Пародия-продолжение

(Ироническая эпопея о Средиземье через 600 лет после Толкина и 300 лет после Перумова)

 

Глава 1. Синий Цветок

— Хозяин, ещё пива! — рявкнул Моторин.

Они сидели в одном из многочисленных трактиров, которые за последние триста лет выросли по всему Новому Тракту как грибы после дождя. Эта местность теперь была густо заселена, а дорога представляла собой бесконечный базар, на котором можно было купить всё, от хоббитянской репы до валинорской гуманитарной помощи.

Наши путешественники устали пробираться сквозь нескончаемые ряды прилавков и отбиваться от пухлых и розовощёких крестьянок, настойчиво предлагавших им свои товары. Таких преград не приходилось преодолевать и великим героям прошлого.

— Кто же раскачивает Средиземье? — снова задал Моторин свой извечный философский вопрос.

— Мы не ближе к разгадке, чем в Пригорье, — сокрушённо молвил Бродо, чувствуя, что после гномской дозы пива почва уходит у него из-под ног.

Внезапно Эльфийский кинжал стал стремительно нагреваться, мгновенно протрезвев хоббита. В этот момент дверь распахнулась настежь, и в помещение вломились трое громил в коричневых плащах. На плече у каждого была заметна эмблема: маленькая чёрная трёхзубчатая корона и буквы «СС».

Посетители в ужасе жались по углам. Громилы, задевая и опрокидывая столы и стулья, подошли к стойке. За их предводителем волочился по земле длинный чёрный меч, и этим мечом он, на свою беду, опрокинул маленький стульчик Карлсона. Пока люди в коричневых плащах что-то тихо говорили перепуганному хозяину, гордый карлик вскочил, выхватил свой мечик и бросился на обидчика.

Громила внезапно почувствовал острый укол в щиколотку и от боли запрыгал на одной ноге, не понимая, что за муха его укусила. Бродо решил помочь другу и метнул табуретку. Предмет мебели, пущенный твёрдой рукой хоббита, угодил точно в голову трактирщика, и тот упал за стойку. Громилы обнажили мечи, но их уже окружали гномы и Арагволд. Моторин занёс топор, а Малыш бешено вращал свои клинки под воинственный скрип протезов. Однако весь кайф им испортил Бродо, который веером швырнул три ножа, каждый из которых нашёл горло врага.

— Что ты наделал? Их нужно было допросить! — набросился на него Арагволд.

— Прости, я нечаянно, — потупил глаза Бродо.

Тем временем хозяин, поглаживая здоровенную шишку на голове, выполз из-за стойки.

— Спасибо, что спасли меня.

— Кто это был? — строго спросил Моторин.

— Истинные нуменорцы.

— Чего хотели?

— Они собирают добровольные пожертвования для великого фюрера Адольфина.

— Что за великий фюрер? — нахмурился Арагволд.

— Ну, вождь Истинных нуменорцев, из Райвендела.

— Но вы же не обязаны давать им деньги! — возмутился Бродо.

— Обязан, я вступил в НСДАП.

— Чего? — не понял Малыш.

— Нуменор-Средиземскую Дунаданскую Адольфинскую Партию.

— И с чем это едят? — пискнул Карлсон.

— Что тут непонятного? — удивился начитанный хоббит. — Нуменор был родиной созданных валарами сверхлюдей. Им даровали мудрость, власть над пришедшими следом и срок жизни намного более долгий, чем у прочих смертных. Не удивительно, что нуменорцы возгордились. Они называли себя дунаданами (людьми Запада) и считали, что во всех отношениях выше жалких восточных варваров. Железом и кровью они насаждали западные ценности в Средиземье, считая жизни варваров малой ценой за приобщение к своей великой культуре. Потом они подняли руку на своих создателей, но их быстро опустили вместе с островом на самое дно.

— Вот-вот, — поддакнул хозяин. — Истинные нуменорцы, в основном арнорцы по происхождению и считаю себя единственными наследниками «людей с Запада», а значит и всего Средиземья.

— Логично, ведь Арнор и Гондор основаны выходцами из Нуменора, — отметил Бродо.

— Но вы-то зачем вступили в их бредовую секту? — поразился Моторин.

— На всякий случай. Ведь если они придут к власти, то будут вырезать всех неполноценных, а у меня дед из истерлингов.

— А что это означает? — спросил Арагволд, ткнув в зелёные буквы на плече покойника.

– «СС» — это Служба Следопытов. Они что-то ищут по всему Средиземью, но я не знаю, что. А заодно собирают пожертвования. Но ведь я платил им только три дня назад!

Не долго думая, капитан арнорской гвардии снял с трупа коричневый плащ и надел его на себя.

— Хозяин, пиши мне рекомендацию в НСДАП. Я должен внедриться в их логово и провести там разведку. А вы идите в Аннуминас, расскажите королю обо всём, что увидели. Пусть собирает войска, нужно вычистить этот гадюжник.

— А нас пустят? — засомневался Малыш.

— Моё имя кое-что значит при дворе, — важно молвил Арагволд и выпятил грудь.

— Но мы же сами не знаем толком, в чём дело, — попробовал возразить Моторин.

— Хорошо было Фолко, у него был Синий Цветок, и Гэндальф ему являлся, — вставил хоббит.

— О, мой господин, — воскликнул хозяин. — Синий Цветок — большая редкость и дорогое удовольствие, но вы меня спасли, и я дам вам его бесплатно. Вам тоже будет хорошо. Тут один так нанюхался, что не то, что Гэндальфа — Саурона увидал.

Через несколько минут Бродо уже держал в руке заветный цветок. По виду он напоминал василёк, обычный в этих местах сорняк, растущий во ржи и других злаках. Однако Синий Цветок был значительно темнее и Эльфийский кинжал как-то по-особому потеплел, видно узнал в нём что-то родное. «Какой красивый», — подумал хоббит и понюхал. Перед ним тут же возникло разгневанное бородатое лицо мага.

Несмотря на шоковое состояние, знаток Красной Книги сразу опознал в нём Гэндальфа. «Лёгок на помине!» — изумился про себя невысоклик.

— Цветочки, значит, нюхаешь, пивко, стало быть, попиваешь!

— А что? — виновато спросил Бродо.

— А Средиземье кто спасать будет? Фашизм поднимает голову, Канат Мирового Равновесия натянут так, что вот-вот лопнет…

— А что такое фашизм? — робко поинтересовался хоббит.

— Да, что с тобой говорить, всё равно не поймёшь!

— Мы университетов не кончали, — обиделся Бродо. — Вот Фолко без всяких выкрутасов сказали, — убей того-то, — и всё понятно.

— Ишь ты, какой наёмный киллер выискался! Да тут наши агенты ничего понять не могут, а они ни чета тебе. Кстати, может быть, встретишься с ними, они помогут, но ты должен докопаться до всего сам.

— А как я их узнаю?

— О! Нашего агента любой отличит с первого взгляда. Они опытные разведчики и непревзойдённые мастера маскировки. Перстень принца Форвэ у тебя?

— Конечно! — гордо ответил юный хоббит.

— Хорошо. Нам с Авари не по пути, но тебе они помогут. Короче, делайте, как сказал Арагволд. Многое будет зависеть от того, сумеете ли вы убедить Терлинга XIV. Всё в твоих руках, невысоклик. И за что я люблю этих хоббитов?!..

Данная фраза была последним, что услышал Бродо перед тем, как очнуться.

Открыв глаза, он увидел льющуюся на него из ведра воду и встревоженные лица друзей.

— Как на вас, половинчиков, сильно действует, — пробормотал трактирщик. — Обычные синяки-то только слегка окосеют.

— Всё в порядке, я видел Гэндальфа. Он сказал, что нужно слушать Арагволда.

— Значит, они признали Истерлингскую Династию! — обрадовался капитан.

— Везёт же этим хоббитам, умеют ловить кайф! — завистливо пробормотал хозяин, потирая шишку.

 

Глава 2. Блудные Дети

Бедная девушка снова печально посмотрела в зеркало. «Почему я так безобразна?» — в очередной раз спрашивала она себя. Комплекс неполноценности всю жизнь преследовал несчастную урукхайку. А ведь у девушки был богатейший генофонд. Подобно человеческим женщинам, она была стройна и длиннонога. Черты её лица были достаточно правильны, а некоторая орочья кривоватость и косоротость даже придавали внешности особую пикантность. Её длинным чёрным волосам могли бы позавидовать женщины любой расы и национальности, но главным украшением этой девушки были, без сомнения, глаза. Сии зелёные зеркала души, большие и чувственные, без сомнения указывали на то, что в жилах их обладательницы течёт эльфийская кровь.

В этом не было ничего удивительного, ведь именно эльфы были исходным материалом при создании орков. Мелькор пытался уничтожить в них всё эльфийское, но до конца сделать этого не смог, и через множество поколений, когда его чары стали ослабевать, подавляемые прежде дивные эльфийские гены стали всё чаще заявлять о себе.

Но бедной девушке, ничего не знавшей о тайнах генной инженерии, эти прекрасные глаза приносили одни несчастья. Её отец избил свою жену, безуспешно пытаясь дознаться, с кем она ему так изменила. Мальчишки задразнили её «большеглазой». Да что мальчишки, даже почтенные граждане Урукхайского Королевства, давно отгородившегося от националистов из Рейха Баградской Стеной, считали отсутствие косоглазия страшным уродством. Ей даже пытались сделать пластическую операцию, но то, что создал сам Эру, не вырубить и топором. Сие оказалось не под силу даже создателю орков Морготу.

Эти невесёлые мысли были прерваны детским плачем. Урукхайка немедленно обернулась к сыну. В её взгляде читались тревога и материнская любовь. — «Не бойся, мой родной, никому я тебя не отдам, и никто не посмеет назвать тебя уродцем!»

Ребёнок тут же перестал плакать. Он понимающе, посмотрел на мать глазами, в которых проглядывала недетская мудрость.

Его действительно трудно было назвать уродом, скорее он походил на ангелочка. Мальчик был живым воплощением загоравшейся зари народа Блудных Детей Эру — урукхаев.

Сложным и тернистым был путь этого юного народа. Лишь три столетия назад урукхаи смогли основать независимое королевство, что наконец-то позволило им приступить к реализации своего богатейшего потенциала. Впервые они получили собственного короля, Урукбаши, и уж совсем беспрецедентными для Средиземья стали выборы Великого Курултая. Благодаря этим всенародным выборам, в Курултае были представлены все четыре основных политических течения, каждое из которых по-своему видело пути дальнейшего развития королевства:

1. Эльфиниты — считают урукхаев прямыми наследниками эльфийской культуры. «Мы — эльфы, только болеем», — такова была суть их позиции. Однако идеи эльфинитов не пользовались большой популярностью в народе, и сторонников они приобрели мало. Это объяснялось заложенной ещё Мелькором инстинктивной неприязнью к эльфам.

2. Белоручки — сторонники Белой Руки. Кто он такой был на самом деле, уже никто не помнил (то же можно сказать и об эльфах), но на Площади Независимости стояла белая фигура, указывающая распростёртой дланью в неопределённом направлении. Подобные памятники торчали по всей стране и указывали в самые разные стороны.

3. Гомики — сторонники человеческого пути: «Мы наполовину люди, и ближе всего к нам тоже люди, так будем, как люди». Более популярны, чем предыдущие два течения. Однако, как пел известный менестрель и кумир молодёжи Лихак, «урукхай человеку орк».

4. Чеписты — сторонники Четвёртого Пути (ЧП). Самое популярное течение урукхайской мысли. Выступают за самобытность, свой собственный путь: «Мы не полулюди, мы не полуорки, мы не недоэльфы, мы — урукхаи, великий и свободный народ!» Чеписты получили большинство мест в Великом Курултае — первом в истории Средиземья парламенте. На их стороне был сам Урукбаши и прогрессивная интеллигенция. Выдающийся писатель Урук Хаям написал великий эпос о тяжёлой судьбе народа, который впервые в истории Арды тянулся от Тьмы к Свету. О злом роке, выпавшем урукхаям, пел и ещё один кумир молодежи — Косяк:

Полны горьких раздумий и страстной жажды свободы такие песни урукхайских менестрелей, как «Красное на чёрном», «Моя северная страна», «Отход на север», «Следы на снегу», «Поживём — увидим», «Моё поколение». Они посвящены тем, кто «идёт своей тропой» и пронизаны острой болью, а порой даже безысходностью, но «эпилогом — любовь».

Наиболее же злобные урукхаи (у которых преобладали орочьи гены, за что их прозвали «урки») бежали через Баградскую Стену в никем не признанный Рейх. Власти практически не препятствовали миграции, так как это сулило им двойную выгоду: во-первых, королевство избавлялось от потенциально опасных и уголовных элементов, а во-вторых, ещё более улучшался генофонд нации. В результате такого отбора, с каждым годом Рейх всё более темнел, а королевство светлело и расцветало. Официально запрещённые в королевстве организации ОУН (Организация Урукхайских Националистов) и Урух беспрепятственно вербовали добровольцев в Рейх, а в обмен националисты не трогали соплеменников, обращая всю свою злобу против «неполноценных» народов гномов и хоббитов, заодно доставалось и людям.

К нашей урукхайке все эти политические хитросплетения имели самое непосредственное отношение. Эх, знали бы её спутники, с кем их свела дорога!

В этот момент дверь открылась, и из парикмахерского салона вышла радостная и беззаботная Ромашка Хавкинс. Она была в мини-юбке, что позволяло ей во всей красе продемонстрировать свою новую причёску. Её густые шелковистые волосы на обеих ногах были завиты в роскошные локоны, а с коленок свисали маленькие кокетливые косички. «Почему у меня такие лысые ноги?!» — сокрушённо подумала несчастная урукхайка.

— А вот и я! — гордо произнесла Ромашка. — Пора идти к нашим мужикам, а то без нас они совсем напьются!

 

Глава 3. Тайная миссия Авари

Пятеро друзей, пошатываясь, встали из-за столика навстречу своим дамам.

— Нечего сказать, хороши! — молвила с упреком хоббитянка.

— Нет, это ты хороша, ты просто прелесть! — ответил Бродо. «Эх, жаль не время сейчас, международная обстановка напряжённая», — грустно подумал хоббит, с трудом отрывая взгляд от её обольстительных ножек.

«А Кира лучше», — мелькнула мысль у Малыша, и он нежно погладил свою секиру, которую не променял бы на всех женщин Арды.

«Странные люди эти хоббиты, — подумал суровый Моторин. — Вот если бы всё это было на бороде!..»

«Странные гномы эти хоббиты», — помыслил в свою очередь Арагволд.

А Карлсон только вздохнул: ему вспомнилась Дюймовочка, которую он уже давно не видел и неизвестно когда ещё увидит.

— Что это вы такие? — вопросила Ромашка.

— Да вот с другом прощаемся, — кивнул Малыш в сторону Арагволда.

— Вы от нас уходите? — обречённо спросила урукхайка, смотря на капитана своими большими, полными непонятной тоски глазами.

— Приходится, — ответил Арагволд и отвёл взгляд.

Затем он вкратце поведал дамам о тех событиях, которые произошли, пока Ромашка делала причёску. На лице ребенка отразилось понимание. Все молча переживали скорую разлуку.

Тишину нарушило появлением хозяина:

— Вот-с, написал рекомендацию господину капитану. А это, — он протянул Бродо мешочек с синим порошком, — экстракт из лепестков Синего Цветка. Неизменно превосходный результат! Для вас даже с половиной дозы!

Отряд Спасителей с ноткой грусти поблагодарил трактирщика. Теперь, увы, больше не было причин, чтобы оттягивать расставание. И тут хоббит радостно воскликнул:

— Стойте! Я совсем забыл, ведь надо связаться с принцем Форвэ!

Все были рады этой отсрочке, и, столпившись вокруг Бродо, с интересом наблюдали, как он колдует над перстнем с голубым камнем. Внутри самоцвета в такт биению сердца юного хоббита равномерно взмахивал крылышками алый мотылёк. Бродо зажмурился и попытался слиться с ним в единое целое.

Наконец они увидели прекрасное, дышащее древней силой лицо, от которого словно исходило сиянье. Свет шёл из глубины таинственной души, недоступной смертным. Густые пепельно-серые волосы охватывал серебристый обруч с крупным агатом. По необычайно глубокому и мягкому блеску обруча гномы догадались, что он сотворён из мифрила.

— Вы, наверное, не туда попали, — устало отозвался негромкий, исполненный достоинства голос, чистый, низкий и спокойный.

— Вы принц Форвэ? — не растерялся хоббит, безошибочно опознавший эльфа по описанию в Красной Книге.

Прекрасное лицо взглянуло на него уже с интересом. Чуть заметно светящиеся изнутри бездонные глаза с огромными тёмными зрачками, казалось, проникли в самую душу хоббита:

— Да. Но ведь этого не может быть! Неужели я снова вижу нашего старого друга Фолко, которому триста лет назад я подарил свой перстень?!

— Нет, это не Фолко, но я его прямой потомок, — скромно потупился Бродо, в тайне гордый тем, что его приняли за знаменитого предка. После того, как он назвался, лицо принца окончательно прояснилось:

— Как хорошо, Заскокинс, что ты вышел на меня! Ведь мы почти ничего не знаем о западе Средиземья! Что там у вас творится?

Форвэ жадно выслушал рассказ о приключениях хоббита и спросил:

— Вы ведь не очень торопитесь?

— Нет, а что?

— Тут на подходе наш отряд быстрого реагирования «Авария» в составе Амрода, Беарнаса и Маэлнора. Надо бы вам встретиться и скоординировать свои усилия.

— Но каковы цели Авари? — вмешался Арагволд.

— Нас тоже беспокоят дела Средиземья, а, кроме того, есть у нас и своя миссия.

— Если вы хотите сотрудничать с нами, то мы хотим знать больше! — отрезал Моторин.

— Хорошо, — промолвил принц после некоторой паузы. — Вы имеете право узнать это.

Дело в том, что вслед за Эпохой Людей придёт время Блудных Детей Эру, которых Моргот когда-то сбил с пути к Истинному Свету. Но нет темы вне Илуватара, и таков был замысел его, что сколь тяжёлым и извилистым будет путь этого народа, столь же прекрасным станет его расцвет.

