Глава 9

— Вы обязаны держать своего мужа в руках.

— Что я должна делать? — Эвелин взирала на гостью с недоверием и смущением.

Она еще не пришла в себя от удивления, узнав в гостье леди Дануэлл. Берил проскользнула в гостиную Эвелин с целеустремленностью собаки, учуявшей лису. Эвелин не могла припомнить, когда в последний раз она не находила подходящих слов, но присутствие Берил ввергло ее именно в такое состояние. Если бы леди Дануэлл обвинила ее в обыске, устроенном в ее библиотеке или в связи с ее супругом, Эви, безусловно, нашла бы что ответить. К чему-то подобному она была в какой-то степени готова. Но хотя она и испытала облегчение, осознав, что визит леди Дануэлл никак не связан с работой на департамент, уже самые первые слова гостьи повергли ее в бессловесный ступор.

Леди Дануэлл возвела глаза к потолку, несколько секунд полюбовалась на лепнину, после чего снова заговорила:

— Я сказала, что вы должны разобраться со своим мужем. — Она рухнула на одно из изящных кресел, обитых синей парчой. — Он безумен и не ведает, что творит.

— Что вы имеете в виду? — Эвелин от возмущения вышла из ступора и присела на краешек элегантной софы с персиковой обивкой, по стилю изумительно гармонирующей со стульями и креслами. — Мой муж вовсе не безумен. С чего вы взяли?

— Возможно, насчет безумства я слегка преувеличила. — Леди Дануэлл издала театральный вздох. — Приношу за это свои извинения, но, надеюсь, вы поймете мою озабоченность.

— Пока я не понимаю ни вашей озабоченности, ни причины вашего появления. Итак, почему вы здесь?

Леди Дануэлл подозрительно прищурилась.

— Значит, он вам ничего не сказал?

— Не сказал мне что?

— Значит, не сказал… Ну конечно, он был в замешательстве. Такие люди, как лорд Уоттерстоун не любят признавать свою неправоту. Однако у меня создалось впечатление, что вы одна из немногих пар, которые делятся даже тем, чем делиться не следует.

— Так и есть, — пробормотала Эвелин. — А в чем он был не прав?

Леди Дануэлл явно заколебалась.

— Могу я быть с вами полностью откровенной?

— А вы умеете быть откровенной? — задала встречный вопрос Эвелин, причем чуть резче, чем намеревалась.

— Надо же. — Леди Дануэлл несколько мгновений пристально смотрела на нее. — Вы, оказывается, проницательнее, чем я думала. Мне всегда казалось, что вы бессловесная и покорная жена.

Эвелин насмешливо прищурилась. Гостье все же удалось вывести ее из себя.

— Внешность бывает обманчивой.

— Судя по всему, да. — Леди Дануэлл смотрела на Эвелин с веселым любопытством. — Должно быть, я вас недооценила. Конечно, я слышала о вас до вашего замужества, но даже тогда ваша репутация не была особо интересной… и уж точно не была скандальной. А после замужества вы стали живым воплощением благопристойности.

— Спасибо.

— Это был не комплимент.

— Я поняла, — улыбнулась Эвелин.

Глаза леди Дануэлл удивленно округлились, после чего ее губы тронула приязненная улыбка.

— Могу я быть уверена, что все, что я скажу, останется между нами? Ну, я не имею в виду Эдриена. С ним вы, безусловно, захотите поговорить, и правильно сделаете.

Но дайте мне слово, что дальше это не пойдет.

— Конечно. — Что, черт возьми, она имеет в виду?

— Хорошо. Я вам верю. Дело в том, что вчера, когда я, скажем так, пила чай со своим другом в уединении у Лэнгама, неожиданно ворвался ваш муж.

Эвелин от удивления разинула рот.

— С какой стати он решил прервать ваше чаепитие? Леди Дануэлл взглянула на Эвелин, как на умалишенную.

— Возможно, я все же переоценила вас. Дело в том, деточка, что чай был очень дорогим шампанским, уединение обеспечивали отдельные апартаменты, небольшие, но очень уютные. Мой друг — это весьма привлекательный джентльмен, и, по правде говоря, мы не разливали чай, когда ворвался ваш муж, потому что не были должным образом одеты.

Эвелин смотрела на гостью во все глаза.

— Точнее, не были одеты вообще, — резко добавила леди Дануэлл. — Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Думаю, да.

— Я устроила себе вечер шалостей и забав с джентльменом, который не был моим мужем, в номере отеля. Но нас прервал ваш муж. — Глаза леди Дануэлл сверкали. — Теперь понятно?

— Мне и в первый раз было все понятно, — сухо проговорила Эвелин. — Я не понимаю другого: во-первых, с какой стати мой муж оказался там, и, во-вторых, почему вы здесь.

— Вы должны что-то с ним сделать. Как я уже сказала с самого начала, вам следует держать его в руках. — Она твердо встретила возмущенный взгляд Эвелин. — Он искал в отеле вас.

— Меня? — Эвелин покачала головой. — Но почему он искал меня в этом отеле?

— Очевидно… — Леди Дануэлл для большего эффекта сделала драматическую паузу. — Он не считает, что вы так совершенны, как кажетесь.

— Это невозможно, — уверенно заявила Эвелин. Эдриен доверяет ей, а она доверяет ему. Конечно, он заметил ее озабоченность, да и на приеме у Дануэллов он продемонстрировал ревность… А вчера она весь вечер ловила на себе его внимательные взгляды. Но ревность на балу — это одно, а уверенность, что она уединилась в гостиничном номере с другим мужчиной — совершенно другое. Ее захлестнула волна негодования. — Как он мог?

— Видите ли, лорд Уоттерстоун прежде всего мужчина, а мужчины — странные и непостижимые создания, по большей части не стоящие усилий, которые мы на них тратим. Хуже того, они всерьез считают себя разумными. — Берил неторопливо стянула с руки перчатку, вероятно, тем самым намекая, что намерена остаться. — Кстати, хочу признаться, что от всех этих объяснений у меня пересохло в горле.

— Может быть, чаю? — сухо поинтересовалась Эвелин.

— Кто же откажется от чашечки хорошего чаю. — Леди Дануэлл усмехнулась и сняла вторую перчатку.

Эвелин встала, подошла к двери и велела дворецкому, чтобы им принесли чай. Она совершенно забыла о манерах. Разумеется, чай надо было предложить сразу же. Зато она получила минутную передышку от пристального взгляда леди Дануэлл. То, что Эви узнала, необходимо как следует обдумать.

Но ведь только накануне вечером Эдриен сказал, что доверяет ей. Очевидно, его больше встревожила ее озабоченность, чем он позволил себе показать. Но заподозрить жену в неверности, когда у нее и в мыслях не было ничего подобного… Это не могло не расстроить. И не привести в ярость. Совершенно необоснованные подозрения оказались новой чертой в человеке, которого она могла читать как открытую книгу. Или ошибочно думала, что могла это делать. Быть может, она ошибалась и относительно своего брака?

Эвелин постаралась взять себя в руки и вернулась на свое место.

— И все-таки скажите… — Она уверенно встретила взгляд незваной гостьи. — Почему вы здесь?

— Если честно, сама не знаю. — Берил обвела взглядом гостиную. — Кстати, Эдриен дома?

— Нет. И я не знаю, где он. — Эвелин стиснула зубы и процедила: — Я не слежу за ним.

— А надо бы.

— Не знала, что это необходимо.

В дверь постучала служанка и осторожно вкатила в гостиную тележку с чайником, чашками и тарелкой фирменных бисквитов поварихи. Эвелин всегда радовалась удивительной исполнительности слуг, большинство из которых служили в этом доме много лет.

— Насколько я понимаю, это ваш первый брак? — спросила леди Дануэлл, дождавшись, когда служанка выйдет.

— Первый и последний. — Эвелин налила чай и протянула чашку гостье.

— Кто знает… — Леди Дануэлл пожала плечами. — Что же касается причины моего визита, похоже, я чувствую себя в долгу перед вами.

Эвелин усмехнулась.

— А мне казалось, что я вам не нравлюсь.

— Что вы, вовсе нет. — Берил сделала глоток. — Но, с другой стороны, я вас совсем не знаю.

— Тогда о каком долге вы говорите?

— Возможно, долг — неудачное слово. — Она задумалась. — Просто я подумала, что если бы мой муж начал врываться в гостиничные номера, подозревая меня в неверности, я предпочла бы об этом знать. И я надеюсь, что, если до этого дойдет, кто-нибудь даст мне знать. — Леди Дануэлл устремила на Эвелин тяжелый взгляд. — Особенно если я невиновна.

Эвелин прикусила губу и не сказала, что ее виновность или невиновность никоим образом не касается леди Дануэлл. Хотя ей очень хотелось. Вместо этого она, подумав, проговорила:

— Тогда примите мою благодарность.

— Более того, хотя я не возражаю против сплетен, тем более если они не обо мне, не хотелось бы, чтобы мой супруг узнал, как меня застали еn flagrante в отеле. Ему это не понравится.

— Мне казалось, что вы с мужем ведете независимую жизнь.

На красивом лице леди Дануэлл появилась мечтательная улыбка.

— Как хорошо сформулировано. Мне нравится. Остроумно. Пожалуй, возьму на вооружение. Несмотря на нашу взаимную независимость, мы пришли к соглашению относительно определенных границ.

— Вы можете не беспокоиться, — холодно сказала Эвелин. — Эдриен никогда и никому не расскажет об этом инциденте. Хотя теперь я понимаю, почему он ничего не сказал мне.

— Надеюсь. Но мужчины хуже женщин, когда доходит до болтовни в кругу друзей. Один поделится с другим, попросит сохранить тайну, потом другой… — Леди Дануэлл сделала еще глоток чаю. — Правда, Эдриен явно смутился из-за своей ошибки, и, думаю, он не захочет, чтобы его конфуз стал достоянием гласности, равно как и его… — она заглянула в глаза Эвелин, — необоснованные подозрения?

Эвелин сдалась и кивнула.

— Мне бы тоже не хотелось, чтобы его подозрения дали повод для сплетен, тем более что я не сделала абсолютно ничего, чтобы он усомнился в моей верности. — Она зло прищурилась. — И мне совершенно не нравится, что муж мне не доверяет.

Леди Дануэлл безразлично пожала плечами.

— Мужья довольно часто подвергают сомнению верность жен, поскольку им самим есть что скрывать.

— Эдриену нечего скрывать, — уверенно заявила Эвелин. Конечно, до женитьбы у Эдриена были любовные связи. Но теперь у нее ни разу не возникло сомнения в абсолютной верности мужа.

— Тогда он любит вас, — просто сказала леди Дануэлл.

— Если любит, он должен мне доверять.

— Возможно, но любовь редко бывает разумной. Она даже самого уравновешенного и интеллигентного человека может подтолкнуть к необдуманным поступкам. — Леди Дануэлл выбрала бисквит. — Никто не хочет терять то, что любит. О, если бы мой супруг так ревновал меня и так боялся потерять! Хотя нет, пожалуй, меня это все-таки не устроило бы.

— Значит, вы вышли замуж не по любви? — Эвелин не смогла отказать себе в удовольствии задать этот вопрос, хотя, учитывая все, что она слышала о лорде и леди Дануэлл, ответ был ей уже известен.

— Господи! Конечно же, нет! — Леди Дануэлл, похоже, даже оскорбилась. — Я никогда не любила и не имею такого желания. Мой первый муж, Чарлз, был намного старше меня и очень богат. У него уже имелся взрослый наследник, и ему нужна была жена, которая хорошо смотрелась бы рядом с ним. Я хотела стать женой богатого и знатного человека, но все равно мы не слишком хорошо уживались. Лайонел, лорд Дануэлл, хотел получить жену, которая помогла бы воплотить в жизнь его честолюбивые планы. Он желает в один прекрасный день стать премьер-министром. — Она откусила кусочек бисквита.

— Вы подходите друг другу.

— Да. — Леди Дануэлл на минуту задумалась. — Может быть, я и не люблю этого человека, но он мне нравится. Возможно, я его когда-нибудь полюблю, но, насколько мне известно, любовь делает женщин еще уязвимее, чем они есть. — Она взглянула на бисквит, который держала в руке. — Знаете, это очень вкусно. Надо будет переманить у вас кухарку.

— Можете попробовать, — усмехнулась Эвелин. — Но она служит здесь уже очень давно. Мы считаем ее членом семьи, и она испытывает к нам те же чувства. И между прочим… — Она мило улыбнулась. — Мы ей очень хорошо платим.

— Да, преданность не купишь, — кивнула леди Дануэлл. — Вам тоже следует это помнить.

Эвелин удивленно воззрилась на гостью.

— Он неплохой человек. — Леди Дануэлл покачала головой. — Я говорю о своем муже. Под всем наносным… внешним… он по-своему хороший человек. Он придерживается определенных границ и собственного кодекса чести, который часто не совпадает с его желаниями. — Она нахмурилась. — Эдриен тоже хороший человек.

— Я всегда так считала, — тихо проговорила Эвелин.

— Хорошие люди встречаются исключительно редко. Мне нравится ваш муж. Были времена, когда он мне даже больше чем нравился. Не часто встречаешь человека, у которого так много достоинств. Он и хороший человек, и интересный. — Берил подалась к Эвелин. — Если речь не идет о политике, Лайонел не интересен. — Она сделала паузу. — В свое время я планировала удержать его. Эдриена.

— Я слышала об этом.

Леди Дануэлл доела бисквит и посмотрела на свои пальцы, как будто собиралась облизать их.

— Это на самом деле очень вкусно.

— Я передам кухарке ваши комплименты.

— Что ж, я отняла у вас достаточно времени. — Леди Дануэлл взяла перчатки. — Теперь, я полагаю, мы будем подругами. — Она встала.

— Почему? — не подумав, спросила Эвелин.

— У меня нет подруг. — Леди Дануэлл нахмурилась. — Не знаю почему. Знакомых много, а подруг нет.

— Я уверена, леди Дануэлл, что…

Берил рассмеялась.

— Вы стараетесь вести себя вежливо и говорить правильные вещи. Но мне все равно кажется, что мы подружимся. Поэтому называйте меня Берил. — Она окинула Эвелин внимательным взглядом. — Подозреваю, у вас тоже подруг не много.

Эвелин насупилась.

— У меня есть подруги.

— Значит, вы их хорошо прячете. Вероятно, вы имеете в виду сестер мужа. Но они — подруги по обязанности, поскольку одновременно являются родственницами. — Берил немного помолчала. — Но если мы станем подругами, вы должны знать, что я редко испытываю угрызения совести, мои моральные принципы весьма сомнительны, и я эгоистка.

— Прекрасные качества для дружбы.

— Но я, безусловно, предана друзьям. Они всегда и во всем могут на меня положиться.

Эвелин скептически ухмыльнулась.

— Вы же говорили, что у вас нет друзей.

— Совершенно верно. — Берил вздохнула. — Безусловная преданность — это очень много.

— Друзья не переманивают кухарок. И не крадут чужих мужей.

— Но это ведь еще один аргумент в пользу дружбы, потому что иначе, можете не сомневаться, я получу вашего мужа при первой же возможности.

— У нас нет ничего общего, — пробормотала Эвелин.

— И слава Богу. Я бы не смогла подружиться с леди, в точности такой же, как я. — Берил содрогнулась. — Одной меня в дружбе более чем достаточно.

Эвелин подавила смешок.

— И еще, уверяю вас, я могу быть очень веселой и забавной. — Берил ухмыльнулась — Ну что? — На кратчайший миг в глазах Берил мелькнуло что-то очень похожее на тревогу.

Эвелин поняла, что, несмотря на уверенные манеры и скандальное поведение, Берил Дануэлл очень одинока. А она, Эвелин, только накануне посетовала, что у нее нет подруг. Дружба со знаменитой леди Дануэлл могла бы стать большим приключением. Да и если лорд Дануэлл на самом деле замешан в краже папки, что теперь казалось Эви маловероятным, дружба с его женой будет нелишней. От Макса не было никаких сообщений. В записке, найденной в очередном экземпляре «Трех мушкетеров», ей было предложено ждать. Было мало надежд на то, что это дело разрешится без ее участия, но Эвелин упрямо продолжала надеяться.

Кроме того, Эдриен не любит лорда Дануэлла, и она имела все основания сомневаться в том, что он одобрит ее дружбу с его супругой, дамой, с которой у него самого некогда было отнюдь не мимолетное знакомство. Это замечательно. Он будет ощущать неловкость. Это тоже большой плюс. В данный момент неодобрение и неловкость Эдриена были для Эви лучшими доводами.

— Хорошо, Берил. — Эви кивнула. — У тебя есть новая подруга.

— Превосходно! — Берил просияла. — Как твоя подруга и женщина, имеющая богатый опыт общения с мужьями я хочу дать тебе один совет.

Эви насторожилась.

— Какой?

— Прежде всего, мужья, особенно подозрительные часто — я подчеркиваю, часто, а не всегда — сами заводят шашни на стороне.

— Эдриен никогда…

— Я не утверждаю, что у него кто-то есть, — поспешно добавила Берил. — Я всего лишь говорю, что о такой возможности следует помнить. Во-вторых, в такой ситуации перед любой женой открываются неограниченные возможности. Твой муж не только тебе не доверяет, он позволил, чтобы об этом недоверии узнали другие. Не будь я твоей подругой, я сама с радостью разнесла бы эту историю по всему городу.

— Хорошо иметь подруг, — пробормотала Эвелин.

— Конечно. — Берил уверенно кивнула. — Я хочу сказать, что действия твоего мужа достигли такого размаха, что он еще должен заслужить прощение. Цветов здесь явно недостаточно, и даже бриллиантов… ну разве что самого высокого качества. — Она задумалась. — И тебе следует существенно потратиться на что-то крупное…

— Я как раз подумывала о ремонте городского дома. Эвелин вопросительно взглянула на подругу. — Там постоянно живет моя секретарша.

— Отличная идея. Ремонт — это восхитительно дорого. Так же как и путешествия на континент, новые экипажи. — Берил на секунду замолчала и радостно воскликнула: — Портреты! Имей в виду, он должен как следует потрудиться, чтобы заслужить твое прощение.

— Боже мой, Берил! — Эвелин, не сдержавшись, расхохоталась. — Оказывается, у нас много общего.

 

Глава 10

— Почему я об этом ничего не знаю?

— Ты больше не работаешь на департамент. — Макс говорил холодно и очень деловито. Он сидел за столом, за которым раньше сидел Эдриен, и выглядел идеальным правительственным служащим. — То, что здесь происходит, тебя больше не касается.

— Моя жена меня касается.

— Как раз из-за твоего решения изъять из официальных документов все упоминания о ее настоящем имени только ей я и могу доверять.

— В это очень трудно поверить, — буркнул Эдриен.

— Вряд ли имеет значение, веришь ты в это или нет. — Макс оперся локтями о стол. — Ты ушел со службы, помнишь?

— У меня не было выбора.

— Выбор всегда есть, — надменно сообщил Макс.

— Но не тогда, когда на тебя внезапно сваливаются титул, ответственность за семью и место в парламенте. — Эдриен в упор смотрел на своего бывшего подчиненного. — Тебе это хорошо известно.

Макс пожал плечами, всем своим видом демонстрируя безразличие.

Эдриен прищурился.

— Я не мог не понять, что моя жена опять работает на департамент. И ты должен был это предвидеть.

— Ты всегда отличался наблюдательностью.

Теперь все части головоломки заняли свои места.

— И ты не мог не знать, что, убедившись в этом, я появлюсь здесь.

Макс усмехнулся.

— Ты не только наблюдателен, но и предсказуем, по крайней мере для тех, кто тебя хорошо знает.

Эдриен откинулся на спинку стула и устремил недобрый взгляд на сэра Максвелла Осгуда.

— Ты не приходил, не писал… — Макс испустил душераздирающий вздох. — Ты бросил меня здесь одиноким и покинутым.

Эдриен с трудом подавил улыбку. Так просто его не возьмешь.

Эдриен пришел в ярость, когда осознал истину. Причем злился он не на Эви, а на Макса. Не было достаточно веской причины, чтобы снова втягивать ее в это. И он не мог винить ее за то, что она ничего ему не сказала. Если бы они поменялись местами, то он тоже ничего не сказал бы ей. Кроме того, по ее убеждению, он ничего не знал о ее работе на департамент до замужества.

Его злость сменилась тревогой и любопытством. Что могло случиться столь важное, что Максу понадобилась помощь Эви? Он подавил желание немедленно выяснить отношения с Максом. Теперь Эдриен знал, что странное поведение его жены никак не связано с появлением в ее жизни другого мужчины, и немного успокоился. До визита в департамент надо было все как следует обдумать. Поэтому он и появился перед Максом только теперь.

— Как странно переплетаются судьбы разных людей, не правда ли, Макс? — мягко сказал Эдриен.

Тот насупился.

— Я устал от людей, думающих, что мое прошлое поведение по отношению к прекрасному полу дает им право дурно со мной обращаться. Но я никогда не хотел обижать женщину. Определенно временами я бывал невнимательным, возможно, беспечным и даже иногда равнодушным к их чувствам. И мне случалось бежать без оглядки. Но в целом хоть я и негодяй, но зато никогда не был подлецом. — Макс дышал тяжело и неровно. — Однако все это не имеет никакого отношения к данному делу.

— Нет, конечно. И все же… — Эдриен замолчал. — Ты заслужил лучшего отношения с моей стороны. — Он испытывал искреннее сожаление с изрядной долей вины. Он и Макс были друзьями и партнерами с первых дней работы на департамент. Они не единожды спасали друг другу жизнь. Именно Эдриен рекомендовал Макса на место главы департамента. А Макс, отлично понимавший, почему Эдриен стремился убрать из официальных документов все упоминания об Эви, скрупулезно выполнил его приказ, хотя и с неохотой. — Прими мои извинения. Мы так долго были друзьями. Просто мне казалось разумным оставить в прошлом все связанное с департаментом. Возможно, с моей стороны это было ошибкой.

— За эти два года я мог бы иногда пользоваться твоими советами, — сказал Макс. — Две головы всегда лучше, чем одна. И кстати, неоднократно возникали ситуации, когда мне очень нужно было просто поговорить с тобой. Ты мог бы уделить мне чуть больше времени, а не просто здороваться при встречах на светских мероприятиях. Хотя, учитывая, что ты везде ходишь с женой, это как раз понятно.

— Ты мог связаться со мной.

Макс покачал головой.

— Уходя, ты ясно дал понять, что больше не желаешь участвовать в наших делах. Но тогда я не предполагал, что, бросив департамент, ты бросишь и меня.

Эдриен поморщился.

— Я бы сказал, что это слишком грубо, но, думаю, ты со мной не согласишься.

— Не соглашусь. Я никогда не считал себя особенно чувствительным, Эдриен, но был достаточно глуп, чтобы ставить нашу дружбу выше работы. И ошибся.

— Я не знаю, что и сказать, — вздохнул Эдриен.

— Вина сковала твой язык, — высокопарно изрек Макс.

— Не совсем так, — быстро сказал Эдриен. — Скорее, сожаление. Ведь я понимаю, что оказался плохим другом. Увы, желая оставить все это в прошлом, я оставил в нем и тебя. И в этом был не прав.

Макс явно удивился.

— Ты никогда не признаешься в своей неправоте.

В этом нет необходимости. Я слишком редко бываю не прав. — Эдриен предпочел не думать о том, насколько не прав оказался по отношению к собственной жене.

Макс молча разглядывал друга. Несмотря на угрюмое выражение лица, в его глазах плясали смешинки.

Эдриен прищурился.

— Тебя не так уж и ранили мои действия, верно?

Теперь Макс открыто ухмыльнулся.

— Я каждую ночь рыдаю в подушку.

— Я забыл, как ты умен.

— Я всячески стараюсь это скрывать.

— Но я до сих пор считаю тебя своим самым близким другом, — сказал Эдриен.

Макс насмешливо фыркнул.

— Дело твое.

— Понимаю. Ты же знаешь, как непросто было оставить все это. — Эдриен встал и прошелся взад-вперед по маленькому кабинету. Привычка. Он не смог бы сосчитать, сколько раз раньше мерил шагами эту комнату. Ему всегда лучше думалось на ходу, чем сидя за столом. Он с трудом удержался и не посмотрел вниз — за долгие годы в старых половицах, должно быть, протоптана дорожка. Вместо этого он подошел к окну. Вид из окна нисколько не изменился. Площадь была, как всегда, спокойной. Глядя из этого окна на площадь, он часто думал, насколько обманчивой может быть внешность. Но люди обычно не видят того, чего не ожидают увидеть. Он обернулся и взглянул в глаза друга. — Тебе, наверное, трудно поверить, но жизнь графа Уоттерстоуна не так интересна, как жизнь агента короны Эдриена Хэдли-Эттуотера.

— Лучше известного как Сэр.

— Ему это очень нравилось. Азарт погони, постоянная угроза разоблачения. Маскировка, обман, опасности на каждом шагу…

— И восхитительные дамы. Не забывай о дамах.

— Я никогда не забываю о дамах. — Эдриен мечтательно улыбнулся, но потом взял себя в руки. — Это я тоже оставил в прошлом. Теперь в моей жизни есть только одна дама. И я не жалею о прошлом.

— Здесь в конторе, конечно, появилось много новых лиц но все остальное изменилось мало, — с напускным безразличием сказал Макс. — Мы так же служим королеве, и наша работа бывает в высшей степени захватывающей.

— Я понимаю, — тихо проговорил Эдриен. Пусть эта работа была санкционирована правительством, но люди постоянно ходили по краю пропасти, причем и в прямом, и в переносном смысле, и в этом было что-то завораживающее, от чего трудно отказаться.

Макс смотрел на друга с откровенным любопытством.

— Скажи, Эдриен, тебе всего этого не хватает?

— Я об этом не думаю, — солгал Эдриен.

— Твоя полная ответственности жизнь приносит столь глубокое удовлетворение?

— Да, — снова солгал он. — Я живу полной жизнью и удовлетворен ею.

Макс насмешливо фыркнул.

— Ну да, — вздохнул Эдриен. — Признаю, мне скучно. Вначале все было нормально, но теперь…

— Только теперь?

— Ну да. Недавно я почувствовал смутное беспокойство. Захотелось чего-то… Я не знал, куда себя девать… И это привело меня… — Эдриен вздохнул. Даже близкому другу было неприятно признаваться в своих ошибках. — В общем, я заподозрил свою жену в неверности.

— Понимаю.

— Но я оказался не так уж не прав. Она связалась с чем-то, что желала от меня скрыть. — Эдриен окинул собеседника не слишком приязненным взглядом. — С департаментом.

— Она была очень недовольна. — Макс внимательно вгляделся в лицо друга. — Она все еще ничего не знает?

— Боже правый, конечно, нет.

— А мисс Дерошетт?

— Тоже ничего не знает. По крайней мере я так думаю. Не знаю, откуда бы она могла узнать. Но если бы узнала, полагаю, она все рассказала бы моей жене. — Эдриен содрогнулся от этой мысли и вернулся на свой стул. — И тогда мне бы мало не показалось.

— Думаю, тебе досталось бы от обеих, — усмехнулся Макс.

— Предпочитаю об этом не думать. — Одна только мысль о том, что Эви может узнать о его работе в департаменте, вселяла в сердце страх. Если ей станет известно, что Сэр, отдававший приказы и руководивший ее действиями, тот же самый человек, который сказал ей, что их жизнь началась в момент встречи… Нет, об этом действительно лучше не думать. — И я не намерен заводить об этом речь до тех пор, пока не окажусь на смертном одре. Лучше еще позже. Ну, а пока скажи мне, что мы имеем?

— Мы? — Макс громко хихикнул. — Добро пожаловать обратно.

— Только на время, — напомнил Эдриен.

— Согласен. — Макс кивнул и тут же энергично заговорил: — Как тебе известно, папка, содержащая настоящие имена двух предыдущих глав департамента и твое, украдена.

— У тебя, — пряча улыбку, отметил Эдриен.

— Да, у меня, — сердито подтвердил Макс и продолжил: — Не знаю, важно это или нет, но пару месяцев назад один из твоих предшественников, имя которого было в папке, умер. Поскольку он был в весьма преклонных годах, я не слишком задумывался об этом, хотя все утверждают, что он обладал отменным здоровьем.

Эдриен кивнул.

— Ты говоришь о сэре Джордже.

— Совершенно верно. — Макс помолчал. — Я полагаю, Эвелин неизвестно о связи ее опекуна с департаментом.

— Думаю, что нет, хотя спросить ее я не могу.

— Ты и твоя жена храните друг от друга много секретов.

— Нет, — возразил Эдриен. — Во всяком случае, не после свадьбы. Мы с самого начала договорились, что наши дела до свадьбы значения не имеют.

— Очень романтично с твоей стороны. И умно.

— Я знаю.

— Понимаешь, — вздохнул Макс, — в этом одна из причин того, что я до сих пор не женился. Я считаю, что в браке должна быть полная и безусловная честность.

— Между нами и есть полная и безусловная честность.

Макс скептически ухмыльнулся.

— Я говорю о настоящем, — уточнил Эдриен. — Прошлое — другое дело.

— Не думал, что честность можно классифицировать таким образом. Это интересно. — Переведя дыхание, Макс продолжил рассказ: — Как я уже сказал, смерть сэра Джорджа, учитывая его старость, может быть обычным совпадением. Тем не менее я нахожу ее несколько странной, поскольку она последовала через некоторое время после кражи папки. Я поручил своему секретарю уточнить обстоятельства смерти сэра Джорджа, но он не обнаружил ничего необычного. Твой непосредственный предшественник — лорд Лэнсбери — думает, что это действительно совпадение. Простая случайность. — Макс встретил взгляд друга и вздохнул. — Я не верю в подобные случайности. И в совпадения тоже.

Эдриен кивнул.

— Пусть даже между кражей папки и смертью сэра Джорджа прошло довольно много времени — три месяца, все же я считаю, что забывать о возможности связи между этими событиями не следует. — Макс некоторое время молча смотрел на друга, подбирая слова. — Прежде чем вовлечь в это дело твою жену, я провел расследование, которое заставило меня поверить, что кражу организовал лорд Дануэлл. Поскольку у этого человека полностью отсутствует воображение, я предположил, что если папка у него, он спрячет ее в библиотеке.

— Поэтому Эвелин настояла, чтобы мы поехали на бал, — медленно проговорил Эдриен. — И вот, значит, почему я нашел ее в библиотеке.

— Ты поймал ее?

— Нет, не совсем. — Он с шумом вздохнул. — Но ее присутствие в библиотеке и неожиданное появление лорда Рэдингтона помогло мне заподозрить Эви в супружеской неверности.

— Рэдингтон? — Макс хохотнул. — У Эвелин не такой плохой вкус.

— Это не смешно!

— Тебе не смешно. А по-моему — очень даже… Ну ладно. — Макс снова стал серьезным. — Предупреждаю, следующая часть тебе не понравится.

— Можно подумать, мне понравилось то, что ты уже сказал. Продолжай.

— Моя информация о Дануэлле оказалась неверной. — Макс пожал плечами. — Но я узнал об этом слишком поздно, чтобы остановить Эвелин.

— Понятно. — Эдриену, разумеется, не могло понравиться то, что Эвелин рисковала напрасно. Но такова природа игры. — Итак, ты вернулся к отправной точке?

— Не совсем. — Макс открыл ящик стола, достал папку и бросил ее на стол. — Вот папка, о которой идет речь.

Эдриен покачал головой:

— Не понимаю.

— Я тоже. Это было доставлено через магазин Фенвика сегодня утром.

Эдриен задумчиво потер подбородок.

— Но в этом нет смысла.

— Как знать, — возразил Макс. — Если кому-то нужна была информация, он ее получил.

— И подумал, — подхватил Эдриен, — что, вернув папку, мы прекратим расследование.

Макс засмеялся.

— Мне нравится, что ты говоришь «мы».

— Что поделаешь — сила привычки, — рассеянно пробормотал Эдриен. Он уже напряженно обдумывал ситуацию. Не выдержав, он снова вскочил и зашагал взад-вперед по комнате. — Сначала ты подумал, что цель кражи — снизить эффективность работы департамента и правительства, обнародовав содержимое папки.

Макс кивнул.

Эдриен продолжал расхаживать по комнате, попутно отметив, что стены и потолок нуждаются в покраске. Ничего не изменилось.

— Но ведь без оригиналов документов, иными словами, без весомых доказательств, информация почти бесполезна.

— А если, — медленно проговорил Макс, — целью воров является не департамент.

— Тогда что является целью? — спросил Эдриен. — Или кто?

Макс нервно забарабанил пальцами по столу.

— Хороший вопрос, — наконец сказал он. — Ответа, к сожалению, мы не знаем. Но я продолжу наводить справки. Очень осторожно, поскольку не исключаю участия в краже кого-то из сотрудников департамента. — Он сделал паузу. — И я определенно не откажусь от помощи.

Эдриен кивнул.

— Помощь еще никому не мешала.

— Ум хорошо, а два лучше.

— Я тоже так думаю.

— Твоя жена будет счастлива узнать, что ее услуги больше не требуются.

— Ничего не говори ей, — сказал Эдриен.

— Но почему? — удивился Макс.

— Почему? — Возможно, идея была абсурдной, но какой-то смысл в ней все же был. В последние дни Эдриен понял, что совершенно не уверен в привязанности жены.

В последний раз поведение Эви можно было назвать странным два года назад. Тогда она тоже была рассеянной и возбужденной. Ничего явного не происходило. И если бы Макс не был таким наблюдательным и не довел свои мысли до Эдриена и вышестоящих начальников, никто ничего бы не заметил. Но тогда кое у кого возникла мысль, что мисс Тернер может работать не только на департамент, но и на кого-то другого.

Эдриен решил встретиться с ней сам и выяснить правду. Тогда ему очень быстро стало ясно, что перемены в ее поведении связаны вовсе не с предательством, а с ее желанием покинуть департамент, оставить в прошлом жизнь, полную тайных встреч, секретных целей и обмана. На этом все должно было кончиться. Но оказалось, что это только начало.

Личное знакомство с ней едва ли можно было назвать жертвой. Все годы она чрезвычайно интересовала Эдриена. И хотя переписка между ними в основном касалась деловых вопросов, со временем Эви стала открываться ему. Эдриен был намного опытнее и осторожнее, но тоже открылся ей больше, чем намеревался. И вряд ли стоит удивляться тому, что, когда они наконец встретились, он точно знал, что сказать и сделать в каждый следующий момент. Эвелин не раз говорила, что ей кажется, будто она знает его всю жизнь. Вспыхнувшая между ними любовь тоже не была чем-то удивительным. Эдриен был влюблен в нее задолго до знакомства.

А потом умер Ричард, и Эдриену пришлось покинуть департамент. Он женился на Эви и до последнего времени был вполне удовлетворен жизнью. Он не впервые сомневался в чувствах жены, но раньше не осознавал, до какой степени его мучат эти сомнения.

Эдриен всегда ощущал некоторую неловкость — точнее, намек на нее. Его всегда интересовало, действительно ли искренне она любит его или он ее просто устраивает. Не то чтобы Эвелин давала для этого повод — нет. Но он все равно сомневался. Такова уж природа мужчин.

Он не раз задавал себе вопрос, кто на самом деле любовь всей ее жизни? Смелый и очень опасный человек, с которым она никогда не встречалась, или надежный, степенный, респектабельный граф, с которым она связала свою судьбу. Сэр или Эдриен? И вряд ли имел особое значение тот факт, что они оба одно и то же лицо. Зато теперь он получил шанс все узнать в точности. Судьба предоставила ему великолепную возможность, и он будет глупцом, если не воспользуется ею.

— Я предлагаю тебе сделку, Макс. — План сложился у него в мозгу в тот самый момент, когда он произнес эти слова.

— Сделку? — Макс нахмурился. — Не уверен, что мне нравится это слово. Насколько я помню, твои сделки всегда многократно увеличивали объем работы. Для меня.

Эдриен хмыкнул и снова сел.

— Ты стал подозрительным, друг мой.

— Положение обязывает. — Макс прищурился. — Что ты задумал?

— Я буду доступен для тебя в любой момент, когда тебе понадобится помощь.

— Ты возвращаешься в департамент? — не понял Макс.

Эдриен покачал головой:

— Нет. Только в роли советника. — Он сделал паузу, покосился на друга и добавил: — Пока.

— А потом?

— Будет видно.

Физиономия Макса стала подозрительной.

— Есть что-то еще?

— Конечно. Сделка, как правило, состоит из многих аспектов.

Макс разглядывал друга во все глаза.

— Боже мой! У тебя то же самое выражение лица!

— Какое?

— Оно всегда означало, что ты придумал нечто ужасное, но блестящее.

Эдриен ухмыльнулся.

— Насколько я понял, мне это не понравится.

— Не знаю, — безразличным тоном проговорил Эдриен. — Все зависит от того, насколько ты обюрократился.

— Больше, чем может показаться на первый взгляд, — заявил Макс. — Но меньше, чем следовало. Так что у тебя на уме?

— Некое личное дело.

— Пока мне нравится.

— Я хотел бы воскресить Сэра, но только в переписке с моей женой.

— Ты хочешь опять стать Сэром, — медленно проговорил Макс, словно прислушиваясь к звуку собственного голоса, — но только для своей жены.

Эдриен кивнул.

Макс устремил на друга внимательный взгляд и некоторое время молчал.

— Могу я спросить, почему?

— Я же сказал, это личное дело.

— Не тогда, когда ты хочешь использовать мой департамент.

— Раньше это был мой департамент.

— Ты совершенно правильно использовал прошедшее время и слово «раньше». — Макс помедлил. — Хотя у меня, конечно, есть некоторая свобода действий. Сейчас, помимо вопросов, связанных с папкой, у нас других дел нет. Период затишья, который, не сомневаюсь, долго не продлится. Так что у тебя на уме?

— Я всего лишь хочу возобновить переписку Сэра с Эви. — Эдриен пожал плечами. — В общем, это все.

— Понятно, — задумчиво протянул Макс.

Эдриен почувствовал раздражение.

— Что именно тебе понятно?

— Мне понятно, что передо мной сидит человек, не уверенный в привязанности своей жены.

— Чепуха! — возмутился Эдриен. — Я совершенно доверяю Эвелин.

— Я ничего не говорил о доверии.

Эдриен стиснул зубы.

— Я экстраполировал.

— Ты считаешь, что она встречалась с другим мужчиной.

— Она и встречалась. — Брови Эдриена сошлись на переносице. — С тобой.

Макс не счел нужным реагировать на подобные глупости.

— Если я правильно помню, отношения Сэра и Эви, пусть только на бумаге, были довольно далеки от просто дружеских.

— Ничего подобного, — буркнул Эдриен.

Макс еще несколько секунд смотрел на друга, потом тихо засмеялся.

— Что еще? — Тон Эдриена никто не рискнул бы назвать приветливым.

— Ты хочешь соблазнить ее, или, скажем так, это намеревается сделать Сэр.

— Я не собираюсь делать ничего подобного. — Эдриен демонстративно закатил глаза и уставился на потолок, словно обвинение Макса было сущей нелепицей, а не именно тем, что он задумал.

— Ты хочешь попробовать.

— Я полностью доверяю своей жене.

— Да, знаю, ты это уже говорил. — Макс задумчиво прищурился. — Тем не менее ты намерен выяснить, действительно ли ее сердце принадлежит тебе или в нем еще остались какие-то чувства к… — Он ухмыльнулся и закончил: —…к тебе.

Эдриен возмущенно фыркнул.

— Это абсурд.

На физиономии Макса отразилось явное недоверие.

— Ну хорошо, признаю. — Он воззрился на друга горящим взглядом. — Думаешь, я спятил?

