13 июля 1942 года. 10 часов утра. Кабинет Рузвельта. В нём собрались уже знакомые нам лица: сам президент, директор ФБР Гувер, вице-президент страны Джон Гарнер, государственный секретарь Корделл Халл и директор секретной службы Франк Вильсон.

- Джентльмены, - начал говорить хозяин кабинета, как только приглашённые расселись по местам, - вы, надеюсь, все уже в курсе по какому поводу мы тут собрались: нам надо обсудить ситуацию, складывающуюся у нас после аварии на атомном реакторе. А положение очень даже серьёзное, случившиеся задержит дальнейшие работы по атомной бомбе, минимум, на год. И это ещё очень оптимистическая оценка. Скорее всего, задержка будет ещё больше, ибо пострадали все ведущие специалисты проекта. Самое печальное, что факт аварии скрыть не удалось. Впрочем, это было почти невозможным - слишком уж масштабный объём. Разумеется, почти сразу же после произошедшего, я дал задание мистеру Гуверу расследовать это дело. В том числе и проверить причастность к, не побоюсь этого слова, катастрофе агентов иностранных спецслужб. Итак, каковы же результаты расследования, полученные ФБР?

- Результаты, прямо скажем, неутешительные, - начал директор Бюро, - в общем, всё по порядку. Сразу после получения задания, мною была создана из моих сотрудников группа, занявшаяся этим делом. Привлечь постарался лучших специалистов, освободив их от всех других дел, чтобы они не отвлекались от работы. Разумеется, сперва они постарались проверить версию об иностранном следе, которая вначале показалась им наиболее вероятной. Сразу скажу, что быстро пришли к выводу о непричастности к событию каких-либо агентов недружественных к нам стран. Может и не со стопроцентной, но с очень большой долей вероятности. Об этом свидетельствуют сразу несколько фактов. Во-первых, охрана объекта выполнялась очень тщательно, посторонние лица просто попасть туда не имели никаких шансов. После инцидента самих охранников ещё раз проверили, даже тех, кто погиб или лежит сейчас в госпитале. Ничего подозрительного тут не обнаружили. Во-вторых, мы ещё раз тщательно проверили самих участников эксперимента. За последние полгода не добавилось и не убыло ни одного человека. При испытании же присутствовали все создатели реактора и все же они и пострадали. Один человек уже умер, остальные лечатся и перспективы этого лечения весьма туманны. Никто из них не пытался перед запуском реактора скрыться или хотя бы сказаться нездоровым, что опять таки указывает на их непричастность, ну не самоубийцы же среди них! В-третьих, проверялась версия, что взрывчатка могла попасть в реактор под видом, например, графитовых блоков или иных частей реактора. Но химический анализ проб, взятых с места происшествия, не показал ни малейших следов подозрительных компонентов, а он проводился одновременно в нескольких независимых друг от друга лабораториях! Сами же учёные склоняются к мысли, что сработал какой-то неизвестный им научный фактор. И, к сожалению, других разумных версий произошедшего, кроме диверсии или действия этого самого фактора у нас не имеется.

