— Кто у нас тут самый глазастый?
Старшина почесал в затылке.
— Ну…Пашин, вроде… Он из охотников, привычка есть…
— Давай его сюда!
Боец материализовался рядом почти бесшумно.
— Товарищ капитан, красноармеец Пашин…
— Отставить, товарищ боец! Дорогу рассмотреть сможете?
— А чего такого на ней смотреть? — слегка удивился тот. — Дорога и дорога… как везде…
— Вы её хорошо видите?
— Нормально вижу, товарищ капитан. А что?
— С водителем в кабину сядете? Чтобы дорогу ему указывать? А то он там — вообще почти ослеп — чуть в яму не сверзились!
— Сяду, товарищ командир, отчего ж не сесть-то? И дорогу ему, всю, как есть, разобъясню…
Грузовики украдкой продвигались вперед. Буквально — в час по чайной ложке! Раздававшиеся время от времени выстрелы потихоньку отдалялись, затихая за спиною.
Вот только видимость, стоило только тучкам затянуть небо, упала почти совсем до нуля. Соответственно этому, упала и скорость колонны. Машины ползли еле-еле, заставляя многих грызть в нетерпении ногти. Так что такая помощь оказалась весьма своевременной.
А охотник — и впрямь что-то там видел! Скорость сразу же сиганула вверх, да так!
Чтобы облегчить работу водителю задней автомашины, один из бойцов зажег трофейный фонарик, закрыв его стекло красным светофильтром. Ракутин, в который уже раз, про себя отметил предусмотрительность старшины — в его запасах нашлись и такие полезные вещи. Дело сразу пошло веселее, и уже через час справа замаячил первый ориентир — деревня. Судя по карте, сворачивать надо было где-то здесь…
Остановив машины, капитан распорядился направить в деревню разведку — лезть туда наобум, желания не имелось ни малейшего. И, спустя несколько минут, тройка красноармейцев растворилась в предрассветных сумерках. Давая роздых затекшим ногам, Алексей прошелся вдоль затихших автомашин. Чуть слышно позвякивая железом, заняли позиции пулеметные расчеты, и он с удовлетворением отметил их слаженную работу. Никто никуда не спешил, не несся, сломя голову, занимать огневой рубеж. "А ведь всего неделя прошла, — подумал Ракутин. — Они быстро научились… Хотя, надо учитывать и тот факт, что в отряде более половины бойцов — старослужащие, а этих особо тренировать не очень-то и нужно. Но и молодые уже смотрят на своих старших товарищей и мотают на ус. Эх, если бы у меня было побольше времени!"
Прошло около сорока минут — от разведчиков не было ни слуху, ни духу. Капитан начал уже подумывать о том, чтобы послать туда еще одну группу, когда лежавший впереди дозорный щелкнул затвором.
— Стой! Кто идет?
— Ромашка.
— Облако. Проходи! Разведка вернулась, товарищ капитан! — повернулся он к Алексею.
Первый из разведчиков присел перед капитаном на корточки и начал чертить по песку.
— Вот здесь, товарищ капитан, дорога поворачивает. Мостик ещё там через ручей был…
— Был?
— Ага. Таперича — нет его, машина какая-то с него сверзилась, он весь и покосился. Наши — тоже не пройдут, аккурат, на ту машину сверху и бумкнемся.
— Фигово… Дальше что?
— В деревню мы зашли — пусто там. В смысле — немца нет.
— Точно?
— Мы никого не видели. Да и собаки — лениво так брешут… на чужаков совсем бы зашлись!
— На вас-то — не залаяли?
— Ну, дак, товарищ капитан — мы и не немцы же! Да и бензином не воняет, давно туда никто не заезжал…
Осветив фонариком карту, Ракутин призадумался. В обход? Километров двадцать — это как минимум. Да по вражеским тылам! Нет… не вариант.
— Мост сильно повреждён?
— Похоже, опора там одна подломилась.
— Починить сможем?
— В темноте-то? Нет, не пойдёт. Света ждать надобно. Да бревна подходящие надо где-то отыскать…
— Добро. Слушай мою команду!
Пулеметчики со станкачом расположились недалеко от дороги, на бугорке. Окопа им рыть не пришлось, в этом месте отыскалась хорошая промоина. Туда и пушку можно было бы затолкать, не то что, 'максим'.
А все остальные бойцы сейчас дружно таскали бревна — повреждения моста оказались более серьезными, чем это показалось сначала. Пришедшие на помощь местные жители тоже внесли посильную лепту в ремонт — им-то мост был нужен больше всех! Они и приволокли нужные для починки бревна, принесли десяток плотницких скоб и гвозди, в отряде этого не водилось.
— А как вы полагаете, товарищ командир, — спросил капитана молодой вихрастый парень. — Скоро уже война закончится?
— Трудно сказать, — сдвинул фуражку на затылок Алексей. — Не завтра — это точно. Несколько месяцев мы с ними поколупаемся…
— Так долго?!
— Ну… всякое бывает…
— А я вот думаю, — воодушевился вихрастый, — что гораздо раньше мы всё это завершим!
— Это почему же так? — покосился на говоруна лейтенант Матвейко, тащивший мимо связку скоб.
— Так немцы — это ж наши братья!
— В смысле? — аж опешил капитан. — Что за братья? Кому это?
