Тир сделал глубокий вдох и плавно скользнул в сторону. Он был бос, по давней привычке обнажен по пояс, длинные черные волосы небрежно подвязал, чтобы не мешались. В обеих руках грозно блистали необычные парные клинки и тихонько напевали, будто родному. Его стопы неслышно ступали по сочной траве, порой зарываясь по самую щиколотку; ноги чуть согнуты в коленях, плечи расслаблены, походка мягкая, кошачья. Родовые мечи порхают уже с такой скоростью, что и Перворожденному было сложно уловить, где кончается одна смертоносная дуга и начинается вторая. Воздух послушно взвыл, распарываемый двумя полосами закаленной гномьей стали, от разгоряченного тела пошла волна ощутимого жара, крохотные капельки пота начали стремительно высыхать…

А он все наращивал темп.

Мелисса устроилась в тени раскидистого дуба и, поджав под себя ноги, пристально наблюдала за остроухим спутником. Она больше не носила плаща, пепельные волосы привычно распустила, позволяя волнистым локонам свободно ниспадать на спину. Прежний костюм и мужские штаны сменила на длинное белое платье, сделавшее ее похожей на сказочную принцессу, а поверх накинула полупрозрачную накидку из невесомого золотистого шелка, который так изумительно оттенял ее синие глаза. Конечно, это Темные так расщедрились, что подарили обоим целый гардероб — настоящей делегацией пришли, включая портных, носильщиков и обычных воинов. Натащили такую кучу тряпья и обуви, что непривыкшие к подобной роскоши дети в первый момент даже растерялись. Но быстро опомнились, потому что от эльфов подарки им были не нужны. Не хотелось быть хоть в чем-то обязанными. И Милле уже собралась отказаться, однако Тир вдруг не велел. Правда, взял только самое необходимое, а остальное с вежливой улыбкой потом вернул.

С разрешения Владыки им предоставили уютное жилище неподалеку от Чертогов — там, где редко бывали посторонние (близость Священной Рощи сказывалась), но откуда оказалось легко добраться до лежащего в беспамятстве Вала. И где повелитель мог легко их найти сам, не утруждаясь длительными переходами по родному Лесу.

Дом… если, конечно, живые зеленые стены в окружении лиственной крыши и живописной лужайки у входа можно назвать домом… оказался просторным и удивительно чистым. В двух смежных комнатах — минимум мебели и удобств, как и просил юный маг. Два широких ложа под невесомыми балдахинами, мягкий бархат зеленого ковра под ногами, по которому так приятно ходить босиком, невиданные ткани вместо покрывал, непривычные магические светильники под высоким потолком. И все нетронутое, подозрительно свежее, новенькое… в какой-то момент у Тира даже сложилось впечатление, что это жилье было выращено и обустроено буквально перед их приходом. А также то, что Родовой Ясень и сюда умудрился запустить хоть один любопытный листик, чтобы незаметно поглядывать и вовремя передавать своему хозяину необходимые сведения о своенравных гостях.

Может, он и ошибся, но Мелисса постоянно ощущала чье-то ненавязчивое, но невраждебное внимание, а потому каждый раз, заходя в свое временное пристанище, слегка нервничала. И по этой же причине старалась как можно больше времени проводить вне его стен. Тем более тогда, когда неподалеку обнаружилось совершенно чудное, чистейшее, поразительно прозрачное и невероятно живописное озеро, окруженное непроницаемой стеной деревянных великанов и надежно укрытое от любопытных глаз сплошным переплетением веток, листьев и густых крон здешних необычных зеленых насаждений. Собственно, только оно и послужило причиной того, что ребята согласились остаться именно здесь. Здесь же делились впечатлениями, отдыхали и вообще проводили большую часть дня. Особенно, в ранние утренние часы и поздними вечерами, когда Тир по усвоенной с детства привычке усиленно тренировался.

