Это напоминало падение Алисы в колодец из сказки Кэрролла. Иногда я словно проходил сквозь плоские крутящиеся многоугольники и вновь попадал в пустое пространство без верха и низа.

Я погибал в игре несколько раз и хорошо помнил, какими безумно реалистичными были ощущения — невыносимая боль, смерть, иногда быстрая. Иногда нестерпимо медленная. И всё внутри меня сжималось от страха, когда представлял, как шваркнусь об землю.

Вдруг падение ускорилось, взвыл ветер в ушах, промелькнула неровная стена облаков. Прямо на меня неслась чертовски быстро и неотвратимо мёртвая белая равнина. Инстинктивно я зажмурил глаза, не в силах видеть, как приближается смерть и в то же мгновение услышал: «Вы потеряли одну жизнь. Вы можете восстановить баланс, пройдя штрафную миссию. Принять? Отклонить?»

И не успел ничего выбрать. Хлоп. Я словно спрыгнул с дерева в глубокий рыхлый снег. Выпрямился и огляделся. В окружении чернеющих силуэтов голых деревьев выстроились самолёты, закрытые маскировочными чехлами. Судя по гордо вздёрнутому носу с винтовым двигателем — поршневые истребители. И что-то очень знакомое. Но система тут же прекратила мои мучения, выдав информацию:

Вы открыли новый летательный аппарат.

Тип — истребитель

Модификация — Ла-5ФН

Максимальная скорость, км/ч

у земли — 593

на высоте — 648

Практическая дальность, км — 1000

Максимальная скороподъёмность, м/мин — 1064

Практический потолок, м — 11200

Экипаж, человек — 1

Вооружение — две 20-мм пушки ШВАК, 2х 100-кг бомбы ФАБ-100

Примечание : «Истребитель лучше приспособлен для боя на малых высотах. Продолжительность полёта: 40 минут на нормальной мощности и меньшей на форсаже. В ходе взлёта хвост следует поднимать медленно и не слишком рано. Малый зазор от винта до земли затрудняет пилотирование. Ускорение на разбеге хорошее, и взлётная дистанция относительно короткая».

Хороший самолёт, один из лучших Второй мировой. Особенно его дальнейшая модификация — Ла-7. Может, доведётся и на нём слетать.

— Алёшка, письмо тебе! Пляши! — ко мне спешил высокий рослый парень в светлом полушубке, перетянутым в поясе коричневым ремнём.

Когда он подошёл ближе, я с удивлением узнал в нём Грегора, того самого, из Хеолары. Светлые пряди выбились из-под шапки-ушанки. На раскрасневшемся лице блестели ярко-голубые глаза. Вот тебе на, значит, мы вместе перенеслись во Вторую Мировую.

Я взял из его рук «треугольник», отошёл в сторону от истребителя, рядом с которым появился в системе. Присев на ящик, раскрыл сложенный конвертик. На колени выпала фотокарточка, черно-белая, или скорее выполненная в старинной манере «сепии».

— Марина? Любит она тебя. Пишет и пишет. Ждёт, значит.

Да, это она — Маруна или Марина Зинченко. В черно-белых фотографиях есть какое-то особое очарование, в плавных нечётких линиях, зернистости. Видишь всё, словно за полупрозрачной занавеской — простор для фантазии. Даже на маленькой фотокарточке ощущалась потрясающая энергетика Марины.

— Да, ждёт, — ответил я задумчиво.

— Чего пишет?

— Пишет, что всё хорошо, что работает теперь в лазарете. Работы много, но ей нравится.

— Смотри, чтобы её кто-нибудь не увёл. Там, в лазарете-то, — Грегор подмигнул мне.

Дочитав до конца, я бережно сложил листочки в косую линейку, густо исписанные крупным, чуть дрожащим почерком, и сунул за пазуху, поближе к сердцу.

Погода мерзкая — облака, налившись свинцовой тьмой, словно придавливают землю. Но сегодня подморозило, тонкой плёнкой затянулись лужи. Возможно, сможем слетать.

И точно. Вызвали на КП.

