Едва забрезжил рассвет, друзья покинули Сонную дубраву. Флоя чувствовала себя гораздо лучше, от вчерашней болезни осталась только чуть заметная зеленоватость на лице. На щеках пробивался здоровый румянец, озорные глаза живо осматривали все вокруг. Поселок еще спал, лишь издали слышался стук топоров утренних лесорубов. Уютный и ухоженный домик хранительницы опустел. Из личных вещей она взяла с собой меч и походную сумку со сменной одеждой и книгами. Задержавшись в доме, хранительница попросила остальных двигаться в путь. Марк подумал, что она хочет помолиться перед уходом, но едва они отошли от дверей, как епископ бросился назад в дом, чуть не вышибив плетеную дверь. Внутри раздался приглушенный крик хранительницы, изумленный и растерянный, а после – из окна вылетел горящий факел. Секунду Марк колебался, стоит ли ему бежать в дом, но, услышав тихие рыдания Никты и утешающий голос епископа, понял, что там он снова окажется лишним. Харис подобрал факел и умело затушил о землю.

– Твой дом мог бы служить кому-то прибежищем, – услышал Марк епископа.

– Мой дом не будет осквернен людьми, носящими на плечах эритов, – ответила хранительница, сквозь слезы.

– Будь честна с нами, дочка. Ты сжигаешь дом, чтобы не думать о возвращении.

– Теперь я свободна. Ничто не заставит меня вернуться. Но предатели моего отца не займут мой дом, как дом моих родителей.

– Это не твой дом, а человека, принявшего тебя. Мы заколотим это жилище и сбережем его. Кто знает, может, придет время пробуждения и для Сонной дубравы. Харис!

Странствующий рыцарь бросил затушенный факел и послушно побежал в дом.

– А я бы не стала сжигать дом своего детства, – сказала Флоя, оставшись с Марком наедине. – Хоть у меня и есть причины…

– Обида на дядю, который продал тебя в рабство? – осторожно спросил Марк.

– Нет, что ты, я сама хотела к Яннесу. А дядю я ненавидела, потому что он обращался со мной как с собакой… даже хуже! Собаку так не били...

– Чем же тебя привлек Яннес?

– Он обещал обучить меня тайнам серой магии: произносить заклинания, насылать порчу…

– А заодно сделать своей рабыней, – напомнил Марк.

– Я же не знала, что за владение серой магией нужно платить свободой! Я не знала, что колдуны не только совершают чудеса, но и проклинают непокорных болезнями! А я хотела стать свободной. Я не собиралась никого проклинать. Я ненавидела дядю, родственников, но не так, чтобы насылать на них болезни. Разве что, немножко. Я всего лишь хотела обрести знания, силу, найти то тайное, сокровенное, что принесет свободу. Да, я хотела свободы, меня влекла свобода!

– Странное дело, – проговорил Марк, – люди в поисках свободы готовы идти даже в рабство.

– Теперь я по-настоящему свободна, – с легким вздохом заверила Флоя, глядя как Харис заколачивает двери и окна дома хранительницы. – А скажи, Маркос, аделианам можно использовать магию? – добавила она вкрадчивым голоском.

– Думаю, с этим лучше не баловаться. Ты уже вчера испробовала, что такое серая магия.

Сонную дубраву покидали с невеселыми сердцами – это чувствовалось по подавленному молчанию. Даже разговорчивая обычно Флоя молчала. Харис попробовал затянуть какую-то давнюю боевую песню, но почувствовал себя неловко и смолк.

– Почему так происходит? – спросил Марк епископа, шагающего впереди с таким рвением, что никакая сила не заставила бы его оглянуться на Сонную дубраву. – Почему одни аделиане так ненавидят других?

– Они уже давно не адельфы, – неохотно напомнил епископ. – Люди с сожженной совестью. Из всех даров, которыми Творец наделил человека, совесть – самый незаметный, но и самый важный. Совесть хранит тебя от жестокого и безжалостного убийцы, имя которому – грех. У людей, спаливших свою совесть, нет силы противиться власти греха, они готовы исполнять, и исполняют все его похоти. Они питают свою душу грехом и никогда не насыщаются.

– Есть ли шанс у таких людей? – спросил Марк.

– Я верю, что милосердие Творца безгранично. А значит, и для таких людей есть надежда. Что бы мы ни думали о жителях Сонной дубравы, – порой они тянутся к свету, им хочется быть добрее и чище. Но к сожалению, такие моменты у них очень редки, а доброта их – как утренняя роса, скоро исчезающая.

К полудню безлюдная лесная дорога вывела друзей из густых лесов Спящей сельвы. Епископ предлагал свернуть на Великий торговый тракт, Харис же уверял, что двигаясь бездорожной долиной, можно гораздо быстрее достичь Мелиса – нейтрального города, скромные владения которого начинались там, где заканчивались просторы Морфелона.

При выходе из провинции Спящей сельвы, у кромки леса, было решено сделать привал. Обедали прихваченным из дома хранительницы сухим хлебом, печеными грибами и сушеными ягодами. Другой пищи на сегодня не намечалось.

– Нам следует свернуть на Великий торговый тракт, – настаивал епископ. – Там постоянно идут караваны, у купцов можно купить пищи и лошадей.

– Мы потеряем целый день, – возразил Харис. – А если пойдем и дальше Лесными тропами, то уже вечером четвертого дня будем в Мелисе. К тому же лошадей в мелисских конюшнях можно купить гораздо дешевле, чем у проезжих купцов. Поверьте, брат Ортос, участвуя в походах, я не раз ходил из Морфелона в Мелис.

– Я верю тебе, Харис, ты молод и вынослив, – мягко ответил епископ, намекая, что в его возрасте не так-то легко бродить по лесам и полям.

– О, брат Ортос, с нами же наш верный Скороног! Он и повезет вас. А Флоя уже здорова, пусть идет пешком.

– Будь по-твоему, – сговорчиво согласился епископ. – А пока мы отдыхаем, дочь Сельвана поведает Седьмому миротворцу те секреты, которые оставил ей миротворец Шестой.

Хранительница поднялась, подав знак Марку, чтобы тот достал Логос.

– Обнажи меч.

Наперед зная, что ничего не выйдет, Марк вытянул книгу перед собой и негромко крикнул:

– Слово-меч!

В свитке он ощутил слабый импульс, но ничего более: книга оставалась книгой.

– Слово-меч! – закричал Марк погромче. – Слово-меч!

– Не кричи. Обоюдоострый меч Логос не отзовется на громкость твоей гортани. Говорить нужно с верой. Представь, что рядом враг. Ты в смертельной опасности. Отбрось сейчас все мысли, притупи чувства. Давай!

Марк зажмурился, представив крадущихся из леса монстров. Он просто обязан научиться владеть оружием! Он воин!

