Г

лава

. 64. Т

ехнические потенциалы

КГБ

и

ЦРУ

Историки холодной войны в своих исследованиях, давая оценку деятельности спецслужб, в большинстве своем делятся на два противоположных лагеря: ЗА и ПРОТИВ. Забравшись в «окопы» своих принципиальных позиций, они забрасывают друг друга «бомбами», собранными из фактов, происхождение которых нередко вызывает сомнение. Такой материал зачастую сообщается анонимными источниками в спецслужбах или историки делают ссылки на мемуары ветеранов разведки и контрразведки, которые в массе своей написаны под влиянием эмоций, как победных, когда автор слышал или участвовал в успешной операции, так и критических в адрес начальников, проваливших агента или заведомо результативное мероприятие.

Авторы этой книги пытались как-то поспорить на эту тему с Найджелом Вэстом, талантливым британским историком и публицистом, который часто пишет свои книги и очерки сразу набело, без черновика. На вопрос о возможной причастности спецслужб к смерти офицера ФСБ Литвиненко коренной британец и бывший член английского парламента мудро ответил: «О своей стране (читай спецслужбах) либо хорошо, либо ничего». И тем самым занес всех других в категорию «не патриотов».

Поборов искушение поспорить и далее на эту тему, мы решили остаться на нейтральной полосе, продолжая заниматься историей деятельности спецслужб Запада и Востока и собирая фактический материал о техническом арсенале разведок и методах его использования в послевоенный период. Фотографии, параметры устройств и результаты применения оперативной техники, по нашему мнению, могли бы прямо или косвенно свидетельствовать о потенциалах спецслужб и давали бы хорошую возможность для попытки ответить на главный вопрос, почти как в популярной песни Высоцкого: кто же, кроме балета, был впереди планеты всей?

Взяв начало 1950-х гг. за основную точку отсчета, авторы сравнили имеющиеся в их распоряжении реальные образцы и фотографии спецтехники, активно применявшейся ЦРУ и КГБ в агентурных мероприятиях, а также друг против друга.

Радиоприемник «Лось» (макет) для контроля информации из кабинета посла США в Москве (из архива Keith Melton Spy Museum)

По свидетельству ветеранов ЦРУ, концепция устройства подслушивания КГБ в деревянном гербе (его иногда называют «Златоуст»), провисевшим около 7 лет над столом американского посла в Москве, представляла собой «замечательный рывок вперед в технике подслушивания». Заметим, что эти высказывания относятся к началу 1950-х гг., а сам пассивный резонатор — именно так называется этот вид техники подслушивания — был показан Сталину еще в 1943 г., о чем свидетельствуют историки в книгах и документальных фильмах.

Макет деревянного герба с жучком внутри (из архива Keith Melton Spy Museum)

В 1958 г. КГБ сделал еще один очередной рывок вперед, снабдив офицеров разведки и контрразведки уникальным по тем временам фотоаппаратом «Точка-58». Эта была не просто советская копия знаменитого шпионского «Минокса» производства ФРГ, которым активно пользовались агенты спецслужб в период Второй мировой войны и после неё. «Точка-58» имела пружинный механизм взвода затвора и перемотки пленки. Это давало возможность делать 10–15 кадров непрерывной фотосъемки, что было особенно важным для фиксирования таких мероприятий спецслужб, как моментальная передача, закладка или выемка тайника, постановка условного сигнала, документирование автомашин и сотрудников НН и др. В ЦРУ в то время не было такой собственной техники, и офицеры американской разведки вынуждены были использовать западногерманский фотоаппарат «Робот» гораздо большего размера, закамуфлированный в портфель, в дамскую сумочку и др.

В отличии от ЦРУ, КГБ имел огромный военный и послевоенный опыт внедрения систем подслушивания в иностранные представительства как на своей территории, так и за рубежом, и потому на Западе в годы холодной войны стал популярным термин «советский бетон есть одна часть цемента плюс девять частей микрофонов». Так, например, в 1958 г. в здании американского посольства в Москве поисковики ЦРУ обнаружили несколько десятков микрофонов, которые были столь тщательно и хитроумно спрятаны, что, зная о наличии системы подслушивания от перебежчика Носенко, американцам пришлось полностью разрушить стены комнаты, прежде чем удалось наткнуться на первый микрофон.

