— Ты, конечно же, красавчик! — похвалил гнома Кипятков. — Но хотелось бы знать, когда мы придем в лабиринт? Мне уже кажется, что ты кругами нас по своему подземелью водишь.

Над МФУ Коли снова завис план подземелья. На этом плане пять красных точек почти вплотную приблизились к букве «П» — входу в лабиринт. Он должен был находиться где-то зрядом, но его почему-то не было видно — только труба тоннеля, больше ничего.

Пальцы гнома опять забегали по призрачной, слегка рябящей в воздухе клавиатуре. Наверху послышался шум. Посмотрев вверх, люди увидели, как стены потолка раздвинулись. Над головами людей возник прямоугольник яркого света, из которого опустилась простая ржавая металлическая лестница, без всяких фантастических наворотов. Хорошо, хоть к ней были приварены перила.

— За мной! — скомандовал Коля и устремился вверх, быстро перебирая руками и стуча ногами, обутыми в кованые сапожки, по металлическим ступенькам.

Люди последовали за ним. Первым полез Сёма, Владимир — последним. Он не упустил возможность в очередной раз посмотреть на упругие ягодицы своей возлюбленной. Горячая волна желания в очередной раз ударила в голову и запульсировала в промежности.

Когда уже доберемся до Земли, а? Сил уже нет терпеть! Хочу трахнуть Олю! Хочу-у-у!

Словно почувствовав взгляд своего великолепного, Ольга ещё сильнее заиграла ягодицами. Кипятков не удержался и протянул руку, чтобы потрогать эти вожделенные булочки, но нога соскользнула со ступеньки, и он чуть не упал. Спасла только левая рука, которой ему удалось ухватиться за ступеньку. Посмотрев вниз, он понял, что цепкость — вещь нужная. Если бы он сорвался, то падал бы метров десять. Скорее всего, упав с такой высоты, он переломал бы ноги. Мог сломать и позвоночник. Тогда возвращение на Землю отложилось бы ещё на какое-то время. Это при хорошем раскладе.

Чертов «Психотрон»!

Где-то над головой открылся люк. Поток свежего воздуха приятно обласкал лицо Кипяткова и взбодрил организм. Заниматься сексом сразу же расхотелось, зато захотелось, как можно быстрее, выбраться из, не сказать чтобы мрачного, но всё же — подземелья.

Люк оказался замаскирован под покрытый мхом пень. Прямо перед путниками простиралась равнина, покрытая всё той же примятой по часовой стрелке травой и редкими голыми кустиками. За горизонтом виднелся город — дома, похожие на грибы, на этажерки, на пирамиды и на мыльницы. Над домами пролетали всевозможные летательные аппараты. Такие же аппараты стояли на шляпках «грибов», на полочках «этажерок» и на крышах «мыльниц».

За спиной людей была большая каменная глыба, у подножья которой виднелась арка, переливающая всеми цветами радуги. Все поняли, что арка и была входом в пространственно-временной лабиринт. От вида этой арки у Кипяткова перехватило дыхание. Она была прекрасна. Владимир в жизни не видел ничего похожего.

— Что встали? — послышался голос гнома. — Вперед!

— К победе мирового сосиализма, — усмехнувшись, сказал Владимир, вытянув перед собой руку в ленинском жесте. Увы, никто из его спутников этой шутки не понял. И вряд ли кто-нибудь из них знал, кто такой Ленин.

Поднявшись по вырезанным в камне ступенькам, люди молча вошли в Лабиринт. Перед входом в него Владимир перекрестился, хотя всю жизнь считал себя плохим христианином и в церкви был всего два раза — когда его крестили и когда зашел помолиться об успехе в бизнесе. К сожалению, Бог не услышал его молитву — то ли Володя плохо молился, то ли Бог был занят более важными делами, и ему было не до проблем Кипяткова. Но, стоя перед входом в лабиринт, Владимир понял, что Бог все-таки есть, и он помогает ему даже на этой планете. Иначе Владимир уже сто раз мог бы погибнуть. И только Бог поможет пятерым смельчакам попасть на Землю и не заблудиться в коридорах ПВЛ.

Тихо пискнуло МФУ на руке гнома. Над его запястьем зависла карта лабиринта и красная извилистая дорожка, ведущая с Зенли на Землю, в тот самый осенний день 2015 года, когда гном отправил Кипяткову своё последнее сообщение, после чего механический разведчик обесточил дом.

Лабиринт встретил спутников Кипяткова унылостью зеленых стен, тусклым освещением и запахом смерти — пахло кровью и сырым мясом, как на скотобойне, где Владимир и его партнеры по бизнесу в девяностые годы двадцатого века арендовали склады.

По коридорам лабиринта, с постоянно открывающимися и закрывающимися в стенах ходами, группами и поодиночке туда-сюда сновали всевозможные гуманоиды: зеленые, покрытые колючками люди-кактусы; тоже зеленые и покрытые сочащимися слизью наростами люди-жабы; низкорослые головастики с миндалевидными глазами; гуманоиды, похожие на свиней; гуманоиды, похожие на собак и ящеров. На одних были надеты облегающие костюмы, как у Семы с Вдадимиром, другие были вообще без одежды, прикрытые лишь бандажами. Третьи ходили в каких-то мешковатых плащах с капюшонами, четвертые щеголяли в массивных экзоскелетах. Такое разнообразие гуманоидов Кипятков и представить себе не мог.

Был там и человек-паук с множеством мохнатых лап, длинными руками и страшным лицом. Когда он проползал мимо, наступил одной из своих лап на ногу Кипяткову. При других обстоятельствах Владимир обязательно сделал бы ему замечание, но тут предпочел промолчать.

Также Владимир увидел человека-краба с огромными клешнями вместо рук и человека с головой акулы, на котором был надет скафандр, заполненный голубой жидкостью.

В голову Кипяткова пришла тогда мысль: «Интересно, а если эти трое — человек-паук, человек-краб и человек-акула — схлестнутся между собой, то кто из них победит?»

Но никто из гуманоидов и не думал драться между собой. Они проходили мимо и не обращали — или делали вид, что не обращают, — на Владимира и его спутников никакого внимания. И было не понятно, в чем крылась причина такого их поведения. Это могло быть связано с Сёмой, который не убирал рук от наморщенного, покрытого испариной лба. А, быть может, дело было в Коле, который держал наготове свой пистолетик, плюющийся плазмой. В любом случае, это было не так уж и важно.

Отряд Кипяткова проследовал прямо, повернул налево, потом ещё метров десять шли по прямой, потом свернули направо. Люди с широко распахнутыми глазами и раскрытыми ртами смотрели во все стороны. Им явно не внушали доверия ни лабиринт, ни его обитатели. Гном же, наоборот, не отрывал взгляда от красной дорожки со стрелкой и даже продолжил свой рассказ:

— Александр Темной, который описал в своей книге лабиринт — сын военнослужащего. Когда он был ещё мальчишкой, он какое-то время жил с родителями в военном городке где-то в Угнуртии…

— Удмуртии, — поправил его Кипятков. Он и сам пару раз бывал там, когда в девяностых занимался бизнесом. Почему-то ему там всё не понравилось: местное население, погода, унылые пейзажи, обслуживание в магазинах и на оптовых базах. — Хотя я думаю, что Угнуртия — вполне подходящее название.

— Как скажешь, — Коля прокашлялся, сплюнул на темно-зеленый пол. Его слюна тут же задымилась и исчезла, словно испарившись. — … Тот городок был со всех сторон окружен лесом. И однажды, когда Темной с друзьями играл в лесу в какую-то игру…

— Казаки-разбойники, игра в индейцев или прятки, — подсказал Владимир. Ностальгия по детству вдруг тисками сжала сердце. Ему даже захотелось хоть на миг оказаться в густом лесу на Земле, поиграть с мальчишками в индейцев, посидеть у костра. Он готов был чем угодно поклясться, что в тот момент уловил ноздрями запах дыма и услышал приглушенные детские голоса. Словно где-то недалеко у костра сидели мальчики и рассказывали друг другу страшные истории. А на их лицах, наверняка, была боевая раскраска, сделанная сажей или акварельными красками. До чего бы он хотел оказаться рядом с этими мальчишками, втянуть ноздрями запах леса и костра, рассказать парочку «страшилок» из своего детства. Конечно, вслух он всего этого говорить не стал, лишь бросил сухо: — Других детских забав в лесу я не знаю.

— Похоже, ты прав, — гном тряхнул головой. — Но во что они там играли, история умалчивает… Конечно, заигравшись, маленький Темной нашел вход в лабиринт и зашел в него. Может, он хотел там спрятаться, может, просто из любопытства… Конечно, без карты он блуждал по коридорам лабиринта целый год. За этот год он и побывал в тех мирах, которые описал в своей повести. И он путешествовал бы ещё дольше, если бы одна моя знакомая — Шина, представитель слоноподобных — не вывела его оттуда. Она же мне и поведала эту историю. Причем, мальчика не было всего пять минут, а вышел он из лабиринта весь оборванный, исхудавший и выглядел он на год старше своих ровесников. Он долгое время никому и ничего не рассказывал про лабиринт, а родителям соврал, что его одежда случайно сгорела в костре, когда он сушил её после того, как упал в яму с водой. И меня удивляет, что по прошествии двадцати с лишним лет он всё-таки написал повесть, где подробно описал всё!

— Может, он ещё раз побывал в лабиринте, когда уже стал взрослым? — предположил Сёма.

— Да, — поддержал его Владимир. — Взрослого-то ничем не испугаешь. Он увидел, что там нет ничего страшного, а потом написал об этом. Он ведь не давал подписку о неразглашении, верно?