Вот и сегодня он снова танцевал со своими клинками, находя в этом занятии странное умиротворение, не смотря даже на то, что где-то поблизости по-прежнему болталась навязанная Владыкой эльфов свита. Нет, юный маг не видел их —  Темные неплохо умели маскироваться, однако его сердце постоянно ощущало чужое присутствие. Впрочем, это было уже неважным. Во время тренировок ничто не было важным, кроме мерного ритма движений, внутреннего покоя и правильного дыхания, от которого в настоящем бою будет зависеть жизнь. Поэтому он заставил себя забыть о посторонних и тренировался так, как всегда привык: скользил, уворачивался от ударов невидимого противника, порой едва не размазывался в воздухе, сливаясь с ним и уподабливаясь свирепому духу войны. Затем бил сам, а потом так же споро исчезал — с тем, чтобы возникнуть уже в другом месте и ударить снова.

Мелисса, склонив голову набок, неотрывно следила за каждым его шагом, за каждым взмахом и любым, даже самым крохотным движением. Изучала, внимательно оценивала, сравнивала, будто строгий учитель, принимающий экзамен у примерного ученика. Но Тир, как всегда, не ошибся ни разу — все многообразие впитанных с молоком матери связок и переходов он раз за разом повторял с такой поразительной точностью, что было отчетливо видно: подобный ритм давно стал для него привычным. И, кажется, эта сумасшедшая, поистине запредельная скорость, от которой порой шалели даже бессмертные, нисколько не смущала наследника Изиара. Потому что даже спустя три долгих часа он оставался нечеловечески бодр, спокоен, все так же сосредоточен и невероятно опасен.

— Поразительно, — пробормотал Темный Владыка, бесшумно присаживаясь на траву рядом с Мелиссой. — Кто его этому научил?

Девушка чуть повернула голову, но не испугалась: присутствие царственного эльфа почувствовала задолго до того, как он решил к ней присоединиться. Впрочем, как и его изумление, и даже легкую растерянность.

— Тир тренируется каждый день. Всегда, что бы ни случилось, и где бы мы ни были. Он даже в Аккмале не захотел менять привычек: взялся за клинки прямо на постоялом дворе. Правда, в своей комнате, чтобы никто не увидел, но все равно.

— Он упрямый, — слабо улыбнулся Владыка, и Милле согласно кивнула.

— Да. Это у него в крови.

— Гм…

— Именно. Мне мама говорила.

— Мама? А как ее зовут? — небрежно поинтересовался эльф, намеренно глядя в сторону, но девушка мгновенно насторожилась.

— Тебе зачем?

— Просто любопытно. Хотелось бы знать, что за семья сумела воспитать настоящего Перворожденного. Да еще такого, как Тир. Все-таки люди для него не самые подходящие… гм, родители.

Мелисса нахмурилась.

— Вряд ли ты будешь в восторге от такого знакомства. Поверь, моя мама ОЧЕНЬ не любит посторонних. Особенно эльфов. Только для Тира и делает исключение, потому что очень его любит.

— А как вообще вышло, что он попал в вашу семью?

Девушка окончательно насупилась и, насторожившись еще больше, плотно сомкнула губы. Нет, об этом он не должен узнать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах, иначе станет совсем плохо.

Владыка Тирриниэль неслышно вздохнул: не вышло. Ладно. Попробуем с другой стороны.

— Хорошо, можешь не отвечать. Но хотя бы скажи: откуда вы взялись? Откуда взялся Тир? И как могло такое случиться, что я за столько лет не почувствовал собственного внука? Вы двое свалились сюда, как снег на голову. Да еще и в компании смертного, которого называете своим другом. Из-за вас Темный Лес до сих пор страшно взволнован, а Народ встревожен. Хранители в полнейшем недоумении, но они тоже не понимают, каким образом могло произойти подобное… этого не должно было случиться!

Милле загадочно улыбнулась, но он словно не заметил.

— Появление истинного потомка Изиара очень сложно пропустить, девочка, потому что Родовой Ясень (ты не знала?) всегда пускает свежую ветвь, когда в нашем Роду появляется новый мужчина. И это — такой же закон, как утренний восход солнца или его угасание с наступлением ночи. Так было всегда, испокон веков, и Ясень живет только до тех пор, пока живы наследники моего Рода. Но сейчас он слабеет и сохнет… а Тир — очень сильный маг, и его рождение не должно было пройти незамеченным. Просто не могло. Однако это все-таки случилось, и теперь я не знаю, что думать.

— Тир не принадлежит твоему Дому, — оборонила Мелисса.

— Все еще нет. У него даже перстня нет, а вместо родовых клинков — вот ЭТО…

Девушка осторожно покосилась на прикусившего губу эльфа и на всякий случай слегка отодвинулась, а то мало ли — вдруг гадость какую задумал.

— Я вам не враг, — как можно естественнее улыбнулся Владыка, заметивший это невольное движение. — Клянусь, что не причиню вам вреда, дитя. Вы настолько важны, что просто невозможно себе представить. Вы — наше будущее, наша последняя надежда. Вы — все, что у меня осталось. А Тир…

— Он не заменит тебя. Никогда не сядет на твое место и не станет общаться с Хранителями. Он поклялся.

Владыка Тирриниэль чуть вздрогнул и неверяще повернулся.

— Что?

Мелисса сухо кивнула.

— Да. Он не повторит твой путь.

— Но… почему?!

— Для него это неприемлемо и противоречит всему, чему нас учили.

Владыка чуть слышно скрипнул зубами и сжал кулаки. Проклятые смертные!! Как они посмели внушить ему отвращение к собственному народу?!! Как сумели исковеркать моего внука?!!

— Но Тир — прямой потомок Изиара! — против воли вспыхнул он. — Его место — здесь! В Темном Лесу, среди нас! Он должен занять мое место, потому что это… это судьба!

— Не его судьба, эльф! То, что хорошо для вас — смерть для него.

Владыка Тирриниэль снова вздрогнул, когда его до дна пронзили холодные синие глаза девушки — она смотрела жестко, неприязненно, а когда снова заговорила, казалось, ее голосом можно было заморозить половину мира.

— Не мне говорить тебе о твоем народе, Владыка. Не мне напоминать, как вы относитесь к остальным расам, о вашем презрении и равнодушии. О том, что вам ненавистна сама мысль о чужом превосходстве, пускай даже мнимом. О том, за что вы не терпите людей. И вообще никого не терпите, даже себе подобных. Да, вы живете долго. Да, вы сильны и обладаете многими знаниями. Да, вы быстрее и гораздо старше смертных, а они действительно проигрывают перед вашими умениями и силой… но вы слишком давно разучились видеть в других хорошее. Слишком уповаете на собственное могущество. И слишком давно утратили то, что когда-то имели. Изиар изменил твой Дом далеко не в лучшую сторону, Перворожденный, а с того времени, как он ушел, вы сделали все, чтобы вас ненавидели и боялись. Вы слишком горды, чтобы обращать внимание на чужие страдания. От вас немного помощи, но большинство живущих устраивает хотя бы то, что вы просто не вмешиваетесь и не диктуете свою волю, как когда-то… согласись, надо было здорово постараться, чтобы от Л'аэртэ начали отворачиваться даже Светлые. Но у вас это, признаться, неплохо получилось: я не знаю никого, кто был бы к вам по-настоящему благосклонен.

Милле быстро отвернулась, а эльф сжал челюсти, чтобы не вспылить от нанесенного оскорбления. Может, в этом и зиждется некрасивая правда, о которой он давно знал, но… как она смеет произносить это вслух?!! Сравнивать его со Светлыми?! Проклятье… нет, нельзя показывать злость, а то она закроется и больше не скажет ничего, а мне так нужно узнать больше. О Тире, о ней, о его силе и многом другом.

— Не стоит говорить со мной в таком тоне, девочка, — вкрадчиво сказал Владыка Тирриниэль.