- Я тоже склоняюсь к мысли, что причиной, не побоюсь этого слова - катастрофы, стал этот пресловутый неизвестный научный фактор, - поднялся со своего места директор секретной службы, - и способствовала такому печальному развитию ситуации спешка в работе. Я понимаю, что нас серьёзно поджимает время, но мне думается, что слишком мало внимания уделяется мерам безопасности при проведении экспериментов. Мои люди уже поднимали эти вопросы, но к их мнениям не прислушались. Результат недооценки этой опасности мы и наблюдаем сейчас. Вместо ускорения работы, мы видим обратный результат: получение готового "изделия" откладывается на многие месяцы, если даже не годы. Более того, в проекте были задействованы практически все учёные хорошо знакомые с этим вопросом, что у нас были в стране. Новых нам попросту негде взять, придётся ждать выздоровления тех, кто лежат сейчас на больничных койках. В проекте, как вы все знаете, задействовано уже более 100000 человек, но не наберётся из этих людей и пяти десятков, которые несомненно являются мозгом всего этого. И большинство из них в настоящее время выведены из строя. Выведены из строя не нашими противниками, а из-за нашего же разгильдяйства! Далее, мы довольно мало знаем о ходе аналогичных работ в параллельном нашему Мире. Но нам известно несколько фамилий учёных - ключевых участников проекта. И несколько из них почему-то оказались не задействованы у нас. Я дал указание своим сотрудникам аккуратно проверить, где сейчас находятся эти люди. Обо всех пока разузнать не удалось, пока не удалось. Но с очень большой долей вероятности мы выяснили, что, например, господа Нильс Бор, Энрико Ферми, Джон фон Нейман, Роберт Оппенгеймер и, возможно, ещё примерно столько же человек работают у немцев и русских в их закрытой научной зоне, расположенной в районе Белостока. Не нужно иметь особо богатую фантазию, чтобы предположить, чем они там могут заниматься. И, судя по всему, немцы и русские, в отличие от нас, не пренебрегли мерами безопасности. Как наши учёные попали туда, добровольно или не совсем, мы тоже пока не знаем. Нас переиграли по всем статьям. К сожалению, я даже не могу предположить, как мы будем спасать ситуацию.

- Можно попросить помощи у англичан, - тут же отозвался Джон Гарнер, - у нас уже работают, вернее, пока болеют несколько их учёных. Но насколько мне известно, они передали нам не всех своих специалистов, придётся их уговорить дать ещё хотя бы нескольких учёных.

- Не думаю, что их помощь нам обойдётся дёшево, - вступил в разговор Корделл Халл, - нам придётся хорошенько раскошелиться. Тем более, наглядно увидев опасность такой работы, сами яйцеголовые сразу же заговорят об огромных гонорарах. Но это не тот случай, когда следует экономить на расходах. И заодно нужно попробовать завербовать подходящих специалистов в других странах. Разумеется, много мы их там не найдём, но хоть сколько-то получим людей. Да и иного выбора у нас сейчас просто нет. Иначе работы затянутся и вовсе на долгие годы.

- Можно всё же дополнительно поискать по нашим институтам и университетам, - опять вступил в разговор Франк Вильсон, - наверняка в нашей большой стране ещё остались специалисты нужных нам профилей. Опять же, нет сомнения, что этих людей придётся дополнительно простимулировать хорошими деньгами. Впрочем, на фоне остальных расходов, это будут не такие уж большие траты. Да и выбор вариантов действий, тут я согласен с госсекретарём, у нас не очень богатый.

Некоторое время собравшиеся в задумчивости молчали.

- Хорошо, - наконец произнёс Рузвельт, видя, что никто и ничего больше предложить не может, - для начала, займёмся поиском нужных людей. Я подумаю, кому из оставшихся работоспособными руководителей проекта это можно будет поручить. Затягивать это дело нельзя. Если бомбу первыми создадут немцы или русские, то у нас появятся большие дополнительные проблемы. А если эту задачу решат раньше нас японцы... - он опять несколько секунд помолчал, затем продолжил, - Впрочем, об этом даже думать страшно. Дело может дойти до того, что мы сможем проиграть эту войну. Или - выиграть, но победа окажется пирровой. Не секрет, господа, что среди наших выдающихся учёных, инженеров, да и бизнесменов, весьма велик процент иммигрантов. А кто в здравом рассудке захочет ехать в государство, на территории которого взорвётся хотя бы парочка атомных бомб? Скорее уж - наши люди станут эмигрировать в другие страны. Поэтому, нам надо приложить все возможные и даже невозможные усилия, чтобы опередить японцев в скорости создания этого супер-оружия!

Президент прервал свою речь, налил из стоящего на столе графина воды в стакан и неторопливо её выпил.

