— Где пропадал, Макнайт? — поинтересовался он. — Я уж решил, что ты бегаешь от меня.

— Дела были, — буркнул я.

После того, как я выскользнул из лап бандитов, для полноты счастья мне не хватало дуэли с личным пилотом генерала, но отступать не в моих правилах.

— Ну что, Макнайт, не передумал? — Броуди довольно ухмыльнулся.

— Не передумал. Как обычно — учебный воздушный бой? С заходом в заднюю полусферу?

— Нет, Макнайт. И не надейся. Только настоящий.

В глазах личного пилота генерала вспыхнула решимость разделаться со мной, что лишь завело меня.

— Ладно. Что конкретно?

Система выдала экран:

«МиГ-21 против McDonnell Douglas F-4 Phantom II.

Место действия — Северный Вьетнам

Время действия — август 1972-го года»

Воздушная дуэль в небе над Ханоем, когда МиГ был сбит капитаном Такером. Ясно.

— Разыграем «оружие»? — глаза Броуди хищно блеснули. — Угадаешь — «Фантом» твой. Не угадаешь…

Пошарив в кармане куртки, он вытащил монетку. Лёгким щелчком подбросил вверх и когда кругляшек, ярко блеснув, перевернулся в воздухе пару раз и упал на рукав его куртки, прикрыл рукой.

— Решка.

— Орёл, — выпалил Броуди, смахнув монетку в карман. — МиГ — твой.

Я даже не успел посмотреть, что там, как система тут же выдала экран:

«Вы открыли новый летательный аппарат: МиГ-21МФ «Fishbed-J»

Тип: истребитель

Экипаж, чел.: 1 пилот.

Силовая установка: один турбореактивный двигатель Р-25-300

Максимальная скорость: 1351 миль/час

Практический потолок: 58400 футов

Дальность полёта: 751 миля

Вооружение: одна пушка, две ракеты «воздух-воздух»

Маркировка НАТО — «Fishbed-J» меня не удивила — сейчас я играл роль американца. Но обрадовало, что система открыла для меня МиГ. Может быть, скоро смогу вновь очутиться в кокпите МиГ-37 — и мурашки пробежали по коже.

Пока шёл к ангару, обдумывал, как не обидеть Гюнтера, чтобы он дал мне на этот раз слетать спокойно. Но когда зашёл в ангар, обнаружил рядом с МиГом незнакомого долговязого мужика в распахнутой на груди толстой куртке, накинутой на тёмно-красный комбинезон.

— А Гюнтер где?

— Он меня на замену прислал. Спину у него прихватило. Я его племянник. Меня Штефан зовут, — протянул руку в толстой перчатке, растянув губы в какой-то явно не искренней улыбке.

Парень не был похож на Райнера, да и говорил совсем без акцента. И я совершенно не мог вспомнить, чтобы Гюнтер, с которым мы были в хороших доверительных отношениях, говорил, что у него есть племянник.

— Ну как, Макнайт, где устроим?

Я обернулся на голос Броуди, и успел заметить, какой странный взгляд тот бросил на Штефана. И, кажется, в глазах техника промелькнуло похожее выражение. Это усилило мои подозрения, окрепло желание отказаться наотрез от этой авантюры. Но в то же мгновение я представил, как красочно, с нескрываемым злорадством личный пилот генерала будет рассказывать всем, а в первую очередь собственной жене, как я сдрейфил. И загнав сомнения куда-то в самый дальний угол, спокойно бросил:

— Да как скажешь. Все равно.

— Ага. Ну, тогда вот такое предложение — отлетим подальше к побережью. Хаббард полетит со мной вторым пилотом, — Броуди похлопал по плечу парня, а тот довольно осклабился.

— Учти, Броуди, «Красные волки» могут нас обстрелять там.

— Да, знаю я. Леон рассказывал. Ничего, так даже интереснее. По машинам?

По приставной лестнице я залез в тесный кокпит, и сердце ёкнуло, когда увидел такие знакомые и родные приборы-будильники на панели, выкрашенной в цвет морской волны. Ручка управления с вытертой красной кнопкой гашетки.

— Разрешите взлёт.

Через пару мгновений высокий резкий голос диспетчера, незнакомый мне, отчеканил:

— Взлёт разрешаю.

Ну что ж, теперь дело за мной и моим «летуном». После проверки я двинул рычаг газа вперёд, вырулил на полосу и поднялся в воздух.