— Ну… они же все — пролетариат! И крестьяне! Угнетенный класс! Вот увидите, сила фашистской пропаганды уже очень скоро ослабеет! И рядовые немцы поймут, что стреляют не в ту сторону…
— Да? — хмыкнул лейтенант. — Что-то я у них такого понимания пока не заметил… До сих пор они в нашу сторону стреляли. И очень метко, между нами-то говоря…
Подхватив с земли скобы, он направился дальше. Вихрастый ничуть не смутился.
— Так это всё — временно! Им же разъяснить надо! Они ещё не видели, как живут наши товарищи — такие же рабочие и крестьяне…
— Вот мы и разъясняем, — похлопал по прикладу автомата Алексей. — Доходит понемногу…
— Это неправильно! Вы стреляете в них — а они стреляют в ответ! Так выхода не найти! А поговорить — вы не пробовали?
— Нет, — теряя интерес к разговору, произнес капитан. — Во время боя, молодой человек, как-то вот не до разговоров бывает.
— А зря! Уверен, они бы вас поняли! Вспомните — ведь германский пролетариат всегда был носителем передового учения!
— Вот сами с ними и беседуйте, коли охота есть… А у нас — другая задача имеется!
Он неприязненно покосился на собеседника.
— А вы-то, милейший, отчего не в армии, позвольте вас спросить?
— Увы, — сразу погрустнел вихрастый, — белобилетник я… Правая нога у меня короче левой, далеко ходить не могу. В детстве ещё сломал, вот и срослась она неправильно… Здесь-то шкандыбаю ещё кое-как, а вот до соседней деревни дойти — уже трудновато. Вот и сижу…
— Ну, глаза и уши-то у вас есть? Народ мимо ходит? Вот с ними и поговорите — порасскажут вам кой-чего про ваших немцев…
— Нет здесь никого — на отшибе мы. Самолеты всякие — эти летают, так с ними как поговоришь? Да и дорога здесь — одно название, по ней и не ездит-то никто. За неделю — вы вторые будете.
— А этот грузовик, что внизу лежит, — он откуда здесь взялся?
— Вчерась ночью ехал, да шофер в темноте-то и не разглядел. Вот и сверзился. Двое их, с пассажиром, было, сейчас у Семеныча отлёживаются.
Окликнув старшину, капитан поведал ему о пассажирах аварийной машины. Хромлюк, молча кивнув, тотчас же отрядил за ними двух бойцов.
Ремонт моста уже подходил к концу, когда посланный в деревню наряд привел двух человек. Водителя машины, щеголявшего перевязанной кое-как головой и пассажира, баюкавшего на перевязи сломанную руку.
— Здравствуйте, товарищи. Капитан Ракутин, — представился им Алексей. — Кто вы и как здесь оказались?
— Заместитель начальника райфо, Огородников. Виктор Иванович я. Архивы вывозили, по указанию руководства. Вот и предписание имеется… — протянул сложенную бумагу пассажир. — Тут все и указано.
— Так, — произнес капитан, изучая документ. — Верно всё… И что же теперь делать собираетесь? Машина ваша — так только в утиль годна.
— Как рассветёт, — пожал плечами Огородников, — так и запалю все эти бумаги — не немцам же их оставлять? И раньше бы поджег, да только недавно в себя и пришел — уж больно крепко приложился-то…
— А вы, товарищ… — повернулся к водителю Ракутин.
— Фунтиков я! Олег! — смутился водитель. — Вы не думайте, товарищ командир, что это я специально упал! Настил на мосту хлипкий, вот колесо-то и провалилось! И в сторону потащило! Вот мост-от и сложился, прям как домик карточный!
— А что здесь поехали? Отчего не по главной дороге?
— Дык… — развел руками водитель. — Знаю я эти места, отсюда родом. Короче тут проехать можно.
Алексей задумчиво глянул на него. Местный? Да ещё и водитель?
— А вот, скажите-ка мне, товарищ Фунтиков… — отвел он водителя в сторону капитан. — Вот сюда — как проехать лучше?
И он ткнул пальцем в точку на карте.
Минуты две водитель рассматривал карту, подсвеченную фонариком. Потом в глазах его мелькнуло понимание.
— Вот здеся, товарищ командир! Ось туточки свернуть, да здесь ещё дорожка есть… быстрее так будет — и от больших дорог в стороне!
— А на карте нет этих дорог…
— Дык… на ней много чего нет…
— За руль сядете? Голова у вас как?
— Винтовку дадите?!
— Дам.
— Сяду, товарищ командир! Вы не сумлевайтесь — я не аварийщик какой! Мост хилый, дык кто про то знал-от?! А голова — пройдёт! За руль сяду — так и вовсе!
— Добро! Пойдемте, отведу вас к старшине.
Хромлюк скептически окинул взглядом фигуру нового бойца.
— Во что ж я его одену-то, товарищ капитан? Нет у меня формы.
— Да и фиг бы с ней! — отмахнулся водитель. — Винтовку мне дадут?
— А умеешь? — усомнился старшина.
— Атож!
— Ладно, — вздохнул Хромлюк. — Пошли уж… Аника-воин…
Уже отходя к машинам, капитан краем уха расслышал их разговор.
— Сурьёзный какой у вас командир!
