Я стояла как статуя, стукнутая кувалдой по голове. И думала — награда нашла своего героя. В себя пришла в тот момент, когда товарищ Миршакаров прицеливался, как бы приколоть мне на грудь, туго обтянутую приталенным платьем, боевой орден. Пришлось, взять у него этот орден и приколоть самой. А зал хлопал и скандировал — по-здра-вля-ем! по-здра-вля-ем!

— Это ещё не всё товарищи! — снова обратился к залу товарищ Миршакаров, — Так же, решением Президиума Верховного Совета Таджикистана, принято решение присвоить Филатовой Диане, звание 'Заслуженного артиста' Таджикской ССР, с вручением нагрудного знака. Поздравляю!

И снова, под аплодисменты, попытался приколоть мне на грудь очередную награду. Снова отобрала и повесила сама. Ну да, сложно это сделать, да стесняется ещё прикоснуться, вон, как руки дрожат. Не бойся дяденька, я не кусаюсь. Только стукнуть могу.

Наконец, поздравления закончилась, Миршакаров под хмурым взглядом Рашидова ушёл со сцены, не знаю, что у них меж собой происходит — но взгляд был не просто хмурым, а даже злобным. Ильич, проворчав что-то вроде 'почему не предупредили…', тоже сошёл, а я под аплодисменты слиняла за кулисы.

Там меня снова принялись поздравлять, но психологически это было проще выдержать, чем на сцене. Потом снова атаковали журналисты, требуя 'срочно рассказать в подробностях о своём подвиге', но я коротко послала их на три весёлых буквы — в КГБ. Они и отстали. А я свалила в гримёрку, хоть чаю успеть попить, а то в горле пересохло. Хоть такого и не может быть, Паразитик следит за состоянием, но чаю всё равно хотелось.

Пока сидела и хлюпала чаем, гримёрку заваливали цветами. Если они думают, что я это всё заберу с собой — они ошибаются. Тут травы хватит, чтобы стадо коров накормить. Кстати, коровы едят цветы? Что-то я с мысли сбилась…

***

— Мне нужна как можно полная информация на Филатову. Готово уже? Откуда?

— Мы знали, что у вас появится к ней интерес, Леонид Ильич. Слишком она необычная личность. Поэтому, собрали всё что возможно. Тут же выкладки аналитиков и других специалистов из разных ведомств. Очень неординарная личность, поэтому вызывает большой интерес у широкого круга различных структур. Тут есть небольшой фильм с её участиям, в событиях в Таджикистане. Съёмка любительская, сделана из окна здания в экстремальных условиях, но то, что нужно вы увидите. Аппаратура готова, можете прямо сейчас просмотреть. Помните, докладывали о прорыве банды с территории Афганистана, с целью устранить партийное руководство? Так вот, практически всю банду, Филатова уничтожила сама. Как — увидите сами.

— Почитаю потом, пока давайте фильм и коротко справку аналитиков на словах…

***

Закончился мой перерыв, прибрав награды и документы на них в чемодан, я снова сменила платье, причёску и направилась на сцену. В этот раз, я выбрала образ 'русской народной' девушки. Платье-сарафан, венок на голове, коса. Венок сплести не составило проблем, вон, сколько тут цветов. Эта песня у меня будет сегодня, как компенсация за 'буржуазный репертуар'. Это я, типа, реабилитируюсь. Вышла на сцену, зал встретил меня некоторым недоумением. Из современной дивы, даже через-чур, превратиться в такую — родную и русскую. Но песня сама всё объяснит…

/фрагмент песни в исполнении Пелагеи и Дарьи Мороз — Конь/

http://www.youtube.com/watch?v=CpQlM4L3-7U

Хлопали. Хлопали и хлопали, и хлопали… А я лепетала — спасибо, спасибо и кланялась, кланялась, а потом выбрала момент, и под шумок слиняла. Пока опять плюшками не завалили. Хотя, вслед долго неслось — браво и бис! Фигушки, не пойду больше. На всякий случай, ещё одна песня у нас с музыкантами отрепетирована, но план на сегодня выполнен. Посижу, посмотрю за остальными из-за кулис. Ага, снова несутся кони, куда бы от вас спрятаться? Это я про прессу.

