Замерзшая Земля (СИ)

Алексеев Евгений Артёмович

Став инвалидом после трагического случая на учениях, военный лётчик Алан Тарханов решает принять участие в игре, где он сможет вернуться к любимому делу, освоить большое количество летательных аппаратов. Да вот только летать ему придётся в суровых арктических условиях, когда бушуют вьюги и метели, трещат морозы и воют штормовые ветра, и, кроме того, отражать нападения бандитов. И все это так подозрительно похоже на реальный сценарий нового ледникового периода. Как выжить в таких условиях, не сломаться и спасти Землю?

 

Пролог

Большую часть плохо освещённого помещения занимал агрегат, смахивающий на аппарат для томографии мозга: арка с темнеющим зевом и ложемент, опутанный множеством проводов. Это вызвало в памяти гильотину, похолодели ладони, когда представил, как большими ножницами мне отрезают воротник у рубашки, чтобы смертоносное острие не встретило никаких препятствий.

Я взялся за верхнюю пуговицу, бросив в нерешительности взгляд на плотного немолодого мужчину в белом халате, чьи длинные нервные пальцы деловито сновали по плоскому экрану на подставке.

— Не раздевайтесь, — молодая женщина, которая стояла рядом, одобряюще улыбнулась, и звук её голоса, такой мягкий, хрипловатый заставил кровь прилить к лицу. — Сейчас мы сделаем синхронизацию.

Она взяла со столика прибор, похожий на плоскую флуоресцентную лампу, неяркий голубоватый свет проскользнул сверху вниз, и будто набросил на моё тело пульсирующую сеть с мелкими ячейками.

— Теперь ложитесь, — сказал мужчина, не отрываясь от экрана.

С инвалидного кресла я перебрался на ложемент, улёгся и бездумно уставился в нависающий надо мной потолок с неяркими звёздочками круглых ламп.

— Расслабьтесь. Сейчас будет Переход. Будет немного больно, возможно, ощутите дискомфорт. Но недолго.

Немного?!

Никогда в жизни не испытывал ничего подобного — чудовищный разряд боли выбил фейерверк искр из глаз. В нос ударил душный запах горелой плоти, и я провалился куда-то, словно в глубокий колодец. Нет, скорее это выглядело как высокий стеклянный цилиндр. По стенам струились ослепительные спирали, били разрядами, заставляя содрогаться от очередного приступа боли. Наверно, на электрическом стуле смерть была б гораздо приятней.

Окутавшая меня чернильная тьма побледнела, расползлась в туманные лоскуты, и я обнаружил, что нахожусь в комнатушке с большим металлическим столом, выкрашенным белой краской.

— Добро пожаловать! — раздался механический женский голос. — Возьмите коммуникатор со стола и наденьте.

Я машинально потянулся за коммуникатором и вдруг окаменел, как статуя. Только сейчас осознав, что стою на ногах. На своих собственных ногах! Стою уверенно и без всяких усилий. Меня окружил цилиндр с зеркальными стенками, в которых я увидел себя голого во всей красе — именно таким, каким выглядел в жизни, когда был здоров. Подпрыгнул, рукой коснувшись потолка, заорал что-то нечленораздельное. Заплясал на месте. Ноги слушались меня беспрекословно. Такие мощные и сильные, с рельефными мускулами легкоатлета. Черт возьми, ради этого стоило пройти все круги ада.

Эх, если бы это всё происходило в реальности, и я мог забраться в кабину моего МиГа, поставить ноги на педали, сжать ручку управления и… взмыть в небеса. Тоска влилась в сердце, но я постарался отогнать все печальные мысли.

Но когда сердце перестало стучать как бешеное, я поймал себя на тревожной мысли, со мной что-то не так, словно все действия тело выполняло с задержкой — очень малой, едва заметной. Казалось, система прорисовки немного, но запаздывала. Или я сам пока не освоился со своим новым телом. Забыл, как действовать на рефлексах.

Но главное — я уверенно стою на ногах, и вовсе не в переносном смысле. И в каждой клеточке кожи, сокращении мускулов я ощущал ликование — могу ходить, бегать, прыгать, танцевать. И любить женщин. Никто и никогда больше не посмотрит на меня с жалостью или брезгливостью. Не отведёт стыдливо глаза.

Эй, мир, я вернулся!

Безумно захотелось прямо сейчас проверить моторику тела — для лётчика, который ощущает самолёт всем телом, пятой точкой, копчиком, позвоночником это невероятно важно.

И словно услышав мои мысли, мерцающая голубоватая рамка обозначила экран со списком: «Лётчик, штурман, бортмеханик…» Дальше я читать не стал и сразу ткнул в первую строчку. Мигнув, экран сменился на другой, заставив вглядеться более внимательно, и даже слабо улыбнуться. Я мог выбрать ВВС практически любой страны.

Российские ВВС

ВВС США

RAF (королевские ВВС Великобритании)

Люфтваффе

Круто — могу побывать в шкуре немца или британца, и даже японца. Поразмыслив, решил выбрать американские ВВС — неплохо бы изучить технику потенциального противника. Черт возьми, да я просто мечтал вновь сесть в кабину истребителя F-15, или F-22! Это удавалось сделать не часто — на авиашоу.

Только сейчас система позволила сделать выбор имени. Алан и так подходило американцу, а фамилия как-то всплыла сама собой: «Макнайт».

«Выберите уровень сложности — новобранец, ветеран и ас» — хотел ткнуть в последнее, но система не дала этого сделать, заставив огорчённо хмыкнуть. Хорошо, хоть не новичок.

«Время действия» — я сделал скроллинг и присвистнул. Я мог попасть в любое время, от Первой мировой до эры звездолётов. Вот только время покорения дальнего космоса опять осталось для меня недосягаемым. Так что пришлось остановиться на ближайшем: 2025 году.

И вот тут я увидел самое интересное. Глаза разбежались, на миг я ощутил себя маленьким мальчиком, которого родители привели на день рождения в огромный магазин сладостей, где полки ломились от конфет, мороженого, леденцов и жевательной резинки.

Я насчитал больше двух сотен типов: от бипланов Первой мировой до летательных аппаратов завораживающе прекрасных конструкций, которые представить не мог даже в самых смелых своих фантазиях. Но к моему сильнейшему огорчению на большинстве вращающихся силуэтах с бегущими колонками ЛТХ висел виртуальный «амбарный замок».

А сколько локаций предложила система! Но, увы, я смог выбрать лишь одно место: базу в сотне миль от геотермальных станций «Гейзерс» около Сан-Франциско.

Прочёл характеристику своего персонажа: «Алан Макнайт, двадцать семь лет, майор, закончил воздушно-космическую академию США, служил на Аляске. Командир особого подразделения «Серые ястребы». Охраняет вычислительный комплекс на основе квантовых компьютеров, который располагается в Силиконовой Долине».

«Наденьте высотно-компенсирующий костюм, куртку…», — сообщила система.

С потолка спустилась роботизированная рука и выложила передо мной одежду: сапоги, парку, шапку. Когда оделся, стены цилиндра вновь замерцали серебром и стали зеркальными. Лицо стало выглядеть немного иначе, словно смазалось, исчезли морщинки у висков и рта, очертания подбородка стали более чёткими и резкими. Хорошо, что «кукольной» внешности игрового персонажа я не приобрёл. Запустил пятерню в волосы, порадовавшись их густоте, разлохматил.

С тихим шелестом отошла дверь, открыв проход в коридор, струился неяркий, приятный для глаз, свет. Через пару шагов я обнаружил на стене стилизованные значки, и я понял, что должен подняться на лифте.

Коридор заканчивался круглой шахтой. Со свистящим звуком пневматики створки гостеприимно разъехались, стукнули где-то там внутри, будто убрали шасси.

И как только я прошёл внутрь, платформа мягко дрогнула, снялась с места и начала подниматься.

Возникло объёмное и очень реалистичное изображение.

— Наши корреспонденты сообщают, из-за того, чтоGPSстала выдавать неправильные координаты, по всему миру прокатилась волна катастроф… — на фоне экрана, разбитого на множество прямоугольников с быстро меняющимися картинками, появилась смуглая темноволосая ведущая.

Словно колода карт высыпались движущиеся картинки: в мрачно чернеющей куче обломков угадывался разбившийся авиалайнер, вагоны поезда, свалившегося под откос, пожирали ярко-оранжевые языки пламени, груды искореженного металла из столкнувшихся машин.

Я покачал головой — господи, какое счастье, что это только игра, эмуляция очередного сценария апокалипсиса, который так обожают сейчас люди.

На экране возник стилизованный глобус Земли, окутанный паутиной светящихся точек. Мириады светлячков, соединёнными мерцающими зеленоватыми линями.

— Орбиты спутников постоянно корректируются, но они продолжают сбиваться. Большая часть спутников оказалась потеряна…

На миг экран погас — теперь он показывал просторную студию, которая словно парила над высокими башнями мегаполиса, смахивающего на Нью-Йорк.

— … и какой вывод смогли сделать учёные?

Напротив друг друга сидело двое: худощавый ведущий в отлично сшитом тёмно-синем костюме. И мелкий субъект с плоским красноватым лицом в обрамлении седых волос.

— Теперь мы точно можем сказать, что рядом с солнечной системой возник огромный сгусток тёмной материи, который столкнул Землю, и она начала отдаляться от Солнца. Все дальше и дальше.

Твою ж мать, когда наши учёные мужи не знают, что сказать — призывают на помощь, словно шаманы пещерных людей, нечто тёмное и непонятное.

— И чем это грозит Земле, мистер Тенг? — на чисто выбритом лице ведущего, скрытого под слоем студийного грима, не возникло ни малейшей тревоги, хотя даже у меня что-то ёкнуло в селезёнке.

— Температура на Земле будет понижаться. Вначале медленно, затем, когда ледяной панцирь будет отражать все сильнее солнечные лучи — остывание планеты ускорится. И через некоторое время даже в Калифорнии, утопавшей в апельсиновых рощах и виноградниках, воцарится вечная зима…

— И что же должны предпринять люди?

— По всей видимости, они начнут перебираться поближе к тропикам, в тёплые широты…

— О, тогда стоит прикупить там себе участок заранее! — на лице ведущего расплылась широкая улыбка. — Где-нибудь в Мексике? Или в Новой Гвинеи? Не так ли? Но тогда там до небес взлетят цены на землю. Позволить купить её там смогут немногие. Что же делать остальным?

— Строить подземные города, геодезические купола рядом с геотермальными источниками энергии, например таких как «Гейзерс» рядом с Сан-Франциско…

Затемнение. Экран вновь вспыхнул, и на фоне снежной пустыни в соблазнительной позе появилась полуобнажённая блондинка с невероятно тонкой талией и округлостями порнозвезды.

— «Арктик Кисс», «Поцелуй Арктики» — и вы навсегда забудете о любых неприятностях! — она грациозно изогнулась, продемонстрировав коробочку с какой-то фигней — для рекламы найдётся место даже на погибающей от холода Земле.

— И в конечном итоге, жизнь может остаться только на экваторе, — на экране возникло вновь лицо учёного. — Автомобильные и железные дороги будет невозможно очистить от снега и льда и единственным средством передвижения станет авиация…

На экране замелькали объёмные фотографии домов, засыпанных снегом, ползущая масса ледника. Толпы людей, сметающие с полок магазинов продукты. И опять — снег, лёд, смерчи снежной пыли.

— И правительство Земли приняло решение, — я увидел массивную фигуру немолодого мужчины с квадратным подбородком и колючим взглядом. — Снабжать гуманитарной помощью те районы замерзающей Земли, где ещё остались люди. И, кроме того… — он сделал паузу, и я весь превратился в слух. — Осуществить охрану вычислительного центра в Кремневой Долине…

Закончив выбор, я ткнул в последнюю графу, увидев список действий, которые должен был выполнить на сегодня.

Ну, что ж, добро пожаловать в новый мир, майор Алан Макнайт!

 

Глава 1

Точка невозврата

В свои двадцать семь я добился многого. Лётчик-испытатель первого класса, майор, заместитель командира специального ИАП, полковника Юровского, который собирался увольняться в запас, а меня прочили на его место. И все достижения я потерял из-за глупой случайности.

Тот июльский день 2025 года не выделялся ничем особенным. За исключением того, что Юровский сообщил перед началом учений, что на них будет присутствовать заместитель командующего ВВС генерал Грибанов. Высокие гости часто навещали нашу авиабазу в Хотилово — один из немногих военных аэродромов, которые ещё остался в России.

На краю бетонного прямоугольника выстроились лётчики в синих высотно-компенсирующих костюмах.

Послышался лёгкий рокот, с неба спустился авиамобиль, со стуком внутрь корпуса убрались крылья, сложилось квадратное хвостовое оперение. Поднялся затенённый полупрозрачный колпак. Из кабины тяжело выбрались несколько человек во главе с генералом.

— Товарищ генерал, разрешите начать учения? — прозвенел голос Юровского.

— Разрешаю, — пробасил Грибанов.

— Майор Тарханов!

— Я!

— Капитан Комаровский.

— Я!

— Задание: воздушный бой. Атака со стороны задней полусферы. И попытка удержаться на хвосте противника. Все ясно?

— Так точно! — в унисон выпалили мы.

Почему Юровский вызвал тогда Комаровского? Ведь мог кого угодно. Но вызывал именно моего врага. Сколько этот мерзавец испортил мне нервов, сколько гадостей наговорил за моей спиной. Иногда мне безумно хотелось его убить.

Может быть, если бы Юровский вызвал другого лётчика, ничего бы не произошло. Но, увы.

— Ну что, Тарханов, устроим воздушную дуэль?

Я вздрогнул и обернулся, заслышав окрик. За мной стоял Комаровский с гермошлемом под мышкой, и довольно скалился во все зубы.

Я промолчал, сжал челюсти до хруста и отправился к своему МиГу. Понаблюдал, как Комаровский забрался в кабину своего истребителя, нахально помахал рукой. Двигатели издали львиный рык, заставив содрогнуться землю, вырвались два ярко-оранжевых факела. И многотонная громадина, не добежав до середины полосы, легко взмыла вверх.

По приставной лестнице я быстро залез в кабину своего МиГ-37, осмотрел привычным взглядом приборы. Уровень масла в норме, топлива под завязку. Запустил двигатель, включил фару и вырулил на взлётную полосу. Освободил голову от посторонних мыслей, ощущая привычную собранность и какую-то странную лёгкость, которая всегда помогала мне. Ну что ж, теперь дело за мной и моим «летуном». Рычаг газа вперёд, форсаж включён.

Под крылом истребителя изумрудно клубился лес. Серебром блеснуло полотно реки с переброшенной ниточкой моста. И будто винегрет на блюде расположилась россыпь домиков ближайшего городка.

— Эй, Тарханов, не заснул ещё? — раздался весёлый вскрик Комаровского. — В штаны не наложил?

Я не видел его, но понимал, что он где-то близко.

— Не наложил. Начнём, пожалуй.

— Я атакую первым?

— Согласен.

Из облаков вынырнула точка и стала быстро нагонять меня, но я мгновенно ушёл переворотом вверх на полном форсаже, взял ручку на себя — МиГ взвился свечой, пробил сизую пену облаков. И вышел из-под атаки. Это оказалось так просто, что я решил тут же использовать хорошо отработанный приём «high-speed yo-yo» — двойной вираж на высокой скорости.

На экране передо мной, испещрённом зелёными стрелками, квадратиками, цифрами, показался крошечный крылатый силуэт. Захват цели. Аккуратно работаю элеронами, поднимаю нос истребителя, чтобы удержать цель. Секунда, другая. Квадратик замигал, и на экране загорелась значок — противник условно сбит.

Отворачивать я не стал, словно приклеился к «хвосту» Комаровского, стал красться за ним, как лисица за уткой. Мы скатились как с высокой горки, так что заложило в ушах. И вновь натужно взревела турбина — я начал набор высоты, достиг Комаровского и промчался прямо перед его носом, словно дразня.

Он устремился за мной в погоню. Атаковал «кадушкой» — пока я делал вираж, через мой курс закрутил «бочку» против часовой стрелки и вышел сзади и чуть выше меня. Но удержать прицел не смог — я закрутился в медленную спираль, и Комаровский проскочил мимо. Включив форсаж, плавно отдал ручку от себя и с переворотом резко ушёл вниз, и вновь свечой взвился вверх, проткнул вязкие, словно кисель облака, у верхней черты «эшелона». «Летун» слушался меня беспрекословно, и спокойствие поселилось в моей душе.

Облетев «коробочкой», я вновь бросил машину в пике, потом поднырнул под космолёт Комаровского, и, сделав скоростной вираж, выскочил прямо перед самым носом условного противника, показав ему свой «хвост». И тут же энергичным разворотом стряхнул прицел с себя и занялся приятным делом — атаковал условного «противника».

Когда электроника зафиксировала захват цели, я весело спросил:

— Эй, Комаровский, может, хватит? Какой счёт?

— Пять три в мою пользу!

— Ты ох…ел! Я «завалил» тебя семь раз! А ты — меня только три.

— У тебя, Тарханов, приборы шалят, — я ощущал даже сквозь сильные радиопомехи, как у Комаровского дрожит голос от злости.

— Да ладно! Моя система все зафиксировала.

— Тарханов, пошёл ты…

Дальше последовало трёхэтажное ругательство, и я расхохотался. Но тут же осёкся.

— Обнаружена угроза нулевого уровня… Обнаружена…

Успел заметить, как откуда-то из облаков вывалилась серая громада истребителя, потянулся к ручке катапультирования. Страшный удар, словно по кабине шарахнули здоровенной кувалдой, МиГ перетряхнуло, он свалился на крыло и рухнул вниз.

* * *

— Как вы себя чувствуете?

Я повернул голову и увидел рядом с кроватью немолодого мужчину в белом халате. Круглое добродушное лицо, старательно скрываемая жалость в глазах. Мирно попискивали приборы, в капельнице мерно падали капли. Почему я не умер, чёрт возьми сразу?

— Хреново, — честно ответил я. — Комаровский жив?

— Нет, увы. Катапультироваться он не успел. Выжить удалось только вам.

Я позавидовал своему врагу, который уже не чувствовал ни боли, ни страшной досады, разрывающей душу.

— Скажите, у меня есть шанс… — я не договорил, по скорбной физиономии доктора понял, что уже знаю ответ.

Военная комиссия долго разбиралась с этой катастрофой. Как это обычно бывает, вояки всё тщательно скрывали и пытались найти компромисс — признать виновными лётчиков или «железо». В итоге комиссия вынесла решение — я допустил ошибки в пилотировании, что и привело к столкновению истребителей. Я остался жив, хоть и стал инвалидом, а с Комаровского какой спрос?

И всё, что я получил — крошечная пенсия, кресло-каталка за счёт государства.

Я долго пытался устроиться по специальности инженера-конструктора. Красный диплом МАИ, несколько авторских свидетельств, патентов, вызывали поначалу восторг у работодателей. Я не сообщал в резюме, что — инвалид и меня с радостью приглашали на собеседование, но как только, мучительно преодолевая расстояния, я приезжал на очередную фирму, меня встречали жалостью и удивлением, и порой с раздражением — мол, почему вы не сообщили сразу, что не можете самостоятельно ходить? И отказ. Всегда формально корректный — такой, к которому не подкопаешься с юридической точки зрения.

Однажды действительно удалось получить работу, и хорошую — недалеко от дома, так что не приходилось вызывать такси. Единственное условие — никогда не опаздывать, приходить в свой отдел ровно к девяти. На следующий день я в радостном предвкушении прикатил к высотному зданию компании, где на семнадцатом этаже располагался офис. Въехал в фойе и хотел вызвать грузовой лифт. Но тут же увидел с досадой, что кнопка погашена.

— Ребята, а чего лифт не работает? — я весело спросил охранников, хотя в сердце заползла холодной змеей тревога.

— А мы почем знаем? — лениво отозвался один из них, толстый приземистый дядька с мясистой красной рожей. — Сломался, — он зевнул.

Я пытался дозвониться до начальника, объяснить, что не могу подняться на коляске на пассажирском лифте, а грузовой не работает. Но услышал в ответ равнодушное:

— Это ваши проблемы.

И тогда я всё понял, развернулся и просто уехал. Навсегда распрощавшись с мечтой получить работу.

Мои скромные сбережения таяли, как снег под яростным апрельским солнцем и, в конце концов, я остался в том самом положении, в котором пребывает множество таких же несчастных калек, как я — без денег, без работы. Лишь случайные заработки, которые находил по объявлению. Но и там меня часто подстерегало разочарование — кинуть инвалида, не заплатив денег за работу в порядке вещей. А что же ты хотел, если не можешь постоять за себя? Надежда оставалась только на немногочисленных друзей, но их помощь выражалась больше в сочувствии на расстоянии и рассказах о собственных злоключениях.

Мошенники всех мастей предлагали мне просить милостыню в метро, электричках. Но работать на этих подонков, разъезжающих на собственных «Ламборджини», купленных на деньги, поданные сердобольными гражданами, я не захотел.

И вот один из моих друзей-лётчиков сообщил о какой-то новой суперсекретной программе военных по управлению беспилотниками. Сидишь себе за экранами и шуруешь джойстиком. Я тут же с радостью ухватился за эту идею. Несмотря на то, что само тестирование проходило у черта на куличках — в Новосибирске, я все-таки решил поехать — занял денег на авиабилет и отравился туда.

Историй о моих мытарствах при перелётах и переездах хватило бы на целый роман. Сколько пришлось вынести унижений, злых и раздражённых взглядов, а то и грубых слов — почему ты не сдох, паразит, калека хренов! Но главное, я сумел добраться до лаборатории, где проходило тестирование.

В большом светлом зале были расставлены авиатренажёры, самые обычные, на которых я тренировался не раз. Разница состояла только в том, что здесь не было голографических экранов, только панель управления истребителем.

Ко мне подошла немолодая женщина в халате, я успел заметить в её светлых окружённых морщинками глазах жалость, которую она пыталась скрыть. Подала мне шлем с прозрачным «забралом» — экраном, на который выводилась информация.

Система включилась. И тут же словно за стёклами кабины потянулась рваная мгла, и лишь спасали приборы перед глазами: авиагоризонт, скорость, курс. Яркий свет больно ударил по глазам, инстинктивно захотелось закрыться рукой.

Я скользил в узком проходе между величественных айсбергов грозовых фронтов. Сверху клубились купола облаков, скрывая опасную мощь под переливающимся покрывалом. Штормовой ветер накренил машину, и как большой котёнок с клубком, стал играть с ней, швыряя то вверх, то вниз. Сизая рвань расползлась, внизу обозначились силуэты домиков в голубоватой дымке. Из ниоткуда взметнулась вверх горная гряда, перемахнув которую, я заметил ровную серую полосу бетонки с белой разметкой.

Обрушился ливень, заработали дворники, размазывая по стеклу струи и жёлтые кляксы разбившихся насекомых. Сильный ветер сбросил машину влево, но уверенным движением я вернул её на осевую линию, зацепился правыми колёсами за мокрую полосу. Вонзился в обозначенный белыми широкими знаками пятачок. Прокатился на одной «ноге» и, плавно убрав крен, опустился шасси, плотно прижавшись к земле.

Снял с головы шлем и бросил вопросительный взгляд на переминающегося рядом невысокого полноватого мужчину в темно-синем костюме, пока девушка в белом халате снимала с меня датчики.

— Вы нам не подходите, Алан Николаевич.

— Я провалил тест? — поинтересовался я как можно спокойней.

— Да, провалили, — взгляд его тёмных глаз обжигал холодом. — Но могу сказать вам в утешение, что из всех лётчиков, которых мы тестировали, вы допустили меньше всех ошибок.

— Но признайтесь, условия были нереальными. Я — военный лётчик, лётчик-испытатель никогда не встречался с подобным. Снегопад, дождь, горы, лес, облачность, штормовой ветер. Всё вместе. Так не бывает. То слепит солнце, то сквозь облака едва проглядывает луна…

— Безусловно, — согласился он. — Но посмотрите на результаты ваших физиологических параметров, — он махнул в сторону висящего экрана, где светились колонки цифр, змеились разноцветные графики. — Пульс, давление.

— Я волновался, так это понятно.

— Да, верно, — он присел на край стола и сложил руки на груди. — Но любой пацан, который лет с семи играл в авиасимуляторы, справляется с любой из этих задач легко, и у него не зашкаливает пульс и не прыгает давление. А знаете почему? Молодые люди управляются с джойстиком куда как более уверенно, чем вы. Переучивать профессиональных лётчиков — себе дороже. Вы понимаете?

Его слова унижали меня, заполняли душу обидой и болью, но я ничего не мог возразить.

— Да, понимаю, — я положил руки на колеса каталки, чтобы развернуться к выходу.

— Подождите, у нас к вам есть одно предложение, Алан Николаевич.

— Какое? — сердце в груди ёкнуло и предательски заколотилось вновь.

— Вы — талантливый лётчик. Нам нужны ваши навыки. Мы разработали проект для обучения пилотов в особо сложных условиях. Что-то типа тренажёра, симулятора с полным погружением в созданный мир.

— Виртуальная реальность? Но для этого нужны не только навыки, — я вздохнул. — Но и моторика тела.

— Да, верно. Но там будет полная имитация всех функций организма. Сможете выбрать там себе, так сказать, игрового персонажа и проходить миссии, одну за другой.

— И сколько времени будет продолжаться эксперимент? — мой голос едва заметно дрогнул.

— Вы можете оставаться там столько, сколько посчитаете нужным. Но когда вернётесь, то опять в ваше тело. Вы понимаете? Там вы сможете летать, здесь уже никогда.

Я не раздумывал ни секунды.

 

Глава 2

Обычная миссия

Миссия: «Отбить нападение бандитов, которые называют себя «Красные волки». Вооружены гранатами, пулемётами и ЗРК. Передвигаются на аэросанях и аэроботах.»

Сквозь завихрения густой снежной пыли едва пробивались тусклые лучи солнца. Маячили серые тени, то, приближаясь, то удаляясь. Очертания стали отчётливее, показались обтекаемые тела аэросаней, почти сливавшихся со смертельной белизной равнины. С полдюжины теперь кружили вокруг внешнего периметра — высокой бетонной стены толщиной в полметра.

Башни, расставленные по углам периметра, время от времени взрывались сухим треском пулемётных очередей, отгоняя бандитов, но помогало это ненадолго. Юркие как полярные песцы аэросани рыскали вокруг, выходя из-под атаки невредимыми.

Громкий нарастающий свист разорвал воздух. Аккурат в промежутке между внешней и внутренней стеной взметнулся высокий снежный фонтан.

— Ничего себе, — протянул Ник. — У них теперь и ракеты есть?

— Да, похоже на то, — пробормотал я.

Я прильнул к окулярам бинокля, силясь рассмотреть зенитные установки на крышах аэросаней.

Ник глянул в прицел ракетной установки, пошуровал на мониторе. Ракеты одна за другой синхронно вырвались из всех шести стволов. Только громкое эхо разнеслось вокруг.

— Эй, командир, — из рации на моем поясе раздался весёлый голос. — Ничего у вас не выйдет! Отдайте груз! И мы не тронем вас!

— Щас, только шнурки погладим, и всё отдадим, — пробормотал Ник.

— Какой ещё груз? О чем он болтает? — поинтересовался я.

— Гуманитарку с Экватора.

— А, понятно.

«Замерзающие части Земли снабжаются продуктами и одеждой, которую привозят на транспортных самолётах раз в неделю», — это я уже знал.

— Так её неделю назад привезли вроде? — сказал Ник. — От неё ничего и не осталось на складах. Мы почти всю развезли.

Он вытащил из кармана фляжку, сделал хороший глоток и спрятал назад. И молча начал загружать в стволы новые ракеты.

Рация на моем поясе зашипела, и я услышал голос командующего гарнизоном:

— Макнайт, своих ребят поднять сможешь?

— Нет, господин полковник, метель, ветер штормовой, — я схватил динамик. — Только если…

Я помолчал, задумался на миг. Ник оторвался от прицела и мрачно прислушался.

— Да, свой джет поднять смогу. Аэросаней с бандитами всего штук пять по нашим подсчётам. Разнесу к чёртовой матери.

— Хорошо, давай!

Я отключил динамик, снял с плеча ракетную установку и аккуратно положил на бетон.

— Алан, ты чего? — вскинулся Ник.

— Иду подымать своего летуна.

— Ты спятил?! — Ник вскочил и преградил мне путь к люку. — Там месиво! Вьюга, мороз. Ты даже взлететь не сможешь! А взлетишь… — он сделал жест, словно перерезает себе горло.

— Забеспокоился, словно моя мамочка, — я усмехнулся.

— Тогда я с тобой полечу, — сказал твердо Ник. — И не пялься на меня.

Я смерил взглядом его фигуру, чью тщедушность не могла скрыть даже толстая куртка, и недоверчиво покачал головой.

— Ладно, пошли, — сказал я. — Стрелком будешь.

Глаза Ника радостно блеснули, и он первым бросился открывать люк. Я торопиться не стал, вызвал техников, чтобы они подготовили мой штурмовик. И только потом спустился вниз по крутой винтовой лестнице. Пробежав коридорами, мы оказались в ангаре. Из грязных окон просачивался мертвенно-бледный свет, в котором тонули стоящие аккуратными рядами, выкрашенные в защитный серо-голубой цвет, стратегические джеты «Скорпион». С моим штурмовиком уже возились двое техников в куртках, надетых на выцветшие комбинезоны.

Я запрыгнул на крыло, удобно устроился в кабине, прицепил привязные ремни. Подождал, когда сзади сядет Ник и включил зажигание. Кабина наполнилась мягким радующим душу рокотом. Медленно поднялась дверь ангара, и я начал рулить на взлётную полосу.

Нас встретила почти непроницаемая белая стена. По крайней мере, так показалось. Самолёт набрал скорость, и когда я ощутил, что он просится в небо, взял штурвал на себя.

Смертельная белизна на земле скрадывала тени, сливалась с таким же по цвету небом — в Заполярье это называется: «плоский свет». Но моя интуиция, что схожа с чутьём дикого зверя, давала ощущение опоры в пространстве по тому, как воздух шелестел, обтекая фюзеляж, тонко вибрировали крылья, и в какой тональности гудел мотор.

Где-то далеко на фоне белёсой хмари неба угадывались очертания замка Снежной королевы — башен делового центра Сан-Франциско, закованных в белоснежные латы. Красивая иллюзия.

К счастью метель начала стихать, а слой облаков стал прозрачней и теперь я видел приземистые грязно-белые коробки административных зданий, окружённые двумя рядами высоких стен. Ровную квадратную площадку с хорошо укатанным снегом — аэродром. И башенку диспетчерского пункта с обвалившимся в паре мест балкончиком и обшарпанной спутниковой антенной, в которой пропал всякий смысл после того, как спутники ушли с околоземной орбиты.

Бах. Бах. Вижу, как раскрываются белые «цветки» взрывов. Но они беспорядочны и не достигают нас. Отдаю штурвал от себя, бросая самолёт в крутое пике. Вывожу в горизонталь и проношусь на бреющем полете. По пути разнося вдребезги ракетную установку на крыше аэросаней, а Ник точной очередью прошивает плексиглас кабины водителя. С переворотом взмываю вверх свечой и выхожу из-под обстрела.

— Давай шарахнем по ним ракетами? — предложил Ник. — Чего с каждым возиться?

— Шума наделаем. Надо отогнать их от Центра.

Облака расползлись, и неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника — я разглядел не пять, а три десятка аэросаней. Стреляли бандиты так: в крыше аэросаней раскрывался люк, оттуда высовывался мордоворот с ручным ЗРК, выпускал ракету по гарнизону. Поэтому удары были так не точны.

Внезапно самолёт содрогнулся. Отвратительно вонючий дым начал заползать в кабину. Я закашлялся. Задели всё-таки сволочи! Энергично взял штурвал на себя, от перегрузки потемнело в глазах, заломило острой болью виски. С переворотом ушёл вверх и в верхней точке сбросил скорость, самолёт закружился в штопоре. И лишь у самой земли я нажал педаль против штопора, и вывел самолёт в горизонтальный полет. И с облегчением выдохнул. Пламя удалось сбить.

— Ник, круто а? — бросил я весело.

Молчание. Гробовое. Попытался переключить изображение на кабину напарника, но перед глазами плясали только эфирные помехи. Заблокировав штурвал, я обернулся и мельком увидел, что Ник сидит, навалившись головой на приборную доску.

Я разозлился, чертовски разозлился. И решил больше не церемониться с мерзавцами. В бортовой компьютер вбил параметры противника — длина, высота, скорость объектов.

— Цели обнаружены и зафиксированы, — приятный женский голос прозвучал диссонансом с моим отвратительным настроением.

Нажал кнопку гашетки — с пилонов на крыльях сорвались ракеты. На месте трёх из пяти саней вырвался вверх снежный фонтан. Но двое успели ускользнуть из-под смертоносных стрел, остановились и вдарили ракетами.

Но взмыв круто вверх с переворотом, я ушёл из-под обстрела и вновь бросил джет в крутое пике. Пронёсся на бреющем полете, едва не задевая крыши аэросаней, лихо прошил бандитов из пушки — рой ярких светлячков пропорол морозную дымку. Аэросани бандитов беспорядочно заметались, кинулись наутёк, синхронно разошлись в нескольких направлениях, исчезнув в снежном мареве.

Я посадил джет и бросил взгляд назад — на месте Ника расплывалось тёмное пятно. Но через мгновение оно исчезло, как будто так никого и не было.

Возник экран:

«Миссия выполнена на 80 %», — возвестила безжалостная система. «Количество приобретённых баллов: 90 из 113 возможных».

И одна потерянная жизнь, — подумал я с безнадёжной тоской.

Я провёл в этом странном месте уже несколько месяцев и привык ко многому — к лютой стуже, штормовым ветрам, новому имени и выполнению тяжелых и опасных миссий. Но так и не смог привыкнуть к гибели людей.

Поначалу ходил ошарашенный, глядываясь в обстановку, пытаясь разглядеть «квадратные пиксели», смазанность. И ничего не находил. Все казалось на удивление реалистичным, не отличимым от моего, того мира.

Особенно поразили люди, самые обычные, с неидеальными и порой некрасивыми лицами, приятные в общении, или обладавшие жутко скверным характером. Людей здесь было немного — пилотов едва набралось бы на эскадрилью, плюс техники. Обслуживающий персонал — медики, повара, и те, кто в оранжереях выращивали овощи, фрукты.

Когда я только прибыл сюда, то ходил, оглядывая людей так пристально, что вызывало у них лёгкие, но понимающие улыбки — думали, вот, новоприбывший балбес. Потом привык и стал относиться к ним, как к обычным людям. И даже привязался к некоторым. Вот как к Нику.

Черт возьми, Ник! Ну как ты мог подставить себя под удар?! Или это задумка разработчиков — испытать меня на эмоциональную прочность? Впрочем, я ловил себя на мысли, что не должен переживать за них — они могут возродиться, если погибнут. Но…

Но так получилось, что мне пришлось наблюдать гибель людей, и я видел алую кровь, мучительные страдания, искажавшие лица, посиневшие губы, из которых вырывались самые настоящие стоны. Но ни разу не видел, чтобы кто-то из погибших вернулся назад. Как это называется в играх? Респаун? Или это касалось только бандитов?

Я исследовал всю локацию вдоль и поперёк и выяснил точно, какого она размера. Долетел почти до Сан-Франциско, увидев прямо перед собой застывшие в объятьях льда башни делового центра, проткнувшие серое небо. И… не смог пролететь над ними.

Нет, я не упёрся в прозрачную стену, просто каким-то непостижимым образом оказался совершенно в другой стороне, где-то над заснеженными холмами, окружавшими Долину. Почему-то вспомнилось, как один мой приятель-программист рассказывал, что когда игры были двухмерными, то в авиасимуляторах самолётик, долетевший до правого края экрана, появлялся с левого края. Точь-в-точь, как я. Это вводило в уныние — я чувствовал себя диким зверем, которого держат на привязи, кормят, дрессируют, и выпускают погулять. Но не позволяют убежать далеко.

Кроме Долины, я мог ещё летать к побережью Тихого океана, где наблюдал, как ходят ходуном высокие волны, крошат лёд в мелкие кусочки. Однажды заметил, как медведица с двумя детёнышами пыталась спастись от разъярённого голодного самца, и, не удержавшись, шуганул его очередью из пушки. И потом кружил над этим местом, рассматривая в бинокль мирно спящую на льдине посреди чистой голубой воды медведицу, в густой белый бок которой уткнулись медвежата. Зачем я спас их — не знаю сам. Мне не принесло это балов, бонусов — просто стало жаль.

Я выполнял миссии: отбивался от бандитов, развозил продукты и одежду в засыпанные снегом маленькие посёлки, зарабатывал баллы, которые тратил на повышение уровня здоровья и главное — устойчивости к суровым морозам.

Огорчало, что в моем распоряжении мало самолётов — «Сессны» на лыжных шасси, несколько поршневых истребителей, транспортников и времён Второй мировой и стратегические джеты «Скорпион», выглядевшие после моего МиГа игрушечными. Они даже лететь выше скорости звука не умели. Ни о каких F-22, да и F-15 речи не шло. Все остальные самолёты так и оставались недоступными, хотя я старался заработанные баллы использовать именно на них.

 

Глава 3

Высокие гости

— Леон, а ты смотрю — халтуришь?

Я остановился около рослого парня, который тягал над головой штангу словно пёрышко. Одной левой. Меня это насторожило.

Оккупировав тренажёры: стойки для вертикальной и горизонтальной тяги, беговые дорожки, велосипед, старательно пыхтело два десятка парней. Зал — бетонная коробка без окон, одну из стен занимало потускневшее в тонких паутинках зеркало. Холодно и сыро, так что стоять без дела нельзя — окоченеешь мгновенно. Тепло экономили, как и электричество. Поэтому свет изливался так скупо, словно его выдавали по талонам.

Как оказалась моя жизнь здесь мало отличалась от той, которую я вёл на авиабазе в Хотилово. И главное — необходимо было поддерживать хорошую физическую форму. Так что походы в спортзал я считал для себя и своих пилотов обязательны.

— А чего не так? — парень демонстративно шваркнул снаряд на стойки и встал, опустил длинные руки с крупными кистями, навис надо мной, как гора над тонкой берёзкой.

Взгляд из-под редких белёсых бровей саркастический, если не сказать презрительный. Здоровяк, мощный торс, накаченная, словно надутая грудь, развёрнутые плечи. Короткий нос с кривой спинкой — то ли такой был, то ли сломали. Что не мудрено. Поскольку задирает всех, особенно более слабых ребят. На меня наезжает постоянно, пытается оспорить мой авторитет командира. А пилот из него никудышный. В мозгах, как в пустом ведре. Звона много — толку ноль. Пилотирует резко и небрежно. Угробил уже пару джетов. Успел катапультироваться. В любом другом месте вылетел бы с базы в два счета. Но здесь, в этой проклятой игре, ничего с ним поделать не могу.

— Ты сильный парень, Леон, а нагрузку поставил — тридцать килограмм. Слабо.

— А больше-то зачем?

Специально подначивает, вижу по хитрющему прищуру маленьких тёмных глаз, уже задумал какую-то мерзость.

— А затем, что у тебя на ручке управления может быть до семидесяти. Помнишь, я объяснял «подхват»?

— Ну?

Набычился и уже готов откровенно нахамить. Что я могу с ним сделать? Дать в морду? Какой в этом смысл?

— Так вот. Чтобы выполнить вертикальный маневр — петлю, например, надо тянуть ручку управления на себя. И с немалым усилием. Хилым пилотам нелегко придётся.

— Хилым? Ну, меня это не касается. Тут никого нет, кто был бы сильнее меня.

— Правда, Леон? Прямо-таки всех? А меня?

— Ну вас, господин майор… — в углу рта Хаббарда зазмеилась кривая ухмылка. — Не знаю, — он пожал плечами. — Мы с вами не мерились силой-то. По субординации не положено.

Я услышал негромкие смешки. Обвёл взглядом тренажёрный зал. Ребята уже бросили отжиматься и внимательно прислушивались к нашей перепалке.

— Вот как? А давай попробуем, — я принял вызов, хотя понимал, как это глупо.

Система выдала информацию по Хаббарду. Его характеристики превосходили мои процентов на пятьдесят: сила, ловкость. Но я заметил ещё кое-что. Возраст и реальное физическое развитие парня не соответствовали виртуальным. И это меня подбодрило.

Я скинул куртку, оставшись в чёрной футболке с коротким рукавом, подошёл к небольшому квадратному столу со штырями для армрестлинга, прикрученному толстыми болтами к полу.

— Давай, Леон, садись, померяемся силушкой. Люк, принеси нам подушки.

Леон осклабился в довольной ухмылке. Ну как же — командир повёлся на его провокацию. Прикинул окружность моих бицепсов и с довольным видом плюхнулся напротив, так что стул зашёлся в жалобном скрипе. Выставил руку, демонстративно перекатывая мускулы под кожей.

— А может ну их на … эти валики? — бросил ленивый взгляд. — Давайте до стола.

— Хорошо. Только пеняй на себя, если я тебе связки порву.

Леон уже откровенно захихикал. У меня кровь прилила к шее, затылку, заполыхали уши. Опозорюсь перед своими парнями — вернуть авторитет будет трудно. Но не смог удержаться, чтобы не поучаствовать в любимой забаве — мерянье х…

Мы сцепили руки, и Леон уже приготовился всей силушкой своих монстрообразных бицепсов легко припечатать меня, но я сделал захват «коброй», навалился массой тела и молниеносно прижал его руку. В широко раскрытых глазах пацана застыло не изумление, а детская обида — он-то думал, мы будем долго и театрально бороться под крики болельщиков. А все закончилось, ещё не начавшись. В его пустой голове это не укладывалось.

— Ну что ещё попробуем? — предложил я весело, стараясь усмирить бешено колотившееся где-то у самого горла сердце.

— Да нет, не надо, — пробормотал он, вставая из-за стола.

— Ну, может ещё кто хочет? — я обвёл взглядом зал. — Нет? Ну, тогда все за дело. И не халтурить. Потом в душ и будет осваивать слётанность в парах.

Я прошёлся по снарядам, проверяя, как работают пилоты. И сам решил подкачать мускулы. Пробежался на дорожке, сделал полсотни отжиманий от скамьи. Ощущая всей кожей, как пацаны смотрят на меня с благоговейным восхищением, и представлял себя акробатом на канате под куполом цирка. Один неверный шаг и сверзнусь с небес на землю.

После окончания тренировки я вернулся к себе в комнату. Привык уже к спартанской обстановке: узкая кровать, гардероб, пара кресел и большой экран, на который выдавался прогноз погоды или текст очередной миссии.

Раздевшись, я прошлёпал босыми ногами в ванну, не замечая холода. Залез под души, сделал посильней напор ледяной воды, с удовольствием принимая всем телом хлещущий как бичом поток. Нет, можно было организовать расслабляющую горячую ванну, но после этого не сильно-то захочешь выйти в обжигающий мороз.

Вылез из душа, пока растирался полотенцем и переодевался, просматривал метеосводки. Вывел на экран изображение аэродрома: метель утихла, серое небо почти очистилось, высоко стояли пухлые сизые облака.

Лифт вынес меня на поверхность, и я зашагал по аэродрому. Под ногами громко скрипел сухой мёрзлый снег, дымными змеями вилась позёмка.

Странный звук привлёк моё внимание. Я прислушался. Откуда-то с юга шёл, постепенно нарастая, рокот мотора. И вскоре я отчётливо понял — это большой турбовинтовой самолёт.

Завибрировал коммуникатор. На дрожащем изображении, выведенным голопроектором, я увидел физиономию Мартина Келлера, адъютанта командующего гарнизоном.

— Господин майор, вам надлежит встретить наших гостей, — затараторил он. — Генерала Роберта Шмидта и сопровождающих. И проводить их в апартаменты.

Выскочила стилизованная карта с отмеченными на ней номерами комнат для гостей.

И зачем интересно я буду это делать? Что я — мальчик на побегушках? Почему я всё время должен исполнять приказы игровой системы? Нахлынула досада и злость. Я — марионетка, которую постоянно кто-то дёргает за ниточки, заставляют выполнять бесконечные миссии, набирать баллы, увеличение выносливости, стойкости. И нет этому ни конца, ни края.

Из блеклых облаков показался массивный «Локхид C-130 Геркулес» — военный транспортник с двумя двигателями на каждом крыле. Интересно, за каким хреном генералу понадобилось лететь на таком мастодонте? Неужели собрался перевезти весь свой немаленький скарб? Транспортник стал снижаться и вот уже его шасси, как мощные лапы орлана попытались с душераздирающим скрежетом вцепиться в скользкую полосу. И я со злорадством ждал, как он выкатится за пределы аэродрома и врежется в высокие снежные завалы, смёрзшиеся до прочности бетона. Естественно, этого не произошло — в самый последний момент лайнер остановился в паре метров от ледника.

Я подошёл к пилотам, выстроившимся в ряд, и стал ждать, когда из транспортника подадут трап и генерал вместе со свитой соизволит сойти. Гости подобного ранга пребывали к нам с Экватора довольно редко, и всегда было забавно наблюдать, как они, привыкшие к теплу и яркому солнцу, вываливаются в дикую холодрыгу и начинают трястись, даже не от лютого мороза, а от страха перед ним.

С трапа в клубах густого пара спустились несколько человек, одетых так тепло, что смахивали на мохнатых колобков. Кутаясь в воротник огромной дохи из какого-то породистого мехового зверя, генерал вместе с остальными кое-как доковылял до нас, и я приказал пилотам поприветствовать его. Шмидт закашлялся, пробормотал что-то невнятное. Я хорошо видел, как синеет его большой мясистый нос. И тут мне в голову пришла совершенно хулиганская идея. Я решил не выполнять квест, который назначила система и сделать нечто своё. Что мне будет за это?

— Господин генерал, разрешите показать достижения пилотов моего подразделения? — отрапортовал я.

И замер в ожидании, как среагирует система на мои непредсказуемые действия. Шмидт явно опешил, кажется, ему хотелось красочно и образно описать, куда я должен катиться со всеми своими достижениями, но так и не решился.

— Разрешаю, — почти отчётливо пробурчал он.

Я подошёл к ребятам. Вызвал двух лучших, на кого мог надеяться как на себя: Люка Пирсона и Дэвида Грина.

— Покажем генералу «веер». Напомню: я, как ведущий, делаю полупетлю, а вы, мои ведомые — боевые развороты. Вновь пристраиваетесь ко мне, с небольшим креном отходите и завершаете фигуру «косой полупетлей». Затем все вместе снижаемся и пролетаем над генералом и его свитой так низко, чтобы у них шапки сдуло струёй из турбин. Понятно?

Вижу по глазам парней: они боятся. И сам ощущаю предательскую слабость в ногах. Моя затея кажется теперь безумной авантюрой. Как я решился на такое?! Но что называется — вожжа под хвост попала и отступать некуда.

— По машинам! — скомандовал я.

Я направился к джету, забрался в кабину. Пристегнув привязные ремни, проверил приборы и вырулил на старт. Двинул рычаг газа вперёд и нарастающий гул турбины заполнил тесное пространство кабины мягким рокотом, заставив сосредоточиться на деле, выбросить все ненужные мысли из головы.

Взлетели, набрали высоту, пробив слой облаков. И дух захватило от раскинувшегося внизу простора, похожего на ровную снежную равнину. Захотелось с какой-то мальчишеской лихостью промчаться по ней на самых быстрых аэросанях. Но запищавший зуммер вернул к реальности, и я скомандовал сделать разворот. Легли на обратный курс.

Снизились, и внезапно окунулись в плотный молочный туман.

Лечу и ничего не вижу под собой. Сплошная белая кисея. Джеты Пирсона и Грина прижались ко мне вплотную. Ощущаю, как расползается внутри липкий страх, нервозность передаётся парням. Кажется, не будет конца и края облакам, и мы промажем мимо аэродрома.

Но тут посветлело, казавшиеся бескрайним поле оборвалось. И сердце, пропустив удары, зашлось от радости — я увидел квадрат аэродрома, массивную тушу транспортника и кучку высокопоставленных гостей.

Дал полный газ и над центром поля рванул ручку управления на себя, взмыв вверх так стремительно, что заложило в ушах. Забыв на мгновение, что я не один. Но тут же опомнился, повёл машину плавно и быстро оглянулся по сторонам. Рядом виртуозно, аж дух захватывало, вращался джет Пирсона, а с другой стороны — похуже — Грина. Я прошёл верхнюю точку фигуры, все вместе снизились и как стая стрижей бесшумно промчались вихрем почти над самой головой генерала.

Я скомандовал Грину и Пирсону садиться, а сам решил ещё покувыркаться в небе, продемонстрировать фигуры высшего пилотажа. Отлетел как можно дальше от аэродрома, сделал маневр для захода на цель.

Смотрю за борт и вижу отчётливо линию горизонта, она вздымается вверх, словно я в глубоком крене и сейчас перевернусь на спину. Лихорадочно оглядываю приборы — всё они показывают горизонтальный полёт. Отказали приборы, — ошарашивает мысль. Нет, не может этого быть. Страх заползает в душу, хихикает злым бесёнком, не давая мыслить трезво. Нет, если бы я перевернулся, то висел бы на ремнях, пыль сыпалась с пола мне на голову. Но сам не верю в собственные мысли. Вцепляюсь мёртвой хваткой в ручку управления и понимаю, что это наказанье божье за то, что решил поиздеваться над высокими гостями. Опозорюсь перед ними и своими ребятами. Не удержу джет и придётся катапультироваться. И именно там, где территория под контролем «Красных волков».

А перед мысленным взором всплывает ухмыляющаяся рожа Леона, который словно говорит кому-то с притворным сожалением: опозорился наш старичок.

* * *

— Знаешь, майор, была бы моя воля, просто снял с тебя штаны и выпорол ремнём перед строем твоих парней. Чтобы неповадно было. Мальчишеская выходка. За каким хреном нужно было устраивать этот балаган? Ты должен был только встретить генерала и сопроводить в апартаменты.

Дресслер погасил окурок в бронзовой пепельнице на львиных лапах, вытащил новую сигарету из пачки, помял её сильными пальцами и сунул в угол рта. Щёлкнув зажигалкой, закурил. Откинувшись на спинку кресло, выпустил дымное облако. На его широком мясистом лице застыло отрешённое выражение. Но в маленьких утопленных глубоко под надбровными дугами глазах светилась мучительная усталость.

— Я хотел продемонстрировать высокому гостю наши достижения…

— Да ладно валять дурака, — хмуро перебил меня Дресслер, не вынимая сигареты из угла рта. — Мне-то хоть не ври.

После того, как я всё-таки справился с иллюзией, которая внезапно одолела вчера в полёте, я посадил джет. Отрапортовал с превеликой радостью высокому гостю о благополучном завершении учений, с удовольствием наблюдая, что нос Шмидта по цвету уже не отличался от запорошенного снегом воротника его роскошной дохи.

Спустя пару минут я услышал жуткий скрип полозьев снегохода. Взметнув высоким веером снежную пыль, он остановился поодаль, из него выбрался полковник. Проходя мимо меня, прожёг таким злобным взглядом, что я должен был расплавиться на месте. Если бы был сделан из металла.

Но на следующее утро полковник явно остыл, растеряв весь гнев и «порку» затеял для проформы. Может быть, ещё и потому, что ощущал себя виноватым?

— А зачем Шмидт приехал? — спросил я.

— Не знаю, какое-то важное дело, — Дресслер тяжело выдохнул и затушил только что зажжённую сигарету в пепельнице. — Настолько секретное, что я не получил никаких разъяснений на этот счёт. Но касается это и тебя тоже.

Повисло тягостное молчание, только слышалось тяжёлое дыхание Дресслера, да гудение электронагревателя.

— Да, — наконец он очнулся, зашёлся в застарелом кашле курильщика. — Зайди на склад, разберись с гуманитарной помощью, которую они привезли от Красного креста. Там этим занимается их представитель — Эдит Чемберс. Дочь учёного Карла Чемберса. Привезла какие-то новые экспериментальные лётные костюмы. Иди, подбери себе что-нибудь.

Я вышел в коридор, в лицо пахнуло промозглой сыростью и затхлостью могильного склепа. И чуть не угодил под платформу с каким-то здоровенным, укрытым брезентом, агрегатом, которую по рельсам, выложенными в центре коридора, тащили двое парней в тёмно-синих комбинезонах. На миг остановились, отдали мне честь и поволокли дальше, оставляя на стене длинную уродливую тень, похожую на какое-то сказочное чудовище.

Свисавшие с потолка лампы под жестяным абажуром, мерцали, качаясь от сквозняка, их неровный свет ложился на необработанный темно-серый камень стен и потолка галереи.

Быстро дошагал до конца коридора, где находилась круглая шахта, освещённая встроенными в стены плоскими лампами. По кругу стояли невысокие столбики с панелями, куда нужно было приложить ладонь для опознания сканером, но эта шутка давно уже не работала. Я просто ударил кулаком по панели и услышал, как с подозрительным скрипом и скрежетом начала подниматься грузовая платформа. Машинально бросил взгляд вниз — в глубокую тёмную бездну, и сжалось сердце от тоски — представил, что наступит день и нам всем придётся уйти под землю, как кротам.

Клеть — стальная плита с ограждениями из сварных стальных труб, остановилась и я сделал шаг внутрь. И тут же начал подниматься.

Шлёп! Под ноги свалилась большая многоножка розовато-белого цвета с круглыми бугорками вместо глаз — большая часть подземных существ были слепы. Извиваясь, обвила мой ботинок. Укусить она не могла, но с каким-то злобным отвращением я спихнул её вниз.

Клеть остановилась на самом верху в бетонной коробке с вившимися по стенам толстыми кабелями. Как только распахнул дверь, ветер зло швырнул в лицо ледяной крупы, я поёжился, и, запахнувшись воротником, побрёл к сереющему сквозь снежную кисею приземистому зданию.

Большая часть склада находилась под землёй. Сверху располагались только подъёмники, и мне пришлось опять нырять в промозглую тьму, спускаться по склизким ступеням тускло освещённой аварийными лампами лестницы в основную часть склада. Я распахнул дверь и стал пробираться между высокими металлическими стеллажами, заваленными барахлом: деревянными ящиками, тюками, коробками.

— … его бы выкинули бы, — услышал я издалека голос Леона Хаббарда. — Терпят его, потому что он особые услуги оказывает нашему шефу. Ну, вы понимаете, мисс Чемберс, — Леон мерзко захихикал и я понял, что говорит он обо мне.

Постоял немного за стеллажами, прислушиваясь к тому, что несла эта мразь и шагнул из полутьмы. Между двумя высокими стеллажами стоял стол, рядом с которым маячила массивная фигура Хаббарда. Он противно трясся от смеха, рассказывая теперь какой-то сальный анекдот. Я не стал больше слушать и подошёл ближе.

Леон обернулся на шум шагов и замер, лицо вытянулось, пугливо заморгал, проступили красные пятна на толстых щеках. Едва не выронив объёмистый пакет, он отдал мне честь и, втянув башку в плечи, протиснулся в простенок между стеллажей.

— Мисс Чемберс, я — майор Алан Тар… То есть Алан Макнайт, — я протянул ей через стол руку.

Грациозным движением она поправила волнистые темно-каштановые волосы с медным оттенком и мягко сжала мне руку. Сверкнула живым блеском глаз цвета тёмного шоколада. Вся её тоненькая фигурка с узкими бёдрами, затянутая в красный комбинезон, короткая до пояса куртка с меховым воротником. И даже кокетливый алый платочек на открытой шее, оттенявший ровный золотистый загар, словно излучали солнечный искрящийся свет, впитанный на Экваторе.

Девушка отошла к стеллажу и принесла мне запакованный в пакет костюм песочного цвета с нашивкой «Алан Макнайт». И я с иронией подумал, что теперь смогу протирать узлы джета индивидуальной тряпкой. Поблагодарил, и собрался уйти.

— Майор, а вы не собираетесь извиниться? — хрипловатый, пробирающий до самых фибр души, голос Эдит Чемберс прозвучал раздражённо.

— Извиниться? — я повернулся, положил на стол пакет и оперся, вглядываясь со злым прищуром в лицо Эдит. — За что интересно?

Я прекрасно знал, что она скажет, и уже готовился дать отпор.

— За то, что вы продержали нас на морозе почти час!

Изящно вырезанные крылья её носа начали раздуваться, пунцовый рот полуоткрылся, обнажив зубы с острыми клычками. Не дать — не взять, волчица, вцепится в горло. Это только раззадорило меня.

— Мисс Чемберс, я показывал достижения пилотов подразделения, которым имею честь командовать, — отчеканил я прямо ей в лицо.

Тёмный румянец выступил на её скулах, усилился блеск в глазах, но теперь недобрый, ледяной.

— Это нужно было показывать именно в тот момент, когда мы прибыли? Усталые, измученные! Вы хоть представляете, сколько мы летели сюда? Почти четырнадцать часов! Несколько пересадок! Мы почти не спали.

— А вас, дорогая моя, никто сюда не звал. Если вы решили приехать, значит, знали на что шли. Мороз… Разве это мороз? Мороз, мисс Чемберс, это когда эмаль на зубах лопается. Носы, руки, ноги мгновенно замерзают. И начинается гангрена. Знаете, сколько здесь безногих, безруких инвалидов? Нет?

— Почему вы так ненавидите нас? — почти неслышно выдохнула она.

— А за что мне вас любить? — я распалял себя все больше, не в силах остановиться. — Вы живете там, в тепле, при ярком солнце. Купаетесь в море, нежитесь на песчаных пляжах. А мы здесь умираем от холода и голода.

— Не всем же жить на Экваторе, — с безнадёжной тоской произнесла Эдит, и мне стало вдруг жалко её, не себя.

— Не всем, правда. Да только по какому праву кто-то теперь живёт там, а кто-то выживает тут? А? У кого есть бабло, тот смог купить себе тёпленькое местечко. А для нищих туда путь заказан.

— Я не выбирала! Уехала вместе с моим отцом. Он учёный с мировым именем…

— Ваш отец Карл Чемберс? Он мог прекрасно работать здесь! В Силиконовой долине, на лучшем в мире квантовом компьютере! Но предпочёл трусливо сбежать на Экватор!

— Вы не смеете так говорить о моем отце! — в отчаянье выкрикнула Эдит. — Он делает всё, чтобы спасти Землю!

— Интересно как?

— Ради этого мы и прилетели сюда, чтобы рассказать! — почти срывая голос, воскликнула Эдит. — Мы хотим помочь!

— Помочь? Чем? Вот этими подачками? — я схватил со стола пакет с костюмом и потряс перед её лицом. — Этой тряпкой я буду вытирать собственный нужник.

— Вы даже не знаете, что это, а говорите. Это ведь я… Для вас… — она махнула рукой и не закончила.

Злость отступила, сменившись на жгучий стыд, но так взять и извиниться, не хватило духа. Схватив пакет, я быстро зашагал к выходу.

 

Глава 4

Катакомбы

Маленькое неуютное помещение. Облаком витал сизый табачный дым, от мерзкого запаха першило в горле и щипало глаза. Мертвенный свет из единственной лампы, свисавшей с потолка, едва достигал склизкие от изморози бетонные стены, украшением которых служили расползающиеся фракталы трещин. Квадратные столики с колченогими стульями окружили сколоченную из досок маленькую эстраду.

Но, боже мой, какая прекрасная музыка лилась с этого подиума в исполнении безногого Джервиса! Его мокрое от усилий тёмное лицо, тощая, но гибкая фигура и старенький помятый сакс излучали потрясающую энергию, которой хватило, если можно было бы её перевести в электричество, на целый город. Когда у меня паршиво на душе, я прихожу сюда, чтобы музыкальный инструмент мог порыдать за меня.

— Вы искали меня?

Я обернулся на скрипнувший стул и хрипловатый голос. Лицо Эдит Чемберс теперь не выражало раздражения или обиды, скорее казалось бесстрастным.

— Да, мисс, я хотел извиниться.

— За что? За вашу выходку на аэродроме или на складе? — голос был притворно сердит, но в шоколадных глазах уже загорелись лукавые огоньки.

Теперь я мог разглядеть её поближе. Не красотка с обложки глянцевого журнала. Лицо угловатое с выпуклыми треугольниками скул и скорбными морщинками, очертившими рот. В уголках глаз тоже затаились морщинки. Но от неё исходила такая странная манящая аура женственности, нежности, что-то было в этих глазах, повороте головы, плавных движениях рук, из-за чего я не мог отвести взгляд. Она забрала свои густые темно-каштановые с медными отливом волосы в причёску, закрепила заколками с крошечными камешками, что сделало шею беззащитной.

— За все, — просто сказал я.

— Вы померили костюм? — поинтересовалась она деловито, из чего я смог сделать вывод, что упрёков больше не будет.

— Да. Это потрясающе, — откровенно ответил я. — Никогда не видел такой удобной штуки. Хотя сказал бы, что это скорее часть скафандра, а не лётный костюм. Но комфортно, черт возьми.

Когда я вернулся со склада, бросил пакет с костюмом на кресло и долго не мог прикоснуться к нему. Но потом всё-таки сделал над собой усилие: вытащил и надел. И был поражён. Он будто сросся со мной, как вторая кожа, шелковистый, приятный на ощупь и невероятно удобный. Я бродил по разным уровням с резким перепадом температур и ощущал, как мне хорошо. Мне не терпелось испробовать его в бою. Как он сможет компенсировать перегрузку.

— Это я разрабатывала костюмы для лётчиков.

— Откуда вы узнали мой размер?

— Мне передали информацию о размерах одежды всех лётчиков. Но это не главное. Этот костюм может подстраиваться под тело человека, в зависимости от того, как вы будете меняться. Растолстеете, — улыбка тронула её мягкие губы. — Он станет больше…

— Но это вряд ли, мисс Чемберс. Моя комплекция только уменьшается. За каждый вылет я теряю пару килограмм. А кормят здесь… — я осёкся, стало неприятно, что жалуюсь.

— Сейчас вас будут кормить значительно лучше. А что вы пьёте? — она с подозрением посмотрела на бутылку из мутного зелёного стекла, за которым плескалось беловатое пойло.

— Самогон. Другого тут не бывает.

Она с осуждением покачала головой:

— Мы привезли хороший коньяк.

— Сколько?

— Несколько ящиков.

— Ну, мисс Чемберс…

— Называйте меня Эдит, — вдруг поправила она, и эта простая нежданная любезность заполнила душу теплом.

— Эдит, этих ящиков хватит на пару часов, — я усмехнулся, представив скорость, с которой наши мужики опустошат бутылки элитного пойла. — Думаю, его надо использовать только для спецпайков пилотов.

И тут мне показалось, что она стала скучать.

— Эдит, вам нравится джаз? — захотелось сменить тему.

Нет, я не хотел в детстве быть джазменом. Мечтал стать гонщиком, мчаться в крутом болиде со скоростью пятьсот миль в час по автостраде. Так что ветер бы обтекал кузов со свистом. Гонщиком я тоже не стал, но страсть к скорости привела меня в авиацию. А джазом я увлёкся, перешагнув тридцатилетний рубеж. Душа стала просить чего-то лиричного, доверительного.

— Да, хотя этот парень на эстраде фальшивит. Я чувствую.

— Ну да. Немного. Но это простительно. У него только одно лёгкое. Второе не удалось спасти. Как и ноги. Он сильно обморозился.

У неё дрогнула нижняя губа, между тонких бровей залегла едва заметная поперечная морщинка.

— Алан, я хотела попросить вас познакомить с обществом здесь. Как вы тут живете.

— Зачем? Разве вы можете чем-то помочь?

— Я — посол Красного Креста. Но дело не в этом. Хочу сама это увидеть.

— Это не безопасно. Говорю сразу.

Я с подозрением оглядел её костюм: обтягивающие брюки ярко-красного цвета, такого же цвета короткая приталенная курточка, из-под которой видна белая шёлковая блузка. И белый в ярко-алых розочках платочек, скрывавший выпирающие ключицы. Может быть, для Экватора и обычный вид, но здесь, в подземном городе, где молодых привлекательных женщин так мало, это могло привлечь нежелательное внимание.

Джервис между тем закончил играть, и, неловко переставляя тяжёлые протезы, прошёлся между рядами. Я сунул ему заранее приготовленный пакет с едой, выпивкой и лекарствами. Он качнул головой, полные губы чуть раздвинулись в улыбке. И положив мой подарок в карман, пошёл, чуть сгорбившись, к выходу.

— Хорошо, — решился я. — Покажу, как мы тут живём. Только вам надо переодеться во что-то более неприметное.

Она кивнула. На самом деле, Эдит могла этого не делать, я все равно собирался ей дать какую-нибудь ветровку из своих запасов. Просто хотел за это время получше вооружиться. Вернувшись в свою комнату, натянул темно-серый балахон с капюшоном, набил рюкзак едой, выпивкой, оружием, патронами.

Эдит, одетая в наглухо застёгнутую чёрную куртку и тёмно-синие брюки, переминалась с ноги на ногу около входа в кафе. Я передал ей ветровку, которую она безропотно натянула и взглянула на меня с какой-то беззащитной боязливостью, как это делают маленькие зверьки.

Лифт, который должен был доставить нас в зону, закрыл с противным скрежетом створки и начал набирать ход. Все быстрее и быстрее, и показалось, что скоро мы воспарим к потолку. Когда мой желудок был готов вывернуться наизнанку, кабина, наконец, замедлила ход и медленно-медленно опустилась.

— Прибыли, — возвестил я с облегчением.

Створки раскрылись, Эдит сделала осторожный шаг и замерла, пугливо оглядываясь. Мы поднялись по ярко освещённому туннелю, вырубленному в скале, и оказались в широкой галерее метров десять высотой и семь шириной. Пол выложен разбитой в нескольких местах плиткой. Двухэтажные каменные дома на уровне первого этажа соединялись прочными переходами. В окнах горел свет, слышался шум голосов, музыка, смех. Не знаю, что Эдит надеялась увидеть, но расслабилась она быстро, взглянув на меня с долей иронии, будто я обманул её.

Запашок, правда, был не из приятных. В углах валялись кучи мусора, да и редкие прохожие не внушали доверие.

Мимо прошмыгнул тощий невысокий субъект в сером плаще с оторванной полой и замызганных штанах с заплаткой на колене. На мгновение остановился и обшарил нас пристальным взглядом маленьких круглых глазок.

— «Арктик Кисс» есть? — прохрипел мне в лицо, обдав кислым запахом перегара и нечищеных зубов.

— Нет, — я упёрся рукой в бок, как бы невзначай распахнув ветровку, демонстрируя наплечную кобуру с пистолетом-пулемётом.

Незнакомец скосил глаза и мгновенно испарился.

— Здесь так опасно? — поинтересовалась Эдит, когда мы двинулись дальше по галерее.

В её голосе я уже слышал откровенную иронию, даже издёвку. Она посматривала на меня с лукавой улыбкой, словно я пугал её тем, что мы попадём куда-то в адское место, а на самом деле привёл в парк развлечений.

— Надеюсь, что нет, — спокойно ответил я, в глубине души надеясь, что так и будет.

Демонстрировать свою лихость Эдит не входило в мои планы.

— Но здесь довольно тепло, — заметила она, оглядываясь. — Теплее, чем на верхних этажах.

— Насколько знаю, здесь используется внутренняя энергия Земли, магмы. Геотермальная станция работает только для верхних этажей.

— А почему нельзя использовать для верхних?

— Не знаю. Наверно, это опасно. Представьте себе — сидеть, можно сказать на вулкане.

На перекрёстке, где с потолка свисал указатель: «Районы: 14, 16, 21, 22» мы задержались, но я без колебания шагнул налево. Дошёл до нужного места и толкнул дверь.

Длинное помещение, разделённое тонкими перегородками. Из ламп, встроенных в стены, пробивался тусклый желтоватый свет, на стены с выцветшими обоями ложились длинные густые тени. Нары в два яруса с продавленными матрасами, дощатый стол с табуретками. У двери сидела Розалинда. Тощая, нескладная. В рукавах заношенного темно-бордового халата гулял ветер. У женщины не было рук, а на ногах остались только большие пальцы. Но она умудрялась ими очень ловко плести коврики, чем и занималась сейчас.

— А, Макнайт пришёл, — глубоким басом пропела она. — Принёс, сынок, что-нибудь старой тётке?

— А то как же? — я снял с плеча рюкзак, вытащил увесистую бутыль и выставил рядом с кроватью Розалинды. Женщина тут же бросила ткать, ловко спустила ноги, и уже через мгновение зажав между обрубками бутылку, присосалась к ней.

— Макнайт, Макнайт! — послышался сиплый голос.

Из сумерек к нам быстро передвигаясь на культях, замотанных в чёрные тряпки, выскочило странное существо. Плоское лицо, вместо глаз сморщенные щёлочки и две дырки вместо носа. Приблизился к нам, по-собачьи втянул воздух, потом расслабился и расплылся в довольной улыбке, обнажив коричневые беззубые десны.

— Красивая… Алан знать, что делать.

Эдит в изумлении посмотрела на меня. А я усмехнулся.

— Это Саади Асад. Он слепой. Но, можно сказать, ясновидящий. На, держи, — я сунул в руки уродца завёрнутый в обёрточную бумагу пакет.

Тот обнюхал его, словно ищейка, и потащил в угол. С громким шелестом сорвал обёртку, вытащил дрожащими тощими руками плитку шоколада и с жадностью начал пихать в рот.

— Смотри не подавись, Саади, — предупредил я с улыбкой.

Я воспринимал этих несчастных калек как реальных людей — ведь в той жизни, я был таким же как и они. Переживал за них, пытался помочь, хотя для всех остальных они оставались НИП — неигровыми персонажами, для антуража.

Когда мы с Эдит вышли в коридор, я попытался увидеть на её лице отвращение или жалость, но оно выглядело скорее по-деловому озабоченным, словно она раздумывала над каким-то важным проектом.

Мы шли молча по коридорам. Мимо плохо освещённых окон, витрин, где были выставлены немудрящие товары. Если бы не нависающий над головой потолок, можно было подумать, что идём городскими кварталами, где живёт беднота. Сырой влажный воздух застаивался и словно висел туманом, не давая свободно дышать.

Наконец, Эдит сказала:

— Знаете, Алан, такие люди есть везде. И у нас тоже. Инвалиды, больные люди. Им нужно лечение. Но ведь не все у вас такие.

— Конечно, не все. Большая часть здоровы. Работают на фабриках, заводах, зверофермах.

Она бросила на меня напряжённый взгляд:

— Вы думаете, у нас на Экваторе никто не работает?

Я усмехнулся и покачал головой.

С грохотом открылась дверь, из неё прямо нам под ноги вывалился тощий небритый мужик в вылинявшей спецовке. Из нутра кабака вырвались весёлые пьяные возгласы, матюги, громкая музыка.

Мужик попытался встать, но пошатнулся и вновь шлёпнулся на задницу. Мотаясь из стороны в сторону, уставился осоловевшими глазами на Эдит. Из полуоткрытого рта повисла струйка слизи.

— У, какая телка, — промычал он, наконец, расплывшись до ушей в сальной ухмылке, обнажив беззубые розовые десны.

— Пошёл вон, — прошипела Эдит и брезгливо обошла мужика.

Бросив взгляд через плечо, я заметил, как мужик встал на четвереньки и, высунув длинный лиловый язык, провожал фигурку Эдит таким жадным взглядом, что я чуть не расхохотался.

Эдит рассказывала о планах Красного креста, как они собираются нам помочь. Я бездумно слушал, только потому, что мне нравился её низкий хрипловатый голос, из-за которого немело в горле, а в паху собирался упругий горячий ком. Видел, как шевелятся её пухленькие губы, и представлял, как она могла бы целовать ими.

— Вы не слушаете меня, Алан, — её недовольный голос некстати прервал мои мечты.

— Слушаю. Почему нет? — попытался возразить я.

— Ну и о чем я говорила?

— Вы говорили, как обеспечить нас лекарствами, едой, одеждой. Но это не решит общей проблемы.

— Господи, Алан! — Эдит остановилась, лицо некрасиво перекосилось. — Я вам говорила: нельзя всем жить на Экваторе! Вы не представляет, какое там перенаселение!

— Правильно! Надо решать кардинально этот вопрос! Кардинально! Ваш отец — учёный, почему он не может придумать, как вернуть Землю на её орбиту? — я начал злиться. — И тогда всем, всем будет хорошо. Знаете, что я вам скажу — замерзающая Земля выгодна толстосумам. Они, таким образом, избавляются от бедных, беззащитных. Тех, кто не смог урвать себе кусок пирога.

— Да идите вы к черту! — вспылила Эдит. — Вы ничего не понимаете!

Развернулась и направилась в один из коридоров.

— Эдит! — крикнул я вдогонку. — Вы же не знаете куда идти!

Я постоял, переминаясь с пяток на носки, пытаясь успокоить кипящую в душе досаду. Оглянулся и ощутил, как по спине пробежал холодок. За разговорами мы углубились в то место, где я раньше не бывал.

Быстро набрал код на коммуникаторе:

— Эдит! Эдит! Где вы, отзовитесь!

В ответ — лишь громкое шипение эфирных помех. Твою ж мать! Эта баба сведёт меня с ума! Если она потеряется в катакомбах — не сносить мне головы. Я бросился в коридор, куда ушла девушка. Слабый свет из жёлтых ламп, свисающих с ржавых балок на потолке, еле разгонял сумерки, которые клубились как туман в углах. Под ногами громко чавкала вонючая грязь, в которой торчала яичная скорлупа, обрывки газет, картофельные очистки, дохлые крысы.

Несколько раз останавливался, взывая к Эдит по радиосвязи. Безуспешно! Я злился на себя и на неё.

Тяжело дыша, остановился у стены. Все напрасно. Куда она могла уйти? Идиотка!

Система лязгнув, выдала мерцающий экран:

«Спасение мисс Эдит Чемберс

Код опасности — жёлтый

Количество баллов — 120

За информацией вы можете обратиться к Винни Бенингу»

И тут же экран сменился на другой:

«Винни Бенинг, 48 лет. Бывший профессиональный боксёр. Владеет казино «Золотой слон» на уровне 24.»

Быстро нашёл на карте это место и отправился туда.

Я долго бродил по узким извилистым плохо освещённым туннелям. Свернув в очередной переулок, услышал громкий шум перестрелки.

Осторожно выглянув из-за угла, увидел небольшую площадь. В центре — позеленевшая чаша фонтана из резного камня. Вяло, как будто с ленцой, била мутноватая струя.

По краям под прямым углом друг к другу стояли двухэтажные здания. Над входом одного из них перемигивались разноцветные огоньки неоновой вывески со стилизованным изображением слона.

Прячась в тень, я осторожно подкрался ближе.

— Эй, Винни, — услышал я весёлый и злой окрик. — Сдавайся! Все равно мы тебя возьмём, ублюдок!

За чашей заметил долговязого парня в длинном кожаном плаще с «пушкой» в руках. Осмотревшись, насчитал ещё двоих. По моим прикидкам вооружены они были дробовиками и пистолетами-пулемётами.

Из здания вели ответный огонь. Но слабо. Судя по всему, защитники не могли оказать достойного сопротивления.

Я вытащил из наплечной кобуры пистолет-пулемёт, осмотрел. Я ни разу им не пользовался и не знал его мощи. Пошарив в карманах, обнаружил несколько магазинов. Предусмотрительно.

Оружие удобно легло в руку и система выдала подсказку:

«Steyr TMP — тактический автоматический пистолет под патрон 9×19 мм Парабеллум, производства австрийской компании Steyr Mannlicher. С оптическим прицелом. Индивидуальный. Настроен на генетический код.»

Оптический прицел? Неплохо. Можно попробовать.

Осмотревшись, заметил, что могу перебрать на крышу казино «Золотого слона». В тени поблескивали ступеньки металлического лестницы. Старательно прячась в тенях, я перебрался к стене и, осторожно переставляя ноги, в подозрительно скрипевших ступеньках, поднялся наверх.

Отличный обзор. Я видел отморозков, как на ладони. Двоих за каменной чашей. Третий прятался за массивным металлическим контейнером, выкрашенным тёмно-синей краской.

Повозившись с оружием, нашёл, наконец, как вызвать оптический прицел. Взял цель в перекрестье и уже собрался нажать на спусковой крючок, как система издала странный перезвон, выдав очередную подсказку:

«Вы можете использовать глушитель. Уменьшение дальнобойности на 30 %»

Но парень за помойкой казался совсем близко. Можно попробовать не шуметь. Но вот только, где взять этот самый глушитель? Машинально обвёл взглядом пространство за каменным ограждением крыши, за которым сидел и увидел метров в пяти от себя длинный отливающий сталью цилиндр.

Накрутил на ствол и вновь прицелился. Навёл крест прямо на лоб парня, который прятался за контейнером и мягко, как лепесток ромашки, нажал на спуск. Парень вскинулся и рухнул ничком. Над ним вспыхнула и быстро исчезла надпись: «Быстрое убийство — 20 баллов». Неплохо.

Кажется, остальные ничего не заметили. Но они находились рядом друг с другом — убью одного, другой может вызывать подмогу. А перезаряжалась моя пушка с задумчивой медлительностью.

Ладно. Надо попробовать. Прицелился, и стал ждать, когда перекрестье сфокусируется. Но как ни старался, оно расплывалось, оставалось мутным. Система вновь крякнула и выдала:

«Из-за глушителя фокусировка на этом расстоянии невозможна».

Твою ж мать! Значит, придётся, снимать глушитель. Проклятые ограничения в игре! Нет бы дать мне снайперскую винтовку или ещё лучше РПГ. Вынес бы этих бандюг в два счета!

Я свинтил глушитель со ствола и перекрестье, наконец, сфокусировалось. Бах! Парень с дыркой во лбу откинулся, выдав мне ещё 10 баллов. Его напарник дёрнулся, нервно потянулся к рации, стоявшей рядом. Как я и ожидал.

Но тут из казино вырвался ослепительный сноп огня, прошив бандита отличной очередью. Это не принесло мне очков, но по крайней мере решило проблему.

Я подождал, не появятся ли другие ублюдки, и спрыгнул с крыши. Отряхнувшись, выглянул в разбитое окно.

Система радостно крякнув, выдала ещё 100 баллов за успешно выполненную миссию.

— Макнайт! Чертяка! — раздался радостный возглас.

Из-за кожаных диванчика поднялся плотный мужик, чей небольшой рост природа компенсировала широтой плеч и груди. Голая, как пушечное ядро, черепушка, но седая густая поросль на толстых щеках и массивном подбородке.

— Рад видеть тебя, Винни.

Мы обнялись и он довольно больно похлопал меня кулаком по спине. Видать сразу — силы немереной мужик. Хорошо, что друг, а не враг.

Под ногами хрустело разбитое стекло. По углам валялись тела, которые пока ещё не исчезли, но уже не подавали признаков жизни.

— Эй, ребята, — бросил Винни. — Уберите тут. А мы с моим другом выпьем, — он подмигнул мне.

Из-за столиков и барной стойки вылезли ещё двое и начали медленно разбирать завалы.

Мы поднялись на второй этаж по деревянной широкой лестнице с изящными балясинами и оказались в зале с игровыми авторами, столиками, покрытыми зелёным сукном. На полу — выцветший вытертый в паре мест палас с геометрическим рисунком.

Прошли зал и оказались в небольшом кабинете, где стоял массивный дубовый стол с полированной столешницей — по лаку расползлась паутинка трещин. Около стен — бюро. И большой длинный аквариум, встроенный в стену. Я уселся в кресло перед столом, а Винни — за стол. Со скрипом выдвинул ящик, вытащил бутылку из тёмного стекла и два бокала. Разлил.

— Зачем пришёл, Алан? — поинтересовался он.

— Девушку ищу.

— А, ну девушки не по моей части, — Винни зевнул и сделал несколько жадных глотков, смахнул с губ остатки, со стуком поставил бокал на стол. — Это тебе к Грязному Бадди надо идти. В «Розовую жемчужину». Да, кстати, у него появилась там одна девица.

— Как она выглядит?

— Не знаю. Говорят молодая и красивая, — Винни ухмыльнулся, глазки сально сощурились.

— Наверно, это она. Она прибыла с Экватора, и я ей подземные уровни показывал. А она сбежала от меня.

— Ну, ясно. Но ведь если её там насильно держат. То сам понимаешь, наверняка, под кайфом она.

— И что?

— Что-что, — Винни в задумчивости поскрёб массивную шею. — Антидот нужен.

— А, понятно, — огорчённо протянул я.

Теперь придётся искать антидот, а наверху, в гарнизоне уже, наверняка, хватились нас. Влетит от Дресслера по первое число.

Но тут Винни тяжело поднялся, подошёл к встроенному в стену сейфу. Покрутил диск, потянув за ручку, медленно открыл толстую дверцу.

— Держи, — выложил передо мной упакованные в пластик несколько капсул. — Плату не возьму. Ты мне здорово помог. Да и вот ещё что.

Бросил на стол толстенький бумажный цилиндр из зелёных бумажек.

— Бери. За помощь.

Не стал расспрашивать Винни, где находится эта чёртова «Розовая жемчужина» (надо же придумать такое идиотское название!) — посмотрел на карте.

Пришлось опять побродить в лабиринте коридоров, найти очередную шахту лифта и спуститься вниз на пару уровней.

Здесь больше пахло сыростью, затхлым и каким-то неживым воздухом. И чувствовал я себя препаршиво. Моя клаустрофобия разыгралась сильнее. Побродив по коридорам, старательно обходя подозрительных личностей, особенно тех, у кого на лицах гуляла бессмысленная улыбка и глаза были затуманены — явно под воздействием наркоты «Арктик Кисс». Наконец добрался до входа с весёленькой надписью «Розовая жемчужина». Коридорчик упирался в стойку, за которым я обнаружил вертлявого и чернявого паренька, который тут же расплылся в фальшивой улыбке, показав неровные мелкие зубы.

— Што угодно, миштер? — прошепелявил он.

— Хочу девочку заказать, — объяснил я. — Самую лучшую.

Невзначай вытащил из кармана пачку денег, которые дал Винни. Призывно помахал. Быстро облизав тонкие губы, парень шмыгнув носом и подобострастно воскликнул:

— Все будет шделано, шэр. Ваш номер — шештнадцатый. Наверх по лештнице, по коридору и налево.

Выложил на стойку ключ с деревянным брелком, на котором золотом была обозначена цифра 16.

Я распахнул дверь, огляделся. Широкий холл, на втором уровне шли деревянные балкончики. Там дефилировали мрачные личности в чёрной форме — явно охранники. Пройти мимо них будет проблематично. Но сейчас главное, найти Эдит.

Думать о том, что с ней сделали в этом месте — не хотелось.

Перешагивая через ступеньки, быстро поднялся на второй этаж. Толкнул дверь номера.

Небольшая комнатка, стены выкрашены в мерзкий темно-розовый цвет. Двухспальная кровать, застеленная пледом. Тумбочка с маленькой настольной лампой. Узкий дощатый гардероб. И затхлый противный запах пота.

Я присел на кровать и приготовился ждать. Но буквально через пару минут дверь, скрипнув, распахнулся, и в комнату вплыла дива. В полупрозрачном пеньюаре и с блаженной улыбкой на лице.

Да, это была Эдит. Но она не узнала меня. Бессмысленный взгляд живой куклы, дёрганные движения.

— Ну что, красавчик, займёмся любовью?

Я шагнул к ней, схватив в охапку, аккуратно положил на кровать. Вытащил шприц с антидотом. Быстро сделал инъекцию в плечо. Эдит дёрнулась, глаза вначале широко распахнулись, словно от боли. Но тут же обрели ясный блеск. Она подскочила и хрипло вскрикнула:

— Как вы тут оказались, чёрт возьми?

— Оказался, — проворчал я. — Это не я оказался, а вы. Сбежали от меня.

Эдит задышала тяжело, прерывисто, соблазнительная грудь вздымалась, но мне было не до того. Я лихорадочно обдумывал план, как выбраться отсюда.

Она вдруг прижала узкую ладонь к лицу, склонилась, сжавшись в комочек, как маленькая девочка, которую обидели. Всхлипнула пару раз так жалобно, что защемило сердце. Вздрогнули плечи.

— Ладно, Эдит. Нам надо идти.

Сдёрнул с плеч куртку и набросил на плечи девушки.

Осторожно приоткрыв дверь, я выглянул в коридор. Пусто. Потянул Эдит за руку. Но не успели мы свернуть за угол, как я услышал громкий вопль:

— Куда это вы собрались?

Я потянулся за штаером, но тут послышался громкий шорох, идущий с потолка, словно кто-то полз там. Поднял глаза и обнаружил странное существо — напоминающее человека, но только очень отдалённо. С гибким телом, затянутым в облегающее трико. Длинное безносое лицо землистого цвета с большими круглыми глазами навыкате как у лемуров Лори.

Я успел оттолкнуть Эдит, как тварь кинулась ко мне, протягивая острые длинные когти. Свист воздуха. Прыжок. Когти вонзились в тело, начали раздирать, пронзила острая боль, в голове помутилось, поплыли цветные круги. И я вырубился.

 

Глава 5

Враги из прошлого

Вокруг меня клубилась непроницаемая белая пелена. Боль исчезла, в голове — гулкая пустота. Куда я, черт возьми, попал? В чистилище для погибших в играх душ?

Система лязгнула, выдав экран:

«Вы потеряли одну жизнь. Вы можете восстановить баланс, пройдя миссию. Принять? Отклонить?»

Я тяжело вздохнул и выбрал: «принять».

Молочная кисея начала расползаться.

Машинально бросил взгляд на коммуникатор, но его не оказалось на руке — что за чертовщина? Зато я обнаружил, что одет в ватные штаны, толстую куртку с меховым воротником. А голову греет шапка-ушанка.

Заснеженное поле. Вокруг мрачно чернеют голые силуэты зимнего леса. Свинцовой тяжестью налились низкие облака. Замерцали, заклубились серые тени, обрели плотность и объем. Самолёты. Судя по винтам — поршневые. По стройному силуэту — истребители. И рядом ящики штабелями.

Громкий лязг и я увидел взявшийся ниоткуда экран:

Вы открыли новый летательный аппарат.

Тип — истребитель

Модификация — ЛаГГ-3

Максимальная скорость, км/ч

у земли — 498

на высоте — 575

Практическая дальность, км — 1100

Максимальная скороподъемность, м/мин — 735

Практический потолок, м — 9500

Экипаж, человек — 1

Вооружение — один 12.7-мм пулемёта БК, два 12.7-мм пулемёта БС и

два 7.62-мм ШКАС

Заметил, как споро и ловко снуют вокруг машин техники, и решил присоединиться. Даром что ли я окончил МАИ. Отец хотел, чтобы я стал инженером, а не лётчиком. Но я сделал по-своему. Стал и тем, и другим.

— А машина эта — дерьмо, — рядом остановился плотный рослый мужик с кислым выражением лица.

— Не пори чушь! Машина отличная. В умелых руках, — неожиданно вырвалось у меня.

Ненавижу, когда ругают самолёты.

— Да неужели? А слыхал ли ты, Алексей Николаевич, как кличут эту «отличную» машину-то? Лакированный авиационный гарантированный гроб. Что скажешь на это?

— Что скажу? Скажу, что плохому танцору и ноги мешают. Понял?!

— А ну да, тебе ведь лучше известно, — пробурчал мужик. — Ты ж у нас един в двух лицах: и инженер, и лётчик. Числишься вроде. Только что-то редко я вижу, чтобы ты на самолётах этих летал.

— Иди, Ваня, своей дорогой, — толстый дядька в синем комбинезоне высунул голову из-за колеса, которое монтировал на стойку. — Не мешай людям работать.

Когда почти все истребители собрали, я обнаружил в одном из ящиков стопку брошюр — «Инструкция летчику. По эксплуатации и пилотированию ЛаГГ-3». И усмехнулся — эта тоненькая книжечка ни шла, ни в какое сравнение со здоровенными талмудами по управлению МиГами.

И горло свело спазмом — перед глазами вспыхнул наш аэродром, обрамленный весело шумящими берёзами, уходящие за горизонт бетонные полосы, выстроившиеся в ряд МиГи. Я старался гнать мысли о прежней жизни, иначе можно было сойти с ума от тоски. Но обрушились воспоминания, в груди защемило от резкой боли.

Не раскисать — скомандовал себе. Прежнего не воротишь — надо жить дальше.

Присел на один из ящиков и углубился в изучение инструкции. Страницы остро пахли типографской краской, пачкали пальцы.

— Не боишься, Алексей Николаевич? — рядом возник высокий парень с открытым широким лицом. Светлые вихры выбились из-под шапки.

— Чего именно?

— Дурная слава идёт об этих машинах, вот чего.

— Слушай, лучший самолёт тот, в котором сидит лучший лётчик.

— Да верно-верно. Но балакают — не живучие они, эти ЛаГГи, чуть что, рассыпаются на куски. Сами по себе. Деревяшка, — он похлопал по обшивке.

— Чепуху говорят.

— Да ну? — парень растянул полные губы в недоверчивой усмешке. — Можешь покажешь? А?

— Покажу.

Прочитав инструкцию, новый тип самолёта не освоишь. Но тут вспомнил, что довелось мне летать на похожем истребителе — Ла-7ФН, когда участвовал в авиашоу, посвящённому столетию Победы, где показывали высший пилотаж на всех типах самолётов Второй мировой войны. Правда, там была реконструкция — не реальный самолёт, построенный больше ста лет назад. Но не так сильно он отличался от того, что я увидел.

Я приказал техникам заправить один из самолётов и попытаться на нем взлететь.

— Товарищ военинженер второго ранга, парашют, — я с некоторым удивлением воззрился на техника, который протянул мне сумку. Привык к катапульте, а тут парашют и как с ним из самолёта вылезти?

Он помог его надеть. И я, запрыгнув на крыло, залез в кабину. Тесновато. Окинул приборы взглядом — набор хилый. Но это к лучшему — быстрее освою. Как указывалось в инструкции, проверил уровень масла, топлива — всё кажется в норме.

— От винта!

— Есть от винта.

Двое техников стали крутить винт. Рокочущий звук наполнил кабину. И вырулив на взлётную полосу, я стал набирать скорость. Истребитель сам попросился в небо, и я дал ему полную свободу. Оторвавшись от заснеженного поля, легко взмыл вверх. Даже слишком легко, норовя задрать нос. Стрелка указателя скорости поползла вначале быстро по циферблату, потом все медленнее, пока не застыла на максимуме. Смешная скорость по моим меркам, но, наверно, солидная для того времени.

Звуки, множество звуков слились в гармоничную симфонию — рёв мотора, звенящий звук винта, превратившегося в едва заметный желтоватый нимб. И тонкий свист ставшего плотным, кажущимся материальным, воздуха, обтекающего фонарь кабины.

Машина, поначалу казавшаяся задумчивой, вдруг стала слушаться беспрекословно, будто воспринимала уже не действия моих рук и ног, а мыслей. Я сделал несколько кругов на полной мощности мотора, с удовольствием вслушиваясь в его рычащее пение. Набрал почти максимальную высоту, в азарте даже не ощутив толком, как промозгло и холодно в неотапливаемой кабине. Прокрутил несколько бочек, бросил вниз, в отвесное пике. Отличный самолёт. Зря на него наговаривают.

Когда приземлился, сдвинул козырёк кабины, долго сидел, прислушиваясь к своим ощущениям. Ноги гудели, чуть дрожали руки, вспотели ладони, но от радостного тепла распирало грудь, так что было трудно дышать.

Через неделю я уже освоился в полку, изучил машину. Сделал несколько боевых вылетов и в группе сбил пару фрицов — пикирующий бомбардировщик «Юнкерс» и бомбардировщик-транспортник «Дорнье». Узнал, что зовут меня Алексей Гриневский, лётчик-испытатель, заместитель командира особого ИАП, который защищал подходы к Москве. Мне нравилось здесь. Ловил на себе восторженные взгляды лётчиков, оценивших моё мастерство и девушек — мотористок, официанток в полковой столовой. Те так просто впадали в транс, замирали, когда я одаривал их улыбкой. Да и внешне я выглядел лучше, чем там, в прежней жизни — высокий, статный, рослый.

И когда командир послал меня на разведку в одиночку — найти вражеский аэродром, уже не ощущал никакого страха. Поднялся в воздух, и, сделав лихой разворот, лёг на нужный курс. Под крылом потянулись запорошенные снегом крыши домов, сверкнула обманчивым серебром замерзшая гладь Волги. Солнце старательно пыталось раздвинуть сизую хмарь.

Лечу, высматриваю внизу что-то похожее на аэродром — куда фрицы могли спрятать его? Огляделся и вдруг заметил, как справа по курсу темно-серыми тенями закружились коршуны.

Коршуны? Какие могут быть коршуны на такой высоте в морозном небе?

Присмотрелся повнимательней и заметил едва заметный расплывающийся ажурной дымкой инверсный след. Тени резко сменили очертания, превратившись в четвёрку «худых» — «Мессершмиттов». Ах ты, черт, значит, там аэродром. Теперь надо уходить.

Но фрицы явно заметили меня, пустились вдогонку. Надо принимать бой, иначе собьют, как утку.

Уменьшив шаг винта, я привычным движением включил форсаж и энергичным разворотом направил истребитель навстречу врагам. На прицеле вырос тощий силуэт ведущего «мессера». Ещё секунда, другая. Как шпаги пересеклись огненные трассы. В последний момент «худой» левым разворотом вышел из-под атаки.

Восходящей полубочкой вывел истребитель в облака и вновь бросил вниз, в гущу «худых».

Оглушительным рёвом моторы раздирают пространств, ярким пунктиром огненный трассы прошивают воздух.

И вдруг воздушный поток с силой ударил в лицо — очередью снесло фонарь. Беззащитный, открытый всем, я сжался в комок за бронеспинкой. А враги окружили, словно бандиты трусливо пытаются вонзить нож в спину.

Раскалёнными иглами пронзает боль в плече. И я вижу совсем близко, будто рядом, как скалятся в ухмылках фрицы. Развлекаются, суки, спрятавшись за бронестеклом уютных кабин своих самолётов, расстреливают в упор меня, беззащитного русского лётчика. От ЛаГГа летят клочья: из левого крыла вырывает клок обшивки, трубопровод пробит. Врёшь — не возьмёшь!

Взмыл вверх и бросил самолёт в вертикальное пике, оказавшись в хвосте одного из «худых», нажал гашетку. Очередь прошила кабину, мотор. Вырвались языки ярко-оранжевого пламени, начали жадно пожирать обшивку, и в мгновение ока грозный «мессер» превратился в огненный шар, летящий к земле.

На мгновение фрицы растерялись, но тут же возобновили атаку. Обложив, как волка, начали бить в упор.

Сильный удар сотрясает израненный самолёт. А, черт, мотор отказал. От острой боли, пронзившей ногу, темнеет в глазах, кружится голова, во рту — сильный металлический вкус крови. Что я могу сделать? Один против трёх?

И вдруг один из фрицев выскочил прямо передо мной, оказавшись в перекрестье прицела. И я не растерявшись, машинально нажал на гашетку. Светящийся рой достиг бензобака «худого», и тот взорвался в воздухе с оглушительным грохотом.

А, не ожидали! Хочется крикнуть мне, но сил уже не осталось. Ещё немного, сознание поплывёт и отключится. Ничего не успею, ничего!

И вдруг фрицы развернулись и отчалили, так и не сумев добить меня — «заколдованный» русский истребитель.

С трудом управляя истерзанным самолётом, который едва слушался рулей высоты, на бреющем полете я дотянул до аэродрома, и рухнул в безмолвную чернильную тишину.

Сознание прояснилось, вернув в обыденность.

Отозвалась система: «Миссия выполнена успешно. Вы получаете 500 баллов опыта. Здоровье восстановлено. Выносливость восстановлена».

Я вновь стоял перед входом в «Розовую жемчужину». Заказав у того же парня девушку, поднялся на второй этаж и подождал Эдит.

Но теперь решил не действовать так глупо и осмотрелся.

Да, именно то, что нужно. У самого потолка я заметил закрытый сеткой воздуховод. Залез на тумбочку и постарался вытащить сетку. Она подалась со скрипом, с трудом. Но я осторожно опустил её рядом и подтянувшись на руках, огляделся. Лаз широкий, но грязновато.

Подсадил Эдит. И когда она исчезла в черноте, залез следом.

Надо спешить — если в комнате установлены камеры, то за нами пустят погоню.

Мы долго ползли по вентиляционной шахте, пока, наконец, я не увидел через решётку внизу улицу, по краям которой шли ряды домов.

Осторожно сняв решётку, помог Эдит спуститься и спрыгнул сам.

— Простите меня, Алан, что я убежала, — голос Эдит звучал через силу. Помолчала и добавила смущённо: — Мне нужно переодеться. Ну вы понимаете…

Я понимал, конечно. Чего ж тут не понять.

— Мы можем сейчас вернуться, и вы приведёте себя в порядок в своих апартаментах.

— Нет, Алан, у вас ведь есть наверняка здесь гостиницы или что-то в этом роде…

— Есть, конечно. Я покажу.

Я расслабленно полулежал на кровати в уютном номере, бездумно водил пальцем по орнаменту на пледе, стараясь не прислушиваться к шуму льющейся в ванне воды. Но воображение помимо воли рисовало самые бесстыдные картины: Эдит стоит там под струйками: голенькая, беззащитная, а я могу прямо сейчас взять всё, что захочу.

Хлопнула дверь. Вытирая голову белым пушистым полотенцем, Эдит появилась на пороге номера. Прошлёпала босыми ножками, оставляя влажные следы на паркете. Остановилась, удивлённо и даже испуганно воззрилась на меня:

— Как вы сюда попали? — холодно и даже, как будто грубо спросила. — И что вы здесь делаете?

Я опешил, не понимая перемены в её настроении. Когда мы сбежали из «Розовой жемчужины», в глазах Эдит светилось такое бесстыдное нескрываемое желание, что я не сомневался в успехе.

— Жду, когда вы примете, наконец, ванну, — проворчал я. — И мы сможем вернуться наверх.

— Вы могли ждать меня в своём номере.

Когда мы нашли эту гостиницу, то я решил снять два номера, чтобы быстрее принять душ одновременно, а не по очереди. Но Эдит поняла это по-своему.

— Черт возьми, Эдит, — я вскочил с кровати и оказался рядом. — Я спас вам жизнь. Могу я хоть немного получить что-то взамен?

Я попытался притянуть её к себе. На меня пахнуло нежным, каким-то удивительно терпким и сильным запахом влажного женского тела, от чего закружилась голова. Но она тут же вырвалась, плотно укуталась в полотенце, оставив открытыми только голову, руки, ноги и часть плеч с трогательно выступающими ключицами, что, впрочем, не мешало моему воображению дорисовать остальное.

— Я благодарна вам за то, что вы сделали. Но сейчас выметайтесь из моего номера. Немедленно!

В её глазах сверкнула такая злость, что опешил на миг.

— Эдит… Вы серьёзно?

Я решил, что она хочет поиграть со мной. Улыбнувшись, протянул руку, но Эдит отшатнулась от меня. Бах! В голове противно зазвенело, висок пронзила острая боль. Окутала розовая муть, а когда исчезла, я заметил в руках Эдит мраморную пепельницу.

— Убирайтесь отсюда! Быстро! Иначе… Иначе я расскажу всё мужу.

— Мужу? А кто у нас муж? — изумился я.

— Питер Броуди. Личный пилот генерала!

Ах, вон оно что. Злость хлынула в душу мутным потоком. Я развернулся и направился к двери. Хлопнул так, что с потолка просыпалась штукатурка, а парень за стойкой, который выдавал нам номерки, подскочил и уставился на меня, растерянно моргая.

Ушёл в свой номер и завалился на кровать. Чёртова кукла! Я из-за жизнью рисковал жизнью. Чёрт её дери! Из-за неё я уже один раз умер, а она…

Через пару минут в дверь постучали. Когда открыл, увидел Эдит, уже одетую. Не взглянув на меня, бросила коротко:

— Где лифт?

Мы поднимались молча, совершенно чужие. Когда кабина остановилась на верхнем этаже, Эдит метнула холодный взгляд в меня:

— Надеюсь, об этом вы не будете никому рассказывать?

— Разумеется.

Что же я — идиот докладывать полковнику, что шастал по подземным уровням, потерял посла Красного Креста, которую похитили и заперли в борделе?

Вернулся в свою комнату, встал под ледяной душ и долго тёрся мочалкой, словно пытался содрать старую кожу. Постоял у большого зеркала, бездумно рассматривая собственную физиономию. Могла ли Эдит меня полюбить? Нет. Тогда чего я переживаю? Она улетит не сегодня-завтра, а я вернусь к своей обыденной жизни.

* * *

— Господин майор, сколько можно вас ждать?

Как только я открыл дверь в конференц-зал, генерал Шмидт тут же обрушил на меня ледяные глыбы своего недовольства.

«Зал короля Артура» — так мы в шутку называли большой конференц-зал. Он действительно чем-то напоминал вымышленное место сбора рыцарей короля Артура — круглое помещение, невысокий сводчатый потолок, стены, выкрашенные темно-розовой краской. На темно-красном паласе — круглый стол из бука с отверстием в центре, вокруг него — кресла, отделанные светло-коричневой кожей.

Здесь уже собрались всё: мой шеф — полковник Дресслер, глава вычислительного центра Артур Франк, незнакомый мне брюнет с бледным лицом аристократа, на котором красовались густые усы. Эдит. И что неприятно удивило — Леон Хаббард, чья харя лоснилась самодовольством, словно его назначили главнокомандующим.

— Извините, сэр.

— Распустились, — проворчал генерал. — Садитесь. И слушайте внимательно. Пожалуйста, профессор, — Шмидт качнул головой в сторону усатого брюнета. — Господин Гордон расскажет сейчас о новом проекте, который мы назвали «Возрождение».

Профессор ответил лёгким кивком и начал вещать, словно читать лекцию студентам. Над столом, высвеченный зеленоватой мерцающей сеткой, начал вращаться сложный агрегат, состоящий из множества узлов, деталей. Сменился на множество трёхмерных изображений. И до меня не сразу дошло, что это такое.

— Таким образом, с помощью орбитопланов на орбиту Земли будут доставляться грузы, и собираться в единый блок…

Система лязгнув, неожиданно выдала экран с новой миссией: «Отразить нападение на Долину неизвестных летающих объектов». Неизвестных? Мысленно я усмехнулся — у бандитов теперь не только ручные зенитные комплекса, но и летающие тарелки. Разработчики обладают извращённой фантазией.

Пока профессор монотонно сыпал и сыпал малопонятными терминами, я отвлёкся на более интересное занятие — пытался найти в базе данных игры хоть какую-то информацию об этих странных объектах.

— На этом всё, господа.

Профессор удовлетворённо откинулся на спинку кожаного кресла, отдёрнул и так отлично сидевший на нем пиджак и сложил перед собой руки, сцепив длинные белые пальцы.

— Вы все поняли, майор? — поинтересовался генерал.

— Да, господин генерал, — ответил я. — Я могу быть свободен? — «труба зовёт», хотелось сказать мне.

— Вы поняли, какую важную миссию будете выполнять?

— Миссию? Не совсем, господин генерал. Моё подразделение не занимается орбитопланами.

— А теперь будет заниматься, — сказал генерал, как отрезал, буравя меня тяжёлым немигающим взглядом. — До вас, я вижу, плохо доходит, к сожалению. Вы будете теперь учить лётчиков вашего подразделения летать на орбитопланах.

— Я не могу этого делать. Я сам на них никогда не летал.

— Это ложь, майор, — голос Эдит резанул острым ножом. — Вы участвовали в проекте «Зона-51». Он уже рассекречен.

Ну, виртуальной Эдит, конечно, лучше известно, на чем летал майор Алан Макнайт, но для меня это стало полной неожиданностью. Биография моего персонажа не изобиловала деталями.

— А откуда мы его возьмём, мисс Чемберс? — я нацепил на лицо самую доброжелательную улыбку, на какую был способен.

— Вы, кажется, всё прослушали, майор? — скривился Артур Франк. — Профессор Гордон только что рассказал: на транспортном самолёте к нам были доставлены части орбитоплана, который будет здесь собран. Также наш вычислительный центр получит техническую документацию, сделает расчёты и подготовит программу для работы репликатора.

— Ну и зачем он понадобился, не понимаю? Катать туристов в космос?

— Майор, вы издеваетесь? — пробурчал генерал. — Или вы — клинический идиот? Вам же чётко и ясно сказали: орбитопланы нужны для доставки узлов космического корабля, который будет собираться на орбите Земли!

— А не проще ли доставлять грузы с помощью ракет, выводимых с космодрома на экваторе? Там сила тяжести меньше всего.

— В странах, которые расположены в тропическом поясе, больше нет места для строительства космодрома, — сказала Эдит тоном училки, которая объясняет простейшие вещи неуспевающему ученику.

— Но там же был космодром, если мне не изменяет память. Аккурат на экваторе. А также можно запускать ракеты с платформы, которая расположена в Тихом океане.

— Были раньше, — проронил профессор Гордон. — Сейчас, все свободные земли застроены. В том числе в океане установлены платформы, где также живут люди.

— Ясно. А скажите, господин профессор, куда он полетит? Вы говорили об этом? Или я прослушал?

— К планете земного типа, которая входит в систему Кеплер-25 в созвездие Лебедь.

— Но туда лететь около тысячи световых лет. Какой в этом смысл?

— Хороший вопрос, майор, — в голосе профессора пробились уважительные нотки. — Я объясню — нашими учёными открыт космобан до созвездия Лебедь.

— Космобан? Это что такое?

— Это область Вселенной, где скорость света выше, чем в других местах. После Большого взрыва в складках пространства свет распространялся быстрее, чем сейчас. Такие пути остались во Вселенной. Так что по нашим расчётам, космический корабль сможет туда долететь всего за тридцать-тридцать пять лет.

— Ясно, профессор. И что — потом будет создан ещё корабль для эвакуации остальных землян?

— Возможно, — уклончиво сказал он. — Сейчас главное, освоить этот тип передвижения в космосе.

— Вы задали всё вопросы? — нашу научную дискуссию прервал раздражённый голос генерала. — Так вот, майор. Ваша миссия — обучить лётчиков пилотировать орбитопланы, которые будут доставлять грузы к космическому кораблю. Вам всё понятно?

— Нет, не всё, — моё раздражение усилилось, и вместе ним дерзость. — Почему обязательно надо, чтобы орбитальные самолёты пилотировали люди? Не проще сделать автоматическое управление?

— Без спутников на орбите Земли такое управление будет невозможно, — вмешался Франк.

Да, это логично.

— И ещё, — пробасил генерал. — Наблюдателем в правильности осуществления вашей миссии генеральный штаб назначил Леона Хаббарда.

Мысленно я матерно выругался. Назначить самого паршивого пилота наблюдателем? Сам Хаббард так раздулся от гордости и самодовольства, что, казалось, лопнет, как лягушка, которая решила сравняться с буйволом.

— Господин генерал, я всё понял. Разрешите идти?

Глазки генерала вылезли из орбит и стали смахивать на рачьи, на лице проступили красные пятна. Он смерил меня уничтожающим взглядом:

— Куда это вы так торопитесь, майор?

Я отрапортовал:

— На Долину совершенно нападение неизвестных летающих объектов. Разрешите приступить к отражению атаки?

Генерал раскрыл рот, издал странный булькающий звук, словно хотел выругаться, но в последний момент сдержался. Не дожидаясь разрешения, я отодвинул кресло и встал.

— Сядьте, майор. На место! — генерал в такт словам рубанул ладонью по столу с такой силой, что подскочили искусственные цветочки в пластиковом кашпо. — Генеральный штаб запретил вам делать боевые вылеты. Это приказ! Вы поняли, майор?

Два противоречащих друг другу указания? Интересно, если я нарушу приказ генерала, то меня забросят в какую-то другую локацию, расстреляют или разработчики опомнятся и ликвидируют баг системы?

— А если я нарушу этот приказ, что будет? — нагло поинтересовался я. — Меня расстреляют?

И решительно направился к двери. Из электронного замка вырвался оранжевый луч, осветил меня, но ничего не произошло. Я бросил взгляд на генерала, который рявкнул:

— Сядьте, чёрт возьми!

Но тут зал тряхнуло не по-детски так, что струйками с потолка просыпалась штукатурка. Свет мигнул и погас, и через мгновение по периметру зала в стенах зажглись аварийные лампы, давая скудный желтоватый свет. На замке мигнул индикатор, и я трахнул по двери ногой — она крякнула и со скрипом отворилась.

Выскочил в полутёмный коридор и понёсся к лифту. Мигающий неверный свет выхватывал перепуганные лица, мелькающие, словно в стробоскопе. Я обогнул платформу, на которой укрытой брезентом лежала турбина, и оказался около шахты лифта. Взглянул вниз, в квадратную дыру, заполненную чернильной тьмой — пронеслась мысль, что из-за перебоев в электричестве могу застрять. Бросил взгляд на коммуникатор — чёрный экран — связь отсутствовала. Одна надежда, что кто-то из ребят сам поймёт, что нужно сделать.

Рванул к аварийному выходу, чуть не столкнувшись с долговязым мужиком в спецовке, который едва успел отшатнуться, и понёсся по ступенькам вверх. Поскользнулся на склизкой поверхности, и шлёпнулся на площадку, ободрав ладони о шершавый бетон.

Но вскочил и ринулся вверх, сердце уже начало пропускать удары, дыхание сбилось, но тут я оказался наверху. Толкнул створку двери — морозный воздух пронзил разгорячённые лёгкие раскалёнными иглами, и я зашёлся в злом кашле. Отдышавшись, вновь попытался установить связь — ничего.

Вечерело. Сгустились хмурые сумерки, на сером небе со зловещим зеленоватым отливом проступили бледные звезды. Из-за отдалённости солнца и странной орбиты, по которой теперь вращалась Земля, день длился всего часов пять, но сменялся не ночной тьмой, а чем-то похожим на полярный день на Аляске.

И тут я услышал гул, идущий со стороны гор Санта-Круз. Он нарастал, и вскоре у меня не осталось сомнений — джеты, много джетов. В голове пронеслась тревожная мысль — у бандитов появились летательные аппараты?

 

Глава 6

Невосполнимые потери

Много раз мне приходилось выполнять миссии по отражению нападения бандитов. Иногда им удавалось прорваться сквозь внешний Периметр, разорить очередной склад с продуктами, лекарствами, а главное — с оружием. Но джеты их не интересовали. У бандитов были мощные снегоходы с ракетными установками, автоматы, пулемёты, но летать отморозки, слава Богу, не умели. Пока.

Но сейчас я хорошо понимал, что приближается армада джетов, явно чужих.

— Что будем делать, командир? — я услышал знакомый баритон.

Обернулся и не удержался от улыбки — пять ребят, пять лучших пилотов, добрались сюда, как и я, без лифта. Среди них я с радостью заметил Люка Пирсона и Дэвида Грина.

Я набрал побольше воздуха в лёгкие, выдохнул.

— Так, значит, предупреждаю. Со мной отправятся те, кто умеет летать только по приборам. И которые не боятся.

— А кто боится-то? — Люк оглядел ребят, а те радостно загалдели.

— Отставить разговоры! Электрогенераторы вырубились. Значит, диспетчерская вышка бездействует. И ещё — костюмы спустить сюда не сможет. Так что вот. Сами думайте.

— Так мы и ангар открыть не сможем, — упавшим голосом пробормотал Бобби.

— Сможем. Пошли, Люк, — кивнул я.

Вдвоём мы подошли к закрытому выходу из ангара, я пошарил сбоку и подал парню толстую металлическую цепь. Гофрированная тяжёлая дверь скрипнула, но поддалась и в четыре руки мы быстро её подняли. Заклинили.

— Проверить боекомплекты, — я обернулся к пилотам. — И вылетаем.

И отправился к своему джету. Взял лестницу, хотел приставить, но путь преградила долговязая фигура моего техника Гюнтера Райнера, немолодого полноватого немца с задумчивыми голубыми глазами.

— Герр майор, мне приказано… — пробормотал он, коверкая слова сильнее, чем обычно. — Мне приказано не допускать вас до полётов.

— Гюнтер, хватит валять дурака! Помоги лучше пушку зарядить, — как можно дружелюбней сказал я.

Драться с Гюнтером не хотелось. Мужик он хороший, я был доволен его работой. Половина успеха, а может и больше в удачном вылете приходится на работу техников.

— Я-я не могу, — он по-детски громко всхлипнул. — Герр майор. Bitte nicht.

— Так, Гюнтер, давай договоримся. Ты меня не видел и я тебя не видел. Всё.

— Ich kann nicht… Я не могу, герр майор, — его голос окреп.

Резкий удар в лицо. Смешно взбрыкнув ногами, Гюнтер отлетел в сторону. Шлёпнулся на спину, прокатившись по инерции по скользкому от изморози бетону. И я с сожалением понаблюдал, как он с трудом привстал, опираясь на дрожащую руку, а из носа на выцветший комбинезон пролилась алая струйка. Никогда себе раньше такого не позволял.

Быстрым шагом я направился к хранилищу в конце ангара, выбил дверь ногой и вытащил оттуда радиостанцию, старую и запылившуюся.

— Это что такое, командир? — рядом оказался Люк.

— Радиостанцию надо оставить для связи, — пояснил я. — Помоги мне.

Вдвоём мы вытащили на лётное поле генератор, работающий на бензине и старую радиостанцию. Подключили. Я пощёлкал анахроничными тумблерами, кнопками, и когда шкала ожила, высветились частоты, облегчённо вздохнул.

— Бобби!

— Я! — высокий рослый парень вытянулся рядом.

— Ты остаёшься здесь на связи.

— Почему, командир? — уголки рта плаксиво опустились, в глазах засветилась детская обида.

— Это приказ, — жёстко бросил я. — По машинам! Держим связь и обо всем докладываем мне. Всё ясно? Отлично.

Я забрался в кабину, запустил двигатель — приятным рокочущим басом запела турбина. Рычаг газа вперёд, тормоза отпущены. Вырулил на взлётно-посадочную полосу и начал набирать скорость. Двигатель уже на максимальных оборотах. Но джет бежит нехотя, подскакивая, словно телега по булыжной мостовой — снега намело, отчистить не успели. Толчки стали мягче, выхожу уже на взлётную скорость, пристально наблюдая, как в сумеречном свете стремительно набегает на меня край полосы. И вот уже граница нырнула под джет. Плавно, но энергично беру ручку на себя. Мой летун послушно взмывает в воздух. Шасси убрались с характерным стуком.

Оглядываюсь назад и выдыхаю с облегчением — вижу всю четвёрку бравых парней. Пристраиваются рядом. И с боевым разворотом мы ложимся на курс — туда, где слышен нарастающий рокот.

Мелькают внизу невысокие холмы, заросшие заснеженным хвойным лесом. Разницы, кажется, нет, что летишь в самолёте, что мчишься по земле на автомобиле — мелькает одинаково. Но в машине земля близко, она — твой друг. А здесь в джете — коварный враг, который только и ждёт, когда ты ошибёшься и рухнешь в его смертельные объятья.

И тут из серых кисельных облаков вынырнул рой точек. С грозным гулом стали стремительно увеличиваться в размерах, и вот я уже вижу их очертания. Странный силуэт — что-то знакомое и в то же время не похоже ни на что. Скорость небольшая. Вытянутый «тощий» фюзеляж, тонкие, изломанные как у чаек, крылья, почти незаметное хвостовое оперение и каплеобразная кабина. Летят в строю и наверняка заметили нас, но не пытаются даже перестроиться. Насчитал их два десятка. Против нас пятерых — многовато.

Я скомандовал набрать высоту и атаковать. И сам свечой взмыл вверх, так что заломило в затылке от перегрузки, и на миг я ослеп. Пронёсся вихрем в дымных облаках и сквозь прорехи увидел вражескую стаю. Для проформы послал несколько раз сигнал: свой-чужой. В ответ — предсказуемое молчание.

Упал соколом вниз и погнался за одним.

Нарастает выкрашенный серо-голубой краской длинный и тонкий, словно тело стрекозы, фюзеляж. Жму гашетку — из пушки срывается рой светящихся стежков, прошивает морозную дымку. Бьёт с виртуозной точностью по кабине. И… Не верю своим глазами — проходит насквозь, словно там полная пустота. Что за чертовщина? Мчусь на всех парах на противника в лобовую. Жму гашетку ещё раз и вновь — неудача.

«Стрекоза» вдруг неожиданно легко воспаряет надо мной и мгновенно оказывается у меня за спиной. Ничего себе! Но срабатывает выработанный годами рефлекс — отклонив ручку влево, жму педаль. Резкий крен, ухожу на крутой вираж.

Вижу, как ребята гоняются за «стрекозами», а те даже не думают их атаковать. Носятся в дымной пене облаков, как мотыльки.

Бросаю машину в пике, и вижу, как стремительно нарастает мутная белизна внизу. Вновь взмываю вверх, скольжу по дуге, режу воздух веером огня и… О, чудо! Взрыв, ещё один. Фейерверк горящих обломков вспенивает воздух. И словно цепная реакция прокатывается по стае «стрекоз».

— Это обманка, командир, — слышу в шлемофоне спокойный и даже как будто снисходительный возглас Люка. — Мишени.

От злости я готов разбить локатор. Как я не догадался сразу, что это ловушка?! Беспилотные самолёты-мишени с голографической оболочкой. Но значит, кто-то специально решил отвлечь наше внимание?

Приказываю расстрелять все мишени и сам принимаю участие в охоте. Через четверть часа воздух заполнен расплывающимися дымными следами. Молодцы парни, недаром я их учил.

— Люк! Слышишь меня?

— Да, командир.

— Найди место, откуда запустили эту хрень и расхерачь к чёртовой матери! Понял?

— Есть, сэр!

— Да, и потом сразу домой. На базу!

— Да, командир!

Командую отбой. Ребята пристраиваются ко мне, и мы несёмся назад. А в душе копошится червячок нехорошего предчувствия.

Издалека слышу грохот. Похоже на взрывы. Бомбят? Но почему молчат наши зенитки?

— Бобби, что у тебя там? — взываю по рации. — Слышишь меня?

— Слышу! — сквозь помехи пробивается голос. — У нас тут черти что творится…

— Бомбардировщики? — спрашиваю, а к самому горлу подступает злость.

Так глупо попасться — погнаться за дурацкими мишенями.

— Не знаю… Пока понять не може…

Голос заглушила канонада взрывов.

На подлёте к Долине я заметил, как из облаков светло-серыми каплями срывались бомбы. Оглушил взрыв. За ним — другой, третий. Но на радаре я ничего не увидел, словно бомбы материализовались прямо из воздуха.

Дал парням команду барражировать над Долиной, а сам решил подлететь поближе, взмыл в облака над тем местом, откуда падали бомбы. Радар показал нечто похожее на стайку птиц. Но какие, чёрт побери, здесь могут быть птицы? Завёл цель в компьютер, сделал расчёт и нажал гашетку — рой огненных стежков прошил невидимую цель.

Взрыв долбанул джет со страшной силой. Фонтан огненных обломков вспенил воздух. Джет тряхнуло, отбросило в сторону. И потеряв скорость, он рухнул камнем вниз, закрутившись в штопор. Один виток, второй, третий. Земля стремительно приближалась, и рефлекторно хотелось поднять нос джета. Но из последних сил я решительно отвёл ручку от себя, нажал педаль против штопора. Джет выравнялся, вышел в управляемое пике, а затем — в горизонталь и пронёсся так близко над домами, что чуть не поджёг выхлопом из турбин крыши.

— С вами всё в порядке, сэр? — я услышал обеспокоенный голос Грина.

— Да! Но лучше держаться подальше.

Бросил взгляд на радар: «стая птиц» исчезла. Ну что же, теперь всё ясно.

Скомандовал сделать набор высоты, и, пробив густую пену облаков, мы вырвались на простор глубокой синевы, на которой дымной спиралью сиял Млечный путь. Здесь царил покой и тишина, которую слышно было даже за воем турбин.

— Я — «перрон», вызываю «Скалу», — слышу сквозь сильные помехи голос Бобби.

— Слушаю тебя.

— Сэр, тут какая-то чертовщина вынырнула из облаков. И пролетела надо мной. Очень низко.

— Как выглядит?

— Как НЛО.

Слышу хихиканье ребят: Бобби решил нас разыграть.

— Это серьёзно, командир. Чёрт, я понял, что это! Аэростат!

— Дирижабль? Какого размера? Приблизительно?

— Сейчас прикину. Так. Дискообразный, футов пятьдесят в диаметре. Высотой футов пятнадцать. А под ним небольшая гондола. Все выкрашено в голубовато-серый цвет.

Я залез в базу данных системы и ввёл данные. Так, теперь понятно, что это такое. Дирижабль-невидимка «Stealth Blimp» с электрокинетическими двигателями. В диапазоне высоких частот «невидимки» действительно малозаметны. Но от импульсно-доплеровских радаров ускользнуть им не удастся.

Я вывел на экран карту местности, загнал в компьютер размеры аппарата, которые сообщил Бобби. Пробежали колонки формул, цифр.

— Так, парни, — скомандовал я. — Поиграем в «морской бой».

— Это как? — воскликнул Харви.

— Будем искать эту хренотень с помощью допплеровских радаров.

Мы цепочкой облетели Долину, осторожно прощупывая пространство — это показалось вечностью. Но когда я бросил взгляд на часы, оказалось, что прошло всего несколько минут.

— Ага, вот они! — воскликнул я. — Ну и сколько кто нашёл?

— Две штуки, — сказал Харви.

— Три! — радостно завопил Грин.

— Молодцы. Но на самом деле их четыре. Один совсем далеко отсюда. Где-то в сотне миль. Задача такая. Заходим на курс парами, стреляем и уходим боевым разворотом или петлёй. Затем бьёт другая пара. Пока не пропесочим весь сектор. Я и Харви. Грин вместе с Сосновским. Задание ясно?

— Да!

Мы развернулись и отлетели на приличное расстояние.

Сливающийся в серо-голубое месиво хвойный лес перешёл в смертельную белизну равнины. И я лёг на обратный курс.

Впереди показалась россыпь домиков под плоскими крышами. Джет Харви летел рядом, словно связанный со мной невидимыми лентами.

Вышли на цель, я нажал гашетку — ракеты синхронно прошили пространство огненными иглами. Обломки дирижабля взметнулись в небо.

Когда отутюжили всю Долину, я бросил удовлетворённый взгляд на экран. По моим подсчётам мы уничтожили все дирижабли. Кроме того, который я засёк далеко от нас. Его-то я оставил на закуску.

— Ладно, по последней! И домой!

Алые стрелы вновь разорвали сумрак неба на куски, как вдруг я услышал позывные:

— Я — «Стриж», я — «Стриж». Вызываю «Скалу». Слышите меня?

— Слышу тебя «Стриж».

— Задание выполнено, командир. Возвращаюсь.

На меня будто обрушился ушат ледяной воды.

— Люк, осторожней! — закричал я. — К тебе летят наши…

Жуткий грохот заставил вздрогнуть, вжав голову в плечи.

— Люк! Люк, отзовись! Люк!

Гробовое молчание в эфире. Ребята тоже притихли. И так безмолвно и тихо мы вернулись на аэродром.

Стоило джету приземлиться, как я отстегнул ремни, выбрался из кабины на крыло. Спрыгнул, едва не переломав ноги, и бросился в ангар. Оседлал снегоход, и, взметая снежную пыль, понёсся по лесу, рассекая со свистом воздух. Колючий ветер бил в лицо, перед глазами муть.

Но джет, который воткнулся почти вертикально в землю, я смог увидеть издалека. Затормозив снегоход, я спрыгнул с седла и понёсся к месту катастрофы. И одна мысль билась в голове: только бы Люк успел катапультироваться!

Мне лишь на мгновение удалось увидеть разбросанные вокруг обломки джета, как они замерцали и тут же исчезли, словно кто-то стер их ластиком. Отозвалась система, выдав очередной экран:

Миссия выполнена. Получено 120 баллов опыта.

Вы открыли новый летательный аппарат: «Космический орбитальный самолёт». Но мне не захотелось смотреть его характеристики.

Громкий хруст под ногами отдавался эхом в гулкой пугающей пустоте окружавшего стеной леса, заставляя сильнее тяготиться одиночеством. Увязая по колено в снежном месиве, я доплёлся до снегохода. Устало плюхнувшись на сидение, вытащил фляжку с коньяком из спецпайка и сделал пару жадных глотков. Обжигающая жидкость разлилась пульсирующим жаром по телу, лишь немного смягчив колющую за грудиной боль.

Я долго сидел, бездумно уставившись в мутно синеющую снежную паутину, заткавшую тёмные ветки и стволы деревьев. От воспоминаний теснило грудь и щемило сердце. Перед мысленным взором всплывали картины прошлого, когда в отряд пришёл Люк Пирсон и я учил его летать. Такой неуклюжий, флегматичный, задумчивый — качества, совсем не подходящие для пилота, где нужна мгновенная реакция, точные и решительные действия. Но в воздухе он удивительным образом преображался, поражая бьющей через край энергией и диким упорством в достижении цели. Он быстро стал мне помощником, другом. И даже больше, чем другом. А я даже не смог с ним попрощаться, как и с Ником. Они исчезли из моей жизни навсегда.

* * *

Я вызвал лифт и когда прозрачный цилиндр приостановился возле меня, сделал шаг внутрь. Кабина начала медленный спуск, по пути показывая все тайны подземного городка: жилые отсеки, оранжерею, комнаты отдыха, тренажёрный зал. И вот, наконец, нужный уровень.

По всей длине коридора — узкое окно. За ним — просторный светлый зал с выкрашенными белой краской стенами. С балок, смонтированных на высоком потолке, свисали как щупальца огромного спрута «руки» роботов. А на стапелях просматривался изящный силуэт очередного джета «Скорпион». Он выглядел пока голым и от того каким-то беззащитным — блестящие цилиндры турбин, опутанный проводами остов фюзеляжа, покрытые белой защитной краской крылья и хвостовое оперение. Поразительно ловко сновало многорукое чудовище, устанавливая узлы и детали.

На противоположном от окна голографическом экране высвечивались этапы сборки, где мерцающими зелёными линиями отмечались установленные узлы, жёлтым — которые монтировались сейчас, а тем, что мигали красным, ещё предстояло родиться в репликаторе. Время от времени беззвучно открывался люк в стене и появлялись очередные узлы.

В реальной жизни созданием и сборкой самолёта занимаются тысячи людей. А здесь — все детали воссоздавались на трёхмерном репликаторе и потом собирались роботами. Быстро и удобно.

В следующий отсек меня пустили, только проверив уровень секретности — ярко-оранжевый луч сканера скользнул по сетчатке глаза и механический женский голос произнёс: «Доступ разрешён. Добро пожаловать, майор Макнайт!»

Небольшой, ничем не примечательный зал. Желтоватый свет из встроенных в высокий потолок ламп мягко струился по стенам, отделанным гладкими грязно-серыми керамическими плитами. В центре — турбина двигателя, установленная на массивной платформе, облепленной датчиками. За панелью управления с допотопные мониторами за испытаниями наблюдали двое сотрудников в белых халатах, чем-то похожие со спины — оба маленькие, худощавые, темноволосые.

— Привет, Алан, — обернулся один из них, Серджио Тортора, смуглый парень, на угловатом небритом лице выделялись синие глаза и крошечные щегольскими усики. — Как дела на фронтах? Всех врагов победил?

Я кивнул.

— Прийти смотреть новый двигатель? — с сильным акцентом отозвался второй, азиат Канто Нива, скуластое широкое лицо осветила довольная улыбка. — Красиво?

Из турбины вырвался, словно из огромного сварочного аппарата, ослепительный бело-голубой столб пламени, чтобы исчезнуть в «чёрной дыре» — квадратном отверстии в стене.

— Теперь этот движок будут ставить на орбитоплан?

— Верно, — Серджио покивал с глубокомысленным видом. — Только, когда он будет лететь, как самолёт. А для режима выхода в космос будут другие двигатели. Очень мощные.

— Здорово. Теперь можно слетать туда, где эта самая чёрная материя имеется. Посмотреть, что это такое? И как её можно вытолкнуть из нашей системы. Или наоборот подтолкнуть Землю в обратном направлении.

— Не чёрный, а тёмный, — поправил меня Канто. — Тёмный, потому что никто не может видеть. Состоять из чего не ясно, частицы не обнаружить. Зарегистрировать земными приборами нельзя.

— Ну, замечательно, — я присел на край стола рядом с Серджио. — А как же тогда вы решили, что она как-то подействовала на Землю? Придумают черти что.

— Ты не понимаешь, — маленькое смуглое лицо Серджио залоснилось, в глазах сверкнула обида. — Тёмная материя имеет гравитационное воздействие. Именно так и фиксируется её присутствие. Вот, скажем, по наблюдениям астрономов есть галактики, где звезды вращаются так быстро, что их бы вышвырнуло за пределы, но они остаются на своих орбитах именно из-за воздействия гравитации тёмной материи.

— Ну, ясно теперь, — буркнул я, хотя все равно ни черта не понял, но вида не подал. — Ребята, а где сам орбитоплан собирают? Меня пустят туда?

— Нет, просто так не пускать. Но мы сделать временный пропуск, — предложил Канто.

Чтобы попасть в монтажно-испытательный корпус, пришлось не только спуститься на лифте глубоко под землю, пройти извилистыми коридорами, но и преодолеть несколько систем защиты, где меня с ног до головы прощупывал яркий луч сканера.

Ослепительно белый свет заливал огромный зал с высоким потолком и бетонными стенами, скрытыми под хитросплетеньем труб и балок.

Положив руки на перила балкона, я с интересом наблюдал, как в центре трёхъярусной платформы стапелей прорисовывался летательный аппарат, напоминающий выброшенного на берег кашалота. Массивный фюзеляж в центре рамы в виде перевёрнутой омеги, к которой крепились длинные изогнутые крылья с винглетами на концах.

— Вы кто такой? — резкий окрик отвлёк меня от созерцания вершины научно-технического прогресса. — Кто вас пустил?

Высокий мужчина средних лет в белом халате буравил меня злым взглядом карих глаз. Землистый цвет лица, как у человека, который много работает в помещении. Покрасневшие опухшие глаза. Помятые щеки с засеребрившейся щетиной плохо выбриты.

— Я — майор Алан Макнайт, — я достал из кармана электронный пропуск.

— А, понятно, — мужчина сразу смягчился и стал выглядеть чуть более дружелюбно. — Вы тот самый пилот, для которого мы делаем эту штуку, — в углах его полных губ возникла лёгкая улыбка. — Меня зовут Грегор Терзиев, я — главный конструктор, — я пожал ему руку, ощутив с удивлением его сильные мозолистые пальцы. — Поближе хотите посмотреть?

Мы спустились по лестнице, подошли к стапелям. Отсюда орбитоплан казался нереально громадным, но ошеломляюще прекрасным. Всё в облике этого «зверя» нравилось мне: гармоничная плавность линий фюзеляжа, размашистость сильных крыльев, словно выгнувшихся от ветра, огромные сопла турбин и в довершении всего омега, к которой все крепилось, напоминала огромную рогатку, готовую выстрелить в космос.

Мы поднялись по лестнице на второй ярус платформы, и я забрался в кабину, с комфортом расположившись в кресле капитана. Панель управления с несколькими экранами, двумя штурвалами выглядела привычно, не вызывала страха. Что разочаровало, так это обзор — сквозь узкие щели, идущие по бокам кабины, мало, что можно было разглядеть.

— Видно хреново, — честно признался я.

Терзиев хитро ухмыльнулся.

— Возьмите вот это, — он протянул мне шлем.

Самый обычный на первый взгляд. Может быть чуть больше, чем обычный пилотский шлемофон.

Я надел и словно оказался в абсолютно прозрачном шаре — внизу квадратные серые плиты пола, по бокам выкрашенная жёлтой краской оснастка, сверху потолок с блестящими металлическими балками и трубами.

— Поразительно. Камеры на обшивке? Полный обзор?

— Да, и не только. Когда освоите, сможете включать многократное увеличение.

— Серьёзно? Как у телескопа? Зачем?

Терзиев провёл рукой по панели и рядом со мной в мерцающей зеленоватой дымке закрутился глобус Земли. Лёгкое прикосновение — наша планета уменьшилась, возникла вся солнечная система. Ещё одно движение — в сверкающую спираль слились все звезды Млечного пути.

— Вы сможете увеличить любую область нашей Галактики. Да, собственно говоря, всей видимой части Вселенной.

— Электроника, конечно, крутая. Но всё это может к чёртовой матери полететь при электромагнитной буре.

— Ну, здесь есть и обычные механические приборы.

С тихим шелестом экраны разъехались в стороны, обнажив обычную, выкрашенную в бирюзовый цвет, панель с анахроничными приборами-будильниками.

И что-то ёкнуло в груди — вспыхнули воспоминания о тех днях, когда я только учился на пилота: кабина, приборы, штурвалы в виде буквы V. Даже цвет обивки кресел — цвета топлёного молока, казался таким знакомым родным.

— Так, а это что, — я обратил внимание на панель слева, испещрённую значками, тоже очень знакомыми. — Оружие?

— Да, верно, — Терзиев откинулся на спинку сидения, став на удивление серьёзным. — Лазерная пушка, электромагнитная, ракеты.

— Насколько я понял, это транспортник для доставки грузов на орбиту? Зачем здесь оружие?

— Ну, для защиты. А для чего ж ещё? — в голосе послышалась растерянность, будто он забеспокоился, что сболтнул лишнего.

— Для защиты от чего?

— От астероидов, комет, всякого космического мусора.

У меня мелькнула мысль, что этот орбитоплан больше смахивает на звёздный истребитель: «спейс файтер».

— Ну да, здорово. А ещё можно повоевать с кем-нибудь. С какой-нибудь инопланетной расой, — я покрутил штурвал и сделал шуточный жест, имитируя стрельбу из пушки. — Бах, бах и покорить пару Галактик.

Терзиев поморщился то ли из-за моей дурацкой мальчишеской выходки, то ли из-за того, что я влез не в своё дело.

— Вооружением занимался не я, — проронил он холодно. — Мало, что могу рассказать. Моё конструкторское бюро разрабатывало только двигатели. Посмотреть хотите?

Мы спустились вниз, подошли к огромным, диаметром в человеческий рост, соплам двигательных установок.

— А на каком топливе это работает? — поинтересовался я. — Химическом? Керосин или водород?

— Водород. Но это не химический двигатель, Алан, а прямоточный термоядерный. С ним при постоянном ускорении корабль сможет развить скорость, равную почти скорости света. И это ещё не всё! Топливо он может черпать из космоса. Мы разработали установку, которая бы позволила делать синтез протонов водорода.

Интересно, зачем это понадобилось ставить на транспортник такой мощный движок?

— А если просто настроить кучу этих орбитопланов? — я похлопал по гладкой обшивке. — Туда наверняка человек триста поместится? Вывезти всех людей на них.

— Нет, это неудобно. Космический корабль надёжнее. Мне так кажется.

— А он вообще-то уже выведен на орбиту?

— Конечно. Основные модули смонтированы.

Но в голосе главного конструктора абсолютно не ощущалось уверенности.

— То есть ракета была выведена с космодрома на Экваторе?

Этот невинный вопрос почему-то озадачил Терзиева. Он замер на мгновении, метнув в меня напряжённый взгляд:

— Ну да, конечно.

Но на совещании с генералом говорилось, что для космодрома на Экваторе нет места. Откуда же они выводили основные модули?

— А кто будет пилотировать космический корабль?

— Что, простите?

— Ну, орбитопланы буду пилотировать я и мои пилоты. Но звездолётом тоже должен кто-то управлять?

— Я не знаю, Алан, — он помотал головой, явно теряя терпение. — Возможно, там будет полностью автоматическое управление. Меня вообще это мало волнует. Вы все узнали? Тогда простите, у меня масса дел.

Я проводил взглядом его спину и представил, что никакого корабля на околоземной орбите нет. А для чего тогда строится эта флотилия орбитопланов, оснащённых мощным оружием? Если подумать — её можно забросить в любую точку Вселенной по космобанам. Начать звёздные войны. Или… Или вдарить «Спейс файтерами» по тёмной материи?

Ладно, черт с ними. Главное, что первый орбитоплан уже собран, а значит, скоро я начну изучать этот потрясающий аппарат, обучать моих парней.

 

Глава 7

Хорек

Этот день начался, как обычно, не предвещая никаких происшествий. В планах на сегодня одна миссия — забрать щенка фретки со зверофермы Итана Шермана, которая находилась рядом с геотермальными станциями «Гейзерс». Я часто летал туда, доставлял продукты, медикаменты, одежду, разную мелочовку. Обратно привозил шкурки, которые продавали в подземном городе, из них шили шубы, отделывали воротники курток.

Мы быстро подружились с Шерманом, и он показал мне фреток — хорьков, которых можно держать, как домашних питомцев. Мне так понравились эти весёлые, юркие зверьки, что я попросил Итана дать мне одного на воспитание. Я выбрал из помёта самого драчливого и крупного щенка, хотя Шерман предупредил, что такой хорёк, когда вырастет, начнёт кусаться. А зубы у них — ого-го-го какие. Злых хорьков приходилось вытаскивать из клетки в кольчужных рукавицах. Но я решил приручить малыша. И приезжая на звероферму, оставался там подолгу — играл со щенком. Он на удивление быстро привык ко мне. Я назвал его малышом Люком. Разумеется в честь Люка Пирсона. Миссия была простой и не выглядела опасной — я летал на звероферму сотни раз.

Вместе с Дэвидом Грином мы завтракали в офицерской столовой. Мне нравилось здесь — уютно, светло, будто залито солнечным светом. На стенах, отделанных панелями под ореховое дерево — симпатичные пейзажи и постеры рисованных красоток. Мягкий «дневной» свет лился из плоских ламп, встроенных в потолок. Столики из пластика, под светлое дерево. Стулья с мягкими кожаными сидениями и спинками цвета топлёного молока. В стенах встроены высокие прямоугольные светящиеся панели, скрытые под лёгкими тюлем — имитация окон.

— А когда мы начнём заниматься на этих… как их…орбитопланах? — тщательно перемолов крепкими зубами кусок свинина, вдруг спросил Грин.

— Чёрт его знает, — проворчал я. — Пока нужное количество не соберут.

— А вообще трудно на них летать?

— Да ничего особенного. В управлении он средний, как и в маневренности. Когда достигаешь границы тропосферы, включаются термоядерные движки в два гигавата. Выход на орбиту, стыковка и возвращение на Землю, на аэродром. Будем грузы доставлять на космическую станцию. Межзвёздную.

— Да? — протянул Дэвид недоверчиво. — И вот интересно, откуда она возьмётся? Станция эта? Вроде ведь все спутники оторвались от Земли и пропали. Вернуть их не смогли.

Да, Грин — парень башковитый. Ему пришла в голову та же мысль, что и мне. А возможно, и не только мне.

— Не знаю, Дэвид. Мы должны приказ выполнять, — уклончиво ответил я, сделав вид, что изучаю кусок заливной рыбы.

Громкий хохот заставил меня рефлекторно обернуться. За столиком у стены, в которую были вделаны кожаные сидения, заметил Эдит в мужской компании из худого белобрысого парня, немолодого мужчины с пышными седыми усами. Третьего я видел со спины. Он был широк в плечах, с бычьей шеей, густая шапка иссиня-чёрных волос, одет в пилотскую куртку из светло-коричневой кожи с меховым воротником. Вот он и создавал больше всех шума. Что-то громко рассказывал, доверительно наклонившись к своим собеседникам, а до нас долетали лишь отдельные фразы.

Эдит рассмеялась, забросив назад головку. Потом изящным, женственным движением поправила забранные в высокую греческую причёску волосы. С удивительной грацией взяла со стола бокал, поднесла к губам. Обернулась, бросив бездумный взгляд в зал, и на шее собрались нежные складочки. У меня захолодело горло и ревность сжала сердце.

— Эй, ребята, — я не выдержал очередного гогота. — Потише нельзя?

Верзила в куртке резко обернулся, с лица слетела ухмылка, а глаза сузились.

— А это ты, Макнайт. Чего надо?

Лицо длинное, загорелое, уже стало оплывать, но бабы таких обожают. Его портили только оттопыренные уши и опущенные уголки губастого рта, что придавало физиономии вечно недовольное выражение.

— Я попросил потише, — миролюбиво повторил я.

Мужика это видимо задело. Он вылез из-за стола, и, не спрашивая разрешения, пододвинул стул ко мне и плюхнулся, разбросав руки за спинкой.

— Ах, это ты, Макнайт! — бросил хмуро, глаза злобно сузились.

— С кем имею честь? — поинтересовался я спокойно.

— Питер Броуди, — представился он, оттопырив нижнюю губу. — Капитан воздушного судна, личный пилот генерала Шмидта.

Вот он какой — муженёк Эдит.

— Рад познакомиться, — процедил я.

— Слушай, Макнайт, — он навис над столом мощной грудью, приблизив своё лицо так близко, что я увидел красную сыпь у него на левой щеке, стыдливо замазанную тональным кремом. — Будешь приставать к моей жене — яйца оторву. Понял?

— Я к ней не приставал, Броуди.