Мы, естественно, решили помочь нашим бедным братьям и отправили в Мордор с просветительской миссией Амрода, Беарнаса и Маэлнора. Однако, несмотря на все старания, труды наших миссионеров не принесли плодов. То ли Мордор настолько проклятое место, то ли почва пока не созрела для семян просвещения…

И тут мы вспомнили об урукхаях, которые ещё во времена Фолко искали свой собственный путь к Свету. В итоге, «Авария» впервые за последние триста лет оказалась к западу от Мглистых Гор, и сейчас уже недалеко от вас.

Все были очень рады тому, что разлука вновь откладывается, но особенно обрадовались Бродо, Малыш и Моторин, которым представилась уникальная возможность встретить друзей своих знаменитых предков.

Сложные чувства наполнили душу урукхайки. С одной стороны — гордость за свой народ, а с другой — щемящая тоска по покинутой родине. Облик эльфа странно взволновал её. В нём было что-то очень далёкое, неземное, и одновременно что-то близкое и знакомое; нечто притягивающее, и одновременно запретное, пугающее и отталкивающее. А впереди предстояло уже непосредственное знакомство с тремя представителями этого дивного народа.

— Вот только при виде эльфов сбежится куча людей, — задумчиво произнёс принц. — Вот что, сделаем так… Вы знаете поляну у сломанного дуба?

Спутники переглянулись и молча пожали плечами.

— А хотите спасти Средиземье, — устало сказал Форвэ. — Ну, ничего, спросите у кого-нибудь, хоть у трактирщика. И ещё, я надеюсь, вы понимаете, что о нашем разговоре никто не должен знать, особенно эти проныры из Валинора.

— А я вот не понимаю, — встрял Малыш. — Вы светлые и они светлые, почему бы вам не объединиться? Чего вы не поделили?

— Запад есть запад, а восток есть восток, и вместе им не сойтись, — произнёс Форвэ изменившимся тоном, и его мудрые проницательные глаза упрямо блеснули. — Все, кто польстился на Дарёный Свет и сытую жизнь, уже эмигрировали на Запад. В Средиземье больше нет ни Моргота, ни Саурона, но они всё ищут поводы для вмешательства в нашу жизнь, хотят, чтобы мы плясали под дудку этого маньяка Манвэ! У них мания величия! Они считают нас дикими, — но лучше быть дикими, чем стать домашними животными валаров!

Бродо почувствовал, что Форвэ задет за живое. Эльфийский принц даже в гневе был прекрасен. Его лицо излучало гордость за свой народ и презрение ко всему заокеанскому, а из-под сдвинутых густых бровей сверкали грозные молнии.

— Я и мои друзья обещаем сохранить всё услышанное в тайне, — поспешил заверить его хоббит.

— Ну, вот и хорошо, — молвил Форвэ, остывая. — Счастливого вам пути, а меня ждут другие дела.

 

Глава 4. Белый Странник

— Слушай, хозяин, где тут у вас поляна со сломанным дубом? — поинтересовался Моторин.

— О, это близко. Выйдете на дорогу и направо в лес, затем налево, потом опять направо, снова налево и прямо на неё и выйдете. Только я бы не советовал туда ходить.

— Почему? — насторожился Арагволд.

— В тех местах часто появляется Белый Странник.

— А кто он такой? — вступил в разговор Малыш.

— Этого никто не ведает.

— Он опасен? — встревожилась Ромашка.

— Он странный, и никто не знает, чего от него ждать.

— Давайте я разведаю, — пискнул Карлсон.

— Не нужно, — возразил Моторин, — В нашем Отряде такие великие воины, что мы не боимся какого-то там странника, кем бы он ни был.

— А если это Саруман? — отозвался Бродо встревожено.

— Твой предок один справился с этим щенком, — хмыкнул Моторин. — Думаю, от него вреда не больше, чем от того чёрного существа, что увязалось за нами в дороге.

Спорить с ним никто не стал, и Отряд Спасителей в полном составе отправился указанным маршрутом. Весна всё больше вступала в свои права, на смену сдержанному марту пришёл юный и озорной апрель. Вскоре цветущие яблони и груши придорожного селения сменились межевыми рощицами, постепенно перешедшими в настоящий лес. Весело щебетали птицы, глаз радовала пробивавшаяся сквозь прошлогоднюю листву зелёная травка.

Но всё же главным признаком весны и возрождения природы были неунывающие подснежники. Ещё не пришло время изнеженных роз, изысканных лилий и прочих цветочных аристократов, капризных и требующих постоянных забот садовника, а упрямые первоцветы уже лезли из земли тут и там, не ожидая ни милостей от природы, ни помощи от человека. «Вот так и мой бедный народ, гонимый всеми, освоивший Безымянные Горы и Северные Пустоши, отринутый Тьмой и не принятый Светом», — подумала несчастная беженка, глядя на раскрывшийся венчик адониса весеннего, что в этих краях зовут горицвет. Самый первый подснежник, бросающий вызов суровой зиме, был её самым любимым. Крупный одиночный цветок с сильно рассечёнными листьями тёмно-коричневый с прозеленью в закрытом состоянии, что делало его неприметным среди голых стволов кустов и деревьев, он упрямо тянулся к свету и раскрывался, стоило показаться солнышку, являя миру золотистую сердцевину. Вот так же, вероятно, в один прекрасный день наступит расцвет Блудных Детей Эру. Во всяком случае, бедной девушке очень хотелось так думать. Она оглянулась на своего сына. Казалось, мальчик всё понимал и улыбался, глядя на растение, к которому склонилась его мать. Он явно разделял её любовь к этому цветку и даже тянул к нему ручки.

— Э-э, мальчик, не надо их рвать! — бдительная Ромашка тут же возникла рядом. — Говорят, они редкие, по словам Бродо, их даже в Красную Книгу ещё не занесли!

— Что ты, нам и в голову такое бы не пришло! — возмутилась юная мама. — В природе они смотрятся гораздо лучше, чем в любом сосуде, да и вазу я с собой не прихватила. Ребёнок утвердительно улыбался. — А тебе они тоже нравятся?

— Симпатичные, но я больше люблю беленькие, которые растут у нас в Хоббитании, именно их мы считаем настоящими подснежниками. Ладно, пошли, а то отстанем от остальных. Мне бы не хотелось, чтобы на нас, бедных беззащитных женщин, набрёл этот ваш Саруман. Правда, говорят, что он друг урукхайцев.

«Правда ли, что Белая Рука друг урукхайцев?» — подумала молодая урукхайка и крепче прижала к себе сына. Впрочем, увидев эльфа, она бы уже не очень удивилась, повстречав того, с кем давно была хорошо знакома по многочисленным памятникам.

Путь действительно оказался близким, а был бы ещё короче, если бы они шли прямо, не виляя то вправо, то влево. Вскоре спасители упёрлись в исполинский дуб, одиноко торчащий посреди небольшой полянки. Старое дерево давно засохло, покрылось мхом и какими-то рыжими грибами. Часть ствола была обломана и валялась рядом. Путешественники, не долго думая, присели на это бревно. В тот же момент из-за группы кустов показалась белёсая фигурка и мгновенно скрылась.

— Привидение, — шепнул Карлсон.

— Призрак Сарумана, — отозвался Бродо.

— Где? — взволнованно спросила урукхайка.

— Где, где?! — заинтересовалась Ромашка.

— Молчите, женщины, спугнёте, — сердито зашикал Моторин.

Через некоторое время существо показалось вновь. Ростом оно было с хоббита, и всё тело его было покрыто белым пухом.

— Какой хорошенький! — умилённо воскликнула хоббитянка.

— Типичный Саруман, — компетентно заверил её Бродо.

— Добрый день, — произнесло существо, подходя ближе.

— Добрый, — ответил за всех Моторин, вертя в руках топор.

— Узнаю его вкрадчивый голос, — убеждённо зашептал хоббит, — Он им многих одурачил.

— Мир вам, хоббиты и гномы, люди, урукхаи и нидинги. Все народы Арды должны жить в любви и дружбе, им всем хватит места для счастливой жизни.

— Хочет заслужить прощение у Светлой Королевы, — шепнул хоббит, подмигивая Моторину.

— Все мы ступили на землю Арды, чтобы творить Добро.

— Саруман, прекрати свою демагогию, мы тебя узнали! — не выдержал наконец Бродо.

— Ты ошибаешься, брат мой, — ответствовало существо, — Я вовсе не Саруман.

— А кто же ты? — ехидно спросил хоббит.

— Я — Смеагорл Просветлённый.

— Расскажи это кому-нибудь другому. Может быть, ты ещё скажешь, что ты Горлум?

— Шесть веков назад меня знали под этим именем.

— Может быть, другой бы тебе и поверил, но я-то знаю, что Горлум погиб в Ородруине, и вообще он был скользким и противным.

— После очистительного пламени я изменился и внутренне и внешне. И теперь я должен помочь спастись другим. Вот вы, хотите спасения?

— Нашёл дураков! Сам прыгай в свой Ородруин! — зло сказал Малыш.

— Вы меня не поняли, я говорю о спасении души.

— Что Горлум хорошо душил, даже я знаю, — проворчал Моторин. — У нас дело, и нам некогда слушать твои измышления.

— Пошёл вон, противный! — добавил Малыш.

Белый Странник взглянул на них, как на обречённых, и поплёлся в чащу.

— По-моему, это не Саруман, а какой-то сумасшедший, — высказался молчавший всё это время Арагволд.

— Да, на Белую Руку он не похож, — согласилась с ним разочарованная урукхайка.

— А на Горлума — тем более, — возразил ей хоббит.

 

Глава 5. «Авария»

Внезапно кто-то сзади хлопнул Бродо по плечу. Тот вскочил и попытался выхватить кинжал, почему-то его не предупредивший, но вместо врагов увидел трёх улыбающихся эльфов. Все трое высокие, стройные, облачённые в слабо мерцающие плащи. У одного из них, в дополнение к улыбке, под глазом светился здоровенный синяк.

«Собственный Свет», — уважительно подумал Моторин.

«Фингалфин», — решил Малыш.

«Ох уж мне эта бесшумная эльфийская походка!» — мелькнула мысль у хоббита.

— Здравствуй, дорогой Фолко, тьфу, то есть Бродо. Принц Форвэ рассказал нам о вас, и я рад приветствовать потомка нашего друга и его спутников. Я — Амрод, а это — Беарнас и Маэлнор.

Члены маленького отряда представились, лишь урукхайка, вместо того, чтобы назвать своё имя, сделала изящный книксен, да её ребёнок молча улыбался.

— Какая прекрасная и загадочная девушка! — восхитился Амрод.

Непривычная к комплиментам беглянка смутилась и покраснела.

— Неужели вы урукхайка? — продолжил Амрод.

Смущённая девушка едва заметно кивнула.

— О, если таков весь ваш народ, то мы не зря забрались в такую даль! — прибавил Маэлнор.

— Не то, что эти мордорские выродки, Элберет их Гилтониэль! — вставил Беарнас.

— Не выражайся, здесь женщины и дети, — одёрнул его Амрод. — Кстати, какой чудесный мальчик!

— Тебе хорошо говорить, а мне эти орки позорные чуть глаз не выбили, — хмуро заметил Беарнас, щупая подбитый глаз.

— Принц Форвэ говорил нам, что почва ещё не подготовлена, — посочувствовал Бродо.

— Какая почва?! — слова Амрода были полны горечи. — Эти недоэльфы настолько деградировали, что не поняли не только наш язык, но и всеобщий. Стадо этих грязных и оборванных мутантов вопило что-то нечленораздельное, и швыряло в нас камнями (оружием пользоваться, они, видимо, уже разучились).

— Да я скорее поверю, что наши братья — балроги, чем признаю своё родство с этими уродами! — воскликнул Маэлнор.

— Пусть Валинор их просвещает, Элберет его Гилтониэль! — сердито буркнул Беарнас.

— Ну, я же просил не выражаться, — устало проговорил Амрод и вздохнул. Чувствовалось, что он разделяет эмоции своего товарища.

— В Рейхе вас тоже явно не поймут, — сочувственно сказала урукхайка. — А вот наши эльфиниты будут очень рады, но их меньшинство, остальные же…

— Стоп, стоп, — остановил её Амрод. — Мы практически ничего не знаем о вашем королевстве. Нельзя ли поподробнее? Для нас это очень важно и интересно.

Представительница Блудных Детей не заставила себя долго упрашивать и рассказала им о нелёгком процессе становления урукхайской государственности и различных общественных организациях, умолчав лишь о некоторых скользких моментах взаимоотношений с Рейхом и о своей собственной роли.

— Большое спасибо, ваш рассказ помог нам сориентироваться. Но вы, очевидно, боитесь, что мы станем навязывать вашему народу свою волю? — спросил Амрод, пристально глядя на девушку.

— Да, — призналась она и опустила глаза.

— Это мы-то, которые с самого начала считали, что Собственный Свет всегда лучше Дарёного, — вздохнул Маэлнор.

— Всё из-за валаров, Элберет их! — проворчал Беарнас. — Наводнили всё своими шпионами, кидают нам подачки в виде гуманитарной помощи, лишь мы одни противостоим духовной оккупации и тлетворному влиянию Запада! Им никогда не удастся сделать нас своими марионетками!

— Народы Средиземья должны сами решать свою судьбу, — поддержал его Амрод. — И урукхаи здесь не исключение. Другое дело, что самоизоляция ещё никому не шла на пользу. Авари, тоже, надо признать, совершили большую ошибку, отгородившись ото всех триста лет назад. Если бы не пророчество Великого Орлангура, то так и сидели бы, наверное, в своей скорлупе. «Авария» наделена широкими дипломатическими полномочиями, и я со всей ответственностью заявляю, что мы за равноправное и взаимовыгодное сотрудничество. Эльфы Востока готовы установить с вашим королевством дипломатические отношения и наладить культурные, торговые и прочие связи. Более того, у нас с принцем Форвэ родилась идея создать Организацию по Безопасности и Сотрудничеству в Средиземье (ОБСС), чтобы совместно решать проблемы нашего общего дома, развивать сотрудничество, предотвращать возникновение очагов Зла и разрешать конфликтные ситуации.

— Так, проблему принадлежности Сильмарилов и Наугламира можно было бы решить цивилизованным, мирным путём, на международной конференции, сидя за круглым столом, — пояснил Маэлнор.

— Что касается безопасности, — продолжил Амрод, — то посмотрите: урукхайский Рейх, «истинные нуменорцы», беспризорные орки — разве это не угрозы для мирной жизни Средиземья? Но это ещё не всё. Вы слышали о Короне Средиземской Империи?

— Конечно да! — дружно ответили Бродо и его спутники. Молчал лишь ребёнок, да и то только потому, что не умел говорить.

— Слухи об этой короне ходят даже в ослабевшем Гондоре. Помню, каким чванливым был триста лет назад их король, а теперь его преемники мечтают о былой славе. Только лучше бы они подумали о том, как сохранить то, что ещё осталось. Ведь у них под боком — могущественный Харад, чей хан в последнее время выводит свой род из королей Нуменора.

— Опять тени затонувшего острова! — встрепенулся хоббит.

— Элберет твою Гилтониэль! Я ж говорю, что всё из-за валаров! Их провалившейся эксперимент по созданию «людей Запада», новой дегенерации мутантов, ещё долго будет всем аукаться! Западофилия очень заразна!

— Как человек с Востока я вас понимаю, — вступил в разговор истерлинг. — Мы не ели у валаров с рук и не получили их дары, но это никому не даёт права считать нас людьми второго сорта!

— Мы с Бродо давно заметили, что кто-то раскачивает Средиземье, — сделал вывод Моторин.

— Так чего же мы тут сидим?! — вскричал Малыш.

— Нам нужно идти в Аннуминас! — встрепенулся Моторин.

— А мы уйдём на север, — отозвался Маэлнор.

— До Райвендела нам по пути с Арагволдом, — в раздумье произнёс Амрод. — Но я хотел бы спросить у прекрасной урукхайки, не хочет ли она присоединиться к «Аварии», ведь мы отправляемся на её родину, да и нам бы она очень помогла?

— Вообще-то хочу, — ответила та нерешительно.

— Вы её у нас переманили! — обиделся Моторин.

— Что за счёты: «мы», «вы»? Ведь мы делаем общее дело, — упрекнул его Арагволд. — К тому же, это её выбор.

— Хорошо, — ответил пристыженный Моторин. — Только берегите её, ведь она была нам как сестра.

— Ну, нам-то она тем более сестра, — молвил с улыбкой Маэлнор. — Ведь все мы — Дети Эру.

На этом и порешили. Затем все, кроме эльфов, отправились в трактир за вещами. Когда они вернулись, уже верхом, то нашли Авари тоже конными.

— Вот и расходятся наши пути, — грустно проговорил Бродо. — Мы идём в одну сторону, а Дети Илуватара — в другую. Нас пятеро и их без ребёнка тоже пятеро. У нас одна женщина, и у вас тоже. И в этом я вижу какой-то символизм.

— Чего зря гадать, ехать надо! — хмыкнул маленький гном.

И все стали прощаться. Моторин и Малыш долго хлопали по плечу Арагволда, так что могучий воин даже пошатнулся. Затем они чуть не задушили в своих объятиях урукхайку. Это же хотел сделать и Бродо, но под ревнивым взглядом Ромашки не решился. Зато он долго тряс руку Арагволду и изящные тонкие, но необычайно сильные руки эльфов. Мозолистые длани гномов после чуть заметной заминки сошлись в рукопожатии с длинными и узкими ладонями Авари. Сидевшему на плече Малыша Карлсону, отдавили все руки, но он компенсировал это, поцеловав мизинец урукхайки. Хоббитянка хотела чмокнуть Арагволда, но не дотянулась, и, разочарованная, отошла. Потом она всё же расцеловалась с Блудной Дочерью Эру и шепнула ей: «Следи там за мужиками. Они смотрят на женщин свысока, но без нас они сразу же пропадут».

— У нас тоже есть Перстень Форвэ, — сообщил Амрод. — Держите связь с ним и с нами.