Снова улыбаюсь журналистам, фотографируюсь, вешаю им лапшу на уши о своих планах, рассказываю о будущих — несомненно, талантливых и столь же ярких песнях. И под завистливые взгляды Миансаровой, линяю в гримёрку. Хоть туда не лезут, там, в коридоре тётенька грозная сидит с веником и шваброй. Ага… Гримёрка есть, а где тут сидеть? Везде цветы.

Сидела и размышляла, подбивая итоги. Два звания Заслуженного артиста республик, орден Красного знамени. И мне всего пятнадцать лет. Не жирно ли? Однозначно жирно и нереально, но оно есть. Ой, мамочки… Ой, блин! И к родителям так и не съездила. Осталась неделя до занятий, успею или нет? Должна успеть. На самолёте если слетать, так пару дней дома проведу. Надо Веронику потрясти, или Олега Фёдоровича.

Ну вот, вроде народ забегал, концерт сейчас закончится. Будет торжественная часть и церемония награждения. Не артистов, разумеется, некоторых гостей. Может слинять? Не, не буду. Все сидят, значит и мне надо.

Вот объявили об окончании концертной программы, всех попросили пройти в зал на торжественную часть. Только когда все пошли на определённые нам места, меня вежливо перехватили и потащили на первые места, где усадили рядом с Брежневым. Пока все рассаживались, он наклонился и прошептал мне на ухо:

— Ты, меня дочка прости, я же не знал. Ты не подумай, я же не свинья какой, — пока он мне шептал, я мучительно соображала, чего мне теперь придумывать про своего 'погибшего любимого человека', - Мне сейчас в перерыве запись о твоём геройстве в Таджикистане показывали. Это же жуткое дело, что ты там вытворяла. Я такого и на фронте не видывал.

А я сидела и не дышала, сжавшись в комочек, вот в чём дело, оказывается. А Ильич продолжал:

— А этим козлам, я хвоста накрутил. Надо же, такую банду через горы пропустили. У них задание было, всю партийную верхушку вырезать. А вон оно как, на тебя попали. Вот тебе бумажка, там телефончики мои и пароли доступа. Выучи и звони, если что, а бумажку сожги. Секрет это. В любое время звони, поняла? — дождавшись кивка, продолжил, — И не думай, что твой подвиг на правительственном уровне без внимания останется. Мы своих Героев никогда не забываем. А твою запись, я буду особо нудным военным показывать. Которые вечно ноют и говорят 'невозможно'. Пусть посмотрят, как невозможное становится возможным. Как девчонка пятнадцатилетняя под огнём нескольких автоматов, бандитов шашками косит. И побеждает! Надо же, тридцать семь басмачей на лоскуты распустила. Уважаю! Ты где так научилась, дочка?

— У казаков, Леонид Ильич, — с ходу, сочинила я, мысленно давая себе подзатыльники. Хоть бы не спросил, у кого конкретно.

— Ааа. Эти могут! Добрые воины, рубаки знатные. Вон, в европах их до сих пор вспоминают. Хе-хе! — Ильич хохотнул, видимо вспомнив что-то забавное. Потом похлопал меня по ладошке, сказал, — За эту песню, про 'Коня', которая, особое спасибо. За душу берёт. Слушал, аж чуть не прослезился. Простая такая, а народная и политически правильная. Неужто сама пишешь? Вот какие у нас таланты в народе родятся, да… Ладно, давай церемонию посмотрим, там сюрприз для тебя будет.

А я скукожилась на сиденье, боясь шевельнуться. Какой такой, нафиг, ещё сюрприз??? И так, наградами завалили.

На сцену вызывали по одному разных заслуженных людей, вручали награда, поздравляли, хлопали — я тоже хлопала, слабо понимая кого и за что, но слушала внимательно, вдруг пригодится. В какой-то момент, услышала знакомую фамилию:

— …Филатову Диану, Заслуженного артиста республики Узбекистан и Заслуженного артиста республики Таджикистан! Прошу на сцену! — мать вашу, как вы меня достали, подумала я, подымаясь по ступенькам. Но иду, скромно опустив голову, дефилируя — смотрите и наслаждайтесь моей красотой.

А дяденька, зачитывающий списки продолжал вещать:

— … за особо выдающиеся заслуги в трудовой деятельности, защите социалистического Отечества, развитии дружбы и сотрудничества между народами, укреплении мира и иные особо выдающиеся заслуги перед Советским государством и обществом… награждается — Орденом Ленина! Орден вручит — Первый секретарь ЦК КПСС, Леонид Ильич Брежнев! — и захлопал как сумасшедший.

