Эшли устало опустилась на стул. Колени дрожали и отказывались ее держать. «Да что ж так тяжко-то?» — подумала она, сжимая вспотевшими ладонями холодный металл стойки микрофона. Вики начинала петь трижды, и когда приходила очередь Эшли подхватить песню, всякий раз ей не хватало храбрости.

— Я знаю, что делаю из мухи слона, хотя оно того совсем не стоит.

— Делаешь, — проговорила Вики из-за стойки с синтезаторами и клавишными. Она взлохматила свои темные волосы — явный признак того, что она начинает раздражаться.

— Я думаю, мне просто нужно принять тот факт, что я больше не могу петь, Вик.

— Фигня.

Эшли и Вики обернулись в удивлении. Алекс вошла в комнату незамеченной и сейчас стояла, привалившись плечом к двери и скрестив руки на груди. Она оттолкнулась от косяка и сунула руки в карманы своего спортивного свитера с капюшоном.

— Ты сейчас на грани панической атаки, — Алекс подошла и остановилась прямо перед Эшли.

Алекс смотрела ей прямо в глаза, и Эшли знала, что она видит всю ее неуверенность. Ей было тяжело позволить Вики увидеть себя такой, а уж предстать в таком виде перед Алекс — это было почти невыносимо.

— Когда я сломала руку, я не могла играть на гитаре несколько месяцев, — сказала Алекс и села рядом. — И я была в ужасе — а вдруг я не смогу больше играть, когда гипс наконец снимут? — она улыбнулась и покачала головой. — Это было глупо, но мне даже кошмары об этом снились. Я люблю играть, и сама мысль о том, что я могу оказаться неспособной это делать была такой сокрушающей, что я почти даже не хотела и пробовать. Я как бы убедила себя в том, что лучше мне этого и не знать.

— Алекс, тут речь не о месяцах, а о годах. Я пела только изредка, в машине. А что если я ужасно звучу? — Эшли почувствовала, что вот-вот расплачется.

Алекс усмехнулась.

— Вполне возможно, что ты звучишь дерьмово.

— Алекс, это ты так помогаешь? — раздраженно сказала Вики.

— Если она не пела годами, ее голос наверняка будет звучать жестко, — Алекс не сводила глаз с Эшли. — Но у нее врожденные способности, и ей не потребуется много времени, чтобы вернуться в форму.

— Уже поздно, мне, наверное, пора, — Эшли искала предлог, чтобы выйти из неловкой ситуации, в которой она оказалась.

— Сейчас семь вечера, тебе что, нужно вернуться домой, пока не зажглись фонари? — улыбнулась Алекс. — Эш, я не стану тебе врать. Если ты больше не можешь петь, я тебе так и скажу.

Только сейчас Эшли осознала, что именно в таком ободрении она и нуждалась. Она знала, что Вики стала бы ее утешать, и что она будет неспособна сказать ей правду, если Эшли на самом деле споет ужасно. Алекс же будет безжалостно честной, и, как ни странно, эта мысль успокаивала.

Эшли сжала микрофонную стойку и развернулась на стуле, чтобы оказаться к Вики и Алекс спиной.

— Включай снова.

Они выбрали одну из самых любимых песен Эшли, группы Culture Club. Песни, которые она сама написала, были слишком личными, чтобы пытаться спеть их сейчас. Первая строка «Do You Really Want to Hurt Me» далась ей с таким усилием, что Эшли запнулась и ее охватило желание тут же все бросить. Она зажмурилась и стиснула зубы.

— Не сдавайся, соберись, — прошептала Алекс ей на ухо.

На припеве она нашла в себе силы и начала снова. И почувствовала, как рушится невидимый барьер в ее груди. Она нашла в своем сознании местечко, куда привыкла уходить всякий раз, когда выходила на сцену. Место, где она отсекала все внешнее, где страх и сомнения не могли до нее дотянуться. И другая сторона ее личности, которая в обычной жизни крепко спала, внезапно воспряла и вернулась к жизни.

Когда песня закончилась, Эшли осталась стоять в оцепенении, неспособная повернуться. В комнате царила тишина. Эшли набралась храбрости и повернулась к Алекс.

Та сидела со скрещенными на груди руками и смотрела в пол.

— Ты попадала в ноты и, несмотря на все эти годы, до сих пор отлично ведешь мелодию. Хотя, могу сказать, что сейчас ты способна спеть только одну или две песни, а потом голос сядет, — тут она подняла глаза на Эшли. — Если ты потренируешься и поверишь в свои силы, ты наверняка сама не заметишь, как придешь в форму.