— Обязательно, — пообещал Бродо и отвернулся, пытаясь загнать обратно предательскую слезу.

— На конь! — скомандовал Моторин, и Отряд разделился.

 

Глава 6. Тайна урукхайки

— Как нам повезло со спутницей! — глаза Маэлнора сияли от восторга.

— Вы действительно находите меня привлекательной? — с сомнением в голосе осведомилась урукхайка. — Или это просто дань вежливости?

— Ещё бы! Вы даже не представляете, как мы рады! — вмешался Беарнас. — Всю жизнь нас окружают эльфины, и все они до умопомрачения прекрасны. И так день за днём, год за годом, век за веком. О, как я устал от этих эльфин! Меня уже тошнит от их красоты! А на вас просто глаз отдыхает!

— Он хотел сказать, что ваша красота совершенно особая! — произнёс Амрод, бросая сердитые взгляды на Беарнаса и толкая его локтём.

«Какие они добрые, благородные и мудрые! Надо им признаться, ведь всё равно направляются в Королевство, и там всё узнают. Так уж лучше от меня!» — пронеслись мысли в голове у урукхайки.

— И вообще, мне кажется, что вы не простая девушка, — продолжил между тем Амрод, проницательно смотря на неё.

— Да, я дочь короля.

При этих словах эльфы переглянулись, а потрясённый Арагволд чуть не упал с лошади.

— Что же ты сразу нам не сказала?! — воскликнул он.

— Я боялась, что вы меня не поймёте, и мне было тяжело рассказывать всё это.

— Поймём, мы же твои друзья! — горячо заверил её Арагволд. — Но как ты оказалась с ребёнком на дороге?

— Не тыкай Её Высочеству! — встрял Маэлнор.

— Ничего, вы все — мои друзья, и я разрешаю. Но рассказ мой слишком длинный.

— Дорога ещё длинней, — заметил Беарнас. — Ты не стесняйся, мы же не валары, это им, валарам, недоступно…

— Хватит уже о валарах, — оборвал его Амрод. — Нам всем не терпится услышать твою историю.

— Два года назад чеписты снова победили на выборах в Великий Курултай, и, по традиции, их лидер стал верховным визирем, по-вашему, премьер-министром. А возглавлял чепистов герцог Гэк. Это был очень богатый и знатный урукхай, состоящий в дальнем родстве с самим королём. Гэк был прирождённым лидером и блестящим оратором. Все были покорены им, и мой отец не исключение. Он считал, что лучшего жениха мне не найти, и настоял на нашей свадьбе. Я не пылала к Гэку любовью, но принцессы редко выбирают мужей сами. Герцог же, как выяснилось, меня вовсе ненавидел, женитьба на единственной дочери Урукбаши была для него лишь ступенькой к трону. Он всячески меня унижал, избивал и насиловал. Особенно его бесили мои эльфийские глаза, за которые он постоянно называл меня уродиной…

Тут раздался странный скрежет — это Арагволд заскрипел зубами от злости:

— Попадись мне эта сволочь, я бы его убил!

— Постепенно урукхаи стали разочаровываться в нём, — продолжала девушка.

Сначала от него отвернулись эльфиниты и гомики, потом его махровый шовинизм оттолкнул белоручек и даже умеренных чепистов. Ходили слухи о его связях с Рейхом, ведь именно при нём ОУН и Урух почувствовали себя в королевстве как дома.

Его наглость и самодурство росли с каждым днём, и вот, когда король с королевой отправились к целебным источникам и покинули столицу, он провозгласил их выжившими из ума, а себя — Урукбаши. К тому времени у нас уже родился сын, но Гэк его сразу возненавидел, обозвав эльфийским выродком. Он хотел после коронации снова жениться, чтобы, как он говорил, «получить полноценного наследника». Однако, ослеплённый непомерным самомнением, он просчитался.

Народ не признал его королём, даже большинство чепистов назвали его самозванцем. Крайние же чеписты, поддержавшие переворот, стали зваться «гэкачепистами». Молодёжь, среди которой тон задавали студенты КУ (Королевского Университета), высыпала на площадь Независимости, и, возбуждаемая песнями Косяка и Лихака, кричала: «Долой Гэка!» Армия, посланная на разгон, не подчинилась герцогу, и повернула оружие против него.

Мятеж был подавлен, большинство сторонников Гэка отреклись от него, один из его ближайших сподвижников Пуг покончил с собой, бросившись на меч, а сам Гэк с остатками гэкачепистов бежал в Рейх.

Раздосадованный тем, что главе заговора удалось скрыться, народ разломал подвернувшийся памятник Белой Руке, но этого показалось мало, и гнев обрушился на жену беглого узурпатора. Меня обвинили в пособничестве мужу. Вдобавок ко всему, я получила письмо, где Гэк клялся убить меня и «эльфийского выродка». Я не выдержала несправедливых обвинений и угроз от тайных сторонников герцога. Чтобы спасти жизнь и честь, свою и ребёнка, мне пришлось бежать. Остальное вы знаете.

— Ну, всё! — в глазах Арагволда вспыхнул зловещий огонёк. — К Морготу этих нуменорцев, я еду в Рейх убивать Гэка!

— Остынь, капитан! — сказал ему с укором Амрод. — Твой долг внедриться в Райвендел. С Рейхом всё ясно, и он не уйдёт от возмездия. А вот «Истинные нуменорцы»… Неужели эта жалкая кучка всерьёз рассчитывает захватить власть в Средиземье? Что они ищут? Чувствую, что за этим кроется нечто гораздо более серьёзное и опасное. Я просто вижу, как Чёрная Тень нависает над Средиземьем, и люди Адольфина — только часть неведомой чудовищной силы. Поэтому важно узнать, с кем они связаны, и каковы их планы.

— Ты прав, — вздохнул Арагволд.

— А что будет со мной? — поинтересовалась урукхайка.

— Ты под нашей охраной, а мы, как послы, неприкосновенны, — успокоил её Амрод. — Но я думаю, что твои соотечественники уже разобрались, в чём дело, и с нетерпением ждут возвращения принцессы. Ведь ты единственная наследница престола и мать наследника.

— Этот парень, я думаю, далеко пойдёт, — поддержал его Маэлнор. — И вообще, вы, урукхаи, можете стать мостом между людьми, эльфами и орками.

— Что касается тебя, Арагволд, то у нас даже не один Перстень Форвэ, а три, на тот случай, если мы разделимся. Так что для связи Беарнас отдаст тебе свой.

— А чё сразу Беарнас?! Как что, так сразу Беарнас!

— Я бы на твоём месте отдал, и не спорил, — поддакнул Амроду Маэлнор.

— Вот и отдай.

— Но я же не на твоём месте.

Беарнас не нашёл, что ответить, и молча передал средство связи, но затем злорадно сказал Арагволду:

— Слушай, а давай, мы тебя раним, чтобы там поверили. Разыграем, что за тобой гонятся эльфы, и я аккуратно всажу стрелу в мягкое место.

— Ну, нет! Только не туда! Как же я буду садиться на коня?

— Ну, тогда в ногу?

— В ногу нельзя. Я не смогу ходить и бегать.

— Какой ты несговорчивый. Давай в руку!

— Руки могут пригодиться.

— Ладно, в голову. Голова-то тебе зачем?

— А куда я буду информацию запоминать?

— Ну, вот что. Я слегка задену твоё левое предплечье. Дай-ка, посмотрю, чтобы ничего лишнего не зацепить.

Беарнас с видом знатока ощупал руку. Урукхайка взирала на него с нескрываемым сочувствием.

— Ещё всадим где-нибудь в складки плаща, но предплечье царапнём обязательно — без крови будет неубедительно.

— А вы не промажете? — тревожно спросил Арагволд.

— Будь спокоен. Эльфам нет равных в стрельбе, а мы — лучшие стрелки среди Авари.

 

Глава 7. Операция «Внедрение»

Амрод, Маэлнор, Арагволд и дочь Урукбаши, имя которой они так и забыли спросить, расположились на опушке Райвендела и ожидали посланного на разведку Беарнаса. Наконец тот бесшумно появился из кустов.

— Всё в порядке. Тут рядом передовой дозор. Эти «следопыты» ничего не подозревают, — бросил он презрительно.

— Ну что ж. Я думаю, всем всё ясно. Давайте прощаться. Береги себя, Арагволд. Если что, вызывай нас, — расставил все акценты Амрод и обнял человека.

Другие два эльфа также заключили его в объятия, а Беарнас, вдобавок, похлопал по левому плечу. Наконец, Арагволд обнялся с урукхайкой. Та чмокнула его в щёку, погладила по руке, которую предстояло принести в жертву.

— Пора, — весомо сказал Амрод, и, обращаясь уже только к девушке, добавил. — Оставайся с лошадьми и держи их наготове.

Авари оставили коней урукхайке, и только истерлинг вскочил на верного вороного. Амрод условно мигнул.

— Помогите, эльфы идут! — заорал Арагволд, направив скакуна в чащу.

— Бей фашистов! — завопили Авари и бросились за ним с заряженными луками.

Убедившись, что их заметили, они выпустили в преследуемого свои стрелы. Одна из них застряла в материи капюшона, другая запуталась в коричневых складках плаща под мышкой, а третья оторвала солидный лоскут кожи на предплечье, и так же осталась торчать в плаще. Арагволд вскрикнул и рухнул с коня, набив себе при этом непредусмотренную шишку. К нему тут же бросились три коричневые фигурки, остальные принялись стрелять по Авари. Те остановились, и спокойно спустили тетивы — трое дозорных упали.

— Хватит, а то всех перебьём. Отходим! — скомандовал Амрод, и эльфы повернули назад. Вскоре они уже вскочили на коней и вместе с урукхайкой помчались на север.

— Ну, как? — встревожено спросила на ходу девушка.

— Отлично, всё прошло, как и задумано, — ответил ей Маэлнор, и улыбнулся.

 

Глава 8. Всё пучком!

Тем временем к обступившим Арагволда людям в коричневых плащах подошёл командир дозора. Окинув взглядом незнакомца с перевязанным предплечьем и топтавшегося рядом верного Врана, он вытянул руку под углом в сорок пять градусов, причём концы пальцев его были сведены вместе, и создавалось впечатление, что он собрался кормить птиц.

— Всё пучком! — торжественно исторг из себя командир.

— В каком смысле? — не понял Арагволд.

— Сразу видно, что ты не член НСДАП.

— Но я собираюсь туда вступить, у меня и рекомендация есть.

— Не бойся, парень, уж если за тобой гнались эльфы, то, значит, ты свой человек. Но разве ты не знаешь, что по-нуменорски пучок — «фашио»? За это нас и прозвали фашистами.

— Когда за тобой гонятся безжалостные эльфы, и ты находишься на краю смерти, а потом со всей силой брякнешься башкой о землю, то можешь ещё не то забыть.

— Прости, не хотел тебя обидеть. Но чем же ты им так насолил?

— Я спас вашего секретного агента, а он мне подарил в награду свой плащ и показал дорогу сюда. Но проклятые эльфы меня настигли!

— Да, я в тебе не ошибся. Позволь представиться: командир дозора глупэнфюрер СС Айс. Кстати, чтобы вступить в НСДАП, нужно две рекомендации, но я дам тебе вторую.

— О, спасибо, ты мне сразу понравился, Айс!

— Только вначале тебе предстоит проверка у шефа контрразведки стандартенфюрера СС Бормэля. Ты уж извини, я-то тебе доверяю, но таков порядок.

— Чего уж там, я всё понимаю. Чем скорее вы меня признаете своим, тем лучше.

В сопровождении Айса, который не переставал извиняться и хлопать разведчика по больному плечу, и двух солдат, Арагволд был доставлен к деревянному дому, больше походившему на сарай, с надписью «Контрразведка». После того, как он сдал охране оружие, его впустили вовнутрь. Там сидел толстый лысый человек.

Капитан истерлингской гвардии не сплоховал, и одновременно с Айсом вскинул руку и гаркнул: «Всё пучком!»

Бормэль небрежно повторил их жест. Затем он молча выслушал доклад Айса, а появившийся неизвестно откуда писарь записал его.

— Спасибо, глупэнфюрер, вы свободны, — произнёс он, наконец.

Айс щёлкнул каблуками и вышел.

— Ну-с, Арагволд, сын Рогогорна, так значит вы Истинный нуменорец?

— Так точно, господин стандартенфюрер!

— Но чистокровные нуменорцы блондины, а у вас чёрные волосы.

— Пришлось перекрасить, чтоб не выдать себя.

— А почему у вас кожа желтоватая?

— Загар, господин стандартенфюрер!

— По какой причине тогда глаза не голубые, а чёрные?

— Специальные линзы, для маскировки. Эти варвары не любят чистокровных нуменорцев и на все посты ставят только своих. Поэтому, чтобы попасть в гвардию, мне приходилось выдавать себя за истерлинга.

— Что же вас привело к нам?

— Я не мог терпеть засилье варваров и, когда узнал о вашем движении, решил вступить в ряды борцов за правое дело.

— Что ж, это похвально, можете считать, что вы влились в наши ряды. Нам нужны сильные, смелые и преданные нашему делу люди.

Когда Арагволд вышел на улицу, там его уже ждал Айс.

— Ну, как дела? — осведомился он.

— Всё пучком! — хитро усмехнувшись, ответил Арагволд.

 

Глава 9. Кольцо Света

Трое эльфов и Кэшта (так звали урукхайку) сидели вокруг костра. Авари уже знали её имя, ведь после того, как им поведали историю спасённой от урков беглянки, скрывать его уже не имело смысла.

— Я слышала, что эльфийское пение неподражаемо. Спойте что-нибудь, пожалуйста, — попросила девушка.

Польщённые эльфы не заставили себя долго упрашивать, Маэлнор достал лютню и запел:

На лицах эльфов появилась многовековая печаль, их взгляды по ходу исполнения загорались гневными вспышками, а к концу песни совсем потухли. Кэшта была потрясена. Она услышала те же нотки, что и у Косяка и Лихака. В песне ясно прозвучали протест и безысходность. Это было очевидно, несмотря на то, что голос эльфа был гораздо чище, звонче и мелодичнее.

— О чём и о ком эта песня?! — взволнованно вскричала урукхайка.

— О Валиноре и завлечённых туда судьбой наших братьях — Эльфах Запада, — пояснил Амрод.

— Но они же ушли туда добровольно, и им там должно быть хорошо, — удивилась Кэшта.

— Меланхолия — извечная спутница эльфа, — грустно молвил Маэлнор. — Перворожденные бессмертны, и всё помнят. А знание умножает скорбь. Нам не дано забыть своих друзей. Мы помним всех, но одних уж нет, а те далече. Давно покинули этот свет дорогие нам Фолко, Торин и Малыш, а мы их помним и тоскуем о них. Однако хоббиты и гномы всё же смертные, и их уход был неизбежным, а вот Эльфы Запада… Они живы, но нам уже не суждено встретиться с ними.

— И этого мы никогда не простим валарам! Элберет их Гилтониэль! — вставил Беарнас. — Кстати спой «Эльфийский Исход».

— Хорошо, — отозвался Маэлнор, — только сие очень грустная песня.

Грустная мелодия перестала звучать, но ещё долго висела мрачная пауза.

— Чем они их сманили, Элберет их?! — не выдержал Беарнас.

— Да, мы много раз задавали себе этот вопрос, — задумчиво проговорил Амрод. — Сначала Светом Знания, потом… А потом они заарканили всех странным чувством долга, внушили им всем необъяснимое чувство вины, к которой многие не имели вообще никакого отношения.

— Даже мы чувствуем на себе эту вину, — вздохнул Маэлнор. — Ведь мы — единственные из тех, кто пережил падение Митлонда.

И он снова запел:

— Мы бились до конца! — запальчиво воскликнул Беарнас. — Хотя Митлонд был давно обречён валарами! Это они решили за всех: эльфам — Валинор, Средиземье — людям! Валары завлекли Эльфов Запада, как ночных мотыльков на Дарёный Свет! Многие эльфы колебались, но они внушили им, что их долг уступить дорогу Младшим Братьям! Кому мешали эльфы?! Вы посмотрите, что стало без них с Райвенделом и Лихолесьем!

— Да, Лихолесские эльфы были нам ближе всех и по расстоянию, и по душе, — поддержал его Амрод. — Я помню, как мучался Трандуил, как он разрывался между сыном, любовью к своей зелёной Родине и долгом перед подданными. Он ведь мог уплыть вместе с Элрондом и Галадриэлью, но оставался до последнего. Трандуил понимал, что обречён покинуть Средиземье, но оттягивал исход ещё триста лет. И лишь когда большинство его подданных покинуло Лихолесье, он вынужден был уйти со своим народом.

— Я помню последние слова Трандуила, — добавил Маэлнор. — «Если бы я мог, то остался бы», — сказал он, и сколько горечи было в его глазах!

— Таков злой рок, — вздохнул Беарнас. — Мы словно волки, которые воют на луну, вспоминая о потерянных братьях, сидящих теперь на цепи. Нет, мы не жалуемся на свою судьбу, но нам обидно, что наши братья превратились в домашних собак.

— Да ведь и наши менестрели поют об этом! — воскликнула потрясённая урукхайка. — Ведь над нашим народом тоже висел злой рок, довлела чужая воля. Только это была Тёмная Воля.

— Валары, валары, кругом одни валары! — процедил сквозь стиснутые зубы Беарнас. — Какая разница, какой их цвет? Два кольца, два конца, а посередине Средиземье! Кольцо Света ничуть не лучше, чем Кольцо Тьмы, если оно одето вместо ошейника!

— Слушайте! — вскричала Кэшта, заразившись общим порывом. — У нас Лихак поёт об этом так:

— Ой, — спохватилась она. — Вы же не обиделись? Извините, я не подумала, что вы тоже бессмертные.

— Конечно, мы не обиделись, — успокоил её Амрод. — Свобода и для бессмертных свобода. И это естественно, что мы поём об одном, ведь мы братья, и настанет день, когда мы вместе споём в хоре Детей Илуватара, но мы будем петь не под дудку валаров, а собственными голосами!

— Слушай, а мы можем положиться на твоих друзей? — внезапно спросил Беарнас.

