Трое мужчин, сидевших в машине возле дома Джоан Эббот, двое из Особого отдела и временно приставленный к ним детектив из местного полицейского участка, скучали. Во всяком случае, ребята из Особого отдела. Временно приписанный детектив, или ВД на полицейском сленге, брал пример с них. Если они скучали, он тоже скучал. Если они зевали, то и он зевал.

– Он не придет сюда, – сказал инспектор из Особого отдела. – Он же не настолько глуп.

Сержант закивал в ответ:

– Профессионал не может не знать, что за местом установлена слежка.

ВД открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и сделал вид, что сдерживает очередной зевок. С большими ребятами из подъезда лучше держать рот на замке, если тебе нечего сказать.

– Скажи, ты бы на его месте пришел к своей жене?

– К своей нет, а к твоей бы запросто.

Вдруг из дальнего конца улицы послышались шум и пение.

– Что это? – спросил инспектор. Настала очередь ВД.

– Любители неразбавленного спирта со стройки у канала, – сказал он. – Судя по пению, они уже порядочно налупились.

Теперь они уже могли различить пять фигур, по виду напоминающих бродяг, нетвердо ступающих и продолжающих петь.

– О Боже! – вздохнул инспектор. – Хреновы бродяги алкоголики. Только этого нам не хватало.

Пятерка остановилась в свете фонаря возле входа в дом. Они покачивались, как китайские болванчики и, казалось, спорили.

– Вы когда-нибудь видели более отвратное сборище? – спросил инспектор.

Вдруг началась драка. Еще два агента Особого отдела, следившие за домом на заднем дворе, прибежали на шум. Инспектор и сержант проворно выпрыгнули из машины.

– Оставайся здесь и не своди глаз с дома, – бросил инспектор, обращаясь к ВД.

Трое из бродяг бросились наутек, едва завидев ребят из Особого отдела. Осталось только двое дерущихся.

– Что, черт побери, вы тут устроили? – растаскивая дерущихся, спросил инспектор.

Один из бездомных повернулся к нему, и инспектор невольно отпрянул, уловив зловонное дыхание.

– Этот траханный ублюдок начал!

– Кого ты назвал...

– Заткнись, – прикрикнул инспектор. – И проваливайте отсюда, пока я вас не забрал. Давайте, валите.

Бродяги ушли.

Инспектор и сержант вернулись к машине, два других наблюдателя переместились на задний двор.

– Ну, сынок, – сказал инспектор, садясь в машину, – хочешь что-нибудь рассказать?

– Нет, сэр, – ответил ВД. – Только когда они разделились, я заметил, что один из бродяг побежал за дом.

– А почему, ты думаешь, он это сделал?

– Потому что сзади есть узкий проход между домами, который ведет на соседнюю улицу.

– То есть это был самый разумный путь для бегства.

– Я просто докладывал, – ответил ВД. – Как вы приказали.

– И очень хорошо сделал, сынок. Большое спасибо.

У ВД появилось неприятное чувство, будто инспектор подумал, что он туповат.

Инспектор взял трубку автомобильного радиотелефона, дал позывной сигнал и резко бросил: "Докладывать нечего. Конец связи".

Но это было не так, точнее могло быть не так, если бы он уделил больше внимания тому, что сказал ему временно приписанный полицейский детектив.

* * *

Джоан Эббот проснулась, как от толчка. Кто-то стучал в заднюю дверь, тихо, но настойчиво. Она встала, накинула халат и вышла на кухню, вовремя вспомнив, что нельзя включать свет. Стук прекратился. Она прислушалась, ее сердце колотилось от страха и возбуждения. Затем стук возобновился. Она подошла к двери, которая вела на пожарную лестницу. Сквозь толстое рифленое стекло она едва различала силуэт человека, казавшийся большим на фоне ночного неба.

– Кто это? – нетвердым голосом спросила она. – Джоан, это я.

Она открыла дверь и впустила его.

– Ричард...

Она приблизилась к нему.

– Не подходи слишком близко, от меня несет, как из канализации. И я отвратительно грязен.

– Хочешь принять ванну?

Это звучало глупо, но она не знала, что еще сказать.

– Я включу нагреватель, – добавила она.

– Но никакого света, помнишь?

– Мне нужно выпить. Ты как?

– Всегда за.

– Виски.

– Отлично.

На самом деле, он бы предпочел чашку крепкого чая, но ему не хотелось просить. Он понял, что она слегка навеселе. Итак, они сидели в темной кухне и пили виски.