— Возможно, тебе все это просто нравится. Видишь ли, безумие отделено от гениальности лишь тонкой линией. Ты всегда питал слабость к планам, которые не могли сработать, но все же срабатывали. Так что можно надеяться, что и этот сработает. — Макс вздохнул. — Но я чувствую себя обязанным стать голосом рассудка.

— Валяй.

— Ты не сказал ей до свадьбы, что был Сэром, но это она, пожалуй, сможет простить. Ложь недомолвок и все такое. Однако то, что ты задумал, самый настоящий обман.

— Какое бы имя я ни использовал, я остаюсь ее мужем, — буркнул Эдриен.

— Ты пытаешься обмануть ее.

— Нет. Я просто хочу… — Он на минуту закрыл глаза. — Этот вопрос мучил меня с самого начала. Думаю, я заподозрил ее в неверности из-за своих собственных сомнений. Но сейчас я не сомневаюсь, что все попытки Сэра успеха иметь не будут, — твердо проговорил Эдриен. — И я наконец смогу выбросить из головы все сомнения.

— Ты можешь лгать себе, но я слишком хорошо тебя знаю, — сказал Макс. — Никогда не думал, что когда-нибудь увижу страх лорда Уоттерстоуна.

— Я не боюсь, — сразу запротестовал Эдриен. — Я уверен в ней больше, чем в самом себе. — Но где-то в потаенных глубинах души он действительно боялся — сильно, до дрожи в коленях, что снова ошибся.

Макс тряхнул головой.

— Ты хотя бы понимаешь, что игра, которую ты затеял, опасна?

Эдриен кивнул:

— Да, но это игра.

— А если проиграешь?

— Не знаю… — Эдриен несколько секунд помолчал и тихо прошептал: — Еще ни в одной игре, которую мне приходилось вести, ставки не были так высоки.

 

Глава 11

— Тебе когда-нибудь приходилось убивать?

Селеста оторвалась от газеты, которую увлеченно читала.

— Нет, не припомню. Я нанесла одному или двум индивидам заслуженные телесные повреждения, но, насколько мне известно, ни один из них не умер.

— Жаль, — буркнула Эвелин и заметалась по гостиной.

— Это теоретический интерес, или ты что-то задумала?

— И то и другое. — Боже правый, как трудно что-то решить! Когда обычно душат мужей — до ужина или после? Или, может быть, проще всего во сне? Эвелин скрипнула зубами. Нет, так легко Эдриен не отделается. Он должен знать, за какие грехи ему предстоит умереть.

Селеста, с интересом наблюдавшая за подругой, решилась нарушить молчание:

— Могу я поинтересоваться, кто является намеченной жертвой, сэр Максвелл или лорд У.?

— Поскольку я уже довольно долго ничего не слышала о Максе, не он возглавляет мой список мужчин, заслуживающих смерти. — Эвелин злобно прищурилась. — С другой стороны, мой муж…

— Что он сделал? — удивилась Селеста.

— Сейчас я слишком зла, чтобы говорить об этом даже с тобой. — Эвелин примирительно улыбнулась подруге. Как же трудно было держать при себе все, что она узнала от Берил! Действия Эдриена были не просто возмутительны. Он ее унизил! Как же можно признаться даже самой близкой подруге, что муж тебе не доверяет! Нет, пусть все останется между ней и Эдриеном. Во всяком случае, пока. Да и Селеста может найти способ представить действия Эдриена не такими ужасными, как на самом деле, хотя Эвелин не могла себе представить, каким образом ей это удастся.

— Понимаю. — Селеста внимательно следила, как подруга мерит шагами комнату. — Кажется, я никогда не видела тебя такой злой.

— Я никогда и не была такой злой. — И не просто злой. Обиженной. Униженной. Как он посмел думать о ней так плохо!

Подойдя к делу разумно и зная, что с терпением у нее большие проблемы, Эвелин решила не ждать до ужина. Она уже и так ждала слишком долго. Но Эдриена всю вторую половину дня не было дома. Он и понятия не имел, что это была его большая стратегическая ошибка. Эвелин получила несколько свободных часов, чтобы разозлиться еще больше, если такое вообще возможно.

— Знаешь, — задумчиво сказала Селеста, — а ведь я вообще не видела, чтобы ты злилась на мужа.

— Что за чепуха! Я… — Эвелин перестала бегать по комнате и хмуро покосилась на подругу. — А ведь ты права. Раньше я действительно на него не злилась.

— Тебе не кажется это немного странным?

— Нет! — воскликнула Эвелин. — Мы идеально подходим друг другу. И между нами царит полное согласие. Нет, иногда, конечно, мы спорим, но только по мелочам.

— Тогда это всего лишь вопрос времени.

— Не исключено. Хотя, по правде говоря, наша жизнь до сегодняшнего дня была практически идеальной.

— Разве можно желать большего, чем практически идеальная жизнь? — усмехнулась Селеста.

— Нет. — Эвелин нахмурилась. — Зато мой муж определенно не идеален.

— А кажется идеальным, — заметила Селеста.

— Ха! — Эвелин всплеснула руками. — За завтраком, когда ест, он читает газету. Иногда я удивляюсь, как ему удается поставить чашку на блюдце, а не вылить ее содержимое на скатерть.

Селеста насмешливо ахнула.

— Только не это!

Эвелин снова забегала по комнате.

— Я почти каждую ночь сплю в его постели, и мне нравится просыпаться рядом с ним. Но он укладывается поперек кровати, а мне приходится всю ночь хвататься край, чтобы не свалиться.

— Изверг!

Эвелин остановилась и понизила голос.

— Иногда мне приходится довольно сильно толкать его чтобы отвоевать место для себя.

Селеста прикусила губу, чтобы не засмеяться.

А Эвелин возобновила хождение взад-вперед.

— Он уверен, что слуги существуют только для него и разбрасывает свою одежду где попало. Зато на его письменном столе все разложено в идеальном порядке, упаси Бог что-нибудь передвинуть, пусть даже случайно. — Она остановилась и с отвращением буркнула. — Ты знаешь, что он запирает ящики стола?

— Боже мой! Как ты это терпишь?

— Он в высшей степени самонадеян и считает, что прав всегда и во всем. Он хорошо справляется с делами, которыми интересуется, и наплевательски относится ко всему, что считает неважным. Даже если для важно. — Эвелин пожала плечами. — Правда, я тоже не леди Совершенство.

— Да что ты говоришь! — прыснула Селеста.

Эвелин бросила на подругу сердитый взгляд.

— Когда слишком много сарказма, это бывает утомительно.

— Мои извинения. — Впрочем, судя по блеску в глазах Селесты, она вовсе не считка себя виноватой.

— Я никогда не могу собраться вовремя и знаю, что это доводит его до бешенства. Я не позволяю подавать на стол ягненка. — Она содрогнулась. — Я не выношу даже запаха! А Эдриен обожает это отвратительное мясо. И еще… оказывается… — Она сморщила нос и тихо сказала: — Оказывается, я храплю.

Селеста не сдержалась и захохотала.

— Эдриен находит это забавным. Он вообще считает мои недостатки забавными. Это так мило с его стороны.

— Значит, он все-таки совершенен?

— Нет. — Эвелин опять заходила по комнате, но уже не так быстро. — Я полностью довольна своей жизнью и всегда считала, что Эдриен тоже доволен.

— Несомненно.

— Доволен и счастлив.

Селеста молча кивнула.

— Что касается меня, я никогда не была счастливее.

— Это видно.

— Моя жизнь — это все, о чем я мечтала. — Эвелин скрестила руки на груди. — Включая мужа, которого я обожаю.

— Звучит идеально.

— Во многих отношениях так оно и есть, — твердо сказала она. — Наше положение в обществе безупречно. Нас все приглашают. Мы поддерживаем художников и музеи. Я занимаюсь благотворительностью. Эдриен делает карьеру в парламенте. Его семья стала моей… — Глаза Эвелин изумленно округлились. До нее дошел смысл того, что она сказала. — Мы вовсе не идеальная пара, да? Мы… ожидаемы… предсказуемы. Слишком совершенны. Слишком респектабельны. Иными словами, мы чертовски скучны.

На красивом лице Селесты застыла улыбка.

— Господь всемогущий! — А ведь Эдриен говорил, что жизнь в последнее время стала скучной. Кажется, он собирался завести любовницу, а ей предложил найти любовника. Он, конечно, шутил, просто хотел убедиться, что она слушает. Но что, если в его словах есть доля правды? Что, если он на самом деле думает, что его жизнь скучна и однообразна? Или и того хуже, он считает скучной ее? Свою жену? Очевидно, его жизнь до свадьбы была полна приключений. Что, если теперь ему захотелось чего-то еще? Неужели Берил права? Ведь он вполне мог решить, что у нее есть любовник, потому что сам захотел любви на стороне? Или у него уже есть любовница?

Теперь к злости и обиде прибавился страх. Неужели два года — это слишком долгий срок для счастья?

У открытой двери появился Стюарт и постучал.

— Да? — сказала Селеста.

— Леди Уоттерстоун просила сообщить ей, когда вернется лорд Уоттерстоун. — Он повернулся к Эвелин. — Его светлость в библиотеке, миледи. — Он сделал паузу. — Но он велел, чтобы его не беспокоили.

У Селесты перехватило дух.

— Спасибо, Стюарт, — сказала Эвелин и кивком отпустила слугу.

— Подозреваю, сейчас лорда У. кто-то побеспокоит, — сказала Селеста, когда дворецкий ушел.

— Еще как побеспокоит! — Если мужу не хватает в жизни волнений, Эвелин была намерена их ему предоставить.

— Я полагаю, — сказала Селеста, — что твоя злость как-то связана с визитом леди Дануэлл.

— Она сообщила мне чрезвычайно интересную информацию.

— О которой ты не хочешь говорить со мной.

— Я предпочитаю сначала поговорить с мужем.

— Тогда, вероятно, я должна пожелать тебе удачи.

— Мне не нужна удача, — твердо ответствовала Эвелин. — Но ты можешь помолиться за его светлость. — Она кивнула, вышла из гостиной и строевым шагом направилась в библиотеку. По дороге она попыталась и не смогла выбросить из головы неприятную мысль о том, что, похоже, два года счастливой жизни — это все, на что она могла рассчитывать.

Эвелин расправила плечи и без стука распахнула дверь библиотеки. Эдриен сидел за письменным столом в дальнем конце комнаты и что-то писал. Две стены здесь были целиком заняты высокими, до самого потолка, книжными шкафами и полками, а на двух других висели семейные портреты. Это было святилище хозяина. Когда его не было дома, именно в этой комнате Эвелин всегда ощущала его присутствие. Здесь она чувствовала близость к нему.

— Я же сказал, чтобы меня не беспокоили, — отрывисто проговорил он, не поднимая головы.

— Это относится и ко мне?

Эдриен поднял голову, улыбнулся, и сердце Эвелин затрепетало. Она обожала его улыбку.

— К тебе, конечно, нет. — Он убрал то, что писал, и встал. Внимательно взглянув на жену, он нахмурился. — Ты выглядишь расстроенной. Что-то случилось?

— А что должно было случиться? — холодно спросила она.

— По моим расчетам, ничего, но, очевидно, что-то все-таки произошло.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Вроде бы ничего.

— Или, может быть, ты хочешь о чем-нибудь спросить меня? — Эвелин пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы взять себя в руки.

— Спросить? — Он устремил на жену недоуменный взгляд, одновременно выбросив из головы неприятные мысли о приключениях в гостинице. Она ничего не может об этом знать. — Вроде бы тоже ничего.

Эвелин высоко вздернула подбородок.

— Так-таки и ничего?

— Ничего.

— Надо же, как интересно, — пробормотала она и медленно прошлась по комнате. Значит, он хочет поиграть в такую игру! Сердце болело так, словно в него воткнули нож. Раньше они никогда не играли друг с другом в подобные игры, предпочитая честность. Эвелин остановилась у книжной полки и стряхнула маленькое перышко, прилипшее к корешку. Повернувшись, он взглянула мужу в глаза. — А я-то думала, что ты захочешь расспросить меня о любовнике.

Его глаза округлились.

— О чем?

— Ну, о моем любовнике. — Она неторопливо направилась к мужу. — Том самом, с которым я встречалась у Лэнгама.

Эдриен поморщился, обошел стол и приблизился к жене.

— Эви…

— Ты действительно думал, что я могу так с тобой поступить?

— Я не хотел так думать, но…

— Но?

Эдриен гордо выпрямился.

— Но это было разумное объяснение твоего поведения в последнее время.

— Моего поведения? — Внутренний голос услужливо напомнил ей, что она на самом деле была невнимательной и рассеянной. Благодаря департаменту. Но Эвелин предпочла его не услышать. — Значит, я во всем виновата?

— Я все неправильно понял. Это было ошибкой с моей стороны, — поспешно сказал Эдриен.

— Ты считаешь это своей единственной ошибкой?

— Возможно, и нет, — осторожно проговорил он.

— Возможно? — Эвелин не могла поверить своим ушам. — Значит, ты врываешься в гостиничный номер, чтобы встретиться со своей блудной женой, которая не совершила абсолютно ничего, способного подтолкнуть тебя к подобным выводам, и не считаешь это ошибкой?

Эдриен с трудом подавил раздражение.

— Ну, поскольку тебя там не было, это было ошибкой.

Глаза Эвелин потемнели от ярости.

— Только потому, что меня там не было?

— Ну да. То есть нет. — Он потряс головой. — Ты извращаешь мои слова, все ставишь с ног на голову.

— Вот именно твою голову мне и хочется свернуть!

— Извини.

— За что?

— За все. — Эдриен выглядел неуверенным в себе. Ей еще не приходилось видеть его неуверенность, и при других обстоятельствах ей бы стало его жалко. Но не сейчас.

— Ты не доверял мне!

— И очень об этом сожалею. — Эдриен понурился. — Это еще одна моя ошибка.

— Ты не только не доверял. Ты еще и унизил меня.

Теперь Эдриен нахмурился.

— Не понимаю, почему ты должна чувствовать себя униженной.

От возмущения Эвелин на мгновение лишилась дара речи.

— Ты не думаешь, что сообщить кому бы то ни было, не говоря уже о леди Дануэлл, которая меня всегда недолюбливала, будто ты подозреваешь меня в супружеской измене, не унижение?

— Об этом я не подумал, — пробормотал Эдриен.

— Очевидно, ты вообще ни о чем не думал.

— Ну уж нет. Я многое передумал.

— Ты не думал, а предавался безудержным фантазиям. Подумал ли ты, например, сколько наших знакомых регулярно пьют чай у Лэнгама?

— Нет, но…

— И кто мог видеть тебя там?

Он покачал головой:

— Меня никто не видел.

Эвелин прищурилась.

— Во всяком случае, мне так кажется, — пробормотал он. — Я никого не видел.

— Остается только удивляться, что слухи до сих пор не распространились по всему городу.

— О, я думаю, леди Дануэлл будет держать рот на замке.

— А ты-то как узнала?

— Не думаю, что это важно, — отмахнулась Эвелин. — Но как ты мог, Эдриен? Как ты мог подумать, что я предам тебя? Как ты мог выставить меня на посмешище?

— Я потерял голову. — Он взъерошил шевелюру пятерней. — Твое поведение иначе никак нельзя было объяснить! А потом я нахожу тебя в библиотеке, через несколько секунд появляется Рэдингтон, совершенно очевидно пришедший на встречу… все и сложилось.

— А я-то решила, что твоя ревность в ту ночь была чрезвычайно забавна. Это… это непростительно!

— О нет, я полагаю, это все же простительно, — буркнул Эдриен.

— Ты уверен? — Если бы взглядом можно было испепелить, Эдриен уже давно лежал бы у ее ног жалкой кучкой пепла. — Кстати, не говоря уже обо всем остальном. Неужели ты считаешь, что, заведя любовника, я бы отправилась с ним на свидание в центральную гостиницу, куда полгорода приходит регулярно, чтобы выпить чаю?

— Если ты так ставишь вопрос…

— Получается, ты считаешь меня не только неверной женой, но и круглой дурой?

— Я никогда не сомневался в твоем уме, — вздохнул Эдриен.

— Тогда я воистину счастливая женщина! — Ее голос звенел сарказмом.

— Что же касается всего остального, я был не прав и признаю это. — Он помолчал. — Но ты должна признать, что слишком увлекаешься флиртом!

Эвелин задохнулась от возмущения.

— Никогда!

— А вот и нет. Это чистая правда. Возьми, к примеру, званые ужины. Джентльмен, который сидит рядом с тобой, как правило, теряет голову от страсти еще до первой смены блюд.

— Ну и что?! — воскликнула Эвелин. — Что же мне теперь вообще рта не открывать, чтобы на меня никто не обратил внимания?

— Ха! — победно заявил Эдриен. — Ты ужасная кокетка!

— До нашей свадьбы — возможно.

— До нашей свадьбы ты…

Эвелин стиснула зубы.

— Что? — процедила она.

— Ты не была… — Эдриен замолчал. Он осознал, что собирался сказать в запале, и передумал.

Но было уже слишком поздно.

— Что же ты замолчал, — с обманчивым спокойствием спросила она. — Договаривай. Ты хотел сказать, что я не была девственницей?

— Но я же не сказал, — с большой поспешностью проговорил он. — И ты за это должна отдать мне должное.

— Ты этого не заслуживаешь, — устало вздохнула Эвелин. И разве не по такому случаю говорят: горшок над котлом смеется, а оба черны. Твои похождения были легендой.

— Я мужчина, — с апломбом заявил он. — У мужчин другие правила.

— Значит, все из-за того, что я не была девственницей? — Она не могла поверить, что ответ так прост. Осознавать это было горько и больно. — Если я не сохранила девственность до свадьбы, значит, способна лечь в постель с кем угодно?

— Нет, конечно, нет. — Голос Эдриена обрел некоторую твердость. — Не с кем угодно.

— Но все же ты мне не поверил.

— Да, — резко сказал Эдриен и отвернулся. — И приношу свои извинения.

— Значит, вот как ты себе представляешь ситуацию. Ты извинился, я, разумеется, простила, и мы будем жить дальше, словно ничего не произошло?

— Так было бы лучше всего.

— Я очень зла на тебя.

— Я вижу.

— Ты мне солгал.

— Я не лгал. — Эдриен помолчал и спросил: — Когда?

— Когда сказал, что все случившееся до нашей свадьбы не имеет значения.

— Это было давно. И я так и думал.

— А теперь так не думаешь? — Эвелин прищурилась. — Ты ведь только что швырнул мне в лицо мое прошлое.

— Ты неправильно поняла.

— Но ты же его привел как довод в пользу моей неверности.

— Я знаю, так могло показаться… — Эдриен подался к жене. — Но поверь, твое прошлое — последнее, о чем я думал.

— Не знаю, хуже это или лучше. — Она несколько мгновений смотрела на мужа в упор. — Ты понимаешь, что не только разозлил меня, но и обидел, причинил боль.

Его голова дернулась, словно от пощечины. Жаль, что ей не пришло в голову ударить его по лицу. Глядишь, стало бы легче.

— Я никогда не сделал бы ничего, чтобы причинить тебе боль.

— И тем не менее… — Неожиданно Эвелин почувствовала, как к глазам подступили слезы. Но она не могла разрыдаться перед ним. Она права. Это она пострадавшая сторона. Ее предали. — Ты это сделал.

— Прости меня.

— Возможно. — Она тряхнула головой и выпрямилась. — Но пока я не готова это сделать.

— Понимаю, — напряженно проговорил Эдриен. — А когда?

— Не знаю. — Она вздохнула. — Пока я намерена потратить довольно много твоих денег.

— Ради Бога. — Эдриен кивнул. — Сколько хочешь.

— Я хочу полностью обновить свой дом, в котором сейчас живет Селеста. Возможно, придется кое-что пристроить.

— Хорошая мысль.

— Занимаясь этим… — она внезапно приняла решение, — я буду жить там, чтобы наблюдать за ходом работ.

— Ты хочешь отсюда уехать? — переспросил Эдриен.

Эви кивнула.

— Надолго?

«Неужели он даже не попытается меня остановить?»

— Как пойдут дела.

Он некоторое время молчал.

— Ты говоришь не о ремонте, я правильно понял?

— Похоже, вопрос доверия между нами довольно сильно обострился. Вернее, вопрос отсутствия доверия. Я всегда доверяла тебе и считала, что ты доверяешь мне.

— Так и есть.

«Тогда останови меня».

— Явно недостаточно. — Она с большой тщательностью выбирала слова. — Доверие, любовь моя, следует вскармливать, а если оно рушится — долго и заботливо восстанавливать.

— Но я доверяю тебе.

— Возможно. Не знаю. Но теперь я не уверена, что доверяю тебе.

— Я понял. — Эдриен кивнул. — Тебе не нужно уезжать.

«Слава Богу! Он все-таки решил меня остановить».

— Это твой дом, и ты должна жить здесь. А я могу пока пожить в клубе.

У Эвелин заныло сердце.

— Нет. — Для большей убедительности она ожесточенно помотала головой. — Будет разумнее, если я поживу в своем доме. Заодно прослежу за ремонтом. Ну, ты понимаешь.

— Боюсь, что да, — проговорил Эдриен, глядя в сторону. — Что ж, как скажешь.

«Он намерен меня отпустить?» Да как он может? И как она может уехать? Оставить его? Но если она проявит слабость сейчас, то тем самым признает правоту мужа. Значит, в том, что он сделал, нет ничего страшного. В его поведении. В его мыслях о ней. Эвелин не желала прожить остаток жизни с мужем, который всякий раз, глядя на нее, будет сомневаться в ее верности.

Ее снова охватил гнев. Отвернувшись от мужа, она неторопливо направилась к двери. Ее не устраивал и брак, в котором муж и жена живут в одном доме, как соседи. Нет, она оставит Эдриена на некоторое время, чтобы он осознал собственную вину и раскаялся. Только тогда она его простит. Конечно, простит. Ведь она всем сердцем, всей душой любит мужа. И может держать пари, что он тоже ее любит.

Она дошла до двери и оглянулась.

— Да, еще одно… Это касается моего ума.

— Эви, я никогда не хотел…

— Хотя нет на свете мужчины, с которым я хотела бы быть больше, чем с тобой, если когда-нибудь я решусь завести любовника, уж поверь, у меня хватит ума провернуть все так, чтобы ты ничего не узнал.

Эдриен нахмурился.

— Это угроза?

— Что ты, конечно, нет, мой дорогой муж. — Ее взгляд был тверд. — Это обещание.

Она великолепна.

Несмотря на тяжесть, появившуюся где-то в животе, Эдриену хотелось смеяться от чистого, ничем не замутненного восторга. Он уже видел Эви, охваченную страстью, но эта страсть была иного рода. И Эви была восхитительна. Боже, как сильно он ее желал! Интересно, сколько мужчин так сильно и страстно хотят собственную жену? Да, она его жена. И он намеревался во что бы то ни стало удержать ее.

Эдриен вернулся за стол и сел. Она, конечно, во всем права. И он не мог винить ее за ярость, боль и обиду. Он действительно повел себя как идиот. Не поверил ей, хотя не имел для этого никаких оснований. Ему следовало с самого начала понять, что она опять связалась с департаментом. И ничего ему об этом не сказала, потому что не могла. Не имела права. И она ни разу не солгала ему. Можно говорить только о недомолвках. А учитывая, как много он жене не поведал, в его интересах не считать недомолвки ложью.

И не следовало упоминать о ее прошлом. Тем более что он знал о ней абсолютно все, включая имена ее немногочисленных… крайне немногочисленных любовников. Департамент всегда собирал максимум информации о своих агентах.

Он достал бумагу и стал перечитывать написанное.

«Моя дорогая Эви…»

Даже лучше, если они не будут жить под одной крышей, пока он осуществляет свой план. Так будет проще. Он с самого начала рассчитывал на притягательную силу слов, но теперь понял, что надо действовать быстрее. Он не мог долго жить без нее, спать в холодной постели, и пока Сэр будет соблазнять ее на бумаге, Эдриен сделает все от него зависящее, чтобы получить ее прощение.

Эдриен понимал, что все им задуманное — глупый обман. Но вероятно, таков характер некоторых мужчин — или такова природа любви — стремиться на всех парах к тому, что может оказаться катастрофой. Тем не менее он знал себя и понимал, что не сможет дальше жить, не закрыв этот вопрос. Он всегда будет сомневаться, не занимает ли кто-то другой место в ее сердце, пока не убедится, что является истинной любовью Эви. Не исключено, что этого она ему никогда не простит. Хотя тут можно поспорить. Ведь человек, который пытался совратить ее, и тот, кто на ней женился, — одно и то же лицо. Но к этому аргументу прибегать не придется. Она никогда ничего не узнает.

Если, разумеется, не выберет Сэра. Но раз уж он, Эдриен, подошел к мосту, придется его перейти.

Макс прав. В такую опасную игру он еще не играл.

 

Глава 12

Селеста оседлала его и зажала рукой рот. Макс сразу проснулся и приготовился к драке.

— Это я, — сказала она, предупреждая слишком бурную реакцию.

Макс расслабился, и Селеста убрала руку. Даже в предрассветных сумерках она видела, как загорелись его глаза.

— Ты отлично знаешь кто. — Селеста жадно и настойчиво поцеловала мужчину. — Шалунишка.

— Шалунишка? Интересно, кто на кого залез. Не то чтобы я возражал, нет, не думай. — Он довольно ухмыльнулся. — Мне нравится так просыпаться.

— Я здесь не для того, чтобы порадовать тебя.

— Ты уверена? — Макс крепко ухватил Селесту за руки и, перекатившись, подмял по себя. — Совершенно уверена?

Она задрожала. Все же он имеет над ней власть. И департамент здесь ни при чем.

— Да, — сообщила она.

— Твой голос звучит неуверенно, — прошептал Макс, лаская губами ее шею. — Тогда, может быть, стоит мне порадовать тебя?

Селеста тихо застонала.

Макс засмеялся.

— Спорим, что я смогу заставить тебя передумать. Что поставишь?

— О Боже, Макс! — Она ненавидела себя за то, что не сумела справиться с чувственной хрипотцой в голосе и участившимся дыханием… Но это было выше ее сил. — Ты же знаешь, я никогда не держу пари, если уверена, что проиграю.

— Ты меня безумно любишь.

— Ну да. А что?

— Чепуха. Я понимаю, что любая леди, обладающая каплей здравого смысла, должна держаться от тебя подальше. Значит, разума я еще не лишилась. — Она оттолкнул Макса и выбралась из постели. — Надо поговорить.

— Сначала?

Селеста проигнорировала явный намек.

— У меня мало времени.

— А много времени нам и не потребуется. — Макс схватил ее за руку и потянул на кровать. — Тебе же нравится, когда мы голодны, злы и спешим.

— Прекрати! — Она попыталась высвободиться, впрочем, не очень старательно. Макс прав. Ей действительно нравилось, когда он брал ее быстро и сильно. Или она брала его, подталкиваемая голодом, который мог вызвать в ней только он. Он сделал ее ненасытной, заставил постоянно хотеть его, так же сильно, как сам хотел ее. И они были всегда готовы любить друг друга. Даже теперь ощущение его обнаженного тела, к которому она прижималась, оставаясь полностью одетой, вызвало прилив мучительного желания.

— На самом деле ты этого вовсе не хочешь. — Руки Макса уже были под ее одеждой. — Думаю, еще немного, и ты выкрикнешь мое имя…

— Да прекрати же ты! — закричала Селеста. Она вывернулась из его объятий, встала и на всякий случай отошла от кровати подальше. — Я же сказала, что нам надо поговорить. И тебе придется меня выслушать.

— Я ничего не хочу слышать, кроме твоих стонов в пароксизме страсти…

— Макс!

— Ну хорошо. — Он покорно вздохнул. — Говори, что случилось.

— Ты должен что-то сделать.

— Но я же тебе только что предлагал!

— С Эвелин, — выпалила Селеста. — Она оставила лорда У.

— В каком смысле? — Макс сразу насторожился.

— В самом прямом. Она уехала из дома.

— Навсегда?

— Боже мой! Надеюсь, что нет, потому что сейчас она живет со мной.

— Это нехорошо.

— А я что говорю? — Глаза Селесты метали молнии. — Ты обязан что-то с этим сделать.

— Почему я должен что-то с этим делать? — осторожно спросил Макс.

— Потому что все это из-за тебя.

Макс нахмурился.

— И в чем же, по-твоему, моя вина?

— Ну, по правде говоря, здесь не целиком твоя вина, но изрядная доля есть. По крайней мере все началось именно с тебя. — Селеста поставила стул ближе к кровати, но так, чтобы Макс не мог до нее дотянуться, и села. Она никогда не обращала внимания, какой этот стул старый и обшарпанный. Но он всегда бывал прикрыт ее одеждой. — Она мне вчера много чего рассказала — после того, как ворвалась в мой дом с дюжиной саквояжей, чего достаточно только на пару дней, с горничной и еще двумя слугами.

— Я думал, это ее дом, — мягко сказал Макс.

— Конечно, он принадлежит ей. Но это мой дом. Я в нем живу. А она в него вторглась. Имеет полное право, — добавила Селеста. — Эвелин — моя лучшая подруга, и мне очень приятно, что она обратилась ко мне, но…

— Но что? — заинтересовался Макс.

— Но ее постоянное присутствие рядом будет крайне неудобным.

— Неудобным? — не понял Макс. — А, ты имеешь в виду, для тебя и меня?

Селеста окинула его сердитым взглядом.

— Речь не только о тебе, Макс.

— Сомневаюсь, — ухмыльнулся тот.

— Моя жизнь не ограничивается тобой, и она в высшей степени усложнится, если Эвелин будет постоянно путаться под ногами. Я высоко ценю уединение. — Она на секунду задумалась и кивнула. — Да, будет очень трудно, практически невозможно ускользнуть из дома вечером, не солгав ей. А я все еще стараюсь избегать лжи.

— Проклятие, об этом я не подумал. — Макс насупился и через пару секунд спросил: — Но, опять-таки, в чем тут моя вина?

— Эвелин вчера мне все рассказала, — вздохнула Селеста. — Она сильно переживала из-за твоего нового поручения, и ее поведение невольно изменилось. Она никак не могла выбросить из головы мысли о новом задании, стала рассеянной и невнимательной, чему, в общем, вряд ли стоит удивляться. Честно говоря, я ничего не заметила, но ведь я знала, что происходит. Как бы то ни было, перемены в ее поведении и случайная встреча с лордом Рэдингтоном в библиотеке лорда Дануэлла натолкнули лорда У. на мысль, что у Эвелин есть любовник.

— Да что ты? — проговорил Макс тоном, который Селеста называла служебным. Холодный, спокойный, не выражающий никаких эмоций. — Странно.

— Не знаю откуда, но лорд У. узнал, что у лорда Рэдингтона свидание с женщиной в номере отеля «Лэнгам».

— Хорошее место, чтобы выпить чаю, — пробормотал Макс.

— Очевидно, не только для этого, — усмехнулась Селеста. — Короче говоря, когда лорд У. ворвался в номер, дама, которую он застал с лордом Рэдингтоном, оказалась вовсе не его женой, а… — Для большего эффекта она сделала паузу. — Это была леди Дануэлл.

Макс расхохотался.

— Хотел бы я посмотреть на это.

Селеста спрятала улыбку.

— Не сомневаюсь, сцена была забавной, только не для ее участников. — Она опять стала серьезной. — В общем, лорд У. повел себя так глупо, что даже не верится. Эвелин, естественно, расстроилась. Более того, она пришла в ярость. Как он смел подумать, что она способна на измену! В общем, у них произошла ужасная ссора. Первая, я думаю, после свадьбы.

— И теперь она живет с тобой.

— Она планирует отремонтировать и перестроить мой дом.

— Ее дом, — усмехнулся Макс.

— Да, да, она владеет домом и платит слугам. Она не хочет его продавать и предпочитает, чтобы в нем жил кто-то, кому она доверяет, а не чужие люди. — Селеста встала и забегала по комнате. — А мне нравится дом, какой он есть. — Она никогда не обращала внимания на его квартиру так же, как и на стул. Обычно здесь ее голову занимали совсем другие мысли. Только теперь, оглядевшись по сторонам, она сумела оценить это типично холостяцкое жилище. Его единственной положительной чертой были большие размеры. — Она весь вечер давала мне указания относительно маляров, штукатуров и прочих строительных и ремонтных рабочих, о которых смогла вспомнить. Я должна позаботиться, чтобы с самого утра нам доставили краску, обои… и что-то еще. — Селеста всплеснула руками. — Она возбужденно говорила, как хорошо нам будет вместе. Мы будем играть в карты и прочие игры, ходить в театр, читать вслух. — Она замолчала, чтобы перевести дух. — Я никогда ее такой не видела. Макс! Я не хочу читать вслух!

— Что, по-твоему, я должен сделать?

— Не знаю, но ты же глава департамента. Ты все знаешь, все видишь и все можешь. — Она помолчала и добавила: — Пли постарался меня в этом убедить.

— Я попробую, — сдержанно сказал Макс.

— В конце концов, ты же все это начал! Не надо было возвращать ее в департамент.

— У меня были причины.

— Возможно. — Она скрестила руки на груди. — Но ведь Эвелин уже несколько дней не имеет от тебя вестей.

Макс безразлично пожал плечами:

— Не было необходимости. Для нее сейчас нет никаких дел.

Селесте пришла в голову другая мысль, и она торопливо заговорила:

— Тогда ты должен поговорить с ним.

— С кем?

— С лордом У., конечно, с кем же еще.

— Я знаком с лордом Уоттерстоуном. — Макс говорил очень медленно, осторожно подбирая каждое слово. — Но вряд ли у меня есть право давать советы, как управлять своей женой, джентльмену, с которым я только здороваюсь.

— Управлять? — возмутилась Селеста. — Ты наверняка хотел употребить какое-то другое слово.

— Конечно! — с энтузиазмом заявил Макс. — Даже не сомневайся. Я оговорился.

— Я и не сомневаюсь, — протянула Селеста, подозрительно взирая на любовника. — Пойми, я вовсе не предлагаю советовать ему, как управлять ею. Осмелюсь сказать, что Эвелин невозможно управлять, и кому, как не тебе, это знать.

— Эвелин — практичная дама. Уверен, она скоро образумится.

— Максвелл! Она ничего не сделала…

— Или он скоро образумится, — поспешно добавил Макс. — Будет много разговоров, извинений, угодничества и всего такого.

— Ее работа на департамент должна закончиться, и как можно скорее. Тогда она снова станет вести себя как обычно. У ее супруга не будет никаких оснований для подозрений. И мое уединение будет восстановлено.

— Думаю, все скоро закончится.

— Да? Ты уже близок к нахождению папки?

— Она уже почти у меня в руках. Однако я больше не буду руководить действиями Эвелин. Я передаю это Сэру.

Селеста удивленно воззрилась на него.

— Эвелин сказала, что он покинул департамент.

— Он вернулся.

— Проклятие, — пробормотала Селеста.

— Вообще-то я ожидал другой реакции, — удивился Макс.

— Этот человек всегда интриговал Эвелин. Если бы она не решила, что с нее хватит этой жизни…

— Что бы было?

— Ничего. — Селеста покачала головой. — Это всего лишь впечатление. — Она криво усмехнулась. — Есть что-то интригующее и романтичное в человеке, которого знаешь только по письмам. Он может оказаться кем угодно. Достаточно только дать волю воображению и представить…

— Он и тебе иногда отдавал распоряжения. Ты тоже воображала его?

Селеста засмеялась.

— Вот, значит, как! — воскликнул Макс.

— Я всего лишь слабая женщина, Макс. — Селеста пересела на край кровати. — С богатым воображением.

— Если это богатое воображение будет работать только в одном направлении… в том, где нахожусь я… — Он привлек Селесту к себе. — Полагаю, я смогу с этим жить.

Она обняла любовника и прижалась губами к его губам. Жаль все-таки, что невозможно остановить мгновение. Даже самое богатое воображение отступает перед ощущениями, которые дарят его губы, тепло его тела, неповторимый запах. Селеста подумала, что, вероятно, было бы очень приятно каждое утро просыпаться рядом с ним… и отбросила эту мысль.

Неожиданно Макс отстранился.

— Я думал, — важно сообщил он.

— О нет, — насмешливо ахнула Селеста. — Дорогой, только не это!

Макс насмешку проигнорировал.

— Я думал о нашем разговоре во время твоего прошлого визита.

— А о чем мы тогда говорили?

— О том, чтобы сделать из тебя честную женщину.

У Селесты глаза полезли на лоб. На всякий случай она уточнила:

— Ты говоришь о браке?

Он кивнул.

— Мне кажется, здесь нечего обсуждать.

— Я долго думал о твоих словах, — очень серьезно сказал он. — Ты сказала, что не являешься той женщиной, на которой мне следует жениться.

— Ну и что?

— Это чепуха. — Он твердо встретил ее взгляд и не отвел глаза. — Я намерен жениться, на ком хочу.

— Браво, Макс! Я горжусь тобой.

Макс нахмурился.

— Ты специально притворяешься бестолковой?

— Вовсе нет. — Она встала, отыскала халат Макса и бросила ему, после чего отвернулась. Лучше уж ей не смотреть, как он встает и одевается. — Ты сказал, что собираешься жениться на ком хочешь, и я думаю, это замечательно. Возможно, непрактично, но замечательно.

— Я не хочу быть замечательным, — пробормотал Макс у нее за спиной. — Я хочу тебя.

Селеста пожала плечами.

— Ты меня имеешь.

— Не совсем. — Он обнял ее за талию и прижал спиной к себе. — Не в глазах всего остального света. — Он опустил подбородок ей на плечо. — Селеста, прошу тебя, сделай меня счастливейшим из смертных и…

Она засмеялась.

— Не продолжай, Макс.

— Почему нет?

— Потому что сейчас, этим утром, в эту минуту… — Она перевела дыхание. — В общем, сейчас не время и не место.

— Я бы не стал утверждать столь категорично.

— Кроме того, сейчас, в это время и в этом месте, тебе не понравится мой ответ. — Селеста высвободилась из объятий Макса и повернулась, чтобы видеть его глаза.

— Не понравится? — переспросил он.

— Надеюсь, что нет.

— Тебя не привлекаю я или брак?

Немного подумав, она ответила:

— Скажем так: в данный момент я не собираюсь выходить замуж.

— Но это не ответ на мой вопрос! — Макс с откровенным любопытством взирал на стоящую перед ним Селесту. — Неужели ты не хочешь выйти замуж? Иметь семью и детей?

— О, дорогой, но у меня уже есть дети.

Макс усмехнулся.

— Я знаю о тебе все, что надо. Нет у тебя никаких детей.

— Поправка, Макс, — беззаботно сказала Селеста. — Ты знал обо мне все, когда я работала на департамент.

Улыбка сползла с его лица.

— Но мы вместе уже три года… Это мои дети?

Селеста весело засмеялась.

— Думаю, ты бы заметил мою беременность.

— Тогда чьи…

— Мои, — твердо сообщила она. — И больше об этом я ничего не скажу.

Макс молча смотрел на любовницу, не зная, что сказать.

— Лишился дара речи, милый? — Она хихикнула. — Не думала, что увижу тебя в таком состоянии.

— Просто я никогда не думал о тебе как о матери. — Он нахмурился. — И не предполагал, что у тебя есть тайны от меня.

— Тогда мы квиты. Я тоже никогда не думала о тебе как об отце. — Селеста посмотрела в сторону. — Или о муже. Да и о разнице между нами тоже. Я же знаю, что у тебя есть от меня тайны.

Макс долго и задумчиво смотрел на леди, отдавшую ему свое тело, но не подпускающую к душе.

— Возможно, настало время поговорить откровенно? Обо всем?

— Дорогой, ты пытаешься стать голосом разума?