— Что ты хочешь этим сказать?! — возмутилась Кэшта.

— Нет, я не хочу сказать о них ничего плохого, но они ещё слишком наивны, и, по-моему, твои друзья, особенно хоббиты, слишком доверяют Гэндальфу. А ведь этот Митрандир на самом деле не добродушный старик, а коварный майар Олорин — верный слуга валаров.

— Валары и их слуги особенно опасны тем, что искусно могут скрывать свои истинные замыслы и своё подлинное обличье, — заметил Амрод. — Этим славились и Моргот, и Саурон, и Саруман. Но сторонники Манвэ намного превзошли их в умении маскироваться. Ведь, Верховный Валар родной брат Моргота, и, в сущности, цель у всех у них одна: господство на Арде. Главный принцип политики Манвэ — разделяй и властвуй. Валары боялись, что Дети Илуватара, объединившись, станут жить своим умом, и сделали всё возможное, чтобы не допустить этого. Они использовали противоречия между смертными и бессмертными, чтобы навсегда разделить Детей Эру, проведя между ними зловещую Черту. Что касается Блудных Детей Единого, порабощённых и изуродованных Морготом, то на них вообще навесили несмываемый ярлык «тёмных», которых можно уничтожать без всякой жалости.

— А ведь парень, как парень, только малость темноват, — перебил его Маэлнор и затянул новую песню:

…

— Может, мы немного погорячились относительно мордорских орков? — вздохнул Маэлнор. — Всё же они наши братья.

— В семье не без урода! — мрачно пробурчал Беарнас, щупая подбитый глаз.

— Может быть, пока не пришло их время, — примирительно изрёк Амрод. — Спой ещё что-нибудь напоследок и пора спать.

— Хорошо, я спою песню, которую, по преданию, пели Эльфы Запада, оставляя Митлонд.

— Они действительно пели эту песню? — спросила взволнованная Кэшта.

— Да нет, просто предание красивое. Песню-то я придумал, — грустно ответил Маэлнор.

 

Глава 10. Новые тревоги

Ласково светило солнце, по небу бежали весёлые облачка, пели птицы, цвели цветы… Но внезапно сердце Бродо ёкнуло: что-то было не так… Цветы! Они все были Синие! И вдруг хоббит увидел Средиземье откуда-то сверху. В следующее мгновение он почувствовал, что тонет и задыхается в волнах косматого ужаса: Средиземье сковывала Чёрная Цепь.

— Это ты во всём виноват! — раздался голос, подобный грому, и Бродо увидел Гэндальфа, указующий перст которого был нацелен ему прямо в левый глаз.

Да Гэндальф ли это предстал перед ним? Лицо определённо принадлежало старому магу, но сам он был чуть ли не вдвое выше ростом, и вся его мощная фигура никак не вязалась с этим лицом.

— Почему я? И в чём я виноват? — робко попробовал возразить хоббит.

— Почему ты мне сразу не сообщил о беседах с Авари?!

— Откуда вы знаете? — вырвалось у Бродо.

— Кого ты хотел обмануть, невысоклик?! — насмешливо произнёс Гэндальф. — Так о чём вы говорили?

— Но я не могу, — защищался Бродо, — я обещал.

— Можешь! Кто тебе дороже, служащие Орлангуру Авари или… — Перед взором Заскокинса предстали три маленькие фигурки.

— Бродо, сынок, скажи ему, ведь это же Гэндальф! — обратился к нему пожилой хоббит.

— Гэндальф уже спасал Средиземье, сделай, как он просит! — поддержал его другой хоббит, на руке которого не хватало пальца.

В груди у Бродо заныло — это были Бильбо, Фродо и Сэм. Он уже готов был сдаться, но какое-то упрямое шестое или седьмое чувство его останавливало.

— Нет! — закричал из последних сил юный невысоклик и проснулся.

Бродо покрывал холодный липкий пот, он лежал на полу у кровати, вокруг были разбросаны перья от подушки, а над ним вновь склонились друзья.

— Признавайся, курил?! — строго спросила Ромашка.

— Да я чуть-чуть только перед сном, чтобы картина прояснилась, — ответил хоббит жалобным голосом, чувствуя, что второго, допроса ему не вынести.

— Ну, вот, стоило мне уснуть, а он…

— Цыц, Рюмашка! — оборвал её Малыш.

— А ну, повтори, что ты сказал! — рассвирепела Ромашка.

— Помолчите оба! — прикрикнул на них Моторин. — Рассказывай, Бродо, что там было.

— Да, вляпались! — подытожил Карлсон, когда рассказ был окончен.

— Что за жизнь пошла! — возмутился Малыш. — Раньше всё было ясно: бей орков, спасай Средиземье, а теперь вообще ничего не поймёшь.

— Так вот зачем он тебе о Перстне намекнул, — чтобы проникнуть в замыслы Авари, — пришёл Моторин к неожиданному выводу.

— Как ты можешь так думать о Гэндальфе? — возмутилась Ромашка. — Конечно, честным хоббитам от него было много беспокойства, но ведь он же спас Средиземье!

— Теперь я понимаю, почему Фолко не прельщала судьба Бильбо, Фродо и Сэма, — пробормотал Бродо. — Что они с ними сделали!

— Они сделали их бессмертными, — откликнулась хоббитянка.

— Бессмертными, и безвольными, — уныло произнёс Бродо. — А ведь это были самые доблестные хоббиты! Гэндальф использовал их как орудие для своих целей, выжал, как лимон, а взамен они получили жалкое подобие жизни. Но он их использует даже сейчас, чтобы превратить и меня в такое же послушное орудие!

— Я начинаю понимать Авари, — буркнул Малыш.

— Но ведь Гэндальф тоже рисковал, и чуть не погиб в схватке с Балрогом, — возразила Ромашка.

— Не смеши меня, если бы Гэндальф и погиб, то скрывающийся под его маской майар Олорин принял бы новое обличье. А, может быть, так и было, когда он из Серого стал Белым.

— Валары — стихии Арды, так вот и занимались бы силами природы, а не лезли в дела народов Средиземья! — подал голос Карлсон.

— До меня только сейчас дошло! — воскликнул потрясённый Бродо. — Ведь восстание Олмера объективно было направлено против валаров! Против навязанного ими миропорядка: против неравноправия смертных и бессмертных, против Черты, против правителей Воссоединённого Королевства, где правила избранная валарами династия…

— Верно! — вскричал Моторин. — Ведь нуменорцы были назначены, чтобы править всеми людьми от имени валаров. Владыки Амана обласкали наиболее преданных, продлили им жизнь, вооружили знаниями, делая из них сверхлюдей, надеясь, что их экспансия будет направлена только на восток, но когда те замахнулись на своих создателей, их жестоко покарали, а немногих Верных благословили править в Средиземье.

— Так вот откуда взялись эти «Истинные нуменорцы», — дошло, наконец, и до Малыша. — Получается, валары сами виноваты в зарождении фашизма! Теперь я понимаю, почему их так не любят Авари, что значит «Запад есть запад» и чем опасен Дарёный Свет!

— Темнота! Каждый уважающий себя гном должен знать Красную Книгу! — важно произнёс Моторин.

— Слышь, Карлсон, придётся и нам приобщиться, а то я уже с трудом слежу за мыслями этих грамотеев!

— Читать будете вечером, а сейчас ехать надо! — распорядился Моторин.

— Э, а как же завтрак? — спросила практичная Ромашка.

— Точно! Самое время немного подкрепиться! — обрадовался Карлсон.

Против еды, как ни странно, никто не возражал, и спасители в полном согласии спустились в обеденную залу. Здесь друзья заказали завтрак и пополнили запасы в дорогу.

За поглощением пищи они продолжали обсуждать валаров.

— А ведь Феанора валары прокляли за своеволие! — размышлял вслух Бродо, даже не смотря в тарелку. — А их проклятие — не пустой звук. Оно преследовало всех нолдоров, да и не только их. И все эти изощрённые кары лишь для того, чтобы больше никто никогда не смел ослушаться хозяев Амана!

— Я понял, что беспокоит валаров, — сказал вдруг Моторин.

— Что? — откликнулись четыре голоса сразу.

— Орлангур! Это единственная ныне сила, способная противостоять им. Он влияет на Авари и Чёрных гномов, а люди Серединного Княжества вот уже целые века готовятся выполнить его замысел — отобрать у валаров Ключи Мира и заново сковать Моргота.

Хоббит с ужасом вспомнил свой сон и покрылся холодным потом.

— А вдруг не сковать, а освободить? — простодушно спросила Ромашка, и все вздрогнули.

— Вот и думай, от кого спасать Средиземье! — проворчал Малыш.

— На кого, интересно, работает Понадол? — задал вопрос Карлсон.

— Ладно, хватит гадать, пора ехать! — встрепенулся Моторин и отдал команду:

— На конь!

 

Глава 11. Чего не знал разведчик

«А ведь я даже не знаю её имени», — подумал с досадой Арагволд, и сердце его наполнилось тоской.

Вчера его зачислили во взвод СС, которым командовал Айс, и в котором эльфийские стрелы образовали три вакансии. Однако из глупэнфюрера ему не удалось выудить никакой полезной информации.

«А что, если натравить их на Рейх? Ведь тогда он сможет отличиться, и заодно отомстит обидчикам таинственной урукхайки!» — Арагволда потрясла гениальность собственной мысли, и истерлинг, не откладывая, изложил её взводному:

— Почему вы терпите рядом с собой этих выродков из Рейха?

— Они — наши союзники.

— Как?! Эта неполноценная раса мутантов?!

— Они враги наших врагов.

— Кто же для нас более ненавистный враг, чем эти орки позорные?! — удивился Арагволд.

— Истерлинги и ангмарцы, ты же сам ненавидишь этих варваров.

— Да, но они хоть и дикари, но всё же люди, а орки — это просто грязные животные!

— Я с тобой согласен, приятель, но я простой солдат, как и ты. Нам не понять всех тонкостей политики. Великому Фюреру виднее, и не нам ставить под сомнение его гениальные замыслы.

Арагволд понял, что большего от Айса он не добьётся. Но что может быть общего у полуорков из Рейха, известных своим крайним национализмом, и возомнивших себя сверхлюдьми сторонников Адольфина? Ответ на этот вопрос истерлинг попытался найти у Бормеля, но тот ему ничего нового не сказал.

— Извините, господин стандартенфюрер, — не сдавался мужественный разведчик. — Ваш секретный агент просил передать, что Рейх готовится к нападению на Райвендел.

— Не может быть! — вырвалось у шефа контрразведки. — Как имя того агента?

— Он не сказал, ведь он секретный агент.

— Хорошо, я передам Великому Фюреру…

— Что ты хочешь мне передать? — раздался грозный голос, и в дверях появился маленький рыженький человечек с такими же маленькими рыжими усиками.

Арагволд инстинктивно вместе с Бормелем гаркнул: «Всё пучком!» и лишь после этого поразился невзрачности Великого Фюрера. Но, несмотря на заурядную внешность, от этой карикатурной фигурки исходила какая-то непонятная сила. Адольфин слегка кивнул на их приветствие и требовательно спросил:

— Ну?

Бормель пересказал ему услышанное.

— Но ты-то знаешь, что это невозможно! Мы же связаны одной цепочкой! Нападение на нас Рейха — такой же бред, как атака правой руки на левую! — воскликнул Фюрер. Затем он обернулся к Арагволду и похлопал его по щеке. — Я знаю, что делаю. Мир, который мы построим, будет для таких, как ты. Ступай, и выбрось всё из головы.

Капитан истерлингской гвардии вышел, но в голове по-прежнему бурлили вопросы: «Что же это за цепочка?» и «Почему я так и не узнал имя урукхайки?»

 

Глава 12. Как красота родила мир

— Привал! — привычно скомандовал Моторин. — Девочки — налево, мальчики — направо, Малыш — остаёшься с лошадьми, потом Бродо тебя сменит.

Отряд тут же деловито рассыпался по кустам. Ромашка придирчиво выбирала местечко посуше. Наконец она нашла вполне приличные кустики и удобно устроилась под их прикрытием. В то же мгновение кто-то кинулся на неё из облюбованных зарослей, и набросил на голову мешок.

В это время трое её спутников рассредоточивались по другую сторону дороги. Впереди ломился Моторин, наполняя всю округу ужасным треском, за ним шёл Бродо, а где-то в траве семенил Карлсон.

В густой граве никто и не заметил, как карлик был накрыт сверху железным шлемом. Моторин продолжал ломать кусты своей мощной фигурой, пока его не остановил могучий удар дубины. Бродо уловил, что треск прекратился, и это его насторожило. Клинок Отрины начал нагреваться, но поздно — грубая волосатая лапа зажала рот половинчику. «Пикнешь — убью!» — пообещал напавший и взвалил бедного хоббита, словно куль с мукой, к себе на плечи.

Бродо решил не испытывать на себе, сдержит ли его пленитель своё обещание, и не сопротивлялся. Невысоклик с удивлением и ужасом пытался понять, что происходит. Насколько он смог рассмотреть, его схватил здоровенный орк, правый глаз которого был завязан чёрной лентой. Похититель был угрюм, космат и весьма небрит.

Хоббит не знал, сколько времени его тащил одноглазый орк, наверное, немного, но из-за неудобства положения казалось, что целую вечность. Однако всему приходит конец, и через некоторое время Бродо оказался привязанным к дереву на обширной поляне. Слева от него к могучему дубу был накрепко прикручен Моторин, а слева, к одревесневшему стебельку полыни, карлик Карлсон.

На поляне горел костёр, туда-сюда сновали люди и орки. Распоряжался всем высокий человек с обветренным лицом, одетый в кожаные штаны и куртку. На голову предводителя была нахлобучена капитанская фуражка, из-под которой выбивались длинные волосы. Пока Бродо его рассматривал, к главарю подтащили на аркане связанного и упирающегося Малыша.

— Молодец, Рэй, — похвалил длинноволосый. — К остальным его.

И Малыш снова оказался рядом с друзьями, а перед главарём уже появился бандит в тельняшке и с большим мешком. Он развязал мешок и вытряхнул оттуда полуживую от страха Ромашку.

— Что за зверь? — поинтересовался главарь.

— Как называется, не знаю, в кустах поймал! — бандит криво улыбнулся и картинно развёл руками.

— Блин, боцман!

— Я здесь, Вашество, — откликнулся появившийся словно из-под земли обнажённый по пояс крепыш. На его правом плече был нарисован якорь, а татуировка на левом изображала подмигивающую русалку. Бандит скрёб загорелую волосатую грудь и выжидательно смотрел на атамана.

— Что сие такое? — указал тот на Ромашку.

— Эт хоббитянка, Вашество, — компетентно заявил боцман, почёсываясь в районе пупа.

— Баба значит, — сделал вывод главарь. — Ну что, кто будет надругаться?

Разбойники отшатнулись, и даже Блин перестал чесаться.

— Повторяю, кто будет насиловать? — строго вопросил длинноволосый.

— Я не извращенец, — заявил боцман и тоже отодвинулся.

— Я извращенец, но не настолько же! — запротестовал одноглазый орк.

— Это ж всё равно, что детей! — брезгливо поморщился толстый пират.

— Ну вот! — проворчал главарь. — Теряем образ!

— А вы кто такие? — осмелился наконец Бродо.

— Надругается, Вашество, обижает! — вздохнул боцман, скребя себя под мышкой.

— Сейчас мы над тобой так понадругаемся, что навек запомнишь! — процедил одноглазый сквозь кривые зубы и надвинулся на хоббита.

— Спокойно, Гах, отставить! — остановил его атаман. — А ну, Артист, изобрази!

Вперёд вылез тот самый бандит в тельняшке, который притащил Ромашку. В руках у Артиста была задрипанная лютня. Он поклонился и ударил по струнам:

Вероятно, от его пения у эльфов повяли бы уши, но таковых здесь не оказалось, и присутствующие остались довольны.

— Умбара муть! — исторгли из лужёных глоток пираты, выражая свой восторг.

— Ну, теперь ясно, кто мы? — горделиво улыбнулся главарь.

— Нет. Мы, хоббиты, оторваны от всего мира.

— Вашество, он сам напрашивается, отдай его мне! — злобно проревел Гах.

— Малыш, ты что, не помнишь?! — завопил вдруг Карлсон. — Это же самый знаменитый бандит Средиземья!

— Ну, наконец-то! — просиял атаман. — Я — Бармалей, он же командор, он же капитан, он же босс, он же шеф, но вы можете называть меня просто Вашество. — С этими словами он воткнул в землю кривую абордажную саблю и, опершись о её рукоять, гордо выпятил грудь.

— Нашество — потомок вольных капитанов Морского Народа, — продолжил Бармалей. — В лучшие годы моя эскадра доходила до пяти кораблей. Я плавал на юг, север и восток, повсюду грабя суда и сея страх. Лишь на запад ненавистные валары закрыли мне путь своей проклятой Чертой. Правда, я слышал, что Арда круглая, и пытался обойти Черту с востока, но земли Дальнего Востока тянутся бесконечно. Они пустынны и неприветливы, там погибли многие мои люди. Корабли требовали ремонта, и негде было пополнить запасы пищи и воды. Пришлось вернуться. А здесь нас уже поджидал флот Барендуинского Королевства. Они обложили нас с трёх сторон и прижали к предательской Черте. Моя измученная дальним походом эскадра была разбита. Лишь мне и небольшой горстке соратников удалось прорваться и достичь берега. И вот теперь мы скитаемся по Средиземью, во всех странах которого за наши головы объявлена огромная награда.

— А мы с судьбою встретимся на рее! — пропел Артист.

— А откуда у вас орки? — спросил осмелевший хоббит. Он уже стал проникаться к пиратам необъяснимой симпатией.

— Нашество интернационалист, я ненавижу все народы. И это не орки, а урукхаи. Ребята не виноваты, что родились в Рейхе. Они ненавидели муштру и военную дисциплину, поэтому парни выбрали свободу и влились в наши ряды. У нас все до единого отважные храбрецы и великие герои. Позвольте представить: боцман Блин, моя правая рука.

Боцман вышел вперёд и поскрёб загорелое пузо.