— Полетите на разведку, — сказал комполка. — В бой не вступать. И главное, Алексей Петрович, возвращайтесь. Возвращайтесь вдвоём с Григорием. Всё понятно?

— Так точно, товарищ командир, — отрапортовал я.

На всякий случай я вызвал информацию из меню. Миссия простая: разведать, где поблизости находится вражеский аэродром. Вместе с моим ведомым — Григорием Голодецким — в него и обратился Грегор из Хеолары. Дело-то совсем простое.

— По самолётам! — раздалась долгожданная команда.

Я лихо запрыгнул на крыло истребителя, устроился удобно в кабине. Всё знакомо по первой миссии на ЛаГГ-3. Привычным взглядом обвёл приборы, проверил, и включил зажигание. Нарастающий гул. Выжал сцепление — пространство кабины заполнил мягкий рокот. Самолёт, тяжело увязая в раскисшей земле, пробежал полкилометра и взмыл вверх.

Под крылом потянулась припорошённая лёгким снегом земля, сливаясь с унылым свинцовым небом. Так что порой трудно понять, на какой высоте летишь. Лишь мелькнёт внизу ориентир — домишко под двускатной крышей, куцая рощица или затянутый будто матовым стеклом пруд.

Правым пеленгом идёт истребитель с моим ведомым — Григорием. Покачал крыльями — он ответил, мол, всё в порядке.

На полной скорости проскакиваем линию фронта. Сквозь прорехи облаков толстыми змеями вьются немецкие окопы, мелькают автомашины, фургоны, замаскированные танки. Серую землю прорезает длинная нитка железнодорожного полотна. Кажущийся отсюда игрушечным паровоз, тянет вагоны.

И тут внезапно из взбитых в вязкую пену облаков вываливается махина двухфюзеляжного разведчика «фокке-вульфа 189». Скорость небольшая, но покрыт бронёй так, что больше смахивает на летающую крепость. Разве могу я упустить такую возможность?

— Григорий, «рама»! — передаю я. — Прикрой, атакую!

Полный форсаж, мотор взревел, отдаю ручку от себя, ухожу в разворот, падаю соколом вниз. Подкрадываюсь к «раме» сбоку. Стрелок в застеклённой конусообразной кабине скрыт балкой фюзеляжа и не видит меня. Другой возможности для атаки уже не будет. Стремительно сближаюсь, и тут вражеский самолёт даёт левый крен. Эх, кто-то с земли предупредил экипаж о нападении. Теперь мы со стрелком на равных.

Уже вижу заклёпки на фюзеляже «рамы». Ловлю в перекрестье прицела капот, вдавливаю гашетку. Мощные очереди синхронно скрещиваются в небе, как огненные шпаги. Мой удар прошивает мотор «фокке-вульфа», бьёт по кабине. Вырываются клубы чёрного дыма. Ага, подбил! «Рама» клюёт носом, сваливается камнем вниз и втыкается в мёрзлую землю. С удовольствием провожаю взглядом и тут слышу крик:

— Алёшка! Горишь! Прыгай!

Скорость падает, мотор работает с перебоями, вот-вот заклинит. В нос бьёт удушающий запах гари. Серый дым, поднимаясь между ног, заполняет кабину. Языки пламени лижут обшивку, подбираются ближе. Энергичным движением распахиваю фонарь, и дыхание сбивается от мощного потока воздуха. Смотрю вниз. Охватывает дрожь, земля приближается стремительно — прыгнуть уже не успею. Эх, опять всё придётся начинать с нуля. А я ведь подбил фрица!

И тут я решаю посадить самолёт. Прямо здесь, в расположении немецких войск. Не суетясь, отдаю ручку от себя и, не выпуская шасси, приземляюсь на брюхо рядом с аэродромом немцев. Привязные ремни больно впиваются в тело. Машину подбрасывает, трясёт на ухабах, ведёт из стороны в сторону. Глаза готовы выскочить из глазниц. Но продолжается это недолго. Пулей вылетаю из объятого пламенем самолёта, сбрасываю горящие унты, меховые брюки, куртку.

