(Пустыня Фаран)

Мгла наступала. Мутное озеро превратилось в мёртвое болото, окутанное белой пеленой тумана. Клубы его ползли, подобно бесформенным чудовищам, повинующимся воле тёмной фигуры, стоящей позади них.

– Ты можешь сколько угодно прикрываться аделианской моралью, верой в Спасителя и прочей чушью. Но однажды, я знаю, ты взглянешь в Зеркало Мглы – и увидишь, что тебя в действительности удерживает.

Марк чувствовал дурноту. Страх и отчаяние – цепи роковой необратимости – сковали его, не давая сделать и шагу. Этого врага ему не одолеть.

– Только одно препятствие мешает тебе стать сверхчеловеком – страх!

 «Это иллюзия, Маркос, – прошептал в уме тихий голосок. – Вспомни, где ты стоишь. Во что веришь. Вспомни об огне, который горит в твоём сердце. Не «горел», а именно горит. И никогда не остывал. Долгое время ты не вспоминал о нём, но он никуда ни исчез».

Глаза застыли: Марк неотрывно смотрел на тёмную фигуру в тумане. Нет дороги, чтобы её обойти. Остаётся устремиться навстречу, даже не пытаясь обуздать свой страх.

«Если я не одолею его в иллюзии, то как мне его одолеть в реальности?»

Марк твёрдо шагнул вперёд.

– Во имя Спасителя, да сойдёт предвечный огонь очищения!

И тут же по обе его руки взметнулись вверх два огненных фонтана, рухнули на зыбкую землю и ринулись вперёд пожирающими потоками пламени. Марк возликовал. Сила, пришедшая ему на помощь, впечатляла! Неистовый огненный ураган понёсся в бой, уничтожая на своём пути всю гниль… О радость, радость, радость! Клубы тумана устремились навстречу огню, и за миг до того, как две силы столкнулись, Марк увидел, что это не туман вовсе, а серая бесформенная слизь.

Руки не опускались и огонь не угасал. Марк глядел на вихрь битвы двух стихий, переживая борьбу огня и слизи каждой клеточкой своего существа. Ликующий восторг очищения от скверны и в то же время – мучительное тёмное наслаждение сливались в нём, вытесняя, поглощая и уничтожая друг друга…

…А затем произошло что-то невообразимое. Всё неожиданно стихло. Никто не победил. Огонь продолжал пылать, слизь бушевала. Но теперь… теперь они казались единым целым! Огромный слизистый сгусток тумана пылал призрачным огнём, маня Марка посулами невероятной силы. Чужой силы.

Марк отшатнулся и почувствовал, что падает. И был счастлив, что проснётся прежде, чем тёмная одурманивающая волна нечистой страсти накроет его неодолимым искушением.

– Снова бежишь, миротворец. Ты всё ещё надеешься, что чего-то достигнешь бегством? – услыхал он отдалённый злорадный голос, который уже не мог настигнуть его здесь, в полусне, на другом плане бытия.

Но Марк уже нашёл в себе силы, чтобы удержать себя от окончательного пробуждения, пока он не узнает то, что поможет ему в грядущей схватке.

– Циэль! – вскричал он. – Мне нужна твоя помощь! Я не разгадаю этой тайны без тебя!.. Спаситель, помоги мне услышать её!

Он не заметил, как вокруг него возникли стены комнаты, подвешенной в пустоте. Безвременье. Место последней встречи с небесной вестницей по имени Циэль. Марка объял ликующий трепет. В какое бы состояние ему не предстояло погрузиться сейчас – полуяви или полусмерти – не важно. Он готов снова пройти по грани между жизнью и смертью – ради призрачной надежды, которую всё ещё дарит светлый образ Циэли.

Он почти не верил, что его крик будет услышан, но она появилась. Та самая черноволосая девочка в синем платьице – маленькая прислужница в Храм Призвания, из уст которой Марк услышал своё пророчество четыре года тому назад. Она не повзрослела ни на год, ни месяц. И всё же сейчас Циэль казалась больной. Чёрные волосы, растрёпанные и скрученные в космы, беспорядочно ниспадали на плечи и грудь. Крупные изумрудные глаза отдавали лихорадочным блеском и кожа была бледна.

– Циэль… – столько всего Марк желал спросить у неё, но в голове всё смешалось и спуталось. – Скажи мне, кто я? Какая миссия уготована мне в Каллирое?

Циэль шагнула к нему и протянула бледную худенькую руку.

– Ты миротворец, Маркос. Помни об этом. Не пытайся стать кем-то ещё…

…Голос её растворился в пустоте. Марк открыл глаза. Видение кончилось, призраки исчезли. На него падал свет восходящего солнца, окрашивающего Всхломья Надежды в мягкие розовато-лиловые тона.

– Никта! – крикнул Марк, выбираясь из-под походного войлочного одеяла.

Хранительница была неподалёку, пребывая в привычном для неё безмолвии.

– Никта… Я видел сон… Или видение… Хотя, это не важно. Всё в порядке.

Марк осадил себя, понимая, насколько нелепо с его стороны просить помощи у слепой девушки, которая и себе помочь не может. Автолик весело хлопнул его по плечу и проговорил с наигранным пафосом:

– Друг мой, не пренебрегай знаками, которые даёт тебе вселенная! Мы входим в великую пустыню Фаран!

– Завтрак готов, – сообщила Лейна, снимая с огня котелок с остатками вчерашнего варева из дичи. Две перепёлки – всё, что удалось ей с Автоликом подстрелить накануне. – Подкрепимся, пока Всевышний даёт нам пищу. Дальше не будет ни дров, ни дичи, ни даже диких яблочек, так ведь, Автолик?

Вольный стрелок кивнул.

– Главное, чтобы вода была. Ну и само собой, пророк Эйреном.

– Ты точно знаешь, где он обитает? – спросил Марк.

– Нет, но я знаю, где найти человека, который изучил Фаран не хуже, чем я мелисские закоулки.

Через час утренний спуск подошёл к концу. Закончилась твёрдая каменистая почва Всхолмий Надежды, остались позади кедры и терновники, а взору открылись бесконечные пески, барханы и дюны. Куда ни глянь – повсюду бескрайняя золотистая пустыня и голубые просторы неба над ней.

В разреженной атмосфере дышалось легко – настоящая жара начнётся часа через три, и за это время надо пройти как можно больше. Фаран, всегда тихий, приветствовал путников каким-то особенным безмолвием, обостряющим слух, так что впору было опуститься на землю и зачарованно слушать тишину, очищающую мысли от всяких отголосков шума и суеты.

До полудня они прошли немало. Оставшиеся позади Всхолмья превратились в узенькую размытую полосу горизонта. Менее чёткими стали очертания вершин Гор южных ветров. Вот тут-то Марку и почувствовалось величие открывающихся перед ним просторов. Впереди простирался океан – бескрайний и бездонный. Охватить взглядом горизонт, а то и просто смотреть вдаль становилось всё труднее и, Марку пришлось признаться себе, – страшнее. Это был не страх перед таящимися в пустыне опасностями, а какая-то глубокая необъяснимая тревога человека, заглянувшего в просторы вечности. Ощущение, что ты песчинка в океане вселенной, вокруг которой бушуют грозные стихии. Они бесконечны, они неистовы, они слепы, и никогда не обратят внимания на крошечный комочек жизни. Это была глубочайшая, непостижимая тревога человека, ощутившего бесконечность вселенной.

– Надо привыкать. Ощущение собственного ничтожества – это всего лишь вступительное испытание Фарана, – пояснил Автолик за ужином.

Как ни странно, Марка его слова обрадовали. Он был рад, что не один испытывает это непостижимое чувство тревоги.

– Можно ли перейти и победить Фаран? – спросил он, сам до конца не понимая смысла своего вопроса.

Автолик усмехнулся.

– Наивный вопрос. Только тот, кто, познавая путь воина, потерял умиротворённость странника, может думать, что пустыню, вершину или океан можно победить. Перейти Фаран, конечно же, можно, но победить нельзя.

– Даже если я преодолею свой страх перед его тайной?

– Друг мой, причём тут твой страх? Страх живёт только в душе смертного человека и на безмолвную вечность Фарана оказывает влияния меньше, чем любая из этих песчинок.

– Но хотя бы свой страх перед Фараном можно преодолеть?

Автолик ненадолго задумался. Марк вспомнил, что этот весельчак и искатель приключений всё-таки глубоко в душе остаётся философом.

– Когда-то я задавался тем же вопросом. Думаю, что страх перед Фараном нельзя ни преодолеть, ни изжить. Его можно только испить. Полной чашей. Потому что это не страх перед опасностью. Это ощущение бренности бытия, своего рода горькое откровение. Прозрение.

– Испить я бы сейчас не отказалась, – неодобрительно бросила Лейна. – Хорошо бы гранатового сока или зелёного мелисского чая. Но на худой конец сойдёт и твоя горькая чаша прозрения.

Плеонейке пустыня всё больше становилась не по душе. Простодушная и далеко не столь вдумчивая, как Никта, она, похоже, не понимала ни того, о чём говорили Марк и Автолик, ни собственных переживаний, которые ей навевал Фаран. Марк же весь последующий день чувствовал себя канатоходцем, идущим над пропастью. Шаткость, неустойчивость. Внешне ничего не изменилось. Те же золотистые пески, смуглые дюны, островки потрескавшейся земли, где когда-то была вода. Жара, пот, лямка вещевого мешка и полупустой бурдюк, яркое солнце, бьющее в глаза. Но глубоко в душе, куда сейчас заглядывать было и вовсе опасно, таилось всё то же пугающее чувство шаткости. Марку показалось, что он никогда, даже в минуты отчаяния, не был настолько лишён опоры, как сейчас. Он не знает, куда идёт, что ищет, на что надеется, не знает кто он и что ждёт его в будущем. Любые поиски, любые цели в Фаране представлялись одинаково недостижимыми.