– Слово-меч! – проговорил он, концентрируя сознание на воображаемых врагах.

Книга вспыхнула белоснежным светом – точь-в-точь, как тогда, в королевском дворце, и Марк второй раз в жизни сжал свое боевое оружие.

Флоя восторженно взвизгнула, Харис хлопнул в ладоши. Епископ задумчиво поднял глаза к ясному небу.

– Хорошо, – сказала хранительница, как бы оценивая его силы. – В минуту опасности Логос превратится в меч, не дожидаясь твоего приказа. Слушай дальше. Шестой миротворец рассказывал мне о том, как он рассеивал тьму светом меча. Представь, что тебя окружает тьма. Если есть в твоем сердце горячее желание рассеять тьму, свет Логоса осветит твой путь. Готов? Теперь произнеси с верой: “Свет во тьме светит!”

– Свет во тьме светит! – воскликнул Марк.

Меч засветился тусклым золотым светом, поискрился и погас.

– Что-то не так?

– Все хорошо, – отметила хранительница. – Сейчас светло, меч не будет светить при свете дня. Слушай еще. Следующий прием, который показывал мне Шестой миротворец, более сложный. Это мастерство притягивать меч, если ты оказался без оружия наедине с врагом.

Марк положил меч на землю и сделал три шага назад.

– Что я должен делать?

– Вспомни все самое тайное и сокровенное, о чем давно мечтаешь, чего жаждешь, и к чему стремишься. Готов? Теперь представь и поверь, что эта мечта находится в твоем мече. Скажи с верой: “Слово в сердце!”

Марк повторил слова, пытаясь возбудить в себе то, чего желал уже не один год. Ничего не произошло. Тщетно.

– Не могу, – признался Марк, оторвав взгляд от меча.

– Придет время, и сможешь, – заверила хранительница. – В минуту опасности ты быстро научишься притягивать меч. Но запомни одно важное правило: никогда не поднимай Логос против человека.

– Почему?

Она посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Люди – нам не враги.

Последующие часы похода Марка не покидали неприятные чувства. Отчужденность и неприспособленность к миру Каллирои, зависть к отважным героям, побеждающим зло, отравляли душу. Почему, почему он попал в этот мир, где великие миссии свершают лишь достойные? Что может он – даже близко не подходящий на роль рыцаря?

– Каким он был, Шестой миротворец? – не удержался Марк от вопроса к хранительнице.

– Ищешь сходства с собою? Между вами его нет.

– Просто хотел узнать больше о людях с подобной миссией, – недовольно слукавил Марк, едва не обидевшись.

– Шестой был отважным рыцарем, – Никта сверкнула глазами, в которых выражалось восхищение предшественником Марка. – Всегда первым кидался на помощь тем, кто попал в беду. Он был лучшим следопытом в Лесном воинстве. Бывало, он в одиночку выслеживал лесные темницы, где нечисть держала пленников, и сам освобождал всех. Он читал следы как раскрытую книгу. Он мог точно рассказать, что произошло на месте схватки. Но в беседах с друзьями он был молчалив и замкнут. Нелюдим. Недолгого разговора с ним было достаточно, чтобы понять: Шестой миротворец скрывает множество слабостей.

– Что это были за слабости? – оживился Марк.

– Я же сказала: он их скрывал. Тщательно скрывал. Одно было ясно: он боялся их больше, чем врага. Преодолевая опасности, не под силу другим следопытам, он не мог преодолеть себя. Это и стало причиной его гибели. Два года назад.

– Он погиб? Но как?

– Никто не знает этого точно, – вмешался в разговор епископ. – Его убийцу никто не видел. Одни говорят, что Шестой встретился с ним один на один и погиб в схватке. Но следопыты, изучившие место поединка, утверждают, что он сам бросился на меч. Вероятно, отчаявшись одолеть своего врага. Многие до сих пор отказываются в это верить. Адельф, впавший в отчаяние и пошедший на самоубийство, не мог быть адельфом. Какой тогда смысл во всех его подвигах? Доверие, уважение, новые надежды – все, что принес Шестой миротворец, было похоронено его нелепой смертью. Сильный удар потряс тогда Лесное воинство, да и всю Армию Свободы. Удар, окончательно подорвавший доверие к миротворцам.

– Были и другие удары? – спросил Марк, меняя одно неприятное чувство на другое.

– Были.

– Расскажите о предыдущих миротворцах.

– Тебе еще рано знать об этом.

– Почему?

– Преждевременные знания бывают очень опасны.

– Но я должен знать! Поверьте, это очень важно для меня. Пожалуйста, расскажите. Все равно я узнаю о них от других людей, но ведь будет лучше, если от вас…

Епископ тяжело вздохнул, поерзал в седле, словно ему было там неудобно и, чуть-чуть нахмурив брови, насуплено сказал:

– Хорошо, я расскажу, если тебе от этого будет легче. Спустя два года после ухода Первого миротворца в пустыню, пришел Второй. Он тоже был немолод, и под его сединой скрывалась глубокая мудрость. Мудрость, объединившая вокруг него людей разных племен, которые раньше враждовали из-за различий в мировоззрениях. Второго миротворца называли не иначе как учителем. Его часто приглашали в разные города и селения, но он никогда не покидал храм в Зеленой идиллии. Впоследствии это и поставили ему в вину. Пошла молва, что он не истинный миротворец, ибо миротворцам надлежит путешествовать и примирять людей там, где господствует вражда. Адельфы желали видеть его в своих храмах, а он желал покоя. Будучи раздираемым между обязанностями и уединением он выбрал последнее и ушел в пустыню Фаран, что на востоке Каллирои. Говорят, там он и почил при Ордене посвященных.

Не прошло и года, как пришел Третий миротворец. Он был молод и горяч, смел и решителен. Ему не было равных во владении мечом. И он пошел путем воина. Третий миротворец обошел все селения юга, призывая верных подняться на борьбу с ордами нечисти, бесчинствующими в южных лесах. В то время владения Хадамарта стремительно расширялись, южане уступали селение за селением. И тут народ восстал. После старого и малоподвижного миротворца-учителя адельфы все как один пошли за миротворцем-воином. Нечисть получила невиданный ранее отпор. Перед разящими атаками войск Третьего миротворца не мог устоять ни один бастион тьмы. Впервые появился шанс примирить и сплотить Каллирою для освобождения Амархтона. Но Третий совершил страшную ошибку. Он поднял меч на кровь и плоть. Он приказал убивать людей – сторонников Хадамарта. Легионеров тьмы пожизненно бросали в темницы, черных магов сжигали и вырезали. Другим магам, с которыми мы раньше не враждовали, тоже крепко досталось. Мечи, выкованные чтобы нести мир, обагрились кровью.