— Хватит врать. Она мне всё рассказала, — его глаза злобно сузились.

Хотел сказать этому мордовороту, что спас Эдит, когда она сбежала от меня, но оправдываться стало противно.

— А тебе вон и твоих парней хватает, — глаза Броуди сально блеснули.

Грин нахмурился и попытался привстать — я незаметно сжал ему руку, чтобы он не лез.

Но личный пилот генерала не унимался.

— Ты смотри-ка, как за ручки держатся. Чисто любовнички, — он противно затрясся от смеха. Но вдруг хрюкнул и сполз на пол, сипло хватая ртом воздух — мой удар в шею ребром ладони был как всегда точным и сильным.

— Ну, ты, бл… — шатаясь, Броуди попытался встать, опираясь на стол, но я схватил его за грудки и шваркнул физиономией о выставленное колено. Он взвыл резким дискантом и, зажмурившись, рухнул на пол.

Эдит прикусила губу, быстро-быстро задышала, болезненно сморщив лоб. Приятели Броуди вскочили, бросились к нему, приподняли под руки. Но я понял по их растерянным глазам, что встревать они не собираются.

— Пошли, Дэвид, — спокойно сказал я.

Подхватив куртки, мы с Грином направились к выходу из столовой.

— Ты! Макнайт, сволочь! — я услышал за спиной хрип Броуди.

Обернулся. С удовольствием понаблюдал, как из его расквашенного, и, как я надеялся, сломанного, носа срываются капли крови, пачкая роскошный белый джемпер.

— Чего тебе?

— Вызываю тебя на дуэль, — выдохнул он, воздух со свистом вырывался из его мощной груди.

— Чего? На какую дуэль? — протянул я. — Ты о чем? На шпагах что ли драться будем?

— Воздушный бой, — прорычал Броуди.

— Броуди, ты хоть понимаешь кто я? Я — полярник, лётчик-истребитель, король неба. Понял? А ты кто? Воздушный извозчик?

Вечная война между лётчиками гражданской и военной авиации.

— Король неба? — Броуди помотал головой. — Говно ты, а не король.

Я поймал взгляд Эдит и вдруг ясно осознал, что нет у меня сил отказаться, показать, что сдрейфил.

— Ладно, — сказал я, наконец. — Я согласен. Когда устроим?

— Тогда сегодня в полдень, — через силу прохрипел он.

— Отлично.

Итак у меня появилась ещё одна миссия, опасная и не скажу, что приятная. Конечно, убивать Броуди я не собирался, но воздушная дуэль — это очередное нарушение дисциплины. Дресслер будет в ярости.

Замигал экран: «Миссия — посетить Итана Шермана. 500 баллов. Принять? Отклонить?»

Интересно, такая простая миссия и вдруг 500 баллов? Что-то подозрительное, — пронеслось в голове. Я ткнул в «Принять» и тут же завибрировал коммуникатор и на голофоне возникла жизнерадостная рожа Итана Шермана, который весь состоял из одних крутых вогнутостей и выпуклостей — впалые щеки, выпирающие скулы, и острый кадык на голой шее.

— Алан, ты куда запропастился, зараза?! Малыш тебя заждался. Даже от еды стал отказываться.

— Чего серьёзно?

— Да не, пошутил я. Наоборот, жрёт в три горла и скоро в клетке помещаться не будет. Так что придётся тебе доставлять его на грузовике.

— Когда я смогу забрать его?

— Да когда хочешь. Он уже взрослый. Мамку давно сосать перестал.

Пока поднимался на лифте, с теплотой представлял умильную мордочку моего питомца. Но когда открылись двери воздушного шлюза и я зашагал по лётному полю, настроение начало резко падать. От поля словно пар, поднималась морозная дымка, змеилась, скручивалась в маленькие торнадо. Противный колючий ветер бил в лицо, заставлял ёжиться. Свинцовая тяжесть облаков надвинулась на диспетчерскую вышку, казармы и высотное здание администрации, и я прикинул, что нижняя видимость где-то футов триста. Этого маловато. Но все равно зашёл в ангар и решил отправиться на маленьком одномоторном самолёте «Сессна Скайхок» с лыжными шасси. На таких крошках мы развозили продукты по разбросанным вокруг геотермальных станций посёлках, где все ещё продолжали жить, да скорее сказать — выживать, люди.

— Диспетчер, дай погоду, — как обычно поинтересовался я, забравшись в кабину.

— Какая к черту погода? — через пару минут возвестил вечно простуженный недовольный голос. — Макнайт, ты что слепой? Сам не видишь?

— Видимость какая? — интересуюсь, как ни в чем, ни бывало.

— Никакая, — буркнул диспетчер.

Ну, никакая — значит, никакая. Не могу же я получить 500 баллов, слетав в хорошую погоду за хорьком? Щёлкнул тумблером и двинул рычаг газа вперёд. Мотор чихнул, но завёлся, басовито загудев.

Прокатившись по взлётной полосе, я взлетел, сделал разворот на восток и, почти прижимаясь к земле, лёг на курс. «Сессна» плохо слушалась, норовила клюнуть носом, ветер бил в бок, качая маленького летуна как утлую лодчонку на бурных волнах. Я думал, что мог перестраховаться и поехать на снегоходе. Но тогда бы потратил бы три часа, а не сорок минут. И тогда до полудня я никак бы не успел.

Поднялся выше, внизу пронеслись заснеженные вершины гор Санта-Круз. Сменились на лес, мелькали верхушки деревьев, то, сливаясь в тёмно-серое месиво, то, расступаясь белыми проплешинами.

Слоистые сизые облака издалека казались плотными и осязаемыми, но расходились, как нечто совершенно невесомое и нематериальное. Была видна только кабина, и я будто плыл в этой податливой субстанции, раздвигая её своим телом.

Но тут я вырвался на простор, увидел окружённую высокими бетонными стенами с блестящей спиралью колючей проволоки звероферму Итана. Но его самого не заметил. Также нигде не было видно его техников, которые обычно суетились около клеток. Покружившись над фермой, я опустил самолёт около леса.

Почему-то сканер на входе не сработал, но створка все равно отошла. Но стоило мне сделать пару шагов, как что-то похожее на дуло уткнулось в спину.

— Руки подними. Не оборачивайся! И без фокусов.

Голос незнакомый, высокий и резкий.

Мы прошли мимо длинного ряда клеток под остроугольной крышей, засыпанной рыхлым слежавшимся снегом, и оказались у добротного кирпичного дома. Громко скрипнув, дверь распахнулась, и в бледном свете, сочившемся из мутного окошка, я обнаружил за столиком двоих. Когда глаза привыкли к полутьме, смог их рассмотреть внимательно. Плотный мужик с квадратным простоватым лицом и неопрятной чёрной бородой, и долговязый парень с почти аристократичными чертами лица. За стёклами элегантных очков в тонкой золотой оправе — колючий взгляд блёкло-голубых глаз.

Третий член шайки, худющий, как глиста, деловито обыскал меня, распахнул куртку, и, ухмыльнувшись, вытащил из кобуры пистолет-пулемёт. Бросил на столик и очкастый главарь, схватив, повертел оружие в руках, ощупывая настолько гибкими пальцами, что, казалось, они гнутся в любую сторону.

— На генетический код настроено? — поинтересовался он глуховатым баритоном. — А если мы тебе руку отрежем, будет твоя пушка стрелять?

— Не будет.

— Ну, вот, хорошо, наконец-то услышал твой голос. А ну-ка попробуем. Давайте, парни! Начинайте!

Бородатый мужик степенно, немного сутулясь под собственным весом, выбрался из-за стола, подошёл ко мне и схватил меня сзади за руки так крепко, что я едва мог дышать. Худющий парень возник передо мной и врезал со всей силы по лицу. Голова взорвалась мучительной болью, на подбородок закапала кровь. На миг я отключился, но встряхнув головой, вновь выпрямился, не сводя взгляда с очкарика.

Тот приблизился ко мне, изящным жестом фокусника вытащил из кармана пиджака резиновую перчатку. Надел и размашистым жестом провёл по моему лицу. Подождал, когда подсохнет кровь, схватив пистолет-пулемёт, поднял к потолку. Индикатор мигнул зелёным и в то же мгновение раздался оглушительный грохот. Сверху просыпались куски штукатурки.

— Отлично. Работает.

Они заманили меня ради моего оружия? Что за бред?

— Что будем с ним делать? — пробурчал бородатый мужик.

— Надень на него наручники, и поехали, — обдав меня с головы до ног хмурым взглядом, изрёк очкарик.

Амбал защёлкнул за моей спиной наручники и вытащил наружу. Рядом с высокой стеной примостился большой аэробот, похожий на катер, выкрашенный в бело-голубой цвет. Швырнув меня на заднее сидение, кряхтя и матерно ругаясь, бугай втиснул свою тушу на переднее сидение. Тощий присел рядом со мной, а главарь устроился на месте водителя.

Резво снявшись с места, аэробот понёсся сквозь лес. Ветки хлестали по кабине и лобовому стеклу. Конвоир рядом со мной откинулся на спинку и, закрыв глаза, задремал, от уголка рта вниз потянулась слюна. Бородатый что-то ворчал себе под нос и каждый раз матерно ругался, когда аэробот подпрыгивал на очередной колдобине.

Я попытался разорвать цепь, которая скрепляла наручники — на морозе сталь становится хрупкой. Опустив голову, так чтобы мои усилия не заметили, я медленно, но верно, начал растягивать звенья. Металлические кольца врезались в запястья, резкая боль выжала из глаз слезы, но я не оставлял попыток. Казалось, что вот-вот и свобода, но тут силы оставили меня окончательно. Я опустил руки и вдруг — щёлк, и левая рука освободилась.

Бандиты ничего не заметили. Тощий рядом со мной спал, постоянно заваливаясь мне на плечо, так что приходилось отталкивать его патлатую голову. А главарь с бородатым матерно ругались, постоянно поминая бабло и какого-то Конкорда.

Когда Глиста в очередной раз свалился на меня, я спихнул его себе на колени и, схватившись за тощую шею, придушил. Аккуратно вернул на место и приткнул так, чтобы казалось, что тот спит.

Внимательно осмотрелся и обнаружил в куче хлама рядом с кожухом движка гаечный ключ. Быстро выхватил его и бах! Шарахнул со всей силы по башке бородатого. Тот только вздрогнул, словно его укусил комар, и злобно прожёг меня взглядом. Маленькие свиные глазки расширились. Попытался вскочить, протягивая ко мне крючковатые пальцы.

— Бл… Е… твою мать! — заорал очкастый. — Сядь на место, Пуд!

Аэробот вильнул, завертелся и свалился куда-то вниз. Нас закрутило, и, пролетев полсотни шагов, мы с грохотом врезались в толстенный ствол. Громкий скрежет. Толстый сук пробил стекло и пригвоздил бородатого. Он захрипел, забулькал и затих.

Очкастый метнул взгляд назад. Распахнул дверцу и выскочил пулей из аэробота. Но я сильным ударом ноги выбил дверь со своей стороны и оказался напротив него.

Блеснул длинный клинок. Выпад. Лезвие вошло в толстую парку — и я ощутил еле заметный укол, но успел отшатнуться. Ещё удар. Я схватил руку с ножом снизу, потянул вперёд. И врезал очкастому по роже. Он вскинулся, попытался вырваться. Но я тут же сжал его запястье сверху, а левой свободной рукой обхватил за шею.

Пыхтя, мы стали бороться. Я все сильнее и сильнее душил его, сжимая запястье, пока бандит не выронил нож в снег. Тяжело дыша, парень отлетел от меня. И мы встали друг против друга в боевую стойку.

— Какого черта вам от меня надо? — крикнул я.

Он не ответил, только оскалился, как волк, приподняв верхнюю губу. Обнажились белые зубы с острыми клыками. Казалось, зарычит, как дикий зверь.

Кинулся на меня, свалил с ног, и, обхватив за шею гибкими, но невероятно сильными пальцами, начал давить на кадык. В глазах потемнело, но собрав все силы, я шандарахнул лбом о его башку. На мгновение он ослабил хватку — я отшвырнул его от себя. Вскочил и метнул взгляд по сторонам

Слева заметил под здоровенным дубом толстый сук, кинулся туда. И схватив, со всей силы огрел противника сбоку по корпусу. А когда парень согнулся, хорошенько приложил по голове. Парень замер, дёрнулся и ничком свалился в снег.

Я бросился к аэроботу. Вытащив с заднего сиденья тело тощего парня, легко зашвырнул его в сугроб. Но с бородатым пришлось повозиться — сук проткнул его насквозь. Залез за руль — натужно взревел мотор. Аэробот сдвинулся, но лишь сильнее насадил ублюдка как бабочку на булавку.

Матерно выругавшись, я выскочил наружу. Подошёл спереди. Упёрся спиной в дерево, а ногами — в нос аэробота. Напряг все мышцы, сжал челюсти до хруста и дюйм за дюймом начал отодвигать. В глазах потемнело от напряжения, из груди вырвался стон.

Остановился, чтобы отдышаться, усмирить бешено колотящееся сердце. Неподалёку качнулись нижние ветки вековых елей, стряхивая серебристые струйки снега. Блеснули жёлтым светом глаза — ещё, и ещё. Продрал озноб — ко мне подбираются волки. Насчитал штук пять, не меньше.

Собрав последние силы, я вновь попытался спихнуть аэробот. Зубы ощутимо выбивали чечётку, то ли от холода, то ли от страха — не разберёшь.

Наконец аэробот поддался. Дрожащий и мокрый, я распахнул дверцу, выволок тело бородатого наружу. Когда влез в салон, тошнота прилила к горлу — руль, приборная панель, осколки стекла — всё в багровых потёках и пятнах. Завёл мотор и, лавируя между деревьями и сугробами, я развернул аэробот и понёсся обратно к звероферме.

Пошёл крупный снег, засыпая следы аэробота, а дорогу я запомнил плохо. И уже страх начал закрадываться в душу от мысли, что заблудился, как страшный взрыв эхом прокатился по лесу, отразился от склонов гор. Из-за заснеженных крон деревьев взметнулся столб дыма и огня. Я вздрогнул, едва не выпустив руль из рук. Тревога сжала сердце — эти мерзавцы заминировали ферму.

Наконец, показались высокие бетонные стены. Я развернул аэробот и протаранил вход. С диким скрежетом металлические ворота прогнулись, и я лихо въехал внутрь.

Выпрыгнул из кабины.

Прокатившись по ферме, взрывная волна разметала клетки, сорвала красную крышу над ними. Крыша кирпичного домика провалилась, клубился чёрный дым, уходил столбами в небо. Но к счастью пламя из-за сильного снегопада разгоралось плохо. Бросил взгляд на коммуникатор — значок радиосвязи появился, и я быстро отправил сообщение о пожаре к нам в гарнизон.

Я вошёл в дом, прислушался. Только треск огня, пожиравшего деревянные перекрытия и стропила крыши. Ни стона, ни крика о помощи. Но проверить всё же не мешало. И первым делом я спустился в подвал.

Сплошная темень, огонь сюда ещё не добрался. Пощёлкал выключателем — никакого эффекта. Свет маленького карманного фонарика, который я всегда ношу с собой, выхватил из тьмы очертания мешков с кормом, расставленных у стен, канистры, стеллажи. И где-то у дальней стены — сверкнули белки глаз, мертвенно-бледные лица и тёмные фигуры. Насчитал троих. У всех рты заклеены скотчем, связаны руки за спиной. Я развязал одного, а тот уже помог освободиться остальным. И когда все вместе вышли наружу, я смог их разглядеть: техники Итана, но его самого среди них не было.

— Что тут произошло у вас? — поинтересовался я.

— Кто-то напал на нас, — глухо ответил Юха, рыхлый пузатый мужик с обрюзгшим лицом и бородавкой на мясистом носу.

— Красные волки?

— Да кто их разберёт-то? — буркнул второй техник, долговязый детина, с сизо-красными плохо выбритыми обвисшими щеками.

Странно, если бандитов было всего трое и среди них лишь один физически крепкий, как они справились с тремя далеко не хилыми мужиками? И почему они не убили техников, а только спрятали в подвале? Времени не хватило?

— А Итан где?

— Понятия не имею.

— А выглядели они как?

— Да не знаем мы! — в голосе Юхи звучала явная досада. — Очнулись уже в подвале. А потом ты пришёл.

Пожар разгорался все сильнее и сильнее — языки пламени вырывались из-под крыши, щелей, жадно лизали стены, рамы окон. Но я вновь бросился в дом, и тут же отшатнулся, застыв на пороге. Колыхаясь золотисто-алым занавесом, огонь перекрыл путь. От жара перехватило дыхание, больно стянуло кожу лица.

И тут я услышал нарастающий шум мотора. Совсем низко над фермой пролетел пожарный джет, выкрашенный в жёлто-красный цвет. Сбросил пожарогасящую плёнку, которая словно кожа обволокла разрушенные стены, провалившуюся крышу, перекрыла доступ кислорода. Пламя стало угасать, пока совсем не исчезло. Когда плёнка расползлась в голубоватую дымку, я вернулся в дом. Оглушил запах гари, перекрыв на миг дыхание. Но стараясь не дышать носом, я пробежался сверху донизу по комнатам. Но Итана не нашёл. Ни живого, не мёртвого.

И тогда я решил сам обойти все помещения фермы. От техников Итана не было никакого толка — они лишь мотали головами и отводили глаза.

Я прошёл мимо приземистого домика лаборатории, где проверяли корм и обследовали животных. И вдруг втянув носом воздух, ощутил едва заметный запах бензина, через пару шагов он усилился. Я оказался рядом со старым дощатым сараем, выкрашенным ядовитой зелёной краской. Толкнул дверь — бензиновое амбре с такой силой ударило в нос, что голова поплыла, и я чуть не упал. Мне нравился этот резкий пьянящий запах, он ассоциировался со скоростью, автомашинами, гонками, которые я обожал.

Но сейчас это был запах смерти.

Прорвавшись сквозь вход, бледный свет заполнил голубоватой дымкой помещение, обрисовал фигуру человека, привязанного к стулу. Итан. Живой, судя по широко раскрытым испуганным глазам. Сердце радостно подскочило в груди, но тут же обрушилось куда-то в тёмную бездну паники. У ног Итана я заметил прозрачный бидон с голубоватой жидкостью, обвитый проводом, который заканчивался цифровой панелью. Промелькнула мысль — бежать, бежать немедленно! Но тело налилось сверху донизу предательской тяжестью, прижав ноги к полу.

Я осторожно приблизился к Итану, присел на корточки и присмотрелся к бомбе. В фильмах всегда показывают, как на панели сменяются цифры и бравый главный герой разминируют бомбу за одну секунду до взрыва. Здесь я не смог понять, сколько осталось времени. На погасшей панели не менялись цифры, ничего не тикало. Это взбодрило меня, страх постепенно отпускал. Я протянул руку и медленно отодвинул страшный предмет от ноги Итана.

Ничего не произошло. Совсем осмелев, я зашёл за спину Итана, развязал ему руки, потом снял верёвку. Помог встать. На цыпочках, словно опасаясь кого-нибудь разбудить, мы вышли наружу.

— Какого черта ты приехал? — огорошил он меня, стоило нам отойти на пару шагов от страшного места.

Я остановился как вкопанный и воззрился на Итана, не понимая, что с ним. Спятил из-за переживаний?

— Ты мне сообщение прислал, чтобы я приехал за щенком хорька. Сказал, что его уже можно забрать.

— Ничего я тебе не присылал, — буркнул он.

Я хотел сунуть ему под нос видеосообщение, которое осталось в базе коммуникатора, но подумал, что это бандиты заставили Итана заманить меня сюда. И упрекать его в этом я был не в силах. Но что-то не давало покоя — почему же мерзавцы всё-таки решили уничтожить ферму, если Итан согласился?

— Ладно, проехали. А как получилось, что бандиты пройти смогли? Как ты их пустил?

— Да не пускал я их, — Итан матерно выругался, глаза блеснули злостью. — Какая-то сволочь видать впустила. Я вырубился, а пришёл в себя только здесь.

— Ясно.

Хотя ничего ясного тут не было. Картинка не складывалась. Бандиты заманили меня сюда, чтобы похитить. Для этого заставили Итана прислать сообщение, чего он якобы не делал. Что за чертовщина?

Мы вернулись к дому Итана. Печально постояв напротив, он опустил голову, медленно взошёл по ступенькам, исчез в проёме. Через пару минут скрипнула дверь — Итан возник на крыльце, обвёл смурным взглядом разгром, и вздохнул со всхлипом.

Юха, тяжело пыхтя, протащил мимо нас чёрный пластиковый мешок. В грязной снежной каше протянулся глубокий след. Я понял, кто находился там, и сердце сжалось в тоске.

Ноги помимо моей воли понесли к месту, где в одной из клеток жил мой малыш. Рядом с ней, опрокинутой и сдавленной, валялся деревянный домик, который я сделал, утеплил внутри, чтобы малыш не мёрз.

— Не переживай, — рядом оказался Итан. — Я тебе другого дам.

Но горло почему-то перехватило спазмом и глаза застлало мутной пеленой.

Фьють. Что-то быстрое и гибкое проскользнуло по спине, плечу, прыгнуло на грудь.

— Люк! — вырвалось у меня неожиданно.

Горячий шершавый язычок стал лизать мне губы, и щеки обожгли слезы радости. Я раскрыл молнию на куртке — малыш нырнул внутрь, осталась видна лишь круглая мордочка с блестящими глазками-бусинками, темно-розовым носиком и маленькими прижатыми к круглой голове ушками.

Я вытащил из кармана пакетик и дал малышу несколько сухих мясных шариков. Он жадно выхватил их из пальцев и юркнул внутрь. Только раздался жизнерадостный треск.

— Почему Люк? — поинтересовался Итан.

На его лице засветилась слабая улыбка, разгладились скорбные морщины на лбу. Кажется, он тоже был рад, что малыш остался жив.

— Да, я так решил, — уклончиво ответил я.

— А понятно, — протянул Итан. — Ну ладно, — он устало похлопал меня по плечу.

— Ну чего, справишься тут без меня? А то я так задержался. Полковник с меня три шкуры спустит.

— Справлюсь, конечно.

Когда летел на базу, посматривал на сидение рядом, где малыш Люк спал на спине в какой-то страной перекрученной позе, не поддающейся описанию, будто позвоночник у него изгибался под любым углом. Прибыл на базу в расслабленном, полусонном состоянии. Страшное напряжение этого дня, пережитый страх сменились на спокойствие и умиротворение. Казалось все тревоги и заботы остались позади. Впереди ждал только отдых и я уже предвкушал, как встану под душ, смою, наконец, усталость и завалюсь спать.

Я посадил «Сессну», и когда вылез из кабины, порыв ветра бросил в лицо горсть мелкого колючего снега. Запахнув воротник парки поплотнее, я зашагал по лётному полю. Длинные голубые тени лежали в сугробах, окружавших поле, дымными змеями кружилась позёмка.

Но сон мгновенно улетучился, когда я увидел, кто поджидает меня у входа в ангар: Питер Броуди собственной персоной.

 

Глава 8

Дуэль

— Где пропадал, Макнайт? — поинтересовался он. — Я уж решил, что ты бегаешь от меня.

— Дела были, — буркнул я.

После того, как я выскользнул из лап бандитов, для полноты счастья мне не хватало дуэли с личным пилотом генерала, но отступать не в моих правилах.

— Ну что, Макнайт, не передумал? — Броуди довольно ухмыльнулся.

— Не передумал. Как обычно — учебный воздушный бой? С заходом в заднюю полусферу?

— Нет, Макнайт. И не надейся. Только настоящий.

В глазах личного пилота генерала вспыхнула решимость разделаться со мной, что лишь завело меня.

— Ладно. Что конкретно?

Система выдала экран:

«МиГ-21 против McDonnell Douglas F-4 Phantom II.

Место действия — Северный Вьетнам

Время действия — август 1972-го года»

Воздушная дуэль в небе над Ханоем, когда МиГ был сбит капитаном Такером. Ясно.

— Разыграем «оружие»? — глаза Броуди хищно блеснули. — Угадаешь — «Фантом» твой. Не угадаешь…

Пошарив в кармане куртки, он вытащил монетку. Лёгким щелчком подбросил вверх и когда кругляшек, ярко блеснув, перевернулся в воздухе пару раз и упал на рукав его куртки, прикрыл рукой.

— Решка.

— Орёл, — выпалил Броуди, смахнув монетку в карман. — МиГ — твой.

Я даже не успел посмотреть, что там, как система тут же выдала экран:

«Вы открыли новый летательный аппарат: МиГ-21МФ «Fishbed-J»

Тип: истребитель

Экипаж, чел.: 1 пилот.

Силовая установка: один турбореактивный двигатель Р-25-300

Максимальная скорость: 1351 миль/час

Практический потолок: 58400 футов

Дальность полёта: 751 миля

Вооружение: одна пушка, две ракеты «воздух-воздух»

Маркировка НАТО — «Fishbed-J» меня не удивила — сейчас я играл роль американца. Но обрадовало, что система открыла для меня МиГ. Может быть, скоро смогу вновь очутиться в кокпите МиГ-37 — и мурашки пробежали по коже.

Пока шёл к ангару, обдумывал, как не обидеть Гюнтера, чтобы он дал мне на этот раз слетать спокойно. Но когда зашёл в ангар, обнаружил рядом с МиГом незнакомого долговязого мужика в распахнутой на груди толстой куртке, накинутой на тёмно-красный комбинезон.

— А Гюнтер где?

— Он меня на замену прислал. Спину у него прихватило. Я его племянник. Меня Штефан зовут, — протянул руку в толстой перчатке, растянув губы в какой-то явно не искренней улыбке.

Парень не был похож на Райнера, да и говорил совсем без акцента. И я совершенно не мог вспомнить, чтобы Гюнтер, с которым мы были в хороших доверительных отношениях, говорил, что у него есть племянник.

— Ну как, Макнайт, где устроим?

Я обернулся на голос Броуди, и успел заметить, какой странный взгляд тот бросил на Штефана. И, кажется, в глазах техника промелькнуло похожее выражение. Это усилило мои подозрения, окрепло желание отказаться наотрез от этой авантюры. Но в то же мгновение я представил, как красочно, с нескрываемым злорадством личный пилот генерала будет рассказывать всем, а в первую очередь собственной жене, как я сдрейфил. И загнав сомнения куда-то в самый дальний угол, спокойно бросил:

— Да как скажешь. Все равно.

— Ага. Ну, тогда вот такое предложение — отлетим подальше к побережью. Хаббард полетит со мной вторым пилотом, — Броуди похлопал по плечу парня, а тот довольно осклабился.

— Учти, Броуди, «Красные волки» могут нас обстрелять там.

— Да, знаю я. Леон рассказывал. Ничего, так даже интереснее. По машинам?

По приставной лестнице я залез в тесный кокпит, и сердце ёкнуло, когда увидел такие знакомые и родные приборы-будильники на панели, выкрашенной в цвет морской волны. Ручка управления с вытертой красной кнопкой гашетки.

— Разрешите взлёт.

Через пару мгновений высокий резкий голос диспетчера, незнакомый мне, отчеканил:

— Взлёт разрешаю.

Ну что ж, теперь дело за мной и моим «летуном». После проверки я двинул рычаг газа вперёд, вырулил на полосу и поднялся в воздух.

Под крылом МиГа раскинулась мёртвая заснеженная пустыня, прерываемыми лишь редкими тёмными проплешинами, брошенные дома, утопавшие в снегу.

Вот уже показался берег Тихого океана.

— Эй, Макнайт, ты не передумал? — раздался весёлый вскрик Броуди.

Я не мог его видеть, но понимал, что он где-то близко.

— Нет. Начнём, пожалуй.

«Загружаю место действия. Пожалуйста, подождите», — отозвалась система.

Ну, вот ещё ждать, пока система воспроизведёт августовское небо над Ханоем, будто оно отличается от какого-то другого.

Но я ошибся.

Хмурый морозный день внезапно сменился ясной летней ночью.

Бледно голубела Луна, заливая пространство расплавленным серебром, сквозь сияющую дымку проступала алмазная россыпь звёзд на чёрном небесном бархате. А внизу искрилась поверхность облаков, больше похожая на привольно раскинувшееся до самого горизонта море. И дополняя картину, от моего самолёта по нему бежала широкая светлая дорожка.

Но я тут же взял себя в руки — любоваться неземной красотой некогда.

Понятно, какую подлянку решил устроить мне Броуди — у МиГа не было ночного и инфракрасного оборудования — найти противника я мог только визуально. А как это сделать, когда «Фантом» может сбить меня ракетой с расстояния в десять-пятнадцать километров? Да ещё ночью? Но сдаваться я не собирался. Ушёл в облака, стараясь не дать себя заметить, и стал ждать. Атаковать первым я не мог — мои приборы были бесполезны.

Невероятным чутьём, которое всегда помогало мне, я рефлекторно отдал ручку от себя, заслышав нарастающий свист — ракета пронеслась буквально над самым фонарём кабины. Полный газ, разогнался до максимума. Плавно взял ручку управления на себя, отклонил в сторону разворота, нажал педаль и по крутой восходящей спирали взмыл вверх. Пронёсся над диковинными башнями и драконами, созданными самой природой из ничего, из воздуха. Забрался так высоко, что сам горизонт изогнулся голубоватой дымкой.

Система выбросила быстрое сообщение: «Исполнение боевого разворота — 10 баллов».

Но меня не волновали баллы — не до того. Закрутился волчком среди дымных шлейфов ракет. МиГ слушался, будто фюзеляж нарос на меня, как вторая кожа, руки вытянулись в крылья, а сердце управляло турбиной. Откуда Броуди знать, что МиГи я знал, как свои пять пальцев, мог управлять буквально вслепую, ощущая скорость по свисту воздуха, который обтекал самолёт, по тональности звука турбины.

Оглушил страшный взрыв, на миг я ослеп от яркой вспышки, вжав голову в плечи. МиГ тряхнуло, что чуть не вырвало ручку управления. И я машинально потянулся к ручке катапультирования, но в то же мгновение понял, что на всех парах лечу вперёд, раздвигая облачную твердь. Цел и невредим. А ракеты взорвались, столкнувшись друг другом.

Сквозь радиопомехи я услышал радостные матюги Броуди и Хаббарда — они решили, что подбили меня.

Снизился и сквозь прорехи облаков, в ярком свечении Луны, словно циркулем очерченной на небе, заметил массивный силуэт «Фантома», который лёг на обратный курс. Быстро обогнав, разогнал самолёт до максимальной скорости. Натужно взревела турбина, я начал набор высоты. Сделав «горку», нажал педаль, плавно отдал ручку от себя. Самолёт свалился на крыло и когда развернулся на 90 градусов, я начал осторожно убирать газ. Перешёл в крутое пике, промчавшись почти перед носом Броуди. И вновь вышел в горизонталь, ровно в том месте, где разгонялся.

Система отозвалась: «Исполнение ранверсмана — 40 баллов».

— Ну что, Броуди, ракеты у тебя — упс? — со смешком поинтересовался я. — Теперь поборемся, как мужики? В ближнем бою?

И понёсся совсем рядом, так чтобы они видели меня. Броуди метнул в меня злобный взгляд, но промолчал. Попытался с креном уйти вниз, но я мгновенно нагнал их.

«Фантом» напичкан крутым оборудованием под завязку, ракеты у него — класс, но он почти в три раза тяжелее МиГа и по маневренности сильно уступает ему. И хотя Броуди наверняка знал об этом, все равно попытался выскользнуть из-под моего прицела. Ушёл на вираж и начал стремительно набирать высоту.

Но я обогнал его. Взмыл свечой и под самой границей облаков, соколом упал в хвост «Фантома» и когда увидел в перекрестье прицела мясистый затылок Хаббарда — нажал гашетку — пушка выплюнула ослепительный залп огня, пронзив кабину, бензобак. Оглушил взрыв. В мгновение ока «Фантом» превратился в огромный пылающий шар. Я едва успел отвернуть, чтобы меня не задело здоровенным куском крыла, пролетевшим прямо перед фонарём кабины.

«Миссия завершена успешно», — возвестила система. «Вы получаете 240 баллов опыта. И 20 премиум-баллов».

Неплохо. Внезапно вернулась зима — небо посерело в морозной дымке, словно с него смыли все краски.

Когда сердце начало снижать бешеный ритм, я осознал, что катапультироваться Броуди и Хаббард не успели. Но почему-то не ощутил ни малейшего укора совести. Если Броуди — такой же игрок, как и я — выполнит штрафную миссию и вернётся. Если нет — черт с ним! Сам напросился.

Покувыркавшись от избытка чувств в небе, я лёг на обратный курс.

Замерцал красный глазок топливомера — закончилось топливо в основных баках, и я щёлкнул тумблером, включив перекачку из дополнительных.

И вдруг оглушила странная тишина.

Но не та, которую ощущаешь сквозь рокот турбин в предрассветном небе, когда несёшься над рекой, а совершенно мёртвая. Сильно и прерывисто забилось сердце у самого горла, противная струйка пота скользнула по виску. Я раздвигал крыльями невесомую белёсую хмарь, всё сильнее проваливаясь к земле, и лишь слышал собственное тяжёлое дыхание и шипенье кислорода в маске.

Метнул взгляд на топливомер — в норме. Температура масла в норме. Но обороты на нуле. Что за чертовщина?

Катапультироваться? На сотни миль вокруг — ни одной живой души. Если только здесь не шныряют «Красные волки». Или настоящие. Как я доберусь до авиабазы?

Говорят, полёт для лётчика — несколько часов скуки и пару секунд ужаса. И такие секунды я и переживал сейчас. Время замедлилось, стало вязким, растянулось как резиновая лента. И на одном конце был я, а на другом — моя жизнь.

Я бросил джет в отвесное пике. Он падал в полной тишине как камень. Только не испугаться, не сдрейфить. Я кричу, кричу не от ужаса, а чтобы выровнять внутричерепное давление, и не дать лопнуть барабанным перепонкам. Набираю побольше воздуха в лёгкие и ору, потому что нужно.

Земля стремительно нарастает, притягивает магнитом, сливаясь в серое неразличимое месиво. Видеть себя со стороны я не мог, но почему-то представлял отстранено, как серо-голубая стрела в полной тишине падает вниз и вниз. А пилот, то есть я, даже не пытается отвернуть.

Секунда, другая растянулись на века. Уже нет возможности катапультироваться — скорость слишком высока. И, кажется, даже мой ангел-хранитель закрыл глаза от ужаса, не понимая, что я делаю. Заглохшая турбина нехотя набирает обороты от плотного потока воздуха, прокачивает в камеру сгорания негодное топливо.

И вдруг — кабину наполнило рёвом до краёв, залив душу горячей душной радостью — движок завёлся, и я резко взял ручку управления на себя, едва не чиркнув крылом по крыше заброшенного здания.

Резкая боль обожгла виски, от страшной перегрузки я ослеп, и лишь рефлекторно выровнял машину. Бросил взгляд на приборы — ничего не вижу. Полная тьма. Затошнило, вязкой кислотой обожгло рот.

Лётчик может летать без ног, с протезами, но не может летать без глаз. Он должен видеть хотя бы приборы, а я не видел даже их. И никто, никто не мог сказать мне, куда я лечу.

И когда я уже прощался с жизнью, сквозь плотную тьму проступили очертания приборов на панели, и я прозрел на левый глаз. Выровнял машину и понёсся на опасной малой высоте к авиабазе.

Вот уже на горизонте прорисовался высокий «стакан» диспетчерской вышки с обветшалым балкончиком наверху, и я начал снижение, сбрасывая скорость. Я потерял стереоскопическое зрение, и определить точно, сколько осталось до взлётной полосы, не мог, вёл только на рефлексах.

Погода испортилась, снежная дымка закрутилась в розовую муть, сквозь которую едва пробивались тусклые лучи солнца. Облачная кисея расступилась, и я с облегчением увидел сереющие среди белоснежной пустыни взлётно-посадочные полосы. И тут волосы зашевелились у меня на затылке. На полосе прямо по курсу торчал высокий столб с перекладинами разной длины — длинной, средней и короткой, украшенные мигающими огоньками, как новогодняя ёлка. Откуда это взялось? Когда взлетал, этого не было — я помнил точно. Не паникуй, не паникуй — успокаиваю себя, и лихорадочно пытаюсь вспомнить, что это такое.

А МиГ всё ближе и ближе и вот-вот воткнётся к чёртовой матери в это выросшее из ниоткуда препятствие. Мозг работает на пределе, пытаясь лихорадочно вытащить из памяти, что это может быть. И вдруг пронзает мысль — а что мне напоминают эти странные огоньки «святого Эльма»? Ну, конечно!

И в последний миг, когда я уже должен был врезаться, столб с огнями «лёг» на землю, превратившись в бегущие огоньки — наземные мигающие маяки, указывающие место посадки.

Когда самолёт остановился, я ещё некоторое время сидел в кабине, сорвав кислородную маску, впитывая всем телом неподвижность и твёрдость опоры под собой. Отодвинув фонарь, с трудом вытянул тяжёлое тело и спустился вниз по лестнице. Отдышался и потряс головой. Закрыл один глаз, потом другой. Правый глаз по-прежнему ничего не видел.

— Герр майор, как вы? — голос Гюнтера звучал с сильным беспокойством.

— Аллес ин орднунг, Гюнтер. Всё в порядке. Спасибо.

Я сделал пару шагов и замер на месте. Развернулся.

— Гюнтер, а как твоя спина?

— Спина? — он растерянно заморгал. — А что с ней?

— Ну, твой племянник сказал, что у тебя радикулит или что-то вроде этого?

— Племянник? Герр майор, я не иметь племянник. Я есть один в семье.

— А почему тебя не было в ангаре в полдень?

— Мне прислать приказ полковник Дресслер получить на складе запчасти. Вот.

Перед моим носом обозначился мерцающей голубоватой рамкой экран. Я бросил взгляд, и всё понял. Эти мерзавцы воспользовались тем, что Гюнтер плохо знал английский и подделали приказ Дресслера. Я хорошо знал его электронную подпись, а Гюнтер — нет.

— Ясно, — я ободряюще похлопал напуганного техника по плечу.

Хотел добавить, чтобы Гюнтер взял на анализ топливо из подвесных баков, но тут же понял, что результат знаю заранее — Штефан специально залил керосин не той плотности, вот турбина и отказала. Броуди, как настоящий читер, сделал всё, чтобы я проиграл, но, несмотря на все финты, я вышел победителем этого поединка. И в душе заиграла бравурная мелодия.

— Герр майор, вы плохо выглядеть. Идти к врачу?

Чем же здесь в игровом мире может помочь врач? Обычно в играх по уровням разбросаны аптечки — нашёл пару штук и опа — здоровье в норме. А здесь?

Я дотащился до своей ячейки, разделся и после душа упал на кровать, уставившись одним глазом в потолок — сколько раз я изучал его двумя глазами и не замечал, как странно он смотрится, когда видишь только одним. Вроде те же потеки, трещинки, паутинка в углу — а нечто незнакомое и пугающее.

Заскрипела клетка, малыш Люк вылез, перебежал ко мне, уселся на грудь. Горячий шершавый язычок заскользил по моей коже. Я прикрыл устало глаза, расслабился и с удовольствием ощущал, как пробегают по телу волны приятной дрожи от его прикосновений. Мысли спутались, и я провалился в полудрёму. Очнулся резко — снилось, что спускался по широкой каменной лестнице, и нога соскользнула в темень, бездну. Вздрогнул всем телом и проснулся.

Я присел на кровати, потянулся за графином с водой и чуть не выронил из рук. Правый глаз видел! И почти также чётко, как левый. От радости я вскочил, схватил в охапку малыша и стал подбрасывать его к потолку. Он не испугался. Наоборот, начал радостно гукать. А оказавшись на полу, тут же юркнул под кровать и выкатил маленький мячик — уселся рядом, как щенок с умильной физиономией — мол, поиграй.

«Здоровье восстановлено на 100 %», — возвестила система.

Оказывается, теперь у меня есть магический хорёк, который возвращает здоровье. Прекрасно, так что к врачу я решил не ходить.

Любой лётчик побаивается врачей, медкомиссий — строгие эскулапы могут найти болячку даже у самого здорового парня. Был у нас в полку один мужик — отличный пилот. Как медкомиссия — трусил так, что у него подскакивало давление. Здоровый мужчина, рослый, в плечах и груди широк безмерно, еле в кабине истребителя помещался. А как идти на осмотр к врачу — бледнел, краснел, потел, руки дрожали, шатало его из стороны в сторону, будто на казнь его ведут. Чуть не списали молодца.

Завибрировал коммуникатор и на экране возникла миловидная физиономия Мартина Келлера, адъютанта Дресслера.

— Господин майор, вам следует явиться в кабинет полковника Дресслера, — быстро договорил он и отключился.

Мысленно я чертыхнулся — Дресслеру наверняка доложили о нашей дуэли с Броуди. Правда, кто это мог сделать? Хаббард ведь тоже погиб.

Когда я добрался до кабинета Дресслера, предсказуемо обнаружил там не только полковника, но и Шмидта.

— Майор, — генерал хмуро смерил меня взглядом, будто обдумывал, каким способом лучше казнить: посадить на кол или четвертовать. — Расскажите нам об инциденте с Питером Броуди.

— Мы случайно встретились в столовой, он высказался обо мне нелестно. И я… ну я ударил его.

— Мы это знаем. Свидетели утверждают, что вы вызвали его на какую-то дуэль…

— Нет, это Броуди вызвал меня на дуэль…

— Это ещё что такое? — генерал, развернув массивную голову, бросил взгляд на Дресслера, который лишь скривился.

— Воздушная дуэль, насколько понимаю. Да, майор?

— Да. Это было предложение Броуди. Мы отлетели на побережье. Я там показал фигуры высшего пилотажа. Потом вернулся на базу. Всё.

Почти правда — я действительно демонстрировал высший пилотаж. Но в бою. А для чего, вы думаете, он нужен? Для авиашоу?

— Нет, не всё, — генерал взглядом пытался высверлить во мне дыру. — Вы вернулись, а вот Питер Броуди — нет.

— Не вернулся? Это странно, — я сделал усилие, чтобы голос звучал нейтрально, хотя врать умел паршиво.

И генерал не поверил:

— Вы что-то не договаривается, майор.

— У меня там отказал двигатель…

Дресслер выдохнул трёхэтажное матерное ругательство, которое, скорее всего, означало, что он испугался за меня. Тяжело задышал, побагровела даже шея. Я стал опасаться, что старика хватит удар.

— И как же вы смогли вернуться на базу в таком случае?

— Я отправил самолёт в отвесное пике, турбина завелась. И я смог вернуться. Может быть, у Броуди случилось то же самое, но вернуться он не смог.

— Почему вы не сообщили об этом сразу?

— Виноват, господин генерал. Я как раз шёл в господину полковнику, чтобы доложить, — соврал я второй раз.

Дресслер хмыкнул и отвёл глаза.

— Это просто немыслимо, майор, — проворчал генерал. — За это, весьма короткое, время, что я пробыл здесь, вы проявились себя как нарушающий все мыслимые и немыслимые правила и законы пилот.

Он тяжело встал, заложив руки за спину, медленно прошёлся по кабинету, погруженный в свои мысли. Я с напряжением ждал, какое страшное наказание он придумает для меня. Мысленно перебирал все виды казни и пыток, которые знал, накручивая себя всё сильнее и сильнее.

Шмидт остановился напротив меня, поднял хмурый взгляд блеклых глаз, заставив меня съёжиться до размеров лилипута.

— Значит так, майор, — выдал он, наконец. — Раз Броуди не вернулся, тогда вы… — я затаил дыхание и думал, что грохнусь в обморок. — Вы, как первый пилот, командир экипажа, будете управлять транспортным самолётом, и доставите меня и моих людей назад. Всё понятно?

— Но, господин генерал… — лицо Дресслера вытянулось так, что мне стало его жалко.

Он заткнулся и лишь как-то по-стариковски обмяк в кресле.

Кольнула досада, что придётся бросить здесь всё — ребят, изучение орбитоплана. Но система не дала времени на раздумья:

«Вы открыли новый летательный аппарат: Локхид C-130 Геркулес

Тип: Многоцелевой военно-транспортный самолёт

Максимальная скорость: 320 узлов

Дальность: 2050 миль

Практический потолок: 33 тысячи футов

Экипаж, чел.: 3 (два пилота, бортинженер)»

Я ошалело уставился на него, пару мгновений переваривая услышанное.

Вместо наказания — меня наградили поездкой на Экватор? Чёрт возьми, я обожаю эту систему!

 

Глава 9

Итальянский ресторан

На встречу с членами экипажа транспортника я шёл с каким-то нехорошим предчувствием — понимал, что примут меня настороженно. Возможно, даже враждебно, но обнаружил скорее унылое равнодушие. Немолодой мужчина с солидной сединой оказался бортинженером Гордоном Хаттоном, а белобрысый пацан — вторым пилотом, Богданом Сосновским. Хотелось, чтобы было наоборот, но, увы.

— Я бы хотел узнать, какие проблемы испытывал экипаж во время перелёта сюда, — первым делом спросил я, когда мы встретились в комнате пилотов. Отсюда со второго этажа комнаты пилотов открывался отличный вид на лётное поле, серые ленты взлётно-посадочных полос, ангары с самолётами. И это немного подбадривало.

— Всё есть в бортжурнале, — буркнул Хаттон.

— Я посмотрел его, — как можно дружелюбнее сказал я. — Но хотел узнать от вас, как от членов экипажа, с которыми нам придётся работать вместе.

— Да все как обычно — обледенение, болтанка, отказ датчиков уровня масла, невыпуск шасси, закрылок, турбулентность, грозовой фронт. И так далее, — лениво бросил Богдан. — Ничего интересного.

— Богдан, я бы хотел, что ты помог мне.

— Зачем вам все это? — зевнул парень.

— Затем, что я — военный пилот, пилотировал лёгкие истребители, много разных типов. Ещё штурмовики, бомбардировщики. Но никогда такой тяжёлый самолёт, как С-130, — я решил честно об этом сказать им.

Хотя это было не совсем так — всё-таки я лётчик-испытатель и летал почти на всех типах самолётов, но знал прекрасно, как трудно после лёгкого истребителя, у которого все движения, что называется прямо за ручкой (реагирует он сразу на любое движение) пересаживаться на транспортник с огромной инерцией.

— О, Господи, — Хаттон бросил на меня странный взгляд, в котором я уловил насмешку и брезгливость. — О чем вы, Макнайт? Если вы действительно лётчик, загрузите из системы навыки пилотирования. Чего дурака валять?

— Какие навыки? — не понял я.

Они переглянулись и синхронно посмотрели на меня, как на полного идиота. Безумно захотелось дать обоим в морду. Ненавижу подобного издевательского отношения.

— Откройте меню в вашем коммуникаторе и загрузите навыки пилотирования любого доступного вам самолёта, — спокойно объяснил Хаттон.

Я тут же последовал его совету и действительно обнаружил, что система за баллы предлагает загрузить навыки пилотирования С-130. Сто баллов — базовые, пятьсот баллов — продвинутые. За две тысячи баллов я мог стать асом.

Ничего себе! Оказывается тут ничего не нужно делать, только зарабатывать баллы. И вспомнил, что игнорировал выполнение множества миссией, где мог бы заработать эти проклятые баллы — особенно зачистка уровней подземного города под нами. Убить три десятка бандитов и пожалуйста — ты уже можешь спокойно стать продвинутым пилотом С-130. Так какого черта генерал назначил командиром меня? Когда это может сделать любой?

Я вскочил с места. Встал перед окном, сложив руки на груди, словно пытался отгородиться барьером от издёвок. И мрачно стал изучать двух своих подопечных, мучительно обдумывая, как расспросить их подробнее обо всем и не утерять последние остатки собственного достоинства.

— Алан, вы действительно не знали об этом? — во взгляде Хаттона я заметил даже сочувствие или жалость.

— Нет, не знал, — буркнул я. — Какого черта Шмидт назначил меня вашим командиром, когда им мог стать любой?

— Ну, не любой, — подал голос Богдан с какой-то даже обидой. — Неопытный пацан освоить не сможет даже за баллы. Да и мозги иметь надо. Но вообще здесь громадные возможности. И это здорово! Я поэтому и стал играть в эту игру, что могу здесь стать, кем захочу.

— Игру? — вырвалось у меня. — Какая же это игра? Это же…

— Макнайт, как вы попали сюда, если ничего не знаете? — удивился Хаттон. — Прежде чем загружать игру, надо было прочитать руководство. Или хотя бы пролистать.

Какое руководство? Что он несёт? Загадки и туманные намёки все сильнее злили меня.

— Хаттон, а вы почему стали играть?

— Надоела рутина, — признался он. — Захотелось попробовать нечто интересное, натянуть на себя личину другого человека.

— А кем были в той жизни? Если не секрет?

— Был? — он удивлённо поднял седые брови. — Я и сейчас работаю менеджером по продажам. Зарабатываю, что называется и на реальную и на виртуальную жизнь.

— То есть? Вы можете покинуть эту игру и вернуться к своей жизни?

— Конечно, а вы, Макнайт, разве нет?

— Каким образом?

— Очень просто, — объяснил Хаттон. — Вызову в меню «выход» и вернусь. Вот так.

Он вытянул запястье, что-то набрал на коммуникаторе. Контуры мужчины замерцали — он исчез, но в то же мгновение появился вновь.

«Выход?» — я мучительно вспоминал все пункты меню в системе. Может быть, я что-то пропустил? Я набрал код и быстро просмотрел все возможности — выбор летательных аппаратов, навыки, время действия. Много всего.

— Нет, у меня этого нет, — покачал я головой. — Не знаю почему.

— Ну, вы — «Стёртый», значит. Забыли видать. Ну, это знаете как, — начал объяснять Богдан, видно заметив мой недоуменный взгляд. — Скажем, человек смертельно болен. Знает, что жить ему недолго и тело ему физическое ни к чему. Он просто даёт согласие на перенос своего сознания сюда, а тело его уничтожают после этого.

Холодная струйка пота проскользнула у меня под мышкой, когда вспомнил запах горелой плоти во время Перехода. Они уничтожили моё тело специально? Но зачем?

— Ладно, пусть так, — я постарался взять себя в руки. — А скажите, мне вот интересно. Как определить, кто здесь игрок, кто «Стёртый», а кто непись?

— Ну, это трудновато, — почесал в затылке Хаттон.

— Да просто всё, — воскликнул Богдан с оттенком превосходства. — Я давно понял. У неписей коммуникатор — липовый. Они не могут им пользоваться. А игроки — могут. Ну и «Стёртые» тоже, конечно.

Я дотащился до стола, почти рухнул на стул и потёр лицо руками. Самое страшное в моем положении было то, что я не мог даже умереть здесь. Система тут же вернула бы меня к жизни — я больше не принадлежал себе. Люди мечтают о бессмертии, но мысль о том, что я вечно буду болтаться в этом ледяном аду, лишала душевных сил.

— Ну ладно, ребята, — наконец, сказал я, стараясь, чтобы голос звучал как всегда уверенно и твердо. — Вы как хотите, но учиться пилотировать «Геркулес» я буду сам. Без всяких систем и баллов. Вот так.

* * *

— Да не дёргайте вы штурвал, будто коровье вымя! Чего вы сучите его туда-сюда!

Мне безумно хотелось убить Богдана. И я мог легко это сделать — только бросить эти проклятые «рога», которые взмокли от моих усилий — схватить за тощую цыплячью шею и с наслаждением свернуть. Парень сидел рядом в кресле второго пилота, а я — на месте командира. Но командовал-то как раз Богдан. Гордон не встревал, но я чувствовал его взгляд затылком — насмешливый и беспощадный.

Или мне так казалось?

Я бросил штурвал и ушёл в салон, плюхнулся в кресло. Мокрая рубашка противно прилила к спине. Откинувшись на спинку, прикрыл глаза. Знал, что будет трудно, чертовски трудно. Но главная проблема была не в этом. Я — командир, главный, должен завоевать авторитет у экипажа, иначе ничего не получится. А приходилось слушать советы пацана.

— Алан, выпейте кофейку.

Рядом скрипнуло кресло. Поплыл обалденный и такой пьянящий аромат. Я открыл глаза и увидел Гордона с белой фарфоровой чашечкой в руках. Здесь, на замерзшей Земле я забыл как пахнет настоящий кофе. Я взял чашечку в каком-то оцеплении, как зомби вначале лишь впитывал это ощущение. И сердце защемило сладкой болью от воспоминаний о прежней жизни.

— Знаете, что я вам скажу, — спокойно продолжил Гордон. — Вы все время думаете, что сидите на необъезженном жеребце — малейшая ошибка и он вас сбросит. Но представьте себе, что на самом деле вы на большом, очень большом слоне. Возьмите себя в руки, не действуйте сгоряча. Не уйдёт эта махина с курса за полсекунды. Автопилот даст сигнал и рулевые агрегаты исправят крен.

Я пригубил кофе, и не удержался от вздоха. Понимал, что Гордон прав. Но никак не мог пересилить себя, перебороть.

— Да чего тут говорить! — в проёме кабины появился Богдан. — Самолёт — зверь умный и сам все сделает. Дал команду — жди. Застынь, как мёртвый. Возник крен — не дёргайся. Интуицию вырабатывай.

— Богдан, а у тебя сколько часов налёта? Реальных, не на тренажёре, не на авиасимуляторе?

— Ну, вот начинается, — проворчал Гордон. — Опять будем мериться х… У кого больше, у кого — меньше.

— Нет, ну, правда, Богдан? Скажи честно — в реальном самолёте ты не сидел никогда? Ну как пилот? Все только в игрушках своих? Да? А я…

Я чувствовал себя уязвлённым, и от того хотелось сказать что-то саркастическое, задеть. И это лишь сильнее злило меня, лишало равновесия.

— Я, да я. Чего об этом говорить?

Богдан присел рядом на кресло и уставился на меня, повернув голову на бок. Глаза затуманились.

— Какое это имеет значение здесь-то? Я вам вот что скажу. Только вы не обижайтесь, Макнайт. Любой хардкорный геймер, который в авиасимуляторах играл ну хотя бы года два, фору даст профессиональному лётчику в управлении беспилотниками. Слыхали небось об этом?

Да, я знал об этом, но правдивость слов Богдана заставила почувствовать себя оскорблённым до глубины души. Я должен чувствовать машину «пятой точкой», копчиком, позвоночником. За годы научился определять положение самолёта в пространстве не по приборам, а по собственным ощущениям. Звук двигателя, волны вибрации по фюзеляжу, тряска штурвала и я молниеносно просчитываю ситуацию и принимаю решение. А в окружении равнодушно голубеющих экранов я становился безногим полуслепым инвалидом, который вынужден надевать протезы и очки с толстыми линзами.

— А будущее — за беспилотниками. Вот так. Пилот в самолёте — это что такое? Кусок биомассы ненужной, за него все электроника делает. А он только для проформы там, за приборами следит.

— Богдан, заткнись, а? Пока я тебя не пришиб.

Парень ухмыльнулся, взял с подноса чашечку с кофе, отхлебнул, смешно сморщив спинку курносого носа в конопушках.

Оглушил рёв сирены: «Пожар в левом двигателе».

— Иди, пожар ликвидируй, — бросил я.

Но Богдан только зевнул, отмахнувшись от повисшего у его носа экрана. Развалился вальяжно в кресле, вытянув длинные тощие ноги.

Система крякнула и завопила: «Mayday! Mayday! Mayday!» — значит, через пару секунд мы шваркнемся о землю. На самом деле, мы сидели не в настоящем «С-130», а в его виртуальной копии, которую создала система. И таких копий она насоздавала уже десятка полтора, и все я умудрился расколошматить. Виртуально, конечно. Если взлёт я худо-бедно освоил, то посадить многотонную громадину не удалось ни разу.

— Ладно, бывайте, — буркнул я, когда система в очередной раз возвестила, что мы потерпели авиакатастрофу.

* * *

Когда паршиво на душе, я обычно иду в бар и напиваюсь. Что я и решил сделать незамедлительно. Только вернулся в свою ячейку, переоделся и прихватил малыша Люка — компания с ним всегда улучшала мне настроение.

Спустился в скрипучей клети на минус седьмой уровень и углубился в хитросплетенье промозглых бетонных коридоров. Шёл и злился. В первую очередь на себя, на свой идиотский характер, в котором главной чертой, можно сказать и положительной и отрицательной было невероятное упрямство. Если что-то решил, буду биться головой об стену, но доведу дело до конца. И теперь я все силы бросил на освоение пилотирования «С-130». Шагая по подземному лабиринту, не замечал ничего вокруг, а перед глазами стояла панель управления «Геркулесом», мысленно крутил штурвал, шуровал педалями, ручками газа.

И очнулся лишь тогда, когда заметил, что ноги шлёпают по воде. А вокруг туннель с низким сводчатым потолком, серый бетон стен покрыт диковинными известковыми наростами — розоватыми, голубоватыми, золотистыми и они как будто тускло светятся. Или мне так казалось? Глянул карту — дьявол! ну, конечно, я не заметил, как пропустил поворот и попал совершенно на другую часть уровня. Возвращаться — полдня потеряю, а в горле пересохло, губы стянуло, будто тащился по знойной пустыне. Но к счастью на карте призывно мигал значок какой-то забегаловки и я направил свои стопы туда.

Толкнул дверь и сразу понял, что зашёл удачно.

Уютное помещение, словно залитое закатным солнцем. В приятной золотистой дымке утопали стоящие на паркете круглые столики из светлого дерева, под орех. Нависший над залом балкон, на который вела лестница, поддерживали квадратные колоны, отделанные мраморными плитами. Посетителей немного и все выглядят вполне благопристойно — по большей части мужчины разных возрастов, но где-то мелькнула и пара женских лиц.

И что порадовало больше всего — на эстраде в центре зала наяривал настоящий джаз-бэнд: пианист, трубач, саксофонист, ударник. Все в старомодных фраках с атласными отворотами. Солировала темнокожая стройная девушка в облегающем словно змеиная кожа серебристом платье.

Я обвёл взглядом зал, пытаясь найти свободный столик поближе к эстраде, но обнаружил такой лишь под лестницей. Делать нечего и это подойдёт — я пришёл сюда лишь напиться. Относительно быстро меня посетил официант:

— Что будете заказывать, сэр? — любезно, без подобострастия поклонился.

— Я у вас впервые, давайте что-нибудь фирменное. С мясом.

Он быстро что-то чиркнул в блокнотике в кожаном переплёте.

— Что будете пить?

— Самое крепкое и побольше, — я ухмыльнулся.

Что ещё здесь можно пить, кроме самогона?

— А для вашего питомца? — едва заметный кивок в сторону Люка, который сидел у меня на плече.

— Ничего, он из моей тарелки ест.

Когда официант исчез, я расстегнул куртку и расслабился, вслушиваясь в блюзовые аккорды, бьющие фонтаном с эстрады. Певица сильно напоминала знаменитую джазовую вокалистку Билли Холидей — разработчики игры постарались. Но главное голос, о какой голос! Он пробирал до самых фибр — не сильный, не идеально поставленный и не обладающий большим диапазоном. Но как виртуозно она владела им! Безупречно точно свинговала, плела ажурное кружево из ярких сочных звуков, каждый раз разное, но удивительно цельное.

Хрупкая темноволосая девушка в коротком синем платье и кружевном передничке, мило улыбаясь, принесла блюдо с подрумяненными куриными окорочками в окружении зелёного горошка и фарфоровую соусницу.

Я нарезал курятину, полил соусом, и когда положил кусочек в рот, зажмурился от удовольствия — вкус потрясающий, просто таяло во рту. Женился бы на той, которая умела бы так готовить.

Люк соскочил у меня с плеча, прыгнув на стол, стащил из тарелки кусочек. Я с улыбкой понаблюдал, как он быстро и жадно расправился с ним. Но когда он потянулся за следующим, я перекрыл ему доступ. Он тут же попытался просунуть темно-розовый носик под мою руку. Мы начали шутливо бороться. Он отпрыгивал назад и вновь нападал на меня, вцеплялся острыми зубами — не больно, а лишь так, для вида.

Дзинь! Длинным пушистым хвостом малыш смахнул соусник на пол. Я тихо выругался и наклонился, чтобы поднять.

— Ах, ты сука!

Я вздрогнул от грубого окрика, выглянул из-под стола и увидел, как двое вполне мирно выпивающих до этого мужиков вдруг сцепились и, громко поливая друг друга матюгами, свалились на пол. Начали кататься, мутузить друг друга. Мне это совсем не понравилось — выглядело слишком театрально.

На шум мгновенно прибежали охранники — двое дюжих парней в синей форме. У каждого кобура на поясе, дубинки в руках. Бросились к дерущимся. И вот тут-то мужики мгновенно прекратили драку, оказавшись на ногах, держа наготове пистолеты-пулемёты. Резкий звук автоматных очередей распорол воздух, повис кислый пороховой дым. Один охранник рухнул ничком и затих. Второй захрипел, схватился за горло, изо рта вытолкнув куски алой слизи. Но следующая очередь добила его.

С треском вылетела входная дверь — в зал ворвались ещё трое. Бронежилеты, маски на лицах и в руках штурмовые винтовки М16 — неплохое подготовились.

— Всем на пол! Лежать! — заорал один из них, рослый мужик с бычьей шеей и шапкой густых кудрявых волос.

Странно, голос показался знакомым, но понять, кто это я не смог.

Я отпрянул в тень под лестницу, надеясь, что меня не заметят. Вытащил из кобуры верный «штаер» и вставил самый длинный магазин. Хорошо что не забыл захватить с собой.

Главарь поднял вверх винтовку и выпустил очередь. Просыпалась каменная крошка и штукатурка.

— Не двигаться! — заорал он.

Я осторожно выглянул из-за колонны — все посетители полегли на пол, только я пока оставался на ногах. Но вмешиваться совсем не хотелось. Ну да, заработать очки на убийстве этих мерзавцев, конечно, здорово, но я вполне мог погибнуть, а это жутко неприятная шутка.

Где-то над головой послышался громкий шум, крики.

Двое бандитов подтащили к эстраде высокого парня, одетого в чёрные брюки и чёрную рубашку. На худом лице злость, а не испуг.

Я брезгливо поморщился — ещё один отморозок тащил ту самую хрупкую девушку, которая принесла мне еду. Тёмные волнистые волосы растрепались, скрыв лицо.

— Анжелини, где деньги, ублюдок? Куда ты дел их?

Смачный удар в под дых, в лицо. Мерзавец стал молотить парня как боксёрскую грушу, а тот молчал — ни стона, ни крика. Удовлетворившись, бандит отошёл на полшага. Лёгкий кивок в сторону девушки.

Подручный главаря схватил жертву, стянул вверх платья, лапищей провёл по обнажённым плечам, которые казались такими беззащитными. Девушка дрожала, но молчала, закусив губу.

И тогда я не выдержал. Вскипела злость, подарив мне восхитительно яркий прилив адреналина. Нырнув под столики, ужом прополз ближе к эстраде. Первая очередь вошла аккуратно в спину мерзавца, который раздевал дрожащую девушку.

Бравые парни встрепенулись. Бодро развернувшись в мою сторону, вскинули автоматы и открыли яростный огонь — разнесли в щепки стол, под которым я только что лежал. Но я уже успел отползти. Выглянул и точно прицелился в голову отморозка, стоящего рядом с хозяином. Нажал на спуск — голова бандита взорвалась, как арбуз — никак не ожидал, что у моего штаера такая мощь.

Итальянец оказался не промах. Воспользовавшись тем, что бандиты на миг опешили, столкнул лбами ублюдков, которые держали его. Нырнул вниз. И уже вскочил со штурмовой винтовкой в руках.

Уже не таясь, я подхватил винтовку, вскинул. И совершенно напрасно потерял бдительность. Острая боль обожгла правое плечо, выбив слезы из глаз. Холодное дуло воткнулось мне в шею.

— Тихо. Тихо. Не дёргайся.

Кто-то вытащил из моих ослабевших рук винтовку. Я бросил взгляд на итальянца. Он опустил оружие, и на лице застыла бесстрастная маска, только карие глаза лихорадочно блестели, шныряя по залу.

Вьють. Что-то просвистело в воздухе, пронеслось по моей спине. Я бросил быстрый взгляд — на плечо залез малыш Люк. Черт, я же забыл его привязать! Убьют мою несчастную животинку. Как пить дать, убьют!

— Какой классный у тебя зверёк, — бандит, разоруживший меня, ощерился, показав крупные лошадиные зубы.

Протянул руку к хорьку. Хряп! Люк не терпел фамильярностей от чужих. Вцепился намертво острыми зубами в руку бандита.

— Ах, ты, бл… — заорал тот, пытаясь стряхнуть зверька.

Пушистое тельце взвилось вверх, но каким-то хитрым способом малыш извернулся. Приземлился на стол и выпустил струю из-под хвоста. Точно в морду бандита.

Как-то по-детски взвизгнув, тот начал тереть глаза. Невероятная ядрёная вонь заполнила пространство — никогда, слышите, никогда не злите и не пугайте хорька.

Вложив все оставшиеся силы в удар, левой здоровой рукой я вмазал ублюдку по физиономии. Он пошатнулся, но удержался на ногах. Потянулся за винтовкой. В глазах у меня уже клубилась, густела алая муть, голова кружилась — видно задета плечевая артерия. Но сжав челюсти до хруста, я поднял добрый старый штаер и успел прошить мерзавца до того, как он вскинул винтовку. Он обмяк и рухнул носом прямо мне в ноги.

Без сил я опустился на пол и прикрыл глаза. Правая рука висела плетью, я всё больше слабел.

«Миссия завершена успешно. Вы получается 60 баллов опыта за тройное убийство. 30 баллов за спасение Николетты Анжелини. И 120 премиум-баллов. Вы можете усилить любую из ваших способностей: скорость, стойкость, здоровье, стабильность, точность, ёмкость магазина».

— Николетта, помоги ему.

Я с трудом приоткрыл глаза — рядом стоял итальянец и его жёнушка. В руках девушки заметил бинт, тампоны. Уже успела принести. И так быстро вышла из ступора, хотя эти мерзавцы хотели над ней поглумиться. Эх, дурацкий мой альтруизм. Но досада быстро исчезла, растворившись в тёплой волне, залившей душу.

Она встала на колени рядом, осторожно сняла с моего левого плеча рубашку, потом спустила с правого. Начал бить озноб, заледенела спина. Я повернул голову и прикрыл глаза, скорее от досады, чем от боли. Из раны толчками била алая кровь, заливая руку, грудь. Уже не поможешь — артерия задета, а это точно конец. В голове стрекотали сверчки, тошнота заливала горло.

— Вы давно принимали «Арктик Кисс»? — спросила Николетта, закончив перевязку.

— Я вообще его не принимаю, — пробормотал я, голос звучал будто издалека.

На её лице бабочкой вспорхнула радостная улыбка. Вытащила из кармана передника ампулу и шприц и набрала розоватой жидкости, в которой вспыхивали искорки. Лёгкий укол в плечо.

И тут же словно удар электротоком пронзил резкой болью тело, судорогой свело руки, ноги, в голове помутилось, и я ухнул в темноту беспамятства, как в бездну.

Когда вынырнул из небытия, обнаружил рядом хрупкую фигурку Николетты, на лице застыла жалость:

— Как вы себя чувствуете?

Боль в плече ушла, оставив лишь приятные покалывания.

— Потрясающе, — я легко вскочил на ноги, застегнул рубашку. — Сколько я провалялся без сознания?

— Минуту, не больше, — ответила Николетта.

— Удивительно.

— Спасибо, — подошёл итальянец и представился: — Адамо Анжелини. А это моя жена Николетта.

— Алан Тар… Макнайт, — я ощутил, какие у него крепкие пальцы, хотя на первый взгляд и не скажешь.

В зале бродили парни в синей форме, разбирали завалы из раздолбанных столов и стульев. Заметил колоритного персонажа — рослого бугая в чёрных брюках и чёрной футболке, обнажавшей толстые, как канаты бицепсы. Как пушинку он подхватывал тела, относил куда-то за лестницу. Очередной труп оказался на плече — безвольно свешенная голова мотнулась, слетела маска и словно холодная змейка проскользнула вдоль моего позвоночника — мёртвый Питер Броуди. Он вернулся и решил стать бандитом?

— Ну что, Алан, выпьем? — спросил Адамо.

— Да нет, пойду я. В следующий раз.

Люк вскочил мне на плечо, юркнул внутрь куртки. Только мордочка с умными глазками-бусинками осталась видна.

— Извини за хорька. Его пугать нельзя, — мерзкий запашок ещё витал в воздухе, и я чувствовал себя неловко.

— Да ладно, — Анжелини расплылся в дружелюбной ухмылке. — Я думаю, такого же завести. Отличное оружие.

 

Глава 10

Такая обычная миссия

Не успел я вернуться из подземного города, как система известила об очередной миссии. Дресслер приказал отвезти новый генератор в геодезический купол, который находился в паре сотен миль отсюда. Самая обычная миссия. Ничего особенного. За исключением того, что открылся новый транспортный самолёт:

«Вы открыли новый летательный аппарат: Curtiss C-46 Commando

Тип: военно-транспортный самолёт.

Максимальная скорость: 325 узлов

Крейсерская скорость: 150 узлов

Максимальная дальность: 2739 миль

Практический потолок: 24500 футов

Экипаж: два пилота, штурман, бортинженер

Примечание: С-46 используется в качестве надёжного транспортного самолёта в Арктике и труднодоступной местности»

Эх, теперь придётся осваивать пилотирование ещё одного транспортника. Или генералу надоело ждать, и он решил лететь на другом самолёте? Более простом? Интересно, сколько баллов надо потратить на получения навыков пилотирования. Я пошуровал в системе и обнаружил, что для этого будет нужно потратить всего сто баллов. Не то, что на «Геркулес».

Я отнёс Люка домой, а затем через воздушный шлюз вышел на аэродром, решив пройтись до ангара пешком.

Колючая ледяная пыль хлестнула в лицо, перекрыв на мгновенье дыхание. Морозец дай бог. Градусов сорок — не меньше. Я давно без термометра научился определять температуру. Ноги вязли в глубоких сугробах, за висящей снежной кисеей едва проступали приземистые силуэты ангаров, складов и диспетчерская вышка. Ввинчиваясь в плотный ледяной поток, я с трудом преодолел пару сотен шагов до ангара, где на карте был отмечен С-46.

Внутри оказалось значительно теплее и уютней. Задрав нос, гордо высилась громада транспортника с двумя пропеллерами на крыльях. Рядом суетились техники в синих комбинезонах. Елозил туда-сюда выкрашенный краской цыплячьего цвета автопогрузчик, на его платформе — здоровенная махина, укрытая брезентом.

Я обошёл самолёт, придирчиво осмотрел — на первый взгляд он выглядел так, словно только что сошёл со стапелей. Металл пропеллеров блестит, краска на фюзеляже лежит идеально, корды шасси новенькие. Я забрался внутрь через вход в салон и дошёл до кабины. И неприятно поразился — в левом кресле уже восседал какой-то чувак.

— А тебе чего? — он повернул ко мне заросшую рыжей щетиной физиономию с таким кислым выражением, словно увидел бомжа.

Я ощутил себя уязвлённым — не думал, что меня ещё кто-то здесь не знает.

— Майор Алан Макнайт, — я представился, собираясь сесть в правое кресло второго пилота — рассмотреть приборы, оценить ход штурвала.

— И дальше что? — пробурчал мужик. — Куда прёшься?

— Что значит — прусь? Я назначен командиром экипажа.

— Ты? — он облил меня презрением бледно-голубых глаз. — Командиром назначен я — Джеб Миллс. Вторым пилотом — Лесли Роджерс полетит. А ты, Макнайт — бортинженер. Вот иди и следи за погрузкой генератора. Тоже мне, командир выискался, — фыркнул он как-то совсем по-детски. — Усёк?

Бортинженером? Идиотизм! С какой стати? Я вызвал меню, прокрутил данные миссии — действительно система назначила меня лишь четвёртым членом экипажа. Ладно бы ещё штурманом, а то — бортинженером. Так я и за штурвал не сяду. На черта мне тратить время, если никаких навыков пилотирования я не получу? Мне надо об Экваторе думать, а не тратить время на чепуху.

Но я вылез из салона и чуть не попал под колеса погрузчика.

— Макнайт, это в салон не поместится! — рядом со мной оказался невысокий мужчина в мешковатой выцветшей спецовке и расстёгнутой на груди толстой куртке с облезлым рыжим мехом на воротнике.

— Вы кто? — буркнул я.

— Николас Питерс, бригадир техников. Вот, смотрите сами.

Он вызвал стилизованное изображение транспортника внутри. Трёхмерная анимация выделяла мерцающим красным цветом, в каких местах эта штуковина, лежащая на платформе погрузчика, не пролезала. Ну, если система решила устроить для меня эту миссию, значит, я должен её выполнить?

Я обошёл вокруг металлический контейнер с несколькими трубами наверху, и мне пришла в голову оригинальная, как показалось, идея.

— Так, а если верхнюю часть с трубами открутить от нижней?

Питерс скривился.

— Нет, не получится все равно. Эта штука не пролезает по ширине.

— Раскрутите и проверьте, — скомандовал я.

— А я говорю, что бесполезно, — голос Питерса зазвенел сталью. — Макнайт, надо искать другой транспортник.

— Давайте попробуем, возможно, майор прав.

Я обернулся на нежный женский голосок, от которого захолодело в горле. Ух, какая красотка, прямо с картинки пин-ап 50-х годов прошлого века: ярко-красный комбинезон обтекал роскошные формы, из-за расстёгнутой куртки выпирала пышная грудь. Из-под кокетливой меховой шапочки выбились пепельные кудри. На лицо я смог взглянуть лишь через полминуты. И поймал насмешливый взгляд ярко-зелёных глаз, в которых прыгали весёлые бесенята — видно привыкла к тому, какое ошеломляющее впечатление на мужиков производит её внешность.

— Глэдис Бойд, — представилась она, протянув длинную узкую руку. — Я лечу штурманом в вашем экипаже.

Женщина-штурман. В принципе в таком полете штурман не особо нужен — не боевой вылет. Но в компании такой прелестной особы лететь все равно приятней. Можно помечтать, как транспортник шмякнутся где-нибудь на шикарном острове. И мы останемся вдвоём, как Адам и Ева. Только где на замерзающей Земле этот остров сейчас найдёшь?

— Да не всунем мы эту херню! — разозлился бригадир, явно готовый перейти на откровенные матюги. — Не всунем, мисс!

— Значит, так, Питерс, выполняйте мой приказ, — ударить в грязь лицом перед прелестной девушкой я не мог.

— А спорим, что вы ошибаетесь, Макнайт? — к нам подошёл ещё один персонаж.

Очень высокий, метра под два ростом, черты лица крупные, но гармоничные — хорошей формы нос, выступающий квадратный подбородок. От него просто несло мужественностью, избыточным уровнем тестостерона. Я бы сказал, что разработчики, создавая подобную модель, перестарались в показе настоящего самца. А может быть, во мне заговорила зависть и ревность? По сравнению с ним я выглядел мелким задохликом.

— Лесли Роджерс, — представился он. — Второй пилот, — взял ручку Глэдис и галантно припал губами. — Я думаю, надо просто найти другой самолёт. Побольше. Вот и всё.

Она улыбнулась, как это сделала бы королева Великобритании Виктория, ну или на худой конец принцесса Монако Грейс.

— Не нужно ничего искать, — во мне опять взыграло упрямство. — Могу поспорить, что в разобранном виде генератор войдёт!

— На что будем спорить, Макнайт? — быстро поинтересовался Роджерс с хищным прищуром. — На пятьсот баллов? Пойдёт?

Впервые узнал, что оказывается свои баллы можно кому-то передавать. Это было бы здорово.

— Идёт. Давай Питерс, раскручивай эту штуковину. Будем пробовать.

А у самого внутри заворочался липкий комочек страха опозориться перед девушкой. Потерять баллы я не боялся — ещё наберу. Тем более, за успешное выполнение этой миссии, система обещала аж три тысячи баллов — больше, чем за три предыдущих вместе взятых.

Питерс тихо выругался себе под нос и созвал бригаду. Вооружившись пневматическими шуруповёртами, они стали выкручивать болты. А я в нетерпении схватил гаечный ключ и тоже стал помогать.

Наконец, обе части сняли и загрузили нижнюю, без труб, на погрузчик. Вместе с парой мужиков в спецовках я бодро вскочил в салон, прикинул, как будет лучше занести и приготовился ждать.

Натужно взревев, погрузчик поднял платформу, и она оказалась вровень с люком. Начала медленно въезжать внутрь, заставив на миг замереть сердце. Когда показалась большая часть, я начал вместе с остальными техниками аккуратно вдвигать её в салон. Спина мгновенно взмокла, но я не почувствовал холода. Наоборот сбросив куртку, засучил рукава. Подозрительный скрежет по раме люка, но массивную станину генератора всё-таки удалось задвинуть. Автопогрузчик отъехал, и на уровне входа показалась голова Роджерса:

— А теперь, Макнайт, надо обогнуть угол. Как вы это сделаете?

Голос насмешливый, но уже отдающий нотками досады — кажется, он уже боялся проиграть.

— Ничего, сделаем, — воскликнул я в азарте.

Медленно, очень медленно мы развернули контейнер и о, чудо, сумели поставить на рельсы и протащить вверх. Со второй частью возни оказалось меньше — она вошла почти свободно.

Я спрыгнул вниз и поймал восхищенный взгляд Глэдис — и на какие только подвиги не готов мужчина ради прелестной девушки — даже, чтобы поработать грузчиком.

— Я выиграл, Роджерс, — сказал я.

— Нет, — протянул тот, губы тронула ухмылка. — Внести-то вы внесли, а вот как разгружать будете? Там, на морозе? А, не подумали?

Чёрт, этот парень явно не промах. Всё просчитал. О том, как эту махину мы будем вытаскивать около купола, я совершенно не представлял.

— Подумал, — я старался, чтобы голос звучал уверенно, но получалось не очень убедительно.

Загрузив ящики с едой и шмотками, мы все вместе забрались в салон. Роджерс с Глэдис прошли в кабину, а мне пришлось усесться в кресло около иллюминатора и лишь наблюдать, как самолёт выруливает на полосу. Он набрал скорость и взмыл в воздух. Что вызвало во мне прилив двойной зависти — я хотел сам поднять эту громадину, да ещё на глазах прелестной девушки.

Транспортник шёл ровно, двигатели мягким рокотом заполняли салон. И в голове свербила досадная мысль — зачем генерал сделал меня командиром С-130, если вот так можно найти любого парня, который с лёгкостью поднимет С-46 и сможет пилотировать его без всяких проблем?

Внизу потянулись засыпанные снегом холмы, сменились на тёмные проплешины брошенных домов. На горизонте синел густой хвойный лес. Потом самолёт нырнул в сизо-белую дымку — смотреть стало не на что, и я задремал.

— А у вас, Алан, красивые руки.

Я вздрогнул и открыл глаза. На кресле передо мной сидела Глэдис. Подложив под изящную головку руку, улыбалась, бесстыдно разглядывая меня. Если она хотела произвести впечатление, то это ей удалось. Охватило жаром, запылали кончики ушей.

— Вы, наверно, переживаете, что не пилотируете самолёт? — продолжила она изводить меня своим бархатным голоском, будто гладила кошачьей лапкой по моему нёбу.

— Джеб лучше пилот, чем я, — усмехнулся я. — Ну, если система его выбрала. Взлетел чисто. Я бы так не смог, — иногда стоит показать перед девушкой свою слабость, они любят жалеть неудачников.

— Я думаю, что любой бы смог. Имея в запасе около миллиона баллов. Он здесь может стать кем угодно, хоть лётчиком, хоть астронавтом, хоть королём звёздной империи.

— Миллиона? Серьёзно? Джеб — читер? А зачем ему вообще эта миссия тогда?

— Хочет выиграть главный приз. Для этого надо пройти все миссии.

— Интересно какой?

— Неужели вы не знаете, Алан? — она повернула головку на бок и стала рассматривать меня со снисходительной улыбкой. — Миллиард долларов.

Я едва не поперхнулся собственным языком. Ничего себе, за развлечение получить миллиард баксов! Не думал, что можно так круто разбогатеть.

— Ну, а почему его не поймали за руку, если он использует взлом системы?

— Это невозможно доказать.

— А вы откуда тогда знаете про его миллион?

— Алан, вы удивительный чудак. Есть же рейтинги. Загляните сами и увидите лидеров — тех, кто набрал больше всех баллов.

Я вскинул руку, вызвал систему и начал шерстить меню. В горле пересохло от возбуждения.

— И вы на каком месте?

— Не на каком, Глэдис, — я с досадой откинулся на спинку кресла. — Меня в рейтинге нет.

— Вы недавно стали играть? — она подняла тонкие стрелки бровей.

Это было удивление, не жалость, но все равно досадой и ревностью сжало сердце.

— Нет. Я уже здесь несколько месяцев. Набрал, наверно, около десяти тысяч баллов. Но честных.

— А какой у вас позывной? — она взглянула на свой коммуникатор, изящный как дамские часики.

— Что значит позывной?

— Ник, под которым вы входите в игру.

— Я входил под именем Алана Макнайта. Один раз.

— Как это? Вы никогда не покидали игру?

— Никогда.

— Удивительно.

— Я не непись, Глэдис, если вы об этом. Я вполне обычный человек. Мою личность оцифровали и засунули сюда. И с тех пор я здесь и пребываю.

— Конечно, вы не NPC…. Вы такой… В общем, не такой, как все. Не стандартный. Я слышала о таких, как вы, — она в задумчивости провела рукой по шее и на миг показалось, что сейчас на её месте я увижу Эдит, так похож был этот её жест. — Вы, как бы это сказать, человек, на котором держится вся система. Ну как один из крючков, на которые натянули всю сеть.

— Не понимаю, о чем вы.

— Геймер может покинуть игру в любой момент, но кто-то должен здесь быть постоянно, иначе жизнь остановится.

* * *

На молочно-белой небесной кисее над горизонтом едва заметными штрихами прорисовался силуэт чего-то чудовищно огромного. И через пару минут я понял, что это и есть цель нашего путешествия — геодезический купол. Почему люди не все перебрались в Долину, а остались жить под куполами, оставленные на произвол судьбы?

— Что вы там сидите, твою мать! — по радиосвязи раздался грозный окрик Джеба. — Макнайт, Бойд, быстро дуйте в кабину!

И чего сразу так орать? Зачем это вдруг я понадобился? Я осторожно обогнул закреплённый к стене генератор и вошёл в кабину.

— Что случилось? — поинтересовался я.

Джеб резко обернулся, и я с удивлением обнаружил в его глазах сильное беспокойство.

— Разберись, Макнайт, у нас что-то с правым двигателем.

— Что-то? А что именно?

— Ты этот самый бортме… бортинженер, ты и разбирайся, — подал голос с правого кресла Роджерс.

Я бросил взгляд на приборную панель и увидел, что в баках правого двигателя почти закончилось топливо.

— Странно, правый двигатель тратил больше бензина, чем левый, — пробормотал я.

— Ну и что с этим делать? — спросила Глэдис. — Дотянем до Купола? Или здесь садиться придётся?

— Садиться? Здесь?! Ты спятила?!

Роджерс нервно выглянул в окно, за которым тянулись и тянулись рванные сизо-белые ленты облаков. Голос его уже заметно дрожал, что совсем не вязалось с мужественной внешностью крутого персонажа.

— Мы на одном двигателе можем дотянуть, — сказал я, а сам подумал, это если Джеб умеет реально пилотировать С-46. — Не страшно. Есть два варианта — выключить совсем второй двигатель и поставить во флюгер. Или перекачать из баков левого двигателя в правый.

— А, ну тогда отлично, — Джеб явно расслабился. — Ну, давай, сделай, Макнайт.

Я переключил тумблер кольцевания на панели и понаблюдал, как распределяется топливо.

— Глэдис, посмотрите из салона на правый двигатель, не идёт ли из него чёрный дым. И вообще, как он выглядит.

— Есть, сэр, — сказала шутливо, но в то же время с уважительной ноткой.

Когда она вышла, Джеб проворчал:

— Чего ты тут раскомандовался, Макнайт? Ликвидируй проблему и не приказывай без меня.

— Я не приказываю, Джеб, я просто делаю то, что должен делать.

Прислушался к мерному рокоту двигателей. Кажется, правый работал с перебоями, но пока тянул.

— Сколько осталось до Купола? — поинтересовался я. — Связались с аэродромом? Запросили метеоданные?

В ответ — тишина. То ли мой вопрос оказался слишком сложным для обоих парней, то ли они решили меня проигнорировать.

— А как это сделать? — голос Роджерса прозвучал как-то совсем робко.

— Чего сделать? — не понял я.

— Ну, узнать метеро… — он запнулся.

— По радио связаться с диспетчерами. Они должны указать вертикальную и горизонтальную видимость. А также сцепление на полосе. На что мы там вообще садиться будем?

— Ну, на аэродром, — борясь с неуверенностью, пробормотал Джеб.

Господи, что за малолетние балбесы?! Снять с них штаны и выпороть. А если мы бы реально находились в самолёте? Насмотрелись голливудских боевиков, где показывают, как пассажиры сами сажают гражданский авиалайнер и решили, что каждый может порулить подобной махиной.

Я уже собрался обматерить обоих и выгнать к чёртовой матери из кабины, как вернулась Глэдис.

— Я посмотрела, все в порядке. Чёрный дым не идёт.

— Спасибо, Глэдис. Джеб, дай мне наушники, я сам свяжусь с диспетчерами.

Джеб покорно стянул «уши» и протянул мне. Выглядел он жалко.

— Диспетчер, это Альфа-Танго-Фокстрот-Севен-Найт, — я назвал в международном коде номер нашего борта — АТФ-79, — Сообщите метеообстановку, какой нижний край облачности?

Только эфирный шум, потрескивания в ответ. Может быть, на аэродром Купола что-то с электричеством? Черт, мы же и везём им генератор! Но я так надеялся, что это лишь дополнительный.

— Так, — протянул я. — Придётся сажать только по визуальным ориентирам.

— Слушай, Макнайт, — голос Джеба неожиданно окреп. — Ты свою миссию выполнил. А мы и без тебя знаем, что делать.

— Правда? — я непонимающе взглянул на него.

— Правда-правда, — Лесли тоже повеселел, бросил на меня хитрющий взгляд. — Иди в салон. Мы справимся. И проверь там — с генератором все в порядке? Не отвалилось крепление. Садиться сейчас будем.

— И это… наушники отдай, — на лице Джеба вновь возникла привычная надменная гримаса.

Они выгнали меня на глазах Глэдис, вызвав невероятный прилив злости в душе. И я кровожадно представил, как сейчас мы шваркнемся в хлам, не долетев до Купола. Потеряю накопленные баллы, придётся проходить штрафную миссию, но я был готов. Это ощущение длилось пару минут, потом я взял себя в руки. Развернулся и спокойно ушёл в салон, уселся у иллюминатора.

Действительно, через несколько минут мы начали плавно снижаться. Прошли границу сизых облаков, потянулась заснеженная равнина, прерываемая редкими проплешинами из куцых рощиц. Сверкнула замерзшая гладь озера и С-46 уверенно пошёл к ней. С характерным стуком опустились лыжные шасси. Ещё пара минут — они заскрипели по накатанному снегу, самолёт пронёсся, подпрыгивая на сугробах. На удивление мягкая посадка. И главное — ни бокового ветра, ни болтанки, ни промахиваний мимо такой узкой и необычной посадочной полосы — укатанной на краю озера снежной полосе. Что за чертовщина? Я бы так не смог. Наверняка, с первого раза неправильно выбрал бы скорость, и пришлось уходить на второй круг. Разыгрывали ли меня что ли эти пацаны и на самом деле умеют пилотировать тяжёлый транспортник?

И тут перед глазами вспыхнула сцена, когда Джеб как-то нервно рассматривал свой коммуникатор и дёргал туда-сюда головой, будто читал что-то с невидимого экрана. Взломал игру и подбросил баллы, чтобы благополучно сесть? Но какой в этом смысл? Какой вообще смысл играть с читами?

Когда транспортник остановился и замер, я нажал кнопку открытия люка. Гулкое натужное гудение, ощутимые волны вибрации прошли под ногами, но дверь не открылась. С силой вдарил кулаками, попытался оттолкнуть плечом — никакого эффекта. Там, с другой стороны, будто кто-то мешал нам.

— Помочь? — рядом раздался нежный голосок Глэдис.

— Нет, спасибо.

Я вернулся к кабине и услышал обрывок разговора:

— … раз с тобой полетел, ублюдок! Десять тыщ истратили на это говно! А если бы этот …удак не помог, мы бы все потеряли…

— Заткнись, Лес! Это была твоя идея…

Я дослушал до конца и только потом распахнул дверь.

— Так, пацаны, помогите люк открыть. Заело.

— С чего это? — недовольно буркнул Джеб.

— Поднимайте свои задницы, твою мать! Не поможете, будем замурованы, как в могильном склепе. Понятно?

Они с явной неохотой и кислыми рожами поднялись с кресел и поплелись за мной. Втроём мы навалились на створку, упёрлись ногами в металлический пол — попытались выпихнуть наружу. Она не сразу поддалась, начала медленно приподниматься, и с жалобным скрипом открылась. И тут же страшный снеговой заряд ударил в нас, зашвырнув внутрь, как беспомощных котят. Отплёвываясь от набившегося в рот снега, на карачках я подобрался к выходу, выглянул наружу и в ошеломлении замер — там бушевал настоящий ураган, колыхалась грязно-белая муть, сквозь которую едва просвечивались завихрения пугающих размеров торнадо.

Я вспомнил — когда садились на озеро, в иллюминаторе под слепящими лучами солнца сверкнула гладь озера. И тогда я с опаской подумал, как бы лёд не растаял и не провалился под тяжёлым транспортным самолётом. Неужели за пару минут погода успела так испортиться?

Натянув на лицо маску с прорезями для глаз, я нацепил очки, спрыгнул наружу и провалился по колено в сугроб.

— Прилетели, называется, — брезгливо отплёвываясь, и вытирая рот рукой в толстой перчатке, проворчал Лесли, осторожно выглянул наружу и тут же спрятался, как рак-отшельник в свою раковину. — Какого хрена? Как назад полетим?

— Как сюда прилетели, так и улетим, — с нажимом сказал я.

Превозмогая страшнейший ветер, сбивавший с ног, я начал продираться к чернеющей махине геодезического купола. Но когда добрался, понял, что прилетели мы сюда зря. Провалившийся в нескольких местах купол засыпало снегом, который уже начал смерзаться в лёд. Слезы навернулись мне на глаза и тут же замёрзли, склеив ресницы.

 

Глава 11

За чертой

Закутавшись в воротник, согнувшись под злыми ударами штормового ветра, я начал медленно обходить купол и обнаружил проход. Пробрался внутрь — тут было теплее, чем снаружи, безветренно и тихо. Лишь хруст снега под ногами, да завывания ветра в разбитых рамах. Под снежным покрывалом спали деревья, кустарники, на которых беззащитно проглядывали сморщенные потерявшие всякий вид плоды.

— Макнайт, Макнайт, — ожила рация, свисавшая на кожаном ремешке у меня на груди. — Где ты там застрял? Где автопогрузчик? Когда будем выгружать этот гребанный генератор?

Голос Джеба звучал раздражённо — конечно, он хотел убраться восвояси, как можно скорей. Но я понимал, если скажу, что купол разрушен, они просто бросят меня здесь и улетят.

— Бумаги оформляю, — быстро соврал я. — Сейчас снегоуборочную машину заправят и пригонят вместе с автопогрузчиком. Ждите.

— Какие бумаги? — удивился Джеб. — Там же все на электронике…

— У них пока техника не работает без генератора.

— Ладно, — пробурчал Джеб. — Давай быстрей, а то двигатели заморозим, ни хрена взлететь не сможем.

Это верно — полчаса на таком морозе и двигатели придётся прогревать, чтобы масло стало вновь жидким, иначе — холодный старт и поршни разлетятся на куски.

Странный звук, то ли стон, то ли плач, то ли стук. Подобрался ближе — звук шёл откуда-то снизу из-под слежавшихся пластов снега. Может быть, от этой жуткой смертельной тишины у меня начало звенеть в ушах?

Побродив вокруг в поисках лопаты, я наткнулся на вход в помещение. С трудом отодвинул дверь, покрытую толстой коркой льда, обнаружил сваленные кучей сломанные лопаты, ржавые кирки и ломики. А в следующей комнатушке на стеллаже увидел выкрашенный защитной краской ранец с баллонами и двумя трубами, одна над другой.

Огнемёт? То, что нужно, если он работает, конечно. Нацепив ранец, я вышел наружу и открыл заслонку — труба выплюнула залп огня. Вернувшись к тому месту, откуда шли звуки, я быстро растопил лёд и снег, а под ними обнаружил квадратный люк. Когда приподнял крышку и заглянул в зияющую темноту, в лицо пахнуло промозглой сыростью:

— Есть кто живой?

И откуда-то издалека услышал нарастающий шум. Скрип лестницы, из дыры показалась драная шапка-ушанка, потом появилось бледное лицо — вылез мужчина в длинной темно-синей парке и толстых брюках со здоровенной дырой на колене. Глаза затуманенные, отсутствующий взгляд. Я даже на миг испугался, что он под кайфом.

— Там другие есть?

— Да, да, — он устало помахал головой, тяжело вздохнул.

Из люка начали появляться люди: женщины, мужчины. Все такие же бледные и слабые, как и первый. Столпились вокруг меня, кутаясь, кто во что горазд — в одеяло, плед. Кто одет в добротную тёплую куртку, или шубу, а кто-то лишь в брюках и рубашке. Эти стали мёрзнуть первыми. Застучали зубами, начали подпрыгивать на месте. Всего пятнадцать человек. Прикинул в уме, сколько они будут весить и поместятся ли в салоне.

— Что там у вас произошло? — поинтересовался я. — Метеоритный дождь или что?

— На нас Красные волки напали, — просипел долговязый парень в джинсах и щегольской кожаной куртке с белым меховым воротником, зашёлся в сильном кашле, прикрыв рот кулаком. — А вы как здесь оказались?

— Мы в гарнизоне получили ваш вызов на новый генератор, вот и прилетели с ним.

— Генератор? — удивилась полная немолодая женщина с круглым добродушным лицом, закутанная в драный шерстяной плед. — Зачем нам генератор? Разве вы не видите? Нам совсем другое нужно было, — она махнула безнадёжно рукой, маленькие круглые глаза стали ещё печальней, всхлипнула и сильнее укуталась в дряхлый плед, сквозь дыры просвечивал халат в ярко-красных маках.

Кажется, несчастье захватило их врасплох — спрятались в том, в чем были.

— Ладно, значит так. Автопогрузчик есть у вас?

— А на что вам автопогрузчик? — прохрипел немолодой мужчина.

На его замызганной в застарелых потёках масла парке я заметил полустёртый ярлычок: «Техобслуживание».

— Мы привезли на транспортнике генератор, он много места занимает в салоне. Его надо выгрузить. Ну, а затем все улетим. Понятно?

Мужик поскрёб морщинистую дряблую шею, сдвинул шапку-ушанку на затылок.

— Погрузчик есть, конечно. Но вот заведётся ли?

У меня зашипела рация, и я услышал жутко злой, явно взбешённый голос Джеба:

— Макнайт, сволочь, куда ты провалился? У нас двигатели замерзают!

Когда матерные излияния закончились, как можно подобострастней я ответил:

— Сейчас уже едем, командир. Тут небольшая проблемка возникла.

— Ладно, — Джебу явно понравился мой тон. — Ждём тебя.

— Ну, это… — обратился ко мне мужик из техобслуживания. — Пошли, покажу погрузчик.

У купола примостился длинный узкий ангар, или скорее сарай, засыпанный снегом. Вместе с мужиком мы отодвинули ворота, пролезли в щель. Внутри я обнаружил автопогрузчик, выкрашенный в ядовито-зелёный цвет, несколько снегоходов, аэробот, снегоуборочные машины: большой трактор с ковшом и несколько ручных. В углу были свалены сломанные санки, доски. По стенам — длинные стеллажи с канистрами и разным барахлом: узлы, завёрнутые в промасленную бумагу, металлически и картонные коробки с жёлтыми наклейками.

— А тебя как, парень зовут? — поинтересовался мужик.

— Алан Макнайт.

— А я — Васил Николов. Я тут старшим техником работал, пока не получилось вот это.

— А что у вас никакого оружия против бандитов не было?

— Оружие было, но они ночью напали. Неожиданно. Мы, как могли, отбивались, а потом когда купол не выдержал, стал обваливаться, мы спрятались.

Не нравился мне рассказ Васила, что-то он не договаривал. И зачем это Красным волкам нападать на обычную оранжерею?

— А если не секрет, чего вы тут выращиваете, а?

Я рассматривал канистры, раздумывая, стоило ли прихватить с собой. Из-за того, что правый двигатель жрал больше топлива, нам могло не хватить на обратный путь.

— Ну, разное там… — Васил замялся, отвёл глаза.

— «Арктик Кисс»? — понял я. — Да?

Васил только усмехнулся, кивнул. Залез в кабину автопогрузчика, попытался завести. Мотор громко скрипнул, чихнул, но через минуту к моей радости затарахтел.

— Ну вот, отлично. Знаешь, надо бы машину взять. Вот эту, думаю. Загрузим туда людей. А ты сзади на автопогрузчике. Идёт?

— Да люди и сами дойдут.

Я на миг задумался, как объяснить, что это лишь мера предосторожности — как среагирует Джеб и Лесли на то, что я приведу толпу нежданных пассажиров, я не знал. Захлопнут перед моим носом люк и смотаются.

— Могут не дойти. Ослабели ведь. Плюс ещё туда загрузим канистры с бензином. У нас на нашем «летуне» впритык.

Кажется, я смог уговорить его и объяснить мою тактику. А когда мы выбрались наружу, я заметил с радостью, что метель совсем стихла, лишь сыпал и сыпал мелкий противный снег.

Когда наш маленький автопоезд остановился около транспортника, и я вылез из автопогрузчика, первым делом увидел недовольную физиономию Джеба, который с кислым видом стоял на краю открытого люка:

— Это ещё кто, Макнайт?

— Люди. Купол разрушен. Их нужно доставить в гарнизон.

— Слушай, Макнайт, — он спрыгнул и, приблизившись вплотную, прошипел прямо мне в лицо. — Главный здесь я. И я решаю, кого и чего доставить в гарнизон. Понял? Почему ты не доложил мне об этом? Почему врал?! — он ткнул мне пальцем в грудь.

Я еле сдерживался, чтобы не вмазать по его идеально оцифрованному лицу.

— Потому что вы бы бросили меня тут и смотались. Вот почему. Разве нет?

— Ты нас с Лесли за подонков держишь? Думаешь, ты один такой герой в белых одеждах, а мы только о себе думаем? Так что ли, Макнайт? Так?!

Его голубые глаза вспыхнули неподдельной обидой, пронеслась мысль, что возможно я зря так обращался с пацанами.

— Извини, Джеб.

— Работай, — хмуро буркнул он и забрался в люк.

Я тяжело вздохнул и махнул Василу, чтобы он подъезжал на погрузчике. А сам заскочил внутрь.

Хлопнула дверь кабины, вышел Лесли и, сложив руки на груди, стал наблюдать, как мы с двумя парнями, у которых ещё остались силы, корячимся. Трубы и воздухозаборник мы выкинули легко. Теперь осталась самая массивная и здоровенная часть — станина генератора. И тут я вспомнил о нашем споре с Лесли.

— Эй, парень, — бросил Лесли один из моих подручных, худой мужчина небольшого роста. — Помоги!

Роджерс только брезгливо скривился:

— Я — пилот, а не грузчик.

— А, это правильно, если здоровье слабое, то, конечно, не стоит, — словно не услышав ответа Лесли, усмехнулся мужчина. — Иди тогда в кабину, отдохни, пилот.

Последнее слово он произнёс с таким нескрываемым сарказмом, что на лице Роджерса возникла совершенно по-детски обиженная гримаса. Но огрызаться не стал. Лишь демонстративно развернулся и свалил в кабину.

— Обиделся, значит, — проворчал мужчина. — Белая кость эти лётчики. Сидят на нашем горбу. А толку от них чуть. Дать бы в морду этому хлыщу…

Я не стал возражать и спорить, но обида больно кольнула в сердце.

Наконец, этот проклятый генератор поддался, мы провезли его по рельсам. Перекатили на платформу погрузчика, и Васил сбросил его тут же в снег.

Глэдис стала помогать располагаться людям в салоне. А я забрался на самую верхотуру транспортника и начал из канистр, которые мне поднимали снизу, переливать бензин. Топливомер в С-46 стоит так, для проформы. Поэтому каждый раз приходилось топливным щупом делать замеры. Перелив несколько канистр, я совершенно выдохся. Руки ходили ходуном, как у запойного пьяницы с похмелья, не только спина, но даже брюки промокли от пота и прилипли к телу.

Когда весь провонявший бензином, так что казалось, что весь мир заполонил этот резкий запах, спрыгнул вниз, то к своему неудовольствию наткнулся на Глэдис. Впрочем, она даже не поморщилась, когда я нарисовался рядом. Может быть, игроки не ощущали никаких запахов?

— Алан, надо собираться, — в голосе Глэдис слышалось сильное беспокойство или даже скорее страх.

— А что так?

— Смотрите, что там приближается, — она махнула рукой на север.

Я обернулся, сощурился и понял, что дело — дрянь. Погода дала нам лишь мимолётную передышку. Небо потемнело, мрачно насупилось. Свинцовой тяжестью нависли тучи, заполненные под завязку снежными зарядами. И вся эта масса с огромной скоростью надвигалась на нас.

Метель обрушилась внезапно, завыла, заметалась, словно злая старуха-ведьма с седыми космами в белом саване. Кажется, только что над нами светлело высокое небо, а сейчас всё вокруг мрачно застлало густыми сумерками.

Я помог Глэдис забраться в салон, заскочил следом и захлопнул люк. А ураган уже накатывал на транспортник снежные валы, жаждал поиграться с ним, перевернуть, подкинуть, как игрушку.

Глэдис помогла спасённым людям удобно устроиться в салоне — я оценил её старания. Часть одежды раздала тем, кто попал сюда почти раздетым, другая часть шмоток пошла на матрасы, на которых теперь лежали и сидели люди. Я видел в полусумраке их встревоженные бледные лица — я смог их вытащить из подземелья, но теперь, когда начался буран, наша спасательная операция перешла в не менее опасную стадию — покинуть это место и вернуться в гарнизон.

За бортом самолёта бесновалась, скрежетала в бессильной ярости пурга, а мы по-прежнему не сдвигались с места. Что за чертовщина? Наконец, я не выдержал и направился в кабину, сказать пару ласковых двум оболтусам — заснули они там что ли?

— Что у вас тут произошло, твою мать? — я распахнул дверь и остановился на пороге. — Взлетать же надо!

— Мы не можем, — Джеб повернул ко мне по-детски испуганное лицо, с которого слетела вся надменность.

— Почему?

— А ты сам не видишь, слепой что ли? — отозвался Роджерс с раздражением, махнул рукой на окна, за которыми крутилась грязно-белая муть.

Работали дворники, с противным скрежетом пытались сгрести мгновенно нарастающие комки снега.

— Слушай, Макнайт, — голос Джеба обрёл твёрдость. — Садись за руль… тьфу за штурвал. И поднимай самолёт.

Я только хотел раскрыть рот, сказать, что почти ничего не знаю о том, как пилотировать С-46, как услышал шорох за спиной — там стояла Глэдис. Доверчиво всматривалась в нас троих с надеждой, что я не решился признаться в своей слабости. Да и какой мужик сможет это сделать, показать, что сдрейфил?

— Хорошо, — бросил я. — Но мне все равно нужен второй пилот. Кто из вас способен без подсказок помочь?

— Я смогу, — вдруг сказала Глэдис на удивление сильно и уверенно. — У меня лицензия пилота первого класса.

— Ладно, тогда выметайтесь, пацаны. Быстро! Времени нет.

Ни Джеб, ни Лесли ни слова не возразили, лишь молча встали и вышли. А я тут же с удовольствием занял привычное левое кресло. Пристегнул привязные ремни, надел наушники с микрофоном. Глэдис села в кресло второго пилота.

— Проверка, — скомандовал я. — Включить подачу топлива, зажигание.

— Есть проверка, — подхватила Глэдис, уверенно защёлкала тумблерами, рычажками, и я понял, что она не врала — действительно знает, что делать и это наполнила душу удивительным спокойствием.

— Так, Глэдис, слушай внимательно — сейчас главное правильно набрать скорость. У нас тут лыжные шасси. Центровка неправильная, смещена вперёд. Если ошибёмся и наберём слишком маленькую скорость, не сможем оторвать хвост. Если скорость будет слишком большой, завалимся на нос. Все ясно?

Она кивнула, напряжённо выпрямилась, сжала упрямо губы. Но руки едва заметно дрогнули на штурвале.

— Всё. Поехали.

Я двинул вперёд сектор газа, включил зажигание — оба двигателя отозвались, мягко и приятно зарокотали в унисон. Самолёт начал набирать ход, тяжело подскакивая на сугробах, как машина на раздолбанной дороге. Я развернулся в сторону, где заметил разрывы в снежных завихрениях. И постарался выбросить всё мысли из головы о том, что с нами может случиться. Ведь рядом сидела Глэдис, и почему-то я представлял её не игроком, а реальным человеком, который может погибнуть, если я ошибусь. От этого в животе ворочался колючий страх.

— Время принятия решения.

Строгий голос Глэдис, кажущийся таким странно незнакомым, прервал мои размышления. Взгляд на указатель скорости — да, его значение совпало с моими ощущениями. Я плавно взял штурвал на себя, на мгновение затаив дыхание. Отрыв! О, это прекрасное чувство, когда стальная птица взмывает в воздух, подчиняясь твоему движению. И ты ощущаешь себя не песчинкой во Вселенной, а вершителем судеб.

Самолёт уверенно набирал высоту, и напряжение стало спадать. Но тут слева от нас заклубилась густая масса, зашевелилась, как живая, словно это были не снежные завихрения, а рой огромных злых ос. Снежный заряд собрался и стал напоминать бешено крутящийся белый столб дыма. Я отклонил штурвал и с небольшим креном ушёл от него вправо. Но тут же прямо по курсу спустился из низких облаков ещё один снежный смерч, и самолёт ощутимо начало болтать.

— Кажется, началось обледенение, — предупредила Глэдис.

Лавируя между крутящимися столбами, я начал плавно набирать высоту. Непроницаемый сизый кисель облаков укутал нас — показалось, что мы просто зависли в пространстве, никуда не двигаемся, хотя стрелка на циферблате высотомера исправно отсчитывал фут за футом. Эта странная иллюзия возникает у любого лётчика, который теряет визуальный контроль, но я уже привык к этому и знал, что делать. Сосредоточился на приборах, внимательно следил за каждым движением стрелок, индикаторов. Мир сузился до размеров приборной доски с допотопными приборами-будильниками — от правильной работы каждого зависело, сможем ли мы выбраться из этой кутерьмы или нет. Ведь на глаза полагаться никто из нас уже не мог.

Мы поднимались и поднимались, пока неожиданно не выскочили, как мячик из воды над взбитыми в густую пену облаками — и вольготно раскинулся под нами до самого горизонта небесный океан в белых барашках волн, по которым неслась тень нашего самолёта.

С лёгким креном я сделал разворот, выровнял машину по компасу, и лёг на курс до Сан-Франциско. Вновь взял штурвал на себя — С-46 послушно пошёл вверх и вверх, отдаляясь всё больше от вспененных волн.

— Макнайт, какого дьявола ты делаешь? — грозный голос Джеба.

Тоже мне, командир хренов. Удивительно, он до сих пор не сбежал из игры. Хотя даже не управлял самолётом.

— Хочу выше поднять. Там воздух более разряженный — двигатели меньше топлива будут жрать, — объяснил я. — Боюсь не хватит. Правый двигатель больше берет.

— А почему ты решил, что там воздух разряженный? — в голосе Джеба я уловил сарказм.

Вот балбесы, ничему их в школе не учат. Даже элементарным знаниям об аэродинамике. А ещё лезут управлять транспортными самолётами.

— Джеб, учи матчасть — на высоте всегда воздух более разряжен, а у поверхности земли он более плотный. И лобовое сопротивление больше. Усёк?

— Я-то усёк. Но только ты уверен в этом?

— Ну, если только ты сможешь отменить физические законы, — усмехнулся я.

— Ага. А ты считаешь, Макнайт, что они здесь применимы?

И страх холодной змейкой проскользнул вдоль позвоночника — я так привык к реалистичности здесь, что совершенно забыл о том, что мы в игре. А что, если Джеб прав?

И тут в голову пришла совершенно хулиганская идея, безумная — а что если…

Я сумел оценить размеры локации, за пределами которой вылететь не мог. Но проверял я по горизонтали и никогда не задумывался о том, а что там вверху. Где предел, за который не смогу выйти?

И я повёл самолёт ввысь.

— Алан, вы уверены в том, что делаете? — голос Глэдис дрогнул.

— Да, Глэдис, уверен, — спокойно сказал я. — Поднимемся повыше…

Вот уже стрелка высотомера подошла к отметке в двадцать тысяч футов или семь тысяч метров — в кабине должно стать холоднее, но я ничего не чувствовал. Преодолели ещё несколько тысяч. Всё — это потолок для С-46. Что будет дальше? Игра отбросит нас вниз?

Нет. Мы по-прежнему поднимались всё выше и выше.

Отчаянный вскрик Глэдис и внезапно накрывшая нас тьма заставила меня вжать голову в плечи. Миг и все посветлело. Цвет пространства вокруг нас сменился с прозрачного бледно-голубого на болезненный серо-зелёный цвет. Небо не бывает таким. Никогда. Оно или голубое или лиловое, или чёрное — там на высоте. Мы двигались в странной пустоте. Или не двигались вообще. И вновь нас накрыло чернотой, словно мы прошли сквозь плоские остроугольные треугольники.

— Макнайт, снижайся, идиот! — Джеб был в отчаянье.

Сверху с невероятной скоростью понеслась тёмная громада. Самолёт нырнул в неё, как в туннель, прошёл как нож сквозь масло. Но я успел увидеть этажи недостроенного здания, пустые проёмы дверей, окон.

Вырвались в пустое пространство и перед кабиной закружились в бешеном хороводе плоские геометрические фигуры всех форм и размеров — треугольники, трапеции, ромбы. Мы будто из трёхмерного измерения попали в двухмерное. Но почему самолёт не распался на полигоны?

Внезапно самолёт тряхнуло, подбросило вверх и стрелки на приборах вновь ожили.

— Смотри, куда-то прилетели, — услышал я голос Лесли.

Распахнулась тёмно-синяя даль с ярко сияющей с красноватым оттенком спиралью неизвестной галактики — то, что это не Млечный путь, я понял сразу. Под нами проносились в синей дымке остроконечные горные вершины, справа по курсу возвышался маяк, разрывающий темень ярким светом. Но что потрясло и заставило замереть — над горизонтом, занимая его от края и до края, висел огромный голубовато-белый шар.

— Давай, сажай здесь, — Джеб перестал стучать зубами и голос обрёл твёрдость.

— Куда интересно я буду сажать? — я повернулся к нему и бросил взгляд, в котором сосредоточил всю оставшуюся у меня иронию. — Тут одни горы, шмякнемся — костей не соберём. Ладно, — я щёлкнул тумблером радиосвязи: — Диспетчер, это Альфа-Танго-Фокстрот-Севен-Найт, разрешите посадить самолёт.

В эфире — абсолютная тишина, ни треска, ни шороха.

Лесли грубо выругался и стукнул по стене кулаком.

— Слушайте, пацаны, — весело воскликнул я. — А чего вы из игры не смотались-то? Летите со мной непонятно куда?

— А куда мы смотаемся, твою мать? — хмуро буркнул Джеб. — Если система отключилась. Попробуй сам.

Ёшкин кот, я совсем забыл об этом. Набрал код на коммуникатор. Замерцала тонкая рамка, а в ней ничего, только тёмно-серая муть, сквозь которую пробивались лишь яркие искорки.

— Убедился, ублюдок? — проворчал Джеб.

Отвечать я не стал, сосредоточился на том, чтобы найти внизу ровную площадку, куда можно сесть на таком здоровенном самолёте. Но горы громоздились всё выше и опаснее. Восходящие потоки воздуха стали трясти несчастный транспортник, он то нырял вниз, то задирал нос и я постоянно выравнивал крен рулями высоты.

— Бл…, давай улетай отсюда, — судя по голосу, Джеба начало тошнить.

Я тоже чувствовал себя хреново, только Глэдис на удивление была спокойна, лишь чуточку бледна, но явно не так напугана, как мы, трое мужиков. И это помогало не удариться в панику, справиться с дрожью в ногах и руках.

Начал набирать высоту, всё выше и выше, стараясь дотянуться до бледной россыпи неведомых мне звёзд. И даль расступилась, будто прорвалась расшитая яркими блёстками атласная ткань, мы вновь выскочили в пустоту — приборы замерли, подсветка погасла. И мы будто повисли в зеленовато-коричневой среде — лишь быстро сменяющийся калейдоскоп геометрических фигур: треугольников, трапеций, ромбов давал возможность оценить скорость, с которой мы летели.

Страх все сильнее начал поглощать душу, лишая последних сил — я представил, что мы вечно будем носиться за пределами карты, там, где нерадивые разработчики оставили дыру. Сжимал челюсти до хруста, стараясь не расклеиться, не показать, как напуган перед Глэдис. Джеб и Лесли уже давно потеряли контроль над собой, стучали зубами. Джеба уже пару раз рвало, он убегал в салон.

И тут пространство заполнила розовато-фиолетовая дымка, сквозь которую синели очертания города — площадь с огромной статуей бородатого мужика с саблей, часы на высокой башне, колесо обозрения, дома с ярко горящими окнами.

— Во, класс, — на спинку моего кресла оперся Джеб, я ощутил на шее его горячее прерывистое дыхание. — Давай здесь сядем. Смотри какое крутое местечко. Чёрт, а это что такое?

Все здания, площадь, парк развлечений парили в воздухе. Сами по себе. То есть внизу я разглядел что-то похожее на высокую платформу из металлических балок. Но под ней ничего, лишь голубовато-белая дымка облаков. Но как это все держалось? Антигравитация?

— Елки-моталки, потрясно, — протянул Лесли восхищённо. — Летающий город. Макнайт, ищи аэродром.

Я начал кружить, пытаясь разглядеть ровную площадку. И чуть не врезался в огромный дирижабль, вынырнувший прямо перед носом самолёта. Полетел вслед за ним, пытаясь разглядеть, куда он пристанет. Но он, лишь медленно и величаво рассекая воздух, исчез в пушистых облаках.

Отчаявшись найти что-то подходящее, я отдал штурвал от себя и начал снижаться.

— Куда тебя чёрт понёс! — Джеб матерно выругался, не обращая внимания на Глэдис. — Сейчас опять куда-нибудь провалимся. Возвращайся, ублюдок!

Но самолёт, пронзив насквозь взбитый в белую пену слой облаков, вынырнул над долиной, которую сжимали в своих объятьях невысокие горы. Сердце ёкнуло — я решил, что мы вернулись домой. Но тут же осознал, что ошибся — в предрассветных лучах розовели невысокие каменные дома, площадь с высокой стелой. Город рассекала широкая отливающая сталью река, от которой разбегались капиллярами каналы с перекинутыми мостами. И вливалась в уходившую до самого горизонта морскую гладь.

И тут на окраине я увидел, наконец, то, что искал — широкую ровную площадку — пустырь или высохшее озеро. Снизился и облетел кругами.

— Диспетчер, это Альфа-Танго-Фокстрот-Севен-Найт, разрешите посадку.

И вновь полная тишина.

— Топливо правого двигателя на исходе, — голос Глэдис звучал на удивление спокойно, хотя она сообщила о том, что скоро мы останется с одним двигателем.

— Ладно, садимся.

Я бросил взгляд на мою прелестную спутницу — наши глаза встретились. Господи, она так доверяла мне, что даже не боялась. И я не мог разочаровать её.

Я сделал круг над площадкой и начал снижаться.

— Правый двигатель отключился, — голос Глэдис прозвучал так спокойно, что поначалу смысла я не уловил.

— Отключился? — взвизгнул Джеб. — Мы погибнем? Я не хочу! Не хочу!

— Хватит орать! Лесли, уведи его отсюда, — приказал я.

Мало того, что эти парни не могли никак помочь, так ещё и мешали.

— Зафлюгировать винт, — приказал я.

Времени на перекачку топлива не оставалось. Буду сажать с тем, что есть. Я ушёл на второй круг. Выровнял машину и начал снижаться, чутко прислушиваясь к свисту воздуха, который обтекал фюзеляж.

Навстречу несётся с огромной скоростью неизвестность — жёлто-серое месиво.

— Выпустить закрылки.

— Сделано.

— Выпустить шасси.

Я бросил взгляд из кабины:

— Моя лыжа вышла. Как у тебя, Глэдис?

— Моя — тоже.

Снижаемся, сбрасываю газ. Касание задним колесом, отдаю штурвал от себя — опускаю аккуратно нос, транспортник затрясло, повело в сторону — теперь главное удержать махину на прямой.

И только хотел сказать: «включить реверс», как вспомнил, что движок у нас всего один, а значит самолёт поведёт в сторону, и я потеряю управление. Ну, тогда педаль тормоза в пол.

— Тормозим, Глэдис. Реверс включать нельзя.

— Есть, командир.

Мчимся во весь опор под громкий скрип лыж по земле. Нарастают впереди отвесные скалы. Не хватит полосы — врежемся.

И вдруг транспортник остановился, словно устал. Разлилась пугающая тишина, лишь слышно, как ветер шумит за бортом. Я выдохнул весь запас воздуха из лёгких, ощущая себя как в бане — весь мокрый.

— Ну чего, посадил? — в кабину ворвался Джеб. — Молодец, — он с силой хлопнул меня по плечу.

Освободившись от привязных ремней, я обернулся к Глэдис и лишь слабо улыбнулся, поймав её счастливый взгляд, от которого в душу хлынул жар.

Прошёл через салон, увидел лица людей, и ликование поднялось в душе, как тогда, когда только в первый раз посадил лёгкий учебный «Як». Но не показал виду — все в штатном режиме, всё в порядке — а как же иначе.

Открыв люк, я спрыгнул вниз, увязнув по щиколотку в жёлтом песке. В лицо ударил тёплый ветер, взлохматил слипшиеся от пота волосы, засвербело в носу от резкого пряного аромата цветов и травы. И тело сразу стало зудеть сразу в десятке мест. Я распахнул куртку, расстегнул рубашку, позволяя ветру игриво забираться внутрь.

Ослепительный свет солнца ударил в глаза, заставив зажмуриться. Но это было вовсе не Солнце — наша родная звезда. Рядом с ярко пылавшим диском висел ещё один размером побольше — тусклый и красный.

Но кое-что заставило мгновенно забыть обо всем — вздымая клубы песка, на нас неслась мрачная армада всадников на вороных конях.

 

Глава 12

Неподходящее место

Всадники окружили самолёт, но остановили разгорячённых блестевших антрацитовым блеском коней поодаль, словно опасались, что замерший с раскинутыми крыльями на песке невиданный зверь оживёт и бросится на них. Один из группы всё-таки приблизился, спрыгнув с вороного жеребца, подошёл к нам. Невысокий, жилистый мужчина. По земным меркам лет тридцать-тридцать пять, не больше. Загоревший до черноты, так что на худом треугольном лице с грубо выступающими скулами выделялись белки глаз. Мешковатая одежда — шаровары бежевого цвета, подпоясанная белым шарфом рубаха, жилет, сверху короткая, чуть ниже пояса, куртка с вышитой монограммой справа на груди. По бедру в ножнах колотилась кривая сабля. Мужчина подошёл к нам и, вздёрнув костлявый подбородок, нарочито грубо и резко что-то выкрикнул.

— Не понимаю, — я покачал головой.

Если бы работала система, она перевела, но связь отсутствовала, и я не представлял, как преодолеть языковой барьер.

Незнакомец пробормотал пару фраз на другом диалекте — звучало плавно, напевно, и даже показалось, что я разобрал несколько знакомых слов, но все равно смысл ускользнул, как вёрткая ящерка из рук. Он попробовал снова, но я опять ни черта не понял, и уже начал опасаться, что два представителя человеческой расы никогда друг друга не поймут. Как острая боль пронзила голову, будто одновременно воткнули несколько раскалённых спиц и решили расточить здоровенные дыры. В глазах потемнело, земля ушла из-под ног, но кто-то подхватил меня сзади и я устоял.

— Кто вы такие? — наконец, я услышал внятную речь. — Откуда?

То ли система включилась, то ли эти странные люди обладали умением читать мысли.

— Из Сан-Франциско.

Мой ответ звучал глупо, поскольку поначалу следовало сообщить, что мы с Земли. Но как объяснить, что мы смогли перелететь с одной планеты на другую на поршневом транспортнике Второй мировой? Это возможно только в сказках. Или в играх, где есть такие «дыры».

Но мужчину ответ удовлетворил. Может быть, он совпал с тем, что обнаружился в моей башке. Тонкие губы тронула едва заметная улыбка.

— Меня зовут Алан Макнайт, — я решил представиться первым.

— Келорд Хильграст.

Ответ поставил меня в тупик — я понятия не имел, где здесь имя, где фамилия, или «келорд» — это должность?

Тем временем мужчина подошёл к люку и заглянул внутрь. Подтянувшись, ловко запрыгнул в салон. Я залез за ним, провожаемый обеспокоенными взглядами моих невольных пассажиров, которых я вначале спас, а потом затащил черти куда. Джеб совсем скуксился, приуныл — взгляд растерянный и бездумный. Лесли держался лучше, а Глэдис просто излучала спокойствие.

Мягко и осторожно ступая по разбросанной одежде, Хильграст добрался до кабины и оставшись на пороге, деловито засунул голову внутрь, огляделся.

— Что это? — коротко спросил он.

— Кабина. А это панель управления, — вопроса я не понял, но стал отвечать наобум.

— Управления? — в его чёрных глазах вспыхнул явный интерес. — А кто управлял? Вы?

Я кивнул. И на лице незваного гостя промелькнула довольная улыбка.

— Хорошо. А это что? — он указал на панель.

— Приборы. Указывают скорость перемещения самолёта в пространстве: вертикальную горизонтальную… Штурвал.

— Понятно, — он меня не дослушал. — Вы поедете со мной.

— А остальные?

— Остальных отвезут в гостиницу.

Тон звучал не как приказ, а скорее предложение, но я понял, что отказываться не имею права.

Хильграст вылез наружу, сделал быстрый резкий жест рукой, очертив букву «О» с буквой «Х» в центре, и, выпрямившись, замер, словно ожидая чего-то.

Спустя буквально пару минут раздался едва заметный рокот, как от работающей авиамодели вертолёта и сверху спустился летательный аппарат, похожий на экранолёт — между толстыми короткими крыльями каплеобразная кабина, сзади хвостовое оперение в виде кольца. Всадники, горячившие коней, расступились, и машина мягко опустилась и зависла, вздымая песок винтом.

Хильграст сделал приглашающий жест, но я в растерянности обернулся.

— Не волнуйтесь, — спокойно предупредил он. — Ваших слуг отвезут в дом, чтобы они могли отдохнуть.

Я только хотел открыть рот и объяснить, что эти люди вовсе не мои слуги, но понял, что это лишнее.

В закрытой кабине экранолёта оказалось довольно уютно и главное не так жарко, как снаружи. Мы уселись друг против друга в креслах из материала, похожего на мягкую кожу. И я не смог понять, кто управлял этой штукой — летела она сама и знала куда лететь. Как ковёр-самолёт. Ещё парочка таких же пронеслись мимо нас, один был выкрашен чересчур пестро и действительно напомнил сказочное средство передвижение.

Засиявшие ослепительно жарким серебром каналы заполнили баркасы, катера, лодки под белыми и разноцветными парусами, но узкие улицы, петлявшие между невысокими домиками из белого камня, казались по-прежнему вымершими. Лишь изредка мелькала человеческая фигура и вновь лишь пугающая пустота.

— Хеолара, — мой спутник обвёл широким жестом пространство, но не уточнил название это планеты или города. — Вам нравится?

— Нравится. А скажите…

Я только решился узнать о летающем острове, экранолёт сделал резкий разворот, вжав меня в кресло. На горизонте стало вырастать высотное здание из светло-серого камня — замок или дворец, словно составленное из длинных узких балок разной высоты, сходящихся на высокой стеле в центре.

Экранолёт вдруг взвился вверх, вызвав прилив тошноты, перелетел через стелу и почти камнем упал вниз. Но прежде чем шмякнуться на крышу этого здания, вдруг затормозил и очень плавно и бережно опустился.

С мягким шелестом открылся фонарь кабины, и я вылез. Размял ноги. На плоской крыше выстроились в несколько рядов такие же летательные аппараты разных форм и размеров, но похожей конструкции — целый воздушный флот.

Хильграст показал жестом, куда я должен пройти. И как только он встал рядом, в крыше образовалась круглое отверстие, куда мы стали медленно спускаться.

Просторный зал. Струился бледный свет из стрельчатых окон под самым потолком, падал призрачными голубоватыми полосами на пол, выложенный розоватыми плитами с прожилками, квадратные колоны из похожего материала и стоявший на возвышении трон, где сидел смуглый мужчина. Всё в его внешности было на удивление правильным и гармоничным — высокий лоб уравновешивал волевой подбородок, идеальной формы нос, резко очерченный рот, и в то же время настолько стандартным, что совершенно не запоминалось.

Приложив правую руку к груди, Хильграст низко поклонился и, выпрямившись что-то резко и быстро затараторил.

А мне бы хотелось понять, кто этот высокопоставленный чувак, и какого черта ему от меня надо.

— Хорошо, Хильграст, — тихо, но властно проронил мужчина. — Я понял.

Подошёл ближе и, чуть наклонив голову вбок, оглядел меня — небольшие широко расставленные глаза вдруг вспыхнули, обожгли яркой голубизной, как искры, летящие при газовой сварке.

— Майор Макнайт, келорд Хильграст сказал, что вы сами управляете летающей машиной. Это так?

— Да, умею. Я — лётчик. Если вам это о чём-то говорит.

— Отлично.

Он прошёлся пружинящей походкой, легко запрыгнул на постамент, где стоял трон, расположился там как в удобном кресле. И положив ногу на ногу, вперился в меня, будто пытался загипнотизировать.

— Я — командор Дамир, главный советник Достойного Восхищения.

Сказано было таким тоном, словно я должен тут же грохнуться на колени и, воздев руки к небу, завопить: Боги, какое счастье, что я вижу столь великого человека. Но когда я промолчал, Дамир с кислой миной спросил:

— Вы не знаете, кто я такой?

— Нет, — честно признался я.

Почему я должен его знать? Если нас занесло сюда совершенно случайно.

— Понятно, но выбраться всё-таки вы хотите. А мы можем вам помочь.

— И что я должен сделать?

— Ваша летающая машина. Вы умеете ею управлять. Хильграст сообщил, что в неё поместится до сорока воинов. Нам нужно, чтобы вы доставили их в верхний город. Он находится над нами.

— Да, мы видели его.

— Вот как? Вы даже видели его? Прекрасно.

— А зачем вам это нужно?

— Люди верхнего города похитили моего брата, и мы хотим его вызволить.

Старая песня о главном. Так я и поверил. Наверняка, решили моими руками развязать войну.

— А почему вы не хотите доставить их на ваших летающих машинах, экранолётах, или как там вы их называете? Чем они хуже?

Дамир усмехнулся одними глазами — глубокие морщинки разбежались от уголков глаз к вискам.

— Они летают… Как бы это объяснить — благодаря особым силам. Эти силы не действуют около летающего города.

— Блокируются? — понял я. — Логично. Но есть одна проблема, гос… командор Дамир.

— Какая?

— Наша летающая машина, ну то есть самолёт, нуждается в топливе — авиационном бензине. А у нас его слишком мало.

И я не врал. Ну, то есть, почти не врал. Если бы мы закольцевали баки с топливом, чтобы заработал второй двигатель, то смогли бы подняться до летающего острова, но вот вернуться — скорее всего, нет. Впрочем, много горючего нам было нужно, чтобы сбежать отсюда — сколько ещё придётся мотаться по чужим мирам?

— Из чего изготавливают это топливо?

— Из нефти. Жидкое углеводородное ископаемое. Маслянистая жидкость чёр…

Я очень сомневался, что в этом месте знали, об этом, но Дамир с долей раздражения оборвал меня:

— Мы знаем, что это такое. У нас очень много нефти.

Замечательно. Только не говорите об этом американцам. Иначе они обязательно прилетят на своих самых крутых бомбардировщиках, чтобы помочь добывать её — эту шутку Дамир вряд ли бы оценил.

— Сырую нефть нельзя использовать как топливо. Её нужно разложить на составляющие: лигроин, керосин, бензин.

— Каким образом?

— С помощью специального агрегата.

— Расскажите нам, что это и мы сделаем подобный агрегат.

— Вряд ли смогу. Я — только лётчик.

— Не только, — спокойно возразил Дамир. — Вы ещё и инженер.

Стало тревожно на душе, здесь никто не знал, что я — инженер-конструктор авиационных двигателей, но эти люди все равно вытащили из моих мозгов всю информацию — я ощутил себя беззащитным, голым.

— Да, верно, — промямлил я. — Но о производстве нефти знаю только приблизительно.

— Не страшно. Достаточно рассказать в общих чертах.

Я смутно помнил из школьного курса химии, что собой представляет ректификационная колонна для возгонки нефти, и засомневался, что по моим наброскам можно сделать подобную штуку. Но ведь это игра, — попытался успокоить себя. Чёрт возьми, может быть, разработчики очухаются и просто вытащат нас отсюда?

— Вам не стоит отказываться, майор Макнайт. Вы же хотите улететь отсюда? И только мы знаем, как это сделать. А если откажитесь, — его лицо приобрело надменный оттенок, глаза потемнели. — Мы казним тех людей, с которыми вы прилетели.

Логичное предложение. Что я могу ещё ожидать от этих людей? Естественно, шантаж.

— Есть одна маленькая проблемка.

— Ещё одна? Какая же?

— Для такого тяжёлого летательного аппарата нужна длинная и широкая взлётно-посадочная полоса.

— И какого размера она должна быть?

— Ну, — я задумался, в каких единицах описать размер ВПП. — Около тысячи моих шагов в длину и около сотни в ширину.

— Ясно! — вдруг подал голос Хильграст, я был уверен, что он куда-то слинял. Но нет — выступил из-за колонны, и на смуглом лице заиграла по-детски счастливая улыбка. — В верхнем городе есть широкая площадь. Туда можно посадить вашу летающую машину!

— Но там какой-то мужи… то есть мужчина с саблей стоит. В центре. То есть, я хотел сказать — каменная статуя воина с саблей.

— Откуда вы знаете? — поинтересовался Дамир.

— Мы пролетали над городом и увидели.

— А вы не можете её … э…э обогнуть? — Хильграст явно расстроился.

— Не можем. Впрочем, я могу предложить ещё вариант. Можно через люк сбросить ваших воинов на парашютах. Это что-то типа купола из ткани и пришитых к нему верёвок, — и только в конце фразы я сообразил, что сморозил полную чушь. Как эти люди с их отсталыми технологиями смогут сделать парашют? Это посложней перегонного куба.

— Это всё разрешимо…

Я обернулся на низкий голос, гулко отразившись от стен, он словно вернулся к своему обладателю, который явился совершенно неожиданно перед нами. Он не представился, и система молчала, но я сразу понял, что это кто-то вроде мага или колдуна. Выглядел он как типичный представитель этой профессии — невысокий, худой, на округлых плечах болтался длинный балахон с капюшоном, прикрывавшим лицо.

— Магия? Не поможет, — хмыкнул я.

После того, как в детстве я прочёл «Золушку», в память врезалось, что любое волшебство недолговечно, имеет неприятное свойство исчезать в самый нужный момент. И лучше надеяться только на свои собственные силы — я всегда так и делал.

— Вы так не верите в сверхъестественные силы? — незнакомец сбросил капюшон с головы.

Женщина. Колдунья-ведунья-ведьма. Внешне совсем не примечательная: худенькая, узкие плечи, выступающие тонкие ключицы. Но веяло от неё какой-то пугающей силой, что хотелось спрятаться. Всепроникающий взгляд — я не смог определить, какой у неё цвет глаз, кажется, серо-зелёный или голубой, или синий. Но это было не важно. Важно, что я в тот же миг представил, какая она под этим дурацким балахоном, скрывавшим её соблазнительные формы.

Рефлекторно встряхнул головой, словно пытался сбросить её чары.

— Командор Дамир… — девушка на миг склонила голову перед этим балбесом, который сидел, вместо того, чтобы немедленно вскочить перед очаровательной ведьмочкой. — Если мне предоставят образец, я смогу сделать нужный предмет. И столько, сколько понадобится. А также смогу убрать статую с площади, чтобы майор Макнайт мог посадить свою летающую машину.

— Вы сможете предоставить госпоже Маруне образец вашего топлива? — Дамир задумчиво поглаживал подбородок, переводя взгляд то на меня, то на колдунью.

— Смогу, конечно, выкачаю из баков. Но тут есть одна штука, — мне удалось справиться с наваждением, но с большим трудом, в ногах все равно ощущалась слабость. — Если как вы говорите, люди верхнего города могут блокировать магию, не превратится ли наше горючее там в воду или ещё во что-нибудь?

— Вы — удивительный скептик, — Маруна улыбнулась, но без тени издёвки, открыто и по-доброму.

— Я не скептик, а реалист. Кстати, госпожа, вы можете сделать даже самолёт?

— Нет, — она покачала головой. — Для такого большого объекта не хватит энергии. Ни у кого не хватит.

А ну да, обычное ограничение в игре. Если бы можно было сделать все и сразу, какой интерес играть дальше?

— Жаль. А то представляете, сотни таких же самолётов — можно завоевать всю планету. Не только один город.

По зло блеснувшим глазам Дамира я сразу понял, что проговорился. Досада, и кто меня за язык тянул?!

— Мы не собираемся никого завоевать, — проворчал он. — Наша миссия проста — освободить моего брата Адгера.

— Да, я понимаю, — я смущённо пожал плечами, и кончики ушей зажглись стыдом.

— Келорд Хильграст, отвезите нашего почётного гостя в дом, который мы ему приготовили.

— Постойте, я хотел бы жить вместе с остальными.

На лице Дамира отразилась брезгливость:

— Зачем вам это?

— Ну, во-первых, среди них мой экипаж. Четверо, нет, пять человек, — соврал я, хотя нуждался лишь в Глэдис.

— Пять человек? — с подозрением отозвался Хильграст. — Но в кабине только два места.

— Это для меня и второго пилота. Но в экипаже есть дублёр командира воздушного судна, то есть меня. И дублёр второго пилота. Плюс бортинженер и бортмеханик. Это сложная машина, келорд Хильграст. Очень сложная. Да, и плюс в моей команде люди, которые помогут с ректификационной колонной для возгонки нефти.

— Хорошо, — отчеканил Дамир. — Пусть будет по-вашему. Хильграст, отвезите майора Макнайта в дом ко всем остальным.

— Но… — на лбу Хильграста, заблестевшем от мгновенно выступившего пота, залегли глубокие морщины, глаза расширились и даже рот приоткрылся.

Его вид заставил напрячься, что этим ублюдки сделали с остальными? Неужели убили?

— Ничего страшного, — Дамир остался спокоен. — Делайте, что я сказал.

Когда круглая платформа вернула нас с Хильграстом на крышу и мы подошли к экранолёту, я с досадой подумал: «Если бы самому управлять этой штукой».

— Вы можете управлять. Это не сложно, — отозвался Хильграст.

Он пошарил рукой под сидением и вытащил нечто похожее на шлем центуриона с золотистыми вставками. Только не из металла — железа или бронзы, а из мягкого, похожего на кожу, материала.

Как только эта штука оказалась у меня на голове, в передней части экранолёта заклубился туман — обрёл точные очертания пилотского кресла, нижней и верхней панелей управления с тумблерами, кнопками, ручками газа и штурвалом. Но я ощутил лишь горькое разочарование — все выглядело так, словно разработчики забыли натянуть текстуры — голый пластик с выступающими детальками.

Я стащил шлем и передал Хильграсту.

— Что? Очень сложно?

— Нет. Просто я ничего не увидел.

— Как это?

— Вот так. Приборная доска пустая.

— А! — он хлопнул себя по лбу. — Извините, майор, — он смущённо склонил на миг голову, приложив руку к левой стороне груди. — Я не объяснил вам. Вы должны провести рукой по панели. Вот так.

— И что будет?

— Все появится.

Я недоверчиво взял шлем, натянул на голову и когда туман вновь сгустился, прорисовав голый желтоватый пластик с выпуклостями на месте реальных тумблеров, провёл ладонью.

Да! Действительно поверхность словно облезла под моей рукой — показались кругляши приборов со стрелками, размеченными циферблатами, под кнопками появились надписи. Сделал проверку, щёлкая тумблерами — стрелки послушно отзывались на каждое моё нажатие. Никогда не ощущал себя так прекрасно. Ну, может быть, было пару раз.

— Простите, я хотела попросить вас…

Только такой бархатный, чувственный голос мог оторвать меня от увлекательного занятия — изучения приборов нового летательного аппарата. Я поднял глаза — рядом стояла Маруна, вглядывалась с мягкой улыбкой. Теперь я хорошо разглядел цвет её глаз — таким бывает небо в ясный июньский полдень.

— Что именно, госпожа?

— Я хотела полететь с вами. Разрешите?

Разве нашёлся бы мужчина, который бы устоял перед подобной просьбой? Она сняла свой дурацкий балахон — осталась в подпоясанном белым шарфом ярко-бордовом топе и шароварах из тонкого шелка или атласа — хрен разберёт эти ткани. Главное, что выглядела она в этом обтекающим точеную фигурку воздушном одеянии потрясающе.

Она присела на переднее сиденье пассажира, и я увидел так близко её лицо, ровный и нежный тон кожи, россыпь забавных веснушек вокруг маленького носика с изящно вырезанными крыльями, тёмный пушок над верхней губой. Подняла руки, показав на миг тёмные и такие беззащитные ямочки подмышек, изящным движением взбила ярко-рыжие волосы, отпустила — они рассыпались тяжёлым водопадом по плечам.

Какого черта она увязалась за мной? Чего хочет? Пытается соблазнить? Следит? Или хочет помешать осуществить план Дамира?

— Куда лететь? — я обернулся к Хильграсту.

— Вот сюда, — он передал мне планшет, над которым возвышалась карта с трёхмерным изображением местности, а на окраине города пульсировал маячок — зелёная точка.

— Отлично.

Я поднял экранолёт и осторожно сделал пару аккуратных кругов над дворцом Дамира. Не лихачил и не пытался показать высший пилотаж. Не скажу, что мне понравилось управлять этой штукой. Я словно шёл по качающемуся канату и боялся в любой момент свалиться в глубокую пропасть. И тут ещё эта ведьма, которая сидела рядом и обволакивала своими флюидами.

— Я вам помогу, если понадобится, — проворковала она.

Мягко сжала мне руку, и меня словно пронзило ударом тока. В голове всё пошло в пляс — едва штурвал не выронил. Но когда пришёл в себя, вдруг ощутил, что с экранолётом мы стали единым целым, как это бывало после того, как налетаю пару сотен часов на новом самолёте. Но здесь всего за четверть часа освоить новый аппарат внеземного происхождения — просто чудо.

Сделав лихой разворот, я сдвинул ручку мощности до максимума (на каком топливе работал двигатель, я понятия не имел) и понёсся над городом, рассекая горячий воздух со свистом, будто мчался, вжавшись в удобное кресло байка, по хорошо изведанному маршруту.

Внизу проплывал город, погруженный в свои обыденные дела и заботы. Шли по каналам лодки, под раздутыми ветром, разноцветными парусами, по булыжной мостовой медленно катил тележку тощий старик, вихрем пронеслись всадники на вороных конях. И никому не было никакого дела до трагедии, разыгравшейся на площади. Болезненно-яркий оранжевый свет двойных звёзд заполнял город, отбрасывал ослепительные блики в окнах, витринах. Неприятная резь в глазах лишь ухудшила настроение — стал опасаться, что разыграется мой конъюнктивит. Меня иногда удивляло, что разработчики перетащили в игру не только моё далеко не идеальное тело, но и все мои болячки.

На горизонте прорисовались отвесные скалы, где в тени у подножья прятались маленькие белые домики под плоскими крышами.

— Куда сажать? — я обернулся к Хильграсту.

Глава полиции дрых, уронив голову на грудь. Но тут же встрепенулся и хрипло, со сна пробормотал:

— Там на крышу. Вон того дома.

Когда экранолёт опустился, я выскочил из кабины, подошёл с другой стороны и подал руку Маруне. Одарив меня чуть насмешливой улыбкой королевы, она сжала сильной рукой моё запястье и выскользнула с грациозностью пумы — только в прорези алых шаровар мелькнула скульптурно очерченная икра, тонкая лодыжка. Ножка в золотистой туфельке, маленькая и трогательная как у ребёнка.

