– Нам нужно поговорить, – произнес Найджел и проводил Фелисити из библиотеки.

Ее рука лежала на его руке, они шли следом за лордом и леди Фернвуд.

– Что вы сделали с моим портретом?

Ей было прекрасно известно, что Найджел вручил портрет слуге, и она совершенно не удивилась бы, что тому даны распоряжения спрятать его подальше от новой владелицы.

– Я приказал упаковать его для вас. Не можете же вы выйти из дома с портретом под мышкой?

– Это маленький портрет.

– Тем не менее на вас бы обратили внимание.

– Конечно, вы правы. Думаю, это привлекло бы нежелательное внимание, а также вызвало бы множество вопросов. Довольно неловко объяснять, почему я стала владелицей семейного портрета. Хотя есть и другое объяснение, столь же неловкое.

– Сомневаюсь, – пробормотал Найджел. Фелисити сдержала улыбку.

– У меня была двоюродная бабушка, которая имела склонность… присваивать вещи из домов, в которых останавливалась.

Найджел нахмурился:

– Что она делала?

– Брала вещи. Интересные вещи, которые ей нравились. Однажды она стащила мраморный бюст из загородной усадьбы герцога. Никто так и не смог понять, как ей это удалось. – Фелисити понизила голос до доверительного тона: – При ней всегда была довольно объемная сумка. Думаю, в свое время она стащила одну-две картины.

– Именно об этом нам и нужно поговорить, – невыразительно произнес Найджел.

– О воровских проделках моей двоюродной бабки?

Найджел прищурился, но ничего не сказал. Фелисити сдержала смех.

Лорд и леди Фернвуд повернули налево – в салон, где гости собирались танцевать, но Найджел решительно направился вперед. Фелисити взглянула туда, куда направились пожилые супруги.

– Значит, мы не идем танцевать?

– Нет, – коротко ответил Найджел.

– Я предпочла бы сначала потанцевать, а не играть в карты. Вы помните, что не я предложила игру в карты?

– Помню.

Фелисити вошла в небольшой салон, явно предназначенный только для членов семьи. Найджел закрыл за ней дверь.

Фелисити подняла удивленно брови:

– Вы собираетесь добиться своего?

Он не обратил внимания на ее слова.

– Фелисити, я хотел бы обсудить ситуацию с портретом.

– Это означает, что вы не собираетесь ничего добиваться?

– Нет, не собираюсь. Я хочу сказать, что хотел бы отсудить портрет, мой портрет…

– Теперь он принадлежит мне.

– Это фамильный портрет, не более того.

– Как жаль. А я-то надеялась, что вы признаетесь в своих чувствах ко мне…

– Я не испытываю по отношению к вам никаких чувств.

– Найджел, желание – это чувство, вы не можете этого отрицать. Что же касается портрета, я не вижу повода для обсуждения. Вы поспорили на него. Я выиграла, и теперь он мой.

Найджел поморщился.

– По правде говоря, он не принадлежал мне.

– Тогда вам не стоило ставить его.

– Он не мой… Я не могу отдать его вам.

– Вы не отдаете его мне, хотя я выиграла. Настоящий владелец портрета ваш отец?

Найджел кивнул.

– Подозреваю, он решит, что вы должны выполнить взятые обязательства. – Фелисити шагнула к двери. – Спросим у него?

– Нет. – Найджел загородил ей дорогу. – Я предпочел бы, чтобы ни отец, ни другие родственники ничего не узнали об этом происшествии.

– Но промолчат ли лорд и леди Фернвуд?

– Я с ними поговорю.

– А если кто-нибудь заметит пустое место на стене?

– Я этого не учел… – Он долго смотрел на нее, явно придумывая нечто, что могло бы убедить ее отказаться от притязаний на портрет. – Вы понимаете, что это не мой портрет?

– Я подозревала это, хотя сходство очень заметное. И все же я его забираю. Этот портрет будет напоминать мне о вас, поэтому я всегда буду им дорожить. – Она шагнула к двери. – Становится поздно, и, как бы я ни хотела остаться и потанцевать, думаю, мне лучше всего уехать. Распорядитесь насчет моей кареты и принесите портрет. Я уезжаю.

– Пока нет. – Найджел снова загородил дверь и прищурился. – Как вам удалось у меня выиграть?

Фелисити самодовольно ухмыльнулась:

– Я очень хорошо играю.

– Это я очень хорошо играю.

Она пожала плечами:

– Я лучше.

Найджел помолчал и произнес:

– А вы заметили, что лорд Фернвуд играл в конце не в полную силу?