– Что происходит, Ричард?

– Разве Фрэнк Смит не сказал тебе?

– Нет. Он сказал, что Департамент хочет схватить тебя и что это срочно. Я спросила, что ты сделал, а он ответил, что пока ничего, но можешь.

– Да, так... – он сомневался. – Тебе лучше не знать всего.

– Это опасно?

– Все будет в порядке.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Да, это опасно.

Она не стала больше расспрашивать. У нее были свои проблемы выживания. Но она была рада видеть Ричарда. В нем было что-то, что ей по-прежнему нравилось, стабильность, уверенность в себе, которой ей так не хватало.

Джоан опустошила свой стакан, почувствовав себя лучше от виски и присутствия Ричарда. Особенно помогло виски.

– Еще виски?

– Я не допил.

Она налила себе и добавила воды уже из-под крана.

– Как ты пробрался мимо полицейских?

– Коллеги ждали одного мужчину. А я подцепил несколько бродяг, купил им выпивки и подговорил их устроить небольшую суматоху на улице, пока я проскользну за дом.

– Умный ход.

– Нет. Инстинкт и тренировка. Разрыв шаблона. Импровизация. Я знаю, как работают их мозги. Их зашоренное мышление, мелкие убогие привычки.

Он улыбнулся.

– У каждого охотника есть свой ритуал. Как в сексе.

"Да, секс, – думала она. – Если бы только мы могли возобновить этот маленький ритуал. Но разрыв длился слишком долго, а после определенного момента подобные вещи необратимы".

– Я постелила тебе в свободной комнате, – сказала она. Ей хотелось добавить: "Но всегда есть еще и моя". Однако у нее не хватило духа.

Некоторое время они пили молча. Затем Джоан наполнила ванну и достала пижаму и халат из вещей, которые он оставил у нее, когда уезжал в Африку.

О, эта ванна! Первая настоящая ванна за два последних года. Было странно и удивительно спокойно лежать там в темноте, окруженному ароматом пенной воды. Чувствовать, как она, лаская, скользит по телу. Так он лежал, пока вода не стала почти холодной.

После этого он вернулся на кухню и нашел уснувшую за столом Джоан.

Он поднял ее, отнес в спальню и бережно уложил в кровать. Она что-то пробормотала.

– Что?

– Но всегда есть еще и моя, – повторила она.

Что-то снится. Он, как ребенка, укрыл ее и тихонько вышел из комнаты.

* * *

Срочное совещание на Холланд Парк закончилось. Начальник Департамента, Фрэнк Смит и старший суперинтендант Шеппард остались обсуждать детали, касающиеся мер безопасности. Начальник Департамента утверждал, что лучше всего будет перевезти Нжала на один из объектов, принадлежащих Департаменту где легче все контролировать. В отеле он будет слишком уязвим, его будет легко найти и невозможно защитить. Тогда как поместье можно будет превратить в настоящую крепость.

– И прежде всего, Эбботу придется сначала его найти, что тоже будет непросто.

– Он проделывал и не такое, – заметил Смит. – Гораздо более сложные вещи. В любом случае, Ричард наверняка об этом подумал.

– Ты хочешь сказать, что он знает, что мы увезем Нжала из отеля? – Я хочу сказать, что, как полевой агент, профессионал, он наверняка об этом подумал.

– Если только мое предположение неверно и он просто сумасшедший.

Шеппард был редкостным упрямцем. Если он вбивал себе в голову какую-то идею, то ни за что потом не хотел с ней расставаться.

Смит изучал его. У суперинтенданта были маленькие сине-серого цвета глаза, посаженные на здорового цвета лице, и очень коротко, по-армейски, подстриженные волосы, поэтому вся голова выглядела, будто над ней поработали стамеской. Кроме того, для тела суперинтенданта она выглядела слишком маленькой. Шеи почти не было видно, только складка из кожи между плечами и головой. "Старая деревянная голова, – подумал Смит, – невежественная и упрямая".

– Есть еще один момент, который мы не учли, – сказал он. – А что, если Нжала не захочет переезжать?

– Мы постараемся его убедить.

– Вполне возможно, что вместе с ним нам придется перевозить всю первую линию танцовщиц изо всех кабаре Сохо.

– Так, значит... – сказал Шеппард.

– Да, – ответил начальник Департамента. – Даже еще хуже. Что ж, если этот маньяк хочет девок, мы ему их обеспечим в промышленном количестве, лишь бы согласился уехать из отеля.