Эшли выдохнула от облегчения. Она услышала шмыгание носом и повернулась. Вики стояла, закрыв ладонью лицо.

— Не обращайте на меня внимания. Я сейчас на взводе — ПМС, понимаете ли.

Эшли чуть не подпрыгнула, когда почувствовала руки Алекс у себя на плечах.

— Ты смогла, у тебя получилось. Я тобой горжусь.

Она сжала плечи Эшли, а потом быстро вышла, на ходу бросив всем пожелание спокойной ночи. Эшли и Вики снова остались вдвоем.

Вики прокашлялась.

— Ну хорошо, девочка, теперь можешь поиграть, заслужила.

Эшли быстро уселась за рояль и занесла руки над клавиатурой. Вики отказывала ей в этом удовольствии, пока она не споет. Теперь она могла играть, сколько ее душа пожелает. Эшли закрыла глаза и позволила пальцам касаться клавиш. Звуки потекли, успокаивая и утешая. Она и забыла, как быстро она может погрузиться в музыку, и как ее печали и заботы утекают и исчезают. Счастье и восторг охватили ее. Болезненные преграды были преодолены, и она наконец воссоединилась с частью собственной души, которая так долго пропадала.

— Ты знаешь, — сказала Вики, когда они, рука об руку, выходили из репетиционной часом позже, — мы собираемся здесь в субботу вечером, чтобы поиграть. Ты уже будешь в городе, мы же идем по магазинам, да? Так почему бы тебе не задержаться и не присоединиться ко всем?

Эшли была на таком душевном подъеме, что тут же без всяких колебаний согласилась. Мысль снова оказаться в составе группы восхищала и страшила.

Они вошли в дом через заднюю дверь и увидели, что Алекс и Шанталь сидят в маленькой гостиной перед телевизором и вовсю орут, подбадривая игроков профессиональной бейсбольной лиги, явно нуждающихся в их поддержке.

— Ненавижу бейсбол, — Вики скривилась. — Эти двое орут благим матом и верещат так, что я иногда вынуждена сбегать из дома.

— Мы не болельщицы, так что если ты захочешь заскочить в Сент-Франтисвилль в поисках тишины и покоя, добро пожаловать к нам домой, — Эшли посмотрела на часы. — Кстати, о доме — мне пора возвращаться.

Вики притянула ее к себе, крепко обняла и прошептала:

— Я тобой горжусь.

— Я бы этого не сделала, если б ты меня не заставила.

Вики отпустила ее и кивнула в сторону Алекс.

— Я думаю, это она дала тебе окончательный толчок.

Эшли посмотрела на Алекс. Та всегда была единственной, кто понимал, что происходит у Эшли в голове, и как, когда и насколько сильно ее следует подталкивать.

— Я благодарна вам обеим.

— Ты уходишь? — спросила Шанталь, когда Эшли вошла в гостиную и поцеловала ее в макушку.

— Ага, дорога неблизкая.

Эшли развернулась к Алекс, и той пришлось встать. Когда они обнялись, Алекс держалась на расстоянии и попыталась быстро высвободиться, но Эшли напрягла руки и прижала ее к себе.

— Спасибо, — прошептала Эшли ей на ухо, прежде чем разомкнуть объятие.

— Береги себя, — Алекс попятилась, а потом вышла в кухню.

Эшли пронаблюдала ее поспешное отступление и повернулась к Вики, которая, нахмурившись, давно наблюдала за этой сценой. Вики перевела взгляд на Эшли и от души улыбнулась.

— Ты думаешь, я поставила Алекс в неловкое положение, когда обняла ее? — спросила Эшли, когда Вики пошла проводить ее до машины.

— Алекс? — Вики фыркнула так, словно вопрос прозвучал совершенно нелепо. — Чтобы ее смутить, нужно гораздо большее, чем такая малость.

После того, как они договорились, в котором часу встречаются в субботу, Эшли поехала домой. Все ранее испытанное ей возбуждение выветрилось и сменилось усталостью, едва она подъехала к дому. Когда она вошла в кухню, дом был темным и тихим, только из кабинета Эрики пробивался свет. Эрика снова уснула прямо за столом, опустив голову на сложенные руки.

Эшли легонько потрясла Эрику.

— Солнышко…

Эрика подняла голову и подарила Эшли сонную улыбку.

— Привеет.

— И тебе привет. А теперь вставай, пора идти спать.

Эрика не протестовала, когда Эшли взяла мышку, сохранила документ, над которым она работала, а потом повела ее наверх. Эшли поняла, что ей придется подождать другого раза, чтобы рассказать Эрике о своем достижении.