С тех пор проклятие пало на отряды Третьего миротворца. Его воины гибли один за другим. Со времен падения Гесперона силы адельфов не терпели таких поражений. В рыцарских кругах начались ссоры и распри, многие прославленные воины стали покидать Третьего миротворца. Он потерял уважение так же быстро, как и приобрел. В конце концов, его рассудок помутился, и он с оставшимися двумя сотнями воинов напал на Амархтон. Наверное, хотел поднять утерянное доверие. Но этот поход был последним. Страж Северных ворот Амархтона – большой черный дракон встретил их своим огненным дыханием. Обугленные останки Третьего миротворца принесли в Зеленую идиллию те немногие, кому удалось выжить после этой отчаянной, но бесполезной вылазки.

– Черный дракон… драконы существуют? – переспросил Марк, никак не отвыкнув удивляться.

– Да, и к большой беде, почти все они ненавидят человеческую расу. А черные драконы и вовсе порождения ненависти.

– Как это?

– Они плодятся и растут особенно быстро в местах, где люди ненавидят друг друга. Это может быть дом, усадьба, селение или целая провинция. Чем сильнее людская ненависть, тем больше и могущественнее вырастают драконы.

– Всегда мечтал победить дракона, – признался Харис.

– Что же было дальше? – нетерпеливо спросила Флоя.

– Путь воина Третьего миротворца не привел к победе. Вопреки ожиданиям его сторонников наши враги сплотились как никогда – в единый кулак объединились маги разных школ, лесные чародеи, легионеры тьмы, восстали зловещие кланы некромантов.

Четвертый миротворец, пришедший три года спустя, проявил куда большую рассудительность. Он избегал пути воина, понимая, что это не его призвание. Он был очень умен и красноречив. Именно ему удалось примириться с горными варварами, убедив тех, что адельфы им не враги. Благодаря Четвертому мы не враждуем с варварами и по сей день. Но одно его неверное решение привело к падению. Восхищенный своими успехами, Четвертый заключил союз с белыми магами, веря, что их знания помогут нам победить Хадамарта. Он обучился у белых магов сам, а после – обучил сотни своих сторонников магическим навыкам, убеждая всех, что белая магия защитит их от черной. Но в Армии Хадамарта есть существа-стихиарии, которым любая магия нипочем – они сами порождения магии. И в битве в Темной долине близ Амархтона, где силы адельфов потерпели унизительное поражение, почти все люди Четвертого погибли. Их магия обратилась против них. Страшную ошибку совершил этот миротворец, приняв силу из того же источника, что и наш враг. Четвертого обвинили в сговоре с силами зла и даже хотели судить, но он отверг свое призвание и скрылся. Говорили, что он уехал искать себя в земли Туманных болот. В место, именуемое Белым забвением. А такие как он оттуда не возвращаются.

– Что это за Белое забвение? – спросил Марк.

– Тот, кто ищет свое призвание – уходит в пустыню Фаран, тот, кто убегает от своего призвания – уходит в Белое забвение. Из Фарана люди возвращаются просветленными, из Белого забвения не возвращаются. Или возвращаются… с иными мыслями, иными целями и с иным сердцем.

Марк вздрогнул от волны холода, внезапно окатившей его с головы до ног. Чем испугали его слова епископа? Непонятно. Но слышать об этом месте он больше не хотел.

– Что же было с другими миротворцами?

– Пятого и Шестого миротворцев я знал хорошо. Все предыдущие миротворцы служили на юге, но эти двое приняли подданство Морфелона. Я служил проводником одного и другого, но, говоря по правде, они не слишком прислушивались к моим советам. Что я могу сказать о Пятом? Смышленый изобретательный мыслитель, исполненный благих надежд и стремлений, всегда умевший дать хороший совет. В отличие от Третьего, который видел спасение Каллирои в искоренении врагов, Пятый много говорил о главной беде адельфов, имя которой – равнодушие.

После битвы в Темной долине враг навязал нам тактику тихой войны, боясь сплочения адельфов перед лицом угрозы. Начались самые тяжелые годы, которые окрестили Эпохой лесных войн. Своры нечисти совершали коварные вылазки и скрывались в лесах, заманивая за собой наиболее храбрых воинов.

Пятому миротворцу досталась тяжелая ноша. Из-за печального опыта предшественников ему мало кто доверял, но это не помешало ему сплотить вокруг себя семь десятков сторонников, построить в морфелонских лесах превосходный замок и стать одним из создателей Лесного воинства. Он изучал людей, хорошо знал людскую душу, прекрасно понимал, как помочь человеку примириться с ближним. Был он и хорошим стратегом. К нему приходили за советом издалека. Нечисть сторонилась его замка. Там находили приют раненые и утомленные воины Лесного воинства.

Услышав об уме Пятого миротворца, власти Морфелона пригласили его в Иерон, стать советником Сиятельнейшего Патриарха. Польщенный такой честью, он согласился. Это было его ошибкой. Без Пятого его сторонники перессорились, не поделив власть в лесном замке. Даймоны почувствовали их несогласованность, осадили замок и сожгли. После этого кровавые бои разгорелись у самого Морфелона, а группы даймонов стали проникать в город. Всем стало понятно, что навязанная нам война проиграна. Власти Морфелона обвинили во всем Пятого миротворца, хотя его вина была лишь в том, что он бросил свое призвание, избрав почетный титул советника короля. Решив, что Морфелон его предал, Пятый впал в отчаяние. Когда из его сторонников никого не осталось, он как и Четвертый ушел в болота Белого забвения. Как я только не отговаривал его от этого безумия! Он думал, что вернется оттуда героем. …Но Белое забвение не отпускает своих героев.

О Шестом миротворце нам поведала дочь Сельвана. Добавлю только, что если за Третьим миротворцем шли тысячи, за Четвертым сотни, за Пятым десятки, то за Шестым единицы. Народ окончательно разочаровался в миротворцах. Посему не удивляйся, если встретишь в некоторых храмах холодный прием. Да, миротворцев много и поныне, но идея дара и призвания миротворца, который стал бы символом и вестником примирения, мертва и забыта.

– Получается, мой титул ничего не стоит, – сказал Марк, нисколько не расстроившись, скорее повеселев.

– Титулы раздают люди, призвание дает Всевышний. Что для тебя важнее – выбирать тебе, – не совсем ясно ответил епископ.

