Джиллиан раздумывала, насколько неприлично было бы отослать гостей по домам, а Эмму — в ее комнату и остаться наконец наедине с Ричардом.

Она окинула взглядом нескольких человек, собравшихся у нее в гостиной. Ричард и Робин стоя рассуждали о последних дебатах в парламенте. Эмма сидела поблизости от них на канапе и делила свое внимание между политической дискуссией и Китом, устроившимся рядом с ней. До сих пор вечер проходил на удивление хорошо.

Робин, разумеется, этому не способствовал, вежливо, но неизменно опровергая все, что говорил Ричард, будь то замечания по поводу действий правительства или фраза о том, как прекрасна весенняя погода. К счастью, Кит был слишком занят тем, что глазел на Эмму, чтобы поддерживать Робина.

С той самой минуты как Кит переступил порог, он не в силах был отвести от девушки взгляд. В платье Джиллиан, с красиво причесанными волосами, Эмма выглядела очаровательно. Ее собственные платья достались ей от матери и, к несчастью, давно вышли из моды. Джиллиан вначале думала, что Ричарду придется основательно потратиться, чтобы прилично одеть сестру, однако она и Эмма оказались примерно одинакового сложения и роста, так что в этом не было нужды.

Если считать — в полном соответствии с действительностью, — что главная цель любого сезона, не важно, насколько скромного, заключается в том, чтобы найти мужа, то, судя по манерам Кита и мечтательному выражению его глаз, Эмма этой цели уже почти достигла. Джиллиан была в восторге от такого развития событий, но при этом чувствовала себя немного, совсем чуть-чуть, задетой.

Эмма принимала знаки внимания Кита с видом прохладным и несколько ироническим. Джиллиан была немало удивлена этим. Сестра Ричарда явилась в Лондон из деревенской глуши, но обладала уравновешенностью молодой женщины, которая с успехом провела здесь несколько сезонов. Что касается дел сердечных и искусства кокетничать, то Эмма обладала в этом почти таким же врожденным талантом, как в живописи.

Сегодняшний день они потратили на то, чтобы оборудовать студию, и Эмма с жаром отдалась любимому занятию. Джиллиан подумывала, не взять ли ее с собой на следующий сеанс у Туссена — понаблюдать за его работой. Кроме того, присутствие Эммы было бы полезно не только по этой причине.

Ричард ничем не показывал, что замечает внезапное взаимное влечение своей сестры и Кита. Впервые со дня знакомства с Джиллиан он вел себя в соответствии со своей нынешней репутацией — говорил немного резко, неохотно вступал в разговор и постоянно бросал на нее пристальные взгляды, словно хотел заглянуть к ней в душу. Он чем-то встревожен, это несомненно, но чем именно? После вчерашнего позирования в студии у Туссена и в связи с сегодняшними планами Джиллиан это ее слегка нервировало.

Она думала о встрече с художником целый день, оценивая произошедшее с ней в конце вечера как чисто физический отклик на объятия искушенного соблазнителя. Однако полностью этим пренебречь было трудно. Джиллиан не считала себя женщиной страстной и тем более способной испытывать такие чувства по отношению к мужчине, лица которого не видела, и это ее тревожило.

Но больше всего ее волновали собственные открытия. Неужели она и в самом деле боится увлечься Ричардом? Боится того, что разбудят его объятия? Во время их нескольких коротких встреч она уже успела убедиться, как его присутствие действует на нее.

Но что, если это всего лишь физическое влечение, подобное тому, какое охватило ее в объятиях Туссена? Может быть, она боится отдать Ричарду сердце, а может быть, наоборот, — не отдать его? Ведь, вступив в брак, уже ничего не изменишь. Сможет ли она, невзирая на то, как высока ставка, провести всю жизнь с нелюбимым мужчиной?

— Робин, — заговорила она внезапно, — мне ужасно не хотелось бы заканчивать этот прекрасный вечер, но время уже позднее.

