Сказка

Случилось так, что Эбинизер провел пятнадцать лет в комнате, где окон не было никаких, и света тоже никакого. Если, конечно, не считать зелёный железнодорожный фонарь, прикреплённый винтами к потолку. Давным-давно минуло то время, когда высохла чёрная краска, покрывающая стены, батарею центрального отопления и подоконник. Так он покрасил свою комнату. Имелась также яркая электрическая лампа; но Эбинизер редко включал ее, только лишь для того, чтобы посмотреть негативы. На нескольких лесках под потолком были развешаны рентгеновские снимки. Такие же украшали стены. Просвечивающие кости на пленках, определенно, принадлежали человеку.

На столе громоздились склянки, штативы (потому что так называется: химия); надо всем этим полыхала горелка Бунзена. Долгий срок затворничества пошел Эбинизеру на пользу. Скажем об этом вкратце: Эбинизер жил здесь. Некоторое время мало кто в городе догадывался о его существовании. Ведь он почти ни с кем не общался, хотя человек был вполне достойный, и с приличной фамилией. По причине, которая вскоре станет понятной, мы воздержимся от её упоминания. Это могло бы повредить репутации других людей. Они не менее достойные, но своё темное дело делают.

Слышали ли вы, находясь в метро в Москве, Ленинграде или Киеве, фиалковый голос – он зовёт тебя под землю, в фантастический город, освещённый яркими прожекторами?

Там бесплатная кормежка, тепло и ласка. Попасть туда трудно – тому имеется немало препятствий. Это обманные подземные ходы и сужающиеся туннели. Иными словами, это ловушки, в которых тебя сначала засыпают землей, а затем отправляют в канализацию.

Чтобы попасть к Эбинизеру, нужно было подняться по ступенькам (идёшь по лестнице, по всей лестнице музыка) и затем, шагнув в темень, брести какими-нибудь коридорами. О давно заброшенном здании рассказывали странные вещи. До революции в нем помещалась больница для бедных. Она прославилась тем, что в 1891 году в ее стенах был впервые удален аппендикс, причем простейшими хирургическими инструментами. Даже современная медицина не всесильна, что уж говорить о бедах восьмидесятилетней давности. Скудость научного знания, бывает, располагает к самым диким экспериментам.

Заброшенное здание красного кирпича всегда притягивало детвору. Мальчишки рассказывали, что видели в одном из зарешеченных окон на четвертом этаже шевелящуюся куклу.

Разумеется, здесь не обошлось без Эбинизера; оживляя манекены, он продолжал свои опыты.

 * * *

А на другом краю городишка жил человек, который однажды понял, что чрезвычайно нуждается в услугах Эбинизера. Человека звали Иоахим. Он был обыкновенным школьным учителем. В его кабинете стоял глобус. Когда выдавалась свободная минутка, Иоахим раскладывал пасьянсы в учительской. Очень милый, спокойный и никому не нужный человек. Иоахим преподавал историю. Нельзя сказать, чтобы он не любил свой предмет: в бессонные ночи воображение рисовало ему крупномасштабные сражения, пожары, наводнения, различные исторические тенденции и даты, соответствующие их появлению. Школьники казались ему ужасно нерадивыми. Ни одного урока не проходило без того, чтобы он не шлёпнул линейкой какого-нибудь маленького гада. На стул учителя в отместку мазали горчицу. Иоахим дожидался времен, когда ему дадут работу в музее.

У него дома царил беспорядок: холодильник не работал, не работали телевизор и радио. Иоахим никогда не пытался прибрать в своем жилище. Хотя кое-что менялось в обстановке, когда он сдавал бутылки. А одежду он стирал, замачивая её в тазу и топчась по ней. Стирка мало помогала. Во все стороны от него распространялся кислый запах, так напоминающий о неудаче.

Удивительно, но при такой жизни он сохранил в себе трогательную и благородную привычку к чтению. Читал он много, даже слишком много. В основном, это были книги по истории города и его окрестностей. Иоахим разбирался в этом больше всех. Он знал много легенд, касающихся событий 17-го, 16-го, 15-го веков. Они немало обременяли рассудок историка, коего он вскоре и лишился.

Однажды он был в кино; показывали итальянский фильм, который он давно хотел посмотреть. Иоахим сидел в восьмом ряду. «Боже мой, – подумал он вдруг, – я не выключил дома электрическую плитку». Он вскочил; на него негодующе зашикали. Не удержавшись на ногах, Иоахим рухнул на пол. Чьи-то грубые руки вытащили его из-под кресел и усадили на место. Тогда Иоахим решил проползти по полу. Натыкаясь на ботинки зрителей, он пополз к выходу. Он уже и забыл о плитке. Ему теперь хотелось одного – поскорей выбраться из тёмного зала, где так не хватало воздуха. Задыхаясь, он выполз в проход. Там на него наткнулся служащий с фонариком.

