1. Китайская империя и экспансия иностранных государств

Китайская империя на протяжении всей своей истории являлась многонациональным государством, насчитывавшим 56 народностей. Однако подавляющее большинство – свыше 90 % населения – составляли ханьцы.

Надо сказать, что по численности населения Китай всегда намного опережал все прочие страны мира, избыточность людского ресурса порождала в китайском обществе, особенно в последние столетия, немало серьезных проблем. Повсеместно 15–20 % жителей в китайской деревне не имели ни земли, ни работы. В старом Китае постоянно голодали миллионы, каждый год десятки и сотни тысяч умирали голодной смертью. По официальным оценкам правительственных органов, население Китая по состоянию на 1931 г. значительно превышало 400 млн человек.

В XVIII – первой половине XX в. соотношение между сельским и городским населением оставалось достаточно стабильным, и в наиболее развитых районах низовий Янцзы городское население достигало 20 %.

С начала II в. до н. э. и до начала ХХ в. в Китайской империи официальной государственной идеологией являлось конфуцианство. Оно определило менталитет, образ жизни и систему ценностей в Китае вплоть до наших дней. Согласно этому учению, власть правителя (государя) считалась священной, дарованной Небом. Конфуций1 сформулировал свой образ идеального человека в качестве модели для подражания – цзюньцзы (сын правителя, т. е. благородный).

Социальный порядок, по Конфуцию, заключался в том, что в государстве, как и в семье, старшие должны управлять, а младшие подчиняться и быть объектом заботы. Каждый должен знать свое место и выполнять положенные ему функции – только тогда и будет достигнут высший порядок, а вместе с ним и желанная социальная гармония. Идеология Китайской империи утверждала неизбежность и необходимость иерархии в обществе и равенство между людьми признавала лишь как равенство возможностей в образовании, карьере или обогащении, т. е. как данность, устанавливаемую Небом. Для китайцев все общественные отношения определялись так называемыми пятью постоянствами человеческой жизни, а именно отношениями между правителем и подданным, отцом и сыном, мужем и женой, младшими и старшими, братьями и друзьями.

Отличие государства от семьи вполне осознавалось, но это было отличие вторичного характера, количественное, а не качественное. Заключалось же оно в том, что в отличие от отца в семье один государь не в состоянии управлять всеми, ему нужны хорошие помощники. Хорошими же помощниками могут стать лишь те, кто ориентируется на идеал цзюньцзы. Развивая идею социальной гармонии, Конфуций выдвинул идеал сяо – сыновней почтительности, лежавшей в основе возвеличенного им культа предков. Культ предков и сяо в принципе упорядочивали социальные отношения людей на низовом, массовом уровне.

Конфуций считал, что люди не равны и не могут быть равными по их положению в семье и обществе, но каждый должен хорошо уяснить свое место – при всем том, что оно не неизменно, а, напротив, меняется со временем и в зависимости от обстоятельств. И человек сам в определенной степени хозяин своей судьбы, ибо от него, его способностей, добродетели, стараний и иных качеств многое зависит в его жизни, несмотря на то что многие привилегии уже при рождении получают высокопоставленные, власть имущие и богатые. Но формально каждый человек, стремящийся к идеалу, может пробиться в высшее сословие.

К 1644 г. Китай был завоеван маньчжурами, и на всей территории страны упрочилась Цинская династия. Маньчжурский правитель – император – в соответствии с китайской традицией именовался Сыном Неба и считался лицом священным, посредником между Небом и людьми. Сын Неба совмещал в своей деятельности верховное законодательное и административное начала. Маньчжуры, насчитывавшие накануне завоевания 100-миллионной империи всего лишь 700 тыс. человек, утвердили свое господство над китайским народом. Завоеватели-маньчжуры составляли замкнутую касту. В китайской империи не было родовитой аристократии. Правда, члены императорского дома имели знатные титулы, однако эта знать ограничивалась кругом родственников. Равным образом и военное сословие в Китайской империи не имело самостоятельного значения.

С древности правящий класс в Китае был представлен слоем «ученых-чиновников», обладающих властью благодаря своей образованности и добродетели. Позднее чиновники, обладатели ученых званий, получили собирательное название шэньши, т. е. «имеющие пояс», что являлось внешним признаком принадлежности к образованной части общества.

Помимо чиновников китайцы традиционно различали еще три «класса народа»: земледельцев (пун), ремесленников (гун) и торговцев (шан).

В административном отношении китайская держава делилась на 18 провинций, во главе которых были поставлены губернаторы. Каждая провинция, в свою очередь, делилась на десять областей, а область состояла из уездов; во второй половине XVIII в. их было примерно полторы тысячи.

Китайцы с древности тщательно разработали принципы самого совершенного управления государством – управления с помощью бюрократии – и с большим искусством претворили их в жизнь. Бюрократическая концепция власти в Китае включала в себя следующие пункты:

– введение общих для всего государства законов и регламентов и строгое их исполнение;

– детальное разграничение обязанностей и компетенции всех подданных империи и в первую очередь государственных служащих;

– применение поощрений и наказаний в качестве средства контроля за подданными империи и привлечение на государственную службу наиболее достойных;

– учреждение эффективного надзора за соблюдением государственных предписаний.

Настойчивое применение правителями Китая этих принципов позволило со временем создать в стране достаточно компактный бюрократический аппарат, который сумел обеспечить единство и стабильность гигантской империи. Трехсотмиллионным государством к концу XVIII в. управляли всего 27 тыс. шэньши — чиновников (из них 20 тыс. – гражданские, 7 тыс. – военные).

Развитие императорского Китая невозможно представить без развития китайской бюрократии – слоя шэньши и всех сопутствующих этому слою социальных институтов. С этой точки зрения цинский Китай являлся в какой-то мере воплощением представления Конфуция об обществе, где не родовитость и богатство, а знания и образованность лежат в основе высокого общественного положения.

Со времени завоевания Китая маньчжурские императоры проводили политику строгой изоляции своей огромной империи от внешнего мира.

К началу XVII в. в России отсутствовало реальное представление о Китае. Сведения о том, что все государство окружено кирпичной стеной, склоняли к мысли, что территория Китая невелика. И все же в начале XVII столетия в Китай был отправлен томский казак Иван Петлин с целью установления торговых отношений. Это было первое после присоединения Сибири русское посольство в Китай. Петлин и его спутники выехали из Томска 9 мая 1618 г. Проследовав через Западную и Южную Монголию, в августе 1618 г. они добрались до границ Китайской империи. Петлин вручил китайскому императору грамоту, предлагавшую установить торговые отношения с Китаем, после чего благополучно вернулся в Россию.

Практической пользы эта дипломатическая миссия не принесла, но она внесла важный вклад в изучение стран Дальнего Востока. Составленные И. Петлиным «Роспись Китайскому государству…» и «Чертеж Китайского государства» содержали важные сведения географического, этнографического и политического характера. При этом использовались не только собственные наблюдения, но и устные сведения, полученные от бурят («брацкого татарина») и русских пленников.

В 1654 г., после посещения Москвы монгольским послом, из Тобольска в Пекин был направлен боярский сын Федор Исаакович Байков с царской грамотой, подарками и 50 000 рублями. Он получил подробный наказ собирать сведения о дорогах и о возможностях торговли. Лишь через четыре года русский посол вернулся в Москву. Официальное поручение – установить с Пекином «приятную дружбу без урыву» – выполнено не было. Принят он был холодно, а китайские хроники расценили его появление как принесение дани от русского государя («белого царя»). Отказ выполнить унизительный придворный этикет и незнание языков существенно осложнили ведение переговоров.

Миссия Ф. И. Байкова сыграла значительную роль в истории изучения Китая. Статейный список Байкова с подробным описанием пути в Китай, китайских обычаев и нравов вызвал живой интерес. Копия списка попала к иностранным дипломатам в Москве и скоро стала известна в Европе во французском, латинском, немецком, английском и голландском переводах.

В 1675 г. в Китай было снаряжено особое посольство, во главе которого был поставлен переводчик Посольского приказа Николай Гаврилович Спафарий (Милеску Николае Спэтарул). Посольству был придан характер научной экспедиции. В огромной свите Спафария находились образованные люди (главным образом греки) для отыскания лекарств, «для знатья каменного» и т. п. Были взяты с собой все необходимые инструменты. Поездка была тщательно подготовлена: сделаны выписки из западной литературы о Китае, выверены чертежи. В Тобольске Спафарий беседовал со ссыльным хорватом Юрием Крижаничем, который передал ему свои записки о китайских делах и «письмецо о китайском торгу».