Кривая улыбка приподняла уголки губ Ричарда. Во-первых, еще не было поздно, а во-вторых, вечер не столь уж прекрасен.

Робин ответил Джиллиан понимающим взглядом.

— Хорошо. Кит?

— Мне кажется, время не столь уж позднее, — недовольно пробормотал Кит, не сводя глаз с Эммы.

Эмма встала, и Кит немедленно вскочил.

— Леди Джиллиан права. Сегодня был удивительно длинный день, — сказала Эмма и протянула Киту руку. Тот припал к ней долгим поцелуем:

— Надеюсь, что буду иметь удовольствие снова увидеться с вами.

Джиллиан подавила улыбку. Эмма покраснела. Робин округлил глаза и направился к двери.

— Идем, Кит. — Тот неохотно последовал за другом, а Робин, вдруг остановившись, устремил взор на Ричарда: — Вы идете, Шелбрук?

— Минутку, Ричард, — поспешила вмешаться Джиллиан. — Нам надо кое-что обсудить.

Ричард поднял брови.

— Разумеется, нет, Уэстон.

Робин сощурился, в задумчивости посмотрел на Джиллиан и кивнул:

— Понимаю. В таком случае пожелаю вам всего хорошего.

С этими словами он покинул гостиную.

— Всего хорошего, — повторил за ним Кит и, бросив последний влюбленный взгляд на Эмму, тоже удалился.

Снизу, из холла, донесся голос Уилкинса, а вслед за этим звук закрываемой двери.

Эмма встретилась глазами с Джиллиан. Щеки у нее мило порозовели, глаза сверкали.

— Он очень приятный джентльмен, правда?

— Приятный? — Ричард сердито фыркнул. — Законченный повеса, и я бы посоветовал тебе соблюдать дистанцию.

— Ричард! — широко раскрыв глаза, воскликнула Эмма.

— Что за вздор! — возмутилась Джиллиан. — Он человек весьма эмоциональный, но вполне порядочный, славный и к тому же один из моих самых близких друзей. У него неплохое состояние, титул, и для Эммы он отличная партия.

— Отличная партия? — нахмурился Ричард.

— Вы так считаете? — мечтательно произнесла Эмма.

— Конечно. — Джиллиан улыбнулась. — И я еще никогда не видела, чтобы он так смотрел на женщину. Думаю, это прекрасное начало.

— Это не начало, — возвысил голос Ричард. — Никакое это не начало. Это конец. Я не имею намерения разрешить сестре общаться с этим человеком.

— О Боже! — пробормотала Эмма.

— Ваши намерения ничего не значат. — Джиллиан подбоченилась. — Эмме двадцать один год, и не важно, что скажете по этому поводу вы.

— Это так, но до тех пор, пока она находится на моем попечении…

— На это могу возразить, что в данный момент Эмма не находится на вашем попечении, так как живет под моей крышей, — заявила Джиллиан с язвительной усмешкой.

— А ведь и в самом деле поздно, — заметила Эмма, потихоньку подвигаясь к двери.

— И поскольку она живет в моем доме, то нуждается только в моем одобрении. В настоящее время я не вижу ничего плохого в том, что она будет видеться с кем пожелает и заниматься чем захочет.

— В вашем одобрении? — выпалил Ричард. — Я не думаю, что ваши суждения верны, когда речь идет о таких молодчиках, как Уэстон.

— Я прекрасно могу судить о любом характере, — с величайшим негодованием парировала удар Джиллиан.

— Ха!

— Я лучше пойду к себе, — решилась вставить слово Эмма.

Джиллиан скрестила руки на груди и подступила к Ричарду.

— «Ха»? Что значит это ваше «ха»?

— Только то, что ваша так называемая способность разбираться в мужчинах нуждается в проверке.

— И кем же? — Голос Джиллиан зазвенел от гнева.

— Мной, — твердо заявил Ричард, явно намереваясь положить конец дискуссии.