К вечеру второго дня пути Автолик начал проявлять беспокойство. То взбирался на бархан повыше, глядя вдаль и оглядываясь на уходящее солнце, то что-то чертил на песке. Лицо его мрачнело. Марк понимал, что вольного стрелка тревожит более прозаичное обстоятельство, чем выбивание Фараном мировоззренческой опоры из-под ног – вода. Обезвоживание тела здесь происходило вдвое быстрее, чем в Жёлтых Песках, и бурдюки почти опустели. Плечам от этого стало легче, но тело всё настойчивей требовало влаги.

«Это надо же: изнемогать от жажды в Скалах Ящеров, чтобы потом уйти из изобилующей водою и фруктами Зеленой Идиллии и снова мучиться в безводной пустыне», – с горькой иронией думал Марк, начиная злиться.

Ночь принесла временную прохладу и полкружки воды, добытой Автоликом при помощи котелка и специального куска ткани, собирающего испарения.

– Если сегодня не найдём жилую пещеру, дела наши плохи, – заметил Автолик невесело.

– Ты же бывал в этих местах, – вставил Марк, не сумев сдержать укор.

– Один раз. Два года назад. А здесь каждый год бури всё меняют, – вольный стрелок взглянул на восходящее солнце, прищурив один глаз. – Направление правильное. Идём мы быстро. Наверное, где-то лишний крюк намотали.

– А если пещеры замело песком и все отшельники ушли в другое место? – прозвучал нехороший вопрос Лейны.

Автолик нервно затянул узел вещевого мешка.

– Не мог он уйти! Он не из тех, кто меняет своё жилище.

– Он? Ты сказал, «он», а не «они»?!

– Да, он! Отшельник. Или, по-твоему, отшельники табунами живут? – окрысился вольный стрелок.

Марк почувствовал себя обманутым, а кроме того – уязвлённым тем тоном, с каким ответил Автолик Лейне.

– Получается, мы уже третий день идём в надежде наткнуться на одного-единственного отшельника, который мог давно умереть или уйти невесть куда? – проговорил сквозь негодование Марк.

– Автолик, ты обещал нас довести! – воскликнула Лейна.

– Мы ещё не дошли! Понимаете, не-до-шли! – отчеканил вольный стрелок с раздражением пойманного на шарлатанстве мошенника.

– Надо было сразу сказать, что не помнишь дорогу! Вместе бы мы что-нибудь придумали! – набросилась на него Лейна.

Её осадил ровный и спокойный, как сама пустыня, голос хранительницы:

– Тише, Элейна. Я никогда не была в Фаране, но много о нём слышала. Здесь каждый находит только то, что ищет. Ищешь уединения – найдёшь его. Ищешь покоя, откровения, прозрения – найдёшь тоже. Ищешь доказательств, что в Фаране нет никакого смысла и все рассказы о нём сказки – найдёшь и это, – Никта обвела слепым взглядом всех троих, и только золотистые огоньки в её зрачках напоминали о том, что она видит друзей лишь в своём воображении. – Не будем искать поводов для ссор. Сосредоточимся на том, что ищем. Что ищет каждый из нас. Тогда мы точно что-нибудь найдём.

– Отлично сказано! – воскликнул Автолик, повеселев в одно мгновение.

Однако его весёлость таяла с каждым часом пути. Воду расходовали по минимуму, шли быстро, а местность всё не менялась: песок, барханы. Назад поворачивать поздно, единственное спасение – впереди. Но беда в том, что непредсказуемый Фаран, игнорирующий человеческую логику, мог по-своему истолковать понятие «спасение».

К вечеру третьего дня, с обожжёнными солнцем лицами, окончательно отчаявшись, путники добрались до видневшихся отверстий пещер, над которыми нависал холм с одним-единственным деревом. Издали невозможно было определить, жилые это пещеры или нет, но сама смена однообразного пейзажа окрылила надеждой.

– Хвала Всевышнему! – воскликнул Автолик. – По крайней мере, будет где укрыться от зноя!

– А если там нет воды? – сухо спросил Марк.

Автолик пожал плечами.

– Что ж, для окончания земного пути лучшего места чем Фаран не отыскать.

– Весёлая мысль, – глухо прошептала Лейна.

Марк хотел обнадёжить её, что раз уж Автолик снова начал шутить, значит, всё складывается благоприятно, как тут его насторожил голос Никты:

– Тише! Разве вы ничего не слышите?

Друзья замерли. Поначалу не было слышно ни звука: вечерний Фаран был ещё молчаливей Фарана дневного. Но что-то вокруг было не так.

Таинственную тишину нарушал лёгкий шорох, доносящийся как будто из-под земли. Непонятный, необъяснимый звук, словно что-то огромное и длинное мягко скользило под толщей песчаной почвы, не встречая никакого сопротивления. Марк ощутил, что это «что-то» приближается, и ноги его затряслись ещё до того, как разум сумел осмыслить надвигающуюся угрозу. Он понял, что неведомое существо его отлично видит и через секунду будет у его ног. Максимум, через две…

Змей пустыни!

Марк не сподобился даже выхватить меч – наверное, подспудно понимал, что этого врага ему никак не одолеть. Его хватило лишь на то, чтобы вырваться из сковывающего одиночества, когда весь мир вокруг стал абсолютно чужим, и увидеть лица друзей: отвисшая челюсть Автолика, раскрытые в ужасе глаза Лейны, покрытые мертвенной бледностью щёки Никты…

Две секунды минули. Песок вспучился, взлетел столбом высоко вверх, и вот – чёрное кольцевидное тело гигантского змея застыло в изогнутой стойке.

Марк остолбенел, против воли встретившись со взглядом чудовища.

«Его глаза… они… они не такие… такого не должно быть…»

В них не было той ненавидящей всё живое силы, которую излучали глаза чёрных драконов. Щёлочки глаз этого существа выражали древние знания о смертных и обо всех их слабостях. Шипение змея было не злобным, не пугающим – в нём была скользкая вкрадчивость, проникающая глубоко в разум, в душу и ещё глубже. Узкая треугольная голова с двумя длинными ядовитыми клыками и мелко играющий раздвоенный язык поражали параличом без единого удара.

«…Это морок! Иллюзия! Его не существует… – зашумело в голове. – Мыслезащита! Нужно закрыть разум!»

Поздно! Невыносимые искушения беспрепятственно ворвались в разум, круша мечты, идеалы, веру – всё. Поползли глубже, проникая в самые сокровенные глубины естества. Хотелось исступлённо завопить «Не-е-ет, не смей!!!», удержать любой ценой это всепроникающее осквернение, это бесцеремонно лезущее в душу злорадное любопытство бессмертного существа. Но Марк был скован. И скован даже не магией древнего змея, а шокирующим осознанием того, что он готов поддаться искушению! Власть, знания, могущество, удовольствие – невероятная, чудовищно приятная услада, возносящая его на уровень могущественного теоита – в этот миг Марку почудилось, что он готов принять любое из предложенных искушений, даже точно зная, что расплатой станет бесконечная мучительная смерть, без надежды обрести покой…

Тайна змея пустыни открылась ему как блеск убийственной молнии, как горькое познание таинства смерти, когда понимаешь, что вся жизнь была пустой, но возврата назад уже не будет. Змей – неважно бестелесный ли он фантом или существо из плоти и крови – никого не убивал удушающими кольцами, ядом или магией. Но искушения, которые он умел преподнести, которые проникали в любую грешную душу – они убивали. Змей знал, что предложить смертному, чтобы тот был не в силах отказаться. Он знал человека до самых его глубин… до тех глубин, где скрываются самые тёмные желания…

…И внезапно всё прекратилось. Марк обрёл способность видеть, слышать и думать – о, какое блаженство! Он судорожно задышал, весь в холодном поту от ужаса и отвращения.

– Ш-ш-ша! – послышался издали человеческий голос.

Косо глянув вбок, Марк заметил, что Лейна лежит на песке без чувств, Никта стоит на коленях, а Автолик, бледный как смерть, медленно оседает на землю.

– Ш-ш-ша! – повторилось вновь.

Наконец Марк его увидел. Человек в ветхом одеянии отшельника, заросший бородой и длинными волосами шёл к ним, протягивая руку к древнему змею, будто хотел его утихомирить. Змей смотрел на него острым непроницаемым взглядом узких щёлочек глаз и перебирал языком. Он не выглядел ни раздражённым, ни напуганным. В стойке змея, возвышающегося над землёй на два человеческих роста, было что-то заурядное, словно самый жуткий монстр Фарана виделся с этим человеком ежедневно, и они успели надоесть друг другу.

После третьего «Ш-ш-ша!» змей изогнулся и гибко нырнул в песок. Перед глазами изумленных странников замелькали тёмные кольца змеиного тела, уходящие с приглушенным шуршанием в подземные норы.

«Морок. Иллюзия…»

Марк приложил трясущиеся ладони к лицу. Оно горело, как при лихорадке. Никогда, никогда, если только он выберется отсюда, его нога не ступит в эти зловещие пески! Он не подойдёт к Фарану даже на дневной переход! Уж лучше ещё одна драка с толпой солимов… нет, со всеми солимами Спящей сельвы! Быть исколотым отравленными копьями – ещё самая завидная участь по сравнению с ЭТИМ!

