Отплытие пришлось отложить из-за непредвиденных дел и штормовой погоды. Несколько раз Эван даже порывался отговорить Талиру от опасной затеи, но она уже не могла пойти на попятный. Решение отправиться на фронт было высказано прямо, да и к тому же отступать не хотелось. Лучше встретить опасность лицом к лицу, чем ждать кинжала в спину.

Наконец погода смилоствивилась. Второй раз подниматься на борт «Королевы волн» было волнительней — слишком многое приходилось оставлять за спиной. Страну, врагов и неопределённость — чтобы устремиться вперёд на свой страх и риск. Сейчас Талира напоминала сама себе отважную пиратку, вздумавшую взять на абордаж непотопляемый вражеский корабль.

Талира оглянулась на дворец, подхватила подол платья и шагнула на мокрые от прибоя сходни. Пошатнулась от качки — пришлось второй рукой взяться на веревочные перила, но не стала задерживаться и решительней прошла по скользким доскам вслед за сопровождающими гвардейцами.

На борту её уже ожидали адмирал, его адъютанты и прочая свита. Она поднялась на борт одной из последних, а сзади ещё слышались разноголосые крики толпы. Плотными рядами толпились на палубе матросы и солдаты, гремели оружием; скрипели цепи, канаты, суетились слуги.

Талира осмотрелась и слегка поморщилась.

— Вам нехорошо, Ваше Величество? — почтительно склонился и тихо спросил адмирал.

— Немного, — позволила себе признаться Талира и сказала, снова оглянувшись на город: — Прошу вас, не затягивайте с отплытием, командуйте всё, что нужно, и отходим. Не хочется понапрасну тянуть время, тем более такая толпа собралась провожать, — улыбнулась она.

Капитан кивнул, а Талира поискала взглядом свою Анабель, что успела затеряться на палубе, и, коротко поприветствовав всех остальных, поспешила скрыться в своей каюте.

Сердце гулко стучало, словно уже сейчас им всем предстоит вступить в бой с энарийцами. Предательски потели ладони, а тугой ворот платья впивался в шею. Талира ослабила его и попросила Анабель ослабить корсет, прошлась по довольно тесной каюте, наспех осмотревшись. Конечно, не дворец с просторными залами, но стоит привыкнуть. Зато адмирал явно старался угодить императрице: на столе приготовили свежие фрукты, стоял графин, даже благоухали свежие розы. За дверью каюты переругивались гвардейцы, где-то наверху топали матросы.

— Вы когда-нибудь ходили в такое долгое плавание, моя госпожа? — осторожно спросила Анабель, с опаской поглядывая за корму.

— Да, но это было давно, ещё до замужества, — отозвалась Талира и опустилась в кресло. — Боишься?

— Немного, Ваше Величество, — поежилась служанка, приподняв оголенные плечики.

— Зато ты окружена целым отрядом лучших мужчин империи, наслаждайся вниманием, — подмигнула ей Талира и откинула голову на спинку, пытаясь за усмешкой скрыть собственную нервозность. Да только эта нервозность касалась не столько предстоящего плавания, сколько жизни наследника и судьбы всей импери: иногда казалось, Талира взяла на себя слишком много.

— Да, вы правы — порозовела и почему-то оглянулась на дверь Анабель.

Похоже она давно строит глазки Гарлису, да только тот смотрит не на неё. Бедная девочка. Бедный гвардеец… впрочем, порой Талира думала, что докажи тот свою преданность ещё раз, она, так и быть, может…

Из рассеянных мыслей вырвал громкий топот, шум расправляемых парусов и грохот цепи — видимо, якорной. Корабль качнуло, и Анабель поспешила к широкому окну во всю стену с выходом на узкий балкон. Талира и из кресла видела, как ширятся воды между краем кормы и пристанью, скрывается в дымке белый дворец с колоннами, стоящий высоко на горе, сливаются в пятна толпы собравшихся на набережной.

Эван отдал приказ — Нотэри будет убит.

Но она не чувствовала себя сейчас тайной убийцей, которая бежит в страхе от наказания. Юный император сам выбрал путь и готов был наворотить таких дел, что вертеться бедному Мэйвису в усыпальнице. А Талире сейчас предстоит дело ещё опасней, чем оставаться в городе в такое время — через две недели «Королева волн» дойдет до мятежного Итена.

— Кажется, морская болезнь не обойдёт меня стороной, — едва слышно пробормотала Анабель, когда корабль вышел в открытое море.

Талира прошлась до кормы и распахнула створку дверей, что выходили на балкон.