— А ты думал! Геройский мужик, это я тебе ответственно заявляю! Как он фашистов из пулемёта косил! Так, прямо, пачками и валились! И танк самолично подорвал, чуть самого не прихлопнуло взрывом-то! А так, немец-то этот нам много чего наворочать ещё мог бы…
Мост закончили чинить уже засветло. Наскоро перекусив, бойцы разместились по автомашинам. Предварительно, хозяйственный старшина заставил слить бензин из разбитого грузовика. Но, стоило только тронуться вперед, как головная машина, не проехав и трехсот метров, резво вильнула в сторону, съезжая в овраг. Свернув следом, второй грузовик остановился, чуть не уткнувшись капотом в кузов впереди стоящей машины.
— В чем дело? — гаркнул Ракутин, свешиваясь из кузова.
— Пыль на дороге, товарищ капитан! — высунулся из кузова передней машины Пашин. — Едет кто-то!
Прихватив с собою парочку ручных пулеметов, капитан с несколькими бойцами осторожно поднялись вверх по склону.
А ведь и верно!
Небольшая автоколонна двигалась по дороге.
Приближенные биноклем машины — словно резко прыгнули вперёд.
Немцы.
Небольшой танк шел впереди, покачивая тонким стволом пушки на ухабах. Три грузовика — к одному прицеплена пушка. Понятно… такой же отряд, как и тот, что натолкнулся тогда на самолет. С полсотни солдат и танк… самая большая неприятность. Если с солдатами можно было бы ещё воевать почти на равных — два станкача и ручные пулеметы давали серьезное преимущество засаде, то вот танк… танк перевешивал всё.
Судя по всему, колонна шла в покинутую деревню. М-м-да… успеют ли поджечь разбитый грузовик?
И, как бы то ни было, а отсюда надо уходить, причём, желательно поскорее. О том, что красноармейцы совсем недавно покинули это место, немцы будут знать уже через полчаса-час. Станут преследовать или нет — неизвестно, а вот сообщить по инстанции могут и, скорее всего, именно так и поступят. Стало быть, этим путем назад уже не пройти…
— Разведайте, есть ли выход с той стороны оврага? — не отрывая глаз от бинокля, произнес Алексей. — Пройдут ли там машины?
За его спиной зашуршало — кто-то из бойцов спускался вниз.
Выход был, правда, пришлось поработать лопатами, чтобы срыть бугор. Но, так или иначе, а вскоре грузовики выбрались наверх и двинулись параллельно дороге. Изредка, правда, приходилось на неё выезжать, чтобы объехать какой-нибудь очередной овражек. И в тот момент все держали оружие наготове. Встречного транспорта больше видно не было, а пролетавшие где-то высоко самолеты двумя автомашинами не интересовались — не их масштаб. Так что километров семь удалось проехать достаточно быстро. Здесь ведущий грузовик пробил себе колесо и пришлось останавливаться на ремонт. Рассредоточили бойцов по сторонам, поставили пулеметы. Водители клятвенно пообещали залатать покрышку быстро — примерно за час.
Капитан нервничал, разглядывая округу в бинокль. Как назло, спрятать машины было негде, ни кустика, ни ямки. Хоть не ровный стол — и то уже неплохо!
Ремонт уже подходил к концу, когда в окулярах бинокля появился клубок пыли — кто-то ехал по следу, оставленному машинами. Ещё минута…
— Мотоциклист… Немец, скорее всего! Как раз в нашу сторону и едет, даром, что мы с основной дороги свернули! — сплюнул в пыль капитан. — Плащ-палатку и каску немецкую мне! Живо! Автомат мой возьмите! — бросил он ППД стоявшему рядом бойцу. — Водителям — пилотки немецкие надеть! Чтобы из-за машин только их головы торчали! Всем прочим — спрятаться и не выглядывать!
Присев на землю, он, чертыхаясь, сбросил свои сапоги и натянул трофейные. Не по размеру оказались, тесные и неудобные. Но выбирать было не из чего — какие уж нашлись…
Поплотнее запахнув плащ-палатку, Алексей вышел на дорогу. Требовательно поднял вверх руку, приказывая мотоциклисту остановиться.
А что?
Вполне себе мирная и нормальная картина. Сломавшийся грузовик и водители около него. И очень хорошо, что вторая машина частично загорожена именно трофейным автомобилем — виден только запыленный кузов. С дороги видны водители. На головах — трофейные немецкие пилотки. Водители просматриваются лишь частично, только по пояс и видно. Мундиры сброшены, чтобы не попачкать.
А посередине дороги стоит ещё один человек, закутанный в плащ-палатку. Надо думать, офицер — вон как смотрит требовательно!
Ничего не заподозривший мотоциклист притормозил и сбросил газ. Но двигатель — не заглушил, опытный! В коляске нахохлился пулеметчик. Оружие — под рукою, к открытию огня готов.
— Что случилось?
— Лейтенант Вальдман! У нас заглох мотор, и водители не могут его починить. Да и колесо они как-то ухитрились пробить… Помогите им, а то эти олухи будут здесь ковыряться ещё неведомо сколько времени!
Мотоциклист слегка расслабился — немецкий язык капитана не вызвал у него подозрений.
— Герр лейтенант, я очень спешу…
— Я — тоже. Да, может быть, там и работы-то — на пять минут! Если не сможете ничего сделать сами, то хоть сообщите обо мне, пусть пришлют ремонтников!
Мотоциклист перевел взгляд на пулеметчика — тот пожал плечами.
— Хорошо, герр лейтенант. Мы поможем вашим водителям, — водитель выключил мотор.
Пулеметчик откинул брезентовый полог, выбираясь на дорогу. А мотоциклист, поправив висевшую за спиной винтовку, слез с сиденья и направился к грузовикам.
Дождавшись, когда он пройдет несколько шагов, Ракутин, не вытаскивая пистолета из-под плащ-палатки, выстрелил в пулеметчика. Тот согнулся в поясе и кулём рухнул на траву. А из-за грузовика выскочили несколько бойцов и моментально скрутили обалдевшего от неожиданности мотоциклиста.
— Лейтенант!
— Я, товарищ капитан!
— В технике этой разберёшься? — кивнул на мотоцикл Алексей.
— Да все они на один лад! Приходилось мне мотоцикл похожий водить, ничего особенного.
— Пулеметчика подбери себе и владей! — похлопал ладонью по бензобаку капитан. — Вот и разведка у нас теперь будет. А я немца этого вдумчиво порасспрашиваю…
Но ничего, особенно ценного, пленный мотоциклист просто не знал. Обыкновенный связной, отправленный в тыл с какими-то маловажными бумагами. Кое-что, им поведанное, в принципе, могло быть полезным. Могло, если бы Ракутин руководил отрядом диверсантов, а не спасательной партией. А как ещё можно было обозвать эту экспедицию? Пройти, по возможности, тихо, не шуметь и не отсвечивать… и всё для того, чтобы вытащить из немецкого тыла какого-то полкового комиссара? Да тут таких дел наворочать можно! Ага… не в этот раз…
А мотоцикл оказался очень даже кстати. Лейтенант и ещё два бойца носились на нём перед машинами, аккуратно высматривая возможные неприятности. Трофейные каски и плащ-палатки издали делали их похожими на всамделишных немцев. Пару раз это помогло. Один раз пропустили большую колонну грузовиков с пехотой и вовремя заметили пост на перекрестке. И в том и в другом случае пришлось закладывать вираж, объезжая источники возможных неприятностей.
Но худо-бедно, а к цели понемногу приближались. До указанной на карте точки осталось километров десять. Совсем неплохо, если учесть то, что машины нахально раскатывали по немецким тылам среди бела дня, петляя и объезжая всякие неприятные места, что тоже не слишком-то приближало их к конечной точке маршрута.
Алексей только успел об этом подумать, как где-то за холмами ударила короткая пулеметная очередь! Ещё одна! А потом пулемет зачастил, прерываясь лишь на коротенькие паузы. Хреново… особенно, если учесть, что стрельба раздавалась там, куда укатил на своём мотоцикле лейтенант. Машины прибавили ходу, сворачивая в ближайшую балку, а с замыкающего грузовика соскочил пулеметный расчет. Таща за собою станок, они скатились в ближайшую ямку и завозились там, устанавливая своё оружие.
С затормозивших грузовиков горохом посыпались бойцы, на бегу щелкая затворами. Прибавив ходу, машины скатились ниже и заглушили моторы.
Тихо…
Снова дудукнул пулемет где-то за холмами. Затих…
Минута…
Другая…
Тишина.
Повернув голову налево, капитан поймал вопросительный взгляд Хромлюка. Тот, чуть заметно, кивнул в сторону недавней стрельбы. Поразмыслив, Ракутин показал ему два пальца, и несколькими секундами позже, по полю скользнули две тени.
И снова тихо. Осмелев, зачирикали какие-то птахи, спугнутые стрельбой и шумом. Приложив к глазам бинокль, Алексей обшаривал окулярами округу. Никого…
Но вот, на ближайшем холме мелькнула человеческая фигурка… ещё одна. Возвращалась разведка.
Прикинув примерное место выхода бойцов, капитан, пригибаясь к земле, зашагал в ту сторону. Успел почти вовремя — те как раз переваливали через гребень овражка.
— Ну, что там такого?
— Немцы!
— Ну, это-то понятно… кого ж вы ещё там увидеть хотели? Много?
— Ужасть! Машин… тридцать… а, может, и больше… не видно оттуда. Солдаты вокруг ходют, таскают кого-то, видать, раненых своих.
— Лейтенант наш где?
— Не видать… там, где в остатний раз пулемёт стрелял — нет никого. Немецкий броневик там крутился, но никуда от колонны не ушел. Видать, опасается фашист!
И как это понимать?
Ушел Матвейко или нет? Подбитого мотоцикла бойцы не видели, и кого там таскали немецкие солдаты — неизвестно. То, что броневик мотоцикл не догонит — очевидно. Но догнать можно и пулей! Не обязательно — колесами или гусеницами.
И что теперь делать? Искать лейтенанта на глазах у здоровенной толпы немцев?
Неумно…
Ждать здесь?
Пока приедет тот же броневик? А ведь немцы — не дураки, могут и отправить его, чтобы он окрестности осмотрел.
Нет уж!
Андрей точку назначения знает, карта у него есть. Уцелеет — выйдет туда!
А нам — уходить!
Сейчас же!
Сказано — сделано! И вскоре только повисший в воздухе пыльный хвост напоминал о находившихся здесь недавно автомашинах.