Ильич, улыбаясь, поднялся на сцену и, похлопав в ладоши, обратился в микрофон. На удивление, речь была не длинная:

— Всё что я хотел, я уже сказал Диане Филатовой раньше. От себя лично и от Коммунистической партии могу добавить — Родина помнит и знает своих героев! И не забывает. Носи с честью, дочка. Заслужила!

И попытался мне его сам прицепить. Ага, щаз! Кое-как отобрала, и сама приколола. Так он меня обхватил и снова расцеловал. При этом, делал это с таким энтузиазмом… Отомстил, наверное. Потом все дружно похлопали, и я сбежала от них от всех. Вернее, попыталась. Меня перехватил какой-то серьёзный дяденька и отправил на место. Леонид Ильич, снова наклонился к уху и зашептал:

— Понимаю, надоело тут тебе, сам уже устал. Тут за весь день, если что и было интересное, так это ты и Людочка Зыкина, смотреть больше не на кого. Кстати, как тебе Зыкина?

— Талантливая. Да и просто замечательная женщина, — откровенно ответила я.

— Да, что есть, то есть, — одобрительно согласился Леонид Ильич, — Да, что хотел спросить. Мне тут сообщили, что ты сабли свои всегда с собой носишь. Это правда?

— Правда.

— А где прячешь? — Ильич смерил меня взглядом.

— В чемодане, — и, не выдержав, прыснула в кулачок, боясь рассмеяться в полный голос, глядя на его непонимающее выражение лица. Вот обидится сейчас, вон, как надулся, подумает, что издеваюсь, — Леонид Ильич, ну не на себе же я их ношу на концертах? В чемодане лежат, они же длинные. Чемодан в гримёрке сейчас. А вы думали, я под платьем их прячу?

Вот, спросила и снова хихикаю. Наверное, это нервное уже. А нет, Ильич тоже еле сдерживается, чтобы не рассмеяться. Вон, как покраснел.

— Ага, вон что. А я уже и в правду подумал… А под твоим платьем шашки точно не спрячешь. Как вы в них ходите? Ну, ладно, это ваше — женское. Да, вот тебе ещё маленький подарок. Это постоянный пропуск в Кремль. Там допуск до моего кабинета, значит почти по всему Кремлю. Вдруг, надо будет, а то пока получишь времянку… А тут он уже есть. И это, береги себя. Душевно поёшь, хоть иногда не по-нашему. Да, там тебя иностранцы хотят увидеть, поговорить. Ты если что, за границу съездить, выступить — не против? Нос утереть, этим буржуям. Не против? Ну и замечательно. Ударишь им там по мозгам со всей силой пролетарской сознательности! Хорошо, что языками буржуйскими владеешь. Да, только не обещай им слишком много, а то знаю я их.

— Не буду много обещать, Леонид Ильич. Это им придётся много обещать, чтобы мне стало интересно. Если что, я сама их без штанов оставлю, — улыбнулась я, — Кстати, я могу их перенаправить обращаться в Министерство Культуры, если будет необходимость?

— Смотрю, тебе палец в рот не клади — откусишь по локоть, — одобрил Ильич, — На счёт Министерства Культуры, мысль правильная. Как раз их огород, через них всё и пойдёт. Молодец, правильно соображаешь. Ладно, дочка иди, вон уже топчутся, как кони на водопое. Давай, до встречи. Ещё увидимся не раз.

Попрощавшись, направилась в сторону ожидавших иностранцев, которые приветствовали меня на неплохом русском, затем один из них спросил на английском, не могу ли я им уделить немного времени. Переводчик тут же начал переводить, но я жестом прервала его и ответила, что временем располагаю, и спросила, где мы можем разместиться. Один из гостей, тут же пригласил меня поужинать в ресторан, на что я ответила согласием, но настояла на присутствии ещё одного человека — представителя Министерства Культуры. Я имела ввиду Веронику, тут же переадресовав просьбу найти её переводчику. Тот быстро махнул кому-то, шепнул что-то, и скоро к нам присоединилась Вероника.