Под крылом МиГа раскинулась мёртвая заснеженная пустыня, прерываемыми лишь редкими тёмными проплешинами, брошенные дома, утопавшие в снегу.

Вот уже показался берег Тихого океана.

— Эй, Макнайт, ты не передумал? — раздался весёлый вскрик Броуди.

Я не мог его видеть, но понимал, что он где-то близко.

— Нет. Начнём, пожалуй.

«Загружаю место действия. Пожалуйста, подождите», — отозвалась система.

Ну, вот ещё ждать, пока система воспроизведёт августовское небо над Ханоем, будто оно отличается от какого-то другого.

Но я ошибся.

Хмурый морозный день внезапно сменился ясной летней ночью.

Бледно голубела Луна, заливая пространство расплавленным серебром, сквозь сияющую дымку проступала алмазная россыпь звёзд на чёрном небесном бархате. А внизу искрилась поверхность облаков, больше похожая на привольно раскинувшееся до самого горизонта море. И дополняя картину, от моего самолёта по нему бежала широкая светлая дорожка.

Но я тут же взял себя в руки — любоваться неземной красотой некогда.

Понятно, какую подлянку решил устроить мне Броуди — у МиГа не было ночного и инфракрасного оборудования — найти противника я мог только визуально. А как это сделать, когда «Фантом» может сбить меня ракетой с расстояния в десять-пятнадцать километров? Да ещё ночью? Но сдаваться я не собирался. Ушёл в облака, стараясь не дать себя заметить, и стал ждать. Атаковать первым я не мог — мои приборы были бесполезны.

Невероятным чутьём, которое всегда помогало мне, я рефлекторно отдал ручку от себя, заслышав нарастающий свист — ракета пронеслась буквально над самым фонарём кабины. Полный газ, разогнался до максимума. Плавно взял ручку управления на себя, отклонил в сторону разворота, нажал педаль и по крутой восходящей спирали взмыл вверх. Пронёсся над диковинными башнями и драконами, созданными самой природой из ничего, из воздуха. Забрался так высоко, что сам горизонт изогнулся голубоватой дымкой.

Система выбросила быстрое сообщение: «Исполнение боевого разворота — 10 баллов».

Но меня не волновали баллы — не до того. Закрутился волчком среди дымных шлейфов ракет. МиГ слушался, будто фюзеляж нарос на меня, как вторая кожа, руки вытянулись в крылья, а сердце управляло турбиной. Откуда Броуди знать, что МиГи я знал, как свои пять пальцев, мог управлять буквально вслепую, ощущая скорость по свисту воздуха, который обтекал самолёт, по тональности звука турбины.

Оглушил страшный взрыв, на миг я ослеп от яркой вспышки, вжав голову в плечи. МиГ тряхнуло, что чуть не вырвало ручку управления. И я машинально потянулся к ручке катапультирования, но в то же мгновение понял, что на всех парах лечу вперёд, раздвигая облачную твердь. Цел и невредим. А ракеты взорвались, столкнувшись друг другом.

Сквозь радиопомехи я услышал радостные матюги Броуди и Хаббарда — они решили, что подбили меня.

Снизился и сквозь прорехи облаков, в ярком свечении Луны, словно циркулем очерченной на небе, заметил массивный силуэт «Фантома», который лёг на обратный курс. Быстро обогнав, разогнал самолёт до максимальной скорости. Натужно взревела турбина, я начал набор высоты. Сделав «горку», нажал педаль, плавно отдал ручку от себя. Самолёт свалился на крыло и когда развернулся на 90 градусов, я начал осторожно убирать газ. Перешёл в крутое пике, промчавшись почти перед носом Броуди. И вновь вышел в горизонталь, ровно в том месте, где разгонялся.

Система отозвалась: «Исполнение ранверсмана — 40 баллов».

— Ну что, Броуди, ракеты у тебя — упс? — со смешком поинтересовался я. — Теперь поборемся, как мужики? В ближнем бою?

И понёсся совсем рядом, так чтобы они видели меня. Броуди метнул в меня злобный взгляд, но промолчал. Попытался с креном уйти вниз, но я мгновенно нагнал их.

«Фантом» напичкан крутым оборудованием под завязку, ракеты у него — класс, но он почти в три раза тяжелее МиГа и по маневренности сильно уступает ему. И хотя Броуди наверняка знал об этом, все равно попытался выскользнуть из-под моего прицела. Ушёл на вираж и начал стремительно набирать высоту.