— Ой, не знаю. Я знаю только то, что спустя двадцать минут после того, как будущий писатель вышел из лабиринта, в него вошли два солдата, ушедшие в самоволку. Зашли-то двое, а вышел один. Да и то через другой выход, находящийся в сотне километров от военного городка. И прошло к тому времени тридцать лет. Ту воинскую часть, в которой он служил и самовольно покинул, уже к тому времени давно расформировали… Вы поняли, к чему я вам это рассказываю? — Коля обвел взглядом своих товарищей.

— К тому, что в лабиринт без карты лучше не заходить, — за всех ответил Сёма. — И, если ошибиться выходом, можно потерять лет так тридцать.

— Правильно, — будь гном ростом выше, он бы достал до плеча эльфа, а так по-дружески хлопнул его по боку. — И лабиринт намного сложнее, чем кажется. Поэтому не расслабляйтесь, пожалуйста, и не отставайте от меня. Иначе тот, кто заблудится, может всю жизнь тут бродить в поисках выхода, да так и не найдет.

Прохладная рука Ольги тут же пугливо вцепилась в ладонь Кипяткова, что не могло не вызвать улыбки на его лице. Однако эта улыбка быстро погасла, когда он увидел, как из-за поворота, слева, вылетает что-то средне между летающей тарелкой и танком. Это была тарелка с торчащим из передней части мощным дулом, и она парила над полом, быстро приближаясь к гному и людям. Самое ужасное, что ни убежать от неё, ни спрятаться было невозможно, так как она летела быстро, меняя форму и заполняя собой коридор тоннеля.

— Это что за хрень?! — закричал Кипятков, закрывая собой Ольгу. — Гном! Стреляй! Стреляй, что ты стоишь?

Вместо того, чтобы открыть пальбу по летающему танку, который мог всех размазать по стенкам, гном улыбался.

— Спокойно! — произнес Коля, стоя в пол-оборота. Несмотря на спокойствие в голосе, его рука всё же лежала на рукоятке плазменного пистолета. — Кажись, это свои…

— Кажись!? — взвизгнул Кипятков. Он уже хотел отступить во внезапно открывшийся справа проход и увлечь за собой Ольгу, но Коля, будто прочитав его мысли, прикрикнул на него:

— Стой на месте и не делай глупостей! Просто замри!

Нехотя, но Кипятков всё же подчинился.

Летающий танк вдруг остановился в метре от гнома. Зависнув в воздухе, он начал менять форму: дуло втянулось, плоские бока стали уменьшаться в размерах, округляясь. Прошли две или три секунды, и летающий танк превратился в шар из жидкого металла, который плавно и беззвучно опустился на пол. Послышалось слабое шипение, и в корпусе шара образовался маленький лючок, из которого вылетела миниатюрная антигравитационная платформа. На этой платформе стояло кресло, в котором сидел десятисантиметровый гуманоид с большой головой, тощим тельцем, тоненькими ручками и ножками. Глядя на него сверху вниз, Кипятков даже понял, почему гуманоид не вышел из шара, а именно вылетел: с такой большой, по сравнению с размерами тела, головой он не смог бы ступить ни шагу. Его голова своей тяжестью непременно потянула бы его к полу, и он бы упал. Возможно, его тонкая шея давно сломалась бы, случайно запрокинь он голову назад. Но это мешал сделать массивный подголовник, который не давал голове запрокинуться. Глядя в его большие черные глаза, Владимир вспомнил какой-то мультфильм, в котором именно так выглядел цыпленок. Даже костюм пилота, утыканный многочисленными трубками и проводами, идущими к креслу, был циплячье-желтого цвета. Под руками этого мальчика с пальчик были две клавиатуры, с помощью которых он, скорее всего, управлял и своим летательным аппаратом, и платформой с креслом. И, если бы эти большие клавиатуры располагались под другим углом, Владимир бы подумал, что это крылья, которые помогают платформе летать.

Гидроцефал пристально посмотрел на гнома. В тот момент его глаза стали ещё больше, от чего он стал выглядеть ещё ненормальнее — этакий уродец, вылезший из банки с формалином. Рот его искривился, после чего Владимир услышал его писклявую речь, обращенную к Коле. Его щебет, усиленный не видимыми глазу динамиками, неприятно резанул по ушам, от чего Кипятков болезненно поморщился. К счастью, речь гидроцефала, из которой Владимир не понял ни слова, была короткой. Резко замолчав, гуманоид провел ручонкой над клавиатурой. Антигравитационная платформа пришла в движение и скрылась в чреве шарообразного летательного аппарата, который снова превратился в тарелку, но на этот раз без дула, и полетел по коридору. Владимир и его товарищи долго провожали тарелку взглядом, пока она не исчезла из вида, резко свернув направо.

— Что это было? — спросил Кипятков гнома, смахнув со лба крупные капли пота, которые, казалось, жгли кожу, норовя прожечь её до самого черепа.

— Айзек, — коротко ответил тот. — Мой давний знакомый. Он сказал, что нас на Зенле объявили в розыск, на нас охотятся. Так что, мы должны быть предельно осторожны…

Над рукой Сёмы тут же повис призрачный экран. Полистав немного меню, человек-эльф ткнул пальцем в квадратик последних новостей. На экране появилось широкое лицо женщины-слонихи в формате 3D, при первом взгляде на которое Кипятков вспомнил выражение, не так давно оброненное гномом: «представитель слоноподобных». А она была именно слоноподобной, иначе и не скажешь: кожа у неё была серой и толстой; на большой голове волосы больше напоминали свиную щетину; печальные маленькие глазки были красноватыми, а между ними был самый настоящий, пусть небольшой, но хобот — нос сросся с верхней губой. Этот хобот противно подергивался при каждом звуке, издаваемом слонихой и при каждом движении её большой, уродливой головы. Самое ужасное, что на этом отростке плоти был вытатуирован какой-то орнамент, что ещё больше притягивало к нему внимание. Понятное дело, что женщина и говорила в нос, что делало её похожей на слона из мультика про 38 попугаев.

Казалось, что её мешкоподобные трехмерные груди сейчас разорвут сильно натянутую ткань костюма и вывалятся из экрана, насмерть придавив стоящего прямо под ним гнома.

— Красавица, — прошептал Коля, не в силах отвести глаз от экрана. — Шина, про которую я вам рассказывал, была такой же…

— Фу-у-у! — вырвалось у Кипяткова.

— Это тебе «фу», — в голосе гнома угадывались плохо скрываемые нотки негодования и обиды. — А знаешь, какие слоноподобные женщины в постели? Знаешь, какие чудеса они своими хоботками вытворяют?

Владимир смотрел то на ту половину тела слонихи, которая была видна на экране, то на хобот. И то, и другое производило впечатление, но никак не возбуждало. Ну, как может возбудить груда сала или хобот? Что притягательного может быть в хоботе, который похож на огромную жирную гусеницу, которая извивается всем своим телом, чтобы удержаться на ветке при сильном ветре? Ещё этот хобот был похож на большой половой член, покрытый татуировкой. Член, которому не хватает кровотока, и он не может полноценно встать, а только подергивается. Поэтому представить женщину-слониху в постели было даже страшно, и уж тем более — использовать её хобот для сексуальных утех.

Всё, что она говорила, был набор звуков, который ухом Владимира воспринимался, как: «Бла-бла-бла, бла-бла-бла», пока он не сказал Сёме:

— Включи переводчик!

— Ага! — пальцы человека-эльфа забегали по полупрозрачным кнопкам, и в какой-то момент слониха заговорила на русском:

— …банда состоит из пяти гуманоидов, которые по неподтвержденным данным находятся на территории Зенли. Это — Укртшин Майдергдис Сокштумысат третий, представитель расы гномов…

На экране появилось трехмерное изображение Коли. Он был похож на игрушку, которой во времена детства Владимира играли девочки, и называлась эта игрушка пупсик. Только пупсик был с длинной белой бородой и с длинными седыми волосами.

— … на его счету двести пять жертв.

Рядом с гномом появился трехмерный Владимир. Увидев его трехмерную копию, любой бодибилдер бы обзавидовался. Чертам его лица компьютерные гении с Зенли намеренно придали резкие, хищные черты. Наверное, это было сделано для того, чтобы любой, кто его увидит, не сомневался, что перед ним — настоящий преступник, от которого нужно либо убегать, либо сдать Кипяткова властям.

— Это — землянин Вова. На его счету сто сорок одна жертва…

Потом появились фигуры Ольги и Анны, в послужном списке которых оказалось в общей сложности семьдесят два убийства «ни в чем не повинных гуманоидов». Фигуры тех, кого Владимир с сыном считали воплощением женственности, были чересчур мужиковатыми — с широкими плечами, толстыми руками. А их лица были искусственно сделаны злыми — глаза прищурены, губы плотно сжаты, чтобы казалось, что эти дамы убьют любого, кто встретится на их пути. Да, умеют на Зенле промыть мозги, ничего не скажешь.

На экране появился человек-эльф, больше похожий на маньяка — с синяками под запавшими глазами, будто не спал неделю, с оружием, похожим на бензопилу в руке.

— …Сёма, он же Семён убил две тысячи два гуманоида. Очень опасен. При обнаружении лучше открыть огонь на поражение.

Хоботок слонихи затрясся. Казалось, что ещё немного, и он хлопнет гнома по лбу. И, выждав незначительную паузу, напоследок она произнесла:

— За голову каждого из преступников Объединенным Правительством Зенли обещано по пять килограммов золота!

Картинка исчезла.

— Что-то я не понял, — потрясенно произнес Кипятков. — Откуда столько убитых? Или эта носатая врёт, или…

— …Или ты кое-чего не знаешь, — закончил за него Коля.

— И чего ещё я не знаю? — Владимир нахмурился.

