'Гул…
Гул в голове…
Хотя… нет, это же канонада! Да, где-то там стреляют пушки. Далеко…
И все как-то странно покачивается. Почему?
И я лежу… почему это, кстати говоря?'
Ракутин рывком приподнял голову.
— Очнулись, товарищ капитан?
Несшие импровизированные носилки бойцы остановились и поставили их на землю. Прекратилось покачивание.
Алексей, помогая себе руками, приподнялся. Стоявший рядом красноармеец протянул ему его фуражку.
— Спасибо… Где мы? Что происходит?
— Контузило вас, товарищ капитан. Сейчас старший лейтенант подойдёт, он вам всё и расскажет.
Придерживая висящий за спиной автомат, быстрым шагом подошёл Федюнин. Голова его была обмотана бинтом, видать, где-то зацепило.
— Как вы, товарищ капитан?
— Ну… трудно сказать… идти, наверное, могу. Где мы? И что с переправой?
— Сгорел мост. Когда мы уходили — там уже так полыхало! Середина уже выгорела вся, балки в реку обрушились. Нечего там было оборонять. Там, разве что, вброд переходить — так это и в других местах сделать можно. Да и немцы отошли. Через реку постреляли — мы им в ответ врезали. Они и отошли. Вот и всё.
— Так… Куда мы идём?
— К городу, куда ж ещё? Надо к своим выходить. Часа три уже идем.
— Понятно. Что у нас с личным составом? — капитана ещё покачивало. Но силы понемногу возвращались, в голове перестало шуметь. И даже канонада как-то отдалилась.
— В строю тридцать шесть бойцов. Одиннадцать человек ранено, несем с собой. Старшина откуда-то пригнал две телеги — они, в основном, там и лежат.
— Хромлюк? Живой?
— И даже не раненый. Четыре пулемета. Два 'максима' и два ручных. Миномет, но мин всего пять штук осталось.
— Ага! Межуев жив?
— Поцарапало малость, да из его расчета двоих убило. А так — идет вместе со всеми, у него рана легкая.
— Молодец он! Сколько у дороги фрицев положил — просто жуть! Потери наши?
Федюнин вздохнул.
— Трудно сказать… На той стороне они остались. Артиллеристы погибли все, из пулеметчиков, которых танк раздавил — только один уцелел. Кто-то в поле рванул, я таких видел. Как мост упал, мы на тот берег и не совались. Приблизительно — человек пятнадцать, только убитыми, потеряли. Вот раненых — вынесли, надеюсь, что всех. Их спасти старались, не успели погибших похоронить.
— Ладно… понимаю вас. Миронов?
— Кто это?
— Сапер. Тот, что танк подорвал.
— Погиб он. Собственным взрывом и убило.
— Жаль, геройский парень он оказался… — Алексей тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. — Ладно. Что сделано — то сделано. Мост мы просрали, будем теперь выволочки от командования ждать.
— Так кто бы тут что сделал, товарищ капитан? Танки… да фашистов — чуть не батальон!
— Нет. Не было их там столько. Рота… ну, может быть, две.
— Хрен редьки не слаще!
— Эх, Федюнин, кабы всё так просто было! — Ракутин надел фуражку и поправил гимнастерку. — Приказ — мне отдали, с меня и спрос будет. Автомат мой где?
— Скажу старшине — принесёт.
Подошедший через несколько минут старшина принес капитану ППД.
— Рассказывайте, Хромлюк. Что там у вас, да и телеги откуда взяли?
— Так из деревни всё это, товарищ капитан! Вы же сами распорядились туда бойцов послать — за куркулем этим.
— А! Помню… и как?
— Он, товарищ капитан, как бойцов увидал, так враз смекнул — не с пирогами к нему пожаловали. Сиганул в дом, да из окна и стрельнул. Не попал, мы тоже не лыком шиты, небось. Разбежались по сторонам-то, да сунули ему гранату в окно! Куркуля-то взрывом и уконтрапупило! Хата евонная — сгорела, видать, тот самый бензин, что он у нас выцыганил, и полыхнул. А я, как бойцов отправлял, наказал — забрать со двора телегу, она ему более без надобности будет. Так их там две штуки оказалось. Обе и пригнали. Лошади тоже отыскались — в сарае нашлись.
— А ещё там что нашлось?
— Так… по мелочи. Цинк патронов к автомату, гранат десяток… еды, но той — совсем чуток.
— Ох, старшина, подведешь ты меня под монастырь! Ну да ладно, телеги эти — очень даже к месту оказались. Так что — молодец!
А через несколько часов их остановили передовые посты советских войск. Как выяснилось, приказы, аналогичные тому, что получил Ракутин, имелись не только у него. Поэтому, первым же желанием старшего лейтенанта, который командовал этим самым постом, было присоединение подошедшего отряда к себе. Тем паче, что его подразделение насчитывало всего два десятка красноармейцев, при одном ручном пулемете. И единственным аргументом старшего лейтенанта оставался приказ, подписанный командиром дивизии. На него-то он, в основном, и уповал.
— Серьезный документ, — кивнул Алексей, прочитав эту бумагу.
— Комдив подписал!
— Угу… а вот скажите мне, товарищ старший лейтенант, комдив ваш, он что — непосредственно Москве подчиняется?
— Как это?
— Ну, в смысле, здесь над ним кто-то есть?
— Конечно, есть!
— Например? Вы не удивляйтесь, я же пограничник, всех тонкостей могу и не знать…
Слушавшие эту беседу Хромлюк и Федюнин, почти одновременно хмыкнули.
— Командир корпуса… штаб армии, наконец!
— Ага! То есть, приказ штаба армии, в данном случае, будет более весом?
— Разумеется!
— В таком случае, милости прошу ознакомиться… — протянул с в о ю бумагу капитан. — Тут и печать есть, всё, как полагается.
Командир поста повертел документ — только что не понюхал. И с видимым сожалением вернул его Алексею.
— Но тут написано — занять оборону у переправы… так это не здесь!
— Мы именно оттуда и идем, — кивнул Ракутин. — По выполнении приказа, следуем за получением новых указаний. И раз уж на то пошло, товарищ старший лейтенант, не дадите ли нам провожатого до штаба? Не хотелось бы размахивать т а к и м документом на каждом шагу.
— Дам, — уныло кивнул командир поста. — А…
— Что?
— Патронами… не поделитесь? У нас мало — по три обоймы на ствол.
После того, как 'музыканты' пригнали грузовики со снарядами и патронами, недостатка в боеприпасах у капитана не было. Даже некоторый избыток имелся, на телегах его везли.
— Товарищ старшина! — обернулся у Хромлюку Алексей. — Выдайте бойцам ящик патронов!
Критически осмотрев лежащие на телегах ящики, Хромлюк выбрал самый, на его взгляд, неказистый и, со вздохом, указал на него подошедшим бойцам.
— Этот берите…
Уже отойдя от поста, Ракутин обернулся к старшине.
— Вот смотрю я на вас, товарищ Хромлюк, и удивляюсь! Свои же товарищи, бойцы Красной армии — а вы им патронов жалеете! Помню, был у нас на заставе старшина Потапов, так тот даже положенные сапоги выдавал так, будто их прямо у него с ноги стаскивали! Мол, вам только дай — так все зараз и истопчете! Мол, беречь обувку надо!
— И правильно, между прочим, говорил, товарищ капитан… — буркнул старшина. — Небось, когда личный состав вооружать станем, вы первый с меня и спросите — где патроны, Хромлюк?
— И спрошу! Кто у нас старшина?
— Я, товарищ капитан, кто ж ещё? Оттого и должен чуток подальше собственного носа смотреть…
В штабе, куда капитана с бойцами проводил сопровождающий, царила полная суматоха. Кто-то, надсаживаясь, орал в трубку телефона, бегали посыльные, таскали какие-то ящики. Все были заняты важнейшими делами и отвлекаться на какого-то капитана никто не хотел. После нескольких безуспешных попыток обратить на себя внимание, Ракутин плюнул и поймал пробегавшего мимо лейтенанта.
— Где у вас особый отдел?
— Вон там, — махнул тот рукой, — домик в саду видите? Туда и ступайте, товарищ капитан.
Войдя в дом, Ракутин прямо на пороге столкнулся с лейтенантом — 'музыкантом'.
— Малышев? Вы как тут оказались?
— Товарищ капитан! — обрадовался тот. — А я уж думал…
Видок у лейтенанта был ещё тот… Разодранная гимнастерка, обгоревшие брови…
— Вас что, кошки драли, товарищ лейтенант? Почему в таком виде?
— Нет, товарищ капитан… мы это… танкиста пленного притащили. Ну, из того танка, что артиллеристы подбили! Он из него выскочил — да дал деру! А мы его ловить бросились. Он — в поле рванул. А мы — за ним!
— Мы — это кто?
— А вдвоем его ловили-то, ещё и боец со мною был. Ишимбаев, по фамилии…
— И где он?
— Особисты его сейчас допрашивают. Я-то написал уже все, а он — неграмотный, по-русски писать не может. Да и читать — тоже.
— Хорошо, а здесь-то вы как оказались? Почему не со всеми вместе шли?
— Так мы, как к мосту вернулись — там уже такое творилось! И не поймешь, где кто… Вот, втроем через реку и переправились. Правда, пришлось дальше по берегу уйти, у переправы опасно было. А дальше уже в сторону города пошли.
— Вы знаете этого человека? — негромкий голос вклинился в разговор.
Алексей обернулся. Невысокий старший политрук стоял у приоткрытой двери в комнату. Когда он появился, Ракутин так и не заметил.
— Знаю. Лейтенант Малышев был направлен мною на поиски разбитой колонны с боеприпасами. После выполнения задания, командовал группой бойцов, занимавших позиции на холме.
— И вы готовы это подтвердить письменно?
— Готов.
— Пройдемте… — старший политрук отступил в сторону, сделав приглашающий жест рукой. — Присаживайтесь, вон там стул стоит… автомат можете на вешалку повесить…
Комната была небольшой. Стол, пара стульев. Шкаф с бумагами и несгораемый ящик около окна — вот и вся её обстановка.
— Могу я увидеть ваши документы? — особист (а в том, что пред ним именно особист, капитан не сомневался) протянул руку.
— Пожалуйста. Удостоверение, командировочное предписание, приказ! Да, на оборону данного участка и прочие мероприятия…
Под руку попалось ещё что-то.
— И — кстати! Вот, возьмите — удостоверение фашистского шпиона, которого мы задержали.
— Интересно! — приподнял брови собеседник. — А почему вы решили, что он — шпион?
Алексей коротко рассказал ему об обстоятельствах задержания диверсантов.
— Так-таки и без выстрела?
— Отчего же? Пулеметчики двоих положили — те бежать пытались.
— Скрепки? — особист внимательно сличил оба документа — ракутинский и взятый у мнимого лейтенанта. — Действительно… а что ещё?
— Так рация у них была! Я же к вам и радиста ихнего отправил!
Хозяин кабинета снова удивленно взметнул вверх брови.
— Когда это?
— Давно… несколько часов уже…
— Не знаю, не знаю… кстати, а что это у вас за пистолет такой? Не ТТ… а что же?
— Браунинг это. Наградной. Штатного оружия получить не успел.
— Покажете?
Браунинг лег на стол, но, против ожидания, особист его разглядывать не стал, просто отодвинул в сторону.
— А вот приказ ваш… как-то жестко там всё. Останавливать, проверять… даже и карать!
— Так, пришлось, чего уж там. Попался нам тут один… вроде, раненый. А на поверку — очень даже целехонький оказался! Вот его бумаги, — Ракутин выложил на стол документы.
— А сам он где?
— Расстреляли. По моему приказу, как дезертира.
— Интересно… он, стало быть, дезертир — позиции бросил. А вы, товарищ капитан, так ли уж сильно от него отличаетесь? Дезертир ваш — тот хоть один ушел! А вы — так целой ротой!
— Против танков нам было нечем воевать — просто так все бы и полегли. А немцы танки точно пустят. Да и нечего уже защищать — сгорел мост.
— Сам по себе сгорел?
— Нет. Подожгли его, по моему приказу, чтобы в руки гитлеровцам целым не попал. Вот за это — свободно к стенке поставить бы могли!
— Так и за поджог — спасибо не скажут! Завтра наступление — как на ту сторону попадём?
— Ага! Ну, наконец-то! А то я все голову ломал — отчего ж так все боком идет? Теперь врежем им!
— Ну-ну… — хозяин кабинета, казалось, совсем не разделял оптимизма Алексея. — Меня, пока что, мост интересует. Когда вы отдали приказ его поджечь?
— Немецкие танки с пехотой уже находились менее чем в двухстах метрах от моста. Остановить средний танк пулеметом невозможно. А других средств борьбы у нас уже не осталось. Если бы они продвинулись хоть на сто метров — то и поджечь мост мы уже не смогли. Бойцов просто расстреляли бы уже на подходах к нему.
— Но, однако же, немцы так и не подошли к мосту?
— Вам Малышев рассказал?
— Неважно.
— Да, не подошли. Один наш танк, внезапно прорвавшийся к переправе, вступил с ними в перестрелку. Подбил немецкую машину, но и сам был подбит. А последнего фашиста я вместе с сапером подорвал. Собственно говоря, это он подорвал, я его только от пехоты прикрывал.
— Как подорвали?
— Забросили ему ящик взрывчатки на мотор. Правда, сапер при этом погиб, а меня контузило. Потом уже бойцы вынесли и через реку перетащили.
— А вы говорите — не было возможности бороться с танками! Была, всё-таки!
— Это немец на наших танкистов отвлекся, вот нам и повезло… А так — и десяти метров не прошли бы.
Стукнула дверь — и хозяин кабинета вскочил.
Ракутин обернулся.
Полковой комиссар. Немолодой уже мужик с сединою в волосах.
— Товарищ полковой комиссар, я…
— Садитесь, Волгин, — оборвал доклад особиста вошедший.
Особист присел на краешек стула.
— Это вы — командир сводного отряда? — полковой комиссар повернулся к Алексею.
— Я, товарищ полковой комиссар! Капитан Ракутин!
— За радиста немецкого — отдельное спасибо! — протянул вошедший руку Алексею. — Немало интересного он нам рассказал… пригодилось.
Капитан удивленно обернулся к особисту. Тот, уставившись в стол, перебирал какие-то бумаги.
— Так… а вот товарищ старший политрук сказал только что, мол, не было никого…
— Волгин? — обернулся комиссар к нему. — Это что? Опять за своё? Ты мне эти штучки брось! Или самому охота на живых фашистов посмотреть? Когда они целые и с оружием? Так я тебе это быстро организую!
— Виноват! — вытянулся хозяин кабинета. — Оперативная необходимость, товарищ полковой комиссар…
— Голову не отменяет, товарищ старший политрук! Ещё вопросы к т о в а р и щ у Ракутину есть?!
— Нет.
— Забираю его у тебя!
— Там ещё мой лейтенант в прихожей стоит. И боец, — пользуясь случаем, ввернул словечко Алексей. — Они немца пленного притащили, танкиста.
— Вот немцем и займись! — глянул тяжелым взглядом на особиста полковой комиссар. — И чтобы через час мне доложил! Идемте, товарищ Ракутин.
Алексей, протянув руку, забрал со стола документы диверсанта и собственные бумаги, подобрал свой браунинг. Подбросил на ладони.
— Интересный у вас пистолет! — прищурился комиссар.
— Наградной, товарищ полковой комиссар.
— А ну-ка… хм! За финскую?
— За неё. Двух офицеров вытащил из ихнего тыла.
— Умеешь, стало быть, по тылам ходить?
— Есть малость.
— Пойдем. Мне такие люди нужны…
Выйдя во двор, комиссар опустился на скамейку и жестом предложил Алексею сесть рядом.
— Рассказывайте, капитан. Да, чтобы вопросов не возникало — я заместитель начальника Особого отдела штаба армии, полковой комиссар Николаев. Так что интерес мой к вашему отряду и его действиям — вполне обоснованный. Ясно?
— Ясно, товарищ полковой комиссар.
Стараясь говорить кратко, капитан поведал Николаеву всё, что тот хотел знать.
— Так вот, значит, где в последний раз их видели… — прикусил губу комиссар, когда Ракутин рассказал ему о встрече с колонной оперативного отдела штаба армии. — На связь они потом выходили, даже и про ваше назначение сообщили. Но больше о них никто и не слышал… Ладно! Дальше что?
Разглядев документы диверсанта, он убрал их в карман.
— Полезное дело! Сегодня же сообщим об этом всем, кому требуется. Значит так, капитан. Времени у нас мало. Немцы этот мост уже восстанавливают. Летчики, что ходили туда на бомбежку, сообщают — вся дорога забита танками и машинами. То, что вы их задержали, хоть на полдня — уже удача невероятная! Да и мост мы сейчас долбаем бомбами, на какое-то время фашисты там ещё завязнут. Но дело не в этом. Отряд ваш мы пополним. Дадим людей. Здесь, в городе, два десятка пограничников — тоже к вам. Они парни глазастые, умеют вражеских шпионов ловить.
— Вот за это — отдельное спасибо, товарищ полковой комиссар! Как мне на мосту их не хватало!
— Пользуйся моей добротой! Шучу… словом, капитан, задача у тебя (ничего, что на ты?), будет следующая. Карта есть?
— Есть, товарищ полковой комиссар.