Но я обогнал его. Взмыл свечой и под самой границей облаков, соколом упал в хвост «Фантома» и когда увидел в перекрестье прицела мясистый затылок Хаббарда — нажал гашетку — пушка выплюнула ослепительный залп огня, пронзив кабину, бензобак. Оглушил взрыв. В мгновение ока «Фантом» превратился в огромный пылающий шар. Я едва успел отвернуть, чтобы меня не задело здоровенным куском крыла, пролетевшим прямо перед фонарём кабины.

«Миссия завершена успешно», — возвестила система. «Вы получаете 240 баллов опыта. И 20 премиум-баллов».

Неплохо. Внезапно вернулась зима — небо посерело в морозной дымке, словно с него смыли все краски.

Когда сердце начало снижать бешеный ритм, я осознал, что катапультироваться Броуди и Хаббард не успели. Но почему-то не ощутил ни малейшего укора совести. Если Броуди — такой же игрок, как и я — выполнит штрафную миссию и вернётся. Если нет — черт с ним! Сам напросился.

Покувыркавшись от избытка чувств в небе, я лёг на обратный курс.

Замерцал красный глазок топливомера — закончилось топливо в основных баках, и я щёлкнул тумблером, включив перекачку из дополнительных.

И вдруг оглушила странная тишина.

Но не та, которую ощущаешь сквозь рокот турбин в предрассветном небе, когда несёшься над рекой, а совершенно мёртвая. Сильно и прерывисто забилось сердце у самого горла, противная струйка пота скользнула по виску. Я раздвигал крыльями невесомую белёсую хмарь, всё сильнее проваливаясь к земле, и лишь слышал собственное тяжёлое дыхание и шипенье кислорода в маске.

Метнул взгляд на топливомер — в норме. Температура масла в норме. Но обороты на нуле. Что за чертовщина?

Катапультироваться? На сотни миль вокруг — ни одной живой души. Если только здесь не шныряют «Красные волки». Или настоящие. Как я доберусь до авиабазы?

Говорят, полёт для лётчика — несколько часов скуки и пару секунд ужаса. И такие секунды я и переживал сейчас. Время замедлилось, стало вязким, растянулось как резиновая лента. И на одном конце был я, а на другом — моя жизнь.

Я бросил джет в отвесное пике. Он падал в полной тишине как камень. Только не испугаться, не сдрейфить. Я кричу, кричу не от ужаса, а чтобы выровнять внутричерепное давление, и не дать лопнуть барабанным перепонкам. Набираю побольше воздуха в лёгкие и ору, потому что нужно.

Земля стремительно нарастает, притягивает магнитом, сливаясь в серое неразличимое месиво. Видеть себя со стороны я не мог, но почему-то представлял отстранено, как серо-голубая стрела в полной тишине падает вниз и вниз. А пилот, то есть я, даже не пытается отвернуть.

Секунда, другая растянулись на века. Уже нет возможности катапультироваться — скорость слишком высока. И, кажется, даже мой ангел-хранитель закрыл глаза от ужаса, не понимая, что я делаю. Заглохшая турбина нехотя набирает обороты от плотного потока воздуха, прокачивает в камеру сгорания негодное топливо.

И вдруг — кабину наполнило рёвом до краёв, залив душу горячей душной радостью — движок завёлся, и я резко взял ручку управления на себя, едва не чиркнув крылом по крыше заброшенного здания.

Резкая боль обожгла виски, от страшной перегрузки я ослеп, и лишь рефлекторно выровнял машину. Бросил взгляд на приборы — ничего не вижу. Полная тьма. Затошнило, вязкой кислотой обожгло рот.

Лётчик может летать без ног, с протезами, но не может летать без глаз. Он должен видеть хотя бы приборы, а я не видел даже их. И никто, никто не мог сказать мне, куда я лечу.

И когда я уже прощался с жизнью, сквозь плотную тьму проступили очертания приборов на панели, и я прозрел на левый глаз. Выровнял машину и понёсся на опасной малой высоте к авиабазе.

Вот уже на горизонте прорисовался высокий «стакан» диспетчерской вышки с обветшалым балкончиком наверху, и я начал снижение, сбрасывая скорость. Я потерял стереоскопическое зрение, и определить точно, сколько осталось до взлётной полосы, не мог, вёл только на рефлексах.