— В каком же тоне мне говорить, если иного вы не заслужили? — насмешливо отозвалась Мелисса, на мгновение посмотрев почти в упор. — Но ты прав: мне не нравится твой народ, не нравится твой Лес и то, что мы вынуждены здесь оставаться. Однако сейчас у нас нет выбора, а ты сидишь рядом, не пытаясь понять и даже не умея этого делать. Вернее, НЕ ЖЕЛАЯ! Я права? Хотя можешь не отвечать: я и так это знаю. Но сейчас ты представляешь здесь весь Лес, и поэтому я говорю именно тебе. Как правителю, как главному. Тому, кто имеет голос и способен отстраняться от своих эмоций… вы не умеете жить в мире. Презираете его. И в этом — ваша главная ошибка.

Она снова отвернулась, но пораженный этой смелой отповедью эльф, к собственному изумлению, вдруг остыл. Будто ее громадные синие глаза сумели на корню заморозить его жутковатую ярость, загасили ее, залили своей бездонной морской глубиной. И противиться этому не было совершенно никакой возможности.

«Колдунья, — с удивлением понял Владыка, торопливо просматривая ее ауру. — Нет, абсолютно ничего! Странно: аура совсем обычная, и магии в ней я не чувствую. Совершенно нормальная, как и положено смертной… но такого не бывает!»

— А ты смелая, — наконец, произнес он вслух, с еще большим удивлением изучая точеный профиль Милле. — Невероятно смелая: знаешь, как мало людей… да и эльфов тоже… рискнуло бы говорить о том, что сказала сейчас ты? Сколько тебе лет, дитя?

— Шестнадцать.

— Очень странно. Ты рассуждаешь совсем не как подросток.

— Я рассуждаю так, как научила меня мама, — спокойно отозвалась Мелисса. — И поступаю так, как поступил бы в подобной ситуации отец.

— Гм. Наверное, твои родители — необычные люди? — задумчиво предположил эльф.

— О да. Такой пары больше не встретишь нигде на Лиаре.

— Они уже стары?

Мелисса странно хмыкнула.

— Нет, просто прожили достаточно, чтобы не доверять Перворожденным.

— Значит, это они научили тебя избегать нас и ненавидеть? — понимающе кивнул он. — Что ж, полагаю, этому есть веская причина?

— Безусловно, — сухо подтвердила девушка. — И тебе она хорошо известна.

— Неужели?

Девушка снова ненадолго обернулась и пристально взглянула, но промолчала. Только глаза потемнели, в них метнулась настоящая боль, да в уголках рта появилась скорбная складка.

Владыка Тирриниэль в который раз напомнил себе, что нужно быть терпеливым, и как можно мягче улыбнулся:

— Так что же это за причина дитя?

Мелисса окончательно помрачнела.

— Тебе не все равно?

— Нет, — честно ответил эльф, внутренне подобравшись. — Все, что касается Тира и тебя, имеет для меня значение. Ты сказала, что я не хочу понимать, но это не так: сейчас я очень хочу вас понять. Прошу тебя, скажи. Для меня это важно. Я действительно хочу знать.

Ну, вот и подошли к главному. Если она не испугается, если не закроется и не сбежит, возможно, удастся узнать точно. Найти подтверждение своим догадкам или же опровергнуть их. Понять, наконец, в чем дело и как вести себя с этими детьми дальше, потому что неопределенность уже начинает сводить с ума. Каждый час, проведенный в компании этих упрямцев, будто год жизни в иное другое время. Не зря же у меня голова второй день гудит, как растревоженный улей, а в мыслях бесконечные чередой идут вопросы, на которых пока нет правильных ответов. Тир — словно неподатливый камень: жесткий и непримиримый. Молод мальчик, да не доверчив. Умненький, эльфеныш, даже гордость берет. Но он ни за что не пойдет навстречу, не станет откровенничать, что бы ни случилось. Даже сейчас насторожен, как дикий зверь. Такой же чуткий и всегда готовый к бою. Всегда готовый дать отпор. Его не убедить быстро, не склонить на свою сторону. Его можно только сломать, но это — единственное, чего нельзя допускать ни в коем случае. А ты… Милле, ты гораздо мягче, чем он. Ты чувствительнее и нежнее, ты невинна и прекрасна, как первый весенний цветок. И ты даже начала понемногу оттаивать… но как же мне тебя убедить, девочка? Как заставить раскрыться хоть немного? Сегодня, сейчас? Пока у меня самого еще есть время?