Спафарий, получивший прекрасное образование в Стамбуле и служивший в качестве дипломата в странах Западной Европы, мог вести переговоры в Пекине через живших там иезуитов. От них же он сумел получить довольно много ценной информации о Китае. Сведения иезуитов подвергались проверке посредством опроса русских казаков, приезжавших в пограничные китайские города и близко общавшихся с местным населением. Спафарий оставил обширный труд с подробным описанием областей Китая, которые он смог посетить. Из литературных источников и со слов иезуитов он много узнал и о южной части Китая, о Японии, Корее.

И на этот раз дипломатические цели посольства достигнуты не были. Спафарий, несмотря на аудиенцию у самого императора Канси (1654–1722, император с 1662 г.), не получил от него даже ответной грамоты. Однако его труд «Описание первой части мира, называемой Азия, в которой находится Китайское государство с остальными городами и провинциями», написанный в 1677 г., вскоре стал широко известным в Европе и внес важный вклад в исследование Дальнего Востока.

Европейцы, появившиеся в Китае еще в XVI в., долгое время добивались для себя свободы торговли. На протяжении многих веков экспорт товаров из Китая преобладал над импортом. В Европе среди высших слоев общества огромным спросом пользовались чай, шелковые ткани, китайский фарфор. За купленные товары иностранцы расплачивались серебром. Китайский внутренний рынок, фантастически емкий по европейским масштабам, был ориентирован на местное производство. Английские торговцы упорно пытались навязать товар, который был бы принят китайским рынком. Но китайский рынок отторгал все, что ему предлагали, включая английское сукно и индийский хлопок. И все же такой товар в конечном счете был найден – им оказался опиум.

Опиум был известен в Китае как медицинское средство начиная с VIII в. Однако как наркотическое вещество опиум становится известен только с XVIII в. и широко распространяется среди жителей некоторых приморских провинций Южного Китая, превращаясь в серьезную общественную проблему. В 1839 г. по распоряжению генерал-губернатора в Гуанчжоу была конфискована и сожжена огромная партия опиума, принадлежавшего английским купцам.

Это и послужило поводом для вооруженной интервенции. Началась первая опиумная война, завершившаяся подписанием в 1842 г. Нанкинского договора, по которому пять портов Китая были открыты для иностранной торговли. В следующем году англичане добились от цинского правительства права экстерриториальности и создания своих поселений в открытых портах. Через год к этим неравноправным договорам присоединились Франция и США, а затем и другие европейские государства.

Задолго до этого (с 1715 г) Российская империя имела на китайской территории Русскую духовную миссию, официально направленную в Китай в целях «пастырского надзора за потомством албазинцев» (жителей даурского поселения Албазин на Амуре – спорной территории между двумя странами) и распространения христианства среди китайцев. Фактически Русская духовная миссия являлась негласным дипломатическим и торговым представительством России в Пекине, откуда поступала крайне ценная информация о стране пребывания, закрытой для остального мира.

В 1858 г. был подписан Айгунский договор о русско-китайской границе. В этом же году между Китаем и рядом иностранных государств – Англией, Францией, США и Россией – были заключены Тяньцзинские договоры, которые значительно расширяли политические и торговые права иностранных держав в Китае. Однако спустя год китайская сторона отказалась от ратификации как Айгунского, так и Тяньцзинского договоров.

В марте 1859 г. в Пекин в качестве чрезвычайного посланника был направлен 27-летний генерал-майор Николай Павлович Игнатьев2 с целью урегулирования спорных вопросов, относившихся к Айгунскому договору, и предоставления России прав на сухопутную торговлю во внутренних районах Китая. Вначале китайцы решительно отклонили предложения Игнатьева и предписали ему незамедлительно покинуть страну.

Тем временем англичане с французами открыли военные действия против Китая и в октябре 1860 г. заняли северную часть Пекина. Иностранные державы предъявили китайцам ультиматум, угрожая свержением маньчжурской династии и разрушением столицы. Императорский двор был в полной растерянности. Император бежал из столицы, оставив в качестве уполномоченного для ведения переговоров князя Гуна, своего младшего брата. В этот критический момент китайская делегация обратилась к генералу Игнатьеву с просьбой о помощи и посредничестве. Игнатьев к этому времени уже ознакомился с ультиматумом союзников и заручился их согласием на принятие посредничества. «Примите наши требования, – убеждал Н. П. Игнатьев китайцев, – обещайте следовать нашим советам в своих действиях и отношениях с союзниками, и я ручаюсь, что Пекин будет спасен и что маньчжурская династия останется на престоле.» Гун принял условия русского представителя и тем самым сохранил на троне маньчжуров.

14 ноября 1860 г. был подписан Пекинский договор. Гун объявил Н. П. Игнатьеву, что подписывает договор «…в знак благодарности за оказанные благодеяния».

Пекинский договор подтвердил Айгуньский и Тяньцзинский договоры. Он определил восточную границу между владениями России и Китая. Согласно этому договору, Уссурийский край окончательно перешел под юрисдикцию России. Россия получила право беспошлинной сухопутной торговли вдоль всей восточной границы и в Кашгаре, в китайском Восточном Туркестане. В Урге (ныне Улан-Батор) и Кашгаре русскому правительству разрешалось учреждать свои консульства.

1860 г. ознаменовал новый этап проникновения западных держав в Китай. Агрессивные военные действия, развязанные Англией и Францией против Китая, закончились подписанием в 1860 г. Пекинских соглашений. Согласно этим соглашениям, иностранные государства получали право иметь свои представительства в Пекине, заключать выгодные концессионные соглашения, их торговцам и миссионерам разрешалось свободно передвигаться по Китаю и покупать землю. Иностранцы создавали в Китае свои особые поселения – сеттльменты, на которые не распространялась юрисдикция цинских властей. Стали складываться европейские общины, которые имели свои клубы и ассоциации, издательства, газеты, банки и даже полицию. Как посредник между Китаем и Западом наибольшее значение приобрел Шанхай, который за короткий срок превратился в крупнейший порт и промышленный центр Китая.

В 1851–1864 гг. по Китаю прокатилось одно из крупнейших народных восстаний – Тайпинское восстание, направленное против Цинской династии. В первое время правительственные силы терпели поражения от восставших. Перелом в военных действиях был связан не столько с активностью войск центрального правительства, сколько с формированием по разрешению цинского правительства новых вооруженных сил – нерегулярных армий, находившихся под контролем китайских чиновников-военачальников в тех районах, по которым прокатились волны тайпинского нашествия.

Таким образом, были заложены основы явления, которое впоследствии получило название «региональный милитаризм» и имело весьма важные политические последствия для развития Китая. Суть его состояла в том, что ослабленная внутренними смутами и внешними вторжениями императорская власть была уже не способна удерживать страну в рамках системы централизованного контроля. «Региональными милитаристами» были не маньчжуры, а представители китайской по своему происхождению чиновничьей элиты. Региональные армии создавались уже по европейскому образцу и нередко имели иностранных инструкторов. Начался упадок традиционной китайской государственности.

В 1891 г. русское правительство приступило к строительству Великого Сибирского пути. Первоначально планировалось вести Транссибирскую магистраль по Амурской дуге – по российской территории. Однако министр путей сообщения и финансов С. Ю. Витте считал, что России следовало добиваться от Китая разрешения на строительство Сибирской железной дороги «по прямой» – через Маньчжурию к Владивостоку. Осуществление этого проекта должно было обеспечить быструю переброску русских войск на Дальний Восток, подчинить русскому влиянию экономику Маньчжурии и прилегающих к ней провинций, предотвратить японскую агрессию против Кореи.

В 1896 г. между Россией и Китаем был заключен русско-китайский «Договор о союзе и постройке Китайско-Восточной железной дороги» (КВЖД). Статья 1 договора предусматривала военный союз, который должен был вступить в силу в случае нападения Японии на Россию, Китай или Корею. В статье 4 договора указывалось, что «…китайское правительство соглашается на сооружение железнодорожной линии через китайские провинции Амурскую и Гиринскую в направлении на Владивосток». В том же 1896 г. между китайским правительством и Русско-Китайским банком (был учрежден с участием русского и французского капиталов для реализации франко-русского займа Китаю), впоследствии – Русско-Азиатским банком, был подписан контракт на постройку и эксплуатацию КВЖД. Это была юридическая фикция, имевшая своей целью скрыть участие русского правительства в проекте. Предусматривалось также учреждение Русско-Китайским банком Общества Китайско-Восточной железной дороги, которое и должно было осуществлять постройку и эксплуатацию железнодорожной магистрали. Для Общества КВЖД была избрана акционерная форма. Из всего пакета в 1000 акций (по 5 тыс. рублей каждая) 700 предназначались для русского правительства, 300 – для частных лиц (ими стали руководители Русско-Китайского банка).

По контракту России предоставлялось право эксплуатации дороги в течение 80 лет со дня открытия движения, после чего железная дорога бесплатно переходила во владение Китая. Вместе с тем китайскому правительству предоставлялось право «…через 36 лет выкупить эту линию, возместив полностью все затраченные капиталы и все сделанные для означенной линии долги с наросшими процентами».