— Пойдём, там будет лучше. — Остановившись там, она ухватилась за резные поручни ограждения и оглянулась на побледневшую служанку. — Дыши полнее и смотри на горизонт — полегчает. Ну же, рассказывай, — улыбнулась она, — кто из гвардеейцев запал тебе в душу?..

* * *

До смерти осточертела вся корабельная пища — как ни старался кок, но спустя уже неделю плавания питаться приходилось явно не самой свежей едой, пусть и старательно приготовленной со всеми соусами и специями.

Немного мутило, особенно, когда на несколько дней корабль оказался в слабом шторме. Но Талира держалась не так плохо, как она предполагала. То морское путешествие много лет назад казалось ей сущим кошмаром — она не стала признаваться Анабель, как слаба была и как тошнило от бесконечной качки. Зато сейчас, то ли силой воли, то ли сосредоточенности на другом, ей было легче.

То и дело оставляя служанку мучиться в каюте, лежа на кровати, Талира поднималась на верхнюю палубу, чем вызывала необычайное оживление всех на корабле. Но осенняя непогода встречала без радости — пронизывающим ветром и колючими брызгами, и, как следует намерзшись, Талира возвращалась в кают-компанию.

В один из дней после очередного пересоленого ужина, вкус которого помогло скрасить лишь лучшее вино из императорских запасов, за бортом уже сгустилась ночь и беспокойные воды с настойчивостью били в корпус. Но огромный шкипп шествовал по волнам с истинной королевской грацией, будто с превосходством кланяясь высоким гребням и снова гордо взмывая вверх.

Адмирал переговаривался с адъютантом, а Талира смотрела на тёмное море с непонятной тоской. Неприятной тоской. Не хотелось чувствовать этот лёд в груди, от которого озноб и мурашки проходили по оголённым из-за сползающей накидки плечам.

— Всё спокойно, адмирал? — уточнила она у стоявшего рядом Алмейры да Коста.

Мужчина почтительно поклонился и ответил:

— Да, Ваше Величество, всё спокойно. Если не переменятся ветра, то в течение недели мы достигнем прибрежных вод архипелага. По последним донесениям, Сан-Ковен по-прежнему в наших руках, так что сможем пришвартоваться прямо в сердце Итена. Надеюсь, никаких внезапных встреч с неприятлем нам сейчас не грозит.

— С таким бравым сопровождением, думаю, нам и вовсе нечего опасаться, — неопределенно кивнула Талира в сторону, имея ввиду эскадру из десятка кораблей, следующую параллельным курсом на небольшом расстоянии — даже отсюда можно было различить горящие на бортах фонари и тёмные в сумерках ивварские флаги.

— Ваша безопасность превыше всего, Ваше Величество, — с истинным почтением произнёс адмирал.

Корабельный орекстр начал новую, особенно пронзительную мелодию — раздались первые ноты из распахнутых дверей кают-компании. Талира рассеянно слушала медленное вступление скрипки и щемящий голос флейты, которые особо хорошо ложились в шум волн за бортом и поскрипывание досок.

Адмирал ненадолго оставил её, присоединившись к канцлеру, что поднялся на палубу, и Талиру вдруг охватило острое одиночество. За эти две недели они почти не виделись с Эваном, встречаясь лишь несколько раз в день: на завтраках и обедах. Ужины Верховный Служитель не раз пропускал, отговариваясь неважным самочувствием. Да… кажется, море совсем не его стихия.

Талира плотней закуталась и усилием воли прогнала странную тягу, точно зовущую броситься в набегающие волны, которые с высоты верхней палубы казались столь далёкими. Да ещё эта музыка… Она навевала воспоминания о покинутом дворце и всем том, что она оставила в столице. Многие продолжали веселиться, слышались предложения начать танцы под ускоряющийся ритм мелодии, которая набирала силу и разносилась по морю, но у Талиры в душе росло смятение.

Она спустилась вниз и отправилась в сторону тесной палубы с рядом плотно завешанных шторами коморок-кают высшего офицерского состава, попросив всех ненадолго оставить её в одиночестве: едва ли императрице может грозить какая-то опасность на корабле, полном отрядов гвардейцев и солдат, да ещё в той части, куда простые матросы не допускаются и близко.

На самой корме этого огромного многопалубного монстра была и каюта Верховного Служителя. Захотелось снова обсудить с Эваном дальнейшую судьбу… а может, просто убежать от собственных странных чувств. Может, стоит найти Верховного и в умиротворяющей тишине рядом с его книгами обрести ненадолго покой.