Фотоаппараты ЦРУ и КГБ (из архива Keith Melton Spy Museum)

Сравнение методов, аппаратуры изготовления и чтения микроточки, этого весьма популярного вида секретной связи в период холодной войны, также показывает перевес в сторону КГБ, которому активно помогала оперативно-техническая служба Штази, имевшая в своем распоряжении одно из старейших в мире фотооптических предприятий — «Карл Цейс Йена». Созданный на нем инженерами ГДР специальный объектив «Слива» размерами с наперсток три десятка лет исправно служил агентам и офицерам разведок Варшавского договора для изготовления микроточки и, по мнению фотоспециалистов ПГУ КГБ, считался одной из лучших разработок периода холодной войны.

Также особой любовью офицеров ОТ КГБ пользовался стационарный аппарат «Багульник» для копирования микроточек. Специалисты микрофотографии считали конструкцию «Багульника» гораздо более удобной и гармоничной по сравнению с аналогичным прибором ЦРУ, созданным почти на 10 лет позднее.

Схема установки микрофона во внешнюю стену посольства (из архива Keith Melton Spy Museum)

 

Г

лава

65. Д

аешь деньги

ЦРУ!

Итак, авторы этой статьи рискнули сделать вывод о явном отставании от КГБ технической оснащенности ЦРУ в начальный период холодной войны. В подтверждение этому выводу также можно обратить внимание на мнения исто-риков-специалистов, например, признанного российского историка шифров Андрея Синельникова, который, в частности, делает предположение о плагиате ЦРУ в деле обеспечения своих агентов одноразовыми ручными шифрами (английское сокращение ОТР). Так, например, ОТР-шифры Пеньковского, Огородника и других последующих агентов ЦРУ, захваченные контрразведкой КГБ, удивительно похожи на те, которыми пользовались знаменитые разведчики Рихард Зорге, Леопольд Треппер и Рудольф Абель.

Разумеется, такое отставание американской разведки от КГБ не могло оставаться долгим. В конце 1950-х гг. генеральный инспектор ЦРУ, посетив техническую службу разведки и выслушав жалобы конструкторов и офицеров-тех-ников, немедленно доложил руководству о необходимости увеличения бюджета в 10 раз для финансирования разработки и создания новой специальной аппаратуры. Справедливости ради надо отметить рывок ЦРУ в аэрокосмической сфере, когда американская разведка после 12 неудачных попыток запустила в 1960 г. спутник-шпион «Корона».

Финансовые вливания в ЦРУ дали результат: в 1973 г. сотрудник посольства СССР в Колумбии Огородник и по совместительству агент ЦРУ TRIGON «без отрыва от производства» прошел интенсивный курс освоения новой агентурной микрофотокамеры ЦРУ «Т-100», с помощью которой под бдительным оком охраны тайком сфотографировал особо секретный документ МИДа. Как вспоминают ветераны ЦРУ, это был первый случай тайного фотокопирования материалов внутри референтуры — особо охраняемой зоны советских посольств, где проводились все действия с шифрами и секретными документами. Одному из авторов статьи удалось изучать «живьем» несколько дней эту микрофотокамеру в камуфляже «зажигалка», которую незадачливый агент ЦРУ потерял на партийном собрании в середине 1970-х гг. в одном из советских представительств в США. Неприятно удивившая молодого офицера КГБ фотокамера «Т-100» оказалась настоящим шедевром, в котором использовался крохотный объектив, собранный под микроскопом из 8 различных элементов, а также оригинальная фотокассета, которую можно было передавать через тайник, с уникальной фотопленкой толщиной в несколько микрон и к тому же с высокой чувствительностью. Подобную фотопленку КГБ и Штази пытались создавать на собственной фотохимической базе, однако добиться суммарного оптического разрешения в 120 линий / мм, как у ЦРУ, восточным разведкам не удалось. Аналогичные «Т-100» советские агентурные спецфотоаппараты «Загадка», «Звук», «Зодчий» и др. имели разрешение не более 80 линий / мм, что требовало в отдельных случаях съемки документа со сложным текстом за два раза. Но в целом, сравнивая фототехнику ЦРУ и КГБ, можно с уверенностью сказать, что в конце 1970-х гг. наступил паритет между Востоком и Западом в этой сфере специального оборудования.

В 1969 году в секретном институте города Томска прошли государственные испытания новейшей системы поиска техники подслушивания, и в начале 1970-х гг. КГБ получил уникальный аппарат Л-1 «Обертон», надолго ставший головной болью для подразделений внедрения систем подслушивания ЦРУ и ФБР. Их «жучки» выявлялись с помощью «Обертона» настолько эффективно, что американцам приходилось постоянно менять свои схемотехнические решения в проектировании систем подслушивания с защитой от советского нелинейного локатора: именно так назывался новый обнаружитель жучков. По мнению западных специалистов, советские, а затем российские методики и технические системы обнаружения систем подслушивания долгое время оставались лидирующими. Триумфом концепции технической защиты объектов разведки КГБ от утечки информации стала знаменитая серия советской поисковой аппаратуры «Орхидея», которую до сих пор держат в руках как свой основной рабочий инструмент разбросанные по странам Западной Европы бывшие сотрудники Штази и других спецслужб Варшавского договора.

