— Письмо из КВАРЕНДОН ПРЕСС, сэр — сказал Хиггинс, подойдя к столу, за которым сидел хозяин.

Джо взял в руки большой, тяжелый конверт и непроизвольно взвесил его на ладони.

— Спасибо.

Хиггинс склонил голову, выпрямился и направился к двери. Уже взявшись за дверную ручку, он остановился.

— Будете ли вы дома к ленчу, сэр?

— Да. Я намерен писать до вечера, если ничего не помешает.

— Должен ли я отвечать, что вас нет дома, если кто-нибудь позвонит?

— Да, за исключением мисс Бикон, разумеется.

— Конечно, сэр.

Дверь тихо закрылась. Джо распечатал конверт. Внутри находился большой цветной буклет, а к нему был приколот скрепкой другой продолговатый, узкий, белый конверт, в левом углу которого было напечатано зелеными буквами:

КВАРЕНДОН ПРЕСС

МЕЛВИН КВАРЕНДОН, ПРЕЗИДЕНТ.

Джо отложил буклет и вскрыл конверт:

«Дорогой мистер Алекс, через две недели в нашем издательстве выйдет новая книга Вашей коллеги Аманды Джадд. В момент окончания печати всего тиража количество экземпляров ее книг, изданных КВАРЕНДОН ПРЕСС, достигнет пяти миллионов.

Мы хотели бы отметить этот «юбилей», быть может, не совсем обычным, но, по моему скромному убеждению, наиболее уместным способом, учитывая специфику нашего издательства. Я не могу себе представить, чтобы среди гостей, собравшихся на этот небольшой праздник, не было человека, который много лет является одним из столпов, поддерживающих интерес читателей детективной литературы к нашему издательству. Не хочу вдаваться в детали, поскольку Вы найдете их в прилагаемом буклете, вместе с абсолютно идентичной записью одного из летописцев графства Девон.

Обо всем этом и о некоторых других вещах, над которыми я сейчас размышляю, мне бы очень хотелось с Вами побеседовать, и если Вы найдете немного времени, то было бы большой честью для меня встретиться с Вами за ленчем в один из ближайших дней. Мне было бы также приятно, если бы Вы отправились вместе со мной в замок, где Аманда Джадд будет нас ожидать, ибо именно ей, разумеется, выпадет роль хозяйки во время этой встречи…»

Алекс пробежал глазами заключительные строки, содержавшие традиционные формулы вежливости и, отложив письмо, взял буклет. На его обложке были размещены один под другим два снимка одного и того же небольшого каменного замка. В солнечном свете блестели почти черные, вытесанные из огромных валунов стены, стрельчатая арка ворот и узкие щели окон. Замок соединялся с берегом низким скалистым полуостровом, а вдали на горизонте виднелось море, подходящее к крутым, каменистым склонам мыса, который почти целиком окружали внешние стены замка.

«Зачем они дали два одинаковых снимка на этой обложке?» — безотчетно подумал Джо и внезапно понял. Второй снимок на первый взгляд выглядел точно так же: он представлял замок с той же стороны, в то же самое время дня и в ту же пору года. Однако, все было совершенно иным. Замок уже не стоял на берегу. Полуостров исчез, часть скалы исчезла, а черные стены и башня возвышались на острове, окруженном теперь со всех сторон морем.

Джо с минуту рассматривал снимок, размышляя: это просто фотомонтаж или какая-то шутка, смысл которой он должен понять, прочитав буклет? Внезапно он понял и с интересом склонился над обложкой. Оба снимка были подлинными, сделанными с одной и той же точки, но в определенные промежутки времени — во время самого высокого прилива и полного отлива.

Он открыл буклет.

«Аманда Джадд и КВАРЕНДОН ПРЕСС имеют честь пригласить Вас…»

Джо перевернул страницу и увидел большую фотографию комнаты с каменными стенами. Между двумя блестящими, богатыми доспехами, несомненно, эпохи раннего Ренессанса, стоял кованый готический сундук. Середину комнаты занимал огромный стол, тянувшийся почти во всю ее длину к двум узким щелям бойниц, через которые врывался яркий дневной свет. На противоположной стене находились две длинные полки из почерневшего дуба, заполненные книгами в пергаментных переплетах. Несколько больших томов были прикованы к полкам цепями, по-видимому, достаточно длинными, чтобы книги можно было положить на стол, окруженный тяжелыми деревянными скамьями. В углу снимка виднелась часть обрамления и темная впадина старинного камина.