И тут вижу, как стремглав несутся ко мне фрицы. Вытаскиваю из кобуры пистолет. Рифлёная рукоятка с выдавленной звездой приятно ложится в ладонь. Тускло отсвечивает воронённая сталь, полукруглые пазики-насечки на кожухе-затворе. В системе нахожу характеристики:

Наименование — ТТ-33 выпуска 1941-го года

Тип — самозарядный пистолет

Патрон — 7,62

Ёмкость магазина — 8

Примечание: Стандартный советский пистолет времён Второй Мировой войны. Патрон обеспечивает высокую проникающую способность. Пистолет имеет короткий лёгкий спуск и обеспечивает значительную точность стрельбы, опытный стрелок способен поразить цель на дистанциях более 50 метров.

Спрятавшись за пригорком, я подпускаю одного фрица метров на тридцать, аккуратно прицеливаюсь. Бах. И точно в лоб. Фашист замирает и падает на землю как шкаф. Один есть. Но фрицы — не дураки, как это показывают в старых военных фильмах. На рожон не лезут — попрятались. Но тут один неосторожно выглядывает из-за ствола. Резкий звук выстрела отдаётся эхом. Фейерверком летят щепки — промах.

Внезапно за спиной раздаётся нарастающий рёв мотора. Нервно оборачиваюсь, и глаза лезут на лоб. Григорий делает пару кругов и сажает свой самолёт рядом, прямо на схваченную морозцем грунтовую площадку. Задрав нос, он кружит на месте, вспахивая колёсами мёрзлый грунт. И душу заливает радость.

Слышу сквозь шум крови в ушах крик:

— Алёшка! Давай сюда! Быстро!

Спотыкаясь и падая в грязь, лечу к нему, не ощущая под собой обожжённых ног. Вскакиваю на крыло. Он отодвигает бронеспинку, и я забираюсь внутрь. Мотор издаёт оглушительный львиный рык, лопасти бьют по земле, самолёт поднимает хвост, но не сдвигается с места. А фрицы осмелели, все быстрее перебираются к нам.

— С такой центровкой не взлетим, — понимаю я. — Давай, Григорий так. Я вылезу. Разверну хвост и залезу в технический люк. А ты попробуешь взлететь. Всё понял?

Он кивает.

Выскочив из машины, я бегу назад, пытаясь развернуть хвост. Черт, а тяжёлый-то какой, зараза. Сколько же весит-то эта штука? Но желание победить удесятеряет силы. Краем глаза замечаю, как толпой бегут фрицы. Подпустив одного поближе, разряжаю остаток магазина. А, не ожидали, сволочи! Один ублюдок замер столбом и рухнул, как подкошенный.

Рывком ставлю хвост, открываю люк и ужом забираюсь внутрь.

Самолёт, недовольный непосильной ношей, натужно урчит, взбрыкивает, как необъезженный жеребец, но вдруг начинает разбег. Пару секунд страшного ожидания. Отрыв! Взлетели!

Меня швыряет о борта, сжав челюсти, я цепляюсь за шпангоуты, пытаясь удержаться. Спустя пару минут, самолёт вновь устремляется вниз. Подскакивая на ухабах, мчится по земле и вновь взлетает. Перед глазами плывут синие и красные круги.

И когда я уже готов потерять сознание, сквозь залившую горло кислоту, ощущаю, как самолёт плавно идёт вниз. Вздрагивает от касания с землёй. Сели.

Кто-то вытаскивает меня из люка. Напряжение, парализующее меня, спадает. Обмякнув, я едва не падаю, но чьи-то сильные руки подхватывают меня.

Из кабины выбирается Гришка. Голубые глаза смотрят немного насмешливо, мол, чего тут особенного — ну спас я тебя. Так любой бы сделал.

Сжав от боли челюсти, я спустился в землянку КП, и доложил командиру полка о выполнении задания.

— Как это вернулись? — слышу его удивлённый и одновременно радостный возглас. — Оба? Но как?! Я видел, что сел один самолёт! Ну, черти…

И тут на самой высокой ноте всё так неуместно начинает расплываться, таять как сон. Так не хочется расставаться с этим местом, пройти весь путь до Победы и пролететь над разрушенным Рейхстагом!

Но система безжалостна: «Миссия завершена успешно. Вы получили 200 баллов опыта. 10 премиум-баллов за быстрое убийство. Вы будете возрождены в точке респауна. Идёт загрузка. Пожалуйста, подождите».

Когда рассеялся туман, я обнаружил, что стою опять на краю плато рядом с обессилевшей Маруной. Придётся вновь проходить всю миссию. Но на этот раз, попав на дирижабль, я уже не стал мучиться с арбалетом, а сразу сунулся в ящики — нашёл дробовики, револьверы. Дело пошло быстрее.

Когда все вокруг было завалено трупами, я сказал Грегору:

— Пойду к штурвалу, а ты следи, чтобы ко мне на спину никто не прыгнул.

Он понимающе кивнул, натянул тетиву на арбалете, а я отправился в рубку. Скрипт на то и скрипт, что всегда знаешь, когда и где он повторится. И вряд ли разрабы стали что-то менять.

Подошёл к штурвалу, ожидая с напряжением, как дуло воткнётся в спину. Но вместо этого услышал свист болта, тихий вскрик и звук падающего тела.

Обернулся. Рядом с висящей конструкцией валялся охранник с болтом в спине. Но больше никто не появился. И подождав пару мину, Грегор оказался около меня. Озираясь на любой шорох, встал так, чтобы видеть тех, кто мог бы напасть на нас.

— Слушай, Грегор, — после минутного раздумья, сказал я. — Давай, слетай на экранолёте к нашим, и предупреди, что я прибуду на дирижабле. Ну, чтобы они не подстрелили меня.

— Нет. Я с тобой останусь, — твердо, даже упрямо, тоном, не терпящим возражения, ответил Грегор. — Вдвоём сподручней. Зачем нам вообще дирижабль?

— У меня идея появилась. На нём мы можем подняться в верхний город, и никто нас не обнаружит, потому что здесь…

И тут я осёкся, вспомнив, что принц Адгер так и не появился. А я ведь надеялся, что смогу захватить его в плен. Передать Дамиру и, закончив миссию, улететь отсюда. Но скрипт не выполнился. Тот скрипт. И это выглядело странно и непредсказуемо. Во всех случаях, когда я погибал, проходил штрафные миссии, все действия повторялись один к одному. И вдруг что-то пошло не так. Словно разработчики опомнились, изменили сюжет.

— Что потому что? — не понял Грегор.

— Знаешь, — быстро нашёлся я. — Давай обыщем дирижабль. Вдруг ещё кто-то спрятался? А?

— Отлично!

Из открывшегося выхода рванулся воздух, пронизав насквозь холодом, заставил кожу покрыться мелкими противными пупырышками. Но на этот раз нас никто не собирался выкидывать — рядом парил экранолёт.

Когда мы с Грегором перебрались на передние сидения, я повёл аппарат наверх, на техническую палубу. Причалил к мосткам, который огибали по периметру дирижабль.

Но стоило нам оказаться внутри, как попёрла новая волна врагов — все в той же светло-серой униформе, со странно пустыми безумными глазами, словно зомби или куклы, созданные безумным кукловодом.

И я разозлился, страшно разозлился. Нахлынуло раздражение, досада и злость — сколько можно порождать мобов? Зачем на таком небольшом дирижабле такое количество охранников? Грегор только успевал перезаряжать арбалет, как в стороны летели выбитые зубы, кровь и мозги. Я берег патроны, и старался бороться врукопашную, но не всегда получалось. Подскочив к очередному охраннику, врезал по морде, выбив на удивление красочный фонтан кровавых соплей. Взмахнув ногами, тот опрокинулся на спину и я пристрелил его из револьвера.

— Берегись! — услышал окрик Грегора.

Резво обернувшись, я заметил, как на меня несётся очередная «кукла» с выпученными стеклянными глазами. В руках охранника блеснул длинный нож. Замах. Рывок. Я успел отскочить в сторону. Вскинул револьвер и разрядил полбарабана прямо в физиономию врага. Абсолютная напрасная трата пуль — хватило и одной. Но в лоб.