Джиллиан с трудом подавила желание затопать ногами. Или влепить пощечину.

— Я выбрала вас, не так ли? Это было ошибкой? — спросила она с вызовом.

— Это тоже нуждается в рассмотрении, — заявил он с величайшей самоуверенностью.

— Совершенно верно.

Глаза их встретились, и Ричард, глядя на Джиллиан сверху вниз, продолжал:

— Так вот, я ни в коем случае не стал бы приводить в доказательство вашего умения судить о людях тот факт, что вы поместили мое имя на первой строчке вашего списка.

— Какого списка? — полюбопытствовала Эмма.

— Должна заметить, что ваше поведение в свете соответствовало моим представлениям о подходящей кандидатуре, — возразила Джиллиан. — Так что с этой точки зрения я была права.

— Этого вы и хотели? Это выбирали? Мужчину, который ведет себя благопристойно, порядочно, респектабельно? — Ричард прищурился. — Мужчину, которому от вас нужно только ваше чертово наследство?

— Но я получила совсем не то, верно? — Джиллиан теряла самообладание, но уже закусила удила. Этот человек доводил ее до исступления. — Я получила животное, которое хочет больше, чем только деньги. Он хочет, чтобы я отдалась ему. Он хочет…

— Чего он хочет? — взревел Ричард. — Говорите, чего, по-вашему, я хочу от вас?

— Нет, я определенно должна удалиться, — сказала Эмма и вышла из комнаты, затворив за собой дверь.

Джиллиан не сводила глаз с Ричарда.

— Видите, что вы натворили? Вы испугали Эмму.

— Как пугаю и вас?

— Меня вы не пугаете, — отрезала она, и это было правдой: она слишком разозлилась, чтобы пугаться.

— Что-то вас пугает.

Злость лишила Джиллиан всякой осторожности, и она не задумываясь спросила:

— Почему вы ни разу не поцеловали меня?

— Что? — Ричард, смешавшись, побагровел. — Какое это имеет отношение к делу?

— Вы не ответили на мой вопрос. — Она по-прежнему прямо смотрела на него. — Вы даже не пытались меня поцеловать. Для мужчины, который собирается обольстить женщину, это…

— Ухаживать, — пробурчал он.

— Обольстить! Именно это вы имели в виду, хотя случайное пожатие руки вряд ли можно назвать обольщением. Для этого вашего обольщения вы не приложили никаких усилий!

— Это не так, — произнес он с болью в голосе, словно Джиллиан затронула его понятие о чести.

В ответ она только усмехнулась.

— Я не думал, что вам хотелось, чтобы я поцеловал вас, — продолжал он. — Каждый раз, когда я сжимал вашу руку в своей… — Он покачал головой, и Джиллиан подумала, что никогда еще не видела настолько озадаченного мужчину. — Я считал… словом, ваше поведение…

— Поцелуйте меня, Ричард. — Джиллиан уже не боялась, она должна была узнать, что почувствует, когда он сделает это. Смятение? Страсть? Или вообще ничего? Самый подходящий момент наконец-то выяснить это.

Глаза у Ричарда вспыхнули. Может, он слишком сердит, чтобы целовать ее?

— Вы уверены, что хотите этого?

— Да, да. — Она нетерпеливо кивнула. — Ну, давайте!

Он наклонил голову, и его губы, теплые и нежные, коснулись губ Джиллиан. Ее словно обдало жаром. Чудесное начало! Джиллиан потянулась к Ричарду, но он неожиданно, без предупреждения, отклонился от нее.

Она быстро открыла глаза. Ричард смотрел на нее, подняв брови.

— Ну?

— Что «ну»?

В ее голосе прозвучало невольное разочарование. Ведь это не самое лучшее, что он мог сделать? Сердце у Джиллиан упало.

— Ну, как это было?

— Это было… — Недолго, быстро, мимолетно. Но сказать ему так она не могла себе позволить. Джиллиан принужденно улыбнулась. — Приятно.