Человек в обветшалых одеждах песочного цвета опустил руку и приветливо улыбнулся. Автолик опомнился первым, шагнул к нему, и тут произошло ещё одно чудо. Отшельник, только что прогнавший непобедимого монстра, дружески развёл руки и заключил вольного стрелка в крепкие объятия.

– Автолик. Я знал, что ты снова придёшь в пустыню. А ты ещё и друзей привёл.

Голос отшельника, чуть хрипловатый, был спокойным или даже умиротворённым. Вольный стрелок, казалось, сейчас прослезится.

– Я знал… я верил… нет, я ни на миг не сомневался, что найду тебя!

– Все живы? – отшельник прокашлялся, голос его стал мягким и лёгким, как ветер в этих тихих местах. – Идёмте к моему жилищу.

Очнулась Лейна, глядя на отшельника изумлёнными глазами. Она держалась за руку Никты, и сложно было сказать, кто кому помогает подняться на ноги.

– Кто ты? – прошептал Марк, сомневаясь, что незнакомец услышит его сдавленный шёпот.

Но он услышал.

– Мало того, что Автолик не представил вас, так ещё и не сказал вам, к кому привёл? – шутливо укорил отшельник вольного стрелка, обернув к нему лицо – заросшее, загорелое и удивительно добродушное.

Автолик виновато развёл руками:

– Это мои друзья: Маркос-северянин, Седьмой миротворец, Никта, дочь Сельвана и Лейна из Плеонии… Друзья, этого человека вы знаете, хотя, скорее всего, никогда не видели. В Каллирое его называют Фосферосом… Однако он не слишком любит это прозвище, так что зовите его лучше по имени: Эфай.

«Фосферос! Эфай! – Марк перевёл дух от ликования. – Хвала Всевышнему! Наконец-то, наконец-то мне повезло! Автолик привёл меня именно к тому – единственному – человеку в Каллирое, который может мне помочь! О, чудо!»

***

Много историй ходило о Фосферосе, но толком о нём никто ничего не знал: молодой рыцарь воинственного ордена, именуемого Мечом Справедливости, ближайший соратник Третьего миротворца. Того самого, который обагрил кровью южные земли Каллирои, положив начало истребительной войне между аделианами и лесными чародеями, бесцветными магами, горцами и варварами. В ночь расправы Третьего над жителями усадьбы лесных чародеев в Лунном лесу, Эфай спас из огня девочку-чародейку, известную ныне под мрачным именем Амарта. Этот поступок едва не стоил Эфаю жизни. Никто не мог сказать точно, почему Третий миротворец не убил его за непослушание. Вернув спасённую девочку её отцу, Эфай ушёл в Фаран, где долгие годы познавал секреты учения Таинства Жизни. Многие воители и прославленные рыцари приходили к нему в пустыню, чтобы обрести ту силу, о которой ходили самые невероятные слухи. Говорили, что тот, кому удастся попасть к Эфаю в ученики, несомненно станет великим мастером меча. Эфая стали называть не иначе как Фосферосом, то есть Светоносным. Лучшим рыцарем юга считался глава Серебряного Щита Главк, но он всегда заявлял, что является всего лишь учеником непобедимого Фосфероса.

Орден Посвящённых, как называли в Каллирое сообщество воинов-пустынников, долгое время считался выдумкой. Однако именно его появление на поле Амархтонской битвы спасло армию королевы Сильвиры от разгрома. Шестьдесят отшельников с Фосферосом во главе вели бой против Первого легиона Хадамарта. Пять тысяч отборных даймонов с яростью штурмовали холм, на котором держали оборону Посвящённые, и ни один нелюдь так и не выбрался на вершину. Более того, потрепанный и деморализованный легион обратился в бегство. От поединка с Фосферосом позорно бежал сам Ксерон – бессмертный легат Первого легиона, один из четырёх приближённых самого Владыки Хадамарта. Бежал, хотя никогда и нигде не знал себе равного противника среди смертных.

И вот, человек-загадка, человек-легенда, обративший в бегство непобедимого властителя тьмы, живёт аскетом в пустыне, носит выгоревшую ветошь, которой в Мелисе постыдился бы последний бедняк, спит в пещере и питается неизвестно чем.

До изъеденных пещерами холмов оставалось рукой подать. Эфай шёл первым. Он был немногословен, хоть и не оставлял вопросы взволнованных гостей без ответа. Правда, спрашивал его один Автолик. Остальные шли молча, не в силах поверить, что так запросто повстречались с главой самого таинственного и легендарного рыцарского ордена Каллирои – Ордена Посвящённых.

– Как ты остановил эту ползучую тварь? – спрашивал Автолик, всё ещё оглядываясь по сторонам, словно змей-пустынник мог вынырнуть в любую минуту.

– Мы с ним давно знакомы, – ответил Эфай. – Хотя порой плохо понимаем друг друга. Ты сам видел, он послушался меня лишь с третьего раза. Упрямится в последнее время.

– Ты ещё скажи, что дружишь с этой бестией, – буркнул Автолик, видимо понимая, что прямого ответа не получит.

– Никакая он не бестия. Змей-пустынник и отшельник-посвящённый – это движения одного и того же танца, называемого в Фаране Таинством Жизни.

– Это твоё таинство нас чуть не сожрало!

– Сами виноваты. Преждевременные походы в Фаран крайне опасны – уж ты-то должен был это знать.

Автолик недовольно хмыкнул.

– Так ты предчувствовал, что мы придём к тебе? Ты заранее вышел нам навстречу, чтобы защитить от змея?

Эфай взглянул на небо, улыбнувшись первой звезде.

– Ты мне не поверишь, Автолик, но я оказался здесь случайно… Хотя правильно сделаешь, если не поверишь. В мире нет ничего случайного, если живёшь в гармонии со вселенной.

Пещера отшельника располагалась у подножия небольшого холма, на котором виднелось настоящее чудо – дерево! Живое дерево с раскидистыми ветвями. Это была сикомора – одно из самых распространенных деревьев в южной части Каллирои. Невысокое, совсем ещё молодое, оно выглядело здесь, в голых песках, сказочным дивом. Когда друзья подошли к широкой пещере с большими надувами сухого песка у входа, Марк заметил несколько плодов грязновато-белого цвета с зелёными полосами. Они были не особо вкусными и считались пищей бедняков.

– Как она здесь выживает? – спросил Марк, не в силах оторвать взгляд от невзрачной сикоморы. – Подземный водоём?

– Она ещё слишком слаба и корни её не добрались до воды, – ответил Эфай. – Я поливаю её каждое утро.

Марк заметил у входа в пещеру два деревянных ведра.

– А когда тебя нет?

– Я не отлучаюсь надолго.

– Так это правда, что тебя называют хранителем сикоморы? – осторожно спросила Лейна. – И сикомора на этом холме – символ того, что отшельник жив и помогает каждому, кто приходит за помощью?

Эфай неуловимо кивнул.

– Располагайтесь. Внутри есть более уютные места для ночлега, но сейчас ночи тёплые, и я люблю засыпать здесь, под звёздами. Да и ещё: я никогда не развожу костров, но если хотите – вон там я сложил саксаул. Припас для такого случая.

Разводить костёр никто не пожелал. Делать то, чего не любит этот отшельник, казалось кощунственным.

– У тебя вода есть? – жадно спросил Автолик.

– В пещере есть родник.

– Тогда я туда.

Автолик поспешил внутрь, прихватив с собой два пустых бурдюка. Эфай тем временем расстелил перед гостями скатерть и придвинул большую плетёную корзину. К великому изумлению Марка в ней оказались зелёные стручки дикой фасоли, миндальные орехи, инжир, яблоки и гранат.

– Я помогу, – юркнула к нему Лейна, отложив свои парные мечи и лук.

Отшельник охотно уступил девушке нехитрое приготовление ужина.

– Откуда всё это? – подал голос Марк.

– В пустыне пища однообразна. Почти всё, что ты видишь, я принёс из предгорий Гор южных ветров.

– Предгорий?! Это же три дня пешего пути! – удивилась Лейна.

– А куда мне спешить? – улыбнулся отшельник и с любопытством взял в руки кривые мечи воительницы.

– Лейна – ученица Школы рыцарей юга, – пояснил Марк.

– О, Школа рыцарей… – закивал Эфай, чего-то недоговаривая.

Лейна была в восторге от проявленного к ней внимания.

– А правда, что говорят об Ордене Посвящённых…

– Неправда, – мягко оборвал её отшельник. – Никакого ордена нет.

– Как нет?! – дружно воскликнули Марк и Лейна.

– Нет и никогда не было. Ещё один миф бардов и сказочников.

– Кто же тогда сражался в Амархтонской битве? – вступила в разговор Никта.

– А, вот вы о чём! Открою вам страшную тайну, друзья, – Эфай лукаво сощурился, отчего стало ясно, что никакой тайной здесь не пахнет. – Среди отшельников Фарана есть бывшие воины, и мы время от времени собираемся вместе. Не часто, а так, когда чувствуем призыв. Так было и перед Амархтонской битвой.

– Но во всей Каллирое говорят, что ты – глава Ордена Посвящённых, – настояла Лейна. В её глазах смешалось благоговение и недоверчивость.

– Мало ли что говорят. Меня выбрали старшим по оружию, поскольку я в этом деле кое-что понимаю. Всё остальное – сказки. Сочинение мифов – это лучшее, в чём преуспевает тот, кто отвергает простую незамысловатую реальность. Таковы в своём большинстве аделиане.

– Ты говоришь, «аделиане», будто сам не являешься адельфом, – неожиданно выговорила Никта.

– Так и есть, – не меняя улыбки, ответил Эфай.