— Многого. Ты думаешь, что хозяин бункера — Казимир Козявкин — улетел на Бали, и вы общались с имитацией. На самом деле он никуда не улетал, и большую часть времени вы принимали живого человека за имитацию. Откуда я это знаю? Да я жил в бункере в то же время, что и вы. Мы с Казимиром жили в отдельном отсеке, в который вам вход был запрещён. Мы с ним дружим уже больше ста лет, и я даже помогал ему при строительстве бункера. Чтобы этот бункер содержать, нужно много золота. Поэтому мы с Казимиром периодически телепортировали вас с Сёмой в разные города, на разные планеты, где вы, думая, что играете, уничтожали врагов свергнутого правительства Зенли, а эти бывшие министры расплачивались с нами золотом. Поэтому за вами числится столько трупов. На мне «висит» не двести шесть трупов, а гораздо больше. Похоже, Объединенное Правительство Зенли знает о моих подвигах далеко не всё…

— А как насчет женщин? — Владимир посмотрел на Ольгу, потом — на Анну. — Что-то я не верю, что они вообще способны на убийство.

— Великолепный, а ты знаешь, сколько раз мы были в плену и убегали? Восемь раз. Неужели ты думаешь, что мы ублажали гуманоидов, и те нас отпускали? — От голоса Ольги Владимир вздрогнул. Он не ожидал, что она не просто заговорит без команды, но скажет нечто осмысленное, с серьезным видом и без улыбки. Похоже, действие «Психотрона» закончилось. Искорки глупости, которые ранее сверкали в её глазах, исчезли, и её красивые, умные глаза метали молнии. Видать, воспоминания о боевом прошлом давались ей нелегко. — Мы убивали их. И, если бы мы этого не делали, нас уже не было бы в живых.

— Надеюсь, меня ты не будешь убивать? — Кипятков тут же покраснел, поняв, что шутка вышла неудачной.

— Если бы ты мне не понравился, я бы свернула тебе шею, как цыпленку. Но я люблю тебя! — Ольга подошла к Владимиру вплотную, нежно положила руки ему на плечи и поцеловала в губы. Их поцелуй длился считанные секунды, которые для влюбленной парочки растянулись в целую вечность. Когда гном многозначительно кашлянул в кулачок, Ольга с явным нежеланием отстранилась от Владимира и добавила своё коронное: — Великолепный!

— Ух! — выдохнул Владимир. Щёки его стали ещё краснее. В этот раз от возбуждения.

— Давайте поторопимся, а? — В голосе гнома впервые с момента знакомства с людьми слышалось нетерпение. А ведь Кипяткову уже начинало казаться, что Коля и эмоции не совместимы.

Владимир прибавил скорости, держа в своей руке ладонь Ольги — такую изящную и нежную, что даже не верилось в то, о чем говорила женщина-слониха. Даже думать об этом не хотелось.

В конце коридора забрезжил свет. Ноздри Кипяткова защекотали потоки свежего воздуха с примесью ели. Словно кто-то не так давно распылил в лабиринте хвойный освежитель, предварительно навалив в нем кучу, потому что запах дерьма в коридоре тоже присутствовал, что было странным.

Вот он — долгожданный выход. Вот она — родная Земля, вернуться на которую Владимир уже не надеялся. И, чем ближе к выходу он приближался — тем отчетливее видел заросли молодых елей, покачивающиеся на ветру прямо у выхода из лабиринта. Выйдя наружу, Владимир огляделся по сторонам. Арка лабиринта располагалась в небольшой горе, как ковром покрытой елями и соснами. Кругом были такие же горы, очень напоминающие Уральский горный хребет.

— Очень похоже на землю, — Кипятков посмотрел на гнома. В его взгляде было столько радости, что обычно твердый, как кремень, Коля не смог сдержать улыбки.

Улыбаясь, Владимир стал продираться сквозь ели, не обращая внимания на покалывание иголок. Даже, если ему и было больно, то это была приятная, ностальгическая боль. Отодвигал ветку за веткой, он отчетливее видел клубы белых облаков, плывущих по голубому небу, диск солнца, непривычно ярко слепящий глаза и низину, покрытую зеленой травкой. В низине, у самого подножья горы, Кипятков увидел и источник неприятного запаха — стадо рыжих мамонтов, непринужденно пощипывающих травку своими покрытыми шерстью хоботами. И теплый ветерок, дувший в лицо Кипяткову, принес с собой запах навоза и давно не стиранных носков. Вот чем пахло это стадо.

— Фу, бля! — улыбка сползла с лица Владимира, и он зажал нос пальцами. — Водища-то какая!

— Вонища? — уточнил Сёма. Кипятков в ответ только кивнул головой.

Увидев выходящих из лабиринта двуногих существ, самый большой из мамонтов — самец с огромными бивнями — принялся издавать утробные звуки и вытянул хобот по направлению к лабиринту. Он с шумом втягивал ноздрями на конце хобота воздух, вертя головой и разглядывая нежданных гостей то правым, то левым глазом. Видать, ни внешний вид, ни чужеродный запах людей и гнома ему не понравился, поэтому он опустил хобот, нагнул голову и стал приближаться к Кипяткову и его команде.

Плазменный пистолет гнома тут же перекочевал из кобуры в руку.

— Ты же говорил, что тебе нравятся те, что с хоботом, — не убирая пальцев правой руки от ноздрей, левой рукой Владимир отвел в сторону плазмоган гнома.

— Уже нет, — стараясь не дышать полной грудью, ответил Коля. — Я боюсь, как бы этот громила нас не затоптал.

— Де затопчет, — успокоил его Кипятков. — Чтобы этому волосатому слону дас затоптать, ебу дуждо преодолеть подъем и пройти сквозь густые заросли. Од де полезет в ельдик.

Не зря так часто смотрел канал про животных, не зря!

И действительно, дойдя до подножия горы, мамонт остановился, громко трубя и хлопая ушами.

— Уходим отсюда, — Владимир развернулся и направился к входу в лабиринт.

— Не понял… — Коля присел на камень, достал из разгрузочного жилета трубку, сделанную из кости какого-то животного, прозрачный пакетик с серым порошком и нечто похожее на очень короткий карандаш. Засыпав порошок в трубку, он поджег её «карандашом» и стал раскуривать. Запах табака напрочь перебил запах слоновьего дерьма, и Кипятков разжал ноздри. В тот момент он испытал желание закурить и чувство зависти к гному. Эх, жаль, что ему курить нельзя! Коля, будто издеваясь, выдохнул облако дыма в его сторону и прищурился, указав на Владимира мундштуком. — Ты же хотел оказаться на Земле. Вот тебе Земля! Куда ты ещё собрался?

— Если это и Земля… — Владимир нагнулся, сорвал пучок травы, поднес его к лицу, понюхал. Потом отломил кончик ветки ели, внимательно осмотрел. На лице его тут же отразилось глубокое разочарование, ведь то, что он принял за осоку и за ель, вовсе таковым не являлось. Даже мох, опутавший часть камня, на котором сидел гном, не был похож на земной. Он больше напоминал зеленую паутину, чем губку. — … то за десятки или сотни тысяч лет до моего рождения. В то время, когда я жил на Земле, мамонты уже давно вымерли. И таких растений тоже не было…

— Но, может, в каких-нибудь глухих уголках твоей планеты, куда не ступала нога человека, всё это было? Ты просто не знаешь об этом… — Похоже, для гнома эта мысль была спасительной соломинкой, за которую он цеплялся из последних сил. По его лицу было видно, что он не хотел признавать ни своей ошибки, ни сбоев в работе МФУ. А ведь ошибка была допущена, и Кипятков, в отличие от остальных, был уверен в этом на сто процентов.

— Знаю я эти глухие уголки. Они музеями называются. Там я видел окаменелое говно, скелеты, черепа, бивни и клочки шерсти мамонтов…

— Это не Земля! — перебила его Ольга. — Это Зенля, только задолго до того, как дружественные… — Она изобразила пальцами рук кавычки. — … людям цивилизации начали захватывать нашу планету. В те времена шерстистых слонов специально разводили, ели их мясо, а из шерсти делали одежду. Когда наши родители были детьми, слонов пасли люди, но позже их сменили роботы… — Ольга вдруг замолчала и стала спускаться по склону горы вниз, смело цепляясь руками за колючие ветки деревьев.

— Ты куда? — Кипятков поспешил за ней.

Ольга не ответила. Подойдя к раскидистому кусту, она присела на корточки и раздвинула ветки. То, что Владимир увидел под ветками, повергло его в ужас. Там лежало тело человека. Его одежда была разодрана в клочья, голова и грудь были раздавлены и представляли собой кровавое месиво. Кишки вывалились из лопнувшего живота и были разбросаны по траве. Рядом с кустом была большая куча дерьма, а вокруг — большие следы мамонтов.

Почувствовав, как желудок в очередной раз сокращается в рвотном позыве, Владимир прижал руку ко рту и отошел в сторону, чтобы не блевануть на Ольгу. И тут ему на глаза попалась освеж-трава. Быстро сорвав пару стеблей, Кипятков засунул их в рот и принялся жевать. Как и в тот раз, во рту быстро появилось ощущение свежести. Откуда-то сверху обрушился поток энергии, а вместе с ним пришло легкое опьянение. Внезапно появилась уверенность в том, что всё идёт очень даже хорошо и насрать на этот труп. Незачем было под ногами у мамонтов путаться!

— Вот поэтому людей и заменили машинами, — будто обращаясь к самой себе, сказала Ольга, вытаскивая из сжатой руки раздавленного мужчины нечто похожее на фонарь охранника. — А вот это нам пригодится!

— Это фона-а-арь? — спросил Кипятков. Он растягивал слова, так как во рту после приема освеж-травы возникло легкое онемение. — Заче-е-ем о-он тебе-е?