Погода испортилась, снежная дымка закрутилась в розовую муть, сквозь которую едва пробивались тусклые лучи солнца. Облачная кисея расступилась, и я с облегчением увидел сереющие среди белоснежной пустыни взлётно-посадочные полосы. И тут волосы зашевелились у меня на затылке. На полосе прямо по курсу торчал высокий столб с перекладинами разной длины — длинной, средней и короткой, украшенные мигающими огоньками, как новогодняя ёлка. Откуда это взялось? Когда взлетал, этого не было — я помнил точно. Не паникуй, не паникуй — успокаиваю себя, и лихорадочно пытаюсь вспомнить, что это такое.

А МиГ всё ближе и ближе и вот-вот воткнётся к чёртовой матери в это выросшее из ниоткуда препятствие. Мозг работает на пределе, пытаясь лихорадочно вытащить из памяти, что это может быть. И вдруг пронзает мысль — а что мне напоминают эти странные огоньки «святого Эльма»? Ну, конечно!

И в последний миг, когда я уже должен был врезаться, столб с огнями «лёг» на землю, превратившись в бегущие огоньки — наземные мигающие маяки, указывающие место посадки.

Когда самолёт остановился, я ещё некоторое время сидел в кабине, сорвав кислородную маску, впитывая всем телом неподвижность и твёрдость опоры под собой. Отодвинув фонарь, с трудом вытянул тяжёлое тело и спустился вниз по лестнице. Отдышался и потряс головой. Закрыл один глаз, потом другой. Правый глаз по-прежнему ничего не видел.

— Герр майор, как вы? — голос Гюнтера звучал с сильным беспокойством.

— Аллес ин орднунг, Гюнтер. Всё в порядке. Спасибо.

Я сделал пару шагов и замер на месте. Развернулся.

— Гюнтер, а как твоя спина?

— Спина? — он растерянно заморгал. — А что с ней?

— Ну, твой племянник сказал, что у тебя радикулит или что-то вроде этого?

— Племянник? Герр майор, я не иметь племянник. Я есть один в семье.

— А почему тебя не было в ангаре в полдень?

— Мне прислать приказ полковник Дресслер получить на складе запчасти. Вот.

Перед моим носом обозначился мерцающей голубоватой рамкой экран. Я бросил взгляд, и всё понял. Эти мерзавцы воспользовались тем, что Гюнтер плохо знал английский и подделали приказ Дресслера. Я хорошо знал его электронную подпись, а Гюнтер — нет.

— Ясно, — я ободряюще похлопал напуганного техника по плечу.

Хотел добавить, чтобы Гюнтер взял на анализ топливо из подвесных баков, но тут же понял, что результат знаю заранее — Штефан специально залил керосин не той плотности, вот турбина и отказала. Броуди, как настоящий читер, сделал всё, чтобы я проиграл, но, несмотря на все финты, я вышел победителем этого поединка. И в душе заиграла бравурная мелодия.

— Герр майор, вы плохо выглядеть. Идти к врачу?

Чем же здесь в игровом мире может помочь врач? Обычно в играх по уровням разбросаны аптечки — нашёл пару штук и опа — здоровье в норме. А здесь?

Я дотащился до своей ячейки, разделся и после душа упал на кровать, уставившись одним глазом в потолок — сколько раз я изучал его двумя глазами и не замечал, как странно он смотрится, когда видишь только одним. Вроде те же потеки, трещинки, паутинка в углу — а нечто незнакомое и пугающее.

Заскрипела клетка, малыш Люк вылез, перебежал ко мне, уселся на грудь. Горячий шершавый язычок заскользил по моей коже. Я прикрыл устало глаза, расслабился и с удовольствием ощущал, как пробегают по телу волны приятной дрожи от его прикосновений. Мысли спутались, и я провалился в полудрёму. Очнулся резко — снилось, что спускался по широкой каменной лестнице, и нога соскользнула в темень, бездну. Вздрогнул всем телом и проснулся.

Я присел на кровати, потянулся за графином с водой и чуть не выронил из рук. Правый глаз видел! И почти также чётко, как левый. От радости я вскочил, схватил в охапку малыша и стал подбрасывать его к потолку. Он не испугался. Наоборот, начал радостно гукать. А оказавшись на полу, тут же юркнул под кровать и выкатил маленький мячик — уселся рядом, как щенок с умильной физиономией — мол, поиграй.

«Здоровье восстановлено на 100 %», — возвестила система.

Оказывается, теперь у меня есть магический хорёк, который возвращает здоровье. Прекрасно, так что к врачу я решил не ходить.