— Гах Одноглазый, непревзойдённый мастер надругательств, заслуженный садист Средиземья, сам его боюсь.

Гах кровожадно облизнулся, показав кривые зубы.

— Рэй Аркан, петельных дел мастер.

Рэй смущённо наклонил голову.

— Гард Артист, ну его вообще представлять не надо.

Артист сделал изысканный книксен, используя вместо юбки свою длинную тельняшку.

— Свэн Пузырь, мастер буха, ударом кулака убивает быка! — Толстяк поклонился, а Моторин вспомнил о своей шишке.

— Дил Молчун — самый скромный в банде. Но на топорах ему нет равных!

— А где Велп?

— Я тут, Вашество, одну штуку оттопырил. — В руках Велпа появился странный шар.

— Это что, Блин?

— Можно я, — вмешался Бродо.

— Развязать, — распорядился Бармалей, и Велп тут же разрезал верёвки.

— Это палантир, — объяснил Бродо, настраивая агрегат.

Вскоре перед ним уже была знакомая картина: берег Валинора и… Пираты сразу заинтересовались и придвинулись к палантиру…

На экране появилось множество прекрасных эльфин. Они вальяжно и неторопливо сбрасывали с себя одежду и грациозной походкой неторопливо брели к воде, завораживая красотой своих линий. Своей наготой они обнажали само совершенство и абсолютную гармонию…

Бедные бандиты! Они никогда не видели ничего подобного! Пираты краснели, бледнели, вздыхали, стонали, охали, цокали языками и причмокивали губами. Поминутно раздавались вопли и ругательства всех народов Средиземья, от традиционного «Умбара муть!» до экзотического «Ох Элберет бы эту Гилтониэль!»

Свэн прижимал руки к сердцу. Дил закрывал руками глаза, но невольно подглядывал в щёлочки между пальцами. Велп хлопал округлевшими внезапно зенками. Блин скрёб себя во всех местах. Рэй скрежетал зубами. Гах оценивающе посмотрел на Ромашку, но тут же плюнул и вновь обратился к экрану.

— Вот чего нас хотели лишить проклятые валары! — вскричал Бармалей, указывая на эльфин остриём своей сабли.

На Гарда внезапно накатило вдохновение:

Бродо, который неоднократно уже видел манящую картину, и то должен был долго набираться мужества, чтобы оторвать взгляд от захватывающего зрелища. Он тихонько подобрал валявшийся кинжал и перерезал верёвки у своих спутников, но те, вместо того, чтобы бежать, присоединились к зрителям. Красота — страшная сила!

Она не подействовала только на Ромашку, которая в ярости раздавала пощёчины хоббиту и гномам (хитрый карлик успел затеряться в толпе пиратов). Хлопки пощёчин привлекли внимание Бармалея.

— Как она меня достала! Эй, Гах, посади её в клетку!

— С удовольствием, Вашество!

Одноглазый сгрёб Ромашку и посадил её в клетку. Пират крепко заткнул ей рот кляпом, и хоббитянка могла только бессильно наблюдать, как её спутники в компании с бандитами наслаждались зрелищем ничем не прикрытой красоты девушек дивного народа. В эти минуты Ромашка Хавкинс ненавидела и бесстыдных эльфийских девок и весь Валинор вместе взятый.

Но вот, наконец, эльфины вдоволь наплескались, и, одевшись, удалились из поля зрения, вызвав у публики вздох разочарования.

— Мнда, — молвил Бармалей, и с удивлением оглядел сидевшего рядом Моторина.

— Точно, — подтвердил гном.

— После такого хорошо бы выпить, — мечтательно произнёс Свэн.

— Закатай губу, Пузырь! Уже три дня, как допили последнее! — возмутился боцман.

— Мужики! — вскричал возбуждённый Малыш. — Так у меня же есть!

— Откуда? — поразился Велп. — Я же всё проверил!

— Не там искали! — Малыш порылся под кольчугой и извлёк коричневую таблетку. — Во! Пивной концентрат, только добавь воды!

— Отлично! — воскликнул Бармалей. — Все, кроме боцмана, идут к роднику и приносят по два шлема воды. А ты, Блин, тащи всё оставшееся мясо, шашлык делать будем!

Работа сразу закипела. Пираты нацепили по два шлема на копья, и, используя их в качестве коромысел, дружно потопали за водой. А гномы взялись помогать боцману, и бойко нарезали ножами мясо, так что, когда вернулись водоносы, их уже встречал аппетитный запах жареного шашлыка. Малыш тут же превратил всю воду в пиво, и пираты стали считать его самым лучшим магом Средиземья всех времён и народов. Присутствующие, кроме сидевшей в клетке Ромашки, получили по полному шлему пива, и слово взял главарь:

— Мужики! Тут у нас возникали кое-какие недоразумения…

— Уже забыли! — благодушно пробасил Моторин, трогая шишку на голове.

— Так вот, — продолжил Бармалей. — Мы интернационалисты, и ненавидим все народы. Но в любом народе попадаются хорошие парни. Вот сегодня нам попались четыре клёвых мужика, и я готов с ними выпить. Я выпил бы и с эльфом, будь он хороший парень, но только не с валаром. Итак, наш первый традиционный тост — за Нашество!

Все встали и выпили. Затем Моторин произнёс в ответ:

— За гостеприимных хозяев!

После того, как все осушили посуду, Рей Аркан провозгласил новый тост: — Чтоб побольше хороших парней попадалось!

— Слушайте, мужики, вступайте в мою команду! Нам народу не хватает, а вы мне нравитесь! — добавил Бармалей.

— Рады бы, да не можем, — вздохнул Бродо. — Средиземье спасать надо.

— От кого и зачем? — поинтересовался атаман.

— От Тёмных Сил, а может быть, даже, ещё и от валаров, — задумчиво ответил Малыш.

— А спасаем потому, что это наша Родина, — добавил Бродо.

— Родина? — удивился Бармалей. — Вот этого не понимаю. У нас нет Родины. Наша Родина — это Свобода. Поэтому я больше всех ненавижу валаров, покусившихся на нашу свободу. Ваш выбор я не понимаю, но уважаю. А если понадобится помощь против валаров, то мы всегда к вашим услугам. Всё равно нас рано или поздно перебьют или повесят, так уж лучше погибнуть в бою с самым сильным врагом, хоть как-то отомстив, чем просто болтаться в петле. Так выпьем же за то, чтоб валарам пусто было!

Когда они выпили, Велп хвастливо заявил:

— Смотри, Вашество, какую штуку я оттопырил! — в его руках была трубка хоббита и мешочек с синим порошком. — Сейчас закурим трубку мира!

— Не смей! — крикнул Бродо, повинуясь страшному предчувствию. — Это же валарская штучка, а в тебе слишком много чёрной крови!

— Тебе для друга жалко! — обиделся Велп и затянулся.

Тут же глаза его вновь округлились и полезли на лоб. Он хрюкнул и повалился без чувств. Подскочивший к нему хоббит выхватил трубку и тут же увидел Гэндальфа. Старый маг чуть сам не грохнулся в обморок:

— Ну, Заскокинс, такого от тебя даже я не ожидал!

— Да пошёл ты, старый пень! В кои-то веки посидишь спокойно с друзьями, отдохнёшь от всех забот, так придёт ведь и всё опошлит!

— Поговори мне ещё, пьёт тут с орками!

— Что ты понимаешь, а туда же майар! Это же Блудные Дети Эру!

— Кто тебе сказал такую глупость?!

— Авари, которые уже просвещают Мордор, а им — сам Дух Познания, Великий Орлангур!

— Ага, вот ты и проболтался! — обрадовался старый маг.

Затем лицо его приобрело озабоченное выражение, и он постепенно растворился в воздухе.

 

Глава 13. Чёрный сон

В эту ночь снова снились кошмары. Бродо увидел огромного чёрного волка, мчавшегося в ночи гигантскими скачками. На спине у волка сидела всадница в чёрном плаще. Всадница была красива, но свирепое выражение лица и налитые кровью глаза производили отталкивающее впечатление.

Вдали замелькали огоньки факелов, которые быстро приближались, и вот варг остановился в кругу огней. Тысячи собравшихся орков попадали на колени. Чёрная всадница слезла со своего скакуна. На губах её играла торжествующая усмешка, она упивалась своей властью.

Из толпы выполз какой-то орк, по-видимому, вождь, он на коленях подполз к женщине и почтительно поцеловал носок её сапога. Та повелительно подняла руку, и гоблины, распластавшись по земле, образовали живую лестницу, ведущую к вершине ближайшей горы. Внутренний голос подсказал Бродо, что это и есть Роковая Гора Ородруин.

Женщина в чёрном времени не теряла и стремительно шагала по спинам и головам. Она нисколько не беспокоилась оттого, что её сапоги с железными каблучками причиняли боль несчастным оркам, — наоборот, это приносило ей жестокое наслаждение. Она игриво виляла бедрами, но при этом походка оставалась солдафонской.

И вот полная луна высветила безжалостную незнакомку на фоне зияющей пасти Роковой Горы. К ужасу хоббита, загадочная всадница сорвала с себя одежду и в дикой истерике начала носиться вокруг роковой бездны. В этом было что-то невыносимо жуткое.

Затем она подала какой-то знак, и двое орков с побелевшими лицами, трясясь мелкой дрожью, подтащили к ней орчанку и тут же скрылись. Девушка не сопротивлялась и обречённо ждала.

На взгляд Бродо, она была безобразна, но не исключено, что могла оказаться самой красивой в своём племени. Бродо никогда не питал особой любви к гоблинам, но сейчас ему было нестерпимо жаль и бедную девушку, и весь этот забитый народ. Но ужаснее всего было то, что он ничего не мог изменить.

А в руках ведьмы уже был кинжал, и она с остервенелым удовольствием несколько раз всадила его в тело несчастной жертвы. Вслед за этим чёрная ведьма обагрила руки в крови орчанки и намазала ею свои лицо и тело.

— Презренные народишки! — заголосила она. — Скоро всё Средиземье будет моим, и тогда вы заплатите за всё!

— Нет!!! — завопил Бродо что есть мочи.

— Чего, ты орёшь? — раздался сердитый голос Гаха. — А ну, посмотри мне в левый глаз!

Как всё же было приятно проснуться в кругу друзей! Над тобой спокойное голубое небо, ласково светит весеннее солнышко, вокруг зелёная травка. И когда к тебе склоняется уже почти родное заросшее колючей щетиной лицо и почти по-домашнему злобно смотрит единственным горящим глазом, понимаешь, что жизнь не так уж и плоха.

— Если её не остановить, она будет шагать по трупам, пока не поработит всё Средиземье!

— Кто это она? — подозрительно спросила Ромашка.

Её выпустили ещё вчера вечером, но, странный народ эти женщины, хоббитянка всё ещё продолжала дуться.

Бродо пересказал ей и остальным свой сон.

— Много мы вчера тебе налили, — резюмировал Бармалей.

 

Глава 14. Чёрная Вдова

В этот же день на связь с «Аварией» вышел принц Форвэ. Внук Илвэ был чем-то очень озабочен. Хмуро выслушав доклад Амрода, он произнёс:

— Всё ещё хуже, чем мы думали. Наш провал в Мордоре был не случаен.

— Что стряслось? — спросил задетый невниманием к своему сообщению предводитель «Аварии».

— Помните Чёрную Вдову?

— Любовницу Саурона? — уточнил Беарнас.

— Откуда у него любовница? — вмешалась Кэшта.

— Точно неизвестно, но, по слухам, она майя, сбежавшая с ним из Валинора, — пояснил Форвэ. — После гибели Кольца она исчезла, и вот теперь вернулась вновь!

— Элберет твою Гилтониэль! — мрачно выругался Беарнас. — Теперь опять за старое возьмётся! Она же помогала ему во всех его гнусных делах, и ещё неизвестно, кто из них хуже! Например, я не сомневаюсь, что именно Гада соблазнила Сарумана!

— Да уж, этот Саурон в юбке может наделать много бед, — вздохнул Форвэ.

— Она уже подчинила себе мордорских орков, троллей и гурров. Кроме того, у неё есть какая-то связь, возможно даже сексуальная, с ханом Харада.

— Так это же секс-бомба под всё Средиземье! — воскликнул Беарнас.

— Нужно выяснить, не связана ли она с Рейхом и «Истинными нуменорцами», — распорядился принц.

Когда он отключился, Беарнас сказал:

— Не хотелось говорить при принце, но нужно связаться с Бродо, и пусть потрясёт своего Гэндальфа. Тот должен знать что-нибудь о Гаде.

— Ты что? Форвэ бы не одобрил!

— Подожди, Маэлнор, — остановил его Амрод. — Он прав. Ситуация слишком серьёзна, чтобы пренебрегать такой возможностью.

Предводитель «Аварии» проделал привычные манипуляции с Перстнем, и они увидели Бродо, вокруг которого тут же собрались Ромашка, Карлсон и гномы. На заднем плане была видна восьмёрка подозрительных типов, окруживших палантир — пираты ожидали появления эльфин.

— Привет! — с улыбкой начал Амрод.

— Как дела? Как жизнь? — заговорили все наперебой.

После обмена новостями Амрод передал Бродо свою просьбу.

— Да он, по-моему, обиделся, я ж его старым пнём обозвал, — смутился хоббит.

— То-то же! Не плюй в колодец! — вмешалась Ромашка.

— Пригодится опохмелиться! — добавил Карлсон и на всякий случай спрятался за Малыша.

— Ну ладно, я попробую, — виновато проговорил невысоклик. — Пока, передавайте привет Арагволду.

Попрощавшись, Бродо тут же стал набивать трубку.

— Ах, ты опять эту гадость?! — возмутилась Ромашка. — Совсем загубишь здоровье!

— Я ж для дела.

— Почему всегда ты? Пусть кто-нибудь другой!

— Давай я! — обрадовался Малыш.

— Спокойно! — веско сказал Моторин. — На тебя не напасёшься, а ему половины дозы за глаза хватает.

— Тем временем Бродо уже затянулся и предстал перед легендарным майаром.

— Опять ты?

— Извини, Гэндальф, я не хотел, я больше не буду…

— Ладно, — голос старого мага подобрел. — Я тоже хорош, надо было сразу объяснить тебе ситуацию. Народы Средиземья, особенно Дети Эру, как все дети не любят слушать взрослых, и норовят всё сделать по-своему. Но если оставить вас без присмотра, то вы свой дом спалите. А набедокурите, и снова старый добрый Гэндальф понадобился. Ну, что там?

Бродо размяк и рассказал обо всём.

— Мудрые давно это предвидели. Не зря же мы вместе с гуманитарной помощью разбрасывали семена Синего Цветка, кстати, лично я разрабатывал операцию. Мы знали, что люди им заинтересуются, ведь на них он действует как лёгкий наркотик, а вот тёмных Синий Цветок просто вырубает. Я триста лет ждал, когда снова придёт время, и явится невысоклик. И время пришло. Теперь, мой мальчик, твой черёд спасать Средиземье!

— А я думал, что мы с Моториным сами додумались.

— Наивный хоббитширский мальчишка! Впрочем, пора перейти к делу. То, что сказали Авари о Гаде — правда.

Действительно, была такая майя, но Манвэ приказал забыть о ней и никогда не упоминать проклятое имя. Её не всегда звали Гадой, раньше многие к ней хорошо относились.

Она была симпатичной, тихой и очень вежливой девушкой. Однако те, кто знал эту красотку лучше, отмечали у неё непомерное самомнение и тенденцию к жестокости.

Она считала себя неотразимой и принадлежащей к высшим созданиям, поэтому презирала даже эльфов, не говоря уже о других, смертных существах. Недостойная майя презирала и меня за сочувствие к «низшим» народам, считая жалость признаком слабости.

Зато сильных сия девица очень любила. Она пыталась соблазнить даже Тулкаса, но тот её игнорировал, за что Гада его втайне возненавидела. Симпатии высокомерной майи давно склонялись к Саурону и Морготу, и она приложила множество усилий, чтобы добиться прощения последнего, а затем добывала для них ценную информацию, помогая осуществить их коварные планы.

Так продолжалось до злополучного конкурса «Валинорская Красавица». В Валиноре все женщины прекрасны, но Гада считала себя лучше всех. Поражение она сочла ужасной несправедливостью и кознями завистниц.

Гада возненавидела весь Валинор и, убив победительницу конкурса, бежала к Саурону. Подробности неизвестны до сих пор. В Средиземье преступлениям на её счету нет числа. Да, это она совратила Сарумана, а ведь я предупреждал его. Курунир, как и многие другие, слишком поздно понял, что за прекрасной оболочкой красавицы майя скрывается чудовище. Интересно, каково новое обличье нашей красотки?

— Она выглядит как человеческая женщина, и её можно было бы назвать красивой, если бы не застывшее выражение злобы и жестокости на лице.

— Что ж, это уже лучше. Ты бы видел, невысоклик, сколь прекрасен и невинен был её прежний облик! Даже Саруман на неё клюнул, а ведь он был мудрейшим в Ордене Магов! После меня, конечно, — спохватился Гэндальф. — Помню, пришёл как-то к нему в Исенгард по делам и застал их в самый неподходящей момент… Как он тогда рассвирепел! В гневе запер меня на верхушке Ортханка… Ладно, дело прошлое. Нам нужно подумать, как справиться с нынешней бедой, и сдаётся мне, что теперь угроза гораздо серьёзнее, чем была триста лет назад.

Сердце Бродо точно ужалила ледяная игла. Эти же слова он уже слышал от загадочного Понадола, однако после всего увиденного в пути опасность уже казалась реальной и близкой.

— Но кто раскачивает Средиземье?

— Точных данных у нас нет, но я чувствую, что виновата опять отрыжка Ородруина.

— Каким образом? — удивился хоббит и тут же вспомнил Смеагорла Просветлённого.

— Видно, Кольца Власти снова в игре.

— Но они же сгорели.

— Знаешь ли ты, невысоклик, кто крупнейший в мире специалист по Кольцам Власти?

— Саурон?

— Да нет же!

— Саруман?

— Какой же ты глупый! Ведь козе понятно, что это я! — раздраженно процедил Гэндальф. — Так вот.

Кольцо Всевластья, как тебе известно, расплавилось, а Девять Назгульских сгорели лишь частично. Ородруин уничтожил в них почти всё Тёмное, но человеческое начало было огню неподвластно, и он выплюнул их наружу.

Кольца собрал человек Олмер и сковал из них Чёрную Цепь, соединив в одно. Это дало ему власть над силами Тьмы, сделало великим воином и полководцем. После его гибели твой предок Фолко бросил Кольцо Тьмы в Ородруин.

Это нам известно точно. Далее мы вступаем в область гипотез. Прошло ещё триста лет. Что могло произойти с Кольцом? Конечно, оно могло расплавиться, но не думаю. Во-первых, его плотность увеличилась в девять раз. Во-вторых, взаимодействие с десятым человеком, то есть Олмером, ещё более укрепило в нём доминирующий человеческий компонент, который, как уже известно, не подвластен пламени Роковой Горы.

Очевидно, выгорели остатки Тёмной Силы, что должно было разрушить Чёрную Цепь. Подведём итоги: можно с уверенностью предположить, что Кольцо вновь распалось на Девять, и, чтобы восстановить цепочку, нужно надеть их на девятерых новых владельцев.

Новым хозяевам, которыми могут быть, наверное, не только люди, но и урукхаи (по крайней мере, наш агент видел Тёмное Колечко на руке вождя Рейха), Кольца должны давать харизму, иными словами власть над толпой, ратную доблесть и полководческую мудрость. Таким образом, связанная единой цепочкой Девятка, ставшая во главе девяти народов, может покорить всё Средиземье!

— Мы должны помешать им, — вымолвил Бродо, преодолевая навалившийся ужас. — Но какую роль играет здесь Чёрная Вдова?

— По идее, верховодить должен тот, у кого Кольцо Короля-Призрака. Но это Кольцо было одним из двух крайних, и могло потерять часть силы, а второе вообще должно быть самым слабым, да и свойства его могли деформироваться. Мы были почти уверены, что два из Девяти получили вождь Рейха и Адольфин, а сообщённая тобой, невысоклик, новость указывает ещё и на харадского хана. Мне почему-то кажется, что именно у него — главное Кольцо. Скорее всего, одно из них — у Гады, а может быть именно она, как в своё время Саурон, их и раздаёт. У Чёрной Вдовы должна остаться хотя бы часть колдовской силы, так что явно эта ведьма всем и заправляет.

— Так может быть её того, — убрать?

— Думай, что говоришь, невысоклик! Фолко не удалось убить даже человека — Олмера, а она — Майя!

— Так что же делать?

— То-то! Это тебе не пиво пить! Нужно не дать им объединиться и разбить поодиночке. Так что спешите в Аннуминас и убеждайте короля. Нужно поднять все здоровые силы. Хорошо бы, чтоб и Авари с Чёрными гномами ударили в тыл Хараду.

— А вы откроете Второй Фронт в Средиземье? — поинтересовался Бродо, чем привел Гэндальфа в замешательство.

— Это сложный вопрос. Валары будут против, Авари это не понравится, люди не поймут, да и Канат Мирового Равновесия опять же…

— Ах, у вас там канат, а мы погибай! — рассердился хоббит.

— Ну не я же распоряжаюсь в Валиноре! — пробормотал пристыженный Гэндальф и попытался перевести разговор на другую тему. — Кстати, ты слышал о Короне Средиземной Империи?

— Ну, слышал, и что?

— Ходят слухи, что кто ею коронуется, тот станет хозяином Средиземья. Мы думали, что речь идёт о железной короне Моргота, но её расплавил лично Аулэ. Наши агенты уже перекопали пол Средиземья, но всё зря.

— Что вы фигнёй занимаетесь? Лучше б высадили свой десант, а то сначала прощаете врагов, а потом делаете вид, что вы тут не при чём!

— Я сделаю всё, что смогу, — пообещал Гэндальф, и снова исчез.

 

Глава 15. Ветер с Севера

Колючий пронизывающий ветер, точно голодный волк, кидался на маленький Отряд, и Кэшта не могла согреться даже под тремя подбитыми мехом эльфийскими плащами. Это был ветер с севера, и урукхайку бросало в холод от ужасных предчувствий.

— Картина проясняется, — рассуждал вслух Амрод. — Последнее сообщение Форвэ о том, что хан Харада провозгласил государственной религией поклонение Чёрной Вдове, а себя объявил её верховным жрецом, подтверждает нашу теорию.

— Это уж точно, — подхватил Маэлнор. — Ведь и Арагволд подтвердил, что у Адольфина есть Тёмное Кольцо.

— Какая же я дура! — воскликнула Кэшта.

— Это почему же? — поинтересовался Беарнас.

— Я сразу должна была догадаться! Ведь у моего мужа, герцога Гэка, тоже было такое Кольцо! Он никогда не снимал тёмный перстень с указательного пальца на левой руке, а когда я спросила его о нём, он избил меня и сказал, что убьёт, если я ещё хоть раз заикнусь об этом.

— Элберет твою Гилтониэль! — выразил свои чувства Беарнас. — Значит, Гада хочет прибрать к своим ручонкам и Урукхайское Королевство!

— Вполне логично, что, подчинив орков и Рейх, она надеется вернуть Тьме и этот народ, который лишь недавно потянулся к Свету.

— Но враги просчитались, и путч провалился!

— Не радуйся раньше времени, Маэлнор, они непременно попытаются снова.

— Я чувствую, что может случиться что-то ужасное. Я должна быть там, с моим народом!

— Не волнуйся, Кэшта, — успокоил её Амрод. — Скоро мы будем там. Я уже вижу ворота Ангмара, сейчас мы узнаем последние вести.

Издали Ангмар напоминал обнесённую высокой стеной огромную, крепость. Подъехав поближе, путешественники заметили множество часовых в зелёной форме, которые несли вахту на грозных сторожевых башнях, размещённых по всему периметру укреплений. Амрод постучал в окованные железом ворота.

— Кто вы такие? — подозрительно спросил главный охранник, осторожно выглядывая в окошко посреди ворот.

Стрелки на ближайших башнях повернулись в сторону пришельцев, наведя на них взведённые арбалеты.

— Мы послы Его Величества Илвэ, Короля Эльфов Востока, — важно сказал Амрод.

— Эльфы? — переспросил охранник, и его голос стал ещё более подозрительным. Но тут вперёд выступила урукхайка с ребёнком.

— Я принцесса Кэшта, дочь и законная наследница Урукбаши!

За стеной раздались изумлённые вздохи, и ворота распахнулись. Одновременно стрелки опустили арбалеты. Главный охранник поклонился и произнёс:

— Мы рады приветствовать на нашей земле принцессу Кэшту. Позвольте выразить вам наше искреннее соболезнование. Губернатор примет вас немедленно.

— Но что случилось?! — вскричала поражённая Кэшта.

— Разве вы не знаете о трагической гибели Урукбаши и его супруги?

Кэшта упала бы, но три эльфа её поддержали.

— Мужайся, нас ждёт губернатор, — шепнул Амрод.

Бедная урукхайка провалилась в какое-то полузабытьё. Всё плыло перед глазами. Отец! Строгий, суровый, не всегда справедливый… Но ведь это её отец и Отец Всех Урукхаев!!! Мама?! Самое близкое и родное существо на свете! Неужели и её тоже?!!!

Очнулась Кэшта лишь в резиденции губернатора. Там находилось два человека. Один — пожилой, седовласый, но ещё крепкий, второй — высокий, со множеством нашивок.

— Я — губернатор Ангмара, — представился седовласый, целуя Кэште руку. — А это наш воевода. Администрация Ангмара всей душой сочувствует вашему горю, но войск дать не может.

— Мы устали с дороги и не совсем понимаем ситуацию, — вмешался Амрод.

— Ой, извините! Последние события совсем выбили меня из колеи, — спохватился губернатор. — Я приглашаю принцессу и её спутников отобедать с нами. Заодно не спеша, обсудим обстановку.

Руководитель Ангмара сделал изящный жест, указывая на ломящийся от всевозможных яств стол.

Приглашение было тут же принято, и усталые путники принялись за еду, одновременно слушая монолог губернатора:

— У нас давние дружеские отношения с Урукхайским Королевством. Это наш ближайший союзник, ведь Арнор далеко, а у нас с одной стороны Рейх, с другой — люди Адольфина. Зато с Королевством мы прекрасно торгуем и не вмешиваемся в дела друг друга, однако нам небезразлично происходящее в соседней стране. С Урукбаши у нас установились превосходные личные отношения, и мы были обеспокоены попыткой переворота, но тогда всё обошлось. И вот мы узнаём, что Урукбаши убит, причём, по слухам, он убит гэкачепистами. Сам Гэк тут же выступил со своими сторонниками из Рейха и объявил о претензиях на трон, ведь он родственник и зять короля, а принцесса пропала. Но мы надеялись, что Кэшта вернётся, потому что считаем Вас единственной законной наследницей. Приход к власти сего проклятого человеконенавистника станет для нас катастрофой. Тогда мы со всех сторон окажемся окружёнными врагами. Я неоднократно посылал королю донесения об этой угрожающей ситуации, но легче добраться до Валинора, чем до Его Величества. Боюсь, что все мои донесения лежат где-то под сукном, застряв в бесконечных лабиринтах аннуминасской бюрократии. Мы готовы всеми силами помогать воцарению Вашего Высочества, но войск дать не можем. Во-первых, иностранные и военные дела мы не имеем права вести без Арнора, а во-вторых, это может вызвать войну между людьми и урукхаями.

— Гэк ещё не захватил власть? — спросил Амрод, переваривая пищу и речь губернатора.

— Нет, но на завтра намечена его коронация, так решил Великий Курултай.

— Так чего ж мы здесь сидим?! — вскричала Кэшта. — Этот подонок станет королём только через мой труп!

— Что вы намерены делать? — спросил губернатор.

— Я должна успеть туда до коронации. Вы можете предоставить мне и моим спутникам свежих лошадей через каждые четыре часа?

— Да, Ваше Высочество, но это очень опасно.

— Это наш единственный шанс!

— Я восхищаюсь Вашим мужеством, принцесса Кэшта, — вмешался воевода, — мы сможем позаботиться о ребёнке в Ваше отсутствие.

— Нет, он поедет со мной.

— Но, Ваше Высочество, — возразил Амрод, — он прав. Ведь если вы, не дай Эру, погибнете, то в этом случае ещё останется законный наследник. Зачем зря подвергать его риску?

— Он поедет со мной, и точка! — отрезала Кэшта, и ребёнок согласно кивнул.

— Тогда нам пора, — развёл руками предводитель Аварии. Ни спутники, ни хозяева спорить не стали, поняв, что решение окончательное.

Эльфы и принцесса попрощались с руководством Ангмара и, вскочив на новых скакунов, помчались на север навстречу ветру.

— Берегите себя! — крикнул вслед губернатор, а воевода ещё долго махал зелёным платком.

Когда Ангмар скрылся вдали, Амрод скомандовал остановку.

— Почему мы теряем время? — вспыхнул Кэшта.

— На вот, выпей, тебе сегодня пришлось тяжело, — сказал Амрод, протягивая девушке покрытую причудливой резьбой флягу.

— Что это? — удивилась Кэшта, когда живительная влага, напоминающая лёгкое, ароматное и бодрящее вино, разлилась по телу, растворяя усталость.

— Сие настоящий здравур из неприкосновенного запаса, — объяснил Амрод.

— Ты была крута в Ангмаре, — похвалил Беарнас.

— Корона бы тебе пошла к лицу, — добавил Маэлнор.

— Тогда вперёд! — воскликнула отважная урукхайка. После оздравурения она согрелась и была готова к любым подвигам.

 

Глава 16. Коронный вопрос

Через сутки бешеной скачки они уже были в Урукхайске, столице одноимённого Королевства. Кэште всё здесь было до боли знакомо: архитектура пещерного типа; дома, похожие на обломки скал и вездесущие памятники Белой Руке, напоминающие дорожные указатели.

Время от времени её кто-нибудь узнавал, и слышались удивлённые и почтительные возгласы: «Принцесса Кэшта!» Но королевская дочь и её спутники безостановочно мчались к Великому Курултаю.

Дом Белой Руки был виден издалека. На Площади Свободы возвышалось большое серое здание, на фасаде которого белым камнем выложена рука, застывшая в жесте голосования. Над оплотом урукхайской демократии гордо реял национальный флаг: чёрно-красное полотнище с золотой короной в центре. В своё время по поводу знамени было сломано множество копий: эльфиниты требовали добавить зелёную полосу, а белоручки — традиционный указующий перст, но эти предложения не прошли. Зато в Рейхе националисты поместили на флаг тех же цветов взметнувшуюся в нацистском приветствии белую руку.

Охрана у здания попыталась было остановить незнакомцев, но, увидев, кто перед ними, стражники замерли, раскрыв рты.

— Присмотрите за лошадьми! — бросила им Кэшта и стремительно ворвалась в помещение.

Когда принцесса, с наследником на руках и в сопровождении троицы эльфов появилась в зале заседаний, на трибуне ненавистный Гэк уже произносил текст присяги. Увидев дочь короля, которую считали погибшей, поражённые парламентарии застыли. Первым вышел из оцепенения, естественно, подлец Гэк:

— А, блудная дочь вернулась! Как мило, что ты пришла поздравить меня с коронацией!

— Я вернулась, чтобы не допустить воцарения в моей стране наглого узурпатора и самозванца, преступника, путчиста и убийцы моего отца!

— А у тебя есть доказательства, детка? — нагло ухмыльнулся Гэк. — Мы живём в правовом государстве, и существует презумпция невиновности.

— То, что ты совершил государственный переворот и пытался объявить короля сумасшедшим, известно всем. Его убийство должно было расчистить путь к трону, ведь ты пытался убить и меня!

Председатель Курултая Спик зазвонил в колокольчик:

— В связи с изменившейся обстановкой я вынужден прервать процедуру коронации и вынести сложившуюся ситуацию на суд депутатов.

— Да как ты смеешь! — взорвался Гэк. — Когда я стану королём, ты не будешь здесь сидеть! Вы все проголосуете за меня, однозначно!

Узурпатор бешено размахивал руками и неистово тыкал указательным пальцем в зал.

— Герцог Гэк, я лишаю вас слова! Немедленно покиньте трибуну! И Вы присаживайтесь, Ваше Высочество.

Гэк для порядка ещё потряс кулаками, но всё же освободил место для выступления. Кэшта и её спутники сели в гостевой ложе слева, тогда как герцог демонстративно занял правую королевскую ложу. Тем временем на трибуну вышел первый народный избранник:

— Депутат Глюкодил, председатель Фракции Эльфинитов. Наша фракция считает, что всё предельно ясно: нужно короновать единственную законную наследницу, принцессу Кэшту, и привлечь к ответственности герцога Гэка за переворот и прочие преступления.

Авари стали поздравлять Кэшту, но тут Глюкодила сменил представитель Белоручек:

— Депутат Сарукан. В заветах Белой Руки не предусмотрено, чтобы королём была женщина. Управлять государством — не для слабого пола. Мы должны уважать свои традиции, и Урукбаши, Отцом Урукхаев, должен быть только мужчина!

— А как же Элберет твою Гилтониэль?! — не выдержал Беарнас.

— Попрошу наших гостей соблюдать порядок, — одёрнул его Спик. — Слово предоставляется депутату Питэку от Фракции Гомиков.

— Депутат Сарукан прав, женщина у власти — это не по-людски как-то. Короли всегда были мужчинами, но и герцог Гэк не выход. Он запятнал себя переворотом и связями с Рейхом. Поэтому предлагаю короновать внука Урукбаши.

— Это не разрешит ситуацию, — возразил Спик, — Он ещё ребёнок, и всё равно придётся назначать регента.

— Депутат Урюк, Фракция Чепистов. Традиции людей не имеют к нам никакого отношения — у нас свой особый путь, и, исходя из этого, мы должны делать собственный выбор. В этой связи настораживает, что принцесса появилась в сопровождении эльфов. С другой стороны, всем известны связи герцога Гэка с Рейхом. Мы никому не позволим сбить нас с нашего самобытного пути! И всё же, учитывая серьёзные обвинения против герцога, а также то, что принцесса — прямая наследница Урукбаши, предлагаю короновать её.

Но представитель крайних чепистов считал иначе.

— Депутат Кукурук. Женщина остаётся женщиной, а Гэк тоже родственник короля, и он уже обладает опытом управления государством. Мы не имеем права из-за голословных обвинений в адрес герцога передавать судьбу нашей Родины в слабые женские руки!

— Уважаемые депутаты, — обратился Спик, — вопрос очень сложный. Предлагаю предварительно обсудить его в комитетах и комиссиях. Там рассмотрят его со всех сторон, расследуют все обвинения, и мы сможем перейти ко второму чтению.

— У меня другое предложение, — вмешался Гэк, чувствуя, что дело принимает нежелательный оборот. — Так мы погрязнем в бюрократии! Но есть прямой демократический путь! — Гэк выдержал эффектную паузу и приковал к себе взгляды заинтригованных слушателей. — Спор между претендентами может быть решён в честном поединке. Но поскольку мой противник — слабая женщина — я готов сразиться с любым её сторонником. С удовольствием выпустил бы кишки из эльфа!

Зал одобрительно загудел, и все теперь смотрели на Кэшту.

— Вы согласны, принцесса? — спросил с надеждой Спик.

— Спокойно, — шепнул Амрод Кэште. — Этот подлец надеется на силу, полученную от Кольца. А если мы откажемся, то все сочтут это слабостью и трусостью. Но мы не бросим тебя! Беарнас примет вызов!

— А почему Беарнас? Как что, так сразу Беарнас!

— Очень просто. Меня нужно беречь как командира, а Маэлнор чаще держит лютню, чем меч.

— Но я тоже не помню, когда последний раз махал им.

— Увы, больше некому. Кто ещё, кроме тебя, сможет помочь бедной принцессе?

— Я! — раздался голос от дверей.

 

Глава 17. Поединок

Все мгновенно обернулись: в зал стремительно входил человек в чёрном плаще, с бравыми усами.