– Любезный, – сказал он. – Пока вы не покинете зал, фильм не будут показывать дальше.

Действительно, в зале включили свет, фильм прервали, и все в зале смотрели на Иоахима.

И вроде бы хотелось ему досмотреть фильм до конца, да только такое желание было несовместимо с его плачевным состоянием.

И его выгнали из кинотеатра. Зайдя в скверик и отдышавшись, Иоахим присел на скамеечку и загрустил:

– Я совершенно хилый, не приспособленный к жизни человек.

На скамеечке напротив старичок играл сам с собой в шахматы.

– Все эти годы, – говорил себе Иоахим, – я не мог получить от жизни даже самого малого, не говоря уже о большем, гораздо большем. И все оттого, что тело мое как физическая оболочка никуда не годно. Взгляните на него, это худое, изможденное, костлявое тело, покрытое многочисленными язвами и струпьями. Это еще ладно, язвы можно прикрыть одеждой, и они не будут бросаться в глаза. Но взгляните на мою безобразную рожу! Хотел бы я увидеть красотку, которая полюбит меня с первого взгляда, – горько пошутил он. – Ах, если бы я мог это как-то изменить, стать привлекательным, чтобы нравиться всем.

Тут он заметил, что старичок напротив складывает шахматы, собираясь уходить. Он внимательно глядел на Иоахима.

– Послушайтесь моего совета, – сказал старичок. – Ступайте к Эбинизеру.

– Эбинизер, – только и смог вымолвить Иоахим.

– Ступайте, ступайте, – сказал старичок, засунул шахматы под мышку и исчез.

– Эбинизер.

Некоторое время он сидел молча, изредка озираясь. Нынешнее положение вещей казалось ему безумным и невыносимым, и выход был только один…

…Итак, наступил день, когда он решил покинуть этот мир и воплотиться в новом обличье.

Эбинизера мог найти всякий, кому он был нужен. Это имя непонятным образом вдруг стало известно всем обитателям маленького городка. На реке лодочники переговаривались:

– Слыхали об Эбинизере?

По реке плывет пароход. Дает гудок.

– Ыбыны-ы-ызэр! Знаменитый Ыбыны-ы-ызэр!

В небе летит самолет, в салоне пассажиры переговариваются:

– Как там он? Жив-здоров?

– Ну да, жив-здоров.

– А что поделывает?

– Читает газету, за завтраком смеется.

И, понятно, в городе кто-то начинает замечать, что вообще чума какая-то творится. Люди странные слова говорят. Предлагают друг другу пива в кафе, обсуждают: что-то происходит. Вот студенты какие-то купили арбуз, идут по улице, едят, улыбаются. А в автобусе люди сидят, ждут отправления автобуса. На улице очень тихо, слышно, как вдалеке играют дети.

Был солнечный сентябрьский день, солнце – так себе, светит, особенно не греет. Чувствуется изменение погоды. Что ж, теперь жди зимы, подумал Эбинизер, выглядывая из окна в заброшенном доме. Центральное отопление работает плохо, надо будет починить обогреватель, а то холодновато будет зимой.

По пустынной улице медленно брел Иоахим, с виду совершенная бестолочь. Завидев его, Эбинизер неслышно, как кошка, пробрался в свою комнату. По пути он повернул рубильник в одном из коридоров.

Иоахим, поколебавшись, зашёл в дом. Облака закрыли солнце, заморосил мелкий дождик.

Касаясь рукой невидимых перил, Иоахим поднимался вверх.

Он не знал, какой этаж ему нужен. Иоахим услышал, как вдалеке нечто рухнуло и рассыпалось. Откуда ни возьмись, появились двенадцать светящихся кукол. Промаршировав мимо ошеломлённого Иоахима, они скрылись внизу.

Добравшись до третьего этажа, он нащупал рукой тонкую нить и, держась за нее, свернул с лестницы. Пройдя двадцать или тридцать шагов, он наткнулся на дверь, из-под которой пробивалась полоска света, и постучал.

– Открыто! – громко сказали внутри.

Иоахим надавил на дверь рукой. Она послушно отворилась.

В комнате на столе сидел тонкий Эбинизер с пробиркой в руке, а на диване свернулась калачиком спящая девушка.