— Очевидно.

Селеста покачала головой.

— Тебе не идет.

— Вот и хорошо. — Макс с облегчением вздохнул. — Мне тоже не нравится эта роль. Она слишком утомительна. — После короткой паузы он добавил: — Но разговор еще не окончен.

— Я и не думала, что он окончен. Хорошего тебе дня, Макс. — Она подошла ближе, поцеловала и сразу же выбежала прочь из комнаты. Он даже не успел ее обнять. Ей надо было вернуться домой до того, как встанут слуги. Да и продолжать этот разговор все равно бесполезно. Когда придет время, она расскажет Максу о своих детях. И возможно, даже подумает о замужестве.

Но понимает это Макс или нет, независимо от его мыслей и намерений, для их брака существует много препятствий. Его семья и друзья ужаснутся, если он объявит о женитьбе на женщине не просто сомнительного происхождения, но еще и актрисе. Селеста не была уверена, что он любит ее достаточно сильно, чтобы справиться с этим.

По правде говоря, она не знала, любит ли он ее вообще.

 

Глава 13

— Откуда появились все эти люди?! — потрясенно воскликнула Селеста. — Я же отлучилась всего на минуту!

Эвелин сидела на полу в гостиной, вся окутанная тканями из нескольких разных рулонов. Она выбирала полотно для штор и обивки.

— Что с тобой, Селеста? — Она удивленно подняла голову. — Ты же сама за ними посылала. Они и должны были прийти утром.

— Да, но… — Селеста оглядела свою гостиную, и выражение ужаса на ее лице сменилось удивлением. — Я не думала, что все это будет так быстро.

— В записках, которые ты отправила, я просила, чтобы к работе приступили немедленно. А поскольку я использовала слова, согревающие сердце любого торговца, — расходы не имеют значения, вот результат. — Эвелин указала на мастера, измерявшего окно. — Это мистер Хендерсон. А там мистер Уэнделл. — Она кивнула на другого мастера, раскладывавшего на софе рулоны обоев. — Мистер Брайс — это толстяк, который ходит взад-вперед по комнате. Он торгует коврами. Имена остальных я забыла. Здесь сейчас много народу. Они все измеряют.

— А тебе не кажется, что об этом ремонте еще надо подумать?

— Не вижу причин. — Эвелин встала и отряхнула юбки. — В доме все осталось, как было еще при моих родителях. Давно пора все обновить. — Она с удовольствием посмотрела на суету в гостиной. — Я нерадивая хозяйка. Этим надо было заняться давно.

— Тогда мы должны быть благодарны лорду У., который дал толчок всему этому.

— А я действительно благодарна. Не думала, что так приятно тратить деньги мужа. Даже если этот самый муж никогда не был скупым. — Эдриен употреблял слова «экономить», «ненужная экстравагантность» и «потакание капризам» достаточно часто, чтобы сделать процесс легкомысленных трат еще приятнее.

— Но даже с учетом этого не следует принимать поспешных решений. Возможно, было бы разумнее немного снизить напор.

— Чепуха, — отмахнулась Эвелин. — Кроме того, я не знаю, сколько здесь пробуду, и не хочу оставлять тебя одну посреди всеобщей разрухи.

— Вот спасибо, — буркнула Селеста.

Эвелин внимательно посмотрела на подругу. Накануне вечером она явно не пришла в восторг, когда Эвелин изложила ей свои планы, но согласилась. Да, это будет суматошно и неудобно, но результат того стоит. Главным образом, потому что Эвелин будет занята и не станет постоянно думать о муже, что она, собственно, и делала с тех самых пор, как решила уехать, а Эдриен ее не остановил.

— Ты отправила список для Эдриена? — Впереди предстояло много светских мероприятий, и Эвелин не имела никакого желания посещать их без мужа. Ей вовсе не надо было давать повод для сплетен, появляясь в свете в одиночестве. Отказ от любого из мероприятий даст повод для волны слухов и предположений. В лондонском обществе невозможно сохранить тайну. К счастью, в это время года светские мероприятия случаются реже, чем весной.

— А тебе не кажется, что о светских обязанностях с ним надо было поговорить лично?

— Нет. — Эвелин легкомысленно рассмеялась. — К тому же мне нравится идея послать ему наш список на следующий месяц. — Она лукаво улыбнулась подруге. — Пусть поломает себе голову, сколько я буду отсутствовать.

— Ты считаешь, это разумно? — спросила Селеста.

— Я считаю, что это блестящая идея! — с фальшивым энтузиазмом воскликнула Эвелин. На самом деле она собиралась пробыть здесь не больше пары дней, после чего муж обязательно настоит на ее возвращении, потому что не сможет без нее жить. Она отказывалась думать о том, что муж вполне может и не прийти к такому выводу.

По непонятной причине он, похоже, вовсе не раскаивался в том, что проявил недоверие к ней. Как будто отсутствие доверия в браке не является чем-то из ряда вон выходящим. И он ничего не сделал, чтобы остановить ее. Подумать только, он ни разу не попросил ее остаться! Нет, конечно, остановить ее он не смог бы. Но должен был попытаться! А он вообще не сказал ни одного слова! Вот и сейчас, прошло уже полдня, а о нем ни слуху ни духу. Эвелин была абсолютно уверена, что он немедленно начнет масштабную кампанию по ее возвращению. Цветы, драгоценности, письма с извинениями. Однако пока не было ничего. Неужели она совершила ужасную ошибку, покинув его дом? Мысль была чрезвычайно неприятной. И все же она не могла не думать, что узнать, как мало она для него значит, лучше через два года, чем через двадцать.

Нет. Эвелин решительно выбросила эту мысль из головы. Она знала мужа и знала себя. Он любит ее, а она — его. Она не может ошибаться. Эдриен просто дает ей время образумиться. Она упрямо стиснула зубы. Очень скоро ему предстоит осознать пренеприятнейшую истину: чтобы образумить ее, ему придется как следует потрудиться.

— Ты сделала все свои дела?

Селеста кивнула. Она не уточняла, что именно собиралась сделать, да и Эвелин ее ни о чем не спрашивала. То, что они живут в одном доме, не давало Эвелин права лезть в жизнь подруги. Селеста всегда тщательно оберегала свою личную жизнь, а Эвелин слишком высоко ценила их дружбу, чтобы приставать с расспросами. Если захочет, Селеста сама ей расскажет. В этом и заключалась разница между дружбой и браком. Эвелин отлично знала, что у подруги есть секреты, но ей и в голову не приходило подвергать сомнению ее преданность или оскорблять недоверием.

— Нам надо поговорить, — сказала Селеста, обращаясь к собравшимся в гостиной торговцам и строителям. — Мистер Хендерсон, мистер Уэнделл, мистер Брайс! — Названные джентльмены моментально обратили все внимание на Селесту. Она умела принимать внушительный вид, если хотела. Неотъемлемыми составными частями облика представительной дамы были очки, строгая прическа и повелительный взгляд. — Я знаю, что все вы стремитесь как можно скорее вернуться в свои конторы и составить для леди Уоттерстоун превосходный, не сомневаюсь, список предложений.

Джентльмены обменялись взглядами. Мистер Хендерсон кашлянул и заговорил:

— Прошу прощения, мисс, но, насколько мы поняли, леди Уоттерстоун желает приступить к работе немедленно.

— Так и есть, — кивнула Селеста. — Но вы же понимаете, что ремонт целого дома — дело серьезное. Тем более что она планирует существенные расходы. Думаю, вы не хотите, чтобы она приняла поспешное решение, о котором позднее будет сожалеть. — Она сделала паузу и обвела слушателей суровым взглядом. — Она будет с радостью рекомендовать всем своим друзьям и знакомым исполнителей работы, которой останется довольна, но ни словом не упомянет тех, кто сделал работу, ей не понравившуюся.

— Конечно, конечно, — усердно закивали джентльмены.

Эвелин прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Селеста все же великолепная актриса.

— На этой стадии, как вы понимаете, невозможно принять окончательное решение относительно ковров и обивки, так же как и относительно обоев. А пока леди Уоттерстоун желает принять первое важнейшее решение — какие цвета она предпочтет в каждой комнате.

— В этой гостиной я думала о малиновом или темно-розовом, — пробормотала Эвелин.

— Такое решение она может принять, — продолжала вещать командным тоном Селеста, — только основываясь на ваших предложениях, которые рассмотрит, как только они поступят. — Повелительным жестом она указала торговцам на выход и приказала дворецкому: — Хендрикс, собери всех, кто разбрелся по дому, и проводи до двери. Проследи, чтобы никого не осталось.

— Как скажете, мисс. — Дворецкий поклонился.

— И напомни всем, что леди Уоттерстоун с нетерпением ожидает их предложений, разумеется, с указанием цен.

— Конечно, мисс.

Селеста одарила торговцев самой лучезарной улыбкой.

— Надеюсь, мы очень скоро встретимся снова. — С этими словами она вернулась в гостиную и плотно закрыла за собой дверь.

— У тебя здорово получается, — криво усмехнулась Эвелин.

— Такова работа. — Она хмуро взглянула на подругу. — Самая трудная часть моей работы — защищать тебя от тебя самой. А я никогда не отлыниваю от своих обязанностей.

— Чепуха! — Эвелин засмеялась, сбросила на пол образцы обоев и уселась на софу. — Мне не нужна защита. Тем более от себя самой и от торговцев.

— При обычных обстоятельствах, наверное, так оно и есть, но сейчас, когда твоя цель — нанести как можно больший урон кошельку лорда У., с тобой рядом должен быть кто-то способный помочь тебе не потерять голову. Ничего хорошего не получится, если действиями руководят злость и обида.

— Чепуха, — уже не так уверенно повторила Эвелин. — Этот дом давно пора отремонтировать.

— Возможно, хотя я не заметила особой необходимости.

— Здесь все такое потрепанное…

— Я предпочитаю слово «удобное». — Селеста оглядела гостиную и улыбнулась. — Мне все здесь нравится.

— Ты заслуживаешь лучшего.

— Можем поговорить и об этом. — Селеста подняла образцы обоев, положила их на стол и села рядом с подругой. — Ты никогда не позволяла мне платить арендную плату.

— Я считаю плату за проживание частью твоего жалованья.

— Ты платишь слугам.

— Да ладно тебе, Селеста, — поморщилась Эвелин. — Здесь только Хендрикс и миссис О’Мэлли — экономка и кухарка в одном лице. Ну, и одна горничная. О чем тут говорить?

— Тем не менее…

— Мой муж — очень практичный человек, несмотря на недавние события, — доверительно сказала Эвелин, подавшись к подруге. — Если бы ты здесь не жила, он непременно заставил бы меня продать этот дом, который нам определенно не нужен. Но это единственное, что мне досталось от родителей, и я его ни за что не продам. Что же касается слуг… — Она вздохнула. — Они считают этот дом своим. Я привыкла к ним, пока жила здесь. Ты же знаешь, как трудно в наше время найти новое место. Куда они пойдут?

— Но я должна…

— Пойми, мне бы не хотелось сдавать этот дом чужим людям, как это делал мой опекун. Но и нет смысла держать его пустым. — Ее взгляд скользнул по комнате. Хотелось бы ей помнить, как она жила здесь в раннем детстве с родителями. Но она и родителей совсем не помнила, что уж тут говорить о доме. — Мне всегда становилось грустно, когда я видела пустые дома. Они такие одинокие, брошенные. Не хочу, чтобы мой отчий дом стал таким же. Так что ты, подруга, делаешь мне величайшее одолжение, живя здесь.

— Спасибо. — Подруги надолго замолчали, думая каждая о своем. Первой очнулась Селеста. — Поскольку мы подруги, могу я внести деловое предложение? Может быть, ты начнешь с одной комнаты, а не станешь устраивать переворот во всем доме сразу? Сама же сказала, что не знаешь, как долго пробудешь здесь.

— В этом есть смысл. — Эвелин встала, подошла к столу и принялась рассматривать образцы обоев. — Но мне необходимо чем-то заполнить время. — Она выбрала два образца и подошла к стене. — Оказывается, когда уходишь от мужа, пусть даже не навсегда, совершенно нечем себя занять.

— У тебя остались благотворительность и комитеты нескольких десятков всевозможных организаций. У тебя не будет свободной ни минуты.

— Но пока я чувствую себя удивительно свободной, намного свободнее, чем хотелось бы. — Эви взяла обои цвета слоновой кости с алыми полосками, приложила к стене и оглянулась на подругу.

— Мне кажется, получится слишком официально, — вынесла вердикт Селеста. — Это я и подозревала.

Эвелин приложила к стене второй образец. На нем были перевитые виноградные лозы, цветы и деревья, все выдержано в зеленых и синих тонах.

— Эти мне нравятся.

— Мне тоже. А что ты подозревала?

— Что тебе надо будет чем-то занять время и мозги, пока будешь ждать, когда лорд У. приползет на коленях вымаливать прощение.

— Я вовсе не хочу, чтобы он ползал на коленях, — сказала Эвелин и, подумав, добавила: — Хотя звучит заманчиво. — Она тяжко вздохнула. — Если Макс даст мне какое-нибудь поручение, я по крайней мере буду чем-то занята.

— Не сомневаюсь, что ты очень скоро получишь от него весточку.

— Хорошо бы. Теперь по крайней мере я не буду тревожиться, что Эдриен меня не так поймет.

— Да, это действительно большое преимущество. — Селеста покосилась на подругу и, решившись, выпалила: — Может быть, вместо того чтобы обновлять дом, ты обновишь себя?

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Эвелин.

— Я хочу сказать, что тебе следует обновить гардероб.

— Мой гардероб вполне приемлем, спасибо.

Селеста насмешливо хмыкнула.

— Ну да, в последнее время я не шила новых платьев.

— Разве ты не говорила, что тебе нечего надеть на прием к Дануэллам?

— Говорила, — призналась Эвелин. — Это было очень досадно.

— Разве в твоем списке нет мероприятий, которые состоятся в самое ближайшее время и настоятельно требуют обновления гардероба? Взять хотя бы венецианский маскарад.

Эвелин отмахнулась.

— У меня есть костюм.

Селеста даже не сочла нужным говорить, что один и тот же костюм годами на маскарад не надевают.

— Помимо очевидной необходимости в новом гардеробе… — невозмутимо продолжила Селеста.

— Это будет ужасно дорого, — перебила ее Эвелин. Обычно она не приобретала слишком дорогих вещей, но сейчас… Ужасно дорого — это именно то, что нужно.

— Если твоя цель — наказать лорда У. за прегрешения…

— Не уверена, что «наказать» — удачное слово.

— …тогда подумай вот о чем: лорд У. не был в этом доме со дня вашей свадьбы и не собирается наведываться сюда часто. Он, конечно, увидит счета, но вряд ли их эффект будет долговременным. Зато… — Зато если я буду постоянно надевать мои новые приобретения, они постоянно будут напоминать ему о совершенных ошибках и о том, что он имеет и не хочет потерять. — Эвелин расплылась в улыбке. — Ты золото, Селеста.

— Это моя обязанность, — улыбнулась подруга. — По пути я зашла к твоей любимой модистке и договорилась с ней о встрече. Она только что получила из Парижа последние модели и горит желанием приступить к работе. — Селеста пожала плечами. — Кажется, я случайно упомянула, что ты абсолютно не стеснена в средствах.

— Превосходно! — Эвелин радостно засмеялась. — Но все равно дом нуждается в обновлении. Хотя по одной комнате зараз — это прекрасная идея. — Она вернулась к столу, положила образцы обоев, которые держала в руке, и стала перебирать остальные. — Не хочу, чтобы мои поспешные решения доставили неудобства тебе. В конце концов, здесь живешь ты.

В дверь постучали, и на пороге гостиной показался дворецкий с большим букетом красных роз в вазе.

— Доставка для леди Уоттерстоун. — Эвелин почувствовала огромное облегчение. На душе стало тепло. — Я взял на себя смелость и сразу поставил цветы в вазу, — сказал Хендрикс, поставил вазу на стол и с поклоном передал Эвелин карточку. — Это для вас, миледи.

— Спасибо, Хендрикс. — Эвелин взяла карточку, дождалась, пока дворецкий закроет за собой дверь, и обернулась к подруге. — А я уже начала думать, что мужу не нужно мое прощение.

— И оказалась не права.

— Слава Богу, — вздохнув, проговорила Эвелин. — Я подумала… впрочем, не важно. Оказывается, бывает очень приятно оказаться неправой.

Селеста понюхала цветы.

— Нет ничего лучше аромата роз. Две дюжины свежих роз за несколько минут наполняют гостиную неповторимым запахом.

— Мне всегда нравились красные розы. И Эдриену, конечно, это известно. — Она открыла конверт, достала карточку, и у нее упало сердце.

— Что?! — нетерпеливо воскликнула Селеста, заметив, как сильно побледнела подруга. — Он приносит свои извинения? Признается в любви? Умоляет вернуться?

— Не совсем, — тихо ответила Эвелин, не в силах оторвать глаз от хорошо знакомого почерка. — Эти розы не от Эдриена.

— Тогда от кого?

Эвелин подняла глаза. В них была тоска.

— Они от Сэра.

 

Глава 14

У Селесты удивленно округлились глаза.

— От Сэра? Ты уверена?

— Конечно, уверена, — резко выпалила Эвелин. Разочарование сделало ее голос грубым. Опомнившись, она добавила: — Извини. Просто я этого не ожидала. — Она замолчала, стараясь взять себя в руки и успокоиться. — Во-первых, оно подписано — Сэр. А во-вторых, я еще не успела забыть его почерк. Он же левша. — Эвелин раздраженно смотрела на записку.

— Ты же говорила, что он больше не работает в департаменте.

— Очевидно, вернулся, — пробормотала она. Господь милосердный! Она и не предполагала, что когда-нибудь еще раз прочитает письмо от Сэра. Она вспомнила тот период своей жизни, в котором еще не было Эдриена и каждое письмо от Сэра вызывало в ней любопытство и волнение, желание и тоску по тому, кого она никогда не видела, никогда не знала.

— Ну, — напомнила о себе Селеста. — Ты собираешься сказать мне, что там написано, или я должна вырвать этот клочок бумаги у тебя из рук и прочитать сама?

— Здесь всего несколько слов. Своего рода представление, или, скорее, повторное представление. — Эвелин громко прочитала: «Моя дорогая Эви, я вернулся на старое место, чтобы разобраться в ситуации. С этого момента вы будете получать указания лично от меня». — Она подняла голову и растерянно сказала: — Это почти все.

Селеста прищурилась.

— Но там есть что-то еще?

Эвелин молча кивнула и продолжила чтение:

— «Должен признаться, мне вас не хватало. С нетерпением жду встречи».

— И?

— И все. Осталась только подпись: «С любовью, Сэр». — Она бросила карточку на стол. — Все как надо!

— Как надо?

— Разумеется. Последнее, чего я сейчас хочу, — это возвращения в мою жизнь Сэра. — Эви принялась мерить шагами комнату.

Селеста внимательно наблюдала за подругой.

— В свое время ты была довольно сильно увлечена им.

— Ну конечно, я тогда увлеклась им. Как и любая живая женщина. Он был человеком таинственным, смелым и волнующим. А главное, он мог быть тем человеком, каким мне его хотелось видеть. То есть любым. Великим героем. — Эви посмотрела на потолок и продолжила: — Великим любовником.

— Понимаю.

— Нет, моя дорогая, ты не понимаешь. — Эвелин обхватила себя руками и продолжила ходьбу по комнате, пытаясь подобрать нужные слова. — Я была увлечена им, как героем романа. Д’Артаньяном или сэром Ланселотом, Эдмоном Дантесом или Робин Гудом. О нем можно мечтать, но он не более материален, чем любой книжный герой. — Она встретилась с подругой взглядом. — Его нет рядом, чтобы обнять тебя, сказать, что все будет хорошо, поцеловать под омелой на виду у всей семьи. Посмеяться с тобой или вытереть тебе слезы, дать понять, пусть даже не словами, что он будет держать тебя в объятиях до последнего вздоха. Это… — Она снова взяла записку Сэра и помахала ею в воздухе. — Это всего лишь игра. Подумать только — с любовью. Да не нужна мне его любовь! Мне нужен…

— Тебе нужен твой муж, — сказала Селеста.

— Да, — вздохнула Эвелин. — Этот негодяй.

— А ведь ты действительно его любишь… — проговорила Селеста.

— Это не модно, да? — Эвелин вымученно улыбнулась. — А ты сомневалась?

— Не то чтобы сомневалась. — Селеста ненадолго задумалась. — Эдриен появился в твоей жизни очень уж своевременно, именно тогда, когда тебе нужен был кто-то безопасный и надежный.

— Согласна, но это еще не все. — Глаза Эвелин затуманились воспоминаниями. — Когда мы впервые встретились, мне показалось, что я знаю его всю жизнь. Словно я всегда ждала именно его. Мы были двумя половинками единого целого. Я ни одной секунды не сомневалась, что он предназначен мне судьбой.

— Надо же, — медленно протянула Селеста. — Кажется, я только что почувствовала ревность.

— Как, ты тоже? — Эвелин криво усмехнулась.

— Говорят, — нарушила повисшее молчание Селеста, — что большая любовь может заставить человека творить большие глупости.

— Но я же никогда не сомневалась в его чувствах! Как он мог усомниться в моих?

— Мужчины — глупцы, — уверенно проговорила Селеста. — Никогда не знаешь, о чем они думают… если они вообще умеют думать. Они во всеуслышание заявляют, что являются разумными мыслящими существами, но умудряются совершать идиотские поступки и делать самые немыслимые выводы.

— Почему он не прислал мне записку? Почему не попросил вернуться домой?

— Еще и дня не прошло, как ты уехала из дома, — примирительно сообщила Селеста. — Ты же знаешь, какая у него напряженная жизнь. Он не успел соскучиться.

— Тем не менее, — буркнула Эвелин, покосившись на роскошный букет, — эти цветы должны быть от моего мужа, а не от… литературного персонажа.

— Зато, раз Сэр вернулся, можно надеяться, что дела департамента будут быстро улажены.

— Надеяться всегда можно. — Эвелин снова бросила взгляд на карточку. — Знаешь, в самом конце наша переписка с Сэром стала довольно… игривой, если не сказать фривольной.

— Действительно, учитывая ситуацию с лордом У., Сэр выбрал неудачное время для возвращения в твою жизнь. — Селеста смотрела на подругу с тревогой. — Не боишься поддаться искушению?

— Искушению? Когда речь идет о человеке, которого я ни разу не видела? — Эвелин уверенно покачала головой: — Нет, не боюсь. В своем последнем письме я сказала, что он — невыбранная дорога. Я всегда буду испытывать некоторое любопытство, но не жалею о пути, по которому пошла. В моей жизни есть только один мужчина. И если Сэр сейчас постучит в эту дверь — высокий, красивый, смелый, — я ему скажу в точности то же самое.

— Говоришь, высокий, красивый и смелый? — ухмыльнулась Селеста. — Тогда буду признательна, если ты отдашь его мне.

Эвелин засмеялась.

— Договорились. Кстати, эти розы тоже можешь считать своими. Мне они не нужны. Ну, а сейчас… — Она расправила плечи. — Если я правильно поняла, у меня назначена встреча с женщиной, которая очень хочет помочь мне потратить как можно больше денег на ненужные излишества. — Она подмигнула подруге. — Жду не дождусь.

Селеста прыснула.

— Буду очень признательна, если ты в мое отсутствие припомнишь все подробности телесных повреждений, которые тебе приходилось наносить мужчинам в прошлом. Вернусь — расскажешь. Полагаю, это в высшей степени полезная информация.

— Ты должен извиниться, — твердо проговорил Макс.

— Я извинился. — Тон Эдриена был, мягко говоря, прохладным. Друзья сидели в уединенном уголке одной из гостиных клуба. Это было более удобное место встречи, чем дом в Мейфэре. Когда-то друзья проводили здесь много времени, поэтому их теперешнюю встречу никто не назовет Необычной, и никто не обратит внимания. Сэр Максвелл Осгуд и лорд Уоттерстоун поздно вечером сидели за столом и вели негромкий разговор.

— Видимо, твоя жена так не считает. Иначе она не уехала бы.

— Я не допущу, чтобы такое положение дел продлилось долго. Это все временно. — Конечно, временно, однако… Эви отсутствовала всего лишь день, а ему уже отчаянно не хватало ее голоса, ее смеха, ее объятий в постели. Эдриен внезапно обнаружил, что не может спать без нее. Хотя ее отсутствие было не единственной причиной его бессонницы. Придуманный им план, в котором все могло пойти не так, беспокоил Эдриена намного больше. И особенно неприятной была мысль, что он поступает неправильно. Правда, это, конечно, зависит от моральных норм каждого. — А откуда ты знаешь?

— Это моя работа, если помнишь. Я знаю все, что происходит, если это представляет интерес. — Макс поднял стакан. — И много скучных вещей тоже.

— Всезнающий, всесильный… — тихо сказал Эдриен.

— Ты знаешь лучше, чем кто-либо другой, что это не так. — Макс тихо засмеялся. — Но я стараюсь поддерживать иллюзию.

— Есть что-нибудь новое о папке?

— Со вчерашнего дня? Нет, конечно. Такие вещи требуют времени. — Он помолчал. Наш человек у Фенвика сказал, что папка в один прекрасный момент просто появилась на полке. Он не заметил ничего необычного. Насколько я понял, положить ее туда мог кто угодно.

— Значит, мы пока ничего не делаем? Ждем дальнейшего развития событий?

— Досадно, я согласен. — Макс поморщился. — Но такова природа игры.

— Так было всегда, — заметил Эдриен, потягивая виски.

— Все равно мне не нравится ждать следующего шага от противника. — Макс взглянул на друга. — Кстати о следующем шаге, какой намерен сделать ты? Или я должен сказать — Сэр?

— Сэр послал Эви букет роз и записку.

Макс кивнул.

— А как насчет Эдриена? Он послал цветы своей жене?

Эдриен помрачнел.

— Возможно, он отправил ей какой-то знак своей привязанности? — настойчиво продолжил Макс. — Письмо с извинениями? С обещанием сделать ее счастливой на всю оставшуюся жизнь?

— Ад и проклятие, — пробормотал Эдриен.

— Ты хотя бы понимаешь, что ведешь себя глупо? — взорвался Макс. — О чем ты, черт побери, думаешь?

— Я думал о том, как добиваться ее расположения от имени Сэра, не делая это слишком явно. — Пропади все пропадом! Эдриен одним глотком допил виски и знаком велел служителю, чтобы принесли еще. — У меня совершенно вылетело из головы, что я еще должен раболепствовать.

— Как ее муж.

— Да, как ее муж, — рявкнул Эдриен. — Только я никогда не раболепствую.

— Даже самая преданная жена, искренне любящая своего мужа, может поддаться искушению и обратить внимание на таинственного незнакомца, если ее муж проявляет к ней явное невнимание.

— Я буду внимателен. Обязательно буду. Просто я еще не начал. — Он поморщился, недовольный собой. Несомненно, он совершил большую ошибку. Нельзя быть таким идиотом. Он же не хочет своими руками подтолкнуть Эви в объятия другого мужчины, даже если этот мужчина — тоже он. — Возможно, стоит дать ей день на осознание: ее гнев непропорционально велик по сравнению с моим преступлением.

— Ты странно себя ведешь, мой друг. — Макс всем своим видом излучал сарказм. — Женщины, конечно, могут раздуть мужские прегрешения сверх всякой меры, но в твоем случае даже раздувать ничего не надо. Некуда. Так что ты ведешь себя не только странно, но и неразумно.

— Эвелин всегда разумна, — тихо сказал Эдриен.

Макс удивленно взирал на друга, словно не мог поверить своим глазам. Или ушам.

— Ты всегда проявлял чудеса изобретательности в общении с дамами. Что с тобой случилось?

— Брак со мной случился, вот что. — Эдриен клацнул зубами. — Он даже из самого разумного человека делает дурака. Знаешь, Макс, мне легче иметь дело с толпой женщин, чем с собственной женой.

— Только если ты ее по-настоящему любишь.

— Да, это все усложняет. — Эдриен задумался. — Я пошлю ей цветы, как только вернусь домой. Из своей оранжереи. А завтра утром первым делом выберу какую-нибудь подходящую — нет, экстравагантную драгоценность, что-нибудь символическое и значимое, и отправлю с запиской.

— Записка должна быть выше всяких похвал.

— Она такой и будет, — усмехнулся Эдриен. — Ты же знаешь, я всегда писал лучше, чем говорил.

— Я думал, это Сэр превосходно изъяснялся на бумаге, — поддел Макс.

Эдриен не обратил внимания на колкость.

— В письме я изолью душу. Пусть у нее будет выбор.

— Мне кажется, у нее однажды уже был выбор, — заметил Макс. — И она выбрала тебя.

— Меня или жизнь, которую я ей предложил?

Макс задумался.

— Ты говоришь о богатстве и положении в обществе?

— Нет, — быстро ответил Эдриен. — Она не из тех женщин, которые продаются за богатство. Она стремилась к безопасности, надежности, семейной жизни.

Макс кивнул.

— Да. У нее нет семьи, не к кому обратиться. И нет финансовых ресурсов. И все же мне представляется, что она выбрала тебя, потому что искренне полюбила.

— Именно на это я и рассчитываю.

— Еще не поздно все остановить.

Эдриен насмешливо улыбнулся.

— Ты опять стал голосом разума?

— Я пытаюсь, — ухмыльнулся Макс.

— Решение моей жены пожить в другом месте означает, что все надо делать быстро, — деловито заявил Эдриен. — Чем дольше она останется вне дома, тем больше привыкнет жить без меня. — Его брови сошлись на переносице. — Я не хочу ее потерять.

— Но все же…

— Я не потеряю ее, — твердо сказал Эдриен. — Это невозможно. Если случится так, что она выберет Сэра, мне придется признаться, что я и есть Сэр, вот и все.

— Ты все-таки лишился рассудка, — вздохнул Макс. — Неужели ты веришь, что она не впадет в бешенство, узнав правду? Ты ей скажешь, что впервые встретился с ней, чтобы узнать, не работает ли она на кого-то другого? И ее возмущение слабее не станет после получения информации о твоих теперешних уловках.

— Она меня простит, — заявил Эдриен с уверенностью, которой не чувствовал.

— Уверен? — Макс понизил голос. — Ты хотя бы понимаешь, что можешь потерять ее навсегда?

— Этого не будет. — Эдриен вздохнул. — Если… когда она выберет меня, мои сомнения рассеются, и Эви никогда ничего не узнает.

Макс откинулся на спинку стула.

— Потому что тайны такого рода никогда не становятся достоянием гласности?

— Эта не станет.

— А если станет?

— Я переверну небо и землю, чтобы вернуть ее.

— И мне не удастся убедить тебя остановиться?

— Нет.

— Ну хорошо. — Макс глотнул виски. — Я обдумал твой план.

— И что?

— И мне кажется, что Сэр не сможет выполнить этот неудачный план соблазнения посредством одних только писем.

Эдриен поставил стакан.

— Что у тебя на уме?

— Возможно, пора Эви и Сэру встретиться.

Эдриен удовлетворенно кивнул.

— Ты читаешь мои мысли. У меня тоже появилась такая идея. Нам надо поговорить.

— Для этой цели есть два варианта развития событий. Два сценария, если хочешь.

— У меня тоже, — сказал Эдриен. — Продолжай.

— Ты же не захочешь, чтобы она увидела твое лицо.

— Лучше этого избежать.

— Но ты захочешь поговорить с ней. — Макс задумался. — Под каким-нибудь предлогом Сэр может отослать ее куда-нибудь, например в Париж.

— Ей нравится Париж, — мечтательно улыбнулся Эдриен.

— Ну, а там посреди ночи ты можешь появиться в темной комнате ее отеля и попытаться соблазнить ее.

— Так кто же из нас безумен? — Эдриен во все глаза смотрел на друга. — Не могу поверить, что это предлагаешь мне ты.

Макс нахмурился.

— Почему нет?

— Я могу легко назвать десяток причин. — Эдриен загнул один палец. — Во-первых, я не собираюсь отправлять жену в Париж без моего сопровождения. Это романтический город, и в нем слишком много соблазнов.

— У меня в Париже было несколько приятных моментов, — мечтательно прищурился Макс.

Эдриен загнул второй палец.

— Во-вторых, тот, кто вломится к ней в комнату посреди ночи, перепугает ее до смерти. Не забывай, она никогда не слышала голос Сэра. — Он загнул еще один палец. — Кроме того, пусть она никогда не попадала в чрезвычайно опасные ситуации, мы ее хорошо обучили. Сомневаюсь, что мне удастся войти в ее комнату во время сна, не получив при этом телесных повреждений, которые я не смогу объяснить позже. — Эдриен разогнул все пальцы и уныло уставился на свою ладонь. — И, наконец, самое важное. Подозреваю, что моя жена достаточно умна, чтобы, путешествуя в одиночестве, держать при себе оружие. Рисковать жизнью ради осуществления своего плана я, знаешь ли, не готов. Тем более во Франции.

— Это было всего лишь предложение, — ухмыльнулся Макс. — Возможно, не самое лучшее. Я как-то не привык составлять планы, в которых участвуют жены друзей, а не преступники. Ты же понимаешь, идея запланированного соблазнения чужда всему, во что я верю?

— Я понимаю, что она необычна. — Эдриен вздохнул и посмотрел в сторону. — Но мы наверняка сможем придумать что-то лучшее.

— Труднее всего сделать так, чтобы она не видела твоего лица, — отметил Макс. — Но есть и преимущество. Ведь теперь приказы ей отдает Сэр.

— Мы это используем.

— А что, если мы устроим обычную встречу. — Макс встрепенулся. — Почему бы не использовать исповедальню в церкви парка Баттерси?

— Я уже использовал церковную исповедальню для встречи с агентами, — задумчиво проговорил Эдриен. — Но ведь Эви ничто не помешает покинуть свою часть каморки и ворваться в мою. На ее месте я так бы и поступил. — Он пожал плечами. — И все будет испорчено.

— Да! — Глаза Макса возбужденно засверкали. — Будет лучше, если она будет связана. И с повязкой на глазах.

— Насколько мне известно, католические священники обычно не связывают своих прихожан и не завязывают им глаза, — усмехнулся Эдриен. — Это привлечет ненужное внимание.

— Да, получится неловко. И все же… Придумал, встрепенулся Макс и поднял стакан. — Похищение, вот сто нам нужно. Мы ее свяжем, завяжем глаза, засунем в рот кляп и поместим куда-нибудь в укромное место.

Эдриен изумленно разинул рот.

— Я никуда не намерен помещать свою жену.

— Это же не навсегда! — воскликнул Макс. — Просто выберем какое-нибудь место, где ее никто не обнаружит, и там Сэр сможет с ней поговорить. Его лица она не увидит. — Макс сделал большой глоток. — Послушай, это именно то, что нужно. Мы сможем отвести ее в подвал портового склада — ты знаешь это место. Правда, он подтопляется во время прилива, но она будет спасена задолго до начала прилива.

— Ты, наверное, считаешь, что это намного лучше, чем до смерти напугать ее в парижском отеле, но я так не думаю. Мне вообще не нравится идея подвергать ее опасности.

— Не будет никакой опасности! — Макс недовольно поморщился. — Мы спасем ее, как только ты закончишь разговор. Ты… Сэр скажет ей, что он должен оставить ее, но помощь близка. Через несколько минут ее спасут. Я кого-нибудь пошлю. Или нет, лучше я сам ее спасу. Или мисс Дерошетт.

— Мисс Дерошетт? — удивился Эдриен. — Но ведь она тоже больше не работает на департамент.

— Действующим агентом она не является. Напомню, ее последним заданием было обеспечение защиты твоей жены, если в этом возникнет необходимость. Пока не возникала. — Макс замялся. — Но официально от обязанностей ее никто не освобождал. Я решил, что так будет лучше.

— Как интересно, — пробормотал Эдриен. — Хотя это вряд ли имеет значение. Правда, я думаю, что в настоящий момент она намного больше предана моей жене, чем департаменту.

— Надо полагать, да. Итак… — Макс допил виски. — Если нет никаких других предложений, остановимся на похищении.

Эдриен закатил глаза… надо бы к небу, но за неимением оного к потолку.

— Я не хочу, чтобы мою жену похищали и прятали в затапливаемый подвал.

— Ее спасут до начала затопления, — повторил Макс. — Но я тебя понимаю. Тем не менее считаю, что это неплохая идея и ее не следует отвергать.

— Не знаю… Здесь слишком многое может пойти не так, как задумано.

— Чепуха. Я использую своих лучших людей. Мы знаем, что делаем, когда доходит до подобных игр.

— Надо подумать. — Эдриен обвел глазами комнату, потом взглянул на ожидающего его решения друга. — Вообще-то, если будут приняты соответствующие меры предосторожности…

— Будут, не сомневайся, — уверенно заявил Макс. — Так что, решено?

— В этой идее что-то есть. — Эдриен еще на секунду задумался. — Представь себе, Эвелин прислала мне расписание предстоящих светских мероприятий, на которых мы должны появиться вдвоем. Расписание на весь следующий месяц. — Он устремил на друга горящий взгляд. — На целый месяц. Она собирается отсутствовать весь месяц. Представляешь?

— Ты решил, что у нее есть любовник, внезапно ворвался в гостиничный номер, где развлекалась ни о чем не подозревающая парочка, причем дама не была твоей женой. Ты оскорбил Эвелин недоверием. — Макс одарил друга сочувственным взглядом. — На твоем месте я бы радовался, что так легко отделался. Всего-то один месяц.

— Очевидно, нет. Она ремонтирует дом, где живет мисс Дерошетт, — пробормотал Эдриен. — Я не хочу, чтобы она отсутствовала месяц. Я вообще не хочу, чтобы она отсутствовала. Я… — Неожиданно пришедшая в голову мысль была крайне неприятной, и Эдриен даже забыл, что хотел сказать. — Откуда ты знаешь?

— О чем?

— О случае в гостинице.

Макс многозначительно улыбнулся. Эдриену была знакома эта улыбка. Он сам ею неоднократно пользовался.

— Только скажи, что это еще не стало пищей для сплетен. — Он даже слегка побледнел, представив последствия. — Я надеюсь лишь на то, что все участники событий заинтересованы в молчании.

Макс засмеялся.

— Мне нравится, когда ты не владеешь ситуацией. Не волнуйся, об этом пока никто не знает.

— Я рад, что хотя бы одному из нас весело, — сухо промолвил Эдриен. — Он сделал глоток из стакана. — Как я уже сказал, Эвелин прислала мне расписание светских мероприятий на месяц. Через три дня состоится венецианский костюмированный бал. Празднество имеет благотворительные… или какие-то другие цели.

— Ты должен там быть?

— Согласно расписанию. — Эдриен скрипнул зубами.

— Ты всегда был мастером по изменению внешности. Пока все складывается удачно. Но почему ты не сказал об этом раньше? — с любопытством спросил Макс.

— Думал, что у тебя есть более привлекательная идея. Ведь ты каждый день играешь в такого рода игры, Макс. — Он усмехнулся. — Вероятно, я ошибся.

Макс сморщил нос.

— Мои идеи всегда творческие и блестящие. Даже ты согласился, что похищение — отличная идея.

— Не уверен, что «отличная» — подходящее слово.

— Даже больше. Великолепная, гениальная. Полагаю, если ты, то есть Сэр, одетый в венецианский костюм, спасешь ее, она не устоит перед героем. Ни одна женщина не смогла бы устоять.

— Это очень сложно?

— Зато ты хочешь все сделать… слишком просто. — Макс презрительно фыркнул.

— Простота — гарантия надежности.

— Но и в ней есть слабые места.

— Назови два.