Обществу КВЖД предоставлялись всевозможные привилегии: «…безусловное и исключительное управление своими землями», право сооружения телеграфа, доходы общества освобождались от налогов. Общество было свободно от какого бы то ни было контроля со стороны китайского правительства. Состав управления дороги, назначение и увольнение руководящих сотрудников подлежали утверждению русским министром финансов.

В 1903 г. строительство дороги было завершено. Протяженность линии составила более 7,5 тыс. км. На строительство КВЖД царское правительство потратило около 375 млн рублей золотом. Общество КВЖД в своих интересах приобретало пароходы для организации морского судоходства. Во многих портах Дальнего Востока были устроены склады, конторы и даже пристани. Общество владело телеграфом, телефонными станциями, производило добычу угля, заготовку древесины, вело разведку полезных ископаемых в различных районах Маньчжурии. Россия получила от Китая на территории КВЖД те же права и привилегии, что и другие державы в Китае: экстерриториальность в Маньчжурии для русских подданных, право ввести свои войска для охраны дороги в «полосе отчуждения» и пр. Полоса отчуждения – коридор вдоль Китайско-Восточной железной дороги шириной 9 верст (9,6 км) по сторонам от линии – стала своеобразным государством в государстве.

Согласно Русско-китайской конвенции 1898 г., Россия получала в арендное («полное и исключительное») пользование на 25 лет Порт-Артур (Люйшунь) и Дальний (Далянь) вместе с прилегающим водным и территориальным пространством (Ляодунский полуостров). Общество КВЖД также получало право на строительство соединительной ветви от одной из станций магистральной линии до Дальнего – южной ветки Китайско-Восточной железной дороги, получившей впоследствии название Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД), от Дальнего до Чанчуня.

В сентябре 1899 г. правительство США обратилось к другим державам с нотой, в которой предлагалось соблюдать равенство возможностей в торговле с Китаем. В последующем эта инициатива получила название доктрины «открытых дверей».

20 июня 1900 г. пекинское правительство объявило войну иностранным державам. В столицу вошли отряды членов тайного общества «Ихэцюань» («Кулак, поднятый во имя справедливости и гармонии»), движение которых начало развиваться еще осенью 1898 г. в провинции Шаньдун. Ихэ-цюаньцы выступили против чужеземного засилья и совместно с цинскими войсками начали осаду иностранных миссий и концессий в столице Китая. Существенный ущерб был нанесен строившейся КВЖД. 40-тысячная армия из частей, представленных восемью державами (Великобритания, Германия, США, Франция, Россия, Япония, Австро-Венгрия и Италия), подавила восстание ихэтуаней («боксерское» восстание) и в августе 1900 г. заняла Пекин.

Победители не смогли договориться между собой относительно раздела Китая и решили сохранить у власти цинский двор, добившись от него дальнейших уступок, закреплявших, по существу, полуколониальный статус страны. Китай обязывался уплатить иностранным державам в течение 39 лет огромную контрибуцию в размере 450 млн таэлей. Для обеспечения уплаты контрибуции иностранные государства получили право контролировать процедуру сбора таможенных пошлин и соляного налога. Им разрешалось также иметь в центральной части столицы укрепленный «посольский квартал» и размещать свои гарнизоны в 12 других стратегически важных пунктах Китая.

На рубеже XIX–XX вв. в своем окончательном виде сложились сферы влияния западных держав. Регионом преимущественного экономического проникновения Англии стал юг Китая: Англия арендовала сроком на 99 лет большую часть полуострова Цзюлун с прилегающими островами, включая Сянган (Гонконг), а также провинции среднего течения Янцзы.

Согласно Симоносекскому договору, заключенному между Японией и Китаем 17 апреля 1895 г. в г. Симоносеки (Япония) после поражения Китая в Японо-китайской войне 1894–1895 гг., Япония отторгла от Китая о. Тайвань, получила огромную контрибуцию и право занятия промышленной деятельностью в Китае для своих подданных. Сферой влияния Японии стали также провинции нижнего течения Янцзы (главным образом Фуцзянь).

Франция стремилась утвердиться в южных провинциях Китая, прилегавших к ее владениям в Индокитае (Юньнань, Гуанси, Гуандун).

Германия установила контроль над Шаньдуном.

Основные интересы России были сосредоточены в Маньчжурии, где нарастало соперничество с Японией.

Русско-японская война 1904–1905 гг. изменила расстановку сил в Маньчжурии. Согласно Портсмутскому мирному договору 1905 г., Россия уступала Японии арендные права на Ляодунский полуостров с Порт-Артуром и Дальним, признавала Корею сферой японского влияния и уступала Японии Южный Сахалин. Японии также отходила южная ветвь КВЖД – этот участок дороги Япония перестроила на свою колею.

В начале XX в. в провинциях Южного и Восточного Китая стали возникать различные антиманьчжурские организации. Одним из признанных лидеров революционного движения являлся Сунь Ятсен3. В конце 1894 г. Сунь Ятсен создал первую в истории Китая революционную организацию – «Союз возрождения Китая». Первоначально малочисленный союз объединил патриотически и антиманьчжурски настроенных молодых выходцев из социальных слоев, уже соприкоснувшихся с европейской культурой и западным образом жизни. Цели этой организации нашли свое отражение в клятве, которую произносили вступавшие в союз: «…Изгнать маньчжуров, восстановить государственный престиж Китая, учредить демократическое правительство». В 1905 г. на основе объединения революционных организаций, в число которых входил «Союз возрождения Китая», был образован «Китайский революционный объединенный союз». В основу программы этой организации были положены сформулированные Сунь Ятсеном три «народных принципа»: национализм, народовластие и народное благосостояние. Под «национализмом» Сунь Ятсен понимал свержение Цинской династии и восстановление суверенитета китайской (ханьской) нации. «Народовластие» трактовалось им как ликвидация монархического строя и учреждение республики. Принцип «народного благосостояния» содержал в себе уравнивание прав на землю, т. е. проведение постепенной национализации земли путем введения прогрессивного налога на землю.

15 ноября 1908 г. умерла императрица Цыси, фактически правившая страной с 60-х гг. XIX в. За день до этого при не вполне выясненных обстоятельствах умер ее племянник, император Гуансюй, которого она отстранила от власти еще в 1898 г. Императором был провозглашен малолетний Сюань-тун (Пу И), от имени которого Китаем стал править его отец, великий князь-регент Цзай Фэн, брат Гуансюя.

Смерть императрицы Цыси ускорила подготовку к проведению императорским правящим домом конституционных реформ. Маньчжурские власти обещали ввести в стране конституционное правление в 1913 г. Однако все эти запоздалые меры, предпринимаемые правительством, были уже не в силах изменить ход событий и удержать у власти Цинскую династию.

 

2. Учреждение Китайской Республики и всплеск борьбы за власть в стране (1911–1918)

Углубление и обострение кризиса Маньчжурской империи в течение 1911 г. привело к тому, что осенью того же года мощный социально-политический взрыв положил ей конец: лишь три из 18 провинций собственно Китая формально еще признавали власть маньчжурского правительства.

В этих условиях цинское правительство призвало на помощь влиятельную политическую и военную фигуру – Юань Шикая4, находившегося в опале после смерти императрицы Цыси. Получив от цинского двора пост главнокомандующего и главы правительства, Юань Шикай наряду с военными действиями против революционеров начал секретные переговоры с отдельными группировками республиканского Юга Китая. Парадоксальность ситуации была в том, что Юань Шикай оказался приемлемой фигурой для самых различных политических сил. Умело маневрируя между маньчжурами и республиканцами, он готовился к захвату власти.

29 декабря 1911 г. конференция собравшихся в Нанкине представителей провинций, отделившихся от цинского правительства, избрала вернувшегося из эмиграции Сунь Ятсена временным президентом Китайской Республики и поручила ему формирование временного революционного правительства. На базе конференции представителей провинций в последующем было создано Национальное собрание. 1 января 1912 г. стало днем официального провозглашения Китайской Республики. Республиканское правительство попыталось прежде всего отменить многие средневековые установления и обычаи. Были изданы указы, запрещавшие курение опия, применение пыток при допросах, торговлю людьми. Главным же достижением правительства в области нормотворчества были подготовка и принятие временной конституции Китайской Республики, разработанной под руководством Сунь Ятсена. Конституция провозгласила равноправие всех граждан «независимо от расы, класса и религии», право частной собственности и свободу предпринимательства, основные демократические свободы (неприкосновенность личности и жилища, свобода слова и печати, свобода организаций).

Иностранные державы тем временем продолжали признавать цинское правительство и передавать ему средства, собиравшиеся контролируемыми ими таможнями на территории революционных провинций. Из-за этого республиканские власти лишались основного источника финансовых поступлений.