Поисковый аппарат «Орхидея-2» для обследования коммуникаций (из архива Keith Melton Spy Museum)

Появление в США первого транзистора и создание новых радиожучков, уже меньших по размеру и с улучшенными параметрами, позволили ЦРУ наступать на пятки КГБ в его традиционно лидирующем направлении съема информации. В изданных в 1994 г. мемуарах Калугина, бывшего начальника внешней контрразведки ПГУ КГБ, описан эпизод доклада Николая Ямохонова, заместителя председателя КГБ по научно-технической работе, когда его вызвали «на ковер» к председателю Комитета и будущему генсеку Юрию Андропову. Он сделал выговор Ямохонову за то, что КГБ отстал от американской техники шпионажа, и спросил о радиопередатчике ЦРУ, полученном через возможности КГБ. «"Ну, что же, у нас нет устройств такого размера", — ответил Ямохонов. "А какие есть у нас?" — спросил Андропов. "Наш весит около килограмма", — сказал Ямохонов. Американское же устройство весило всего 100 гр. Все в кабинете знали, что большие килограммовые советские радиопередатчики и приемники были не очень подходящими для секретного использования». Конечно же, Калугин соврал: радиозакладки КГБ весили гораздо меньше килограмма. Но если сравнить основные оперативно-технические показатели закладок КГБ и заокеанской техники подслушивания, изъятой в период 1975–1985 гг. в миссиях СССР за рубежом, то напрашивается вывод, что Америка догнала СССР, а в некоторых направлениях стала показывать спину. Именно об этом писали эксперты Института спецтехники КГБ после изучения изъятых американских «жучков».

Настоящим бедствием для технических служб КГБ явился период прихода в органы Бакатина, который вместо реорганизации начал методично разрушать Комитет, легко сокращая бюджеты подразделений и увольняя на пенсию именитых ветеранов оперативных и технических управлений, этот золотой фонд советских и российских спецслужб. Видя такой беспредел, вслед за ними потянулись на пенсию и опытные офицеры 40–50 летнего возраста в попытке найти себя в молодом российском бизнесе. Ну а последствия «бакатинских реформ» обнаружились в 1998 году на праздновании 45-летнего юбилея Института спецтехники в Кучино, где был к этой дате организован небольшой музей. Во время этого праздника состоялась экскурсия на 1-ю, историческую территорию Института, где во время последней войны как заключенные трудились на КГБ знаменитые советские конструкторы Королев, Туполев и Термен. Проходя по огромным и пустым цехам новой «2-ой площадки», некогда передовой кузницы советской спецтехники, участники экскурсии неожиданно обнаружили одного единственного офицера-инженера, стоящего за фрезерным станком. Оказалось, что в коммерцию ушли не все… На деликатное предположение, что другие сидят за праздничным столом, руководитель экскурсии с горечью замахал руками.

Американский пассивный резонатор размерами с карандаш (из архива Keith Melton Spy Museum)

К слову сказать, после распада СССР финансирование ЦРУ также существенно снизилось, что серьезно сказалось на проектировании и разработке американского шпионского арсенала 1990-х гг.

Как сейчас обстоят дела со спецтехникой в США и России, пока сказать затруднительно, ибо только история может дать фактический материал для подобного сравнения. Однако известно, что и российские, и американские спецслужбы активно привлекают к сотрудничеству именитых программистов, современных защитников от вирусов и задержанных за попытки электронных взломов хакеров как для обороны своих собственных компьютерных сетей, так и для нападения на электронные ресурсы за рубежом.

А если попытаться взглянуть и проанализировать мировое развитие техники, и в частности специального оборудования, напрашивается вполне понятный вывод, что долго удерживать в секрете техническую новинку сегодня практически невозможно, поскольку современный информационный ресурс дает достаточно возможностей сразу узнавать о последних изобретениях и открытиях. И потому спецслужбы тщательно оберегают информацию о месте и времени применения специальных технологий, а совсем не их технические параметры. Показательный пример — история создания микроточки, современную технологию изготовления которой показал Эммануил Голдберг на всемирной фотовыставке в Париже еще в 1925 г. и которая по иронии судьбы до сих пор является секретной только в спецслужбах Восточной Европы, в том числе и в России.

Итак, оперативно-техническое соревнование специальных служб продолжается.