— Милле? — осторожно напомнил о себе Владыка Тирриниэль, когда она снова не ответила.

Девушка тяжело вздохнула.

— Я… я не могу.

Краале вортан! Иррадэ! Иттара!..

Владыка едва не выругался вслух, но, к счастью, вовремя прикусил язык. Нет, нельзя. Ни в коем случае нельзя показывать, насколько он взбешен. Ну и что, что никто и никогда не осмеливался вести себя с ним, как с простым смертным! Ну и что, что ни одному бессмертному он не позволял подобной фамильярности и (чего греха таить) такого пренебрежения! Какая разница, что его эти двое не только не уважают, не боятся, но еще и смеют огрызаться! Их нельзя и пальцем тронуть! Торк возьми, как говорят люди! Просто идиотская ситуация! Пришел сюда, как болван, хотя мог бы просто потребовать привести этих упрямцев прямо в Чертоги! Понадеялся, что хоть кто-то это оценит! Сидел тут, как крестьянин, на голой земле и велел охране даже носа не казать, чтобы не замараться недостойным Владыки поступка, а тут…

Тирриниэль тихо сцедил воздух сквозь зубы, надеясь, что его глаза не стали слишком красными и что внимательно поглядывающий в его сторону внук этого не заметит. Затем прикрыл веки, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, а потом предпринял последнюю попытку.

— Милле, — вежливая просьба далась с огромным трудом: не привык он просить. Ни у кого не привык. А вот нате вам, пришлось на старости лет. — Пожалуйста… я очень хочу понять.

— Извини, я действительно не могу сказать все, — поджала губы Мелисса. — Просто постарайся в разговоре с Тиром не упоминать имени своего старшего сына. Этого будет достаточно.

Владыка эльфов замер, стремительно покрываясь громадными мурашками.

— А при чем тут… о ком ты говоришь?!

— Мы сами недавно узнали, — вдруг прошептала она, крепко зажмурившись. — Случайно. Мама никогда не хотела, чтобы это случилось, и я только месяц назад поняла, почему они с отцом так не терпят Перворожденных, почему забрались в такую глухомань, подальше от вас и других людей, почему не желают видеть никого из Темных и эльфов вообще, кроме одного единственного старого друга. И почему они так не хотели, чтобы о Тире когда-нибудь узнали.

— Но Талларен…

— Молчи! — вскинулась девушка. — Молчи, слышишь?! Никогда не говори о нем Тиру! Если бы не он, ничего бы не случилось, мама не пострадала бы от его рук, другие люди не погибли бы по его вине и… — она вдруг запнулась. — И тогда на свете не было бы Тира. Никого бы из нас не было, если бы он не пришел в наш дом. Понимаешь?!

Эльф прикрыл глаза и пошатнулся.

— О, Темная Бездна! Значит, он все-таки успел?

— Теперь ты понимаешь, почему Тир никогда не останется здесь? Он знает, что похож на тебя точно так же, как на своего отца. И ты не сможешь его удержать.

— Я должен! — забывшись, почти простонал Тирриниэль. — У меня нет другого выхода: только Тир сумеет занять мое место и продолжить Род. Только он.

— Неужели ты думал, что сумеешь его уговорить? После того, что сделал твой сын? С людьми и с… нами? С моей семьей?! Думаешь, от этого можно отмыться? Просто забыть и простить? А что бы ты сказал тем, у кого он некогда отнял их жен? Матерей? Дочерей? Отвернулся бы? Ушел, как в прошлый раз? А что сказал бы другой твой сын, если бы только узнал о Тире? О том, что у него все-таки есть…

— Милле!