— Благопристойно, — произнес он, кивнув с самым серьезным видом.

— Да, полагаю, что так.

Пожалуй, не стоило об этом упоминать. А что, если это предел его возможностей?

— И вы разочарованы?

— Не очень, — поспешила ответить она. — Во всяком случае, уж в этом-то я не судья. Даже не помню, когда я просила мужчину поцеловать меня. — На самом деле у нее сохранились прекрасные воспоминания и точное представление о том, чего ожидать. Господи, его бесстрастное легкое прикосновение вряд ли можно назвать настоящим поцелуем. — Я ожидала… чего-то… как бы это выразить…

— Чего-то не столь сдержанного?

— Вероятно. Ваша репутация…

— Бывшая репутация, помните об этом, — произнес он назидательно. — Я переменился. Поэтому я и возглавляю ваш список.

— Жаль, — еле слышно выговорила она.

Неужели он изменился слишком сильно? Что же ей делать теперь? Этот его так называемый поцелуй ничего не доказывал. Он был чересчур спокойным, бесстрастным и совсем, до обидного, недолгим.

— А теперь, если разговор кончен, я ухожу.

Он кивнул, повернулся и пошел к двери. Сдержанный, абсолютно корректный, и все же…

Пропади оно пропадом, она отлично видела по выражению его глаз, что он забавляется.

— Ричард!

Он остановился. Плечи у него вздрагивали.

— Вы смеетесь?

— Ничего подобного.

В голосе у него появилось нечто странное. Как у человека, который чуть не подавился или старается не расхохотаться.

— Здесь не над чем смеяться.

Он повернулся к ней лицом, так крепко прикусив нижнюю губу, что Джиллиан удивилась, как это у него не потекла кровь.

— Неужели не над чем?

— Совершенно не над чем.

— Вероятно, вы правы. — Он медленно наклонил голову и скрестил руки на груди. — Я согласен, что в нашем положении нет ничего даже отдаленно комического.

— Я, например, не вижу ничего заслуживающего хотя бы улыбки.

— А вам не кажется, что отчасти забавно, например, то, что вы, весьма достойная леди, предложили вступить с вами в брак человеку, выбранному заочно лишь для того, чтобы получить наследство?

— Нет, не кажется, — сердито отрезала Джиллиан. — Это было продиктовано необходимостью, к тому же ваши слова насчет заочного выбора неверны. Я встречалась с вами раньше.

— Правда?

— Да. Только это было, мне кажется, всего один раз и очень давно.

— В таком случае прошу прощения. Время, и обстоятельства, безусловно, изменили нас обоих. — Он подошел ближе, его озорное настроение исчезло. — И однако, если продолжить тему, вы не считаете, что в моем отказе вступить в чисто формальный брак и в вашем последующем предложении в течение этих месяцев до вашего дня рождения познакомиться друг с другом получше, дабы вы решили, сможете ли разделить со мной супружеское ложе, нет ни капли юмора?

— Нет, не считаю, — медленно проговорила Джиллиан.

Ричард стоял теперь совсем близко, настолько, что мог бы ее обнять.

— Почему вы хотите, чтобы я вас поцеловал? — вдруг спросил он.

Джиллиан подняла на него глаза. Множество ответов вертелось у нее в голове, но она молчала.

— Когда я поцелую вас, Джиллиан, то поцелую по-настоящему. И сделаю это по собственному желанию. — Глаза его горели от, гнева. — Поцелую потому, что мне так захочется, а не потому, что вам надо что-то доказать. Себе или мне.

У Джиллиан перехватило горло.

— Я вовсе не нуждаюсь… — начала она, но Ричард резко перебил ее:

— Нуждаетесь. Я вижу это по вашим глазам. То ли вам надо доказать, что вы можете стать моей женой без той привязанности, какую вы питали к вашему мужу, то ли…

Теперь она перебила его:

— Я могу. Могу быть для вас настоящей женой, поскольку вы этого хотите. Я решила ею стать, и мы поженимся немедленно.