Юань Шикай, узнав об избрании Сунь Ятсена временным президентом, первоначально считал возможным пойти на соглашение с Югом только на основе признания конституционной монархии. Однако окончательно убедившись в невозможности достигнуть соглашения на таких условиях, Юань Шикай решает принести в жертву монархический режим. 12 февраля 1912 г. он вынуждает вдовствующую императрицу от имени последнего императора Цинской династии – малолетнего Пу И отречься от престола. После 267-летнего господства в последних числах года синьхай (по традиционному календарю) рухнула власть маньчжурской династии.

На следующий день Сунь Ятсен сложил свои полномочия временного президента и выдвинул на этот пост Юань Шикая. 15 февраля 1912 г. Национальное собрание избрало Юань Шикая новым временным президентом. В августе 1912 г. в Пекине состоялся учредительный съезд новой партии, на котором к объединенному союзу присоединились еще четыре немногочисленные политические организации республиканской буржуазии. Новая партия стала называться Китайской национальной партией (Чжунго Гоминьдан) – Гоминьданом, руководителем которой стал Сунь Ятсен.

Правильность взятого курса на создание массовой парламентской партии подтвердили результаты выборов в парламент, на которых Гоминьдан добился убедительной победы (из-за различных ограничительных цензов в выборах принимало участие всего 10 % населения страны). Победив на парламентских выборах, Гоминьдан, естественно, претендовал на формирование правительства. Однако Юань Шикай не допустил перехода власти в руки Гоминьдана. 6 октября 1913 г. были проведены выборы президента, и Юань Шикай добился своего избрания. Последовала полоса международного признания республиканского правительства.

Опыт парламентской деятельности Гоминьдана в конечном счете закончился плачевно. В ноябре 1913 г. Юань Шикай со ссылкой на «пожелания провинциальных властей» издал указ о роспуске Гоминьдана и лишил гоминьдановских депутатов парламента их мандатов. Сунь Ятсен и многие его соратники по партии были вынуждены эмигрировать за границу.

В январе 1914 г., готовясь к установлению в стране своей единоличной диктатуры, Юань Шикай распустил обе палаты парламента. В мае того же года он заменил принятую ранее конституцию новой, согласно которой вся власть в стране – исполнительная, законодательная и судебная – оказывалась в руках президента.

В июле 1914 г. Гоминьдан был реорганизован Сунь Ятсеном в Китайскую революционную партию (Чжунхуа Гэминдан). Вновь брался курс на «политическую революцию». Основной задачей Китайской революционной партии объявлялась борьба против милитаристской клики Юань Шикая, за восстановление демократических учреждений и конституции 1912 г.

После начала Первой мировой войны китайское правительство объявило о своем нейтралитете и обратилось к воюющим державам с просьбой не переносить военные действия на территорию Китая, в том числе и на «арендованные» иностранными государствами китайские земли. Однако 22 августа 1914 г. Япония объявила о состоянии войны с Германией и высадила 30-тысячную армию севернее Циндао – центра немецкой колонии в провинции Шаньдун. После двухмесячной военной кампании Япония захватила германские владения в Шаньдуне, а также распространила свой контроль на всю территорию провинции.

С середины 1915 г. под предлогом усиления государственной власти и сохранения единства страны Юань Шикай развернул подготовку к реставрации монархии и провозглашению себя императором. Против подобных притязаний выступили не только его открытые противники, Юань Шикай потерял поддержку своих сподвижников. Уже в марте он вынужден был заявить об отказе от претензий на престол, а 6 июня 1916 г. Юань Шикай внезапно умер.

Гражданская война 1916 г. и смерть Юань Шикая имели огромные и неоднозначные последствия для истории Китая. Поражение Юань Шикая (вне зависимости от его смерти) было не только поражением наиболее махровой китайской реакции, но и провалом попытки сохранения единого и централизованного Китайского государства. Вслед за обрушением монархии дала трещину и бюрократическая вертикаль власти центра, что привело к распаду страны и сепаратизму провинций. Стихийные демократические настроения были использованы прежде всего местными военачальниками, которые уже не хотели делиться своими доходами с центральным правительством и использовали сложившуюся ситуацию для утверждения своей бесконтрольной власти на местах для формирования так называемых милитаристских клик.

Старейшей и наиболее влиятельной была бэйянская (северная) милитаристская группировка, сложившаяся еще при маньчжурском режиме с участием Юань Шикая. После его смерти она оказалась под угрозой распада, продолжая формально объединять соперничавшие группировки, крупнейшими среди которых были фэнтяньская (мукденская), чжилийская и аньхойская. Название милитаристских группировок происходило от наименований провинций Фэн-тянь, Чжили, Аньхой, уроженцами которых были главари этих группировок. Во главе фэнтяньской клики стоял Чжан Цзолинь5, чжилийскую группировку возглавлял генерал Фэн Гочжан6, пользовавшийся поддержкой генералов У Пэйфу7 и Цао Куня8, а аньхойскую – генерал Дуань Цижуй9. В 1918 г. возникает новая влиятельная политическая организация – «Клуб Аньфу», тесно связанная с Дуань Цижуем и откровенно ориентировавшаяся на поддержку Японии. Название клуба переносится на аньхойскую клику, которую начинают называть аньфуистской.

В 1916–1919 гг. сложились главные военно-политические группировки бэйянских милитаристов, которые начали устанавливать свои законы взаимоотношений, баланса власти, использования атрибутов демократической республики, которая на деле оказалась «генеральской». Именно эти годы являются очень важными для формирования системы милитаризма и «правил игры» милитаристов.

Фактически независимыми были губернаторы провинций Шаньси и Шэньси, Янь Сишань10 и Чэнь Шуфань соответственно. Лагерь юго-западных милитаристов состоял из двух крупных группировок: юньнаньской и гуансийской во главе с губернаторами генералами Тан Цзияо11 и Лу Жунтином соответственно. Борьба за политическое и военное влияние, за контроль над территориями и налогами шла не только между милитаристскими группировками, но и внутри них.

Китайский милитаризм нашел свое законченное выражение в так называемой системе дуцзюната. Дуцзюнами с 1916 г. стали именовать губернаторов провинций в Китае, совмещавших функции главы гражданской власти и командующего войсками (военного губернатора). Термин «дуцзюн» был введен в 1916 г. Юань Шикаем. Система же дуцзюната сложилась после подавления революции 1911 г. и фактической передачи гражданской власти в провинциях в руки командующих армиями, подчиненными центру. Полнота военной и гражданской власти в руках дуцзюнов при одновременной слабости центрального правительства привела к тому, что весь послереволюционный период истории Китая превратился в беспрерывную цепь войн между дуцзюнами и коалициями последних за раздел китайской территории.

Рядом с дуцзюнами всегда находились подчиненные им генералы, стремившиеся освободиться от подчиненного положения и играть самостоятельную роль. Вскоре центр отказался от совмещения гражданской и военной власти в провинциях в одних руках, однако на местах далеко не везде согласились исполнить вышестоящее распоряжение.

Логика развития региональных милитаристских режимов и их социальная природа были весьма просты. Режимы эти опирались на открытую военную силу. Наемная армия давала силу для удержания власти в определенном районе, власть же давала возможность получать через налогообложение средства для вербовки солдат. Так складывался порочный круг функционирования региональных милитаристских режимов. По социальному происхождению среди милитаристов, естественно, преобладали выходцы из шэньшийско-чиновничьей среды. А кто другой еще мог занимать пост губернатора провинции, командующего войсками? Захватив власть, многие из них стремились (и не без успеха) «сколотить» себе состояние: захватывали и покупали землю, вкладывали награбленные средства в доходные структуры. Однако их политическое поведение определялось не социальным происхождением, не деловыми интересами, а стремлением к укреплению и расширению личной власти. Ради этого они вели друг с другом непрерывные войны, вступали во временные коалиции, признавали власть более сильных и подчиняли себе более слабых, искали (и находили) покровителей среди иностранных держав. Отсюда та легкость, с которой милитаристы меняли свою политическую ориентацию и своих политических союзников в поисках сильных зарубежных покровителей. Основным источником содержания милитаристских клик были налоги с землевладельцев, доходы от контроля над торговлей и промышленностью в пределах территории, на которую распространялась их власть, и получение денежных средств от иностранных держав. Так, фэнтяньская и аньхойская клики финансировались Японией, чжилийская – Англией и США.

В годы Первой мировой войны разведка Китая велась Главным управлением Генерального штаба с позиций аппаратов военных агентов и российских консульств, а также разведывательными отделениями штабов военных приграничных округов (Туркестанского, Омского, Иркутского, Приамурского) и Заамурского округа Пограничной стражи, действовавшего в полосе отчуждения КВЖД.