Мелисса вдруг резко осеклась и вскинула испуганный взгляд на внезапно шагнувшего к ней Тира. Господи! Неужто слышал?!! Точно: вон, как радужки снова пылают! Лицо холодное, жесткое, руки сжал в кулаки… о, нет!! Опять я провинилась!! Ну, почему со мной все время это происходит? Почему я не такая, как мама?!

В ее глазах вдруг показались крупные слезы, а затем метнулся настоящий страх, потому что, забывшись, она едва не открыла то, что совсем не собиралась. И о чем они договорились молчать даже под пытками. Ведь теперь он наверняка сердится, да еще так, что вот-вот готов полыхнуть настоящим Огнем.

— Прости, — задрожала Милле, понимая, что поддалась на очарование Темного Владыки и была весьма неосторожна. Но Тир не стал рычать. Даже не отругал, хотя стоило бы. Только остро взглянул на сородича и чуть сузил зеленые глаза, в которых снова промелькнул опасный алый огонек.

— Кажется, пришло время навестить Вала?

Эльф настороженно кивнул.

— Да. Но ты так славно тренировался, что я не стал прерывать. Ты готов?

— Разумеется. Сейчас ополоснусь и приду.

— А Милле?

— Смертным нельзя входить в Священную Рощу, — сухо напомнил Тир, и Владыка неохотно наклонил голову. Торк! А он так хотел взглянуть на нее поближе! Неужто мальчишка знает, что вблизи Родового Ясеня силы потомков Изиара возрастают многократно?

— Ничего страшного, — вздохнула Мелисса, чувствуя себя страшно виноватой. — Идите, а я подожду здесь.

Юноша удовлетворенно отвернулся и, кинув на родича предупреждающий взгляд, в котором ясно читалось: «не вздумай снова выпытывать!», скрылся за роскошным зеленым кустом. Вскоре оттуда послышался громкий плеск, шум рассекаемой сильными руками воды, довольное фырканье. А спустя еще несколько минут юный маг, уже полностью одетый, снова стоял перед очами Темного Владыки.

Тот молча отвернулся и быстрым шагом направился прочь, а Тир, задержавшись ненадолго, бережно коснулся губами щеки девушки и отер несколько горьких слезинок с ее лица.

— Прости, — робко шепнула Мелисса, пугаясь его молчания больше, чем укоров и справедливого негодования. Она так его подвела. Так глупо поддалась на эти расспросы. Так много сказала лишнего, чего не стоило говорить вслух, а он… — Прости меня, Тир. Я совсем не умею молчать. Прости!

— За что, маленькая? За то, что сказала этому остроухому то, о чем он и так догадывался?

— Но я же…

Тир мягко улыбнулся и крепко обнял ее.

— Вот глупая. Если бы я хотел тебя остановить, я бы сделал это гораздо раньше. Думаешь, я глухой, а он умеет говорить шепотом? Наивная ты моя кроха… да не плачь, я совсем не сержусь. Милле… честное слово, все в порядке. Просто Владыка все равно бы начал нас спрашивать, и все равно начал бы с тебя. Это же очевидно! К тому же, не забывай: я умею слышать твои мысли, а значит, прекрасно знал, о чем вы тут так мило беседовали.

— Что? — изумленно отодвинулась девушка, и он покаянно вздохнул.

— Да. Я все слышал и все время за тобой следил, но ты оказалась молодцом: сказала ровно столько, чтобы он от нас отвязался. Лучшего и пожелать было нельзя. Этот эльф слишком настойчив и опытен, чтобы мы могли с ним потягаться — я ведь уже говорил. Зато сейчас он получил часть правды и искренне считает, что добыл ее огромными усилиями. От тебя. И я хочу, чтобы так оно и оставалось. Понимаешь? Мне показалось, что так будет гораздо легче, чем бороться с ним один на один, на его поле и его же оружием, которым мы с тобой пока не слишком хорошо владеем. Нам и так придется общаться полунамеками, утаивать, скрывать, следить за каждым словом, потому что он все равно не оставит нас в покое. А теперь, по крайней мере, я смогу хоть немного подготовиться. Спасибо, что спасла меня от неприятного разговора. Ты всегда меня выручаешь, малышка. Кажется, я опять твой должник.