* * *

Дорога на юг оказалась спокойной. Ночлеги под открытым небом, скромные ужины у костра и рассказы епископа на привалах оказывали благотворное влияние на всех. Марк общался в основном с епископом и Харисом: один рассказывал ему об истории миротворцев, другой – о битвах и боевых походах. И если епископ был скуп на слова, то Харис не умолкал:

– Самые многочисленные и самые тупоголовые даймоны – это однорогие арпаки, – рассказывал странствующий рыцарь, размахивая руками. – Любой легион Хадамарта наполовину состоит из арпаков. Они нападают большими толпами и выходят в бой только когда их перевес над людьми – не меньше десяти к одному. Да, они не слишком смышлены, но под их натиском устоит не каждый. Они обрушиваются всей уймищей, как бегемот на изгородь. Но никогда, ты слушаешь, Маркос, никогда арпак не станет биться с человеком один на один, нет. Только в толпе и только с десятикратным перевесом. Но и с толпой арпаков справиться нетрудно. Знай, если тебе удалось поразить их вожака – все остальные бросятся врассыпную. А не можешь добраться до вожака – заставь их сбиться в кучу. Они неповоротливы, как разжиревшие медведи в зверинце. Уж поверь мне, с кем с кем, а с арпаками я бился не раз. Они воры и грабители. Помню, как-то в Тихих равнинах они хотели ограбить наши гарнизонные склады, да где им! Как я гнался за ними в ночи, у-ух! Я настигал их и разил, а они бежали и бросали награбленное. Они улепетывали от нас как от пожара. Мы бы разорили все их логовища, если бы хранители традиций не пожаловались нашему сотнику, тьфу! Дескать, мы возмущаем спокойствие в Тихих равнинах.

С хранительницей и Флоей Марк почти не говорил. Две девушки быстро сдружились и шли позади, о чем-то шепчась. По обрывкам доносившихся фраз Флои, которой было нелегко говорить шепотом, Марк узнал, что она рассказывает хранительнице свою историю, вплоть до прихода в Сонную дубраву. Она нашла подругу, которой могла выложить все и которая ее внимательно слушала. Флоя рассказывала и рассказывала о себе и своих приключениях с увлеченностью, какой не наблюдалось даже у Хариса, повествовавшего о драках и погонях.

Марку были мало интересны ее россказни, но когда Флоя заговорила о том, как Седьмой миротворец выкупил ее у дядюшки, он прислушался.

– Только представь, он отдал ему свою одежу! Одежу, подаренную отцом! – говорила Флоя, тщетно стараясь снизить свой звонкий, по-детски наивный голосок. – Мой старший брат был таким. Он бы ничего не пожалел для меня. А сейчас он скитается неизвестно где и думает, что мне счастливо живется у дядюшки.

Марк вслушивался как мог, пытаясь услышать, как отзовется о Седьмом миротворце Никта. Но хранительница говорила так тихо, что расслышать было невозможно. Она умела говорить так, чтобы ее слышал только собеседник.

Флоя поведала ей и об обмане, которым добилась того, что ее взяли в поход. Причем рассказывала она с таким милым самодовольством, что Марк подумал: хорошо хоть епископ, а тем более Харис ее не слышат. Когда Флоя с присущим ей легкомыслием принялась рассказывать о том, как Харис уговорил ее произнести присягу Пути истины, который ей совершенно неинтересен, хранительница резко одернула подругу. А затем стала что-то быстро и жестко говорить. Уже имея опыт общения с Никтой, зная ее склонность к обличениям, Марк решил, что Флоя теперь будет обижаться и молчать. Но не прошло и пяти минут, как юная рассказчица снова болтала и болтала, опять повествуя о своей жизни у жадного дядюшки.

Миновав дремучие морфелонские леса, друзья вышли в Предлесья – край редких лесков и кустарников. Эта местность была особенно хороша. Тенистые деревца защищали от жаркого солнца, да и воды здесь было предостаточно. С пищей было хуже: один мешочек лесных орехов и сумка сушеных фруктов, захваченных из дома хранительницы. Основным же рационом были грибы и ягоды.

С вершин холмов виднелась очаровательная долина Предлесий, по которой, извиваясь, текли ручьи. Селения на пути Лесных троп встречались редко. Временами, то тут, то там, на возвышенностях виднелись замки богатых князей. Друзья пересекали широкие луга, сверкающие росой, шли по тенистым тропинкам молодых рощиц, а под ногами бежали, журча среди камешков, ручейки, чистейшие и прохладные.

Через два дня за Предлесьями начались Вольные степи. Двигаться через них было уже не так приятно. Климат менялся необычайно быстро. Солнце начало припекать головы, воздух становился все суше и жарче. Харис, уверявший, что бывал в этих краях, по-прежнему вел их безлюдными тропами. Изредка попадались полувысохшие речушки, поросшие сухим тростником и камышами. А ближе к Мелису исчезли и речушки. Началась дикая степь с желтой, выжженной знойным солнцем травой.

Удивляясь такой резкой смене климата, Марк поинтересовался у епископа – в чем тут причина?

– Такова природа Каллирои, – ответил епископ, подремывая на Скороноге. – Мы идем через Вольные степи. Через эти земли проходят горячие ветры с великой пустыни Фаран. За Мелисом начинаются Желтые пески, которые нам предстоит перейти. А за ними нас ждут южные леса Цветущей долины Анфеи, где мы и найдем пророка.

– На запад от Желтых песков местность куда более странная, – решил поделиться знаниями Каллирои Харис. – Там начинаются земли Туманных болот.

– Болота граничат с песками? – переспросила Флоя, которой в диковинку было все, что выходило за пределы Морфелона. – Просто чудо! А мы будем там проходить?

– Нет, точно нет, – сказал Харис и заметно смутился. – Та часть Туманных болот, которая граничит с Желтыми песками, имеет дурную славу. Ее называют Белым забвением.

Марк встрепенулся.

– Белое забвение? Брат Ортос, кажется, вы рассказывали о нем…

Епископ вздрогнул и проснулся, словно в предчувствии нешуточной угрозы.

– Через Белое забвение пролегает кратчайшая дорога в Зеленую идиллию. Но короткая дорога не всегда лучшая. Немало храбрых воинов сложило там головы.

– Что вам известно об этом месте? – заинтересованно спросил Харис.

– Только то, что оно плохое. И хотя все зависит от того, с каким сердцем идти туда, те очевидцы, которым удалось вырваться из болот Белого забвения, молчат о том, что произошло с ними и с близкими, оставшимися там навсегда. Говорят, там сходят с ума.

– Но ведь нам туда не нужно? – осторожно спросила Флоя, а Марк обрадовался, что не он задал этот вопрос.

– Нет, конечно же, нет, – ответил епископ и как-то сразу повеселел. – Мы пойдем по Великому торговому тракту через Желтые пески. Это самый безопасный путь, но им пользуются не все. Путь из песков в Анфею перекрывает Горная таможня, принадлежащая Мелису. Путников облагают большими пошлинами. Хвала Всевышнему, что у нас достаточно серебра, чтобы уплатить.

Харис немного ошибся в расчетах: к Мелису друзья подошли не к вечеру четвертого дня, а к ночи пятого, под ярким куполом звездного неба, усталые и измученные. Несмотря на позднее время, окрестности города светились огнями, здесь и ночью кипела бурная жизнь.