— Лучше три. — Макс кашлянул и заговорил: — Во-первых, твоя жена ожидает, что ты будешь на празднестве. Она оскорбится, если ты не явишься.

— Да, а я предпочту не увеличивать список своих прегрешений. — Эдриен нахмурился. — Очевидно, мероприятие посетят и Эдриен, и Сэр.

— Совершенно верно. Итак, во-вторых: даже для тебя будет трудно в одном месте и в одно время быть двумя людьми.

— Это трудная задача, — сказал Эдриен, — но выполнимая.

— Как знать. — Макс заглянул в стакан, убедился, что он пуст, и поставил его на стол. — И, наконец, в третьих: я не знаю человека, умеющего менять внешность лучше, чем ты. Не сомневаюсь, ты можешь обмануть кого угодно, даже своих знакомых. — Он подался вперед. — Но, Эдриен, это твоя жена. Она знает тебя лучше, чем ты сам себя знаешь. Она знает, как ты стоишь и сидишь, как ходишь, как танцуешь. Она знает твои глаза и запах твоего мыла. Возможно, в темном подвале или в наполненной ароматом ладана церкви ты еще сможешь ее обмануть, но когда она на своей территории? Бьюсь об заклад, она тебя узнает.

— Я же обманул ее, когда мы впервые встретились.

— Не тот случай! — возмутился Макс. — Ты передергиваешь. Тогда она тебя ни разу не встречала лично. Только читала твои письма. Не думаю, что ты сумеешь провести ее теперь.

— Конечно, сумею! — воскликнул Эдриен. — Она же не знает, кем может оказаться Сэр. Люди обычно не видят того, чего не ожидают увидеть. Особенно жены, которые не считают своих мужей авантюристами.

— Поспорим? — предложил Макс.

Эдриен прищурился.

— На что будем спорить?

Улыбка сползла с лица Макса. Он стал абсолютно серьезным.

— В обмен на мою помощь в твоем безумном предприятии ты соглашаешься стать советником департамента.

— Только временно.

— Если я прав и ты не сможешь обмануть Эвелин, я хочу чтобы ты стал советником на постоянной основе.

— Я не могу.

— Послушай, Эдриен, тебя никто не просит возвращаться на прежнее место. Я понимаю, что это невозможно. Но ты был связан с этим департаментом пятнадцать лет, пять из них возглавлял его. Твой опыт воистину бесценен. Я не боюсь признаться, что без тебя департамент стал другим. Мы могли бы использовать твои опыт и знания. Я мог бы их использовать. И об этом никто не узнает.

— Я не…

— Самых блестящих результатов мы достигали, когда работали вместе. Когда совместно искали решение, комбинируя твои идеи и мои. Как сегодня. Я хочу иметь возможность советоваться с тобой. Не каждый день, конечно, но часто. Ты будешь советником, и никем больше, — поспешно добавил Макс.

Эдриен никак не мог сейчас признаться, что уже думал об этом.

— А если я сам справлюсь?

— Значит, ты больше не будешь сомневаться в чувствах своей жены, и это уже само по себе достаточная награда.

— И это все, чего я хочу. Но, — сказал Эдриен, покачав головой, — этого вряд ли достаточно для пари.

— Тогда… — Макс тяжело вздохнул и отвернулся. — Департамент больше никогда не обратится ни к тебе, ни к твоей жене.

— Понимаю. — Эдриен задумчиво вглядывался в лицо друга. — Ты даешь слово, что не предпримешь никаких тайных мер, чтобы обеспечить свой выигрыш?

— Даю слово. — Макс уверенно кивнул. — Если бы в другое время я бы сделал все, что посчитал бы необходимым, чтобы выиграть, сейчас ставки и так очень велики. Я твой друг и почти надеюсь, что проиграю.

— Почти?

— Ты не можешь требовать от меня большего. — Макс усмехнулся. — Такова природа человека. Даже надеясь, что бомба не взорвется, он с нетерпением ожидает эффектного зрелища.

— Не все такие. — Эдриен уже обдумывал, как он будет сопровождать Эви на маскарад и флиртовать там с ней в облике Сэра. Но к сожалению, он не мог выбросить из головы картину взрыва и адского пламени, пожирающего все без разбора. — Не все, — упрямо повторил он.

 

Глава 15

Эвелин переводила взгляд с одного букета на другой. Цветочные композиции стояли рядом на столе в гостиной Селесты.

— Тебя даже на минуту нельзя оставить одну, — сказала Селеста, войдя в комнату.

— Прошло больше минуты, — возразила Эвелин. — Ты отсутствовала почти час.

— Я отсутствовала всего час. Но этого оказалось достаточно, чтобы дом снова наполнился странными людьми. — В голосе Селесты звучало раздражение.

— Это мистер Мерриуэзер, мистер Ноулс и мистер Ллойд, — глядя на цветы, рассеянно проговорила Эвелин. Левый букет представлял собой изящную композицию из тюльпанов, гиацинтов и других весенних цветов. Она была чуть более спокойной, но не менее впечатляющей, чем две дюжины красных роз.

— Почему они здесь?

— Они измеряют спальни. Я заехала к ним вчера после портнихи. — Эвелин подняла глаза на подругу. — Можешь отослать их прочь той же речью, что и вчера. У тебя хорошо получается.

— Я думала, ты собираешься ремонтировать только одну комнату.

— Ну да, — сказала Эвелин. — Вчера ночью я не могла уснуть, и мне пришло в голову, что если заменить ремонт дома обновлением гардероба, то мне здесь не за чем следить. И нет причины здесь оставаться.

Селеста внимательно смотрела на подругу.

— Значит, ты можешь вернуться к мужу.

— Могу. — Эвелин со вздохом кивнула.

— И его наказание закончится.

— Я не наказываю его, — сказала Эвелин, — а даю возможность осознать ошибочность его действий.

— Это работает?

Эвелин стиснула зубы.

— Пока нет.

Взгляд Селесты скользнул по цветам.

— Я знаю, что розы — от Сэра. Значит, второй букет от лорда У.?

— Их принесли сегодня утром вместе с короткой запиской о весне. Очень милой запиской. — Она процитировала по памяти: «Моя дорогая Эви. Посылаю тебе эти цветы в надежде, что они принесут тебе весну так же, как ты всегда приносишь ее в мое сердце».

— Мило.

— Мой супруг — человек немногословный. — Слишком немногословный. Чувства, выраженные в этой записке, были бы подходящими, если бы свою тревогу и рассеянность она объясняла погодой. Но после двух дней и двух бесконечных ночей без него их было явно недостаточно. — Очевидно, извинения, заявления, что он не может жить без меня, уверения в вечной любви и в том, что он до конца своих дней будет мне безоговорочно доверять, — это слова, которые он или не может, или не хочет сказать.

— Но, — поспешно заговорила Селеста, — лорду У. пришлось немало потрудиться, чтобы достать весенние цветы в это время года.

— Вовсе нет. Ты же знаешь, у нас есть оранжерея, — криво усмехнулась Эвелин. — И очень опытный садовник.

— Все равно, он думал о тебе и постарался выразить свои чувства. — Селеста указала взглядом на розы. — А Сэр просто заехал в первую попавшуюся цветочную лавку и заказал доставку. Никаких хлопот и никакой оригинальности.

— Ты права. Но ему все же надо отдать должное за количество и упорство.

— Упорство?

— Розы, доставленные вчера, стоят в холле. Эти принесли сегодня, когда тебя не было.

Селеста скривилась.

— От Сэра?

— Ну да. От кого же еще? Там была записка. Прочитай. — Эви взяла со стола листок и протянула подруге.

— «Моя дорогая, прекрасная Эви, — с выражением прочитала Селеста. — Пока о пропавшей папке ничего не известно. Так что в данный момент в ваших услугах нет необходимости». — Она подняла глаза. — Так это же хорошо.

— Читай дальше.

Селеста снова опустила глаза на записку.

— «Однако пока ситуация не прояснится, будьте готовы действовать в любой момент». — Селеста нахмурилась. — Это менее приятно.

— Менее приятно — это еще мягко сказано. — Эвелин устало вздохнула. — Читай дальше.

— Что-то мне не хочется, — пробормотала Селеста и вернулась к записке. — «Хотя отсутствие прогресса всегда неприятно, я не могу не благодарить судьбу за то, что она позволила мне не только возобновить наше знакомство, но и расширить его». — Селеста тихо ахнула и взглянула на подругу. — Он имеет в виду то, что я думаю?

— Я даже боюсь предположить, что он имеет в виду.

— Он лишился рассудка?

— Принимая во внимание последние события, я начинаю думать, что у мужчин вообще большие проблемы с рассудком. И это не может не раздражать. — Эвелин указала на записку. — Это еще не все.

— Я вижу. — Селеста поморщилась. — Где я остановилась?

— На расширении знакомства.

Селеста пробежала записку глазами, нашла нужное место и продолжила чтение.

— «Не думайте, что это желание возникло случайно. Все эти годы я думал о вас».

Эвелин застонала.

— «В своей последней записке вы выразили сожаление по поводу того, что мы никогда не встречались. Это, моя дорогая Эви, и меня безмерно огорчает. Искренне ваш, Сэр». — Селеста ошеломленно уставилась на подругу.

— Очаровательно, не правда ли? — Эвелин криво усмехнулась.

— Да… пожалуй… — Селеста села на диван рядом с подругой. — Не просто очаровательно, но и очень романтично. Значит, его безмерно огорчает то, что он тебя никогда не встречал? Знаешь, пожалуй, этот человек действительно неотразим.

Эвелин покачала головой:

— Только не для меня.

— Ты уверена? — Селеста покосилась на записку, которую все еще держала в руках.

— Абсолютно.

— Но ведь было время…

— Оно давно прошло, — твердо сказала Эвелин.

— Неужели тебя нисколько не тронули его слова?

— Тронули? — Эвелин возмущенно фыркнула. — Чем я должна быть тронута? — Она вырвала листок из рук Селесты и помахала им. — Нет, слова, конечно, хорошие — «моя дорогая прекрасная Эви, всегда ваш, безмерно сожалею». Но они не имеют реального смысла. — Она бросила письмо на стол. — Этот человек всегда прятался под завесой секретности, без которой не мог обойтись из-за своего положения и специфики работы. А теперь, когда прошло так много времени, он вдруг решил приподнять эту завесу и открыть свои чувства, которые мне, сказать по правде, безразличны. Интересно, с какой стати? Чего он хочет?

Селеста, немного подумав, тихо сказала:

— По-моему, он хочет тебя.

— Чепуха, мне так не кажется, — решительно заявила Эвелин. — Вероятнее, его возвращение в департамент и возобновление переписки со мной вызвали… — она задумалась, подыскивая верные слова, — некие сентиментальные чувства, которые являются не более чем сиюминутными заблуждениями. — Эвелин устремила на подругу уверенный взгляд. — А ты видишь в его письме то, чего там нет.

— А мне кажется…

— Его сожаления о том, что мы не встречались, не более важны, чем, к примеру, моя печаль о том, что я никогда не каталась на слоне, не плавала в Вест-Индию или не танцевала голой на крыше под звездами.

— Танцы голышом на крыше? — заинтересовалась Селеста.

Эвелин с досадой отмахнулась.

— Это был пример.

— Того, что не испытал.

— Я могу о многом сожалеть, — величественно проговорила Эвелин. — Но поскольку я еще не на смертном одре, то уверена, что когда-нибудь еще покатаюсь на слоне, поплаваю в океане и даже станцую голышом на крыше.

Селеста смотрела на подругу, словно видела ее впервые.

— Я не знала, — удивилась Селеста.

— Почему? Потому что я так легко вписалась в благопристойную жизнь, которую ведет Эдриен?

— Ну, можно сказать и так.

— Моя жизнь — это все, к чему я стремилась, — сказала Эвелин и бросила на подругу прямой уверенный взгляд. — А мой муж — все, чего я хочу… Почти все… — Эви сухо усмехнулась. — Да, конечно, он выражается не так красиво, как Сэр. Но он — человек из плоти и крови, а не тень. Он живое существо, которое дышит, ест, пьет, разговаривает. И несмотря на недостатки, число которых с каждым днем увеличивается, он владеет моим сердцем. Черт бы его побрал! Я ничего не могу с этим поделать, да и не хочу, пожалуй. — Тяжело вздохнув, она добавила: — Хотела бы я быть настолько же уверенной в его чувствах.

— Чем ты недовольна? — удивилась Селеста. — Он же прислал тебе цветы.

— Из нашей оранжереи.

— И поэтому ты в нем сомневаешься?

— Я стараюсь избавиться от этих мыслей, но он не облегчает мне эту задачу. Все началось с моей законной и обоснованной злости на его действия, но теперь… — Эви покачала головой. — А ведь меня нет дома уже две ночи. Ты только подумай — две ночи!

— Почти вечность, — сказала Селеста.

— Вот именно! — Эвелин с явным пренебрежением покосилась на букет Эдриена. — И цветы из собственной оранжереи — это все, что он сделал, чтобы вернуть меня.

— Он считает, что ты здесь занята ремонтом.

— Тогда он совсем не так умен, как хочет казаться.

— Возможно, так же, как ты даешь ему возможность убедиться в ошибочности своего поведения, — медленно проговорила Селеста, — он дает тебе время опомниться.

Эвелин громко скрипнула зубами и сжала кулаки.

— Ты не забыла, что я — пострадавшая сторона?

— Конечно, никто не спорит.

— Ты знаешь, чего я на самом деле от него хочу?

Селеста покачала головой.

— Я хочу, чтобы он продемонстрировал такую же страсть, стараясь вернуть меня обратно, какую проявил, доказывая мое мнимое предательство. — Только произнеся эти слова, Эвелин поняла, что это чистая правда, которую до этого момента она не осознавала. Она вздохнула. — Неужели я хочу слишком многого?

— Вовсе нет, — сказала Селеста и, немного подумав, добавила: — Но возможно, ты слишком многого ждешь от него. Лорд У. никогда не казался мне страстной натурой.

— О нет, это не так! Эдриен — очень скрытный, сдержанный человек, умеет держать себя в руках и не любит проявлять эмоций на людях. — Эвелин встала, подошла к столу и склонилась над цветами, с наслаждением вдыхая запах тюльпанов и гиацинтов. — Он сильно переживает из-за своей работы в парламенте. Он уверен, что нашу страну можно сделать лучше, и чувствует ответственность за это. Он со всей возможной страстью относится к своей семье и сделает все, что возможно и невозможно, чтобы ее защитить. И он испытывает — испытывал — страсть ко мне. — Она повернулась к подруге, показав совершенно несчастное личико. — Но сейчас он позволил мне уехать и даже не пытается вернуть.

— Ты всегда можешь вернуться сама.

— Нет, не могу! — воскликнула Эвелин. — Это все равно что одобрить его поведение, сказать, что он нрав, не доверяя мне, и вообще не сделал ничего дурного. С какой стати я должна возвращаться к человеку, которому все равно, есть я или нет.

— О, я не верю, что…

— Нет! — уверенно сказала Эвелин. — Подумай сама, если между мной и тобой не будет доверия, что останется?

— Но ты же не рассказывала лорду У. о своей прошлой работе.

— Это совсем другое. — Она задумчиво посмотрела в окно. — Эдриен сам сказал мне до свадьбы, что наши прежние жизни не имеют значения. — Она скривилась. — Полагаю, он это сделал в основном, чтобы спастись от встречных обвинений. Но сейчас, если бы он попросил, я бы все ему рассказала.

— Потому что доверяешь ему?

— Я доверяю ему свое прошлое и будущее. Ужасный человек! Я доверяю ему свое сердце. — Эвелин надолго замолчала. — И знаешь, я верю, что он любит меня, и надеюсь, что он поймет это раньше, чем…

— Чем что?

— Прежде чем я буду вынуждена принять меры, которые заставят его это понять.

— Какие меры? — заинтересовалась Селеста.

— Пока не знаю. — Эвелин задумчиво прищурилась. — Но обязательно что-нибудь придумаю.

— А что ты намерена делать с Сэром?

— Ничего, — не задумываясь ответила Эвелин. — А что, ты считаешь, я должна сделать? Его письмо ответа не требует. И я не вижу никакой необходимости писать ему по собственной инициативе.

— Но…

— Но если я права и ты находишь в его письмах то, чего там нет, ответ все равно не нужен. А если я ошибаюсь, тогда не отвечать — самый мудрый поступок.

— Согласна, — кивнула Селеста. — А как быть с его желанием расширить ваше знакомство?

— Понятия не имею. И совершенно не собираюсь ломать над этим голову, пока он не постучит в эту дверь.

Раздался стук в дверь.

— Прошу прощения, леди Уоттерстоун, — сказал появившийся на пороге Хендрикс, — но к вам гость.

Эвелин и Селеста обменялись тревожными взглядами.

— Я уверена, она захочет меня видеть. — Голос, раздавшийся за спиной дворецкого, был женским и очень знакомым.

Эвелин с большим облегчением улыбнулась и встала, чтобы встретить гостью.

— Я всегда счастлива видеть вас, Хелен.

— Моя дорогая девочка? — Мать Эдриена ворвалась в комнату, словно ангел мести, на ее лице была написана искренняя симпатия. — Как ты поживаешь?

— Нормально, — осторожно ответствовала Эвелин. — А вы?

— А я ужасно расстроена. Так расстроена, что не удержалась и решила навестить тебя здесь. — Она порывисто схватила Эвелин за руки, пожала их и отпустила. После этого обернулась к Селесте и вежливо проговорила: — Мисс Дерошетт, вы, как всегда, прекрасно выглядите.

— Благодарю вас, леди Уоттерстоун. — Она неуверенно взглянула на Эвелин. — Надеюсь, вы меня простите, но я вынуждена вас оставить. Ждут дела. — Она кивнула Хелен. — Хорошего вам дня, леди Уоттерстоун.

— Боже мой, — пробормотала Хелен, провожая взглядом Селесту. — Какие у этой женщины потрясающие глаза! Если бы она сняла очки и сделала более привлекательную прическу…

— Хелен, я всегда рада вас видеть и поговорить на любую тему, — сказала Эвелин и прищурилась. — Но все же, почему вы здесь?

— Я всего лишь пришла узнать, что сделал этот монстр.

— Какой монстр?

— Мой сын. Твой супруг.

Эвелин на мгновение растерялась.

— Почему вы думаете… — очень осторожно начала она.

— Да ладно тебе, Эвелин, — отмахнулась ее свекровь. — За тридцать лет жизни с его отцом я уходила дюжину раз, если не больше. Он доводил меня до безумия, а потом отказывался признавать свою неправоту. Это все наследственная антипатия к проявлению эмоций. Жутко раздражает, но, боюсь, это у него в крови.

— Я не уходила от Эдриена.

Хелен недоуменно хмыкнула.

— Просто мой дом нуждается в ремонте, и я здесь, чтобы за всем проследить.

Хелен огляделась по сторонам и мило улыбнулась.

— Я смотрю, работы в самом разгаре.

— Мы просто пока не начали.

— Конечно, пока нет, — нахмурилась Хелен. — Ты же понимаешь, что, дав ему причину твоего отсутствия — разумную причину, такую, как ремонт, — ты уменьшаешь для него необходимость тратить усилия на твое возвращение.

— Что? — не поняла Эвелин.

— Вероятно, я неясно объяснила. — Хелен села на софу и жестом предложила Эвелин сесть рядом. — Ты сказала мужу, что должна пожить здесь, чтобы проследить за ремонтными работами. И он может подумать, что ты здесь действительно по этой причине. А вовсе не из-за его мерзких прегрешений. Насколько я поняла, это было именно мерзкое прегрешение?

Эвелин встрепенулась, чтобы все отрицать, но потом устало вздохнула:

— Да.

— И он об этом знает?

— Ода.

— Но ты не сказала ему, что уезжаешь, поскольку он виноват?

— Ну… Думаю, что нет.

— Эвелин, дорогая, ты замужем всего два года. А такого рода знания из области обращения с мужьями приходят только с опытом. — Хелен с любопытством смотрела на невестку. — Подозреваю, раньше у вас не было серьезных разногласий.

Эвелин покачала головой.

— Тогда ошибка вполне объяснима. — Хелен замолчала, но думала недолго. — Понимаешь, сейчас у него нет необходимости заваливать тебя подарками, уверять в вечной любви и всячески пресмыкаться, поскольку он без труда убедил себя, что ты уехала по делам и с ним это никак не связано. По его мнению, ты уехала, чтобы проследить за качественным выполнением работ здесь, а не из-за того, что была в ярости. Ты ведь была в ярости?

— Была, — кивнула Эвелин.

— Но теперь ты соскучилась, и ярость стала меньше?

Эвелин заколебалась, не зная, что сказать.

— Я так и думала, — с удовлетворением заметила Хелен. — Теперь, поскольку он не потрудился извиниться за свои деяния, ты начала думать, что, может быть, вообще ему не нужна. Не исключено, ты пришла к выводу, что совершила ужасную ошибку.

— Что-то вроде этого, — призналась Эвелин.

— Все правильно, и нельзя терять времени, — твердо проговорила Хелен. — Поверь моему опыту, чем дольше это протянется, тем хуже будет результат.

— Вы считаете, что я должна вернуться домой?

— Он просил тебя вернуться?

— Нет. — Отвратительный человек!

— Тогда ты не должна возвращаться до тех пор, пока он не начнет умолять об этом. Сдаться сейчас — значит, признать его правоту. А если сделаешь это однажды, потом никогда не удастся восстановить свои позиции и ты уже никогда не станешь уверенной, знающей и сильной леди, на которой он женился. Ни тебе, ни ему от этого лучше не будет. — Она взглянула прямо в глаза невестке. — Нет, если твоя обида законна…

— Так оно и есть.

— Тогда ты окажешь моему сыну плохую услугу, не позволив ему осознать ценность того, что он имеет, и реальность возможности это потерять. Он должен понять, что за семью стоит побороться. Он любит тебя.

— Я тоже так думала, — едва слышно пробормотала Эвелин. Свекровь услышала.

— Не путай упрямство с отсутствием привязанности, — посоветовала она. — К сожалению, у мужчин этой семейки много общего. Они великолепны, когда ухаживают за женщиной, но после женитьбы имеют обыкновение почивать на лаврах.

— О нет, Хелен, я не могу поверить… — Эви не договорила и жалобно спросила: — Вы действительно так думаете?

— Я думаю, твой ремонт — замечательный повод для переезда домой.

— Но я уверена, Эдриен понимает, что ремонт не является истинной причиной моего отсутствия.

— Тем не менее это сравнительно законная, обоснованная причина, он вполне может успокоиться и даже не осознавать, что ты все еще злишься. — Она нахмурилась. — Ты уехала в гневе? Била посуду, говорила гадости.

— Я только сказала… — Эвелин поморщилась. — Нет, пожалуй, нет.

— Дорогая моя, это плохо.

— Почему? — поразилась Эвелин.

— Милая девочка, ты просто обязана обратить на себя внимание! — раздраженно воскликнула Хелена. — К несчастью, Эдриен — очень занятой человек, а тебя не было дома сколько… два дня?

Эвелин кивнула.

— Это недостаточно долго, если ты действительно занимаешься ремонтом, но слишком долго, если нет. Однако я уверена, Эдриен — умненький мальчик, он скоро поймет, что ты уехала не только и не столько из-за ремонта и что он должен действовать, если хочет тебя вернуть. — Она улыбнулась. — Вижу, он уже прислал цветы. Это, разумеется, первый шаг, но и розы, и тюльпаны — шаг в правильном направлении.

— Розы не от… — не подумав, начала Эвелин.

— Не от Эдриена? Понимаю.

— Они принадлежат мисс Дерошетт, — поспешно сообщила Эвелин. Строго говоря, она не солгала. Она отдала Селесте первый букет и не намеревалась оставлять себе второй. — По-моему, у нее есть поклонник. — На самом Эвелин понятия не имела, есть у Селесты поклонник или нет. Подруга никогда ничего ей не рассказывала. Но Селеста вообще человек скрытный.

— Я бы удивилась, если бы у нее никого не было, — сказала Хелен.

— Я тоже, — пробормотала Эвелин и задумалась. Ей как-то не приходило в голову, что в жизни Селесты обязательно должен быть мужчина. Когда все дела с департаментом, Сэром и ее мужем закончатся, Эви непременно выяснит у подруги, кто он. Селеста не сможет не поделиться с ней.

— Ну а теперь, поскольку я приехала, чтобы дать тебе совет, — торжественно проговорила Хелен, — перейду к делу. Прежде всего, ни за что не возвращайся домой до тех пор, пока Эдриен не завоюет твое прощение.

— Да, — улыбнулась Эвелин. — Вы говорили.

— Подобные вещи можно и повторить, — твердо заявила Хелен. — Во-вторых, если в самое ближайшее время он ничего не предпримет, тебе придется что-то сделать, чтобы подтолкнуть его. Но, самое главное, чтобы он не сомневался: это его идея.

— Как вы себе это представляете? — спросила Эвелин.

— Я не могу сделать все за тебя, дорогая, — укоризненно проговорила Хелен. — Я тебе подсказала, в каком направлении действовать — остальное в твоих руках. — Хелен встала и направилась к двери. Невестка шла чуть позади. — Я сказала и повторяю еще раз: все не должно затянуться. Ты должна оставаться вдали достаточно долго, чтобы муж осознал, как ему плохо без тебя, но не слишком долго, чтобы он не привык жить без тебя. — Она удовлетворенно улыбнулась. — Хотя я не думаю, что такое возможно. Знаешь, мне казалось, что Эдриен никогда не женится. А потом он встретил тебя. Ты, дорогая, любовь его жизни. Не дай ему все испортить.

— Постараюсь, — улыбнулась Эвелин. — Вам не хотелось бы знать, что он натворил?

— Конечно, хотелось бы! Я просто сгораю от любопытства, — призналась Хелен. — Но спрашивать не стану. Уверена, это не что-то несущественное и фривольное, поскольку ты слишком разумна, чтобы расстраиваться из-за пустяков. А если здесь замешана другая женщина, быть может, я не смогу его простить за то, что он такой идиот. Думаю, ты его тоже не простишь. Кстати, даже самый упрямый из мужчин Хэдли-Эттуотеров понимает: пары букетов совершенно недостаточно, чтобы загладить вину. Нет, я думаю, он совершил что-то худшее, чем мелкое прегрешение, но все же надеюсь, что не заслужил вечного проклятия.

— Вы правы, — призналась Эвелин.

— А теперь мне пора.

— Но я не предложила вам никакого угощения. Чаю или чего-нибудь еще…

— Да, моя дорогая, я заметила. Но ты так расстроена, что это вполне извинительно. — Хелен ласково улыбнулась невестке и потрепала ее по плечу. — Но не забудь, что у меня еще шестеро детей, которые постоянно ждут моего вмешательства. Не хотелось бы их разочаровывать.

Эвелин засмеялась.

— Вы регулярно обходите всех по очереди или иногда кого-нибудь пропускаете?

— Когда как. Сегодня я планировала зайти к Порции. У этой девочки появился какой-то секрет. Все началось после того, как она вернулась из Италии, проведя там Рождество. Это очень странно. Она никогда не умела хранить тайны. Остается только гадать, что она скрывает. — Взгляд Хелен стал задумчивым. — Похоже, я ничего не могу предпринять в отношении Бьянки и ее мужа. Они уже давно отдалились друг от друга. И я не могу ее за это винить. — Она сокрушенно вздохнула. — Мне никогда не нравился ее муж. Я ему не доверяла. И хотя в нашей семье пока не было разводов и я не собираюсь подталкивать ее к этому решению, все же ее супруг — весомая причина нарушить традицию. — Она пожала плечами. — Хотя все это, разумеется, не мое дело.

— Конечно, — тихонько пробормотала Эвелин. Подобные соображения Хелен никогда не останавливали.

— Я не могу помочь Миранде успокоиться. Понятно, что она когда-нибудь перестанет оплакивать мужа, но если два года для многих людей достаточный срок, чтобы вернуться к прежней жизни, она до сих пор не может прийти в себя. Хью скоро начнет от меня бегать. — Хелен встретила удивленный взгляд Эвелин и пояснила: — Сейчас, когда Себастьян женился, Хью возглавляет мой список.

— А я думала, что его возглавляет Порция.

Хелен лукаво засмеялась и подмигнула невестке.

— Неужели ты не понимаешь, Эвелин, что мне никогда не удалось бы ничего сделать с моими детьми, если бы они точно знали, о чем я думаю.

Эвелин ухмыльнулась.

— Давай прощаться, дорогая. — Хелен взяла невестку за руки и заглянула в глаза. — Помни, если возникнет необходимость, сразу обращайся ко мне. Я считаю тебя такой же Хэдли-Эттуотер, как и всех остальных моих детей. Ты — моя дочь, как Диана, Бьянка, Миранда и Порция.

Эви с трудом проглотила внезапно вставший в горле ком. С момента ее свадьбы Хелен действительно стала ей матерью, которой Эвелин никогда по-настоящему не знала.

— Спасибо вам.

— Не стоит благодарности, девочка. — Она поцеловала невестку в щеку. — Надеюсь, вечером мы увидимся?

— Вечером? — недоуменно переспросила Эвелин.

— Милая, я смотрю, фокусы Эдриена отразились на тебе сильнее, чем я ожидала. — Хелен нахмурилась. — Сегодня же Диана устраивает семейный ужин.

— Да, конечно, — спохватилась Эвелин. Это мероприятие определенно было в списке, который она отправила мужу. Как же она сама об этом забыла?

— Мы впервые после свадьбы Себастьяна и Вероники собираемся все вместе. — Хелен взглянула на невестку без улыбки. — Так что встретимся там.

— Ни за что не пропущу такую встречу.

Они поболтали еще несколько минут, и Хелен ушла.

Эвелин остановилась возле присланного Эдриеном букета. Странно. Она никогда не забывала о светских мероприятиях и уж тем более о семейных праздниках. Сложности с Эдриеном явно подействовали на нее не лучшим образом. Она очень дорожила тем, что ее радушно приняли в этой большой и счастливой семье, и никогда не считала это само собой разумеющимся. Вероятно, надо послать Эдриену записку с напоминанием.

Хотя нет. Она повернулась и медленно направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались спальни. У него есть список мероприятий. И он слишком хорошо знает своих близких, чтобы не осознавать, чем ему грозит отсутствие на семейном торжестве. У Эви зачастило сердце при мысли о скорой встрече с мужем. Эвелин только надеялась, что он достаточно хорошо ее знает и поймет, что она обязательно приедет. Правда, учитывая, что он заподозрил ее в неверности, может статься, он не знает ее вообще.

А поскольку он не приложил никаких усилий, чтобы ее вернуть, не исключено, что она его тоже не знает.

 

Глава 16

Что с ним случилось? Эдриен мерил шагами холл дома Дианы. И где его жена?

Он некоторое время подумывал появиться у нее без предупреждения, чтобы проводить на вечер к сестре, но потом счел более приемлемым встретиться на нейтральной территории. Не то чтобы он ожидал, что она впадет в ярость и набросится на него с кулаками. Но на виду у всей семьи она в любом случае будет вести себя сдержанно. Вообще-то говоря, их первая серьезная ссора была на удивление цивилизованной. Правда, с тех пор, как Эвелин уехала, его ум был занят только одним: как использовать ее отсутствие, чтобы сделать обман от имени Сэра более легким и правдоподобным. А обо всем остальном он благополучно забывал. Эдриен досадливо поморщился. Он всегда считал себя умным и предусмотрительным человеком. Вероятно, в этом он ошибался.

Он приехал к Диане на несколько минут раньше назначенного времени с расчетом на то, что Эви приедет вовремя. Такой шанс был, хотя и не очень большой. Но он не подумал о том, что будет неприкаянно слоняться по холлу, наблюдая за приездом всех без исключения членов семьи. К счастью, никто, похоже, не обратил внимания на его неуклюжее объяснение, что у него была поздняя встреча и он поехал прямо сюда, а Эви прибудет одна.

По крайней мере приветствия всех членов его многочисленной семьи занимали время и отвлекали внимание. Эдриен не мог припомнить, когда его в последний раз так упорно одолевали мрачные предчувствия и было ли это вообще. Мужчина не должен опасаться встречи с собственной женой. Но он все равно нервничал.

Правда, муж не должен и подозревать жену в неверности, потому что она не упомянула о визите в музей. Муж должен стараться завоевать ее прощение, а не ограничиваться единственным букетиком весенних цветов. Создается впечатление, что он лучше справляется с ухаживанием за ней как Сэр, а не как Эдриен. Кстати, она не ответила на последнюю записку Сэра. Это хорошо. Он обязан немедленно остановить всю эту чепуху и продолжать жить со своей женой прежней жизнью, которая была приятной во всех отношениях. Но он еще никогда не бросал поиски, не доведя их до конца. Эдриен, возможно, не слишком хорошо знал сам себя, но одно ему было известно точно: если он не найдет ответ на мучивший его вопрос сейчас, то будет изводиться до конца дней. Возможно, если бы он не начал эту игру, если бы Макс не призвал Эви на службу, если бы Эдриен не позволил своим сомнениям убедить его в существовании неведомого любовника, он бы смог продолжать жить в неуверенности относительно чувств Эви к Сэру. Жил же он до сих пор, и ничего. Но теперь всякий раз, взглянув на нее, он будет задавать себе вопрос: кого она любит на самом деле? Неясность будет терзать его всегда. Эви заслуживает лучшего. Он тоже.

— Если ты протопчешь в моем полу дорожку, я тебе уши оторву, — сообщила Диана, стоящая перед забытой дверью гостиной.

— Не надо обращаться со мной как с одним из твоих детей, — огрызнулся Эдриен. Нахмурившись, он спросил: — Ты давно там стоишь?

— Довольно давно. — Она улыбнулась. — Не волнуйся, она приедет.

— Конечно, приедет, — фыркнул Эдриен. — Я в этом нисколько не сомневаюсь и совершенно не волнуюсь.

— А выглядишь взволнованным.

— Ерунда, у меня нет никакого повода для волнений. Наше раздельное прибытие — всего лишь вопрос целесообразности.

— Да, я помню, ты говорил. Всякий раз, когда приезжал кто-то из наших.

Она улыбнулась, и невнимательный наблюдатель назвал бы выражение ее лица приятным и обходительным. Упомянутый наблюдатель ни за что не заметил бы ее умного, понимающего взгляда. Диана была старшей из сестер, и разница в возрасте между ними составляла всего год. Эдриену была хорошо знакома эта улыбка.

— О чем ты думаешь? — спросил он, и его голос прозвучал резче, чем ему хотелось бы.

— Я думаю, что ты выглядишь жалко, но вместе с тем очень трогательно. — Она подошла поближе и заглянула в глаза брата. — Ты так печален, что хочется плакать.

— Ерунда. — Эдриен постарался принять безразличный вид и сам почувствовал, что получилось неубедительно. — Просто ночью я плохо спал.

— Угрызения совести замучили? — усмехнулась сестра.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Эдриен. — Что ты знаешь?

— Я знаю много разных вещей, вероятно, тебе неизвестных.

— О чем ты?

— Дай подумать. — Она постучала пальцем по подбородку. — Ну, к примеру, я знаю, что мама сегодня собиралась заехать к твоей жене.

— Только не это.

— Представляешь, как она удивилась, узнав, что Эвелин больше не живет в твоем доме?

— Она занимается ремонтом своего дома. Так ей удобнее. Не приходится постоянно ездить взад-вперед.

— Где находится этот дом?

— В Мейфэре.

— А твой дом?

Эдриен скрипнул зубами.

— В Мейфэре.

— Надо же, какое совпадение, — усмехнулась Диана. — Еще я знаю, что мама все же заехала к твоей жене.

Эдриену захотелось бежать. Желательно на континент.

— Ты уверена?

— Да. Во всяком случае, именно от мамы я узнала, что вы приедете порознь.

— Кто еще знает?

Сестра усмехнулась.

Эдриен поморщился.

— Все?

— Все, кроме тех, кто еще не прибыл. А поскольку не появились только Эвелин и. Хью, я бы сказала, что вся семья, за исключением Хью, уже знает, что ты и твоя жена больше не живете вместе.

Эдриен застонал.

— Могу я спросить, что ты натворил?

— Почему ты считаешь, что виноват я?

Диана насмешливо вздернула брови.

— Мама сказала?

— Удивительно, но она сказала, что не стала спрашивать. — Диана пожала плечами. — Не знаю, что на нее нашло. Она сказала, что это никого не касается, кроме тебя и твоей жены.

— Это сказала наша мать? — Эдриен подозрительно прищурился. — Ты уверена?

— Ну, выглядела она определенно как наша мать. Однако это совершенно на нее не похоже. — Диана тряхнула головой. — На твоем месте я бы не задавала вопросов и прониклась к ней благодарностью.

— Я проникся. — Эдриен с облегчением вздохнул. Правда, абсолютно все члены его семейства обладали острым и неистребимым любопытством, и такая удивительная сдержанность его матери долго продлиться не могла.

Открылась входная дверь, послышался смех, и в холл вошли Хью и Эви.

— Я и не знала, что профессия барристера способствует приобретению чувства юмора, — все еще смеясь, сказала Эвелин.

— Как правило, мы, барристеры, народ степенный и очень серьезный. — Хью тоже засмеялся. — Но вы удивитесь, узнав, с какими трудностями иногда приходят люди. — Он заметил брата и пояснил: — Я как раз развлекал твою жену историями из моей скучной профессии.

— Очевидно, не такой уж скучной, — сказала Диана.

— По правде говоря, в ней бывают забавные моменты. — Хью подошел к сестре и поцеловал ее в щеку. — Я боялся, что опоздаю, но встретил у порога твоего дома Эвелин. Она как раз подъехала. — Он отдал пальто лакею и помог Эвелин раздеться.

— Мои извинения, Диана. Мы опоздали? — спросила Эви.

— Вовсе нет. — Диана улыбнулась. — Я слишком хорошо знаю членов своей семейки, и если говорю, что ужин в восемь, то готовлю все к девяти. Ой! — Она нахмурилась. — Теперь ты знаешь мой секрет.

— Какой секрет? — невинно улыбнулась Эвелин. — Я ничего не слышала. И уж точно не слышала блестящей идеи, которую намерена взять на вооружение.

Диана рассмеялась.

Хью стоял рядом, поочередно глядя то на Эдриена, то на Эвелин.

— Я был удивлен, увидев, что Эвелин приехала без тебя. Что-нибудь…

— У Эдриена была какая-то политическая встреча, — вмешалась Диана. — Он не знал, когда освободится, и поэтому договорился встретиться с Эвелин здесь. — Она взяла младшего брата под руку и повела к двери гостиной. — Все уже собрались. Давай присоединимся к семье, а Эдриен и Эви подойдут через пару минут.

— Да, конечно, — не стал спорить Хью. — Расскажи мне, что сегодня на ужин. Надеюсь, будет тот восхитительный… — Дверь гостиной закрылась, и голоса стихли.

— Я не знала, придешь ли ты сюда, — холодно проговорила Эвелин.

— Пропустить семейный ужин? Я не настолько глуп. Диана и… или моя мать безжалостно открутят мне голову за то, что я пренебрегаю своими семейными обязанностями. И вся женская часть семьи им поможет. Кстати, — усмехнулся он, — это мероприятие было в списке.

— Да, — без улыбки сказала Эвелин. — Я высоко ценю то, что ты не оставил без внимания присланный мной список.

— Никогда! — Эдриен поднес к губам руку жены. — Дорогая, ты сегодня выглядишь изумительно. — На ней было изящное платье персикового цвета, который делал ее карие глаза еще темнее. Эдриену очень нравилось это платье, но, кажется, он никогда об этом не говорил Эви. Глупец!

— Спасибо.

— Ты знала, что это платье мое любимое?