— Тир!! Как ты мог?!

— Прости, — виновато опустил глаза эльф. — Да, я поступил не самым лучшим образом: оставил тебя с ним наедине, хотя мог бы вмешаться. Но ты же знаешь, как я не люблю обсуждать эту тему. Да и поверил он тебе, я почувствовал.

— Чудовище! — возмущенно буркнула Мелисса, наконец-то сообразив, что ее просто напросто обвели вокруг пальца. — Ты же знал, что он придет!! И что начнет выспрашивать о родителях!! Бросил меня одну на растерзание этому…

— Я все время за тобой следил.

— Да? Выходит, я зря старалась?!

— Нет, конечно, — потрепал ее макушку юный хитрец. — Но ты с каждым годом становишься все больше похожей на маму! А она всегда говорила, что женщины могут быть гораздо опаснее мужчин. Вот я и решил проверить. И знаешь, что? Ты отлично справилась!

— Это ты на нее стал похож, а не я! Хмера двуликая! Интриган! Это ж надо… ТАК меня провести! А я даже не догадалась! Ну, Тир…

Эльф тихонько рассмеялся.

— Да брось, все вышло просто отлично. Ушастый ничего не заподозрил, а из того, что ты сказала, мог сделать только один вывод. И тот неправильный. А значит, мы все еще в безопасности, и Валу тоже ничего не грозит. Ты прекрасно сыграла, клянусь!

— Ничего я не играла!

— Ну, не сердись, маленькая. Так действительно было лучше.

Девушка заметно насупилась и сердито пихнулась.

— Права была мама: Вал на тебя плохо влияет!

— Тогда он плохо влияет на нас обоих, — хихикнул юноша. — Ты бы слышала себя со стороны! Думаю, Владыка просто обалдел, когда ты на него нарычала: «вы слишком горды»… бу-бу-бу…

— Ничего я не рычала! — смущенно порозовела она.

— Ага. Именно, что рычала. Не хуже сестренки.

— Перестань сейчас же! И вообще — марш отсюда! Там Вал уже ждет, а ты смеешься! Ну же!

Тир моментально посерьезнел и ласково погладил ее взъерошенные волосы.

— Жаль, что тебе придется остаться. Но в Священной Роще разлито слишком много магии — твой амулет может там погаснуть, и вот тогда у Темных возникнут большие сомнения в том, что ты — человек. Или тебе опять станет плохо, как в Чертогах.

— Знаю. Но ты постарайся побольше высмотреть, а я потом прочитаю воспоминания, и мы вместе решим, как быть дальше и правильно ли лечат Вала. Вдруг они подумают, что он полезнее полумертвым? Вдруг попытаются нас таким образом задержать? Темные коварны и жестоки — они способны даже на это.

— Я буду очень внимателен, — пообещал юноша, посуровев. — И горе им, если они надумают причинить Валу вред.

— Хорошо. А теперь иди, пока Владыка не хватился, — неожиданно обеспокоилась Мелисса. — Не хочу, чтобы он что-то заподозрил. И не вздумай говорить со мной мысленно, когда он близко: вдруг услышит? Все-таки одна кровь… рядом с ним ни в чем нельзя быть уверенными.

Юный эльф быстро огляделся и прислушался. Спустя пару секунд безошибочно определил, в какой стороне засела его нынешняя «свита» и, прошептав на ухо подруге несколько слов, быстро ушел.

Он знал, что ей не причинят вреда: слово Темного Владыки тверже кремня, ни один остроухий не посмеет его нарушить. А значит, Мелиссе ничего не грозит даже здесь, в самом средоточии мощи Темных. Но еще он знал и то, что его маленькая спутница далеко не так безобидна, как кажется. И что она вполне способна остановить любого, кто посчитает ее доступной добычей. Причем, сделает это очень быстро и надежно — так, как всегда умела ее необычная мать.