– Вот и Мелис, город без крепостных стен, – торжественно объявил Харис. – Здесь находят приют все бродячие разбойники, мошенники, колдуны и убийцы, скрывающиеся от возмездия.

– Весело, – без улыбки заметил Марк.

– Не говори так, Харис, – произнес епископ. – В Мелисе находится довольно большая и благопристойная община адельфов.

– Там и заночуем? – оживилась Флоя.

– Она в другом конце города. До нее слишком далеко. Ночевать придется в ближайшей таверне.

Местами Мелис все же защищали деревянные заграждения, малополезные в случае вторжения. Пустившийся в увлеченное повествование Харис, заверил, что на Мелис никто никогда не нападал. Это был нейтральный торговый город на пересечении важнейших путей Каллирои, обогащающий многих купцов. Управляла Мелисом Гильдия купцов Золотого динара, не без поддержки таинственной Гильдии серых магов. Напоминание о серых магах заставило Марка вспомнить о ночной встрече с Яннесом, почему-то пожелавшим увидеть Седьмого миротворца на Светлой арене.

– Мелис приносит хорошую прибыль купцам Амархтона. Да и тамошний правящий Темный Круг здорово наживается на торговле с Мелисом, – рассказывал Харис. – Потому нечисть и не трогает город. Почти все население Мелиса – сплошь миряне, ничем не угрожающие власти серых магов.

– А аделиане? – спросил Марк.

– Аделиане? Аделианская община настолько мала, что ее голос почти не слышен.

Ближайшая таверна на самой окраине весело гудела и не вызывала доверия. Два покосившихся двухэтажных деревянных дома, из выбитых окон которых доносились пьяные крики и ругань, показались Марку настолько неприятными, что он предпочел бы заночевать в лесу. Вот только лес остался далеко позади, на севере.

– Харис, пойди-ка с дочерью Сельвана к хозяину и договорись о комнате на ночь, – сказал епископ, слезая с коня, и вручил Никте несколько монет. – А мы пока купим чего-нибудь поесть, и да хранит нас Всевышний грядущей ночью.

Взяв деньги, хранительница подозрительно осмотрелась вокруг:

– Поглядывайте вокруг. Меня не покидает чувство, что за нами следят.

Не обратив внимания на ее слова, епископ передал уздечку Харису и, решительно опираясь на посох, направился в таверну. Марк и Флоя, переглянувшись, последовали за ним.

Таверну окружал хлипенький заборчик из полусгнивших бревен, а у самих стен располагались грядки. Что на них росло, было неясно, в основном там валялся мусор и несколько оборванных, громко сопящих забулдыг.

– Неприятное место, – высказался Марк.

– Подумаешь! В Морфелоне есть таверны и похуже, – поддержала разговор Флоя. – Где каждый второй – вор или убийца. Мне рассказывал дядюшка. Не успеешь войти, как срежут кошелек и возблагодари судьбу, если не перережут горло.

Таверна дыхнула на них подгоревшим жарким и сногсшибательным перегаром. Какой-то совершенно дикий бородач, одетый в вонючую шкуру, с жадностью поглощал жирную похлебку, хлебая ее через край глиняного горшка. От похлебки исходил запах прогоркшего сала, но бородач довольно урчал. “Какую провизию собирается покупать епископ, если тут кормят такой дрянью?” – подумал Марк и осмотрел других посетителей. Шумный притон жил пьяной, разнузданной жизнью. Косматые, бандитского вида парни, ужасно размалеванные девицы упивались винной бурдой и тянули через трубку дым из закрытых глиняных горшков – что-то наподобие кальяна.

Марку захотелось поскорее уйти. Он ощущал, как на нем сосредотачивается внимание всей малоприятной публики.

– Брат Ортос, мы подождем вас во дворе.

Выйдя во двор, Марк не сразу понял, почему пьяный шум таверны сменился лязгом мечей. Обернув голову, он обомлел: в темноте у противоположного дома стояли в боевой стойке Харис и Никта, окруженные десятком страшных существ.

– Даймоны! – вскрикнула Флоя и пронзительно завизжала.

Существа, полтора-два метра ростом, фигуры которых лишь напоминали человеческие, глухо зарычали, обнажая клыки. Хищные узкие головы, каждая с коротким кривым рогом на лбу, моментально обернулись на визг, уставившись на Марка десятком пар горящих глаз. Огромные ручищи сжимали тяжелые палаши и дубины.

– Зови епископа, – только и смог шепнуть Марк, толкнув Флою к дверям.

– Это арпаки, Маркос! Наступай и бей! – закричал Харрис, и в этот миг на него набросился один из монстров.

От удара палаша странствующий рыцарь сноровисто закрылся своим круглым щитом, шагнул вперед и рубанул. Даже несведущий в боевом деле Марк смог понять, что хватка у Хариса крепкая, но опыта маловато. Короткий меч соскользнул с железных полосок, которыми был покрыт арпак, не причинив ему вреда. Похоже, рассказы странствующего рыцаря о неуклюжести и тупости арпаков были сильно преувеличены.

Раздался рев. В атаку бросились остальные нелюди. Харис затоптался на месте, отражая удары щитом, хранительница же проворно юркнула между грузными арпаками, вынырнув у них за спиной. Ее слабоизогнутый меч свистнул и рассек морду одного из монстров.

– Вали и кромсай! – заголосил Харис и, низко наклонив голову, защищенную кожаным шлемом, бросился на врагов. Он сразу же сбил с ног одного из арпаков и пырнул в бок другого, при этом получив утыканной гвоздями дубиной по спине.

– У-у-у, нечисть гадесова! – заревел странствующий рыцарь, бросаясь на обидчика.

Марк стоял как в страшном сне, позабыв об оружии и даже о бегстве. Его ноги окаменели, намертво приросли к земле. И только когда здоровенный арпак, покрытый полосами брони, ринулся на него, Марк ожил.

– Слово-меч! – закричал он что было сил, выхватив книгу.

В руках вспыхнул яркий белый свет. Логос! Да, превращение свершилось! Он вооружен.

Ошеломленный явлением арпак встал как вкопанный. Марку был подарен самый удачный момент для атаки, какой только бывает в сражениях. Но он не двигался. Бьющий его страх был сильнее живительной энергии Логоса. Марк впервые стоял перед врагом. Реальным, а не вымышленным. Как с ним биться? Боже, почему так немеют ноги? Почему он не чувствует рук?

Несколько дней назад Марк был рад, что остался без доспехов. Сейчас он ощущал себя без них голым и беспомощным. Харис, болтун! Как он мог рассказывать об арпаках как о пустяковых врагах! Марк пытался вспомнить хоть что-то о том, как драться с арпаками, но где там!

– Пошел прочь… пошел, – зашептал Марк, неумело выставляя перед собой меч. В горле застряла тяжелым комом растерянность и безнадежная тоска.