— Неужели? — Он вложил в одно это слово, кажется, весь отпущенный ему Богом сарказм. — И таким образом сохраним ваше наследство — шестьсот тысяч фунтов стерлингов, восемь кораблей и огромный земельный участок в Америке. Знаете ли вы, миледи, как называют женщину, которая отдает себя мужчине за деньги? Даже за такие огромные, как это состояние?

Джиллиан была потрясена до глубины души. Голова ее откинулась назад, словно ей дали пощечину. Не задумываясь, она подняла руку и размахнулась.

Ричард крепкой хваткой удержал ее руку в нескольких дюймах от своей физиономии, завел ей за спину и тесно прижал Джиллиан к себе.

— Отпустите меня немедленно! — бурно дыша, еле выговорила она.

— Нет! — Он стиснул ее еще сильнее и посмотрел в глаза с видом, полным раскаяния. — Простите, Джиллиан. Я не то хотел сказать…

— Не смейте! — скорее всхлипнула, чем выкрикнула она, проклиная себя за слабость в голосе, и попыталась высвободиться, но он держал ее по-прежнему крепко. Собравшись с духом, она заговорила ледяным тоном: — Не расточайте попусту ваши извинения. Я не хочу и не приму их. Вы посмели назвать меня шлюхой…

— Не говорите так! Я был разозлен и…

— А теперь разозлена я!

— …и расстроен или, не знаю, видимо, устал от того, что не в силах понять, чего вы от меня хотите. И меня мучает боль. — Он отпустил ее руку, но не разжал объятия. — Простите меня, Джиллиан.

Было в тоне его голоса нечто тронувшее сердце Джиллиан, и она притихла.

— Пожалуйста, — проговорил он, прижался губами к ее лбу и молча стоял так несколько долгих минут.

Джиллиан понимала, что нужно высвободиться и отойти — он заслужил это, — но была не в состоянии даже пошевелиться, не то что оттолкнуть.

— Боль? Что вы имеете в виду?

— Нелегко понимать, что женщине нужно от тебя только имя. Видимо, тому причиной моя проклятая гордость, но я не хочу быть для вас только средством получить состояние, — шептал он, почти касаясь губами ее щеки.

— Не хотите?

Прикосновение его губ и успокаивало Джиллиан, и возбуждало. Гнев ее исчез и сменился чувством совершенно противоположным.

— Я хочу от вас гораздо большего… — прошептал он и поцеловал шею Джиллиан.

Трезвый разум тихо удалился — Джиллиан тоже хотела большего. Она запрокинула голову, нежные губы Ричарда, ласкающие ее кожу, завораживали. Его поцелуи были уверенными, но легкими и дразнящими, и она дрожала от восторга. Все для нее исчезло, кроме этого мужчины, который так неожиданно появился в ее жизни.

— Правда?

— О да.

Он коснулся языком ямочки у основания шеи, потом — впадинки между грудей. Одна рука его сильным и властным жестом обняла Джиллиан за плечи, другая медленным и неуклонным движением поднялась к ее груди. Сквозь тонкую ткань платья Ричард дотронулся большим пальцем до соска, и Джиллиан ахнула. Корсаж платья соскользнул вниз, прохладный воздух повеял на обнаженные груди, но Ричард уже целовал их, приподнимая то одну, то другую и легонько сжимая зубами твердые кончики.

— Я хочу, чтобы ты хотела меня.

Он спустил с нее платье, сорочку и нижнюю юбку. Одежда мягко упала к ногам. Ричард опустился на колени, осыпая поцелуями разгоряченное его ласками нагое тело, провел руками по ногам, и в каком-то еще не полностью затуманенном страстью уголке ее сознания мелькнула мысль, что, должно быть, она выглядит странно — голая, но в чулках и туфлях.