— Арагволд! — воскликнула потрясённая и обрадованная Кэшта.

— Откуда он здесь взялся? — удивился Маэлнор.

— Кто за него будет работать в Райвенделе?! — возмутился Амрод.

— Да чё там, пусть, — возразил Беарнас. — Говорят, надо уступать дорогу Младшим Братьям.

— Принцесса Кэшта, согласны ли Вы, чтобы этот человек сразился с герцогом Гэком от Вашего имени в поединке за корону? — спросил Спик.

— Да, — просто ответила урукхайка.

— А вы, герцог, согласны биться с этим… как, кстати, вас зовут?

— Арагволд сын Рогогорна, капитан истерлингской гвардии Арнора к вашим услугам.

— О, моя жена изменяет мне не только с эльфами, но и с людьми! Я всегда подозревал, что это не мой ребёнок! Да, я согласен убить этого человечишку и настаиваю, чтобы поединок шёл до смерти одного из нас!

— Это единственное, в чём мы сходимся, грязный подонок! Подло оскорбив принцессу, ты подписал себе смертный приговор!

— Очень рад, что стороны пришли к консенсусу! — просиял Спик. — Арагволд, как представитель вызванной на дуэль стороны, имеет право выбрать оружие.

— Я предпочитаю драться на коне и с копьём.

— Отлично! — обрадовался Амрод. — Истерлинги — непревзойдённые копейщики.

— Итак, — подытожил Спик, — поединок состоится через час на Площади Свободы. Воины будут сражаться конными и на копьях. А затем, если потребуется, могут пустить в ход и мечи. Заседание объявляется закрытым. По окончании поединка состоится коронация.

Парламентарии поспешили занимать удобные места. По дороге они обсуждали шансы:

— На всё воля Белой Руки, — философски заметил Сарукан.

— Наше дело Светлое, победа будет за нами! — убеждённо доказывал Глюкодил.

— Какой-то человек не может победить урукхая! — запальчиво огрызался Кукурук, и большинство чепистов из патриотических соображений с ним соглашались. Даже Урюк помалкивал, не желая терять авторитет.

— Человек — это звучит гордо! — спорил Питэк.

Тем временем Кэшту замучила совесть:

— Арагволд, прости, я не хотела тебя впутывать, мне не пережить, если ты погибнешь из-за меня. Ещё не поздно отказаться!

— Ну, уж нет! Теперь я не успокоюсь, пока не прибью этого гада! — твёрдо молвил Арагволд и решительно направился к выходу.

— Вот это по-нашему! — одобрил Беарнас. — Увидите, он заколет этого Гэка как свинью!

— Не забывай о Кольце! — озабоченно промолвил Амрод.

Перед зданием парламента уже собрался народ. Депутаты с ним демократично общались. Делались ставки на поединщиков. В круге ходил уверенный в себе здоровенный верзила Гэк. Он принимал изящные позы, играя на публику. На самом же деле он был до омерзения кривоног, кособок, криворук и косоглаз. Арагволд скинул затруднявший движения плащ и остался в голубой с жёлтым форме гвардии Арнора.

— Помни о Кольце, — напутствовал его Амрод.

— Мысленно мы с тобой, — добавил Маэлнор.

Беарнас внезапно что-то вспомнил и начал о чём-то шептать на ухо Арагволду.

— Спасибо, я к этому готов, — отозвался тот.

— Береги себя! — взмолилась Кэшта.

Прозвучал гонг, и противники, вскочив на коней, разъехались по углам. На этот раз безобразная фигура Гэка была скрыта серым плащом.

Вновь ударил гонг, и всадники понеслись навстречу друг другу. И тут герцог Гэк внезапно остановился. Его рот оскалился в злобной усмешке, и он выхватил из-под своего плаща заряженный арбалет. Всё произошло мгновенно, но Арагволд оказался ещё быстрее, и с ловкостью акробата исчез за боком верного вороного. Стрела просвистела над головами потрясённых зрителей и отломила указующий перст у ближайшей статуи Белой Руки.

— Святотатство! — заголосил Сарукан, но его никто не слушал, — все взгляды были прикованы к поединку.

Гэк перезаряжал свой арбалет, но конь Арагволда был уже рядом, и висящий под ним вниз головой капитан пырнул герцога копьём. Злодей взвыл и шмякнулся на землю. Арагволд спешился, выхватил меч и подошёл к неподвижному Гэку. Тот не подавал признаков жизни, распластавшись на земле лицом вниз.

— Эй, подонок, если ты ещё не сдох, то вставай, продолжим! — с этими словами капитан потыкал герцога остриём меча пониже спины.

Гэк тут же вскочил с неожиданным проворством. В его руке сверкнул меч, и Арагволд с огромным трудом отбил стремительный и мощный удар.

— Ты думал, что меня так легко убить, человечий заморыш! — расхохотался Гэк и обрушил на капитана шквал чудовищных ударов.

Арагволд отбивался с трудом, но большинство зрителей болело за него: белоручки не могли простить Гэку святотатства, а большинство чепистов — подлости. За Гэка теперь болели лишь крайние чеписты и те, кто поставил на него деньги. Однако перевес был на стороне урка.

Герцог теснил противника, словно и не был никогда выбит из седла. Его кривые руки наносили удар за ударом, а он оставался неуязвим. Арагволд уже сам был легко ранен в многострадальное левое плечо, не считая мелких порезов, и чувствовал, что слабеет. Ещё немного, и проклятый Гэк доконает его. Эльфы ему что-то кричали, но он не слышал их в пылу сражения.

— Палец, палец! — надрывался Амрод.

— Кольцо, Кольцо! — вторил ему Маэлнор.

— Его смерть в Кольце! — выкрикнул Беарнас.

И тут до Арагволда наконец-то дошёл смысл подсказок. Но Кольца под перчатками не было видно. И вдруг капитан услышал такой родной голос любимой:

— Оно на указательном пальце левой руки!

Гвардеец собрал последние силы и произвёл обманный маневр, а затем быстрым резким ударом отсёк нужный палец. Враг взревел от боли, и Арагволд, не мешкая, вонзил в него свой меч. Гэк захрипел и рухнул на землю, забрызгав её чёрной кровью, клинок также почернел.

— Да здравствует королева Кэшта! — закричали сотни голосов одновременно, и все, даже те, кто желал победы герцогу, бросились её поздравлять.

Амрод тем временем кинулся к отрубленному пальцу, руками, защищёнными перчатками, снял с него Назгульское Кольцо и положил в специально приготовленную шкатулку.

— Сие Кольцо сделало из Гэка раба Тёмных Сил. Взгляните на эту кровь — в нём не осталось ничего урукхайского!

— Я думаю, что вы правы, — отозвался Спик. — И теперь уже нет никаких причин откладывать коронацию принцессы.

Раздались одобрительные возгласы, и депутаты двинулись к зданию парламента.

— Постойте! — возмутилась Кэшта. — Я не могу ответить чёрной неблагодарностью человеку, рисковавшему из-за меня жизнью.

С этими словами она передала ребёнка, с интересом следившего за всем происходящим, Маэлнору. Затем взяла из рук Арагволда меч, который тот уже успел вытереть, положила его на левое плечо капитану и торжественно объявила:

— Арагволд сын Рогогорна провозглашаю вас рыцарем урукхайской короны!

— Я счастлив служить вам, и благодарю за высочайшую честь и оказанное доверие, — произнёс, стиснув зубы, Арагволд — многострадальное плечо жгла боль.

— Я вижу, вы ранены, вам окажут медицинскую помощь.

— Мне не нужна помощь! Присутствовать при вашей коронации — вот лучшее лекарство!

Кэшта не стала с ним спорить, и все поспешили в зал заседаний. Там принцесса, по всем правилам и соблюдая соответствующие обряды, принесла присягу. После чего Спик увенчал её голову королевской короной. Амрод, державший в руках маленькую шкатулку со зловещим Кольцом, вместе с двумя другими Авари также присутствовал при её триумфе.

— Своим первым указом я строжайше запрещаю деятельность организаций ОУН и Урух на территории нашего Королевства! — провозгласила Кэшта.

Эти слова были встречены оглушительным гулом. Одни были рады, другие возмущены, но всех поразили смелость и решительность юной урукхайки.

После коронации новоиспечённая королева удалилась в свою резиденцию, и отдала ребёнка заботам слуг. Королевский дворец, где всё было до боли знакомо, напомнил ей о трагической гибели родителей. Она вновь почувствовала себя одинокой и усталой. Но тут явился Амрод с проектом договора о дружбе и сотрудничестве. Кэшта, не долго думая, поставила под ним подпись — всё равно ещё парламенту ратифицировать.

— Вчера и сегодня ты была просто великолепна! Ты настоящая королева!

— Я только сейчас почувствовала, как я устала, и лишь теперь до меня дошла вся горечь утраты!

— Ну, не раскисай, ты теперь глава государства! Там на площади полно народу, и они хотят видеть свою королеву. Я пойду, выступлю от имени Авари, а ты тоже мужайся и приходи, — сказал эльф и вышел.

Кэшта осталась одна. Осиротевшая юная урукхайка ощущала лишь усталость, пустоту и боль. Она очень нуждалась в ком-то, с кем можно было бы разделить свои переживания.

И тут очень кстати, но совершенно случайно, появился Арагволд. Урукхайка тут же разрыдалась на его многострадальном плече, закапав солёными слезами свежую рану.

Но Арагволд не чувствовал боли, наоборот, ему было очень приятно. Впервые в жизни этот суровый воин был переполнен удивительной нежностью. Его сердце наполнялось теплом и трепетало, как попавший в паутину мотылёк, а душа уносилась в какую-то заоблачную высь… Но, увы, он тут же был опущен на грешную землю.

— Мне надо идти, — Кэшта мягко отстранилась. Ей уже удалось взять себя в руки. — Меня ждёт мой народ, и вообще, нас не должны видеть вместе.

— Но почему?! — возмутился потрясённый Арагволд.

— Ты — человек, а я — урукхайская королева. Понимаешь?

— Я всё понимаю, но не могу понять лишь одного: почему всё так несправедливо?! — горько молвил капитан.

— Прости, я тебе очень благодарна, но…

— Тебе не за что извиняться, — вздохнул Арагволд и вышел.

«Как всё глупо, напиться, что ли?» — подумал он и побрёл, сам не зная куда. Кругом вспыхивали фейерверки, слышались радостные крики. На Площади Свободы местные менестрели Косяк и Лихак, с примкнувшим к ним Маэлнором, давали праздничный концерт.

В настоящее время солировал Лихак, исполнявший свой самый патриотичный хит «Родина»:

От рёва Урукхайского менестреля и излучаемого им воинствующего оптимизма, казалось, растают даже вечные льды. Тысячегласый народный хор подхватывал слова припева, а уж слово «Родина» слышно было, наверное, даже в соседних странах. Развеселившийся народ так прыгал и махал руками, что в приливе энтузиазма разломал ещё три памятника Белой Руке. Лишь герой дня был чужим на этом празднике жизни.

 

Глава 18. Песнь о козырном носке

— Жаль с вами расставаться, но нам пора, — сказал Моторин.

— Как бы ни так! — встрепенулся Бармалей. — Никуда я вас не отпущу! Где мне ещё такие попадутся?

— Но нам нужно спасать Средиземье, — грустно вздохнул Бродо.

— Ладно, так и быть, — смягчился атаман. — С болью в сердце я вас отпускаю, но только после концерта в вашу честь.

— Пусть будет по-твоему, Вашество, — согласился Моторин.

Тем временем на середину поляны уже вылез сияющий Гард Артист:

— Чего изволишь, Вашество?

— Сбацай для поднятия духа наших гостей перед опасной дорогой что-нибудь героическое.

— Давай о герое в зелёном плаще, — подсказал Велп.

— Про героев — это мы любим, — поддакнули гномы.

— Пожалста, «Герой в зелёном плаще», — объявил Гард и заголосил, неимоверно мучая старую лютню:

Пираты были довольны, а гномы озадачились.

— А теперь давай мою любимую! — рявкнул Гах.

— Да, давай лирику, — поддержал его Рэй Аркан.

— Только чтоб про чистую любовь, — предупредила Ромашка.

— Про чистую? Пожалста!

Боцман хохотнул, и команда его поддержала. А Ромашка сидела с таким кислым видом, словно этот запах долетел и до неё.

— Хорошо, но нам уже пора, — выдавил из себя Бродо, увидев реакцию Ромашки.

— Ладно, — смилостивился Бармалей. — Давай последнюю, и чтоб была оптимистичной.

— Хорошо, Вашество. Песня называется «Как наши ихних!»

— Вот это по-нашему! — воскликнул Моторин. — Теперь можно снова отправляться навстречу новым подвигам!

— Разрешите напоследок преподнести вам подарок, — торжественно произнёс Бродо. — Вам очень понравился наш палантир, и мы дарим его вам на память о нашей встрече.

Пираты и Ромашка взглянули на него с благодарностью, а гномы и карлик с недоумением и возмущением.

— Ты что, с ума сошёл?! — шепнул подскочивший к хоббиту Малыш.

— Им он нужнее, — с достоинством ответствовал Бродо. — К тому же, пираты бы всё равно его нам не отдали.

— Что бы вам подарить взамен? — задумчиво промолвил Бармалей. — Во! Мы подарим вам самое дорогое! Нашество дарит вам жизнь, да ещё и свободу в придачу!

— Спасибо! Вашество очень добр! — отозвался Бродо.

Они обменялись подарками и пожали грубые лапы бандитов.

— Счастливо, может, мы ещё встретимся, — произнёс не без грусти хоббит.

— Удачи вам, — пожелал главарь. — А если что — помните, — Нашество с радостью примет вас в свою банду.

Бродо хотел ещё что-то сказать, но не успел.

— На конь! — оборвал его своей командой Моторин.

 

Глава 19. Кто любит — тот поймёт!

Кэшта вернулась с празднеств уже под утро. Вторая бессонная ночь и тяжелейший день сделали своё дело: она хотела одного — спать, и как только урукхайка оказалась в постели, глаза её сами закрылись. Из-за неплотно задвинутой шторы в помещение заглянула лукавая луна.

А вот Арагволд никак не мог уснуть, даже несмотря на дивный храп троих эльфов. Эти чарующие музыкальные звуки могли убаюкать любого, но только не томимого любовной жаждой капитана истерлингской гвардии. Кровь из открывшейся на левом плече раны закапала подушку, но он этого даже не заметил. Его терзала душевная травма. Ну почему какие-то нелепые национальные и социальные предрассудки должны мешать их счастью? Ведь он был уверен, что и Кэшта любит его. Вот бы сейчас открылась дверь и…

Внезапно дверь заскрипела. Арагволд насторожился… Не может быть! — На пороге стояла та, о которой он только что думал. Нет, всё же Эру есть, и он внял мольбам одного из своих Детей! Истерлинг понял это после того, как пять раз больно ущипнул себя, но так и не проснулся.

Между тем Кэшта вела себя странно. Она неуверенно ступала с закрытыми глазами, вытянув вперёд руки. Похоже, она что-то искала.

— Вот он я, любимая! — вскричал Арагволд и заключил Кэшту в горячие объятия.

И тут глаза её открылись. В следующее мгновение уруккайская королева увидела себя в одной ночной рубашке в объятиях мужчины. Глаза её вспыхнули гневом, она влепила ошарашенному Арагволду звонкую пощёчину и выбежала вон из комнаты.

Подскочившие Авари ничего не могли понять, а потрясённый истерлинг твердил одно: «Значит, Эру нет! Эру нет!!!»

К утру, эльфы всё же вытянули из Арагволда все подробности.

— Чувствую, дело нечисто, — озабоченно пробормотал Амрод.

Он проверил, всё ли на месте, но ничего не пропало. Тогда предводитель «Аварии» вынул зловещее Кольцо, для изоляции обмотал его лечебным пластырем и снова спрятал в шкатулку с магическим замком. Тут он обратил внимание на рану Арагволда и заклеил её тем же пластырем.

— Я пойду, побеседую о произошедшем с Кэштой, а вы тут втроём сообразите, расслабьтесь.

— Нет уж! — запротестовал Маэлнор. — Беарнас, когда расслабится, вечно рассказывает о своей любви.

— Да ты же менестрель, и сам поёшь про любовь!

— Да, но после трёхсотого раза его история начинает несколько надоедать.

— Ладно, тогда ты сам, Беарнас, позаботься о нашем друге.

— Не беспокойся, я тут одно местечко присмотрел, «У Белой Руки» называется. Пойдём, братан, попробуем местного пива!

Вскоре человек и эльф уже дегустировали этот самый интернациональный напиток.

— Элберет твою Гилтониэль! Хорошее у них пиво! — похвалил Беарнас.

— Особенно после концентрата Малыша, — отозвался истерлинг.

— А ты, братан, не дурак выпить!

— Обижаешь, я же капитан гвардии!

— Тогда за тебя и твою вчерашнюю победу!

Они чокнулись и осушили кружки. Но Арагволд по-прежнему был мрачен и смотрел на кружку отсутствующим взглядом.

— Что-то ты, братец, не весел. От пива ещё никому плохо не было.

— Губит людей не пиво, губит людей любовь! — с тяжёлым вздохом выдавил капитан.

— Я тебя понимаю, уж я-то знаю, что это такое. У нас, у эльфов, говорят: любовь проверяется веками, ведь мы мало меняемся. Сейчас расскажу тебе о своей любви.

Началось всё, как сейчас помню, семь веков назад… Или восемь? Ну, сем-восем, нет, всё же семь.

Был я тогда совсем молод. Ну, я и сейчас парень хоть куда, но тогда я был, можешь себе представить. Хотя нет, не можешь. Ну да ладно. А она была прекрасна так, что описать невозможно. Конечно, все эльфины прекрасны… Элберет твою Гилтониэль! Ведь ты не видел ни одной эльфины! Так вот, своей красотой она выделялась даже среди них!

Беарнас мечтательно закрыл глаза.