С крыши снаружи стены вниз шла узкая лестница с высокими ступенями. Под ногами скрипел песок, мелкие камни. И я опасливо держась за стены — перил у лестницы не было, спустился вниз.

Квадратный дворик-колодец. С трёх сторон — унылые глухие стены, облезлые, в подозрительных пятнах и паутине трещин, и лишь одна равнодушно смотрела маленькими подслеповатыми окошками-дырками. И — смрад — угарная смесь разлагающихся объедков, острый запах дерьма — человеческого и лошадиного бил в нос. Хильграст сразу скривился и не таясь, зажал нос пальцами. Отвернулся с брезгливой гримасой.

У сложенного из крупных камней колодца я заметил знакомый женский силуэт. Высокая девушка, чьи аппетитные формы не могла скрыть серая накидка, переливала из жестяного ведра в деревянную бадью воду. Обернулась и залила светом улыбки мою душу. Глэдис. Я ужасно был рад видеть её, будто встретил родного человека.

Не стесняясь, она бросилась ко мне, обвила мокрыми холодными руками за шею. Но от этого бросило в жар. Прижал её к себе, поцеловал с нежностью в щёчку, мгновенно зардевшуюся румянцем. И ощутил затылком сверлящий взгляд — или мне так хотелось, чтобы Маруна ревновала. Чёрт, эти бабы сведут меня с ума.

Едва не ударившись головой о притолоку — хотя роста во мне было не так много, я прошёл в дом. Узкий коридор, куда выходили двери нескольких комнат, напомнил детство, когда с родителями жил в офицерском семейном общежитии. Но там не стоял такой не выветривающийся мерзкий запах гнили. От пыли засвербело в носу так, что я пару раз чихнул. Заглянул в одну комнату — даже кроватей нет, на полу валялись тощие потрёпанные матрасы и жалкие пожитки. Голые каменные стены, такой же пол. Понимаю, почему Хильграст так не хотел вести меня сюда. Единственная радость — все люди, которых я спас из обрушившегося купола, оказались здесь.

— Идемте, майор, — Хильграст на миг отнял пальцы от собственного носа и махнул рукой, указывая путь.

Вместе мы поднялись на второй этаж. Здесь вонь ощущалась меньше и вообще всё выглядело почище и аккуратнее. Стоило нам подойти к двухстворчатой двери, как она распахнулась, выскочил невысокий полный человечек, одетый в халат, серые подштанники и шлёпанцы. Протащил со скрипом колченогий стул. На миг остановился, заметив нас. Растерянно заморгал, не зная куда девать руки.

— Всё готово, келорд! — нашёлся он, вытянувшись перед главой полиции.

Я поймал чуть смущённый и скорее больше раздосадованный взгляд Хильграста и понял, что ради меня они выгнали из своих комнат хозяев этого борделя.

Бледный свет выхватил из дневного сумрака широкую кровать, закрытую сверху москитной сеткой. Я откинул полог и одеяло — по крайней мере, постельное белье оказалось чистым и отдавало едва заметной свежестью. Но как я один буду нежиться в кровати, а остальные на грязных тюфяках?

— Вам нравится? — Хильграст смотрел на меня скорее устало, чем смущённо.

Зачем спросил? Эти люди могли читать мои мысли и прекрасно понимали, о чем я думал и в каких нецензурных выражениях — хорошо, что этого не слышала Маруна.

— Значит так, Хильграст, или всё будут жить в таких же условиях как я, — махнул рукой в сторону кровати. — Или пусть кто-то другой спасает брата вашего командора.

Тот криво усмехнулся, отвёл глаза, уголки рта опустились.

— Майор, я могу предоставить вам и вашим людям условия гораздо лучше этих, — в проёме как яркая бабочка на помойке совершено неуместно возник изящный силуэт Маруны. — В моём доме.

— Мне не хочется обременять вас. Нас почти двадцать человек.

— Нет, майор, — она покачала головой, в лукавой улыбке обнажила жемчужно-белые зубки с острыми клычками. — Вы боитесь, что я живу в замке, а так холодно, сыро. Правда?

Я только вздохнул и поднял глаза к потолку — мерзкое ощущение, словно стою голый перед ней, настолько легко она улавливала всё, что проносилось в моей башке.

— Идемте же, наконец, — она властно взяла меня за руку и вывела из комнаты. — У меня хороший дом, там есть даже паровое отопление. Много спален, ванные.

Мы вновь спустились на первый этаж, и я прошёлся по комнатам, созвал всех. Окружили меня, и только сейчас я понял, как они измучены — выглядели как зомби — бледные, осунувшиеся лица, уныло опущенные плечи.

Я сказал, что госпожа Маруна предоставит нам для жилья хороший дом, что мы сейчас отправимся туда, но казалось мои слова падают в пустоту, превращаясь в ничто. Люди смирились со своим положением и лишь тупо ждали, куда их поведут, как баранов на заклание. По-моему, они даже не слышали меня.

— Хильграст, у вас есть экранолёты побольше этого? — обратился я к главе полиции, стоявшего с бездумным видом поодаль.

— Зачем? — лениво отозвался он.

И я с досадой представил, что нам придётся или тащиться пешком к Маруне, или я должен буду слетать туда и обратно раз пять или шесть. Охватила ни с чем не сравнимая безумная усталость, заполнившая тело свинцом. Хотелось всё бросить, подняться на второй этаж этого убогого домишки, и завалиться спать на свежих простынях хозяйской кровати.

— Нам не нужны экранолёты, — Маруна подошла ко мне, встала рядом.

Она сделала такой же жест, как и Хильграст, когда тот вызывал экранолёт — буква «О» с крестом внутри. Но вместо жужжанья летающей машины, я услышал странный треск, будто с силой рвали льняную ткань. Рядом с Маруной возник овал, края его переливались всеми цветами радуги, как плёнка бензина на луже. Я машинально бросил взгляд и поёжился — длинный бесконечный туннель.

Я пропустил всех людей внутрь и лишь потом сделал шаг, инстинктивно зажмурился, словно бросаясь в ледяную воду. Так же, как я впервые сделал прыжок с парашютом с вышки. Тогда было очень страшно.

Я ничего не ощутил, только вдруг оказался в долине, где на фоне высокой горной гряды в густой тени вековых елей прятался мрачный двухэтажный особняк, отделанный серо-белым камнем, чем-то смахивающий на средневековый замок, скорее из-за выступающего портика с двумя круглыми башнями и балконом с зубцами поверху. К нему вела широкая лестница с изящными каменными балясинами, они поддерживали позеленевшие от времени перила, заканчивалась фонтаном с серебряными струями, пронизанными красно-оранжевым светом. Перед особняком был разбит парк с дорожками, засыпанным щебнем, аккуратно постриженными клумбами, каменными вазами с ярко-красными, жёлтыми и фиолетовыми цветами.

— Нравится? — Маруна оказалась рядом, сжала руку, изучая пристально моё лицо.

— Красиво, очень, — ответил я, хотя с трудом мог оценить изящество архитектуры и ухоженность парка — настолько хотелось стащить одежду, в которой парился столько времени, смыть пот и завалиться спать.

Мы спустились по лестнице к входу в особняк. С солидным скрипом отворилась массивная дверь из красного дерева. На пороге встретил немолодой весь в белом дворецкий — рубаха, короткая жилетка, шаровары. Поклонился и пропустил нас внутрь.

Внутри оказалось гораздо веселей и приятней, чем снаружи. Не восточный стиль, скорее что-то в викторианском стиле конца девятнадцатого века. Впрочем, плохо разбираюсь в этом, только сужу по фильмам и сериалам того времени. Стены, лестница, балкон на втором этаже отделаны красным деревом, палас в приглушённых тонах, сквозь витражи на окнах, разделённых на девять частей, проливался неяркий свет, наполнявший пространство призрачной голубоватой дымкой. С потолка свисала люстра на бронзовом основании с имитацией свечей. Уютно, ничего не скажешь. Хотел бы я жить в таком доме. Перед глазами вспыхнула моя ячейка в гарнизоне, и стало совсем тоскливо на душе.

Маруна сказала пару фраз дворецкому на каком-то странном диалекте, гортанно и резко. Он поклонился, выпрямившись, хлопнул в ладони и буквально в тот же миг появились слуги. Он стал раздавать указания.

А Маруна взяла меня за руку и мило улыбнулась:

— Я вам покажу ваши апартаменты, Алан.

Впервые она назвала меня по имени, будто давала понять, что не скрывает своих намерений на мой счёт. Да, неспроста Маруна увязалась за нами — Дамир решил с её помощью следить за мной. И главное за моими мыслями.

Но я уже был не в силах оказать хоть какое-то сопротивление. По скрипевшим ступенькам, застланным тёмно-синим ковром, мы поднялись наверх. Маруна распахнула дверь, я вошёл следом.

Небольшая комната в тёплых красновато-коричневых тонах. Ничего вычурного, лишнего — на тонком паласе широкая и высокая кровать, пара кресел, тумба, узкий гардероб, два торшера у изголовья. И тут же у широкого окна округлая ванна, призывно блестевшая идеальной белизной и ярко начищенными латунными кранами. Свежо, уютно, приятный едва заметный запах старого лака.

— Вы все найдёте здесь, — Маруна подошла к тумбе, выдвинула ящик, продемонстрировав аккуратные источавшие цветочный аромат стопки белья.

— Спасибо, — выдохнул я с ощущением, что мои мучения, по крайней мере, на данный момент закончились.

— Отдыхайте.

 

Глава 13

Фатальная ошибка

— Получив команду: «приготовиться» вы должны встать, проверить зацеплен ли карабин, а прибор на запасном разблокирован, подойти к двери …

Мягко коверкая гласные, капитан Гришко, по-медвежьи переставляя ноги в высоких армейских ботинках, ходил по проходу. Где друг против друга сидели два десятка парашютистов, и рубил воздух широкой, как лопата, ладонью, монотонно повторяя инструкцию, которую я и так знал наизусть.

В самолёте витало то самое напряжение, которое всегда рождается в момент, когда одновременно много людей сплачивает единое чувство — на этот раз страх.

— Боишься, Тарханов? — в полумраке белели зубы и белки глаз сидящего напротив Комаровского.

Ухмыляется во всю свою физиономию с недельной уже щетиной — чётко соблюдает негласные правила — не бриться перед боевым вылетом, а мне всегда на это было наплевать.

— А чего мне бояться? Я в парке Горького с вышки прыгал сотни две раз, и как угодно и спиной и ласточкой.

— Так-то в парке, а здесь совсем дело другое.

Не боятся только идиоты.

Помню, как учился в МАИ и занимался в парашютном прыжке. Все прыгали, но не я. Прячась в кустах возле парашютной вышки, клял себя за слабость и трусость. Высматривал с завистью и ревностью, как вся наша группа, даже девчонки, взбирается с шутками и прибаутками на пятидесятиметровую высоту, с визгом вылетают из-за бортика, усаживаются в кольцевой лямке подвесной системы, как нас учили в кружке — ноги вместе, согнуты в коленях…

Говорил себе: ну ты мужик или кто? И бесёнок в моей душе, вопил с гнусным хихиканьем: нет, ты слабак, трусливое чмо, и никогда настоящим мужиком не станешь, как ни старайся. Ну почему, почему я не могу? И все эти мучения могли длиться вечно, пока я не познакомился с невероятно эффектной девицей, и мы отправились гулять в парк Горького. Каким соловьём я заливался перед ней, хвастаясь своими подвигами, пока не пришлось доказывать на деле, чего стою. Перед нами выросла парашютная вышка и эта бестия вдруг хитро прищурившись, предложила: айда прыгнем!

Как это — прыгнем? На меня сразу будто обрушился ушат ледяной воды.

Но что я мог возразить?

Ступеньки, много ступенек. Я перешагивал их решительно и энергично, рассказывая какую-то весёлую историю, делая вид, что совершенно не боюсь. И казалось, что действительно выбросил из головы то сводящее с ума действо, которое предстояло мне.

Я вылез на площадку — пути назад нет. На мне защёлкивают карабины подвесной системы, на ногах, руках. Но с каждой секундой страх овладевал мною все сильнее и сильнее и я уже не мог глядеть в эту притягивающую взгляд пустоту — там, где люди казались муравьями, а деревья сливались в мрачное месиво.

К пугающему и в то же время манящему краю я подполз почти на корточках, на ослабевших ногах с дрожащими руками и колотящемся на уровне горла сердце.

«А, пошёл!» — кто-то сзади толкнул меня. Машинальный шаг в бездну, сильный рывок вверх — ноги выше головы.

Визжали блоки, тяжёлый брус противовеса поднимался, а навстречу неслась земля. И буря восторга обрушилась на меня, как цунами, накрыв с головой. Чёрт возьми, и я боялся все этого? Это же так легко!

Преодолел страх, дальше только дело техники. Прыгал в группировке, спиной, «ласточкой».

Но сейчас всё равно не мог сдержать внутреннюю дрожь — как это, взять и покинуть самолёт. Хватит ли смелости шагнуть за порог, в пустоту?

Распахнулась дверь — оглушающий шум мотора, свист ветра и ослепительный после сумрака свет ворвался внутрь. Ребята один за другим начали вставать. И вот уже моя очередь. Бросил взгляд на Комаровского, заметив его бегающие глазки, как он нервно переставлял руки, то складывал на груди, то опирался о скамейку. Он только делал вид, что не боится, а сам трусил хуже меня. И это почему-то помогло расслабиться. Я уже решил, что брошусь красиво — «ласточкой».

Ух. Внезапно тело потеряло опору, я рухнул в пустоту. Невыносимо долгое падение, нет — парение в пустоте. Сверлящая мозг тревожная мысль — почему так долго, почему не кончается? И вдруг сильный рывок, переворот и я увидел над собой уходящий самолёт и распускающиеся белые цветки парашютов моих товарищей.

Ветер понёс меня туда, где стоял стеной высокий лес, а дальше — золотилось поле кукурузы. Я начал скользить, тянуть стропы.

И тут в нос полез удушливый горький запах гари, я метнул взгляд — белый купол с жадностью пожирал огненный вихрь. Откуда он взялся, чёрт возьми?

Пробил озноб — я сидел не в кольцевой лямке парашюта, а в кресле катапультирования, прижатый к спинке привязными ремнями. А земля, слившись в неразличимое месиво, нарастала так стремительно, что свистящий в ушах ветер готов был вырвать глаза из орбит.

Страшный удар скрутил тело мучительной, ни с чем ни сравнимой болью. Голову словно насадили на острый кол. Перед глазами высыпался ослепительный фейерверк искр, замелькали красные надписи: «Миссия не пройдена. Ошибка. Ошибка. Переменная не найдена. Ошибка. Сбой системы. Сбой системы. Фатальная ошибка».

Сознание прояснялось медленно, с неохотой выпуская из мутного небытия. Открыл глаза — хлынул яркий свет, который тут же потускнел. И я обнаружил, что лежу в чем-то похожем на аппарат для томографии мозга. Только уже с открытой крышкой. Вижу над собой серебристые панели потолка. Я вернулся в реальность? Но почему?

— Какого черта вас туда занесло?!

Я повернул голову и заметил рядом молодого человека, смахивающего на Паганини, как его изображали на картинах — сутулый и тощий, с иссиня-чёрными волосами, кольцами ниспадавшими на узкие плечи. Вытянутое бледное лицо, глаза расширены, чёрные точки зрачков. Подскочил, схватил за воротник, резко приподнял — я так близко увидел его, что разглядел затянувшиеся красно-фиолетовые прыщи на левой стороне шее.

— Отстань от него, Корнелий! — раздался резкий, властный окрик.

Парень, выпятив нижнюю челюсть, сжал губы в тонкую линию. Тяжело, прерывисто задышал. Но потом всё-таки отпустил меня, брезгливо вытер руки о штаны. Рядом с ним появился ещё один персонаж — невысокий плотный мужчина в белом халате. Глубокие морщины на лбу, на щеках и шее выдавали немалый возраст, только глаза, светлые и ясные делали моложавым.

— Кто вы такие? — хрипло выдавил я. — И почему я вернулся?

— Хотите что-нибудь выпить? — предложил немолодой мужчина. — Вставайте, надо поговорить.

Я с трудом присел, осторожно переложил ноги вниз и бросил испытывающий взгляд, мол, вы теперь видите, что встать я не могу.

Корнелий растерянно заморгал, отступил назад и, кажется, готов был сбежать. Но мужчина властно схватил его за руку. Вызвал на коммуникаторе экран, пробежался пальцами и убрал.

— Сейчас вам привезут кресло, — объяснил он. — Меня зовут Шилов, — он подошёл ближе, подал руку и я ощутил, какие у него сильные, прямо стальные, пальцы. — Вадим Эдуардович. Я — руководитель проекта Хеолары. А это, — он махнул рукой в сторону парня: — Корнелий Голубцов. Он программист.

— Главный специалист, — парень высокомерно задрал нос.

— Ну да, верно. У нас к вам пара вопросов, Алан Николаевич.

Через пару минут дверь распахнулась, вошёл рослый мужик в синей спецовке, толкавший перед собой инвалидное кресло. Подкатил ко мне и как пушинку пересадил меня туда. И так же быстро испарился.

— Пойдёмте, — предложил Шилов. — Что-нибудь выпьем. Кофе хотите?

Я облизал обветренные сухие губы — я уже забыл запах и вкус настоящих, не виртуальных продуктов.

Когда я выкатился на каталке в коридор, понял, что это та же самая лаборатория, куда меня привезли, чтобы подключить к виртуалу. Шилов шёл рядом, указывал путь. Сзади плёлся Корнелий.

Шилов провёл меня по коридору — это напоминало подземный лабораторный комплекс нашего виртуального гарнизона — за широкими панорамными окнами проплывали лаборатории — мелькали роботизированные руки, стройные ряды высоких шкафов вычислительного центра, генераторная, склады, заставленные стеллажами. Наверно, разработчики просто оцифровали собственные помещения, вместо того, чтобы создавать что-то новое — дёшево и сердито.

Дошли до незаметной двери в конце коридора, Шилов открыл магнитной карточкой замок, пригласил внутрь.

В небольшом помещении без окон, с выкрашенными бежевой краской стенами, много места занимал большой пустой стол буквой «Т» с креслами по обеим сторонам. По стенам выстроились металлические шкафы. Корнелий отодвинул одно из кресел и плюхнулся. Отодвинулся и взгромоздил на стол ноги. Шилов даже глазом не моргнул — видно такое поведение было в порядке вещей. Подошёл к элегантной, отливающей хромом кофемашине и налил в белую фарфоровую чашечку ароматного напитка. Поставил передо мной. Его вежливость напрягла меня. Чрезмерная вежливость — обратная сторона жалости. Кофе я мог налить себе и сам.

— Ну, так что же, Алан Николаевич? — Шилов присел за стол, скрестил пред собой длинные пальцы. — Как вы смогли попасть в Хеолару?

— Не знаю, — правду говорить я не собирался. — Просто решил поднять С-46 выше облачности — иначе начиналось обледенение. Небо расступилось, и мы выскочили в какую-то странную область. Летели там долго, пока не прилетели к парящему в небе городу. А под ним оказалась Хеолара.

Я пригубил кофе, зажмурился на миг, ощущая, как горячий ароматный напиток пролился по пищеводу в желудок.

— Корнелий, это твоя вина — не закрыли уровень перехода.

— Да кто ж знал, что этот… — Корнелий запнулся, метнул в меня разъярённый взгляд, покачался на кресле. — Вадим Эдуардович, нельзя же до бесконечности закрывать. Мы закрыли десять тысяч и все.

— Десять тысяч — что? — поинтересовался я. — Футов? У С-46 потолок — 24,5 тысяч футов.

— Десять тысяч метров, — пробурчал Корнелий. — Условных, конечно.

— Вы теперь вернёте меня в Сан-Франциско? Но в Хеоларе я должен миссию какую-то выполнить. Вызволить брата … этого самого… командора Дамира. Какие-то баллы получить.

А сердце как-то нехорошо сжалось — значит, я больше никогда не увижу Маруну.

Корнелий презрительно хмыкнул:

— Вы попали в ту область, где никаких миссий не должны были выполнять. Там и игра другая. И вообще, — он рубанул ребром ладони по подлокотнику кресла. — Самолёт в Средневековье. Идиотизм.

— Ну и что? — не понял я. — Для него сразу нашлось что-то подходящее.

— Нет, не нашлось, — Шилов указательным пальцем задумчиво поскрёб висок. — Просто когда вы там объявились, мы срочным порядком начали менять программный код. Сделали летающие аппараты…

— Экранолёты?

— Да. Совершенно верно. Начали вводить изменения, чтобы хоть как-то для игроков дать объяснение, почему там появился самолёт второй Мировой…

— И это вызвало программный сбой! Фатальный! — Корнелий подскочил на месте, как игрушечная обезьянка на пружинке, чуть не свалившись назад. — Всё полетело к черту! Серваки отвалились. Игроков выкинуло к чёртовой матери. Они жутко не довольны! — он громко шлёпнул ладонями по подлокотникам.

— Значит, вы меня туда возвращать не будете?

— Да кто ж его знает! — фыркнул возмущённо Корнелий. — Сейчас как раз опрос идёт фокус-групп. Хотят они продолжения или нет!

Я вздохнул, выпил до дня кофе и со стуком поставил чашку на стол.

— А что, — Шилов вдруг хитро сощурился, уголки рта поднялись. — Чего вы так рвётесь обратно? Баллов вам это не принесёт. Кое-кто понравился? Маруна?

Кровь прилила к лицу, я не смог выдержать его изучающий взгляд, отвёл глаза.

— Хотите познакомиться с ней? — продолжил Шилов.

— А что она разве не НИП? Я думал…

— Она — неигровой персонаж, но её играет реальная актриса. Актриса интерактивного кино. Очень хорошая. Марина Зинченко.

Хотел выпалить: «хочу познакомиться», но слова застряли в горле, язык прилип к нёбу. Чёрт возьми, ну, что я как прыщавый подросток?! Даже злость взяла. Не услышав моего ответа, Шилов словно протёр ладонью по поверхности стола — закрутился голубоватый куб:

— Марина, подойди в мой кабинет.

— Я не могу, Вадим Эдуардович…

— Здесь тот самый лётчик, Алан Тарханов. Ты хочешь с ним поговорить?

— Алан? Да, конечно. Минут через пятнадцать приду, — ленивая капризность в её голосе мгновенно пропала, сменившись на явную заинтересованность. — Мы только закончим…

Господи, тот же чувственный, мягкий, такой живой и тёплый голос, от которого свербело в горле, влажнели ладони. И стало как-то стыдно за свою неподвижность в кресле-каталке.

— Ну вот, она сейчас придёт, — Шилов откинулся на спинку кресла с добродушной улыбкой.

— А, у вас тут есть… — я подёргал себя за длинную и неопрятную бороду, выросшую за время лежания в капсуле, взъерошил волосы. — Ну, побриться…

На лице Корнелия расцвела такая красочная невероятно саркастическая насмешка, что безумно захотелось его стукнуть.

— Корнелий, покажи нашему гостю. И хватит лыбиться. Думай лучше, как решить проблему с багами.

— Мы уже решили, — проворчал главный спец. — Только серваки перезагрузим. И всё.

Он взглянул на меня с тем же снисходительным высокомерием и вскочил на ноги.

— Пошли.

Но далеко мы не ушли. Свернув в коридор, Корнелий легко обмахнул ладонью стену на уровне груди — краска, словно облезла, из стены выскочил вращающийся голубоватый куб. Быстро прокрутив его, парень что-то нажал, выбрал, и рядом со мной обозначилась щелью дверь. С тихим стуком отошла. Корнелий театрально поклонился, приложив руку к груди, словно приглашал дорогого гостя войти в дом.

— Помочь? — он выпрямился и вдруг стал очень серьёзен, даже грустен.

— Не надо, сам справлюсь.

Помещение заполняли округлые конструкции в виде больших колёс из прозрачного синеватого пластика. Как только я подкатил к одной из них, с тихим шелестом поднялась створка. Когда перенёс тело на мягкое и удобное сидение, створка медленно опустилась, и перед глазами возник экран с выбором опций, в которых разобраться оказалось не так просто.

Пока струйки воды ласково массировали кожу, закрыв глаза, я представлял, что мир за то время, что пробыл на замерзшей Земле, сильно изменился. Голографические экраны, которые можно вызвать — достаточно провести ладонью по поверхности, не казались мне чем-то экзотическим — я видел подобные разработки в научно-популярных фильмах. Но не думал, что за такое короткое время всё это станет обыденностью. Душевая кабинка с футуристическим дизайном. Впрочем, какие ещё секреты хранят военные?

Когда процедура закончилась, и я выбрался из кабины, уже поджидала стопка моей одежды и белья, отдававший едва заметным свежим ароматом. И только, когда я надел всё, вдруг пронзила мысль — как же быстро машины выстирала и высушила мои шмотки? Удивительно.

Я не нашёл зеркала, а посмотреть на своё реальное лицо хотелось. И тогда я просто сделал так же, как это делали Шилов и Корнелий — провёл рукой по стене в первом-попавшемся месте. И едва не отпрянул в сторону, когда словно сквозь пальцы пробился голубоватый свет, закрутился куб. Но разобраться в опциях я не смог. Слишком много непонятных терминов. Так что пришлось вместо зеркала использовать дверь кабинки. А так вроде и ничего — побрили и постригли меня вполне по-человечески — выглядел даже моложе, чем в вирте.

Я выбрался в коридор, растерянно огляделся в поисках Корнелия — совершено не ориентировался в этом месте. И уже хотел спросить, как вернуться в кабинет Шилова, как услышал такой знакомый голос, от которого бросило в жар:

— Алан!

Я резко развернул каталку — ко мне летящей походкой спешила девушка, потрясающе похожая на Маруну. Показалось на миг, что она двигается словно при замедленной съёмке — плавно, грациозно, плывёт по воздуху. Но потом реальность вновь обрела нормальный ритм, и Марина подбежала ко мне, немного запыхавшись. Присела рядом, вглядываясь сбоку в моё лицо.

В глазах ни капли жалости, сожаления или брезгливости. Светилась, искрилась и переливалась только радость, словно от встречи со старым другом. Промелькнула досадная мысль — она же хорошая актриса, может притвориться, но я гнал сомнения прочь. Только впитывал тот тёплый свет, идущий от неё. Она выглядела чуть проще, грубее что ли, реалистичней. Но это заводило сильнее, чем идеальная оцифровка в игре.

— Алан, я так рада вас увидеть здесь, в реале, — взяла меня за руки, коснулась мягко и нежно, вызвав приятные покалывания и дрожь. — Хотите, покажу вам, как мы все это снимаем?

Она потащила меня по коридору к лифту, и пока мы поднимались, рассказывала смешные истории, о жизни, съёмках, о людях. И всё выходило у неё так легко, непринуждённо и в то же время необыкновенно увлекательно, так цепляло, что мне хотелось слушать и слушать её низкий певучий голос. И я даже не заметил, как мы добрались.

Распахнулась дверь, и на миг я застыл в каком-то оцепенении. Огромный, нет, просто необъятный зал заполняла мерцающая зелёная паутина с весело перемигивающимися огоньками. Стены, уходящие куда-то в немыслимую вышину, составленные из отливающих антрацитом пятиугольных сот с ярко светящимся отверстием в центре. А по углам возвышались высокие цилиндрические башни с зависшими у вершины кольцами.

— Катушки Тесла? — вырвалось у меня.

Представить не мог, что для создания каких-то игр сделан такой здоровенный павильон с массой оборудования.

— Верно, — Марина радостно улыбнулась.

— А зачем вообще нужно такое помещение? Разве не проще все на компьютере сделать?

— Проще. Но представляете, Алан, сейчас театр, кино уже почти умерло. А мы пытаемся всё это возродить. Это наши театральные подмостки, где мы играем. Не цифровые анимированные модели, а реальные люди.

Мигнул свет, на миг все погрузилось во тьму, а когда вновь ярко осветилось, паутина вначале медленно, потом все быстрее начала превращаться в декорации виртуального города. Дух захватило — реалистично, объёмно. Сверху — невероятно высокое голубое небо с оранжевыми двойными звёздами. Внизу — каналы с лодками под разноцветными парусами, сверкающая серебром морская гладь, дома, мостовые.

— Красиво?

— Да. А скажите, вот тот особняк — ну, как бы дом госпожи Маруны, его тоже воссоздают?

— Это Хатли Касл. Он находился в Канаде, Британской Колумбии. Особняк построили в девятнадцатом, кажется, веке как школу кадетов. Там часто снимались фильмы и сериалы в двадцатом веке. Но когда его разрушили, остались лишь оцифровки. Много оцифровок. И мне он так нравится, что я предложила его использовать. Я очень люблю это ретро. Вам ведь понравилось? Да, Алан?

Она с таким почти детским восторгом начала рассказывать о своей работе в лицах, подражая голосам, передразнивая кого-то. Живо и энергично жестикулировала, лицо раскраснелось, глаза заискрились. Гибкие сильные руки порхали, как крылья — чем-то она напоминала лебедя, который вот-вот взмахнёт крыльями — унесётся ввысь.

А мне почему-то вспомнилось, как также Эдит рассказывала о своей работе в Красном Кресте. Господи, она так далеко теперь, словно нас разделило не только пространство, но и время. Душу обжёг ледяной туман грусти — смогу ли я вернуться туда? Перед глазами замелькали события и люди, с которыми я подружился там. Но я ловил себя на мысли, что не знаю, — хочу ли я вернуться туда, или все-таки жажду остаться здесь, с Мариной и всей этой милой и прекрасной чехардой.

И страшился, что это оборвётся, когда закончится опрос фокус-групп, и отправлюсь я вновь в ледяной кошмар. Я поёжился.

Словно в ответ на мои мысли у Марины завибрировал коммуникатор на запястье. Она вызвала экран — возникло лицо Шилова.

— Да, Вадим Эдуардович, — я услышал голос Марины. — Мы сейчас придём.

Шилов ждал нас в небольшом кафе, где в мягком сумраке тонули овальные столики без ножек, словно висящие в пространстве на разной высоте. За окном — влажный сине-чёрный атлас неба, вышитый блестящими блестками звёзд. Кажется, мы оказались в раю, так хорошо и уютно здесь было.

— А, встретились, — воскликнул Шилов. — Чем занимались?

— Я показывала Алану один из съёмочных павильонов. Ну что вы решили, Вадим Эдуардович? Возвращаете нас? — она лукаво и ободряюще подмигнула мне.

— Пока не знаю. Опрос ещё не закончился.

Это мучительное ощущение сродни ожиданию казни — продлятся ли эти счастливые мгновения рядом с Мариной, или меня сразу швырнут назад — в ледниковый период умирающей Земли?

— Вам понравилось, Алан? — поинтересовался Шилов. — Наша компания одна из первых решилась на такое новшество — интерактивный театр, живой, меняющийся по воле зрителей, организм. Разве это не прекрасно?

Глаза вспыхнули гордостью. Кажется, он был увлечён этой идеей не меньше, чем Марина, а я никак не мог понять, чем они так восхищаются. Безусловно, в кино использовались спецэффекты, созданные на компьютерах, но основная часть съёмок все равно проходила в реальном времени — в павильоне, на натуре. А уж театр оставался неизменным. Я не видел ничего особенного в этом.

— Да, это здорово. Люблю театр. Если бы мог покидать виртуальную реальность, то обязательно бы ходил на спектакли.

Марина и Шилов уставились на меня в изумлении.

— Вы не можете выходить из системы? — Марины недоверчиво покачала головой. — Никогда? Почему?

— У меня просто нет опции «Выход», — я пожал плечами. — Так и торчу там круглые сутки. И да, кино нам ещё показывают. А вот театров у нас нет. Кстати, а вы не могли бы сделать эту опцию в моей системе?

— Нет. Мы вообще-то не в курсе этой разработки военных, — Шилов поёрзал на кресле. — Лишь используем вместе с ними квантовый вычислительный комплекс. Но они не лезут к нам, а мы к ним. Как всё у них там действует — никто из нас не знает.

— Квантовый? — показалось, что я ослышался. — Разве его уже сделали? Когда?

— Как это уже? — удивился Шилов. — Когда же? Да… лет двадцать уже назад сделали. Сейчас вспомню. Марина, когда же бишь это было? Вспомнил. В 2103 году мимо Земли пролетал странный объект, как будто инопланетный корабль или что-то в этом роде. Ракеты космической обороны Земли его случайно уничтожили. Осколки разлетелись по всей тропосфере. Но кое-что удалось собрать. Оказалось, что это прекрасный сверхпроводник. На его основе удалось сделать квантовый компьютер. Затем целый комплекс.

Что-то меня зацепило в этих простых и в то же время звучавших как настоящая фантастика словах. Стоп.

— В каком году вы сказали? — я перевёл взгляд на Марину, потом на Шилова

— В 2103-м.

— Вы что, смеётесь? То есть сейчас уже 2123 год?

— 2125, — проронил Шилов. — А что?

— Но я начал участвовать в этом эксперименте в 2025 году! Что, с тех пор прошло сто лет? Но этого быть не может!

Они как-то странно переглянулись, словно решили, что я спятил.

— Да нет, Алан, этого быть не может. Вы что-то путаете, — Марина мягко погладила меня по руке, но я ощутил, что пальцы у неё дрожат.

Может быть, каким-то непостижимым образом, я перенёсся в будущее? Но это же, черт возьми, здорово! И тогда всё, что я увидел, объяснимо.

— А скажите, вы смогли решить проблемы с такими, как я? — я провёл руками туда-сюда по ободу блестящих колёс каталки.

— Разумеется, Алан, — Марина улыбнулась. — Мы вылечим вас.

— И я смогу летать?

Господи, представить не мог этого счастья. Мог бы остаться здесь, в этом новом мире. С Мариной. Не возвращаться в ледяной кошмар. Если, конечно, они разрешат мне. Но почему бы и нет?

— Летать? — Шилов приподнял одну бровь. — Нет, конечно. Не сможете. Ну, то есть, сможете как пассажир. Не как пилот.

— Но почему же? — я почувствовал себя уязвлённым, кажется, они списали меня так же, как все эти мерзавцы, которые нанимают пацанов управлять беспилотниками. — Понимаю, техника здорово изменилась за это время. Но потренируюсь. Освою. Я — хороший лётчик. И не такое осваивал.

Хотел сказать, что скоро буду пилотировать орбитоплан, а там и глядишь какой-нибудь звездолёт с двигателями на антивеществе — чем черт не шутит?

— Алан, не волнуйтесь так, — Марина ласково погладила меня по руке. — Вы — замечательный лётчик.

— Дело в том, что на Земле больше не осталось авиации, которую бы пилотировали люди, — объяснил Шилов спокойно. — Никакой. Только автоматика, роботы, андроиды.

— Как это возможно? — я на миг оторопел, решив, что ослышался. — В 2045 году на Земле было около полумиллиона самолётов: военных, гражданских, спортивных! Да Бог знает каких! И все они управлялись людьми! Куда же все это делось?

— Их постепенно заменили на беспилотные. Что тут такого особенного? — Шилов недоумевал. — Так надёжнее. Исчез пресловутый человеческий фактор. Бывшие лётчики освоили другие профессии. Никаких проблем.

 

Глава 14

Локация: дирижабль. Часть 1-я

Свет заполнял пространство мягкой золотистой дымкой. Но меня это раздражало — хотелось яростного жгучего солнца, чтобы впитать всем телом, от босых ступней до взмокших со сна волос, зарядиться как аккумулятор после стольких месяцев пребывания в ледяной стуже, когда даже постель обжигала холодом, останавливая сердце.

Марина спала, подложив под припухшую разрумянившуюся щёчку ладонь. И солнечные зайчики ласкали трогательную округлость её плеча. Я наклонился, тихонько дотронулся губами до её прохладной бархатистой кожи. Стараясь не разбудить, поцеловал в маленькую складочку на шее, вдохнув волнующий терпкий запах её тела, волос.

Ночи, что я проводил с Мариной, могли стать для меня чем-то необычным, если бы состоялись в реале. Увы, я ничего не успел продемонстрировать Марине, хотя люди будущего действительно дали возможность мне стать вновь полноценным человеком, мужчиной. Но и здесь, в игре, Марина или колдунья Маруна после ночей любви выглядела очень довольной.

Фокус-группы проголосовали почти единогласно за продолжение миссии «Спасение Адгера — брата командора Дамира». Теперь её ввели в игру уже на полном основании. Одним из условий стала романтичная линия между майором Макнайтом и госпожой Маруной. Марина нравилась мне, но я представить не мог, что под «романтикой» разрабы понимали очень близкие отношения. Корнелий клялся и божился, что никто из зрителей не увидит, чем мы занимаемся в спальне, но верилось в это с трудом. Я ощущал себя очень неуютно — участие в порно-шоу в мои планы не входило.

Принял ванну — понежился под тёплыми, потом прохладными струйками воды, с наслаждением наблюдая, как они бегут по груди, животу и ногам — сильными, с резко очерченными рельефными мускулами. Тактильные ощущения в игре были невероятно реалистичными. Действительно я ощущал себя совершенно здоровым, бодрым и энергичным.

Надев рубаху, штаны, короткий жилет из мягкой белой кожи по моде здешних мест, вышел наружу. Тихо, не так жарко, воздух чистый, пропитанный терпким запахом зелени, куда едва заметно примешивалась деликатная цветочная нотка. Здесь же выстроили посадочную площадку и ангар для С-46.

Я вдохнул пьянящего свежего воздуха, расправил плечи. На высоком куполе неба тонкая нежнейшая бахрома облачков. Красотища.

Я направился по тропинке, петлявшей мимо стройных корабельных сосен к сверкающим колоннам завода.

Среди тех, кого я спас из обрушившегося купола, нашёлся химик — тот самый худой немолодой мужчина, который так ловко отбрил Лесли Роджерса, когда мы возились с генератором. Звали химика Ласло Мольнар. Его я обнаружил наверху стального резервуара, куда сливали бензин.

Осторожно переставляя ноги по визжащим ступенькам подозрительно хлипкой металлической лестницы, я поднялся наверх.

— Ну что, Ласло, сколько литров добыли сегодня?

— Литров? — он непонимающе свёл вместе седые редкие брови.

— Галлонов, галлонов.

Не могу привыкнуть к этим американским мерам, чёрт их дери.

— Около десяти тысяч. На полёт туда и обратно до верхнего города хватит. Можно всё сворачивать

— Ласло, нам ведь и улететь ещё нужно отсюда.

— Улететь? — он хитро сощурился. — А может не стоит, майор? Здесь ведь так круто.

Да, это верно — не поспоришь. Я подошёл к металлическому ограждению, положил руки и на миг задумался, разглядывая говорливый лес, ветерок, игриво забираясь под рубаху, приятно холодил грудь.

Я никому не говорил, что понятия не имею, куда нам вообще лететь, но хотел вернуться в Сан-Франциско. Конечно, я совсем не соскучился по завывающим вьюгам, колючему снегу, ледяным ливням и лютому морозу. Лишь надеялся, что найду, наконец, в своём меню опцию «Выход» и вернусь в реальную жизнь. Уже здоровым. Смогу летать. Когда я представлял, как вновь окажусь на базе в Хотилово, увижу гордо выстроившиеся в ряд МиГи, окунусь в дурманящий запах отработанного керосина, масла, заберусь в кабину реального, а не виртуального истребителя — тоска сводила с ума.

— Ласло, а зачем вы вообще присоединились к игре? Что вас заставило участвовать в этом ледяном кошмаре?

— Выбора не было другого. Иначе мне грозил пожизненный срок.

— За наркоту?

На его лице возникла хитрющая мефистофельская усмешка.

— Нет. За убийство. Тройное.

Он развернулся спиной и оперся об ограждение. Сложив руки на груди, смерил меня таким взглядом, что холодок пробежал по спине.

— А вы, майор? Вас-то что заставило?

— У меня всё просто. На учениях проводили воздушный бой. Мой истребитель столкнулся с другим. Я выжил, но повредил позвоночник — ноги отказали. Инвалид в двадцать семь. Пытался найти работу — никуда не брали. В итоге принял предложение. Здесь я могу летать.

— Надо же, значит, вы реальный лётчик. Тогда вам легче.

— Да я бы так не сказал. Такого количества летательных аппаратов, что система предложила, я освоить не в состоянии.

— Ну почему же, — он вздохнул. — Освоите. У нас же впереди целая вечность.

— Вечность? Почему вы так решили? Когда наши тела постареют и мы умрём физически, отключимся от игры.

— Физические тела? Разве они не уничтожены уже?

Я уже хотел сказать, что совсем недавно очнулся в своём теле, в будущем. Как меня пронзила странная мысль — а что, если это тоже была виртуальная реальность? Лишь определённое перемещение моего оцифрованного разума в некий мир, несуществующий?

— Вас там ждут, майор, — чуть насмешливый голос Ласло оторвал от размышлений.

Я машинально бросил взгляд и увидел внизу Марину. Она мило улыбалась и махала мне рукой.

Спрыгнув вниз, я оказался рядом.

— С добрым утром, дорогой!

Я молча поцеловал ей руку, прижав на мгновение к своей щеке. Но она тут же положила властно руки мне на плечи, поймала мои губы, заставив слиться в поцелуе.

— Ты какой-то напряжённый, — отстранилась, и на лице отразилось лёгкое недовольство.

— Ничего особенного.

Рассказывать о своих сомнениях относительно того, побывал ли я в будущем или нет, я просто не имел права. Кроме игроков, наше шоу смотрели обычные зрители.

Не дождавшись моих объяснений, она взяла меня под руку, и мы пошли по тропинке, усыпанной пожухлой листвой, сосновыми иголками. Под ногами хрустели ветки, пару раз я поскользнулся на выпирающем из земли корне и чуть не упал, но Марина мягко удержала меня.

Странный шум прокатился по лесу, волны вибрации под ногами, словно там ворочался большой и сильный зверь.

— Ты слышишь? Какой-то гул в горах?

Я остановился, огляделся. Лес как-то подозрительно притих, даже ветер будто замер в ветвях. Ни звука, ни шороха. Ни стрекота кузнечиков, ни птичьего крика.

— Слышу, ну и что особенного? — она беспечно улыбнулась. — Может быть камнепад или что-то в этом роде.

— У меня какое-то странное предчувствие…

— Дорогой, — Марина крепче обняла меня и погладила по спине. — Предчувствия по моему ведомству. Успокойся.

Мы вышли из леса, прошли по широкой хорошо утоптанной дорожке мимо заросшего травой поля, где тренировались воины, которые должны были отправиться в верхний город. В бронзовых доспехах, блиставших грозно и яростно — представляю, как парни в них парились. Фонтаны искр, выбиваемые мечами. Громкий звон эхом отдавался вокруг.

— Эй, майор, не хочешь присоединиться?

Здоровенный бугай в доспехах, на голове шлем легионера, сквозь который торчал крупный греческий нос и губастый рот. Поигрывал длинным двуручным мечом.

На фига это сдалось? — подумал я. По мне так лучше старый добрый «калаш», а ещё лучше штурмовая винтовка «тавор-коммнадо» и я бы вас, ребятушки, вынес бы с первой очереди. И доспехи бы не помогли. Какой интерес в двадцать втором веке наблюдать за подобными архаичными забавами? Жаль выяснить не успел, что за смертоносное оружие смогли изобрести к тому времени, но наверняка не светящиеся мечи, смахивающие на люминесцентные лампы.

— Зачем мне это? Я только лётчик, должен вас доставить куда надо.

Парень криво ухмыльнулся, выпятив толстые губы:

— Ну, мало ли. Может и тебе придётся сражаться? А ты не сможешь, — он приподнял двумя руками меч и красиво с уханьем вогнал в землю.

Неплохой удар — острый металл вошёл почти на треть. Силушки у пацана — девать некуда. Если бы Марина не держала меня под руку, амбал ко мне приставать не стал бы. А так — почему бы не поиграть мускулами перед красивой женщиной?

— Ну ладно, майор, а может, ты в рукопашном бою попробуешь? — не отставал парень.

Краем глаза заметил, какой стала напряжённой, даже обеспокоенной Марина. В этой игре у меня не было никаких достижений. Хотя в систему меня ввели, но все характеристики находились на уровне нуба, который только вошёл в игру в десматч. Система выдала информацию обо мне:

Сила — 12 %

Ловкость — 15 %

Выносливость — 32 %

Скорость — 47 %

Стойкость — 10 %

Здоровье — 0 %

Стабильность — 0 %

Интеллект — 0 %

Здорово, все по минимуму, а интеллект по нулям. У парня же характеристики совсем иные. Почти по максимуму, кроме интеллекта.

Сзади подошли остальные бойцы, с интересом оглядывая меня. Это чем-то напомнило стычку с Хаббардом, там я тоже боялся уронить авторитет, но знал, что делать. А здесь, в этой новой реальности, где законы не успел изучить — чувствовал себя беззащитным, голым.

Грохот металла — парень сбросил доспехи. Гора мускул — поперёк себя шире. Чтобы такие мышцы накачать в спортзале — ох, сколько времени, усилий надо приложить. Ограничивать себя в еде, алкоголе, не курить. А здесь, раз и стал богатырём с фигурными стальными мышцами.

Я скинул жилет, остался только в просторных штанах и рубахе — в груди стал нарастать азарт, забурлил адреналин в крови.

Пацаны с гоготом и весёлыми криками окружили нас, подбадривая нас хлопками. Тоже мне — нашли веселуху. Марина побледнела, нежная линия грудей то поднималась, то опускалась.

Бугай сделал выпад в мою сторону. Красиво, но лениво. Я мгновенно уклонился и шваркнул открытой ладонью по его физиономии — не пытайтесь повторить без подготовки. И тут же закрылся, встав в боевую стойку. Он пошатнулся, глаза широко раскрылись — растерялся. Но в тот же миг нашёлся. Рывок. Мимо просвистел кулак, едва не задев скулу, но я тут же ушёл вниз — при моем росте это легко.

Парень размахнулся как былинный богатырь, желая поразить окружающих своей удалью. Рука от бедра описала крутую дугу и…

Бах! Пока он демонстрировал силушку молодецкую, я некрасиво и подло врезал ему по яйцам. Он взвизгнул совсем по-детски, машинально схватился за ушибленную часть. Согнулся. Выпрямиться не успел. Я шандарахнул его локтем в лицо и довершил хорошим смачным ударом сверху по башке. Он свалился кулём вниз. Но в то же мгновение на моих ногах я ощутил стальной захват. Опрокинулся навзничь, ударившись затылком. Боли нет. Только злость. Настоящая боевая злость.

Бугай навалился сверху. Пыхтя, стал наносить удары в лицо, в корпус, но я вертелся под ним ужом. Хлоп. В перерывах между замахами, провёл короткий, но сильный приём — ладонями по ушам. Оглушил. Удачно. Противник выгнулся дугой, будто в тело вонзили острый нож. Захрипел, обмяк, придавив всей массой тела. Отпихнув его, я встал, отдуваясь.

— Тяжёлый кабан, — вырвалось у меня.

Когда выпрямился, заметил изумлённые взгляды парней, скрестившиеся на мне, как шпаги. Смотрели так, словно увидели, как из крошечной норки вылез здоровенный дракон и всех сожрал.

Марина оказалась рядом, сжала ладонями мою голову. Бледная, с дрожащими губами. Чего бояться, если здесь игра?

— Господи, какой ты идиот, — прошептала одними губами.

Рядом со мной мерцающая рамка очертила экран, выдав характеристики:

Сила — 12 %+45

Ловкость — 15 %+34

Выносливость — 32 %+12

Скорость — 47 %+23

Стойкость — 10 %+34

Здоровье — 0 %+100

Стабильность — 0 %+89

Интеллект — 0 %

Я выпятил с деланной обидой губы:

— Почему, у меня интеллект ноль? Я что дебил?

— Нет, — в глазах Марины мелькнула слабая улыбка. — Интеллект означает использование маны. А ты не можешь её использовать. Понимаешь?

— Чего? Какой манны? Небесной?

— Да нет, — рядом оказался один из воинов. — Мана — это магия. Здорово ты Этельгорда уделал.

В его глазах светился детский восторг.

— Ну и имена здесь. Может, мне тоже чего-нибудь эдакое придумать? Аланкнайт Великолепный. Как тебе? А?

Марина снисходительно, как маленькому ребёнку улыбнулась, погладила меня по лицу, нежно и ласково, не как влюблённая женщина, а скорее как мать. И я ощутил, как в меня вливается сила, уходят боль и усталость. Здорово иметь в подружках колдунью.

— Пойдём искупнёмся, — я бережно сжал её руку в своих.

Странный шум донёсся издалека. Я бросил взгляд и заметил как меж рваных лент облаков, подсвеченных снизу золотисто-алым, мелькнуло массивное тело.

— У вас есть дирижабли?

— Нет, — Марина нахмурилась и тоже посмотрела в сторону нарастающего гула.

Громкий свист. Оглушил взрыв, ещё один. Земля содрогнулась. Взлетел фейерверк из грязи и пыли. Пополз удушливый чёрный дым. Меня отбросило в сторону, в овраг. Обожгла острая боль в затылке — ударился о некстати попавшийся камень. Когда все стихло, осторожно пощупал рану и невольно поморщился. На пальцах остались багровые пятна.

Прислушался. Стоны сливались с матерными криками. Но, кажется, больше не бомбили. Я выполз из ямы и выглянул наверх. Огляделся. На краю обрыва стояла фигура в сером балахоне, капюшон прикрывал голову. Хрупкая и беззащитная. Пошатываясь, я выбрался наверх, подошёл ближе.

Чуть наклонившись вперёд, стояла Маруна, выставив руки, словно упиралась в невидимую стену. Губы напряжённо сжаты в тонкую линию, бледное, почти белое лицо прорезали синеватые жилки. Она словно осунулась и постарела. Обмякла и я еле успел подхватить её почти невесомое, хрупкое тело.

Едва двигая губами, Маруна выдохнула:

— Уничтожь врага. Пока они не начали атаку.

— Какого?

— Дирижабль!

Чем я могу уничтожить здоровенную махину? Эх, был бы у меня истребитель, да пару ракет, или хотя бы пушка — раздолбал бы эту летающую штуку в два счета. Может быть, взять кого-то из бойцов? Но что у нас есть — мечи, арбалеты?

Стоп. Арбалеты, наверно, подойдут.

— Отпусти меня, — она попросила так властно, что я повиновался.

Встала рядом, тяжело дыша. Грациозным, таким невероятно женственным движением откинула растрепавшиеся волосы с лица. Глаза влажно и хищно блестели, и во всем её облике ощущалась невероятная мощь, потрясающая энергетика, что беспокойство немного отступило, ушло куда-то в глубину души.

— Иди. Они скоро начнут новую атаку. Ты должен успеть.

Я огляделся по сторонам, заметил бойцов — ряды поредели, но выглядели они браво.

— Кто со мной?

— А что делать? — парни окружили меня.

— Надо попасть на дирижабль и вывести его из строя.

Они зашумели, разулыбались. Глаза загорелись в азарте.

— Да, мы все пойдём! — воскликнул один из них, явно лидер — на голову выше всех, светловолосый, голубоглазый, широкоскулый с хорошо развитым плечевым поясом, сильными ногами — настоящий воин.

Видно, моя драка с Этельгордом произвела сильное впечатление.

Пребывая в сомнениях, я почесал в затылке — брать с собой три десятка бойцов совсем не планировал. Дирижабль небольшой, охраны там немного. Я бы и один справился. И нельзя оставлять здесь Маруну одну.

— Нет, парни, вы должны здесь остаться и защищать завод и наш самолёт. А мне нужен только один, кто умеет экранолётом управлять. И притащите арбалет, меч. Короткий. Или лучше, кинжал.

Всё-таки с мечом я совсем обращаться не умел, а обучаться в серьёзном бою против кучи неизвестных противников — себе дороже.

На лицах парней одновременно возникло разочарование. Сразу как-то сникли, переглянулись, перекинулись парой фраз, словно решали, кто из них достоин, пойти со мной на дело.

Вперёд выступил тот самый рослый голубоглазый блондин:

— Я умею управлять. Грегор меня звать.

— Отлично. Тогда пошли.

Я бросился к площадке возле ангара, где в ряд стояли несколько экранолётов. Верх кабины одного из них приподнялся, как только я появился рядом. Я уложил колчаны со стрелами, арбалеты, короткий меч и пару кинжалов, которые притащили мне парни.

Когда мы с Грегором уселись на передние сиденья, верх кабины медленно опустился, и я двинул ручку газа вперёд. Сипло взвыл мотор — экранолёт медленно приподнялся. «Рога» штурвала привычно легли в ладони и я начал набор высоты. Сделав круг, ушёл в облака.

Перед нами выросло массивное сигарообразное тело, затянутое в «корсет» переборок. Настоящий боевой дирижабль. Стараясь не выходить из облаков надолго, я облетел кругами. Внизу заметил гондолу, открытую спереди, под ней висели бочонки. Странно, на балласт не похоже. Скорее, на бомбы.

Сухой громкий треск разорвал воздух, и словно горох просыпался на обшивку. Чёрт, да у них и пулемёт есть. Резко набрав высоту, я выскочил из-под обстрела, увёл своего летуна наверх — в сизый кисель облаков.

Дирижабль вздрогнул, закачался, как корабль на волнах. Заскрежетали, завертелись винты по краям массивного тела. И резво двинулся вперёд.

Бух. Бух. Воздух огласил грохот. Экранолёт тряхнуло звуковой волной, да с такой силой, что я чуть не выпустил штурвал из рук. И сердце сжало тревогой — враги вновь начали атаку. Если я не успею — страшно представить. Там завод, резервуары, заполненные легко воспламеняющимся топливом. И наш транспортник в ангаре. Все может взлететь к чертям собачьим на воздух.

— Значит, так, Грегор, — сказал я. — Я сейчас включу экранолёт на парение, переберусь в дирижабль. А ты будешь вокруг летать, и ждать меня.

— Не, я с тобой пойду. Экранолёт я так могу поддерживать.

Я, как идиот, стараюсь, изучаю приборы, движения штурвалом, а ему достаточно лишь мысленно приказать. Ну как тут не позавидовать?

Когда экранолёт завис над дирижаблем, я открыл кабину и выбрался наружу. Порыв ветра чуть не сбил с ног, ударил в лицо, рубаха и штаны вздулись пузырём. Я сгруппировался и прыгнул на небольшую площадку, которая огибала дирижабль по верху. Прокатился кубарем, чуть не свалившись вниз, ударился спиной об ограждение. Но когда привстал, понял, что это не барьер, а станина пулемёта. Рядом никого не было, значит, автоматическая турель.

Через мгновение услышал грохот — Грегор спрыгнул за мной. И удержался на ногах. И тут я вспомнил, что арбалеты, кинжалы остались в экранолёте. Какой же я — идиот, придётся забираться обратно! Но мой напарник словно прочёл мои мысли. Летун снизился прямо перед моим носом — осталось лишь выгрузить оружие — чёрт возьми, всё-таки отличная шутка иметь такого помощника под рукой!

По сетке, натянутой сверху дирижабля, мы начали перебираться вниз, к гондоле. Грегор аккуратно приподнял одно из окон и, стараясь не шуметь, мы влезли внутрь.

Здесь оказалось, как в особняке Маруны, то есть в Хатли Касл. Стены и пол отделаны панелями под красное дерево. А по центру, поблескивая латунными рычагами, висела сложная конструкция с приборами-циферблатами.

Мы спрятались за деревянными ящиками, стоящими около бортов. Гомон голосов, шарканье шагов. Я прислушался и попытался подсчитать, сколько тут матросов (или как их там называют на дирижаблях?). Насчитал человек пять — не больше. Нас всего двое, но главным нашим преимуществом была внезапность. Вряд ли эти парни могли представить, что кто-то проберётся к ним во время полёта в облаках.

Схватив по арбалету, мы пробрались вдоль бортов к рубке управления. Там находилось двое — один за штурвалом, другой у стены рядом с картой, лихорадочно жестикулируя, что-то рассказывал.

Грегор вскинул арбалет, лихо натянул тетиву и бросил на меня испытывающий взгляд. Я понял — стрелять надо одновременно. Если кто-то из нас промахнётся, оставшийся в живых враг поднимет тревогу. Но эта громоздкая фигня в моих руках совсем не походила на спортивный арбалет, стрельбой из которого я увлекался. Кое-как натянув тетиву, я приложил оружие к плечу и старательно прицелился, мучительно вспоминая все уроки стрельбы. Меня качало из стороны сторону, из-под мышек сочился холодный пот и голова начала кружиться.

Со свистом ушёл болт, который выпустил Грегор. Опля! Один из парней вскинулся и безвольно повис на штурвале. Но мой болт лишь располосовал рукав у другого врага. Он резко обернулся, злобно оскалившись, потянулся к висевшему рядом медному колоколу. Но второй болт буквально пригвоздил его к стене, заставив повиснуть на нём тряпичной куклой. Я тихо выругался. Нахлынула обида. Не только потому, что не получил очков за убийство, но ещё из-за того, что не смог выполнить элементарное действие. Грегор тут же вытащил из колчана ещё один болт, уверенным движением зарядил и, махнув ободряюще рукой, направился к штурвалу.

Странный шум, арбалет выпал из рук Грегора, отлетел в сторону. Чьё-то тело свалилось сверху — мой напарник сцепился с кем-то врукопашную. Они начали кататься по проходу, мутузя друг друга кулаками. Враг оказался сверху, в руке сверкнула смертоносная сталь. Замахнулся и тут же рухнул вниз с кинжалом в спине, который я всадил по самую рукоять.

Система тут же вежливо отозвалась: «Быстрое убийство — 20 очков». Мой напарник, тяжело дыша, встал и со злостью пару раз врезал ногой по бездыханному телу. Наклонился над трупом, и, вытащив из раны кинжал, отдал мне. Стал обыскивать. Я заметил в его руках нечто, похожее на шестизарядный револьвер. Грегор равнодушно повертел его в руках и хотел отбросить в сторону.

— Ты чего! Это же классное оружие!

Вытащил у него револьвер, откинул барабан — в тусклом свете блеснули все шесть патронов. Защёлкнул обратно, прицелился, но с досадой вспомнил, что мы решили не поднимать шума. Но, чёрт возьми, если тут есть подобное оружие, может ещё что-то найдётся? Я ринулся открывать деревянные ящики. И в одном из них обнаружил настоящий клад — бриллиантам и золотым слиткам я бы обрадовался меньше — пахнущие остро и сильно машинной смазкой дробовики, револьверы и пара томми-ганов — пистолетов-пулемётов Томсона, любимое оружие мафии начала двадцатого столетия.

Система радостно откликнулась: «Любопытство — 20 баллов».

Неплохо. Мало того, что я нашёл классное оружие, так мои статы обогатились баллами. Грегор с плохо скрываемым удивлением наблюдал, с каким детским восторгом я вытаскивал эти непонятные для него штуки. Попытался объяснить ему, как стрелять из дробовика, но он лишь покачал головой и с явным сожалением отдал.

Я успел лишь вытащить пару красных коробочек с картечными патронами, зарядить дробовик, как началась потеха.

Откуда-то сверху посыпались мобы — охранники, одетые в светло-серую униформу — бриджи и мундиры, перетянутые коричневыми ремнями.

Мы спрятались за ящиками. Грегор косил врагов из арбалета, а я с удовольствием разряжал в их бошки дробовик. Но они шли и шли нескончаемой волной, словно у разрабов что-то зациклилось, убитые враги возрождались и пытались вновь напасть на нас.

Я вдруг вспомнил правило любого шутера — целься в голову. Собрался, перестал красоваться и палить, куда попало. Подпустил поближе, прицелился и точным выстрелом снёс бошку одному из мобов, только эффектно брызнули мозги. Схватил томми-ган, и выпустил очередь прямо в физиономию другого охранника. Он дёрнулся и свалился ничком.

— В голову целься, — бросил я, заметив краем глаза, как Грегор понимающе кивнул.

Наконец, игра дала нам передышку. Я оглядел поле боя и вызвал меню.

— Сколько у тебя? У меня семнадцать.

— У меня — восемь, — ответил Грегор.

За семнадцать убитых мобов я получил 340 очков чистыми, плюс премиум-баллы за быстрое убийство и «фаталити», когда удавалось выбить пару десятков очков из трупов.

«Вы получили 1-й уровень», — возвестила система. И через минуту включилась вновь: «Вы получили 2-й уровень…3-й уровень». Неплохо, из рядовых сразу в майоры. Правда, лишь благодаря тому, что я как читер использовал в игре совершенно непредназначенное оружие. Видно, летающий остров был совсем из другой эпохи, и мы совершенно случайно соединили его и Хеолару.

Когда мы выпили за победу, я завинтил свою фляжку и предложил:

— Пошли в рубку, сбросим бомбы и отправим это летающее дерьмо к праотцам.

Я подошёл к штурвалу, взглянул на приборы и только потянулся к рычагу управления, как ощутил дуло, которое больно уткнулось мне в спину.

— Подняли руки. И медленно повернулись. Без шуток.

Развернувшись, с досадой я увидел троих — двух охранников, которые держали нас на мушке. И рядом с ними высокого статного мужчину, одетого во все белое — шаровары, шёлковая рубаха, сверху вышитый жилет. Правильные и невероятно знакомые черты лица: высокий лоб, выступающий подбородок, идеальной формы нос, резко очерченный рот. Он подошёл ближе:

— Кто вас послал?

— Достойный Восхищения принц Адгер, — поклонился один из охранников. — Они прибыли на летающей машине оттуда, — он махнул рукой в сторону горной гряды, где прятался завод.

— Ясно, — принц сложил руки на груди, не сводя с меня пристального взгляда ярко-голубых глаз. — Вас послал мой брат, — он усмехнулся, но лицо осталось жёстким. — Выбросите их за борт.

Охранники схватили нас сзади за руки и потащили к выходу.

Дверь распахнулась, дохнуло влажным холодом. Заклубились у ног снежные шапки облаков. Сильный толчок в спину и я выпал прямо в пугающую бездну.

 

Глава 15

Локация: дирижабль. Часть 2-я

Это напоминало падение Алисы в колодец из сказки Кэрролла. Иногда я словно проходил сквозь плоские крутящиеся многоугольники и вновь попадал в пустое пространство без верха и низа.

Я погибал в игре несколько раз и хорошо помнил, какими безумно реалистичными были ощущения — невыносимая боль, смерть, иногда быстрая. Иногда нестерпимо медленная. И всё внутри меня сжималось от страха, когда представлял, как шваркнусь об землю.

Вдруг падение ускорилось, взвыл ветер в ушах, промелькнула неровная стена облаков. Прямо на меня неслась чертовски быстро и неотвратимо мёртвая белая равнина. Инстинктивно я зажмурил глаза, не в силах видеть, как приближается смерть и в то же мгновение услышал: «Вы потеряли одну жизнь. Вы можете восстановить баланс, пройдя штрафную миссию. Принять? Отклонить?»

И не успел ничего выбрать. Хлоп. Я словно спрыгнул с дерева в глубокий рыхлый снег. Выпрямился и огляделся. В окружении чернеющих силуэтов голых деревьев выстроились самолёты, закрытые маскировочными чехлами. Судя по гордо вздёрнутому носу с винтовым двигателем — поршневые истребители. И что-то очень знакомое. Но система тут же прекратила мои мучения, выдав информацию:

Вы открыли новый летательный аппарат.

Тип — истребитель

Модификация — Ла-5ФН

Максимальная скорость, км/ч

у земли — 593

на высоте — 648

Практическая дальность, км — 1000

Максимальная скороподъёмность, м/мин — 1064

Практический потолок, м — 11200

Экипаж, человек — 1

Вооружение — две 20-мм пушки ШВАК, 2х 100-кг бомбы ФАБ-100

Примечание : «Истребитель лучше приспособлен для боя на малых высотах. Продолжительность полёта: 40 минут на нормальной мощности и меньшей на форсаже. В ходе взлёта хвост следует поднимать медленно и не слишком рано. Малый зазор от винта до земли затрудняет пилотирование. Ускорение на разбеге хорошее, и взлётная дистанция относительно короткая».

Хороший самолёт, один из лучших Второй мировой. Особенно его дальнейшая модификация — Ла-7. Может, доведётся и на нём слетать.

— Алёшка, письмо тебе! Пляши! — ко мне спешил высокий рослый парень в светлом полушубке, перетянутым в поясе коричневым ремнём.

Когда он подошёл ближе, я с удивлением узнал в нём Грегора, того самого, из Хеолары. Светлые пряди выбились из-под шапки-ушанки. На раскрасневшемся лице блестели ярко-голубые глаза. Вот тебе на, значит, мы вместе перенеслись во Вторую Мировую.

Я взял из его рук «треугольник», отошёл в сторону от истребителя, рядом с которым появился в системе. Присев на ящик, раскрыл сложенный конвертик. На колени выпала фотокарточка, черно-белая, или скорее выполненная в старинной манере «сепии».

— Марина? Любит она тебя. Пишет и пишет. Ждёт, значит.

Да, это она — Маруна или Марина Зинченко. В черно-белых фотографиях есть какое-то особое очарование, в плавных нечётких линиях, зернистости. Видишь всё, словно за полупрозрачной занавеской — простор для фантазии. Даже на маленькой фотокарточке ощущалась потрясающая энергетика Марины.

— Да, ждёт, — ответил я задумчиво.

— Чего пишет?

— Пишет, что всё хорошо, что работает теперь в лазарете. Работы много, но ей нравится.

— Смотри, чтобы её кто-нибудь не увёл. Там, в лазарете-то, — Грегор подмигнул мне.

Дочитав до конца, я бережно сложил листочки в косую линейку, густо исписанные крупным, чуть дрожащим почерком, и сунул за пазуху, поближе к сердцу.

Погода мерзкая — облака, налившись свинцовой тьмой, словно придавливают землю. Но сегодня подморозило, тонкой плёнкой затянулись лужи. Возможно, сможем слетать.

И точно. Вызвали на КП.

— Полетите на разведку, — сказал комполка. — В бой не вступать. И главное, Алексей Петрович, возвращайтесь. Возвращайтесь вдвоём с Григорием. Всё понятно?

— Так точно, товарищ командир, — отрапортовал я.

На всякий случай я вызвал информацию из меню. Миссия простая: разведать, где поблизости находится вражеский аэродром. Вместе с моим ведомым — Григорием Голодецким — в него и обратился Грегор из Хеолары. Дело-то совсем простое.

— По самолётам! — раздалась долгожданная команда.

Я лихо запрыгнул на крыло истребителя, устроился удобно в кабине. Всё знакомо по первой миссии на ЛаГГ-3. Привычным взглядом обвёл приборы, проверил, и включил зажигание. Нарастающий гул. Выжал сцепление — пространство кабины заполнил мягкий рокот. Самолёт, тяжело увязая в раскисшей земле, пробежал полкилометра и взмыл вверх.

Под крылом потянулась припорошённая лёгким снегом земля, сливаясь с унылым свинцовым небом. Так что порой трудно понять, на какой высоте летишь. Лишь мелькнёт внизу ориентир — домишко под двускатной крышей, куцая рощица или затянутый будто матовым стеклом пруд.

Правым пеленгом идёт истребитель с моим ведомым — Григорием. Покачал крыльями — он ответил, мол, всё в порядке.

На полной скорости проскакиваем линию фронта. Сквозь прорехи облаков толстыми змеями вьются немецкие окопы, мелькают автомашины, фургоны, замаскированные танки. Серую землю прорезает длинная нитка железнодорожного полотна. Кажущийся отсюда игрушечным паровоз, тянет вагоны.

И тут внезапно из взбитых в вязкую пену облаков вываливается махина двухфюзеляжного разведчика «фокке-вульфа 189». Скорость небольшая, но покрыт бронёй так, что больше смахивает на летающую крепость. Разве могу я упустить такую возможность?

— Григорий, «рама»! — передаю я. — Прикрой, атакую!

Полный форсаж, мотор взревел, отдаю ручку от себя, ухожу в разворот, падаю соколом вниз. Подкрадываюсь к «раме» сбоку. Стрелок в застеклённой конусообразной кабине скрыт балкой фюзеляжа и не видит меня. Другой возможности для атаки уже не будет. Стремительно сближаюсь, и тут вражеский самолёт даёт левый крен. Эх, кто-то с земли предупредил экипаж о нападении. Теперь мы со стрелком на равных.

Уже вижу заклёпки на фюзеляже «рамы». Ловлю в перекрестье прицела капот, вдавливаю гашетку. Мощные очереди синхронно скрещиваются в небе, как огненные шпаги. Мой удар прошивает мотор «фокке-вульфа», бьёт по кабине. Вырываются клубы чёрного дыма. Ага, подбил! «Рама» клюёт носом, сваливается камнем вниз и втыкается в мёрзлую землю. С удовольствием провожаю взглядом и тут слышу крик:

— Алёшка! Горишь! Прыгай!

Скорость падает, мотор работает с перебоями, вот-вот заклинит. В нос бьёт удушающий запах гари. Серый дым, поднимаясь между ног, заполняет кабину. Языки пламени лижут обшивку, подбираются ближе. Энергичным движением распахиваю фонарь, и дыхание сбивается от мощного потока воздуха. Смотрю вниз. Охватывает дрожь, земля приближается стремительно — прыгнуть уже не успею. Эх, опять всё придётся начинать с нуля. А я ведь подбил фрица!

И тут я решаю посадить самолёт. Прямо здесь, в расположении немецких войск. Не суетясь, отдаю ручку от себя и, не выпуская шасси, приземляюсь на брюхо рядом с аэродромом немцев. Привязные ремни больно впиваются в тело. Машину подбрасывает, трясёт на ухабах, ведёт из стороны в сторону. Глаза готовы выскочить из глазниц. Но продолжается это недолго. Пулей вылетаю из объятого пламенем самолёта, сбрасываю горящие унты, меховые брюки, куртку.

И тут вижу, как стремглав несутся ко мне фрицы. Вытаскиваю из кобуры пистолет. Рифлёная рукоятка с выдавленной звездой приятно ложится в ладонь. Тускло отсвечивает воронённая сталь, полукруглые пазики-насечки на кожухе-затворе. В системе нахожу характеристики:

Наименование — ТТ-33 выпуска 1941-го года

Тип — самозарядный пистолет

Патрон — 7,62

Ёмкость магазина — 8

Примечание: Стандартный советский пистолет времён Второй Мировой войны. Патрон обеспечивает высокую проникающую способность. Пистолет имеет короткий лёгкий спуск и обеспечивает значительную точность стрельбы, опытный стрелок способен поразить цель на дистанциях более 50 метров.

