…однако, если хотите знать, лорд Б. всё упорнее настаивает на браке. Он — упрямец, который твёрдо намерен поступать по–своему. Только в этом мы под стать друг другу.

«Абсолютно правдивые приключения провинциальной мисс в Лондоне»

Я обращаю свой взор в будущее и представляю, что оно может мне принести. Я должна принять как данность, что в этом будущем не будет его. Это чрезвычайно сложно, так как все что я хочу, это его объятий и его любви.

Если бы он только произнес правильные слова…

Если Эффингтон–хаус в Лондоне и был грандиозен, то даже он бледнел в сравнении с Эффингтон–холлом в провинции. Что изнутри, что снаружи.

Марианна стояла на террасе и оглядывала Эффингтон–парк. От Лондона до Эффингтон–холла — целый день пути в карете. Вчера они прибыли сюда уже затемно — слишком поздно, чтобы вообще что–то разглядеть. Теперь же она упивалась открывшимся видом.

Парк — прекрасно подстриженный, идеально ухоженный — простирался до самого горизонта и уходил дальше за холмы. От ступеней террасы через небольшой газон к разбитому вокруг богато украшенного фонтана классическому саду протянулась дорожка из гравия. По бокам сад окружали высокие лабиринты из самшита: один квадратной формы, другой — круглой.

Где, как не в деревне, можно почувствовать себя по–настоящему живым? Марианна глубоко вдохнула свежий воздух и восхитилась исключительному богатству, которое сделало все это возможным.

Она и ее сестры выросли в Шелбрук–мэноре, родовом поместье графа Шелбрука. Это древнее, обширное поместье могло похвастаться лишь тем, что его горячо любили. Старый дом рушился буквально у них на глазах, пока в прошлом году брат не добыл средства на ремонт и восстановление.

— Тебе нравится? — раздался рядом голос Томаса.

Девичье сердце затрепетало, и Марианна собрала все силы, чтобы противостоять воздействию, которое оказывал на неё мужчина.

— Парк великолепен.

Маркиз окинул земли любящим и гордым взглядом.

— В детстве я думал, что все здесь напоено магией, — он тихо рассмеялся. — Моё мнение и теперь не изменилось.

Марианна улыбнулась странному замечанию.

— Не знала, что ты веришь в магию.

— Должно быть, во мне говорит поэт, — изрёк Томас с притворной торжественностью, потом ухмыльнулся. — Так что, смею сказать, магией тут, видимо, не сильно пахнет.

— Ерунда, Томас. Даже чуть–чуть магии лучше, чем совсем ничего. — Девушка рассмеялась и снова посмотрела на сады. — Это одно из тех мест, где эльфы танцуют в лунном свете. Полагаю, лучшей магии и не сыщешь.

— Они уже целую вечность танцуют. — Мужчина указал на самшитовую изгородь. — Лабиринты были посажены прежним герцогом Роксборо более века назад для его невесты. Квадратный лабиринт был устроен для семьи, потому что его углы ориентированы по сторонам света, — и как бы ни разбрелись Эффингтоны, они все равно остаются недалеко от дома.

Марианна неотрывно смотрела на мужчину, очарованная его рассказом:

— А круглый?

— Ах, круглый лабиринт — совершенно особенный. Круг символизирует любовь, вечную и нескончаемую.

Девушка покачала головой.

— Но круг — замкнутая фигура. Где–то непременно должен быть вход.

— Разумеется. Даже символизм должен время от времени уступать место практичности, — Томас улыбнулся. — Кроме того, в центре лабиринта есть круглый участок, который мы используем как комнату. Каждую весну слуги обставляют ее мебелью. Для тех немногих, кто знает секрет лабиринта, комната является приватным, укромным местом. Там даже есть ворота.

— Боже мой, вы, Эффингтоны, обо всем подумали.

— А как же. Стоит укрыться в лабиринте, как ты оказываешься в центре поместья, но в полном одиночестве.

— Правда? — Марианна подняла бровь. — Разве это не зависит от того, сколько людей знают тайну?

— Несомненно, зависит. Но только несколько Эффингтонов знает, как ориентироваться в лабиринте. Вернее, только нескольким из нас удалось запомнить. А ворота можно запереть… изнутри.

— А как же слуги?