– А стоит ли? – заметил Смит. – Я хочу сказать, может быть, он в большей безопасности там, где он сейчас?

– В отеле, в котором назначает встречи пол-Лондона? – спросил Шеппард. – Где в холле больше народу, чем на Центральном вокзале? Куда кто угодно может зайти в туалет, бар, ресторан, просто позвонить...

– И где, насколько мне известно, как минимум, четыре входа, – добавил начальник Департамента. – Это не считая служебных и черных, плюс, я полагаю, погрузочная.

– Я повсюду расставил своих людей, – сказал Шеппард, – но им остается только держать глаза открытыми и надеяться. Я хочу сказать, что мы не можем там все контролировать. Мы не можем останавливать и расспрашивать каждого. Это отель. У граждан есть право входить и выходить. И Эббот точно так же может это сделать. А мы даже не заметим, пока не станет слишком поздно.

– Постойте, – перебил Смит. – Он же не из "Черного Сентября" и не из Красной Армии Японии! Он не станет косить тридцать человек длинными очередями из автомата в лобби фешенебельной гостиницы только для того, чтобы добраться до Нжала.

– Нет? – переспросил Шеппард.

– Нет.

– Вы можете это гарантировать.

– Да.

– Бред, – сказал Шеппард. – Вы ничего не можете гарантировать.

– Эббот пятнадцать лет был моим другом. Я его знаю.

– Я сомневаюсь, что кто-либо может знать, во что он превратился после двух лет в одном из адских клоповников Нжала. Думаю, он и сам этого не знает.

– Я знаю одно: Ричард никогда не делает ничего безрассудно.

– Может быть, он потерял рассудок, – Шеппард никак не хотел отказываться от этой версии.

– Он сбегает из тюрьмы, из которой невозможно сбежать, пробирается через джунгли, которые считаются непроходимыми, и доходит до побережья, не имея ни денег, ни друзей, ни помощи со стороны. Затем, предположительно, он отсиживается где-то в ожидании судна, идущего в Англию. Вероятно, пробирается на какое-нибудь грузовое судно, ходящее под нейтральным флагом, где никому нет дела до документов и бумаг вообще. В любом случае, следующее, что мы о нем знаем, – это то, что он уже у нас под носом со своей устрашающей короткой запиской о выполнении контракта.

Смит сделал паузу, посмотрел на Шеппарда.

– Похоже на то, что этот человек не в своем уме?

– Последнее – очень даже. Я все еще не понимаю, зачем ему понадобилось сообщать нам об этом.

– Если вы не видите причин, это не значит, что их нет.

– О'кей, вы его друг; для вас он нечто среднее между Капитаном Америка, и Супершпионом. А для меня он всего лишь очередной психопат-убийца. Ненормальный. Маньяк. Социопат. Уголовник.

– Вы когда-нибудь с ним работали?

– Однажды. Много лет назад. Я его почти не помню.

– Он вспомнит о вас все.

– Я польщен.

– Если это ему понадобится.

– Я думаю, хватит о характере Эббота, – сказал начальник Департамента. – Меня сейчас больше интересуют его проблемы.

Смит не был согласен. Ему казалось, что ключ был как раз в характере, но он не стал настаивать.

– Я имею в виду, конечно, его насущные проблемы, – продолжал начальник. – Деньги, еда, крыша над головой.

– Если у него достаточно первого, то он может купить все остальное.

– Тогда нужно в первую очередь проверить его банковский счет.

– Мы уже сказали банкирам, чтобы они проинформировали нас, если Эббот появится. Это обычная рутинная практика – следить за счетами всех пропавших агентов.

– Но ведь вы думали, что он мертв.

– Верно. Но мы ждали подтверждения. Если вы помните, на теле не было ничего, что могло бы наверняка подтвердить личность погибшего. Вполне вероятно, что Эббот затаился где-то, прячась от полиции Нжала. Но по прошествии времени эта вероятность начала постепенно растворяться во времени, до тех пор, разумеется, пока он не подбросил свою бумажную бомбу.

– Итак, куда одиночка может пойти за деньгами?

– Его родители умерли, – сказал Смит. – Остались две сестры, обе замужем и обе живут за границей: одна в Израиле, другая – в Канаде. Кроме них, есть еще престарелая тетка в Корнуолле и пара кузенов где-то на севере. Их адреса есть в списке, который я вам дал, но Эббот не виделся с ними много лет и практически не общался. Что касается его друзей, то большинство из них агенты, как и я.