Спрятавшись за пригорком, я подпускаю одного фрица метров на тридцать, аккуратно прицеливаюсь. Бах. И точно в лоб. Фашист замирает и падает на землю как шкаф. Один есть. Но фрицы — не дураки, как это показывают в старых военных фильмах. На рожон не лезут — попрятались. Но тут один неосторожно выглядывает из-за ствола. Резкий звук выстрела отдаётся эхом. Фейерверком летят щепки — промах.

Внезапно за спиной раздаётся нарастающий рёв мотора. Нервно оборачиваюсь, и глаза лезут на лоб. Григорий делает пару кругов и сажает свой самолёт рядом, прямо на схваченную морозцем грунтовую площадку. Задрав нос, он кружит на месте, вспахивая колёсами мёрзлый грунт. И душу заливает радость.

Слышу сквозь шум крови в ушах крик:

— Алёшка! Давай сюда! Быстро!

Спотыкаясь и падая в грязь, лечу к нему, не ощущая под собой обожжённых ног. Вскакиваю на крыло. Он отодвигает бронеспинку, и я забираюсь внутрь. Мотор издаёт оглушительный львиный рык, лопасти бьют по земле, самолёт поднимает хвост, но не сдвигается с места. А фрицы осмелели, все быстрее перебираются к нам.

— С такой центровкой не взлетим, — понимаю я. — Давай, Григорий так. Я вылезу. Разверну хвост и залезу в технический люк. А ты попробуешь взлететь. Всё понял?

Он кивает.

Выскочив из машины, я бегу назад, пытаясь развернуть хвост. Черт, а тяжёлый-то какой, зараза. Сколько же весит-то эта штука? Но желание победить удесятеряет силы. Краем глаза замечаю, как толпой бегут фрицы. Подпустив одного поближе, разряжаю остаток магазина. А, не ожидали, сволочи! Один ублюдок замер столбом и рухнул, как подкошенный.

Рывком ставлю хвост, открываю люк и ужом забираюсь внутрь.

Самолёт, недовольный непосильной ношей, натужно урчит, взбрыкивает, как необъезженный жеребец, но вдруг начинает разбег. Пару секунд страшного ожидания. Отрыв! Взлетели!

Меня швыряет о борта, сжав челюсти, я цепляюсь за шпангоуты, пытаясь удержаться. Спустя пару минут, самолёт вновь устремляется вниз. Подскакивая на ухабах, мчится по земле и вновь взлетает. Перед глазами плывут синие и красные круги.

И когда я уже готов потерять сознание, сквозь залившую горло кислоту, ощущаю, как самолёт плавно идёт вниз. Вздрагивает от касания с землёй. Сели.

Кто-то вытаскивает меня из люка. Напряжение, парализующее меня, спадает. Обмякнув, я едва не падаю, но чьи-то сильные руки подхватывают меня.

Из кабины выбирается Гришка. Голубые глаза смотрят немного насмешливо, мол, чего тут особенного — ну спас я тебя. Так любой бы сделал.

Сжав от боли челюсти, я спустился в землянку КП, и доложил командиру полка о выполнении задания.

— Как это вернулись? — слышу его удивлённый и одновременно радостный возглас. — Оба? Но как?! Я видел, что сел один самолёт! Ну, черти…

И тут на самой высокой ноте всё так неуместно начинает расплываться, таять как сон. Так не хочется расставаться с этим местом, пройти весь путь до Победы и пролететь над разрушенным Рейхстагом!

Но система безжалостна: «Миссия завершена успешно. Вы получили 200 баллов опыта. 10 премиум-баллов за быстрое убийство. Вы будете возрождены в точке респауна. Идёт загрузка. Пожалуйста, подождите».

Когда рассеялся туман, я обнаружил, что стою опять на краю плато рядом с обессилевшей Маруной. Придётся вновь проходить всю миссию. Но на этот раз, попав на дирижабль, я уже не стал мучиться с арбалетом, а сразу сунулся в ящики — нашёл дробовики, револьверы. Дело пошло быстрее.

Когда все вокруг было завалено трупами, я сказал Грегору:

— Пойду к штурвалу, а ты следи, чтобы ко мне на спину никто не прыгнул.

Он понимающе кивнул, натянул тетиву на арбалете, а я отправился в рубку. Скрипт на то и скрипт, что всегда знаешь, когда и где он повторится. И вряд ли разрабы стали что-то менять.

Подошёл к штурвалу, ожидая с напряжением, как дуло воткнётся в спину. Но вместо этого услышал свист болта, тихий вскрик и звук падающего тела.

Обернулся. Рядом с висящей конструкцией валялся охранник с болтом в спине. Но больше никто не появился. И подождав пару мину, Грегор оказался около меня. Озираясь на любой шорох, встал так, чтобы видеть тех, кто мог бы напасть на нас.

— Слушай, Грегор, — после минутного раздумья, сказал я. — Давай, слетай на экранолёте к нашим, и предупреди, что я прибуду на дирижабле. Ну, чтобы они не подстрелили меня.

— Нет. Я с тобой останусь, — твердо, даже упрямо, тоном, не терпящим возражения, ответил Грегор. — Вдвоём сподручней. Зачем нам вообще дирижабль?

— У меня идея появилась. На нём мы можем подняться в верхний город, и никто нас не обнаружит, потому что здесь…

И тут я осёкся, вспомнив, что принц Адгер так и не появился. А я ведь надеялся, что смогу захватить его в плен. Передать Дамиру и, закончив миссию, улететь отсюда. Но скрипт не выполнился. Тот скрипт. И это выглядело странно и непредсказуемо. Во всех случаях, когда я погибал, проходил штрафные миссии, все действия повторялись один к одному. И вдруг что-то пошло не так. Словно разработчики опомнились, изменили сюжет.

— Что потому что? — не понял Грегор.

— Знаешь, — быстро нашёлся я. — Давай обыщем дирижабль. Вдруг ещё кто-то спрятался? А?

— Отлично!

Из открывшегося выхода рванулся воздух, пронизав насквозь холодом, заставил кожу покрыться мелкими противными пупырышками. Но на этот раз нас никто не собирался выкидывать — рядом парил экранолёт.

Когда мы с Грегором перебрались на передние сидения, я повёл аппарат наверх, на техническую палубу. Причалил к мосткам, который огибали по периметру дирижабль.

Но стоило нам оказаться внутри, как попёрла новая волна врагов — все в той же светло-серой униформе, со странно пустыми безумными глазами, словно зомби или куклы, созданные безумным кукловодом.

И я разозлился, страшно разозлился. Нахлынуло раздражение, досада и злость — сколько можно порождать мобов? Зачем на таком небольшом дирижабле такое количество охранников? Грегор только успевал перезаряжать арбалет, как в стороны летели выбитые зубы, кровь и мозги. Я берег патроны, и старался бороться врукопашную, но не всегда получалось. Подскочив к очередному охраннику, врезал по морде, выбив на удивление красочный фонтан кровавых соплей. Взмахнув ногами, тот опрокинулся на спину и я пристрелил его из револьвера.

— Берегись! — услышал окрик Грегора.

Резво обернувшись, я заметил, как на меня несётся очередная «кукла» с выпученными стеклянными глазами. В руках охранника блеснул длинный нож. Замах. Рывок. Я успел отскочить в сторону. Вскинул револьвер и разрядил полбарабана прямо в физиономию врага. Абсолютная напрасная трата пуль — хватило и одной. Но в лоб.

Резкая боль обожгла правую сторону груди, плечо, на рубахе начали расплываться багровые пятна. Завертелась карусель перед глазами, тошнота подступила к горлу.

— Грегор! Я ранен. Разберись пока.

— Сделаю!

Я огляделся — надо срочно найти аптечку. Где же они, чёрт их дери? Старательно прячась за ящиками, я обыскал всё вокруг и в дальнем углу заметил выстроившиеся в ряд белые саквояжи с красным крестом на боку. Раскрыл. Там лежали только шприцы. Ну и ладно. Воткнул один из них себе в плечо. Едва заметный укол — боль начала уходить, по телу разлилась приятная расслабляющая истома, как бывает после бани.

Припрятав парочку шприцов с целебным эликсиром, я вернулся в битву, уже стараясь не подставляться так глупо. Прятался, осторожно выглядывая из укрытия, старательно прицеливался и разносил головы врагов с первого, ну или со второго выстрела.

Когда волна врагов схлынула, мы встретились с Грегором. Мой напарник дышал тяжело, прерывисто, немного шатался. Опустившись рядом со мной, прислонился к стене и устало прикрыл глаза.

— Грегор, не расслабляйся. Сейчас наверняка ещё кто-нибудь вылезет.

Словно услышав мои мысли рядом замерцал воздух, едва заметно исказился как от жара. Треск электроразрядов. И неведомая сила схватив Грегора, отбросила его в сторону. Взмахнув ногами, он перелетел через проход, и с таким грохотом шваркнулся спиной об стену, что сердце замерло у меня в груди. Но парень тут же вскочил на ноги, вытащил из ножен короткий меч и попытался ткнуть в мерцающее облако. Но оно молниеносно переместилось ко мне. Я выхватил дробовик. Целясь в центр странных завихрений, начал палить. Все заволокло сизым кислым пороховым дымом. Отскочив в сторону, смахнул пот со лба и загнал картечные патроны.

И тут удар страшной силы сбил меня с ног, дробовик отлетел в сторону. Искры из глаз, сознание стало мутиться. Я распластался на полу. Контуры предметов расплылись, утонув в багровом мареве. В нос полез неприятный сладковатый запах миндаля. Я зашёлся в диком кашле, слабеющей рукой вытащил из кармана платок, приложил к лицу. Из последних сил отполз в сторону. Грегор перемахнул ко мне, загородив собой, и с ожесточением стал бить по воздуху, будто видел кто перед ним.

И действительно с каждым ударом контуры врага становились яснее, проступила фигура, уплотнилась, и я увидел здоровенного полуголого бугая. Лысая, как пушечное ядро, башка, плоское лицо. Одет лишь в просторные штаны, грудь с курчавой чёрной порослью. Издавая рёв раненого быка, отморозок размахивал кулаками размером с голову младенца. Ничего себе фантазия у разработчиков.

Пара точных ударов Грегора попали в цель. Да и я, наконец, пришёл в себя. Привстав, подобрал дробовик, проверив патроны, и разрядил прямо в морду врага. Он зашатался и рухнул глыбой прямо под ноги Грегору. Замерцал и исчез.

Система откликнулась сообщением об уничтожении босса третьего уровня, выдав мне сто полноценных баллов.

— Ну и хренотень, — вырвалось у меня. — Сколько ещё это будет продолжаться?

— Не знаю, — выдавил с трудом Грегор.

Выглядел он паршиво. Весь в крови — не поймёшь в своей, или врагов. Рубаха висит лоскутами, под глазом расплывался здоровенный фингал. И я сильно пожалел, что не захватил с собой ещё бойцов. Десяток точно не помешал. Кто же знал, что здесь окажется так жарко?

Отдохнув, мы спустились на среднюю палубу. Для этого пришлось выбить дверь. Мы выскочили в широкий коридор, куда выходило несколько дверей. Распахнули одну, вторую — пусто.

Коридор привёл нас к двустворчатой двери. Вместе с Грегором мы навалились на неё, попытались выбить. Но как ни старались, она даже не дрогнула. И тогда я применил самый простой и эффективный способ решения проблемы — выхватил из кармана револьвер и выстрелил в замок под изогнутой отполированной ручкой. Когда дверь с тихим скрипом отворилась, мы осторожно проникли внутрь, не опуская нашего оружия: Грегор с арбалетом, а я — с дробовиком.

Но опасения оказались напрасными: кабинет оказался пуст. У входа застыла фигура рыцаря в ярко блестевших доспехах. На выцветшем паласе высилась глыба письменного стола с кожаной столешницей. На ней красовался деревянный глобус, поблескивала латунью подзорная труба. Сверху висел большой морской хронометр. Зачем всё это нужно было тащить на дирижабль? Хозяин — большой оригинал. Но спросить было не у кого — встретиться с ним не удалось. Я подозревал, что это место предназначалось для принца Адгера, но на этот раз в эту миссию он не отправился.

За письменным столом обнаружились деревянные двери. Захватив с собой подзорную трубу, я раздвинул створки и предсказуемо оказался на обзорной площадке, откуда открывался неплохой вид. Сквозь разрывы в пушистых облаках уже можно было разглядеть трубы завода, ангар с треугольной крышей, где стоял С-46.

Громкий вскрик заставил непроизвольно вздрогнуть и я чуть не выронил трубу из рук. Рванул назад и увидел около одного из стеллажей нечто странное — тёмный столб из шевелящихся толстых колец с матово отсвечивающей чешуёй. А над ним торчала голова Грегора с выпученными глазами, багрово-синим распухшим лицом. Он уже не кричал, а лишь сипел. Я кинулся к нему и начал палить по отвратительной рептилии. Резкое шипение, ко мне развернулась плоская треугольная голова. Как огромный омерзительный цветок раскрылась розово-фиолетовая пасть с острыми загнутыми внутрь зубами в несколько рядов — зрелище скажу я вам, отвратительное. Я выпустил пару пуль прямо в эти пульсирующие прожилки. Никакого эффекта. Огляделся и вдруг заметил латника у входа. В один прыжок оказался рядом, вытащил у него плоский топор на длинной ручке и набросился на анаконду, нанося удар за ударом, стараясь попасть по башке и немигающим чёрным глазам.

Наконец, тварь выпустила Грегора из смертельных объятий, он рухнул ничком и безвольно распластался на полу. Но я не мог помочь ему, хотя очень хотел. Анаконда на удивление легко взвилась под потолок, стремительно проползла там и, громко шипя, свесила башку прямо перед моим носом. Я размахнулся и врезал секирой, выбив кровавый фонтанчик. Удар, ещё один. Я бил и бил, едва успевая уклоняться от бросков, но мерзкая рептилия надвигалась на меня, оттесняя в угол.

Ноги скользили в кровавых лужах, пару раз я чуть не растянулся. И лишь в последнюю секунду успел опереться о стол. Вскочив на него, я подпрыгнул и с размаха рубанул по телу гадины. Плоская голова отскочила и с глухим стуком шлёпнулась прямо мне под ноги. И тут же с глухим грохотом на меня свалилась обезглавленная махина. С трудом отодвинув тяжеленные кольца, я выполз.

Система выдала мне 50 баллов за убийство очередного босса второго уровня. И я с досадой подумал, что за такую битву можно было отвалить и побольше.

С удовольствием зашвырнул ногой мёртвую башку гадины в угол, я кинулся к Грегору. Попытался нащупать пульс — тишина. Приложил ухо у груди и с радостью услышал едва заметный стук.

Пошарив по карманам, я вытащил шприц из аптечки и недолго думая воткнул в шею Грегора, с грохочущим в висках сердцем вглядываясь в его посиневшее лицо.

Мучительные секунды ожидания. Тут он пошевельнулся, открыл глаза, с лица сошла синюшная бледность, зарозовели губы. Он присел и со всхлипом выдохнул.

— Откуда она взялась? — поинтересовался я, с облегчением отбросив пустой шприц.

— Да хрен её знает, — Грегор тяжело встал, огляделся и покачал головой, заметив останки мерзкой твари. — Я хотел посмотреть, что тут хозяин в шкафу прячет. Может, что-то ценное. А она как выскочит, обвила меня. Стала душить. Потом ни черта не помню.

Он вытер дрожащей рукой блестевший бисеринками пота лоб, добрел до письменного стола и плюхнулся в высокое кресло, обитое бежевой кожей.

— Понятно, хозяин свято хранит свои секреты. Ты это… ящики тоже не открывай, — предупредил я его, заметив, как Грегор потянулся к одному из них. — Ты управлять экранолётом сможешь?

— Смогу, наверно. Но может нам на этом дирижабле прибыть? Экранолёт я следом пошлю.

— Надо наших предупредить. Они же не знают, что мы здесь. Решат, что нападение. Ещё выстрелят в нас. Сможешь?

— И что, тебя здесь одного оставить? Не. А если тут ещё кто прячется? Вдвоём сподручней.

Я подумал, что Грегор прав — оставаться в одиночестве на этой штуке опасно, какие ещё сюрпризы могут поджидать? А бросать дирижабль тоже не хотелось. Я подумал, что мы сможем его использовать для того, чтобы подняться в летающий город-остров.

— Ладно, тогда пошли вниз, в рубку.

На экранолёте мы перебрались на нижнюю палубу. Прошли по коридору, старательно исследуя все уголки. Грегор уже выглядел вполне здоровым. Лицо налилось румянцем, вышагивал уверенно, твердо, голову держал высоко. Да и моя рана в груди заросла, не оставив даже шрама. Только задубевшие пятна крови напоминали, что меня серьёзно ранили.

Я встал к штурвалу, окинул взглядом приборы. Система тут же отозвалась:

Вы открыли новый летательный аппарат:

Тип — дирижабль

Корпус — жёсткая оболочка

Тип управления — механический с помощью рулей высоты

Тип двигателя — паровой.

Минимальная скорость управления — 0 узлов

Крейсерская скорость — 25 узлов/ч

Максимальная скорость — 50 узлов/ч

Примечание: Управление дирижаблем требует особых навыков и значительных физических усилий. Реакция на органы управления гораздо медленнее, чем у самолёта. Имеет большую парусность.

Управлять я не умел, но система услужливо загрузила мне инструкцию всего за двадцать баллов, и я уверенно повёл дирижабль в сторону вздымавшихся из-за леса колонн нефтеперерабатывающего завода. Начал снижение, двигал рулями высоты, ощущая, как медленно и неохотно реагирует эта массивная хреновина на мои действия.

Все ближе и ближе мачта, которую я установил на ангаре, где прятался наш транспортник С-46. К ней я прикрепил полосатый матерчатый конус — указатель направления ветра.

И вдруг штормовые порывы ветра ударили в дирижабль, начали сносить в сторону от ангара. Пришлось встать на педаль и давить, давить всей тяжестью своего тела, пытаясь выровнять аппарат. Но он не слушался меня, двигался словно живой. Что за чертовщина? Может быть, действительно кто-то пилотирует из дублирующей рубки? По спине пополз неприятный холодок, пот заструился из-под мышек и я сильно пожалел, что не взорвал эту штуку сразу.

И тут я вспомнил, что не сбросил бомбы, которые на кронштейна висели под гондолой. Если они упадут на завод, представляю какой силы будет взрыв — всё разнесёт к чёртовой матери! Вспыхнет пожар, в котором сгорит наш самолёт, а значит, не будет возможности вернуться в Сан-Франциско. А люди?

— Куда тебя черт понёс! Зараза хренова! Стой! — скрипя зубами, рычал я, пытаясь штурвалом выровнять путь дирижабля.

Мы уже проплывали над верхушками корабельных сосен, когда сильнейший взрыв подбросил дирижабль вверх. Он закачался как хлипкая лодчонка на штормовых волнах. Оглушил дикий скрип и треск переборок, смахивающий на поросячий визг. Меня швырнуло в сторону, прямо на деревянный настил, вырвало штурвал из рук. Я прокатился кубарем, больно ударился плечом о станину панели управления. И тут же покатился обратно. Рядом в таком же безудержном, злом веселье кувыркался Грегор и ничем не мог мне помочь.

 

Глава 16

Катастрофа

Дирижабль ходил ходуном вверх-вниз, будто проваливаясь в воздушные ямы, ложился то на один бок, то на другой, клевал носом, вздыбливался как необъезженный жеребец. Чиркнув брюхом по верхушкам деревьев, вырвался на простор, прямо к заводу. Прогремел взрыв, ещё один. Я едва успел выставить руки, как меня припечатало к потолку. Оттуда я шлёпнулся вниз, и боль от удара копчиком выбила слезы из глаз.

Оглушила канонада взрывов, к скрипу и скрежету добавился подозрительный треск. В рубку толстой змеёй начал заползать сизо-чёрный удушливый дым. И через мгновение, весёлое злое пламя пробежало по стенам к потолку. Огнедышащее чудовище жадно стало пожирать сухое дерево, взрываясь фонтанами ослепительных искр. Загудела, закрутилась огненная вьюга.

Дирижабль перестало бросать из стороны в сторону, и я смог встать на ноги. Рядом поднялся Грегор. В широко раскрытых глазах отражался пылающий ад.

Попытался сделать шаг к выходу, но пламя, словно живое, взметнулось вверх, набросилось на него, я едва успел оттащить парня.

Мы стояли в сжимающемся огненном кольце и душу била как током досада за глупость и неосторожность. Поджаримся заживо.

И я уже готов был сдаться, опуститься на пол и лишь ждать мучительной смерти, когда все застыло. В буквальном смысле замерло. И в огненной стене образовался небольшой проход. На миг показалось что рядом замерцали контуры женской фигуры, в которой я узнал Маруну. Она молчала, но смотрела напряжённо и выжидающе, мол, ну чего вы ждёте.

Разбираться, что это за чертовщина я не стал, просто потянул Грегора за собой:

— Вызывай экранолёт!

Распахнулась дверь и через мгновение прямо передо мной оказалась платформа, приподнялся фонарь кабины, я перепрыгнул на сидение. Когда рядом плюхнулся Грегор, я тут же взял штурвал на себя и взвился в облака.

Стоило нам убраться с палубы, как дирижабль снова ожил, его закачало и резко понесло прямо на торчащие за деревьями колоны завода. И словно кто-то бросил как игрушечный мячик эту летающую махину вниз. Оглушил взрыв, вверх взметнулся красно-чёрный столб дыма и огня. Волна тряхнула экранолёт с такой силой, что я едва удержал штурвал. Но сжав челюсти, направился к месту катастрофы.

Приземлился неподалёку и открыл фонарь кабины. В лицо пахнуло нестерпимым жаром, от которого перехватило дыхание. Лёгкие заполнила удушливая гарь, так что я зашёлся в кашле. На останках завода буйно отплясывал огненный вихрь. Из перекореженных резервуаров вытекала река живого огня. Высокие корабельные сосны вспыхивали как спички, ломались и падали в гущу общего костра.

— Никто живой не остался, — услышал я сквозь треск и гудение печальный голос Грегора. — Нечего тут делать. Полетели к нашим.

Я интуитивно понимал, что он прав, но всё же сделал пару кругов, пытаясь высмотреть живых. Бесполезно. Огонь поглощал всё до чего мог дотянуться, подбираясь к нашей стоянке. Едва не свалив экранолёт в штопор, я сделал боевой разворот и понёсся к ангару, белеющему сквозь золотисто-алую стену.

Бросил вниз и приземлился. Как только выскочил из кабины, сразу попал в объятья Марины. Дрожа всем телом, она прижалась ко мне, начала беспорядочно целовать в губы, глаза. И только сейчас я осознал, из какой опасности она вызволила нас. Ноги подкосились, ослабели, но я лишь постарался улыбнуться и обнял её, покачал как младенца, успокаивая. Прикоснулся губами к холодной бледной щеке. Она не играла, реально испугалась за меня.

Становилось всё жарче. Будто под ударами топоров огромных лесорубов толстенные стволы валились наземь с душераздирающим треском и скрежетом под мерное гудение огня, взрываясь фонтаном искр. Удушливый запах гари, кажется, пропитал весь воздух, заполнил лёгкие. Першило в горле. Я высвободился из рук Марины и поискал глазами Глэдис. Она стояла рядом с Джебом и Лесли вместе с толпой и, прижав сжатые кулачки к груди, наблюдала за пожаром.

— Глэдис! Пошли.

— А? Что? — она повернулась и бросила совершенно невидящий взгляд.

— Пошли говорю. Надо всех увести отсюда!

— А там? — она сжалась в комок, жалобно всхлипнула, став похожей на маленькую обиженную девочку.

— Там все погибли, — отчеканил я. — Настоящий ад. Сгорело всё.

Она прикрыла глаза, покачалась из стороны в сторону как помешенная. И я понял, что она переживала за кого-то, кто работал на заводе, и на мгновение ревность вцепилась в сердце острыми зубами.

И тут я услышал страшный треск, будто какой-то зверь ломился сквозь кустарники. И глазам не поверил — из горящего леса выскочил человек, лицо — розово-багровая маска, сквозь лохмотья, в которые превратилась одежда, проглядывало в страшных ожогах тело. Я бросился к нему, успел подхватить. Осторожно опустился вниз, пытаясь разглядеть лицо. Чёрт возьми, Ласло!

— Там всё, все сгорело, — прошептали его почерневшие губы.

Спотыкаясь и падая к нам подбежала Глэдис, опустилась на колени рядом, нервным движением отбросила волосы. Подхватила Ласло, прижав к себе.

— Глэдис, надо найти аптечку, — бросил я.

— Да-да, конечно.

Девушка быстро пошарила в своём рюкзачке, упавшем рядом и вытащила шприц, заполненный розоватой жидкостью. Руки у неё ходили ходуном, дрожала так, что никак не могла снять колпачок. Я властным движением отнял у неё шприц, задёрнул остатки рукава и быстро сделал укол Ласло в плечо. Он как-то странно вздрогнул, передёрнулся, вытянулся в струнку. Глаза широко раскрылись, словно от сильной боли и вдруг обмяк, уронив голову.

— Что это? — вскрикнула Глэдис. — Почему?!

Сжалась в комок, прижав ладони к лицу, плечи затряслись в глухих рыданиях. Я обнял её, нежно погладил по спине, пытаясь успокоить, хотя у самого на глазах выступили не прошенные слезы.

Но тут грудь Ласло приподнялась, он глубоко вздохнул, открыл глаза, присел и огляделся. Ожоги затянулись прямо на моих глазах, лицо стало ровным и гладким, лишь перепачканным в саже и грязи. Глэдис, уже рыдая во весь голос, но уже от счастья, бросилась к нему. Обняла.

— Ладно, Глэдис, — я встал, отряхиваясь. — Надо лететь. Иначе мы здесь зажаримся заживо.

Из леса медленно, но неотвратимо вытекала огненная река, мгновенно сжиравшая всё, что попадалось ей на пути. А люди как заворожённые смотрели на танцующие на блестящей маслянистой поверхности языки пламени, не в силах отвести взгляд.

Я пошарил в карманах и с радостью обнаружил там револьвер. Вскинув вверх, сделал пару выстрелов в воздух. Резкий звук отозвался эхом, заставив людей вжать головы в плечи. Они оторвались от огненного шоу, зашумели, заговорили всё разом. Взгляды скрестились на мне, женщины, мужчины и дети. Они всё ждали, что я спасу их.

— Быстро всё в ангар! — скомандовал я. — Улетим отсюда на самолёте.

Я прикинул, сколько здесь людей, человек шестьдесят. С-46 должен был выдержать. Тем более лететь недалеко.

Кто-то взвизгнул, истерично вскрикнул и толпа, подгоняемая собственным страхом, вдруг ринулась бежать.

Я влетел в ангар, вскочил на крыло и бросился в кабину. Открыл люк, чтобы впустить людей.

— Ну, Глэдис! Где ты? — я нервно обернулся.

Не выдержав, выскочил в салон. Испуганные люди сбились в одну кучу здесь, даже мужики не пытались скрыть дрожь. Глэдис я предсказуемо обнаружил рядом с Ласло. Он уже переоделся в рубаху, штаны, а девушка нежно проводив по его лицу влажной губкой, стирала сажу и грязь. Он поймал мой взгляд, понимающе подмигнул и мягко оттолкнул от себя Глэдис. Она обернулась, потом порывисто прижалась к Ласло. И лишь потом вскочила, лавируя между сидящими людьми, пошла за мной.

Я вернулся в кабину, привычно устроился в левом кресле. И как только взял рацию с панели управления, захотелось сказать что-то в таком роде, мол, вас приветствует капитан воздушного судна, пристегните ремни… Но понял, как глупо это будет звучать.

Начал рулить на взлётную полосу, но ощущал задницей, всем телом, что самолёт идёт тяжело, медленно, будто ишак, запряжённый в набитую с верхом арбу, взбирается в гору.

— Глэдис, сколько у нас людей?

— Семьдесят два, — девушка глянула в блокнотик.

Если прикинуть с топливом в баках, то все равно выходило, что места навалом, но я чувствовал — транспортник перегружен. Какое-то предчувствие никак не хотело отпускать меня, и не выдержав напряжения, я остановил рулёжку. Быстро прошёл через салон, незаметно подсчитав пассажиров. Глэдис не ошиблась. Но я всё-таки решил проверить, открыл люк и выпрыгнул наружу.

Лес, или вернее всё, что от него осталось, буйно полыхал огромным оранжево-алым факелом, вверх уходили густые столбы дыма. Сверху как чёрный снег падали, кружась, хлопья пепла. Обволакивал, не давая свободно вздохнуть, горький запах гари. Раскалённый воздух дрожал, искажая контуры, они казались нереальными, как мираж. Взлётная полоса шла параллельно лесу и прямо к ней медленно катила свои валы огненная река. Завораживающе прекрасное и страшное зрелище, манящее пугающей красотой. А сверху золотисто-оранжевым светом равнодушно заливали пространство двойные звезды.

Я заглянул под фюзеляж — шасси просели так, словно на самолёт уселся здоровенный слон. Может быть, разрабы ошиблись и здесь в этой реальности у нашего Си-46 совсем другая грузоподъёмность? Но как тогда увезти людей?

— Ну чего случилось, командир? — скрежет щебёнки и ко мне спрыгнул Джеб.

Он уже совсем перестал задирать нос передо мной, что его назначали командиром, уступил мне это место безропотно.

— Понять не могу, почему самолёт перегружен, — я постучал по покрышке ногой. — Видишь, как просел? Боюсь, не поднимемся.

— Ни фига себе, — присвистнул он. — А на сколько людей он рассчитан?

— Ну, если взять топливо плюс его массу пустого самолёта, то человек на восемьдесят точно. А у нас всего семьдесят два. Не понимаю.

— А чего тут непонятного? — в люке показалась рослая фигура Лесли. — Значит, кто-то везёт ещё чего-то тяжёлое.

— А что можно везти? — удивился я, пытаясь вспомнить, как выглядел салон. — Барахло всякое, одежда, еда. Ну, это мало весит.

— Не знаю. Надо искать, — упрямо сказал Лесли. — И быстрее. Иначе все здесь поджаримся, — он передёрнулся, стараясь даже не глядеть в сторону пылающего леса.

Лихо подтянувшись на руках, я влез в салон, стал ходить по проходу, вглядываясь в лица. У кабины укутанная в белую шёлковую накидку сидела Марина. Подняла голову — во взгляде чудилось напряжение, но я лишь мягко улыбнулся в ответ. Она могла читать мои мысли, так что понимала, что меня беспокоит. А объяснять открыто мне не хотелось. Зря только пугать людей.

Так ничего не обнаружив, я пошёл к кабине и, развернувшись, ещё раз огляделся.

— Кто что везёт? — спросил я громко, стараясь перекрыть гомон голосов и детский плач. — Одежду, еду. Что?

Всё на миг замолкли, почти сотня пар глаз скрестились на мне.

— Да вроде ничего… особенного, — неуверенно проблеял сидевший слева рядом с Мариной мужчина. И отвёл глаза

Мне показалось это подозрительным. Я пригляделся и понял, что сидит он на длинном сундуке, обшитым сверху металлическими полосами.

— Что там у вас? — я подошёл ближе.

— Да ничего, барахло всякое, мелочовка, — маленькие глаза, близко сведённые к переносице тонкого носа, забегали, он сцепил пальцы, потом расцепил, засунул в карманы пиджачка, оперся об ящик руками, словно защищая.

— Тебе что сказано, Томаш? — рявкнул Грегор. — Покажи командиру, что у тебя там.

Но мужчина лишь ещё плотнее прижал руками ящик сверху, и злобно сощурился, выставив вперёд костлявый подбородок. Грегор схватил его за шиворот и просто сбросил в проход. Я попытался приподнять сундук и матерно выругался про себя. Совершенно неподъёмный.

— Это моё! — вдруг завопил в отчаянье мужик и, отпихнув меня. — Моё! Не отдам!

— Ах ты, сволочь! — Джеб приподнял его за шиворот и сильно встряхнул, как нашкодившего щенка.

Из кармана Томаша выпала с глухим звоном связка ключей. Я попробовал пару штук, нашёл нужный. Замок глухо щёлкнул, я откинул крышку и замер. Сундук был доверху забит монетами — этот благородный яркий блеск ни с чем не перепутаешь — золото.

— Так, всё ясно, — я захлопнул крышку и закрыл его на ключ. — Грегор, Джеб, возьмите парней и вынесите это отсюда к чёртовой матери и быстрее.

— Будет сделано! — отрапортовал Грегор и махнул рукой парням, что сгрудились в хвосте.

— Не отдам! Это моё! — врезавшись в Грегора, мужчина бросился к сундуку, вскочил на него и вытащил томми-ган. Лицо перекосила злобная решимость. — Не прикасайтесь! Это всё моё! Я сам собирал! Сам! Это мой лут! Мой лут!

— Идиот! Мы тут все поджаримся! — к нему бросился Грегор. — Из-за тебя!

Хлёсткая очередь распорола воздух, ударила в грудь Грегора, отшвырнув назад. Он пошатнулся и начал оседать. Я успел подхватить его под руки, махнул головой Глэдис, которая вышла из кабины и удивлённо осматривалась.

— Глэдис, помоги ему.

Девушка ринулась к раненному. А я подошёл к Томашу. С бледным, перекошенным от злобы, лицом, он шнырял глазами по салону. Остановился на мне, не опуская автомат.

— Томаш, ты — идиот, убьёшь меня, — спокойно, с расстановкой сказал я. — И некому будет управлять самолётом. Ты понял? Мы все здесь сдохнем! Все! И твой лут тебе не поможет!

Томаш задышал со всхлипом, сморщился, автомат задрожал у него в руках, но он не опустил его.

— Я три года это собирал! — срывающимся голосом выкрикнул он. — Мне нужно! Я… поделюсь с вами… — жалобно проблеял он. — Поделюсь. Ведь вам всем нужно. Да? Отдам… — он осёкся, видно подсчитывая, с каким количеством бабла он может расстаться и не мог решиться.

Эйнштейн как-то сказал: «Есть две бесконечные вещи: Вселенная и человеческая глупость. Но насчёт Вселенной я не совсем уверен». Жадность так же не имеет пределов. Двадцать тысяч баксов всегда лучше десяти, а два миллиарда лучше одного. Почему? Что могут дать деньги? Счастье, любовь, здоровье? Ничего. Не то, что я был беден и завидовал богатым. Как военный лётчик-испытатель я имел очень хорошую зарплату, плюс гонорар за испытание каждого нового летательного аппарата. Конечно, яхту или особняк на Мальдивах позволить себе не мог. Но съездить на те же Мальдивы и заняться там подводной охотой — без проблем. И моя жена, пока жила со мной, ни в чем не нуждалась. Правда, как только у меня отказали ноги, она бросила меня, не захотела мучиться. Но я не осуждал её. Красивая молодая женщина, какой смысл убивать себя, ухаживая за инвалидом-колясочником, который ничего ей не мог дать как мужчина? Мало женщин способны на такой подвиг, а я не хотел от неё ничего героического.

Но я хорошо понимал, это игра, здесь нужно собирать лут, обменивать его на всяческие прибамбасы: силу, ловкость, интеллект. То есть то, что невозможно купить в реальной жизни.

Стало жаль Томаша, он выглядел таким несчастным со всей своей алчностью, жаждой наживы, эгоизмом и виртуальным золотом, блеском которого он мог любоваться только здесь, в игре. Потому что там, в реальной жизни, он, наверняка, влачил полунищенское состояние серой моли, офисного клерка, который скрежетал зубами от дикой зависти при виде проезжающих мимо роскошных «бентли», пускал слюни, рассматривая на медиа-порталах интерьеры яхт и особняков.

Кто-то очень сильный и мощный вдруг оттолкнул меня в сторону. Удар. Вылетел фонтан кровавых соплей. Томаш дёрнулся, выронив томми-ган, смешно взмахнул ногами и с такой силой шваркнулся о стенку, что я испугался — вдруг сделает дырку в обшивке, нарушит герметичность?

Рядом стоял, чуть наклонившись под тяжестью собственных кулаков, Этельгорд. Он бросил на меня весёлый взгляд и махнул рукой, призывая кого-то. Тут же рядом нарисовалась пара рослых молодцов. Подхватив здоровенный сундук, они ловко потащили к люку. Раскачав, выкинули наружу. От удара он раскрылся, и золотые монеты выкатились ярко блестевшей горой.

— Заводи мотор, командир, — крикнул Этельгорд и криво, но явно по-доброму ухмыльнулся.

Я улыбнулся ему в ответ и показал большой палец, мол, молодец.

— Пошли, Глэдис.

Грегор уже выглядел вполне здоровым, только на рубашке сохло пару багровых пятен. Бедняга, здорово ему досталось. И не в первый раз.

Я выглянул в иллюминатор и покачал головой — пылающее чудовище уже выползло из леса и могло вот-вот настигнуть несчастный С-46. Решительно направился в кабину, но не удержался и остановился рядом с Маруной, на мгновенье прижал к губам её холодную руку. Почему она не помогла мне? Ведь сидела рядом и могла своей магией вырубить Томаша? Хотела, чтобы я справился сам?

Я удобно устроился в левом кресле, надел наушники с микрофоном, хотя какой в этом был глубокий смысл? Никаких диспетчеров в этом мире отродясь не наблюдалось. Но я уже привык ощущать на голове металлический ободок и прикосновение поролоновой вставки микрофона. Это внушало уверенность. Прицепил привязные ремни. И защёлкал тумблерами. Краем глаза поймал чёткие и точные, и в то же время грациозные движения Глэдис, моего второго пилота, и подумал — чёрт возьми, с такой командой не пропадёшь.

Я двинул вперёд рычаг газа, раздалось характерное тарахтенье, и С-46 стал резво набирать ход — серое полотно взлётной полосы все быстрее и быстрее исчезало под носом транспортника. Ощутив, что он просится в небо, я взял плавно штурвал на себя. Земля начала отдаляться медленно, но верно. Я не удержался и сделал круг над тем местом, откуда мы только что взлетели. Там разлилось пылающее море. Так бывает только в кино или в играх. Мы успели в самый последний момент. Огненное чудовище гналось за нами по пятам и только не хватало напряжённой музыки, чтобы подчеркнуть важность момента. Но возможно звукооператоры интерактивного шоу и добавили масла в огонь — эта поговорка как нельзя кстати подходила.

Напряжение начало спадать и я повёл самолёт на север, на то самое высохшее озеро, куда мы прибыли, когда оказались в этой игровой реальности. Промахнули городские кварталы, белевшие стройными рядами домов, сиявшие серебром каналы, по которым как разноцветными треугольниками шли парусники. И вот уже показался край ровной площадки. Я начал снижение и сделав для верности круг, пошёл на посадку.

Когда самолёт остановился, я снял бесполезные наушники и швырнул на панель. Оставалось только открыть люк и выпустить людей.

Последней вышла Марина, грациозно оперлась о мою руку и соскользнула вниз, почти упав в мои объятья. Но у меня совсем не было никакого желания сейчас к романтике. Хотелось взвыть от досады и злости.

— На тебе лица нет, — она покачала с осуждением головой. — Все же хорошо, ты всех спас.

— Я не спас! Я все провалил! Это моя вина…

Она обвила меня за шею и прижалась горячими губами, заглушив мой голос. И в меня словно влилась лёгкая нега, пробежали приятная дрожь. Я смог, наконец, расслабиться.

Марина оторвалась и на губах заиграла хитрая победоносная улыбка, мол, смотри, как легко я могу тобой управлять.

Система тут же с задержкой, но отозвалась. Очертила экран мерцающей рамкой, показав набранные очки:

Миссия по спасению от пожара завершена успешно — 200 баллов.

Лидерские качества — 50 баллов

Сила — 57 %+12

Ловкость — 49 %+34

Выносливость — 44 %+12

Скорость — 70 %+23

Стойкость — 44 %+34

Здоровье — 100 %+50

Стабильность — 89 %+21

Интеллект — 0 %

Интеллект у меня по-прежнему оставался нулевым, что раздражало. Зато порадовало, что здоровья у меня теперь на 150 процентов. Правда, что это означало я не знал. Чувствовал себя все равно паршиво. Но скорее из-за досады и злости на себя, а не из-за физического состояния. Несмотря на то, что система ни словом не обмолвилась о том, что я погубил завод и людей. Муки совести никаких баллами было не заглушить.

Послышался лёгкий рокот, и через пару минут рядом спустился большой экранолёт. Оттуда вылез Хильграст, на худой физиономии светилось явное недовольство.

— Что случилось, майор? Почему вы прилетели сюда?

Недовольство сменилось подозрительным взглядом, которым он наградил и меня, и Маруну. И я не успел даже рта раскрыть, как она опередила меня:

— На нас напали, келорд Хильграст. Враги на дирижабле. Сбросили бомбы, потом он упал на завод, произошёл взрыв. Начался пожар. А майор, — она незаметно, но сильно сжала мне руку. — Вывез всех на летающей машине.

Сил возражать, что все было не совсем так, у меня не осталось. Я лишь оперся о крыло и устало взглянул на Хильграста.

— Вот как? — его глаза удовлетворённо вспыхнули. — Значит, люди верхнего города решили напасть первыми. И мы теперь может ответить им. Это хорошая новость, майор. Очень хорошая. Когда вы сможете доставить наших воинов?

Он сложил на груди жилистые руки, на запястьях хищно блеснули золотые браслеты, с гравировкой, украшенные крупными драгоценными камнями, и я почему-то вспомнил, как мы вывалили богатство Томаша в пыль, где оно расплавилось в золотую лужу. Смешно.

— Сегодня же вечером мы отправляемся, да майор? Вы ведь так говорили? — Маруна бросила на меня пристальный, больше смахивающий на гипнотический, взгляд. — Мы уже все подготовили.

 

Глава 17

Контрабандный товар

— Томаш, говори, где взял томми-ган!

— Чего? — он свёл вместе редкие брови.

— Автомат, которым ранил Грегора.

Душно, влажно. Мерзко воняло потом и немытыми человеческими телами. Полутёмная комнатка для допросов была явна тесна для шестерых: полицейских или как их там называли в Хеоларе, конвоиров, меня и Томаша. Бывший владелец несметных сокровищ выглядел паршиво. За пару суток, проведённых в тюрьме, глаза впали, под ними залегли фиолетовые тени, скулы обтянуло полупрозрачной кожей. Но держался на удивление твердо. Даже как-то нагло.

После того, как нам удалось сбежать от пожара, мы вновь переселились в особняк Маруны. Здесь нашлась отличная посадочная площадка для самолёта. А в парке в тенистых аллеях тренировались бойцы во главе с Грегором. Игроков, которые жаждали принять участие в этой опасной операции, оказалось так много, что нам с Грегором пришлось провести нечто похожее на кастинг, отобрать самых лучших, сильных, быстроногих, безупречно владеющих мечом и арбалетом.

Но понаблюдав, как они азартно дерутся на мечах и стреляют из арбалетов по мишеням, я вдруг вспомнил с досадой, что у людей летающего города есть огнестрельное оружие, которое, увы, мы не смогли захватить с дирижабля. Но это означало, что парни будут в неравном положении. Меч против дробовика? Или того хуже — автомата? Смешно. И тут я вспомнил про стычку в самолёте, когда Томаш достал томми-ган. Откуда он мог взять его? В Хеоларе не умели делать огнестрельное оружие — не было ни оружейников, ни сплавов.

И тогда я решил посетить Томаша, расспросить. Но он молчал.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — рослый или нет, скорее толстый и рыхлый полицейский с такой силой ударил по хлипкому столу, что едва не разломил пополам.

— Не буду я ничего говорить, — упрямо пробурчал Томаш и, сложив руки на груди, откинулся на спинку стула.

Хотя по тому, как задрожала в нервном тике его нижняя губа, я понял, что он боится. Но не так сильно, как хотелось бы мне.

Главный коп сделал знак конвоирам у двери. Те подскочили к Томашу. Один схватил его под руки, а другой пару раз врезал по лицу. И швырнули на стул. Томаш шлёпнулся. Болезненно охнув, начал размазывать кровь по лицу.

Дикие восточные нравы.

— Томаш, ты ведь знаешь. За нападение в самолёте тебе грозит смертная казнь. А ты знаешь, как тут казнят? Костер или ещё того хуже — на кол посадят.

На тонкой шее Томаша поднялся и опустился острый кадык, он быстро-быстро задышал.

— Ничего не скажу. Иди к чёрту, — глухо скороговоркой выпалил он.

Я отошёл к окну, приоткрыл шире створку, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Дышать нечем здесь. Рубаха промокла от пота и противно прилипла к спине. Из узкого зарешеченного окошка бил в глаза свет двойных звёзд, дробился в золотисто-оранжевую дымку. Сильный зной ничем не лучше мороза.

— Майор, мы знаем, что в горах есть логово контрабандистов, — подал голос второй коп, жилистый парень, чьи выгоревшие до белизны короткие волосы сильно контрастировали со смуглым, почти чёрным лицом.

— Так-так, — я с интересом прислушался. — У них есть оружие?

— Ну да, знать-то мы знаем, — зевнул толстяк, покачавшись на стуле. — Да только как туда попасть?

— Томаш, ты там покупал оружие? Если поможешь и укажешь место, гарантирую, что тебе сохранят жизнь.

— Да на черта она мне? — проворчал Томаш, сощурил правый глаз, в уголке рта затаилась злая усмешка.

Надеялся, что после казни возродится где-то в точке респауна и сохранит своё богатство. Как мне уговорить его?

— Томаш, мне нужно только место. Больше ничего…

— Давай, Томаш, говори, — лениво встрял первый коп. — Иначе мы из тебя плам-тарт сделаем.

Я не знал, что это такое, но подозревал, что Томаша изобьют до полусмерти и внутри что-то сжалось — представил себя на месте несчастного. Но в то же мгновение перед глазами вспыхнула картина стычки в самолёте, багровые пятна, расплывшиеся на груди Грегора, его белое, искажённое судорогой, лицо, после того, как его смертельно ранил этот ублюдок, спасая свой бесполезное богатство, и жалость к Томашу мгновенно испарилась.

— Майор, бесполезно всё это, — сказал светловолосый парень. — Хочешь, мы вызовем ведунью, она пошарит в его мозгах и даст это место.

Томаш захихикал. Гнусно так, с явной издёвкой.

— Ну и что? Ну, перетряхнёте вы мои мозги. Все равно вам туда не попасть. Это место находится высоко в горах, туда ведёт тропка, которую знаю только я. Чужака они сразу убьют. А подняться туда на экранолёте нельзя. Вот.

— Почему?

— Потому что «Жёлтые ножи» блокируют любую магию.

— Вот как? Значит, они связаны с людьми из летающего города? Так, Томаш?

— Ничего больше не скажу, — упрямо пробурчал он.

— Ладно, — бросил я. — Тратить время на тебя больше не хочу. Командир, — я обратился к толстому копу. — Я заберу этого ублюдка на время?

— Конечно, майор, — на красной роже толстяка возникла нескрываемая радость.

Один из конвоиров связал Томашу руки и подтолкнул к выходу. Мы вышли наружу, и я приказал усадить Томаша на переднее сидение экранолёта. Пристроился за штурвалом и потянул рычаг управления. Винт отозвался весёлым свистом, и аппарат взмыл вверх.

— Ты сам ведёшь? — вдруг подал голос Томаш, бросая на мои руки на штурвале удивлённые взгляды.

— Сам-сам, — хмыкнул я и, сделав крутой разворот, понёсся к границе города.

— А куда это мы летим? — поинтересовался охранник, сидевший сзади.

— Да тут хочу Томашу кое-чего показать, — я бросил хитрый взгляд на пленника.

Томаш явно забеспокоился, заёрзал на сидении, пытаясь оглядеться.

Вот уже белые аккуратные домики сменились на развалюхи, крытые соломой и больше походившие на картонные коробки. Взгляду открылся широкий ров, заполненный чёрной водой. По его краям в густых фиолетово-зелёных зарослях отдыхали странные существа, передняя часть как у крокодила — здоровенная пасть, вернее две пасти, одна над другой. Гибкое иссиня-чёрное тело заканчивалось двумя хвостами, и на одном было нечто похожее на здоровенный стилет. Мерзкая зверюга. Я так думаю, разрабы, создавшие этих уродцев, явно были под кайфом, или просто решили похулиганить.

У Томаша вытянулось лицо, затрясся всем телом, как буйнопомещанный. И я испугался, как бы он не наложил в штаны — не испачкал сидение.

— Ну что, Томаш, не хочешь познакомиться с грассхопперами?

— Не… не хочу… — выдавил он, стуча зубами.

Но я распахнул дверь и хорошим пинком сбросил Томаша вниз. Несчастный с громким визгом бултыхнулся в ров. Грассхопперы подняли головы, защёлкали острыми зубами. Один за другим соскользнули в ров. Вспенивая воду, начали кружить вокруг добычи. Один из них, видно вожак, с белым гребнем наверху, подплыл к Томашу, извернулся гибким телом и ткнул в живот стилетом на хвосте. Несчастный взвизгнул, едва не выпрыгнув из воды.

— Круто, — выдохнул охранник, свесившись с борта зависшего надо рвом экранолёта.

— Ты смотри вниз не свались, — предупредил я. — Иначе у этих тварей будет не только обед, но и ужин.

Охранник так резво отпрянул на сидение, что едва не перевернул экранолёт. И лишь отсидевшись пару минут, стал осторожно поглядывать вниз.

Грассхопперы, истыкав жертву своими стилетами, закончили кружиться, замерли, расположившись вокруг как лучи солнца. Вожак подплыл к Томашу и, звонко щёлкнув верхней пастью, грубо оттяпал ему руку. Несчастный гортанно заорал, пытаясь отгрести второй, освободившейся, рукой. Но другая мерзотина поднырнула под него, потянула вниз и выскочила уже с торчащим из пасти окровавленным куском голени и стопы.

Распробовав жертву, грассхопперы набросились жадно, отталкивая друг друга, стали рвать на куски. Вода забурлила, окрасилась в грязно-розовый цвет. И через пару минут все было кончено. Насытившись, твари вновь медленно отплыли к берегу, выползли и стали греться.

Пока охранник с лицом зелёного цвета, перевесившись через борт, блевал, я сделал пару кругов надо рвом. Рядом со мной замерцали контуры человеческого тела. Возник Томаш. Бросил нервно взгляд вниз, потом перевёл на меня глаза, в которых ещё бился невыносимый ужас.

Именно это я и хотел проверить. Куда вернётся Томаш, в какую точку респауна? Оказалось, что ничего не изменилось.

Переложив штурвал, я лёг на курс до особняка Маруны.

— Ку…куда вы везёте меня? — заикаясь спросил Томаш.

Наверно, решил, что я пропущу его через девять кругов ада.

— А куда бы ты хотел?

— Я…я скажу вам, где находится это место. Скажу! — подпрыгнув на сидение, взвизгнул он.

— Да неужели? — я хитро сощурился. — Сиди спокойно, а то шваркнешься вниз, костей не соберёшь. Время с тобой терять, пока ты тут возрождаться будешь.

— Вы не имеете права со мной так поступать, — проблеял он.

— Заткнись, — подал голос охранник, он уже явно пришёл в себя. — Не захотел майору сразу все рассказать. Теперь будешь знать.

Едва заметно дрожащий голос охранника выдал в нём безумный страх, что я вот так же могу запросто расправиться с ним, как и с Томашем.

Вот уже показалась серая махина особняка с зубцами, окаймлявшими край крыши, привольно раскинувшийся парк с фонтаном. Высаженные в шахматном порядке милк-халди — фруктовые деревья с густыми раскидистыми кронами, усыпанными белыми цветами, так что отсюда казалось, что они утопают в пушистых шапках снега. Тенистая аллея заканчивалась каменистым плато — площадкой для игры в спиггот-джолли, чем-то смахивающей на земной бадминтон. Там тренировались бойцы под руководством Грегора.

За горной грядой, окружавшей долину, в которой находился особняк Маруны, начиналась гладкая как стол степь — удобная посадочная площадка. И на краю, в сарае прятался наш С-46, а вокруг выстроились экранолёты.

* * *

— Вот здесь подтяни, Стефан, — сказал я. — Ага, вот так.

Невысокий щуплый парень, одетый в грязно-серые штаны и рубаху, перепачканные в машинном масле, молча кивнул и уверенно начал шуровать гаечным ключом, затягивая болт под крылом транспортника.

Я придумал прикрепить на крылья С-46 кронштейны для бомб и провёл в кабину механическую панель управления.

Золотисто-оранжевый свет двойных звёзд Хеолары начал переходить в благородный оттенок красного дерева. Скоро сгустятся сумерки, невидимая рука потянет светила к горизонту, а на тёмно-синем атласе неба проявится огромный красно-коричневый шар спутника Хеолары с поясом из двух собственных планет.

Создать бомбы удалось без проблем — бочонок, порох, который в Хеоларе делать, разумеется, умели и примитивный взрыватель. А вот сбросить их в нужное место оказалось совсем не просто. Пролететь над нужной точкой, щёлкнуть тумблером — бочонки с тихим шорохом соскакивают вниз. Вот только летели они по хитрой кривой, а я не всегда мог правильно рассчитать траекторию. Если я промахнусь, когда мы будем пролетать над верхним городом, то бомбы упадут на Хеолару, а мне бы этого очень не хотелось.

— Готово, майор! — отрапортовал Стефан.

— Хорошо.

Я удовлетворённо оглядел прикреплённые бочонки, запрыгнул на крыло и залез в кабину. Окинув мимолётным взглядом приборы — благодаря магии Маруны стрелка топливомера теперь всегда стояла на максимуме — и двинул вперёд сектор газа. Моторы отозвались привычным мягким рокотом, и, набрав скорость, я взмыл вверх. Сделав разворот, пролетел над сложенными на красно-коричневой земле шалашиками из хвороста. Щёлкнул тумблером — едва заметная вибрация, свист. Один за другим бочонки соскользнули вниз. Я сделал пару кругов, проверяя, куда они упали.

Отметив, где ошибся, я повёл транспортник на посадку. Заскрипел песок под колёсами. Остановился. Я отцепил ремни и выбрался из кабины, и чуть не сверзился вниз от усталости. Несмотря на сто пятьдесят процентов здоровья тело будто налилось свинцом, клонило со страшной силой в сон. С утра я крутился как белка в колесе. Вначале допрашивал этого ублюдка, потом помогал Стефану монтировать на крылья транспортника кронштейны для бомб. Парень, оказался классным техником и был одним из тех, кого я вывез из разрушенного геодезического купола. Смотрел он на меня так же по-собачьи преданно, как и Грегор.

— Отлично сделано, майор! — Стефан, улыбаясь во весь рот, показал мне большой палец.

— Да ладно, можно было и лучше, — пробурчал я, хотя слышать от него эти слова было все равно приятно.

Я направился в особняк, решив немного освежиться, принять душ, сменить рубашку, которая уже стала дубеть от пота. Зной стоял такой, что даже сейчас, вечером, воздух казался плотным и вязким. Выбравшись из ванны, я с удовольствием растёрся полотенцем, переоделся и подошёл к окну, бездумно наблюдая, как искрятся и играют струи фонтана, пронизанные янтарным светом.

Пробежал лёгкий ветерок, будто в приоткрытую дверь на мягких лапах прокрался большой зверь и спрятался в глубине.

— Ты слишком устал, — от низкого голоса Маруны подпрыгнуло сердце и пропустило пару ударов.

Она подошла сзади, положила руки мне на плечи, начала массировать, будто втирала в мою кожу свою силу. Она перетекала в меня, вливалась нежным потоком, делая бодрее.

— Скажи, почему ты не можешь сделать порталы для перемещения парней сразу в верхний город?

— О боги, Алан, сколько можно спрашивать? Там, наверху, моя магия бессильна.

— Ага. Ну а то топливо, которое теперь в баках самолёта, оно-то там превратится во что? В воду, вино? Исчезнет?

Мне почему-то на ум пришёл старый роман Кинга «Лангольеры», когда оставшиеся в живых пассажиры и экипаж авиалайнера оказались в прошлом, керосин выдохся и двигатель не заводился. Так и здесь я представлял, что стоит нам подняться наверх к летающему острову, как бензин протухнет, и мы просто упадём вниз.

Я развернулся к ней и, сложив руки на груди, вгляделся в её лицо.

— Не исчезнет, — её глаза были совершено непроницаемы, а мысли закрыты от меня. — Моя сила заключена внутри твоего самолёта. Понимаешь? — она погладила меня по щеке. — Я же говорила тебе.

— Да, говорила, — я вздохнул, прошёлся по спальне, плюхнулся в широкое кресло и прикрыл устало глаза.

Маруна присела на подлокотник, мягко обвила за шею, взъерошила мне волосы.

— Что тебя гложет, Алан? Для тебя нет никакой опасности. Поверь.

— Просто не хочу принимать в этом участие. Вот и всё.

— Понимаю. Но ты не можешь отказаться. Ты же хочешь вернуться в Сан-Франциско? Хочешь? — она как-то странно, и как мне показалось, печально вздохнула. — Эта женщина… Ты постоянно вспоминаешь о ней.

— О чем ты? — я с удивлением бросил взгляд.

— Я вижу её в твоих мыслях. Она не так красива и не так молода, как я. Но ты очень скучаешь по ней.

— Господи, Маруна, о чем ты говоришь! — я высвободился в раздражении из её объятий и вскочил. — Нет там никакой женщины!

Вспоминал ли я об Эдит? Да, наверно. Но она была так далеко, так безумно далеко, что мысли о возвращении к ней стали походить на мечты о полете к звезде, отстоящей от этого места на тысячи световых лет. Там меня ждала миссия на Экватор, и где-то в глубине души теплилась надежда, что я смогу выйти из игры и вновь стану летать, по-настоящему, реально. Но чего же я хотел больше — остаться здесь с Маруной как можно дольше или вернуться в виртуальный Сан-Франциско? Ответить на этот вопрос я никак не мог.

— Что ты узнала от Томаша? — я решил перевести разговор на другую тему. — Где находится логово контрабандистов?

— Он мне рассказал сам. Мне не понадобились мои силы. Чем ты так напугал его?

— Познакомил с грассхопперами. Что? Слишком жестоко? Этот мерзавец ранил Грегора.

— Не понимаю, зачем тебе это понадобилось?

Странно, неужели Маруна разучилась читать мои мысли? А впрочем, могла ли она делать раньше? Я как-то не задумывался об этом.

— Хочу добыть оружие для ребят. Дробовики, револьверы, автоматы.

— Но они не умеют стрелять из них. Умеешь только ты. Их нужно обучить. На это нужно время. Не стоит так рисковать ради этого. Хильграст и так не доволен, что мы сильно задержались.

— Хильграст или Дамир? Куда они так торопятся? Спешка нужна для ловли блох.

Чувствовал я себя неуютно — Маруна была права. Оружие, которое я мог бы добыть у контрабандистов, будет по большей части бесполезно. Но когда это я отступал от намеченного плана? Не бывать этому.

* * *

— Поздновато вылетели, — сказал Грегор. — Совсем уже стемнело. Ни черта не разберёшь, где находимся.

— У тебя куриная слепота, что ли? — беззлобно хмыкнул я. — Все прекрасно видно. Вон там горы, вон особняк.

Я поднял экранолёт выше расплывшейся кисеи облаков. Здесь небо казалось темно-бордовым с оттенком начищенной меди.

Вместе с Грегором в логово «Жёлтых ножей» я взял молодого копа, который допрашивал Томаша. Звали его Андре Домингес, он сам вызвался и по секрету рассказал, что умеет стрелять из револьвера, контрабандного, конечно. Пожаловался, что уже несколько раз пытался доказать начальству: полиция тоже должна переходить на новое оружие. Но от него отмахивались, как от назойливой мухи — консерваторы хреновы, или, скорее всего, просто лентяи.

Особняк Маруны остался далеко позади, внизу стали подниматься холмы, все выше и выше, пока не выросли в могучие отвесные скалы. Я нырнул в узкий проход между ними, и мы оказались над глубокой чашей, похоже на огромный кратер вулкана. И казалось внизу, на донышке нет-нет, а вспыхивает ярко-оранжевый огонь.

Включил маленький газовый фонарик, осветивший бумажную карту мерцающим синеватым светом. Нашёл место, отмеченное крестиком, и повёл туда экранолёт. Щёлкнул рычажком, по бокам экранолёта зажглись неяркие газовые фонарики-фары, едва разгонявшие тьму метров на десять. Неверный бело-голубой конус высветил подходящую площадку — выступающий плоский козырёк и я аккуратно снизился, посадив экранолёт.

Когда выбрался наружу, глазам открылась небольшая каменистая площадка. В центре ярко горел костёр, взметались вверх, рассыпаясь весёлым фейерверком искр, языки пламени, лизали сложенные высоким шалашом хворост, выхватывая лица людей. Те сидели, будто в мрачной пещере, а тьма образовала свод и стены вокруг них, чтобы защитить от чужаков. Трое мужчин, чем-то схожих между собой, все смуглые, темноволосые. Лишь у одного, одетого в светлые штаны, рубаху и кожаный вышитый жилет была аккуратно подстриженная бородка. Остальные сильной небритостью напоминали дикарей.

Ветер доносил обрывки ничего не значащих фраз, гогот.

Моя идея выглядела теперь авантюрой чистейшей воды. Ну да, мы добрались до логова контрабандистов. Но как здесь во тьме найти место, где они прячут оружие? И главное, как его вынести отсюда, миновав парней у костра? Не вступать же с ними в бой? Я захватил томми-ган, отнятый у Томаша. У Андре был револьвер, а на плече Грегора болтался его верный арбалет. Но против вооружённых до зубов контрабандистов это выглядело смешно.

Я постарался во всех деталях воспроизвести мысленно карту, которую нарисовал Томаш. Сделал знак рукой остальным и, прячась за невысокие колючие заросли, повёл в обход. Стараясь ступать очень осторожно — ни одного лишнего звука, ни шороха, ни треска сучков под ногами.

Резко и неприятно вскрикнула ночная птица. Сорвалась с ветки, стремительно пролетела, задев крылом. Я вжал голову в плечи на миг, но потом едва не рассмеялся своим страхам. И тут же шорох в траве привлёк внимание. Интересно, есть ли тут змеи, — промелькнула шальная мысль, и я поёжился. Рептилий всех сортов, вообще холоднокровных, не люблю с детства, особенно с той поры, когда меня укусила гадюка. Врачи меня спасли, конечно, ввели антидот, но дед, который и сумел привезти меня в медпункт, потом упрекал — мол, ни одна змея сама не нападёт на человека, уползёт. Я сам виноват, наступил ей на хвост. Но отвращение к этим тварям осталось на всю жизнь. И совсем не изменилось к лучшему после того, как пришлось бороться с омерзительной анакондой, невесть откуда взявшейся на дирижабле.

— Т-с-с-с, — прошипел я.

Выглянул. К скале прилепилась приземистая сараюха — стены из необработанного камня, крыша плоская, деревянная. Но бандиты оказались не дураки, поставили часового. Вернее сказать, не поставили, а посадили. Поскольку парень сидел на ящике, привалившись спиной к стене сарая, и дрых, уронив голову на грудь. Я сделал знак Грегору, но мой напарник и сам прекрасно понял, что надо сделать.

Едва заметный свист — арбалетный болт вонзился в шею охранника. Ни крика, ни хрипа, только тело повалилось кулём.

Подождав, не появятся ли остальные бандиты, мы гуськом перебежали к входу в сарай. Сняли засов и затащили тело охранника туда, привалив к стене.

— Андре, постой на стрёме. Пока мы тут…

Парень кивнул и вышел.

Я зажёг прихваченную с собой керосиновую лампу, повесил на крючок. Мерцающий свет, едва разогнав тьму, вырастил на стенах огромные пугающие тени.

На металлических стеллажах тускло отсвечивали дробовики, автоматы, пистолеты и даже парочка гранатомётов. Не похоже на оружие начала века — что-то разработчики перемудрили.

Вместе с Грегором мы начали сгребать оружие и патроны в мешки. И когда уже решили уходить, я обнаружил на стене за стеклом с металлической сеткой нечто, смахивающее на автомат — вроде бы приклад, дуло — все обычное, но зачем его прятать? Замок висел немудрящий, и я легко сковырнул его ножом. Вытащил оружие, повертел в руках. Оттянул затвор, как вдруг на блестящем металле одна за другой зажглись три полоски, вначале красного цвета, сменились на жёлтый и загорелись ровным зелёным светом. И тут я машинально нажал на спуск. Нарастающее гудение — дуло выплюнуло со свистом слепящий залп огня. Прямиком в пол, оставив в шагах пяти от меня здоровенную дыру.

Я замер. Холодная струйка пота скользнула из-под мышки. Прислушался. Тихо скрипнула дверь. Заглянул Андре, обшарил взглядом и вновь спрятался. А я вздохнул с облегчением.

Закинув странное оружие в мешок, я жестом показал Грегору, что надо убираться отсюда. Он понимающе кивнул и закинул свой мешок на спину, продел руки через лямки и двинулся на выход. Я вышел за ним с двумя мешками. Один отдал Андре, который встретил нас и показал жестами, что всё в порядке.

Сквозь густой кустарник как-то совершенно мирно, по-домашнему золотисто-алым мерцало пламя костра — контрабандисты не догадывались, что их ограбили. И я ухмыльнулся про себя. Все шло, как по маслу.

Свернули опять в заросли, усыпанные мелкими цветочками.

Гром и молния! Моя нога совершенно неуместно зацепилась за корень, вылезший из земли и я свалился наземь с таким грохотом, что можно было разбудить мёртвых.

Но живых пробудить было гораздо проще.

— Эй, кто там?!

Резкий окрик и скрежет передёргиваемых затворов. Я уткнулся носом в жирную, отдающую могильным холодом землю, боясь пошевельнуться. С трудом заставил себя поднять глаза. Рядом в позе каменных статуй замерли Грегор и Андре.

— Выходи! Быстро!

Я инстинктивно зажмурил глаза, ожидая очереди, которой бандиты прошьют кусты.

Чёрт возьми, как умирать-то надоело! И хотя я знал, что ни в рай, ни в ад не попаду, а за пределами бытия ждёт лишь штрафная миссия, всё равно в душу начал заползать мерзкий холодный туман.

— Эй, ребята! Это я, Андре! Не стреляйте.

Если бы сейчас рядом со мной оказался бы дракон, удивился бы меньше. Но в то же мгновение понял, каким феерически доверчивым балбесом я оказался!

А парень, которого я считал своим, подхватив мешок, спокойно, вперевалочку шёл сквозь кусты к костру.

 

Глава 18

Контрабандисты

— А, это ты Андре… А чего не подошёл к нашему очагу? Побрезговал? — в голосе мужчины с аккуратно подстриженной бородкой, ощущалась подозрительность.

— Беспокоить не хотел. Я по-быстрому. Захватил тут, что мне причитается и обратно.

Андре потряс мешком, куда я сложил оружие и патроны.

Мы залегли с Грегором в кустах и выжидали. Я мучительно соображал, как нам незамеченными добраться до экранолёта. Увы, вход в расщелину, которая вела к площадке, был виден как на ладони людям у костра.

Но я не мог понять одного, если Андре знает этих бандитов, почему он не провёл нас сразу в это место? Зачем устраивать дурацкое представление с допросом Томаша?

Я сделал знак Грегору, и мы осторожно, крадучись, начали переползать ближе к проходу.

— Эй, парни! — зычный голос заставил меня вздрогнуть и прижаться к земле. — Кто-то Аасима убил! И «пушки» упёр, сука!

Я приподнялся и сквозь переплетённые ветви сумел разглядеть тёмную фигуру человека. Он стоял на краю площадки и махал руками.

— Ах ты, мерзавец! — главарь у костра развернулся к Андре.

Но тот вдруг упал на землю. Сухой треск выстрелов, будто кто-то разорвал холстину. На белой рубахе главаря расплылись тёмные пятна. Он схватился за грудь и медленно начал оседать на землю. Его дружки подхватили винтовки, но Андре ужом проскользнул по земле и ринулся в кустарник. Оглушила канонада выстрелов. Бандиты палили беспрерывно, но беспорядочно.

Андре, согнувшись в три погибели, пролетел сквозь кусты и упал на землю.

— Мы здесь, — крикнул я через паузу.

Парень приподнял голову, встал на четвереньки и кинулся на мой голос. В мгновение ока оказался рядом.

— Надо спрятаться где-то, — подал голос Грегор.

— Пошли, покажу, — горячо прошептал Андре.

Поверить ему или нет? Эта мысль болезненно сверила в башке, но парень уверенно подвёл нас к едва заметной тропке с уступами, которая вела вверх, в гору. Дошли до небольшой площадки, спрятались за козырьком и я вытащил винтовку. Быстро зарядил, выложил патроны. Придётся принимать бой.

Система впервые отозвалась и выдала мне характеристики:

Тип — Springfield M1903

Патрон —.30–06

Скорострельность, выстрелов/мин — 15

Магазин — 5 патронов, коробчатый, интегральный

Слабенькая штука. Но ничего не сделаешь. Я загнал патроны в патронник, положил винтовку на уступ козырька. Прицелился в голову одного из бандитов и нажал на спуск. Промазал! Но второй выстрел оказался метким — небритый мужик резко вскинулся и упал. Другой бандит, не стал дожидаться, когда его пострелят, резво перемахнул через ящики, исчез в густой синей тьме.

— Андре, а чего ты не сказал, что бандитов этих знаешь? — поинтересовался я, передёргивая затвор.

Андре молча вытащил из своего мешка другую винтовку, зарядил и улёгся рядом.

— Я к ним внедрился, хотел узнать про их дела, — объяснил он.

— Сам так решил? Или кто подсказал? — в голосе Грегора я уловил явную издёвку.

С тихим свистом ушёл болт из его арбалета. Аккуратно «снял» одного из бандита, который неосторожно высунулся из-за темноты. Тот вскрикнул, схватился за грудь — там торчал длинный штырь, и упал навзничь.

— Сам решил, — сухо отозвался Андре.

— Так, ну и сколько всего здесь контрабандистов? — задал я самый важный вопрос, пытаясь понять по выражению его лица, насколько он говорит правду.

— Точное количество не знаю. Но полсотни будет.

Я не удержался, присвистнул. Нас трое, а этих ублюдков на порядок больше. Нет, если мы их всех перебьём, то я заработаю кучу очков. Да вот только сделать это почти невозможно, а помирать мне совсем не хотелось.

На шум перестрелки набежали контрабандисты, залегли в темноте. Обрушили беспорядочно огонь. Зло и мерно застрекотал пулемёт, выбивая фонтанчики мелких осколков из каменного козырька. Я отполз подальше и присмотрелся — постарался вычислить, где точка. Пошарил в мешке и вытащил гранату. Швырнул. И тут же спрятался. Взрыв, взлетел фонтан золы, хвороста, разметав остатки костра. Досада. Совсем далеко. Надо бросать стоя, а как я выпрямлюсь, если меня тут же подстрелят?