– Хочешь сказать, что ты не веришь в Путь Истины?

Отшельник усмехнулся.

– Епископ Ортос рассказывал о тебе, Никтилена. Он не ошибался в твоём даре видеть важное, а не напускное. Ты очень близко подошла к сути, хранительница секретов, но главный секрет так и не раскрыла. В Путь Истины не нужно верить. Им нужно идти. А я закончил свой путь. Я достиг Реки. Дальше идти не под силу ни одному смертному. Нужно лишь расправить руки, лечь на спину и Река сама понесёт к Предвечному.

Пока Марк, Лейна и Никта молча раздумывали над словами Эфая, вернулся Автолик, подав измождённым друзьям два бурдюка, полных прохладной воды.

– Ничего себе пещерный родничок! Друг, да у тебя там целая купальня! – восхищался вольный стрелок, стряхивая воду с длинных мокрых волос. – Я уж и отпился, и отмылся.

После вечерней трапезы Марк вскоре дождался момента, когда Автолик, Никта и Лейна отправятся спать, оставив его с Фосферосом наедине. Всё равно не заснуть, пока он не получит ответ на искомые вопросы.

– Эфай, ты видел, в каком состоянии глаза Никты. Это главная причина, по которой мы отправились в Фаран. Если правду говорят, что ты чудотворец… – Марк запнулся. Здесь ему не хватало уверенности. Он не сомневался в непревзойдённом мастерстве боя Фосфероса, но о его целительских способностях ему не доводилось слышать.

– Никте требуется нечто большее, чем прозрение, – ответил отшельник, похоже, зная наперёд всё, о чём хотел спросить Марк.

– Ты сумеешь ей помочь?

– Я поговорю с ней, – ответил Эфай, ничего не обещая, но даже такой ответ подарил Марку трепетную надежду.

Теперь можно было приступить к своему делу.

– Скажи, Эфай, где я могу найти пророка Эйренома?

– Это ещё одна причина, по которой ты пришёл в Фаран?

– В общем, да.

– Тогда, если бы не было других причин, ты бы проделал этот путь напрасно, Маркос. Пророка Эйренома больше нет с нами. Он встретился с вечностью ещё зимой.

Это был сильный удар. Несколько секунд Марк просто сидел, опустив руки и глядя в каменистый песок.

– Это точно?

– Абсолютно. Я помогал двум братьям-отшельникам с его погребением. Думал, они послали весть в Храм Призвания. Впрочем, там вряд ли ждали возвращения Эйренома. Он был слишком уж стар. Даже для фаранского отшельника.

Марку оставалось только глубоко вздохнуть. Что теперь делать? Пророк, который должен был указать Седьмому миротворцу новый путь, умер ещё до того, как тот покинул Спящую сельву.

«Успокойся. Возьми себя в руки. Ничего страшного не произошло. Старый пророк умер. Но чего я, собственно, ожидал от него? Что он подскажет мне, как спасти Мелфая и вернёт зрение Никте? Что раскроет замыслы магов Жёлтого Змея и Саркса? Нет! Хватит ждать разжёванных ответов и искать лёгкие пути!»

– Могу ли я найти кого-нибудь, кто продолжает дело Эйренома?

– Дело Эйренома? – Эфай усмехнулся. – Служение пророческим даром – это не ремесло, которое можно перенять от мастера и стать его преемником… Ложись спать, Маркос. Ты измучен дорогой и напрасными надеждами. А порой, чтобы найти верное решение, надо просто успокоиться и прекратить его искать.

***

Впервые за долгое время ночь прошла спокойно. Не нужно было ни стоять в дозоре, ни прислушиваться в полусне к каждому шороху, сжимая всякий раз рукоять меча. Под кровом отшельничьей пещеры, из которой был виден звёздный небосвод, царил абсолютный покой.

Наутро Эфай исчез. Завидев неподалёку хранительницу, Марк подошёл к ней. Девушка сидела у подножия скалистого холма, и можно было подумать, что она любуется горизонтом.

– Эфай уходит перед каждым восходом и возвращается к полудню, – пояснила Никта. Её тёмно-коричневые одежды, обветшавшие за время похода, были выстираны и уже успели высохнуть на её теле. Хранительница сидела на самом солнцепеке, казалось, не чувствуя жары. В другое время Марка это бы удивило – лесная воительница не любила яркого солнца, – но сейчас он даже не стал спрашивать, почему она сидит в одиночестве. Потеряв зрение, она стала ещё более молчаливой и задумчивой, чем раньше.

– Ты говорила с ним?

– Да. Я рассказала ему о наших поисках. О Мелфае, о магах Жёлтого Змея, о Кукловоде, о некроманте в Мелисе, о Сарксе. Но Эфай ничего не ответил.

– Я не о том, – нахмурился Марк. – Он поможет вернуть тебе зрение?

Хранительница загадочно улыбнулась.

– Его очередь говорить будет завтра.

Марк не настаивал. Видя, что Никта сейчас не особо словоохотлива, он вернулся к Автолику и Лейне, сидящим в тени у пещеры. Вольный стрелок ковырял в зубах терновой колючкой, а Лейна бесцельно чертила по песку стрелой.

– Почему ты не сказал, что ведёшь нас к Фосферосу? – спросил Марк.

– А ты бы мне поверил? – лениво отозвался Автолик. – Да и не знал я, будет ли он здесь, потому не хотел обнадёживать тебя понапрасну.

– Откуда ты вообще узнал, где его жилище? Это же строжайшая тайна.

– Я отыскал его здесь два года назад, – поднял голову вольный стрелок. – Тогда мне позарез был нужен его совет.

– Как избежать мести Тёмного Круга? – уточнила Лейна.

Автолик чуть заметно кивнул.

– И он помог?

Марк ожидал ещё одного кивка, но вольный стрелок усмехнулся с иронией побитого жизнью бродяги:

– Он загадал мне загадку: далеко ли убежит лев от преследователей, метясь из одного угла клетки в другой?

Воцарилась пауза, так как Марк и Лейна ждали продолжения, но Автолик молчал.

– И что это означает? – первой не выдержала ученица Школы рыцарей.

– Что, по мнению Эфая, я давно в плену магов Тёмного Круга, если шарахаюсь от каждой их тени.

– И он не указал тебе выхода? – не поверила плеонейка.

Её недоумённый взгляд рассмешил вольного стрелка.

– О, ученица Школы Рыцарей, запомни простую истину: отшельники Фарана никогда никому не указывают выхода! Они только дают советы: «Стань орлом, Автолик, и улети, и тогда враги тебя никогда не поймают!» Я согласен, но как мне стать орлом? «А это уже твоя забота, мы только даём советы!»

– Не верю, – Лейна возмутилась от его сарказма. Марк уже точно знал, что девушка с первого взгляда прониклась к Фосферосу глубочайшим благоговением. – Он не мог не помочь просящему.

– Я и не говорю, что он не помог. Выход был очень прост: «Оставайся в Фаране, Автолик. Здесь тебя никто не достанет»… Вот только не по душе мне такая жизнь. Ты бы осталась?

Девушка потупила взор.

– На время – да. Но навсегда…

– Вот то-то, что «на время» Фаран никого не принимает. Или ты здесь навсегда, или не бери ношу, которую не сможешь нести. Невозможно проникнуть в тайны Фарана на правах гостя. Фараном нужно жить. А для непосвящённого это тяжело и больно. Таинство Жизни не откроется тому, кто не научился побеждать себя.

Эфай и вправду вернулся к полудню, когда в пустыне царил зной, накаляя песок. Выглядел отшельник бодро: длинные тёмные волосы, чуть задетые сединой, были зачёсаны назад, а заросшее лицо, казалось, сияет на солнце. Марк уже заметил, что этот человек-легенда всегда ходит стройно, с широко расправленными плечами и лёгкой улыбкой на устах. И эта улыбка была ни натянуто-вежливой, ни беззаботной или взбалмошной, а именно умиротворённой: с такой улыбкой любуются горизонтом, восходом или закатом солнца.

– Расскажи нам о Фаране, – вдруг попросила Лейна.

Эфай удивился её просьбе.

– Вы и так в Фаране. Смотрите вокруг.

– Вокруг? Но здесь только пески, барханы и пещеры!

– Мы находимся в самом центре удивительного пейзажа, Элейна. Просто не видим его со стороны.

Девушка смутилась.

– Я хотела, чтобы ты рассказал нам о духовной сути Фарана.

– А что я могу сказать? Слова пусты. Они всего лишь музыкальный инструмент, но не музыка.

– Разве смысл нельзя пересказать словами?

Эфай поглядел на неё с терпеливой добротой, как смотрят на несмышлёного ребенка.

– А ты попробуй пересказать словами ту музыку, которую играли барды твоей Плеонии.

Девушка поморщила лоб, не понимая к чему клонит отшельник.

– Это то, о чём я говорил, Лейна. Здесь надо жить, чтобы понять, – вставил Автолик.

– А как ты сумел отогнать змея? – полюбопытствовал Марк.

– Это было несложно. Змей-пустынник опасен лишь тогда, когда в мире есть что-то, что может тебя искусить. Неважно, думаешь ли ты о своём вожделении постоянно или оно тихо дремлет в душе. Змей учует его мгновенно. И тотчас будет знать, чем тебя искусить. Потому, чтобы победить змея, достаточно всего лишь полностью контролировать свои желания.

– Всего лишь… – с улыбкой повторил Марк.

Оставшись с Эфаем наедине, он рассказал ему свой странный сон, приснившийся ему на Всхолмьях Надежды, больше похожий на видение.