Резкая боль обожгла правую сторону груди, плечо, на рубахе начали расплываться багровые пятна. Завертелась карусель перед глазами, тошнота подступила к горлу.

— Грегор! Я ранен. Разберись пока.

— Сделаю!

Я огляделся — надо срочно найти аптечку. Где же они, чёрт их дери? Старательно прячась за ящиками, я обыскал всё вокруг и в дальнем углу заметил выстроившиеся в ряд белые саквояжи с красным крестом на боку. Раскрыл. Там лежали только шприцы. Ну и ладно. Воткнул один из них себе в плечо. Едва заметный укол — боль начала уходить, по телу разлилась приятная расслабляющая истома, как бывает после бани.

Припрятав парочку шприцов с целебным эликсиром, я вернулся в битву, уже стараясь не подставляться так глупо. Прятался, осторожно выглядывая из укрытия, старательно прицеливался и разносил головы врагов с первого, ну или со второго выстрела.

Когда волна врагов схлынула, мы встретились с Грегором. Мой напарник дышал тяжело, прерывисто, немного шатался. Опустившись рядом со мной, прислонился к стене и устало прикрыл глаза.

— Грегор, не расслабляйся. Сейчас наверняка ещё кто-нибудь вылезет.

Словно услышав мои мысли рядом замерцал воздух, едва заметно исказился как от жара. Треск электроразрядов. И неведомая сила схватив Грегора, отбросила его в сторону. Взмахнув ногами, он перелетел через проход, и с таким грохотом шваркнулся спиной об стену, что сердце замерло у меня в груди. Но парень тут же вскочил на ноги, вытащил из ножен короткий меч и попытался ткнуть в мерцающее облако. Но оно молниеносно переместилось ко мне. Я выхватил дробовик. Целясь в центр странных завихрений, начал палить. Все заволокло сизым кислым пороховым дымом. Отскочив в сторону, смахнул пот со лба и загнал картечные патроны.

И тут удар страшной силы сбил меня с ног, дробовик отлетел в сторону. Искры из глаз, сознание стало мутиться. Я распластался на полу. Контуры предметов расплылись, утонув в багровом мареве. В нос полез неприятный сладковатый запах миндаля. Я зашёлся в диком кашле, слабеющей рукой вытащил из кармана платок, приложил к лицу. Из последних сил отполз в сторону. Грегор перемахнул ко мне, загородив собой, и с ожесточением стал бить по воздуху, будто видел кто перед ним.

И действительно с каждым ударом контуры врага становились яснее, проступила фигура, уплотнилась, и я увидел здоровенного полуголого бугая. Лысая, как пушечное ядро, башка, плоское лицо. Одет лишь в просторные штаны, грудь с курчавой чёрной порослью. Издавая рёв раненого быка, отморозок размахивал кулаками размером с голову младенца. Ничего себе фантазия у разработчиков.

Пара точных ударов Грегора попали в цель. Да и я, наконец, пришёл в себя. Привстав, подобрал дробовик, проверив патроны, и разрядил прямо в морду врага. Он зашатался и рухнул глыбой прямо под ноги Грегору. Замерцал и исчез.

Система откликнулась сообщением об уничтожении босса третьего уровня, выдав мне сто полноценных баллов.

— Ну и хренотень, — вырвалось у меня. — Сколько ещё это будет продолжаться?

— Не знаю, — выдавил с трудом Грегор.

Выглядел он паршиво. Весь в крови — не поймёшь в своей, или врагов. Рубаха висит лоскутами, под глазом расплывался здоровенный фингал. И я сильно пожалел, что не захватил с собой ещё бойцов. Десяток точно не помешал. Кто же знал, что здесь окажется так жарко?

Отдохнув, мы спустились на среднюю палубу. Для этого пришлось выбить дверь. Мы выскочили в широкий коридор, куда выходило несколько дверей. Распахнули одну, вторую — пусто.