Костер быстро затухал, гасли один за другим угольки, надвигалась густая плотная тьма.

Хотя, нет, глаза стали привыкать — серебристый свет спутника Хеолары очертил человеческие фигуры. Я их видел — они меня нет. Жаль только, оптической винтовки нет — мог бы точнее бить. Ну, уж что есть. Загнал все пять патронов, взял на мушку ближайшую цель. Яркая вспышка, грохот выстрела. Плотная фигура откатилась куда-то в сторону. Я осторожно выглянул, присмотрелся, где ритмично вспыхивал огонь пулемёта. Вытащил ещё одну гранату, и выпрямившись со всей силы зашвырнул туда. К небу взметнулся столб огня. Пулемёт захлебнулся и затих.

Но надолго ли?

Клатц-клатц. Бах. Клатц-клатц. Бах. Лязг затвора и сразу выстрел. Это Андре спокойно и методично отстреливал бандитов. Я посмотрел на Грегора. Лицо раздражённое и злое. Он ощутил мой взгляд. Подполз ближе:

— Дай мне тоже эту штуку, — горячо прошептал он.

— Ты ж стрелять не умеешь.

— Так научи! — выдохнул он с обидой.

Я вытащил из мешка другую винтовку, зарядил, прилёг и выложил на каменный уступ, подложив свёрнутую куртку — иначе вибрация будет подбрасывать. Показал, как нажать на спуск.

— Понял? Давай.

Грегор повертел оружие в руках, приложил к плечу.

— Вот так совмести прицел. И нажми на крючок. Только осторожно — отдача сильная. Из положения лежа стреляй. Чтобы упор был.

Грегор лёг на землю, выложил винтовку. Я пристроился рядом. Из темноты на площадку за погасшим костром выбежал высокий мужик, в руке что-то тяжёлое. Размахнулся.

Грохот выстрела — бандит пошатнулся, выронив гранату, изогнулся назад и медленно осел на землю, схватившись за плечо.

Клацанье затвора, и пуля метко впечаталась в лоб — Андре добил врага.

Грегор бросил на меня изучающий взгляд, мол, ну как?

— Молодец, все правильно сделал. Давай ещё.

Теперь я заряжал две винтовки — свою и Грегора. Обучать его, как загонять патроны в патронник я посчитал пока излишним. Но мой напарник на удивление быстро освоил технику. Его пули ложились не так точно, как у Андре. Но наносили вполне ощутимый урон нашим врагам.

Сквозь канонаду выстрелов я звериным чутьём я уловил что-то странное за спиной. Успел обернуться и на фоне грязно-серой стены заметил движущийся силуэт, блеснули белки глаз и точно между ними я влепил пулю. Мужик в белом халате сполз по стене и рухнул носом.

— Эй, сзади! — заорал я.

Выхватил томми-ган и выпустил несколько очередей, поливая пространство над головой. Вскрик, звук падающего тела. Вот, суки, уже обнаружили как сзади пробраться.

На меня свалилось что-то жутко тяжёлое, едва не сломав шею. Прижало как свинцовой плитой к холодному камню, но я начал бешено извиваться, работать руками, ногами и выскользнул. Вскочил на ноги. Мой противник был на голову выше меня, рослый, с мощными плечами, массивной грудью. Он с такой яростью обрушил на меня град ударов, что я еле успевал уворачиваться — в голову, грудь, пах. Улучив просвет в этой бешеной молотилке, я развернулся всем корпусом, провёл резкий короткий приём в нижнюю челюсть. Амбал замер, словно с удивлением взглянул, глаза вылезли из орбит. Зашатался и стал оседать, опустился на одно колено. Я быстро огляделся. Грегор сцепился с другим бандитом, катался с ним по полу — оказался сверху и начал бить противника башкой о пол.

Бац! В глазах поплыли синие и красные круги. Вот, что значит на миг потерять концентрацию. Заглядевшись на Грегора, я пропустил удар. Мой противник очухался, вскочил и накинулся на меня. Это так разозлило, что я собрался в один плотный комок, развернулся всем корпусом и, увидев на миг иссиня-чёрную поросль вокруг рта, направил всю силу кулака туда, распрямившись стальной пружиной. Что-то громко хрустнуло под моей рукой, смазалось. Бандит отлетел от меня, зашатался, и рухнул как шкаф, будто ноги у него подломились. И больше не пошевелился.

Подхватив винтовку, я прицелился и вышиб мозги бандиту, который мутузил Грегора. Мой напарник присел, тяжело отдуваясь, слабо улыбнулся, в глазах свернула радость и благодарность.

Так, а где Андре? Парень, как будто ничего не произошло, лежал на животе, винтовка в упоре на изрытом временем каменном козырьке. Лязг передёргиваемого затвора, с тихим треньканьем выпадает гильза. Загоняет новую. Выстрел. Точно, аккуратно. Губы сжаты в одну тонкую линию. Короткие светлые волосы слиплись от пота, а у его ног блестело целое море гильз, словно дождь выпал свинцовыми каплями.

— Молодец, Андре, — я устало похлопал его по плечу, прилёг рядом, уложил свою винтовку.

— Стараюсь, — коротко бросил он, уверенным движением перезаряжая винтовку.

Небо побледнело, пропали звезды, в воздухе разлилось мягкое золотистое сияние — предвестник нового дня. Скоро совсем станет светло.

Мы умудрялись держать оборону. Но то была ночь. А сейчас из-за гор вырвался оранжевый свет двойных солнц Хеолары. И теперь я уже ясно видел внизу несколько хибар с остроконечными крышами, прилепившихся к неровному изрытому склону. За серыми валунами то там, то здесь выглядывала голова, пряталась — насчитал человек пятнадцать. А наши силы были на исходе. Патроны заканчивались, несколько винтовок уже валялось рядом — их заклинило.

Я открыл рот, хотел сказать: «Грегор, пригони экранолёт», как тут же с досадой вспомнил, что магия, телекинез здесь не работает. И в солнечном сплетении как большой злой ёж заворочался страх.

Просвистело что-то тёмное и круглое. Шваркнулось мне под ноги. Аккуратная бомбочка с зажжённым фитилём. Закрутилась как бешеная, но в последний миг я успел отшвырнуть её прикладом.

— Ложись!

Бросив винтовку, ничком кинулся на пол, закрыв голову руками. Оглушил страшный грохот, весь мир затрясся, обрушился град острых осколков, больно впившихся в тело, в руки.

Когда пыль осела, я заметил в стене дыру, сквозь которую пробивались яркий свет — взрыв открыл пролом, идущий на другую сторону горы. Прикинул, где площадка с экранолётом. Все сходилось.

— Хватайте барахло и пошли, — скомандовал я.

— Куда? — не понял Грегор.

— В проход! — я махнул рукой в сторону дыры.

— Они погонятся за нами, — сказал Андре.

И тут меня озарило — ну что я за идиот? Ринулся к мешку, куда спрятал чудо-оружие. Выхватил. Нажал рычажок — индикаторы зажглись. С тихим мерным гудением начали менять цвет от красного к жёлтому.

— Бегите к экранолёту, а я вас догоню, — скомандовал я. — Соберите тут оружие.

— Я тебя не брошу, — упрямо выпалил Грегор.

— Пошли, — сказал сухо Андре, засовывая в мешок оставшиеся боекомплекты, оружие. — Майор знает, что делает.

Когда они исчезли в проломе, я глянул на индикаторы и уложил ствол на каменный козырёк. Прицелился.

Система внезапно выдала абсолютно бесполезные сведения:

Оружие — тип неизвестен

Калибр — не известен

Вес — не известен

Примечание: из-за неконтролируемого действия может вызвать выброс плазмы.

Хмыкнув, аккуратно нажал на спуск. И еле удержал в руках — ослепил сноп, отшвырнув меня назад. Видно, я передержал мощность. Все пространство подо мной заполнило бушующее море огня. Настоящий ад и вопли несчастных, которые поджаривались заживо, усилили впечатление. А я, подхватив оружие, кинулся в проход. К свету.

Вылетел. Кто-то сильный схватил меня за плечи, удержал. Распахнулась в голубоватой дымке бездна подо мной. А слева, в полсотни шагов отсюда, я увидел экранолёт. Грегор отпустил меня и выпалил:

— Они поджидали нас. Андре… — он махнул рукой.

Парень тяжело привалился к стене. В груди чернели дырки, вокруг набухали, расплывались багровые пятна. Я присел, пощупал пульс. Живой, но дышит с трудом.

Схватив мешок у Грегора, я вытащил аптечку, открыл.

— Здесь не действует, — покачал головой он.

— Я знаю. Перевяжи его, — я подал ему бинт. — Аккуратно.

А сам выглянул и осмотрелся. Бандиты поджидали нас у экранолёта, и когда парни выскочили, встретили огнём. Грегора лишь ранили в плечо, а вот Андре попал в переплёт.

Стрелять из плазмагана бессмысленно — можно повредить экранолёт.

И тут я решился на феерически опасную авантюру, нет, просто идиотскую, другого слова не подберёшь.

— Подсади меня, — скомандовал я.

Грегор удивлённо воззрился на меня, потом перевёл глаза наверх. На высоте метров трёх шёл небольшой извилистый уступ. Еле-еле можно уместится.

— Это безумие, майор! Нет, — он помахал головой.

— Это приказ! Давай!

Грегор присел, а я вскарабкался на его колени, перебрался на спину и затем прыгнул на уступ. Ух ты! Голова закружилась. И я чуть не свалился вниз. Сказалась ночь, которую мы провели в кровавой перестрелке. Но раскинув руки, прижался всем телом к ребристому холодному камню. Медленно переступая, стал продвигаться вперёд. Только бы не заметили, только бы не заметили, — стучала в голове мысль.

Глянул через плечо — внизу блестел край фонаря кабины. А совсем рядом, в шагах десяти залегли бандиты. Ну, кто не рискует…

Я оторвался от стены, сгруппировался и прыгнул. Фонарь кабины услужливо приподнялся. Я устроился за штурвалом, костяшки рычага управления удобно легли в ладонь — двинул его вперёд на максимум. Винт взревел раненным зверем, экранолёт швырнуло влево, потом вправо. Он взвился вверх, вжав меня в сидение. Я лихо развернулся, и, стараясь не замечать звона пуль, отскакивающих от обшивки, перелетел к парням. Завис над ними, открыл фонарь.

— Давай, Грегор! Андре тащи!

Грегор бережно приподнял обмякшее тело, уложил на заднее сидение. Забросил пару мешков с оружием и сам прыгнул рядом ко мне.

С дикими воплями бандиты выскочили из укрытий, начали беспорядочно палить.

Но мы уже красиво уплывали в небо, раскрашенное пастельными мазками облаков.

Система сообщила о благополучном завершении миссии. Выдала сто баллов, а я мысленно выругался. Мы, можно сказать, прошли через ад, а тут всего сто баллов. Прикинул, куда их распределить. На интеллект что ли потратить? А то получается, что я — клинический идиот. Но сделать это опять не удалось. Хотел вывести список летательных аппаратов и миссий, которые мог бы открыть. Но эта строчка в меню оказалась не активной. Зараза! Столько потратить сил, нервов и на тебе. Тратить на здоровье, ловкость и силу я не стал. Вообще, заметил, что раскидывание заработанных баллов ничего не прибавляло к моим физическим способностям. Словно я мог использовать только собственные достижения, которые приобрёл в реальной жизни.

Стало вдруг клонить в сон. Я встряхнул головой, попытался прокрутить картинки кровавой заварушки, через которую только что прошли. И азарт, что нам удалось выбраться, не дал упасть носом на штурвал.

Показалась горная гряда и серо-зелёная равнина. Радость подкатила к горлу — мы вернулись. Я опустил экранолёт и тут же скомандовал подбежавшему Стефану притащить аптечку. Он кивнул и мгновенно исчез.

Андре выглядел паршиво. Я прижал два пальца к его сонной артерии — пульс не прощупывался.

— А ты как, Грегор? Рука как?

— Нормально всё, — буркнул он.

— Чего хмурый такой?

— Зачем мы его спасли? — кивнул в сторону Андре. — Он же бандит!

Я не успел возразить — подбежал Стефан, принёс белый сундучок с красным крестом. Я вытащил шприц и задёрнул рукав у Андре. Грегор сидел на подножке экранолёта, опустив голову. Лишь пару раз бросил хмурый взгляд — понаблюдал, как я делаю укол и отвернулся, будто не одобрял моих действий, но возражать не захотел.

Я похлопал Андре по щеке, открыл ему веки, проверил, как зрачки реагируют на свет. Как бы этот парень не превратился в зомби, если это магическое средство вытащит его с того света.

— Он ведь помог нам, — я присел рядом с Грегором. — Если б не он, контрабандисты нас растерзали. А он место показал, стрелял вместе с нами. Можно сказать, бок о бок. Знаешь, человеку всегда надо шанс дать, — я похлопал Грегора по плечу.

Сзади послышался шорох, я подскочил, как ужаленный, рука рефлекторно потянулась к револьверу. Андре, немного покачиваясь из стороны в сторону, уже сидел, но взгляд был мутный, а лицо все ещё бледное, синюшное, как у утопленника. Лишь через мгновение, показавшиеся вечностью, на его щеках проступил румянец, а глаза прояснились, заблестели. Медленно поднялся, вылез наружу.

— Как чувствуешь себя, паря? — поинтересовался я.

— В порядке.

— Чего под пули-то полез? Ведь знал, что твои дружки нас просто так не отпустят.

Андре вздрогнул, словно его хлестнули розгами по лицу, отошёл на полшага, встал спиной к нам. Словно не хотел, чтобы мы видели выражение его лица.

— Они не мои дружки, — голос прозвучал глухо и раздражённо. — Хотел только выяснить, откуда они берут оружие. И кому сбывают.

— Ну и чего? Понял? — Грегор вскочил с подножки и встал рядом.

Он явно не верил, это ощущалось во всем — по издевательски звучавшему голосу, саркастическому выражению лица, хитро прищуренным глазам.

— Ну, ясно же, берут они с летающего города. Ну, а сбывают всем, кому это нужно. Что тут непонятного?

— А вы откуда знаете, майор?

Андре резко обернулся. Между белёсых бровей залегла глубокая складка.

— Мы с Грегором попали на дирижабль, который напал на наше поселение, где мы готовились к операции. И нашли кучу разного оружия — дробовики, винтовки, револьверы.

— А почему решили, что этот дирижабль из летающего города?

Я только открыл рот — хотел сказать, что там оказался Адгер, брат Дамира. Но тут же вспомнил, что во второй раз, когда я вернулся, выполнив штрафную миссию, принц не появился. Мы видели лишь роскошный кабинет, анаконду, солдат, похожих на кукол со стеклянными глазами. Но откуда нам знать, что их послал верхний город? И ещё.

Почему Дамир, старший брат, который заправляет здесь всем на Хеоларе, носит титул командора? А его младший брат — принц и Достойный Восхищения? Чертовщина какая-то. Никогда не поймёшь этих разработчиков. «Это не баг, это фича», — помнится, приговаривал мой знакомый программист, встречаясь с очередной фигней в софте.

Помяни чёрта и чёрт появится.

Рядом с нами возник худощавый парень, весь в белом — один из слуг Маруны. Худое смуглое лицо перекошено благоговейным испугом. Из-под белой чалмы катились крупные капли пота. Видно, что бежал со всех ног, будто черти за ним гнались. Парень остановился около меня, вытянулся в струнку, хлопая глазами:

— Господин майор. Прибыл командор Дамир, он желает переговорить с вами.

Глаза расширены, губы подрагивают, и весь он напоминал собачонку, которую назначали главной в стае волков. Вроде бы и почётно, но безумно опасно.

Судя по синхронно обалдевшим лицам Грегора и Андре для них посещение Дамира этого места было в новинку. Меня же этот напыщенный индюк лишь раздражал и я не боялся его.

Не хотелось оставлять Грегора и Андре наедине — ещё подерутся, порежут друг друга. У меня промелькнула странная мысль, что Грегор как будто ревнует меня к молодому копу. Может быть, этим объяснялось его такое плохое отношение?

— Парни, вы давайте пока разгружайте барахло. Стефан, ты тоже помоги. Понятно? И да, Андре, ты там проверь, сколько чего мы смогли унести. И что в работоспособном состоянии. Всё ясно?

— Будет сделано, майор, — чётко, по-военному отрапортовал Андре.

Я шёл за семенящим передо мной слугой и представлял, в какой ярости пребывает Дамир — мы затянули подготовку, да ещё я решил обеспечить всех огнестрельных оружием. Командору, наверняка, уже доложили об этом. Будет отчитывать меня, как мальчишку, я ненавидел это больше всего.

Парень услужливо поклонившись, открыл передо мной дверь. Когда я вошёл, в меня, словно шпаги, вонзилось три пары глаз: Дамира, Хильграста и Маруны. На лицах отразилось изумление, почти незаметное у командора, совершено откровенное у главы полиции. Кровь отлила от лица Маруны, встревоженно вспыхнули глаза, прижала ладони к груди, будто сдерживая крик. И я не сразу понял, почему мой приход произвёл на них такое же впечатление, как вылезший из могилы мертвец.

И лишь спустя мгновение, заметив собственное отражение в стеклянной дверце высокого шкафа из резного красного дерева, я чуть не расхохотался. После того, как мы сбежали от бандитов, я не удосужился переодеться и вымыться. Небритая рожа исцарапана, в синяках — драка с тем бугаем не прошла бесследно. Разорванная одежда в пыли, грязи, засохших багровых пятнах. Маруна знала о том, куда я отправился, но видимо никак не предполагала, что мне так достанется. А я бездушный чурбан даже не сообщил, что вернулся цел и невредим.

Когда первый шок прошёл, Дамир расслабленно откинулся на стуле с высокой спинкой — он стоял в центре гостинной на тонком паласе с выцветшим восточным рисунком и по всей видимости изображал трон. Это место уступало по роскоши дворцу Дамира, но всё-таки наличествовала вычурная мебель, гобелены со сценами охоты на стене слева, справа широкая лестница из красного дерева, ведущая на второй этаж, где на стеллажах выстроились ряды фолиантов с золотыми и обрезами. Да и высокое окно с витражами, сквозь которое лился дымный голубоватый свет, добавляло торжественности.

— Откуда вы прибыли, майор? Что с вами произошло? — поинтересовался он сухо.

Я откашлялся и отчеканил:

— Мы проникли в логово контрабандистов, и похитили у них оружие.

— Какое оружие? — Хильграст, который навытяжку стоял рядом с Дамиром, вдруг напрягся, резво подскочил ко мне и пристально вгляделся в лицо.

— Огнестрельное, келорд. Дробовики, автоматы, револьверы. У людей с летающего острова такое оружие есть. А у нас нет. Вот мы и решили уравнять шансы.

— Откуда вы узнали об этом месте? — в голосе Дамира сквозила явная подозрительность и ещё что-то, то ли досада, то ли потаённый страх.

— У одного из техников, который обслуживали самолёт, оказался автомат. В полиции парня допросили и он рассказал, где его купил.

То, что я выкинул Томаша на съедение грассхопперам, а затем отдал Маруне, чтобы та пошарила в его мозгах, рассказывать я не собирался.

— Судя по вашему виду, вам пришлось вступить в бой с бандитами?

— Совершенно верно, командор, — отрапортовал я. — Логово полностью уничтожено.

Я считал, что Дамир обрадуется, но он прищурился, на лице промелькнула тень. Или мне так показалось?

— Хорошо, — нашёлся командор быстро. — Хотя… Ладно.

Он немного помолчал, словно хотел особо подчеркнуть важность момента. Погладил себя за квадратный подбородок и, наконец, изрёк:

— Я решил лично возглавить эту операцию, майор Макнайт.

Встал со стула и только сейчас я заметил, как у него роскошные сандалии на шнуровке, обтягивающие мощные икры. Подошёл ко мне так близко, что я заметил, какое у него молодое, гладко выбритое лицо, но на удивление старые глаза, словно сквозь маску смотрел старец.

— Это очень опасно, командор.

— Да, я понимаю. Но это очень важно для меня, для всей нашей страны. Введите меня в курс дела. Всё, что вы смогли узнать. Я уже знаю, что вы летали несколько раз туда и смогли составить карту города.

Мысленно я выругался — весь мой первоначальный план летел в тартарары.

 

Глава 19

Последний бросок

— Не понимаю, зачем тебе лететь с нами. Там, наверху твои силы все равно не действуют. Чем ты можешь помочь?

Мы стояли вместе с Маруной около С-46 и наблюдали, как парни загружают оружие, ящики с патронами. После того, как мы сбежали из логова контрабандистов, я решился вновь туда отправиться. На свой страх и риск. Надеялся, что там не осталось никого живого. И не ошибся. Но что сильно обрадовало меня — часть оружия сохранилось. И не просто сохранилось! Мы обыскали сгоревший лагерь и нашли ещё один тайник, где оказалось… Когда увидел эту штуку, готов был плясать от радости. Пулемёт Гатлинга. Редкий шутер обходится без этого оружия. В реальной жизни он бесполезен, но в игре эффектен и выглядит круто. Вращающийся блок с шестью стволами — револьверный пулемёт. Массивный, убийственно тяжёлый и практически бесполезный в ручном режиме. Ибо отдача от него такая, что удержать его сможет только киношный Шварценеггер. Но я решил установить его на транспортник. И теперь владел уникальным самолётом — С-46 с пулемётом Гатлинга. Пришлось повозиться, привлечь Стефана и всё свои знания. Но теперь я чувствовал себя гораздо уверенней.

Нет, не могу сказать, что тревога совсем покинула меня, где-то в глубине души копошилось гадостное чувство страха, но я старательно топил его в радости — у меня всё получилось.

И вот сейчас настал тот день, который мы так ждали. Какая пафосная и совершенно не отвечающая моим чувствам фраза.

Вершину горной гряды мягко золотили прощальные лучи двойных звёзд Хеолары. Их свет густел, окрашивая небо в оттенок старого золота, вливался тёплым янтарём в сверкающие струи фонтана и водопада, каскадом сбегающего со склона. В воздухе сквозила вечерняя прохлада, сменившая мучительный зной. И так хотелось сейчас выбросить из головы все мысли о предстоящей битве и уйти в спальню. Вместе с Маруной.

— Как ты не понимаешь, просто хочу быть с тобой, — положила мне ладонь на грудь, будто заполнив все пространство между нами своей нежностью.

Я взял её такую гибкую, но сильную руку, прижал к губам.

— Тебе идёт это платье, — всё, что я мог ей сказать. — Ты прямо светишься.

Сейчас она оделась просто, но так удивительно женственно — белый струящийся по фигурке шёлк, подпоясанный тонким пояском, вышитым золотым узором.

— Ты только сейчас это заметил?

Она мягко улыбнулась, во взгляде сквозило лукавство ведьмы и трогательная беззащитность маленького ребёнка — как она умудрялась совмещать всё это?

— Что именно? — не понял я.

Она поднялась на цыпочки, обвила руками за шею и горячо шепнула мне в ухо. Огорошила. Упавшую челюсть я подобрал не сразу.

— Ребёнок? Ты серьёзно?

Наверно, ни один мужчина в мире ещё не был так поражён, как я. Мы занимались любовью виртуально. И ребёнок — лишь условность, его не может быть. То есть, конечно, по мановению волшебной палочки разработчиков, Маруна действительно может ждать ребёнка от майора Макнайта. Но это не плод любви двух реальных людей.

Но, чёрт возьми, как бы мне действительно этого хотелось.

У нас с женой не было детей. Я поздно женился, гарнизонная жизнь не сильно помогает обзавестись второй половиной. Жена попалась красивая, но стервозная. Детей она на дух не переносила, а я сильно не настаивал. Рассуждал так — зачем тратить время на пелёнки, мучиться от недосыпаний.

А сейчас. У каждого бывает несбыточная мечта — выиграть миллион баксов, полететь к Марсу или вернуться к реальной жизни, заполучив всё из нереальной, виртуальной — здоровье, любовь прекрасной женщины.

Мечты. Несбыточные.

— Всё готово, майор! — рядом нарисовался Грегор, вытянулся театрально и рявкнул так, что я вздрогнул.

— Отлично.

Я высвободился из объятий Маруны и помог ей забраться в салон. Туда, где уже сидели парни в доспехах. Я заскочил следом, проследил, чтобы её было удобно сидеть. В кабине ждала Глэдис. Лицо сосредоточенное, серьёзное. Обернулась, когда я протиснулся в кабину.

— Я все проверила, — деловито сообщила она. — Что-то не так?

— Дамир ещё не явился.

Я не выдержал, вскочил с кресла и вышел в салон. Какое-то странное тревожное чувство поселилось в душе, не давало покоя. Не мог понять, с чем это было связано.

От мрачных дум отвлёк шум. Ну, наконец-то, в люке показалась статная фигура командора Дамира. Самолёт загромыхал под его ногами, словно это шла ожившая статуя Командора. Парни вскочили, приветствуя его, и транспортник перетряхнуло сверху донизу, как от взрыва. Даже промелькнула мысль, что он развалится под тяжёлыми шагами полководца. Но он прошёл в конец салона, сел в приготовленное кресло, закреплённое к борту. Поднял на меня глаза, но я ничего не увидел в них — ни страха, ни тревоги.

— Пристегнитесь, — сказал я. — Вылетаем.

Вернулся в кабину и устроился в кресле, пристегнув ремни.

— Поехали.

Сгустились багровые сумерки, высыпали звезды, манящие и пугающие своей по-настоящему неземной красотой. Спираль незнакомой галактики закрутилась передо мной, когда мы взлетели, и на миг зашлось в странном волнении сердце — захотелось ринуться в самый центр сверкающей звёздной купели. Но я лишь начал набор высоты туда, где за айсбергами облаков прятался летающий город.

— Приготовься, Глэдис, — начал я. — Как только появится объект, берёшь управление на себя. Понятно?

Она молча кивнула и лишь сильнее сжала штурвал.

Стоило нам пронзить сизо-багровые облака, как я заметил угрозу — массивное тело дирижабля. Сверху установлена турель, в гондоле — несколько пушек. Транспортник не бомбардировщик и тем более не истребитель — лёгкий, изящный, мгновенно повинующийся движениям лётчика. И хотя за несколько месяцев, проведённых здесь, я прилично освоил управление, не смог смириться до конца с той медлительностью, с какой С-46 реагировал на мои команды.

— Долетим на триста футов, — сказал я. — И начнём набор высоты.

Как только сблизились, я закрутил ручку пушки Гатлинга. Оглушил низкий утробный треск выстрелов. Из всех шести стволов потянулась цепочка светлячков. Прошила насквозь гондолу, и как нож вонзилась в массивное тело. Потянулся дымный след, я ожидал взрыва, как тогда с дирижаблями-невидимками, которые напали на Долину. Но вместо этого оболочка начала стремительно сдуваться, словно мяч, проткнутый гвоздём. Покосился на бок и рухнул вниз.

Глэдис послушно повела самолёт вверх, но это оказалось излишним. Враг сдался легко.

И тут я заметил, как угрожающе надвигаются сразу три аппарата. Два похожих на тот, который только что мы сбили, а один больше смахивающий на авианосец, поднявшийся в небо, благодаря непонятной силе. И перед глазами пронеслись картинки висящих в небе зданий, площади, под которой виднелась ажурная металлическая конструкция.

«Авианосец» двигался значительно быстрее дирижаблей. Я прикинул на глаз — километров сто — словно биплан начала века. Наш С-46 мог летать раза в три. Но это было единственным нашим преимуществом, вооружением похвастаться мы не могли. Так что приходилось выкручиваться.

Я прикинул размер палубы летающего корабля — должно получиться. Делать точные расчёты не стал, пусть мозг сам справится с задачей. Взял управление на себя и начал сбрасывать скорость. Да, опасно. Если С-46 свалится в штопор, вывести из него я не смогу — это не военный самолёт.

И вот всё ближе и ближе махина летающего корабля. Вижу длинную палубу с рубкой и пулемётом на крыше, ощерившиеся пушками борта.

Пространство вокруг нас заполняют яркие вспышки. Самолёт трясёт от взрывной волны, но я лишь сжимаю челюсти и не меняю курс.

И вот уже под нами проносится палуба «авианосца», а я отжал рычаг сброса бомб. Сердце уже колотится на уровне горла, рубашка прилипла к спине и задница вся мокрая от пота. Только бы не промахнуться — цель так мала, проще попасть в коробок спичек из оптической винтовки с расстояния в километр.

Мгновения кажутся вечностью.

Взрыв, ещё один. Я поднимаю транспортник выше, с лёгким креном ложусь на вираж и вижу, как под нами огромная махина раскалывается пополам, объятая ярко-оранжевым пламенем сваливается куда-то вниз в густой кисель облаков.

Два оставшихся дирижабля приближаются, поливая нас огнём из пушек. Будто сухой горох барабанит по обшивке, но даже пушки нипочём нашему мастодонту из Второй мировой. Нет на нем брони, но сделан он на совесть. Недаром С-46 служили так долго и особенно в Арктике, где даже лютые морозы и штормовые ветра не помеха этому трудяге.

— Слишком близко! — отчаянный голос Глэдис вырывает меня от размышлений, и я вижу, как угрожающе нарастает серебристое тело.

Кажется, вот-вот столкнёмся. Но знаю — это обман зрения. На самом деле запас есть, пусть и небольшой. Ощущаю это своим звериным чутьём — не могу иначе это назвать.

Я вновь закручиваю ручку пулемёта, она скользит в моей ладони, отдача швыряет на спинку спинке кресла, вжимает. Пули злыми осами впиваются в дирижабль, лопаются баллоны внутри оболочки. Аппарат, потерявший все свою королевскую грацию и изящество, смахивает теперь на дыню, изъеденную гнилью. Но не сдаётся — отфыркивается кусачими пулями, они бьют по обшивке транспортника, срывая краску.

Я решительно отдаю штурвал влево — медленно и неохотно С-46 начинает отворачивать. Скрежет раздирает душу страхом на куски. Задели, задели крылом!

Но это добивает врага, лопается последний баллон и ставший беззащитным дирижабль камнем падает вниз.

Нахлынула усталость, но тут словно лёгкий бриз пробежал по кабине, окутал удивительно приятной негой. Руки и ноги окрепли, в них будто влилась новая сила. Я обернулся и увидел в проёме двери Маруну. Она застыла как статуя, высеченная из мрамора. Выпрямилась, скрестив руки на груди. Прикрыла глаза. От неё исходила невероятная энергия, заставляла ощутить себя таким бодрым, как никогда.

Разум обретает ясность, глаза не слезятся, а руки делают привычное дело — крутят ручку пулемёта. Захожу на цель. Вот он передо мной — чудо инженерной мысли начала двадцатого века. Вижу жёсткий «корсет» переборок, блики света на станине пулемёта, плавные изгибы гондолы, где в квадратных окнах торчат жерла пушек. Они огрызаются, плюются огнём, но неточно, слабо, не достигая самолёта. Сильный порыв ветра сносит дирижабль, и он пытается развернуться за мной, но беспомощно вязнет в облаках, как муха в липкой бумаге.

Я вновь приникаю к прицелу пушки, хотя зачем? Промахнуться в этого мастодонта невозможно, надо лишь провернуть латунную ручку.

И тут транспортник встряхивает, он сваливается на крыло.

— Правый двигатель заглох! — хриплый от тревоги голос Глэдис заставляет меня вздрогнуть.

И тут к своей досаде я отчётливо вспомнил: правый движок нашего С-46 жрал больше бензина, чем левый, а я, балбес эдакий, совершенно забыл об этом. Но благодаря магии Маруны у нас должно быть бесконечное количество бензина, а стрелка топливомера дрожит у крайней левой черты — красная лампочка напоминает об этом. Да и в баках левого мотора топливо стало уменьшаться.

Вместе с Глэдис с трудом выравниваю транспортник, тумблером включаю перекачку бензина из левого бака в правый. Может быть, так продержимся.

Дыхание перехватило, во рту гадкий металлически привкус крови. Секунда, другая и вдруг правый движок болезненно откашливается, из патрубков вырывается белый дымок и винт заводится, превращаясь в привычный желтоватый нимб.

Я вновь беру штурвал на себя, неохотно, как будто сонно С-46 задирает нос, поднимаясь всё выше.

Из сизой рвани облаков выплывает массивный тёмный силуэт, и спутник Хеолары обводит его мерцающим серебристым контуром. Прекрасная мишень. Даже на миг становится жалко, что всё закончится так быстро.

Я подвожу самолёт сбоку и врубаю пулемёт — громкий сухой треск врывается в мерное гудение мотора. Как острые когти пули вонзаются в оболочку, рвут её на куски. Ярко-оранжевые огоньки пробегают по стыкам полотнищ, из которых сшита оболочка, разбегаются в стороны, пожирая тонкий материал. Оглушает взрыв и на месте дирижабля возникает огромный огненный шар — во все стороны летят обломки.

Транспортник вздёрнул высоко нос, его перетряхнуло, скрутило будто судорогой. Штурвал вырвало из моих рук, ремни больно впились в тело. Похоже, этот дирижабль летал на водороде — он взорвался.

С-46 свалился на крыло и тяжело рухнул вниз как громадный утюг. На современных самолётах есть система, которая предупреждает о сваливании — начинает трясти штурвал, если скорость близка к критической. Но даже если её установили на реликте Второй мировой, я ничего не смог бы сделать. Всё произошло так стремительно, что я лишь краем глаза заметил, как побелела Глэдис, закусила губу, напряглась. Как стадо антилоп в голове с дикой скоростью пронеслись мысли — что я могу сделать? Ну что?! Ни один лётчик не смог бы вывести массивный лайнер из штопора. Но я не хотел отступать. У меня всё получилось — весь воздушный военный флот летающего города мы уничтожили. Неужели придётся начинать все сначала?

Я мгновенно взмок, словно в кабину хлынул зной пустыни. Кровь прилила к лицу, я слышал стук своего сердца, он отдавался в висках, горле, и даже руках. В горле пересохло, и язык, став каким-то нереально шершавым, как наждачная бумага, прилип к небу.

Каким надо быть болваном, чтобы так глупо попасться — наверняка люди летающего города специально послали к нам аэростат с водородом. И мы залезли в ловушку, как мышь в мышеловку.

Я попробовал сделать, как всегда — улучив правильный поворот, нажал педаль в обратную сторону от витка, в который входил самолёт, но он так лениво, нехотя реагировал, что я не ощутил никакой реакции. Транспортник, швыряя из стороны сторону, несло прямо на темнеющую внизу землю. Редкие огоньки в окнах домов слились в яркие линии спирали.

И тут повисла нереально смертельная тишина. Всё замерло. Я выглянул из кабины — мы висели в воздухе в облаках, похожих на изрытый временем розовый мрамор.

Закатив глаза так, что остались видны лишь белки, в проёме кабины стояла Маруна. На руках, скрещённых на груди, сквозь беззащитно тонкую кожу змеились тёмно-синие прожилки. Из её тела, рук будто выходили невидимые энергетические нити, которые держали самолёт, не давали ему упасть. Невероятно тяжёлая ноша.

Я уверенно положил руки на штурвал и мягко потянул на себя — транспортник послушно, даже слишком, последовал за моим движением. Авиагоризонт показал, что мы встали горизонтально. И уверенно заскользили вдоль границы пушистой кисеи. С-46 вновь слушался меня беспрекословно.

Тихий стон и шум падающего тела заставил рефлекторно обернуться.

— Глэдис, следи за приборами!

Я бросился к Маруне, безвольно распластавшейся в проходе, приподнял за плечи, вгляделся в иссиня-бледное лицо с выступившими сосудами. Прижал пальцы к её сонной артерии — пульс есть, но слабый, едва заметный. Подхватил девушку на руки и вынес в салон, посадил в кресло. Она пошевельнулась, открыла глаза и глубоко вздохнула.

— Ты так напугала меня.

— Ничего страшного не произошло. Всё в порядке, милый, — она слабо улыбнулась.

С лица исчезла пугающая синеватая паутина сосудов. Оно зарозовело, засветилось изнутри своей потрясающе мощной энергетикой. И, набрав полные лёгкие воздуха, я с облегчением выдохнул.

Поймав её руку, поднёс к губам, и развернулся, чтобы уйти в кабину.

— Алан, — тихий голос с трудом прорвался сквозь рычание мотора.

— Что?

— Ты должен разрушить статую на площади.

— Зачем? Я не собираюсь сажать там самолёт. Нашёл отличное место для посадки. Аккурат рядом с крепостью.

— Ты не понимаешь, — она порывисто встала и оказалась так близко, что я ощутил на щеке её лёгкое дыхание. — Эта статуя блокирует мою энергию.

Ну и хорошо, что блокирует, — чуть не выпалил я. Видел, как Маруне тяжело применять силы. Пусть лучше посидит спокойно. А мы уже как-нибудь сами справимся.

— Маруна, нам не нужна магия там, в городе. Мы уже все решили. И потом. У меня просто нет больше бомб, — соврал я.

— У тебя есть бомбы.

Снисходительно улыбнулась и махнула рукой в сторону металлических ящиков, стоящих у стены.

— Ну да, есть, — я с досадой поморщился, обмануть колдунью также трудно, как полиграф. — Но их надо закрепить на кронштейнах. А у нас времени на это нет.

После битвы с воздушным флотом из дирижаблей под крыльями у транспортника осталась пара бомб, но я хотел использовать их вовсе не для разрушения какой-то там статуи.

— Я помогу, майор, — рядом с нами как чёртик из табакерки выскочил Стефан.

На лице написан неописуемый азарт, глаза сверкают — ух, прямо сейчас в бой. Взял этого парня с собой на всякий случай. Мало ли что. Движок из строя выйдет. Хороший механик — половина, да нет, больше половины успеха для боевого вылета.

Но сейчас он только мешал, пытаясь оказать медвежью услугу. Бомбить город совсем не входило в мои планы. Шума наделаем, мирные люди могут пострадать.

Я бросил взгляд на Дамира, но лицо командора оставалось невозмутимым. И, погоняв желваки, я сказал:

— Хорошо, Стефан. Всем пристегнуть ремни. Идём на посадку.

Там, в сиреневой дымке проступала площадка, куда я должен приземлиться. И сделать это также нелегко, как посадить истребитель на палубу качающегося на волнах авианосца. Вот только, если я промахнусь, мы свалимся не в воду, а в бездну.

С едва заметным стуком вышли шасси и на приборной доске весело подмигнул зелёный огонёк. Лёгкий толчок и самолёт, подпрыгивая на ухабах, понёсся вперёд.

Когда остановились, я бросил задорный взгляд на Глэдис — она слабо улыбнулась в ответ. Отстегнув ремни, я встал и не сдержав чувств, наклонился над девушкой, коснувшись пушистых волос, тихонько обнял и чмокнул в щёку. Глэдис смущённо зарделась, повела плечами, словно от озноба, но когда наши взгляды встретились, понял, она рада.

Я вышел в салон, понаблюдал, как парни один за другим выбираются из люка. Строй замыкал Дамир.

Вместе с Стефаном мы начали монтировать бомбы на кронштейнах, а когда закончили, я вновь поднял самолёт и направил прямо на крепостную стену.

Взору открылась широкая долина с башнями дворца, мрачно темнеющими на фоне сизого неба в бледных звёздах. И мощная крепостная стена вокруг — от кого такая защита? Ведь сюда, в верхний город, никто не мог добраться, пока не появился наш С-46 из Второй мировой. Но я выбросил всё лишние мысли из головы. Не до этого.

Нужно действовать осторожно и филигранно точно. Ведь второго шанса у меня не будет. Внизу ждут моих действий воины во главе с Грегором, и я не могу их подвести. Хотя формально отрядом руководил по-наполеоновски надменный командор Дамир, но он так, свадебный генерал. А Грегор… Чёрт, и почему я так привязываюсь к людям? Глэдис, Грегор, Ласло. И, конечно, Маруна. Почему сердце сжимается от тревоги и тоски, будто чувствует, как произойдёт непоправимое?

Под крылом самолёта показалась мощная стена, метров пять толщиной. Там внизу это очень много, но сверху она кажется тонкой ниткой, опоясывавшей по периметру площадь, в центре которой гордо высится цитадель.

Я отдал штурвал от себя, мы начали стремительно и очень опасно сближаться с землёй. А впереди в крепостной стене теперь хорошо заметны высокие дубовые ворота. Затаив дыхание, я щёлкнул тумблером. С лёгким стуком раскрылись держалки — вниз полетела бомба. Всего одна. Но зато какая! Коснувшись земли, она взвилась вверх, и резво запрыгала, как заяц, с каждым прыжком приближаясь к заветной цели. Такие прыгающие авиабомбы использовали всего раз — для взрыва хорошо защищённых немецких плотин в Рурской области во время Второй мировой.

Опля! Бомба воткнулась прямо в центр ворот. Прогремел взрыв, разметав толстое дерево на мелкие щепки. И я с облегчением выдохнул, смахнул выступившую на лбу испарину. Откинулся расслабленно в кресле — моя миссия здесь завершена.

Я сделал пару кругов, наблюдая, как маленький отряд тёмной лавиной вливается внутрь периметра. В душе шевельнулся колючий ёж досады — внизу кипит бой, а я отсиживаюсь в безопасности.

— Алан, ты не забыл?

На пороге кабины появилась Маруна, бледная, сосредоточенная, и даже черты лица будто заострились, стали более строгими. И, безропотно подчиняясь её воле, я повёл самолёт к другой части города — там, где на площади возвышалась здоровенна фигура мужика с саблей. Я так и не узнал, кто это такой — основатель города или какой-то святой.

 

Глава 20

Финальная схватка

Мы вывалились из тёмно-синего купола облаков прямо над площадью. На фоне светлой полоски неба мрачно чернели особняки. Набирающий силы рассвет выхватывал из сумрака, золотил рамы узких арочных окон и выступающие на уровне второго этажа балконы.

В центре высилось каменное изваяние, и только сейчас я понял, почему оно вызывало недоумение у меня. Старик с развевающейся бородой, одетый в двубортный костюм, размахивал здоровенной саблей. Выглядело странно, если не глупо.

Площадь казалась вымершей. Никто не гулял по призрачно блестевшим каменным плитам. Не сидел на деревянных резных скамейках, не стоял в очередях к разноцветным тележкам разносчиков. Так что я надеялся, мирные граждане не пострадают. А не очень мирные не смогут нам помешать.

Подлетев поближе к статуе, я щёлкнул тумблером, сбросив парочку бомб. Негромкий стук, свист. Взрыв, ещё один. Я плавно взял штурвал на себя, нажал педаль. С левым разворотом начал набор высоты, но взрывная волна все равно нагнала нас, подкинула самолёт и сбросила в воздушную яму, словно с высоченного небоскрёба. Тошнота обожгла горло, перехватило дыхание. Отдышавшись, с левым креном я развернул самолёт и сделал пару кругов. На месте статуи оседало седое облако пыли. Обломки ног, рук, туловища разметало на сотню метров. Сабля проткнула балкон одного из зданий.

Ощутив чей-то взгляд, обернулся. В проёме стояла Маруна, глаза были на удивление печальны, и даже лицо осунулось, заострились черты.

Поставив управление на автопилот, я вскочил с кресла и вышел в салон. Она ждала меня.

— Я всё сделал, как ты хотела, — взял за руку, прижал на миг к своим губам. — Что теперь?

— Ты можешь усилить свои способности.

Правда? Я обрадованно вызвал экран. Действительно, накопленные баллы я теперь мог добавить в интеллект. Что и сделал незамедлительно.

«Вы получили новое оружие», — возвестила система. «Чёрную дыру. Она будет засасывать врагов. Убив их, выбросит трупы. Также может засасывать предметы и открывать решётки. Эффективное оружие. Но быстро истощает силы, после разового использования деактивируется».

Интересная штука, неплохо бы опробовать. Хотя я предпочёл бы научиться открывать порталы. Жаль, что Маруна не может передать мне свои магические способности.

Я повёл транспортник прежним курсом. Сквозь голубоватую дымку проступили башни дворца, разрушенная крепостная стена. И я посадил самолёт на ту же площадку, что присмотрел раньше. Устало откинулся на спинку кресла. Спина и задница — всё мокрое, как после хорошего воздушного боя. Отдышавшись, все-таки не выдержал, отстегнув ремни, вышел в салон.

— Маруна, а ты можешь отправить меня сейчас к ребятам? Через портал?

— Зачем? Они должны скоро вернуться. Не надо рисковать, Алан.

Ну, и зачем тогда я взрывал эту каменную фигню к чертям собачьим, если не могу воспользоваться достижением? Я пошуровал в ящике, вытащил винтовку, и начал демонстративно закладывать патроны. Маруна только печально покачала головой.

— Идём, — потянула меня к выходу из самолёта.

Порыв ветра взметнул фонтанчиком песок под ногами, донёс обрывки звуков, в которых чудились выстрелы, крики, звон мечей, а моё богатое воображение дорисовало картину яростной битвы и всё сильнее росло в груди желание попасть туда и как можно скорее. Какой мужик будет просто так сидеть сложа руки и ждать, когда можно поучаствовать в классной заварушке?

И Маруна уловила моё желание.

Словно радужная плёнка бензина расползлась в воздухе, очертив овал. Захватив на всякий случай плазмаган, я решительно шагнул внутрь и мгновенно перенёсся к входу во дворец. Взметнулись вверх позеленевшие от времени стены из серого камня с рядами узких арочных окон. Теперь шум борьбы звучал громко и чертовски маняще.

— Подожди, — рядом материализовалась Маруна. — Ты не владеешь мечом. И не сможешь сражаться.

Да, она права. В мальчишеском азарте, вскипятившем кровь, я совсем не подумал, что шансы в рукопашном бою на мечах у меня нулевые.

Возник ещё один овал и я перенёсся на самую верхотуру — галерею третьего яруса, которая огибала по периметру зал. Отсюда открывался великолепный обзор. Сквозь сочившийся из высоких узких окон бледный свет проступали группы воинов, которые между квадратными колонами, подпиравшими потолок, вели бой. Звон металла, фейерверки искр, выбитых клинками.

Поначалу я решил, что дерутся они на ковре с красивым абстрактным рисунком. Но затем понял — блестящими лужами расползлась кровь. Здесь было много крови на черно-белых, выложенных в шахматном порядке, плитах. И трупов, которые теперь служили щитом для живых.

Я выбрал местечко с лучшим обзором, уложив винтовку на сложенную куртку. Рядом аккуратно разместил коробки с патронами. Самое главное в той свалке, что я видел сверху, нужно было различить, кто свой, кто чужой. Присмотрел группку поближе. Двоих наших парней узнал по гербу Хеолары на щитах — кентавру, который целился из арбалета. Их теснила полдюжины чужаков. Силы явно не равны и сам Бог велел помочь. Но пробьёт ли доспехи с такого расстояния винтовочная пуля? Надо попробовать. Я передёрнул затвор. Бах. Мимо. Ещё выстрел. И опять мимо. Но третья пуля настигла цель. Рослый широкоплечий воин, мастерски махавший мечом, вдруг замер и рухнул на пол. Тренькнула выпавшая гильза, и я вновь нацелился. Промазал. Но следующие выстрелы оказались точны. Один из врагов свалился замертво, второго я ранил, заставив на миг опустить меч. Это стало роковым — клинок противника вошёл в его грудь.

Начал перебегать по галерее, выискивая подходящую добычу в общей свалке. Перезаряжал винтовку и расстреливал врагов, подставлявших спину. Но в азарте забыл, какой опасности подвергаю себя самого.

Будто стая злых ос впились в грудь, плечо. Я тут же бросился на пол, откатившись за колонну. В голове помутилось, но краем глаза я заметил в углу белый сундучок с красным крестом. Странно. Минуту назад его там не было. Но раздумывать некогда. Сжав челюсти, чтобы не стонать, переполз в угол. Выхватил шприц и воткнул в раненное плечо. Из груди вырвался непроизвольно стон, пронзила острая боль, пробежала волной по телу, но через миг отпустила, оставив лишь приятные покалывания.

Теперь я с большей осторожностью искал место, откуда мог стрелять. Старался не делать больше пяти выстрелов с каждой точки. У врагов тоже имелись винтовки.

Я улёгся, чтобы сделать верный выстрел. И тут увидел, как из-под балкона подо мной выскочила дюжина врагов. У меня же есть новое оружие! — пронеслась в голове мысль. Вызвал экран, пробежался глазами — значит, это делается так.

За спинами воинов с бешеной скоростью закрутилась глубокая бездна. Замелькали руки, ноги, головы в шлемах. Исчезнув, дыра выплюнула бездыханные тела, вывалив как мешки с костями на полу.

Ох, но за всё надо платить. Перед глазами повис багровый мутный туман, ноги и руки ослабели, затряслись. Холодный каменный пол притянул, словно магнитом, и я рухнул вниз, больно ударившись плечом. Отключился буквально на миг, но очнулся с дикой головной болью, будто терновый венец сжавшей голову.

На галерею выскочило несколько рослых парней, и я едва успел спрятаться за колону, как они обрушили на меня проливной огонь автоматных очередей, выбивая фонтанчики осколков. Посекло руки, лицо. Пол усыпала каменная крошка.

Боль постепенно отпустила, и, дождавшись, когда огонь стихнет, я высунулся на миг и послал за спины врагов чёрную дыру. Раздался низкий тягучий гул, словно заработал огромный вентилятор. Вопли, ругательства перекрыли. И глухие шлепки от падающих тел.

На этот раз багровая пелена перед глазами держалась недолго. Видно на небольшое расстояние и против малого количества врагов на чёрную дыру нужно было не так много сил. Зато система выдала мне не только баллы за убийство, но и кучу бонусов.

И что безмерно обрадовало, я стал обладателем нескольких томми-ганов.

Оглядел поле боя внизу — наши явно теснили врагов, которых становилось всё меньше и меньше. И что заставило возликовать, так то, что я заметил Грегора. Выглядел он неважно — лицо залито кровью, разбитые искореженные доспехи на левом плече. Но главное, парень выжил в кровавой мясорубке.

Оглушил страшный удар. Словно чей-то невидимый кулак шваркнул меня в челюсть. Затем другой, более мощный — в грудь. Я отлетел к стене. Сполз вниз. Помахал головой, ничего не понимая, огляделся. Где враг? И тут будто шибануло током — перед глазами промчались видения тех боссов, один из которых напал на нас с Грегором на дирижабле. Тогда парень спас меня, но сейчас я был один.

Я откатился в угол, схватил первый-попавшийся томми-ган и начал поливать беспорядочными очередями пространство вокруг. В десятке шагов от меня задрожал, замерцал неярко воздух. Сквозь него проступила лысая башка, длинные руки с волосатыми кулаками, мощные короткие ноги в холщовых штанах, свисавшие лохмотьями над толстыми икрами. Томми-ган в моих руках хрюкнул и замолчал. Зараза! Я лихорадочно пошарил глазами вокруг, не найдётся ли магазин. И вдруг обратил внимание на странный сундучок, не белого, как аптечка, а небесно-голубого цвета. Раньше я его не видел.

Выбросив руку, послал в бугая чёрную дыру. От низкого рёва заложило уши, водоворот засосал массивное тело, начал вертеть с бешеной скоростью. В дыре мелькала то перекошенная красная рожа с выпученными глазами, то волосатые ноги-тумбы с развивающимися лоскутами. Но с досадой я понял — убить босса таким способом не удастся — лишь остановить на время. Надо придумать что-то иное.

Перекатился ближе к сундучку, открыл и заметил на дне шприц с мерцающей голубоватой жидкостью.

Откликнулась система:«Вы получили новое оружие. Электроразряд. Вы можете оглушить статическим электричеством всё живое. Для использования необходима сыворотка».

Что-то подобное я встречал в одном из шутеров. Надо попробовать. Сняв колпачок, воткнул шприц в плечо. Ух ты! Судорогой свело тело, я вытянулся в струнку. И глаза едва не вылезли из орбит. Раздался дикий вопль и лишь через мгновение я понял, что ору сам. Но вот боль отступила, а сосуды на руке замерцали ярко-голубым огнём.

Действие чёрной дыры закончилось, амбал с грохотом шмякнулся на пол, но тут же вскочил. Наклонив башку, как раненый тореадором разъярённый бык, кинулся ко мне. Инстинктивно я выбросил руку, даже не думая, что из этого получится.

На амбала словно накинули тонкую сверкающую сеть. Он завопил, заплясал бешеную тарантеллу. А я бросился к куче из тел, выхватил меч и, вложив всё силы, всадил клинок в спину врага. Вытащил, отпрянув на шаг. И размахнулся, чтобы снести башку, как амбал закачался и с таким грохотом свалился, что пол задрожал у меня под ногами.

Система радостно откликнулась, выдала мне сто баллов опыта за смекалку и оригинальное убийство босса.

Пошатываясь, дыша тяжело, со всхлипом, я доплёлся до ограждения балкона, огляделся. Руки и ноги дрожали, здоровенные мурашки пробегали по коже, но внутри отплясывал ликующий чертёнок — всё закончилось.

Но обрадовался я зря. Пространство огласило громкое шипенье, словно тысячи злобных гадюк выползло из своих нор. В центре зала начали медленно вращаться два овала, один по вертикали, другой по горизонтали. Соединились вместе, и в них замерцала голубоватая дымка.

По залу прокатился неистовый вихрь, вздымая фонтаны кровавых брызг. Играючи подбросил до потолка и свалил с грохотом на пол мечи и щиты. Схватив людей, стал жадно засасывать их внутрь портала, как беспомощных котят. Громкие вопли слились в единый ор. Те, кто успел схватиться за колонны, повисли на них, пытаясь удержаться.

И тут заметил на галерее, примыкающей к моей, статную фигуру. Принц Адгер. Тот самый, которого мы якобы должны спасти. Благородный профиль, гармоничные черты лица. Весь в белом, на плечи наброшен короткий пурпурный плащ с белой меховой опушкой. На запястьях выставленных вперёд руках сверкнули браслеты. Значит, убийственный портал вызвал он. Но почему он появился только сейчас? Когда исход битвы, кажется, был предрешён.

Я выбросил вперёд руку, лихорадочно соображая, как переключить электроразряд на чёрную дыру. И тут за спиной раздался странный скрип и шорох.

Там стояла Маруна, сосредоточенное, бледное лицо с проступающей голубоватой паутинкой сосудов.

— Ты не справишься с ним один, — чувственный голос прозвучал спокойно, негромко, но заставил душу сжаться в комок.

От необъяснимой тревоги захолодело в груди. Объяснить нахлынувшую тоску я был не в силах, но машинально преградил Маруне путь, чтобы она не могла видеть Адгера.

— Маруна, не надо, я сделаю сам…

Быстрым, едва заметным, но каким-то даже брезгливым жестом, она отшвырнула меня как кутёнка к стене. Из её тела вырвался обжигающе горячий поток энергии. Я не видел его, но находясь в десяти шагах, ощущал невероятно мощное течение, плотное, раскалённое.

Адгер развернулся и даже отсюда я заметил, как зло сузились его глаза. Задрал подбородок, не высокомерно, а скорее, чтобы собрать всё свои силы. Сжал кулаки.

Маруна выставила вперёд руки ладонями наружу.

Я не мог понять, что они делают, как пытаются побороть друг друга. Но овалы начали бледнеть внутри, истончаться, ветер стих. И воцарилась странная гнетущая тишина.

Я подобрал винтовку, томми-ган, нацепил ножны и, сунув туда меч, кинулся к выходу с галереи. Выскочил в коридор и понял, что путь закрыт. Надо добраться до Адгера как-то иначе. Перескакивая ступеньки, слетел по широкой каменной лестнице вниз. И бросился наверх.

Кто-то перегородил мне путь, и, выхватив меч, хотел рубануть по руке. Но понял, что это командор Дамир. Мать вашу, здорово ему досталось. Бровь рассечена, кровь залила левую сторону лица, багровыми пятнами заляпала отливающие золотом доспехи — только у него они были такого цвета. На шлеме глубокая вмятина, явно от меча.

Я покачал головой, и он понял меня, убрал руку и я бросился наверх. Громкий топот ног за моей спиной.

Лавиной хлынули те странные существа с остекленевшим взором, смахивающие на больших кукол, с которыми мы боролись на дирижабле.

Выхватив томми-ган, я выпустил в них пару очередей. Спрятался за колонной. Они рассредоточились. Защёлкали винтовочные выстрелы, выбивая осколки из камня.

— У нас тоже есть винтовки, — услышал я горячий шёпот Грегора. — Командуй.

Я обернулся, заметив наших парней, спрятавшихся за колоннами.

Но кроме винтовок у меня было ещё кое-что.

Чёрная дыра подхватила защитников Адгера, завертела в смертельном водовороте и выплюнула бездыханные тела, свалив грудой. Меня зашатало, голова поплыла и только сильные руки Грегора не дали свалиться на пол.

Напрасно я старался — места погибших тут же заняли новые охранники. Синхронно встали на одно колено, прицелились. Оглушил залп, стоны и шум падающих тел. Кто-то из наших ребят неосмотрительно вылез из-за укрытия.

Эх, черт, я жалел, что не могу использовать здесь плазмаган. Слишком малое пространство, можно попасть под собственный огонь. Что делать?

Система будто уловила мои мучения и выдала подсказку: «Вы можете усилить удар статическим электричеством, накопив заряд». Вот оно что.

Я сжал кулак, ощущая там страшную, могучую силу, готовую разорвать моё тело на куски. Выпрыгнув из-за колонны, швырнул в охранников молнией. Пространство пронзил ослепительно-белый зигзаг, словно фотовспышкой выхватил и запечатлел на снимке замерших охранников с винтовками в руках, стены из серо-зелёного камня с потёками извести, колонны с резными капителями, пол, выложенный плитами из белого мрамора, скреплёнными латунными вставками.

Гортанные крики слились в единый вопль, и враги затряслись под электрической паутиной.

— Цельтесь в голову! — скомандовал я. — Огонь!

Канонада выстрелов. Расплылся кислый пороховой дым. Увидев, что путь свободен, я махнул рукой и сам сделал шаг, но пол предательски качнулся, уплыл из-под ног, словно при сильной качке. И как от морской болезни прилила тошнота к горлу, в глазах потемнело. Я лишь ощущал, как несётся мимо толпа, с грохотом впечатывая шаги в каменные ступени, мелькают блики на доспехах. И лица, объятые единым чувством — радостью от свершившейся победы.

Тёмная кисея перед глазами быстро исчезла, и я ощутил себя, если не полностью восстановившимся, но, по крайней мере, бодрым.

Вместе с Грегором мы поднялись по лестнице. В стене зиял широкий проем, торчали изуродованные петли, рядом валялась дубовая дверь.

Сквозь узкие высокие окна бил яркий дневной свет, заполняя зал золотистой дымкой, чертил на полу в багряных лужах светлые квадраты. И тускло отсвечивал в брошенном оружии, мечах и щитах, покорёженных доспехах павших воинов.

А на балконе в окружении воинов стоял поверженный враг, руки связаны за спиной — маловато для того, чтобы помешать колдуну.

Стоп. Пленник больше не выглядел, как Адгер. Худое смугло-янтарное лицо с блестящими глазами-маслинами. И длинная окладистая борода. Это был тот самый старик, чью статую я взорвал на площади!

Дамир шагнул к нему, бесцеремонно залез за ворот его рубахи и вытащил цепочку, на которой болталось несколько ключей. Сунул себе в карман.

— Уведите его! — скомандовал он, и добавил: — Майор, Грегор, мы должны освободить моего брата.

— А это кто был? — поинтересовался я.

— Колдун Гастогрис. Он принял облик Адгера. Мой брат в темнице.

— Понятно. И что нужно сделать?

— Обыскать подвалы дворца.

Мы спустились по широкой каменной лестнице. Остановился у незаметной двери, Дамир нашёл замочную скважину и вытащил связку ключей, которую отнял у колдуна. Быстро подобрал нужный.

Когда дверь с громким тоскливым скрипом отошла, за ней обнаружилась узкая винтовая лестница. На бугристой стене с плачущими струйками воды, висел фонарь. Дамир зажёг огарок внутри него, закрыл закопчённым стеклом с паутинкой тонких трещинок. Медленно и осторожно мы начали спускаться по крутым ступенькам. Фонарь в руке командора покачивался, рисуя жуткие тени на стенах, но света давал безнадёжно мало, так что прежде чем поставить ногу, приходилось щупать пространство перед собой.

Лестница оборвались на земляном полу в узком извилистом туннеле со стенами и потолком, выложенным грубым камнем. Через пару сотен шагов он превратился в небольшое помещение, смахивающее больше на пещеру — низкий сводчатый потолок, в центре качалась от сквозняка лампа под жестяным абажуром, бросая тусклый свет. А по углам клубилась тьма.

В стены были вделаны толстые решётки, которые в тюрьмах называют «львиными», как для крупного зверья в зоопарках. Да и запашок здесь стоял похожий — мочи, дерьма, блевотины, скисшей похлёбки, и гнилого сена.

Дамир, подняв фонарь, начал обходить камеры. Я последовал за ним, заглядывая в каждую — уж, если освобождать, так всех. Не одного Адгера. Но все были пусты.

Грохот заставил меня замереть на месте с поднятой ногой. Осторожно опустил её, огляделся. К решётке рядом приник лохматый мужик с длинной неопрятной бородой, в грязных лохмотьях. Господи, ещё один колдун? Я перехватил автомат, но Дамир вдруг отшвырнул меня, выронил фонарь. И начал лихорадочно перебирать ключи на связке. Дрожащими руками отпер и сжал мужика в объятьях.

Сцена трогательная — два братца, наконец-то, встретились, но за каким чёртом надо было тащить нас с Грегором сюда? Дамир мог прекрасно справиться сам. А я только время потерял. Развернулся, чтобы никто не видел злости на моем лице и направился к выходу.

Кто схватил меня сзади и с силой отшвырнул в сторону. Я больно шлёпнулся на задницу и матерно выругался. И хотел высказать всё, что думаю о том мерзавце, кто посмел это сделать, как волосы зашевелились у меня на затылке.

Со стены скользнула тень, заклубилась, раздулась в длинную тёмную кишку. Покачиваясь из стороны в сторону, с земли поднялась плоская треугольная голова. Громко зашипев, раскрыла пасть с пульсирующими внутри розовато-фиолетовыми прожилками, утыканную длинными, загнутыми назад зубами. Анаконда. Такая же, как была тогда на дирижабле. Только размером поменьше.

Я перехватил автомат и влепил отличную очередь прямо в центр мерзкой качающейся морды, выбивая фонтанчики бурой жидкости. Тварь дёрнулась. Бросок. Но я успел отпрыгнуть. И тут ещё одна тень скатилась по стене, разбухла, увеличиваясь в размерах. Поднялась другая голова. Я попятился, наткнувшись на кого-то, нервно обернулся.

Под качающимся абажуром стоял Дамир. Рядом Грегор и Адгер. Выглядел братец командора паршиво: тощий, сутулый, на будто высохшем лице лихорадочно горящие глаза.

— Я убью их всех, — тихо, но довольно внятно пробормотал он.

Вытянулся в струнку, пошевелил губами, сделал странные пасы.

Но это не помогло. Совсем. И тут я понял, что нужно действовать самому. Вытащил из кармана шприц с голубоватой жидкостью, воткнул себе в плечо, прикусив губу, чтобы не застонать. И когда в сосудах вспыхнул, замерцал ярко-голубой огонь, сжал кулак, скопив побольше сил и послал молнию в одну из тварей. Вырвался ослепительный разряд, воздух распорол свист меча и с глухим стуком, подпрыгивая, покатилась треугольная башка — Грегор подоспел как раз вовремя.

Ослепила ярко-оранжевая вспышка и другая рептилия, превратившись в головешку, откатилась к стене. Это постарался Адгер.

Разряд молнии, вспышка. Свист меча. Через четверть часа весь пол засыпали останки отвратительных рептилий. А я взмок так, будто попал в баню.

— Всё! Надо убираться отсюда! — крикнул Грегор. — Быстро!

Со стен будто потекли чёрные струи — мерзких рептилий становилось всё больше. И мы рванули к выходу, вверх по лестнице.

Я слышал топот за спиной — Грегор бежал последним. Громкий шлепок. Вскрик. Он поскользнулся, и над ним тут же повисла треугольная башка. Собрав всё силы, я швырнул в неё электроразряд, едва не свалившись от слабости, но Грегор успел меня подхватить. Когда выбежали наружу, по глазам больно ударил оранжевый свет двойных светил, и я непроизвольно зажмурился.

Система долго демонстрировала мои достижения, баллы за убийство мобов, боссов, рептилий. Так что мне даже надоело на это смотреть. Добрались до транспортника, и я забрался внутрь.

Странно, а где Маруна? Может быть, она перенеслась через портал домой?

Я постоял у открытого люка транспортника, оглядывая крепостную стену с разрушенными воротами, уходящие в небо величественные башни дворца.

— Поехали, Алан, — голос Грегора заставил меня оторваться от своих мыслей.

Я заскочил внутрь, закрыл люк и отправился по проходу в кабину, бездумно оглядывая ряды выживших воинов. Их лица светились радостью победы, в глазах ещё не погас азарт. Я доплёлся до кабины. Устало расположившись в кресле первого пилота, уже хотел скомандовать взлетать. Но тревога не оставляла меня.

— Подожди пока. Я должен кое-что проверить, — я повернулся к Глэдис, выдавив слабую улыбку.

— Что-то случилось? — в её голосе сквозила напряжённость.

— Ничего, ничего. Так.

Я решительно направился обратно во дворец. Взлетел на галерею.

Пусто.

И тут заметил, что в углу что-то белеет, будто свёрток шелка.

Тело Маруны ещё хранило тепло, но уже наливалось смертельной тяжестью и неподвижностью. Закрытые глаза и плотно сжатые губы на молочно-белом лице казались едва намеченными акварельными мазками. Я лихорадочно пошарил в белом сундучке с красным крестом, вытащив шприц. Но выронил, с глухим стеклянным звоном тот откатился. И дрожащими руками я с трудом поймал его. Сделал укол в плечо, поршень опустился, ушла мерцающая розоватая жидкость.

В объятьях я держал пустой кокон, оболочку для души, которая покинула меня навсегда. Тело начало ссыхаться, как банановая кожура под раскалённым солнцем. Кожа потемнела, покрылась глубокими морщинами, обтянула череп, пустые глазницы. А ещё через миг рассыпалась в седой пепел.

В моих руках остался лишь кусок шелка, а в душе с грохотом начали рушиться горы.

Стоп. Здесь я могу повернуть время вспять. Куда вернусь — не важно. Какую штрафную миссию придётся выполнить — не имеет значения. Я вытащил из кармана револьвер, тяжёлая воронённая сталь рукояти приятно легла в ладонь. Откинул барабан — золотисто блеснули все шесть пуль. Не раздумывая, поднёс к виску и нажал на спуск.

 

Глава 21

Возвращение

— Макнайт, убирайся из кабины!

Злой и раздражённый голос заставил подскочить на месте, будто в задницу мне воткнули раскалённый гвоздь.

В проёме стоял Джеб и сверлил меня взглядом.

— Что уставился? — парень высокомерно вздёрнул нос. — Я буду сажать самолёт. Как капитан!

Я непонимающе огляделся. Кабина С-46. На стёклах налип комковатый и рыхлый голубовато-серый снег. Рядом в кресле второго пилота сидела Глэдис. Поймала мой взгляд и мягко, ободряюще улыбнулась. А на сером небе с размашистыми мазками облаков прорисовывались силуэты высоких башен. Нет, это был не дворец Дамира, а небоскрёбы делового центра Сан-Франциско. Система равнодушно вернула меня в замерзшие земли, даже не заставив пройти штрафную миссию.

— Да, и вы мисс тоже уходите, — мягче, но все равно нахально, добавил Джеб. — Лесли, давай садись.

Спорить и возмущаться я не стал, только напоследок окинул взглядом приборную панель — автопилот включён, топлива в норме, рычаг газа в нейтральном положении. Отстегнув ремни, молча проследовал мимо Джеба и Лесли, которые толкаясь локтями, ринулись занимать места, словно боялись что кто-то их остановит.

В салоне было полутемно, кто-то дремал или смотрел в окно. Полный лысоватый мужчина, подслеповато щурясь, уставился в книгу, приблизив текст совсем близко к глазам — что он мог вообще увидеть? Худой вихрастый парень, закутанный в пёстрое одеяло, нервно уставился на меня, когда я проходил мимо.

— Всё… всё в порядке? — чуть заикаясь и быстро-быстро хлопая белёсыми ресницами, спросил он.

— Да, сейчас будем садиться, — я попытался улыбнуться, но думаю, получилось это хреново.

Я ушёл в хвост, устало опустился на скрипнувшее подо мной старое кресло и с силой потёр лицо руками.

— Вы плохо выглядите, — рядом присела Глэдис, сложила руки на коленях, взглянула сочувственно, с какой-то даже материнской жалостью. — Сильно устали?

— Да всё пучком, идите к Ласло.

— К кому? — тонкие ниточки бровей удивлённо взлетели вверх.

— К Ласло Мольнару, у вас же с ним … ну роман что ли?

— Ну что вы, — она улыбнулась мягко, как ребёнку, которому простительно говорить глупости. — Я даже не знаю, кто это. О чём вы, Алан? Сильно устали?

— Глэдис, вы не помните, как мы попали на Хеолару?

— Нет, Алан. Я не понимаю, о чём вы говорите.

Окатило досадой, в такие моменты порой хочется ударить того, кто посмел со мной разговаривать в таком снисходительном тоне. Но я тут же стряхнул раздражение и просто вызвал меню на коммуникаторе.

— Вот, смотрите, Глэдис, я получил на Хеоларе две тысячи баллов, плюс новое оружие — «чёрную дыру», электроразряд. Когда сядем я вам продемонстрирую их мощь…

Хотел добавить, что встретил там необыкновенную девушку, околдовавшую меня. И вновь ощутил обугленную дыру в душе, возникшую после гибели Маруны. Хотя понимал, что реальная Марина жива и здорова. Живёт себе в двадцать втором веке, играет в интерактивных шоу. Но она осталась так далеко, так чудовищно далеко.

Господи, когда я давал согласие на участие в этом эксперименте, представить не мог, как тяжело это будет. Бессмертие? Зачем оно мне? Невыносимо больно терять любимых людей, зная, что меня ждёт вечность. Без них. В одиночестве.

— Говорит капитан воздушного судна, — по громкой связи послышался голос Джеба, с явственно проступающими нотками торжественности. — Пристегните ремни. Идём на посадку.