Спустя пару часов, счастливо избегнув столкновения с ещё одной автоколонной, грузовики прибыли в отмеченную на карте точку. Сказать, что прямо сразу же бойцы кого-то там обнаружили — было бы явным преувеличением. Однако в итоге они нашли простреленную в нескольких местах "эмку", одиноко стоявшую на спущенных колесах возле одного из съездов с основной дороги.
Распорядившись отогнать в сторону и хорошенько замаскировать грузовики, капитан выставил боевое охранение и, в сопровождении двух бойцов, направился к обнаруженной машине.
'Итак, что мы имеем? Стекла в машине разбиты и на водительском месте — кровь. Водитель убит? Или ранен? Кровь есть и позади, на пассажирском сиденье. Тоже водитель, или уже кто-то другой? Мотор… Отъездился мотор — радиатор пробит в трех местах. А что в машине есть интересного? Пачка карандашей? Не аргумент… у кого угодно такие быть могли. Банка ваксы? Тоже…
Что ещё интересного в машине есть? Инструменты — это старшине, он им применение найдёт. Старая кожаная куртка — водителя, надо думать, вон, рукав почти оторван. Кожаный несессер — о, вот это уже точно, пассажир забыл!'
Надпись на приклепанной металлической пластиночке свидетельствовала о том, что указанный предмет был подарен 'тов. Лужину Д. П. в день сорокалетия'.
Значит, Лужин. Д.П. — надо думать, Дмитрий Петрович — тот самый полковой комиссар.
Стало быть, машину полкового комиссара нашли, осталось за малым — отыскать его самого…
При более тщательном осмотре окружающей местности обнаружили и водителя, точнее — его могилу. На наспех насыпанном холмике была воткнута в землю фанерка с надписью карандашом — 'Красноармеец Лихонин П.В. Погиб в неравном бою с фашистами. 30.06.1941 г.'
А на кармане куртки, изнутри, есть надпись чернильным карандашом — Лихонин. Точно, водитель здесь похоронен.
Тридцатое… позавчера. Позавчера они были здесь.
Ещё раз осмотрев машину, Алексей ножом выковырял пулю из спинки сиденья — девятимиллиметровая, как у него самого в пистолете. И в немецких автоматах — точно такие же используются.
— Бойцы! По округе посмотрите — тут ещё убитые должны быть!
Через полчаса нашли и этих.
Трое немцев — мотоциклисты, даже очки на касках есть. Оружие отсутствует, карманы пустые. Трупы обнаружились в промоине, заваленные сверху ветками. Если бы не богатый опыт пограничной службы — так и прошли бы мимо этого места.
Один немец получил пулю в грудь — стреляли почти в упор, даже китель на груди был опалён пороховым выхлопом.
Оставшиеся двое были подстрелены в спину — уже из винтовок, одного вообще пробили навылет, это, уж точно, не пистолет.
И что можно сказать теперь?
Трупы немцев спрятали и мотоцикл увели. Зачем, если собирались уходить? В смысле — трупы прятать зачем? Только время терять!
Однако — спрятали.
Значит, причина на то имелась.
— Лемешев! Дуй к отряду — бери десяток бойцов! Будем искать! Здесь они где-то, не могли далеко уйти!
Отослав бойцов на поиски, Ракутин призадумался. Что-то не сходилось… Группа полкового комиссара должна была обследовать подбитые танки, это факт. Но танков поблизости никаких нет. И спрятать их здесь — весьма затруднительно. Значит, прячут что-то другое… что же?
Размышления капитана прервал выстрел. Один. Что-то не слишком большое… пистолет? Нет, на 'ТТ' не очень похоже. А вот на наган… Ещё выстрел! Точно, наган!
Перепрыгивая через ямки и промоины, Алексей рванул в ту сторону.
Бежать пришлось недалеко, уже через несколько десятков метров из травы ему призывно замахали рукой.
Ракутин пригнулся и присел рядом с прижавшимся к камню бойцом.
— Что такое? Кто стрелял?
— Оттуда откуда-то, — указал тот рукой. — Только мы на гребень поднялись, он и шарахнул.
— Попал в кого-нибудь?
— Нет. Тот ещё стрелок… Мы его уж и окликать пробовали, мол, свои! Но молчит, стервец… не отвечает…Только привстал я из травы — он вдругорядь пальнул!
— Ладно… Вы тут обождите пока, только огня не открывать! Ещё меня ненароком зацепите. Передай по цепи приказ!
— Слушаюсь, товарищ капитан.
— На вот, фуражку мою сбереги. Потом заберу.
Так, этот тип пальнул по появившимся на гребне холма фигурам. Почему именно сейчас? Не видел? Стало быть, он где-то впереди. А что у нас там? Ложбинка там имеется. А после неё опять подъем, достаточно крутой, кстати говоря… Так что неведомый стрелок просто так отсюда не уйдет, на такой крутизне он быстро не побежит. Мишень…
Взяв круто вправо, капитан отошел метров на пятьдесят в сторону и теперь находился у неизвестного на левом фланге. Почему на левом? Ведь со спины зайти лучше? Верно. Но любой человек этого и боится в первую очередь. И всякий звук со спины воспринимает изначально, как опасный. А вот сбоку, да ещё слева, куда так просто повернуть ствол, он опасности ожидает не так уж и настороженно — уверен, что успеет быстро на неё среагировать. Но тут его подстерегает другая неприятность. Если вправо он просто вытягивает руку с оружием и стреляет, то, чтобы пальнуть влево, ему придется перевернуться на бок! Если он лежит. А он не стоит — заметили бы! И если этот деятель не левша… и не сидит в окопе… да много ещё всяких 'если'. Но с такими мыслями — лучше дома сидеть! Некогда рассусоливать — работать надо!
Ракутин абсолютно не сомневался в том, что сможет обезоружить этого человека. Со своим немалым опытом подобных стычек с нарушителями и прочими нехорошими товарищами, он имел все основания так полагать. Оттого и не волновался, даже оружие не доставал. Не может там сидеть кто-то серьёзный. Они у побитых немцев оружие взяли, так что же стрелок палит из револьвера? Автомат-то или винтовка — куда как убедительнее! Но он их не использует. Не умеет? Или не может? И в том и в другом случае — противник не слишком опытен.
И взволнован…
Проползя около тридцати метров в направлении стрелка, капитан теперь был абсолютно в этом уверен.
Ибо со своей позиции слышал дыхание неизвестного. Тот дышал как-то с присвистом, нервно и дергано. Боится, милок… ну, да его понять можно. А он правее лежит… возьмём-ка и мы в сторону. Иначе, прямо в лобешник ему и выпремся…
Ещё метров пять… Алексей теперь полз медленно-медленно, буквально по сантиметру. Хорошо помогал ветерок — шуршал травой, неожиданными порывами наклоняя её в разные стороны. Именно в такие моменты продвигался и капитан.
Ещё порыв, ещё чуток вперед…
Среди травы мелькнуло что-то инородное. Плечо в военной форме. В нашей, что уже само по себе неплохо. Хотя, и не факт — те субчики у моста даже и документы соответствующие имели, не говоря уж про обмундирование.
Снова засвистел над головою ветер, и ещё несколько сантиметров выиграл Ракутин.
А вот с этой позиции видно ещё кое-что. А именно — ногу. И не просто ногу, а ногу женскую. В форменном сапоге невеликого размера. Смятую юбку тоже видно, но уже не так хорошо.
Итак, стрелок — женщина. Вот и объяснение того, почему она не использует другое оружие — попросту не умеет. Впрочем, чтобы пальнуть в упор, особых талантов и не надобно.
Осторожно, стараясь никак себя не выдать посторонним звуком, капитан потащил через голову ремешок планшета. Отчего ж он не оставил и его, вместе с фуражкой? Да были мысли…
Оп!
И туго набитый планшет шлепнулся о землю с п р а в а от стрелка.
Та, с похвальной быстротой повернулась на звук, выбрасывая руку с револьвером в эту сторону.
Н-на!
Рванулся вперёд капитан.
Удар ногой — и наган отлетел куда-то в сторону.
— Всё, гражданочка, хватит тут цирк с конями устраивать…
— Военврач третьего ранга Крутицкая Аглая Степановна? — повертел в руках удостоверение личности Алексей. — Ну, что ж, товарищ военврач, будем знакомы — капитан Ракутин Алексей Александрович, начальник специальной группы Особого отдела штаба армии. Прошу извинения за то, что так вас по руке пнул, но получить пулю от вас как-то не очень мне хотелось. Держите ваши документы. И рассказывайте, что там у вас приключилось…
— … А связи у нас никакой не было, и что теперь делать — никто не знал… — Аглая отставила в сторону кружку с недопитым чаем и слегка поморщилась — правая рука всё ещё болела. — Одно понятно было — надо как-то со своими встретиться, да и товарища Лужина в госпиталь срочно отвезти. Мы и повезли. В 'эмку' на заднее сиденье усадили, я рядом была. Ещё сержант и боец один кое-как туда запихнулись — мы и поехали. А как на горку поднялись — двигатель застучал. Водитель говорит — воды надо долить. Остановился и вылез, стал с мотором что-то делать. Бойцы ведро взяли и пошли воду искать. Ушли куда-то… Я задремала, на стенку облокотилась. Вдруг — выстрел! Потом ещё и ещё! Смотрю, стекла разбитые полетели, а в машину немец лезет! Вытащила наган — и по нему! Солдат за грудь схватился и упал. А тут и на улице стрельба началась… Сижу, на пол сползла, наган наготове держу и жду — вдруг ещё кто-то сунется? А пальба затихла и меня с улицы окликают — это бойцы подошли, те, что за водой ходили. Там двое немцев оставались — так они их того… в общем, отбились. И мой фашист, в которого я попала, тоже умер, недолго он прожил после этого-то…
— А что потом? — спросил капитан, делая глазами знак старшине — налить военврачу ещё чаю.
— Потом… — она вздохнула. — Машина сломалась и дальше ехать не могла. Да и пулями её немцы попортили. Водителя тоже они убили, и починить машину мы не могли. Похоронили мы Лихонина. Одного бойца, того, что с нами ехали, тоже ранило, но не так сильно. Однако идти он всё равно не мог. Перевязала я его и стали думать, с Фроловым — это сержант, что с нами был, мотоцикл немецкий на дорогу вытолкали. Положили в коляску полкового комиссара. Фролов и говорит, я, мол, назад его отвезу и вернусь за вами. Всё равно делать нечего, вперед ехать некуда, дороги никто не знает.
— А раньше — знали?
— Водитель знал… — Аглая обхватила плечи руками, словно согреваясь.
'Эк её мандраж-то колотит! Непривычная она к бою-то… А может её так с водки развезло, что ей сразу плеснули? Вполне возможно, старшина на мужика, поди, по привычке, отмерил — а много ли такой надо? Так иначе — никак, её, опосля моего фортеля как только не колотило, испугалась, чуть не до смерти…'
— Да вы хоть поешьте! Старшина ещё чаю принесет.
— Мне бойца проведать надо…
— В порядке с ним всё — наш фельдшер осмотрел уже! Нога ранена — заживёт! Поесть ему отнесли, да и бойцы с ним рядом, не волнуйтесь! Как там у вас всё было-то? Нас, когда вам на помощь отправляли, предупредили, что там у вас кинооператоры есть, ещё кто-то…
— Кинооператоры? А-а-а… да, были… они там снимали что-то, в танки лазили. А потом, когда самолеты налетели, их машину подожгли и двоих поубивало. Тогда и броневик полкового комиссара подбили — что-то там с мотором вышло. Страшно всё было… самолеты бросали бомбы, они выли так…
— А танки?
— Что танки? Стоят, наверное… куда ж они денутся-то? С самолета таких и не подбить — большие да крепкие.
'Точно — развезло! Вон и язык заплетается!'
— Вот что, товарищ военврач — идите-ка вы спать! Хотя бы час — это я вам, как старший по должности приказываю! Боец ваш — в порядке, сержанта, что сюда вернётся, мы встретим. А вам — отдыхать!
Несмотря на вялые возражения военврача, её отвели в кузов одного из грузовиков, где и уложили на свернутый брезент. Усталость, водка и нервное напряжение последнего времени — взяли своё и уже через несколько минут она задремала. Отойдя от машины, Ракутин уселся на камень. Почти тотчас же сбоку возник вездесущий старшина.
— Олег Петрович! Да не ходи ты над душой — присаживайся! — показал капитан рукою на камень рядом. — Пораскинем мозгами вместе…
Старшину упрашивать было не нужно и, расправляя усы, он осторожно опустился рядом.
— Ну, вы военврачу и плеснули — как только её сразу с копыт долой не снесло!
— Г-хм… Ну, дак, товарищ капитан, иначе-то как? Её, бедную, чуть родимчик не хватанул, когда вы рядом-то нарисовались! Прямо, как чертик из коробочки — право слово! Я и сам, хоть и во все глаза смотрел — зевнул, как вы к ней подобрались. Молодая ишшо, к таким-то фокусам не привычная. Опять же — в человека первый раз стрельнула, такое тоже не враз проходит. Это, даже и у взрослого мужика не просто так случается — живого человека убить. Там паче — в упор она бабахнула, своими глазами всё видела… непростое это дело…
— Ну… да, пожалуй… Однако ж, нам-то как теперь быть? Её послушать — так у танков тех — человек тридцать, по меньшей мере, сейчас сидят! И половина — раненые. Что делать станем, старшина?
— Как, что? К своим вывозить! Неужто, своих раненых в тылу фашистском бросим?!
— Да не бросим, это понятно! Повезём на чём? Их, ясное дело — в кузова, а сами как? Ножками пойдём? Так не дойдём, сам знаешь… Одного комиссара вывозить?
Хромлюк засопел.
— Во-во! А приказ у нас, старшина, именно этого и требует! В первую голову — полковой комиссар и его группа!
— А во вторую?
— Нет никакой второй! Комиссар — и точка!
Старшина насупился. Да и у Алексея на душе было муторно. Понятное дело, легкой задачи он и не ожидал, но, чтобы вот так… Он не строил никаких иллюзий — оставшиеся во вражеском тылу раненые бойцы — обречены на смерть. Но — что можно сделать?
— Мотоцикл, товарищ капитан! — прервал их беседу посыльный. — Сюда едет!
Стоило только мотоциклисту съехать в ложбину, как на её склонах выросли фигуры бойцов, державших в руках винтовки с примкнутыми штыками. Разумеется — родные трехлинейки, трофейные немецкие 'маузеры' в этом случае были совершенно неуместны. Не заглушая двигатель, мотоциклист, положив руки на автомат, огляделся по сторонам. Увидев капитана в зеленой фуражке, немного успокоившись, окликнул окруживших его бойцов: 'Мужики, закурить есть?'.
Строй дрогнул, и оттуда выбрался один из бойцов. Закинув винтовку за спину, он спустился вниз и вытащил из кармана пачку папирос.
— Чем богаты… — протянул он её водителю мотоцикла.
Протирая сонные глаза, наверху появилась и военврач. Только тогда приехавший боец выключил двигатель.
— Свои…
— Выехал-то я отсюда уже вечером… да и заплутал — следов-то ночью не видать! — сержант виновато развел руками. — Пришлось в поле ночевать, хорошо, что хоть шинель была — ею товарища Лужина и укрыл. А как ещё дорогу сыскать… кроме, как по следам? Вот и вышло так, что к своим я приехал часа в четыре — уже к вечеру ближе. Хорошо, что хоть товарищ военврач перевязку вовремя полковому комиссару сделала! Да и ехать я старался поаккуратнее, пережидал, чтобы открытые места медленно проезжать. Растряс бы товарища полкового комиссара по дороге — кто б его тогда перевязывать стал?
— А как же вы тут военврача-то одну оставили? — сощурился Ракутин.
— Так… сама она и приказала — увози полкового комиссара! Двоих — не увезти, места в мотоцикле столько нет. А уж, чтобы всех… так и она тут, чай не в лесу, Рябоконь рядом был, консервы есть, сухари, опять же — вода… оружие у них имелось.
— Обеспамятел ваш Рябоконь, недавно только в себя пришел.
— Ну, кто ж знал-то?! — на сержанта было больно смотреть — так сильно он разнервничался. — Уезжал я — он вроде в сознании был, разговаривал, даже… шутил.
— Ладно, теперь мы тут, поможем. Что там у вас, на месте? Ехать туда, кстати, далеко?
— Ни! Тутось, рядышком. Только петлять много, овражки да ручьи — не проехать прямо-то! И эти… немцы катаются. Беречься надо — они поодиночке редко когда шастают, всё больше кучей. Я и сам больше прятался, чем ехал.
— Раненых сколько у вас?
— Ежели Рябоконя сочтём — семнадцать человек. Здоровых семеро.
— Транспорт какой-нибудь у вас там есть?
— Броневик стоит, тот на котором товарищ Лужин приехал. Только у него с мотором что-то… не работает… а водителя ещё тогда с самолета подстрелили, так что и чинить его некому. А больше ничего нет.
— Ладно, товарищ сержант. Собирайтесь, назад поедем. Как вы думаете, грузовики пройдут?
— Раз 'эмка' прошла, грузовики и подавно смогут. Только осторожнее надо, фашисты тоже ведь не спят. Мотоцикл-то цель маленькая, интереса особого не представляет… а машины — другое дело.
— Так у нас одна — немецкая, и форма ихняя есть — издали не поймут. Кстати, и вам надо будет надеть ихние сапоги и каску с плащ-палаткой — издали не разберут, кто за рулем сидит. Хоть и странно сейчас плащ-палатку набрасывать — жарко, но от пыли прикрыться — вполне может быть….
Отдав приказ слить из легковушки бензин, капитан приказал собираться. Станкачи, не разбирая, установили прямо в кузовах, ручные пулеметы приготовили к немедленному открытию огня. В коляску к Фролову сел Межуев со своим трофейным МГ-34 — он уже привык к нему и расставаться не захотел. Военврача усадили в кабину замыкающего грузовика, а её немаленькую сумку убрали в кузов, наказав одному из бойцов следить за ней во все глаза. Да и за самим военврачом пригляд был нужен — не ровен час ещё сунется опять со своим револьвером куда-нибудь. Ухмыльнувшись в усы, Хромлюк пообещал такого более не допустить.
Словом, через час небольшая колонна выехала из ложбинки и тронулась в путь. И, несмотря на то, что движение было относительно оживлённым, остаток пути удалось проделать без происшествий. Немецкий мотоцикл и трофейный 'Опель' смотрелись вполне нормально, а каски и немецкие плащ-палатки на мотоциклистах, (и особенно — МГ в коляске) развеивали последние подозрения.
Свернув с дороги, колонна въехала в густой орешник, и здесь сержант притормозил.
— Надо немецкие тряпки снимать — скоро наш пост будет. Могут и стрельнуть сгоряча-то. Давайте, я вперед проеду — меня ждут, и вопросов не будет никаких. А уж следом — и вы потихонечку, я пост предупрежу.
Так и оказалось: предупрежденный сержантом пост пропустил машины без задержек и они съехали на дно глубокого оврага. Склоны его густо поросли всяческим кустарником, и, при желании, здесь можно было свободно спрятать хоть батальон — с воздуха это место не просматривалось. Подбитый броневик полкового комиссара остался в стороне — у другого въезда в овраг. Там сейчас сидел ещё один пост. Но не в самом броневике — а рядом. Распахнутые люки и открытые двери наглядно демонстрировали то, что машина брошена, и пролетающие изредка самолеты им совершенно не интересовались — такого добра вокруг было предостаточно…
— Садитесь, товарищ капитан, — Лужин шевельнул рукой, указывая на место около себя. — Слушаю вас…
— У меня приказ, товарищ полковой комиссар — вывезти вас в расположение наших войск.
— Понятно… Как собираетесь исполнять?
— В пяти километрах отсюда — наш дот. У них есть телефонная связь с нашими. Я обязан доложить о том, что вас нашли. Дальнейшие указания последуют. Приблизительный маршрут выхода у меня есть, так что если даже связи и не будет, всё равно, пройдём.
— Здесь большое количество раненых — что собираетесь делать с ними?
— С собою возьмём — что же ещё? А что с вашим броневиком, товарищ полковой комиссар?
— Похоже, что повреждён двигатель… не знаю точно. У меня здесь есть специалисты, но они броневик пока не осматривали, мы уже собирались уходить пешком. В воздухе часто пролетали самолеты, была вероятность, что они откроют огонь, увидев у подбитой машины людей.
— Я направлю своих водителей — возможно, они чем-то смогут помочь? Не скрою — он бы нам не помешал! Машин у нас мало, всего две, и разместить в них всех бойцов — вещь совершенно невозможная.
— Хорошо, товарищ капитан. Действуйте. Держите меня в курсе дела, пусть я ходить не могу, но соображать способности не утратил.