Ричард обхватил Джиллиан одной рукой сзади, его пальцы двигались вверх и вниз по ее ягодицам, а язык продолжал ласкать чувствительную кожу на животе. Другая его рука скользнула вверх по бедру. Джиллиан боялась пошевелиться. Боялась, что он перестанет.

Он не перестал. Пальцы его тронули пушистый треугольник между ее ног, прижались крепче, и Джиллиан, застонав от наслаждения, посмотрела на склоненную темную голову и запустила пальцы в волосы Ричарда.

— Я хочу тебя, — прошептала она так тихо, что он мог и не услышать. Она не была убеждена, что хочет, чтобы он услышал. Это не имело значения.

Ричард отпрянул и посмотрел на нее снизу вверх.

— Ты уверена?

— Да. — Она кивнула и встала перед ним на колени. Подсунула руки под смокинг, погладив его плечи, и Ричард сбросил его. — Уверена. — Она нетерпеливо дернула галстук и попыталась расстегнуть рубашку, и он стащил ее с себя через голову. Грудь у него была широкая, мускулистая, покрытая темными волосами. Джиллиан положила обе руки на его грудь, ощутив под пальцами теплую гладкую кожу.

Возможно, то был момент полного просветления. Возможно — полного безумия. Или виноват был жест Ричарда, простой, но тронувший Джиллиан настолько, что внутри у нее словно бы сломалась какая-то преграда. Она обняла Ричарда и целовала его шею, плечи, грудь, охваченная неодолимым жарким желанием. Он теснее прижал ее к себе, и оба упали на ковер. Джиллиан гладила спину Ричарда, потом запустила пальцы за пояс его брюк. Ричард откатился в сторону, освобождаясь от оставшейся одежды, а Джиллиан внезапно испытала беспричинное, необъяснимое чувство потери и попыталась сесть. Но Ричард уже снова обнимал ее, опрокидывая на спину, и Джиллиан теперь знала только, что жаждет отдать ему свое тело, разделить с ним страсть, ощутить его в себе. Он понял ее, и через секунду его плоть уже была у нее между ног.

— Джиллиан?

Она посмотрела ему в глаза.

— Ричард, я не знаю, как это сказать, но… у меня не было…

— С тех пор, как не стало мужа, — тихо произнес он.

Джиллиан кивнула.

— Ты хочешь остановиться?

— Это последнее, чего бы я захотела. Но я хочу, чтобы ты знал. Прошло много времени, и я не так уж опытна, и…

— Предостережение принято! — засмеялся он.

— Чтобы ты не разочаровался.

— Я никогда не разочаруюсь в тебе.

Он вошел в нее с такой осторожностью и нежностью, что у Джиллиан замерло сердце. Они соединились, как две половинки одного целого, глядя неотрывно друг другу в глаза. И ритм их движений был единым, и наступило одновременно восхитительное наслаждение.

Шли минуты, а может, часы, но они все держали друг друга в объятиях, переживая происшедшее. Джиллиан не хотелось двигаться, не хотелось покидать его. Сердце Ричарда билось рядом, в унисон с ее собственным.

Наконец Ричард поднял голову и улыбнулся:

— Я не разочарован.

— И я тоже, — улыбнулась она в ответ. — Однако ковер порядком износился и стал жестким — его надо как можно скорее заменить.

Ричард рассмеялся и медленно, с неохотой, которую испытывала и она, поднялся на ноги. Джиллиан села и залюбовалась им. Ее ничуть не смущало, что она сидит на полу в одних чулках, неизвестно когда и как сбросив туфли. И ничуточки не стыдится смотреть на голого мужчину у себя в гостиной. Разумеется, она давно привыкла взирать на великолепные обнаженные фигуры, высеченные в мраморе во всем совершенстве красоты. И Ричард выглядел великолепно без одежды, вполне сравнимый с художественными образцами. Он протянул ей руку и, подняв с полу, заключил в объятия.

Он прижался к Джиллиан всем телом, а она положила голову ему на грудь и вознесла безмолвную молитву благодарности за этого мужчину из ее списка.