— Уверен, никакая Элберет мизинца её не стоит! Многие среди Авари воспылали к ней любовью, но красавица была столь же горда и неприступна, сколь и прекрасна. Я как её увидел, так сразу потерял и сон, и аппетит, только о ней и думал, так в душу мне запала. Я от этой красавицы глаз отвести не мог, а она на меня ноль внимания. Ну, обидно мне стало, и я решил, что она будет моей, чего бы мне это не стоило.

— О, чего я только не делал, чтобы завоевать ее благосклонность! — И Беарнас стал возбуждённо перечислять цветы и украшения, подаренные своей возлюбленной, и подвиги, совершённые, дабы тронуть её неприступное сердце.

Даже мрачный Арагволд заслушался, ведь, в сущности, об эльфах люди почти ничего не знали.

— …Но только после того, как я в третий раз спас ей жизнь, освободив из мерзких лап гурров, она начала отвечать мне взаимностью. О, какая это была любовь! Я даже слагал стихи о ней, что обычно мне не свойственно!

И Беарнас стал вновь перечислять подарки, маршруты их ночных прогулок, и куда он её целовал. Арагволд никогда не видел эльфа таким возбуждённым. Казалось, он заново переживал все события, и просто светился от счастья. Его повествование плавно перетекло в описание великолепной свадьбы, а затем и к необычайно прекрасной, незабываемой медовой пятилетке.

— Мы и потом ещё лет триста жили, душа в душу! — убеждённо воскликнул Авари. — Сам не пойму, куда всё подевалось!

Постепенно мы стали отдаляться друг от друга, часто вспыхивали нелепые ссоры. Она взялась меня учить, мол «не пей, к юным эльфинам не приставай…» Ну чем ещё заниматься эльфу в самом расцвете сил?! Тем более он у нас всегда! А девушки, ясное дело, проходу мне не давали.

Но любил-то я её одну! Как увижу мою красавицу с другим эльфом, прямо зверею! Одного чуть не убил, а он целителем оказался. Короче, чем дальше, тем хуже. Не семейная жизнь, а одно расстройство!

И тут началась война с Олмером. Ну, я сразу добровольцем, пусть, думаю, лучше убьют, чем помереть от тоски. Сам принц Форвэ включил меня в спецотряд «Авария». Много подвигов совершили мы, но смерти я так и не нашёл.

О другом теперь мечтаю. Вот кончится наша миссия, вернусь я домой покрытый славою, а она к тому времени отдохнёт и соскучается, и всё у нас пойдёт как прежде. Что для бессмертного каких-то три века ожидания?!

— Желаю тебе успеха, братец! — горячо воскликнул истерлинг, и они употребили очередную порцию пива.

 

Глава 20. Ошибка Единого

— И что я сделал неправильно?! За что мне такие страдания?! — тяжело вздохнул Арагволд.

— Не кори себя, братан, все ошибаются, даже сам Эру совершил ошибку, — успокоил его Беарнас.

— Что ты такое несёшь! — возмутился истерлинг. — Как ты можешь судить об ошибках Единого, чьи замыслы сокрыты ото всех?! Ты просто перепил!

— Кто? Я перепил?! Да я постигал это искусство ещё задолго до того, как ты на свет появился! А Илуватар и сам признал свою ошибку.

— Когда ж такое было?

— Вообще-то это тайна…

— Ты мне не доверяешь?

— Ладно, братан, только ни единой живой душе.

— Слово офицера.

— Ты когда-нибудь слышал о Потерянном Годе?

— Никогда.

— То-то! О нём из ныне живущих в Средиземье помнят лишь принц Форвэ, Амрод, Маэлнор, я, Великий Орлангур да ещё, пожалуй, Саруман, но о нём ничего не слышно уже триста лет. А дело было так. В начале июня 10-го года Пятой Эпохи в Средиземье стали происходить странные и жуткие вещи. Его обитателей охватывали внезапные приступы безумия, агрессивности и злобы. Источником всего этого оказался Адамант Хенны. Любая ссора заканчивалась смертельной схваткой, пустяковый повод разжигал истребительную войну. Единственным способом спасти Арду было: выбросить Адамант за пределы Мира. Ценой огромных потерь нам удалось захватить Адамант и прорваться в Амман, где, сдерживая валаров, погиб сам Великий Орлангур…

— Но он же живой! — не вытерпел Арагволд.

— Слушай дальше, и ты сам поймёшь.

Всё это так ужасно, что у меня самого в голове не укладывается. Ведь нам пришлось сразиться с нашими братьями-эльфами, выполнявшими волю валаров. А на нашей стороне бились, кроме Фолко и гномов (смотри, не упади со стула) Саруман, Олмер, Санделло…

В последний момент Фолко сумел открыть дверь в другой мир, и мы укрылись там вместе с Адамантом, а последним проскользнул туда дух Феанора, освобождённый хоббитом. Фолко ещё сказал, что мы назовём этот мир Хьёрвард.

Я был ранен и выносил пронзённого десятком стрел Амрода. Помню, повалился без сил в траву, а трава такая мягкая…

Очнулся же я у Вод Пробуждения, причём живой и невредимый, так же как и Амрод, и истекавший кровью Маэлнор. Но душевные-то раны остались, а вокруг всё — как будто ничего не произошло.

Жена моя мне заявила, что я что-то скрываю, значит, у меня кто-то есть. А как я мог ей хоть что-нибудь рассказать, когда сам ничего не пойму, а Форвэ приказал молчать?

Как он нам объяснил, всё вышло из-за грубой небрежности Эру, ведь Адамант — ни что иное, как обломок Чаши, что хранила в себе первозданное пламя, и он никак не должен был попасть в Пятую Эпоху. Илуватар спохватился, да поздно, Канат Мирового Равновесия уже на одном волоске только держится. А изменять Мир — не с руки. Шутка ли, целых пять эпох псу под хвост?!

И тогда Единый остановил Время и обратил его вспять. В результате все события с июня 10-го по март 11-го годов Пятой Эпохи оказались переписаны заново. Вместо Безумной Войны в Средиземье воцарился Вечный Мир. Мы теперь единственные, кто помнит о Потерянном Годе.

— Почему же Единый не стёр вашу память?

— Кто его знает? Может быть, так изначально было задумано, ведь нет темы вне Илуватара. А может быть потому, что мы были уже в другом мире, значит, вне пределов его досягаемости.

— И как же вы вернулись назад?

— Мы, эльфы, привязаны к Арде, а вот остальных после Потерянного Года никто не видел. Может быть, они стали творцами нового мира, ведь у них остался Адамант, несущий в себе отражение Пламени Неугасимого.

— A куда делся этот Потерянный Год?

— Свойств Времени никто не знает, не исключено, что образовалась темпоральная петля, из-за чего я раздвоился, и мой двойник остался в том мире вместе с Фолко и Олмером.

— Вот видишь, у тебя уже двоится! Говорил же я, что ты перепил!

 

Глава 21. Роковое испытание

— Всё пьёте? — осведомился с порога Амрод.

— Пиво превосходное! — откликнулся Беарнас. — И вообще, ребята они неплохие, не то, что эти орки позорные!

— Да уж, ребята они перспективные, и поют хорошо, — заметил подошедший Маэлнор. — Вот, например, эта тема:

— Молодец, Косяк! Здорово он врезал этим валарам! — подхватил Беарнас.

— А как Кэшта? — спросил со вздохом Арагволд.

— Она держится молодцом, — ответил Амрод. — Ей, конечно, тяжело, ведь она ещё не отошла от потери родителей, а тут на её хрупкие плечи навалилась ответственность за целое королевство. Обстановка сложная, кое-кто только и ждёт её ошибки, особенно крайние чеписты, которые недовольны запретом ОУН и Урух. Среди Чепистов обострилась борьба между умеренными во главе с Урюком и крайними, сторонниками Кукурука. Крайние поддержали нескольких гэкачепистов, которые вместе с Гэком вернулись из Рейха и требовали восстановления своих депутатских полномочий, но большинство Курултая отвергло их притязания. Вот в этих условиях Кэшта должна была назвать кандидатуру нового визиря.

— И что? — заинтересовался Беарнас.

— Она сделала единственно правильный выбор! — просиял Маэлнор.

— Глюкодил, что ли? — ехидно осведомился истерлинг.

— А вот и нет! — торжествующе воскликнул Амрод. — Это было бы ошибкой, ведь тогда бы её обвинили в проэльфийском уклоне, а Эльфиниты — самая маленькая фракция, они имеют всего 12 % мандатов, и Глюкодил всё равно бы не прошёл. Кэшта предложила на этот пост Урюка, чем показала приверженность традициям и значительно укрепила свой авторитет среди Чепистов. А Чеписты как раз крупнейшая фракция, у них 45 % мест в Курултае. Правда, внутри фракции постоянно идёт борьба. Умеренные контролируют где-то треть, примерно столько же у крайних, а остальные колеблются.

— А сколько мест у Гомиков? — поинтересовался человек.

— 30 %, у них вторая по численности фракция, ведь у Белоручек всего 13 %. Чеписты, не имея абсолютного большинства, обычно блокировались с Белоручками, которых считали меньшим злом. Благодаря этому союзу, они могли беспрепятственно проводить свою политику в обмен на ритуальные заявления о верности идеалам Белой Руки и строительство всё новых памятников Саруману. Но в последнее время влияние Белоручек падает, особенно среди молодёжи.

— Когда вы столько успели узнать? — поразился Арагволд.

— Ну так не вчера на свет родились! — гордо молвил Маэлнор.

— А Урюка-то избрали? — спросил Беарнас.

— Да, и притом единогласно! — радостно провозгласил Амрод. — Правда, ему пришлось сложить полномочия лидера Чепистов.

— Неужели его место занял Кукурук?! — забеспокоился Арагволд.

— К счастью, нет, — успокоил его предводитель «Аварии». — Они избрали своим новым председателем Чучхака, считающегося центристом. Чучхак заявил о необходимости сплочения Чепистов под лозунгом Королева — народ — ЧП, а главной своей задачей он видит объединение Родины, то есть возвращение Рейха в Королевство.

— А что сказала Кэшга о вчерашнем? — спросил Арагволд, отводя глаза.

— Она увидела во сне Чёрную Вдову, и та приказала ей взять Кольцо, — мрачно ответил Амрод. — Тут мы бессильны. Теперь Кэшта должна сама выбрать между свободой и несвободой, только от неё сейчас зависит, склонятся ли вновь урукхаи перед Тёмной Волей, или пойдут дальше своим путём.

— Я должен с ней поговорить! — встрепенулся капитан.

— Нет, Арагволд, сейчас ты только помешаешь. Для сопротивления Гаде ей понадобятся все силы. И вообще, тебе сейчас лучше уехать, ведь ты не закончил работу в Райвенделе.

— Какой Райвендел?! — вспыхнул истерлинг. — С ними уже всё ясно, да и вряд ли они поверят мне ещё раз, после моего подозрительного исчезновения!

— В таком состоянии он точно провалится, — поддержал его Беарнас. — Ведь губит людей не пиво, губит людей любовь.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Амрод. — Но обещай, что оставишь её в покое, хотя бы сегодня.

— Хорошо, обещаю. Но неужели вы думаете, что эта проклятая ведьма может её…?!

— Гада поставила на колени многих, — печально молвил Маэлнор. — В том числе орков и урукхаев из Рейха.

— Не верю! — стукнул по столу Арагволд и опрокинул кружку.

— И я не верю! — поддержал его облитый пивом Беарнас.

— Нам всем хочется верить в стойкость этого симпатичного народа, — устало сказал Амрод. — Но мы должны быть готовы ко всему.

 

Глава 22. Точка возврата

Кэшта отправилась спать рано. Перед сном она хорошенько напилась здравура, чтобы снять мучительное напряжение. Бодрящий напиток был единственным, чем ей могли помочь Авари накануне рокового испытания. Судьба урукхаев, а, может быть, и всего Средиземья, теперь зависела только от неё. Чтобы преодолеть предательский страх и настроиться, она повторяла про себя строчки знаменитой песни Лихака «Будет Новый День».

Урукхайская королева почувствовала себя значительно лучше, песня Лихака словно перелила в неё мощный заряд решимости и оптимизма. Перед её глазами стояли увиденный недавно распускающийся подснежник и счастливая улыбка сына.

«Пусть будет, что будет!» — решила Кэшта и закрыла глаза.

В тот же миг небо над Урукхайским Королевством потемнело, жалобно заскулили собаки.

— Чувствуют приближение Зверя, — мрачно заметил Маэлнор. — Значит, началось.

— Что за Зверь? — спросил побледневший Арагволд.

— Это огромный чёрный волк, на котором ездит Гада, — пояснил Амрод. — Пожалуй, только Кархарот, вскормлённый самим Морготом чудовищный волк Ангбанда, мог бы сравниться с ним в силе и жестокости.

Сердце Арагволда забилось в учащённом ритме, и он от бессилия заскрипел зубами. Беарнас, подбадривая, хлопнул его по плечу. Многострадальная рана отозвалась острой болью, и от этого стало как-то легче.

Тем временем ужасный волк и его не менее страшная хозяйка подбирались к урукхайской королеве.

— Почему ты не взяла Кольцо?! — зло прошипела Гада.

Две пары горящих глаз, казалось, сверлили насквозь саму душу урукхайки, наполняя всё её существо почти забытым страхом.

— Я не обязана… — с трудом вымолвила Кэшта, пытаясь справиться с охватившим её ужасом.

— Что?! — прорычала Чёрная Вдова. — Ты хоть сама веришь в то, что говоришь?

— Мы — свободный народ… — начала урукхайка.

Но её слова прозвучали как-то тихо и жалко, а потом и вовсе потонули в зловеще-истерическом хохоте Гады.

— Не смеши меня, девчонка! Вы — рабы, потомки рабов, и всегда будете рабами!

— Но уже триста лет мы идём своим путём! — воскликнула Кэшта, хотя сердце её сковал холод, а голос предков подсказывал, что Чёрная Вдова права.

— Глупости! — отрезала Гада. — Просто у вас не было Хозяина. Ведь стоило появиться какому-то Олмеру, который был всего лишь человеком, и вы тут же с радостью стали ему повиноваться. А я намного сильнее Олмера, я — единственная наследница Великой Тьмы! И вы будете повиноваться мне, как повиновались Саруману, Саурону и Морготу!

— Мы никогда не подчинялись Морготу и Саурону! — запротестовала Кэшта, чувствуя, что ей трудно дышать.

— Не вы, так ваши предки, орки, которых потом слегка доделал Саруман для улучшения боевых характеристик.

— Мы не орки! У нас есть и человеческая кровь, и эльфийские гены!

— Чушь! Стыдно верить таким глупым сказкам. Вы — порождение Тьмы, враги всего светлого и доброго. Взгляни на своих земляков из Рейха — они давно уже поняли это и не терзаются глупыми сомнениями!

Удар был нанесён точно. Кэшта тут же вспомнила множество примеров из истории Рейха, подтверждавших правоту сказанного. Да что Рейх? Даже по эту сторону Баградской Стены было много такого, о чём лучше не вспоминать.

Жестокий Гэк, от которого она столько натерпелась… Её собственный отец, избивший маму Кэшты и свою собственную супругу по одному лишь подозрению в измене… Злые насмешки над её глазами, которые все считали страшным уродством…

Хотя все ли? Мама находила их очень красивыми, да и Авари они нравились. А уж эльфы понимают толк в красоте! Все жё, было не только плохое. «И эпилогом — любовь», — как пел Косяк. При мысли об этих строчках она вновь увидела улыбку сына и распускающийся подснежник.

— Мы — Блудные Дети Эру, нас склонили ко Злу против нашей воли, но мы уже отвергли Тьму, и, хотя и с трудом, но нащупываем собственный путь, — собравшись с силами, гордо произнесла Кэшта.

— Кто научил тебя этим глупостям?! — рассвирепела Гада, а Зверь щёлкнул огромными зубищами. — Посмотри правде в глаза: вы — народ Тьмы! Ты можешь не верить мне, но и валары, которые меня ненавидят, скажут тебе то же самое! У всех, в том числе и у Детей Эру, вы вызываете лишь омерзение, ненависть и презрение!

В подтверждение этих слов из памяти тут же всплыли воспоминания о Последнем Походе, во время которого арнорцы с тупой жестокостью уничтожали детей и женщин её племени. Но сразу ей вспомнился другой человек из Арнора, который тоже служил в гвардии, но, наоборот, готов был отдать за неё жизнь. А эльфы, заботливо укутывавшие её своими плащами во время совместного пути на север? А Моторин, сказавший, что она им как сестра? А Карлсон, поцеловавший ей мизинец на прощание? Нет, времена Последнего Похода давно миновали. С тех пор прошло более трёхсот лет, и многое в Средиземье изменилось. К урукхаям теперь относятся как к одному из многих народов, а вовсе не как к Исчадиям Зла. Её народ живёт сейчас лучше, чем когда-либо раньше, и никакие тени прошлого не помешают ему. Несмотря ни на что «Будет Новый День, Ясный Светлый День!» И вновь она увидела лицо сына: в глазах явно недетская мудрость и искренняя счастливая улыбка младенца. Подснежник тоже улыбался золотистой сердцевиной цветка. Генетический страх отступил.

— Послушай, Гада, ты просчиталась лет на триста. Тогда ты бы ещё могла закабалить нас. Но каждое новое поколение, рождённое в Пятую Эпоху, становилось свободнее предыдущего. Мы преодолели инстинкт Хозяина, и мой сын уже никогда не будет рабом!

— Молчать! — истерично завопила Чёрная Вдова. — Немедленно иди и возьми Кольцо!

— А пошла ты, Элберет твою Гилтониэль! — смело бросила ей прямо в лицо Кэшта.

Любимое выражение Беарнаса произвело неожиданный эффект: лицо Гады перекосилось от боли и ужаса, а в следующее мгновение она уже испарилась вместе с поджавшим хвост Зверем.

Юная королева открыла глаза. Вокруг было темно и тихо, но на душе сразу стало светло и радостно. Точка возврата была пройдена, и теперь, куда бы не завела судьба урукхаев, в мрачное прошлое дорога им была закрыта. Кэшта встала, подошла к окну, и отдёрнула штору.

Первый солнечный луч пронизал тьму, отразился в её глазах и сверкнул в длинных тёмных волосах.

Начинался рассвет.