Шеппард потер рукой лицо, сдерживая зевок.

– Таким образом, остается жена.

– Бывшая жена, – заметил Смит.

– Станет ли она ему помогать?

Смиту казалось, что станет. Но инстинкт, то ли благородства, то ли мужского протекционизма, подсказывал ему защитить ее от жестокости Шеппарда и заняться ею самому. Он медлил с ответом, тщательно выбирая слова.

– Мне кажется, что она слишком нервная и ненадежная алкоголичка, чтобы кому-то помочь. Не думаю, что Ричард стал бы так рисковать.

– Психопат намеревается убить Нжала и нагло проинформировал нас об этом. Он боится рисковать?

– Эббот не станет рисковать без особой причины.

– Может быть, это как раз и не напрасный риск. Может быть, у него вообще нет денег. Может быть, он в отчаянии. Может быть, ему больше некуда пойти.

– Может быть, может быть, – сказал Смит. – Все просто, как в школе. Может быть, если бы у моей тети были яйца, она была бы моим дядей.

– Фрэнк, – неодобрительно пробормотал начальник Департамента. Он полагал, что в Департаменте работают одни джентльмены, которые должны выражаться соответственно. Шеф был пожилым человеком, воспитанным в другое время, когда абсолютно все фразы, даже самые на первый взгляд невинные и незначительные, имели значение и могли определить всю дальнейшую жизнь.

– В любом случае, – продолжал Смит, – квартира уже взята под наблюдение.

Каким-то смутным чувством Шеппард ощущал, что напал на след. Он улыбнулся своей кривоватой улыбкой, оставшейся у него после травмы челюсти в молодости.

– Может быть, – сказал он. – В этом деле слишком много "может быть". Но миссис Эббот – это наша единственная зацепка. Может быть, мне следует побеседовать с этой дамой. Может быть, я что-нибудь и выясню. Кто знает.

Он снова улыбнулся.

– Да, может быть, что-нибудь и прояснится.

– Не беспокойте и не давите на нее, – медленно и четко произнес Фрэнк.

Глаза Шеппарда превратились в узкие щелки.

– Если это поможет мне поймать убийцу, я без колебаний это сделаю.

– Фрэнк, – сказал начальник Департамента, – не наше дело учить суперинтенданта, как работать.

– Я знаю, как он это делает, видел, – ответил Смит тем же спокойным тоном. – И я не дам ее мучить, пытать, выкручивать руки.

– Маленькая леди тоже ваш друг, как и ее муж?

– Да, – ответил Смит, – только вас это совершенно не касается.

– Все, джентльмены, – прервал их начальник Департамента. – Давайте все, как говорится, остынем. И сконцентрируемся на том, как нам уговорить полковника Нжала утром первым делом покинуть этот хренов отель.

Он поверился к Смиту.

– Не думаю, что вам приходилось с ним встречаться.

– Лично нет. Видел его пару раз на приемах в посольстве.

– Что ж, – произнес начальник Департамента с оттенком злобы в голосе, – вас ждет большое дело.

* * *

Ричард пытался вспомнить запах цветущего лабазника во влажном лесу, лицо девушки, которую когда-то любил, и другие приятные вещи. Он старался сконцентрироваться на чем-то далеком от реальности.

Охранники били его резиновой дубинкой по почкам. Били не слишком умело. Молодежь нового президентского призыва еще не научилась, например, бить так, чтобы задеть седалищный нерв, чтобы боль отдавалась в голове и расходилась дальше кругами. И тем не менее, удары, были достаточно болезненными. Последний раз, после того, как они избили его, он три дня мочился кровью.

Допрос, казалось, длился вечно. Был ли он британским агентом? Они знали, что он им был, поэтому Эббот вполне мог признать это. Какова его миссия? Кто дает ему инструкции? Как связывается с Лондоном? Каким шифром пользуется?

И все это время он пытался думать о том, что происходило в другое время в другом месте. Фокус был в том, чтобы постараться отключиться от своего сознания, как будто бы это не он кричит.

Резиновая палка ударила его по лицу.

Одна полька когда-то в момент страсти сказала Ричарду, что у него красивые белые зубы. Он выплюнул один с кровью.

И почувствовал, что теряет сознание.

– Я помню, – хрипло произнес Эббот. – Я действительно помню.

– Что? Что ты помнишь?

Палачи наклонились ниже, пытаясь разобрать его бормотание.

– Запах лабазника во влажном лесу, – сказал он, и град жестоких ударов продолжился.