Я откинул голову назад, прижав к чему-то шершавому, и прикрыл глаза. Пронеслись видения Хеолары, будто залитые расплавленным золотом каналы с лодками под парусами, белые домики. И всё заслонило лицо Марины, трогательные морщинки, очертившие рот, россыпь веснушек, разметавшиеся по плечам ярко-рыжее пламя волос. Губы шевелились, будто она что-то говорила мне ободряющее.

Самолёт тряхнуло, он провалился куда-то, стал стремительно снижаться. Или лучше сказать — падать. Ну, черти, уронят транспортник.

Перед глазами быстро-быстро замигала красная надпись, так что я даже не смог сразу прочитать: «Миссия — посадить транспортный самолёт С-46…» — дальше шёл символьный мусор. Я глянул в окно внимательней, сорвался с места и ринулся в кабину.

— Уходите на второй круг! Джеб! Лесли! — крикнул я, ворвавшись внутрь. — Быстро, балбесы! Скорость не сбросили!

Джеб обернулся, захлопал глазами и скуксился, как испуганный маленький мальчик. Попытался вскочить, но ремни удержали его, дрожащими руками стал отстёгивать. Но дожидаться я не стал, бросился к панели управления и, выхватив у него штурвал, как можно ровнее взял на себя. Самолёт перетряхнуло, качнуло из стороны в сторону, но он медленно и неохотно стал набирать высоту.

— Убирайтесь к чёртовой матери! — разозлился я. — Выметайтесь!

Я устроился в кресле, с лёгким креном сделал разворот и ушёл на второй круг. Как говорят — «чемодан». Нацепил наушники с микрофоном.

— Диспетчер, это С-46. Сообщите метеообстановку, какой нижний край облачности? Скорость ветра?

— Макнайт, это ты что ли? — совершенно не по уставу отозвался простуженный голос диспетчера Пола Кирка. — Ну, только ради тебя повторю… — тихо, но довольно закудахтал.

Выяснилось — сильный боковой ветер. Температура воздуха снизилась, полоса обледенела. Вошёл в глиссаду метров на сто выше, и как раз ощутил, что ветер стих.

Лишь у земли был небольшой сдвиг ветра. Двигал штурвал все энергичней, короче, чётче. Под нос самолёта стремительно уносилось белое полотно взлётной полосы. Вышла одна лыжа, потом другая и, наконец, долгожданный скрип полозьев.

Неплохая посадка, почти без перегрузки. Когда вылез из люка, ожгло морозом, швырнуло в лицо колючим снежком, так что перехватило дыхание и стянуло кожу. Подкатили трап, и я понаблюдал, как сходят вниз спасённые из геодезического купола люди.

Запиликал сигнал связи, на экране возникла физиономия Дресслера:

— Доложите обстановку, майор.

— Генератор доставили, господин полковник. Но купол оказался разрушенным, поэтому пришлось привезти людей сюда.

— Понятно, — Дресслер вздохнул, походили желваки под кожей. — Как у вас с пилотированием С-130. Генерал интересуется.

А чего ему интересоваться? Разве там, на Хеоларе, я мог что-то изучать?

— Никак, — честно ответил я. — Но у меня есть предложение. Я могу доставить генерала на С-46. Хорошо освоил его.

Дресслера не удивило, что за пару часов я смог осилить пилотирование транспортника, хотя на самом деле я потратил на это несколько месяцев на Хеоларе. Ничего не спросил, лишь пожал плечами без раздражения и недовольства:

— Генералу нужен С-130. Хочет кое-что увезти отсюда, — в голосе Дресслера проступил едва заметный сарказм. — Изучайте. Время есть.

Связь отключилась. И я направился в здание аэропорта, с удовольствием вдыхая морозный воздух, прислушиваясь к ритмичному хрусту снега под ногами.

Не успели разъехаться с громким скрипом створки, как я наткнулся на Хаббарда. Значит, он вернулся. Неприятно. Но хуже всего было то, что за талию он держал Эдит. Она смерила меня снисходительным взглядом, будто хотела продемонстрировать — проворонил ты своё счастье. И вновь за грудиной разлилась колючая боль.

Я поднялся на лифте до своего уровня, и тут только вспомнил про малыша Люка. Дрожащими руками открыл дверь, со стуком сердца в горле, представил высохшее тельце несчастного хорька. Свет залил комнату, аккуратно застеленную кровать, большой экран, высокий шкаф. Я подошёл к клетке — пусто. Без сил опустился в кресло и вдруг ощутил, как на меня что-то свалилось. Острые коготки оцарапали нос, зацепились за волосы и на колени спрыгнул пушистый комочек. Сверкнули умные глаза-бусинки. Радостно загукал. Юркнул под кровать и вытащил красный мячик на резинке. Представить не мог, сколько счастья может дать игра с домашним хорьком. Малыш прыгал по комнате, взвивался вверх, пытаясь достать мячик. Деликатно прихватывал мою руку. Взбегал на плечо, касаясь пушистым бочком.

Внезапный перезвон связи привлёк внимание. На экране возникло лицо Терзиева, руководителя КБ по сборке орбитопланов.

— Господин майор, мы подготовили для вас и ваших пилотов несколько орбитопланов. Вы можете опробовать.

После Хеолары все казалось, открою дверь, сделаю шаг и зажмурюсь от палящего света двойных светил, вдохну пьянящий цветочный аромат, тёплый ветерок весело заберётся под рубашку. Но обжигающий мороз, пробирающий насквозь, бетонные стены, покрытые изморозью, мертвенный свет, рождающий пугающие тени в углах, безжалостно возвращали в суровую действительность.

Нет, я не изнеженный мальчик — служил на Кольском полуострове, где морозы порой были такие, что эмаль трескалась на зубах, замерзала в термометре ртуть и погибали от холода даже пушные звери, чьи окаменевшие трупики мы находили в сугробах. Но попав на Хеолару, я расслабился, привык к теплу и яркому свету.

Возвращение на замерзшие земли породило в душе чувство безысходности, тупика. Единственное, что разгоняло тоску — возможность полететь в космос. Глупо отрицать очевидное — большинство людей мечтает увидеть звезды, махнуть куда-то на другой конец Галактики. Это заложено в генах человека, в его крови.

Судя по карте, Терзиев звал меня не в монтажно-испытательный корпус, где я впервые увидел орбитоплан, а в специально выстроенный ангар.

Я вступил в камеру проверки, встал в круг мерцающего красного цвета и сканер осветил меня несколько раз с ног до головы. Зачем это все делалось, я понять не мог. Для придания реалистичности происходящего? С глухим стуком распахнулось окно перед моим носом. Высунулась красная, облупленная рожа диспетчера:

— Проходи, Макнайт, ждут там тебя уже, — он расплылся в ухмылке, обнажив щербатые зубы.

Внутри помещение напоминало ангар для самолётов, только раза в три больше. Так что я даже растерялся на миг от высоких, уходящих на немыслимую высоту стен, отделанных матовыми серебристыми панелями, обилия света, лившегося с потолка и прекрасных летательных аппаратов, напоминающих альбатросов.

Справа, в углу рядом с мерцающими экранами заметил группу: Терзиев, генерал Шмидт, Артур Франк. Направился туда, отрапортовал генералу. Смерив меня пристальным взглядом, Шмидт покатал желваки под кожей и деловито поинтересовался:

— Ну что, майор, готовы продемонстрировать ваши достижения?

Я замер, непонимающе уставился на него, перевёл глаза на Терзиева. Главный конструктор совсем не нервничал.

— Сейчас, господин генерал, я введу майора в курс дела.

Схватил меня за рукав и отвёл в сторону.

— Покажите генералу пилотирование орбитоплана.

Эти простые слова, сказанные заговорщицким тоном, привели меня в полный ступор. Когда прошёл первый шок, я пробурчал:

— Терзиев, вы в своём уме? Я в вашем орбитоплане всего раз сидел. Вы помните?

— Ну и что? — он выглядел на удивление беспечным, будто речь шла о прогулке за город на пикник. — Будете следовать подсказкам системы — и всё будет нормально. Идемте, наденете скафандр.

Он буквально подтащил меня к тому месту, где гордо возвышался один из орбитопланов под прозрачным колпаком, контуры его едва мерцали, так что я решил, что это силовое поле.

— Вот, — удовлетворённо выговорил Терзиев, что-то быстро набирая на вызванном экране. — Станьте там, — он махнул рукой в сторону круга, начерченного на полу. — Не двигайтесь.

С тихим шелестом сверху меня закрыл прозрачный цилиндр. Заполнился золотистой пыльцой. Она облепила меня на миг с ног до головы, и через мгновение воссоздала облегающий скафандр песочного цвета, смахивающий на тот, который дала мне Эдит.

— Ну как? — с нескрываемой гордостью спросил Терзиев, когда стенки цилиндра растворились.

— Это классно, конечно, — сказал я, оглядывая себя. — Но вы понимаете, что это авантюра? Нет?

— Нет-нет, не понимаю. Совсем не понимаю, — напевно повторил он. — Так повернитесь. Ага. То, что надо.

Оглядел придирчиво с ног до головы. Улыбка на его лице возникла какая-то совершенно детская.

— Так вот, майор. Не волнуйтесь. Всё будет в порядке. Мы сделали управление орбитопланом схожим с вашим МиГ-37.

— Зачем? — я вытаращил глаза.

— Нам показалось, что вам так будет удобнее. До тридцати тысячи футов будете лететь, как на обычном самолёте. Потом включите ракетные двигатели. Они выведут вас на орбиту. А потом вернётесь. Давайте, — он мягко подтолкнул меня в спину.

Около орбитоплана стояла навытяжку команда техников в количестве трёх человек. И будто всё на одно лицо — квадратные подбородки, курносые носы, а сами рослые, широкоплечие в толстых тёмно-синих комбинезонах и куртках. Увидев меня, чётко, без суеты, подтащили лестницу. Аккуратно установили.

Оказавшись в кабине, я удобно устроился в кресле, которое мягко и деликатно приняло форму моего тела, с тихим жужжаньем едва заметно поёрзало, пододвинув к панели управления. И у меня возникло ощущение приятной лёгкости, почти невесомости.

— Слышите меня? — перед моим носом вспыхнул экран с физиономией Главного конструктора.

— Отлично слышу и вижу. Терзиев, вы издеваетесь? Тут на панели вообще никаких приборов.

Борта, потолок, штурвал, панель — всё выглядело так, будто разработчики забыли натянуть текстуры.

— Сейчас всё будет. Не переживайте, — Терзиев расплылся в самодовольной улыбке, и мне безумного захотелось вылезти и треснуть его по башке.

На меня словно высыпались мерцающие конфетти. Золотистый туман окутал голый розовато-жёлтый пластик, начал расползаться. Прорисовались контуры — приборы, экраны, тумблеры. Искристая пыль будто впиталась в поверхность, превратив в самый обычный центр управления летательным аппаратом, действительно чем-то напоминающий «стеклянный» кокпит МиГ-37.

— Ну как вам? Внимательно следуйте подсказкам системы. Удачного полёта, майор!

Это то, что называется — попал с корабля на бал. Вернее, с одного корабля на другой, только получше.

Начал рулить к выходу из ангара. Ворота разошлись, и я оказался на широкой бетонной полосе, которая уходила вдаль, утыкаясь в горизонт — мол, взлетай, как хочешь — места для разбега хватит с лихвой.

Экраны зажглись, высветились показания приборов. Двинул рычаг газа, прошла едва заметная вибрация, оглушил тонкий свист турбин, перешёл в привычный оглушающий рёв. Орбитоплан лихо начал разбег. Отрыв. Система что-то бормотала в шлемофон, но я даже не прислушивался, настолько привычны и просты для меня были все движения.

Подо мной в белоснежной легчайшей дымке привольно раскинулась укутанная вечным снегом Долина. Вокруг неё холмы, заросшие седым хвойником. И почти правильной овальной формы высокие стены Внешнего и Внутреннего периметра, защищавшие жилые кварталы.

— Набор высоты до десяти тысяч футов… — отчеканила система.

Я сделал пару кругов над Долиной и плавно взял штурвал на себя. На высотомере быстро замелькали цифры, вертикальная скорость тоже в норме. Небо стало темнеть, проступили бледные звезды, закрутилась спираль Млечного пути. Дугой изогнулся горизонт, отделяемый голубоватой дымкой от глубокой тьмы космоса. Красотища.

— Включить ТЯРД? — поинтересовалась система.

И тут же выдала подсказку:

«ТЯРД — лазерный термоядерный ракетный двигатель второго типа. Главной частью является реактор, работающий в импульсном режиме, в камеру которого подаётся водород. На внешней стороне находятся лазеры, мощностью двести терават. Благодаря термоядерным взрывам с частотой двести пятьдесят в секунду возникшая плазма, вытекает через сопло, создавая реактивную тягу».

Ничего себе — можно сказать сижу на термоядерной бомбе. Наверно, стоило испугаться, похолодеть, покрыться липким потом. Но я ощутил лишь азарт, невероятное ликование, заставившее сильно застучать сердце, и страстное желание направить орбитоплан куда-нибудь к Альфе Центавра. Или ещё куда подальше. Понестись на край Вселенной.

Я последовательно повернул три ключа, и выбрал на экране опцию: «Запустить двигатели». Ускорение ощутимо вжало в кресло, если бы не компенсирующий костюм, наверно, размазало бы вчистую.

Система сделала всё за меня, и мне осталось лишь наблюдать, как проплывает подо мной закованная в белый панцирь Земля, как нависают гроздья немигающих, но таких невероятно прекрасных и ярких звёзд. Мёртвая белая пустыня сменилась на глубокую бархатную темноту, едва прерываемую ярко-оранжевым россыпью огоньков.

— Ну как вам, майор? — сквозь рябь помех проступило на экране лицо Терзиева.

В его блёклых глазах в паутинке морщин, я заметил промелькнувшую зависть. Или мне хотелось, чтобы она там была.

— Отлично. Все приборы в норме.

— Прекрасно. Прекрасно. Теперь вам предстоит выполнить одну задачу. Слушайте внимательно. У вас есть три вида оружия: лазерная пушка, электромагнитная и плазменная. Вам нужно только разрушить пару астероидов, которые будут приближаться сейчас к Земле. И все.

— Замечательно. Терзиев, а ничего, что я ни черта не умею стрелять, да и управлять вашим орбитопланом тоже?

— Ничего. Ничего. Сейчас для вас включена функция обучения. Делайте все по подсказке системы и ничего не бойтесь. Приготовьтесь.

В заднице неприятно засвербело. Мало того, что засунули меня в орбитоплан, так ещё я должен сделать что-то без подготовки?

И тут орбитоплан нырнул в бесконечную черноту, высветилась огромная Луна с удивительно чётко очерченными кратерами, впадинами, горами, морями. Из-за неё показался край массивной глыбы.

«Астероид классаD. Альбедо — 0,025», — отозвалась система. — «Размер 700 метров в поперечнике. В основном состоит из углерода, силиката и водяного льда. Расчёт осуществлялся по блеску, способности к отражению видимых и инфракрасных лучей. Тип астероида определён по спектральному анализу и способности отражать солнечные лучи».

Чем бы мне по нему шандарахнуть? — лихорадочно пронеслась мысль. — Лазером или плазменной пушкой?

Я развернул орбитоплан и направил в сторону астероида. Хотя, легко сказать — развернул. На самом деле, пока система пересчитывала орбиту, пока изменяла её, я изнывал от невозможности схватиться за штурвал и, лихо сделав разворот, понестись к цели. Это только в космооперах бывает, где имитируют движения обычных истребителей. А здесь, все было реалистично, и просто так летательный аппарат не повернёшь.

Наконец, на экране замигали зелёным сошедшиеся вместе линии — курс орбитоплана и астероида. Надо подлететь поближе, на ту дистанцию, которую я рассчитал. А здоровенная ледяная глыба уже опасно надвигалась на Землю. Если бы это была по-настоящему, а не в игре, наверно, меня бы начало уже трясти — от меня зависит спасение планеты. Но сейчас я был совершенно спокоен. Не выполню задание, просто не наберу очков.

Впрочем, набрать их мне очень хотелось. И с первого раза.

Навёл перекрестье лазерной пушки на центр массивной глыбы и, подняв крышечки у тумблеров, включил. Басовитое гудение заполнило кабину и я нажал на красную кнопку на штурвале.

И ничего не увидел. Нет, через пару минут здоровенная глыба вдруг начала распухать, словно изнутри кто-то надувал её, как огромный воздушный шарик. И красиво разлетелась на мириады блестящих осколков. Класс.

«Вы хотите направить орбитоплан на прежний курс?» — выдала подсказку система.

Я выбрал: «Да» и вальяжно развалился в кресле. Ну что ж, это было совсем не сложно. Зря я так боялся. В режиме обучения всегда так.

И тут я вспомнил совещание у генерала, когда профессор Гордон рассказывал, ради чего мне и моим парням нужно освоить орбитопланы. Космическая станция, или межзвёздный корабль, я точно не помнил. Куда нужно будет доставлять грузы, а затем на нём улетят люди в созвездие Лебедь.

Где же это?

— А скажите, Терзиев, где космическая станция, куда мы должны будем грузы доставлять? А?

— Какая станция? О чём вы?

— Вы что забыли? Помните, мы говорили с вами тогда в монтажном корпусе? Вы делаете орбитопланы, чтобы доставлять грузы и людей на корабль, на станцию. Где она? Я её не вижу. Вы куда-то спрятали его?

— Спрятали? — Терзиев пожал плечами.

Из-за выгнувшегося дугой горизонта показался край массивного сигарообразного объекта, слишком ровного, чтобы быть астероидом.

— А вот она, — протянул я удовлетворённо. — Вижу, вижу её. Крутая штука.

— Что вы видите, майор? — между бровей Терзиева залегла глубокая складка, уголки губ опустились. И всем своим видом он показывал, что удивлён, или даже напуган.

— Ну, вижу космическую станцию. Длинная такая колбаса темно-серого цвета, сзади какая-то странная штука, словно тащит за собой сеть со светящимися кольцами. Это она и есть? Мне попробовать состыковаться с ней?

— Ни в коем случае! — вскрикнул Терзиев с таким отчаяньем, что у меня кровь застыла в жилах. — Подождите! Я должен сказать генералу!

 

Глава 22

Командная игра

С утра бушевала метель, с воем кидалась на здания гарнизона, швырялась охапками белых хлопьев, зверела, что не может похоронить нас заживо под толстым покрывалом. Но потом стала слабеть, успокаиваться, как буйно помешанный под воздействием лекарств. И сдалась, уползла куда-то в свой угол. Тихонько подвывая, затаилась.

Серый купол неба очистился, стал выше, но не менее унылым.

Из пилотской комнаты на втором этаже я бездумно наблюдал, как очищают взлётно-посадочные полосы. Ждал, когда смогу начать очередные занятия с пилотами. Туда-сюда медленно ездила снегоуборочная машина, сгребая огромные пласты слежавшегося снега и льда. Ссыпала в маленький грузовик. Вот заполнив кузов рыхлой грязно-белой массой, машина поехала дальше, а грузовик покатил на край аэродрома, к небольшому приземистому домику, где снег плавили в печи. Густой седой струёй из трубы выходил дым, почему-то навевая мысли о крематории.

— А вы здесь, Макнайт!

Знакомый голос главы ВЦ Артура Франка заставили вздрогнуть.

— Я вас искал.

Обычно бледное лицо покрыто красными пятнами, волосы растрепались, белый халат сбился на одну сторону. Не подошёл, скорее, подскочил к матово поблескивающей в углу кофемашине, налил чашку. Сделал жадно пару глотков. Со звоном поставил на блюдце и вытер губы. Глаза воспалённые, и черты лица словно заострились. Задал я работку ему и его сотрудникам.

— Мы провели расчёты, и все выяснили, — выпалил он, наконец. — Анализ показал, что этот объект обладает огромной массой. И соответственно чудовищным гравитационным воздействием.

— Значит, мои догадки оказались верными?

— Да-да, Алан. Эта сфера столкнула Землю с орбиты.

— Понятно. Значит, если её разрушить, мы сможем вернуть нашу планету на место? — я оперся о подоконник, сложил руки на груди, вглядываясь в его зрачки, лихорадочно суженные до булавочных уколов.

— Не всё так просто, Алан. Взрыв такой силы… Если он вообще возможен, вызовет выделение немыслимого количества энергии. Это разорвёт гравитационные связи между планетами солнечной системы. Они разлетятся в разные стороны как шарики для настольного тенниса. Понимаете? — он вновь жадно припал к чашке.

Отставив её на стол, он набрал на своём ручном коммуникаторе код, вызвав объёмное изображение большого шара, вращающегося внутри серебристой кисеи.

После того, как я увидел космический корабль, то последовал за ним и в поясе астероидов, уже за пределами солнечной системы обнаружил небесное тело. Я сумел очень близко подлететь к этой штуке и всю информацию доставил на Землю.

— Франк, а может быть, это всё-таки Немезида?

— Нет, нет, точно нет. Эта сфера рукотворная.

— Почему? Как вы это поняли?

— Ну как вам объяснить, — он подёргал себя за выступающий подбородок, блестевший редкой седой щетиной. — Она слишком гладкое. Понимаете? Если бы это было реальное небесное тело. Планета, например. То её поверхность покрывали бы кратеры от столкновения с астероидами. Эта сфера идеально гладкая, как шар для боулинга.

— Но если это потухшая звезда? Чёрный карлик?

— Да, вы хорошо изучили вопрос, — Франк одобрительно сощурился, от висков к углам глаз разбежались глубокие морщинки, а уголки тонких губ поднялись в слабой улыбке. — Нет. Температура поверхности слишком мала. Слишком. Понимаете. Даже у чёрного карлика температура должна быть около 3200 кельвинов. А этот объект очень холодный. Очень. Гладкий холодный объект, вокруг которого наблюдается странная активность. И плюс искажение пространства. Вы заметили это?

— Да. Было ощущение, что я смотрю сквозь толстую ножку бокала.

— Вот именно! Я бы даже решил, что это чёрная дыра. Но нет. Это не чёрная дыра. Это именно рукотворная сфера.

— Скажите, Франк, а почему дроны, которые я запустил к поверхности, через некоторое время вырубались? И ни один не вернулся?

— О, мы выяснили это! Очень интересно, Алан. Очень. Дело в том, что Сфера отключает всю электронику. Один из дронов сумел долететь до поверхности. На нем было устаревшее оборудование. Аналоговое. То, что он передал — просто потрясающее. Вы не поверите, что это. Но всю информацию вы получите.

— Ладно, Франк, когда я смогу начать операцию?

— А вам не терпится, Алан? Как идёт обучение пилотов?

Странно, глава ВЦ никогда не интересовался этим раньше. Я как мог ускорил процесс, занимаясь с парнями по двенадцать часов в сутки в любую погоду — в мороз, буран, при штормовом ветре. Так что вечером едва доползал до кровати и проваливался в сон. Но все равно превращение моих ребят в астронавтов шло очень медленно. Что не устраивало ни генерала Шмидта, ни меня. Генерал вызывал меня каждый вечер, устраивая «порку». Но почему-то не требовал, чтобы я параллельно осваивал «Геркулес». Передумал улетать на Экватор?

— Нормально.

— А как вы сами? Смогли освоить?

— Да. Без проблем.

— Ну да, вы же классный лётчик, Алан. Уникальный, — глаза Франка затуманились, в них засветилась и восхищение, и зависть, и досада, будто он жалел, что не может стать моим подопечным, сидящим за штурвалом орбитоплана. С чего вдруг он стал восхищаться моими способностями?

На миг повисла тишина, прерываемая только жужжаньем неисправной флуоресцентной лампы, встроенной в потолок. Франк помолчал, хитро вглядываясь в меня, словно обладал каким-то недоступным другим знанием. И ему хотелось потянуть время, чтобы собеседник мучился, ждал с нетерпением, когда его соизволят посвятить в тайны мироздания.

— Мы подключим ваших пилотов через нейроинтерфейс к вашему мозгу, и они скачают ваши навыки к себе, — выпалил он, наконец, расплывшись в довольной улыбке. — Понимаете? Я, собственно, искал вас, чтобы сказать об этом.

* * *

Я бросил взгляд на голоэкран, который отражал меня всего, какой есть. Крепкая шея, развёрнутые широкие плечи, жилистые предплечья. И главное — сильные, с рельефно очерченными мускулами, ноги, которыми я особенно гордился. Щетина на подбородке меня не смутила. По старой пилотской привычке — нельзя бриться перед боевым вылетом. А сейчас предстоял именно такой.

Запиликал сигнал видеофона — за дверью моей комнаты стояла Эдит, смущённо переминаясь с ноги на ногу. Пришла проводить «на фронт»?

Быстро переоделся в комбинезон, на который в ангаре надену скафандр. Внутренняя поверхность, напоминающая нежный гагачий пух, приятно прилегла к телу.

Впустил Эдит.

Девушка выглядела немного растерянной, и в то же время в глазах светилась странная решимость. Присела на диван, сложив руки на коленях, обтянутых красными брючками. Я заметил, что она любила всё очень яркое, выделяющееся.

— О чём поговорить хотели, Эдит? Проводить что ли пришли?

— Я хотела узнать… — помолчала, словно собиралась с силами сказать нечто неприятное. — Почему вы убили Питера?

— О господи, Эдит!

Я бросил на неё испытывающий взгляд, чего её вдруг взбрендило в голову завести об этом разговор? Присел на край стола напротив.

— Это была дуэль, — я сложил руки на груди, инстинктивно пытаясь отгородиться от её негативной энергии, осуждения, откровенно бившего из глаз. — Я мог так же погибнуть, как и ваш муж.

— Но Леон сказал, что это было подло. Вы выбрали лучший самолёт. И у Питера… — прикусила губу. — У него не было шансов против вас. Вы… вы ведь такой хороший лётчик.

Ну что за подонок Хаббард? Впрочем, я другого не ожидал от него. Естественно, за моей спиной он рассказывал всем гадости и выставлял меня в отвратительном свете. Но оправдываться и объяснять Эдит, что все было иначе, очень не хотелось.

— Вы ведь могли отказаться? — не услышав моего ответа, как-то на удивление робко поинтересовалась она.

— Нет. При вас не мог, — честно ответил я. — Если бы вас там не было. В этой столовой. Послал бы Броуди подальше и всё. Но при вас… Нет. Скажите, а это вы попросили, чтобы Хаббарда назначили наблюдателем на моих занятиях? Назло мне?

— Знаете, Алан, — она вздохнула, накрутила на палец прядку каштановых волос, что выдавало явное смущение. — Кто-то должен противостоять вам, вашим амбициям. Леон рассказывал, как вы любите самоутверждаться на слабых пилотах. Как вы сделали себе карьеру…

Её голос зазвучал неуверенно, даже жалко, словно она стеснялась это говорить.

— Эх, Эдит. И кому вы верите… Знаете, я ведь по жизни инвалид. Следствие неудачных учений. Без ног. Говорю, не для того, чтобы вы жалели меня. Просто объясняю. Здесь, в этой игре нужны реальные физические навыки. Собственные, как ни странно.

— Да, я знаю, — она отвела глаза, как-то странно-печально. — Леон лжёт. Теперь я понимаю это.

Я удивлённо приподнял брови и не удержался от улыбки.

— Я видела, что вы отличный лётчик, — продолжила она, хотя давались ей слова с трудом. — И ваши пилоты вас обожают. Некоторые просто боготворят.

— Так говорите, будто некролог решили написать. Я ведь умирать не собираюсь. Это обычная миссия, каких было сотни. Скажите лучше, почему Шмидт не хочет, чтобы я отвёз его на Си-46? Или он вообще на Экватор не собирается возвращаться?

— Он хочет вывезти отсюда одну вещь… Она не поместится в салоне Си-46.

— Оружие?

— Я не могу вам точно сказать…

Судя по мгновенно вспыхнувшим щёчкам, она знала, но говорить не хотела. Интересно, против кого собрался воевать генерал? Впрочем, если в тропическом поясе скопилось такое огромное количество самых разных людей, то там такая напряжённость, что оружие, конечно, нужно. Интересно все же узнать, что это.

Система выдала обширное сообщение с пунктами плана очередной миссии, я даже не стал вчитываться, их было слишком много, что удивило меня.

— Извините, Эдит, мне нужно идти.

— Да, да, конечно, — она вскочила и пошла к двери.

Остановилась на миг, обвила за шею и прижалась к губам. Это длилось лишь мгновение, и я лишь попытался обнять её, прижать. Но она тут же выскользнула, исчезла за дверью.

Когда шёл к ангару, проводил языком по губам, машинально дотрагивался до них, пытаясь осознать, не показалось ли мне это внезапное проявление таких горячих и нежных чувств. Приятно и в то же время отдавало обречённой горечью, как жаркий, но последний поцелуй перед казнью. У меня и так тревогой сжимало сердце.

В ангаре меня ждали мои парни, выстроившись в два ряда. В созданных наноботами скафандрах выглядели похоже — высокие и рослые, коротко стриженные, волевые черты лица. Только различался цвет волос и глаз.

Метель уже стихла, угомонилась на время, сквозь серое небо пробились лучи такого далёкого и тусклого солнца, больше смахивающего на лампу, чей свет пробивался сквозь мутное стекло.

Один за другим парни по лесенкам взбираются в кабины. Земля содрогается от рёва турбин, из них вырывается оранжевое пламя. Разгон по очищенной от снега серой бетонной полосе и взлёт. Я поднял свой аппарат последним, когда в ангаре остался лишь он один. Сразу начал набор высоты, замечая на экране, как ровно и слаженно следуют за мной остальные пилоты. Или теперь их стоило называть космонавтами? Астронавтами?

Под крылом медленно и прощально стала уходить вниз Долина, усыпанная снежной пудрой. Изогнулся дугой горизонт, скрытый под пушистой голубовато-белой дымкой. Небо над ним стало темнеть, перешло в глубокий чёрный бархат, пока без алмазного блеска.

Для реалистичности система приказала включить камеру анабиоза на то время, когда будут включены термоядерные ракетные двигатели, чтобы оградить от чудовищной перегрузки. Кресло опустилось, сверху меня закрыл прозрачный колпак. На миг в сознании что-то щёлкнуло, время замерло. А когда состоялось пробуждение, показалось, что я рассекаю ночь в узком туннеле, по стенам которого извиваются ярко-белые полосы — слившийся воедино свет звёзд.

По кабине прокатилась вибрация, возник всё возрастающий гул, вначале едва заметный, он усиливался, переходил в грозную симфонию. И на экране передо мной вспыхнули стилизованные изображение «самолётиков». Много, очень много. Целая армада, а я — главнокомандующий.

Механическим неживым голосом откликнулась система: «Миссия — уничтожить летающие объекты инопланетного происхождения», — звук исказился, растянулся, упал до невероятно низкой ноты.

Я нёсся навстречу звёздным крейсерам, смахивающим на длинные цилиндры темно-серого цвета с сетью из светящихся колец. Стрелка указателя скорости не двигалась, встав посредине между цифрой шестьсот и сорок — начало шкалы. Авиагоризонт отмечал, что я лечу с небольшим креном относительно горизонта, а высотомер вообще взбесился, прыгая вверх-вниз. Чёрт вас дери, какой здесь в космосе может быть горизонт?

— Слушай мою команду!

На экране начали мигать силуэты «самолётов» и радость затопила душу от многоголосья — один за другим они прорывались ко мне.

— Приготовиться! — скомандовал я. — Передаю координаты цели. Слышите меня? Минутная готовность.

Перед моим носом повис голографический экран с мерцающими зелёным силуэтами орбитопланов, поочерёдно они вспыхивали красным и я слышал голос одного из пилотов. Многоголосье, как в хоре, когда один запевает, а все остальные подхватывают за ним в едином порыве. Яростно и потрясающе слаженно.

Вырвавшийся из лазерной пушки невидимый, но невероятно мощный луч, слился с десятком таких же. Понёсся ураганом по веретенообразным телам крейсеров, в жутком молчании космоса разрывая их на куски.

Слишком просто мы разрушили защитный барьер «чужих».

Но тут обрушилась волна, как цунами, тряхнула орбитоплан, погрузив меня в пучину дикой боли, от которой всё тело затрясло, растянуло, свело судорогой. Казалось, что трещат кости, лопается кожа, рвутся сосуды, и меня просто раздавит, сомнёт в кровавое пюре.

Оглушила тишина. Приятная, расслабляющая. Я сидел в центре прозрачной сферы, или скорее висел над глубокой бездной, проткнутой сверкающими алмазными булавками. А вокруг меня высвечивалась мешанина символов и я не узнавал ни один.

Щёлк. И я чётко и ясно осознал, что обозначает каждый символ. Увидел своё тело — полупрозрачную субстанцию прошивали ослепительно блестящие нити, выходили наружу и шевелились, как тонкие длинные щупальца. Это не пугало, скорее веселило до слез.

Галлюцинация оборвалась — я вновь сидел в кабине орбитоплана, утопая в удобном кресле. В руках штурвал, перед глазами мерцают, перемигиваются экраны.

Временной прыжок и я увидел сквозь едва заметную дымку искажений цель нашей миссии — Сферу. Скомандовал остальными пилотам выйти на орбиту. Бортовой компьютер пересчитал курс, орбитоплан снизился до нужной высоты, начал кружить вокруг небесного тела, чьё происхождение мы до сих пор точно не знали.

Осталось совсем немного.

Для особой миссии я выбрал троих, самых надёжных — Дэвида Грина, Любомира Айданова и Яна Морриса.

Выключил автопилот, сделав для верности пару витков вокруг Сферы, вышел грузовой отсек. Здесь меня уже поджидал планер. Разумеется, не тот деревянный, на котором я летал в детстве, когда мечтал стать лётчиком, а из особого углепластика. Но выглядел он почти также — невесомая ажурная конструкция, длинный изящный фюзеляж, прикреплённые к нему едва заметной паутиной растяжек широкие крылья. Сфера вырубала не только любую электроника, она ещё и притягивала всё, что имело в своём составе металл, и разрушала.

— Грин, Айданов, Моррис, приготовиться, — скомандовал я.

— Есть, сэр! — услышал я ответ слившихся голосов.

В отчёте Франка я обнаружил информацию, что рядом со Сферой есть нечто, похожее на атмосферу, и решил использовать планеры для того, чтобы посадить их прямо на поверхность. План замечательно сработал.

И теперь оставалось выполнить лишь один пункт: «Попасть в капитанскую рубку». Что мы будем там делать, я не представлял. Но так велела игровая система, и мы следовали этому предназначению, убивая каждого, кто посмел встать на нашем пути.

— Осторожно, Грин! — крикнул я зазевавшемуся парню.

Тот слишком оторвался от нас, свернул в коридор. Я услышал дробный сухой треск автоматной очереди, шум борьбы. Ринулся на помощь. Выглянул из-за угла. Грина атаковали сразу трое, а парень, спрятавшись за выступающую металлическую колонну, пытался отстреливаться. Но получалось плохо, я заметил у него на плече свисающий лоскут в бурых пятнах.

Вытащив из-за пояса плазменную гранату, зашвырнул в гущу врагов.

— Ложись!

Оглушил тонкий пронзительный визг и жуткий громоподобный взрыв. А потом повисла тишина, прерываемая едва заметными звуками дыхания парней за моей спиной.

Я осторожно выглянул из-за угла. На месте врагов осталась лишь куча искореженных тел в скафандрах.

— Это роботы, командир. Причём примитивные, — бросил Любомир. — Куклы.

В его голосе я услышал явное разочарование, которое разделяли остальные парни. Им хотелось сразиться с чем-то мощным, боссами. А тут пластиковые игрушки.

— Да, я понял, — пробормотал я.

Перевязав Грина подручным материалом из аптечки, двинулись дальше — через извилистые полутёмные коридоры со встроенными в стены окнами, сквозь которые видели странных существ — прямоходящих в облегающих комбинезонах, но со страшными нечеловеческими рожами.

Выскочили в большой светлый зал, совершенно пустой. Высокий потолок поддерживали квадратные колонны отделанные желтоватым камнем с зелёными разводами. Но оставались в одиночестве мы недолго. Послышался громогласный рык, от которого сверху просыпались струйки каменных осколков и во всей красе показался кибердемон — ну куда ж без него?

— Ох, и ни х… себе, — пробормотал ошарашенный Любомир, бросил на меня изумлённый и в то же время по-мальчишески восхищенный взгляд. Выхватил из-за спины автомат и полил демона отличной очередью. Но только разозлил его. Жуткая тварь, наклонив лобастую башку, украшенную рогами, оглушительно зарычала и в ответ выпустила из обоих стволов, встроенных в его ручищи с буграми мускул, залп огня.

Любомир ойкнул, схватился за плечо и рухнул на пол. Я быстро подкатился к нему, осмотрел рану — на плече в лохмотьях порванного скафандра проступало багровое пятно. Не очень серьёзно, но терять концентрацию не стоило.

Оглядевшись, заметил несколько зияющих ниш за колоннами по углам и махнул Яну и Любомиру спрятаться в одной из них. Там было тесновато и пришлось стоять едва не на головах друг друга. Пока Дэвид перевязывал Любомира, матерно ругал его за неосторожность. Бурчал и бурчал, как старая бабка, так что мне надоело это слышать и я приказал ему заткнуться. И так на душе было мерзко и тошно.

Демон быстро нашёл нас, просунул ствол и открыл мощный огонь, выбивая в стене здоровенные дыры. Выйти будет проблематично, и оружие против такого зверя у нас слабовато.

— Ну, что делать будем? — поинтересовался я у парней. — Какие предложения?

— Какие, какие, — проворчал Дэвид. — Надо отнять у монстра одну из пушек и все дела.

— Ну и как это сделать? Руку ему отрезать? — криво ухмыльнулся Любомир.

— А это идея! — вырвалось у меня. — Ну-ка, Ян, подсади меня наверх.

Из потолка в метрах трёх от меня торчали параллельно друг другу две ржавые трубы. Перебравшись с колен Яна, я сумел запрыгнуть и зацепиться рукой за одну из них. Вытащил плазменный резак. И когда демон вновь просунул ручищу в нишу, резанул от всей души. От дикого рёва раненой зверюги я свалился вниз, прямо на кусок панциря с торчащим из него трофеем. Острая боль пронзила лодыжку, и система откликнулась:

Урон здоровью — 15 %

Уровень здоровья — 85 %

Интересно, куда подевались мои 150 % здоровья, полученные на Хеоларе? Ладно, чёрт с ним. Сжав челюсти, чтобы не застонать, я схватил оружие довольно необычного вида — толстый короткий ствол заканчивался полупрозрачной сферой, в которой будто бы ворочалась какая-то тварь, золотисто поблескивая панцирем.

Так, ну и как стрелять из этой хреновины? Я на миг высунулся из ниши, углядев красный длинный бар с уровнем здоровья и силы монстра, и щёлкнул по выступающему из ствола рычажку. «Пушка» затряслась и выплюнула ослепительный оранжево-белый сноп пламени, за ним ещё другой. Красный бар у зверюги стал стремительно уменьшаться — и ликование залило душу.

Щёлк. Щёлк. И тишина. Я спрятался назад в нишу и осмотрел оружие. Система показала, что оно разрядилось. Зараза! Так быстро? Надо найти боеприпасы, но как вылезти?

— Любомир, у тебя датчик рентгеновских лучей фурычит?

— Да, командир.

— Давай, погляди вокруг — есть что-то подходящее для этого оружия.

Перед лицом Любомира замерцала тонкая зеленоватая плёнка, он быстро повертел головой и выключил экран.

— Ничего, — покачал головой. — Пусто.

Мне оставалось лишь матерно выругаться.

Но тут оружие в моих руках завибрировало, раздался тонкий свистящий звук, и система вновь показала, что оно зарядилось. Значит, тварь, что сидела внутри, отдохнула и готова поделиться своими необычными силами.

— Так ладно. Надо действовать сообща. Сейчас у монстра одна пушка и у нас одна. Силы равны. Ну, почти равны, — добавил я, услышав, как хмыкнул Дэвид, а у Яна снисходительно опустились уголки рта. — Я выскочу, отвлеку его, а вы перебежите за колонны и оттуда откроете огонь.

— Командир, так не пойдёт, — вмешался Ян. — Он может с одного выстрела вас убить.

— Так, разговорчики в строю… Ладно, буду осторожен, — я похлопал парня по плечу. — Приготовились!

Я выкатился из ниши, и снизу выпустил отличный залп в демона. И тут же отпрыгнул за колонну. Выпустил ещё одну струю. Парни выскочили за спину монстра и начали поливать его очередями из автоматов. Красный бар стал уменьшаться все быстрее и быстрее. Но поплясать тарантеллу пришлось знатную. Несмотря на здоровенную тушу, демон умудрялся довольно быстро крутиться на месте и даже из одной пушки поливал нас таким яростным огнём, что уворачиваться становилось все труднее и труднее.

Моё оружие опять хрюкнуло и замолкло, без сил я распластался за колонной, когда услышал страшный грохот. Земля затряслась, словно ад разверзся и оттуда вылезли черти. А потом разлилась странная пугающая тишина. Я осторожно выглянул и с облегчением выдохнул. Посреди зала лежала гора отличного мяса. А мои парни, тяжело дыша стояли рядом.

Я с трудом поднялся на дрожащих ногах, вытер пот со лба, ощущая собственную черепушку. Подошёл к ним.

— Ладно, пошли, парни.

Судя по сообщению, что выдала система, мы в команде завалили босса пятого уровня. Хотя сколько их всего в игре, я не знал. Но за это убийство я получил лишь пятьдесят баллов, что здорово меня разочаровало. Впрочем, обида компенсировалась крутым оружием, которое мы заполучили.

Из зала мы попали в длинную узкую кишку коридора, где по стенам шло несколько дверей. Я приоткрыл одну из них и понял, что это полуразрушенный сортир. Сорванные с петель дверцы кабинок, разбитые раковины. Но рядом с одной из них стояла спиной к нам стройная девушка в облегающем комбинезоне. Обернулась и весело подмигнуло, но меня мороз продрал по коже. Её узкое лицо мгновенно приняло злобное выражение, а тело стало меняться.

Тьфу! Ненавижу змей! Вместо стройного женского силуэта теперь извивались упругие, толщиной с фонарный столб кольца, покрытые блестящей чешуёй цвета антрацита. А из кучи разбитых плиток пола поднялась плоская треугольная голова. Распахнула пасть с розовато-фиолетовыми прожилками и длинными зубами. Кажется, я даже ощутил отвратительную вонь, исходящую от этой мерзотины.

И тут же услышал собственный истошный звериный крик, который слился с громким нарастающим гудением «пушки» в моих руках. За раз я выпустил весь заряд огня. И когда остановился, весь сортир теперь выглядел, как вход в преисподнюю — обугленные чёрные стены, покрытые хлопьями пепла. А на почерневшем полу белела гора золы — всё, что осталось от девушки-змеи.

Даже сквозь полутьму коридора я видел, каким изумлением горят глаза моих парней. И на миг обдало жаром стыда — неприятно демонстрировать собственные детские страхи перед подчинёнными.

Коридор перегородили закрытые ворота. Рядом на стене — экран с силуэтом трёхпалой лапы. Я устало опустил автомат и оперся спиной о стену. Столько идти и угодить в полный тупик. Как нам пройти внутрь?

 

Глава 23

Game Over

— Командир! Смотрите, что я нашёл!

Со счастливой улыбкой на лице к нам подбежал Любомир. В руках у него болтался кусок мяса, в котором я не без труда узнал лапу с тремя перепончатыми пальцами. Тут же выхватил её и приложил к экрану. Тонкий, едва заметный скрип и створки начали разъезжаться.

— Приготовиться! — немедленно скомандовал я.

Ритмичный лязг передёргиваемых затворов. Мы ворвались внутрь и остановились.

Огромная глухая пещера. На потолке метров в ста от нас — квадратное отверстие. Над бездной крест-накрест нависали четыре плоских каменных площадки, одна против другой, связанные между собой тонкими качающимися мостиками, очень хлипкими на вид.

— Ну как нам туда попасть? — с досадой проронил Грин. — Твою мать! — стукнул кулаком по бугристому куску камня.

— Проблема, — протянул я.

Вышел на площадку и бросил взгляд вниз, в глубокую пропасть, на дне которой клубилась ядовито-зелёная дымка.

Раздался странный скрежет, пол резво рванул вперёд подо мной, и я кубарем покатился на край. Лишь в последнюю секунду схватился за образовавшийся там невысокий бортик. А платформа взмыла вверх, развернулась и начала швырять меня о борта, словно необъезженный жеребец, пытаясь скинуть вниз.

Сердце ухнуло, пропуская удары, заколотилось, отдаваясь в виски и затылок. Ну, твою ж мать, если сейчас угроблюсь, придётся тратить время на штрафную миссию или ещё хуже, убивать снова того двуногого кабана с рогами.

Собрав остатки сил, я подтянулся на руках, цепляясь ногтями, срывая их до мяса, проскользнул к краю площадки. Меня опять тряхнуло и понесло куда-то вниз. Но я чудом вцепился в какой-то выступ в центре, обхватил его руками и попытался встать. Вначале подтянул ноги, встал на колени, поднялся выше и выпрямился. Ветер бил в лицо, выбивая слезы, забивал в рот противную пыль, вздыбливал волосы. Но я стоял, уверенно и твердо расставив ноги, будто приклеился ступнями к полу. Бешеная каменная доска вдруг смирилась. На миг зависла и столбик, за который я держался, превратился в колонку управления с ручкой сверху, как у истребителя. Вокруг задрожал воздух, начал сгущаться, плотнеть и вылепил нечто похожее на кокпит с примитивной панелью управления, выступающими круглыми циферблатами, истыканные непонятными значками. Сзади в колени что-то ткнулось, так что от неожиданности я упал навзничь. Но приземлился не на холодный твёрдый камень, а во что-то мягкое и приятное, что сразу обволокло мою задницу.

Теперь я сидел в летательном аппарате — толстые широкие крылья, сзади двойное хвостовое оперение. И все казалось таким аморфным, меняющимся, будто я находился внутри живого существа.

Попытался отклонить ручку управления от себя — аппарат послушно, но слишком резво клюнул носом, целясь прямо в самую гущу жёлто-зелёного тумана. Ускорение прижало меня к сидению с такой силой, что поначалу не мог пальцем пошевельнуть. Но потом плавно и медленно, стараясь не дышать, взял ручку на себя. «Летун» вдруг затормозил, будто в недоумении, что я передумал кончать жизнь самоубийством. Задрал нос и стал медленно набирать высоту.

Через пару мину я уже укротил этого бешеного «жеребца» с крыльями. Медленно и не всегда правильно, он стал слушаться и выполнять мои команды. И вовремя. Я услышал подозрительный писк, скрежет, перезвон. Из отверстия в потолке высыпалась стая летательных аппаратах — цилиндры, истыканные изогнутыми крыльями с ярко горящими фарами-глазами. Они с визгом выплюнули сверкающие как новогодние игрушки шарики, но совсем не такие безобидные. Система высветила для меня два изогнутых бара, один обозначал целостность «летуна», а другой уровень зарядки оружия.

Так, а где это оружие? А вот оно — я скинул с набалдашника ручки управления крышечку, а под ней оказалась красная кнопка. Вдавил — «летун» изверг из себя ослепительный фонтан огня. Обрушил на стаю врагов, разметав в стороны, словно ураганным ветром. Парочка из них покачнулась и свалилась вниз. Но из отверстия высыпалась новая куча. Окружили меня, с мерзким визгом и писком стали пуляться огненными шарами.

Я взял ручку управления на себя, оказался выше них всех и вновь надавил гашетку, обрушив ураган огня. Держал долго, пока бар, указывающий на зарядку, не опустошился до конца. Сделал пару кругов, пытаясь рассмотреть обугленных врагов и только потом вернул «летуна» на посадочную площадку.

Воздух замерцал вокруг меня, и всё исчезло. Я стоял вновь на абсолютно пустом месте.

— Это… это чего было такое? — пробормотал Грин.

На белом лице алели пятна и горели широко раскрытые голубые глаза. Но он единственный кто смог хоть что-то сказать. Ян и Любомир пребывали в ступоре и, кажется, даже не видели, что я жив и невредим.

— Хрен его знает, — спокойно ответил я, отряхиваясь. — Вот на этих аппаратах сейчас поднимемся вверх.

— Чего? На этих… ап-ппа-па-ратах? — медленно по слогам произнёс Любомир, поглядывая с опаской за мою спину, словно ожидая, что эта хреновина кинется на нас.

— Да-да, всё в порядке будет. Не волнуйтесь. От меня по нейроинтерфейсу получите всю информацию. Так, давай, Грин, садись.

Дэвид уже пришёл в себя, забрался на площадку. «Летун» вновь вырастил колонку управления, закрыл прозрачный колпак. Резво взмыл почти к самому потолку, на удивление лихо заложил крутой вираж, снизился и пронёсся со свистом прямо над нашими головами.

С другими парнями дело обстояло похуже. Но под насмешливым взглядом Грина, которые уже ощущал своё превосходство над остальными, Ян и Любомир тоже освоили полёты. Балансируя на качающихся мостиках, перебежали на другие площадки и уселись в «летунов».

И надо сказать, вовремя. Я сделал шаг к своему аппарату, как услышал знакомый перезвон. Из отверстия в потолке вновь посыпались мерзкие стрекозы. Выхватил автомат и прошил их до того, как они успели выплюнуть огненные шары.

Кинулся на площадку. «Летун» послушно слился с моим телом, выдвинул колонку с ручкой управления. Сковырнув крышечку, я обрушил на врагов огонь. Грин тоже успел взлететь, но оказался чуть выше и его выстрелы оказались неточны. Видно разозлившись, он соколом упал в самую гущу дронов, резво развернул своего «летуна» вокруг оси. Все слилось в одну кучу — огненные шары, выстрелы, взрывы. Место побоища заволокло густым грязно-сизым дымом, сквозь который ничего нельзя было разобрать.

И тут вниз ухнуло что-то массивное.

— Грин! — заорал я в бессильной ярости, будто мой крик мог задержать падение.

Вместе с Любомиром и Яном мы скорбно облетели безжалостную бездну, похоронившую нашего товарища, и начали набирать высоту, поднимаясь к дыре в потолке. Проскользнув один за другим, пролетели длинным глухим туннелем, освещаемым лишь мигающим аварийным освещением, и выскочили в необъятный, поражающий своими размерами, зал. В центре его вокруг цилиндра, от которого исходило едва заметное голубоватое свечение, вращалось несколько платформ. Это напоминало многоуровневую карусель, на которой могли бы с большим удовольствием покататься дюжина кибердемонов.

— Ого, ни фига себе. Что за чертовщина? — вырвалось у меня.

— Да, адская штуковина, — отозвался Любомир. — Что будем делать?

— Пока попробуем уничтожить. У всех зарядка аппаратов на максимуме? Готовность? Ян?

— В порядке.

— Любомир?

— 90%

— Близко не подлетать! — крикнул я. — Стрелять по моей команде.

Мы закружились вокруг нижней платформы. Наши «летуны» извергли залп огня, громкий, яростный, мощный. Удар был такой силы, что отдача расшвыряла нас в стороны, как беспомощных котят. Меня едва не впечатало в стену, и на миг показалось, что у «летуна» выросли ноги, которыми он оттолкнулся от металлических пластин.

Из цилиндра вырвался электроразряд, прочертил в воздухе потрясающе красивый ослепительный зигзаг, оглушив на миг. Распавшись на мириады ярких искр, осыпался вниз. И даже сквозь прозрачный материал кабины ощутимо в нос ударило озоном.

— Ни фига себе молния, — услышал я голос Яна, он явно пытался справиться с дрожью. — Если бы попало бы, изжарились бы заживо.

И никакого эффекта. Может быть, отсюда вообще нет выхода? Или мы свернули не туда. Я вызвал карту, внимательно изучил. Нет, именно из этого места мы должны были перебраться в следующее помещение, которое находилось совсем рядом с капитанской рубкой — цели нашей миссии. И нетерпение, переходящее в злость, охватило меня.

— Меняем тактику, — скомандовал я.

— Ударим одновременно? — понял Любомир.

— Да. И будет бить в саму ось, на которую надеты эти платформы. Это стержень. Понятно? Но первое — одновременно. Второе — каждый должен быть внимателен и осторожен. Ясно? Приступаем.

Я взлетел на самый верх стержня, где как мне показалось заряд электричества должен быть максимальным — рисковать парнями не хотелось. Все равно я нёс ответственность за своё решение. На втором «этаже» от верха расположился Ян, внизу Любомир — он хуже всех управлял «летуном», тот плохо слушался его, брыкался, как упрямый жеребёнок, пытаясь сбросить.

— Приготовились? Начинаю отсчёт. Десять, девять…

Когда сказал «ноль», из пушек вырвался залп огня, врезался между платформами. О, это было великолепное зрелище! Яркая вспышка и во все стороны полетели ослепительные осколки. Из стержня вырвались яростные зигзаги, словно ведьма взмахнула головой и светящиеся космы разлетелись во все стороны. Я плавно взял ручку на себя и взлетел к самому потолку.

Но нижний электроразряд угодил прямо в Любомира, его «аппарат» отшвырнуло в сторону, несколько раз перевернуло и он камнем упал вниз. Короткий отчаянный вопль пронзил душу и затем гробовое молчание после.

«Птичка» Любомира распласталась внизу, раскинув обугленные крылья. Я снизился, посадил своего «летуна» и подошёл, не ощущая ватных ног, к месту падения. Один за другим сели остальные парни, приблизились к месту катастрофы.

Я вспрыгнул на крыло и вытащил разом потяжелевшее тело Любомира, голова его безвольно откинулась назад, беззащитно обнажив острый кадык на тонкой шее. Меня бил озноб, руки дрожали, старался не глядеть в бледное сведённое мучительной судорогой лицо. Я переключил информацию о физическом состоянии парня. На экране отразились быстро уменьшающиеся цифры здоровья, выносливости и замерли на нулях. Тело начало ссыхаться, словно из него выкачивали воду, и через мгновение я держал в руках лишь пустую оболочку — лохмотья, в которые превратился комбинезон.

— Командир, мы ничем не могли помочь ему, — Ян положил мне руку на плечо.

Но я махнул головой и постарался отвести взгляд, чтобы он не заметил набежавших слез.

Разбив стержень, на котором крепились платформы, мы открыли проход в потолке, и сев в наших «летунов», вместе с Яном начали подниматься по длинной широкой трубе. Через какое-то время она перешла в горизонтальный туннель, и наконец, мы выскочили в округлое помещение со сводчатым потолком. По периметру к стенам крепилось плоское кольцо из металлического сплава, а из него выступали плоские площадки, куда мы и посадили наших «летунов». И когда прозрачный колпак исчез, я махнул рукой Яну, чтобы мы следовали по маршруту на карте.

— Так, вот сюда, — определил я путь. — И осторожней! — попытался я остановить парня, который явно рвался в бой.

Вместе с Яном мы пробежали по длинному ярко освещённому коридору. За прозрачными стенами работали агрегаты, отливая золотистым блеском, ритмично двигались шатуны, вспыхивали голубые огоньки сварки. Мы остановились возле внушающих трепет своими размерами ворот. Я приложил к экрану на стене трёхпалую лапу, и створки с тихим звуком пневматики разошлись, пропустив внутрь.

Довольно большой зал с потолками метров двадцать высотой, казался пустынным. Но мерцающий красный свет, плохо разгонявший темень в углах, и жалобно стонавшая сирена заставили сердце сжаться в тревожной тоске. Тяжёлый запах металла забивал нос. Стараясь защищать спины друг другу, мы с Яном стали пересекать его между расставленных в шахматном порядке высоких цилиндров из тёмного металлического сплава. Один них начал медленно приподниматься, снизу повалил клубами пар. Вылезший долговязый тощий урод наскочил на меня, пытаясь острой саблей, которая была у него вместо правой руки, разрубить пополам. Но я успел вскинуть хитрое оружие, которое мы отняли у кибердемона, и обрушил лавину огня на противника. С разрывающим барабанные перепонки диким визгом тварь отлетела в сторону, сползла по стенке, но тут же вскочила и, переваливаясь, как раненая утка заковыляла ко мне. Но отличная автоматная очередь прошила её. Фонтаном забила тёмно-синяя кровь, и враг распластался на полу.

— Спасибо, Ян, — только и успел выдохнуть я.

— Не за что, командир.

Приподнялся другой цилиндр, быстро перебирая лапками, стремительно выбежала многоножка багрово-сизого цвета, будто с неё содрали всю кожу, оставив крошечные пучки жёстких волос. Клацая острыми зубами, попыталась оттяпать мне руку. Но я успел отпрыгнуть, чуть придержал рычажок, чтобы накопилось побольше энергии — ярко-оранжевый заряд ударил в зверюгу, разметав кровавые ошмётки по полу и стенам.

Следующий цилиндр таил в себе тапира с коляской вместо задних ног. Со скрипом несмазанной телеги он понёсся на нас и едва не наехал на зазевавшегося Яна. Но я оттолкнул парня в сторону, и механизированный уродец промчался мимо. Мгновенно развернулся и попытался проехаться по мне катком, размазав по полу. Только совместный удар — мой и Яна сумел на время остановить его. А потом я вытащил из-за спины плазмаган и вдарил «тапиру» в башку. Он дёрнулся, обиженно взревел и рухнул на пол, чуть не задавив своей тушей.

Этот цирк уродов продолжался до тех пор, пока все цилиндры не познакомили нас с их обитателями, каждый из которых собрал бы толпу любопытных на любой ярмарке. В конце концов, я вымотался до такой степени, что еле стоял на ногах, оружие выскальзывало из рук. К счастью, Ян устал меньше моего. И прошивал автоматной очередью любую тварь точно и почти без ошибок

Наконец, весь пол оказался завален трупами разномастных тварей, одна краше другой — многоножки, тапиры на коляске, многоголовые львы и парочка ящеров — фантазия у разработчиков просто била ключом.

Я отчётливо слышал собственный стук сердце, который отдавался всюду — в горле, голове, ушах. Перед глазами висела багровая кисея, мешавшая видеть. И со страхом я ждал, что зрение просто отрубится, не выдержав напряжения. Яну тоже сильно досталось. Правая часть комбинезона висела лохмотьями, на залитом кровью лице горели злостью глаза.

Немного отдышавшись, мы двинулись к выходу. Дверь с тихим шелестом отошла, и тут из темноты вылезла парочка тварей, смахивающих на огромных общипанных цыплят с пастями, утыканными треугольными зубами. Первого я сразу отшвырнул и прошил очередью. А второй успел вцепиться Яну в предплечье, стал вгрызаться с ожесточением бультерьера, даже кажется издавал нечто-то похожее на утробное урчание. Пытаясь не стонать, парень с силой стукнул мерзотину об стену, и та сразу обмякла, а я уже добил из автомата.

— Охренеть, какие здесь мясистые куры, — сказал я весело, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — Одной хватит целую роту накормить. А? Ты посмотри, — я потыкал носком ботинка в бок одного «цыплёнка». — Одно мясо. Ни жиринки.

— Да уж, — тяжело выдохнул Ян, согнулся, прижавшись к стене. — Можно не бояться растолстеть.

Слова у него выходили тусклые и вялые, он явно не был расположен воспринимать шутки. Устал, как и я. Но я надеялся, что мы уже у цели и сможет отдохнуть.

Ещё одна пещера, бугристые стены грязно-песочного цвета. От входа к шахте лифта шла ровная каменистая площадка. Я тщательно осмотрелся. На дне колыхался желтовато-серый туман, словно пена на варенье у нерадивой хозяйки. Вверху расходился такой же неровный унылый камень. Странная гулкая тишина, но от этого ещё более тревожная.

Осторожно оглядываясь, я направился к шахте лифта. Вот она уже близко, створки отсвечивают матовой белизной. Шварк! На меня свалилось что-то мокрое, противное, смахивающее на старую и склизкую рыболовную сеть. Подтянуло вверх, и начало жечь сквозь комбинезон, перчатки. Я запутался в длинных розовых щупальцах, а над ними тряслась бахрома, как у медузы.

Чпок! Студенистое тело прошил выстрел, выжег дыру, которая мгновенно затянулась. Чпок! Ещё один выстрел. «Медуза» начала подтягивать меня вверх, раскрыла под собой зияющее отверстие, из которого полилась тягучая слизь. Жгучая боль пронзила голову, лицо, плечи.

Я не знал, что делать. Если высвобожусь сейчас, свалюсь прямо в бездну и шваркнусь о камни. А если не освобожусь, то эта штука меня постепенно переварит. Что лучше, быть съеденным или переломать кости?

Взрыв, над головой фейерверком разлетелись куски розоватой слизи и я рухнул вниз. Ударившись боком, но удачно, если можно так сказать о падении с высоты трёхэтажного дома, свалился на площадку прямо перед цилиндрической шахтой. Нахлынула волной боль, отключила мозги, но буквально через пару секунд я пришёл в себя. Вглядываясь с напряжением в моё лицо, рядом сидел Ян, придерживая меня за плечи. Вытащил из поясной аптечки шприц и воткнул мне в плечо, мощнейший ударом тока пронзила боль, растеклась по всему телу, но тут же сменилась на приятное покалывание и холодок. В голове зазвенело на разные голоса, переплелись между собой странные образы, обрывки мыслей. И словно потащило куда-то приливной волной.

— Пошли, Ян, — я встал на ноги, немного пошатываясь, направился к лифту.

Кабина подняла нас на самую верхотуру и выпустила в коридор, ничем не примечательный, какие мы прошли уже, наверно, с десяток, разница состояла только в том, что здесь по серебристым панелям тянулись более тёмные полосы, видно путь указывали к капитанской рубке, двери в которую мы уже видели.

Громкий лязг, свист воздуха, крик, который сразу перешёл в тихий хрип. Я даже не понял поначалу, что произошло. На мгновение замер, боясь пошевелиться. Ян, который шёл первым, успел сделать пару шагов, как из левой стены вылетели острые пики, пронзили его, пригвоздив к противоположной стене. И в тот же миг вновь исчезли. Я бросился на пол, подполз к Яну, лежащему в расплывающейся багровой луже, и мне хотелось заорать во весь голос, со всей дури стукнуть кулаком по стене. Я оттащил тяжёлое, обмякшее тело к лифту, приложил два пальца к сонной артерии. Господи, но ведь мы уже почти дошли! Ну почему все время так?

Не знаю, сколько я сидел на полу, покачиваясь в странном оцепенении, краем глаза задевая кучу тряпья, которая осталась на месте Яна. Чего я ждал? Что он вернётся? Да, надеялся, что он возродится, как я видел это много раз. Но как песчинки в часах моей жизни падали, падали, уходили секунды, минуты, а я по-прежнему сидел один.

Наконец встал и включил инфракрасный экран в глазах — естественно, это надо было сделать сразу. Все пространство коридора занимали лучи, реагирующие на тепло и движение. Они шли по прямой, под углом, но когда я видел их так реально, в душе начинала подниматься злость, что сразу не проверил этот проклятый коридор, расслабился, потерял контроль!

Взяв себя в руки, я медленно и осторожно начал перебираться между лучами. Пару раз в голове мелькнула мысль, что хочется шагнуть прямо в луч — получить мучительно болезненный удар пикой в бок, который разорвёт кожу, мышцы, сломает ребра. И я смогу пройти весь путь вновь, вернув своих друзей.

Я дошёл до конца, на панели рядом с дверью зеленоватыми мерцающими линиями обрисовался силуэт руки, но не трёхпалой, а самой обычной человеческой. И я машинально положил свою ладонь. Панель тут же вспыхнула, сквозь мои зарозовевшие пальцы пробился свет, и система радостно выдала экран: «Игра закончена».

 

Эпилог

Стены стали искажаться, расползаться лоскутами легчайших облачков. Я лежал в полной темноте, мёртвой тишине, словно в гробу, куда не проникало ни звука. Прислушивался к своим ощущениям. И ждал.

Крышка надо мной приподнялась, и я увидел над собой потолок с тусклыми лампочками в серебристых панелях. Пошевелил руками, повернул голову и вдруг ощутил, что ноги тоже слушаются меня. Встал, меня повело в сторону, так что пришлось схватиться за край моей «люльки», в голове гудело, будто я находился в трансформаторной будке. Или этот звук исходил откуда-то извне?

Так, но кажется это вовсе не та комната, откуда я начал путь в игру. А может быть и она, я уже не так хорошо это помнил. Скрип привлёк внимание. Распахнулась дверь, прошёл плотный невысокий мужчина в цивильном тёмно-синем костюме. И я узнал его. Тот самый мужчина, который тестировал меня для управления беспилотниками, а потом предложил участие в игре.

— Ну вот, мы вновь встретились, Алан Николаевич, — в голосе ощущалось явное удовлетворение. — Представлюсь. Виктор Сергеевич Беспалов, — он протянул мне руку, которую я пожал, ощутив, какие у него сильные просто стальные пальцы. — Если вы забыли.

— Да, помню. На этот раз я тест не провалил?

— Выполнили на отлично, — он одобрительно оглядел меня с ног до головы, хитро сощурился.

— В таком случае мне полагается приз. В миллиард баксов, кажется.

— Кто вам это сказал? — уголки его губ приподнялись в снисходительной усмешке, это покоробило меня.

— Ладно, — буркнул я, понимая, что расплачиваться со мной никто не собирался. — Игра закончена и я хочу вернуться домой.

— Серьёзно?

Он прошёлся по комнате. Около меня резко развернулся и сложил руки на груди.

— Да, серьёзно. Я теперь здоров и могу вернуться к своей карьере лётчика.

— Нет, Алан Николаевич, не сможете.

Он помолчал, но явно не обдумывая ответ, а просто тянул время. И коробка с серебристо-белыми стенами стала давить, казаться тюремной камерой, откуда есть только два пути — в игру, или на эшафот.

— Вы здоровы только здесь, в двадцать втором веке, — наконец отчеканил он. — Импланты, которые установили вам, перестанут работать там, в вашем времени.

Врёт? Но почему-то совсем не хотелось проверять это. Может быть, потому что я хотел увидеть Марину, и боялся признаться в этом даже самому себе.

— И для вас мы предусмотрели другой приз. Смотрите.

Он сделал широкий жест, взмахнув руками, словно фокусник, одна из стен стала бледнеть, истончаться папиросной бумагой и пропала. Я увидел округлое помещение, метров пять в диаметре, по периметру которого на высоте полутора метра от пола шли отливающие синевой панели, а нам ними — прозрачные окна, откуда из глубокой бездны космоса нависали ярчайшие гроздья немигающих звёзд.

— Капитанский мостик космического корабля, который находится на околоземной орбите. Это может стать вашим. Проходите и садитесь

Махнул рукой и перед панелью управления выросло два овальных кресла. Когда я сел в левое, он с удобством устроился в правом.

— Вы заставляли летать меня в ледяной шторм и мороз ради того, чтобы предложить стать капитаном звездолёта? А просто привести сюда, чтобы я мог сразу продемонстрировать своё умение, не могли?

— Не все так просто, дорогой Алан Николаевич, — он поправил зажим для галстука, блеснувший ярким камешком. — Вы прошли лишь предварительный отбор вместе с остальными. И если решитесь пойти дальше и победите, то станете управлять настоящим звездолётом. И вместе с вами полетят лучшие люди, кого мы сможем отобрать с помощью этой игры. Понимаете?

— Слишком сложно. Неужели людей, которые хотят улететь с Земли, так много? Не думаю.

— Ну хорошо, не буду вас томить и всё расскажу. Тот виртуальный сценарий игры, в которой вы участвовали — прогноз того, что случится с Землёй в ближайшем будущем.

— Вы хотите сказать, что тёмная материя реально столкнула Землю с орбиты?

— Мы не знаем точно, что изменило орбиту нашей планеты — тёмная материя, или странный корабль, который был случайно разрушен силами военно-космической обороны. Но изменения климата вызывают определённые опасения. И нам нужна команда пилотов, которая сможет управлять этим космическим кораблём. Но как правильно сказал вам Шилов, сейчас на Земле не осталось ни одного человека, который бы мог это сделать.

— Автоматически никак? У вас же наверняка есть уже ИИ. Написать для него программу. И вперёд. Обязательно вручную?

— Да, представьте себе, — он говорил на удивление уклончиво, круглыми, обтекаемыми фразами, за которыми могло скрываться, что угодно. — Мы давно уже поняли, что никакая автоматика не заменит человеческий разум. Поэтому доставили в прошлое аппаратуру, которая позволила нам заполучить людей с такими навыками.

Не могу сказать, что поверил Беспалову. Всё, что он рассказывал, звучало не очень убедительно. Корабль на орбите? Кто его построил?

— А почему вы сразу не сообщили мне, что приз в этой игре — управление реальным звездолётом? А сейчас вытащили и решили об этом сказать? Непонятно.

— Нам было важно вас проверить, — сказал он с нажимом. — Увидеть вашу искреннюю, спонтанную реакцию. А сейчас нам хотелось, что бы вы сами сделали осознанный выбор: или вы решите пройти все уровни игры и стать капитаном звездолёта, или вернётесь в прошлое. Где, вы понимаете, ваша участь будет незавидна.

Слова Беспалова совершенно не убедили меня. Наоборот, я понял, что он всеми силами старается скрыть главную причину заинтересованности во мне. И почему он не сказал, смогу ли я просто остаться здесь, в будущем? Правда, кем я буду? Если у них нет пилотируемой людьми авиации.

Я оттолкнулся от кресла, подошёл к иллюминатору — потрясающе реалистично, так, что дух захватывает. Полное ощущение, что прокладываю путь в глубоком космосе среди звёзд неведомых галактик.

Если бы я мог вернуться к карьере военного лётчика. Прикрыв глаза, представил наш аэродром в Хотилово, который с одной стороны упирался в весело шумящую стену леса. На фоне голубого атласа — диспетчерская вышка. На серой бетонке, густо исчерченной тёмными полосами — ряды МиГов в серо-голубых маскировочных разводах. Резкий терпкий аромат отработанного топлива и углепластика. Как бы мне хотелось вновь ощутить себя в «стеклянном» кокпите МиГ-37!

Но этот учёный, как дьявол-искуситель, разбередил душу, заронив семя соблазна, которое начало прорастать. Все сильнее охватывая жгучим желанием попробовать нечто новое, совершенно необычное. Что, собственно говоря, я теряю? Когда захочу, выйду из игры и вернусь домой.

Стоп. Но ведь когда я принимал участие, покинуть игру я не мог. Что-то тут не так.

— Ну что вы решили, Алан Николаевич? — Беспалов бесцеремонно прервал мои размышления, явно начиная терять терпение.

Я рефлекторно обернулся и в глубине его тёмных глаз заметил едва заметный страх, который он всеми силами пытался скрыть. Он боится, что я откажусь? Тогда… Может быть, я — не один из многих, кого отобрали на предварительном этапе, а гораздо более ценный человек?

— Хорошо. Я согласен вернуться в игру. Шоу должно продолжаться.

Содержание