— Давай сюда… Вот, смотри. Эти дороги — они рядом идут. Вот к этому мосту, он здесь один. От линии фронта — относительно далеко. Там сейчас — бардак! Это я ещё мягко говорю! С тобою в отряде будет заместитель прокурора и ещё несколько человек из его ведомства. Задача — любой ценой навести там порядок! С диверсантами и паникерами — не миндальничать! Впрочем, на то у вас и прокурорские есть — это их работа. Вот здесь — сборный пункт. Одиночек, отставших и отступающих — направлять сюда. Если есть возможность — на месте сколачивай боеспособные подразделения. Ставь во главе хоть сержантов и старшин, но чтобы не разбежались при первом же выстреле! Вот этот перекресток — оборонять! В землю вгрызись, но, чтобы фашисты сюда не пролезли! Ежели эти гаврики мост рванут… можешь сразу стреляться. Говорят, они десанты сбрасывали. Сам не видел, но, чуть ли, не с танками! Да и к вам такие ухари выходили, так что сам все понимать должен. Держать это место до приказа! К вечеру вас пополнят, день вам на снаряжение и формирование и в ночь выходите. Дам команду, вас машинами подбросят. Если что нужно — сейчас говори, у меня времени — в обрез!
— Против танков нам что-нибудь… да и с самолетами — совсем же ничего нет! Миномет есть, так мин — кот наплакал. Про пушки — так и вовсе молчу…
— У меня тут что, арсенал? Что имеем — дадим, а дальше — не обессудь!
— Продовольствия бы…
— Это есть, не волнуйся. Короче! Приказ письменный у тебя будет — сам подпишу. Всё — честь по чести! У прокурорских — свои бумаги. К ним не лезь. Отойти от перекрестка и передать его кому бы то ни было, можешь только по письменному приказу — и никак иначе. Понял?
— Понял, товарищ полковой комиссар.
— Ну, а раз так — выполняй!
Сформировать отряд за несколько часов? Кто бы сказал Алексею такое раньше — удивил несказанно! Но, после эпопеи у переправы, он теперь уже иначе смотрел на этот вопрос.
Личный состав? С бору — по сосенке?
Ничего, разбавим ими уже обстрелянных бойцов.
Нехватка комсостава? Нет командира пулеметного взвода?
Межуева поставим — пусть командует. Ну и что, что ефрейтор? Воевать-то умеет!
Три пушки — и все разные?
Значит, придумаем им на месте задачу, которую они там и будут решать в соответствии со своим калибром. Расчеты у них есть, так что хоть с этим головной боли не будет.
Есть мины — но миномета нет. Точнее — есть, но калибр другой. Заберем мины с собой. В крайнем случае — поступим, как раньше со снарядами.
Еда… ну тут пусть Хромлюк шурует — его царство!
И всё?
Так просто?
Щас…
Это оказалась лишь малая часть всех вопросов, которые рухнули разом на голову капитана. Рухнули — и закружили его в водовороте неожиданно встающих проблем и взаимоисключающих указаний самого разного рода. Порою ему казалось, что время внезапно затормозилось, словно желая доставить ему как можно больше неприятностей в каждую минуту.
— Вот же блин… проблема-то…навалилось тут делов… и без вас-то тошно!
— Виноват, товарищ капитан! Это, простите, вы — мне?
Забывшись, Алексей произнёс последние слова вслух. И теперь, напротив него, остановился, недоумённо вскинув брови, старший лейтенант в зеленой фуражке — пограничник.
— Ох! — смутился Ракутин. — Извините, товарищ старший лейтенант, это я не вам! Так… вырвалось…
— Бывает… Разрешите представиться — старший лейтенант Воропаев! Прибыл в ваше распоряжение. Со мною двадцать бойцов при двух ручных пулеметах.
— Отлично! Мне полковой комиссар про вас говорил, но так скоро я никого и не ожидал… Вы в курсе дела?
— Отчасти. Как я понимаю, наша задача — проверка документов и фильтрация проходящих?
— Верно. А то я с этим делом замотался совсем… Пойдемте, познакомлю вас с другими командирами.
Как бы то ни было, но к двадцати двум часам отряд уже был готов к выходу. Полковой комиссар прислал шесть грузовиков. К ним прицепили пушки и погрузили в кузова пулеметы и припасы. Частично разместили бойцов, прочим же предстояло проделать этот путь пешком. Правда, оставался шанс на то, что освободившиеся грузовики на обратном пути подбросят оставшихся красноармейцев. Худо-бедно, а сто пятьдесят человек собрать удалось. И если все они, без опоздания, прибудут к месту, то это уже кое-что!