— Понятия не имела. Но если бы знала, ни за что не надела бы другое. — Она высвободила руку и внимательно посмотрела на мужа. — Выглядишь ужасно. Ты болен?

— Нет, я просто немного устал. — Эдриен отвел глаза. — Плохо сплю, когда рядом нет жены.

— Ах вот в чем дело! — Тон и выражение лица Эви оставались абсолютно безразличными.

— Как идет ремонт?

— Не слишком хорошо. — Эвелин тяжело вздохнула, демонстрируя озабоченность. — Еще не покрасили ни одной комнаты. Очевидно, он займет больше времени, чем я рассчитывала.

— Значит, ты не знаешь, когда вернешься домой?

— Даже не представляю.

Ад и проклятие! Он не может жить без нее! Эдриен порывисто обнял жену.

— Что я могу сделать, чтобы ускорить процесс?

Эвелин подозрительно нахмурилась.

— Что ты делаешь?

— Я делаю то, что хотел сделать с того самого момента, как ты вошла в дверь. — Он заглянул в глаза жены и ласково улыбнулся. — Ты неотразима, дорогая. Твоему обаянию не смог бы противиться даже святой.

— О нет, даже не пытайся. — Эвелин покачала головой, но не сделала попытки высвободиться. — Ты не сможешь очаровать меня таким образом.

— Почему нет? — удивился Эдриен. — Я умею быть очаровательным.

— Да, я помню. — Эви нахмурилась. — Но…

— Но в последнее время я не использовал свои чары в отношениях с тобой?

— Я твоя жена. — Эвелин с деланным безразличием пожала плечами. — И ты не должен каждую минуту изливать на меня свое очарование.

Эдриен тихо засмеялся.

— А мне это вовсе не трудно.

— Ничего смешного! — Эвелин сердито насупилась. — Я все еще зла на тебя.

— Так и должно быть, — кивнул Эдриен, ведение было непростительным.

— Вот именно.

— Я был неразумным идиотом.

Эвелин прищурилась.

— Совершенно верно.

— Я не должен был сомневаться в тебе.

— Не должен.

— И в будущем я постараюсь измениться.

— И?

Что? Что еще? Мысли Эдриена лихорадочно метались. Он не мог понять, что еще должен сказать.

— И я приношу свои извинения.

— И?

— И… Черт побери, Эви! — взорвался он. — Я не могу спать, не могу думать, не могу работать. Я не могу жить без тебя.

— Да?

— Я послал тебе цветы.

— Они очень милые, — сообщила Эвелин. — Записка тоже.

— Я написал то, что думал. — Эдриен жадно всматривался в лицо жены. — Без тебя в моем сердце, в моей жизни нет весны.

Эвелин не сводила с мужа глаз, но ее лицо оставалось непроницаемым.

— Говоришь ты лучше, чем пишешь.

— Тогда я скажу еще раз. — Он перевел дух. — Я был невнимателен и никогда не говорил, как ты важна для меня. Без тебя моя жизнь пуста.

— Если это правда, ты не должен был меня отпускать, — твердо сказала Эвелин, но ее руки тем не менее словно сами собой обняли мужа за шею.

Он прижал ее к себе крепче.

— Знаю. Я был идиотом.

— Да.

— Прекрати все время соглашаться со мной! — Эдриен нахмурился. — Я невнимательный, бездумный идиот. Не знаю, как ты меня выносишь?

— Сама удивляюсь, — усмехнулась Эвелин. — Наверное, я женщина большой стойкости.

— Да, и ты моя женщина. — Она наклонился и нашел губами ее рот. И сразу почувствовал знакомый вкус и аромат. Знакомый, но в то же время безмерно возбуждающий. Желание было таким сильным, что стало трудно дышать. Так было раньше и, Эдриен знал, будет всегда. Поцелуй стал более жадным, глубоким, требовательным. Эвелин ответила со всей страстью. Наконец она задохнулась и уткнулась лицом в грудь мужа. Он поднял голову и нежно улыбнулся. — А я счастливый человек.

— Да. — Почему-то от звука ее голоса желание стало сильнее.

— Ты меня простила?

— Я думаю над этим. — Эвелин еще не отдышалась.

Эдриен попытался скрыть, чрезвычайно довольную ухмылку. Не вышло.

— Ты не должен так на меня смотреть. — Эви высвободилась из объятий мужа. — Чтобы заслужить прощение, тебе потребуется нечто большее, чем букет из нашей оранжереи и обычный поцелуй.

Брови Эдриена сошлись на переносице.

— Обычный? — воскликнул он.

— Ты слишком самоуверен, дорогой. Ну хорошо, исключительный поцелуй.

— То-то же.

— Исключительные поцелуи — одна из причин, по которой я вышла за тебя замуж.

— Мне это известно.

— Но я все еще зла на тебя.

— И это мне известно. — Эдриен покаянно кивнул. — Так и должно быть.

— Хотя я уже не так сильно зла, как вначале.

— Значит, я все же достиг некоторого успеха. — Он помолчал. — Поможет ли ускорить дело бриллиантовый браслет?

— Эдриен! — возмутилась Эвелин. — Я не столь мелочна! Ты не сможешь искупить свои грехи простой безделушкой.

— Не такой уж и простой, — тихо пробормотал Эдриен.

— Более того, мое прощение нельзя купить.

Эдриен изобразил ужас.

— Я и не помышлял об этом! Просто я подумал, что у тебя скоро день рождения и небольшой предварительный подарок будет кстати.

Эвелин несколько секунд смотрела на мужа в упор.

— Ты хитрец и льстивый дьявол, Эдриен Хэдли-Эттуотер.

— Да, но я твой хитрец и льстивый дьявол.

— Да, это так. — Она склонила головку. — Ну и?..

— Что?

Она протянула руку.

— Ну и где мой предварительный подарок ко дню рождения? Я желаю его получить.

Эдриен удовлетворенно хмыкнул.

— Ты очень добра.

— Думаю, да. Кроме того, не принять подарок — это грубо. А грубость неуместна, если речь идет о бриллиантах. Давай подарок.

Эдриен похлопал по жилетному карману и поморщился.

— Извини, дорогая, кажется, я забыл его дома.

— Почему-то я так и подумала, — сухо проговорила Эвелин. — Предполагается, что я должна вернуться домой и там получить взятку? То есть, я хотела сказать, подарок.

Он кивнул.

— В комплекте с браслетом есть еще серьги.

— Интересно, почему это меня не удивляет? — Эвелин подняла глаза к потолку. Там не оказалось ничего интересного, и она снова взглянула на мужа. — Полагаю, мы сможем продолжить дискуссию позже. А пока надо присоединиться к остальным. Уверена, твоя мама рассказала всей семье, что мы поссорились и я больше не живу под твоей крышей.

Эдриен хихикнул.

— Иначе это была бы не моя мама.

Эви направилась к двери в гостиную, но, не дойдя до нее, остановилась.

— Я все еще сержусь на тебя и очень обижена.

— Знаю, — тихо сказал он.

Их взгляды встретились, и неожиданно Эдриен понял одну простую истину: раньше он не осознавал, как сильно обидело ее отсутствие доверия. Он отогнал от себя мысль о том, что если она когда-нибудь узнает о нем в роли Сэра, то будет обижена не в пример сильнее. И его решимость сохранить это в тайне стократ усилилась.

— Я исправлюсь, Эви, поверь. Я буду очень стараться.

На ее лице появилась слабая улыбка.

— Конечно, будешь, дорогой.

Это был великолепный ужин, и мастерство поварихи тут было совершенно ни при чем. Основную роль сыграли горящие взгляды, которыми Эдриен обменивался со своей женой. Боже правый, ему показалось, что время вернулось на два года вспять и все началось сначала. Ему опять надо было завоевать ее сердце. Но и тогда, и теперь он был уверен в успехе.

Ужины, на которых собиралась вся семья, стали традицией. Примерно раз в месяц Диана и ее супруг Джеймс, или мама Эдриена, или младшая сестра Миранда, или Порция — и та и другая уже успели овдоветь, но жили каждая в своем доме, — или Бьянка, жившая с мужем, ставшим ей чужим, или Эдриен и Эви принимали гостей. Теперь, когда Себастьян женился, он и его жена Вероника тоже будут принимать у себя семью, хотя было решено дать Веронике время, чтобы привыкнуть, — у нее было очень мало родственников. Тем не менее ее немногочисленные родственники на прошлое Рождество собрались вместе с Хэдли-Эттуотерами в новом загородном доме Себастьяна, и Вероника без особого труда справилась с большим количеством гостей. Вдовец Хью семью у себя не принимал и шутил, что именно по этой причине больше никогда не женится.

— Эвелин, — невинным тоном спросила Бьянка, — расскажи нам, что ты хочешь сделать со своим домом.

— Если честно, я пока не знаю. — Эвелин отпила глоток вина. — Пока у меня по дому разгуливает небольшая армия обивщиков, маляров, столяров и даже не знаю, кого еще. Все они что-то обмеряют, составляют планы, списки, сметы. Подразумевается, что они должны представить мне свои предложения.

— Дом принадлежал твоим родителям? — спросила Миранда.

Эвелин кивнула.

— Мой опекун много лет сдавал этот дом. Я там жила после того, как закончила обучение, и до самой свадьбы с Эдриеном. Сейчас там живет моя секретарша, и я очень довольна. Мне ненавистна мысль, что дом будет стоять пустым.

— Понятно. Ты хочешь поменять и мебель?

— Большую часть, я думаю, — сказала Эви. — Я совсем не помню, как жила в этом доме в детстве, но подозреваю, что все ценное оттуда было изъято уже довольно давно. Наверное, что-то было продано, чтобы оплачивать мое обучение, а что-то исчезло вместе со съемщиками. То, что осталось, сильно изношено и вышло из моды.

Порция взглянула на Эдриена.

— Недешевое мероприятие.

— Но оно того стоит. — Он улыбнулся жене. — Стоимость дома существенно возрастет. А новая мебель станет положительным фактором, если мисс Дерошетт когда-нибудь решит переехать или выйдет замуж, и мы снова будем сдавать дом.

— Но мне хотелось бы этого избежать, — твердо заявила Эвелин. — Разве что членам семьи или друзьям.

— Ты правильно решила, дорогая, — сказала Хелен.

— Твой опекун, кажется, умер? — спросил Хью.

Эви кивнула.

— Да, несколько месяцев назад, в ноябре.

Хелен нахмурилась и покосилась на Эдриена.

— Почему я ничего об этом не знаю?

— Извини, мама, — поспешно сказал Эдриен. — Мы, наверное, забыли упомянуть об этом.

— Как ты мог забыть упомянуть о смерти в семье?

— Это моя вина, Хелен, — вмешалась Эви. — Сэр Джордж был дальним родственником. Я даже точно не знаю, кем он мне приходился, и никогда его не видела.

— Боже мой! — ахнула Хелен. — Я ничего не знала.

— Вероятно, когда Эдриен и Эвелин поженились, ты не слишком тщательно провела свое обычное расследование, — сказала Диана и одарила мать нежной улыбкой.

Ее муж Джеймс подавил смешок.

— Чепуха! — фыркнула Хелен. — Я знала все о семье Эвелин и даже смутно помню ее родителей. Мы были знакомы, хотя и не близко. Я знала о ее образовании, путешествиях и репутации. Не идеальная, но и ничем особенно не запятнанная. Откровенно говоря, мне очень понравилась сама Эвелин. По-моему, она так хорошо подходила Эдриену, что не было необходимости в расследовании. Более того, — она устремила недобрый взгляд на Диану, — я никогда не провожу расследований. В интересах своих детей, если ситуация того требует, я навожу справки.

Хью прыснул. У Порции глаза полезли на лоб. Миранда сделала глоток вина. Бьянка прикусила губу, а Вероника поспешно поднесла к губам салфетку. Джеймс героически попытался скрыть улыбку, но не преуспел. А Себастьян и Эдриен даже не пытались. Хелен была истинным экспертом по выведыванию информации. В этом деле ей не было равных. Особенно если речь шла о супругах для ее детей. Эдриен уже давно думал, что из нее мог получиться непревзойденный агент департамента.

— Извини, мама. — Глаза Дианы лучились от смеха. — Не знаю, о чем я думала.

— Очевидно, ты думала о чьей-то другой матери, — буркнула Хелен.

Несколько минут в комнате царило полное молчание, после чего Себастьян неожиданно громко хихикнул, и через мгновение уже смеялись все. Даже Хелен спрятала улыбку.

— Себастьян, — обратилась к сыну Хелен, — как идут работы по переоборудованию твоего дома?

Несколько месяцев назад Себастьян купил старый сельский дом. Это было еще до того, как он познакомился с Вероникой и женился на ней. И хотя вся семья очень хорошо провела в этом доме прошлое Рождество, было очевидно, что там еще непочатый край работы.

— Благодаря моей жене дела идут очень хорошо, — сказал Себастьян и счастливо улыбнулся.

— Дом станет волшебным, — с неподдельным энтузиазмом в голосе проговорила Вероника. — Мы уже составили план восстановления садов. Остается только дождаться весны. — Голос Вероники звучал уверенно. — Мы обнаружили, что кирпичная кладка требует внимания, да и трубы не так надежны, как думал Себастьян, но… — Она повернулась к Эвелин и воскликнула: — Что бы ты ни делала со своим домом, не совершай ошибки и не составляй список всех необходимых работ. Он может оказаться бесконечным, и у тебя появится непреодолимое желание сдаться.

Эви засмеялась.

— Приму к сведению.

— Вероника, — вмешалась Порция, — а ты слышала, что…

За столом поговорили об общих знакомых, бесконечной зиме, матримониальных планах Хью, поездке Порции в Италию. Все члены семьи обладали схожими характерами — были людьми импульсивными и нетерпеливыми и, в довершение всего, имели громкие голоса. Они никогда не могли дождаться, пока договорит кто-то один, громогласно перебивали друг друга и старались перекричать. Нового человека в этой семье такие посиделки вполне могли и напугать, поэтому Эдриен впервые пригласил Эвелин на семейный сбор только после свадьбы. Но Эви с удивительной легкостью вписалась в среду и на равных участвовала в перепалках между родственниками, даже когда они доходили до взаимных оскорблений. Что ж, человек — существо несовершенное, и любой из Хэдли-Эттуотеров это легко признавал. Они не считали нужным сдерживаться, выражая свое мнение относительно того, как должны жить остальные. После одного из семейных ужинов Эви сказала Эдриену, что именно такой всегда представляла большую семью, но не верила, что люди, которые ожесточенно спорят, перекрикивая и даже оскорбляя друг друга, могут уже в следующую минуту весело смеяться вместе и без колебаний бросаться на защиту родственника.

— Сегодня я слышала забавную историю, — сказала Бьянка, когда слуги убрали посуду со стола.

— Сплетни, Бьянка? — нахмурилась Порция. Вероника прыснула. Порция довольно давно вбила себе в голову, что Хэдли-Эттуотеры слишком правильны, чтобы участвовать в таких сомнительных делах, как слухи и сплетни. Но если они во многих отношениях действительно были в высшей степени правильной и достойной семьей, ее женская часть довела сплетни до уровня высокого искусства. Возможно, поэтому они и считались приемлемыми.

— Я бы не назвала это сплетней, — сказала Бьянка. — Думаю, скорее новость. Кстати, я узнала ее почти из первых рук.

— Что значит почти? — удивилась Диана.

— Пожалуй, все-таки из вторых, — вздохнула Бьянка и, подумав, добавила. — Максимум из третьих.

— Что-нибудь интересное? — спросила Миранда.

Бьянка кивнула.

— Тогда рассказывай. — Вероника подалась вперед.

— Очень хорошо. — Бьянка обвела глазами притихших собравшихся. — Похоже, у леди Дануэлл появился любовник.

Эдриен ощутил, как внутри все скрутилось в тугой узел.

— Тоже мне, новость, — фыркнул Хью.

— Это не самое смешное, — улыбнулась Бьянка. — У леди Дануэлл было послеобеденное свидание в отеле «Лэнгам».

Порция ахнула.

— Я часто пью чай в отеле «Лэнгам». — Она потрясенно взглянула на Веронику. — Помнишь, мы с тобой там встречались.

— Могу предположить, что леди Дануэлл явилась туда не для чаепития, — тихо проговорила Миранда.

— Она, должно быть, очень любит чай, — шепнула Вероника Себастьяну.

— Не сомневаюсь, — пробормотал он.

Хелен похлопала Порцию по руке.

— Думаю, все это не повлияло на качество чая в отеле «Лэнгам», дорогая.

— Как я уже сказала, — продолжила Бьянка, — леди Дануэлл была в номере со своим любовником.

— Кто он? — заинтересовалась Диана.

— Это совершенно неподобающая тема для разговора, — насупилась Порция. — Тем более за столом. Тетя Хелен!

— Ты права, дорогая, это неприлично, — согласилась Хелен.

Порция победно улыбнулась. На ее лице отразилась уверенность в нравственном превосходстве.

— Но у нас здесь нет гостей, — продолжила Хелен. — Собрались только члены семьи, и никто не станет обсуждать наше, несомненно, скандальное поведение. И поскольку мы все здесь просто умираем от любопытства… — Она кивнула Бьянке. — Кто ее любовник?

— Лорд Рэдингтон, — с улыбкой объявила Бьянка.

— Это тоже не новость, — буркнул Хью.

— Лорд Рэдингтон? — Глаза Эви стали круглыми, как блюдца. — Лорд Рэдингтон?

Бьянка кивнула.

— Но ведь он такой… такой банальный. И у него ужасная репутация. Не могу поверить, что леди в здравом рассудке… — Взгляд Эвелин остановился на супруге. Эдриен подавил желание спрятаться под стол. — Он настоящий ловелас и, на мой вкус, не слишком привлекателен.

— Он на самом деле не слишком привлекателен. — Миранда покачала головой.

Эви отвела взгляд от мужа. Она прекрасно владела собой.

— Не могу поверить, что у леди Дануэлл настолько плохой вкус.

— Ты знакома с Берил Дануэлл? — потрясенно спросила Вероника.

— Конечно, — уверенно кивнула Эвелин. — Я считаю ее подругой.

— Что? — непроизвольно воскликнул Эдриен. Дружба между Эви и Берил не показалась ему хорошей идеей. Он давно усвоил, что, когда имеешь дело с женщинами, не следует смешивать прошлое и настоящее. А поскольку настоящее — это его драгоценная жена, тем более важно избегать такого смешения.

— Она — моя подруга, — уверенно повторила Эвелин.

— Как интересно, — протянула Миранда.

— Она действительно твоя подруга? — удивилась Диана. — Берил Дануэлл? Мне кажется, между вами нет абсолютно ничего общего.

— Оказывается, есть, — усмехнулась Эвелин.

— Думаю, ты сумеешь оказать благотворное влияние на леди Дануэлл, — сообщила Хелен. — Ей пойдет на пользу общение с тобой и Эдриеном. Вы оба ведете себя безупречно.

— Ты слышишь, дорогой? — Эви мило улыбнулась супругу. — Твоя мама считает, что мы ведем себя безупречно. Она верит, что мы не сделаем ничего глупого и скандального.

— Да, конечно. — Бьянка нетерпеливо всплеснула руками. — Вы оба безупречны, леди Дануэлл — блудница, а лорд Рэдингтон — негодяй. Но это не самая интересная часть истории.

— Ну, тогда продолжай скорее, Бьянка. — В голосе Порции отчетливо слышалось возбуждение. Осознав, что вышла из образа, она потупилась. — Не то чтобы мне это было очень интересно…

Джеймс ухмыльнулся.

— Будем считать, что мне интересно.

— Мы все сгораем от любопытства, — подвела итог Диана. — Продолжай, Бьянка.

— Самое интересное, — интригующим тоном продолжила Бьянка, — кто-то без приглашения вломился в номер в середине, скажем так, акта.

Проклятие.

— Разъяренный муж! — торжествующе объявила Бьянка.

— Лорд Дануэлл? — недоверчиво переспросил Хью.

— Я не могу представить себе лорда Дануэлла в роли разъяренного мужа. — Вероника улыбнулась мужу. — Он такой же, как она.

Себастьян большую часть жизни провел, путешествуя по миру, и вернулся в Англию только накануне осенью.

— Откуда ты знаешь? — удивленно спросил он.

— Слышала. Люди говорят. — Теперь Вероника лукаво подмигнула мужу. — Ты удивишься, когда узнаешь, как много мне известно.

— Ты не устаешь меня удивлять, — усмехнулся Себастьян.

— О времена, о нравы! — вздохнул Эдриен. Пора сменить тему! — Леди Дануэлл и лорд Рэдингтон. Подумать только, куда катится мир. Да, Себастьян, ты уже закончил свою книгу?

— Но я еще не закончила рассказ! — искренне возмутилась Бьянка. — Дальше еще интереснее.

— Боюсь, я должен согласиться с Порцией, — сказал Эдриен, укоризненно качая головой. — Это обычная сплетня, и я не думаю, что…

— Чепуха, дорогой! — Эви не позволила увести разговор в сторону. — Все хотят знать, чем кончилось дело. Лично я буквально изнываю от любопытства. — Она посмотрела на Бьянку. — Продолжай, пожалуйста, и не позволяй себя перебивать.

— Спасибо, Эвелин. Как я уже сказала, уединение парочки нарушил разъяренный муж. Но это был не лорд Дануэлл.

Эдриен затаил дыхание.

Себастьян непонимающе нахмурился.

— Разве у леди Дануэлл не один муж?

— Один, дорогой, не сомневайся, — успокоила мужа Вероника. — То есть был еще один, но он умер. Даже леди Дануэлл может иметь только по одному мужу зараз.

Диана нахмурилась.

— Я ничего не понимаю, Бьянка. Что ты хочешь сказать?

— Муж, который ворвался в гостиничный номер, искал не леди Дануэлл, а свою жену, которую заподозрил в интрижке с лордом Рэдингтоном, — закончила Бьянка.

Какое-то время все молчали.

— Надо же… — сказала Миранда.

— И все это в отеле «Лэнгам»! — Порция тряхнула головой.

И снова все рассмеялись.

— А как зовут этого разъяренного мужа, известно? — спросила Эви.

— Я не знаю, — искренне расстроилась Бьянка. — Мне только известно, что и у него, и у его жены безупречная репутация и в обществе их считают образцами добродетели.

Спасибо тебе, Господи!

— Может быть, и к лучшему, что ты не знаешь его имени, — сказала Хелен.

— Принимая во внимание их репутацию, — вмешалась Эвелин, — интересно, что могло подвигнуть мужа на такой поступок?

— Даже представить себе не могу. — Диана покачала головой. — Если бы мой муж не доверял мне и отправился искать меня в гостиничный номер… я бы, наверное, его убила.

— К счастью… для меня, — усмехнулся Джеймс, — я тебе полностью и безоговорочно доверяю.

Диана удовлетворенно улыбнулась.

— Так и должно быть.

— Наверное, — медленно заговорил Эдриен, понимая, что не должен вмешиваться в этот разговор, но не в силах сдержаться, — что-то в поведении жены натолкнуло мужа на подозрения.

Выражение лица Эвелин не изменилось, но глаза загорелись мрачным огнем.

— Некоторые мужчины склонны делать поспешные и ни на чем не основанные выводы.

— Я — нет, — быстро сказал Хью.

Бьянка фыркнула.

— Ты не женат!

— Если жена невиновна… — задумчиво проговорила Миранда.

— Что вовсе не очевидно, — вклинилась Порция.

— Но если она не сделала ничего неподобающего, — продолжила Миранда, — то, наверное, чувствует себя униженной и обиженной. Для любой женщины, за исключением, может быть, леди Дануэлл, знать, что муж тебе не доверяет, — ужасно. Такое не прощается. Я бы ужасно разозлилась, и, думаю, мужу было бы не так легко получить мое прощение.

— Не знаю, почему вы все считаете, что жена невиновна, — сказал Хью, и на него сразу же обратилось шесть пар возмущенных женских глаз. — Хотя, вероятнее всего, так оно и есть, — поспешно добавил он.

— Тем не менее если мужчина любит свою жену… — Себастьян явно опасался сказать что-то крамольное. — Разве ревность не является ожидаемой и понятной?

— А если мужчина не только любит свою жену, но и доверяет ей, разве не правильнее было бы напрямую спросить ее, чем громоздить подозрения и врываться в чужие гостиничные номера?

— Не могли бы вы не употреблять слово «врываться»? — сухо поинтересовался Эдриен. — Мне сразу представляются разбитые в щепки двери и безумцы, издевающиеся над невинными женщинами.

— Тот, кто рассказал мне эту историю, использовал именно это слово — врываться, — проговорила Бьянка и нахмурилась. — Что с тобой?

— Тебе придется простить своего брата, Бьянка, — усмехнулась Эвелин. — Он в последнее время плохо спит.

— Бедный мальчик, — невинно улыбнулась сыну Хелен.

— Мои извинения, — пробормотал Эдриен и залпом допил вино из бокала. Пусть инцидент в отеле и стал пищей для сплетен, но личность разъяренного мужа пока не является достоянием гласности. И если повезет, не станет.

За долгие годы тайной деятельности Эдриен хорошо понял одно: на удачу, разумеется, рассчитывать нельзя. Но именно она часто приносит победу.

— Вероника, — заговорила Эви, сменив наконец тему разговора, — ты уже видела новую экспозицию в галерее «Гросвенор»?

— Нет. — Вероника покачала головой. — Но я слышала самые восторженные отзывы.

Хэдли-Эттуогеры заговорили об искусстве. В процессе разговора кто-то, скорее всего Бьянка, рассказал последние сплетни из мира искусства. В этой среде не обходилось без скандалов, а Бьянка очень любила искусство. И скандалы.

Его жена, думал Эдриен, прекрасная женщина. Он был ей чрезвычайно благодарен за вмешательство и смену темы разговора. Но непроницаемый взгляд ее прекрасных темных глаз сказал ему, что застольная беседа не облегчила его положения. Да и разве могло быть иначе? Ведь вся женская часть семьи выступила против ревнивого мужа. Очевидно, беседа лишь подогрела в ней уже начавшие утихать чувства боли и обиды. Зря он воспрянул духом после разговора в холле и поцелуя. Теперь можно было не сомневаться, что даже бриллианты не заманят ее домой, в его постель.

Да, в отношениях с супругой удача была явно не на его стороне.

 

Глава 17

— Нас всех интересует, какое ужасное преступление ты совершил, — сказал Хью, после того как леди оставили джентльменов, предоставив им возможность в одиночестве насладиться бренди.

— Почему ты считаешь, что я совершил ужасное преступление? — на всякий случай поинтересовался Эдриен.

— Ты же сам все понимаешь, — усмехнулся Себастьян. — Мама сказала, что ты поссорился с женой.

— И она теперь живет в принадлежащем ей доме, — добавил Джеймс.

— А поскольку Эвелин всегда казалась нам натурой уравновешенной, не склонной поднимать шум из-за пустяков… — Хью прихлебывал бренди и смотрел на старшего брата поверх стакана. — Вот мы и предположили, что совершенное тобой преступление действительно было ужасным.

— Между тем, — поспешно добавил Джеймс, — она сегодня приехала на ужин, и мы не заметили особой ненависти между вами.

— Хотя сердитые взгляды были, — не утерпел Хью.

— В общем, мы предположили, что твое преступление все же не слишком ужасное и в нем не участвует другая дама.

— Я бы никогда не связался с другой дамой! — с негодованием воскликнул Эдриен. — Я отказался от всех других дам, когда женился.

— Большинство джентльменов так и делают, — кивнул Джеймс. — Или говорят, что делают.

Эдриен сердито прищурился.

— Джентльмен, — сказал Джеймс, — жену которого готовы защищать три брата и который ценит свою жизнь, никогда не позволит себе загулять. — Твердый взгляд Джеймса скользнул с одного брата на другого. — Так же как и джентльмен, который влюблен в свою жену сильнее, чем в день свадьбы.

— Какое удивительное красноречие! — засмеялся Себастьян.

— Ничего, кроме правды. — Джеймс пожал плечами.

Хью потянулся и чокнулся с зятем.

— Ты, Джеймс, счастливый человек. — Он повернулся к братьям. — Вы тоже.

— Не буду спорить, — с улыбкой заметил Себастьян.

Эдриен отпил бренди и пожалел, что сестра не позволяет курить в столовой.

— Итак… — Хью посмотрел на брата взглядом барристера. — Ты скажешь, в чем дело, или нам придется дать волю воображению?

Эдриен вымученно улыбнулся. Последнее, что он хотел, — это рассказывать о своем идиотизме братьям.

— Отвяжитесь.

Джеймс тряхнул головой.

— Моему воображению такие задачи не под силу. Я даже думать об этом не буду.

Себастьян усмехнулся.

— Я могу предположить самые разные прегрешения, которые, безусловно, тяжелы, но не являются непростительными, поэтому предпочитаю воздержаться от комментариев.

— А ты мудрее, чем кажешься на первый взгляд, — буркнул Эдриен.

— Возможно, я могу чем-то помочь, раз уж мы заговорили о моей мудрости? — сказал Себастьян. — Например, советом, как обращаться с женой?

— Ты женат… сколько? Месяц? — фыркнул Эдриен.

— Но тем не менее я успел узнать очень многое! — с апломбом заявил Себастьян.

— Если бы я и попросил совета у кого-то из вас, — сказал Эдриен, — то только у Джеймса. Он был женат всегда.

— Ну, не всегда… — протянул Джеймс и сделал большой глоток. — Хотя иногда кажется…

Хью засмеялся.

— Но в целом, — задумчиво сказал Джеймс, — игра стоит свеч. Речь не идет о совершенстве, но жизнь вообще несовершенна. Всякое бывает. Но мне нравится моя жизнь.

— Наша жизнь очень хороша, — заявил Эдриен.

— Никто в этом не сомневается. — Хью сделал паузу. — Тогда сегодняшние трудности…

— Случайность, — твердо сказал Эдриен. — Еще день, максимум два, и все наладится.

— Понимаю. — Взгляд Джеймса был внимательным и слегка насмешливым. — Значит, ты уже извинился, поклялся никогда не делать того, что ты сделал, ползал у ее ног…

— Я никогда не ползаю, — резко проговорил Эдриен. — Даже не знаю, как это делается. Но я извинился, и не единожды.

— Тогда тебе остается только продолжать извиняться, — сказал Джеймс. — И ждать.

Себастьян кивнул.

— Рано или поздно она образумится.

Хью прыснул.

— Ты определенно женат совсем недавно.

— Никогда нельзя говорить женщине, что она должна образумиться, — уверенно проговорил Джеймс. — Особенно когда ты не прав. А Эдриен, насколько я понимаю, не прав.

— Ничто не раздражает женщину, жену, больше, чем намек на то, что ее поведение неразумно, даже если так оно и есть. — Голос Джеймса был серьезным и даже слегка торжественным. — Можешь мне поверить, я знаю, что говорю. Мой опыт семейной жизни больше, чем у всех вас.

— Но ты предлагаешь мне ждать, — уныло проговорил Эдриен. — А я предпочел бы действовать.

— Тогда тебе следует передумать насчет ползания у ее ног, — пробормотал Хью.

Эдриен его проигнорировал.

— До ужина я был настроен весьма оптимистично. Мы поговорили, когда она приехала, и, уверен, она была близка к тому, чтобы меня простить. — Он сокрушенно вздохнул. — Я так старался быть очаровательным.

— Не сомневаюсь. Но, учитывая ситуацию, тебе было бы разумнее не защищать разъяренного мужа из истории, которую рассказала Бьянка.

— Да, твоей жене это не понравилось, — подтвердил Себастьян.

— Им всем не понравилось, — заметил Джеймс, сделав большой глоток бренди. — Что поделать, женская солидарность. Они всегда стоят насмерть, чтобы защитить подругу.

— Если я правильно помню, — сказал Хью, — раньше ты был искусным соблазнителем. Правда, возможно, ты уже утратил былые навыки.

— Такие навыки нельзя утратить, — возмутился Эдриен. Поразмыслив, он нахмурился и добавил: — Хотя они могли заржаветь, потому что давно не использовались.

— Возможно, тебе следует попробовать соблазнение, — предположил Хью. — Вдруг получится.

— Спасибо, что ты в меня веришь, — усмехнулся Эдриен.

— Я на самом деле в тебя верю, — сказал Хью. — Ты уже один раз завоевал ее и непременно сможешь повторить это снова. Делай то же самое, что при вашей первой встрече. Цветы, романтические записки и все такое.

— Я так и делаю.

— Знаю, это не то, что ты хочешь услышать, но в подобных ситуациях время — лучший лекарь. — Джеймс подался вперед и встретился глазами с Эдриеном. — Говоришь, она смягчилась?

— Мне показалось, да. — Разумеется, это было до того, как ей напомнили о его проступках.

— Тогда продолжай в том же духе. Напомни ей, как вы были счастливы, когда только познакомились. — Джеймс задумался. — Устрой для нее романтический ужин. Отвези на бал. Танцы — отличный способ найти путь к женскому сердцу.

— Ты собираешься завтра на благотворительный бал? — спросил Хью.

— Он есть в моем списке, — скривился Эдриен.

— Мы тоже пойдем, — бодро заявил Себастьян. — Вероника сказала, что это будет настоящий венецианский маскарад — с костюмами и масками. — Он довольно улыбнулся. — Нет более романтичного места, чем Венеция, и более возбуждающего занятия, чем флирт под маской.

— Под маской ты можешь быть кем угодно, — мечтательно улыбнулся Хью. — Собой или совершенно другим человеком.

— Вот именно, — пробормотал Эдриен себе под нос. Он давно это понял. И поэтому давно решил, что бал-маскарад — идеальное место для встречи Эви и Сэра.

Хотя он не подумал о последствиях романтичного и возбуждающего применительно к Сэру. И не хотел этого делать. Но романтичное и возбуждающее может сослужить хорошую службу человеку, который хочет вернуть жену. — Надо подумать.

— Я бы сказал, это план, — заявил Хью и поднял бокал.

— Ну, я бы не назвал это планом, — возразил Эдриен.

— Определенно план, — вмешался Себастьян. — Поверь, я знаю, что такое план, и этот представляется эффективным.

— Итак, ты даешь своей жене еще одну ночь, чтобы она осознала, как ей недостает ее очаровательного любящего мужа, — сказал Джеймс.

— Женщины всегда хотят того, что не очень легко дается, — с видом мудреца заметил Себастьян. Возможно, он уже на самом деле успел кое-что узнать о женах. Или просто знал женщин.

— А завтра… завтра ты воспользуешься венецианской роскошью, ночью танцев и романтики и соблазнишь свою жену, — подвел итог Джеймс.

— Им следует чаще устраивать семейные ужины. — Макс лениво водил пальцем по ее голому животу и грудям. — Намного чаще.

— Но ужин не будет продолжаться вечно. И мне необходимо вернуться. — Селеста приподнялась на локтях и взглянула на его руку. Прикосновения Макса были дразнящими и искушающими и вполне могли заставить ее забыть о своих обязанностях. Она снова почувствовала нарастающее желание, но постаралась не обращать на него внимания. — Что ты делаешь?

— Пишу тебе записку.

— Жаль, что я не могу ее прочитать.

Макс наклонился и поцеловал ее живот.

— Прочитать тебе? Она очень интересная.

В течение долгого мгновения желание боролось с ответственностью. Ответственность одержала верх.

— Прочитаешь ее в следующий раз. — Селеста вздохнула. — А теперь я должна идти. Хочу вернуться домой до приезда Эвелин.

Она попыталась сесть, но Макс удержал ее.

— Ты пока никуда не уходишь. — Одним быстрым движением он оказался сверху, оседлал ее, завел ее руки над головой и ткнулся носом в шею. — Тебе нравится, когда я так делаю.

— Я ненавижу, когда ты так делаешь, — солгала Селеста, и Макс отлично знал, что она солгала. Она не умела сдерживаться. Всякий раз, когда он начинал ласкать ее, тело отказывалось подчиняться голосу разума. — Немедленно прекрати и отпусти меня.

Его теплое дыхание приятно щекотало кожу.

— Мы оба знаем, — прошептал он, — что если бы ты действительно хотела остановить меня, то легко сумела бы сделать это весьма болезненными и эффективными способами.

— Ты правильно делаешь, что помнишь это, — усмехнулась Селеста.

— Я никогда не забываю о подобных вещах. — Он отпустил ее руки, но продолжал сидеть верхом на ней и смотреть на любовницу сверху вниз. — Мне тебя не хватает.

Селеста засмеялась.

— Это вряд ли. Я с тобой почти каждую ночь.

Макс потряс головой.

— Но ты никогда не остаешься на всю ночь.

— На то есть причины.

— Я знаю. — Его тон был на удивление серьезным. — Я хочу, чтобы ты была рядом каждую ночь. Я хочу просыпаться по утрам рядом с тобой.

— Макс. — Селеста вздохнула. — Если ты ведешь речь о женитьбе…

— О ней.

— Я уже говорила и повторяю: я не та женщина, на которой ты должен жениться.

— А я уже говорил и повторяю: я женюсь, на ком захочу. — Он скатился с нее, встал, подобрал с пола штаны и натянул их.

Селеста села на кровати и прикрылась простыней.

— Если ты одеваешься, ситуация, должно быть, серьезная.

— Совершенно верно. — Он застегнул штаны и повернулся к Селесте. — Я устал от этого.

— Ерунда. — Она постаралась не обращать внимания на стиснувший сердце страх. — Ты нисколько не усталый. Даже напротив. Скорее тебя можно назвать ненасытным.

Макс довольно ухмыльнулся.

— Спасибо за комплимент. — Он кивнул на кровать. — Но я устал от того, что мы делим только это. Я хочу большего.

— Но ведь нет ничего большего, Макс, — тихо сказала Селеста, надеясь, что он не услышал, как у нее перехватило дыхание. — Во всяком случае, для нас.

Макс устремил на нее взгляд и некоторое время молчал.

— Ты самая упрямая женщина из всех, кого я знаю.

— Тогда мы подходим друг другу, потому что ты самый упрямый мужчина из всех, кого знаю я.

— И я всегда получаю то, что хочу. — Он прищурился. — Ты выйдешь за меня замуж, Селеста.

— Это предложение? — удивилась Селеста. — Должна сказать, ты довольно-таки своеволен. Пожалуй, даже деспотичен.

— Это не предложение. — Макс задумался. — Только дурак станет задавать вопрос, если знает ответ и этот ответ его не устраивает. Я больше не буду просить тебя выйти за меня замуж, пока не буду уверен, что ты согласишься.

— Тогда тебе придется запастись терпением. — Она завернулась в простыню и тоже встала, машинально шаря глазами по комнате в поисках своей одежды. — Потому что в обозримом будущем этого не случится.

Макс без предупреждения схватил Селесту за руку, резко привлек к себе и крепко обнял.

— Ты же любишь меня.

Она заглянула в его глаза и одно бесконечное мгновение раздумывала, как бы отвергнуть это заявление. Но решила, что отрицать очевидное глупо, и сдалась.

— Думаю, да.

— Хорошо, — довольно улыбнулся Макс. — Значит, в один прекрасный день, и это будет очень скоро, ты поймешь, что брак — лучший подарок, который мы можем друг другу подарить.

— Да? — Селеста из последних сил пыталась говорить легкомысленно. — А я считала, что лучший подарок — изумруды.

— Я хочу видеть тебя в своей постели каждое утро и каждый вечер, — настойчиво проговорил Макс. — Я хочу представить тебя своей семье и друзьям. Я хочу танцевать с тобой на балах и устраивать пикники в парках. И я хочу, чтобы ты была рядом в день, когда я испущу последний вздох.

— Боже мой, Макс, — тихо пробормотала Селеста. — Ты хочешь слишком многого.