– Я люблю тебя, Эбинизер, – шептала она во сне.

– Теперь ты должна выйти из транса, – сказал Эбинизер, помешивая содержимое пробирки. Девушка открыла глаза и села, удивленно уставившись на Иоахима. Потом вопросительно посмотрела на хозяина.

– Это мой посетитель, ещё один человек, у которого есть ко мне дело.

– Наверное, мне пора, – сказала девушка.

– Да, милая, все закончилось.

– Спасибо, Эбинизер. Это было прекрасно.

– Не стоит благодарности, – сказал Эбинизер. Подождав, пока девушка уйдет, он поприветствовал Иоахима.

– Чем могу служить? Могу избавить вас от страха быть побитым, сделать вашего любимого кота полувосковым, помочь совершить выгодную сделку.

– Этого мне ничего не нужно, – сказал Иоахим. – Всего лишь одного прошу: поменяйте мне тело.

– Это я тоже могу, но нужны некоторые приготовления. Я спущусь в подвал, а вы тем временем выберете в этом каталоге торс, конечности, череп и харю, подходящие для того, чтобы сделать вас счастливым.

– Да, – сказал Иоахим, его не интересовало ничего, кроме его нового тела.

Поздно вечером из дома Эбинизера вышел приятной наружности молодой человек с набринолиненными волосами. Тряхнув широкими плечами, он поднял воротник плаща и, сгорбившись, пошел прочь. То был не кто иной, как бывший учитель истории.

 * * *

Дженнифер и Марк готовились к свадьбе и считали дни до радостного события. Они мечтали жить вместе на ферме за городом и вести совместное хозяйство. Это было желанием Марка, который всё своё детство провел в деревне.

Но случилось нежданное.

Однажды мама сказала Дженнифер:

– Доченька, дорогая, завтра тебе нужно будет посетить врачей. Не забудь зайти к доктору Робинсону, узнать результаты рентгена.

Дженнифер стояла у окна и задумчиво трогала руками занавеску.

– Надеюсь, рентген ничего не показал, – тихо сказала она.

В среду она была у доктора Робинсона.

– У меня в руках, – сказал доктор, – рентгеновский снимок Вашей опухоли. Буду с вами откровенным: Вам осталось жить не больше месяца. Здесь бессильны все достижения современной медицины. Невозможно бороться с этим…

– О, нет…

Единственное, что я могу сделать для Вас, – это поместить в свою клинику и обеспечить Вам надлежащий уход.

Девушка молчала. Её шокировало услышанное.

– Вы, возможно, спросите меня, – продолжал врач, – есть ли хоть какая-то надежда… Я надеюсь, Вы будете достаточно мужественны. Поймите, судьба не оставила Вам ни единого шанса.

Потом Дженнифер, не в силах вернуться домой, долго бродила по парку. В её глазах стояли слезы. Боже, как несчастен будет её возлюбленный, когда узнает обо всем! Холодный ветер кружил опавшие листья на асфальте. Между деревьев бродили бездомные кошки.

Ей хотелось избавиться от всех своих мыслей, а только идти и идти вперед, как бы убегая от смерти. Почему именно она, которой нет еще и двадцати одного? Почему должна умирать она, которая так красива? (Дженнифер, в самом деле, была привлекательной). Как может уложиться в голове факт, что через несколько недель она будет под землей, и ее друзьям придется примириться с утратой? «Поймите, судьба не оставила вам ни единого шанса».

«Марк! Милый Марк! Все наши мечты обращаются в прах.

Не придется нам жить с тобой на ферме. А я так мечтала поселиться в деревне, каждый день любоваться природой, чесать палочкой наших поросят! Мы завели бы знакомства с соседями и проводили бы с ними приятные вечера за бутылочкой вина. Я бы готовила тебе изумительные блюда. Я бы родила тебе ребеночка, Марк!»

Дженнифер шагала по аллейке, её мокрые глаза сверкали в свете фонарей. У неё заболели ноги, и она присела отдохнуть. На скамеечке сидел человек в чёрном кожаном плаще. Он повернул к девушке своё красивое детское лицо с бессмысленными глазами.

– Мамзель, – обратился Эбинизер, – я ничего не знаю о Вашей жизни. Очень трудно проследить за каждым. Но раз Вы пришли сюда, стало быть, имеете ко мне какое-то дело.

– Вы совершенно правы, Эбинизер, – сказала Дженнифер. – Но Вы как будто ждали меня здесь, я же пришла сюда совершенно случайно.