- И, мне кажется, что нам пора задуматься уже о послевоенном устройстве Мира, - Рузвельт обвёл взглядом недоумённые лица присутствующих, - да, да, именно сейчас нам уже пора начать об этом думать! Конечно, война вряд ли продлится тут меньше, чем в иной известной нам реальности. И уже ясно, что послевоенные перспективы для нас будут менее радужные, чем у наших двойников там были. Как минимум, нам не удастся поучаствовать в послевоенном восстановлении Европы. Наши геополитические конкуренты не будут уничтожены, как это было с ТОЙ Германией или ослаблены, как ТАМ произошло с Россией. И с этим нам на какое-то время придётся смириться, ибо в противном случае нам надо будет вмешиваться в европейскую войну. Притом, с минимальными шансами на успех. И с кем, опять таки, нам там воевать? С русскими? Но их армия, судя по финским событиям, явно на порядок сильнее, чем в иной реальности. Да и нападение японцев они три года назад отбили куда успешнее, чем это пока делаем мы. Не секрет, что флот Сталина с нашим даже сравнивать смешно, но его вполне достаточно для того, чтобы успешно охранять русские конвои с военными грузами для японцев, с которыми они в таком случае станут естественными союзниками. А советам есть что поставлять узкоглазым! Достаточно вспомнить про танки. Их устаревшие машины, как показали события на Ближнем востоке, как минимум, не уступают самым современным английским! А наши, к сожалению, ещё хуже. И другого вооружения они нашим врагам могут поставить немерено. Поэтому с Россией нам ссорится уж точно не с руки. Скорее, они могут нам стать тут союзниками. Ведь это русские потеряли 38 лет тому назад половину Сахалина в войне с японцами. И нам есть что предложить Сталину в случае их помощи: Сахалин, Курильские острова, Корею и, пожалуй, даже Маньчжурию.

- С немцами, - Рузвельт опять посмотрел на приглашённых, - тоже воевать нет большого смысла. Это даже ещё худший расклад для нас. В той реальности нам помогали советы, а тут они, наоборот, немцам могут помочь. И тогда нам с англичанами придётся воевать практически с половиной Мира. Опять же, с мизерными шансами на успех. Максимум, что мы можем, это помогать англичанам поставками, да и то, стараясь сильно не раздражать немцев. Саму Великобританию, судя по всему, Гитлер захватывать не собирается, а судьба английских колоний, цинично говоря, нас волновать должна в минимальной степени.

- Также надеюсь, - резюмировал президент, - ни у кого нет сомнений, что нам стоит максимально ускорить работу над нашей атомной бомбой, использовав предложенные в этой беседе меры. И подумайте пожалуйста, что мы можем начинать делать для того, чтобы наша страна заняла максимально высокую позицию в послевоенном Мире. Я особо вас не тороплю, но к концу уже этого года мы должны выработать достаточно подробный план действий в этом направлении.

Рузвельт замолчал и оглядел присутствующих. Все безмолвно и внимательно смотрели на него.

- И, вот, ещё один вопрос, - продолжил президент, - который мы до сих пор совершенно не затрагивали. У нас в стране проживает больше ста тысяч выходцев из Японии. И всё чаще и чаще поступают сигналы от добропорядочных граждан страны, что некоторые из них осуществляют шпионские действия в пользу нашего противника. К сожалению, пока ни одного человека не удалось поймать с поличным, но это совсем не означает, что все эти обвинения являются надуманными. Я считаю, что во избежание возможного ущерба для нашей страны, всех этих лиц следует поместить в особые лагеря для содержания на время войны. Я прошу мистера Гувера продумать план мероприятий по этому поводу и представить его мне для рассмотрения не далее, чем через неделю. Всю операцию следует закончить не позднее 1 сентября этого года. Разумеется, большинство задержанных не являются никакими шпионами, но у нас просто нет такого большого количества специалистов, чтобы в разумные сроки проверить всех. Поэтому проще будет поместить их в места временного содержания, а после окончания войны, мы же демократическое и гуманное государство, извиниться перед ними всеми за временные неудобства. Если ни у кого нет возражений, - он пристально взглянул на присутствующих, - то совещание считаю закрытым...