— Что ты, это еще не все. Я хочу, чтобы ты стала матерью моих детей. — Его голос стал суровым. — И хочу быть отцом твоих детей.

— Разве это не одно и то же?

Он прищурился.

— Ты знаешь, о каких детях я говорю.

— Мне следовало знать, что ты не оставишь это без внимания. — Селеста высвободилась, увидела на полу свое белье и стала его подбирать. — Зря я о них упомянула. — Она отбросила простыню и натянула через голову сорочку.

— Почему ты считаешь это ошибкой? — удивился Макс. — Я люблю детей и, между прочим, сам когда-то был ребенком. Ты должна была давно рассказать мне о них.

— И лишить тебя удовольствия докопаться до истины самому? — Селеста быстро одевалась. — Я не сомневалась, что ты этим займешься, хотя ты был слишком расстроен из-за кражи папки, поэтому я решила, что это произойдет не так скоро. Кстати, что нового насчет папки?

— Ничего. И не надо уходить от разговора.

— Почему? Это у меня хорошо получается. — Она обернула вокруг себя корсет и повернулась спиной к Максу, чтобы он помог ей со шнуровкой. Неожиданно ей подумалось, что так муж помогает одеваться жене. — Ладно. Расскажи, что ты узнал?

Он подошел вплотную и стал затягивать шнуровку.

— Я узнал, что два года назад, когда ты якобы покинула департамент, хотя теперь я так не считаю…

— Разве? — Селеста усмехнулась.

— Да. — Макс сосредоточенно занимался шнурками. — Поразмыслив, я осознал, что в то время как я был готов долго уговаривать тебя побыть рядом с Эвелин, на случай если ей потребуется помощь, уговоры не понадобились. Мне всегда казалось, что тебе нравилась — нет, ты наслаждалась этой жизнью, полной тайн, опасностей и триумфов, о которых никто не знает.

— Эта жизнь была довольно занимательной, — пробормотала Селеста.

— Если я правильно помню, ты вовсе не возражала и сочла мое предложение великолепной идеей. — Он потянул шнурки. — Ты сказала, что пора перейти к более оседлой, постоянной жизни. И я решил, что ошибочно считал тебя женщиной, никогда не стремившейся к оседлости.

— У всех есть свои маленькие тайны, Макс.

— Очевидно. Короче говоря, именно тогда ты, скажем так, унаследовала пятерых маленьких детей, трех девочек и двух мальчиков. Сейчас их возраст от четырех до восьми лет.

Селеста обернулась.

— Их имена ты тоже знаешь?

— Конечно. — Он еще раз дернул шнурки и завязал их. — Бет, Кейт, Эмили, Уиллс и Дэниел. — Покончив со шнуровкой, он обнял Селесту и прижал к себе. — Ты же знаешь, у меня четыре брата и две сестры.

Она молча кивнула.

— Я всегда хотел иметь большую семью. Пятеро детей — отличное начало.

— Что тебе известно об их матери?

— Из того, что мне удалось узнать… — Он сделал паузу, а Селеста напряглась. — Она могла быть твоей сестрой.

— В каком-то смысле так и было. — Она постаралась собраться с мыслями. Эта история никому не была известна, даже Эвелин. И Селеста не собиралась никому ее рассказывать. Вероятно, она упомянула о детях, подсознательно желая, чтобы Макс все узнал. Может быть, это было своего рода испытание. Проверка доверия. Или любви. Она глубоко вздохнула. — Моя мама умерла, когда я была еще ребенком, и некоторое время меня передавали из одной семьи в другую. Не исключено, что среди приемных родителей были и мои родственники — я точно не знаю.

— Мне очень жаль. — В голосе Макса звучала искренняя симпатия, хотя Селеста не сомневалась, что все это ему уже давно было известно.

— Напрасно. Это было намного лучше, чем жизнь на улице. Во многих семьях я была обычной служанкой. Но последняя семья — она жила в деревне в часе езды от Лондона — была по-настоящему хорошей. — Она прижалась спиной к теплому телу Макса. — Эти люди были очень добры. У них было трое своих детей, но это не помешало им взять в семью еще и приемных. Всего в этом крохотном коттедже жили одиннадцать детей. — Она улыбнулась воспоминаниям. — Денег не хватало, но это было самое счастливое время в моей жизни. — Их дочь Лаура была примерно такого же возраста, как я. Мы были очень близки, почти как сестры, и расстались, только когда она вышла замуж, а я уехала, чтобы попробовать себя на сцене. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Их уже нет на свете. Родители умерли еще десять лет назад, а братья были убиты — один в Африке, другой в Индии. Я потеряла связь с Лаурой, но чуть больше двух лет назад получила от нее письмо через один из театров, в котором выступала. Я, конечно, поехала навестить ее. Она была в ужасном состоянии. — Даже сейчас, вспомнив, в какой лачуге ютилась Лаура с детьми, Селеста вздрогнула. — Ее муж умер, а она была больна и знала, что ей осталось недолго. Как выяснилось, счет шел на дни. Дэниелу было всего два года, а Бет — шесть. Умирая, она попросила меня позаботиться о детях.

— Что ты и сделала, — тихо сказал Макс.

— В каком-то смысле я хотела вернуть долг, но все оказалось намного сложнее. — Селеста снова помолчала. — Помню, ее родители говорили, что детей нельзя выбрасывать на улицу, словно мусор. Если бы не они, я была бы выброшена. — Ее голос стал твердым. — Я не могла допустить, чтобы это случилось с детьми Лауры.

— Поэтому сейчас ты снимаешь скромный домик в Челси, где живут дети и люди, которые за ними присматривают. На оплату дома и персонала уходят все твои сбережения. И те ночи, когда тебя нет рядом со мной, ты проводишь с ними.

— Я всегда знала, что ты умен, Макс, — сказала Селеста и повернулась в его объятиях, чтобы оказаться к нему лицом.

— Достаточно умен, чтобы знать, чего я хочу.

— Ты хочешь жениться на мне только потому, что не можешь получить желаемого.

— Я могу получить желаемое и получу его.

— Ты должен найти кого-нибудь более приемлемого для твоей семьи и друзей, для твоего положения. — Она подняла с пола юбки и расправила их.

— Но я не хочу кого-то более приемлемого. Я хочу тебя.

— Это всего лишь слова, Макс.

— Черт побери, Селеста, мне плевать на то, что подумают окружающие. — Он уже почти кричал. — Я хочу тебя и хочу, чтобы ты была моей женой!

— Макс…

— У меня уже три года не было никого, кроме тебя, и я никого другого не хотел. Разве это не наглядная демонстрация моих намерений?

— Макс…

— Знаю, я заговорил о браке недавно, но думаю я об этом уже давно. — Макс снова повысил голос: — Я больше не хочу жить один! Можешь не сомневаться, я вполне обеспечен и в состоянии содержать хороший дом, жену и детей — много детей. Я получил большое наследство, которое находится в полной целости — за исключением некоторых надежных вложений. Думаю, меня можно стать богатым человеком.

— Как здорово, что ты богат. Тогда я немедленно выйду за тебя замуж. Если можно, прямо сейчас, — выпалила Селеста продолжая быстро одеваться.

— Я не говорил, что ты должна выйти за меня, потому что я богат. Но ты же любишь меня. Сама только что сказала.

— Да. И ты на это ответил: хорошо.

— Потому что это действительно хорошо. Очень хорошо Я убедился, что ты меня любишь. — Он возмущенно фыркнул. — Ведь плохо, когда любовь безответна.

Глаза Селесты округлились.

— Да, да, я люблю тебя. Вот я и сказал это. Я люблю тебя нежно и преданно и хочу прожить с тобой до конца своих дней. А ты… — Макс снова привлек ее к себе. — Ты этого хочешь?

— Макс…

— Не надо отвечать. — Он резко прижал любимую к себе, жадно поцеловал и слегка оттолкнул. — Тебе пора идти.

— Давно пора.

Он подошел к окну и выглянул.

— Твой кеб ждет.

— Спасибо.

— Но имей в виду, Селеста Дерошетт. Однажды ты не уйдешь от меня домой, потому что твой дом будет там, где я. — Улыбка на его губах противоречила серьезному выражению глаз. — В браке или без.

— Коварный человек.

Закрывая за собой дверь, Селеста слышала его смех. Она не могла не улыбнуться в ответ. Макс в высшей степени занимателен. Нет, он не просто занимателен. Он… он — все, чего она когда-либо хотела, но не осмеливалась мечтать. Даже без положения в обществе и немалого состояния. Он добр, умен, забавен. И только с ним она была готова прожить остаток своих дней. Хотя замуж она всерьез не собиралась.

Она поднялась в экипаж и устроилась на сиденье. Может быть, она несправедлива к нему? Или к себе? Может быть, он достаточно храбр и силен, чтобы жениться на женщине, которую все его окружение сочтет ему неровней? Или брак — способ уничтожить все то хорошее, что у них есть? Ей еще никто и никогда не разбивал сердце, которое она тщательно оберегала. Может ли она доверить Максу свое сердце? Свою жизнь? Своих детей?

Селеста попыталась представить замужество с человеком, которого она любит, жизнь с ним и детьми в большом красивом доме…

Интересно, в чьей смелости она сомневается, в его или своей?

Не один Эдриен плохо спал ночью. Эвелин постоянно ворочалась с боку на бок, не в силах выбросить из головы то, что произошло вечером, — и, хуже того, то, что не произошло. Дьявол, как жаль, что, когда она вернулась, Селесты не было дома. Интересно, куда она подевалась? Хотя это не ее дело. Когда-нибудь подруга доверит ей свои секреты. В этом Эвелин не сомневалась. Но ей просто необходимо было немедленно поговорить с кем-нибудь разумным. После того как Макс вернул ее в департамент, в собственной разумности Эвелин обоснованно сомневалась. И теперь этот негодяй не дает ей никаких заданий. Ничто не раздражало ее больше, чем необходимость ждать.

А тут еще Эдриен. Она уже была готова простить и броситься в его объятия. Ему невозможно было долго сопротивляться. Так он действовал на нее с момента их первой встречи. Хорошо, конечно, говорить о родственных душах, о двух половинках одного целого, но она на самом деле чувствовала себя без него несовершенной и уязвимой. Да, они вместе составляют одно целое, и следует принять это как данность. Даже после того, как Бьянка рассказала свою историю и стало ясно, что его вторжение в номер лорда Рэдингтона и Берил стало достоянием гласности, а его сестры поняли, что Эдриен совершил что-то ужасное, Эвелин еще подумывала о возвращении домой. В начале вечера он был таким милым и зажег в ней искру желания, правда, неизвестно, заметил он это или нет.

Она нисколько не кривила душой, утверждая, что он вовсе не должен быть очаровательным с ней все время, каждую минуту. Но этим вечером они словно вернулись к романтике и волшебству первых дней знакомства. Нет, он всегда мил и приветлив, но после двух лет брака их отношения стали скорее комфортными, чем романтическими. Муж был дружелюбен, а не очарователен, и ее это устраивало. А сегодня он вел себя так, словно старался заставить ее влюбиться снова. И ему это удалось.

Эвелин села, с ожесточением взбила подушку и снова легла. Все равно неудобно. Вероятно, муж решил, что застольная беседа убила все надежды на ее возвращение домой. Она рассчитывала, что он настоит на том, чтобы отвезти ее домой, и будет ласкать в экипаже, что она была готова поощрить. А в порыве страсти она и не заметит, что они приехали не в ее дом, а в его. И лишь после долгих часов блаженства в постели она осознает, где находится, и, попеняв мужу за то, что он воспользовался ее слабостью, сдастся. В конце концов, она уже дома, в его постели, их ноги снова переплетены, его сильное тело согревает ее тело, а умелые руки дарят наслаждение. Его губы прижимаются к ее рту, их дыхание смешивается, языки сплетаются… Его вкус… Его запах… Ощущение, как он наполняет ее, движется в ней…

Проклятие! Эвелин застонала и перекатилась на бок. Что происходит с Эдриеном? Ведь сейчас они могли быть вместе. Он не мог не понимать, что она готова его простить. Эдриен — не тот мужчина, который легко сдается, но почему-то, когда после ужина джентльмены присоединились к дамам и все начали собираться домой, он заявил, что у него дела с Хью. Но предложил сопровождать ее на маскарад. Она согласилась, после чего он вежливо пожелал ей спокойной ночи. В какой-то момент ей показалось, что он хочет ее поцеловать, но огонек в его глазах погас, и последовал приказ кучеру отвезти ее домой. Ну почему муж не понял, что вечер, такой, каким она его вообразила, даст им обоим некоторое ощущение победы? Она вернется домой, не чувствуя себя побежденной, а он сможет торжествовать, вернув жену домой. Будь он проклят! Почему он не проявляет настойчивости? Почему не борется за нее?

И, словно действий Эдриена, точнее, их отсутствия, было недостаточно, чтобы довести ее до безумия, по возвращении домой она обнаружила записку от Сэра.

«Моя дорогая Эви. К моему великому сожалению, мы до сих пор не располагаем информацией о местонахождении украденной папки. Поэтому в самое ближайшее время я порекомендую, чтобы ваши обязательства перед департаментом были прекращены».

Что ж, это совсем неплохо. Жаль только, записка на этом не заканчивалась.

«Мне известно, что негоже использовать эти сообщения для личных целей, но, если помните, это не впервые. Понятно, что сейчас ваша жизнь существенно отличается от той, которую вы вели, когда мы работали вместе. Теперь вы связаны с другим мужчиной. Надеюсь, вы простите мою смелость, но я не могу не изложить на бумаге свои чувства. Когда речь идет о желании, моя дорогая Эви, я ничем не отличаюсь от прочих мужчин».

О, это значительно больше, чем ей хотелось бы знать.

«Все прошедшие годы только вами были полны и мои мысли, и мои мечты. Мечты о нас двоих, соединившихся друг с другом. Эти мечты я не могу игнорировать и отрицать их существование. Могу ли я надеяться, что они когда-нибудь осуществятся? Искренне ваш Сэр».

Здорово. Чертовски здорово. Ради всего святого! Что он имел в виду, выражая надежду, что его мечты осуществятся. Абсурд. Пусть его записки в последние годы временами становились немного фривольными, все же подобного он себе не позволял. Определенно нет. На этот раз книжный герой зашел слишком далеко. Похоже, он намерен ее соблазнить. Впрочем, это не имеет никакого значения. Теперь она замужем, принадлежит другому мужчине и счастлива в браке, несмотря на теперешние обстоятельства.

Но все-таки… Довольно приятно осознавать, что где-то есть мужчина, который думает о ней, мечтает о ней, хочет ее и, похоже, намеревается ухаживать. Мужчина, который некогда занимал ее мечты. Если бы Сэр сказал все это два года назад, он имел все шансы завоевать ее сердце.

Эвелин вздохнула, перевернулась на спину и уставилась в потолок. Странно, но в эту ночь, когда ей не спалось и голову переполняли желания и эротические образы, их героем был не таинственный авантюрист, а мужчина, который доводил ее до безумия и даже не осознавал этого. Мужчина, поцелуи которого заставляли ее дрожать от желания и таять.

Ее единственный мужчина. Муж.

 

Глава 18

Если бы не было точно известно, что все происходит в центре Лондона, можно было предположить, что ты попал на блестящий венецианский бал прошлого века. Гости в масках, одетые в шелковые и сатиновые одежды, в напудренных париках и бриллиантах, заполнили бальный зал Эффингтон-Хауса, лондонского дома герцога и герцогини Роксборо. Герцогиня любезно предложила свой дом для проведения маскарада, поскольку мероприятие было благотворительным. Огромный бальный зал был затейливо украшен. В гигантских напольных вазах стояли цветы, очевидно, из герцогской оранжереи. От газового освещения было решено отказаться в пользу свечей — в духе Венеции восемнадцатого века. Свечи горели в канделябрах, подсвечниках и бра. В общем, атмосфера была чарующей, романтической и немного волшебной.

Если ты, конечно, пребываешь в соответствующем настроении и можешь воспринимать чары, романтику и волшебство. Чего нельзя было сказать об Эвелин. Ей больше всего на свете хотелось придушить мужа во сне.

Она взяла бокал шампанского у проходящего мимо официанта и оглядела холл. Она провела здесь уже полчаса, но так и не сумела пробраться к двери бального зала. Толпа оказалась слишком плотной.

Когда к дому подъехал их экипаж, Эдриена в нем не оказалось. Кучер привез записку, извещавшую Эви о том, что муж задержится и присоединится к ней на балу. А она-то думала, что если Эдриен хочет вернуть жену, он приложит для этого хотя бы минимальные усилия или хотя бы появится, раз уж обещал сопроводить ее на бал. Ей только до замужества приходилось появляться на подобных мероприятиях без сопровождения, но даже тогда вблизи постоянно находился Макс, или Селеста, или какой-нибудь незнакомый ей лично агент. Даже странно, как изменили все два года замужества. Раньше Эвелин чувствовала себя в одиночестве вполне уверенно. Сегодня она была явно не в своей тарелке. Чего-то не хватало. Хотя в общем-то особого значения это не имело. Вероятнее всего, она, в той или иной степени, знакома с большинством гостей. Правда, под масками и в карнавальных костюмах никого узнать невозможно. Но и ее тоже никто не узнает.

Однако, хотя установить личность на маскараде затруднительно, все-таки можно многое сказать о человеке, особенно о мужчине, глядя на его костюм. Весьма характерно то, что он предпочитает скрывать, и что — показать.

Эвелин заметила довольно много джентльменов, сатиновые жилеты которых гармонировали по ткани и цвету с платьями их спутниц. Ясно, что эти пары состоят в браке или помолвлены. Очевидно, они слишком глупы, чтобы осознавать, насколько предсказуема такая демонстрация, или джентльмен — подкаблучник и не осмелился протестовать или ему попросту наплевать. Возможно также, что он и она слишком влюблены друг в друга, чтобы стать полностью безымянными даже на одну ночь. Эвелин сжала губы. Заказывая себе платье, она едва не заказала для Эдриена жилет из такой же ткани. Он бы долго смеялся, но надел бы жилет, чтобы доставить ей удовольствие.

Некоторые джентльмены облачились в бриджи до колен и парчовые сюртуки и расхаживали в них с уверенным и важным видом. Несомненно, где-то глубоко внутри они сожалеют, что теперь официальная одежда джентльменов черно-белая, а не павлиньих цветов, как у предков. Это, если можно так выразиться, лорды Рэдингтоны современного общества, не сомневающиеся в своих чарах и успехе у женщин. Контраст им составляли джентльмены, одетые в таком же стиле, но было видно, что такая одежда им непривычна. Судя по всему, в обычных ситуациях они не испытывали неуверенности в себе, но сейчас чувствовали себя глупо.

Среди ярких шелков и сатинов выделялись джентльмены, выбравшие истинно венецианские маски баута, закрывавшие почти все лицо и приглушавшие голос. Их обычно надевали вместе с традиционной черной треугольной шляпой и черным плащом с капюшоном, и в результате достигался эффект полной анонимности и таинственности. Кто знает, чье лицо прячется под маской и что скрывает джентльмен.

Что касается дам, Эвелин не увидела ни одной в полной маске. На большинстве были полумаски, простые или украшенные драгоценными камнями и перьями. На ней самой тоже была такая полумаска. Дамы явно стремились привлечь к себе внимание экстравагантными платьями и прическами и желали выглядеть как можно соблазнительнее. Она уж точно как следует постаралась. Эвелин очень нравилось собственное платье из кремового сатина с золотом и кружевами, сшитое в стиле прошлого века. Глядя на себя в зеркало — роскошное платье с очень низким декольте, напудренный парик, кремовая сатиновая маска, — она почти верила, что является совершенно другой женщиной, желанной, привлекательной и чуть-чуть распутной. Но ведь в этом и есть смысл маскарада. Эвелин могла бы поспорить на что угодно, что в зале нет леди, которая не желала бы выглядеть как прелестная венецианская куртизанка прошлого. А почему бы и нет? Под маской ты можешь быть кем угодно. Она отпила шампанского и улыбнулась своим мыслям. Возможно, сегодня она тоже ею станет.

— Дорогая, ты выглядишь восхитительно. — Перед Эвелин появилась леди в экстравагантном красном платье с золотой отделкой. Ее напудренный парик был удивительно пышным, как и платье, маска — позолоченной и украшенной камнями; веер был сделан из золотистых кружев, а декольте такое низкое, что, по мнению Эвелин, этой даме было противопоказано наклоняться вперед. Тем не менее Эви почувствовала укол зависти. Она была сегодня вполне довольна своим внешним видом и считала, что никогда не выглядела лучше, но дама в красном была изумительна. Венецианская чаровница, мечта любого мужчины.

— Ты тоже, но ты всегда так выглядишь, — сказала Эвелин, как будто знала, кто скрывается под маской. Правда, голос показался ей знакомым.

Куртизанка в красном весело рассмеялась.

— Но ты же не знаешь, кто я.

Эвелин совсем было решилась на вежливую ложь, но передумала. Если бы они встретились на улице и она не смогла припомнить имени смутно знакомой леди, то, безусловно, так бы и поступила. Но ведь это маскарад. На нем не узнать собеседницу — значит сделать ей комплимент.

— Мои извинения, я действительно тебя не узнаю.

Куртизанка возмущенно фыркнула.

— А еще подруга называется.

Эвелин недоуменно заморгала и наконец рассмеялась.

— Берил, я должна была сразу догадаться.

Леди Дануэлл кокетливо взмахнула веером и улыбнулась.

— Потому что никто из твоих знакомых не может так великолепно выглядеть в костюме соблазнительницы?

— И это тоже. — Эвелин подалась к подруге и сказала, понизив голос: — И потому что только ты можешь себе позволить носить такие откровенные наряды.

— Откровенные?

— Посмотри на свою грудь, дорогая. — Эвелин указала взглядом на глубокое декольте подруги. — Еще четверть дюйма, и завтра о тебе будет говорить весь город. — Она кашлянула и проговорила фальцетом: — Ты видела, как вчера опозорилась леди Дануэлл? У нее груди вывалились из платья! И это на благотворительном балу! Эта дамочка понятия не имеет о приличиях!

Берил захохотала.

— Надо же, как я не подумала об этом? Впрочем, не важно. Раз ты меня не узнала, значит, не узнает никто. — Она лукаво подмигнула Эвелин. — Если мои груди действительно покинут платье, мне придется снять маску. Пусть у сплетниц не будет оснований сомневаться в их принадлежности. — Берил опустила глаза и осмотрела свое декольте. — Хотя, думаю, даже если я останусь в маске, мои груди узнают многие.

Эвелин невольно вытаращила глаза.

— У тебя на самом деле нет представления о приличиях?

— Надеюсь, что нет. — Берил весело засмеялась. — Я вложила так много усилий в репутацию распутницы. Не хотелось бы, чтобы они пропали даром.

Теперь засмеялась Эвелин. Боже правый, Берил скандальна, безнравственна и наверняка плохо кончит. И все же в ней было что-то безумно привлекавшее Эвелин. Возможно, ее непохожесть на других.

— Но как ты меня узнала? — спросила Эви. — Мне казалось, что я отлично изменила внешность.

— Да, неплохо. — Эвелин показалось, что Берил огляделась по сторонам, хотя это нельзя было сказать с уверенностью. — Я все расскажу, но не здесь. — Она взяла из рук Эвелин бокал, поставила на поднос проходящего мимо официанта, взяла подругу за руку и потащила за собой.

— Куда мы идем?

— Туда, где нас никто не услышит.

— Почему?

— Меня не заботит моя репутация, но я не могу не думать о твоей. Ты же такая правильная. — Берил вздохнула. — А я хорошая подруга.

— Не сомневаюсь, — усмехнулась Эвелин.

— Я же говорила, что безоговорочно предана друзьям. — Они вошли в бальный зал. Берил остановилась и оглянулась. — Дамская комната там. — Она показала на уходящий вбок коридор. — А мы пойдем сюда.

Берил направилась через зал. Эвелин шла рядом, что было довольно-таки непросто, учитывая ширину их платьев.

— Чем вызвана такая таинственность? — не выдержала Эви.

— Я не таинственна, дорогая, а осторожна. В этом нет ничего смешного. Пусть я не намного старше, но определенно мудрее, и, полагаю, ты выиграешь от моих советов.

— Да? — Эви спрятала улыбку и мысленно поблагодарила департамент. Несмотря на долгую работу, включающую выполнение весьма сомнительных заданий, это не отразилось на ее репутации, которая, как сказала свекровь, осталась пусть не безупречной, но и не особенно запятнанной. Достаточно респектабельной, чтобы выйти замуж за графа. Эви нахмурилась. Кстати, интересно, где он?

Берил толкнула закрытую дверь и заглянула в комнату.

— Подойдет!

Эвелин вошла вслед за подругой в небольшой, со вкусом обставленный салон, стильный и удобный. Впрочем, в доме герцога другого быть не могло.

— Должна сказать, из-за твоей таинственности я умираю от любопытства.

— Таинственность важна, когда играешь в такие игры. Эвелин прищурилась.

— В какие игры?

Берил проигнорировала вопрос и закрыла за ним дверь.

— Тебе известно, что было время, когда я нацелилась на Эдриена.

— Ну и?

— Я упомянула об этом, только чтобы подчеркнуть: я знаю, к какому типу мужчин он принадлежит. А сам факт совершенно не важен. — Берил пожала плечами. — Эдриен выбрал тебя.

— Когда мы встретились, — задумчиво проговорила Эвелин, — Эдриен сказал, что все происходившее в наших жизнях до этого не важно.

Берил вытаращила глаза.

— Милый лжец!

— Вовсе нет, — заступилась за мужа Эвелин. Она, конечно, очень зла на мужа, но другие леди не должны говорить о нем плохо.

— Дорогая, неужели ты не понимаешь: джентльмен может говорить, что ничего в твоем прошлом его не интересует, только тогда, когда ему есть что скрывать. Причем он скрывает намного больше, чем ты.

Эвелин напряглась.

— Да?

— Я думала, что ты в высшей степени правильная, и знаю, что Эдриен благословляет землю, по которой ты ступаешь…

— Не уверена.

— Даже не сомневайся. Он попытался поймать тебя in flagrante delicto.

— И это значит, что он меня обожает? — усмехнулась Эвелин.

— Далеко не все мужья тратят на это время и силы, — вздохнула Берил. — Только тот, который по-настоящему любит, или тот, кто считает свою жену собственностью, возьмет на себя труд выслеживать заблудшую овцу.

— Я не овца!

— Я хотела сказать, жену. Эдриен не кажется мне человеком, считающим жену собственностью.

— Нет, он не такой.

— Я же сказала, что знаю тип мужчин, к которым принадлежит твой муж. Ты хотя бы понимаешь, как тебе повезло?

— Понимаю. — Эвелин нахмурилась. — Я только не понимаю, что ты хочешь сказать?

— Я всего лишь хочу сказать, что ты не должна идти по моим стопам.

— Что я не должна делать? — изумилась Эвелин.

— Тебе есть что терять, — добавила Берил.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — воскликнула Эвелин.

Берил несколько мгновений смотрела на подругу, молча и очень внимательно.

— Не понимаешь?

— Нет! — возмутилась Эви. — Я думала, ты хочешь сказать, как узнала меня.

— Тогда все сходится, — задумчиво процедила Берил. — Ты уверена, что не знаешь?..

— Может быть, ты все же объяснишь мне, в чем дело? — резко сказала Эвелин.

— А ведь ты действительно не знаешь. — В голосе Берил звучало изумление. — Как интересно!

— Берил! — проговорила Эвелин. — Хватит!

— Терпение, моя дорогая. — Берил ухмыльнулась. — Это потрясающе!

— Берил!

— Ну хорошо. Если ты настаиваешь…

— Конечно, настаиваю.

— Я тебя не узнала. Мне тебя показали.

— Но никто не знал, в каком костюме я буду, ни одна живая душа! — Эвелин пребывала в полном недоумении. — Кто мог тебе меня показать?

— Понятия не имею. — Берил пожала плечами. — На нем были белая маска, закрывающая лицо, черная шляпа и плащ с капюшоном. Не было видно даже его волос. — Она задумалась. — Могу сказать одно, он высок.

— И этот таинственный джентльмен указал тебе на меня? — переспросила Эвелин.

— Да.

— Но зачем?

— Он хотел, чтобы я передала тебе это. — Берил извлекла из-за лифа платья сложенный листок. Хотя как она там нашла место, чтобы спрятать его, было выше понимания Эвелин.

Она потянулась к записке, но Берил отвела руку назад.

— Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Нет.

— И не планировала свидания с таинственным незнакомцем на маскараде?

— Боже мой, конечно же, нет! — возмутилась Эвелин. — Дай мне наконец эту чертову бумажку!

— Такое искреннее негодование сыграть невозможно. — Берил ухмыльнулась и отдала записку. — Я очень рада. Несмотря на временные трудности, ты и Эдриен — единственные известные мне люди, которые счастливы в браке. Нет, я, конечно, могу назвать еще несколько пар, которые довольны браком, но ты и Эдриен всегда казались мне по-настоящему счастливыми. А значит, ты — пример для всех нас. — Подумав, она уточнила: — Не для меня, а для остальных. Постарайся это не испортить.

— Я ничего не собираюсь портить! — проговорила Эвелин, глядя на листок бумаги в руке.

— Ну и? — Берил от нетерпения даже приплясывала на месте. — Ты собираешься прочитать это послание?

Эвелин покрутила записку.

— Не уверена.

— Если боишься, я могу прочитать. — И Берил протянула руку к записке. — Это же так интересно!

— Нет. — Эвелин сделала шаг назад и убрала руку с запиской за спину. — Я сама прочитаю. — Она развернула листок и увидела всего одну строчку, написанную знакомым почерком.

«Наконец время пришло. Подарите мне танец, Эви».

— Что там? Записка подписана? От кого она?

Эвелин невесело улыбнулась.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но ничего интересного здесь нет. Записка не подписана, но я знаю этот почерк. Ее написал мой старый друг. Ему просто захотелось окружить ее ореолом тайны. В духе маскарада.

— Старый друг? — переспросила Берил. — Восторженный поклонник?

— Вовсе нет. — Эвелин всем своим видом выражала безразличие. — Просто человек, которого я давно не видела.

— И все?

— Он хочет потанцевать со мной.

Берил шумно вздохнула.

— Эвелин Уоттерстоун, ты мне лжешь! Как ты можешь лгать лучшей подруге?

— Я не лгу, — твердо заявила Эвелин. Она действительно так считала. Разве Сэра нельзя назвать старым другом? А поскольку они никогда не встречались, «давно» — тоже подходящее слово. — Записка действительно от старого друга. Он просит подарить ему танец. Все это совершенно не важно. — Она сложила записку, спрятала ее за лиф платья и поняла, что у нее там больше места, чтобы прятать корреспонденцию, чем у ее подруги.

— Ты будешь с ним танцевать?

— Я заметила здесь нескольких джентльменов в белых масках и черных плащах. Кто из них он, я не знаю. Если одетый таким образом джентльмен пригласит меня на танец, не вижу причин ему отказывать, — сообщила Эвелин.

— Эдриен не будет возражать?

— Нет. С какой стати он будет возражать? — заверила подругу Эви. — Я танцую на подобных мероприятиях с другими джентльменами. Это же бал. Да и вообще… Эдриен еще не приехал.

— Его здесь нет? — удивилась Берил.

— Он опаздывает. Жду его с минуты на минуту. — Эти слова тоже не были ложью. Она считала, что Эдриен должен вот-вот приехать.

— Еще интереснее, — пробормотала Берил.

Эвелин не слишком хорошо знала лучшую подругу, но узнала этот тон.

— Что тебя заинтересовало?

— Эдриен, известный своей ревностью, отсутствует. А некий джентльмен, лица которого не видно, а голос изменен маской, приглашает тебя танцевать. И… — Берил сделала драматическую паузу. — Этот человек знает, как ты одета.

— Что ты хочешь сказать?

— Видишь ли, дорогая, маскарад предоставляет отличную возможность проверить верность супруги. Сдается мне, что этот таинственный поклонник в действительности твой муж, — объявила она.

— Абсурд! — возмутилась Эвелин. — Эдриен никогда не сделает ничего подобного. — Да и она точно знает, кто этот таинственный поклонник. Хотя почему бы не позволить Берил подозревать Эдриена? Так легче, чем объяснять правду.

— В точности так же он никогда не ворвется в гостиничный номер, где рассчитывает обнаружить тебя.

— Ему не нравится слово «врываться», — тихо пробормотала Эвелин.

— Не сомневаюсь. — Берил на мгновение задумалась. — Есть только один способ это выяснить.

— Какой?

— Мы вернемся в бальный зал. — Берил открыла дверь и жестом пригласила Эвелин следовать за собой. — И ты будешь танцевать с каждым джентльменом в белой маске и черном плаще, пока не найдешь старого друга или мужа.

— Не получится, — фыркнула Эвелин. — Таких джентльменов несколько дюжин.

— Тем более нельзя терять времени. — Берил пошла по коридору. — Не отставай.

— Ты хотя бы понимаешь, что обычно я ожидаю, пока джентльмен пригласит меня на танец?

Берил замедлила шаг, оглянулась и с жалостью взглянула на подругу.

— Дорогая, если ты не заметила, это маскарад. По большей части никто не знает, с кем танцует. Анонимность позволяет многое. Ты можешь быть кем хочешь, и сегодня ты — воплощение венецианской куртизанки. Только взмахни веером, и любой джентльмен в здравом рассудке будет сражаться со всем светом за танец с тобой. Ты сегодня выглядишь изумительно.

— Да, я знаю. — И если ей предстоит наконец встретиться с Сэром, она не зря угробила столько сил и времени на костюм. Эви довольно улыбнулась подруге, сдерживая бушевавшие внутри эмоции.

Опасения старались побороть предвкушение. Когда-то ей больше всего на свете хотелось встретиться с Сэром, поговорить, посмотреть ему в глаза. Да, были времена, когда ей хотелось большего… большего… Он занимал ее мысли и мечты, наполнял душу желаниями. Теперь время пришло. На кого он окажется похожим? С одной стороны, он действительно был старым другом, которого она знала много лет. С другой — он всего лишь тень из ее прошлого, и она ничего о нем не знает. Может быть, беспокойство, которое она чувствовала, — это страх, что он не оправдает ее ожиданий? Или она боится, что он их превзойдет?

Интересно, что она почувствует, когда долгожданная встреча наконец состоится? Вернутся ли почти забытые чувства? Она, безусловно, любит мужа, но хватит ли этой любви, чтобы преодолеть искушение человеком, о котором столько мечтала и который теперь поведал ей о своих мечтах?

Эвелин вздохнула. Она бы предпочла вообще не встречаться с Сэром, но, похоже, выбора нет. Невзирая ни на что, она уже не та, какой была, покидая департамент. Тогда она бы ухватилась за такую возможность. Тогда она понятия не имела, что такое настоящая любовь. Тогда ей нечего было терять. Теперь она знает, что любовь — единственная вещь на свете, за которую стоит бороться. И независимо от того, как таинственен, романтичен и неотразим Сэр, ее сердце отдано только одному человеку. Совсем не таинственному, почти не романтичному. Она любит его и не сомневается в его любви.

— Ничего не поделаешь. — Эвелин, отвлекшись от мыслей, наконец заставила себя обратиться к подруге. — Я буду танцевать и флиртовать со всеми таинственными незнакомцами, которые под масками наверняка окажутся скучными обывателями.

— Правильно, — одобрила Берил. — Только не забывай, что под маской ты можешь быть кем захочешь.

— Знаешь, если я могу под маской быть кем угодно, — решительно сказала Эвелин, — то предпочту быть собой.

 

Глава 19

О чем думает Эви?

Эдриен наблюдал за женой, стоя за растением с огромными листьями, росшим в кадке, поставленной у стены бального зала. После того как она и Берил вернулись, Эви все время танцевала то с одним джентльменом, то с другим. Все они были в одинаковых маскарадных костюмах — на нем тоже был такой же, и все они обнимали Эви чуть крепче и прижимали чуть ближе, чем он считал пристойным. Понятно, они не знали, кто она, а она не знала, кто они. Но это не играло роли. Видеть жену в объятиях других мужчин оживленно болтающей, смеющейся, явно флиртующей было серьезным испытанием. Не добавлял спокойствия и тот очевидный факт, что она, вероятнее всего, искала Сэра.

Во всем виновата Берил, в этом сомнений нет. Вероятно, он совершил ошибку, доверив ей записку для передачи Эви. Но в тот момент идея показалась ему удачной. Он видел, как приехали Дануэллы — узнал их экипаж. Впрочем, Берил он узнал бы в любом облике. Довольно давно, но он уже видел эти совершенные груди. Кроме того, Берил, принимая во внимание ее характер и тот сомнительный факт, что Эви считала ее подругой, доставит записку, не высказывая осуждения. Но вероятно, именно она предложила Эви танцевать со всеми мужчинами в белых масках.

Нет, если в этой ситуации и можно найти чью-то вину, то только его. Он не привык быть неправым и не привык совершать ошибки. Но за последнее время он наделал море ошибок и чаще оказывался виноватым, чем наоборот.

Он не должен был все это начинать и не должен был продолжать. Он не должен был таить мыслишку, что Эви вышла за него замуж, потому что он предложил ей удобную и комфортную жизнь, и не должен был позволять этой гнусной мыслишке отравлять его ум. Ему не следовало давать волю необоснованным сомнениям, заставившим его поверить в неверность жены. Нельзя было позволять эмоциям взять верх над разумом. И если уж сомнения появились, сначала надо было раздобыть доказательства, а уж потом — Эдриен мысленно застонал — вламываться в гостиничный номер. Надо было доверять жене. Но даже когда с доверием возникли сложности, он обязан был просить, умолять, ползать на коленях, чтобы удержать ее в доме.

И должен был с самого начала сказать ей, что Сэр — это его псевдоним. А теперь он никогда не сможет это сделать.

Надо заканчивать этот спектакль.

Музыка стихла, и Эвелин отошла от партнера. Очередной джентльмен в белой маске ничего не заметил, но Эдриену было видно, как на ее лице отразилось облегчение. Хорошо. Он направился к ней через толпу, пока еще не зная, что станет делать, если она ответит на ухаживания Сэра, и молился, чтобы этого не случилось.

Эдриен находился в нескольких ярдах от Эвелин, когда она его заметила и застыла. Как будто поняла, что это он. Но который он, ехидно полюбопытствовал его внутренний голос. Эдриен предпочел его не услышать. В какой-то момент ему показалось, что жена его узнала, но он отбросил эту мысль. Его не узнала Берил, а ее он всегда считал на удивление проницательной. Ему уже давно не приходилось изменять внешность, но, вероятно, такие навыки никогда не исчезают полностью. И свой сегодняшний облик Эдриен считал идеальным. Традиционный венецианский костюм был создан несколько веков назад именно для того, чтобы обеспечить анонимность. Маска приглушала голос, но Эдриен уже давно научился менять тембр. Хотя на этот раз это далось ему с немалым трудом. Сказалось отсутствие практики. Пробковые вставки в туфлях позволили ему стать на два дюйма выше. Нет, Берил не узнала его, и Эви тоже не узнает.

Он остановился перед женой и поклонился.

— Полагаю, это наш танец, леди Уоттерстоун.

Эви смотрела на него во все глаза.

— Вы так думаете?

Маскарад сделал обман возможным, но ему хотелось бы видеть все ее лицо.

— Да. Судя по всему, вы искали меня?

Эвелин легкомысленно рассмеялась.

— Думаю, вы себе льстите. Почему я должна была вас искать? Я даже не знаю, кто вы.

Он протянул руку.

— Не знаете, Эви?

Она тихо ахнула, но сразу взяла себя в руки.

— Рада наконец познакомиться с вами, Сэр.