Коридор привёл нас к двустворчатой двери. Вместе с Грегором мы навалились на неё, попытались выбить. Но как ни старались, она даже не дрогнула. И тогда я применил самый простой и эффективный способ решения проблемы — выхватил из кармана револьвер и выстрелил в замок под изогнутой отполированной ручкой. Когда дверь с тихим скрипом отворилась, мы осторожно проникли внутрь, не опуская нашего оружия: Грегор с арбалетом, а я — с дробовиком.

Но опасения оказались напрасными: кабинет оказался пуст. У входа застыла фигура рыцаря в ярко блестевших доспехах. На выцветшем паласе высилась глыба письменного стола с кожаной столешницей. На ней красовался деревянный глобус, поблескивала латунью подзорная труба. Сверху висел большой морской хронометр. Зачем всё это нужно было тащить на дирижабль? Хозяин — большой оригинал. Но спросить было не у кого — встретиться с ним не удалось. Я подозревал, что это место предназначалось для принца Адгера, но на этот раз в эту миссию он не отправился.

За письменным столом обнаружились деревянные двери. Захватив с собой подзорную трубу, я раздвинул створки и предсказуемо оказался на обзорной площадке, откуда открывался неплохой вид. Сквозь разрывы в пушистых облаках уже можно было разглядеть трубы завода, ангар с треугольной крышей, где стоял С-46.

Громкий вскрик заставил непроизвольно вздрогнуть и я чуть не выронил трубу из рук. Рванул назад и увидел около одного из стеллажей нечто странное — тёмный столб из шевелящихся толстых колец с матово отсвечивающей чешуёй. А над ним торчала голова Грегора с выпученными глазами, багрово-синим распухшим лицом. Он уже не кричал, а лишь сипел. Я кинулся к нему и начал палить по отвратительной рептилии. Резкое шипение, ко мне развернулась плоская треугольная голова. Как огромный омерзительный цветок раскрылась розово-фиолетовая пасть с острыми загнутыми внутрь зубами в несколько рядов — зрелище скажу я вам, отвратительное. Я выпустил пару пуль прямо в эти пульсирующие прожилки. Никакого эффекта. Огляделся и вдруг заметил латника у входа. В один прыжок оказался рядом, вытащил у него плоский топор на длинной ручке и набросился на анаконду, нанося удар за ударом, стараясь попасть по башке и немигающим чёрным глазам.

Наконец, тварь выпустила Грегора из смертельных объятий, он рухнул ничком и безвольно распластался на полу. Но я не мог помочь ему, хотя очень хотел. Анаконда на удивление легко взвилась под потолок, стремительно проползла там и, громко шипя, свесила башку прямо перед моим носом. Я размахнулся и врезал секирой, выбив кровавый фонтанчик. Удар, ещё один. Я бил и бил, едва успевая уклоняться от бросков, но мерзкая рептилия надвигалась на меня, оттесняя в угол.

Ноги скользили в кровавых лужах, пару раз я чуть не растянулся. И лишь в последнюю секунду успел опереться о стол. Вскочив на него, я подпрыгнул и с размаха рубанул по телу гадины. Плоская голова отскочила и с глухим стуком шлёпнулась прямо мне под ноги. И тут же с глухим грохотом на меня свалилась обезглавленная махина. С трудом отодвинув тяжеленные кольца, я выполз.

Система выдала мне 50 баллов за убийство очередного босса второго уровня. И я с досадой подумал, что за такую битву можно было отвалить и побольше.

С удовольствием зашвырнул ногой мёртвую башку гадины в угол, я кинулся к Грегору. Попытался нащупать пульс — тишина. Приложил ухо у груди и с радостью услышал едва заметный стук.

Пошарив по карманам, я вытащил шприц из аптечки и недолго думая воткнул в шею Грегора, с грохочущим в висках сердцем вглядываясь в его посиневшее лицо.

Мучительные секунды ожидания. Тут он пошевельнулся, открыл глаза, с лица сошла синюшная бледность, зарозовели губы. Он присел и со всхлипом выдохнул.

— Откуда она взялась? — поинтересовался я, с облегчением отбросив пустой шприц.

— Да хрен её знает, — Грегор тяжело встал, огляделся и покачал головой, заметив останки мерзкой твари. — Я хотел посмотреть, что тут хозяин в шкафу прячет. Может, что-то ценное. А она как выскочит, обвила меня. Стала душить. Потом ни черта не помню.