Стоявшие на страже в начале палубы солдаты почтительно расступились, а потом снова вернулись на места, молчаливо и чётко. Ещё совсем молодые — охранять офицеров и знать Империи для них огромная честь.

Талира шла вперёд, сопровождаемая скачущими огнями фонарей и затихающими звуками оркестра, как услышала приглушённый голос Эвана за дверью каюты, а затем вдруг своё имя. И снова — неразборчивый говор. Она остановилась и затихла, удерживаясь за стену. Интересно, с кем же так привольно он обсуждает её?

Новое вступление ударных и музыка снова зазвучала во всю силу, почти заглушив разговор в каюте. Кажется, положившись на громкость оркестра, он не сильно переживал за то, что его могут услышать.

Внезапно послышались другие голоса и из-за одной из штор показались гвардейцы. Гарлис и второй, его друг, чьего имени Талира так и не запомнила. Ошеломлённые встречей, гвардейцы тут же вытянулись по струнке, и почтительно склонили головы, однако в брошенном краем глаза взгляде Гарлиса Талира углядела любопытство.

— Ваше Величество, — почти хором произнесли солдаты.

Вопреки уставу малиново-зелёные мундиры на них были не застёгнуты, а у Гарлиса и вовсе накинут только на одно плечо, и эта небрежность отчего-то особенно развеселила Талиру — было видно, что не ожидавшие встречи гвардейцы смущены своим видом.

— Чем мы можем вам помочь? — услужливо добавил Гарлис, поправив мундир и снова осмелившись встретиться с ней глазами.

Помочь? Действительно. Не просто так же Талира переманила Гарлиса у Эвана на свою сторону полгода назад. И тот случай в Меригосте… Женской интуицией Талира чувствовала — на командира гвардейцев можно положиться.

— Путешествовать неделями на морском судне оказалось не так увлекательно, как можно было предположить, — с улыбкой пожаловалась Талира. — Я изнываю от скуки. Расскажите мне, мои верные друзья, что-нибудь интересное про этот корабль. Каюсь, когда мы обходили его с адмиралом, я думала о чём-то другом, а теперь капитан вечно занят и мне совершенно нечем заняться.

Щеки Гарлиса невольно зарумянились от каких-то, должно быть, чрезмерно вольных мыслей на этот счёт, но он охотно отозвался:

— Разумеется, Ваше Величество. С чего начнём?

— Покажите, как вы живёте. Говорят, все вещи офицера в море — сумка и подвесная койка — это в самом деле так?

Гарлис рассмеялся:

— В самом деле, госпожа, но смею вас заверить, нас это нисколько не смущает. Прошу, взгляните, если вам любопытно, — широким жестом он отодвинул плотную штору, пропуская Талиру перед собой, а затем что-то шепнул другу, видимо, чтобы тот оставил их наедине.

Тот действительно скрылся, а Талира смело заглянула внутрь:

— Действительно, вам здесь не сделать и пары шагов. Должно быть, сейчас ваши казармы кажутся вам настоящим дворцом, — улыбнулась она, оглядываясь.

Из-за тесноты гвардеец оказался к ней слишком близко: даже несмотря на тщательно свернутые подвесные койки и расставленные вдоль стен сундуки, в каморке, отогорженной шторами, было и впрямь не продохнуть.

Зато голос Эвана стал чуть отчётливей.

Нарочно поддавшись очередному крену корабля, Талира пошатнулась и прижалась к той стенке, что граничила с каютой Эвана. Испуганно вздохнула, раскинув руки, и Гарлис ринулся вперёд, пытаясь её поддержать.

Дорожное платье было не таким пышным, какие обычно она носила во дворце, и позволило гвардейцу шагнуть слишком близко. Голубоглазый командир подхватил её под руки, помогая устоять, и прикосновение вышло интимным — так тесно он прижал её к стене.

И они оба это осознали. И они оба… этого хотели. Вдох, выдох под резкое пение скрипки. Напряжение замерших тел, непозволительная близость. Талира давно не ощущала себя столь желанной.

Гарлис смотрел на неё в упор, упираясь ладонями в стенки по сторонам от её груди и даже не думая опускать руки. Талира видела его страсть и то, что он прекрасно знает, чья она любовница. Эван, который от них по другую сторону тонкой стенки, уничтожит гвардейца одним жестом — даже несмотря на то, что когда-то Гарлис был его доверенным человеком.

Но, похоже, эта опасность лишь распаляла в гвардейце желание обладать. Он давно этого хотел.