– …Огонь сражался с болотной слизью. Огонь побеждал… А потом они слились воедино, – Марк поморщился, вспоминая жуткую картину, которая до сих пор вызывала отвращение. – Это может быть видением будущего?

– Это может быть твоим предчувствием. Ощущением близости того, чего ты больше всего боишься.

«Страх перед слиянием с Сарксом или с той силой, которая за ним стоит!» – пришла тяжёлая мысль.

– Правда, огонь может быть символом многих вещей: «любовь», «отвага», «мечта», «страсть», «ярость», «уничтожение».

– Но слизь и туман Белого Забвения – этот символ очевиден, – заметил Марк.

– Гниль мёртвости, – кивнул Эфай. – Сама по себе эта сила способна только разрушать человека, в душе которого поселится. Но вот если ей удастся подчинить себе огонь человеческой души – отвагу, упорство, стойкость, то она может превратиться в неодолимую силу. Говорят, что именно этим путём идёт тот, кто жаждет стать некромантом. Однако это лишь догадки… Что ты ещё видел в этом сне?

– Я видел Циэль… Мою светлую вестницу. Она сказала мне… что я миротворец, и мне не нужно пытаться стать кем-то ещё. Это может быть ключом к пониманию моей миссии?

Эфай опустил взгляд, и Марк заметил промелькнувшее в глазах Посвящённого смущение.

– Это добрый совет. Но не указатель пути.

– Что мне делать, Эфай? – покорно спросил Марк. – Как мне победить врага, который мне неведом? Некроманты, Саркс, невидимый Кукловод и его сообщество Жёлтого Змея… а ещё та сущность, которую называют Зеркало Мглы… как мне разгадать их замыслы?

– Ты не о том спрашиваешь, Маркос. Враг как раз и хочет, чтобы ты думал о нём постоянно и совершал глупые поступки, в надежде его обмануть. А враг тем временем только туже стянет паутину.

– И что ты предлагаешь? Остаться в Фаране? Но это не мой путь…

– Прости, я не могу тебе помочь. Не могу думать твоим умом. Всё, что я могу тебе предложить – воспользуйся советом своей светлой вестницы, кем бы она ни была на самом деле. Не пытайся стать кем-то. Будь миротворцем.

***

Отшельник не появлялся до позднего вечера. Несмотря на то, что рядом всё время были Лейна и Никта, Марк чувствовал себя одиноким странником, изгнанным навеки в пустыню. Опасности здесь нет. Но нет и ответов. Как вернуть зрение Никте? Как разгадать замысел некромантов? Как вырвать Мелфая из их сетей? «Будь миротворцем», – сказала Циэль в странном видении. Ответ слишком прост, слишком размыт. Кого примирять, когда рядом нет ни враждующих племён, ни озлобленных людей, таящих друг на друга обиду?

Тут Марк почувствовал, что зашёл в настоящий тупик.

«Мне нет смысла продолжать свой путь. Никта не сможет меня сопровождать. Отправляться же на поиски Мелфая вдвоём с Лейной… нет, такая ответственность не по мне, уж лучше идти в одиночку! Да и что с того, если я найду Мелфая? Что я смогу противопоставить его непобедимому покровителю? У меня нет ни единого шанса. Этот путь обречён…

…Но что тогда? Оставаться в Фаране? Попытаться проникнуться его духом и постичь Таинство Жизни, которое поможет мне в схватке с невидимым Кукловодом? Глупо. На это уйдут годы…»

– Почему ты всё время молчишь? – нарушила его раздумья Лейна.

– Я не знаю, куда идти дальше, – едва слышно признался Марк. – Я надеялся, что пророк Эйреном хоть что-то мне подскажет. Хоть малейший намёк. Но теперь – всё в тумане.

– Мне казалось, в Мелисе ты ничуть не сомневался, что надо идти следом за Мелфаем.

– Это была моя ошибка. Безрассудство. Я не представлял тогда, какие силы за ним стоят. Ты видела магов Жёлтого Змея. Видела, что натворил некромант в Мелисе. Видела, на что стал способен Мелфай. Враг ещё не брался за нас всерьёз, потому что мы не представляем для него большой угрозы. А если нам придётся столкнуться с некромантом…

– А что говорит Эфай? – нетерпеливо перебила его Лейна.

– Что он может сказать? Он воин, а не пророк.

– Вот то-то! Он воин! И не просто воин, а Посвящённый. Знаешь, – Лейна заговорила шёпотом, будто её здесь кто-то мог подслушать, – в Школе рыцарей говорят: некромантам неведом страх, но если они кого и опасаются, так это Посвящённых.

– Это правда или слухи? – поднял голову Марк.

– Так говорил Главк. А уж он-то знает истинную силу Посвящённых…

– Бросьте вы это. Эфай не пойдёт с нами, – встряла в разговор Никта.

– Почему? – нахмурилась Лейна.

– Его место здесь. Здесь его служение и жизнь. Если он уйдёт, завянет сикомора… И больше ни один человек не найдёт здесь помощи. Ещё одна пещера Фарана осиротеет. Отшельников-посвящённых и так немного осталось.

– Посвящённые не покидают своих пещер, – подтвердил появившийся Автолик. – Нет, друзья, сколько ни просите, а кроме как советом Фосферос вам не поможет.

Никта молчала, сидя на песке, словно созерцала золотистый пейзаж Фарана.

– Что же мы будем делать? – насупилась Лейна.

– Ждать, – ответил Марк. – На исцеление нужно время. Никте предстоит проникнуться Фараном, чтобы чудо свершилось…

– Маркос, – отозвалась хранительница с надломом в голосе, – я могу до конца своих дней просидеть в Фаране и остаться незрячей. Ты же, сидя здесь, мне ничем не поможешь. Отправляйся в путь. И ты Лейна, тоже. Если не знаете, куда идти – идите в Амархтон, к королеве Сильвире. А меня оставьте здесь.

Она отвернулась.

– Мы не бросим тебя, – прошептала Лейна.

– Идите! Если хотите мне помочь – то завершите дело, которое мы начали вместе! Сильвира вам поможет. Мне же здесь всё равно ваша помощь не нужна! Мне нужно уединение, понимаете?.. Автолик, ну хоть ты-то не мучь меня!

– Всё-всё, уже ухожу, я ещё вчера собирался, – спешно заговорил вольный стрелок. – У меня в Мелисе дел невпроворот. Довести я вас довёл, а уж обратно сами дорогу найдёте.

– Спасибо, – улыбнулась Никта сквозь слезы.

Марк чувствовал себя прескверно, даже не пытаясь бороться с далёким и неясным чувством вины за весь этот поход, состоявшийся по его нелепому желанию.

– Никта, я понимаю, ты не хочешь быть обузой для нас. Но пойми и ты: это я потащил тебя по следам Мелфая, и теперь… вот так просто тебя бросить…

– Значит, ты попросту жалеешь себя! – выпалила хранительница, резко поднявшись на ноги. – Лелеешь надуманную вину и наслаждаешься надуманной же ответственностью за меня! Конечно, сидеть на месте и утешать меня – это гораздо приятнее, чем распутывать узлы козней Кукловода!

Марк поднялся следом за ней, уязвлённый её словами. Да, она всегда умела его разозлить!

– Хорошо, я уйду. Я отправлюсь на поиски Мелфая сам, если ты этого хочешь. Но когда я найду его, когда встречусь с некромантом один на один, чем закончится эта схватка? Меч там не поможет. Там и глаза не слишком нужны. Там нужна чистота разума, чистота чувств. Нужны вера и решимость. Всё то, что с лихвой есть у тебя и чего не хватает мне. Зрячая или незрячая, только ты можешь помочь мне в предстоящей схватке. Только ты – хранительница секретов, избранная в эпоху Седьмого миротворца!

В груди Марка бил молот о наковальню. Он говорил жёстко, не стесняясь некоторого пафоса, зная, что Никту сейчас проймёт только его искренность и железная твёрдость.

Стоя к нему спиной, она чуть заметно кивнула.

– Ладно, я помогу тебе. Я сделаю для тебя то, чего никто другой не сделает. Только не мучь меня больше, – она села на прежнее место, как будто смертельно устала.

– О чём ты говоришь? Что ты собираешься сделать? – с тревогой спросила Лейна. Она лучше Марка чувствовала намерения своей подруги и, по-видимому, поняла, что хранительница задумала какое-то безрассудство.

– Скоро узнаешь. А пока, расспросите Эфая, где здесь можно раздобыть еды. Вам двоим таки придётся задержаться в этих песках.

***

Никто не знал куда уходит Эфай перед рассветом и что делает до полудня. Вернувшись, он был по-обыкновению молчалив и задумчив, и только к вечеру его удавалось разговорить.

Так было и в этот вечер, когда Марк, Лейна и Никта прощались с Автоликом. Отойдя от пещер шагов на сто, отшельник Фарана и вольный стрелок долго говорили о чём-то своём. Марк наблюдал за ним издали и ему казалось, что эти двое – два бродячих философа, случайно повстречавшиеся на пустой дороге и тотчас затеявшие спор. Эфай говорил спокойно и ровно, изредка поглядывая на горизонт, Автолик же постоянно жестикулировал, усмехался и качал головой.

Наконец они закончили свою беседу и вернулись к остальным. Наступали сумерки, но от Марка не ускользнуло то, как изменился взгляд вольного стрелка. В его глазах горела всё та же отвага искателя приключений, всё тот же восторг вольнодумца, верящего в свои идеалы, но при этом – ни тени прежней загнанности и тревоги. Вольный стрелок вновь стал самим собой – каким его помнил Марк со времён своего первого посещения Каллирои.