Он вытер дрожащей рукой блестевший бисеринками пота лоб, добрел до письменного стола и плюхнулся в высокое кресло, обитое бежевой кожей.

— Понятно, хозяин свято хранит свои секреты. Ты это… ящики тоже не открывай, — предупредил я его, заметив, как Грегор потянулся к одному из них. — Ты управлять экранолётом сможешь?

— Смогу, наверно. Но может нам на этом дирижабле прибыть? Экранолёт я следом пошлю.

— Надо наших предупредить. Они же не знают, что мы здесь. Решат, что нападение. Ещё выстрелят в нас. Сможешь?

— И что, тебя здесь одного оставить? Не. А если тут ещё кто прячется? Вдвоём сподручней.

Я подумал, что Грегор прав — оставаться в одиночестве на этой штуке опасно, какие ещё сюрпризы могут поджидать? А бросать дирижабль тоже не хотелось. Я подумал, что мы сможем его использовать для того, чтобы подняться в летающий город-остров.

— Ладно, тогда пошли вниз, в рубку.

На экранолёте мы перебрались на нижнюю палубу. Прошли по коридору, старательно исследуя все уголки. Грегор уже выглядел вполне здоровым. Лицо налилось румянцем, вышагивал уверенно, твердо, голову держал высоко. Да и моя рана в груди заросла, не оставив даже шрама. Только задубевшие пятна крови напоминали, что меня серьёзно ранили.

Я встал к штурвалу, окинул взглядом приборы. Система тут же отозвалась:

Вы открыли новый летательный аппарат:

Тип — дирижабль

Корпус — жёсткая оболочка

Тип управления — механический с помощью рулей высоты

Тип двигателя — паровой.

Минимальная скорость управления — 0 узлов

Крейсерская скорость — 25 узлов/ч

Максимальная скорость — 50 узлов/ч

Примечание: Управление дирижаблем требует особых навыков и значительных физических усилий. Реакция на органы управления гораздо медленнее, чем у самолёта. Имеет большую парусность.

Управлять я не умел, но система услужливо загрузила мне инструкцию всего за двадцать баллов, и я уверенно повёл дирижабль в сторону вздымавшихся из-за леса колонн нефтеперерабатывающего завода. Начал снижение, двигал рулями высоты, ощущая, как медленно и неохотно реагирует эта массивная хреновина на мои действия.

Все ближе и ближе мачта, которую я установил на ангаре, где прятался наш транспортник С-46. К ней я прикрепил полосатый матерчатый конус — указатель направления ветра.

И вдруг штормовые порывы ветра ударили в дирижабль, начали сносить в сторону от ангара. Пришлось встать на педаль и давить, давить всей тяжестью своего тела, пытаясь выровнять аппарат. Но он не слушался меня, двигался словно живой. Что за чертовщина? Может быть, действительно кто-то пилотирует из дублирующей рубки? По спине пополз неприятный холодок, пот заструился из-под мышек и я сильно пожалел, что не взорвал эту штуку сразу.

И тут я вспомнил, что не сбросил бомбы, которые на кронштейна висели под гондолой. Если они упадут на завод, представляю какой силы будет взрыв — всё разнесёт к чёртовой матери! Вспыхнет пожар, в котором сгорит наш самолёт, а значит, не будет возможности вернуться в Сан-Франциско. А люди?

— Куда тебя черт понёс! Зараза хренова! Стой! — скрипя зубами, рычал я, пытаясь штурвалом выровнять путь дирижабля.

Мы уже проплывали над верхушками корабельных сосен, когда сильнейший взрыв подбросил дирижабль вверх. Он закачался как хлипкая лодчонка на штормовых волнах. Оглушил дикий скрип и треск переборок, смахивающий на поросячий визг. Меня швырнуло в сторону, прямо на деревянный настил, вырвало штурвал из рук. Я прокатился кубарем, больно ударился плечом о станину панели управления. И тут же покатился обратно. Рядом в таком же безудержном, злом веселье кувыркался Грегор и ничем не мог мне помочь.