I

В тёмный, сырой подвал с низким сводчатым потолком едва проникал слабый свет. Альбина смотрела в маленькое, как бойница, окошко, за которым уже начинали сгущаться синие сумерки. Было холодно; она сидела на охапке соломы, подобрав свои длинные юбки. Тонкие белые кружева. Прошло, должно быть, уже много часов с тех пор, как Дэриэл привёл её в эту камеру. Никто не пришёл к ней с тех пор. С самого утра Альбина была одна и не знала, сколько ещё продлится её одиночество.

Тяжёлые шаги, раздавшиеся за дверью, заставили её поднять голову. Вошёл тюремщик и поставил на стол тарелку с дымящимся варевом. Альбина приподнялась со своей подстилки и посмотрела на еду. Она была не голодна, а запах прогорклого сала, который шёл от тарелки, не разжигал аппетита. Кусок зачерствевшего чёрного хлеба дополнял этот скудный обед.

– Что же вы ничего не едите, леди, – проворчал тюремщик, укоризненно качая головой. Ему было жаль молодую преступницу.

– Я не голодна, – сказала графиня Лестрэм. – Вы пришли сюда только для того, чтобы принести мне поесть?

– Мне было приказано, чтобы я принёс вам еду, – ответил тюремщик. – Я не получил никаких других указаний относительно вас.

– Как долго меня намерены держать в этой тюрьме?

– Не знаю. Комендант крепости не говорил мне, как скоро вы выйдете отсюда… Да ешьте же, я специально для вас выпросил эту тарелку супу. Вы быстро потеряете силы, если не будете есть.

Альбина с отвращением покосилась на тарелку.

– Мне ничего не нужно. Я только хотела узнать, как скоро меня отпустят домой.

– Домой?.. – переспросил тюремщик. – Но вы же…

– Знаю, что вы хотите сказать, – перебила Альбина. – Что я преступница, да?.. Но это неправда. Произошла какая-то ошибка. Дэриэл, инквизитор нашего графства, сам сказал, что это недоразумение. Я выйду отсюда, как только всё прояснится… а я уверена, что это случится скоро. Мой муж, граф Лестрэм, позаботится обо мне. Он не оставит меня гнить в этой тюрьме…

Тюремщик с жалостью смотрел на эту легкомысленную молодую женщину, которая, очевидно, не понимала всей серьёзности своего положения.

– Так, значит, вам не сообщили ничего нового о моём деле, – проговорила она. – Ну что же… тогда подождём… Наверное, они решили подождать до утра.

– Если хотите, я принесу вам свежей соломы.

– Спать на соломе? – Альбина брезгливо повела плечами. – Она мне не понадобится. Я вообще не собираюсь спать. Успею выспаться, когда приеду домой.

Последние слова она произнесла тем же тоном, каким отдавала приказания своим служанкам. Присутствие тюремщика приободрило её. Альбина и сама начинала искренне верить, что вернётся домой на рассвете. Она была невиновна, – какие ещё нужны доказательства, чтобы отпустить её?..

Оставив еду на столе, тюремщик вышел из камеры. Его широкое, заросшее чёрной бородой лицо не выражало никаких чувств. «Жаль, жаль, – негромко проворчал он, бросив взгляд на тяжёлую железную дверь, за которой осталась молодая графиня Лестрэм. – Она не продержится долго…»

Предоставив Альбину её собственной судьбе, он пошёл прочь по длинному коридору, неся перед собой факел. В шесть часов его должен был сменить другой тюремщик, заступавший на ночное дежурство. Ему пора было домой…

II

Элизабет ещё лежала в постели, когда Арла, всё утро проговорившая с соседями у колодца, вошла в комнату, неся ведро, доверху наполненное водой.

– Ты ещё не слышала новость? – спросила она. – Об этом говорит весь город. Альбина Лестрэм арестована. Сейчас она в Лэнсбрукской тюрьме.

Тёмными, с красноватыми искорками, глазами Элизабет взглянула на мать. Это было то, чего она не ожидала услышать.

– Альбина в тюрьме? – переспросила она.