– Этого и следовало ожидать. Преклонный возраст.

– Послушайте, а не играл ли он на вашей стороне?

Фелисити удивленно распахнула глаза:

– Вы обвиняете лорда в жульничестве в мою пользу?

– Нет. – Найджел ответил медленно, и «нет» прозвучало очень похоже на «да». – Однако он все же согласился с леди Фернвуд по поводу того, что вы были бы мне прекрасной женой.

– Я бы сказала, что с леди Фернвуд согласилось бы много людей. Я буду вам прекрасной супругой.

Найджел не обратил внимания на это замечание.

– И именно он предложил, чтобы я женился на вас в случае проигрыша.

– Не могу поверить, чтобы вы обвиняли этого милого престарелого господина в таких вещах. – Фелисити с негодованием взглянула на Найджела.

– Я не обвиняю, я просто размышляю.

– На вашем месте я не извещала бы лорда Фернвуда о своих размышлениях. Сомневаюсь, что ему это понравится. Возможно, он даже вызовет вас на дуэль. А дуэль с господином преклонного возраста только ухудшит вашу и без того плохую репутацию. А что, если он победит?

Найджел усмехнулся:

– Он не победил бы.

– Но ведь я-то победила.

– Да, только я до сих пор не понял, каким образом.

– Я играла честно, и мои умения превосходят ваши. Скажите же, что беспокоит вас сильнее? То, что женщина выиграла у вас в карты, или то, что победу одержала я?

– Меня беспокоят оба обстоятельства, неприятные в равной степени.

– Найджел, признайте это. Вы проиграли, я победила. Признайте это и отдайте мой портрет.

– Фелисити…

Она помотала головой:

– Никогда не ставьте на кон больше того, что вы готовы проиграть.

– Но я не думал, что проиграю!

– Более того, никогда не стоит спорить на то, что вам не принадлежит.

– Это вам сказал батюшка? – с сарказмом поинтересовался Найджел.

– Нет. – Она пожала плечами. – Это я знала и без него.

– Фелисити, – в голосе прозвучала мольба, – я не могу выполнить условия ставки. Умоляю, не забирайте портрет.

– Позвольте поинтересоваться кое-чем. – Она с любопытством вгляделась в Найджела. – Если бы выиграли вы и я умоляла вас не заставлять меня покинуть Лондон до конца сезона, вы простили бы мне ставку? Позволили бы мне остаться?

Найджел молчал, и Фелисити почти видела, как он ищет правильный ответ. В конце концов, он вздохнул:

– Возможно, да.

– Как благородно с вашей стороны признать это.

– У меня есть свой подход.

– Не сомневаюсь.

Она не собиралась делать Найджела несчастным. И все же он, затеявший очень умное пари с целью удалить ее из Лондона, теперь должен поплатиться за это.

– Я не откажусь от притязаний на портрет сегодня вечером. Однако вы можете нанести мне визит завтра.

Найджел просиял.

– И тогда вы отдадите мне его?

– Этого я не говорила.

– Значит, вы не отдадите мне портрет?

– Может, и отдам. Но не завтра. И вероятно, не послезавтра. Может быть, на следующей неделе. Или – в следующем месяце. Пока еще не знаю.

– Понятно. – Найджел взглянул на нее и улыбнулся. – Очевидно, я нанесу вам визит, но его цель будет состоять исключительно в том, чтобы убедить вас отказаться от притязаний на портрет.

– А пока я буду хранить его в безопасном месте. У себя под подушкой.

Найджел покачал головой:

– По-моему это будет чрезвычайно неудобно.

– Да, вы правы. – Фелисити задумалась на мгновение. – Значит, он будет рядом с моей кроватью. Буду любоваться им по вечерам и по утрам.

– Я польщен.

– Просто надо привыкать видеть ваше лицо ночью и днем в моей спальне.

– Вы правда так думаете? – Найджел посмотрел ей в глаза. – Я насчет судьбы. Насчет того, что мы предназначены друг другу?

– Я попросила послать вас, и вы появились. Что же это, как не судьба? Или волшебство.

– Звучит абсурдно.

– И все же не так абсурдно, как когда-то.

Найджел покачал головой с явным неверием:

– Я должен был выиграть.

– Но выиграла я, а не вы. Теперь у меня есть нужный вам портрет. Чтобы вернуть его, вы проведете со мной много времени. И очевидно, что вы осознаете, что…

– Да-да, знаю. – Найджел вздохнул. – Мы предназначены друг для друга.