Должность военного агента в Пекине с 1915 г. исполнял полковник Н. М. Морель12. Два его помощника – полковник В. В. Блонский13 и полковник К. А. Кременецкий14 – находились соответственно в Мукдене и Шанхае. К августу 1917 г. агентурная сеть военного агента в Китае насчитывала восемь человек (в Шанхае – 2, Учане – 2, Нанкине – 1, Пекине – 1, Калгане – 1, Цзинани – 1). Трое из этих агентов являлись разъездными, но ни одному из них так и не удалось выбраться на Юг Китая, который, по словам Мореля, «…был охвачен продолжающимся революционным движением». Ценным агентом в Шанхае считался китаец-христианин, служащий книжной лавки, дававший сведения о немецко-корейской организации в Китае.

Более результативно работал так называемый негласный военный агент (сотрудник военной разведки под «прикрытием» консульства) в Цицикаре – полковник С. И. Афанасьев15. В агентурной сети консула Афанасьева, находившегося в Китае с 1910 г., было пять ценных источников, в том числе в окружении губернатора провинции Хэйлунцзян, в штабе командующего войсками, в артиллерийском депо. Однако частные успехи, достигнутые Афанасьевым, не могли изменить общую негативную картину организации и ведения разведки Китая.

Аппараты военных агентов и разведывательных отделений штабов военных округов были крайне малочисленны. Российский Генеральный штаб не сумел правильно оценить значение драгоманов (переводчиков с восточных языков) для разведки и вовремя закрепить их за соответствующими штабами военных округов. К тому же отзыв офицеров-восточников на фронт существенно ослабил ведение разведки в странах Дальнего Востока. В результате русская военная разведка на местах не смогла дать правильную оценку сложным процессам, проходившим в Китае, а Центр к этому времени не мог уже обеспечить адекватное руководство подчиненными ему разведывательными структурами.

После смерти Юань Шикая президентом республики стал Ли Юаньхун16, ставленник юго-западных милитаристов. Он восстановил конституцию 1912 г. и собрал разогнанный Юань Шикаем парламент. Весной 1917 г. премьер-министр генерал Дуань Цижуй начал подготовку к вступлению Китая в войну. Однако против этого резко выступила Япония. Вопрос о вступлении Китая в войну стал активно обсуждаться еще с осени 1915 г. Инициатива в его постановке принадлежала русскому посланнику в Пекине В. Н. Крупенскому. Изменение позиции Японии произошло только в начале 1917 г. не без влияния США. Разорвав дипломатические отношения с Германией (по существу формально) из-за объявления ею неограниченной подводной войны, правительство США обратилось к нейтральным странам (в том числе и к Китаю) последовать их примеру.

Президент и парламент страны выступили против инициатив Дуань Цижуя. В результате Ли Юаньхун лишился поста президента, парламент был распущен, а его депутаты бежали в Гуанчжоу (европейское название – Кантон). Пост президента занял Фэн Гочжан. Власть в Пекине сосредоточилась в руках Дуань Цижуя, который 1 августа 1917 г. объявил войну Германии и Австро-Венгрии.

Вступив в войну, Китай рассчитывал возвратить территории (Шаньдун), захваченные ранее Германией. Кроме того, участие в мировой войне давало Китаю право участвовать в мирной конференции в числе других стран-победительниц.

Участие Китая в войне выразилось в конфискации и передаче в распоряжение союзников германских и австрийских кораблей и судов, находившихся в китайских портах, и в отправке 175 тыс. рабочих на строительство укреплений в Европе и на Среднем Востоке. В последующем Китай участвовал в совместных со странами Антанты действиях в Сибири против якобы действовавших там отрядов германских военнопленных. Китайское военное присутствие в Сибири и на Дальнем Востоке продолжалось до 1920 г. Союзники, со своей стороны, согласились на отсрочку на пять лет платежей по «боксерской» контрибуции и увеличение таможенного тарифа.

25 августа 1917 г. в Гуанчжоу открылась чрезвычайная сессия старого, разогнанного пекинского парламента, на которой было объявлено о создании военного правительства во главе с Сунь Ятсеном и присвоении последнему звания генералиссимуса. Военное правительство провозгласило начало Северного похода под лозунгами защиты Конституции 1912 г.

Название «Северный поход» («Северная экспедиция»), о котором с пафосом говорили сначала Сунь Ятсен, а потом Чан Кайши17, никоим образом не следовало воспринимать буквально. Хотя конечная точка Северного похода была известна – Пекин, где всегда заседало враждебное Югу центральное правительство. Но сегодня там мог находиться один враг, а завтра – другой, что и происходило в действительности. Путь же к Пекину пролегал через многие провинции, правители которых отнюдь не испытывали симпатий к «революционерам» с Юга. Не говоря уже о том, что провинция Гуандун находилась в самой южной части Китая, поэтому любой военный поход, не направленный в сторону Востока или Запада, был походом на Север. Ни Сунь Ятсен, ни впоследствии Чан Кайши так до Пекина и не дошли. Даже гипотетический захват Пекина не позволил бы окончательно объединить страну, так как оставался еще у власти правитель Автономных Трех Восточных Провинций Китайской Республики Маньчжурии Чжан Цзолинь. На подвластные ему территории никто, кроме японцев, и не покушался. Тем не менее вся деятельность Сунь Ятсена была подчинена идее Северной экспедиции.

Реальными силами Сунь Ятсен не располагал, ибо войска, на которые он вынужден был опираться, принадлежали к различным милитаристским группировкам южных и юго-западных провинций. Лидеры этих группировок непрерывно враждовали между собой за контроль над богатым Югом страны. Более того, они не тратили все силы на борьбу с бэйянскими (северными) милитаристами, контролировавшими наиболее боеспособные соединения цинской армии, предпочитая в определенных обстоятельствах вступать с ними в политические сделки. В самом же Сунь Ятсене местные милитаристы видели политически популярное прикрытие своих местнических действий. Все это очень скоро обострило отношения между союзниками. В мае 1918 г. чрезвычайная сессия парламента заменила главу военного правительства директорией из семи человек. Реальная же власть оказалась в руках гуансийского милитариста Лу Жунтина. Доктор Сунь вынужден был признать провал своих планов, вышел из правительства и возвратился в Шанхай.

Однако и бэйянские милитаристы не располагали достаточными силами для подчинения Юга и победы в гражданской войне. На Севере 4 сентября 1918 г. парламент избрал президентом Сюй Шичана, старого бэйянского деятеля. Его кандидатура не вызвала споров между аньхойской и чжилийской группировками.

Разгром правящей части господствующего в императорском Китае служивого сословия – бюрократии (за исключением верхушки бюрократии, возглавившей армии и захватившей руководство провинциями) привел к образованию своеобразного политического вакуума, так как новые политические силы, представлявшие нарождавшуюся национальную буржуазию, были еще слабы и не оформлены.

Политическая слабость буржуазии объяснялась в первую очередь тем, что китайский капитализм и китайская буржуазия не имели собственной предыстории, их возникновение явилось прежде всего результатом «открытия» Китая и привнесения туда развитых форм капитализма.

Особенности рабочего класса определялись небольшим «стажем» капиталистического предпринимательства в Китае и полуколониальным характером капиталистической эволюции. Основным источником формирования рабочего класса было беднейшее крестьянство, поставлявшее неквалифицированную рабочую силу, а также ремесленники и городские низы. Преобладание легкой и пищевой промышленности предопределило распространение женского и детского труда. Одновременно китайскими и иностранными предпринимателями сознательно проводился курс на омоложение рабочего класса. Обеспеченным, по самым скромным оценкам, был лишь узкий слой высококвалифицированных пролетариев. Вообще кадровых рабочих насчитывалось всего несколько десятков тысяч человек, в подавляющем большинстве это были рабочие в первом поколении.

В наследство от императорского республиканский Китай получил тяжелейшее аграрное перенаселение, в значительной мере определившее производственный и социальный облик китайской деревни. В 1917 г. обрабатывалось примерно 1,5 млрд му земли (1 му равняется 0,067 га), что и определяло ничтожно малый размер среднего хозяйства – менее 20 му земли. Значительная часть сельского населения представляла собой безземельную бедноту.

Претензию на гегемонию в обществе заявили так называемые новые средние слои – служащие республиканских учреждений и капиталистических фирм, учителя и студенты, функционеры политических партий и общественных организаций, офицерство. «Новыми» они были потому, что с начала ХХ в. интенсивно шел процесс распада служивого сословия (шэньши) и разворачивался процесс формирования новой интеллигенции – служивой и неслуживой. Переходный характер всей социальной структуры Китая делал позиции новой интеллигенции весьма прочными, а относительно высокий образовательный уровень (всегда в Китае ценимый) и причастность к политической организации позволяли не без успеха претендовать на лидерство в политической жизни страны.