— С ними сплошная беда, — Томас печально покачал головой. — Не могу сказать, скольких слуг мы потеряли там. Подозреваю, когда–нибудь мы наткнёмся на их тела… или скелеты, что более вероятно.

Марианна испуганно уставилась на маркиза:

— Ты же несерьезно?

— Разумеется, нет, — усмехнулся мужчина. — Мы убираем тела задолго до того, как они становятся скелетами.

— Томас! — засмеялась девушка.

— По правде говоря, только горстка слуг знает дорогу по памяти, хотя где–то есть карта. Те, кто занимается переносом мебели, просто привязывают веревку ко входу, чтобы обеспечить себе безопасный выход.

— Как бы там ни было, согласно семейным преданиям, герцог торжественно поклялся, что пока растут лабиринты, Эффингтоны будут процветать.

— Как вороны в лондонском Тауэре? — спросила Марианна. — Англия может спать спокойно, пока остаются вороны?

— Что–то вроде того, — Томас покосился на девушку. — Я никогда и не утверждал, что мои предки были выше того, чтобы подстраивать общеизвестные легенды под собственные нужды.

Марианна снова рассмеялась. Похоже, его присутствие заставляло ее довольно много смеяться. Когда ей не хотелось его шлепнуть.

— Может, тебе невдомёк, но немало моих предков, не колеблясь, подтасовывали факты ради собственной выгоды. — Он повернулся к ней, оперся локтем на балюстраду и задумчиво признался ей. — Не все семейные скелеты спрятаны в лабиринте.

— Какое облегчение.

— Нет–нет, время от времени мы извлекаем их на свет. Обычно чтобы поддержать репутацию, но иногда всего лишь ради развлечения. Дай–ка подумать. — Томас преувеличенно наморщил лоб. — Кажется, — первое, что пришло на ум, заметь, — несколько дальних кузенов были посажены в тюрьму за кражу овец. Еще есть дальняя тетка, которая вышла замуж за итальянца. В самом браке ничего скандального не было, но ее считали совершенно безумной. Была у нее привычка бегать по округе абсолютно нагой.

— Там где–то был и пират, хотя, полагаю, мы предпочитаем более респектабельное определение — капер. И один или два контрабандиста. В самом деле, на моем семейном древе полно скандальных и беспринципных ветвей, — важно произнёс Томас.

— Подумать только, а я считала тебя, наследника всего этого скандального поведения, нудным и напыщенным.

Он доверительно наклонился к ней:

— Это было притворством.

— А теперь?

— Вы видите перед собой нераскаявшегося повесу. — Он выпрямился и отвесил театральный поклон. — Непреклонного, как и любой Эффингтон до меня, в стремлении заполучить желаемое. — Он завладел девичьей рукой и поднёс к своим губам. Его чёрные как ночь глаза искрились в солнечном свете. — А хочу я, моя дорогая Марианна, тебя.

— Прекрати, Томас. — Она отняла руку. — Я не буду обсуждать это сейчас. — Девушка подчеркнуто отвернулась от него и кивнула на пейзаж. — Расскажи мне о саде между лабиринтами.

— Это сад герцогини. Так повелось, что его перекапывают и изменяют при каждой новой герцогине Роксборо. Моя мама делала это много раз. — Мужчина указал на фонтан. — Его она установила всего лишь в прошлом году, вскоре после ежегодного домашнего приема, полагаю. Тебе нравится?

— Фонтан восхитителен.

Томас наклонился ближе и провел носом по уху Марианны.

— Естественно, ты сможешь заменить его согласно своим предпочтениям, когда станешь моей герцогиней.

Она резко отстранилась.

— Я не собираюсь становиться твоей герцогиней.

Хелмсли пожал плечами, очевидно ни на мгновение не поверив ей.

— Ты передумаешь до нашего возвращения в Лондон.

— Ты удивительно самонадеян, Томас. — Девушка недоверчиво воззрилась на него. — Что заставляет тебя думать, что здесь я соглашусь выйти за тебя замуж, если не согласилась в Лондоне?

— Потому что здесь ты не сможешь сопротивляться соблазну приключений, которые только я могу предложить тебе.

— Каких приключений? — спросила Марианна с подозрением.

— Если я скажу, это испортит сюрприз. А я считаю, что ключевым моментом приключения является именно неожиданность. — Он обхватил рукой подбородок девушки. — Я собираюсь доказать тебе, что жизнь со мной будет столь же увлекательной, как и все, что ты когда–либо читала в книгах.

— Неужели? — произнесла она совершенно задыхающимся голосом.

— Несомненно. — Он одарил её абсолютно дьявольской улыбкой. У Марианны чуть сердце не выскочило из груди. — Ты веришь в эльфов, а я — в магию. Можешь отрицать сколь угодно, но мы прекрасно друг другу подходим.

— Правда? — прошептала она.

Возможно, они подходили друг другу, подходили во всем, кроме одной вещи, которая действительно имела значение. Той, без которой она отказывалась выходить замуж.

* * *

Марианна окинула взглядом гостиную, где засиделись те из гостей, которых пригласили пожить в поместье. Совсем небольшая группа, по крайней мере, по меркам ежегодного сборища Эффингтонов. Однако за обедом Марианна насчитала где–то около сорока присутствующих.

Томас говорил ей, что к завтрашнему утру прибудет еще больше гостей, как раз к знаменитым скачкам Роксборо. «Лисья охота без лисы», — так он их охарактеризовал.

Навыки верховой езды Марианны были весьма ограничены, но скачки казались чем–то вроде приключения, и она надеялась хотя бы попытаться не сбиться с курса. Бекки едва могла дождаться. Даже Джослин, никогда особенно не любившая долго кататься верхом, была заинтригована, хотя ей отводилась всего лишь роль наблюдателя. Трудно обходить препятствия, когда видишь не намного дальше носа своей лошади.

Следующим вечером вдовствующая герцогиня устраивала бал, и Томас сказал, что столпотворение будет ничуть не меньше, чем в Лондоне. Марианна имела краткое знакомство с его бабушкой, вдовствующей герцогиней, по их прибытии. В настоящее время вдова и тетя Луэлла увлеченно беседовали, расположившись в углу комнаты. И хотя между ними существовала, по крайней мере, четвертьвековая разница в возрасте, они, видимо, знали, или когда–то были знакомы, с одними и теми же людьми. Тетя Луэлла, на удивление, выглядела очень довольной. Перед Марианной открылась прежде неведомая ей тётушкина черта, и это было восхитительным и одновременно тревожным обстоятельством.

Томас куда–то запропал, что тоже слегка сбивало с толку. Что задумал этот мужчина? И что за приключения запланировал?

Марианна пробормотала извинения, оправдываясь поздним временем, и покинула гостиную. Она направилась в отведенную ей комнату — вспомнить бы только, где это. Дом имел весьма запутанную планировку. Деревянные панели сверкали полировкой, ярко горели канделябры, а пыль нигде не задерживалась — просто не смела.

Эффингтон–холл был в два раза больше Шелбрук–мэнора, и девушка подозревала, что поместье никогда даже на мгновение не приходило в упадок. Томас мог сколько угодно говорить о скандальной натуре своих предков, но очевидно, что, однажды поймав удачу, они были достаточно умны, чтобы не упустить ее.

Марианна поднялась по лестнице на второй этаж. По какой–то причине ей отвели комнату совсем не в том крыле, что сестрам и тете, даже не на том же этаже. Возможно, размещение было обусловлено количеством ожидаемых гостей. Или, может быть, Томас хотел убедиться, что у нее будет особенно уединенная комната.

От него вполне можно было этого ожидать. И девушка не смогла бы отказать ему в доступе. Уроки, которые Томас ей преподал, или точнее, которые они вместе разделили, выходили далеко за пределы её воображения. От одной только мысли о них тело Марианны охватывала дрожь восхитительного предвкушения.

Она открыла дверь в комнату, почти ожидая, что маркиз ждет ее, и подавила укол разочарования. Кровать была застелена, двери, ведущие на небольшой балкончик, открыты. Горничная, которая провожала ее прошлым вечером в комнату, сказала, что это единственный балкон на этой стороне дома. На нем едва хватало места для двоих человек, и он был увит плющом. Довольно прелестно, правда.

Марианна опустилась в кресло и попыталась почитать книгу, захваченную с собой, но, похоже, была не в состоянии сосредоточиться на словах. С недавних пор она совсем мало читала. Жизнь, как таковая, занимала всё её время.

Прошло много времени, прежде чем девушка отбросила книгу. Она явно зря мучается, и, понятное дело, Томас не придет. Тем лучше. Он опять затянет волынку насчет женитьбы, как только расплавит каждую косточку в ее теле и превратит ее в дрожащий комок чувств. Хелмсли становился довольно изобретательным в своем упорстве. Марианна улыбнулась этой мысли. Однако ей тоже упрямства не занимать.

Девушка переоделась на ночь, задула свечу и скользнула в постель. Затем перекатилась на живот. Потом перевернулась на бок. Взбила подушку. И вздохнула. Она крепко сжала веки и попыталась думать о вещах, нагонявших на нее сон. Попыталась игнорировать ночные деревенские звуки. Шелест листвы на ветру. Непрерывное стрекотание насекомых. Стук гравия, падающего на пол…

Марианна села и прислушалась. Вот снова: стук камешков по полу. Она отбросила покрывала, выскользнула из постели, схватила свои очки и направилась к открытым дверям. Горстка гравия приземлилась у ее ног. Слабый отблеск приглушенного огня в камине помог девушке рассмотреть мелкие камешки. Она осторожно прошла через гравий и вышла на балкон.

— Ах, то Джульетта.

Марианна надела очки и выглянула за перила. Звёзды сияли так ярко, что было светло, почти как днем.

— Томас?

Томас усмехнулся ей, спрятав одну руку за спиной.

— Нет, не Джульетта. Но гораздо, гораздо лучше. То прекрасная Марианна.

— Тише. Тебя услышат.

— На этой стороне дома — ни за что. — В его голосе прозвучала нотка самодовольства. Как она и подозревала, эту комнату отвели ей не случайно. Осознание данного факта не вызвало неприятных чувств.

— Что ты делаешь?

— Марианна, дорогая, я боялся, что уже не увижу тебя снова.

— Не увидишь меня снова? — Девушка рассмеялась. — Ты видел меня всего лишь час назад.

— Целая жизнь прошла. — Хелмсли вынул руку из–за спины, чтобы предъявить букет цветов, перевязанный лентой. — Я пришел прямо из сада герцогини, неся знак своей любви.

Марианна оперлась локтями на перила и положила подбородок на руки.

— А герцогиня не будет возражать?

— Герцогиня только и ждёт, что я женюсь. Ради этого она пожертвует большим, чем несколько букетов.

— И как, скажи на милость, ты собираешься доставить упомянутый знак?

— Почти так же, как Ромео.

— В самом деле? — она ухмыльнулась. — Разве он не наложил на себя руки?

— Тогда и я смогу сделать не меньше. — Томас подошел ближе к дому и исчез из вида.

— Что ты подразумеваешь под «я смогу сделать не меньше»? — спросила девушка вдогонку.

Ответа не последовало.

— Томас? — Марианну охватило мрачное предчувствие. — Что ты затеял?

Голос мужчины прозвучал приглушенно:

— Я несу тебе твой букет.

Она приблизилась к краю балкона и смогла разглядеть его у основания стены. Томас обвязал ленту вокруг своей шеи, и теперь букет висел на нем, словно цветочная медаль за мужество.

— Ты, конечно, не собираешься взобраться по плющу?

— Именно собираюсь. — Мужчина минутку изучал плющ, затем потянулся и схватил вьющиеся стебли.

— Не глупи. Убьешься.

— Я уже делал это раньше. — Хелмсли нашел опору для ног и действительно начал медленно взбираться по плющу.

— И как давно это было?

— Мальчишкой я много раз карабкался по этому плющу, — его голос звучал напряженно. — Справлюсь и теперь.

— Теперь ты лет на двадцать старше и, осмелюсь заметить, намного тяжелее. — Он поднялся на добрые пять футов над землей. — Томас, пожалуйста, спускайся.

В ответ слышалось лишь шуршание плюща.

— Плющ не выдержит. Ты упадешь.

— Глупости. Я смогу… — Громкий звук обрывающихся стеблей не дал ему договорить. Мужчина на миг исчез под волной плюща. Листья зашуршали, словно от сильного ветра. И снизу донесся звук тяжелого глухого удара.

У Марианны душа ушла в пятки.

— Томас?

— Я в порядке. — Он лежал под кучей плюща у подножия стены. — Всего–то пара ушибов. Ерунда.

Томас поднялся с земли и болезненно скривился.

— Очевидно, я переоценил крепость плюща. Забыл, что с другой стороны балкона стебли гораздо толще и надежнее.

Он исчез под балконом. Марианна кинулась на другую сторону и перегнулась через перила, что бы найти его.

— Может, стоит бросить эту затею? Я достаточно впечатлена.

— Это же чёртово приключение, Марианна. — Томас вытер руки о штаны и сделал глубокий вдох. — Нельзя позволять небольшой неудаче встать на пути приключения.

И он снова начал взбираться по стене.

Девушка скептически разглядывала плющ.

— Мне кажется, эти стебли не намного толще.

— Нет, они толще, — резко возразил маркиз.

— Надеюсь, что так. — Марианна уставилась вниз на него. — Мне не понравится, если ты убьешься насмерть.

— Как и мне, — проворчал он.

По этой стороне подъем проходил успешнее. Возможно, Томас был прав. Она немного расслабилась, оперлась предплечьями на каменные перила и следила за ним.

— Было бы затруднительно объяснить твоей семье, как наследник Эффингтонов принял свою смерть.

Он что–то проворчал в ответ. Подниматься было явно тяжело, но мужчина одолел уже половину стены.

— Что я скажу твоей бабушке?

— Скажи ей, что я сошел с ума.

— А тебе не кажется, что ей это уже известно? — Марианна пожала плечами. — В конце концов, я знакома с тобой не так давно, хотя уже в момент нашей встречи знала, что ты безумен.

— И близко не так безумен, каким стал из–за тебя, — сказал Томас, переводя дыхание.

Девушка сдержала смех. Он взбирался немного медленнее, и Марианна заметила, что маркиз проверяет стебель, прежде чем перенести на него весь свой вес. Отлично. Она, право, не горела желанием увидеть, как он шмякнется на землю.

— Тебе помочь?

— Разве что у тебя имеется веревка под рукой.

— Я могу достать простыню, — воодушевилась Марианна.

Мужчина что–то проворчал, она не совсем разобрала слова, и подозревала, что это, вероятно, к лучшему. Попытка Томаса устроить ей приключение, похоже, оказалась более трудной, чем он ожидал.

Марианна сильнее перегнулась через перила. Он все еще был на добрых шесть футов ниже балкона.

— Что ты делаешь? — мужчина сердито посмотрел на нее.

Девушка протянула руку.

— Когда ты подберешься достаточно близко, можешь ухватиться за мою руку.

— Вернись назад, — резко приказал Томас. — Ты упадешь. Я упаду.

Стебель возле нее, один из самых толстых, задрожал, и еще несколько боковых ветвей отскочили от стены. И вдруг девушка заметила, что это была не единственная ветвь, которая больше не соединялась с домом.

— Томас, — медленно произнесла она, — думаю, тебе следует спуститься вниз. Немедленно.

— Не глупи, — пропыхтел он. — Я почти у цели.

— Я серьезно, Томас. Я действительно считаю…

Стебель оборвался, словно его подрезали, ослаб и заскользил вниз по стене, и Томас вместе с ним. Казалось, что все происходило невероятно медленно, во всяком случае, для нее. Для Томаса, несомненно, все выглядело совершенно иначе. Стебель, ветви и листья рухнули на землю. Ужасающий глухой удар эхом раздался в ночи, сопровождаемый возгласом «у–уф». Она сочувственно поморщилась.

Выглядело все плохо, но, по крайней мере, плющ не полностью оторвался от стены, и, вероятно, смягчил падение. Марианна тревожно всматривалась в кучу перепутанных стеблей и листьев.

— Томас?

— Я… в порядке, — приглушенно отозвался мужчина.

— Где ты?

Стебли зашевелились, и Томас выбрался на свободу. Он без энтузиазма помахал ей.

— Я… в порядке.

— Томас?

Пошатываясь, маркиз обогнул угол дома, и до Марианны донеслись его слова:

— Я… в порядке.

Определенно, он был совсем не в порядке. Скорее всего, Томас был весь в ссадинах, царапинах и ушибах, хотя не было похоже, что он что–то сломал или как–то серьёзно пострадал. Если не считать его раненой гордости, разумеется.

Довольно с Томаса. И с приключения тоже довольно.

Марианна улыбнулась в темноте. Это, право, было весьма мило с его стороны. Не глупо ли и дальше отвергать его предложение? Возможно. Она проникновенно, тяжело вздохнула. Однако Томас её не любит, и даже его галантная попытка пуститься в авантюру не могла компенсировать этого.

Из комнаты донеслось тихое постукивание.

Томас?

Девушка вернулась внутрь, пересекла комнату и распахнула дверь.

Перед ней стоял Томас с весьма ошеломленным видом.

— Я… в порядке.

Даже при слабом свете камина было видно, что он чувствовал себя далеко не хорошо. Рубашка его была разорвана, одно плечо обнажено, а бриджи порваны.

У Марианны защемило сердце при взгляде на него.

— Боже милостивый, Томас!

Томас протянул ей букет, такой же истрепанный, как и его даритель.

— Твой символ.

— Он, м–м, прекрасен. — Одной рукой девушка приняла то, что осталось от цветов, другой — втянула мужчину в комнату, и ногой закрыла дверь.

— Сядь. — Она толкнула его в кресло, и Томас, ни чуть не возражая, опустился в него. — Давай–ка посмотрим, в каком ты порядке.

Марианна отложила в сторону растрёпанный букет, зажгла свечу и поставила ее на столик возле мужчины. И пожалела об этом.

В темноте маркиз выглядел значительно лучше. Там, где была разорвана рубашка, руки и грудь изуродовали болезненные царапины. Лицу с шеей повезло немного больше. Девушка подняла и осмотрела его ладони. Они были в мелких порезах и ссадинах.

— Выглядишь так, словно на тебя напала злобная кошка.

— Это цена, которую приходится платить за приключение, — слабо усмехнулся Томас.

— Ох, Томас, ты безумен.

— Сладкое безумие, — прошептал он.

Марианна выпустила его руки и пошла за наполовину наполненным водой кувшином, стоявшим в миске на комоде. Она налила в миску воды, взяла мягкую мочалку, затем вернулась и опустилась перед Томасом на колени.

— Возможно, будет больно. — Девушка намочила губку и легко коснулась ссадин на его груди.

— Ой! — вскрикнул мужчина и сел прямо. — Прекрати!

— Тихо. — Она толкнула его назад. — Их надо обработать.

— Но это же больно, — произнес Томас точно как мальчишка, которым он был, когда последний раз взбирался по плющу.

— Это цена, которую ты платишь за приключение, помнишь? — Марианна села на пятки и нахмурилась. — Я ничего не могу сделать, пока на тебе рубашка. Сними ее.

— С удовольствием, — порочно ухмыльнулся он, затем вздрогнул. С ее помощью они сняли с него рубашку. Маркиз откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Марианну. — Теперь я весь твой.

— Ох, как же мне повезло, — съехидничала она, принимаясь протирать раны на его руках. Они были не так уж серьезны, как показалась поначалу. Всего лишь поверхностные царапины, едва кровоточившие, хотя утром они, видимо, заставят его пострадать. — О чем ты, однако, думал?

— Я думал… ой, только о тебе… ох.

— Что ж, полагаю, я должна быть благодарна, что ты не думал обо мне еще больше. — Марианна снова обратила внимание на грудь мужчины. — Весьма вероятно, ты был бы уже мертв.

— Ах, но что за… ай… восхитительная… оу!.. была бы смерть.

— Какая? От атаки плюща? Падения со стены здания? — Девушка прополоскала губку в миске, отжала лишнюю воду и приступила к его ладоням.

— Нет, от попытки… ох… завоевать руку прекрасной леди Марианны.

Она фыркнула, снова намочила и отжала губку. Затем привстала на коленях и промыла порезы на лице Томаса.

— Существуют способы и получше.

Маркиз поймал ее руку и неожиданно серьезно спросил:

— Например?

— Например… — Марианна встретилась с ним взглядом. «Ты мог бы полюбить меня». Она проглотила эти слова. — Уверена, что не знаю. — Она высвободила руку и начала обрабатывать царапины на шее, избегая взгляда Томаса.

— Ты не очень–то любезна.

— Мои извинения. — Девушка снова села и внимательно оглядела маркиза. — Ну вот, так–то лучше. Как ты себя чувствуешь?

— Будто в драке побывал. — Он прикоснулся к своей щеке и вздрогнул.

Импульсивно, она наклонилась вперед и провела губами вдоль линии его щеки.

— Это поможет?

— Определенно. — Томас повернул голову и указал на другую сторону лица. — Здесь тоже может помочь.

— Очень хорошо. — Марианна нежно поцеловала указанное место.

— И здесь. — Он поднял подбородок, и девушка услужливо поцеловала его горло. И шею.

Хелмсли скользнул руками ей за спину и притянул ее ближе, устраивая между коленями.

— Томас, — прошептала Марианна ему в плечо. Его тело под ее губами было горячим, а его запах волновал ее чувства. Девушкой овладело желание, которое лишь Томас был способен возбудить. — Не думаю, что это хорошая идея.

— Думаю, это очень хорошая идея. — Он крепче прижал к себе Марианну и захватил в ловушку своими ногами. Сквозь ткань его бриджей она прекрасно чувствовала, насколько хорошей идеей он это считал.

Мужские руки опустились ниже, чтобы приласкать ее ягодицы сквозь тонкую ткань ночной сорочки. Он отвел ворот сорочки Марианны и прикоснулся носом к чувствительной коже в основании ее горла, и девушка задрожала от желания. Она подвинулась, чтобы сильнее прижаться к Томасу, скользя по его твердой возбужденной плоти и встречаясь с ним губами.

— Скажи мне, если тебе больно, — прошептала Марианна.

— Больно.

Маркиз прикусил ее нижнюю губу, а потом нежно поцеловал в уголки рта. Девушка осторожно провела руками по его плечам с легкой, трепетной нежностью — их сдержанность многократно усилила желание, накопившееся в ней.

Томас вздохнул от её прикосновений, потёрся губами о девичий рот. Его руки скользнули ниже, и он собирал в кулак её сорочку, пока не пробрался под ткань и не пробежал пальцами по ногам Марианны и дальше вверх.

— Сними ее, — мягко прорычал мужчина.

— С удовольствием, — улыбнувшись, ответила девушка. Затем отстранилась от него, стянула через голову мешающую одежду и отбросила ее в сторону. Томас обвил рукой ее талию и нагнулся, чтобы приникнуть ртом к груди Марианны.

Она стонала от удовольствия и наслаждалась чувственной благодатью мужской ласки. Она бы охотно провела вот так остаток своих дней. С ним.

— Погоди. — Томас внезапно встал и поднял девушку на ноги. Потом быстро стянул с себя бриджи и снова сел в кресло.

— Томас, — засмеялась Марианна. — Что ты делаешь?

— Я заплатил цену за это приключение. — На его лице снова появилась эта порочная улыбка. — Теперь твоя очередь.

Маркиз потянул девушку, чтобы она оседлала его, и легко скользнул в нее. Она приняла Томаса, дрожа от страстного желания, закрыла глаза и позволила своей голове откинуться назад. Груди Марианны оказались на уровне его рта, и мужчина воспользовался всеми преимуществами этой позиции, посасывая сначала одну, потом другую.

Девушка зацепилась пятками за ножки кресла и уперлась в Томаса, желая, чтобы он погрузился в неё. Мужчина вошёл снизу, узкое пространство кресла сделало его движения короче, глубже, жестче. Возбуждение Марианны росло, и она встречала удары его бедер своими. Они двигались вместе со всё возрастающим желанием, пока кресло протестующее не заскрипело. Отдаленным уголком сознания, не затуманенным страстью, девушка подумала: «А не развалится ли под ними кресло?» И решила, что ей всё равно.

Марианна наклонилась к Томасу и вцепилась ему в спину, а он прижал ее ближе к себе. Они двигались в ритме, уже им знакомом и всегда, всегда захватывающем. Наслаждение поднималось в ней по спирали все выше и выше, пока, наконец, мужчина не простонал у ее кожи, и восхитительное освобождение не сотрясло тело девушки.

На долгое мгновение Марианна прижалась к нему, пытаясь перевести дыхание, ее руки покоились на его плечах. Мужская грудь вздымалась и опадала возле ее груди, и она чувствовала каждый удар его сердца.

Марианна подняла голову и улыбнулась ему.

— Я только одно тебе скажу, мой дорогой лорд Хелмсли: ты определенно знаешь толк в приключениях. — Она потерлась губами о губы Томаса. — Что скажешь за себя?

Он поправил пальцем очки на носу девушки и криво усмехнулся:

— Ой.