Захватив с собой чемодан, который забросила в сопровождавший меня и Веронику автомобиль, и поехали в какой-то ресторан. Заказали покушать, потом некоторое время насыщались. Зная из баз об этикете, никаких разговоров не вела, пока все не закончили ужин. И только перейдя к напиткам, заговорили о деле:

— Вы удивительная девушка, — начал один из них, представившийся Джоном Паттерсоном, — Я видел ваши выступления по телевидению, наблюдал на концерте и сейчас смотрю на вас вживую. Вы из дворянской семьи? Простите, если не можете ответить, не отвечайте. Я понимаю, что в СССР за это преследуют.

— Не придумывайте себе то, чего нет, мистер Паттерсон, — ответила я, улыбнувшись, — Я самого настоящего пролетарского происхождения. Мать и отец из рабочих — коммунисты. Дед тоже из рабочих, бабушка из крестьян. Предупреждая ваш вопрос, отвечу сразу. У меня склонность к языкам, всё быстро схватываю. Главное практика и желание. Этикет за столом и в обществе — данные дисциплины соблюдаются в большинстве семей, не зависимо от социального статуса или происхождения. У нас это называется проще — культура поведения. Или если смотреть шире — национальная культура поведения.

— Вот как? Но вы этикету следуете безукоризненно, у многих других ваших соотечественников, я не замечал столь утончённых манер, — польстил мне мистер Паттерсон, — Кстати, как мне к вам лучше обращаться? Мисс Филатова или…

— Мне будет привычнее по имени или псевдониму, мистер Паттерсон. Мисс Диана или мисс Богиня. На счёт моей 'безукоризненности', вы мне польстили. Нет идеальных людей.

— Кстати, мисс Диана, не откроете секрет, откуда у вас, такое чистое произношение? Такое впечатление, что вы коренная уроженка Лондона.

— Разумеется, я открою этот секрет, мистер Паттерсон. Но учтите, что это секрет. Я внебрачная дочь королевы Великобритании…

— Что?! — растерялся мой собеседник, обернувшись удивлённо к своим коллегам, но заметив, что я ехидно улыбаюсь, сообразил, — Вы пошутили! О, русский юмор, понимаю. 'Внебрачная дочь королевы…' — мисс Диана, вы великолепны! Надо же, вы сумели меня, как это у вас говорят — выбить из колеи? Вы так строите разговор, что невольно вызываете доверие. Хотя, узнав вас немного лучше, я готов поверить даже в то, что вы сказали сейчас правду.

Мы все вежливо посмеялись этой шутке. Потом я спохватилась, что Вероника не учувствует в разговоре. Поэтому, перевела беседу в деловое русло:

— Господа, уже достаточно поздно, давайте ближе к делу, со мной присутствует представитель министерства культуры, Вера Семёновна… — и, обернувшись к ней, предоставила закончить фразу. Та слегка растерялась и по её дикому взгляду я поняла — что я полная дура. Вероника не знает английский — я раньше не додумалась уточнить, и ещё я не знаю её фамилии. Но та видимо сообразила, что от неё требуется и торопливо сказала:

— Смирнова. Вера Семёновна Смирнова.

— Господа, прошу прощения, — извинилась я, — Забыла уточнить. Все ли в достаточной мере знают русский язык? Мисс Смирнова не владеет речью туманного Альбиона.

Иностранцы улыбнулись польщённо и уверили, что у них нет проблем с русским языком. Ну вот, а то шифровались — переводчика за собой таскали. И мы перешли на великий и могучий…

***

— Ну, ты подруга крута, — заявила мне уже дома Вероника, — Это надо же, ещё одно звание Заслуженного артиста, орден Красного знамени, орден Ленина, пропуск в Кремль — во внутреннюю часть, да ещё и с Ильичом о чём-то шептались. Даже и не знаю, то ли поздравлять, то ли сочувствовать. Сразу скажу, я тебе не завидую.

— Почему? — удивилась я.

— Завистников и врагов у тебя много появилось, — просто ответила Вероника, — Теперь просто из принципа начнут что-то выковыривать из личной жизни или просто придумывать, чтобы грязью помазать. Таких не много, но жизнь испортить могут любому. Знаешь поговорку про ложку дёгтя? Вот и тут так.

— Ой, да фигня, Вероника, — отмахнулась я, — Тут дело совсем в другом. Если тебя что-то задевает, то за это и будут дёргать. А мне на всё пофиг. В крайнем случае, пойду, и голову оторву. Так даже проще.