 

3. Советская Россия и Китай после Первой мировой войны (1918–1922)

22 февраля 1918 г. Наркоминдел (НКИД) направил международным отделам краевых Совдепов инструкцию, в которой предписывал им в отношении к соседним народам руководствоваться принципами, изложенными в Декрете о мире. Сам же декрет следовало как можно шире распространять на местных языках. Что касалось Японии, НКИД требовал исходить из «…совершенно определенных захватных стремлений нынешнего наиболее реакционного в новейшей истории Японии правительства».

В отношении китайцев надлежало помнить, «…что нынешнее пекинское правительство не является выразителем воли китайского народа и ведет борьбу с поднявшим восстание против реакционного Севера народом Южного Китая, образовавшим Федеративную Республику». Наркоминдел не отказывался тем не менее от поддержания отношений с реакционным Пекином, но явно не считал возможным обсуждать с ним проблемы мировой революции.

В уже упоминаемой инструкции Народного комиссариата по иностранным делам краевые Советы депутатов наделялись правами предлагать кандидатов на должность консулов и контролировать их деятельность. Особая роль отводилась Владивостоку: кроме организации консульств в Восточной Маньчжурии, Хакодате и Корее краевое руководство было ответственно за установление контактов с Тяньцзинем, Чифу и особенно Шанхаем, «…так как в последнем центре многочисленная русская колония совершенно устранена от дел самоуправления реакционно настроенной кучкой банкиров и чиновников».

Положения первой инструкции Наркоминдела были развиты и закреплены в декрете, подписанном В. И. Лениным, Л. М. Караханом18 и В. Д. Бонч-Бруевичем лишь в октябре 1918 г. Это был удивительный документ – речь шла об учреждении консульств в странах, с которыми не поддерживались дипломатические отношения, но существовали «деловые отношения».

Руководство НКИД возлагало в то время большие надежды на то, что одним из первых государств, признавших РСФСР, станет Китайская Республика. Никто тогда не мог предположить, что Советская Россия будет официально признана китайским правительством, формально представлявшим весь Китай, только через пять с лишним лет. Поэтому решено было не мешкая направить в Китай консулов, но пока в качестве частных лиц. Никого не интересовало отсутствие подобных прецедентов в международной дипломатической практике – Великая Октябрьская революция могла диктовать свои правила игры.

Из нескольких кандидатур на пост консула в Шанхае Восточным отделом НКИД (прерогативу выбора кандидатов на консульские посты НКИД оставил все-таки за собой) был рекомендован бывший полковник М. Г. Попов19, говоривший и писавший по-китайски и по-японски. На месте, в Шанхае, выяснилось, что Народный комиссариат по иностранным делам явно опередил события. Прежний российский консул В. Гроссе, подчинявшийся бывшему посланнику России в Китае князю Кудашеву, не собирался покидать свой пост. Через два месяца у Попова закончились деньги, и он остался в чужом городе без средств к существованию. Пришлось в начале 1919 г. вернуться во Владивосток для получения дальнейших указаний, где новые власти бросили его в тюрьму.

5 апреля 1918 г. во Владивостоке высадились японские войска, несколько позже – американцы, англичане, французы, итальянцы, поляки, румыны и китайцы. Так началась открытая военная интервенция на Дальнем Востоке. Захватив Приморье, интервенты вторглись в Приамурье и Сибирь. К концу 1918 г. их численность достигла 150 тыс. человек, в том числе до 75 тыс. японцев.

В конце 1918 г. по инициативе американского правительства начались переговоры об установлении общего контроля США, Японии и некоторых стран Европы над железными дорогами Сибири и Китайско-Восточной железной дорогой. Основная борьба развернулась между представителями Америки и Японии. В январе 1919 г. трудные американо-японские переговоры завершились подписанием соглашения «О надзоре над Сибирской железной дорогой и КВЖД». Позднее к соглашению присоединились Великобритания, Франция, Италия, Китай и правительство Колчака. Для осуществления контроля был создан Межсоюзный железнодорожный комитет. Японцы дважды пытались захватить линию Маньчжурия – Харбин, но дважды натолкнулись на противодействие местной китайской администрации. Межсоюзный железнодорожный комитет, просуществовав менее двух лет, с самого начала оказался нежизнеспособным, подорванным изнутри его участниками, прежде всего США и Японией. Союзники не смогли ни добиться политической стабильности и прекращения стачек и забастовок в полосе отчуждения, ни подчинить своему влиянию многочисленные военные формирования белогвардейцев, ни нормализовать деятельность дороги.

Китайское правительство рассчитывало, что на Парижской мирной конференции (18 января 1919 г. – 21 января 1920 г.), созванной государствами – победителями в Первой мировой войне, великие державы откажутся от сфер своего влияния в Китае, что войска иностранных государств, находившиеся в стране, будут отозваны, что арендованные державами территории, равно как и территории иностранных сеттльментов, будут возвращены Китаю и что стране будет предоставлена таможенная самостоятельность.

Однако этим ожиданиям не суждено было оправдаться. На конференции в Париже Китай даже не был признан ее равноправным участником. Более того, было принято унизительное для Китая решение о передаче Японии бывших германских колониальных владений в Шаньдуне.

2 5 июля 1919 г. Народный комиссариат по иностранным делам опубликовал «Обращение правительства РСФСР к китайскому народу и правительствам Южного и Северного Китая». В обращении напоминалось о том, что рабоче-крестьянское правительство, взяв в октябре 1917 г. власть в свои руки, от имени русского народа обратилось к народам всего мира с предложением установить прочный мир. Основой этого мира должен был послужить отказ от всяких захватов чужих земель, отказ от всякого насильственного присоединения чужих народностей, от всяких контрибуций. Рабоче-крестьянское правительство вслед за этим объявляло уничтоженными все тайные договоры, заключенные с Японией, Китаем и бывшими союзниками. Советское правительство в своем обращении предложило китайскому правительству начать переговоры об аннулировании Договора 1896 г. «О союзе и о постройке КВЖД», Пекинского протокола 1901 г. («Боксерский протокол»). Переговоры по этому вопросу, говорилось в обращении, ранее уже велись до марта 1918 г. Однако западные державы сорвали их: «Не дожидаясь возвращения китайскому народу Маньчжурской ж. д., Япония с союзниками захватили ее, сами вторглись в Сибирь и даже заставили китайские войска помогать в этом преступном и неслыханном разбое».

Во время Гражданской войны проблемы внешней политики были второстепенными, но по мере ее окончания становились все более актуальными. Переход к нэпу выявил необходимость налаживания прерванных в годы Гражданской войны политических и экономических связей с окружающим миром. Жизнь требовала перехода от «революционной дипломатии» к нормальной практике межгосударственных отношений. Именно в эти годы из-за утраты надежд на немедленное развертывание социалистических революций в странах Запада, прежде всего в Европе, РКП(б) и Коминтерн делают первые шаги в разработке идеи «восточного маршрута» мировой революции, начинают активно искать в странах Востока, в том числе и в Китае, партнеров и союзников, формировать силы, способные включиться в антиимпериалистическую борьбу при поддержке и в союзе с коммунистами России. Азиатская ориентация Коминтерна и ЦК РКП(б), однако, не являлась альтернативой европейской: одно не исключало другого.

Общие контуры политики Советской России и Коминтерна в странах Востока были сформулированы в решениях II конгресса Коммунистического интернационала (июль – август 1920 г). Они предусматривали, во-первых, активизацию усилий по формированию в странах Востока коммунистических групп – в перспективе партий, способных стать проводниками политики Коминтерна, пропагандистами идей марксизма и организаторами коммунистического и национально-освободительного движения. Во-вторых, исходя из того, что в странах Востока влияние идей коммунизма длительное время будет ограниченным, а национально-освободительные революции на «предстоящем» этапе «будут» по своему характеру буржуазно-демократическими, в решениях II конгресса была выдвинута задача поддержки коммунистами буржуазно-демократических, прежде всего национально-революционных, движений. Оставалось только неясным, какие силы могут быть отнесены к участникам национально-революционных движений. Это были общие установки, которые предстояло конкретизировать в ходе практической деятельности в условиях каждой страны.

В январе – апреле 1920 г. военные силы интервентов (кроме японцев) были эвакуированы с Дальнего Востока; последние японские части покинули Южное Приморье 25 октября 1922 г., а Северный Сахалин – в 1925 г.

6 апреля 1920 г. было объявлено об образовании между РСФСР и Японией Дальневосточной республики (ДВР) на территории Восточной Сибири и Дальнего Востока. Это был вынужденный шаг. Позднее, в декабре 1920 г., В. И. Ленин отмечал: «Обстоятельства принудили нас к созданию буферного государства – в виде Дальневосточной республики… Мы прекрасно знаем, какие неизмеримые бедствия терпят сибирские крестьяне от японского империализма… Но, тем не менее, вести войну с Японией мы не можем и должны сделать все, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее, потому что нам она по понятным условиям совсем непосильна». Следует оговориться, что власть ДВР распространялась отнюдь не на весь регион. Одновременно существовали «читинская пробка» – белое семеновское правительство Забайкалья, которое пало только в октябре 1920 г. после эвакуации японских войск из Забайкалья, а также временное правительство Приморья – Приморская областная земская управа.

В августе 1920 г. пекинское правительство уведомило советское правительство о том, что оно согласно приступить к переговорам об установлении дипломатических отношений. До этого пекинские власти уклонялись от переговоров с Советской Россией, признавали посланника Российской империи Кудашева и продолжали до сентября 1920 г. выплачивать ему русскую часть «боксерской» контрибуции.

Летом 1920 г. в Пекин прибыла делегация Дальневосточной республики во главе с заместителем военного министра И. Л. Юриным20. В Москве в это время находилась военно-дипломатическая миссия Чжан Сылиня. Переговоры с самого начала натолкнулись на большой ряд трудностей, связанных, главным образом с вторжением войск ДРВ и Советской России в Монголию.

27 сентября 1920 г. китайской стороне было вручено «Обращение правительства РСФСР к правительству Китайской Республики» с изложением основных пунктов, которые советское правительство предлагало взять за основу будущего советско-китайского соглашения. Этот документ являлся развитием положений, изложенных в «Обращении правительства РСФСР к китайскому народу и правительствам Южного и Северного Китая» от 25 июля 1919 г. Во втором документе отсутствовала апелляция к правительству Южного Китая, которое за прошедший после первого обращения год было свергнуто.

В своем втором обращении правительство РСФСР объявляло «…не имеющими силы все договоры, заключенные прежними правительствами России и Китаем», отказывалось от всех захватов китайской территории, от всех русских концессий в Китае и возвращало «…Китаю безвозмездно и на вечные времена все, что было хищнически у него захвачено царским правительством и русской буржуазией». Российское и китайское правительства соглашались также «…заключить специальный договор о порядке пользования Китайско-Восточной железной дорогой для нужд РСФСР…».

Переговоры, проходившие в Москве и Пекине, несмотря на неудачу, имели тем не менее известные результаты. В Китае была окончательно ликвидирована царская миссия, пекинское правительство отказалось от уплаты членам этой миссии не только доли «боксерской» контрибуции, но и от содержания членов миссии из этой суммы. В сентябре 1920 г. было закрыто 19 консульств бывшей Российской империи в Китае, право консульской юрисдикции для русских белогвардейцев было отменено, русская концессия в Тяньцзине была передана в управление китайской администрации.

Шанхай с первых дней стал узловым пунктом всей деятельности Советской России в Китае. Еще в августе 1919 г. Политбюро ЦК РКП(б) одобрило тезисы о коммунистической работе среди восточноазиатских народов. В сентябре 1919 г. во Владивосток с директивой Политбюро об организации «непосредственных практических действий» в Восточной Азии (Китай, Корея, Япония) прибыл В. Д. Виленский-Сибиряков21. Его усилиями в Шанхае к маю 1920 г. был создан Дальневосточный секретариат III Коминтерна – «Восточный секретариат III Коминтерна». Вся работа секретариата направлялась через входившие в него секции: китайскую, корейскую и японскую, которая оставалась «пока в зачаточном состоянии».

Уже весной 1920 г. при Владивостокском отделении РКП был образован Иностранный отдел, который в апреле отправил в Китай (г. Пекин) группу коммунистов во главе с Г. Н. Войтинским22 с целью изучения политической ситуации и установления связей с прогрессивными деятелями. Этим было положено начало планомерной организационной работы в странах Дальнего Востока и в первую очередь в Китае. Группа Войтинского быстро нашла взаимопонимание с китайскими сторонниками марксизма. По ее инициативе и при ее помощи стали создаваться первые марксистские кружки.

Такой кружок был организован в июле 1920 г. в Шанхае. Его руководителем стал Чэнь Дусю23. В формировании первых коммунистических ячеек в Китае Войтинскому и сотоварищи оказывали помощь эмигранты-интеллектуалы – профессора Тяньцзиньского и Пекинского университетов С. А. Полевой24 и А. А. Иванов25 (анархо-синдикалист), а также старые социал-демократы Е. А. Ходоров и А. Ф. Агарев, имевшие тесные связи с левыми кругами Китая.

Социальный состав первых марксистских кружков был неоднородным. Среди первых сторонников марксизма рабочих еще не было, преобладала передовая учащаяся молодежь, в основном вышедшая из социально привилегированной среды. С 23 по 31 июля 1921 г. в Шанхае нелегально прошел съезд представителей марксистских кружков, ставший и первым съездом Коммунистической партии Китая (КПК). На съезде присутствовало 13 делегатов от семи кружков, насчитывавших 53 человека. Большинство участников съезда выступили за создание боевой, дисциплинированной и хорошо организованной партии большевистского типа, цель которой – установление диктатуры пролетариата.

Новая обстановка требовала легализации узкой, конспиративной организации, каковой являлась на тот момент партия Сунь Ятсена, и 10 октября 1919 г. Китайская революционная партия была реорганизована в Китайскую национальную партию – Гоминьдан, существовавшую ранее. Однако деятельность повторно созданной партии не отличалась активностью, да и в организационном отношении она не была четко оформлена.

В июле 1920 г. на Севере Китая к власти пришла коалиция фэнтяньских (мукденских) и чжилийских милитаристов, которые свергли пекинское правительство Дуань Цижуя. Было сформировано новое правительство, в котором ведущую роль играл У Пэйфу.

В октябре этого же года военный губернатор провинции Гуандун генерал Чэнь Цзюнмин26 захватил власть в провинции и предложил Сунь Ятсену пост в сформированном правительстве.

Существуют различные, причем документально подкрепленные полярные точки зрения на то, кто был больше заинтересован в контактах друг с другом – Советская Россия или Сунь Ятсен и кому первому принадлежит инициатива установления взаимных контактов. Следует отметить, что обе стороны исходили прежде всего из соображений политической конъюнктуры. В первую очередь это касалось советского руководства. Чаще всего, особенно на первых порах, когда контакты набирали силу, неоднократно выяснялось, что Сунь Ятсен оказывался лишенным всех правительственных постов и представлял собой только частное лицо. Но как бы то ни было, доктор Сунь Ятсен воспринимался в Москве как главная фигура народно-освободительного движения в Китае.

Сунь Ятсен, со своей стороны, решился на сотрудничество с Советской Россией лишь после провала попыток получить поддержку со стороны капиталистических держав и ряда поражений во внутриполитической борьбе. При этом им двигало не только стремление получить финансовую и военную помощь, но и желание позаимствовать у победоносных большевиков кое-что из их революционного арсенала, их «технологию» революции, опыт государственного и военного строительства. Представляется, что именно Сунь Ятсену после такого количества провалов и измен со стороны союзников – милитаристов такая помощь-сотрудничество была просто необходима; других союзников, на которых можно было бы положиться, больше не просматривалось. Разве что далекий и сомнительный Чжан Цзолинь. Единственно, на чем настаивал Сунь Ятсен, это на сохранении конфиденциальной формы отношений с русскими. Первыми, кто весной 1920 г. встречался с Сунь Ятсеном, были бывший генерал-майор А. С. Потапов и упоминавшийся уже бывший полковник М. Г. Попов.

А. С. Потапов был наделен широкими полномочиями и, вернувшись в Москву, представил ряд докладных записок сначала в НКИД, а затем в Коминтерн. Он привез с собой и письмо Чэнь Цзюнмина, адресованное В. И. Ленину. Потапов передал и свое личное письмо Владимиру Ильичу. При всей путанице в названиях и именах бывшему генерал-майору удалось дать довольно объективную оценку обоим лидерам и разглядеть принципиальную разницу в позициях Сунь Ятсена и Чэнь Цзюнмина. Это были два разных пути развития Китая; более того, это были два пути развития советско-китайских отношений. И симпатии Потапова были на стороне Чэня.

О встречах полковника Попова (судя по всему, имевшему мандат Приморской областной земской управы) с Сунь Ятсеном можно судить только по иностранным источникам. Результат встречи и здесь оказался не в пользу китайского лидера. Доктор Сунь предложил так называемый СевероЗападный план – то есть введение частей Красной армии через Туркестан в северо-западные провинции Китая для дальнейшего похода на Пекин. План этот с военной точки зрения показался Попову в высшей степени сомнительным. А по сути, это было предложение использовать одних «милитаристов» (в данном случае русских) против других – китайских. О военных инициативах Сунь Ятсена и их развитии еще пойдет речь.

В 1920 г. в Шанхае и Кантоне Сунь Ятсен встречался и беседовал с Г. Н. Войтинским, а в следующем году – с работником Коминтерна Г. Марингом27.

В ноябре 1920 г. Сунь Ятсен передал советскому правительству предложение о том, чтобы «…Красная армия начала свое наступление весной (1921 г. – Авт.) со стороны русского Туркестана на Синьцзян». И это предложение было принято.

