Ночь прошла спокойно, но на утро друзьям предстояло решить новую задачу. Спасая Марка, епископ бросил разбойникам все деньги, какие были выданы ему морфелонским казначеем. Тугой епископский кошелек растворился в дырявых карманах Банды черных ножей. Оставалось всего несколько сиклей — мелких каллиройских монет. Надежды пройти на юг безопасным путем безнадежно рухнули: мелисские таможенники облагали путников большими пошлинами — по десять динаров с каждого. Для несведущего в денежных единицах Марка, Флоя объяснила, что один динар равняется средней зарплатой чернорабочего за день. То есть, даже если все пятеро сегодня устроятся на работу, задержаться придется дней на десять. А может, и дольше: есть и спать где-то надо. Длинная обходная дорога через земли Туманных болот, кишащие разбойниками и нелюдями, потребовала бы еще больших затрат. Оставался один путь — Белое забвение, но Марк, едва уцелевший после вчерашнего столкновения, счел это плохой идеей. Епископ же был бодр и не терял надежды:

— Спаситель с нами, мы все равно доберемся до Зеленой идиллии. Это испытание мы пройдем с честью!

Харис тоже был настроен решительно.

— Да ладно с ним, с кошельком-то. Одни хлопоты от этих кошельков.

— В том кошельке было и твое жалованье, Харис, — осведомил епископ.

— Не ради жалованья служу, — буркнул странствующий рыцарь.

Но слабые попытки епископа подбодрить Седьмого миротворца скорее раздражали Марка. Мысль о том, чтобы задержаться в этом не слишком приветливом городишке хотя бы на день вызывала мучительную тоску.

Епископ быстро разгадал его настроение:

— В другом конце Мелиса находится большая община адельфов. Идемте, там нас примут.

Они двинулись в город по пыльной дороге под жарким солнцем. Харис был готов к подвигам и шел, держа под уздцы своего Скоронога. Кольчугу он не снимал, несмотря на жару. Флоя и Никта шли как обычно сзади.

— А ты, правда, знаешь лесную магию? — донесся до Марка пытливый голосок Флои.

— С чего ты взяла? — вспылила хранительница.

— А вот та колдунья, Амарта, сказала…

— Черная ведьма может говорить что угодно. Я хранительница секретов, а не чародейка.

— А заклятие Плотоядной лозы ты знала раньше?

— Нет, не знала. И хватит об этом.

Хранительница была рассержена, потому Марк и сумел разобрать, что именно она отвечает подружке. Ему это редко удавалось, лесная нимфа умела говорить направленным в одну точку голосом — так, чтобы ее слышала только один собеседник.

— Тебе больно было? От Плотоядной лозы? — похоже, Флоя пошла в обход, желая узнать больше о лесной магии.

— Больно, — ответила хранительница снисходительно. — Прутья вгрызаются в кожу и впрыскивают яд.

— Да ты что! — вскрикнула Флоя на всю улицу.

— Тише ты. Все хорошо.

— Это же ужас! Ты знаешь защитные заклинания? Ой, прости. Нужно найти лекаря. Почтенный Ортос!

— Да уймись ты! Со мной все хорошо, вот смотри.

Марк оглянулся украдкой как раз тогда, когда хранительница открыла широкий рукав своих одежд. Ее рука была словно исполосована прутьями, но воспаления не было, раны оказались затянутыми. Заметив взгляд Марка, хранительница тут же одернула рукав.

— Твоя рука зажила за одну ночь? — удивлению Флои не было предела. — Что за магию ты применила?..

— Не магия это, бестолковая ты, — проговорила хранительница и осеклась, догадавшись, что Марк ее слышит, и дальше говорила только приглушенно-направленным голосом.

Аделианский квартал находился изнурительно далеко, друзьям пришлось пройти через весь город. Погода стояла ясная, солнце жарило, а ноги поднимали клубы дорожной пыли. Марк снял плащ, закатал рукава рубашки. Встречные горожане были одеты ярко, наряды переливались пестрыми, разноцветными тонами. Многие мужчины богатого вида носили шелковые рубашки и длинные туники, женщины — легкие платья с бесконечными узорами и кружевами. Встречались и сурового вида маги; эти носили длинные мантии с эмблемами различных гильдий или парчовые халаты с астрологическими символами. Харис пояснил, что по цвету и символике нарядов можно определять к какой гильдии принадлежит тот или иной маг. Встречались и серые маги — представители той гильдии, что и печально известный Марку Яннес.

— А это кто такие?

Возле прилавка горшечника присматривали товар двое страшных дикарей в оленьих шкурах. Удивительно, как им не жарко? Лиц Марк не рассмотрел, заметив только, что носы их проколоты кольцами, а щеки размалеваны красками как у диких племен.

— Варвары, — коротко ответил Харис. — Жители Диких гор. Они поклоняются идолам и живут в отдалении. Лишь изредка приходят в города для обмена товарами.

Убогие деревянные домишки вскоре сменились каменными двух-трехэтажными строениями. Богатые дома с фасадами, выложенные желтым кирпичом, совсем не имели окон и напоминали крепостные стены. Плоские крыши были обнесены золоченой изгородью, за которой под тенистыми навесами попивали чай пузатые купцы и щебетали свободные от работы женщины. Архитектура таких домов отличалась рядом колоннад, подчеркивающих заможность владельца. Но особенно привлекали взор зеленые насаждения: газоны, группы кустов, разнообразные пальмы, вперемежку с фисташковыми и абрикосовыми деревьями. У стен богатых домов часто красовались стройные кипарисы, орошаемые из искусственных водоемов. Красновато-желтая древесина благоухала приятным хвойным запахом. Жилища богатых магов имели ту же конструкцию, с тем отличием, что к каждому из них была пристроена остроконечная башенка, раза в два выше самого дома.

— Жаркий, знойный Мелис, — ворчал Харис, пытаясь почесать грудь под кольчугой. — Нога б моя не ступала в этот развращенный городишко!

Марк был близок к его мнению. Его мучили жажда и зной. Харис обливался водой из сточного ручья, зачерпывая воду шлемом, но пить оттуда было бы глупо.

Квартал, где жили аделиане, оказался более бедным, но чистеньким. Чисто выметенные улицы, покрашенные ворота и ограды, ухоженные кусты и деревья — все свидетельствовало о том, что горожане следят за чистотой.

У входа в чайную, откуда доносились ароматные запахи разнообразных чаев, сидел худолицый незнакомец в легкой желтой тунике, препоясанный длинным льняным поясом и задумчиво глядел в ясное небо. Длинный подбородок подпирала рукоять меча в ножнах, а рядом лежал красивый темно-красный лук. Тонкий нос мечтательно смотрел вверх, придавая незнакомцу вид одинокого философа. Черные растрепанные волосы беспорядочно свисали до плеч.

— Ортос! Старый друг, как я тебе рад!

Незнакомец вскочил и бросился обнимать епископа. Тот тоже был рад встрече, но вел себя сдержанно, почти не улыбаясь. Марка удивило, что незнакомец общается с епископом как с приятелем.

— Мир тебе, Автолик, благословенная встреча. Приветствуй Седьмого миротворца Маркоса.

Марк скромно кивнул головой и протянул руку. Названный Автоликом обхватил ее до локтя, что, видимо, считалось знаком дружеского приветствия. Теперь незнакомец больше походил на веселого разбойника из вчерашней таверны, чем на мечтательного философа. Пожав руку, он сгреб Марка обеими руками и, крепко обняв, оторвал от земли. Перед Марком вспыхнули два восторженных карих глаза, бегающих от него к епископу, радостных как в лучшие мгновения жизни.

— Слышал, слышал, слышал! Слухи в Мелисе распространяются подобно стае воробьев. Ты победил вчера свору головорезов, не так ли?

— Ну, не совсем так…

— Ты слишком скромен, Седьмой миротворец Маркос, а это отличительная черта истинных миротворцев. Но я тоже скромен, хотя в стрельбе из лука мне нет равных в Мелисе! — Автолик рассмеялся, не давая понять, шутит он или нет.

Тут он поставил Марка на землю и перевел восторженный взгляд на остальных. Марк поспешил всех представить:

— Харис, сын Аристарха из Ордена молодого льва, Никта, прозванная Никтиленой, дочь Сельвана из Сонной дубравы, Флория, дочь… из селения Унылой долины.

— Отныне, вы мои друзья, и друзья моего ордена! — объявил Автолик.

— Мы в затруднительном положении, — сухо сказал епископ. — Остались без единого динара…

— О, этому горю легко помочь! Ночуйте у меня.

— Спасибо брат, но мы идем на юг и нам нужны деньги взаймы, пятьдесят динаров и еще что-то на дорогу.

— Пятьдесят, э-э-э… — Автолик закашлялся и забегал глазами, будто что-то искал в пыли. — Последние деньги я отдал вот за эту прекрасную работу, — он бережно поднес к носу епископа темно-красный лук. — Это лучшее, что когда-либо делали мастера Кедровых предгорий, а уж искусней их в этом деле нет никого в Каллирое.

— Кедровые предгорья? Ты бывал в Кедровых предгорьях? — восторженно воскликнула Флоя. — Я слышала удивительные рассказы о Кедровых предгорьях от мелисских купцов в Морфелоне!

— Бывал, бывал, — охотно ответил Автолик.

— А правда, что там живут белые единороги?

— Правда.

— Ты видел единорога?

— Видел, — усмехнулся Автолик.

— Какое чудо, прелесть! — не унималась Флоя, невзирая на скромные попытки епископа продолжить диалог с Автоликом. — Я слышала множество историй об этом загадочном существе, что он может исполнить твое самое заветное желание. Это правда?

— Когда-то я тоже этому верил. Однако, повстречавшись с ним на опушке леса, я убедился, что единорог способен исполнить для меня только одно желание — если я пожелаю получить рогом под зад!

Марк с Харисом прыснули со смеху, а Флоя разочарованно надула губы.

— Автолик, нам нужно пятьдесят динаров, — напомнил епископ. — Может быть, кто-то из здешних адельфов..?

— Нет, нет, нет, умоляю вас, друзья, никого не просите, взаймы вам не дадут, только в дар. А живут они небогато, каждая монета для наших собратьев — это тяжелый труд, пот и кровь. Но останьтесь на неделю-другую, скоро начнется турнир Светлой арены, и у нас, аделиан, есть хорошие шансы.

Епископ крайне неодобрительно вздохнул. Харис с интересом прислушался, а хранительница и Флоя переглянулись.

— Давно хотел узнать, что такое Светлая арена, — отводя взгляд от епископа, сказал Марк и почувствовал учащенный стук сердца.

— Ты не слышал о Светлой арене? О, друг, ты истинный миротворец, ибо видно, что пришел издалека. Я тебе все расскажу. …А почему мы стоим здесь, под палящим солнцем и изнемогаем от зноя? Идемте в мой дом!

По сравнению со скромными домиками других аделиан двухэтажный кирпичный дом Автолика вполне мог сойти за жилище богатого купца. Войдя в арочные ворота, друзья увидели красивый внутренний двор, вымощенный разноцветными каменными плитами, со струящимся фонтаном посередине. Двор был окружен колоннами и большими горшками с диковинными растениями: тут росли и густые ярко-зеленые пальмы, и остроконечные кактусы, многочисленные кусты роз, переливающихся красными, оранжевыми и розовыми тонами и еще множество других цветов, от которых изливался чарующий многообразный аромат. Двор, защищенный стенами от шума и пыли, с круглым фонтаном, освежающим воздух, и благоухающими растениями, служил прекрасным местом для приема гостей. Для защиты от солнечных лучей над двором был натянут тент из полупрозрачной материи. Ко двору примыкали лакированные двери комнат первого этажа.

— Здесь мы проводим собрания ордена, — не без удовольствия сообщил Автолик, рассадив гостей за плетеный столик на такие же плетеные стулья.

— Почтенный Автолик Мелисский — глава Ордена вольных стрелков, — пояснил епископ, устало посмотрев в пол, выложенный квадратными песочного цвета плитами.

— Я слышал о нем! — воскликнул Харис. — Независимый аделианский орден Мелиса, в который принимают только тех, кто в совершенстве овладел стрельбой из лука!

— Слухи обманули тебя, друг! — задорно рассмеялся Автолик. — Мы принимаем каждого, кто твердо избрал Путь истины и не слушает безбожный голос толпы. …А стрельбе из лука мы обучаем уже в ордене.

— А откуда все это? — решив вступить в разговор, Марк обвел взглядом окружающий их домашний сад.

— Наследие былых успехов ордена! — с еще большим удовольствием отметил Автолик. — Победа за победой, вот и дом, вот и убранство. Но не подумай, что вся эта роскошь — моя прихоть, а то обижусь!

Обижаться Автолик, скорее всего, вообще не умел. Веселый, жизнелюбивый, он еще долго сидел в кругу гостей, непринужденно смеясь, шутя и рассказывая о жизни города. По определению Марка, характер у главы Ордена вольных стрелков был резко переменчивый: радость могла в один миг смениться унынием, добродушие — гневом, но впрочем, почти всегда происходило наоборот. Молодой слуга по имени Гай принес гостям чай, хлебные лепешки и жареные пшеничные зерна — довольно скромное угощение на фоне богатого интерьера, но Марк был доволен и этим.

— Как я говорил, до меня дошли слухи о вашем недоразумении с Бандой черных ножей, — сказал Автолик, когда его шутливое настроение сменилось на философско-задумчивое. — Может, расскажете, что послужило поводом для драки с разбойниками в нашем мирном городе?

О вчерашнем происшествии у мелисской таверны заговорила Флоя, но настолько быстро и восторженно, что епископ ее попросил помолчать. Повествование продолжил Харис, ничего не привирая, но очень эмоционально, особенно, когда дошел до драки с арпаками. Удивлениям Автолика не было предела.

— Арпаки нападают на аделиан в Мелисе? Странно. По приказу Хадамарта они ведут тихую войну. Разве что, какие-то отбившиеся от армии шатуны. А колдунья Амарта? Зачем ей понадобилось нанимать арпаков и местных разбойников? Ее искусство черной магии куда надежней наемных убийц.

— Ты знаешь Амарту, Автолик? — спросила молчащая доселе хранительница.

— Я видел ее раза два в Мелисе. Опасная женщина. Ее разыскивают эмиссары Армии Свободы, но арестовать ее здесь они не в силах. Власти Мелиса защищают своих гостей.

— А что ты знаешь о некромантах? — продолжила хранительница.

— Некроманты… хм, по моему мнению, все эти истории о некромантах не больше чем мифы. Клан некромантов действительно существует, но они скрываются в Туманных болотах и не вмешиваются в дела людей.

— Тогда кого мы вчера видели у таверны? — обиженно возразил Харис, будто его уличили во вранье.

— Кого-то из колдунов, одевшегося под некроманта.

— Хотел бы я знать, какой колдун посмеет поднять жезл против такой ведьмы! — громко пробурчал Харис.

— Может быть, кто-то из черных архимагов. Я слышал, они неплохо разбираются в некромантских заклятиях. А некроманты… поймите друзья, маги и чародеи любят создавать страшные мифы о своих покровителях, чтобы держать людей в страхе, а некроманты — один из самых удачных мифов. Мы, аделиане, тоже любим создавать мифы — но с другой целью — создать идеальный образец для подражания. Например, Орден посвященных…

— Орден посвященных не миф, — твердо возразил епископ.

— Ортос, я глубоко уважаю твои познания, но… поймите, друзья! Орден посвященных и правда существует где-то в пустыне Фаран, но слухи о нем сильно преувеличены. Да, может, отшельники Ордена и хорошие воины, может, они исцеляют больных и лечат души, но в рассказы о хождении по воде и остановке летящих стрел одним взмахом руки — я не слишком-то верю.

— Мне уже хочется в Орден посвященных, — заявила Флоя.

— Тебя не возьмут. Туда вообще не принимают женщин, — недовольно заметил Харис.

— Не может быть! Как это, не принимают?

— А если и возьмут, то тебе придется дать обет безбрачия, и ты никогда не выйдешь замуж, — продолжил Харис.

— Вот вам пример, как распространяются аделианские мифы, — усмехнулся Автолик.

— Не будем спорить, — сказал епископ, желая сменить тему. — Расскажи лучше, брат, как идет жизнь по эту сторону Морфелона. Вести о Мелисе, которые доходили до меня в Иероне — очень тревожны.

— Мелис все больше попадает под власть купцов Золотого динара и серых магов, — начал Автолик, невесело опустив глаза. — Пока Мелис был под протекторатом Морфелона, люди хоть самую малость прислушивались к голосу аделиан. Но после того, как город добился независимости, он с каждым восходом солнца переходит под влияние Амархтона и его Темного Владыки Хадамарта. Великая война неизбежна, и если мы, аделиане, не нанесем удар по Падшему городу, он постепенно поглотит всю Каллирою. Но в нашем ордене мало воинов, человек пятьдесят, а в Амархтоне легионы и легионы нечисти. Там почти нет аделиан, а те, что есть, слишком напуганы и разочарованы, чтобы противостоять власти Хадамарта. На Морфелон и его короля мы больше не рассчитываем.

— А Южный оплот? — спросил епископ.

— Южный оплот без ума от королевы Сильвиры. А мы никогда не позволим себе стать под флаг армии, возглавляемой женщиной. Мы можем рассчитывать только на собственные силы. Потому для нас так важно выиграть Золотой светильник на Светлой арене.

Заметив вопросительно сощуренные глаза Марка, Автолик изложил обещанные пояснения:

— Каждое лето в Мелисе на Светлой арене проходит турнир по софрогонии — самому популярному состязанию в Каллирое. Тот, кто победит в завершительном состязании, получит приз — Золотой светильник, имеющий форму глубокого кубка. Победитель имеет право набрать в него любые драгоценности из Сокровищницы света. Для нас же главное не золото и алмазы. Мы хотим показать городу мудрость и силу истины, чтобы все миряне, варвары и особенно маги увидели, что Путь истины — это не просто учение. Это жизнь.

— Наверное, выиграть на Светлой арене непросто? — целиком погружаясь в слух, спросил Марк.

— Чаще всего Светильник выигрывают серые маги. Но в последний раз выиграли учителя богатства, которых поддерживают купцы Гильдии Золотого динара. Может быть, люди стали больше стремиться к деньгам, чем к магии, а может, маги сознательно подыгрывают купцам, чтобы те возгордились. Гордость ослепляет человека, а слепыми легко управлять.

— А аделиане?

— Наша команда Ордена вольных стрелков не выигрывала еще ни разу. Но с тех пор, как Совет Мелиса основал Светлую арену, другие аделиане выигрывали трижды. В последний раз это было шесть лет назад. Но тогда маги не имели сильных команд, и награды не были так велики.

— А в чем суть турнира?

— О, правила очень просты, но только для того, кто в совершенстве владеет словоборьем — искусством состязаться словами, полными смысла. Да что там говорить, сейчас покажу!

Автолик отвел Марка к фонтану и, невзирая на протестующие взгляды епископа, попросил обнажить оружие. Марк достал книгу, сжал в руке и, пытаясь вообразить врага, твердо произнес, как учила хранительница:

— Слово-меч!

Книга вспыхнула Логосом, ярко блеснув на проникающих под тент солнечных лучах. У Автолика появился откуда-то сферический шар мутно-серебристого цвета, размером с маленькое яблоко.

— Это идейное послание в софрогонии — метид. Сейчас я произнесу атакующие слова и запущу этот метид в конец двора. У тебя будет всего несколько мгновений, чтобы придумать короткий ответ, способный опровергнуть мои слова. Произнеси его как можно уверенней и бей по летящему метиду своим мечом. Если метид ударит тебя, значит, ты нашел неверные слова или оказался неловок. Ну что, готов?

— Надеюсь, бьет он не больно? — осмотрительно спросил Марк, сжимая меч покрепче.

— Нет, что ты, это ж учебный метид!

— Ну, давай!

Замахнувшись, Автолик быстро и слитно произнес фразу, как одно слово:

— Не верь убеждениям, они обманчивы, слушайся чувств!

Мутно-серебристый шар полетел к противоположной стене как-то медленно, будто прорываясь через сопротивление воздуха. Увлекшись его траекторией, Марк позабыл об ответе и вспомнил только тогда, когда шар, пролетев вдоль стены, направился ему в лицо.

Ответное слово?

— Лукавы чувства человеческие! — выкрикнул Марк первое, что пришло на ум.

Меч задрожал в его руках. Марк легко взмахнул им, и сияющее лезвие задело несущийся шар перед самым носом. Раздался восторженный крик Флои и хлопок ладош Хариса: метид угодил в стену, отбив от нее мелкие кусочки извести. Автолик восхищенно хлопнул Марка по плечу:

— Славно! У тебя дар к софрогонии. Конечно, это было учебное послание, но все равно… ни разу не состязаясь… и так отбить!

Марк хотел сказать, что он и сам не понял, как все произошло, но Автолик быстро заговорил:

— Я уверен, ты станешь мудрым участником. У меня постоянно не хватает людей, многие уходят после поражений. В этом месяце сражаются лучшие команды Каллирои за право выступить в завершительном турнире. Состязания проходят каждую неделю. Кстати, завтра в четвертом часу состязаются учителя богатства Гильдии Золотого динара и странствующие философы, именующие себя странниками вселенной. Хочешь посмотреть?

Епископ Ортос, терпимо наблюдавший за обучением Марка, встал и решительно пошел на Автолика, как отважный охотник на дикого вепря:

— Автолик, я запрещаю тебе втягивать Седьмого миротворца в мирянские игрища. Твое упрямство погубит тебя!

— У брата Ортоса устаревшие взгляды на софрогонию, — пояснил Марку Автолик, примирительно глядя на наступающего епископа. — Мы только посмотрим и все.

Последняя фраза немного успокоила епископа, но он все же настоял на том, чтобы игроки вернулись к столу и поговорили о чем-нибудь другом.

Солнце перевалило за полдень, в Мелисе запылала дневная жара, ощутимая даже в прохладном дворике под тентом. Автолик любезно предложил уставшему епископу возлечь на деревянном топчане в одной из комнат для гостей, от чего тот не мог отказаться.

— На твоем месте я бы не ходила на Светлую арену, — неожиданно высказала Марку свое мнение хранительница. — Люди приходят туда для развлечений, а нам не время веселиться.

— Извини, но я должен посмотреть на это… поверь, у меня есть причины.

Хранительница отвернулась с безразличием, мол, поступай, как знаешь! Марк почувствовал себя неловко, но рассказывать ей о ночной встрече с серым магом, и тем более о своем желании встретиться с ним, очень не хотелось.

* * *

Утром следующего дня Автолик повел Марка, Хариса и Флою через аделианский квартал к центру Мелиса. В городе не было высоких построек как в Морфелоне, но кварталы оказались очень растянуты. Миновав торговый порт, откуда заманчиво виднелись мачты и паруса купеческих кораблей, друзья вышли на широкую городскую улицу. Здесь текли толпы людей, одетых в разноцветные одежды — еще одно существенное отличие от Морфелона, где горожане одевались однотонно. Вообще, жители Мелиса одевались менее сдержанно, чем морфелонцы. В одеждах здешних горожан выражалось стремление к раскованности, яркие, пестрые наряды будто выплескивали рвущиеся на свободу чувства.

По мере приближения к центру города менялся пейзаж. Аделианский квартал был подобен огромному саду: не было ни одного дома, вокруг которого не росли бы плодоносные деревья. Переливающиеся цветники искрились на солнце многоцветными лучиками, радуя самые унылые сердца. Некоторые домики сплошь поросли виноградными лозами, а спелые грозди заглядывали прямо в окна.

По дороге Флоя нарвала яблок и винограда, угостив всех друзей. Марк аж причмокнул, так как такого вкусного и сочного винограда не ел никогда.

— А у вас здесь совсем неплохо, — озираясь на садовые богатства Мелиса, сказал он Автолику.

— У нас многие остаются на всю жизнь. Даже если не найдешь работу, можно прокормить себя одним садом и огородом. Лазурный залив на западе кормит сотни рыболовов. А если ты твердо и настойчиво стремишься к цели, то можешь снискать славу в ежегодных состязаниях, коих в Мелисе хватает. Состязания в беге, в стрельбе из лука, в метании копья, в гонках на колесницах — возможностей много. Эх, порой хочется бросить все, сидеть под смоковницей, ловить рыбу, охотиться, состязаться и не думать о завтрашнем дне.

— Но ты — искатель приключений! — восторженно улыбнулась Флоя.

— Дело не в этом. Просто хочу быть верным своему призванию — бороться за свободу моего народа. Я родом из Морфелона, но потом долгое время жил на юге, а ныне мой дом — Мелис. Стало быть, народ всей Каллирои — мой народ. Не люблю высокопарных слов, но я готов ко многим лишениям, только бы совершить свой подвиг.

— Какой подвиг? — подхватил идею Харис, как известно, тоже мечтавший о подвигах.

— Я верю, что каждый человек призван совершить свой подвиг, — задумчиво ответил Автолик, сосредотачивая взгляд на дорожной пыли. — Если любишь по-настоящему, то любовь побуждает к подвигам. Вот я и мечтаю совершить подвиг: для своей избранницы, своего народа, своего Творца…

— Скажи, Автолик, а кто твоя избранница? — хитро улыбнулась Флоя.

— О, она прекрасна! Красива, умна, чиста душой и нежна сердцем. Верная и преданная, а ее прекрасный стан и взор не оставит безучастным ни одного мужчину. Вольномыслящая и совершенно не ревнивая.

— Как чудесно! — прошептала Флоя.

— А можем мы ее повидать? — спросил заинтригованный Харис.

— О, несомненно, как только я найду ее, — Автолик, казалось, взгрустнул.

— Ты так хорошо знаешь ее и не знаешь где она? — удивилась Флоя. — Как так?

— Очень просто: я никогда не видел ее.

Автолик весело расхохотался, довольный своей шуткой. Марк засмеялся вместе с ним, а Флоя, будучи разочарованной, захихикала только для виду. Харис озадаченно чесал затылок.

— Ты любишь ее, хотя не знаешь ее и никогда не видел. Святой-Всемогущий, где ж в этом смысл, не пойму?

— О чем ты рассуждаешь, странствующий рыцарь? О чувствах? Какой вздор! Нашим чувствам не нужен смысл, так уж мы созданы.

Появившиеся величественные двух-трехэтажные дома богатых купцов и магов, означали, что Светлая арена рядом. Жить возле нее считалось престижно, как объяснил Автолик, люди платят за эти дома втрое больше обычного. Но аделианских домов здесь не было и близко.

— Автолик, ты хорошо владеешь мечом? — спросил Марк, подхватив пришедшую на ум мысль.

— В Эпоху лесных войн я был мастером своего отряда, — похвалился тот. — А к чему ты спрашиваешь? Хочешь, чтобы я помог тебе поквитаться с теми арпаками?

— В том-то и дело, что нет. Как тебе сказать? …Мне стыдно признаться, но я почти не владею мечом. Ты не мог бы… как это… ну, показать мне пару приемов?

— Пару приемов? — переспросил Автолик и весело засмеялся. — Хочешь научиться владеть обоюдоострым мечом? Тогда научись владеть словом. Меч против даймонов держат не мышцы рук, а слова веры.

— А как научиться владеть словом?

— Вот в этом тебе и поможет софрогония!

«Хитрец!», — подумал Марк, но желание поучаствовать в этой игре возросло.

Огромный амфитеатр овальной формы, построенный из больших каменных блоков песочно-золотого цвета, и был знаменитой Светлой ареной. Вокруг нее двигалась масса народу, спешившего успеть к началу состязаний, отовсюду слышались лихорадочно возбужденные голоса, обсуждающие предстоящий турнир.

Пестрели, искрились позолотой одежды богатых купцов и вельмож, от их прекрасных спутниц веяло всевозможными благовониями. Платья, накидки, женские покрывала, не те бесцветные как в Морфелоне, а блестящие, вышитые бисером. Горожане несли букеты свежих цветов, многие девушки были в венках из лилий и роз, оживленные и веселые, громко разговаривали и напевали, словно в упоении от празднества, которое вот-вот должно было начаться.

У Марка начала кружиться голова от этого людского водоворота, как тут его взгляд приковала группа девушек в удивительно диких одеяниях из свежих виноградных лоз и плюща. Опоясанные змеиной кожей, с вызывающе распущенными волосами, они так же вызывающе смеялись, выкрикивая какие-то непонятные возгласы, похожие на восхваления некоему божеству. Девушки осыпали прохожих лепестками роз и одевали на шею каждому лозу с виноградными листьями. Причем делали это настолько смело и решительно, насколько и женственно, нежно, так что всякий одобрительно кивал и улыбался им в ответ.

— Бассао! Бассао! — выкрикнула одна из девушек и осыпала засмущавшегося Марка горстью лепестков. — Да влечет тебя страсть вечной весны!

Марк неосторожно глянул в ее ярко-угольные глаза, горящие изумительным блеском, и вмиг все внутри него заволновалось. Девушка взывала к страсти и страсть выражалась во всей ее внешности: длинные черные волосы, растрепанные, беспорядочно разбросанные по плечам, вздымающаяся под виноградными листьями грудь, стройные ноги, гладкая загоревшая кожа, улыбка и смех, не наигранный, а живой, текущий из пульсирующей жизнью души.

Одевая на шею Марка виноградную лозу, девушка как бы невзначай провела кончиками пальцев по его щеке. Он заулыбался, желая, чтобы этот миг затянулся подольше. И девушка снова осыпала его лепестками: легкость и гармоничность ее движений перехватывали дыхание. Да, она откликнулась на его взгляд!

— Бассао! Бассао! Да влечет тебя страсть вечной весны! — раздавались уже за спиной голоса других девушек.

От них действительно веяло весной и окрыляющей страстью. Они словно заряжали каким-то безумным восторгом, какой-то лесной дикостью, которая призывала бросить все и кинуться к ним, вместе с ними дарить людям свой смех и улыбку, радость своего бьющегося сердца.

— Держи нос против ветра, Маркос, — вернул его к реальности Автолик. — Иначе его порыв унесет тебя гораздо дальше твоей страны Дальних земель.

Только теперь до Марка дошло, что его взбудораженные чувства не остались незамеченными для Автолика. Но это обстоятельство его уже ничуть не смущало.

— Кто эти девушки? — рассеяно спросил он.

— У нас их именуют бассаридами. Они поклонницы божества Бассарея, покровителя стихийных сил земли и человеческих страстей. Будь осторожен и поменьше смотри в их сторону. Им ничего не стоит вскружить тебе голову и увлечь в свою Неистовую рощу.

Но Марк уже думал только о девушке, о легком прикосновении ее пальцев к своей щеке. «А если бы я стал победителем Светлой арены!» — мечтательно подумал он и улыбнулся.

— Здравствуй, Автолик!

Под высоченными стенами Автолик обнялся с низеньким человечком с длинными как у сома усами и абсолютно лысой головой.

— Это Клеант, ритор нашей команды, — познакомил Автолик друзей с напарником.

Усатый человечек выглядел чрезмерно торопливым. Не тратя времени на любезности, он поторопил всех вовнутрь, так как состязание должно было начаться с минуты на минуту. Автолик заплатил за Марка, Флою и Хариса, поскольку вход был платный, но недорогой: всего одна пятая динара с человека. Побывать на Светлой арене в качестве зрителя было доступно каждому.

Вход проходил между двумя высокими колоннами, украшенными снизу доверху длинными изваяниями остроголовых змей — символов мудрости. Лестница была устлана ковром ярко-золотого цвета, искрящегося тысячами золотистых блесток. Друзья устремились вверх вместе с большой толпой, которая постепенно рассеивалась, расходясь вправо и влево в двери, ведущие на трибуны. Когда они поднялись по лестничным зигзагам на самый верх, им открылся вид на большую гладиаторскую арену, усыпанную песком. Народу было тысяч пять-шесть, но, похоже, трибуны могли вместить и вдвое больше. Над каждым сектором виднелись флажки той или иной группы поддержки: купеческие, самых разных гильдий с изображением динаров, и разнообразные символы философских школ. Сектор аделиан, в котором расположились Марк с друзьями, оказался самым малочисленным.

— Мало кто из аделиан поддерживает нас, — пояснил Автолик. — Но чем меньше поддержки от людей, тем больше мы уповаем на помощь свыше.

Раздался трубный глас, оглашавший начало состязания, и с противоположных сторон навстречу друг другу вышли две команды — по шесть человек в каждой. Под всеобщее ликование между командами вспыхнула череда крупных колец, горящих зеленым, синим и красным огнем. Сеть огненных колец разделила поле надвое, отделив противников друг от друга. Каким образом горящие кольца висят в воздухе, да еще и вращаются, для Марка оставалось загадкой. Горели они настолько плотно, что о рукопашном контакте противников не могло быть и речи. Но, похоже, кольца горели не только для того, чтобы оградить оппонентов друг от друга.

— Метид можно запускать через любое кольцо, в зависимости от слов мудрости, которые произносишь — шептал на ухо Автолик. — Зеленое, если хочешь разбить вражеский символ, синий, чтобы обезоружить противника, а красный… в красный запускать нельзя. В него летит отраженный метид — если тебе удастся обратить слова противника против него самого. Удачный зеленый метид приносит пять баллов, синий — десять, а красный — двадцать. Но заключительный метид — софронистир, — если достигнет цели, принесет шестьдесят баллов, почти верную победу. Состязание оканчивается тогда, когда оба софронистира использованы.

Марк заметил, что за спинами философов стоят фарфоровые знаки, изображающие солнце, за спинами учителей богатства — знаки в виде золотых монет.

Прозвучал гонг, и через горящие кольца полетели первые метиды. Изначально эти маленькие шарики были светло-серебристыми, но, пролетев через ярко вспыхнувшее кольцо, меняли цвет на зеленый или синий, в зависимости от цвета кольца. В красные кольца метиды не попадали. С обеих сторон шла словесная перепалка, вызывающая среди трибун бурю эмоций. Несмотря на хорошую акустику, благодаря которой состязающихся можно было слышать с самых последних рядов, Марк плохо разбирал произносимые соперниками слова. Может, из-за царившего вокруг шума, а может, из-за того, что эти фразы произносили быстро, как скороговоркой. Но по обрывкам фраз, Марк догадался: учителя Гильдии Золотого динара доказывают то, что богатство является главным благом для человека и страны, поскольку это — победа над бедностью, болезнями, угнетением, это — свобода от рабства и изнурительного труда, это — достаток и счастье для себя, своей семьи, своих близких. Странники вселенной, наоборот, утверждали, что все земные блага временны и только приобретая мудрость, совершая добрые дела и познавая самого себя, можно достичь счастья. Когда слово пославшего было особенно сильным, кольца, через которые пролетали метиды, вспыхивали необычайно ярко.

— Императоры правят империями, но деньги правят императорами! — вспыхнуло кольцо зеленого огня.

— Власть денег не… — взмахнул посохом длинноволосый философ, но замешкался и не успел досказать. Зеленый шар ударил с тихим свистом в один из глиняных символов странников вселенной, начисто его разрушив, чем вызвал восторженный шквал эмоций большей части трибун.

Дальнейшее Марк видел, лишь подпрыгивая, пытаясь заглянуть через головы зрителей. Это было непросто — перед ним скакали сотни шляп, тюрбанов и чьих-то пышных шевелюр. На скамьях оставались сидеть только самые безразличные или те, кто поддерживали странников вселенной и уже успели разочароваться в их мастерстве. Марк пожалел философов, глядя, как стремительные метиды учителей богатства крушат их символы, а сами философы, потеряв хладнокровие, в панике мечутся по полю.

Устав от прыганья, понимая, что исход состязания предрешен, Марк присел на жесткую скамью, и в этот миг раздался звонкий хлопок, затем — свист, как от тысячи летящих стрел. Над ареной поднялся столб золотистой пыли, дав понять, что софронистир учителей богатства окончательно добил странников вселенной.

— Ты видел это, Маркос, видел? — прыгала вокруг него Флоя, когда они все спускались к выходу. — Вот это софронистир! Их главный символ разлетелся в прах! Просто чудо!

— Ничего чудесного в этом не вижу, — буркнул Марк, проникшись к побежденным странникам жалостливой симпатией, хоть и не знал толком их убеждений. — Надеюсь, никто из них не пострадал?

— Легкие повреждения часто сопровождают участников состязаний, — сказал Автолик. — Но смертных случаев не бывает, иначе бы Светлую арену запретили. Власти Мелиса очень ценят человеческие жизни.

— Учителя богатства — настоящие мастера софрогонии! Просто чудо, как они сражались! — не уставала восхищаться Флоя. Тут молчаливо насупленный Харис глянул на нее так неодобрительно, что она вмиг притихла. Странствующий рыцарь, видно, как и Марк, симпатизировал странникам вселенной.

— Я не расслышал, в чем заключался софронистир? — спросил Марк.

Автолик кисловато усмехнулся:

— Голос купца слышен в больших городах, голос оборванца — писк.

— То есть смысл таков, что учителей богатства признают и слушают в мире, а с нищими странниками вселенной никто не считается?

— Правильно мыслишь. Учение о богатстве широко приветствуется в Мелисе. А странников вселенной считают просто бродячими чудаками. Их учение близко нам, но им не хватает главного: Путь истины никому не найти и не понять одними размышлениями, без доверчивой веры.

— Что-то слабо играли эти странники, — заметил Марк.

— У них не было шансов, они всегда проигрывают. Смотрители Светлой арены допускают их к турниру либо из жалости, либо для потехи зрителей.

— Но и метиды учителей богатства — не такие уж сильные утверждения.

— Они пустяшны, но имеют грозную силу в двух случаях: если произносивший сам глубоко верит в него и если у противника нет достойного ответа. Чьи утверждения убедительней, чья вера в свои слова сильнее — тот и побеждает.

— Это какая-то магия, — пробормотал Марк.

— Нет здесь никакой магии, только сила слов, — возразил Автолик, фыркнув от такого предположения. — Много лет назад, когда Мелис начали заполнять многочисленные жрецы и философы, привлекая высокомудрыми речами людей, жизнь в городе превратилась в жаркие споры. У каждой школы было свое учение, каждый отстаивал свое право на истину. В садах, на базарах, на улицах — повсюду шли ожесточенные словопрения, из-за чего останавливалась работа, город терпел большие убытки. Тогда некто из Высшего Совета белых магов подал идею создать ежегодный турнир, который бы показал, чья истина сильней. Совет Мелиса с радостью одобрил эту идею. Так на Светлой арене появились состязания по софрогонии, положившие конец бесконечным спорам философов. Жизнь города пошла своим чередом, городские власти каждый год получают большую прибыль от Светлой арены. А силу своих убеждений каждый может доказать на деле. Софрогония — игра, в которой побеждает не тот, кто умеет красиво говорить, а уверенный в своих убеждениях человек, чья жизнь соответствует его словам. Слабость многих команд философов в том, что проповедуют они одно, а живут иначе. А учителя богатства из Гильдии Золотого динара говорят о накоплении богатств и живут этим. Бились бы эти скряги против нас, они бы не продержались с таким мудрствованием и минуты! В софрогонии главное — быстрота мышления, ловкость тела и уверенность в своих словах. Странники не имели этого, но… — Автолик сделал загадочную паузу. — Ты имеешь и то, и другое, и третье!

— Ты на что намекаешь? — покосился Марк. Намеки, правда, были ясны.

— Нашей команде не хватает одного участника. Ты подходишь, как никто другой.

— Я..? — скромно изумился Марк.

— Разве я тихо сказал? Конечно ты, Седьмой миротворец Маркос!

— Но… но я должен идти на юг.

— Неизвестно, сколько времени вам придется прожить в Мелисе, собирая деньги на дорогу. А наше состязание через неделю. Выиграем — получим право на состязание в завершительном турнире. А выиграем турнир — получим Золотой светильник, полный золота и самоцветов. Как тебе?

— О-о, почтенный Маркос, это для тебя, ты сможешь! — затараторила Флоя, усложнив форму обращения.

— Не называй меня почтенным! — отчитал ее Марк, но тут же смолк, охватываемый идеей заманчивого предложения выступить на уникальном турнире и стать хоть чуточку похожим на настоящего воина. — Нужно подумать… вроде бы, хороша идея. Но ведь нужно работать, зарабатывать на дорогу…

— Я буду работать за двоих! — жертвенно заявил Харис. — Я много чего умею.

— Я тоже, я, я, я… — начала обещать Флоя.

— Ну, хорошо, я согласен, — с некоторым волнением согласился Марк, вспомнив, что на Светлой арене угрозы для жизни нет, а кроме нее ему в этом мире терять нечего. Но больше всего его ободряли слова Автолика о том, что софрогония поможет ему овладеть мечом, — сейчас Марк не видел ничего важнее этого.

— Завтра же начнем тренироваться! — заключил Автолик, радуясь новому игроку в своей команде.

А Марк, довольный признанием своих талантов, теперь опасался единственного препятствия на пути к Светлой арене — епископа Ортоса.

* * *

Опасения подтвердились — утром за завтраком епископ высказал твердое возражение: участие Седьмого миротворца в азартных состязаниях может навредить его призванию. Гораздо лучшим и полезным занятием будет работа за гончарным станком. Харис, напротив, всячески поддерживал друга, хлопал по плечу, уверяя, что у того все получится, а Флоя без умолку восхищалась его будущей победой. Хранительница недобро молчала и стояла в стороне, рассматривая оружейную стойку с разнообразными кинжалами. Автолик красочно повествовал о грядущем состязании. Марк принял решение еще вчера, но высказать его при епископе долго не решался.

— Брат Ортос, простите, я… при всем уважении к вам… я все-таки попробую.

Голос его звучал неуверенно, но епископ почему-то перестал возражать.

— Это твой выбор, миротворец Маркос. Я не вправе тебе перечить. Ты совершаешь большую ошибку, но, возможно, тебе суждено ее совершить. Порою Всевышний позволяет нам делать ошибки, чтобы научить глубоким истинам.

— Ортос, не надо лишних назиданий, — поднялся с места Автолик. — В софрогонии нет ничего предосудительного. Сейчас мы сыграем с Маркосом на твоих глазах, и ты все поймешь.

— Не лучше ли показать Маркосу пару дельных приемов владения мечом? — вдруг сказала хранительница, не отворачиваясь от оружейной стойки.

— Свежая мысль! — согласился Автолик. — Идемте во двор! Никтилена, я вижу, тебе приглянулись метательные кинжалы? Можешь взять себе.

— Ты не шутишь? — оживилась хранительница, беря в руки кожаный набедренник, в котором лежали шесть фигурных кинжалов с утяжеленными рукоятями.

— Они твои. По остроте твоего взгляда я вижу, что они найдут достойную цель, — проговорил Автолик с задорным смехом.

Меч Автолика был тонкий и острый как бритва, почти как у хранительницы, только потяжелее и острый с обеих сторон: он был удобен как для колющих, так и для рубящих ударов. Из кратких пояснений Автолика о своем ордене, Марк узнал, что главное мастерство вольных стрелков, часто дававшее им превосходство — это высокая точность стрельбы из лука и быстрая маневренность движений. В боевых походах вольные стрелки никогда не облачались в тяжелые доспехи. Броней им служили легкие кольчужные рубахи и плащи из крепкой ткани. В бою вольный стрелок не пользовался щитом — для защиты ему служил длинный боевой кинжал в левой руке.

— В искусстве боя на мечах, как и в стрельбе из лука есть важное правило, — сказал Автолик, занимая боевую позицию на пустыре за домом. — Не зная или не понимая этого правила, многие воины сталкиваются в бою с тем, что мы называем неуязвимостью врага. Разумеется, за один раз тебе этого не выучить, но если будешь тренировать свой взгляд каждый день, то не пройдет и года, как овладеешь хорошими навыками. Видеть свою цель — вот это правило.

— Видеть цель? — недоверчиво покосился Марк, подозревая какую-то шутку. — Я понимаю, что это важно в стрельбе из лука, но в драке на мечах? Зачем, если цель и так передо мной?

— Ты уверен? Попробуй.

Марк поднял меч в боевое положение, немного подождал, примеряясь, и сделал резкий колющий выпад. Автолик мгновенно увернулся, не поднимая своего меча.

— Ну-ну, смелее, покажи, что умеешь, — смеясь, выговорил Автолик.

— Я боюсь тебя задеть, — признался Марк.

— А я не боюсь этого совершенно. Ты не видишь цели, а потому и попасть не сможешь. Даже если захочешь очень, очень сильно.

Вспоминая, как его учил стремительному натиску Афарей, Марк бросился вперед, делая взмах за взмахом. Оценив боевую выучку Автолика и поняв, что тот не даст себя ударить, Марк осмелел и уже рубил так, как если бы встретился с недавними арпаками. Логос со свистом рассекал воздух. Марк делал шаг и вслед за ним — удар, в одном ритме, стараясь не допускать лишних движений, не терять ни одной сотой секунды…

Но к своему неудовольствию он быстро убедился, что на Автолика ему впечатления не произвести. Необычайно быстрый, изворотливый вольный стрелок легко уклонялся от всех ударов, даже не удосуживаясь поднять меч. Марк рубил справа — Автолик уклонялся, опуская левое плечо; колол — Автолик подавался назад; делал широкий взмах полукругом — вольный стрелок ловко отпрыгивал. Марк уже задыхался, а он дышал ровно, посмеиваясь и покачивая головой.

— Теперь понимаешь, мой друг? — спросил Автолик, когда Марк, убедившись в тщетности своих попыток, опустил меч. — Попасть в цель еще не означает достичь цели, — так учил меня стрельбе из лука мой славный учитель Дексиол из Южного оплота. Но тебе прежде нужно научиться видеть цель — это самое первое основание для нашего с тобой боевого искусства.

— Но я же вижу тебя!

— Замечать цель глазами и видеть ее внутренним взором — не одно и то же. Глаза часто обманывают, осознанность — никогда. Когда осознаешь и почувствуешь цель — в тебе возникнет горячее рвение, твоя цель будет запечатлена внутри тебя. На какой-то миг она станет смыслом твоей жизни. Вот тогда, ты обязательно попадешь. Враг не сможет увернуться от твоего меча — меч сам последует за ним.

— Независимо от моих рук? — поразился Марк.

— Независимо от твоих рук не будет ничего. Твои руки должны быть в этот момент послушны мечу, а меч — твоему сердцу. Сложная наука, но она того стоит. Не забывай, далеко не все наши враги видимы. Не раз бывало, когда некто из даймонов вынуждал наших воинов сражаться с бестелесным фантомом, а сам заходил в спину…

Марк услышал за спиной глухой стук. Обернувшись, он увидел торчащую из частокола рукоять метательного кинжала.

— В неподвижную цель можно попасть и с закрытыми глазами, Никтилена! — крикнул Автолик вышедшей на пустырь хранительнице.

— Что поделать, если на твоем тренировочном дворе нет движущихся целей, — мягко ответила хранительница, грациозно ступая по пустырю. — Кроме тебя и Маркоса.

— Я мог бы послать слугу за кроликом, но не по духу мне убивать животных для тренировки.

— А мне не по духу вообще убивать животных, — сказала хранительница, и, на сей раз, ее голос прозвучал с мистической грозностью, как у владычицы леса.

— Теперь я вижу лесную нимфу! — на восхищенном вдохе проговорил Автолик. — Что ж, вот тебе не только движущаяся, но и летящая цель!

Он поднял с земли медный диск, каким состязаются в метании и, широко размахнувшись, запустил между хранительницей и Марком. Марк не успел и проследить за летящим диском, как рука хранительницы взметнулась из-под ее одежд и выпустила кинжал. Тотчас звонкий звук удара стали о медь засвидетельствовал о точности попадания.

— Славно, славно, славно! — похвалил Автолик. — Теперь понимаешь, мой друг, как важно видеть цель внутренним взором? Кинжал сам делает свое дело.

Он поднял еще два диска, и в руках хранительницы появилось по кинжалу.

— А теперь напряги взор, Никтилена!

В этот раз хранительница подождала пока диски пролетят мимо нее и плавно, почти одновременно метнула кинжалы: один со звоном сбил летящий диск, другой же — тот, что был брошен левой рукой — пронесся мимо, ударившись в кирпичную стену.

Хранительница с досадой поджала губы:

— У меня не было возможности учиться. Кинжалы, которые мне достались от отца, украли из моего дома три года назад.

— Теперь учись хоть каждый день, — подхватил Автолик. — Всегда приятно видеть людей, знающих толк в этом деле. Ну что, Маркос, твоя очередь.

Марк тренировался целый день. Перед сном он с удовольствием выкупался в домашнем водоеме, размещенном с тыльной стороны дома. Проточная вода поступала в водоем из ближайшего родника по глиняному водопроводу. Такие приспособления в жарких землях Мелиса имели большую ценность — их могли позволить себе лишь богатые хозяева. Искупаться вечером в прогретом за день домашнем водоеме было очень приятно.

Марк вспомнил девушку-бассариду, осыпавшую его лепестками роз. Почему она так сильно запала ему в память? Почему ему хочется думать о ней снова и снова? Он попробовал отбросить этот образ, но ее лицо вновь возникало перед глазами, и безумно, до невозможности захотелось побыть одному.

«Выбрось из головы, — сказал Марк себе. — Она развращенная идолопоклонница, вакханка, жрица похоти. Наверняка она принимает участие в оргиях при капищах того мерзкого божества. А потому, о ней не стоит мечтать. И даже думать о ней не стоит».

Однако думать хотелось, хоть от этих мыслей Марк и поостыл. Но, в конце концов, разве мало хороших девушек в Каллирое? Почему его должна привлекать развращенная вакханка?

Поднявшись в комнату для гостей на втором этаже, Марк улегся на топчан и решил, наконец, раскрыть книгу-свиток. Свет подсвечника ярко осветил непонятные закрученные буквы и знаки. Не понимая, как это возможно читать, Марк сощурил глаза, пытаясь найти хоть что-то понятное.

…Это было невероятно, необъяснимо, но он почувствовал, что сможет это прочитать, даже не зная каллиройской письменности. Словно давно знал этот язык, но очень сильно призабыл. Однако, разворачивая склеенные листы свитка, пробегая глазами по отдельным строчкам, Марк понял, что сейчас ему не прочитать ни слова. Нужна большая сосредоточенность, нужно терпение, нужны какие-то внутренние силы.

Харис спал рядом, посапывая, как охотничий пес после изнурительной охоты. Просмотрев еще несколько страниц, Марк почувствовал неимоверную усталость, дунул на свечи и мигом уснул.

* * *

Поднялся он позже всех и завтракал в одиночестве, жадно поедая печеную рыбу с рисом. Автолик бегал устраивать на работу Хариса, Никту и Флою, благо, что знакомых работодателей у него хватало. Обеих девушек взяла к себе в помощницы аделианская семья ткачей, а Хариса с удовольствием нанял один плотник, нуждающийся в подмастерье. Рыцарь благородных кровей ничуть не брезговал ремеслом простонародья и взялся за рубанок с большим энтузиазмом. Епископ упорно скрывал свою обиду на Марка и еще больше — на Автолика, но сторонился и того, и другого, одиноко изучая в летней библиотеке кожаные книги.

— Итак, помни, в софрогонии главное быстрота, ловкость, уверенность, — наставлял Автолик Марка. — По правилам этого года, в каждой команде, выступающей на Светлой арене — шестеро воинов. Лидер, два ритора, два аполога и один искатель. Нам как раз не хватало искателя.

На большом пустыре за домом Автолик познакомил его с остальными учасниками его команды. Помимо уже известного Марку усача Клеанта, он пожал руку грузному круглолицему Амиклу. Эти двое были риторами команды, в их обязанности входило посылать противникам метиды. Апологами — защитниками, призванными отражать вражеские послания, были Иолас, крепкий светловолосый парень, и длинноволосый Алкман, мечтательный рассеянный поэт.

— Через шесть дней состоится наш выход на Светлую арену, — напомнил Автолик. — Нам предстоит сразиться с учителями богатства Гильдии Золотого динара. Они надменны и напыщенны победой над странниками вселенной. В этом их слабость. Но в любом случае, они серьезные противники. Победим их — в следующем состязании встретимся с философами из Школы душевного покоя. Это уже проще.

— Кто такие? — поинтересовался Марк.

— Безмятежные мыслители, ищущие смысл в душевных наслаждениях и спокойствии. Они провозгласили высшей целью жизни земное счастье, понимаемое как отсутствие боли и суеверного страха. Мне они нравятся. Есть у них какая-то важная крупица истины. От них я перенял привычку ходить на мелисский торг, в самые богатые лавки и удивляться: сколько в мире дорогих вещей, которые мне совершенно не нужны, чтобы быть счастливым!

Тренировка началась. Бегая с мечом за стремительным мутно-серебристым шариком, Марк признал, что софрогония — не для ленивых. Эта игра, требующая соединения в один кулак мышц, интеллекта и других внутренних сил, не имела аналогов. Марк пытался соединить несколько известных ему игр воедино, чтобы хоть отчасти иметь сравнение с софрогонией, но это ему не удавалось. Мелькающий шар не давал сосредоточиться на поиске ответа, а Автолик уверял, что на Светлой арене будет гораздо сложнее. Постепенно, час за часом, Марк начинал сожалеть, что согласился принимать в этом участие. Лучше бы вместе с Харисом стругал доски. Но идти на попятную было некрасиво и малодушно.

— Только в богатстве свобода от нищеты! — имитировал Автолик ритора учителей богатства.

— Смерть не позволит унести богатства в могилу… — прокричал Марк.

Шар сильно ударил его в грудь, завалив спиною в пыль. Марк мысленно поблагодарил Автолика за то, что тот уговорил его сменить одежду — от рубашки остались бы лохмотья. На всех игроках команды были желтые ворсяные халаты с широким поясом и просторными рукавами. «Поначалу неудобно, но быстро привыкаешь, — говорил Автолик. — Состязаться удобней в тунике, но на Светлой арене нужно выглядеть как мудрецы, а не единоборцы».

— Когда отвечаешь на атаку, ты опровергаешь послание противника не просто убедительными словами, а своей верой, — терпеливо сказал ему Автолик. — Верь в то, что говоришь. И помни, ты искатель. На Светлой арене тебе придется защищать наши символы от вражеских посланий, — от тех, которые пропустят наши апологи. Но твоя главная цель — найти ключевую фразу, исходя из всех высказанных посланий, провозгласить ее и запустить софронистир.

Марк поднялся, шатаясь, как после двухчасовой пробежки и продолжил учебу.

Вечером он почти не ел. Напился яблочного и виноградного сока и пошел к себе наверх. Поднимаясь по каменной лестнице, он наткнулся на хранительницу.

— Постой, Маркос.

Ее холодный тон не предвещал ничего хорошего.

— Да, Никта.

— Мое имя Никтилена, — поправила она его. — Скажи мне, что заставляет тебя идти на Светлую арену?

— Я хочу научиться воевать.

— Мы можем каждый день учиться владению мечом. С Автоликом или без него.

— Ну… — Марк не знал, что ответить. Он был усталый и измученный. Отказаться от Светлой арены сегодня ему хотелось больше, чем вчера. — Я уже согласился, понимаешь? Не могу подвести Автолика.

— А слова Ортоса ничего не значат для тебя? — хранительница глянула ему в глаза.

— Что ты, конечно, значат, — отвел взгляд Марк и невольно отшатнулся. — Но я думаю, что Светлая арена поможет мне…

— Ты считаешь себя достаточно опытным, чтобы ставить под сомнение мудрость Ортоса? — спросила она в упор.

— Он позволил мне…

— Он позволил тебе, потому что не мог запретить. Но разве доверие не выше запретов?

Марк еще думал, что возразить, всей душой не желая ссориться, как тут подошел Харис, усталый после рабочего дня.

— О, Маркос, ты верно уже научился отбивать эти метиды? — Харис не слышал их разговора и как на грех спросил, — Никта, славно ведь, что Маркос выступит на Светлой арене?

Лицо хранительницы будто окаменело.

— Для тебя тоже ничего не значит, что Ортос против этого состязания?

Харис несколько секунд озадаченно думал, а затем взмахнул руками с догадкой:

— Ортос против, но он все поймет. Верно, Маркос?

Марк кивнул головой, будучи рад неожиданной поддержке.

Хранительница смотрела на них уже с негодованием.

— Вот как? Будем дурачиться, будем жить по своим прихотям, а добрый Ортос все простит, так что ли?

— Да что ты взъелась, что плохого в Светлой арене? — возмутился Харис.

— Ничего, кроме ослушания. А малое ослушание порой обращает в ничто достижения целой жизни, — выпалила Никта на одном дыхании.

— Послушай, а у тебя есть свое мнение, а не Ортоса? — не выдержал Марк.

— У меня есть то, чего не хватает тебе — понимание.

Сказав, хранительница быстро сбежала вниз, прошуршав своими легкими одеждами.

Марк повалился спать, на сей раз, даже не прикоснувшись к книге. Внизу во дворе долго раздавался звонкий голос Флои, делившейся впечатлениями от первого дня работы, но Марку это не мешало уйти в далекий беспробудный сон.

В последующие дни Марк виделся с Харисом и Флоей только по вечерам, когда они, утомленные жарким рабочим днем, садились за ужин. Епископ, ужинавший с ним, оставался угрюм и немногословен. Хранительница вовсе не появлялась в доме Автолика. Обеспокоившись, Марк выведал у Флои, что Никта теперь и живет в доме ткачей. «Да, нехорошо получилось. Нужно будет еще раз поговорить с ней, — огорченно подумал Марк и решил еще усерднее учиться софрогонии. — Я должен достойно выступить на Светлой арене. Пусть увидит, что я на что-то способен».

В один из поздних вечеров, предаваясь отдыху на жестком топчане, Марк был разбужен слугой Автолика Гаем, который служил также посыльным.

— Хозяин просит тебя спуститься к нему во двор, — сообщил Гай.

Гадая, зачем Автолику понадобилось отрывать его от заслуженного отдыха, Марк спустился в полутемный внутренний дворик. Автолик здесь был не один: у фонтана, освещенного светом одинокой лампады, стоял высокий вельможа средних лет, в богатой красной тунике с золотой каймой на вороте, рукавах и полах, подпоясанный шелковым поясом с кисточками. На плечах его был застегнут светло-красный плащ с вышитой эмблемой, на которой были изображены меч и раскрытый свиток с письменами. Неуловимая грация движений, гибкость голоса и несколько возвышенная манера разговора говорили о его высоком происхождении. Он был увлечен беседой с Автоликом и появления Марка не заметил.

— Тебе следовало еще два года назад встретиться с королевой, упрямый вольный стрелок! — отчитывал вельможа Автолика. — Неужели тебе по душе скрываться в этом праздном городишке и выходить за его пределы лишь под покровом темноты? Явись к королеве, пока тебя не схватили. Хвалясь своей независимостью, ты играешь со смертью.

— Поймай меня смерть! — весело улыбнулся Автолик. — Это моя любимая игра после софрогонии. Я рад, что ты печешься обо мне, дружище, но я не сдамся на милость твоей королевы и суда ее армии. Я ни в чем не виновен.

— Тогда чего тебе опасаться? Приди и докажи свою невиновность.

— Я не раз говорил тебе, что никогда не подчинюсь армии, во главе которой стоит женщина. Передай мой любезный поклон сиятельной Сильвире и тысячу дружеских поцелуев…Входи, входи, Маркос, не стой в темноте как ночной призрак.

Высокий вельможа встретил Марка благородным кивком головы.

— Значит, ты и есть Маркос-северянин, Седьмой миротворец? Признаться, я представлял тебя иным.

— Мой давний друг Этеокл, принц Южного оплота и старший советник королевы Сильвиры, — отрекомендовал его Автолик. — Прибыл в Мелис с важным поручением сиятельной…

— Я сам, — недовольно перебил его вельможа. — С твоим искусством словопрений, ты до утра будешь меня представлять. Буду краток, Маркос: я разыскиваю черную колдунью Амарту, с которой ты имел несчастье повстречаться. Епископ Ортос поведал мне детали схватки. От тебя я жажду узнать одно: где она назначила тебе встречу?

Марк удивленно открыл рот.

— Не знаю, понятия не имею.

— Какой-либо намек, тайный знак, ну, вспомни! Она часто назначает встречу своим жертвам.

— Не знаю, не было ничего, — морща лоб, ответил Марк. — Она ни на что не намекала. Сказала что-то, мол, мне уготовано нечто хуже смерти.

— Это я слышал от Ортоса, — процедил сквозь зубы Этеокл. — Может, кто-то другой намекал? Кто-то из магов?

Марк пожал плечами.

— Нет, никто. Разве что Яннес? Но это было за несколько дней до встречи с Амартой.

— Яннес! — Этеокл поднял взор к звездам, будто восхищенный догадкой. — Серый колдун Яннес — почитатель Амарты. Но хитрый прохвост отрицает свою связь с черными магами. Что он тебе говорил?

— Говорил, что надеется увидеть меня на Светлой арене.

— На Светлой арене! — воскликнул Этеокл. — Чего же ты тянул, миротворец? Проклятый колдун все предугадал. О Всевышний! Нужно освежиться.

Все трое расселись за столом, и Автолик разлил по чашам крепкий виноградный сок. На небе искрились и падали звезды. Где-то в городе раздавались звуки веселой музыки. Мелис жил и ночью, сверкая огнями празднеств и веселья.

— Что предугадал Яннес? — осторожно спросил Марк.

Этеокл неспешно отпил из своей чаши и откинулся на спинку плетеного стула.

— Ты, Маркос-северянин — житель страны Дальних земель. Ты многого не знаешь в нашей стране и многого тебе не понять. Каллироя давно заражена неверием, вернее, уважение к святыням не приветствуется. Язычники разуверились в своих богах, обряды правят по привычке, да и то лишь одни жрецы, для которых такая служба выгодна, да еще поэты, не могущие обойтись без давних богов. Немногочисленные племена варваров, поклоняющиеся идолам, живут далеко в горах, скрываясь от насмешек — их считают дикарями. Преданные реальным темным силам жрецы ушли в тень. Время жрецов кончилось, пришло время магов. Жрецы почитали богов, маги почитают только самих себя. Твердыней их стала южная столица Каллирои — Гесперон, именуемый ныне Амархтоном. В колдовстве жители Амархтона находят то, что им не удавалось получить от языческих богов: силу, знание, удовольствие. На смену вымышленным богам пришли реальные даймоны, архидаймоны и теоиты, способные дать людям то, чего они жаждут, и присвоить себе в плату их души. Находя пользу в колдовстве, жители Амархтона отвергли все накопленные веками ценности. Они стали ленивы и равнодушны. Жажда силы, знаний и удовольствия затмила все: мудрость, мораль, любовь. С тех пор как магия начала вытеснять верования, а философия богословие, благоговение сменилось сатирой, благодетельность — себялюбием.

Но вернемся в Мелис, куда волей Всевышнего попал ты, Маркос-северянин. Его основали трудолюбивые пчеловоды: и по сей день город славится своим медом. Омываемый Лазурным заливом Западного моря, Мелис остается единственным городом запада, имеющим морскую гавань. Исключительное положение Мелиса сделало его важным торговым городом: сюда съезжаются торговцы с юга и с севера, прибывают корабли с запада. Но богатства сделали город очагом всяких пороков. Большинство горожан живут одними развлечениями, «праздной суетливой жизнью», как сказал бы епископ Ортос. Отсюда и выражение — «жить по-мелисски». Грех Мелиса, однако, не так велик, как беззакония Амархтона, где в капище Амартеоса на холме к югу от города тысячи блудниц ежедневно совершают идолослужения. Мелис — город игр, зрелищ и развлечений, известный далеко за пределами Каллирои. У здешних горожан нет более любимого занятия, чем всякого рода состязания. Город по-прежнему процветает, изобилуя роскошью и легкомыслием.

Не понимая к чему он ведет, Марк внимательно слушал, интересуясь всем, что касалось истории и географии Каллирои. Этеокл заметил недоумение в его глазах и спросил:

— Хочешь узнать, какое это имеет отношение к Яннесу и Амарте?

Автолик насмешливо хохотнул:

— И это тот, кто еще минуту назад упрекал меня в умении растягивать речь до утра!

— Не остри, вольный стрелок. Все это я сказал для разумения Маркосом опасности, исходящей от Амарты. Светлая арена — излюбленное состязание аделиан Мелиса. Яннесу было нетрудно догадаться, что вы пойдете через Мелис. А где остановиться Ортосу, как не у доброго друга Автолика? А куда тебя поведет добрый друг Автолик как не на состязания? Для того Яннес и подкинул тебе мысль о Светлой арене.

— Зачем ему это?

— Затем, чтобы выслужиться перед Амартой. А ей нужна твоя смерть, но прежде — твой позор. Для сего она наняла здешних разбойников: пусть бродяги поглумятся над Седьмым миротворцем. Светлая арена — тоже ее замысел. Но не тревожься, убивать тебя на глазах у тысяч зрителей она не станет. А вот покрыть тебя позором поражения — сможет.

— Ну, этому не бывать, пока я возглавляю команду, — заверил Автолик.

— Но почему же Амарта пыталась меня убить? — спросил Марк.

— Она часто рушит собственные планы из-за неконтролируемой ненависти, — с полной уверенностью ответил Этеокл. — Черная магия дала ей силу, власть, знание, но ожесточила ее сердце подобно черному дракону.

— Ожесточило ее нечто другое, — с хмурой серьезностью вставил Автолик.

— От этого не легче. Она от рождения посвящена злу, дочь коварнейших колдунов Эреба и Местры. Ее нарекли Амартой в честь божества Амартеоса — олицетворения греха и беззакония. И жизнь ее посвящена войне с нами. Вот почему я прибыл в Мелис, услышав, что она объявилась здесь. И теперь я знаю, где ее искать. Она придет на Светлую арену.

— Даже в том невероятном случае если тебе удастся арестовать Амарту, власти Мелиса не позволят вывезти ее из города, — покачал головой Автолик.

— Эту благородную миссию я поручу тебе. У тебя большой опыт в ночных вылазках из родного города, — сухо проговорил Этеокл, недовольный замечанием.

Допив свою чашу, принц встал и, скупо распрощавшись, вышел за ворота, где вскоре послышался стук копыт и скрип колесницы.

Автолик утешительно похлопал Марка по плечу.

— Исполни мое желание, Маркос: пока не закончились состязания, забудь обо всем, что слышал сегодня. Пусть ничто не отвлекает тебя от стремления к победе.