— Ваше Величество… — хрипло проговорил Гарлис, блуждая взглядом по её губам, потом вновь посмотрел в глаза. Ни следа былой скромности.

Талира чуть откинула голову, дотронувшись затылком стены за спиной. Там ещё говорили.

В бешеном ритме музыки, кружащей, громкой и волнующей, на миг наступила пауза. «…она ещё нужна. Сейчас — особенно»,  — донеслось едва слышное из соседней каюты. Эван.

Талира на миг прикрыла веки. Не встретив сопротивления, Гарлис прижал тесней, смяв пышную юбку, обхватил ладонями за талию и решительно коснулся горячими губами. Так, словно это может быть последний поцелуй в его жизни.

Она вздрогнула. «Можно ли верить тому другу… — скользнуло тревожное, — который явно стоит на страже, всё прекрасно понимая?…»

Но эти мысли исчезли, когда умелый поцелуй гвардейца стал настойчивей, а крепкие руки заскользили вверх по талии. В животе сладко заныло, и кровь прилила к щекам. Талира медленно, словно во сне, ответила на поцелуй. Боже, милостивый Покровитель, она не должна так себя вести — не к такому её готовили с детства — но Талира только уступала напору молодого офицера, позволяя жарко касаться губами своей шеи…

— Моя императрица, — разгорячённо шептал он, будто не веря происходящему.

Талира рассеянно вспомнила, зачем решилась на это и поддалась страсти, и сквозь громко стучащее сердце снова услышала тихие голоса, но тут же всё стихло. Скрип двери заставил вздрогнуть.

Одним движением Гарлис развернул её и закрыл своим телом.

Дверь в каюту Эвана распахнулась всего на миг — от этого движения чуть колыхнулась прикрывающая их штора. Талира, прильнув к плечу Гарлиса, которое надёжной стеной загородило её, успела заметить мелькнувшие в узкой щели рыжеватые кудри.

Анабель?! Здесь? Зачем?..

Не хотелось в это верить… Но какого демона её служанка, столь усердно изображающая из себя смертельно больную, делала в каюте у Верховного Служителя?! Холодное негодование в миг остудило разгорячённое ласками тело. Талира впилась ногтями в плечи верного гвардейца, спрятав лицо у него на груди и скрыв гнев.

— Всё тихо, — шепнул он, успокаивая и пытаясь поднять её голову. — Ваше Величество…

Думает, что она испугалась, что их увидят, а сейчас опасность миновала.

— Я вижу.

Талира отстранилась, оправила смятое платье, пригладила причёску, скользнув пальцами по прядям. Снова взглянула на слегка растерянного гвардейца, который взял её за ладонь. Как он был сейчас красив — растрёпанный, но с горящими голубыми глазами, расстёгнутой рубахой и взволнованно ходящей грудью. Талира с лёгким сожалением отступила от него, ещё не убирая своей руки — и он медленно поднял её ладонь к своему лицу, прижимаясь губами и по-прежнему глядя в глаза.

Всё понимал — и это подкупало. Когда у мужчины есть не только приятная внешность, но и умение быстро соображать и принимать решения. Не зря он командир. Досадное сожаление на его лице смешивалось с надеждой, но Гарлис не стал испытывать судьбу. Он выпустил руку Талиры, одним движением пригладил топорщащийся ворот рубахи и склонил голову.

— Ваше Величество, — но даже от этих, сказанных со всем почтением, но и с лёгким придыханием слов, снова становилось жарко. И от той улыбки, что коснулась его губ напоследок.

— Теперь я вижу, что ваша каюта не так уж тесна, — не удержалась от ответной улыбки Талира.

— Если распоряжаться местом с умом.

— О, да. Вижу, у вас есть в этом деле опыт, — с притворной ревностью отозвалась она, оглядываясь через плечо, прежде чем уйти.

— Что вы, Ваше Величество, — Гарлис шагнул ближе и осторожно придержал штору, позволяя ей пройти. — Только вынужденная необходимость помогает находить положительные стороны в этих стеснённых обстоятельствах. Поверьте… — он снова был слишком близко и будто бы ненароком коснулся тёплым дыханием края уха, но не позвляя себе больше никаких вольностей.

— Верю, мой друг, — качнула она головой. — Спасибо, за… осмотр корабля. Надеюсь, в следующий раз вы расскажете ещё что-нибудь любопытное, — она прикусила губу, борясь с желанием рассмеяться, — но прошу простить меня, есть несколько важных дел.

И чувствуя спиной полный сожаления… или даже осуждения взгляд, Талира подошла к двери в каюту Эвана и с лёгким стуком распахнула её.