– Ты научился отбрасывать доводы разума, Автолик, и не взирать на бушующие чувства. Научился смотреть на мир незамутнённым взглядом отшельника, – сказал Эфай напоследок. – Теперь тебе осталось отбросить весь свой опыт и свою интуицию. Когда сумеешь это сделать, тогда и поймёшь, что за тобой гоняются не смертельные враги, а всего лишь бестелесные призраки, сотканные из страхов.

Автолик кивнул и лихо заключил отшельника в крепкие объятия.

– Спасибо, друг! Ты умеешь вытягивать из паутины уныния. Но стать ещё одним отшельником Фарана я не смогу, ты уж прости.

– Я и не стал бы просить тебя о такой нелепости, – добродушно ответил Эфай. – У тебя свой путь. Живи, как живёшь. Иди туда, куда веет ветер свободы. Просто иди и однажды ты дойдёшь до своей Реки.

Вольный стрелок обвёл прощальным взглядом Марка, Лейну и Никту, а затем воодушевлённо произнёс:

– Мы еще свидимся, друзья мои. В Мелисе или в Туманных болотах, в Анфее или в Амархтоне – обязательно свидимся. Дороги наши разные, но цель одна.

– Ты больше не будешь скрываться, – не спросила, а утвердительно сказала Никта.

– Это верно! Как только вернусь в Мелис – объявлю сборы Ордена. Если я так нужен Тёмному Кругу – пусть приходят и берут меня открыто! Точнее, пусть попробуют! Пора выходить из тени. Мерзко и унизительно сидеть в крысиной норе, когда на юге намечаются такие славные события!

Автолик закинул на спину походный мешок, бурдюк с запасом воды и двинулся на запад.

– Ты пойдёшь один? А как же змей? – прозвучал ему вслед голос Лейны.

– Сейчас змей к нему не приблизится, – ответил Эфай.

Ближе к ночи отшельник принёс вязку длинных корневищ, напоминающих кривую, вычурную морковь.

– Это наш ужин, – сказал он, положив вымытые коренья на скатерть. – Не слишком вкусная пища, но для поддержания сил подойдёт. Откапывать её в глинистой земле тяжело, но в этом есть свой смысл.

Коренья были жёсткими, но сочными и утоляли голод и жажду. После еды Эфай надел через плечо бурдюк с водой и взял пустой мешок.

– Маркос, Лейна, наполните свои фляги и идёмте со мной.

– Куда? – удивился Марк.

Лейна незаметно толкнула его локтем в бок, мол молчи.

– Неподалёку есть оазис, там кое-какие фрукты созревают. Лучшей пищи в Фаране не найти.

– А Никта?

– Мне нужно побыть одной, – хмуро ответила хранительница. – Эфай, покажи мне, где ведра. Хочу встретить рассвет, поливая твою сикомору.

Едва Эфай увел её под руку, Лейна чуть не набросилась на Марка:

– Что у тебя за вопросы?! Если Посвящённый тебе говорит «идём» – следуй за ним и не думай, куда он тебя поведёт!

– Даже если на смерть?

– Особенно, если на смерть!

Марк усмехнулся. В своём трепетном благоговении перед легендарным Фосферосом Лейна становилась всё более забавной.

– Что смешного я сказала?! – возмутилась плеонейка.

– Лейна, Эфай просто человек. Конечно, куда более чуткий к голосу Всевышнего, чем мы, да и поднаторевший в сражениях…

– Как ты можешь так говорить, Маркос! Сколько ещё чудес должен сотворить Фосферос, чтобы такие как ты в нём не сомневались?!

– Я и не говорил, что сомневаюсь. Я только хотел сказать… а, ладно, неважно.

Марк не хотел спорить. Лейна по-своему была права. Воспитанная в Школе рыцарей в духе беспрекословного преклонения перед своим учителем, любое слово которого не подлежит сомнению, эта девушка не могла мыслить иначе. Неожиданно Марку стало грустно. Ему почудилось, что между ним и Лейной промелькнула какая-то тень, оставив между ними призрачный барьер. То странное чувство симпатии к этой девушке, которое то возникало у него, то исчезало, показалось ему сейчас поверхностным и не стоящим внимания.

«Что происходит? – подумал он. – Неужели я ревную её? Ревную к Фосферосу? Глупость. Нелепость какая-то».

– Неважно, неважно, – пробормотала Лейна, не то соглашаясь, не то сердясь. – Надо чтобы Фосферос отправился с нами – вот, что важно. Никакой некромант не устоит, если величайший из воинов-посвящённых будет с нами!

– Лейна, я был бы рад этому. Но ты слышала, что говорили Никта и Автолик. Он не пойдёт с нами.

– А ты у него самого спрашивал? Вот возьми и спроси! Или я сама спрошу…

Лейна умолкла, так как вернулся Эфай.

– Оставьте ваши мечи. Воевать тут не с кем.

Идти ночью по безмолвному Фарану – таинство, открывающее глаза на непостижимые красоты мира. Сухой, но не жаркий воздух, звёзды, освещающие путь, и пески кругом, тихие и неподвижные. Марк всё не мог выбрать момент, чтобы задать вопрос Эфаю. Отшельник так любовался ночной пустыней, словно был здесь впервые, и отвлекать его не хотелось.

– Учитель… – робко прошептала Лейна.

– Не называй меня так, – отозвался Эфай. – У меня нет учеников.

– Многие прославленные воители учились у тебя.

– Учились. Но я их не учил. Я не учитель, Элейна. Я воин.

Отшельник ступал мягко и ровно, в походке его читался тот же умиротворённый покой, что и в его глазах. Видя, что Лейна немного стушевалась, Марк собрался с духом и спросил сам:

– Эфай, у нас есть к тебе большая просьба… вернее, даже призыв. Ты можешь отправиться с нами в Туманные болота?.. – Марк чуть помедлил, не зная какой довод может быть для Посвящённого убедительным. – Враг оплетает своей паутиной Каллирою. Вплетает в свои замыслы наши жизни. Без тебя нам не разгадать его загадок и не совладать с ним.

– Туманные болота? Далековато. Если я пойду с вами, кто присмотрит за моей сикоморой? – ответил отшельник, не то шутя, не то всерьёз. – Вы напрасно так много мните обо мне. Моё тело так же уязвимо для меча, стрелы, яда или боевой магии, как и ваше. Не очаровывайтесь, чтобы не пришлось разочароваться.

Марк и Лейна шли по бокам отшельника.

– Не верю, что человек, остановивший змея-пустынника, может разочаровать, – заметила девушка.

– У всех есть слабости и уязвимые места. И у Посвящённых тоже. Иначе в Амархтонской битве не погиб бы ни один отшельник.

К рассвету Эфай привёл Марка и Лейну в небольшой оазис. Деревьев здесь было немного, но почти все они являлись плодоносными: финиковые пальмы, смоковницы, дикий абрикос и слива. Выспавшись в сухой траве, друзья провели здесь целый день, наполняя мешочки дарами оазиса, а ближе к ночи, когда спала жара, повернули обратно. Всё это время Марк неотрывно думал о том, какие всё-таки причины могут побудить Посвящённого покинуть свою тихую обитель, и в конце-концов спросил:

– Скажи, Эфай, если бы разразилась новая война с Хадамартом, ты бы повёл Посвящённых снова в бой?

– В Фаране осталось очень мало воинов-отшельников, – ответил Эфай. – Впрочем, даже если бы их было много, я уж точно не повёл бы их против Хадамарта.

– Почему? – изумилась Лейна.

– Потому что я не враг ни народам Каллирои, ни королеве Сильвире.

– Не понимаю… учитель… ой, прости, Эфай, твой Орден Посвящённых спас Армию Свободы от поражения! Воины-отшельники сотворили настоящее чудо…

– Именно, именно, Элейна, это было чудо. Но любая попытка поставить чудо себе на службу влечёт за собой тяжёлые последствия. По этой причине рушились куда более славные ордена, чем так называемый Орден Посвящённых и падали несравненно лучшие воины, чем Эфай, прозванный Фосферосом.

Изящные брови плеонейки нахмурились. Она всё равно не понимала.

– А если даймоны Хадамарта вторгнутся в Анфею? Если в Цветущей долине начнётся резня и разгорятся пожары? И судьба её будет зависеть от того, придут ли ей на помощь Посвящённые?

Эфай мягко улыбнулся.

– Говоришь точь-в-точь как королева Сильвира. Она часто приводила мне подобные примеры.

– И что в них не так?

– Сильвира по-своему права. Она укрепляет своё королевство и борется за полное освобождение Каллирои от Хадамарта. Само собой, она хочет, чтобы все люди доброй воли помогали ей в этой борьбе. И когда таковые люди отказывают ей, она злится: они видятся ей либо предателями, либо лицемерами, либо трусами. Она досконально изучила тактику и стратегию войны против Хадамарта, но при этом утратила прежнее детское, бескорыстное восприятие чуда. И всякий раз, когда чудо происходит, ей хочется поставить его себе на службу, сделать из него мощнейшее оружие, действующее по её воле. Но это уже магия, а не вера. Та же магия, какую использует Тёмный Круг.

Лейна смолкла. Марк почувствовал, как в её разуме столкнулись два идеальных образа, в которые она верила и перед которыми преклонялась – королева Сильвира и Эфай-Фосферос. Два взаимоисключающих авторитета не могли ужиться в голове ученицы Школы рыцарей, оставалось лишь предполагать, который из двух окажется сильнее.

«Почему меня это так заботит?» – подумал Марк.

***

На рассвете Марк увидел Никту, поднимающуюся к одинокой сикоморе на холме. В одной её руке был посох, на который она опиралась, в другой – ведро воды.