Но перед ним была не бездомная собака и даже не человек, а существо неведомой расы нелюдей.

Арпак почувствовал его страх, победно взревел и рванулся.

“Нападай или тебе конец!” – сильный инстинкт сплотил тело.

Меч будто ожил, наполняя все тело от правой руки живительной теплотой отваги. Арпак, мерзко сопя, занес дубину, но Марк кое-как успел сделать спасительный шаг навстречу и рубануть мечом – как и учил Афарей.

Произошло необъяснимое. Лезвие Логоса, ударив по основанию дубины арпака, срезало ее начисто. Оставшись с обломком оружия, враг изумленно застыл. Как по команде за ним замерли и все остальные нелюди: видимо, этот был у них вожаком. Марку оставалось сделать всего один выпад, чтобы поразить противника, но, несмотря на храбрость, приливавшую к нему от меча, он учащенно дышал и стоял на месте.

Однако, обезоруженный враг счел себя побежденным: швырнув обрубок дубины, вожак заревел от злобной досады и припустил во тьму. За ним понеслись остальные.

Марка била крупная дрожь. Он едва не упал, настолько сильным был испуг. Он напряг мышцы всего тела, пытаясь справиться с дрожью.

– Перестань! Перестань, сейчас же! – твердил он самому себе.

Руки судорожно дрожали. Он сжал тело в тисках воли, пока не выдавил из него всю дрожь, постепенно изгоняя из себя остатки страха. Только теперь его руки опустили меч.

– Эй ты, болван! – одернул его резкий оклик.

Появилась новая угроза. Вслед за епископом из таверны высыпали местные разбойники, взбодренные выпивкой. Кто-то вытягивал кривой нож, кто-то топор. Из образовавшейся толпы выступил долговязый молодой разбойник, судя по дорогим кожаным одеждам и напыщенности – местный главарь банды.

– Кто такой? – грубо сплюнул главарь, обращаясь ни к кому иному, как к Марку. – Отвечай, свинья бродячая!

– Мое имя Маркос, я Седьмой миротворец, – выдал Марк стандартный, давно заученный ответ.

– А меня зовут Лестас, я глава Банды черных ножей! – за поясом долговязого висел длинный кривой кинжал с зазубринами.

Группа парней и девиц разразилась хохотом.

– Дай ему в рыло, Лес, – раздался чей-то пьяный голос.

– Эй, друзья, вы чего? – направился к разбойникам Харис. – На нас напали даймоны, мы защищались…

– Заткни рот, бродяга, я говорю не с тобой, – презрительно гаркнул Лестас под одобрительный хохот приятелей. – Итак, Маркос, ты устроил драку с даймонами на моей земле.

– Это не я! Они напали на нас… – начал оправдываться Марк, но продолжить ему не дали, заглушив смехом.

– А известно ли тебе, Маркос, что у нас в Мелисе все живут мирно? У нас мир с даймонами. Никто ни на кого не нападает. А если какая-то рожа и полезет в драку, то немедленно имеет дело со мной. Я здесь слежу за порядком, и каждый, кто его нарушает, немедленно получает в зубы.

Марк выставил перед собой меч, готовясь защищаться, как вдруг с холодом ощутил, что прежнее живительное тепло исчезло. Да, Логос нельзя поднимать против человека! Но как защитить себя?

– Мир с даймонами?! Может, и ваши души уже принадлежат Хадамарту?

Хранительница выступила из темноты, сжимая меч, решительная и грациозная. Ее лицо горело гневом. Она приблизилась к разбойникам и резко взмахнула мечом, обрызгав их черной кровью арпаков. Напыщенные головорезы вмиг умолкли и отступили.

– Даймоны – заклятые враги человеческой расы. Вы с ними в мире, значит, и вы враги всех нас! – хранительница говорила с какой-то мистической силой, совершенно не боясь этой разнузданной банды. В ее голосе слышалась не попытка сыграть на испуг, а нешуточная угроза бесстрашного воина, которому ничего не стоит искромсать толпу разбойников.

Долговязый главарь невольно сдал назад, хоть и сохранял на лице презрительную усмешку. “Лесная нимфа, лесная нимфа”, – зашептались разбойники, держась за рукояти своих ножей и кинжалов.

– Никтилена, опусти меч, – строго и в тоже время с какой-то добротой приказал епископ. – Эти люди нам не враги.

Слова его могли показаться странными: епископ стоял, прижимая к себе обеими руками перепуганную Флою, окруженный разбойниками. Один особо мерзкий скрюченный горбун с выкатившимися глазами приставил к нему нож. Когда взгляд епископа падал на чье-то оружие, на его морщинах появлялась суровость. Он держал Флою и был готов защищать ее как дочь, если бы пришлось, с одним посохом в руках.

Хранительница убрала меч в чехол за спиной и отошла обратно в темноту. В ее плавном жесте чувствовалось уважение к епископу и к его слову. Тотчас епископа зауважали и разбойники. Кольцо их расширилось, скрюченный горбун спрятал свой нож.

– Итак, Маркос, ты устроил драку в моих владениях, – снова осмелел Лестас. – В наказание ты должен до утра вскопать всю землю вокруг таверны. Вскапывать будешь своим мечом, ты меня понял?

Разбойники одобрительно загалдели, засвистели, поддерживая задумку главаря.

– Не понимаешь по-каллиройски? – гнусаво ухмыльнулся Лестас и шагнул к нему. – Тогда объясню на мелисском наречии.

Сильный удар длинной ноги выбил из рук Марка меч и тут же разгоряченный кулак достиг его лица. Удар пришелся вскользь, лишь оцарапав щеку рубцами на костяшках, но от неожиданности Марк растерялся и упал в неухоженные грядки рядом с беспробудно сопящим забулдыгой.

Разбойники загоготали.

– И это миротворец! Да ему только грядки вскапывать! Не мечом, носом!

– А ну оставь его! – воинственно вскричал Харис, но наперерез ему выскочили пятеро разбойников с ножами.

– Не лезь! Они дерутся один на один. Это честный бой!

Поднимаясь, Марк смутно надеялся, что воинственный Харис не остановится ни перед чем, но слово “честный” возымело на странствующего рыцаря магическое действие. Он недоуменно замер и опустил свой короткий меч, очевидно, признав справедливость разбойников.

– Путь вражды не принесет тебе счастья, Лестас, – проговорил епископ.

– Заткнись! – крикнул главарь, не оборачиваясь.

– Только путем примирения ты можешь изменить свою жизнь.

– Молчи, старый осел! – Лестас старался выглядеть безумно храбрым в глазах своих приятелей.

Епископ поднял посох, призвав рванувшуюся с места хранительницу к спокойствию.

– Стой, дочка!