— А уж я как рад! — Эдриен тихо засмеялся. — Потанцуем, или вы предпочтете поговорить в более уединенном месте?

— Не думаю, что это разумно и прилично.

— Но ведь сегодня никто не знает, кто вы.

На губах Эвелин появилась слабая улыбка.

— Я знаю.

— Насколько я помню, раньше вас не слишком заботили приличия.

— Это было другое время, и я была другим человеком. — Эвелин покачала головой. — Тогда мне нечего было терять.

— Да, а теперь вы замужем за человеком, имеющим состояние и положение в обществе.

Ее улыбка стала натянутой.

— Я вышла замуж не из-за положения или денег моего мужа, хотя в них, разумеется, нет ничего плохого. Такова жизнь.

— Тогда почему вы за него вышли? — Эдриен затаил дыхание.

— Танец начался, Сэр. — Она кивком указала на его все еще протянутую руку и вложила в нее свою. — Мы дадим повод для сплетен, если так и будем стоять посреди зала, мешая танцующим.

— Тогда давайте танцевать. — Он обнял Эвелин и закружил ее в медленном вальсе. Слава Богу, что вальс медленный. Он уже отвык от пробковых вставок в туфлях, и быстрый танец мог оказаться проблемой. Эдриен посмотрел на партнершу сверху вниз. — Вы думали об этом, Эви? О танце? О моих объятиях?

— Какой ответ вы предпочитаете, честный или вежливый?

— Между нами вроде бы не было тайн. — Несмотря на калейдоскоп танцующих, кружащиеся со всех сторон яркие шелка и сатины, ему казалось, что они очутились в другом мире и остались одни.

— Пожалуй, не было. — Она вздохнула и выпалила: — Было время, когда я много думала о вас.

Эдриен кивнул.

— О нашей совместной работе, конечно.

— Мои мысли не имели ничего общего с нашей совместной работой, — спокойно сообщила Эвелин. — Могу признаться, что иногда я мечтала оказаться в ваших объятиях.

— И чтобы мои губы прижались к вашим?

— Было бы нечестно это отрицать. — Эвелин говорила спокойно, словно обсуждала погоду. — Но все эти мысли закончились в тот день, когда я встретила мужа.

— Меня оказалось так просто забыть?

— О, я никогда вас не забывала. И думаю, что никогда не забуду.

— Тогда… — Эдриен сделал попытку прижать ее к себе теснее, но она не позволила.

— Вы и департамент на протяжении пяти лет были всей моей жизнью. Такое вряд ли забудешь. — Эвелин задумчиво улыбнулась. — Это было замечательное приключение, и я благодарна судьбе за то, что мне было позволено все это пережить. — Ее голос оставался спокойным и твердым. — Но еще больше я благодарна судьбе за то, что имею сейчас.

Эдриен уверенно вел жену в танце, хотя танцевать в туфлях с пробковыми вставками было дьявольски неудобно. Вероятно, некоторые навыки все же теряются.

— Но вы не ответили на мой вопрос: почему вы вышли за него замуж?

— Это нелегко сделать… хотя что в нашей жизни дается легко? — Эвелин долго молчала. — Мне нужен был человек в точности такой же, как мой муж, — надежный, солидный, респектабельный. Честный человек, много внимания уделяющий обычным вещам — дому и семье. И еще мне нужно было постоянство. — Она усмехнулась. — Надо же, а ответить на ваш вопрос оказалось легко. Встретив Эдриена, я поняла, что хочу именно его. Я хотела его тогда. — Она одарила партнера блестящей улыбкой, и у него перехватило дыхание. — И хочу сейчас.

— Но сейчас его нет здесь, рядом с вами.

— Будет. — Она вздохнула. — Сэр, мой муж умен и очарователен, но, как и любой мужчина, он иногда бывает идиотом. Только не ошибитесь: он — мой идиот, и я люблю его всей душой, всем своим существом.

Сердце Эдриена затрепетало.

— Тогда почему вы не живете под одной крышей? — спросил он. — Ведь дела обстоят именно так, насколько я понял?

— Это ненадолго, — заверила его Эвелин.

— Значит, вы намерены простить его? — спросил он и поспешно добавил: — Я не знаю за что, но, вероятно, он что-то натворил.

Эвелин засмеялась.

— Удивлена, что вы этого не знаете. Я всегда считала, что вы знаете все.

— Я стараюсь, — сухо сказал он. — Но в последнее время у меня не было практики.

— Вы лишаете меня иллюзий относительно вас, — поддела его Эвелин.

— Не хотелось бы. — Он должен немедленно все прекратить. Теперь он знает все, что хотел знать. И все же… — Вы любите его достаточно сильно, чтобы простить?

— Я люблю его не «чтобы»… Я просто люблю. И потом… — Она задумалась. — Говорят, большая любовь нередко является причиной больших грехов.

— Вы так думаете? Что между вами существует большая любовь?

— Я не думаю. — Она подняла глаза на собеседника. Это были глаза влюбленной женщины. Горячо любящей своего мужа. Его. Все-таки он идиот. — Я это знаю.

— Значит, любовь — это самое главное?

— Похоже… — Она несколько мгновений задумчиво вглядывалась в его лицо… точнее, в маску. — Вы один из тех мужчин?

— Каких мужчин? — осторожно спросил он.

— Один из тех мужчин, которые надменно и гордо заявляют, что никогда не любили. — Она подалась к нему и прошептала на ухо: — Им приходится хуже всех, когда это с ними наконец случается.

— Правда? — Эдриену пришлось сделать усилие, чтобы не рассмеяться.

— Помяните мои слова, Сэр.

— Я не из тех мужчин, Эви. Я любил, горячо и искренне, но она не отвечала мне взаимностью. — Он прижал Эвелин к себе ближе, чем дозволяли приличия, но на этот раз она не сопротивлялась. Не приходилось сомневаться, что она прощается с ним. С Сэром. Господи, как же ему повезло!

— Понимаю. — Она кивнула. — Но давайте примем как данность, что вы говорите не обо мне. Потому что иначе я почувствую ужасную неловкость из-за того, что эта мысль пришла мне в голову. А если вы все же имеете в виду меня, мне придется убеждать вас, что ваши чувства безответны.

— Совсем?

— Ну, разве что чуть-чуть, — рассмеялась Эви. — Но явно недостаточно.

Смолкли последние аккорды вальса. Танцующие остановились и стали расходиться. Эдриен медленно повел жену в сторону.

— Спасибо вам, Эви, — сказал он.

— Нет, Сэр, это вам спасибо. Я всегда считала, что вы — книга, конец которой мне не суждено прочитать. А я никогда не бросаю книги недочитанными. — Она улыбнулась. — Зато теперь у меня есть все основания закрыть книгу и поставить ее на полку вместе с другими.

Эдриен в притворном ужасе воскликнул:

— Предоставив ее моли и червям?

— Вовсе нет. Аккуратно поставить на полку и всегда заботиться о ней. — Она криво усмехнулась. — Но никогда больше не открывать.

— У вас нет сожалений о том, как сложилась ваша жизнь?

— Моя жизнь сложилась так, как я мечтала. Нет, я обещала быть честной, не сейчас я не вполне честна. — Она помолчала. — По правде говоря, Сэр, моя жизнь намного лучше, чем я могла мечтать, и это никак не связано с деньгами и положением моего мужа. Это связано только с ним самим. Он очень хороший человек, добрый, умный, чуткий, с чувством юмора. Он — самый замечательный человек, которого мне довелось встречать в жизни. Он владеет моим сердцем, и я не могу без него жить.

Эдриен почувствовал комок в горле.

— Значит, вы ни о чем не жалеете?

— Только глупый… или совершенный человек не испытывает никаких сожалений. Я не совершенна и, льщу себя надеждой, не глупа. Но все мои сожаления по большей части не важны. — Она улыбнулась. — Мне жаль, например, что единственная настоящая тайна в моей жизни так и останется тайной. Что я никогда не узнаю, кто вы на самом деле. Быть может, вы человек, с которым я постоянно встречаюсь на подобных мероприятиях. Возможно, мы иногда перекидываемся парой слов. Или кланяемся друг другу в парке. Мне жаль, что я так и не увидела вашего лица.

— Но я могу оказаться уродом.

Эвелин расхохоталась, склонила головку и посмотрела на него снизу вверх.

— Сомневаюсь, впрочем, это не имеет значения. Окажите мне любезность.

— Все, что угодно.

— Когда-нибудь, через много лет, когда вы станете старым и седым и поймете, что конец близок, пришлите мне письмо. Раскройте тайну.

— С радостью. — Эдриен засмеялся. — Обещаю, я непременно это сделаю.

— Надеюсь, это будет не скоро.

— Никто не знает, сколько времени нам отпущено.

— Да, вы правы. — Она снова взглянула на него и улыбнулась. — Прощайте, Сэр.

— Прощайте, моя дорогая Эви.

Эвелин пошла прочь и скрылась в толпе. Но это ненадолго.

Она вышла за него по любви. Пусть она считает его идиотом — он действительно в последнее время вел себя как идиот, но она его любит, и все остальное не имеет значения.

Эдриен направился к боковому выходу из зала и поспешил в небольшой салон, который заранее облюбовал, чтобы избавиться от костюма Сэра и стать собой. Поскольку его костюм — костюм Эдриена — был под плащом, переодевание было простым делом. Потребуется всего несколько секунд, чтобы снять плащ, сменить туфли и маску. Потом он вернется к жене и заключит ее в свои объятия.

И больше никогда не отпустит.

Она должна попасть домой.

Эвелин поспешила сквозь толпу гостей к выходу. Она должна увидеть Эдриена немедленно, в эту самую минуту. Она и так потеряла много времени, позволяя ему быть глупцом. И ведь действительно, никто не знает, сколько времени ему отведено.

Она попросила у лакея плащ и, ожидая, когда подадут ее экипаж, задумалась. Ею владело какое-то странное чувство. Наконец-то она встретила Сэра, поговорила с ним, пусть даже не видя его лица. Когда-то она мечтала об этом, хотела, чтобы он сказал ей все то, что едва не сказал сегодня. Но теперь… Эвелин тряхнула головой. Теперь все это не имело значения. Она могла признаться, правда, только самой себе, что в глубине ее души присутствовал страх. Она боялась, что былые желания вернутся. То, что этого не произошло, было одновременно облегчением и подтверждением ее позиции. Эвелин не сомневалась в своей любви к мужу, но ей казалось, что она может поддаться искушению и потянуться к человеку, о котором когда-то мечтала. Зато сейчас все встало на свои места.

Экипаж подали быстро. Она велела Дэвису ехать домой и устроилась на сиденье. Хотелось верить, что Эдриен еще дома. Жаль, если они разминутся.

Она не сказала Сэру об Эдриене и своей любви к нему ничего нового. Все это она и так знала. Но почему-то, произнеся эти слова вслух, сказав их другому человеку, она глубже осознала, насколько сильна ее любовь к мужу. Как много он для нее значит. Как ей повезло.

Эдриен — любовь всей ее жизни. Интересно, он это понимает? Все, что она поведала Сэру, ей следовало сказать и мужу. По ее мнению, Эдриен знал, как важен для нее.

А если нет? У него нет и никогда не будет причин для ревности и подозрений. Он должен это понимать.

Сегодня она ему все объяснит. До того, как они лягут в постель. Эвелин усмехнулась. Или после.

Неожиданно экипаж резко остановился. Послышался громкий голос Дэвиса. И еще чей-то… Что происходит? Эвелин охватил гнев. Ну почему задержка случилась именно тогда, когда она изнывает от нетерпения! Ей совершенно необходимо немедленно попасть домой!

Внезапно дверца экипажа распахнулась. Эвелин и опомниться не успела, как ее схватили сильные руки и засунули в рот кляп. На голову и плечи накинули мешок, который опустился ниже локтей и лишил ее возможности двигать руками. Краем глаза она успела заметить мужчин в масках. Сегодня мужчины в масках — ее проклятие. Они выволокли ее из экипажа. Эвелин отчаянно сопротивлялась, хотя понимала бесполезность этого. Но периодические ругательства ее похитителей, раздававшиеся всякий раз, когда ее ноги соприкасались с разными частями их тел (она втайне надеялась, что с самыми чувствительными частями), звучали для нее сладкой музыкой. Ее быстро посадили в другой экипаж, который сразу тронулся с места, правда, не слишком быстро. Вероятно, чтобы не привлекать к себе внимания.

Эвелин боролась со страхом. Сейчас не время становиться хрупкой женщиной. Страх может уменьшить силы, которые ей очень нужны.

Ясно, что ее похитили. Но зачем? Ради выкупа? Эдриен, конечно, заплатит. Но были и другие причины похищения женщин с лондонских улиц. Страшные причины. И тогда о похищенных женщинах больше никто и никогда не слышал.

Ей пришло в голову, что похитители действуют профессионально. Они не переговаривались между собой, а если что-то и говорили, то слишком тихо, чтобы разобрать слова или узнать голоса. Умные похитители. И опытные. Явно делают свое черное дело не в первый раз.

Эвелин показалось, что поездка была бесконечной, хотя на самом деле прошло всего несколько минут. Экипаж остановился. Ее вытащили и куда-то понесли. Она не сопротивлялась. Какой смысл? Похитители намного сильнее. Лучше уж поберечь силы и подумать о спасении.

Под ногами похитителей скрипели доски. В воздухе стоял запах гниющих водорослей, слышался плеск воды. Конечно, они принесли ее в доки. Эвелин мысленно усмехнулась. Однако похитители предсказуемы. Правда, не исключено, что ее несут на корабль. Она старательно подавила панику. Даже во время работы агентом департамента ее никогда не похищали. Очевидно, все когда-нибудь бывает впервые. Но одно она знала точно: ни страх, ни паника ей не помогут.

Несший ее бандит споткнулся и сдавленно выругался. Она даже не успела ничего сообразить, как почувствовала, что куда-то летит. Эвелин собралась, ожидая удара, и лишь вознесла молитву Всевышнему, чтобы не оказаться в воде. Она понимала, что в пышных юбках и с мешком на голове утонет в считанные секунды. Очень не хотелось умереть такой страшной смертью. Но она с громким стуком упала на твердую поверхность и сильно ударилась головой. В мозгу мелькнула только одна мысль. Не так она собиралась провести этот вечер.

И Эви поглотила темнота.

 

Глава 20

Проклятие! Где она?

Чтобы вернуться в бальный зал, Эдриену потребовалось больше времени, чем он рассчитывал. Очевидно, дальняя комната, которую он выбрал для переодевания, приглянулась не только ему. Его едва не застукала искавшая уединения парочка — пришлось в срочном порядке прятаться за софой. Черт знает что! Он, бывший руководитель тайной правительственной организации, граф, лежит на полу за софой, ожидая, пока неустановленные любовники — посмотреть на них он не рискнул, а голоса оказались незнакомыми — удовлетворят свою страсть. К счастью, они времени не теряли. Очевидно, слишком торопились вернуться к супругам. Каждый к своему.

Но даже несмотря на задержку, Эдриен пребывал в приподнятом настроении. А почему нет? Все его сомнения развеялись.

Часом позже его настроение уже не было таким радужным. Куда она подевалась? Именно сейчас, когда так ему нужна? Он справится с ней намного лучше, чем Сэр. Если, конечно, постарается. Оказывается, в попытках соблазнить собственную жену что-то есть… Надо будет взять на вооружение.

Эдриен медленно обошел бальный зал, тщетно выискивая в толпе Эвелин. Ему показалось, что людей стало еще больше. Где же она?

— Ты похож на человека, которому необходимо что-то более существенное, чем шампанское, — проговорил знакомый голос у него за спиной. — Но ничего другого здесь, к сожалению, не подают. — Макс передал другу бокал.

— Не ожидал увидеть тебя здесь. — Эдриен с благодарностью принял бокал. Его друг выглядел в точности как венецианский повеса, возможно, Казанова, — в сюртуке цвета бронзы, вышитом жилете, коричневых бриджах до колен и полумаске. Эдриен считал, что его собственный костюм — голубой сюртук, кремовый жилет и темные бриджи — слишком яркий, но в компании друга он почувствовал себя воробьем рядом с павлином.

— Интересно, почему? — В голосе Макса прозвучало негодование. — Я, конечно, не граф, но принят в обществе, и многие даже считают меня завидным женихом.

Эдриен засмеялся.

— Как ты меня узнал?

— У меня свои методы, — ухмыльнулся Макс. — Но я вообще-то тоже не ожидал встретить тебя здесь. Думал, ты и Эвелин уже давно дома.

— Так и было бы, сумей я ее найти.

— Сегодня все прошло, как планировалось?

Эдриен довольно улыбнулся.

— Лучше, чем я мог надеяться.

— Вот и хорошо, — с явным облегчением вздохнул Макс. — Хотя я удивлен, что ты справился без помощи.

— Чепуха. Не было никаких проблем. Впрочем, я их и не ожидал.

— Твоя уверенность впечатляет.

— Между прочим, вполне заслуженно. — Эдриен засмеялся. — Маска, капюшон и вставки в туфлях — и она даже не заподозрила, что это я. Так что, имей в виду, ты проиграл пари.

— О чем буду вечно сожалеть. — Макс поднял бокал. — Давай выпьем за твое счастье.

— Ты должен найти себе женщину, Макс.

— Думаю, я уже нашел, — задумчиво проговорил он.

— Правда? — удивился Эдриен.

— Признаюсь честно, пока определенности нет. — Макс сделал паузу и сменил тему. — Должен сказать, у меня были сомнения относительно твоего плана.

— Почему? Я знал, что он сработает.

— Рад за тебя.

— Мой план был прост, — с видом мудреца сказал Эдриен. — А все простое всегда хорошо работает.

Макс вытаращился на друга.

— В нем не было ничего простого. Потребовалась серьезная организационная работа.

— Макс! — Эдриен растерянно заморгал. — О чем ты говоришь?

— А ты о чем? — Макс сразу насторожился.

— Я говорю о моем плане поговорить с Эви на маскараде в образе Сэра, — резко ответствовал Эдриен.

Макс поморщился.

— Должен ли я понимать, что ты не получил записку, которую я сегодня вечером отправил тебе домой?

— Какую записку? — В голову Эдриена пришла ужасная мысль, от которой он покрылся холодным потом. — Макс! — медленно проговорил он. — Где моя жена?

— Ты сказал, что это прекрасная идея.

— Макс! — В голосе Эдриена прозвучала явная угроза.

— Я думал, мы договорились…

— Мы ничего не решили! — Эдриен развернулся и быстрыми шагами направился к выходу из зала, на ходу снимая маску. Нельзя терять ни минуты.

Макс едва поспевал за ним. Он тоже снял маску.

— Проклятие, Эдриен, я думал, мы договорились.

Через холл Эдриен уже почти бежал.

— Она — моя жена. Я бы никогда не согласился на подобное.

Лакей распахнул перед ним дверь, и Эдриен вышел в ночь.

Макс схватил его за руку и заставил остановиться. Понизив голос, он сказал:

— Да, но ты попросил меня о помощи, и в данный момент ты работаешь на меня. — Его тон был резок. — Если все пойдет не так, вина будет лежать не на тебе, а на мне. Это моя ответственность, мой департамент, и я использовал его ресурсы в личных целях.

Только сейчас Эдриен осознал, что Макс не просто представитель департамента. Он на самом деле его глава.

— Все равно, Эви — моя жена. — Эдриен резко приказал дежурившему у ступенек лакею немедленно найти кеб. — Где она?

— Там, где мы говорили, — буркнул Макс. — В подвале склада в доках.

Эдриен почувствовал укол страха.

— А прилив уже начался.

— Я бы никогда не подверг ее реальной опасности. Вода в худшем случае будет ей до колен, — сказал Макс. — Она разве что слегка промокнет. Ну, и замерзнет.

Эдриен прищурился.

— Я могу назвать еще десяток опасностей, которые подстерегают ее в холодном темном подвале, когда вокруг поднимается вода.

— С ней все будет в порядке, — уверенно проговорил Макс.

— Милорд, — обратился к Эдриену лакей. — Ваш кеб.

Эдриен устремился к кебу, но Макс снова поймал его за рукав.

— Ты не собираешься снова переодеться? Стать Сэром?

— На это нет времени. Игры кончились. Я должен спасти свою жену.

— Я приказал, чтобы у главного входа оставили фонарь. Вот, держи. — Макс достал из жилетного кармана ключ. — Это от замка. Я решил, что не стоит оставлять здание незапертым. Обычная предосторожность.

— Я из тебя дух вышибу за это! — Эдриен выхватил у друга ключ и побежал к кебу.

— Ну, это вряд ли, — хохотнул Макс.

— Ха!

— А что будет, когда ты ее найдешь?

— Понятия не имею, — бросил Эдриен через плечо. Он приказал кучеру отвезти его в доки и запрыгнул в маленький экипаж. Лошади резво побежали вперед, и ему оставалось только ждать, подпрыгивая от нетерпения.

Макс прав. Физическая опасность Эви не грозит.

Зато под нешуточной угрозой оказался их брак и совместное будущее.

Селеста в полном недоумении наблюдала за развернувшейся перед ее глазами сценой. Когда Эдриен уехал, она наконец выступила из тени:

— Ты же говорил, что едва знаком с лордом У.

— Селеста! — У Макса округлились глаза. — Что ты здесь делаешь?

— Я искала тебя. Нужна твоя помощь.

— Моя помощь? Что случилось?

— Кучер Эвелин рассказал, что на него напали бандиты, связали — следует отметить, что не очень крепко, и этот факт сейчас кажется мне очень важным, намного важнее, чем минуту назад, — и похитили Эвелин. Освободившись, кучер поехал к лорду У., но того не оказалось дома, и тогда он разыскал меня. — Селеста подозрительно прищурилась. — А я — тебя.

— Правильно сделала. — Макс уверенно кивнул. — Я обо всем позабочусь.

— Подозреваю, что ты и так уже сделал больше, чем нужно.

— Да? — Физиономия Макса была абсолютно бесстрастной. Это было лицо не ее любовника Макса, а сэра Максвелла Осгуда, главы департамента. — Что ты слышала?

— Больше, чем тебе хотелось бы. — Она несколько мгновений смотрела на стоящего перед ней Макса, не в силах осознать чудовищность ситуации. Даже принимая во внимание все, что она услышала, было невозможно понять и принять правду. — Достаточно, чтобы узнать, что похищение Эвелин было спектаклем. — Она едва сдерживалась, чтобы не пустить в ход кулаки. — Лорд У. — это Сэр, не правда ли?

— Сейчас не время и не место для подобных дискуссий. — Макс схватил Селесту за руку и поволок за собой вдоль длинной вереницы экипажей.

— Ты проклятый ублюдок, — сквозь зубы процедила Селеста.

— Мое рождение было абсолютно законным. У меня есть соответствующие бумаги, это подтверждающие. — Они как раз подошли к его карете, и Макс едва не зашвырнул Селесту внутрь. — У меня много недостатков, но ублюдком я определенно не являюсь.

— Я ничего не говорила о твоем рождении.

Макс отдал приказ кучеру и сел рядом.

— Да, любовь моя, я понимаю.

— Сэр — это лорд У.?

— Да.

— И он лгал своей жене на протяжении последних семи лет?

— Я бы не ставил вопрос так, — пожал плечами Макс. — Она стала его женой только два года назад. А до этого…

— А ты все это время лгал мне.

— Ну, это как посмотреть. Наверное, можно сказать и так. Но ведь, по правде говоря, ты никогда не спрашивала.

Селеста недоуменно покачала головой.

— Что я не спрашивала?

— Ты никогда не спрашивала, является ли Уоттерстоун Сэром. Ты никогда не спрашивала, не выходит ли Эвелин замуж за человека, на которого много лет работала. На которого вы обе работали. — Даже в полумраке экипажа Селеста увидела, как он гневно прищурился. — За человека, о котором вы обе мечтали.

У нее от возмущения даже дыхание перехватило.

— Ты… ты все передергиваешь! Ты совершенно не прав!

— Прав. Или по большей части прав. Такова природа департамента. Агенты знают только то, что им необходимо знать. Вам не надо было знать, что Уоттерстоун — это Сэр. В этом не было необходимости.

— Возможно. — В чем-то Макс, конечно, был прав. С этим было трудно спорить. — Но когда Эвелин вышла замуж…

— Она покинула департамент. Сэр тоже. И ты.

— И все же…

— Нет никакого и все же. Я никогда тебе не лгал. Просто не все говорил, потому что не считал необходимым. Если меня в чем-то и можно обвинить, то лишь во лжи недомолвок, за которую я не намерен извиняться, потому что ее необходимость продиктована характером работы…

— Да, да, я знаю, — нетерпеливо отмахнулась Селеста. — Характером работы департамента.

Она подумала над его словами и почувствовала острое желание начать спор. Да, она никогда не выспрашивала подробности о человеке, за которого вышла замуж Эвелин. Ей это не приходило в голову. Да и с какой стати? Несмотря на репутацию повесы, лорд У. был из хорошей семьи и недавно унаследовал титул. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: у него большое будущее. И он действительно оказался на высоте. Никто не мог заподозрить, что его развеселая холостяцкая жизнь скрывает намного более серьезную деятельность. Вот уж точно: люди не видят того, чего не ожидают увидеть.

— Кое в чем ты, конечно, прав, — задумчиво сказала Селеста.

— Естественно.

— Но, — продолжила она, — тебе придется признать, что после того, как ты призвал Эвелин обратно в департамент, ты не был со мной до конца честным.

— Но, — улыбнулся Макс, — тебе придется признать, что я не лгал тебе.

— Ты заставил меня поверить…

— Это не ложь.

— Как я зла на тебя!

— Интересно, за что?

— Ты похитил мою самую дорогую подругу.

— Да, но я не лгал об этом. — Он вздохнул и пожал плечами. — Это следовало сделать.

— Но почему?

— Уоттерстоун должен был узнать, какие чувства испытывает к нему жена. Кого она выберет, если появится такая возможность.

Селеста от изумления разинула рот. Прошло несколько минут, прежде чем к ней вернулась способность говорить.

— Ты имеешь в виду выбор между лордом У. и Сэром?

— Да.

— Но это же один и тот же человек!

— Так она же этого не знала.

— И ты ему помог.

— Он мой друг и не раз спасал мне жизнь. Это самое малое, что я мог сделать. — Макс помолчал. — И потом, я хочу, чтобы он вернулся.

— Что? — Осознав, что он имеет в виду, Селеста снова лишилась дара речи. — Тебе никогда не нужна была Эвелин! — наконец воскликнула она. — Ты хотел вернуть на работу ее мужа!

— Это было умно задумано, правда?

— Это мерзко! Отвратительно!

— Отвратительно — грубое слово.

— Но заслуженное. — Селеста возмущенно фыркнула. — Что происходит сейчас?

— Ничего. — Макс спокойно покачал головой. — Уоттерстоун едет в доки спасать жену. И все. Спектакль окончен.

— Она должна узнать правду.

— Только не от нас, — твердо ответствовал Макс. — Пусть разбираются между собой.

— Хорошо. — Селеста твердо намеревалась молчать. По крайней мере до того момента, как увидит Эвелин. — Тогда ты не скажешь ему, что мне все известно.

— Но он должен знать, что…

— Нет, — перебила Селеста, и ее голос был суров. — Скажешь ему, что мне все известно, и, клянусь всем святым, пожалеешь.

— Ты мне угрожаешь?

— Я предпочитаю называть это обещанием.

Макс вгляделся в лицо сидящей рядом Селесты. Не то чтобы его было хорошо видно… В экипаже было темно.

— Он — твой друг. А я — женщина, которой ты клянешься в любви и на которой хочешь жениться.

— Понимаю. — Он сморщил лоб. — Тем не менее мне кажется, что я должен быть больше предан другу, который не раз выручал меня в прошлом, чем женщине, которая то ли выйдет за меня, то ли нет.

— Ты коварный человек!

— Да, но я твой коварный человек. По крайней мере я хотел бы им быть.

Селеста на минуту задумалась.

— А твоя преданность… невесте будет больше, чем другу?

— Без вопросов. — Макс помолчал и добавил: — Но только если означенная невеста действительно собирается за меня замуж, а не пытается таким образом добиться своего.

Она медленно кивнула.

— Разумное дополнение. На это я могу согласиться.

— Когда?

— Что когда?

— Когда ты за меня выйдешь?

— Не знаю. Со временем.

— Селеста!

— Ну хорошо, — засмеялась она. — Скорее раньше, чем позже. Но здесь не место обсуждать вопросы, от которых зависит вся дальнейшая жизнь. Куда ты меня везешь?

— В свою квартиру, разумеется, где ты останешься на всю ночь. Должен же я отметить помолвку с невестой.

— Но я должна быть дома, когда Эвелин…

— Подозреваю, что сегодня она не вернется в твой… в свой дом.

— Хорошо, но твоя квартира… — Селеста сморщила носик. — Думаю, для праздника нужно другое место. Мне она не нравится.

— Мне тоже. Завтра же начну присматривать дом. — Он помолчал и мечтательно проговорил: — Просторный дом, достаточно большой для жены и дюжины детей.

— Их у меня пять.

— Пока.

— О… — Идея о дюжине детишек не показалась Селесте особенно привлекательной. Но ведь лучшие дни ее детства прошли в семье с одиннадцатью детьми. Так что иметь семь… или даже восемь детей было бы совсем неплохо. Над этим стоит подумать. И поговорить.

— Значит, договорились. Ты выходишь за меня замуж, а я не скажу Уоттерстоуну, что тебе все известно.

Селеста протяжно вздохнула и неожиданно для самой себя обнаружила, что ей больше не хочется противиться натиску Макса.

— Договорились.

— И ты сохранишь его тайну.

— Я же сказала, что мы договорились.

— Несомненно, Эвелин в любом случае сегодня узнает правду. — Макс отвел глаза. — Иначе Уоттерстоун не сумеет провести свою спасательную операцию.

— Правда всегда лучше, — сообщила Селеста.

Эвелин должна знать правду. И Селеста была исполнена решимости тем или иным путем позаботиться об этом. Хорошо, если лорд Уоттерстоун сам все расскажет жене. Она не считала, что солгала Максу о своих намерениях. Но у него могло быть иное мнение на этот счет. В общем, Селеста считала себя в долгу перед Эвелин, которая заслуживает, чтобы ей не лгали.

Даже если правда уничтожит их всех.

Черт, он уже совсем забыл, как здесь темно. Лишь лунный свет с трудом пробивался через узкое окошко.

Эдриен ловко вставил ключ в скважину, повернул его и зашел в здание. Где этот чертов фонарь? Должен быть где-то сбоку. Эдриен осторожно пошарил ногой и довольно быстро обнаружил искомое. Наклонившись, он нащупал рядом с фонарем коробок спичек, зажег огонек и, освещая себе путь, направился к ведущей в подвал лестнице. Эдриен не был здесь уже два года, но, похоже, ничего не изменилось. Это помещение периодически использовалось по прямому назначению — как склад, однако чаще всего для нужд департамента. Место было чрезвычайно удобным, чтобы спрятать на некоторое время кого угодно и что угодно. Сейчас, насколько мог видеть Эдриен, здесь было пусто.

При других обстоятельствах он проявил бы больше осторожности. Но сейчас были не другие обстоятельства. Он точно знал, чего ждать. Он не знал другого — что скажет жене. Но наверняка его в последний момент осенит. Не может не прийти в голову блестящая идея. Или хотя бы какая-нибудь. Настало время — пожалуй, уже давно настало, если еще не прошло, — признаться ей во всем. Однако сегодня он предпочел бы обойтись без этого. Как можно сказать жене, что обманывал ее со дня их первой встречи? И что обманул сегодня? И объяснить, что она очутилась в сыром темном подвале по его вине?

Эдриен поднял фонарь и двинулся вниз по лестнице. С одной стороны лестница примыкала к внешней стене, с другой стороны тоже были не перила, а стена. Так одновременно обеспечивались защита и незаметный подход.

— Эви!

— Эдриен? — Ее голос звучал глухо. — Эдриен!

— Где ты?

— Понятия не имею. Иди на мой голос.

Эдриен достиг последней ступеньки и оказался в воде. Ее глубина была не меньше дюйма, если не больше.

— Я тебя не вижу, — сообщила Эвелин. — У меня на голове мешок. — Она говорила скорее раздраженно, чем испуганно. Хорошо.

— Говори что-нибудь.

Он прошел на голос еще несколько шагов и наконец увидел жену. Она была привязана к деревянному стулу, на голову был надет мешок, закрывавший ее до талии.

— Слава Богу, ты меня нашел.

— Я здесь. — Эдриен поставил фонарь в воду, которая еще не поднялась достаточно высоко, чтобы его загасить, и начал развязывать узлы. — Потерпи минутку. Ты не ранена?

— Нет, они были сравнительно осторожны. И уронили меня только один раз. — Она беспокойно заерзала. — Поторопись, пожалуйста. Мешок ужасно воняет. И еще у меня промокли ноги и юбки.

— Не вертись, — сказал Эдриен чуть резче, чем следовало. — Я не смогу развязать тебя, если ты будешь извиваться. Здесь много узлов.

— Уж прости, пожалуйста, мое нетерпение, — возмутилась Эвелин. — Но я здесь сижу… — Она задумалась. — Не знаю, как долго я здесь сижу. Я ударилась головой, когда они меня уронили, и на какое-то время потеряла сознание. Думаю, что ненадолго.

Эдриен почувствовал укол вины.

— Уверена, что с тобой все в порядке?

— Да, я в порядке или буду в порядке, когда ты выпутаешь меня из этого. Дэвис пострадал?

— Нет.

— Слава Богу!

— Ну вот. — Он распутал последнюю веревку на талии и снял мешок.

Эвелин глубоко вздохнула, тряхнула головой и посмотрела на мужа. Ее парик съехал набок, лицо было грязным, а лоб украшала глубокая царапина.

— О, дорогой, я уже думала, что никогда тебя больше не увижу.

— Глупости, дорогая. — Эдриен наклонился, чтобы освободить ее ноги. Здесь веревки намокли, и узлы было распутать еще тяжелее.

— Как ты меня нашел?

Эдриен на мгновение замер.

— Об этом я…

— Ты заплатил выкуп! — воскликнула Эви.

Выкуп? Ну конечно, как же он сразу не догадался. Эдриен почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. Жена подсказала ему отличный выход. Она пришла к вполне закономерному выводу, что ее похитили ради выкупа.

— Боже мой, Эдриен, сколько они потребовали?

— За тебя я отдал бы все свое состояние, любовь моя. — Эдриен поморщился, радуясь, что Эви не может видеть его лицо. Хотя это не было ложью. Если бы ее действительно похитили, он бы заплатил любую сумму, чтобы ее вернуть.

— И все же я хочу знать, сколько в наше время стоят жены?

— Дорогая, это абсолютно не важно! Вот и все. — Он отбросил последние веревки, выпрямился и взял Эви за руки. — Ты сможешь встать?

— Конечно, смогу, почему же нет? Я была здесь недолго. По крайней мере я так думаю. Честно сказать, я утратила чувство времени.

Эви встала, сразу обняла мужа за шею и уткнулась лицом ему в грудь.

— Дорогой, ты спас меня! Не колеблясь и не думая о своей безопасности. Разбойники могут все еще быть здесь. Не исключено, что все это — ловушка для тебя. Граф Уоттерстоун стоит дороже, чем его жена.

— Ты для меня бесценна, любовь моя, — с чувством проговорил Эдриен.

— Тогда забери меня отсюда.

— Отличная мысль. — Он одной рукой поднял фонарь, а другой обнял жену за талию. — Меня ждет экипаж.

Широкие юбки карнавального костюма промокли, и прошло довольно много времени, прежде чем Эдриену удалось вывести жену из подвала. Он знал, что она — они — в безопасности, но тем не менее его не покидало ощущение ужаса, чувство, которого он не испытывал уже много лет. Несомненно, за два года он отвык от тайных операций и интриг, с которыми рассчитывал больше никогда не соприкасаться. Поэтому он оставался настороже до тех пор, пока они не сели в экипаж, который споро покатил к дому.

— Эдриен! — Эви прижалась к мужу. — Ты сегодня был удивительно храбр! Ты — мой герой!

И снова Эдриену пришлось познать, что такое угрызения нечистой совести.

— Я сделал только то, что должен был сделать.

— Я всегда знала, что ты сделаешь для меня все, но никогда не думала, что ты сам, даже не взяв никого на помощь, бросишься навстречу опасности. — У Эви перехватил дыхание. — Ты — мой рыцарь. Ты спас мне жизнь.

— Жизнь без тебя мне не нужна.

Эви долго молчала. Потом она тяжело вздохнула и тихо проговорила:

— Я должна тебе кое-что рассказать. Есть некоторые вещи, о которых тебе необходимо знать.

Эдриен посмотрел на жену.

— Ты меня любишь?

— Всем сердцем.

— Это все, что мне нужно знать.

— Я хочу домой. — Она приподнялась и поцеловала мужа. — В наш дом, в нашу постель.

— Отличная идея. Но должен тебя предупредить. — Он нежно улыбнулся. — Ты можешь обновлять, ремонтировать и перестраивать свой дом, но покинуть наш дом я тебе больше не позволю.

Эвелин засмеялась.

— Не позволишь?

— Ни за что. Можешь даже не просить.

— Да, милорд, — проговорила Эви тоном послушной девочки, ни на минуту его не обманувшим. — Но мне все же хотелось бы знать свою цену.

— Повторяю, ты бесценна.

— Ты тоже, мой дорогой супруг, ты тоже. — Она снова приподнялась и прижалась губами к его губам. И Эдриен сразу почувствовал желание. Впрочем, он его всегда чувствовал рядом с ней.

Он не испытывал иллюзий и не надеялся, что их жизнь отныне и впредь станет совершенной. Они оба несовершенны. И конечно, в один прекрасный день ему придется сказать ей, что он — Сэр. Но только не сегодня.

Сегодня любовь его жизни не оставила сомнений в том, что он — любовь ее жизни. И будущее никогда не казалось ему более радужным.

 

Глава 21

Было бы неловко начать срывать одежду с Эдриена прямо в холле, в тот самый момент, когда они вошли в дом. Эвелин хотела — не просто хотела, ей это было жизненно необходимо — подтвердить то, что она жива и любит. Кроме того, она даже сама не сразу поняла, как сильно соскучилась. Но ведь слуги обязательно заметят. Хотя сегодня они, наверное, простят любое проявление привязанности между супругами, даже слишком откровенное. Радость на лицах слуг, когда Эвелин с мужем приехали, была очевидной.

Все были очень заботливы и внимательны и, поскольку Эвелин была промокшей и грязной, спешили ей услужить.

Горничная проводила хозяйку в комнату и помогла ей снять безнадежно испорченное платье. А другая в это время приготовила ванну. Эвелин хотелось просидеть в ванне много часов, но она не собиралась тянуть время. Смывая с себя грязь и запахи сырого подвала, она размышляла о странном вечере. Наконец-то она встретила Сэра. Она сумела облечь в слова свои чувства к мужу, объяснила Сэру, как много для нее значит Эдриен, а потом была похищена бандитами, явно знавшими свое дело. Эвелин имела все основания гордиться собой. Она не поддалась панике и все время сохраняла ясную голову. А это было отнюдь не легко.

Ее похитители действовали умело, и, если бы тот, который ее нес, не споткнулся, она бы осталась совершенно невредимой. Они наверняка без малейших промедлений связались с Эдриеном, возможно, даже раньше, чем ее принесли в подвал. Эвелин ни минуты не сомневалась, что организация у бандитов превосходная — они и раньше занимались похищениями людей. Если бы она могла восторгаться преступными деяниями, похитители, несомненно, завоевали бы ее восхищение. Единственное, что могло дать сбой, — Эдриен мог отказаться платить выкуп. Но ведь ее скорее всего и выбрали потому, что было известно: лорд Уоттерстоун любит свою жену и заплатит за нее любые деньги. Что он и сделал. Эвелин стало интересно: попадал ли кто-нибудь из ее знакомых в такую ситуацию. Если да, возможно, делом заинтересуется департамент. А еще ей очень хотелось знать, какую сумму заплатил Эдриен, и она надеялась, что рано или поздно он ей скажет.