– Давай помогу, – окликнул ее Марк.

– Не надо, – резко отозвалась хранительница.

– Эфай поручил тебе поливать сикомору?

– Ничего он мне не поручал. Я сама, – неохотно ответила она. – Ты ещё не решил, куда отправишься в первую очередь?

Марк развёл руками.

– Эльмика говорила, что Мелфай направился в Туманные болота. Но какой смысл идти следом, если за ним стоит некромант и маги Жёлтого Змея. Этот враг мне не по зубам. Конечно, если бы Эфай отправился со мной…

– Эфай пойдёт с тобой! – с уверенностью сказала хранительница. – Наберись терпения и жди.

Марк посмотрел на неё со вспыхнувшим волнением.

– Ты говорила с ним? Он пообещал? Когда?

– Я же говорю, наберись терпения. Неделя-две, и всё узнаешь.

Он поглядел ей вслед с двояким чувством трепетной надежды и пугающей бесповоротности. Если Эфай отправится с ним, то шансы победить некроманта и неведомого Кукловода многократно возрастут. Особенно, если некромант и Кукловод одно и то же лицо. Но тогда придётся идти до конца. Сейчас ещё можно медлить и откладывать поиски главного врага, оправдываясь, что Седьмой миротворец слишком слаб против испытаний, выпавших на его долю. Когда же рядом будет Эфай – любые оправдания своей нерешительности утратят силу. Марку пришлось признать, что это его и пугает. Эфай не победит за него Саркса и не примет решение, которое остаётся во власти одного лишь Седьмого миротворца.

В этот вечер на горизонте со стороны Всхолмий надежды показался путник. Не сказав ни слова, Эфай отправился ему навстречу и привёл к своему обиталищу. Путник оказался крепким молодым рыцарем в походных одеждах. Помимо вещевого мешка у него была большая корзина, сплетённая из стеблей какого-то вечнозелёного растения. Марк вспомнил, что такие корзины используют для переноски фруктов через пустыню, чтобы они не увяли. Корзина гостя оказалась полна раннего зелёного винограда, кисловато-сладкого на вкус.

– Ты знал от какого дара я не смогу отказаться! – повеселел Эфай. – Знакомьтесь, друзья, это Мафет из Мелиса, которого ещё называют рыцарем Ордена Посвящённых!

– Я всегда поправляю, что я всего лишь их ученик, – ответил рыцарь.

Мафет принёс вести, которые нечасто приходили в Фаран. В Амархтоне начались волнения. Хадамарт вывел свою армию из Нефелона и ведёт её через Тёмную долину Нерею к Амархтону. Назревает большая война. Королева Сильвира разослала гонцов, призывая всё рыцарство, всех аделианских воителей подняться на борьбу. Откликнувшись на её призыв, Мафет решил известить о нём и воинов-отшельников. В стороне от остальных Мафет недолго поговорил с Эфаем, а с первыми звёздами покинул его обитель.

Однажды Эфай пропал на три дня, а когда вернулся, то не проронил ни звука, и лишь к ночи ответил на настойчивые расспросы Лейны.

– Ещё трое искателей приключений забрели в Фаран. Двоих я отправил назад к Всхолмьям, а вот третий остался здесь навсегда.

– Змей убил его? – спросил Марк и понял, что спросил нелепость.

– Змей не убивает. Он только исполняет желания. Вожделения, если быть точней.

Это прозвучало настолько зловеще, что Марк не стал ничего уточнять.

В другой раз Марк попросил Эфая показать ему что-нибудь из боевого стиля Посвящённых. Отшельник согласился с неохотой, восприняв эту просьбу как каприз. Пара тренировочных палок у него нашлась. С первых же ударов Марк ощутил, насколько жалко, убого и нелепо выглядят его попытки посостязаться с этим воителем. Отнюдь не быстрые, но какие-то неуловимо-плавные движения Эфая пресекали все уловки Марка на корню. Часто он падал сам по себе, не в силах устоять против тихой, безмятежной уверенности воина-отшельника. Заметив, что рядом появилась Лейна, с любопытством наблюдающая за этим потешным поединком, Марк понял, что пора сдаваться.

– Ты научишь нас такому владению мечом? – дерзнула спросить Лейна.

– Этому научить невозможно, – покачал головой отшельник.

– Но ты ведь научился, – заметил Марк, отдышавшись.

– Этому можно научиться, но невозможно научить, – благосклонно ответил Эфай.

Марк кивнул головой, сделав вид, что осознал глубину этой мысли. Внутри у него всё ныло от досады. Он уже пожалел о своей затее почерпнуть хоть самую малость из стиля Посвящённых. Недаром Эфай поддался на его уговоры с такой неохотой – мудрый отшельник был как всегда прав.

«И кто же я по сравнению с таким воителем? Мальчишка, уличный забияка, возомнивший себя рыцарем… Какой там некромант, какие там властители тьмы!»

– Скажи, Эфай, – прошептал он всё же с призрачной надеждой. – Если бы я решил изучить стиль Посвящённых, сколько бы мне потребовалось времени?

Лейна моментально прислушалась, почувствовав всю подноготную этого вопроса. Эфай подумал, прикинул, но, наверное, ответ знал всегда.

– Примерно десять лет.

– Так много?! – поразился Марк.

– Ты считаешь, что это много? Тогда я ошибся: тебе потребуется лет пятнадцать-двадцать.

Марк понимающе кивнул и отряхнул с себя пыль, решив больше к этому вопросу не возвращаться.

– Напрасно ты так расстраиваешься, – неожиданно произнёс Эфай. – Ты ничуть не слабее меня, Маркос. Ведь у тебя есть та сила, которую не имею я. Я не изобретал ничего нового. Просто отточил ту силу, которую мне изначально дал Творец. Если отточишь свою, то превзойдёшь и меня.

Закивав головой, Марк устремил на отшельника благодарный взгляд за эту попытку ободрить.

– Буду стараться, Эфай. Буду оттачивать.

***

Дни тянулись незаметно, ночи сливались. «Просто удивительно, – думал Марк, – что Эфай, проживший в этих песках столько лет, радуется каждому восходу солнца, словно видит его в первый раз». Марк считал дни, потом сбился. В Фаране все благоприятствовало потере суетного чувства времени, как бы намекая, что оно – очень ненадёжно и призрачно. Потом Марк обнаружил камешки на одном из выступов песчаной скалы: это Лейна считала дни, споря с Фараном в вопросе обманчивости времени. Камешков было восемнадцать. Марк попытался вспомнить, чем он жил, что делал в этот промежуток. Ходил раза три с Эфаем в оазис, четырежды копался в сухой глине у пещер, добывая длинные коренья, но куда ушло всё остальное время?

– Какие люди чаще всего приходят в Фаран, – спросила как-то Лейна отшельника.

– У каждого своя причина. Кого-то гонит страх, кто-то наоборот идёт в Фаран, потому что ничего не боится. Кто-то – потому что несчастен, кто-то – потому что слишком счастлив. Есть и такие, кто бросает надоевший город, надоевшее ремесло, надоевшую жену. Приходят, чтобы найти что-то или избавиться от чего-то, вспомнить или забыть… Но что объединяет всех этих чудаков, так это большие ожидания. И утраченные надежды, когда эти ожидания не сбываются.

– Многие становятся жертвой змея? – с грустью спросила Лейна.

– Нет, не многие. Большинство уходят из Фарана в добром здравии и в здравом уме, унося с собой своё разочарование и досаду, которые потом сеют в своих городах и селениях.

Девушка всматривалась в глаза и уста отшельника – точь-в-точь, как верная ученица, жадно схватывающая каждое слово обожаемого учителя.

– Но Автолик ушел окрылённым. Разве это не чудо?

Эфай улыбнулся, словно вспомнив о чём-то далёком и приятном.

– Да. Есть и такие искатели. А потому дороги в Фаран ещё долго будут оставаться хожеными.

В тот день Марк решился раскрыть Эфаю свои глубинные страхи – те, что не давали ему покоя ещё с той минуты, когда он стоял перед мутным озером в родном мире, колеблясь перед пугающем решением. Оставшись наедине с отшельником, Марк выложил ему всё с лёгкостью, без утайки.

– Во мне живут две противоположности: страх оказаться никому не нужным и страх ответственности. Первый вынудил меня передать бремя миротворца Мелфаю. Другой – попытаться стать попутчиком и наставником нового миротворца. Саркс знал мои страхи. И передал свои знания о них некромантам. И теперь, сплетя из моих страхов нити и дёргая за них, невидимый Кукловод играет мной, как хочет.

– Ты говоришь «мои страхи», но может быть, это и не страхи вовсе, – ответил Эфай. – Может быть, желание быть нужным и желание брать ответственность и есть твоими настоящими стремлениями, которые ты пытаешься приглушить страхами?

– Я думал об этом. Но не могу найти ответа.

– Ответ прост: реши, чего ты хочешь, что милее всего твоему сердцу. Это и будет ответ.

Марк задумался.

– Я хочу служить теми способностями, которые мне дал Творец. Хочу жить своим призванием миротворца. Но без походов, схваток и преследований. Без риска для доверившихся мне людей, без боязни за близких. Наверное, я бы предпочёл даже остаться здесь отшельником, – неожиданно для самого себя Марк открыл ещё одно своё тайное стремление. – Жить в уединении. Помогать людям, которые будут ко мне приходить. Помогать находить ответы… Прости. Я начинаю говорить глупости, как уставший от жизни старик.