Марк с боязнью понял, что помощи ждать неоткуда. Епископ ему не поможет, Харис тоже. Просить помощи у хранительницы? Нет, это на самый крайний случай. Драться он не умеет. Вся надежда на слова вразумления.

 “Что я должен делать? – отчаянно заворочал мозгами Марк. – Ах да, Ортос говорил о примирении. Но как, как примириться с пьяным дебоширом?”

– Ты ударил меня в правую щеку, ударь же и в левую, – как можно уверенней проговорил Марк, почему-то заключив, что после его слов, разбойник не сможет этого сделать.

– Как скажешь!

Марк вновь полетел в грядки от короткого, но чувствительного удара в скулу. Быстро поднявшись, он едва удержался, чтобы не броситься наутек. Долговязый разбойник явно не уважал миролюбивых людей, а дружелюбие считал слабостью. К тому же он был пьян.

– Ты можешь ударить меня еще раз, но все-таки… – Марк попытался развить миролюбивую мысль.

– Всегда рад!

На этот раз Лестас намеревался дать ему в ухо, но Марк ожидал этот удар и отпрыгнул.

Внезапно Марка осенило: епископ же учил его примирению! Понимание и сочувствие, да! Он должен почувствовать этого разбойника. Забыть, что он враг. Увидеть в нем друга…

Пока он думал, Лестас снова замахнулся кулаком, но с пьяных глаз только чиркнул Марка по виску. Топчась на грядках, Марк оглянулся на епископа, ища подсказки. Но тот, как и Харис, как и Флоя, видно, думал, что Марк знает, что делает. Никто из друзей помогать ему не собирался.

Вдруг у дверей таверны Марк увидел женщину, не похожую на посетителей разбойничьего вертепа. Облаченная в дорогую мантию, черную с искрящимися блестками, она явно принадлежала к высшему сословию. Всего секунду Марк недоумевал, что она делает среди разбойников, как тут его взгляд встретился со взглядом ее ярких зеленых глаз. Остальную часть лица незнакомки скрывала сетчатая вуаль, но одного этого взгляда было достаточно, чтобы понять неоспоримую правду. Все было тщательно спланировано: и нападение даймонов-арпаков, и стычка с разбойниками – все это дело ее рук.

Спасаясь от очередного удара, Марк прыгнул в сторону и подхватил свой меч. Понимание и сочувствие. Он глянул в пьяные глаза разбойника, мысленно спрашивая “зачем ты это делаешь?”

– Скажи Лестас, чем тебе помочь?

Странное дело, в глазах главаря Банды черных ножей появилось недоумение.

– Лестас, послушай, я могу рассказать тебе о настоящем счастье. Счастье, когда ты живешь в мире не с даймонами, а с Творцом. Когда каждое утро просыпаешься не с больной головой, а с радостью нового дня.

– Я сейчас прикончу тебя, сопляк, и с тобой сдохнет твоя философия, – прорычал Лестас и выхватил кривой кинжал.

– Зачем, если мы можем быть друзьями? – ответил Марк. Он уже совсем не боялся страшного разбойника. Лестас предстал перед ним простым парнем с тяжелой судьбой. Несчастный, он каждый день пытается выглядеть страхом окраин, а на самом деле – жалок и убог. И напивается, потому что обделен радостью.

– У-у-у! – заревел Лестас, кидаясь.

Он занес кинжал над головой Марка… и замер. Рука его дрожала. Лицо тоже охватила дрожь. Он колебался. Его противник был совершенно неагрессивен и это смущало главаря больше, чем если бы перед ним стоял вооруженный до зубов рыцарь. С каждой секундой разгоряченная рука с кинжалом чуть-чуть опускалась.

Ликующая толпа неожиданно смолкла. Марку показалось, что теперь главарь банды охотно протянул бы руку примирения, невзирая на гордость и горячую кровь в голове. Но на него смотрели пьяные приятели, а он не мог ударить перед ними лицом в грязь.

– Мой меч на твоей стороне, Лестас. Отныне я считаю тебя своим другом.

В тот же миг раздался властный женский голос:

– Лес! За что ты получил деньги?

Женщина в черной мантии выступила вперед. Разбойники почтительно и даже боязливо расступились перед ней. Если перед хранительницей они только проявляли осторожность, то перед этой женщиной – боязливо пресмыкались.

Главарь окончательно опустил кинжал, от нерешительности озираясь на своих приятелей. В его душе явно шла жестокая борьба, но перед лицом властной незнакомки заканчивалась не в пользу Марка. И тут епископ, идеально дождавшись момента, рванулся вперед и бросил к ногам Лестаса увесистый кошель, аппетитно звякнувший оземь.

– Вам нужны деньги, возьмите, – добродушно сказал епископ. – Здесь гораздо больше, чем вам предложили за эту темную работу.

Тишина длилась недолго. В глазах разбойников засветилась ненасытная жадность. Кто-то из приятелей Лестаса подхватил епископский кошель и радостно закричал:

– Ух, и повеселимся сегодня!

Остальные разбойники одобрительно загудели. Лестас, довольный, что тяжелый выбор сделали за него, свободно подошел к женщине и отдал ей маленький мешочек.

– Вот твои деньги, Амарта. Прости, эта работа не для нас. Найди кого-нибудь другого.

Марк улыбнулся и победно посмотрел на епископа и Хариса: у странствующего рыцаря появились слезы умиления.

Невзначай Марк заметил одинокого человека у забора, очевидно, наблюдавшего за дракой. С головы до ног его покрывал толстый плащ, нехарактерный для здешнего климата. Лицо скрывал капюшон, под которым густела тьма. Марку вдруг стало холодно. Несмотря на то, что до странного человека было шагов двадцать, ему почудилось, что от него несет могильной сыростью.

Гневно вырвав из рук разбойника мешочек, таинственная незнакомка, названная Амартой, выхватила из-под мантии полуметровый жезл, наконечник которого был подобен крыльям летучей мыши.

– Что ж, Седьмой миротворец, придется тебе умереть с честью – от моей руки.

Марк обомлел, не зная, что делать и как поступать, когда на тебя направляют магический предмет. Его друзья, как и разбойники, пребывали в напряженном безмолвии. Один Харис сорвался с места и тут же споткнулся на ровном месте, грузно рухнув, едва только жезл незнакомки указал на него.

– Остановись, Амарта, дочь Эреба! – раздался голос хранительницы. – Всем известна твоя ненависть к миротворцам. Но Седьмой родом не из Каллирои. Он пришел из страны Дальних земель.

Амарта смерила ее пронизывающим взглядом зеленых мистических глаз. Взгляд этот, как бы оценивающий противника, обдавал жутью. Будто злой дух исходил из ее глаз и проникал в душу соперницы. Марк сжался от необъяснимого холода. Он бы точно не вынес этого взгляда, но хранительница даже не ойкнула, лишь чуть заметно вздрогнула всем телом.