— Это не фонарь. Это — дуговой кнут. Если выставить максимальную мощность дуги, его можно использовать как универсальный резак. Режет даже металл — Ольга засунула кнут за кожаный поясок и стала карабкаться вверх, хватаясь за ветки и не боясь уколоться. Кипятков поднимался следом за ней, и, как бы сильно он ни осторожничал, умудрился до крови исколоть руки. К счастью, ранки были маленькими и неглубокими.

— Мля-я-я! — проблеял он, стоя у входа в лабиринт и разглядывая свои руки. — Вот де-е-рьмо-то!

Ольга пропустила мимо ушей его реплику, достала из-за пояса кнут и нажала на одну из четырех кнопок, располагающихся на темной рукоятке. Раздался слабый писк. Тут же из рукоятки появилась красная светящаяся змейка, от которой повеяло жаром, и в воздухе запахло озоном.

— Встань, — сказала она гному, который вытряхивал пепел из трубки, стуча ею по камню.

— Ага! — Коля поднялся.

«Змейка» со свистом рассекла воздух и разрезала камень, на котором только что сидел гном, пополам. Края «половинок» были оплавлены и пахли гарью.

— Обалдеть, — потрясенно произнес Кипятков. Онемение во рту прошло, как рукой сняло. — Вот это да!

«Змейка» пропала, спрятавшись в рукоятке. На лице Ольги засияла улыбка. Это была ностальгическая улыбка, словно в тот момент она вспомнила о чем-то хорошем, светлом.

— Она в школе несколько лет изучала мастерство владения дуговым кнутом, — подала голос Аня. Они с Сёмой стояли чуть правее камня. Эльф нежно обнимал её за талию. Глядя на них, Кипятков подумал, что они похожи на семейную пару — на людей, которые вместе прожили несколько лет, как минимум. По ним и не скажешь, что они знакомы всего ничего, а таинство секса им предстоит открыть для себя только через несколько часов, да и то, если не случится какой-нибудь неприятный «нежданчик». — Даже чемпионкой школы была.

— Да, — Оля вздохнула. — Было время… Жаль, что кнуты сняли с производства. Хорошая вещь!

Многофункциональное устройство на руке гнома вдруг ожило. Над ним повисла карта лабиринта. Красная стрелка, указывая прямо и направо, нетерпеливо пульсировала. Под ней бегущей строкой бежали иероглифы.

— Моя многофункционалка пишет, что отхождение от маршрута было связано со сбоем. Сейчас маршрут скорректирован, и мы можем идти. — Гном направился к входу в лабиринт. Остальные поспешили за ним. Боясь отстать и затеряться в бесконечных коридорах, они чуть ли не наступали ему на пятки.

Гном повел их строго по стрелке — прямо, направо, ещё раз направо. Впереди показался выход, ещё на подходе к которому Владимир знал, что гном снова их завел не туда. Слышались громы взрывов, частые хлопки выстрелов, крики раненных, рев танковых двигателей и лязг гусениц. В тот момент Кипятков почувствовал себя опоздавшим в кинотеатр, в котором шел фильм про Великую Отечественную войну. Словно он шел не по лабиринту, а по простому коридору, который выведет его в кинозал, в котором уже вовсю идет фильм. Только вот заходить в кинозал и занимать место ему почему-то не хотелось.

— Ты уверен, что в этот раз твоё МФУ не ошиблось? — спросил он у гнома.

— Конечно.

— Но я уходил в мирное время, а там, судя по звукам, идет война, и выход наружу может быть опасен…

— Только вот давай без паники, а? Я вооружен, твоя подруга вооружена… Отобьемся! — Карта лабиринта исчезла, в руке Коли вновь появился плазменный пистолет. Он решительно шагнул наружу. Немного помедлив, Кипятков вышел следом за ним. Предчувствия его не обманули. Это была самая настоящая Великая Отечественная война. Выход из лабиринта был в кирпичной стене — единственной стене, оставшейся от некогда высокого здания.

Кругом — кучи битых кирпичей, трупы советских и немецких солдат. Кровь пропитала насквозь тонкий слой снега. Стрельба велась со всех сторон. Непонятно, кто и в кого стреляет, всё перемешалось.

Все члены команды Кипяткова дружно упали на холодную землю и прикрыли головы руками. Откуда-то из-за завалов выскочило несколько немецких солдат. Что-то крича по-немецки, они указывали дулами автоматов на то место, где лежали Кипятков и его товарищи, вжавшись в землю, а потом открыли огонь. Застрекотали автоматы.

— Уходим! — закричал Владимир, пытаясь перекричать треск автоматных очередей. — Это не моё время! Гном опять накосячил…

— Подождите! — Коля достал из кармана жилета ещё один металлический шарик, состоящий из двух полусфер. Одну полусферу крутанул по часовой стрелке, другую — против. Раздался короткий писк, после чего гном метнул шарик в сторону немцев. Раздался хлопок, вокруг фрицев тут же образовалось плотное облако дыма. Немцы перестали стрелять, но продолжали кричать. Это были вопли страха, паники. — Теперь ползем назад!

Ольга с Анной заползли в лабиринт первыми, за ними — Сёма с гномом. Кипятков добрался до ПВЛ последним. Пол лабиринта, по сравнению со снегом, казался теплым и очень даже приятным на ощупь. Оттолкнувшись от него руками, Владимир вскочил на ноги, удивляясь, почему остальные всё ещё ползут по-пластунски. Они ведь уже в лабиринте, значит, бояться нечего. Но тут снаружи снова послышались выстрелы. Несколько пуль сковырнули ровную поверхность стен лабиринта на уровне груди Владимира. Он почувствовал сильный толчок в левую ягодицу, от которого он рухнул на пол, а по ягодице тут же начала расползаться дикая боль, будто в неё кто-то воткнул раскаленный прут железа и проталкивал его всё глубже и глубже в плоть. И достать этот прут, хоть маши, хоть не маши руками, было невозможно. Оставалось только кричать от боли, которая с каждой секундой разрасталась всё сильнее и сильнее. Такую адскую боль он не испытывал никогда в жизни.

— А-а-а-а! А-а-а-а-а! — орал Владимир, катаясь по полу в луже собственной крови. — Меня подстрелили! С-с-суки! Фрицы поганые! А-а-а-а! А-а-а-а-а!

Гном с Сёмой в это время решили оказать ему первую медицинскую помощь. Но, не найдя ничего лучшего, кроме как придавить Кипяткова к полу, навалились на него сверху, подав знак Оле с Аней, чтобы те прижали к полу его ноги, которыми Владимир сучил, как бешенный, не понимая или не осознавая, что от этого с каждой секундой теряет всё больше и больше крови.

Владимир не видел, как вход в лабиринт закрылся и отсек его друзей от подступающих к лабиринту немцев. А потому, как только Кипятков почувствовал, как кто-то давит на него сверху, он тут же решил, что это немцы, которые хотят взять его в плен.

— Я вам живым не сдамся! — орал он, попытаясь скинуть с себя «фрицев поганых». Подергавшись, обмяк, получив от Сёмы удар кулаком по голове. В следующее мгновение пальцы эльфа погрузились в его шею.

Боль, разрывающая зад, мгновенно прошла. Кипятков стал засыпать, погружаясь на дно черной ямы с черными стенками, где совсем ничего нельзя видеть, слышать и чувствовать.

Тем временем Семён быстрым движением сорвал с него штаны, оголив ягодицы.

— Надеюсь, ты не убил его? — дрожащим от волнения голосом спросил гном.

— Нет, — человек-эльф отрицательно покачал головой. — Только отключил его боль и усыпил. — А что у него там?

— Сейчас скажу, — гном нажал несколько кнопок своего МФУ. Из него ударил пучок ярких сканирующих лучей, которые легко прошили ягодицы Владимира. Как только лучи погасли, над Колей повис экран, на котором были видны контуры пятой точки Владимира и темное инородное тело, которое по форме напомнило Сёме маслину, глубоко засевшую в плоти его отца.

— Это пуля, — ответил гном, печально вздохнув. — Пуля, выпущенная из примитивного огнестрельного оружия, которым гномы уже лет пятьсот не пользуются.

Ты знаешь, как её достать? — с надеждой в голосе спросил Семён.

— Думаю, да. Но только твой отец может умереть от потери крови…

— Доставай, — решительно сказал эльф. — Остальное я беру на себя!

— Как скажешь… Дамы, может, вы отвернётесь? — Коля бросил взгляд на стоящих рядом Олю с Аней. В их глазах было всё: страх за Владимира, жалость к нему и боль, которая словно передалась им от Кипяткова.

— Нет, — ответила ему Ольга и добавила: — Ты думаешь, нас можно испугать видом крови? Да я как минимум раз в месяц имею с ней дело!

— Ну, как хотите… — Гном достал из верхнего кармана жилета небольшую металлическую пластину. При помощи точно таких же пластин механические лекари извлекали из тела Владимира пульки, которыми его в своё время нашпиговали эльфы. Только Сёма об этом ничего не знал, так как Владимир об этом никогда ему не рассказывал. Когда Коля провел по пластине острым ногтем, она вдруг изменила цвет: была темной, а стала голубой. Удовлетворенно кивнув головой, гном поднес пластину к кровоточащей ране Кипяткова, и пластина словно прилипла к ней. Тут же на экране, над головой гнома, пуля пришла в движение и стала — сначала медленно, а потом быстро, — продвигаться к входному отверстию. Как только она пропала с экрана, раздался металлический щелчок. Поток крови усилился. Гном протер салфеткой пластину и пулю, убрал их в нагрудный карман, потом с горечью в голосе произнес: — У меня есть клей, заживляющий раны, но он не поможет, так как рана слишком глубока. Боюсь, мы можем его потерять…

— Не ссы, Коля! Я же эльф! — Сёма вытянул вперед руку. — Есть что-нибудь острое? Колюще-режущее?

— Есть, — гном полез в другой нагрудный карман, извлек из него с виду обычный складной нож, но, когда он вдавил кнопку в корпус, из него вылезло лезвие, размерами не уступающее доброму тесаку.

— Сделай надрез!

— Ты что, с ума сошел? — гном оторопело вытаращил глаза.

— Режь! — с нажимом повторил Сёма.

Коля подчинился. Когда он делал надрез, женщины всё же отвернулись, прикрыв глаза руками. А когда из раны пошла кровь, гном побледнел и прошептал:

— Прости, я не думал, что будет так много крови.

— Ты всё сделал правильно, — Сёма попытался через боль улыбнуться, но улыбка получилась кривой и мученической. Поэтому он быстро отвернулся от Коли. Нагнувшись над ягодицами отца, он принялся поливать его кровоточащую рану своей кровью.

И гном, и женщины смотрели на него с выражением недоумения на лицах.

— Это ему поможет? — с сомнением в голосе спросил гном.

— Должно помочь, — ответил Семён. — Моя кровь способствует регенерации. Сейчас должна начать затягиваться рана отца, а потом и моя заживет.

— Хотелось бы в это верить, — пробормотал гном, вытирая салфеткой лезвие ножа, которое стало быстро уменьшаться в размерах, а потом и вовсе спряталось в рукоятку, которую Коля быстро убрал в карман. Подойдя к склоненному над отцом Сёме, он присел на корточки и стал наблюдать, склонив голову на бок, как собака. Женщины встали позади него и тоже смотрели на рану. Только Аня смотрела на зад Кипяткова с интересом, а Оля с жалостью.

Сёма согнул порезанную руку в локте, прижал к груди и стал качать её, как младенца. Кровотечение из раны Кипяткова сначала замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Хотя входное отверстие от пули было небольшим, все смогли увидеть, как восстанавливается кроваво-красная плоть, нарастая слой за слоем. Дыра в теле становилась всё меньше и меньше, а потом и вовсе исчезла. На её месте остался белый островок кожи, окруженный начавшей засыхать кровью, которую гном стер извлеченной из кармана салфеткой.

Семён демонстративно показал всем свою руку, на которой тоже не осталось и следа. И только засохшая, размазанная по коже кровь напоминала о порезе. Размахнувшись, Семён хлопнул этой рукой отца по правой, не травмированной ягодице. Хлопок получился громким, как выстрел. Услышав его, важно проходящая мимо группа гуманоидов с вытянутыми головами, длинными тонкими ногами и руками, перешла на бег.

— Что это было? — Кипятков зашевелился и приподнялся на локтях.

— Пуля. Я её извлёк из тебя, а Сёма пожертвовал немного своей крови, чтобы твоя рана затянулась. — Коля начал рыться в кармане. — Сейчас я тебе её отдам… Да где же она?

— Оставь её себе, — опираясь рукой на стенку, Владимир поднялся на ноги, осторожно ощупал свой зад, натянул штаны.

— Спасибо!

Дырка от пули на штанах Владимира исчезла. Корки засохшей крови отвалились от них, упали на пол и тут же растворились в нем.

Оторвав руку от стены, Кипятков сделал пару шагов. Ничего не болело. Тогда он подпрыгнул. Результат тот же: никаких болевых ощущений. И только неприятные воспоминания об этом инциденте скребли душу.

— Простите меня, друзья! — виновато произнес Кипятков, глядя себе под ноги. — Я такой лошара!

— Да ладно тебе! — гном по-дружески хлопнул его по руке. — Ты ж не каждый день на войне бываешь, правильно.

— Главное, что ты второй раз так не сделаешь! — уверенно сказал Сёма. — Уж я-то тебя знаю…

— Спасибо вам всем, — тихо произнес Владимир, все так же, не поднимая глаз.

Оля подошла к нему, подняла его голову за подбородок и тихим голосом сказала, глядя в грустные глаза:

— Ты жив, а это — самое главное. Но постарайся впредь быть более осторожным, ладно? А то мне придется приковать тебя к себе наручниками…

— И плеткой отстегать, — добавил Сёма и улыбнулся.

В тот момент Владимир задумался над тем, откуда его сын знает про садомазохистские штучки? Неужели он интересовался этим? А если он проявлял к этой теме интерес, то, наверняка, и книги в бункере читал и смотрел трехмерное видео.

— Нет, я сделаю по-другому, — продолжала Ольга. — Я тебя просто возьму за руку, как маленького ребенка, и не буду отпускать.

— И правильно! — сказал гном. — Такой большой, а ведет себя, как мальчишка.

— Не случайно ведь ты мне в пророческом сне снился с телом ребенка и головой взрослого человека. Я тогда долго не могла понять, что к чему, но теперь мне всё ясно. Где-то в глубине души ты всё еще, как сказал Коля, мальчишка. Впрочем, именно за это я тебя и люблю. — Она притянула Владимира к себе, поцеловала в губы.

— Может, пойдём уже? Не успеем ведь! Потом меня в этом и обвините… — Гном зашагал по коридору, глядя на карту.

Вся компания дружно двинулась за ним. Ольга, как и обещала, взяла Кипяткова за руку. В тот момент Владимир вновь стал маленьким мальчиком, мысленно перенесясь в своё детство, когда мама, куда бы они ни шли, всегда брала его за руку. И рука Ольги была очень похожа на мамину — теплая, нежная. Это не отцовская лапища — большая, грубая, временами — обветренная, из которой всегда хотелось выдернуть ладонь и просто идти рядом, так как стоило лишь на мгновение замедлить шаг, и отец запросто мог вырвать руку с корнем.

— Кажется, я догадываюсь, почему мы промахиваемся и попадаем не туда, куда нужно, — заговорил гном, обращаясь к своим спутникам. — Это МФУ работает по времени Зенли, а в лабиринте время течет по-другому… Скорее всего, мы просто идем с опережением, когда нужный нам портал ещё не открылся. Мы попробуем ещё раз, и, если снова не попадем в нужное место и в нужное время, придется у кого-нибудь из туристов скачать программу-синхронизатор времени. И тогда всё будет хорошо.

— Очень на это надеюсь! — проворчал себе под нос Кипятков. Справа открылся проход, из которого ударил яркий солнечный свет, с нос ударил запах морской воды, послышался шум волн, накатывающих на берег.

— Кажись, пришли! — Коля улыбнулся и вышел из лабиринта, щурясь от яркого солнца. Однако, стоило остальным выйти наружу, гном тут же закричал: — Ложись!

Все дружно упали на песок, но ничего, вроде бы, не происходило: никаких выстрелов взрывов, предсмертных криков и прочего. Выплюнув изо рта песчинки, Владимир посмотрел по сторонам, потом на Колю.

— Что-то я ничего не вижу, — прошептал он.

Вместо ответа гном большим пальцем левой руки указал куда-то вверх.

Подняв голову, Владимир увидел боевой дрон, зависший прямо над головами лежащих ничком путников. У дрона были четыре крупнокалиберных пушки — по две с каждой стороны. Его двигатель работал бесшумно, его зеркальный корпус практически сливался с голубым небом, поэтому оставалось только догадываться, как гному удалось его заметить?

Все лежали тихо, боясь дышать и шевелиться, а дрон покружил над головами, просветил всех желто-зелеными лучами и улетел.

— Можно вставать, — Коля поднялся на ноги и принялся отряхиваться.

— А вдруг дрон снова вернется? — опершись на одно колено, Сёма напряженно смотрел по сторонам. — Нам ведь тогда…

— Пердец? — подсказала ему Аня.

— Пусть возвращается. Если бы его целью были мы, от нас уже не осталось бы ни костей, ни зубов. У него какая-то другая задача. За мной! — Коля вынул из кобуры плазмоган и стал медленно продвигаться вперед, вертя головой, на которой уже стал отрастать ёжик седых волос, из стороны в сторону. Остальные тоже осматривались и, в отличие от гнома, все заметно нервничали.

В этот раз арка лабиринта стояла на песке, между двумя пальмами. За аркой была пальмовая роща. Метрах в семидесяти от арки раскинулось море, которое ослепляло своей синевой. Белый песочек удивлял своей чистотой — не было в нем ни чинариков, ни фантиков от конфет, ни прочего мусора, который после себя обычно оставляют люди Земли.

Лицом и ладонями — частями тела, не защищенными костюмом, — Владимир ощутил, что температура воздуха не меньше тридцати градусов в тени. Захотелось раздеться догола и искупаться. Эх, жаль, что нельзя и некогда!

— Как ты думаешь, сейчас-то мы на Земле? — гном вопросительно посмотрел на Кипяткова.

— Хрен знает. Если предположить, что это — Земля, то точно не Россия, — ответил Владимир, оглядывая местность. Заметив два человеческих силуэта у кромки берега, указал на них рукой. — Надо у тех ребят спросить. Вы согласны, друзья мои?

— Согласны, — хором ответили Сёма, Ольга и Анна.

— Как будто есть другие варианты, — пробурчал Коля. Утопая по щиколотки в песке, он направился в сторону парочки на берегу. Остальные шли за ним.

По мере приближения стало очевидно, что два человеческих силуэта — мужчина и женщина с голубоватыми длинными волосами. Оба — высокие, подтянутые, одетые в белорусские национальные костюмы, с плазмометами в руках. На шее мужчины болтался рожок. Над ними летал небольшой металлический шар с торчащим из него объективом. Этакая летающая кинокамера, которая снимала всё, что происходит, не забыв запечатлеть и команду Кипяткова.

Метрах в десяти от воды лежали две большие спортивные сумки, на которых большими буквами было написано: «Belarus». Когда Кипятков их увидел, его сердце учащенно забилось от радости. Наконец-то они встретили Землян. И не каких-то там немцев или америкосов, а представителей славной Белоруссии! Пусть даже немного, но в его жилах все-таки текла белорусская кровь, и он дважды в своей жизни был в Белоруссии: один раз — в Минске, второй раз — в Бобруйске. Значит, у него получится найти общий язык с белорусами. Обязательно получится!

Женщина вошла по колени в воду, подобрав подол длинной суконной юбки, и принялась бегать туда-сюда, смеясь и поднимая фонтаны брызг. Она была босой. Её сапожки, такие же, как у Владимира и Сёмы, лежали в метре от спортивных сумок.

Мужчина в белорусском костюме и не подходящих к нему серебристых сапогах прислонил к ноге плазмомет, снял с шеи рожок и заиграл на нем. Играл он бездарно, зато громко.

Кипятков так засмотрелся на белорусов, что совсем перестал смотреть себе под ноги. В какой-то момент ноги увязли в песке, и он упал бы, не держи его за руку Ольга. Тут же над ними завис металлический шар. С тихим жужжанием сняв Владимира и его компанию, он умчался к своим хозяевам. Зависнув над ними, он снимал то морскую гладь, то их.

Тем временем в небе появились темные точки, с каждой секундой увеличивающиеся в размерах. Они приближались очень быстро, поэтому Кипятков их сначала принял за самолеты. Но, приглядевшись, он обомлел, так как это были не самолеты, а самые настоящие драконы. Драконы, каких Владимир много раз видел в художественных фильмах, на страницах книг и журналов. У них были длинные шей, длинные хвосты, и большие кожистые крылья, каждое из которых размерами не уступало самолетному крылу. Передние лапы у них были короткими, а задние — длинными. Их тела были вытянутыми и плоскими, будто драконов пропустили через валики отжима стиральной машины. Драконы парили над белорусами, медленно опускаясь всё ниже и ниже.

Отряд Кипяткова остановился шагах в семи от белорусов. Члены отряда переглядывались, не зная, что делать. У всех на языке вертелось одно: «Нужно бежать срочно валить отсюда!», но никто и слова не вымолвил, боясь привлечь к себе внимание летающих ящеров.

Из кармана жилета Коли вылетел разведчик. Он взмыл ввысь, подобно жуку и скрылся из вида. В руке гнома тут же появилась блестящая трубочка с резьбой на конце, которую он вкрутил в ствол плазмомета и отжал пару кнопок на корпусе. Трубка начала расти на глазах, превращаясьь в толстый патрубок.

Вода в море тем временем забурлила, и множество темных теней устремилось к берегу, нагоняя волны. В какой-то момент над водой стали показываться страшные зубастые морды, которые тоже принадлежали драконам, изображения которых Кипятков видел только на иллюстрациях к детским книжкам. Эти драконы были покрыты чешуёй, вдоль их длинных тел проходили высокие гребни, заканчивающиеся шипами, и у них были короткие перепончатые лапы с длинными когтями.

Взвизгнув, белоруска выскочила из воды. Почему-то в тот момент Владимир уловил в её визге нотки неописуемого восторга, будто она купила модную вещь по дешевке на распродаже или встретила лучшую подругу после долгой разлуки.

Звуки рожка резко оборвались. Для драконов это словно послужило сигналом для атаки, этакой сигнальной ракетой. Те, что парили сверху, стали складывать крылья и устремились вниз. Те, что плавали в воде, ринулись на сушу, рыча и поднимая мириады брызг своими мощными хвостами.

Гном коснулся рукой своего МФУ. Прямо перед ним на экране появились изображения нападающих водных и воздушных ящеров, заключенные в красные прямоугольники. Ни секунды не медля, Коля нажал на красный символ в нижней части экрана. Тут же из патрубка плазмомета вылетел большой плазмоид, который разделился на множество маленьких, каждый из которых полетел к своему ящеру. Со стороны это напоминало салют.

Тела ящеров стало разрывать на части. Бурлящая вода обагрилась кровью. Рядом с плавающими бесформенными тушами тут же появились плавники акул, которые сразу же устроили кровавое пиршество.

Оставшиеся в живых крылатые ящеры, маячащие на горизонте, развернулись и разлетелись в разные стороны. Темные тени под водой стали быстро удаляться прочь от берега. Владимир, Семён и их подруги облегченно выдохнули.

Белорусы развернулись. Мужчина положил в спортивную сумку плазмомет и двинулся к гному, на ходу выкрикивая матерные ругательства. Если их убрать, то говорил он следующее:

— Это что за… Кто тебя… просил это делать? Какого… ты вообще сюда приперся?.. Вот ведь…

— Извините, но я опасался за ваши жизни и за жизни моих друзей, — Коля указал рукой на своих товарищей, стоящих у него за спиной.

Белорус опешил от удивления. Несколько секунд он стоял с приоткрытым ртом, потом заговорил, но уже без мата:

— Так вы говорите по-русски?

— Нет. Мы говорим по-росски. По-русски говорит он, — Коля кивнул в сторону Кипяткова.

— Ой, простите ради Бога, — белорус приложил руку к груди, наклонив голову. — Я-то привык, что никто вокруг русского языка не знает, а потому могу материться столько, сколько душе угодно. Кстати, я — Иван. А это — моя жена Олеся.

— Очень приятно, — Коля поцеловал руку белоруске и улыбнулся. — А я — Укртшин Майдергдис Сокштумысат третий. Я — гном. Вы можете называть меня просто Коля Соколов.

— Я — Владимир — Кипятков сделал шаг вперед, пожал руку Ивану. Рука у белоруса была изящной, с длинными тонкими пальцами, но очень крепкой.

— Я — Оля!

— Я — Аня!

Представляясь, дамы присели в реверансе.

— Я — Семён, — человек-эльф не стал жать руку белорусу, ограничившись приветственным кивком головы.

— Мы путешествуем через лабиринт по разным мирам, мочим всяких тварей, снимаем это на видео, а потом продаем за золото тем, кто таких тварей никогда не видел. — поведала Олеся. — Кстати, это выгодно и очень интересно.

— Мы специально не стреляли, чтобы драконы поближе к нам подошли, — добавил Иван. — Чем рискованнее видео — тем дороже оно стоит.

Гном и Владимир с Семёном понимающе закивали головами.

— Конечно, ваше вмешательство было не по сценарию, но мы на вас зла не держим, — Олеся улыбнулась обезоруживающей улыбкой. — А вы с какой целью на Торризу прибыли?

— Да не было у нас цели попасть на Торризу, — Коля вытер салфеткой пот со лба. — Мы здесь оказались случайно, пытаясь через лабиринт попасть на Землю, в осень две тысячи пятнадцатого года. Вроде идем строго по карте, а всё время промахиваемся. У вас есть многофункционалка?

— Да, — Олеся задрала рукав белой льняной рубашки, украшенной вышивкой. На её руке было такое же МФУ, как у гнома, только его корпус был розового цвета.

— А вы можете мне скинуть синхронизатор времени? — Коля поднял вверх левую руку, демонстрируя своё многофункциональное устройство.

— Конечно.

Они вплотную приблизили свои МФУ, одновременно нажали на какие-то кнопки. В воздухе сразу же повисли два экрана, слившиеся в один. На этом экране появились изображения многофункциональных устройств — черного и розового. От розового МФУ к черному лился поток синих стрелочек. Когда загрузка была завершена, в нижней части экрана загорелся зеленый иероглиф, и экран исчез.

— Преогромнейше вам благодарен, — гном поклонился. — А то я уже думал, что мы на долгие годы застряли в этом лабиринте.

— Только в две тысячи пятнадцатый через лабиринт вы на Землю вы не попадёте, — с сожалением в голове произнесла Олеся.

— Это почему? — Брови гнома поползли вверх, правая рука потянулась к затылку, поскребла его.

— Потому, что с две тысячи тринадцатого по две тысячи восемнадцатый годы на Землю никто не ходил, и маршруты попросту закрыли. Я сама об этом не так давно узнала, когда мы с Иваном хотели побывать на Евромайдане, поснимать массовые беспорядки в Египте и в Турции, повоевать в Сирии на стороне Ассада.

— И на кой хрен я синхронизатор времени скачивал? — выпалил ном с негодованием в голосе.

— Чтобы вернуться в отправную точку, — Олеся смотрела на гнома сверху вниз, как может смотреть первая учительница на первоклашку. В уголках её рта играла добрая улыбка, а в глазах читалось: «Какой же ты глупый!»

— Спасибо, что внесли ясность, — Коля ещё раз поклонился. — Ну, ладно, нам пора!

— Да и мы пойдем, — сказал Иван, подхватывая с земли спортивные сумки. — Всего вам хорошего!

— Надеюсь, ещё увидимся, — Олеся послала команде Кипяткова воздушный поцелуй, но, так как смотрела она в этот момент на Сёму, эльф подумал, что поцелуй адресован лично ему. Он раскраснелся и заулыбался. Когда Аня дернула его за руку, его улыбка быстро погасла.

Помахав друг другу руками на прощание, путешественники во времени и в пространстве разошлись в разные стороны. Желающие попасть на Землю пошли налево, а белорусы — направо. Пройдя несколько шагов, Кипятков вдруг остановился и оглянулся. Он не знал почему, но ему очень хотелось еще раз посмотреть на белорусов, чтобы запечатлеть их в памяти, ведь не исключено, что они больше никогда не встретятся.

Иван нес сумки, пыля песком, слегка ссутулившись под их тяжестью. Олеся шла рядом с ним, виляя ягодицами. Сняв с шеи мужа рожок, явно не для того, чтобы облегчить ему ношу, она начала играть. Мелодия показалась Владимиру знакомой. Это была песня «Грай» группы «Ляпис Трубецкой». Играла Олеся лучше мужа, но было довольно-таки странно слышать произведение белорусской панк-рок-группы на чужой планете, находящейся, быть может, в десятках или сотнях миллионов световых лет от Земли. Но это было, черт побери, потрясающе! Это просто выворачивало душу Кипяткова наизнанку и разрывало в клочья, ведь он был поклонником «Ляписов». У него всегда в бардачке автомобиля лежал диск, на который он «нарезал» свои самые любимые песни группы «Ляпис Трубецкой». Владимир слушал эти песни, чаще всего, когда ехал на работу или возвращался с работы. Он мог послушать «Ляписов» находясь дома, на даче, когда плохое настроение и когда — хорошее. В общем, всегда. Для него это была музыка на все случаи жизни и бальзам для сердца. Музыка, которая лечила душевные раны, песни, которые были написаны для него и некоторые — про него. И он очень переживал, когда 31 августа 2014 года на официальном сайте группы было заявлено о прекращении существования коллектива, который просуществовал 24 года. Но, как говорится, нет худа без добра. Вместо группы «Ляпис Трубецкой» появилось два новых проекта: проект «Trubetskoy» и «Brutto». Творчество этих групп Владимиру тоже нравилось, но Владимир сомневался, что эти коллективы смогут по популярности переплюнуть «Ляписа». А потому, слушая мелодию «Грай», разливающуюся над морем и над пляжем, Кипятков дал себе слово, что, если когда-нибудь ему представится возможность путешествовать во времени, пусть даже через тот же лабиринт, он непременно посетит концерт «Ляписов». Он даже определился с временным интервалом, в который хотел бы попасть. Это будут годы с 2007-го по 2014-й, когда вышли самые удачные альбомы группы «Ляпис Трубецкой»: «Капитал», «Manifest», «Культпросвет», «Весёлые картинки», «Рабкор» и, конечно же, «Матрёшка».

Разумеется, это были только мечты, но, как знать, вдруг они сбудутся? Ведь сама жизнь показала, что нет ничего невозможного.

— Ты хотел бы здесь жить? — спросила Ольга, оторвав Владимира от мечтаний и вернув к действительности. Легким движением руки она откинула волосы со лба, отчего стала ещё прекраснее. Владимир какое-то время молчал, любуясь её красотой, потом выпалил:

— Нет, нет и нет!

— А со мной? — она капризно надула губки.

— На Земле нам обоим будет жить безопаснее. Вон, смотри! — он указал рукой на большую воронку в песке, из которой безуспешно пытался выбраться полуметровый жук. Он почти добирался до верха, но всегда скатывался вниз. В какой-то момент у него почти получилось выбраться, но со дна воронки вдруг поднялись две большие клешни, покрытые роговыми наростами. Схватив жука, они потянули его вниз. Раздался хруст ломаемого панциря, и жук скрылся из вида.

— Ничего страшного, — Оля пожала плечами. — В природе всегда так.

— А там видишь? — он сделал взмах рукой в сторону пальмовой рощи, через которую, лавируя между пальмовыми стволами, бежал раптор, покрытый перьями. Он был метра три в длину и весил, судя по внешнему виду, не более 70 килограммов. В памяти Кипяткова, откуда-то из школьной программы или из журналов, которые он просматривал, летя в самолетах или скучая в ожидании своей очереди в автосервисах, всплыло название этого ящера — дейноних. Дейноних издавал каркающие звуки, постоянно оглядываясь и нервно тряся своими передними конечностями, похожими на недоразвитые крылья. И ему было, отчего нервно каркать и трястись, ведь за ним бежала стая других рапторов — черных, без перьев, с красными гребнями на головах и желтыми полосами на боках. Хотя каждый из них был в полтора раза меньше дейнониха, их было очень много, и все они были очень голодными и злыми. Они буквально наступали на пятки дейнониху, щелкая челюстями.

Постоянно оглядываясь назад, дейноних не заметил двух цветастых рапторов, прячущихся за пальмами. Они были крупнее и явно умнее своих сородичей. Когда же, гонимый сворой мелких рапторов, дейноних пробегал мимо них, они кинулись ему наперерез. Один из них бросился дейнониху под ноги, сбив его, а второй вцепился в шею. Тут же подскочили остальные рапторы, и однородная масса их тел закрыла дейнониха от глаз Кипяткова. Его предсмертный каркающий хрип захлебнулся, едва вырвавшись из груди. Были слышны только звуки раздираемой плоти и громкое чавканье.

С верхушек пальм совалась стая крылатых созданий, похожих на ворон. Покружив над местом пиршества рапторов, стая разделилась на мелкие группы и разлетелась в разные стороны. Только вот не было слышно никакого тревожного карканья. Когда несколько существ, ошибочно принятых Кипятковым за ворон, пронеслось над его головой, он понял, что это и не вороны вовсе, и даже не птицы. Это были археоптериксы. Правда, выглядели они немного не так, как их изображали в школьных учебниках, но все равно Владимир узнал этих тварей, занимаюших промежуточное положение между пресмыкающимися и птицами.

А ведь Владимир с детства терпеть не мог представителей класса пресмыкающихся: черепах, крокодилов, ящериц, змей. И для него не было ничего хуже, чем видеть пресмыкающееся, у которого есть крылья, которое парит прямо над головой, и не знаешь, чего можно ожидать от этой твари с микроскопическим мозгом.

Как назло, один из археоптериксов — самый упитанный из стаи — то ли специально, то ли не рассчитал траекторию полета, пролетел так низко, что чуть не задел Кипяткова своей когтистой конечностью, внешне сильно напоминающей крыло. Владимир, конечно, успел пригнуться, но ощутил поток воздуха, пробежавший по бритой макушке. Глядя вслед улетающему археоптериксу, он не сдержался и от души выругался. Впрочем, археоптериксу, похоже, плевать было на его бранные слова. Он даже не оглянулся. Покружив немного, археоптерикс затерялся в листве пальм и гигантских папоротников.

— Ну, так как? — Оля сжала руку Владимира и хитро прищурилась, вглядываясь в его лицо.

Кипятков украдкой глянул на Сёму. Тот что-то шептал на ушко Ане, которая тихо хихикала.

— Мой ответ — нет! Терпеть не могу ящериц!

— Это потому, что земные женщины их просто готовить не умеют! — Ольга закатилась звонким смехом.

Владимир ничего на это не ответил, лишь болезненно сморщился, представив ящерицу вареную, ящерицу жареную, филе мяса ящерицы и фарш из ящерицы. Но перед готовкой её ещё нужно разделать, а это значит, что нужно прикасаться к ней руками, ворочая её на разделочной доске. А вдруг в момент разделки тушки у неё ещё подергиваются лапки или сокращаются мышцы хвоста? Ужас!

Погруженный в мысли о «противных ящерицах», Кипятков не заметил, как снова оказался в лабиринте, где его отряд чуть ли не лбами столкнулся с людьми-грибами. Их головы по форме напоминал шляпки шампиньонов, на их бесформенных телах совсем не было одежды, но на толстом запястье каждого из них красовалось МФУ. Они шли медленно, покачиваясь из стороны в сторону, как пьяные. Едва они вышли на солнце и ступили на теплый песок Торризы, вход в тоннель закрылся.

— Кажись, ящеры сегодня будут есть мясо с грибами, — с усмешкой сказал Кипятков, глядя на то место, где только что был проход.

— Ты не знаешь грибоподобных. — Над гномом повисла карта лабиринта. Путь назад почему-то был коротким, был только один поворот, а дальше — прямо. — Страшнее их только медузоподобные гуманоиды. Тех тоже трудно убить, но они способны высосать из тебя все внутренности.

Спорить с гномом Владимир не стал, так как совсем ничего не знал ни о тех, ни о других.

— Слушай, а нам… — Кипятков замолчал, увидев два силуэта, внезапно возникших перед гномом и перегородивших коридор. Это были двое мужчин: один лет тридцати, второй — лет пятидесяти. Глядя на них, Кипятков сразу вспомнил фильм про с людей в черном. Оба были высокие, в одинаковых черных костюмах, в одинаковых солнцезащитных очках. Даже волосы у них были одного цвета (цвет гудрона), и прически у них были одинаковые, зализанные то ли желе для укладки, то ли гелем. Они даже чертами лица были похожи.

«Ну, настоящие педики, — глядя на них, подумал Кипятков. — Всем педикам педики!»

Владимиру не только не понравилось то, что они походили на тех, кого он на Земле недолюбливал, но и то, что у старшего педика совсем не было седых волос, хотя на висках они должны были быть заметны. Дряблые подбородки «педиков без велосипедиков» были девственно гладкими, как у мальчиков, словно на них никогда не росли ни усы, ни борода.

Кто они такие? Роботы? Это предстояло выяснить. Владимир оглядел лица своих друзей, похоже, все были в состоянии замешательства и не знали, что делать.

Пятидесятилетний тип в костюме снял очки, убрал их в нагрудный карман пиджака. Посмотрев на него, тридцатилетний человек в черном сделал то же самое. Лица их растянулись в добродушных улыбках. Зубы — белые и ровные, словно они вставляли их у одного ортопеда.

— Здравствуйте, — обратился к людям и к гному старший из людей в черном. — Я — агент Джонсон, это… — Он указал рукой на своего молодого коллегу, — агент Симмонс. Мы из бюро по сотрудничеству с инопланетянами, созданного при Конгрессе США. Мы знаем, что вы торопитесь на Землю. Также мы знаем, что на Зенле вы вне закона, и на вас объявлена самая настоящая охота. У нас к вам деловое предложение: вы не оказываете нам сопротивление и идёте с нами. Через лабиринт мы вас выведем на территорию Соединенных Штатов Америки. Так как вы обладаете теми знаниями и навыками, которых нет ни у кого из землян, мы готовы предложить вам работу в нашем бюро. Вы будете получать по сто тысяч долларов ежемесячно, и государство вам предоставит бесплатное жильё. Ну, вы согласны?

— Решайте быстрее, а то маршрут в Соединенные Штаты закроется! — Агент Симмонс многозначительно посмотрел на свои наручные часы.

«А часы-то дорогие, — подумал Кипятков. — Швейцарские… Поди, стоят уйму денег! В подземном переходе такие не купишь!»

— Нет, — сказала Ольга, как отрезала.

Гном, Кипятков и Сёма повернули к ней головы. В их глазах читался вопрос. В тот момент они окончательно избавились от тягучего оцепенения, которое охватило их, когда они увидели людей в черном.

Ольга открыла рот, чтобы всё объяснить своим друзьям, но послышался голос Анны — так похожий на голос Ольги, только с детскими нотками:

— Агент Джонсон и агент Симмонс, наверное, страдают потерей памяти и не помнят, что нас уже один раз сдали стаготахам, воспользовавшись нашей доверчивостью…

— Так что, идите в жопу! — резюмировал Коля. Рука его потянулась к кобуре, но агент Симмонс выставил перед собой левую руку ладонью вперед, и плазмоган выскочил из кобуры. Пролетев по воздуху метра три — а именно столько отделяло Кипяткова и его спутников от людей в черном, — прилип к ладони Симмонса.

Агент Симмонс улыбнулся победной улыбкой, но эта улыбка быстро сползла с его лица, когда из-за спины гнома на первый план выдвинулась Ольга. В руке она держала рукоятку кнута. Симмонс тут же достал из внутреннего кармана пиджака плазменный пистолет с длинным дулом и направил его на Ольгу. В правой руке агента Джонсона появился точно такой же пистолет. И он хотел уже выбросить левую руку вперед, чтобы лишить Ольгу её оружия, но воздух с шумом рассекла красная дуга. Ольга сделала несколько круговых движений кистью, и кнут превратил агента Джонсона в кучу раскаленных металлических фрагментов и обрывков дымящейся одежды. Из-под этой кучи в разные стороны растекалась жидкость, по цвету и по запаху похожая на мочу. Пол лабиринта жадно впитывал в себя эту жидкость, как губка, и через пару секунд от неё не осталось и следа.

— В жизни бы не подумал, что вы — роботы! — потрясенно воскликнул Кипятков, бросив взгляд на Симмонса. — Смотришь на вас, и на ум приходят только гомики…

Слева вдруг открылся проход. Агент Симмонс быстро юркнул в него, и проход моментально за ним закрылся.

— Ушел! — процедила Ольга сквозь зубы. Красная дуга втянулась в рукоятку кнута. — Я бы его…

Коля подошел к бесформенной куче, в которую превратился агент Джонсон, разворошил её носком сапога, поднял с пола плазменный пистолет. Внимательно рассмотрел его, засунул в кобуру и с недовольством произнес:

— Пушка — говно. Моя была…

Сзади раздался сдавленный крик Анны. Когда все развернулись, то увидели, как справа быстро открылся и закрылся проход, из которого выскочил агент Симмонс и подскочил сзади к Ане. В следующее мгновение в его правой руке оказался плазменный пистолет, направленный на гнома и людей, а левой рукой он крепко вцепился в заломленную за спиной руку Анны.

— А сейчас Ольга-Ола бросит на пол свой кнут, а Укртшин Майдергдис Сокштумысат третий бросит свой плазмоган. После этого вы все пойдёте со мной. Если на счет «три» Ольга и гном не сделают так, как я сказал, я буду расстреливать вас, прикрываясь Айной-Анной, а потом, если она останется жива, ей прострелю голову. Так что, думайте, а я начинаю считать! — Симмонс прижал дуло пистолета к виску Анны.

— Нет, — сорвалось с губ Семёна.

— Раз, два…

Плазменный пистолет Джонса с грохотом упал на пол. Агент Симмонс улыбнулся.

— Да подавись ты! — Ольга сделала шаг вперед и взмахнула рукой, будто намереваясь метнуть кнут в робота. Вид у неё при этом был до такой степени решительный, что все, и даже робот, не сомневались в том, что она метнет в голову Симмонса рукоятку кнута и, скорее всего, попадет. Робот даже слегка согнул ноги в коленях, но этого оказалось явно недостаточно, так как для того, чтобы спрятаться за Аню, ему нужно было ещё и согнуться в пояснице, а времени для этого у него не было.

Кипятков уже даже представил, как рукоятка кнута с глухим стуком врезается в лоб робота и рассекает искусственную кожу, но вместо полета кнута он увидел короткую красную вспышку, после которой голова робота слетела с его плеч. Она покатилась по полу, разбрызгивая желтую жидкость. Холодные глаза робота были широко распахнуты, рот был приоткрыт, словно за мгновение до обезглавливания кнутом он очень сильно удивился. И сделал для себя открытие: женщины, оказывается, очень коварны, от них можно ожидать всё.

Как герой вестерна, Ольга подула на конец рукоятки и засунула кнут за пояс.

Волосы Анны дымились, но желтая жидкость, толчками фонтанирующая из тела робота, быстро их потушила. Тело Симмонса почему-то не упало, а продолжало стоять, крепко удерживая руку Анны, и прижимая к её виску плазменный пистолет. Анна дернулась, пытаясь освободиться, но тщетно. Подскочивший к ней Семён попытался разжать руки робота и отломать их, используя свою силу и вес, но и его старания ни к чему не привели.

— Может, кнутом? — он вопросительно посмотрел на Ольгу.

— Нельзя, — ответила она. — Дуга может сестру задеть.

К ним подошел Кипятков.

— Сёма, давай попробуем вдвоём. Одну руку ты, другую…

— Не надо ничего пробовать, — Коля оттеснил Сёму с Владимиром. — Кажется, я знаю, что нужно делать.

Подойдя к обезглавленному андроиду сзади, гном расстегнул брючный ремень, спустил с него брюки, по самый локоть запустил руку в промежность.

Наблюдая за манипуляциями Коли, Владимир брезгливо скривился. Если у робота и был член, то гном, наверняка, уже ухватился за него, подергал и, судя по звуку, поиграл яичками. Трудно было сказать, возбудился бы робот-андроид, будь у него всё ещё голова на месте. Но, похоже, гном действительно знал, что делает. Руки андроида вдруг разжались и опустились. С выдохом облегчения Анна отскочила от безголового робота в сторону и как раз вовремя, потому что его ноги подогнулись, и он стал заваливаться вперед. Пока он падал, в очередной раз из кнута Ольги появилась красная дуга и превратила его в плавающую в желтой луже груду хлама, к которой тут же подошел гном и извлек из неё два плазменных пистолета, протянул их Владимиру и Сёме.

— Спасибо, — человек-эльф склонил голову в знак благодарности. Возможно, для того, чтобы гном не видел его хитрой улыбки. — Коля, а ты можешь нам объяснить, что ты искал в жопе у робота?

Несмотря на пережитый стресс, Кипятков, Оля и Аня брызнули дружным смехом. Они шли по лабиринту за сгорбленным над МФУ гномом и смеялись. Эхо их смеха отскакивало от гладких, зеленоватых стен лабиринта, пугая представителей других гуманоидных рас, которые из-за строения голосовых связок понятия не имеют, что такое смех. Для многих из них это кашель, признак болезни.

Коля сделал вид, что не обратил внимания на гогот и с ледяным спокойствием в голосе стал рассказывать:

— Дело в том, что очень много лет назад, когда я ещё жил в общине гномов и делал неплохую карьеру, в один из наших тоннелей попало трое таких металлических болванов. Что они искали на нашей территории — я не знаю. Конечно, мы их тут же расстреляли, превратив примерно в то, чем стали агенты Джонсон и Симмонс. Но нижняя половина одного из роботов уцелела, и гномихи проявили к ней вполне здоровый интерес. Но, стянув с нижней части андроида брюки и увидев там вместо члена рубильник, они, конечно же, были расстроены. Конечно, гномы мужского пола посмеялись над ними и потом быстро позабыли об этой истории. Если честно, про рубильник в штанах таких андроидов забыл и я, но вот сегодня вспомнил. И знаете, почему этот сраный рубильник у роботов находится там, откуда у вас член растет?

— Нет, — Сёма приложил плазмоган к бедру. Материя костюма тут же обволокла его, как кобура. Только блестящая рукоятка осталась торчать наружу. Глядя на сына, Владимир сделал то же самое и улыбнулся самодовольной улыбкой, когда у него в очередной раз это получилось.

— А потому, что эти андроиды создавались для охоты на людей, и, чтобы люди не могли их отключить, рубильники были спрятаны туда, где их никто искать не будет. Сами подумайте, станет ли до смерти перепуганная женщина лезть к роботу в штаны? Нет! А мужчина?

— Если правильной ориентации, то не станет, — ответил Владимир.

— Молодец! — Коля хотел ткнуть Кипяткова в грудь, сделав пальцы рук пистолетом и изобразить выстрел, но дотянулся только до живота. Впрочем, Владимир даже не обратил на этот тычок никакого внимания. И не потому, что его серебристый костюм смягчал любое воздействие извне на тело, а потому, что в тот момент он увидел гуманоидов различных рас, которые внезапно появились в коридоре и бесстыдно принялись растаскивать металлические останки роботов. За считанные секунды от андроидов практически ничего не осталось. И желтые пятна пропали. Остались лежать только лоскуты их одежды, которые к тому времени перестали дымиться. И они не пролежали долго, так как несколько пеших эльфов тут же подобрали их с пола и мгновенно скрылись в коридорах лабиринта.

— Тьфу, бля, крысы! — Сёма со злостью сплюнул. — Неужели я мог быть таким же?

— Да не переживай ты так! — Коля по-дружески приобнял его за торс. — На Зенле сейчас за всё нужно платить золотом. Не хочешь платить — попробуй взять бесплатно. Не заметят — ты счастливчик, заметят, но не поймают — ты… Кстати, мы пришли!