– Именно. А теперь отойдите, я ухожу.

Найджел отступил от двери и взялся за ручку, чтобы открыть ее.

– Пожалуйста, минутку.

Импульсивным движением Фелисити схватила его за лацканы сюртука, притянула к себе и прижалась губами к его губам. Поцелуй был достаточно долгим. Наконец Фелисити отступила назад.

– Не так приятно, как в прошлый раз. – Она похлопала его по лацканам. – Но того стоило.

Фелисити повернулась к двери, но Найджел схватил ее за руку и притянул к себе.

Теперь он прижался губами к ее губам, и Фелисити отдалась полному наслаждению поцелуем.

Это было точно желанием. Странным сильным томлением, охватывавшим ее, даже когда Найджел всего лишь касался ее руки. Это желание удержало ее в объятиях Найджела, когда их губы соприкоснулись, когда его тело прижалось к ее телу. Все здравомыслие улетучилось, ей нужен был лишь он и все, что с этим было связано.

Найджел оторвался от губ Фелисити и вздохнул:

– Разве я не говорил, что такое больше не повторится?

– Не помню. – Фелисити слабо улыбнулась. – Я забываю обо всем, когда вы меня целуете. – Фелисити наклонилась к нему: – Возможно, мою память восстановит еще один поцелуй?

Найджел перевел взгляд на ее губы. Мгновение ей казалось, что Найджел и впрямь поцелует ее снова. Однако он отступил.

– Вы одержали легкую победу, Фелисити, но уверяю вас – игра далеко не окончена.

– Мой дорогой мистер Кавендиш, – Фелисити одарила его самой невинной улыбкой, – очень надеюсь, что нет.

Возможно, это самая большая глупость, которую он совершил в своей жизни.

Как это все произошло? Сначала он взглянул на балкон Фелисити, потом совершил гораздо большие глупости, но сейчас он не мог вспомнить ни одной. Любой умный человек заморочил бы Фелисити голову, убедил бы ее вернуть портрет. Разумеется, разумный человек не впутался бы в такую историю. Даже при сложившихся обстоятельствах он достаточно сообразителен, чтобы понять: пребывать в ее обществе ему нужно меньше всего. Чем больше он находился рядом с этой женщиной, тем сильнее она была ему нужна. Она уже нравилась ему, очень нравилась. Если не принимать во внимание всю эту неприятную историю с ее желанием выйти за него замуж, в этой женщине не было ничего, что могло бы вызвать неприязнь. Она была умной, занимательной собеседницей, а также восприимчивым человеком. Однако приязнь и вожделение – опасное сочетание. Ему были известны собственные слабости, а Фелисити Мелвилл переместилась в начало списка самых желанных для него женщин. Совершенно ясно, если он сейчас не изгонит ее из своей жизни, то станет жертвой собственных желаний и любой скандал, в который он был вовлечен в прошлом, померкнет при сравнении с последствиями этого шага.

Он тихо подошел к шпалерам, которые вели к балкону Фелисити. Она была дома вот уже несколько часов и сейчас уж точно крепко спала. И все же ждать было нельзя. Скоро наступит рассвет. Темноту освещал лишь слабый свет звезд. Делать было нечего. Если он не вернет портрет дяди сегодня, то завтра неизбежно окажется на пути к браку.

Кроме того, Найджел хотел вернуть портрет на место, пока его не хватился отец. Теперь он начал изучать семейные дела и сблизился с отцом. Ему бы не хотелось огорчать старика.

Найджел крепко уцепился за шпалеры и начал подниматься на балкон. Неужели столь ужасно жениться на Фелисити? В голове возник непрошеный вопрос. Обладать этими поразительными глазами? До конца дней своих? Нет, конечно, нет. Она может найти кого-нибудь другого.

Он почувствовал сожаление и отмахнулся от неприятных мыслей.

Найджел добрался до балкона и перелез через перила. Слава Богу, одна из створчатых дверей ее комнаты оказалась приоткрытой. Осторожно открыв дверь пошире, Найджел проскользнул внутрь и замер. Глаза должны привыкнуть к темноте.

Фелисити говорила, что положит портрет у постели. Он не видел ее комнату, когда был здесь в прошлый раз, но предполагал, что кровать должна находится в дальнем конце комнаты.

Найджел медленно пересек комнату, слегка наклонившись и вытянув руки перед собой. Он не отважился зажечь лампу. Кто знает, что сделает Фелисити, если обнаружит его здесь?

Нога за что-то зацепилась. Найджел понял, это телескоп. Он успел его подхватить и вздохнул с облегчением. Одно препятствие преодолено, но кто знает, сколько их еще может быть.

– Не советую вам делать следующий шаг, – прозвучал в ночной тишине голос Фелисити. – У меня пистолет, а вас прекрасно видно при свете от балкона. Вам здорово достанется, если я выстрелю. Я отлично стреляю.

Найджел остановился и застонал.

– И почему это меня не удивляет?!

Вспыхнула спичка, Фелисити зажгла лампу на столе у кровати.

– Найджел? Что вы тут делаете?

Найджел не ответил на ее вопрос, вместо этого он задал свой:

– Но ведь на самом деле у вас нет пистолета, да?

– Разумеется, есть. Я держу его в ящике стола у кровати. Минуту назад он был у меня в руке. Он где-то здесь. – Она нагнулась над кроватью и принялась копаться в постели. Длинная ночная сорочка неприлично облегала ее формы. Найджел тяжело сглотнул и попытался не обращать внимания на то, как ткань ласкала ее. – Вот он. – Фелисити подняла большой пистолет. – Я же говорила, что у меня он есть.

Найджел фыркнул.

– Это дуэльный пистолет. Да еще и старый. И он может выстрелить только один раз.

Фелисити улыбнулась:

– Мне и нужен только один выстрел.

– А почему вы держите его в ящике у кровати?

– Это после неприятного инцидента в Италии. – Она пожала плечами. – Едва ли стоит об этом упоминать. Никогда не знаешь, кто может перелезть через балкон посреди ночи.

– Уже почти рассвет, – возразил Найджел.

– Сомневаюсь, что скорый рассвет придает вашему появлению статус визита, приличествующего в обществе. Зачем вы здесь?

Найджелу не нравилось, что Фелисити небрежно размахивала пистолетом. Эта штука могла выстрелить.

– Может, опустите его?

– Зачем? А вдруг вы пришли меня изнасиловать? Тогда пистолет мне понадобится.

Найджел не смог скрыть надменную улыбку.

– Уверяю, это вовсе не входит в мои планы.

Она озорно улыбнулась:

– Вы уверены?

– Более чем. Хотя… швырнуть вас на эту постель, чтобы заняться с вами любовью… Подарить вам наслаждение… Я не смею мечтать об этом, Фелисити.

Глаза ее были широко распахнуты, она смотрела на Найджела, открыв рот.

– А я думала, вы пришли за портретом.

Найджел расстроенно вздохнул:

– Да, вы не ошиблись.

Обойдя Найджела, Фелисити направилась к балкону, в сторону от кровати.

– Портрет я вам не отдам. Он мой. Если же вы попытаетесь забрать его у меня силой… – она подняла пистолет, – я буду вынуждена вас остановить.

– Я никогда не применяю силу против женщин.

– Да? Очень мило, вы меня успокоили.

– А где портрет?

– Не волнуйтесь, в надежном месте. Должно быть, он нужен вам очень сильно, раз вы рискнули пробраться ко мне в комнату в этот час?

– Понимаете, я уже говорил, эта вещь не моя и спорить на нее я не имел права. Это портрет моего дяди. Отец и он были очень близки. Дядя умер молодым, и портрет много значит для моего отца. За последние несколько недель мы с отцом сблизились. Мне бы очень не хотелось, чтобы он узнал о моем глупом поступке. Мой образ жизни и так сильно огорчал отца. Пари, которое мы заключили, более чем глупое. Неправильно было просить вас покинуть Лондон. Я запаниковал, узнав о вашем желании выйти за меня замуж. Единственное, что удалось придумать ради своего спасения, – избавиться от вас. Это был поступок труса. То, на что я попросил поспорить вас, равнялось ставке на портрет. Будь я отцом сына, совершившего такой проступок, я был бы разочарован его действиями и суждениями.

– Понятно, – тихо ответила Фелисити. – Значит, тут уже ничего не сделаешь, так?

– Что вы имеете в виду?

– Я о портрете. Вы можете его забрать.

– Фелисити! – Найджел испытал прямо-таки волну облегчения и шагнул к ней. – Я все возмещу вам. Исполню любое ваше желание!

Фелисити долго смотрела на него и молчала.

– Неужели мысль о браке со мной вам так невыносима?

– Дело не в вас. По-моему, я совершенно ясно выразился насчет моих чувств к вам.

– Да-да. – Она взмахнула пистолетом. – Вы хотите спать со мной, но не как с женой.

– И вам придется смириться с тем, что иначе не будет. И мне придется смириться. Я не позволю вам свести меня с ума.

Фелисити помолчала.

– А если иначе?

– Что иначе?

– Все будет иначе. Что, если я захочу переспать с вами, не имея намерения вступить в брак? – Она заглянула ему в глаза. – Что тогда?

Найджел покачал головой:

– Этого я не допущу.

– Почему?

– Потому что ваша жизнь потерпит крах. Вы желаете брака и всего, что с ним связано. Однажды я буду готов для брака, но не теперь.

– А если бы я была замужем? А что, если бы я собиралась выйти замуж… Скажем, за лорда Норкрофта. Завтра. Тогда вы согласились бы переспать со мной?

– Нет! – Он был шокирован. – Поверить не могу, что вы способны на такое.

– А я не могу поверить, что вы такую возможность упустите. Моральные принципы не мешают вам спать с замужними дамами. Вы сами говорили, что брачные клятвы нарушали не вы. А вот если бы я была замужем за Норкрофтом…

– Он один из моих старинных друзей. Я никогда…

– Значит, дело не во мне? Видит Бог, раньше вы не колебались, если речь шла о замужней женщине. Можете забрать портрет. В этом случае и во всем, что касается наших отношений, можете объявить себя победителем.

– Что?

– Я капитулирую. Я отступаю. – Она решительно повела плечом. – Я нашла мужчину, с которым могла бы провести остаток жизни. Это тот самый мужчина, что предназначен мне судьбой, но я не могу получить его, и если я ему не нужна, тогда мне вообще никто не нужен. Вы хотите, чтобы я ушла из вашей жизни, и я вам в этом помогу.

– Фелисити!

– Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы с этого момента избегать встреч с вами. Возможно, я все же уеду из Лондона. Поеду в деревню, буду жить среди полей и лесов, любуясь звездами. Сосредоточусь на работе. Возможно, даже сама открою комету-другую.

– Фелисити, вам вовсе не обязательно…

– Нет, обязательно. Понимаете, Найджел, вы признались, что я вам нужна, так вот, вы нужны мне столь же сильно. Я привыкла любить вас всей душой. Я полюбила вас с того момента, как вы появились на садовой стене. Наши частые встречи в последнее время будут лишь напоминать, что вы никогда не станете моим. – Она глубоко вздохнула. – Несколько минут назад вы спрашивали, что я хочу вместо портрета. Вы сказали: «Чего бы вы ни пожелали».

– Да? Я так сказал?

– Мне хотелось бы… Мне хотелось бы никогда не знакомиться с вами.

– Фелисити…

– Вам пора.

По голосу стало понятно, что она расстроена. Что он натворил? Это была не та Фелисити, какую он знал.

– Думаю, вы уйдете тем же путем, что и пришли. Поторопитесь, пока солнце не взошло. Я пришлю портрет в Кавендиш-Хаус утром.

– Я не могу, не могу вас так оставить.

– А как вы могли бы меня оставить? В толпе на балу? На тропинке в саду? После танца для двоих?

– Не знаю.

– Найджел, идите, пожалуйста. Просто уходите.

Он направился к балкону и остановился.

– Значит, это прощание? Можно мне вас поцеловать?

– Зачем?

– Потому что мне будет вас не хватать. Потому что, несмотря на отвращение к браку, несмотря на отказ воспользоваться вами, мне будет не хватать тех мгновений, когда я обнимал вас.

Фелисити долго не отводила взгляда от его глаз, и Найджел осознал, что больше никогда не утонет в этих глазах.

– Ну хорошо. – Она подошла и подставила лицо. – Поцелуйте меня, Найджел. И постарайтесь запомнить этот поцелуй, потому что больше никогда…

– Фелисити, – мягко проговорил Найджел.

Поцелуй его был нежным и сладким. Прощальный поцелуй. Он ощутил желание, более сильное из-за невозможности осуществить его. Он обнял Фелисити и крепко прижал к себе. Жар ее тела сквозь тонкую ткань охватил его, воспламенил страсть и согрел душу. Как можно было быть таким дураком? Из глубины ее горла вырвался тихий стон, она жадно ответила на поцелуй. Если не отпустить ее сейчас же, будет слишком поздно. Тогда он не отпустит Фелисити никогда. Он отнесет ее на постель, и все будет кончено. Ну разве это было бы не великолепно? Свободная рука обняла его за шею, губы раскрылись ему навстречу.

Найджел смутно осознал, что другая рука Фелисити все еще держит пистолет.

В тот момент, когда он подумал об этом, пистолет выскользнул из ее руки.