– Да, Вы пришли сюда совершенно случайно, – рассмеялся Эбинизер.

– Вот уж не думала, что придется обращаться к Вам за помощью.

– Помощью это вряд ли назовешь, – возразил Эбинизер. – Просто как-то так получается, что делаешь все, что тебе хочется. Идемте.

Редкие прохожие, встречавшие странную пару, оборачивались и пристально разглядывали Дженнифер.

– Очень холодно на улице, – сказал Эбинизер, приведя Дженнифер в свои апартаменты. – Нужно согреться.

Он достал из шкафа бутылку с коньяком и наполнил две рюмки.

– Итак, я могу делать невозможное, – начал он. – Но ты скорее всего слышала об этом.

Эбинизер стоял посреди комнаты в расстегнутом плаще, держа в руке рюмку.

– Я решил много проблем из тех, над которыми билась метафизика несколько последних столетий, и этим прославился. А началось с малого, с пустяка. Один человек принес мне кота, которого я сделал полувосковым. Это позволило воткнуть в грудь животного гениталии горного козла, чтобы кот мог питаться энергией солнечного ветра. Опыт удался, но ему предшествовала долгая работа. Во всё, что ты видишь здесь, вложено немало труда. И… – Эбинизер сделал паузу, глотнув еще из своей рюмки, – …всё это сделано наверняка. Случился, правда, когда-то прокол, моя единственная ошибка. Прибор, в который заряжаются вот эти негативы, порождает лучи неизвестной природы. Я обнаружил их совсем недавно. Я не знаю, как они действуют на то, что окружает нас. Но последствия могут быть весьма плачевны.

– Посмотри теперь на этот череп. Он из прозрачного пластика. Не правда ли, трудно описать словами то, что внутри него находится? Руками не потрогать. Ушами не услышать. Остается только глядеть. Завораживает. Смотри! Ты видела это? Видела?

– Нет, я как раз отвернулась, – сказала Дженнифер, снова уставившись на череп.

– Ну, теперь-то ты там ничего не увидишь, только квадратики. Ладно, гляди вот сюда.

– Внешне это устройство напоминает обыкновенный радиоприёмник, только без ручки настройки и, если присмотреться, со странной шкалой. Схема этого прибора – мой фирменный секрет. Он делает более яркими краски, которые ты видишь. Человек всегда задумывался над природой света. Этот прибор не оставляет никаких сомнений в его происхождении. Розовые цветы в горшке на подоконнике старинного дома становятся привлекательными, свинья, валяющаяся в грязи, являет собой божественную картину. Напротив, гора из человеческих черепов – безобразное, отталкивающее зрелище.

– Бывает так, – продолжал Эбинизер, налив себе еще коньяка, – что ты пьёшь с девушкой, которая через месяц должна умереть.

Дженнифер вздрогнула. Эбинизер подошел к ней, сидящей на диване, и взял её за руку.

– Это великолепно! Представляешь, как мне сейчас хорошо, ведь это уже моя вторая рюмка, а алкоголь действует на меня что надо… Ты здорово продрогла. Вся трясешься. Выпей ещё, – и он опять потянулся за бутылкой. В это время в дверь комнаты раздался стук.

– Открыто, – сказал Эбинизер.

Дверь открылась, и вошел мужичок; судя по одежде, один из лодочников.

– Здравствуйте. Вот, принес Вам гостинцев: яичек крутых, курочку, хлеба домашнего, пивка, – и мужичок положил свой свёрток на стол.

– Спасибо. Это всё мне?

– Вам, конечно, кому же ещё. Кушайте на здоровье. Нарочно Вам все это принес… Ну, я пойду.

И он ушёл, оставив дверь приоткрытой. Дженнифер увидела в темном коридоре в полумраке огромный гриб, всем грибам гриб, с мокрой шляпкой. Его мясистая туша загораживала проход. Со скрипом открылась дверь внизу, и сквозняк захлопнул дверь в комнату.

– Не будем ходить вокруг да около. Я знаю, зачем ты сюда пришла, и не буду тебя задерживать.

Он нажал кнопку в стене, и противоположная стена отодвинулась, открыв вход в просторное ярко освещённое помещение. Посреди стоял гигантский аквариум.

– Проходи сюда.

Эбинизер вытащил из шкафа водолазный костюм и протянул Дженнифер:

– Надевай.

Дженнифер, раздевшись, с трудом натянула на себя резиновый гидрокостюм. Эбинизер приспособил ей на спину баллоны с запасом воздуха и помог одеть маску со шлангом. Дженнифер, следуя нетерпеливым жестам Эбинизера, поднялась по лесенке и плюхнулась в воду. Эбинизер одел наушники с микрофоном и повернул несколько тумблеров на пульте.

– Как ты? – спросил он её по рации.

– Отлично, – ответила Дженнифер, кувыркаясь через спину.

– Сейчас начнет действовать ампула, и ты погрузишься в сон.

– Да, я готова.

Через минуту она увидела себя лежащей на полированном столе в бархатной комнате. Ни ногой, ни рукой не пошевелить. Воздух в комнате был очень пыльный, из-за портьер пробивались лучи солнечного света.

Долго лежать ей не пришлось. В комнату вбежал хохочущий Эбинизер; увидев Дженнифер, он встал как вкопанный и перестал улыбаться. Он приблизился к столу и, нахмурив брови, некоторое время смотрел на девушку. Затем он обернулся к тумбе, тоже обитой бархатом. В тумбе имелось углубление по форме человеческого тела. Туда был уложен младенец; полутораметровыми руками он касался потолка. Эбинизер приблизился к тумбе и взял младенца на руки. Что-то тихо напевая, он удалился (пальцы младенца оказались приклеенными к потолку, они разорвались). За ним волочились длинные руки малютки. Воздух в комнате засветился, раздался жуткий грохот, и Дженнифер проснулась.

Теперь она видела мир так, как видят его рыбы, в форме воздушного шара.

– Вылезай, – услышала она и подчинилась приказу.

Вскоре она уже выходила из заброшенного дома со счастливой улыбкой на лице.

 * * *

В маленьком городе время от времени происходили вечеринки, когда элита собиралась в ресторане и закатывала шумные пирушки. Здесь присутствовали: мэр, низкого роста и лысый; его жена в каком-нибудь уродливом платье; редактор местной газеты с тросточкой; директора фабрик, рыбных заводов и кинотеатров; начальник пристани; несколько заезжих лекторов; гости из столицы; юноши и девушки специального вида. В такие дни в ресторане играл оркестр, состоящий из местных музыкальных светил. Новичков туда не принимали, и мы вынуждены были наблюдать дряхлых стариков, дудящих в различные дуделки и играющих на фортепьянах.

Так было каждую неделю, и выглядело все это немного скучновато. Те же разговоры, что и раньше, и никаких новых развлечений, забавных розыгрышей и юморесок.

Но однажды здесь появился человек, очень приятно одетый, с запоминающимся лицом и бесцветными глазами. Он незаметно присоединился к гуляющим и вскоре уже о чём-то говорил с мэром, а потом заказывал громадные количества вин.

В зале появился ревизор из столицы. Он не сразу присоединился к компании возле эстрады. Еще сидя за столиком один, он деловито осведомился у метрдотеля:

– Кто этот весельчак?

– Это наша городская знаменитость. Его зовут Эбинизер.

– Как вы сказали?

– Эбинизер. Натурально Эбинизер.

– Пригласите его за мой столик, я должен поговорить с ним.

Эбинизер принял приглашение и сел напротив ревизора.

– Правда ли, – спросил тот его, – что Вы почти святой и несете людям бесконечное количество добра? О Вас все такое рассказывают!

– О чём Вы говорите, – рассмеялся Эбинизер, – какое такое добро? Понятия не имею, что это такое.

– Это значит, – сказал ревизор важно, – что Вы воскрешаете мертвых, а живым устраиваете благополучную жизнь.

– Какая-то ошибка, – удивился Эбинизер, – в жизни ничего подобного не делал. Всё это – одна лишь иллюзия.

– Вы странный человек, Эбинизер.

– Это верно. Очень часто у меня бывает ощущение, будто я забыл нечто очень важное. При этом мне кажется, что все уверены в моей памяти, что я не могу забыть такое. А вот вылетело из головы, и все.

С тех пор Эбинизер всегда был на виду, появлялся в кинотеатрах на премьерах, сидел в кафе, и любой мог поприветствовать его, спросить:

– Как дела?

Эбинизер бывал на причале, его видели с удочкой на реке, с корзиной фруктов на улице, на службе в церкви, сметающим в кучи листья во дворе своего дома.

Слух о том, что он делает, разносился моментально. Каждый знал, чем он занимается, или сейчас же узнавал от знакомых.

Люди шли утром на фабрику и любопытствовали:

– Ну, как там Эбинизер?

– Да так, на солнышко пялится, а оно по небу катится.

– Ну, как там Эбинизер?

– Да так, на солнышко пялится, а оно по небу катится.