– Лесная нимфа. Никта, дочь Сельвана, – промолвила Амарта снисходительным тоном, не признавая хранительницу достойным противником. Словно охотник, которому почудилось, что за кустами притаился тигр, а оказалось – простая лисица. – Мне все равно, откуда он пришел. Проклятия миротворцев никто не отменял.

– Ты не тронешь его!

Хранительница подняла в согнутой руке меч. Она старалась сохранять боевое спокойствие, но ее выдавали губы. Они дрожали. Никта боялась. Перед ней был враг гораздо сильнее ее.

– Кто мне помешает, ты? – улыбнулась чуть-чуть Амарта. – Признаю, лесная магия довольно сильна, но я не думаю, что ты знаешь хотя бы основы. Испытаем?

Амарта подняла жезл на уровень глаз. Внезапно вспыхнув недобрым зеленоватым дымком, наконечник уставился на хранительницу.

– Щит святости! – крикнула Никта.

С губ колдуньи слетело едва уловимое заклинание, подобное шелесту листвы на лесном ветру.

Хранительница приглушенно вскрикнула. Ее правую руку вместе с мечом захлестнули гибкие прутья, вылетевшие словно из-под земли. Шевелясь как клубок змей, покрытые короткими листьями лозы оплели ее руку от локтя до рукояти меча. Хранительница яростно дернула путы левой рукой.

– Что, глупая нимфа никогда не слышала о заклятии Плотоядной лозы? – усмехнулась Амарта. – Это же лесная магия. Пора тебе изучить свою стихию.

Магический жезл уставился Марку в глаза.

– А тебе, несущий вражду, пора умирать. Дух смерти, прими свою жертву! Аппо-о-олио-о-онос Пне-е-евма Та-а-анатос! – выкрикнула колдунья зловещее заклинание.

Никто кроме Марка этого заклинания не разобрал. Марк понял это мгновенно, хотя никогда не слышал о том, как действует магия черных ведьм. Слова заклинания отчетливо отозвались лишь в его разуме, потому как были предназначены только для него. Для всех остальных заклинание осталось неразборчивым набором звуков.

Из жезла вылетело густое темное облачко.

Марк стоял как завороженный, не смея пошевелиться. Через секунду темное облачко должно было коснуться его груди, как вдруг со стороны незнакомца в толстом плаще что-то булькнуло. Наперерез облачку Амарты вылетело что-то мерзкое, будто сгусток слизи.

На месте соприкосновения облачка и сгустка раздался тихий хлопок. Густые брызги полетели на землю. В нос ударила удушливая вонь разлагающегося трупа. Робко залепетав, разбойники позатыкали носы и бросились в таверну, считая ее своей неприступной крепостью. Пуще всех припустил Лестас, желавший оказаться как можно дальше от людей, сражающихся оружием, недоступным для его понимания.

Амарта обернулась к незнакомцу, и Марку показалось, что в ее зеленых глазах мелькнул страх. Впрочем, может, и не было никакого страха, так как ее глаза снова глянули на Марка и воспылали неугасимой ненавистью.

– Смерть отменяет для тебя приговор лишь по одной причине, Седьмой миротворец, – зловещим мистическим голосом проговорила колдунья, – если тебе уготовано нечто хуже смерти.

Развернувшись, она шагнула в ночь и быстро слилась с темнотой. Марк перевел взгляд к незнакомцу, но тот куда-то исчез.

Марк возрадовался этим исчезновениям, вздохнув полной грудью. “Неужели я спасен?” – он благодарно поднял глаза к звездному небу. Епископ бросился к нему, Флоя и Харис – помочь хранительнице освободиться от Плотоядной лозы. Глядя на них, Марк отходил от шока. Враги рассеялись, а друзья по-прежнему оставались рядом.

* * *

Закрывшись в тесной полутемной комнате для ночлега, епископ призвал всех молиться, благодаря Всевышнего за счастливый исход. Затем друзья в изнеможении свалились на жесткие верблюжьи одеяла, причем Флоя и Никта уснули сразу.

– Все было подстроено: и арпаки и разбойники, – сделал Харис открытие, о котором и так уже все догадались.

– А кто эта колдунья с зелеными глазами? – спросил Марк, сомкнув веки.

– Амарта, дочь темного князя Эреба, одного из бывших архимагов Темного Круга, – осведомил епископ. – Опасная колдунья. На ее совести немало преступлений. Говорят, она одержима идеей искоренения миротворцев.

– Но зачем такой сильной колдунье понадобилось нанимать пьяных разбойников? – воскликнул Харис.

– Не знаю, – нехотя признался епископ. – В одном я уверен: она ищет смерти Седьмого миротворца.

Марк это понимал и сам, однако после слов епископа ощутил, как по телу пробегает неприятный холодок.

– Она упомянула о каком-то Проклятии миротворцев. Что оно означает? – вспомнил Марк.

– Это всего лишь поверье, обросшее слухами, – буркнул епископ. – Тебе лучше не думать о нем.

– А тот человек в толстом плаще… он защитил меня от ее заклятия. Стало быть, он наш союзник?

– Храни нас Всевышний от таких союзников, – мрачно ответил епископ. – Я не знаю, какие игры затевает Амарта, но от нее мы знаем чего ожидать. В худшем случае она может отнять у нас жизни. Но тот, кто защитил тебя… это хуже чем смерть.

– Кто это? – затаив дыхание, спросил Марк.

– Некромант.

– Некромант! – воскликнул Харис. – Я сразу подумал, что это он, но не мог поверить, что за Маркоса заступился служитель абсолютного зла!

– Кто это? – упрямо повторил вопрос Марк.

– О некромантах ходят самые жуткие слухи, – сонно ответил епископ. – Их силе и могуществу завидуют сильнейшие из черных магов. Никто не знает где их обитель, каковы их цели, какова их природа. Говорят, их мертвые замки сокрыты где-то в Туманных болотах, а некромантом может стать тот, кто сгинет в Белом забвении. Это люди, которые преступили все человеческие законы. У них нет принципов чести и достоинства, у них нет чувств, им чужды понятия совести или жалости. Я говорю “люди”, но, возможно, ошибаюсь, и в них не осталось ничего человеческого. Мы ничего не знаем о них. Знаем лишь то, что любой, пусть даже самый закаленный в битвах адельф должен держаться от них подальше. И молить Небеса, чтобы не встретиться с некромантом один на один…

Епископ говорил сквозь сон, все тише и тише, пока не смолк. Харис же, не собираясь спать, громко хохотнул.

– Ты чего?

– Не все так худо, друг, есть чему порадоваться, – проговорил странствующий рыцарь с неунывающим настроем. – Наши враги не действуют сообща. Худо бы нам было, если б они объединились.

– Будем надеяться, что этого не случится, – прошептал Марк, поежившись от всех загадок, заданных ему на ночь.