В начале 1921 г. части Р. Ф. Унгерна-Штернберга вытеснили китайские войска с территории Внешней Монголии. По просьбе «Временного народного правительства Монголии» РСФСР оказала военную помощь для борьбы с белогвардейцами. В мае 1921 г. Красная армия, наступая из Западного Туркестана, вошла на территорию Внешней Монголии и Синьцзяна (Китайского, или Восточного, Туркестана).

Если из Синьцзяна РККА в дальнейшем пришлось отвести свои войска, то Внешняя Монголия была надолго превращена в «передовой форпост Коминтерна в Центральной Азии».

5 ноября 1921 г. был подписан советско-монгольский договор 06 установлении дружественных отношений. Монголия стала первой страной на Дальнем Востоке, с которой Советская Россия установила дипломатические отношения.

В апреле этого же года в Гуанчжоу (Кантоне) открылась чрезвычайная сессия избранного в 1912 г. китайского парламента, который абсолютным большинством голосов избрал Сунь Ятсена чрезвычайным президентом Китайской Республики. Формально в состав вновь провозглашенной республики вошли пять южных провинций. Но союз их был эфемерен, а Сунь Ятсен не контролировал полностью даже единственную провинцию Гуандун, которую стремился сделать базой революционных сил страны, оплотом объединительного похода на Север Китая. Пекинское правительство и иностранные державы заявили о непризнании результатов президентских выборов в Гуанчжоу. Таким образом, помимо двух парламентов – в Пекине и Кантоне – в Китае оказалось и два президента.

Практически вплоть до съезда народов Дальнего Востока (январь – февраль 1922 г.) представители Коминтерна ориентировались прежде всего на форсирование развития компартии Китая и коммунистического движения в стране, рассчитывая на относительно быстрый его рост за счет установления связей партии с рабочими, солдатами и учащейся молодежью. Предполагалось, что практически с первых шагов компартия Китая может ставить своей целью борьбу за социализм и размежевание с непролетарскими политическими организациями.

Съезд народов Дальнего Востока рекомендовал КПК наряду с выполнением главной задачи партии – классовое воспитание и организация пролетариата – создать единый национальный антиимпериалистический фронт с революционной демократией в лице Гоминьдана.

После переговоров представителя Коминтерна Г. Маринга (Х. Снейвлита) с Сунь Ятсеном и другими деятелями Гоминьдана Исполком Коммунистического интернационала одобрил летом 1922 г. идею о вступлении коммунистов в Гоминьдан. Несмотря на негативное отношение руководителей КПК к Гоминьдану, они подчинились этому решению Коминтерна. По сути, речь шла о тактическом маневре, направленном на создание внутри Гоминьдана устойчивых коммунистических групп, о расколе Гоминьдана и завоевании коммунистами руководства в национально-революционном движении.

Значение Китая в политике Коминтерна и, соответственно, в планах мировой революции трудно переоценить. Оно было сравнимо разве что с тем значением, которое на Западе имела для Коминтерна Германия.

С целью закрепления на правовой основе изменений в международной обстановке на Дальнем Востоке и в ЮгоВосточной Азии состоялась Вашингтонская конференция девяти ведущих государств с участием Китая28 (12 ноября 1921 г. – 6 февраля 1922 г). Решения Вашингтонской конференции служили своего рода «дальневосточным дополнением» к Версальскому мирному договору 1919 года. Делегации Советской России и ДРВ на конференцию приглашены не были.

На Вашингтонской конференции потерпела крах попытка установить режим интернационализации КВЖД. Проблема Китайско-Восточной железной дороги вновь вернулась в плоскость советско-китайских отношений.

Состав милитаристских группировок в Китае постоянно менялся – создавались новые и распадались старые коалиции, что сказывалось и на составе контролируемых ими территорий. Неизменными оставались лишь имена: Чжан Цзолинь, У Пэйфу, Цао Кунь, Дуань Цижуй, Янь Сишань и др. Вчерашние заклятые враги становились ненадолго «верными и преданными» союзниками. И так из года в год – до Сунь Ятсена, при нем и после его смерти. Подобная коллизия во многом объяснялась вековыми традициями китайцев, их неизменным отношением к войне и особенностями китайского менталитета.

Китайская военная наука всегда руководствовалась, по сути, одной доктриной, предполагавшей, что настоящий воин побеждает не воюя. Столь сдержанное отношение к войне имело свои объективные причины: даже успешные войны с сопредельными странами не столько обогащали страну, сколько разоряли ее. Китайские императоры не имели ни ресурсов, ни, в сущности, потребности для расширения границ своей державы за счет степей на севере или горных массивов на западе. Колонизация же Юга была осуществлена в основном мирным путем.

Китайский стратег избегал открытого противоборства прежде всего потому, что всякая конфронтация, по его мнению, была непродуктивна, разрушительна для обеих сторон. Как гласит старинная китайская поговорка, «когда дерутся два тигра, воронью и шакалам будет много поживы». Китайский стратег побеждал потому, что умел уступать. Он добивался своей цели, лишь следуя выпадам противника. Китайская мудрость состояла в «победе без боя». Отсюда и другая старинная китайская поговорка: «Уход – лучшая стратегия». Соображения же репутации и престижа были несущественны там, где речь шла о жизни и смерти и о сохранении для себя возможности вернуться и победить.

Отчего вообще умение уступить помогало одержать верх в конфликте? Считалось, что ответ очевиден: только сжатая пружина может больно ударить. Это не совсем так. У китайской пружины всегда был ограничитель, который смягчал силу ее удара. Китайский военный теоретик и полководец Сунь-Цзы, живший в VI в. до н. э., автор древнейшего в мире трактата «Искусство войны», рекомендовал: «Окружая неприятельскую армию, оставляйте хотя бы один проход свободным. Не нажимайте слишком сильно на врага, уже находящегося в отчаянном положении».

Тем не менее вся китайская история первой половины ХХ в. – это череда почти непрерывных войн, само ведение которых свидетельствовало о нарушении традиционно негативного отношения к войнам. Вместе с тем и в этот период искусство войны состояло в том, чтобы, нанося удар противнику, бить его не «до смерти» и не лишать его пути к отступлению. Следовало поступать так отнюдь не из жалости к противнику, а из чисто прагматических соображений: чтобы, во-первых, не ослабить себя в кровопролитных сражениях и не стать легкой «добычей» в руках сегодняшних союзников и, во-вторых, иметь возможность использовать войска поверженного противника для дальнейших комбинаций и схваток. Чаще всего комбинаций. В этой связи милитаристы, как старые, так и новые (значительно чаще), никуда не пропадали после очередного поражения, а, «оправившись», вновь заявляли о себе в том или ином альянсе. До очередного поражения или победы, опять-таки неокончательной.

Представляется, что к складывавшейся на полях сражения Китая ситуации на протяжении первой половины ХХ в. очень подходила характеристика, данная англичанином А. Г. Смитом китайцам еще в 1904 г. Смит писал: «Китайские собаки вообще не имеют склонности преследовать волков, и когда вы видите, что собака гонится за волком, то, в конце концов, по всей вероятности, собака и волк разбегутся, если не в противоположные стороны, то, по крайней мере, под прямым углом».

В апреле – мае 1922 г. состоялась так называемая первая война между находившимися ранее в коалиции чжилийской и фэнтяньской группировками. Война завершилась победой чжилийцев во главе с У Пэйфу и Цао Кунем, пользовавшимися финансовой поддержкой США и Англии. После победы У Пэйфу были восстановлены «старый» парламент с Ли Юаньхуном на посту президента (Сюй Шичан подал в отставку с поста президента) и «старая» конституция. В течение нескольких месяцев представители У Пэйфу и Сунь Ятсена вели переговоры о возможности совместных усилий по объединению страны.

Потерпевший поражение Чжан Цзолинь издал декларацию о независимости Трех Восточных Провинций, в которой, в частности, отмечалось: «1. Три провинции – Маньчжурия, Внутренняя и Внешняя Монголия не могут быть признанными составляющими часть Китайской Республики…»

Тем временем 16 июня 1922 г. Чэнь Цзюнмин совершил переворот. Чэнь не поддерживал суньятсеновскую идею Северного похода и объединения страны под властью Гоминьдана военным путем; более того, он считал поход на Север Китая авантюрой.

Сунь Ятсен вынужден был покинуть провинцию Гуандун. Поселившись вновь на территории французской концессии в Шанхае, доктор Сунь попытался извлечь уроки из своих прошлых поражений. Прежде всего он решил стать независимым от милитаристов и для этого завершить создание хорошо организованной партии, опирающейся на собственную партийную армию и поддержку народных масс. Но все это были долгосрочные перспективы, а пока приходилось заниматься поисками союзников для борьбы с Чэнь Цзюнмином среди тех же милитаристов.