Под снимком было написано:

«Большая замковая комната сохранена в неизменном виде с момента постройки замка в XIII веке. Здесь, как утверждает предание, рыцарь Бернар де Вер принимал на своем пиру короля Ричарда II, когда монарх объезжал границы своего королевства».

На следующей странице буклета снимков не было. Ее заполняли плотные строки текста, стилизованные под запись от руки, сделанную в семнадцатом веке, с названием:

РАССКАЗ О ВНЕЗАПНОЙ СМЕРТИ СЭРА ЭДВАРДА ДЕ ВЕР И ЕГО СУПРУГИ, ПРЕКРАСНОЙ ЛЕДИ ЕВЫ

«В то время, когда приближалась решающая битва между армией короля Карла и войсками лорда Протектора, сэр Эдвард де Вер сразу после свадьбы простился с Евой, своей юной супругой, и, соблюдая верность присяге, собрав всех людей своих, способных сесть на коня, двинулся на помощь королю, оставив свой замок почти без защиты. Однако он верил, что ничего плохого случиться не может с теми, кого он там покидает, ибо место это сама Природа сотворила столь недоступным, что даже если бы защитниками его были лишь старики и женщины, понадобилось бы много сил и времени, чтобы его покорить. Замок этот, называемый Волчьим Зубом (видимо, по причине, внешнего своего вида, ибо башня его, словно клык волчий, торчит посреди моря), соединен каменной дамбой с берегом графства Девон, однако не постоянно, а лишь несколько часов в день, поскольку она покрывается приливами моря, и тогда никто до замка не может добраться, даже располагая многими лодками и кораблями. Острые, торчащие из воды скалы, среди которых море кипит и бушует даже в самый покойный летний день, не позволяют проникнуть туда ни одному живому созданию, кроме морских птиц, для которых нипочем такие преграды. Таким образом, замок, лежащий вдали от городов и мощеных дорог, между морем и обширными пустошами, безопасен был от банд, шатающихся среди плодородных, сулящих большую добычу околиц.

Потому, приказав во время отлива всегда держать перекидной мост поднятым, сэр Эдвард отправился на войну.

Он воевал долго, пока королевская корона не пала в прах перед могуществом Парламента. А как показало время, лучше бы было, когда б пошел он вслед за людьми менее благородными, которые вовремя оставили своего несчастного монарха. Возвращаясь с войны, и уже добравшись до графства Девон, оставил он людей, дабы охранять повозки, на которых везли они кое-какую добычу, захваченную в этой братоубийственной войне, а сам двинулся верхом, не взяв с собой никого с оружием, так сильно жаждал он скорой встречи со своей молодой женой, ожидавшей в замке. Не следует сомневаться, что вела его также тревога, ибо хотя замок, как мы уже говорили, был неприступен, а место, где он стоял, безопасно, однако неисповедимы пути Господни.

Вскоре выехал он из пущи, покрывающей склон холма, сходящего к приморской равнине, увидел на ней ухоженные поля, жилища своих крестьян и пастбища, приписанные к замку, а также сам замок, хорошо видимый издалека, поскольку день стоял прекрасный.

Приблизившись, он поблагодарил Бога, увидев, что скальная дамба открыта, а волны не перехлестывают через нее.

Что было дальше, известно из рассказа старой няньки, которая встретила его в воротах замка, а также из того, что поведали люди его, те, что были с ним позже. Правдивость их слов сомнению не подлежит, ибо были то люди простые, не знающие лжи, а горе они проявляли истинно, и сомневаться в нем нельзя.