— Ну, не каждому же голову отрывать. И не каждому оторвёшь. Да и подсудное это дело.

— Ха! Я ночью встану, прокрадусь — и оторву. Дел-то на пять минут.

— Ты меня так не пугай, — покачала Вероника головой, — Я от тебя чего угодно теперь ожидаю.

— А тебе чего бояться? Ты мне как старшая сестра. Пусть другие бояться, кто нас обидит. Ты только скажи — кто, а я там сама разберусь.

Вероника хотела что-то сказать, а потом махнула рукой, обняла меня и сказала:

— Поздравляю!

— Спасибо, — ответила я и улыбнулась, — Не грусти, прорвёмся. Кстати, что на счёт буржуев решим? Они там шифровались, но я сразу просекла. Двое были англичане, один американец.

— Ой, да это не секрет. Просто не сказали тебе, — отмахнулась Вероника, — Завтра буду в министерстве, наверняка разговор пойдёт о проведении гастролей не только в Великобритании, но и в США. Ты сама-то что думаешь?

— Есть у меня некоторые мысли, — пробормотала я, высунув нос из-под одеяла, завалила Веронику рядом и, обняв её, продолжила, — Понимаешь, бесплатно не хочется мне у них выступать. Жутко не хочется.

— А можно как-то по-другому? — заинтересовалась Вероника.

— Ну, так подумать надо, — отозвалась я, — Есть у меня чувство, что, эти засранцы захотят на халяву денег поиметь. Ну и нас поиметь, конкретно — меня. А вы там у себя, совсем мышей не ловите.

— В смысле?

— В полном! Ты радио слушаешь? Зарубежное? Они меня там пиарят вовсю. Так вот, мы туда приедем, а там уже аудитория готова. Они на одних продажах билетов столько денег заработают за один концерт, сколько всё ваше министерство за месяц не получает.

— Да ну?! — Вероника зашевелилась, пытаясь развернуться, а я прижала её, не отпуская.

— Вот тебе да ну, лежи не вошкайся, я только удобно улеглась. Поясняю дальше. Во-первых, они заработают на продаже билетов не слабо. Во-вторых, выпустят под каким-нибудь брэндом мои песни.

— Под чем выпустят?

— Под брэндом. Торговой маркой, лозунгом, названием, это такое понятие.

— Ну, так и говори, а не умничай.

— Вот и говорю. Задай сама себе простой вопрос — зачем мы туда едем?

— Выступать?

— Это и волу понятно. Но цель какая? Давай предположу. Показать классовым врагам, что и мы не лыком шиты и можем им нос утереть. Верно?

— Ну, да… А что у тебя есть сомнения? Ты говори уже, не тяни.

— Понимаешь, мыслить надо шире. Культуру западную знать — для начала. Что такое СССР — в их западном, понимании? Дикие варвары, из Азии. Чтобы они у себя не делали — это нормально, но чтобы не делали мы — это дикость и варварство. Они так воспитаны и доказывать им обратное — дохлый номер. Чтобы мы ни сделали, спели красивую песню, в космос полетели, изобрели лекарство от всех болезней — останемся для них дикарями. Глупо звучит? Согласна, глупо. Но такое вот отношение европейца к русским, они цивилизованные люди — а мы дикие варвары, поняла? И отношение к нам соответствующее — как к неполноценным людям второго сорта. Поняла?

— Ну, ничего нового ты мне не открыла, и так понятно, что капиталисты ненавидят СССР. И что?

— А теперь, внимание — главная ошибка! Чтобы СССР не делал за рубежом… Ты внимательно слушаешь? Ага… Он делает это — бесплатно! Ты только вдумайся — бесплатно! Это в их понимании вообще верх идиотизма. В моём, кстати, тоже. Они капиталисты, деньги для них — Бог! Поэтому, они понимают только два языка — язык денег и язык силы. Врежешь несколько раз кулаком по морде, а потом ногами добавишь — сразу начнут уважать. Или толстой пачкой денег у носа помашешь, тоже сразу уважения прибавится. Наше 'бесплатно' — у них в голове вообще не укладывается, поняла? Ну и отношение соответствующее — как к дуракам, раз бесплатно всё делаем.

— Ну, что ты заладила — поняла, да поняла. Поняла я, не дура. