Пока Марк переодевался в полуподвальном помещении Светлой арены, Автолик сбегал проведать пострадавших друзей и вернулся с хорошими новостями.

— Хвала Всевышнему, с ними все хорошо. У Клеанта еще побаливает голова, Амикла немного лихорадит от яда скорпиона. Лекари дали ему противоядие, так что завтра он будет на ногах.

— А как ты сам?

— Я-то? Да как скакун перед скачками! Еще не создали колдуны заклятия, способного меня завалить! — Автолик хлопнул Марка по спине. — Я никогда не скрывал, что верю в твое мастерство софрогонии, но ты превзошел все мои ожидания. А еще сомневался! А еще скромничал!

В помещение для участников состязаний набилось много народа. Друзья, знакомые поздравляли вольных стрелков с победой, трясли Автолика за руки, а он, утомленный и довольный, радушно принимал поздравления.

— Дексиол! Сколько лет! Где ты был, почему тебя не видно в Мелисе?

Автолик обнял высокого усатого рыцаря в кольчуге и шлеме.

— Время дорого, дни мимолетны. Обучаю молодых стрелков. А ты, я вижу, преуспел не только в стрельбе, — сурово ответил рыцарь.

— Это Дексиол, учитель стрельбы из лука Школы рыцарей, — представил его Марку Автолик. — Мой учитель! — добавил с почтением.

Дексиол пожал руку Марка до локтя.

— Слыхал я о тебе, Седьмой миротворец Маркос. Страшные истории ходят о твоем походе в логово черных магов… Автолик, мне нужно поговорить с тобою наедине.

— Не сейчас, брат, не сейчас, — взволнованно ответил Автолик. — С завтрашнего утра — хоть до полуночи. Но если речь пойдет о вступлении людей моего ордена в когорту лучников Южного оплота, то переговоров у нас не выйдет. Мы никогда не встанем под знамя армии, которой командует женщина. Но ты все равно заходи, завтра у меня будет превосходный виноградный сок.

В момент, когда усатый рыцарь отвел Автолика в сторону, к Марку подошел гонец Светлой арены, разносящий письменные инструкции, но сейчас у него не было ни свитков, ни табличек.

— Меллина, дочь Салмония, шлет меня к тебе с поздравлением и приглашением, — произнес он шепотом.

Марк почувствовал нарастающее сердцебиение. В тревоге оглянулся по сторонам, не услышал ли кто-то еще этих слов. Но в комнате гудел оживленный говор, Автолик стоял неподалеку и громко хохотал в компании старых друзей.

— С каким приглашением?

— Не желаешь ли ты сопровождать ее в прогулке по Роще дриад?

— Где она?

— Наверху, у ворот.

— Передай ей, что я сейчас же принесу ответ лично.

Как только гонец вышел, Марк с восторженно бьющимся сердцем поправил тунику, накинул плащ, подаренный Автоликом еще в прошлый раз, и украдкой выбрался из шумной комнаты.

«Только не бросайся в ее объятия, — твердо приказал он себе, поднимаясь по каменной лестнице. — Держи себя в руках».

Меллина по-прежнему влекла его. Увидев ее стан, ее иссиня-черные волосы, эти чуть подрумяненные щеки, эти ярко-угольные глаза, Марк почувствовал, что влечение его ничуть не уменьшилось. Напротив, сейчас он желал встречи с ней еще сильнее, чем тогда — в Роще дриад.

— Меллина!

Он бросился к ней, но сдержался: мало ли кто мог наблюдать за ним из многолюдного потока, движущегося с трибун Светлой арены.

— Маркос.

Она по своему обыкновению протянула ему обе руки, а он снова, не зная, что делать, чуть сжал кончики ее пальцев и почтенно склонился.

— Простишь ли ты меня, дочь Салмония, но я так и не выучил мелисских обычаев приветствия.

Меллина улыбнулась. О, как его очаровывала эта улыбка!

— Нет никаких обычаев. Каждый приветствует свою возлюбленную так, как подсказывает сердце.

Марк улыбнулся в ответ.

— Ты играешь со мной. Мило играешь.

— А ты играешь на Светлой арене, любимый.

На щеках Марка выступила краска: он по-прежнему для нее любимый!

— Ты отправился на юг побежденным, а вернулся победителем. Что за подвиг ты совершил в южных землях, о которых ходит столько нехорошей молвы?

Марк польщенно усмехнулся: Меллина интересуется его подвигами! Теперь нужно быстро условиться о встрече, пока не вышел Автолик. Только не в Роще дриад, нет! После Белого забвения Марк остерегался любых заколдованных мест. Нужно нейтральное место, где никакие чары не будут мешать ходу его мыслей.

— Я расскажу тебе о юге, а ты расскажешь мне больше о твоем удивительном Мелисе.

— Завтра, в Роще дриад, — прошептала она, и глянула ему в глаза так чарующе, что Марк чуть было не согласился.

— А не лучше ли встретиться здесь, у места нашей первой встречи? — предложил он, с трудом совладав с чарами ее глаз.

— У места твоего триумфа, мой герой, — согласилась Меллина. — Чуть поодаль, у Кипарисовой дороги, — она указала на ряды стройных кипарисовых деревьев, между которыми начиналась дорога в центральную часть города. — В четыре часа пополудни?

— Я не смогу столько ждать, — воскликнул Марк, причем абсолютно искренне. — Ты не сможешь раньше?

Она улыбнулась и провела кончиками пальцев по его щеке.

— Я могу прийти и на восходе. Но ведь ты нуждаешься в отдыхе.

— Я нуждаюсь во встрече с тобой, как можно скорее.

— Тогда завтра, на восходе.

— На восходе, моя принцесса.

Меллина исчезла в разноцветном людском потоке, а Марк мечтательно глядел ей вслед. Пьянящее удовольствие от желанной встречи не сразу уступило место разуму. Один раз пагубная страсть едва не убила его. Можно ли полностью доверять Меллине? Что он знает о ней, кроме того, что она рассказала сама?

— О чем задумался, искатель? — весело спросил Автолик, появившийся через несколько минут. — Идем. Дома нас ждет заслуженный обед и отдых.

Вольный стрелок был совершенно счастлив:

— Подумай только, как много я тебе обязан. Во всем мелисском княжестве, от Вольных степей до Туманных болот прогремит слава о вольных стрелках. К нашему ордену стекутся все верные, ищущие военачальника. Войско вольных стрелков возрастет, вернутся все те, что покинули орден в тяжкие времена. А как теперь изменится отношение городских властей к аделианам Мелиса! Силы небесные, я теперь смогу прийти к градоначальнику с любой просьбой, и он не сможет мне отказать!

Они стояли у стен Светлой арены под любопытствующими взглядами прохожих, восхищенных бесподобным турниром. Пребывая в эйфории победы, Автолик уже говорил о турнире в следующем году и размахивал Золотым светильником, а драгоценности, уложенные в мешочек, покоились под плащом Марка.

Внезапно черная тень скрыла от их лиц вечернее солнце. Обернув голову, Марк вздрогнул от неожиданности: сзади к ним незаметно подошли двое известных черных магов. Темный князь Эреб, высокий колдун с впалыми глазами и гладко подстриженной бородкой и его зеленоглазая дочь Амарта.

— Вижу, аделиане уже поделили выигрыш, — с недоброй усмешкой проговорил темный князь. — Камни миротворцу, светильник вольному стрелку.

— Нехорошо, Маркос! Старый нравственник Ортос призвал бы пожертвовать то и другое на храм, — издевательски улыбнулась Амарта.

Марк вскипел. Вспыхнувшая ненависть к черной колдунье затмила суеверный страх перед ней и грозила вылиться в какое-нибудь гневное ругательство, но Автолик упреждающе положил ему руку на плечо:

— Низко ты пал, Эреб, если приходишь высмеивать победителей.

Бывший архимаг сдвинул брови. Он, как и Амарта, был одет в черную колдовскую мантию, а из-за спины торчал высокий воротник в форме полумесяца.

— Победитель тот, кто сильней, а не тот, кто преуспел в словопрениях.

— Мы с тобой по-разному понимаем силу, Эреб, — ответил Автолик и, переложив светильник в левую руку, как бы невзначай коснулся своего меча.

— Силу незачем понимать, ее нужно использовать.

Эреб тоже прикоснулся к рукояти своего ятагана, украшенной искристыми камнями, и они вдруг вспыхнули мутным магическим светом. И хотя разум уверял, что Эреб не настолько безумен, чтобы устраивать драку в многолюдном месте нейтрального города, по спине Марка пробежал мороз. Вида он не подал, лишь последовал примеру Автолика, положив руку на книгу.

— Гляди-ка, этот недоучка собирается выступить со старой книжкой против высшей магии! — раздался противный голос Яннеса, как всегда подделанный под старческий. Серый маг вместе с приятелями встал за спинами Эреба и Амарты.

— Ты уже показал на что способен, Яннес, — сказал Марк, покачав головой. — Теперь ищешь помощи у своих черных хозяев?

— Умолкни, полубрат! Если бы правила турнира не ограничивали меня, я бы превратил тебя в кучу навоза!

Яннес резко выступил вперед, угрожающе нацеливаясь наконечником посоха ему в грудь. Марк сжал книгу, готовый выкрикнуть слова защиты, как тут за спиной возник кто-то, при виде которого Яннес миролюбиво убрал посох и приветственно улыбнулся.

— Обсуждаете турнир, почтенные?

Марк обернулся и застыл как завороженный: перед ним стояла королева Сильвира!

Без меча и кольчуги, без маскировочного плаща, в каком Марк видел ее в болотах Белого забвения. Королева была облачена в аристократическое красное платье, украшенное роскошным жемчужным ожерельем. Плечи ее покрывал алый плащ с вплетенными рубинами, какой могла носить только королевская особа. Глаза, губы и щеки были умело подведены тонким макияжем, превращая ее в настоящую красавицу, как и предполагал Марк при первой их встрече. Он смущенно глянул на ее огненно-рыжие волосы, величественно скатывающиеся по идеально ровной спине, лазурные глаза, исполненные решительного спокойствия и сосредоточенности. Помимо четырех рыцарей-телохранителей, окружавших королеву полукругом, ее спутником был высокий рыцарь богатырского телосложения, с сильно загорелым лицом, в серебристых доспехах и с круглым щитом за спиной. Рука его лежала на рукояти меча. Кто этот могучий рыцарь с решительным взором, Марк не представлял, одно знал точно: будь этот человек в свите Теламона, побег в день ареста был бы обречен на провал.

— Мое почтение, королева! — выдавил из себя Яннес и, глуповато улыбнувшись, исчез за спинами черных магов. Не испытывая к ней никаких симпатий, серый маг явно побаивался королевской особы, может быть, остерегаясь испортить отношения с Южным оплотом.

Однако черные маги этого не боялись.

— Приветствую вас, владычица южных болот! — с насмешкой проговорил Эреб. — Я слышал, недавно ваш караван попал в засаду поблизости Лунного леса, много ваших воинов погибло. Печально, не правда ли?

— Я осведомлена о наших потерях и смею тебя заверить, Эреб, они невелики, — с достоинством подняла взор королева. — Чего нельзя сказать о твоих потерях.

— О чем ты, женщина?

— Ты знаешь о чем. Владыка Хадамарт будет очень недоволен тем обстоятельством, что больше сотни его арпаков полегли в собственном логове, за что несешь ответственность ты, бывший архимаг Эреб.

Темный князь скривил некое подобие улыбки.

— Ты говоришь так уверенно, будто имеешь веские доказательства.

— Имею. И советую тебе с дочерью покинуть Мелис, пока я не добилась от властей разрешения арестовать вас обоих.

— Не утруждай себя, о, владычица. Как только твои железные собаки, по какому-то недоразумению называемые рыцарями, решатся меня арестовать — вперед! Они всегда смогут меня найти в Амархтоне.

— О, не сомневайся, Эреб, очень скоро мы с тобой увидимся в Падшем городе, — мягко улыбнулась королева. — Если твой хозяин Хадамарт позволит тебе дожить до этого благословенного дня, в чем я лично сильно сомневаюсь.

— Могущественный Хадамарт — мой хозяин? Ты мне льстишь…

— Напротив, я хочу донести до тебя весь позор, которым ты покрываешь свой род, служа ненавистникам человеческой расы.

Эреб неожиданно помрачнел и, сделав невидимый знак дочери, собрался идти. Амарта, оглянувшись через плечо, бросила ненавидящий взгляд сначала на королеву, потом на Марка:

— Старый прохвост Ортос тоже был слишком самоуверен. Где он теперь? Стал пищей для червей, а его верный ученик развлекается мирянскими игрищами и плюет на его заветы!

Сжав кулаки, Марк запылал безумным гневом, который уже не мог контролировать, да и не хотел. Невдалеке стоял Яннес и, усмехаясь, что-то рассказывал дружкам, тыча пальцем в сторону Седьмого миротворца. Но гнев Марка к серому магу не шел ни в какое сравнение с тем, что питал он сейчас к Амарте. «Она ответит за все, ответит!»

Марк хотел рвануться ей вслед, но крепкая рука Автолика удержала его за плечо:

— Оставь их. Грязь — единственное оружие побежденных.

Эти слова немного остудили гнев; Марк вспомнил, что рядом королева, с которой он так давно мечтал встретиться.

— Я получила известие о смерти епископа Ортоса, — сказала королева, переведя внимание на Марка так, словно предыдущего разговора с черным магом не было вообще. — Ортос был истинным священником и учителем.

— Да, спасибо… — Марк получил облечение, услышав эти слова от титулованной особы, но, испугавшись, что королева сейчас уйдет, спешно проговорил, — мне нужно многое вам рассказать…

— Завтра в полдень я уезжаю на юг. Ты, наверное, тоже? Буду рада, если ты присоединишься к моему каравану.

— О-о, превосходно! — Марк вспыхнул от восторга. И тут чуть не ударил себя по лбу: Меллина! Что, опять покидать ее?!

— Надеюсь, ты не будешь задерживать его, почтенный Автолик?

— Маркос сам решает, куда и с кем ему отправляться, — ответил Автолик, пожав плечами.

— А с тобой, я полагаю, мы встретимся на Совете объединенной Армии Свободы?

— Возможно, если твои эмиссары, Сильвира, не арестуют меня по дороге, — ответил Автолик совсем не дружелюбным тоном.

Похоже, королева старалась не выдать того, насколько близко к сердцу приняла этот тон:

— Я отдам приказ не выдвигать против тебя и твоих сторонников обвинений до взятия Амархтона.

— Что ж, спасибо и на этом, — усмехнулся Автолик не без иронии.

— Итак, завтра в полдень, у выхода на Великий торговый тракт, — вновь обратилась к Марку королева.

— Я обязательно приду, королева… сиятельная королева! — пообещал Марк, вспомнив, как называл королеву Теламон. Кому-кому, а владычице Южного королевства не откажешь. Хорошо хоть он условился с Меллиной на утро, а не на полдень.

Королева чуть улыбнулась и ушла в сопровождении своего могучего спутника, так и не вымолвившего ни слова. Телохранители пошли следом, внимательно следя за всеми вокруг. Эреб с Амартой исчезли, но Яннес с дружками все еще стояли в стороне, посмеиваясь над аделианами.

— Самое время возвращаться домой, — заметил Автолик.

— Это точно, — согласился Марк, почувствовав, что валится от усталости.

Молодой слуга Гай встретил своего господина с длинным списком имен и титулов — всех, кто желал встретиться с главой Ордена вольных стрелков.

— Многие знатные люди Мелиса желают встретиться с тобой, немало аделиан жаждут присоединиться к ордену. Вести о твоей победе облетели весь город.

— И что ты им всем отвечал? — спросил Автолик.

— Что сегодня ты не будешь принимать никого, так как тебе нужен отдых. Но завтра у тебя будет море посетителей с самого утра.

— Ты все сделал правильно, мудрый слуга, — с улыбкой сказал Автолик, падая за стол, где стоял роскошный ужин.

— Многие хотели познакомиться с новым искателем команды аделиан, — сообщил слуга, указав глазами в сторону Марка.

— Вот как? Ты стал знаменитым, почтенный миротворец Маркос! Ну, показывай, чего ты там набрал в сокровищнице.

Марк уселся рядом, весьма польщенный, протянул ему мешочек с драгоценностями одной рукой, другой же — запихнул себе в рот ломоть хлеба с жареной рыбой.

— Тут ты уже сам разберешься, что почем.

— Что значит «сам»? — удивился Автолик, нахмурив черные брови. На вид он сейчас как никогда был похож на благородного разбойника. — Приз делим поровну!

Марк поперхнулся.

— Как это поровну? Нас же было шестеро!

— Если бы не ты, мы бы проиграли с позором. Ты один сражался против шестерых магов.

— О чем ты? Сражалась команда! Возьми драгоценности, Автолик! Если так хочешь меня отблагодарить, подари пару камушков.

— Пару камушков! — Автолик хотел вскочить из-за стола, что случалось с ним при резких вспышках возмущения, но был настолько уставшим, что только подпрыгнул вместе со стулом. — Маркос, ты вообразить себе не можешь, какую награду получил я и мой орден. Мы сокрушили миф о силе серых магов на глазах тысяч людей! Орден возрастет, аделиане воспрянут духом, теперь мне не составит труда собрать людей для похода на Амархтон. И ты еще отказываешь мне в чести отдать причитающийся тебе выигрыш!

В голосе Автолика зазвучали струны обиды, из-за чего Марк пошел на попятную. К тому же в эту минуту он подумал о Меллине и о том, что у него ни гроша в кармане.

— Ладно, давай поделим камни на шесть частей, и одну из них я возьму себе.

Автолик обессиленно опустил руки.

— Ты упрям как тысяча ослов. Поделим, но не на шесть частей, а на две…

— Но это же нечестно, — запротестовал Марк. — Нас было шестеро.

— Мы сражались за команду, а не каждый за себя. А поскольку против серых магов выступали два аделианских ордена, то и награду разделить нужно надвое.

— Что значит два ордена?

— Орден вольных стрелков…

— Ну, и?

— Орден Седьмого миротворца!

Марк чуть не расхохотался.

— Орден? Мой орден? Брось шутить!

Но в действительности Автолик уже перестал шутить и говорил со всей серьезностью. Спорить не было смысла, Марк высыпал драгоценности на скатерть, и ослепительный блеск камней ударил в глаза многоцветным сиянием. Автолик быстро раскладывал камни на две кучки, деловито объясняя их названия и ценность.

— Вот эти, прозрачные как чистейшая вода, блестящие как огонь — алмазы, драгоценнейшие из всех камней. А эти, ярко-зеленые — изумруды, по ценности на втором месте после алмазов. Очень ценны красные рубины, короли и вельможи украшают ими перстни.

Остальные камни, по словам Автолика, были менее ценны, но вызывали восхищение своей красотой. Красно-коричневые гиацинты, прозрачно-желтые топазы, сапфиры, очаровывающие лазоревым блеском, прекрасные бериллы цвета морской воды. Автолик поделил камни поровну, Маркову долю сложил в мешочек и положил ему во внутренний карман плаща, опасаясь, что тот снова начнет отказываться. Но Марку уже было все равно. Съев без разбору все, что попалось под руку, он добрался до своего топчана.

Он уже оставил в прошлом мысли о победе, размышляя лишь о Меллине. Хорошо все-таки, что он условился с ней на утро. В полдень он будет вынужден уехать с королевой.

«А почему? — недовольно вспылил он. — Почему, как только я встречаю ее, так сразу вынужден уезжать?»

Меллина влекла его как нечто неописуемо прекрасное. Ее образ притягивал; когда он вспоминал ее взгляд, ее улыбку, ее слова, биение сердца ускорялось. Он чувствовал и понимал, что не сможет завтра расстаться с ней. Забрать ее с собой? Нет, нет, сумасбродство! Лучше он сам останется в Мелисе. Ведь правда, что мешает ему остаться? Его друзей здесь нет. Автолик с завтрашнего дня будет настолько занят заботами ордена, что не обратит внимания, даже если Марк приведет Меллину в его дом. Королева? Да, эта встреча важна. Но ему не обязательно ехать с ней на юг. Он придет завтра к каравану и встретится с ней перед отъездом. Да, так все и будет!

Но… рано или поздно, все равно придется расстаться. Что будет, когда он получит возможность вернуться в родной мир? Остаться в Каллирое на всю жизнь? Эта мысль не раз страшила его. Мир Каллирои стал ему близким, но никогда не станет родным. И когда-нибудь, а может, очень скоро, ему придется расстаться с Меллиной.

«Однако зачем так далеко забегать вперед? Ведь это будет потом, верно? А пока…» — одолеваемый сладкими мыслями Марк скоро уснул.

* * *

Поднялся он еще затемно. Несмотря на недолгий сон, он чувствовал себя бодро и к тому же разум его был совершенно трезв.

«Она должна изменить свое представление об аделианах, это прежде всего, — настраивал Марк себя. — Пусть это произойдет не сразу, но сегодня она должна хотя бы задуматься о своей жизни».

Марк умылся, привел себя в порядок и тихонько выбрался за ворота.

«Никаких затяжных поцелуев, никаких страстных объятий, — продолжал он готовить себя к встрече, шагая по почти безлюдным улицам. — Нужно держать внутреннюю дистанцию. И не поддаваться безумной страсти. Я расскажу ей о моих победах. Она увидит, в чем источник моего вдохновения. Она захочет узнать больше. Я расскажу ей о Пути истины».

Он пришел гораздо раньше условленного и еще целый час расхаживал взад-вперед по аллее, вдыхая приятный запах кипарисов. Прохожие встречались редко, но по мере рассвета Кипарисовая дорога оживлялась.

Наконец появилась Меллина — Марк узнал бы ее фигуру и в толпе. Она была облачена в блестящее праздничное платье без рукавов, покрытая вышитой бисером накидкой. Чтобы смягчить этот блеск, она обвила шею и плечи воздушным шарфом из шелка. На вид такая благородная и недоступная, она фривольно обняла Марка за шею и припала губами к его губам.

— Здравствуй, милый.

На голову обрушился небосвод. Марк поплыл в пленительном поцелуе, моментально забыв обо всем, что собирался сказать. Все упражнения в самоконтроле оказались бессильны. Аромат ее духов, необыкновенно нежный, казалось, проник в центр разума. В один миг Марк оказался всецело в ее власти.

— В последние дни в моих снах я только тебя и видела, — прошептала Меллина. — Я видела тебя победителем. И ты им стал.

Они обняли друг друга за талию и свернули с аллеи на тропинку, уводящую в заросли кипарисов, подальше от посторонних глаз.

«Ты снова, снова поддался ее чарам, — укорил себя Марк, но сразу возразил себе. — Ну и что? Я люблю ее, а она любит меня. Что препятствует нашей любви? Почему я постоянно должен остерегаться? Разве Меллина враг мне?»

— Ты немного напряжен, — сказала она, взглянув ему в глаза. — Что тебя тревожит?

Марк поестественней усмехнулся и обнял ее чуть-чуть крепче.

— Я всегда волнуюсь, когда рядом ты.

— Расслабься, милый.

Они остановились на маленькой полянке. Вокруг них стояли сплошной стеной пахучие кипарисы.

— Ты изменился после поездки на юг. Возмужал, окреп. И в глазах твоих теперь горит какая-то сила. Я же говорила тебе: ты далеко взойдешь по ступеням славы.

Марк польщенно улыбнулся. Затем, вспомнив нечто важное, запустил руку в подкладку плаща.

— Скажи, Меллина, какой твой любимый драгоценный камень?

— Угадай, — лукаво усмехнулась она.

— Судя по твоим браслетам, я так понимаю, что рубин.

— Ты угадал.

— Признаться, я угадал еще вчера. А потому принес тебе подарок.

Марк протянул ей большой рубин, самый крупный из тех, что достались ему от Автолика. По сравнению с этим камнем, размером с большой палец, маленькие рубинчики в браслетах Меллины могли показаться сущими безделицами.

— Ах-х!

Меллина изумленно ахнула, приоткрыв губы. Такой как сейчас, Марк ее раньше не видел, и это было очень приятно.

— Бери, он твой. Чистейший образец из сокровищницы Светлой арены. Многие люди предпочитают изделия, а мне нравятся цельные драгоценности.

Меллина с восхищением приняла его дар, и тотчас ее руки сомкнулись на его шее. Она горячо поцеловала его в губы; затем еще, еще и еще. Марк не сопротивлялся. Голова кружилась в водовороте счастья. Он отвечал на ее поцелуи, абсолютно позабыв о собственных наставлениях.

— Ты прекрасна, — прошептал он.

— Я никогда не встречала такого удивительного человека как ты.

Марк и не заметил, как они опустились на мягкую траву, как его руки стиснули ее тело в жарких объятиях. Вожделение, теплящееся в нем перед встречей, мгновенно переросло в дикую страсть. Пылкие поцелуи Меллины, ее учащенное дыхание, биение ее пульса, удивительный аромат духов — все разжигало в нем огонь, все заводило и будоражило. Они встретились взглядами, близко-близко, и ему показалось, что он утопает в бездонной глубине ее глаз.

«Ты нашел свое счастье, — твердили возбужденные чувства. — Ты нашел ту, которую искал, ту, о которой мечтал всю жизнь!»

— Я не хочу расставаться с тобой, не хочу уезжать из Мелиса, — прошептал он, ловя трепещущими губами ее поцелуи.

— Так не уезжай, — прошептала она.

— Где-то на юге меня ждет долг, призвание…

— А в Мелисе тебя жду я.

— Почему я так полюбил этот город?

— В Мелисе мы нашли друг друга.

От трепетного волнения Марк закрыл глаза.

— Мы счастливы вместе. Оставайся со мной… — прозвучал ее шепот.

Он замер.

«Мы… счастливы вместе… оставайся», — неумолимо выстроился ряд воспоминаний.

Он почувствовал обволакивающий холод.

«Мы… счастливы… оставайся!»

Вокруг зашумело и всплыло заволоченное туманами болото! Слепой ужас ударил и пробил до мозга костей!

«Теперь ты мой!»

Кошмарная тварь, полуженщина-полузмея, зашипела над самым ухом…

— Нет!!!

Марк вскочил на ноги в леденящем ознобе. Ему показалось, что белый туман повсюду — сгущается, обволакивает, кружит, как необъятный призрак. Почудилось, что этот туман черпает силу из его души, питаясь его вожделениями, как нечто невидимое, неизбежное и, на взгляд простого мирянина, несуществующее. Обволакивает и сливается с его душой — так, что уже не разобрать: то ли он в тумане, то ли туман в нем.

Помутненным от жути взглядом, Марк глянул по сторонам: «О, нет, Господи, нет!»

Вокруг молчаливо стояли стеной зеленые кипарисы. Восходило солнце. Меллина стояла рядом, глядя на него с недоумением и испугом.

— Что с тобой?

— Прости…

— Что случилось, Маркос?

Марк протер глаза и еще раз для верности огляделся вокруг. Разум прояснился, любовное возбуждение улеглось. Меллина по-прежнему влекла его, но уже не пленяла, не окутывала своей прелестью. Заговорила трезвость: как он мог так поддаться ее чарам? Он же так убедительно наставлял себя перед встречей: никаких затяжных поцелуев, никаких страстных объятий! Как это могло произойти?

— Это какое-то колдовство, — прошептал Марк себе под нос.

Меллина как-то облегченно вздохнула и отвела взгляд к кипарисам, думая и догадываясь о чем-то своем. Ее потупленный взор и хитроватая улыбка свидетельствовали, что она знает больше, чем можно предполагать.

Марк решил не ходить вокруг да около:

— Меллина, скажи правду. Ты использовала какую-то магию?

Она подняла к нему взгляд, лукаво улыбаясь:

— Ты не станешь на меня обижаться?

Ее безвинное выражение глаз и хитрость улыбки — это милое сочетание лукавства и простодушия оказали на Марка свое воздействие. Он не мог и помыслить такого, чтобы обидеться на нее.

— Нет, конечно же. Когда я на тебя обижался?

— Я виновата, — Меллина сделала к нему шаг. — Прости мне мою маленькую прихоть. Ты, наверное, почувствовал магию аромата моих духов. Они из Амархтона. Мне только вчера их подарили. Прости, я забыла: ты не любишь все, что связано с магией.

— Из Амархтона, — прошептал Марк.

Масса догадок, одна страшнее другой, пронеслись в голове.

«Из Амархтона. Подарили…» — от ужасного предчувствия все сжалось внутри.

— Кто тебе их подарил? — спросил он, глядя ей прямо в глаза.

Меллина нисколько не смутилась от его вопроса, напротив, была рада, что он его задал:

— Не волнуйся, мне их подарила женщина, — мягко ответила она, приняв строгий тон Марка за ревность.

Марк не просто вздрогнул, он задрожал. Страшная догадка, которая пока только пугала издалека, оказалась правдой и теперь окатила его холодом.

— Она из черных магов?

Меллина опустила взгляд и снова подняла, виновато поглядев ему в глаза:

— Да, и все-таки ты обещал не обижаться.

— А зовут ее Амартой, верно? Ведь так?

Меллина собиралась сделать к нему еще один шаг, но его слова прозвучали так резко, что она остановилась.

— Я почти не знаю ее, — быстро заговорила она. — Слышала ее имя, слышала, что ее отец из амархтонского Темного Круга, но никогда раньше не видела. Она приходила к моему отцу. Предлагала какие-то эликсиры. Отец был очень рад. Очень благодарил ее. А мне она подарила эти духи. Только и всего.

Все это прозвучало настолько легковесно, что Марк поначалу опешил. Мысль, что Меллина может стать орудием в руках Амарты, он не мог допустить даже в самых кошмарных фантазиях. Теперь все ясно: Амарта видела их вместе — вчера у Светлой арены. И, конечно же, не преминула воспользоваться! Да, он должен понимать, что Меллина не виновата, ее обманули и использовали. Но как она могла пойти на такой обман, зная, как Марк относится к колдовству? А он? Как он мог быть таким беспечным?

— Амарта — мой враг, Меллина, — произнес он, глядя на нее с пристальным подозрением. — Она ищет моей смерти. И будет использовать все, чтобы достичь своей цели.

— Амарта? — глаза девушки вспыхнули негодованием, губы сжались. — Змея! Да как она смеет! — Меллина шагнула к Марку и сжала его руку. Тот вздрогнул от неожиданности: на короткий миг он испугался ее резкой перемене. — Она ответит за это. Я никому не позволю так себя использовать. Мой отец имеет большое влияние на городские власти. Гильдия серых магов узнает, какие козни строит их почтенная гостья за их спинами. Она очень пожалеет, что переступила порог моего дома!

Марк был ошарашен. Меллина предстала перед ним в совсем ином свете. Ласковая, нежная Меллина исчезла. Эта девушка умела защищаться. Она выросла в мире интриг и коварства, и, конечно же, знала, как одни девушки используют и подставляют других в своих играх. Ее обиженно-гневные глаза смотрели прямо, она будто обдумывала план мести.

«Наивная. Не понимает, кто такая Амарта».

Но испугался он не столько за Меллину, сколько самой Меллины. Он понял, что совсем не знает эту девушку. Все, о чем он раньше мог только догадываться, стало пугающе очевидным. Меллина думала, действовала совсем не так, как он рисовал себе в мечтах.

— Меллина, — произнес Марк, собираясь с мыслями. — Зло не совсем такое, каким тебе кажется. Черные маги, как и другие служители зла, будут тебя использовать, пока ты оставляешь им место в своем сердце.

Она смолкла, недоуменно поглядев на него.

— Пойми, жизнь без осознанного смысла — это блуждание во тьме. Но когда ты решаешь посвятить свою жизнь тому пути, ради которого появилась на свет — тьма рассеивается…

Меллина вынужденно вздохнула:

— Давай не будем об этом сейчас.

— Это важно. Я должен был сказать тебе еще при первой встрече.

— Скажешь потом, ладно? — с улыбкой прошептала она, кладя его руки на свои плечи. — Сейчас мы вместе, вот что важно!

Марк бессильно покорился: его хватило только на то, чтобы поднять взгляд к небу. Было больно видеть в Меллине орудие врага, но куда больнее — почувствовать трещину, которая все это время их разделяла.

«Мы чужие друг другу!» — ударила до боли, до судорог очевидная мысль.

— Давай забудем обо всем, — она приложила ладони к его щекам и потянулась к нему губами. — Не будем больше говорить об Амарте. Будем говорить только о нас.

Голос ее стал тих и мягок. Марка снова повлекло к ней, но теперь уже все его нутро кричало: «Остерегайся! Остерегайся!» Страсть, некогда заглушавшая в нем все другие чувствования, вызвала страх и тревогу.

Он отдернул от нее руки и отшагнул назад.

— Меллина, прости, но я должен тебе сказать…

Она вздохнула с плохо скрываемым разочарованием на лице:

— О, только не сейчас!

— Это очень важно. Пожалуйста, выслушай, — почти умоляюще сказал он.

Она промолчала, и Марк воспринял это как знак согласия.

— Ты, наверное, слышала о войнах аделиан с силами тьмы. Слышала о даймонах, о Темном Владыке Падшего города Хадамарте…

— Меня не интересуют амархтонские божества, — сказала Меллина с раздражением. — Истории о вечной войне света и тьмы порой интересны, но они — всего лишь миф.

— Я говорю не о мифах, а о жизни. На юге готовится война за освобождение Амархтона. Это реальная война. Мы все вовлечены в нее.

— Власти Мелиса живут в мире с властями Амархтона.

Меллина отступила от него и заговорила уже с чувством отчуждения:

— Мы были с тобою в Роще дриад. Нам было чудесно вместе. Я была счастлива с тобой, будь ты аделианином, жрецом или магом. Если боги подарили нам любовь, то почему мы не можем принять этот дар?

— Мы любим друг друга, это правда. Но я хочу, чтобы ты стала по-настоящему счастливой. А это нечто большее, Меллина. Пойми, жизнь не состоит из одной любви. Кроме нее, в жизни каждого есть цель, призвание, для которого человек и появляется на свет. Я хочу, чтобы Путь истины открыл тебе глаза. И ты поняла, для чего пришла в этот мир, к чему призвана…

— Ты говоришь об учении, обыкновенном учении! — вскрикнула она со слезной ноткой в голосе. — Какое учение может быть выше любви?

— Это не учение. Это жизнь, — произнес Марк и замолчал, не зная, что говорить дальше и как выйти из этого тупика.

Они чужие друг другу.

В одно мгновение спали последние чары — он окончательно увидел все то, что так красиво прикрывало любовное влечение. У них разные цели, разные убеждения и разное отношение друг к другу. Хуже того, в действительности их взгляды на жизнь, их внутренние ценности были не просто противоборствующими — они были взаимоисключающими. Они просто не смогут уживаться вместе. Ему придется каждый раз раздирать себя на части, выбирая между нею и своей совестью, терзать себя и мучиться, видя, какой беспутной жизнью она живет. Они не будут доверять друг другу. Его будет снедать мысль, что она изменяет ему на своих празднествах страсти, а принимать в них участие самому — значит, предать свое призвание и самого себя.

Но нет, есть и другой путь! Если свершится чудо и он сумеет убедить ее изменить свою жизнь — вот тогда действительно ничто не сможет их разлучить!

— Меллина, пойми, между нами стоит огромная преграда — это не разница в учениях, в которые мы верим, это разные образы жизни…

— Ну и что? — оборвала его Меллина, тут же перейдя в наступление. — Мы любим друг друга, разве этого не достаточно? Какие преграды? Любовь — вот что главное! Что с того, что у нас разные взгляды на жизнь? Любовь все превосходит.

— Если это вечная любовь, а не мимолетная. Эмоции пройдут, а что будет дальше? Наши несогласия перерастут в непонимание: мы начнем ссориться, грызться…

— Какая разница, что будет потом? Мгновение — оно прекрасно! Почему нам не задержать его? Ведь жизнь и состоит из таких мгновений! Цени то, что имеешь сейчас!

Марк покачал головой.

— Я не верю, что тебя устраивает минута удовольствия, за которой придут годы сожалений и боли. Но я верю в жизнь, которая состоит из постоянных времен радости — проходит одно, начинается другое.

— Что может быть прекраснее чувства вечной страсти? — выпалила Меллина, вкладывая в свои слова всю пылкость своей натуры. — Мы можем каждый день встречаться в удивительных уголках Мелиса и наслаждаться любовью. Это же прекрасно!

— …И чувствовать, как нас разделяет внутренняя пустота? Чувствовать, что наши истинные желания не объединяют нас? Нет. Прекрасно — когда мы живем и дышим одной целью. Когда наши внутренние миры соединяются в одно горячее чувство, когда наши сердца бьются в единстве. И новое утро приносит не горести «как нам жить дальше?», а радость жизни — ощущение того, что мы живет одним и верим в одно.

Глаза Меллины заблестели слезами:

— В Мелисе тысячи людей разных учений живут вместе. Их объединяет любовь. Они могут почитать разных богов, но это не мешает им любить. Все так живут, все наслаждаются любовью. Разве аделиане не могут наслаждаться тем, чем наслаждаются все другие?

— Могут. Но та любовь, о которой ты говоришь — она поверхностна. Люди наслаждаются этим, чтобы прикрыть пустоту, потому что не видят ничего лучшего…

— А если я не хочу лучшего? — воскликнула Меллина. По щеке ее побежала слеза. — Я хочу быть как все!

— Зачем, зачем тебе быть как все, если ты для меня единственная? Ты уникальна, твоя душа богата. Веря в то же, что и я, ты ничего не потеряешь. Ты найдешь себя, найдешь, для чего тебе даны твои таланты, увидишь свой путь. Не общий путь толпы, делающей из тебя рабыню обычаев и настроений общества, а свой личный путь. Увидишь, что жить, исполняя свое призвание, несравненно лучше, чем жить однодневными удовольствиями. …Не плачь, прошу тебя. Я очень тебя люблю…

Меллина утерла слезы и печально отвела взгляд в сторону:

— Какие-то принципы, какое-то призвание. В мире, который я знаю, все проще и понятнее. Никаких запретов, никаких предписаний. Твое учение грубое и жестокое. Неужели твои боги так немилосердны, что противятся нашей любви?

— Мир, который ты знаешь — это мир интриг, коварства и подлости. Ты видела Амарту, видела серых магов, видела многих других людей. Ты лучше меня знаешь этот мир. Жить в согласии с окружающими до тех пор, пока это выгодно, а если нет — устранять других и отстаивать себя — вот принцип этого мира. А учение, которым я живу, совсем не жестоко. Оно открывает глаза на то, кем ты есть. И я знаю, что Бог, в которого я верю, хочет видеть тебя счастливой. Как и я.

Меллина задумалась, глядя куда-то в траву. У Марка все внутри горело, он был взвинчен и напряжен как на турнире Светлой арены, а сейчас и вовсе затаил дыхание. Похоже, в ее сердце идет борьба. Она думает, выбирает, колеблется. Всей душою желая ей помочь, Марк не смел сказать и слова, опасаясь чем-то помешать…

«Мы чужие друг другу, — продолжала его бить одна и та же мысль. — Если Путь истины не объединит нас…»

Губы ее шевельнулись, она приготовилась к ответу. Марк перестал дышать, с надеждой вглядываясь в ее лицо. Неужели?

— Почему ты не принимаешь меня такой, какой я есть? Я люблю тебя, не требуя ничего взамен, а ты ставишь какие-то условия. Мне не нравится аделианское учение, но я люблю тебя, будь ты хоть трижды аделианин. Я же не требую от тебя поклонения Бассарею! Почему же для тебя обязательно, чтобы я верила в твой Путь истины? Почему ты ценишь принципы выше любви?

У Марка упало сердце. Она ничуть не боролась с собой. Просто обдумывала ответ.

— Потому что я желаю тебе добра. Я хочу, чтобы ты изменила свою жизнь не для меня, а ради своего счастья. И хочу, чтобы наша любовь стала совершенной. Иначе нас рано или поздно разорвут противоречия. Мы можем скрывать их, делать вид, что все прекрасно, не говорить о них. Но однажды мы все равно поймем, что ошиблись, приняв любовную страсть за счастье.

— Значит, то, что было между нами — не любовь? И мы не были счастливы в Роще дриад? — воскликнула Меллина почти с отчаянием.

— Что ты, конечно… любовь, конечно… счастливы, — заговорил он спешно и сбивчиво. — Но поверь, что есть нечто большее, лучшее. Когда мы имеем одну цель, верим в одни идеалы. Наши сердца бьются в едином духе. Мы читаем мысли и понимаем друг друга без слов… Я не знаю, как объяснить, это необъяснимо. Это не просто страсть, не просто влюбленность. Это любовь в любви, жизнь в жизни…

— Хорошо, я согласна отступить от своих принципов. Хочешь, я не буду служить Бассарею?

На какой-то миг у Марка вспыхнула надежда. Но как вспыхнула, так и погасла. Это всего лишь слова!

А может, хватит и слов? Может, забыть об этом разговоре, обнять ее и пойти куда-нибудь к побережью?

«Мы чужие друг другу, — неотступно преследовала мысль. — И если Путь истины не объединит нас, то не объединит никакое побережье. Одна страсть, страсть и еще раз страсть, ведущая в туманы Белого забвения».

— А ты сможешь расстаться со своим образом жизни ради нашей любви? — сделал Марк последнюю попытку. А что, если их любовь действительно так сильна, что сможет подняться над разными мировоззрениями, сделать чужих близкими? — Сможешь ли ты отказаться от пошлых празднеств, от развлечений, которые прославляют распутство? Боюсь, что не сможешь, пока ты не познала другие ценности. Поверь, прими решение измениться — и увидишь такие красоты жизни, о которых никогда не догадывалась. Увидишь, как прекрасно иметь достойную цель, свой личный путь. Видеть, что твои слова и дела изменяют чью-то жизнь, как благодаря тебе мир меняется к лучшему. Понимаешь меня?

Меллина молчала недолго — ровно столько, чтобы обдумать и оценить последнее сказанное Марком. Он чувствовал и понимал, что неискренен. Он пытается учить ее тому, чего сам не знает. Его немногочисленные подвиги не открыли ему глубину Пути истины. Его неискренность очевидна. Он сам себе не верит. И с каждым мгновением Марк чувствовал, как капля за каплей утекает последняя надежда.

Меллина вдруг предстала перед ним холодной как статуя; голова ее чуть наклонилась, глаза смотрели почти исподлобья, а чувствительные приоткрытые губы безрадостно прошептали:

— Видят боги, я пыталась понимать тебя. Ты прав в одном — мы слишком разные. Что общего между нами? Теперь я вижу, что ничего.

Теперь и Марк видел, что Меллина и на миг не задумывалась измениться. Она всей душой желала счастья, но по-своему понимала его. Если бы она была уверена, что найдет счастье с Марком, то она смирилась бы и пошла навстречу. Но такой уверенности у нее наверняка не было. Она хотела гулять с ним по Роще дриад и предаваться утехам. А когда надоест — расстаться и найти кого повеселее. «Не противься страсти, наслаждайся каждым ее мгновением», — до Марка дошел весь смысл ее слов только сейчас, когда любовный дурман отступил и разум, о чудо, наконец вернулся к нему. У них нет будущего. Как бы она ему ни нравилась, он никогда не сможет жить ее жизнью, а она — его.

А он? Он сам создал себе иллюзию, влюбился в иллюзию и тешил себя иллюзией. И не было бы сейчас нужды разрушать идола, если бы он сам не создал его.

— Отец правильно поступил, что не отдал меня в школу прорицания, — вымолвила Меллина, бросая прощальный взгляд. — На самом деле, я плохо угадываю людей.

Она взяла его за руку, и Марку, вопреки всему, вдруг почудилось, что она ищет примирения. Но она лишь молча вложила ему в руку драгоценный камень.

— Я искала встречи не из-за подарков. Мне просто было хорошо с тобой.

Она повернулась, чтобы уйти, но Марк удержал ее за руку.

— А я сделал тебе подарок не для того, чтобы завоевать тебя, — проговорил он, вкладывая рубин обратно в ее теплую ладонь. — Я просто хотел сделать тебе приятное, — он слегка зажал камень в ее руке. — Не будь так жестока. Оставь мой подарок себе.

Она снисходительно и даже, казалось, с пониманием кивнула. А затем они пошли по тропинке назад.

Они вышли на аллею. Рассвело. Дорога, ведущая в центральную часть города, уже была многолюдна. Горожане спешили по своим делам, и лишь изредка можно было увидеть какого-то праздно шатающегося забулдыгу, не протрезвевшего после пьяной ночи.

— Прощай. И да хранят тебя твои боги, имен которых я не знаю, — вымолвила Меллина, стараясь выразить в голосе гордое достоинство.

— Меллина, подожди! — Марк поспешно преградил ей дорогу. — Прости меня.

Она усмехнулась: не гордо, не надменно, а очень легко и свободно, как если бы он сказал какую-то незатейливую, но милую шутку.

— За что?

— За то, что так вышло.

Девушка пожала плечами.

— Если для тебя это так важно… пусть будет так. Будь счастлив.

— Будь счастлива, Меллина.

Она пошла по аллее, теряясь в людной толпе, а Марк остался на месте. В какую-то минуту он сорвался и бросился вслед, но тут же остановился. Нет! Это бессмысленно. Он сделал все, что мог. Пройдя столько испытаний, познав столько опасностей и злоключений, после славной победы на Светлой арене — он потерпел поражение в беседе с простой девушкой. Если бы кто-то предложил ему обменять вчерашний триумф на победу за сердце Меллины — о, он бы согласился без раздумий! Но таких чудес не бывает. Он знал на что идет, когда затеял этот разговор. Пытаясь показать ей дорогу новой жизни, он сознательно бросил на кон взаимоотношения. И проиграл.

— Прости меня, Господи, — произнес Марк, — только сейчас я понял, насколько был глуп.

Она уже ушла, исчезла, растворилась в толпе, а Марк все стоял и смотрел ей вслед, пока в него не врезался какой-то полуголый мелисец, томно икающий с перепоя, очевидно, после бурного ночного веселья у Кипарисовой дороги.

* * *

Марк возвращался к дому Автолика далеко не с той живостью, с какой вышел из него. Он ступал медленными шагами, низко опустив голову на грудь. Его мучила мысль, что он не желал даже думать о том, какая пропасть лежит между ним и Меллиной. Он шел на поводу у страсти, а страсть затуманивала разум. Теперь он вспомнил, как не хотела Меллина говорить «о божествах» еще тогда, в Роще дриад, вспомнил, как слепо верил, что, вернувшись в Мелис, убедит ее изменить жизнь.

Мысль о том, что, возможно, не все потеряно, он отбросил как глупую и наивную. Нет, вот теперь-то, действительно, все кончено! Пройдет немного времени, и Меллина будет гулять в Роще дриад с кем-то другим. Марк потерял ее так же внезапно, как и встретил.

«Почему? Ради чего я все разрушил? Когда я еще был так счастлив, как с ней в Роще дриад?» — задумался он с болью. Ему стало невыносимо жаль себя. Он отказался от самого желанного, что у него было в этом мире и ничего не получил взамен. Ничего. Одна пустота. И боль.

«Путь истины… не просто набор догм и правил, а осознанный путь всей жизни того, кто называет себя адельфом», — пришли на ум слова епископа Ортоса.

И тут он понял: епископ был бы рад его решению! Да, уж он бы одобрил и похвалил его, это точно. А раз так, то и сожалеть нечего.

И это чувство, чувство победы над самим собой, над сильнейшим соблазном в своей жизни, словно наполнило его какой-то светлой силой. Да, он пережил крушение. Но крушение — еще не конец. Он стал сильнее. Он стал умнее. И даже если вся история с Меллиной была от начала ошибкой, он не будет сожалеть. Потому что эта ошибка изменила его. В чем именно — покажет время.

После этой мысли, словно сбросив часть бремени, Марк пошел более легким шагом и глаза его поднялись к утреннему небу.

* * *

Через час он уже прощался с Автоликом под приветливыми лучами солнца.

— Наши пути расходятся, но цель остается одна, — сказал Автолик, проводив его до дверей. — Кто знает, быть может, следующая наша встреча будет на крепостных стенах Амархтона?

— Встретимся, обязательно встретимся. Если у нас одна цель, то наши пути обязательно пересекутся. И каждый из нас совершит свой подвиг.

Вольный стрелок обнял Марка на прощание.

— Кстати, Автолик, где здесь можно найти оружейную лавку?

— У меня, — кивнул тот.

— Я хочу купить метательные кинжалы.

— Для хранительницы? Позволь, этот подарок для нее сделаю я.

Автолик вернулся через минуту с кожаным свертком.

— Вот, передай от меня. Это кое-что получше тех, что я подарил ей в прошлый раз. Ну, храни тебя Небо. Гай проведет тебя к каравану королевы. По дороге зайдите на базар, обменяете камни на динары.

На том и расстались. К дому Автолика уже сходились люди, восхищенные победой аделиан на Светлой арене, а Марку совсем не хотелось, чтобы его сейчас донимали расспросами о турнире.

Протискиваясь через тесные толпы мелисского базара, Гай провел Марка к богатой лавке старого ювелира. Спустя четверть часа жарких споров Гай продал купцу один из драгоценных камней — крупный берилл цвета морской воды. Карманы Марка заметно потяжелели от монет разных номиналов. С продажей остальных камней Гай посоветовал не торопиться, поскольку путешествовать легче и безопасней с маленьким мешочком, чем с мешком монет. Марк согласился: куча денег ему ни к чему. Да и полученные динары оказалось потратить непросто.

Прежде всего, Марк посетил лавку сладостей, запримеченную еще во время своего первого посещения мелисского базара. Тогда ему приходилось только облизываться, сейчас же он мог скупить ее полностью. Стараясь отвлечься и не думать о Меллине, он съел несколько кусков ароматной халвы, тающей во рту, попробовал меда, орехов, сладких фиников, после чего почувствовал себя объевшимся сластеной. А выбор сластей оставался широким: одной халвы было видов двадцать, а меда — и того больше, и еще много разнообразных изделий самых необычных форм.

Безучастно отвечая на расспросы продавцов, Марк признался, что едет через Желтые пески, и тут же веселая торговка предложила ему купить для сластей зеленую корзину, сплетенную, казалось, из живых стеблей. Внутри ее царила прохлада. Думая о своем, Марк покачал головой. Торговка же восприняла это как сомнение покупателя в товаре. Поднялся крик, прибежал пухлый толстяк, хозяин лавки, и принялся уверять так настойчиво, что отказаться было невозможно. Толстяк что-то долго втолковывал, называл замысловатое название вечнозеленого растения, из которого была сплетена корзина, способная, якобы, сохранять свежеть и прохладу в самых знойных пустынях. Марк не особенно в это верил, но согласился, не желая спорить. В корзину ему положили всего понемногу, в результате чего она оказалась забитой доверху. Стоило это совсем недорого.

Покинув лавку, Марк пошел во фруктовый ряд, где, поддавшись уговорам торговцев, пришлось купить еще одну зеленую корзину. Не прошел он и половины ряда, как она наполнилась диковинными сортами винограда, персиков, пахучей айвы и других фруктов, названий которых Марк не знал.

Затем он решил купить друзьям по подарку. Счастье, что Гай хорошо ориентировался на базаре, иначе Марк задержался бы на целый день в переполненных многоликой толпой лабиринтах торговых рядов. С проводником все было намного проще.

Для Хариса Марк купил совершенно новый походный плащ, крепкий и плотный, с вышитыми рыкающими львами. Вспомнив, что после драки в доме Амарты у странствующего рыцаря не осталось целой рубашки, Марк купил ему две белых. Торговец был очень доволен, продав дорогой плащ, и аккуратно завернул покупки в тонкую ткань. Для Флои и Никты в ювелирной лавке Марк приобрел по радужному браслету. Ювелир уверял, что если такой браслет потереть рукой, он будет сиять на солнце за три полета стрелы и что этим сиянием можно посылать друг другу знаки. Иалему Марк решил подарить саженцы куста роз, образцы которого заприметил в цветочных рядах. Розы восхищали своей нежной красотой лепестков и суровой строгостью шипов. Спросив, приживется ли куст в Зеленой идиллии, Марк выслушал длинную тираду скороговорной речи цветочницы о том, что долина Анфея для роз — наилучшая. По утрам куст будет распускаться розовыми бутонами, а к вечеру — приобретать перламутровый оттенок, отражая зелень травы. Если все это правда, то скоро удивительный куст скрасит цветник Иалема. Подумав, что справедливо будет подарить что-то и своему новому учителю, Марк купил красивую походную флягу в кожаном чехле, вспомнив, что Калиган таскал с собой не слишком удобный бурдюк. Для Автолика Марк отыскал в цветочной лавке самую пышную декоративную пальму, которая должна безупречно вписаться в его летний сад. Купив ее вместе с горшком, Марк поручил продавцу доставить ее на дом Автолику, добавив за доставку несколько сиклей.

С таким грузом добраться до каравана было сложно и вдвоем, а потому Гай нанял повозку, пояснив старику-извозчику, куда отвезти Марка.

В отходящем караване Марк без труда нашел роскошную, оббитую золотыми узорами карету королевы Сильвиры с флагом Армии Свободы. Из разговоров охранников Марк узнал, что эта карета — подарок короля Морфелона, сама же королева предпочитает более скромные средства передвижения. Подарок свидетельствовал, что переговоры в Морфелоне завершились успехом.

К карете его не подпустили. Однако королева сама увидела Седьмого миротворца и распорядилась найти для него место. Марка разместили со всеми корзинами в просторной повозке, накрытой полупрозрачным тентом от солнца.

В первый день пути Марк увиделся с Этеоклом. Принц Южного оплота почтенно приветствовал Седьмого миротворца, поздравил с победой на Светлой арене и пообещал записать его на встречу с королевой.

— Сиятельная королева вспоминала о тебе, Маркос, — сказал Этеокл. — Осведомилась, едва я приехал в Морфелон. Теламон больше не пытался посадить тебя под стражу?

— Нет, не пробовал.

— Он понял меня на нашей последней встрече, — Этеокл благородным кивком головы и чуть надменной усмешкой заверил, что Теламона Марку можно не опасаться. — Близится битва за освобождение Амархтона — счет пошел на дни, так что ты скоро займешь свое место в союзной армии.

— Союз с Морфелоном заключен? — справился Марк.

— Да, свершилось. Скоро морфелонские войска подойдут вместе с войсками юга к стенам Амархтона. Непросто нам дался этот союз. Морфелонские князья не хотят раздражать Хадамарта. Живы еще в памяти страшные годы Лесных войн. Да и все еще на слуху поражение в Темной долине, после которого владения Хадамарта распространились до берегов Эридана. Но наша королева убедила и Сиятельнейшего Патриарха, и Совет епископов, что войны все равно не избежать. И если не поразить врага на его земле, то придется разбираться с ним на своей.

— Разумно, — согласился Марк. — Тем более, что Хадамарт и так ведет тихую войну с нами.

— Это верно. Он раскинул сети по всему югу, бодрствуя над ними, как паук над своей паутиной, все нити которой держит перед собой. Он отравил амархтонцев равнодушием, чтобы ни у кого не возникало и мысли о свободе. Тех же, кто не желает мириться с рабством равнодушия, ссылают в настоящее рабство — в Подземные копи под Амархтоном. Они тянутся под Драконовыми скалами до Диких гор. Подземная тюрьма-прииск. Там трудятся обреченные, добывая за еду драгоценные и полудрагоценные камни, которые так любит морфелонская знать. Многие селения Выжженных земель медленно вымирают, но что хуже всего — власть равнодушия подавляет их волю. Они не могут восстать против сил тьмы. Тот, кто все-таки сопротивляется, пишет послания в Южный оплот с мольбою о помощи. За последние годы таких посланий накопились тысячи.

— На морфелонские власти эти послания вряд ли влияют, — сказал Марк, вспоминая процессию несчастных крестьян из Мутных озер под стенами Иерона.

— Тоже верно. Морфелонцы боятся грядущей войны с Хадамартом, но боятся и того, что раньше или позже он доберется до их провинций. Его легионам ничего не стоит перейти через Дикие горы в земли Туманных болот, где у него немало союзников. А оттуда — через Мелис, хранящий лояльный к Амархтону нейтралитет — прямая дорога на Морфелон. Хадамарт давно бы это сделал, если бы не крепкая власть Южного оплота. Если, убереги Всевышний, наша южная твердыня падет — судьба Морфелона будет предрешена.

Этеокл обнял Марка как побратима по оружию.

— Но этого не случится. Пока Сильвира — королева Южного оплота, пока мы с тобою верны своему призванию — Армия Свободы будет освобождать падшие земли, шаг за шагом, — убедительно сказал в своей возвышенной манере принц.

Повстречаться с королевой оказалось непросто. До Горной таможни она постоянно говорила с какими-то рыцарями и вельможами. На таможне пошлин с Марка никто не требовал: королевский казначей уплатил за всех, кто едет с королевой. Кормили его тоже бесплатно, причем, довольно неплохо. Это был легкий поход.

Встретиться удалось только под вечер четвертого дня пути — на ночлеге за Горной таможней. Посыльный пригласил Марка в шатер, где кроме королевы не было ни души. Сильвира выглядела уставшей, хоть и скрывала это. Облаченная в легкую белую накидку поверх кольчуги, она без расслабленно сидела на устеленном толстой тканью походном кресле за столом и читала при свете лампады очередное донесение.

— Сразу перейдем к делу, Маркос, я очень занята, — произнесла королева, не отрываясь от чтения. — Что ты хотел узнать?

Марку показалось, что особого интереса к нему она не питает, для нее он просто очередной посетитель, нуждающийся в совете.

— Свою миссию. Епископ Ортос говорил, что вы многое знаете о миротворцах.

— Я многое знаю о миротворцах, но почти ничего о тебе. Личное направление ты должен получить от пророка.

— Пророк Эйреном из Зеленой идиллии изрек обо мне пророчество.

В глазах королевы появился интерес, она подняла, наконец, к нему взор.

— Ты услышал его?

— Я помню пророчество наизусть. Вот послушайте…

Королева глянула на него со строгим выражением глаз.

— Кто еще кроме тебя, пророка Эйренома и его маленькой Циэли знает о твоем пророчестве?

— Больше никто.

— Это хорошо. А епископ Ортос позволил тебе рассказать пророчество мне?

— Да, конечно… — Марк был удивлен вопросом. — Он очень хотел, чтобы я встретился с вами.

— Тогда я слушаю.

Марк начал, делая короткие паузы между четверостишиями. Королева слушала внимательно, лишь изредка щуря глаза, как будто о чем-то смутно догадывалась.

— Твое пророчество словно разделено на видимую и скрытую грани, — произнесла королева с задумчивостью, когда Марк закончил. — Видимая мне ясна — Седьмой миротворец должен возродить утраченный символ. Для того ты и призван взойти на Башню мрака.

Она сделала паузу, будто обдумывала свои же слова и видела в них скрытый двойной смысл.

— Миссия это нелегкая, но выполнимая. А вот как быть со скрытой стороной пророчества, я не знаю. Проклятие миротворцев — тайна, которую никто не может объяснить. А что тебе говорил епископ Ортос?

— Он объяснил мне общий смысл, но сути я так и не понял. Я думал, что вы…

— Я не пророчица, Маркос, а всего лишь королева. Странно, что пророк Эйреном открыл пророчество тому, кто не понимает его смысла.

Марк сконфуженно опустил голову.

— Что мне делать, если я не понимаю своей миссии?

— А ты сильно хочешь ее исполнить?

— Еще бы!

— А для чего?

Марк чуть не сказал «Чтобы вернуться домой!», но вовремя передумал. Желание вернутся в свой мир сейчас казалось далеким и второстепенным. Его словно не тянуло больше в родной мир. В нем давно горело другое, необъяснимое, непонятное желание чего-то высшего.

— Я не знаю, — ответил Марк и почувствовал, что еще никогда в жизни не был так искренен.

— Достойный ответ! — сказала королева. — Ты отличаешься от предыдущих миротворцев, Маркос. Гореть желанием совершить что-то, не зная что и зачем — какое сердце может быть более искренним? Придешь на совет военачальников, о котором тебя известят, и я подумаю, как помочь тебе исполнить свою миссию. Вижу, у нас с тобой одна цель.

— Одна цель, — повторил Марк, немало польщенный ее словами. — Автолик говорил мне то же самое.

— И это правда. У него та же цель.

— Но… тогда почему его так не любят в Армии Свободы?

— Скажу так: он слишком независим, а это не лучшее качество для объединенной армии. И все же я верю, что он пойдет на штурм Амархтона вместе с нами.

— Я уверен в этом, — не преминул Марк поддержать друга. — Автолик спас нас… — тут он осекся, чуть не проговорившись о том, что Автолик был с ним в доме Амарты, а этого не стоило делать.

— Спас кого? — спросила королева, и по ее проницательному взгляду Марк с досадой понял, что она обо всем догадалась. — Это он ходил с тобою в поместье Амарты? Так я и знала.

Марк виновато кивнул.

— Я пообещала Автолику, что мои люди не будут его преследовать, пока не окончится освобождение Амархтона. Расскажи мне, что произошло в ту ночь в Лунном лесу. Донесение гонца Теламона очень скупо.

И Марк начал рассказывать: четко, подробно, не утаивая ничего, кроме способа, которым он открыл магическую дверь ограды и видения черноволосой девочки в горящем доме — эти моменты были слишком личными. Королева не перебивала его. Только когда речь зашла о заклятии Амарты, которое он отразил в нее же, Сильвира уточнила:

— Это было Заклятие крови?

— Хайма Катара… — Марк заметил в ее глазах взволнованный блеск, очень похожий на крайнее недоверие. — Что-то не так?

— Продолжай, — королева отвернулась к бумагам и, на первый взгляд, могла показаться сильно уставшей, но Марк был уверен, что она не потеряла интерес к его рассказу, а напротив, что-то ее в нем насторожило. Он мгновенно вспомнил реакцию хранительницы на упоминание об этом заклятии и ощутил сильную тревогу, граничащую со страхом неизвестного. Но прерывать рассказ было некрасиво, все же он разговаривал с королевой. И только когда он окончил на том, что промокший до нитки повалился спать, спросил:

— Что означает Хайма Катара?

— Одно из смертельных заклятий древней магии крови, — сказала королева упавшим по неизвестной причине голосом. — Самым странным в твоей истории является то, что Амарта использовала это заклятие против тебя.

Марк мысленно развел руками. Чем он мог доказать, что говорит правду? Кто подтвердит его слова? В момент, когда Амарта произносила это заклятие, Автолик боролся с цепями, а Харис лежал оглушенный на полу. Да и не могли они его услышать. Слова такого рода заклятий слышит лишь тот, на кого они направлены. Но не выдумал же он это заклинание, если оно действительно существует!

— Не понимаю, что в этом странного, — решился сказать Марк.

— Ты когда-нибудь проливал кровь человека?

— Н-нет… ну, может, разбил нос кой-кому в детстве, — ответил Марк, ошарашенный вопросом.

— Я имею ввиду убийство. Ты убивал когда-нибудь человека?

— Нет, храни Спаситель.

— Это мне и кажется странным. Заклятие крови действует только на того, кто имеет на совести грех убийства. Раскаялся в нем человек или нет — не имеет значения. Убийство — грех, последствия которого невозможно исправить. Амарта не стала бы использовать против тебя заклятие Хайма Катара, если бы не была уверена в том, что ты кого-то убил.

Марк ошеломленно смотрел в пол. Вот почему хранительница так испугалась, когда он рассказал ей о заклятии Амарты. Она подумала, что он запятнал руки в чьей-то крови. Но ведь он никого не убивал! Или… или нет? Ужасная мысль, однажды поразившая разум, снова мелькнула черной роковой стрелой: «Неужели я убил епископа? Нет, это невозможно! Был бы я без памяти в тот момент, еще можно было сомневаться, но я же помню все!»

— И еще одна странная вещь, — продолжала королева. — Все черные маги знают, как действует Хайма Катара — оно вызывает мгновенную смерть; человек, имеющий на совести грех убийства, мгновенно падает, истекая кровью. А насколько я поняла из твоего рассказа, Амарте ты был нужен живым.

Марк почувствовал себя лжецом и убийцей. Чувства были обманчивыми, навязанными каким-то недоразумением, но легче от этого не становилось.

— Но еще более странным мне кажется то, что отраженное тобой заклятие не причинило Амарте существенного вреда, — неумолимо продолжала королева. — Судя по свидетельствам тех, кто выжил после ее заклятий, убийств на ее совести столько, что Хайма Катара должно было разорвать ее на куски.

Марк сидел в напряжении, как на кусте терна. Каким-то внутренним чувством он ощущал, что королева ему не враг, она желает помочь, но и сомнения ее были понятны. Не зная, чем и как оправдать себя, Марк неуверенно произнес:

— Мне кажется… в тот миг показалось: Амарта ненавидит меня так, что готова убить любой ценой.

— Возможно, ты прав, — снисходительно сказала королева, и Марк почувствовал себя чуть-чуть легче. — Возможно, Амарта так ненавидела тебя, что была готова убить, пожертвовав своими планами.

— Откуда у нее такая ненависть ко мне?

Королева устало вздохнула:

— Это длинная история. Все дело в одном из твоих предшественников.

— Это из-за Третьего миротворца? Из-за него появилось Проклятие? — неожиданно для самого себя спросил Марк.

Королева глубоко задумалась, как бы решая, стоит или не стоит открывать Седьмому миротворцу темную тайну.

— Ортос тебе ничего об этом не рассказывал?

— Нет, — ответил Марк, вспоминая. — Он говорил, что не может, потому что обещал вам молчать.

— Что ж, тогда пора тебе узнать, почему появилось Проклятие миротворцев. Все мы, кто знал истинную историю Амарты, договорились никому не раскрывать ее, кроме как в исключительных случаях. Слишком велик позор. Расскажу кратко: двадцать лет назад Третий миротворец объявил непримиримую войну всем магам юга, считая, что так или иначе они помогают Хадамарту. С черными магами мы всегда враждовали, но это была война за влияние, а не на уничтожение. Если и случались боевые схватки, то в них наши рыцари чтили свой закон: отражай заклятия, но не поднимай меч против крови и плоти. Третий миротворец преступил этот закон.

В памяти Марка неожиданно всплыли страшные обвинения, брошенные Амартой в ту страшную ночь: «Ты мечен кровью. Твой меч в крови. Ты, ты безжалостный убийца, ты исчадие зла!»

— Он убивал магов? — приглушенно спросил Марк.

Королева кивнула.

— Он и воины его Меча справедливости отличились непростительной жестокостью. Кто-то решил, что меч и огонь могут победить магию и колдовство. На черных магов устраивались облавы. Всех, кого подозревали в пособничестве магам, выгоняли из домов, а то и бросали в темницы. С особой жестокостью расправились меченосцы Третьего с лесными чародеями — их селения поджигали с четырех сторон, чтобы никто не мог скрыться в лесу. Когда войска Третьего окружили Тростниковую ложбину — наибольшее поселение магов в Анфее, именуемых себя бесцветными — жители решили сдаться. Но воины Меча справедливости не были к ним великодушны. Всех взрослых изгнали в гиблое ущелье Гор южных ветров, а детей забрали на перевоспитание. Третий научился и научил сторонников проклинать женщин-магов, чтобы они не рождали детей, желая таким образом истребить их род. Весь юг был охвачен безумием.

Войскам Третьего больше всего досаждал архимаг Эреб. В ту пору он был в самом расцвете сил. Холодный и расчетливый, он всегда умел нанести болезненный удар и скрыться — еще далеко не тот полубезумный, одержимый местью колдун, которого ты знаешь. Третий миротворец перед всем своим войском поклялся изловить его, однако тот ускользал как змея. Но однажды следопыты Третьего обнаружили тайную усадьбу семьи Эреба, где его жена, лесная чародейка Местра занималась приготовлением магических зелий. Дождавшись ночи, Третий с группой меченосцев ворвался в усадьбу, перебив охрану и прислугу. Они крушили и жгли все, что видели. Их друзья не раз гибли от руки Эреба и они долго жаждали мести. Третий и его меченосцы схватили Местру и били ее, заставляя призвать при помощи магии своего мужа Эреба. Все это происходило на глазах Амарты, которой тогда не было и десяти. Но даже под пытками лесная чародейка отказалась предать мужа. Когда же Третий приказал пытать маленькую Амарту, Местра крикнула, что согласна призвать Эреба. Она сложила ладони, якобы для сигнала, но вместо этого из последних сил ударила огненным заклятием по своим врагам. Меченосцы бросились вон из горящего дома, оставив чародейку и ее дочь в огне. Местра сгорела, но маленькую Амарту вынес из огня один из сторонников Третьего. Это был Эфай, прозванный позже Фосферосом… Ты слушаешь меня, Седьмой миротворец?

Он не только слушал — он видел. Видение снова вовлекло его в горящий дом. Огонь. Черный дым. Лопающиеся склянки. Невинные детские глаза, исполненные безликого страха. Меч со стекающей кровью. Меч! Знакомое, очень знакомое лезвие…

— Логос, — произнес Марк, как громом пораженный. — Я ношу меч, передаваемый от миротворца к миротворцу.

До него дошло. Меч — это его знак, его печать миротворца. Бумаги Совета епископов Морфелона, которые носил с собой Ортос — всего лишь ничего не значащая формальность. И то, что Логос превращается из книги в меч не просто фокус, а символ, знамение. Символ пути миротворца. Пути, запятнанного кровью.

Королева чувствовала его переживания.

— Логос — инструмент в руках человека. Его металл — чист. Творить войну или мир — выбор его хозяина.

— Я хочу другое оружие, — прошептал Марк, но сразу понял, что это невозможно. Логос привязан к Седьмому миротворцу как знак наследственного титула и никуда от этого не деться.

— Преступления Третьего не оскверняют сам Логос. Но если тебя одолевают сомнения, то лучше их развеять сейчас. Обнажи меч.

Логос вспыхнул в шатре ярким белоснежным светом. Королева мягко взяла из рук Марка теплую рукоять.

— Иди за мной.

Они вышли под ночные звезды, сопровождаемые взглядами рыцарей-телохранителей. В совершенстве владеющие своим мастерством воины ничуть не встревожились, что в шатре владычицы у безоружного на вид посетителя появился меч. Марк где-то слышал, что они обладают необычайно острым чутьем, и если бы он замышлял покушение, его бы раскусили еще у входа в шатер.

— Жаровню и храмового елея, — приказала королева слугам.

Все было исполнено в одну минуту. Королева недолго подержала лезвие Логоса над ярким огнем, поворачивая, словно что-то жарила, а затем резко взмахнула. Логос стал еще ярче, казалось, свой свет отражают в нем и луна, и звезды.

— Огонь святости, — произнесла королева.

Она совершила Логосом круговой взмах, будто очерчивала себя кругом. И круг возник! Невидимый, но осязаемый. Да еще как! Марка обдало неземной мощью чего-то светлого и могущественного. Он пошатнулся, отступив на один шаг.

— Огонь святости, — повторила королева, вернув меч Марку. — Древнее искусство учения Таинства жизни, отпугивающее нечисть и блокирующее всевозможные заклятия. Проклятый меч никогда бы не сотворил этого огня. Это под силу только чистому оружию.

— …И чистому сердцу, — услышал Марк шепот кого-то из слуг.

Они вернулись в шатер.

— Не передать словами, какое безумие охватило Эреба, когда он узнал о том, что сделали с его семьей. Черные маги умеют подавлять свой гнев и мстить тонко и изощренно. Но поступок Эреба ошеломил даже архимагов Темного Круга — он заключил кровавый договор с некромантами. Жестокость Третьего миротворца и пролитая им кровь соединились с жаждой мести Эреба и чарами некромантов, породив мерзейшее по своей сути Проклятие. С тех пор оно преследует каждого миротворца.

Королева замолчала.

— Что происходит с тем, кого настигает Проклятие? — спросил Марк, страшась собственного вопроса.

— Никто не знает. Говорят, оно настигло Третьего незадолго до того, как он повел своих людей на штурм Северных ворот Амархтона. Что произошло там, никто толком рассказать не смог. Но некоторые из тех, кто пошел с ним в тот поход и выжил, позже твердили: «Хвала Всевышнему, что дракон убил Третьего».

Королева устало села за стол.

— Эреб продолжал мстить, и месть его извела. Его рассудок помутился, магические способности притупились. Он еще считает себя архимагом и темным князем, но силы в нем уже не те. Темный Круг давно лишил его титула архимага и не допускает к командованию войсками. Ему подчиняются всего несколько сотен арпаков, а после нашего последнего удара по их логовищам в Лунном лесу — и того меньше. Недавно он сам поспособствовал своему поражению, напав на тебя в Зеленой идиллии.

— Как это? — насторожился Марк.

— Самое большее, что мог поручить ему Темный Круг — это совершать внезапные нападения на наши караваны, идущие к границам Амархтона. А он, движимый желанием схватить Седьмого миротворца, напал на тебя в Храме призвания. Тем самым выдав себя с головой. Об этом мне написал мой эмиссар в Зеленой идиллии.

— Теламон? Он даже не удосужился догнать Эреба и его арпаков, я все видел, — начал Марк, но королева с упреком глянула на него, дав понять, что ему лучше ее не перебивать.

— Следопыты Теламона проследили за бывшим архимагом и обнаружили логово арпаков в Лунном лесу. Это было не поместье Амарты, месторасположение которого есть на всех наших картах. Вскоре нашим стратегам стало ясно, откуда ждать нападения. Все атаки врага на наши караваны были отражены. Отряды даймонов Эреба понесли значительные потери. Возможно, Темный Круг даст Эребу шанс искупить свою вину, однако темного князя тебе бояться не стоит. А вот его дочь… Ее тебе и нужно остерегаться. Амарта коварна и хитра, намного опаснее своего отца. Рожденная от брака черного мага и лесной чародейки, она вобрала в себя магию, казалось бы, совершенно разных стихий: стихии тьмы и стихии леса. Хотя, конечно же, в ней преобладает именно тьма.

— Как нам ее остановить?

— Если удастся ее арестовать, то ее ждет пожизненное заключение. Но вряд ли какая-либо тюрьма в Каллирое ее удержит. Амарту остановит только смерть… Хотя и в чудеса надо верить. Дочь Эреба как-то связана с Проклятием миротворцев, но как — непонятно. Что ж, теперь ты знаешь ее историю и, возможно, сам найдешь ответ.

— Я? Но как, если я даже не знаю где и что искать?

— Живи и действуй согласно той присяге, которую принял в Иероне. Иди путем миротворца. И найдешь ответ.

Марк недолго помолчал, мучаясь еще одним вопросом.

— А может ли быть, что Амарта приказала убить епископа Ортоса?

— Не знаю, убийство Ортоса расследуют люди Теламона. Исключать этого нельзя.

— Вы так думаете? — спохватился Марк, впервые получив слабую поддержку своей версии. — И каковы ее мотивы?

— Какие угодно. Может, она остерегалась, что он откроет тебе смысл пророчества. Или просто хотела причинить тебе боль.

«Верно!» — подумал Марк.

Королева чуть склонила голову, намекая, что разговор пора заканчивать.

— Я подумаю над тем, как тебе выполнить твою миссию. Оставайся в Зеленой идиллии и жди. Тебя известят о совете военачальников Армии Свободы.

Уходить Марку не хотелось. За королевой ощущался сильный авторитет, притягивающий как магнит. Рядом с ней Марк чувствовал себя твердым и мужественным, одно ее присутствие вдохновляло на подвиги, и это было не женское обаяние, а нечто, с чем Марк сталкивался впервые в жизни. Хотелось сидеть и сидеть рядом с ней, ловя каждое слово, ощущение времени терялось. Однако Марк понимал и другое: она всего лишь человек и нуждается в отдыхе, а скоро полночь.

— Храни вас Спаситель, сиятельная королева, — сказал Марк, поднимаясь.

— И тебя, Седьмой миротворец Маркос, — ответила с улыбкой Сильвира.