Когда он встретил у ворот эту старую женщину, залилась она слезами, поведав, что прежде, чем сошел первый снег, пришла весть о том, будто он жизнь свою в бою отдал, а принесли эту весть люди, которые присягали, будто видели его тело мертвым на поле брани. Тогда же, еще прежде, чем пришла ранняя весна, привезли местные крестьяне в замок молодого раненого дворянина, который также был сторонником Короля, преследуемый людьми Протектора. «Жена твоя, — сказала нянька, — принялась лечить его раны, да так сердечно, что не отходила от него ни днем, ни ночью. Достаточно сказать, господин мой, что когда пришла весть о твоей смерти, перестала она скрывать свою привязанность к нему. А он, хоть уже и вполне здоров был, также не отправился в свои края, но остался и стал хозяином над нами, отдавая распоряжения с позволения той, которая должна была оберегать замок и честь твою…»

Сэр Эдвард ответил ей на это приказом собрать всех людей: челядь, мужчин, женщин и детей и вывести всех из замка по дамбе на луг. И пусть ждут там, пока он к ним не выйдет. Она так и сделала, а он отправился в комнату своей жены.

Ждали они долго, глядя на замок, из которого ни один звук не долетал. Было тихо, женщины опустились на колени и стали молиться, хоть никто им не велел, мужчины молчали, и лишь дети невинные играли, бегая по лугу.

Наконец в открытых воротах показался сэр Эдвард де Вер, прошел по дамбе, встал перед ними и велел всем вернуться к своим делам в замке. Сам же взял поводья своего коня из рук конюшего, который ожидал у дамбы, оседлал скакуна и двинулся по дороге, откуда прибыл. Не далеко проехав, встретил он свой обоз и людей, направляющихся к замку.

Он остановил их и приказал, чтобы ждали вместе с ним.

Недолго пришлось им ждать, потому что вскоре на лесной дороге показался молодой дворянин, причина этого несчастья. Его поймали, связали и по приказу своего господина повесили на первом же придорожном дереве. Сэр Эдвард, как говорили позже, стоял и невозмутимо смотрел, как тот умирал. А когда убедился, что он мертв, приказал обозу ехать в замок, а сам вскочил в седло и направился в противоположную сторону.

Но далеко он не уехал.

Едва обоз тронулся, как раздался выстрел, а когда люди прибежали, то увидели коня, стоящего посреди дороги лесной, и сэра Эдварда, лежавшего на земле. Пальцы его мертвой руки сжимали один из двух пистолетов, которые он всегда на войне носил за поясом. Кровь залила ему весь кафтан, поскольку пуля, направленная в грудь, угодила прямо в сердце. Легко понять из этого внезапного поступка, как неизмеримо любил он свою неверную жену. Ибо он сам в отчаянии покусился на собственную жизнь и закрыл перед собой врата, ведущие к Вечному Спасению.

Люди уложили тело его на повозку, а на другую — тело того несчастного дворянина, который, хоть и грешен, но также должен быть по христиански погребен, и двинулись к замку, где женщины стали обыскивать комнату за комнатой, все тайники и закоулки в поисках своей госпожи. Не могла ведь она покинуть замок незаметно для них, поскольку они не отходили от дамбы, а потом вернулись и подняли разводной мост. Однако ее нигде не было. Она растаяла, как туман, и никто ее не нашел, хотя искали многие, не щадя усилий своих в поисках тайника, где сэр Эдвард укрыл тело, так как все были согласны в том, что он покарал это явное вероломство ударом смертельным, нанесенным собственной рукой. Доказательством того, что тело этой несчастной женщины до сих пор покоится в объятиях замковых стен, пусть будут свидетельства многих, кто видел собственными глазами дух ее в белых окровавленных одеждах, и которые клянутся, что слышали ее голос жалобный, умоляющий, дабы не искали ее бренного тела и не нарушали покоя ее останков, скрытых от людских глаз. Ходит также среди людей слух, что никто не найдет места, где схоронил ее муж и убийца, до тех пор, пока другую вероломную женщину не постигнет подобная кара в этом замке. Тогда душа ее освобожденная отойдет туда, где Господь милосердный даст ей обитель, а найденный прах упокоится в освященной земле».

Алекс поднял голову и, нахмурив брови, посмотрел в окно. Потом улыбнулся. У него появилось смутное предчувствие, будто он знает, о чем мистер Мелвин Кварендон хочет поговорить с ним во время ленча, на который его пригласил.