Горничная помогла Эвелин облачиться в бледно-голубой домашний халат, который очень нравился Эдриену, и ушла, очень довольная тем, что хозяйка отпустила ее до утра. Все- таки хорошо, решила Эвелин, когда о тебе заботятся. Она была очень тронута вниманием и заботой слуг и все еще находилась под впечатлением деяний мужа.

Она никогда не считала его слабым человеком, но все же, по ее мнению, он не был безумцем, способным очертя голову броситься навстречу опасности. До сегодняшнего дня, если бы ее спросили, Эвелин сказала бы, что он тщательно обдумает все возможности и будет руководить ее освобождением. Но не ринется в темный подвал сам, в одиночку, без всякой помощи. Эту сторону его характера она раньше не видела и не думала о ней. Она не могла получить Сэра и, по правде говоря, не желала этого, но на основании последних событий пришла к выводу, что в Эдриене было что-то от Сэра. Мысль не могла не взволновать.

Эвелин затянула пояс, прошла через гардеробную и толкнула дверь в комнату мужа. Он уже снял туфли и сюртук, и теперь был занят развязыванием замысловатого узла галстука. Она подошла и отвела его руки.

— Позволь мне.

— С удовольствием, — ухмыльнулся Эдриен.

— Я тебе сказала, как здорово ты выглядел в этом костюме? — Она не сводила глаз с галстука. Развязать его было, наверное, так же сложно, как веревки, которыми она была связана. — Я чувствовала себя так, как будто меня спас герой из другого века. Или кто-нибудь не столь благородный, который хотел освободить меня и уложить в свою постель.

— Может быть, Казанова?

— Эта мысль мне нравится. — Галстук наконец поддался. — Хотя не думаю, что он в конце концов женился. — Она отбросила галстук. — И по-моему, он говорил что-то о браке как о могиле любви. Или о смерти любви. Точно не помню.

— Тогда он дурак. Брак с подходящей женщиной — начало любви.

Эвелин удивленно взглянула на мужа.

— Ты сегодня в романтическом настроении?

— Пусть Казанова завидует. — Эдриен нежно обнял жену. — Если бы он видел тебя сегодня, то наверняка передумал бы насчет брака. И посчитал меня счастливейшим из смертных.

— Тогда мы отличная пара. — Эвелин заглянула в глаза мужа. — Потому что я счастливейшая из женщин. — Она секунду помедлила. — Хотя я проявила некоторую беспечность и не сказала, как сильно тебя люблю.

— Я тоже этого не сделал. Так что с моей стороны тоже присутствует беспечность. — Его глаза потемнели. — Если бы с тобой что-то случилось…

— Но ничего же не случилось — и только благодаря тебе. — Эвелин улыбнулась. — Ты — мой герой, Эдриен Хэдли-Эттуотер. — Она обвила его руками за шею и привлекла к себе. — Ты — мой рыцарь, — прошептала она, но больше ничего сказать не успела, потому что его губы завладели ее ртом, а из искр страсти вспыхнуло яркое и жаркое пламя.

И его, и ее охватило желание. Эдриен начал быстро раздеваться и вскоре уже стоял перед Эви обнаженным. Затем он нетерпеливо дернул пояс ее халата, и мгновение спустя она тоже оказалась обнаженной. Он принялся ласкать руками, губами и языком сначала одну ее грудь, потом другую, и очень скоро Эвелин уже себя не помнила от желания. Очень медленно Эдриен опустился на колени перед любимой, прокладывая поцелуями дорожку между грудей вниз по животу, потом еще ниже. Он слегка раздвинула ее ноги и стал ласкать внутреннюю поверхность бедер. У Эвелин перехватило дыхание. Что он делает с ней! Что он заставляет ее чувствовать!

Он раздвинул ее ноги шире. Его пальцы дарили ей непередаваемые ощущения. Эдриен раздвинул нежные складки и слегка подул. Эвелин вздрогнула и закрыла глаза в предвкушении. Она откинула голову назад и схватилась за его плечи, чтобы не упасть.

Первое прикосновение его языка, и она с трудом сдержала восторженный крик. Все же правильно говорят, что замуж следует выходить за опытного мужчину, который знает, как доставить женщине высшее наслаждение. Прошло совсем немного времени, и Эвелин поняла, что больше не выдержит.

— Эдриен!

Эвелин широко открыла глаза и уставилась на его темноволосую голову у себя между ногами. То, что он делал, было неприлично. Наверное, это даже великий грех. Но Боже мой, он дарил ей небесное блаженство. Если следствием станет вечное проклятие, она готова заплатить эту цену.

Ее мышцы напряглись. Окружающий мир перестал существовать. Осталось только ощущение его рта, его языка, его зубов. Внутри нарастало напряжение. Эдриен и раньше доводил ее до пика наслаждения таким образом, но сегодня ей тоже не терпелось доставить ему удовольствие.

— Эдриен, — прошептала она и нехотя оттолкнула его. — Пойдем в постель.

— Сейчас? — удивился он.

— Именно. — Хохотнув, Эвелин направилась к кровати, только раз оглянувшись, чтобы удостовериться, идет ли за ней муж.

Эдриен встал. Ее взгляд скользнул по обнаженному телу мужа, и губы скривились в слабой улыбке. Ее никогда не очаровывала обнаженная мужская натура — разве что воплощенная в мраморе. Но, впервые увидев мужа без одежды, она посчитала, что это впечатляющее зрелище. Широкие плечи, мускулистая грудь, плоский живот, узкие бедра. Он вполне мог стать моделью для скульптора. Ее взгляд остановился на восставшем фаллосе. Эвелин громко сглотнула и покраснела.

Эдриен засмеялся, и ее бросило в жар.

— Мне нравится, что я все еще могу заставить тебя краснеть. — Он подошел, чмокнул жену в ухо, с размаху плюхнулся на кровать и потянул Эви за собой.

— Что за глупости! — фыркнула она. — И вовсе я не краснею.

— По крайней мере на это очень похоже.

— Не будь таким самонадеянным, дорогой. — Она чуть отодвинулась, перебросила ногу через его ноги и оседлала мужа, сжав коленями его бедра. Его фаллос уткнулся ей в живот.

— Я вовсе не покраснела. Просто у меня кровь прилила к лицу. Это разные вещи.

— Разве?

— Конечно. — Она потерлась животом о его фаллос. Эдриен судорожно вздохнул. — Не думаю, что женщины, которые краснеют, делают это. — Эви наклонилась, обвела влажным язычком его левый сосок и стала его сосать. Эдриен вздрогнул, и она удовлетворенно улыбнулась. Потом она слегка прикусила его правый сосок и ткнула в него языком. А когда муж застонал, она с силой всосала твердую бусинку.

— Эви…

Она выпрямилась и задорно улыбнулась.

— Что?

Его улыбка была под стать ее улыбке.

— Ты покраснела.

Она с сожалением покачала головой.

— Упрямец!

Эвелин опустилась на мужа, обвив его ногами. Его фаллос оказался у нее между ног. Эдриен сразу обнял жену и впился ртом в ее губы. И началась восхитительная дуэль языков, настойчивых и голодных, старающихся превзойти друг друга в страсти и желании.

Она немного отстранилась и скользнула по его телу вниз, целуя и слегка покусывая, ощущая его эрекцию. Сначала фаллос упирался ей в живот, потом оказался между грудями и, наконец, прямо перед ее лицом. Эвелин принялась касаться его, поглаживать и легонько пощипывать, и вскоре муж застонал, вцепившись в простыни.

— Я краснею?

— Да, — с большим трудом прохрипел он.

Эвелин приподнялась на локтях и лизнула кончик фаллоса. По телу мужа прошла волна дрожи. Эви взяла фаллос в рот и начала сосать, легко прикусывая, наслаждаясь вкусом и ликуя от сознания, что она может сделать для него то же, что он делал для нее. Одновременно она почувствовала пульсирующую сладкую боль между ногами.

— Боже, Эви, что ты делаешь? — Он дернулся под ней. — Я не могу…

Эвелин подняла голову и посмотрела в затуманенные страстью глаза.

— Ты что-то хотел сказать?

— Ты не краснеешь.

Эвелин опустила глаза на покачивающийся перед ее лицом фаллос и лизнула кончик.

— Ты уверен?

— Леди Уоттерстоун, вы испытываете мое терпение. — Молниеносным движением Эдриен перевернулся, подмял жену под себя и ухмыльнулся. Устроившись между ее ног, он стал тереться о ее женское естество фаллосом, и она, застонав, выгнулась ему навстречу.

Он с нарочитой неторопливостью опустился на нее. Вся во власти наслаждения, Эви уже почти лишилась способности думать. У нее мелькнула крамольная мысль: хорошо, что, интересуясь причинами ее замужества, Сэр упомянул только о деньгах и положении Эдриена. Вести с ним разговор о постельных утехах было бы в высшей степени неприлично, а ложь она ненавидела. Эдриен скользнул в нее, и она изо всех сил обхватила его ногами, потрясенная восхитительным ощущением наполненности.

Он врывался в нее снова и снова, и ее бедра двигались ему навстречу, встречали его, приветствовали. Он и она двигались в едином ритме, знакомом и волнующем, исполняли танец, доставлявший удовлетворение обоим. Эвелин забыла обо всем, сгорая в обжигающем пламени желания, наслаждаясь ни с чем не сравнимым чувством близости. Калейдоскоп ощущений не оставлял места мыслям. Одновременно в ней нарастало желание и напряжение, тугими кольцами свернувшееся где-то внутри. Толчки Эдриена становились сильнее и чаще. Она не отставала. Эвелин перестала быть мыслящим существом из плоти и крови, превратившись в сгусток эмоций, требовательный и настойчивый. Ей надо было получить все, что у него есть.

Она вцепилась в плечи мужа. И вот его тело напряглось и содрогнулось. Эвелин тоже почувствовала, что шагнула через край. Ее захлестнули горячие волны экстаза, следовавшие одна за другой, сильные, сокрушающие остатки мыслей, заставляющие только чувствовать. Ее тело выгнулось и задрожало, и она изо всех сил прижалась к мужу. А когда потрясающее ощущение разрядки мало-помалу угасло, оно оставило после себя удовлетворение и радость бытия.

Эдриен поднял голову и улыбнулся.

— Добро пожаловать домой, жена.

— Хорошо быть дома, муж, — ответствовала Эвелин.

— Именно здесь, — сказал он и чмокнул ее в нос, — я отныне намерен тебя удерживать.

— В твоей постели?

— Вообще-то я имел в виду дом, но твоя идея мне нравится. — Он перекатился на бок. — Определенно нравится.

Эвелин засмеялась. Наконец-то она дома, и все хорошо. Муж принадлежал ей, а она — мужу, и больше никогда у него не будет повода усомниться в ее любви.

— Утром я пошлю за своими вещами.

— Прекрасная идея! — с энтузиазмом воскликнул он. — Но как быть с ремонтом? Я думал, ты хочешь жить там, чтобы наблюдать за всем лично.

— Ты так не думал.

— Ни одного мгновения, — засмеялся он.

— Мой дом находится в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, и я могу прийти туда в любой момент, когда захочу. К тому же мне еще следует подумать, что я хочу там сделать. Селесте дом нравится таким, какой он есть. — Эвелин сделала паузу. — Да и… ты заплатил большую сумму за мою безопасность, и я чувствую себя немного виноватой. Возможно, сейчас вообще не следует тратиться еще и на дом. А ведь есть еще и новый гардероб, о котором я, кажется, забыла упомянуть.

Эдриен засмеялся.

— Ты не должна винить себя за то, что произошло прошлой ночью. Трать все, что хочешь.

— Боже мой, Эдриен! — Она с любопытством уставилась на мужа. — Ты никогда не был скупым и мелочным, но сейчас ты как-то слишком щедр. Что с тобой случилось?

— Ты, — просто ответил он. — Только вчера я до конца осознал, как много ты для меня значишь. Я всегда знал, что люблю тебя. И всегда знал, что не хочу жить без тебя. Но прошлой ночью я неожиданно понял, что могу потерять тебя навсегда. — Он передернулся. — Не хотелось бы мне пережить такое снова. Я хочу до конца своих дней делать тебя счастливой. И если тебе хочется тратить большие суммы…

— Даже легкомысленно?

— Особенно легкомысленно. Я не скажу ни слова.

— Возможно, меня следует похищать чаще.

— Не исключено, — кивнул Эдриен. — Но делать это могу только я.

— Это как?

— Привязать тебя к стулу…

— Эдриен! — Она засмеялась.

— …и сделать все, что захочу…

— О! — Эвелин изобразила испуг. — И потом ты потребуешь выкуп?

— Никогда. — Он поцеловал жену в плечо. — Ты моя и будешь со мной всегда.

— Это, мой дорогой похититель, — проговорила она и потянулась губами к губам мужа, — стоит обсудить.

Было уже далеко за полдень, когда они наконец встали. Точнее, встала Эвелин. Если бы Эдриен дал волю своим желаниям, они бы провели в постели весь день. И не один. Эви светилась от счастья. Эдриен тихо засмеялся. И дал ей это счастье он.

Мир вокруг казался намного светлее и ярче. Даже удивительно, как много значит для мужчины ликвидация сомнений. Эви ушла в свою комнату одеваться, а Эдриен, сладко потянувшись, уже совсем было собрался позвать Винсента, как раздался стук в дверь. Не иначе Винсент. Как все же приятно быть уверенным в любви жены и иметь слуг, с удовольствием выполняющих все желания. Чувствуешь себя властелином мира.

Жизнь хороша.

— Войдите.

В комнату вошел Винсент с подносом, на котором стоял исходящий паром и источающий восхитительный аромат кофейник. По утрам Эдриен предпочитал чаю кофе. Впрочем, по вечерам тоже. Винсент поставил полное и закрыл за собой дверь.

— Доброго вам дня, милорд.

Эдриен заулыбался.

— День сегодня действительно добрый. Можно сказать, превосходный день, Винсент.

— Значит, насколько я понимаю, прошлой ночью все прошло хорошо? — Винсент налил в чашку кофе и передал хозяину.

— Лучше, чем я мог надеяться. — Эдриен взял чашку и с удовольствием отпил.

— И леди Уоттерстоун счастливо избежала испытания?

Эдриен покачал головой.

— Это была ошибка, Винсент.

— Ошибка в рассуждениях, сэр?

— Нет, — буркнул Эдриен. — Во взаимосвязи.

— Понимаю. — Винсент подошел к гардеробу и открыл дверь.

Эдриен прищурился.

— Что именно ты понимаешь?

Винсент перебирал вещи Эдриена, выбирая одежду на день.

— Вы никогда не подвергнете леди Уоттерстоун опасности.

— Никогда! — с искренним негодованием воскликнул Эдриен.

— Конечно, нет. — Винсент принялся аккуратно раскладывать одежду Эдриена на кровати. — Еще одна вещь, сэр. — Винсент подошел к подносу и взял конверт, не замеченный Эдриеном, и передал ему. — Несколько минут назад принесли это послание. Насколько я понял, оно от сэра Максвелла.

Эдриен взял конверт.

— А вчера от него была записка?

Винсент кивнул.

— Она лежала на столике у входной двери. Ее принесли уже после вашего ухода, и мне о ней не сообщили. Я узнал о записке уже после того, как вы и леди Уоттерстоун вернулись. В тот момент она утратила актуальность, и я решил вас не беспокоить.

— Значит, ты ее прочитал?

— Вы уже давно поручили мне читать и передавать записки сэра Максвелла, если вас нет дома, — сказал Винсент, неодобрительно покосившись на хозяина. — Хотите, чтобы я больше этого не делал?

— Нет, конечно, нет. Мы с тобой всегда хорошо работали вместе.

— Я взял на себя смелость и положил ее в ящик письменного стола.

Эдриен облегченно вздохнул.

— Спасибо.

— Что-нибудь еще, сэр? — На физиономии Винсента застыло выражение отлично вышколенного слуги. Оно было хорошо знакомо Эдриену.

Он со вздохом закатил глаза.

— Ну ладно, продолжай. О чем ты думаешь?

— Могу я…

— Да, да, ты можешь говорить свободно.

— Если я правильно помню, сэр, сотрудничество леди Уоттерстоун с департаментом было не таким всесторонним, как ваше или мое, но она получила навыки обращения с огнестрельным оружием.

— И?

— И опять-таки, если я правильно помню, она весьма преуспела в этом занятии. — На губах Винсента появился намек на улыбку. — Врожденный дар.

— Ну и что? — В голосе Эдриена звучало нетерпение.

— Если она узнает о вчерашних событиях, я имею в виду, из другого источника, а не от вас, то вполне может взяться за оружие. — Винсент чуть прищурился. — А ведь она отлично стреляет.

— Я намерен все ей рассказать, — бодро заявил Эдриен. — Не сегодня, конечно, но очень скоро.

— Конечно, сэр.

— Я это сделаю.

— Не сомневаюсь, сэр. — Винсент переступил с ноги на ногу. — Что-нибудь еще?

— Нет, ты можешь идти. — Эдриен одним глотком допил остывший кофе. — Винсент!

— Да, милорд.

— Я знаю, ты думал, что дни, наполненные интригами и тайными операциями, ушли безвозвратно, но, возможно, это не так. Не волнуйся, все будет не так, как раньше. Меня будут привлекать только в роли советника, да и то лишь в редких случаях. Но мне, как всегда, потребуется твоя помощь. — Он смерил Винсента испытующим взглядом. — Ты не возражаешь против небольших перемен?

— Моя преданность вам, сэр, неизменна, и я выполню любое ваше задание. Если мне будет позволено добавить… не только вы в последнее время испытывали смутное беспокойство. Однако…

— В чем дело?

— Одно дело — заниматься тайной деятельностью, когда человек полностью свободен и может делать все, что захочет, а другое, когда у человека есть жена.

— Я все ей расскажу.

— Конечно, сэр. — Винсент кивнул, но Эдриен не сомневался: лакей ни на секунду ему не поверил. Тем не менее Эдриен действительно собирался все рассказать жене.

Когда выдастся подходящий момент. — Тогда, сэр, если вам больше ничего не нужно…

— Нет, спасибо, Винсент.

Лакей поклонился и ушел. Очевидно, только решительные действия Эдриена докажут Винсенту эффективность слов хозяина. Он решил прочитать записку Макса. Несомненно, друг хочет извиниться за вчерашнее фиаско. Он не теряет надежды на то, что Эдриен станет советником департамента. Последние события доказали, что департамент на самом деле в нем нуждается. Эдриен усмехнулся. Хотя Макс предпочел бы, чтобы дела обстояли наоборот и Эдриен нуждался в департаменте.

Он открыл конверт, прочитал короткое послание и стиснул зубы.

— Проклятие!

 

Глава 22

Просто удивительно, как могут одурманить женщину небольшая опасность и быстрое спасение. Эвелин не могла припомнить, когда в последний раз пребывала в такой эйфории. Она чувствовала себя впервые влюбившейся девчонкой. Разумеется, она уже не была юной девочкой, да и влюбленность была не первой, но, как выяснилось, вновь обретенная любовь ничуть не хуже, чем любовь первая.

Эдриена вызвали на какую-то встречу, но перед уходом он ее крепко поцеловал и обещал продолжить то, что они начали накануне ночью. И утро засияло самыми яркими красками. Да, они созданы друг для друга. Да, они две половинки одного целого. И это прекрасно. Эвелин улыбнулась. Ее тело было полностью удовлетворено, а душа пела.

Она испытывала горячую благодарность к судьбе за то, что у нее есть Эдриен, за то, что жива, за то… что о вчерашнем испытании напоминала только царапина на лбу и испорченное платье. И все же два момента, касающиеся вчерашней ночи, продолжали ее беспокоить. Один она никак не могла определить словами. Просто в душе сидела некая заноза, непонятно по какой причине. Наверняка ничего важного.

Второй — это размер выкупа. Накануне она несколько раз спрашивала об этом у Эдриена, но тот так ничего и не сказал. Эвелин предположила, что это для него предмет особой гордости, хотя почему? Ведь это ее похитили, и ей чрезвычайно любопытно знать, сколько она стоит. Она задумалась. Может быть, муж торговался с ними, предложил меньше, чем они запросили. Она возмущенно ахнула. Неужели он получил на нее скидку? Нет, конечно же, нет. Впрочем, это не важно. Да и все началось и закончилось так быстро, что не было времени для переговоров.

Эвелин направилась в библиотеку мужа. Если ей повезет, записка с требованием выкупа окажется забытой на столе. Ее мужу было о чем думать, когда они вернулись домой. Она распахнула дверь и подошла к большому и очень старому письменному столу из красного дерева. О нем хорошо заботились, и годы не погубили, а умеренно состарили его, добавив, если можно так сказать, благородной патины. Этот предмет мебели служил семье на протяжении нескольких поколений, переходя от отца к сыну. Он принадлежал Эдриену, а до него — его отцу и деду, и когда-нибудь за него сядет их сын. На столе ничего не было, кроме письменного прибора: чернильница, промокательная бумага, ручки, подставка для писем, нож для бумаги и маленькая коробочка для всяких мелочей. Бронза с красивым греческим орнаментом. Скорее произведение искусства, чем полезная вещь. Ее свадебный подарок Эдриену. Она знала, что он увлекается греческой стариной. А он подарил ей на свадьбу жемчужное ожерелье.

Эвелин расположилась в удобном кожаном кресле Эдриена и задумалась. Если она попросит, муж, конечно, покажет ей все, что лежит в закрытых ящиках. Скрывать ему нечего. Но по непонятной причине он не желает называть сумму выкупа. Эви слишком хорошо себя знала и не сомневалась: этот вопрос будет изводить ее до тех пор, пока она не узнает правду. Если же она узнает сумму, не будет никаких причин говорить ему о том, что она ее знает. Если ему нравится хранить этот секрет — пусть. Но только после того, как она все узнает.

Она внимательно осмотрела стол. Как и в столе лорда Дануэлла, каждый ящик имел отдельную замочную скважину, хотя был шанс, что все замки открываются одним ключом. Эвелин, безусловно, могла открыть их замки, хотя ей казалось неприятным вскрывать ящики стола собственного мужа. Но с другой стороны, он ничего не узнает. Да и скрывать ему нечего. Нет, проще отыскать ключи.

Эвелин открыла бронзовую коробочку. Пусто. Она внимательно осмотрела все предметы на столе. Даже вытащила из чернильницы стаканчик с чернилами. Ничего. Она подавила желание опустить в чернильницу перо. Может быть, ключ на дне?

Чепуха. Что она делает? Мужу абсолютно нечего скрывать. Он просто не хотел, чтобы ключи валялись не на месте. Он аккуратный человек, вот и все.

За два года у нее ни разу не возникло желания заглянуть в стол мужа. Но теперь она интуитивно чувствовала, что должна это сделать. Причем ее внутренний голос ничего не говорил о необходимости узнать сумму выкупа. Просто здесь что-то было не так.

Эвелин нервно забарабанила пальцами по столу и оглядела комнату. Где такой мужчина, как Эдриен Хэдли-Эттуотер может спрятать ключи? Ему всегда нравились загадки; очевидно, и к поиску места для ключей он подошел как к загадке. Но кто, по его мнению, должен ее разгадать? Вопрос, конечно, интересный, хотя скорее всего неважный. Это игра, в которую играл ее муж. Сам с собой? Или…

Ее взгляд снова скользнул по комнате, но не остановился ни на полках с аккуратно расставленными книгами, ни на семейных портретах, ни на высоких окнах и снова вернулся к предметам на столе. Она машинально погладила пальцами подставку для писем. Красивая вещица, ничего не скажешь.

И поняла, где искать ключ. Эвелин встала, подошла к полке и достала деревянный чемоданчик, выглядевший в точности как книга. У мужа было четыре подобных чемоданчика. В каждом лежали старинные греческие монеты в красивых, подбитых тканью держателях. Но в этом ящичке были помещены его любимые монеты. Она принесла фальшивую книгу на стол и подняла крышку.

Здесь находились золотые и серебряные монеты с изображениями богов и богинь и с символами городов-государств. Некоторые из них были очень старыми — две тысячи лет и больше. Эдриен начал собирать их еще мальчиком. Сегодня его коллекция была бесценной. Странно, но столь дорогие вещи он хранит на полке, пусть даже их вместилища замаскированы под книги, а ключи от ящиков стола он прячет. Логику мужчин понять невозможно.

Она осторожно вытащила сначала один держатель, потом второй и тихо засмеялась. На дне ящичка лежал ключ, который она сразу взяла. Закончив свои исследования, она все вернет на свое место. Ее мужу вовсе не следует знать об обыске.

Первым Эвелин решила открыть средний ящик, что и сделала незамедлительно. Она внимательно изучила аккуратно разложенное содержимое, стараясь ни к чему не прикасаться. Похоже, здесь нет ничего, кроме переписки. Хотя это идеальное место, чтобы спрятать требование о выкупе.

Ее внимание привлек знакомый почерк, и Эвелин взяла верхнее в стопке письмо. Как странно. Письмо от Макса. Она считала, что они не более чем случайные знакомые. Эви пробежала глазами записку. В ней не было никакого смысла. Она нахмурилась. В записке говорилось, что Макс устроил ее похищение, чтобы Эдриен… Этого не может быть. Она наверняка неправильно поняла.

Эвелин осторожно перебрала остальные бумаги и в конце концов заметила письмо, написанное ее рукой. Как это мило со стороны мужа. Он сохранил ее записки. Она взяла письмо.

«Мой дорогой Сэр!

Я пишу вам, и мою душу переполняют сожаления, поскольку это мое последнее письмо».

Абсурд. Это же последнее письмо, которое она отправила Сэру. Она стала разворачивать другие письма. И нашла все свои послания Сэру. Здесь. В ящике стола ее мужа. Одно было написано рукой Сэра и не закончено.

«Моя дорогая Эви!

Ваше письмо, как это бывало и прежде, заставило меня улыбнуться».

Она не читала этого письма раньше. Откуда у Эдриена эта бумага?

«Мне будет не хватать нашей переписки. Скажу честно, мне тоже есть в чем признаться».

Что это? Почему у Эдриена ее записки, адресованные Сэру? И откуда у него неоконченное письмо самого Сэра?

«Если бы он видел тебя сегодня, то наверняка передумал бы насчет брака».

Вот она! Та деталь, которая ее подспудно тревожила. Эдриен не видел… не должен был видеть ее в костюме на балу. А Сэр видел.

Ей пришла в голову очень странная мысль. Но такого не может быть. Полная нелепость.

«Джентльмен может говорить, что ничего в твоем прошлом его не интересует только тогда, когда ему есть что скрывать. Причем он скрывает намного больше, чем ты».

Скрывает больше? Правда обрушилась на нее во всей своей неприглядности.

Эдриен и Сэр — один и тот же человек.

И все мелкие детали головоломки сразу сложились. Вот почему ей уже при первой встрече показалось, что она знает мужа всю свою жизнь. Вот почему он благородно разрешил не рассказывать о своем прошлом. Ему и без ее рассказов все было известно. Он сам был частью ее прошлого.

Эвелин прищурилась. Прошлой ночью он попытался соблазнить ее в облике Сэра. Хотел заставить ее сказать, что Сэр — человек, которого она любит. Хуже того, он устроил ей форменный допрос!

«Почему вы вышли за него замуж?»

«Вы любите его достаточно сильно, чтобы простить?»

Эвелин забыла, что надо дышать.

Он подумал, что она вышла за него из-за денег и положения?

«Между нами вроде бы не было тайн».

Ха! Совершенно очевидно, что между ними были тайны с момента их первой личной встречи. И все это — его тайны. Как он мог держать все это в секрете от нее! Как он мог…

Дверь приоткрылась, и в библиотеку заглянула Селеста.

— Вот ты где. Дворецкий сказал, что ты, вероятно, зашла сюда.

— Да, я здесь, — сквозь стиснутые зубы процедила Эвелин. Если она считала, что ее разозлило поведение мужа, вломившегося в гостиничный номер Берил и лорда Рэдингтона, то она просто не знала, что такое злость. Эдриен лгал ей в течение двух лет. Она с шумом выдохнула воздух и аккуратно разложила все бумаги в ящике на свои места.

— Я должна тебе кое-что сказать. — Селеста закрыла за собой дверь и подошла к столу.

— Мне тоже есть что тебе сказать, — буркнула Эвелин, внимательно осмотрела содержимое ящика, убедилась, что все на местах, и закрыла его.

— Что ты делаешь? — удивленно спросила Селеста.

— Занимаюсь, скажем так, разоблачениями. — Эви положила ключ на дно чемоданчика с монетами.

— Что? — удивилась Селеста. — Ладно, не важно.

Эвелин уложила в чемоданчик держатель с монетами, закрыла его и понесла к полке.

— Ты даже представить себе не можешь, что я обнаружила.

— Нет, это ты не представляешь, что обнаружила я!

Эвелин поставила фальшивую книгу на место, повернулась к подруге и выпалила:

— Эдриен — это Сэр.

В тот же самый момент Селеста объявила.

— Сэр — это лорд У.

Эвелин раскрыла рот и некоторое время молчала.

— Как ты…

— Когда ты…

— Только что. — Эвелин кивком указала на письменный стол. — Все мои письма к Сэру у него в ящике. А когда ты…

— Прошлой ночью, — сказала Селеста. — Случайно подслушала разговор лорда У. с Максом. Я приехала на маскарад, чтобы отыскать Макса после того, как Дэвис сообщил о твоем похищении. Похищении, устроенном Максом и твоим мужем.

— Неудивительно, — фыркнула Эвелин, — что похитители показались мне профессионалами. Они, несомненно, работают на департамент. У меня только один вопрос: зачем?

— Насколько я понимаю, лорд У. решил, что Сэру и Эви пора встретиться лично.

Эвелин злобно прищурилась.

— Ну да, решил, дальше что?

— Дальше не вполне понятно. Очевидно, Макс подумал, что принят план с похищением, а лорд У. решил, что Сэр только поговорит с тобой на маскараде. — Селеста покачала головой. — Я не совсем понимаю, как все это должно было сработать. По-моему, Макс тоже.

— А мне все ясно.

— Правда? — удивилась Селеста.

— О да, — мрачно сообщила Эви. — Прошлой ночью был не один маскарад.

— Эвелин…

— «За тебя я отдал бы все свое состояние, любовь моя». — Эвелин нервно зашагала взад-вперед по комнате. — Он так сказал. «Если бы с тобой что-нибудь случилось…» — Она сжала кулаки. — Самая большая опасность, которая мне грозила, — это простуда. Как-никак я промочила ноги.

Селеста не сводила с подруги внимательных глаз.

— Что ты собираешься делать?

— Пока не знаю. — Эвелин на минуту задумалась. — Но что-нибудь соответствующее. С использованием обмана.

— Ты можешь остаться с ним честной и прямо сказать, что тебе известна правда, — медленно сказала Селеста.

— Да, потому что он совершенно честен со мной. Можно сказать, погряз в честности. О нет, честность — это слишком просто для лорда Уоттерстоуна. Или Сэра. Впрочем, какая разница? К тому же он лишился права на мою честность. — Эви подняла глаза на подругу. — Макс скажет ему, что ты знаешь правду?

— Нет.

— Уверена?

— Не сомневаюсь.

Эвелин нахмурилась.

— Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

— Ничего серьезного. — Селеста хмыкнула. — Я всерьез подумываю о браке.

Глаза Эвелин стали круглыми.

— С кем?

— С Максом.

— Почему?! — воскликнула Эвелин. — Он ничуть не лучше, чем его дружок!

— Принимая во внимание, что ты с его дружком до последнего времени была вполне счастлива, и, я уверена, так будет и впредь; если, конечно, вы оба останетесь живы, то это неплохой стимул. — Селеста пожала плечами. — Кроме того, для меня это очень хорошая партия.

— Ты могла бы рассчитывать на лучшее.

— Возможно, но я не хочу лучшего. Похоже, я хочу его. — Селеста мечтательно улыбнулась, словно удивляясь сама себе. — Это неразумно, непрактично и совершенно нерационально, да и он никогда не был человеком, которого захочется иметь рядом до конца своих дней.

— И?

— И тем не менее я этого хочу.

— Ты еще можешь передумать, — мрачно сказала Эвелин.

Селеста подавила улыбку и отошла, чтобы ответить на стук в дверь. А Эвелин продолжала мерить шагами комнату. Подруга права. Она и Эдриен будут счастливы, если переживут этот кризис. Правда, последнее представлялось более чем сомнительным.

Получается, что их брак является сплошным обманом. Да, она чувствовала себя виноватой за то, что не рассказала Эдриену правду о своем прошлом. Но поскольку он и так все знал, это было даже не ложью недомолвок. Зато его ложь была… настоящим, подлинным обманом.

— Стюарт говорит, что у тебя гостья, — сообщила Селеста. — Леди Дануэлл. Она в красной гостиной.

— Как вовремя! — воскликнула Эвелин и строевым шагом направилась в гостиную.

— Ты собираешься ей все рассказать?

— Селеста, я в ярости, но пока еще не сошла с ума. Несмотря на все остальное, я не могу рассказывать всем встречным о том, что мой муж — бывший глава тайной правительственной организации. — Она хитро прищурилась. — Но я не знаю женщины, которая могла бы так мастерски соблазнить мужчину, как Берил Дануэлл. Думаю, я сравняю счет.

— Итак, — сказала Берил в тот самый момент, когда Эвелин переступила порог гостиной. — Кто он? Что случилось?

— Ты оказалась права, — более или менее спокойно проговорила Эвелин. — Это был Эдриен.

— Правда? — изумилась Берил. — Я считала, что он не так высок.

— Он вырос.

— Тогда понятно, — пробормотала Берил, и ее глаза мечтательно затуманились. — Надо же, как романтично — попытаться соблазнить собственную жену в облике другого мужчины.

— Другого мужчины? — нахмурилась Эвелин.

— Я имею в виду, незнакомца под маской. — Она устремила внимательный взгляд на Эвелин. — Что с тобой сегодня?

— Была очень длинная ночь.

— Да, конечно. — Берил несколько мгновений не шевелилась, и наконец в ее глазах отразилось осмысление. — Да, теперь я понимаю.

— Что ты понимаешь?

— Я, конечно, могу ошибаться.

— Надеюсь.

— Муж, который вламывается в гостиничный номер, чтобы застать жену в компрометирующей ситуации, а потом флиртует с ней инкогнито…

— Ну, говори же! — с нетерпением воскликнула Эвелин. Ее глаза пылали жаждой мести.

— Такому мужу необходимо преподать урок, — твердо сказала Берил.

— Ты читаешь мои мысли.

— Ты уже что-то придумала?

— Пока нет. — Эвелин испытующе смотрела на подругу. — Надеюсь, ты мне чем-нибудь поможешь.

— Возможно. Но я всегда считала, что хороший бисквит — лучшая основа удачного планирования.

— Я уже приказала. Сейчас подадут чай и бисквиты.

— Ты хорошая подруга.

Эвелин криво усмехнулась.

— Стараюсь.

— Ну, а теперь, — Берил удобно расположилась на софе, — что бы ты ни решила, наказание должно соответствовать преступлению.

Эвелин кивнула.

— Я думала об этом.

— Но ты не хочешь быть с ним слишком суровой.

— Почему? — хмуро удивилась Эвелин. — Моя суровость — это самое малое, что он заслужил.

— Ты настолько сердита на него? — Берил не сводила с подруги заинтересованного взгляда.

— Настолько… и стократ больше.

— Понимаю, — протянула Берил. — И все же мне бы не хотелось, чтобы ты сделала шаг, который он посчитал бы непростительным.

— Но тогда счет сравняется.

— Да, конечно, — пробормотала Берил и отвела глаза. — Вчера ночью я сказала, что ты и Эдриен — пример для всех нас.

— Но не для тебя.

— Знаешь, я всегда считала себя выше подобных вещей. — Она вздохнула. — Очевидно, я ошибалась.

— Ты? Ни за что не поверю.

— Мне самой трудно поверить, но… — Берил опять сокрушенно вздохнула и сказала: — Я решила измениться.

У Эвелин брови поползли на лоб.

— Возможно, ничего не получится, ты же понимаешь, — быстро добавила Берил. — Но я твердо намерена попытаться.

— Почему? — потрясенно спросила Эвелин.

— Не упоминая о скучных вопросах морали?

Эвелин молча кивнула.

— Знаешь, а ведь я тебе завидую. О нет, не потому, что у тебя есть Эдриен. А из-за того, что есть у тебя и Эдриена. — Берил нахмурилась. — Я не привыкла к чувствам зависти и ревности. Мне они кажутся огорчительными. Тем не менее твоя жизнь заставила меня переосмыслить мою. — Она встретилась глазами с Эвелин. — Он неплохой человек. Думаю, ты знаешь. Возможно, немного занудлив и слишком амбициозен, но…

— О ком ты?

— О моем муже, разумеется. О Лайонеле.

— А, понимаю.

— Он далеко не святой, и его моральные принципы ничуть не лучше моих, но…

— Но?

— Я думаю, он заслуживает лучшего. — Берил вздернула подбородок. — И я тоже.

Изумленная Эвелин не смогла выговорить ни слова.

— И поскольку я не могу часто менять мужей, я решила поработать с тем, что имею, — твердо сказала Берил. — Вчера ночью мы долго разговаривали и решили отказаться от внебрачных связей. Он продаст свою тайную квартиру, а я… — Она застенчиво улыбнулась. — А я никогда больше не войду в комнату 327 отеля «Лэнгам», равно как и в любой другой гостиничный номер, с посторонним мужчиной. Как ты думаешь, я справлюсь?

— Я уверена, ты способна сделать абсолютно все, что решишь, — не задумываясь ответила Эвелин.

— Ты моя подруга и не могла сказать иначе. — Берил застенчиво улыбнулась. Робость ей совершенно не шла. — Но все равно я тебе благодарна за то, что ты в меня веришь. — Берил немного помолчала. — И за дружбу.

— Я тоже благодарна тебе за дружбу. — Эвелин приветливо улыбнулась. Похоже, этот день наполнен не только разоблачениями, но и откровениями. Кто бы мог подумать, что Берил Дануэлл… — Берил, — медленно проговорила она. — Комната 327?

Берил непонимающе взглянула на подругу.

— Кажется, именно в этой комнате тебя обнаружил Эдриен?

— Это очень симпатичный номер, — твердо сказала Берил. — Отлично обставленный и удобный. — На ее лице отразилось искреннее сожаление. — Очень удобный.

— Это хорошо. — На лице Эвелин была глубокая задумчивость. — Наказание должно соответствовать преступлению, не так ли?

— Наказание? — Берил нахмурилась, но почти сразу ее лицо озарилось пониманием. — Знаешь, Эвелин Уоттерстоун, у нас действительно много общего. — Она проказливо улыбнулась. — Тебе нужна помощь?

— Нет, но спасибо за предложение. — Улыбка Эвелин была отражением улыбки ее подруги. — Уверена, я справлюсь сама.

Началом кризиса стала ревность Эдриена, и она же должна положить ему конец.

Впереди был финал игры, которую они вели уже много лет. Игры, в которой неосведомленная героиня, наконец разоблачает подлый маскарад, навязанный ей героем, и больше не должна выбирать между двумя соперничающими джентльменами, а поскольку они — одно и то же лицо, может получить их обоих.

Но сначала, конечно, она заставит его заплатить за все.

И одного, и другого — его.