– Ну да, я же говорю тебе. И поделом ей. Говорят, что это она отправила на тот свет старого графа. Я слышала, что её отец оставил ей в наследство столько долгов, что только покойный граф смог бы помочь ей расплатиться. Да и сам Альберт, я слышала, немало денег проиграл в карты… Когда Альбина сказала об этом старому графу, его чуть не хватил удар. Старик наотрез отказывался платить. Говорят, он пригрозил выгнать её и сына из дома… И вот тогда девчонка решила прибегнуть к последнему средству… Выходит, не один Тарк занимается колдовством.

– Что не мешает тебе принимать его в своём доме, – заметила Лиз.

– Глупая, – Арла с неодобрением покосилась на дочь. – Неужели ты не можешь понять, какая это для тебя удача? Когда Альбина Лестрэм умрёт, Альберт будет свободен… и, будь уверена, Тарк постарается, чтобы ты стала его женой. Будешь жить в большом замке, ходить в золоте и шелках… почему ты молчишь? Ты не рада?

– Радость?.. – переспросила Лиз. – С какой стати я должна радоваться, что Альбина умрёт?

Арла только развела руками.

– Ты что, не слушаешь, о чём я тебе здесь толкую? – набросилась она на дочь. – Ты станешь женой графа Альберта! Разве это не то, о чём ты мечтала дни и ночи напролёт?

– Это было давно, – сказала Элизабет. – Почему ты решила, что Альбину приговорят к смерти?

– Всё уже решено, – ответила Арла. – Неужто ты не знаешь, какое наказание полагается за колдовство? В лучшем случае её повесят… а может, она будет сожжена… но тем хуже для неё. Какое нам дело до господ?

– А что, если она невиновна? – голосом, в котором звенела ненависть, сказала Лиз.

– Невиновна? – удивилась Арла. – Тогда с какой стати её бы отправили в тюрьму? Нет, будь уверена, инквизитор из Лэнсбрука знает своё дело.

Под «инквизитором из Лэнсбрука» она, без сомнения, подразумевала Дэриэла.

– Да что с тобой, в самом деле? – удивилась Арла. – Ты сегодня сама не своя. Скоро приедет Тарк, – пусть на тебя полюбуется. Хороша хозяйка…

Лиз услышала, как она задумчиво повторила вполголоса: «Хозяйка долины мёртвых…»

– Не называй меня так! – закричала Лиз. – Никогда, слышишь? Я не хочу…

Она бросилась на постель, обливая подушку слезами. Арла вышла из комнаты и оставила её одну. Элизабет тяжело вздохнула. Опять они поругались… «Там, где появляется Лиз, всегда стоит ждать неприятностей», – вспомнила она слова экономки из замка графини Дион. Элизабет чувствовала, что временами она бывала права. В последние дни жить в мире с Арлой становилось всё труднее…

Лиз села в кровати, обхватив руками колени. Она попыталась представить Альбину в тюрьме, в тёмном, гнилом подземелье, но не смогла, – настолько всё это не вязалась с тем, что она помнила о невесте Альберта. Высокое положение, красота и богатство не позволяли представить её в цепях… Элизабет никогда не любила Альбину, но сейчас невольно почувствовала жалость. Пока Арла стояла у её постели, в голове у неё созрел целый план, – слишком рискованный, неразумный и опасный, но ей не терпелось как можно скорее претворить его в жизнь.

Элизабет поднялась с постели и достала из ящика стола чернильницу,.перо и бумагу.

«Не ищите меня, – торопливо писала она. – Я еду в Лэнсбрук, чтобы встретиться с Дэриэлом и признаться ему в убийстве. Когда вы увидите это письмо, я буду уже далеко отсюда…»

Если бы Арла не говорила о предстоящей казни таким грубым и обыденным тоном, – возможно, она бы никогда не решилась на этот шаг. Но Лиз всегда действовала под влиянием минуты… Она отложила письмо и задумалась. Записка показалась ей слишком короткой. Ей хотелось добавить что-то ещё, – чтобы её прощальное письмо производило должное впечатление. «Что обычно говорят в таких случаях?» – думала она…

«Всё зашло слишком далеко, – добавила Элизабет. – Сегодня я поняла, что не пройду этот путь до конца. Простите меня, но я больше не могу…»

Лиз услышала, как где-то далеко, за стеной, хлопнула дверь. Тарк, вернувшийся с утренней службы, о чём-то говорил Арлой. Дождавшись, когда за ними захлопнется дверь гостиной, она положила записку на стол и решительно пошла к выходу…