В дверь гостиной постучали.

— Миледи, если вы не нуждаетесь более в моих услугах, я хотел бы отпроситься на вечер, — донесся из-за двери брюзгливый голос Уилкинса.

Джиллиан покраснела до корней волос.

— Боже, что он может подумать!

— Все самое ужасное, что только можно вообразить, — сказал Ричард, ласково целуя ее в лоб. — И все это будет чистой правдой.

— Мадам? — нетерпеливо возгласил Уилкинс.

— Вы можете уходить, Уилкинс, — отозвался Ричард. — Леди Джиллиан сегодня вечером вы не нужны.

Уилкинс пробурчал нечто невнятное. Джиллиан молчала, считая, что это самое лучшее в данном случае.

— Я тоже сейчас ухожу, — сказал Ричард.

Он отошел от Джиллиан, нашел свою одежду и принялся одеваться.

Джиллиан подняла с пола платье и натянула его через голову, опьяненная тем, как странно и прекрасно закончился вечер. Она не раскаивалась. Ничуть.

Ричард подошел к ней сзади и обвил ее руками. Джиллиан прижалась к нему спиной и услышала слова, негромко и ласково сказанные у самого ее уха:

— Мне пора уходить.

— Уже?

Он прижался губами к ямке между ее шеей и плечом.

— Если я не уйду сейчас, то не уйду уже никогда.

— Так и не уходи.

— Однажды это и случится. — Он помолчал. — Вероятно.

Джиллиан удовлетворенно вздохнула.

— Однажды.

Ричард отпустил ее, и Джиллиан обернулась, чтобы попрощаться с ним, но он уже был у двери.

— Джиллиан.

Ричард кивнул, одарил ее странной, мимолетной улыбкой, потом отворил дверь и исчез. Наружная дверь захлопнулась. Джиллиан осталась одна.

Она посмотрела на то место, где он только что стоял, и ей стало очень грустно.

Однажды. Вероятно.

Что он хотел этим сказать? Ему не нужно будет уходить, когда они поженятся, а они могли бы сделать это, немедленно. Она доказала, что может стать ему настоящей женой. Отдать себя целиком и полностью. Делить с ним постель… или ковер. Безоговорочно. Никаких препятствий к их браку больше не существует.

Или они все же есть? Для него? Он так и не поцеловал ее в губы. Быть может, не пришло еще время его собственного выбора?

Джиллиан опустилась на канапе. Мысли вихрем кружились в голове. Что она чувствует к Ричарду? В который уже раз задавала она себе этот вопрос. Сегодня в его объятиях она не испытывала никаких сомнений — только страсть. Но разве не то же самое было с Туссеном? Прав ли был тот, когда утверждал, что боится она не слишком много почувствовать, а не почувствовать вовсе ничего?

Достаточно ли только страсти для оправдания брака? Действительно ли она любит Ричарда? Или испытывает одно лишь желание? Джиллиан всегда считала, что любовь — необходимое условие брака. Завещанное ей наследство вынудило ее думать иначе. И вот теперь она вернулась к тому, с чего начала. Что за нелепая ирония!

И какую роль сыграл Туссен в событиях последних дней? Почему его прикосновения так же возбуждали ее, как и прикосновения Ричарда? Она могла бы поклясться, что начинает любить Ричарда. Но если Туссен пробудил в ней только влечение, может, и Ричард тоже?

Как ей разобраться в этом?

Кстати, надо бы поговорить с Эммой. В свое время они покажут ее работы Ричарду, но не сейчас. И если они хотят сохранить эту тайну, им обеим следует быть очень осторожными.

В течение всего вечера Джиллиан не замечала одной вещи — то была мелочь, возможно, и не стоящая внимания. Но когда они с Ричардом остались наедине и все чувства ее были обострены до крайности, она эту мелочь все же заметила.

Слабый, но явный запах скипидара.