Любой лётчик побаивается врачей, медкомиссий — строгие эскулапы могут найти болячку даже у самого здорового парня. Был у нас в полку один мужик — отличный пилот. Как медкомиссия — трусил так, что у него подскакивало давление. Здоровый мужчина, рослый, в плечах и груди широк безмерно, еле в кабине истребителя помещался. А как идти на осмотр к врачу — бледнел, краснел, потел, руки дрожали, шатало его из стороны в сторону, будто на казнь его ведут. Чуть не списали молодца.

Завибрировал коммуникатор и на экране возникла миловидная физиономия Мартина Келлера, адъютанта Дресслера.

— Господин майор, вам следует явиться в кабинет полковника Дресслера, — быстро договорил он и отключился.

Мысленно я чертыхнулся — Дресслеру наверняка доложили о нашей дуэли с Броуди. Правда, кто это мог сделать? Хаббард ведь тоже погиб.

Когда я добрался до кабинета Дресслера, предсказуемо обнаружил там не только полковника, но и Шмидта.

— Майор, — генерал хмуро смерил меня взглядом, будто обдумывал, каким способом лучше казнить: посадить на кол или четвертовать. — Расскажите нам об инциденте с Питером Броуди.

— Мы случайно встретились в столовой, он высказался обо мне нелестно. И я… ну я ударил его.

— Мы это знаем. Свидетели утверждают, что вы вызвали его на какую-то дуэль…

— Нет, это Броуди вызвал меня на дуэль…

— Это ещё что такое? — генерал, развернув массивную голову, бросил взгляд на Дресслера, который лишь скривился.

— Воздушная дуэль, насколько понимаю. Да, майор?

— Да. Это было предложение Броуди. Мы отлетели на побережье. Я там показал фигуры высшего пилотажа. Потом вернулся на базу. Всё.

Почти правда — я действительно демонстрировал высший пилотаж. Но в бою. А для чего, вы думаете, он нужен? Для авиашоу?

— Нет, не всё, — генерал взглядом пытался высверлить во мне дыру. — Вы вернулись, а вот Питер Броуди — нет.

— Не вернулся? Это странно, — я сделал усилие, чтобы голос звучал нейтрально, хотя врать умел паршиво.

И генерал не поверил:

— Вы что-то не договаривается, майор.

— У меня там отказал двигатель…

Дресслер выдохнул трёхэтажное матерное ругательство, которое, скорее всего, означало, что он испугался за меня. Тяжело задышал, побагровела даже шея. Я стал опасаться, что старика хватит удар.

— И как же вы смогли вернуться на базу в таком случае?

— Я отправил самолёт в отвесное пике, турбина завелась. И я смог вернуться. Может быть, у Броуди случилось то же самое, но вернуться он не смог.

— Почему вы не сообщили об этом сразу?

— Виноват, господин генерал. Я как раз шёл в господину полковнику, чтобы доложить, — соврал я второй раз.

Дресслер хмыкнул и отвёл глаза.

— Это просто немыслимо, майор, — проворчал генерал. — За это, весьма короткое, время, что я пробыл здесь, вы проявились себя как нарушающий все мыслимые и немыслимые правила и законы пилот.

Он тяжело встал, заложив руки за спину, медленно прошёлся по кабинету, погруженный в свои мысли. Я с напряжением ждал, какое страшное наказание он придумает для меня. Мысленно перебирал все виды казни и пыток, которые знал, накручивая себя всё сильнее и сильнее.

Шмидт остановился напротив меня, поднял хмурый взгляд блеклых глаз, заставив меня съёжиться до размеров лилипута.

— Значит так, майор, — выдал он, наконец. — Раз Броуди не вернулся, тогда вы… — я затаил дыхание и думал, что грохнусь в обморок. — Вы, как первый пилот, командир экипажа, будете управлять транспортным самолётом, и доставите меня и моих людей назад. Всё понятно?

— Но, господин генерал… — лицо Дресслера вытянулось так, что мне стало его жалко.

Он заткнулся и лишь как-то по-стариковски обмяк в кресле.

Кольнула досада, что придётся бросить здесь всё — ребят, изучение орбитоплана. Но система не дала времени на раздумья:

«Вы открыли новый летательный аппарат: Локхид C-130 Геркулес

Тип: Многоцелевой военно-транспортный самолёт

Максимальная скорость: 320 узлов

Дальность: 2050 миль

Практический потолок: 33 тысячи футов

Экипаж, чел.: 3 (два пилота, бортинженер)»

Я ошалело уставился на него, пару мгновений переваривая услышанное.

Вместо наказания — меня наградили поездкой на Экватор? Чёрт возьми, я обожаю эту систему!