– Ты начинаешь говорить, как Второй миротворец. Я не слишком хорошо знал его, в те времена я был ещё зелёным юнцом. В конце своего служения он как раз и занимался тем, что сидел в Фаране и наставлял тех, кто приходил к нему. Но он не был счастлив. Он пришёл в пустыню не для исполнения своего призвания, а спасаясь от своих страхов. Возможно, он достойно завершил свой путь миротворца. Но не в том месте, о котором мечтал и в которое был призван.

– В чём же заключались его страхи?

– Он никому не открывал их. Ты в этом отношении смелее его. Но всё же однажды он сказал кое-что. Всего два слова: «Зеркало Мглы».

Марк вспыхнул, тяжело задышав. Зеркало Мглы! Сердце заколотилось.

– Что он имел ввиду? Как он был связан с этим Зеркалом?

Эфай лишь покачал головой с умиротворённой улыбкой.

– Я же сказал, он произнёс всего два слова. Эту тайну он унёс с собой.

Марк смирил волнение.

– Этого достаточно. Мне хватит и того, что не я первый столкнулся с этой сущностью. И не я первый был призван, чтобы покончить с нею.

– Покончить? – отшельник выглядел удивлённым. – Ты это о чём, Маркос?

– Да так… замечтался. Спасибо, Эфай. Ты здорово мне помог.

***

На следующий вечер после этого разговора Марк почувствовал, что его пребывание в Фаране подошло к концу, не отдавая себе отчёта в своём предчувствии. Миновал ещё один день, похожий на все предыдущие. Эфай, Никта и Лейна оставались на холме возле сикоморы, и мешать им Марк не хотел. Глянув на свой нехитрый ужин – три корешка, четыре орешка и один корнеплод, – он подумал, что сегодня ночью, вероятно, ему предстоит дорога.

Первой пришла Лейна, сев рядом с ним. Марк заметил, что глаза её покраснели от слёз.

– Мы уходим. Сегодня, – коротко объявила она.

Марк обернулся, увидев идущих к нему Эфая и Никту. Отшельник был чисто выбрит, отчего теперь казался вовсе не старым, а волосы его были зачёсаны назад. Хранительница шла рядом. Шла по-прежнему слепо, но с интуитивной осмысленностью своих движений: посох опережал её шаг, нащупывая дорогу.

Марк медленно встал. В груди его всё поднялось и взволновалось.

– Эфай? Так ты… ты всё-таки идёшь с нами? – догадался он и вспыхнул сиюминутным восторгом. Сиюминутным, потому что смутная тоскливая догадка тотчас просочилась в его мысли. – А ты, Никта?

Эфай остановился, проникновенно глядя на Марка с едва заметной улыбкой. Никта подошла ближе и тихо, тише дуновения ветерка в безмолвной пустыне, прошептала:

– Я остаюсь.

На губах её появилась почти счастливая улыбка. Тихий трепет в груди Марка взбушевал, словно поднимающаяся буря. Всё это оказалось неожиданным, хотя он легко мог догадаться о таком обороте, если бы вдумался в смысл обещания хранительницы.

– Почему? – насилу прошептал он.

– Я нашла своё пристанище. Моё место здесь.

– С чего ты взяла?

– Эфаю пришло время покинуть келью. А мне – остаться на его месте. Чтобы не завяла сикомора. Чтобы каждый ищущий мог найти здесь хотя бы надежду… И чтобы переродиться самой.

– Никта… – прошептал Марк, чувствуя, что не посмеет ей возразить. – Это ведь временно, да? Твоё пребывание здесь закончится, когда вернётся Эфай, ведь так? И когда твои глаза…

Он вдруг замер, вспомнив слова Автолика: «Или ты здесь навсегда, или не бери ношу, которую не можешь нести. Невозможно проникнуть в тайны Фарана на правах гостя. Фараном нужно жить…»

– Я остаюсь, Маркос. Это всё, что я могу сказать. Месяц, год, вся жизнь, вечность – в Фаране время обретает иной смысл, ты же знаешь. Прощай. Вспоминай обо мне, но не думай постоянно. У тебя есть цель. Иди к ней.

– Никта… – повторил Марк, зная, что спор бесполезен и нет силы, способной изменить её решение.

Вот как она решила ему помочь! Стать хранительницей сикоморы, пока Эфай будет в странствиях. Навсегда, если он не вернётся. Вот почему она так много времени проводила с отшельником. Она заключила с ним договор!

– Твоё призвание – стать королевой сельвы, – беззвучно вымолвил Марк. – Если для этого необходимо познать Таинство Жизни… тогда твоё решение вполне оправдано.

– Таинство Жизни – это просто жизнь. Оно гораздо глубже и важнее, чем призвание, миссия или избранность. Я не жалею. Ничуть не жалею, что ослепла. И что моя мечта канула в небытие. Жизнь начинается заново. Я научилась любоваться восходом солнца.

Марк поднял руки, затем развёл их, не зная, что говорить. И так, с распростёртыми объятиями стоял, не отдавая себе отчёта в напыщенности своей позы, и медленно оборачивался к стоящему позади Эфаю. И боялся. Боялся, что с этого момента начнёт его тихо ненавидеть. Однако, вопреки его опасениям, вместо возмущения или даже негодования, он не почувствовал ничего, кроме неясного, далёкого чувства вины за своё тщедушное желание изменить жертвенный выбор этой девушки – самой близкой ему души в этом мире, как он теперь со всей очевидностью понял…

– Эфай открыл мне одну истину: «Чтобы найти свой истинный путь и обрести свободу, нужно всего лишь избавиться от страха одиночества».

– Ты никогда не будешь одинока, – прошептала Лейна со вновь накатившимися слезами. – Мы вернёмся за тобой. Очень скоро… Или ты сама нас найдёшь. Непременно. Так или иначе, однажды мы все вместе вернёмся в сельву и ты станешь её королевой!

– Ты так в этом уверена, – ответила Никта с улыбкой.

Марк глядел на неё сквозь боль сострадания, хотя подспудно понимал, что жалеет скорее всего себя. Никта не выглядела ни угнетённой, ни подавленной. Вспоминая её состояние после схватки с магами Жёлтого Змея, Марк видел, что она преобразилась. Лицо, сильно загоревшее за время проведённое в пустыне, выражало необыкновенный покой – умиротворение неугомонного искателя, который, после долгих странствий и испытаний, добрался, наконец, к обители своей мечты и растворился в ней.

Однако что-то ещё таилось в этих лучезарно-синих глазах. Что-то глубокое и тайное, сокровенное, чего Марку было не разгадать и не понять.

– Обещай мне одну вещь, Маркос.

– Говори.

– Обещай, что никогда не воспользуешься силой врага. Никогда, даже если от этого будут зависеть жизни близких тебе людей.

Марк поглядел в её глаза, пытаясь понять насколько сильно опасается Никта того, что он поддастся искушению Саркса. Она должна знать, что он никогда на это не пойдёт. Когда-то давно на Башне Мрака он предпочёл смерть слиянию с Сарксом. Вернее, думал, что выбирает смерть, но всё равно… Неужели в следующем искушении он может поколебаться?

– Никта, то, что предлагает Саркс – это мерзость, худшая, чем любая смерть…

– Твоя смерть. Но не смерть тех, за кого ты несёшь ответственность. Обещай, что не примешь его силу, даже если твоих друзей будут пытать у тебя на глазах!

Марк содрогнулся от её слов. Золотые огоньки в зрачках хранительницы как будто взблеснули.

«На Башне Мрака ты распоряжался только собственной жизнью, – прочитал он в её слепых глазах. – Но как ты поступишь, если на чаше весов будут и другие жизни?»

«А ведь я уже начинал колебаться», – признал поневоле Марк, вспоминая. Смутное искушение у Раздорожной Таверны перед боем с похитителями девушек-сельвеек и уже более яркое – в схватке с четвёркой магов у Скал Ящеров, а затем с Яннесом… Возможно ли такое, что однажды он не сможет устоять перед искушением? Конечно же, возможно. Надо иметь отвагу это признать. И молить Всевышнего, чтобы никогда не предстать перед ужасным выбором.

– Прошу тебя, Маркос. Обещание, данное в песках Фарана, имеет большую силу.

– Обещаю, – улыбнулся Марк и она улыбнулась в ответ, почувствовав его улыбку.

– Спасибо. И прощай. Наши дороги разошлись, но, если угодно Всевышнему, однажды они соединятся вновь.

– У меня в этом нет никаких сомнений. До скорого, Никта!

Под загорающимися звёздами трое путников двинулись на запад – к Всхолмьям Надежды. Шли молча. Марк не знал, о чём думает Эфай, но мысли Лейны читались как открытая книга. Она думала о том же, что и Марк. Никта была для них обоих больше, чем подругой и наставницей. Одно её присутствие могло окрылить и возвысить, пусть она и раздражала порой своей чрезмерной скрытностью или внезапной резкостью. Она умела ободрить и вдохновить – одним взглядом, одним жестом, одной улыбкой.

«Эфай поможет нам раскрыть замысел некромантов, а затем вернётся назад в Фаран. К тому времени ты уже постигнешь Таинство Жизни и глаза твои исцелятся, Никта. Все мы снова будем вместе. Всё будет хорошо!» – твердил себе в мыслях Марк, отгоняя все остальные возможные расклады событий. В какой-то миг его озадачила мысль, что если он так и не найдёт свою миссию, ему придётся отправиться с Никтой в Спящую сельву, чтобы помочь ей стать королевой сельвы и примирить тамошние племена. Однако дыханье Фарана тотчас развеяло его мысли. Эти дела принадлежат слишком отдалённому будущему, чтобы думать о них сейчас.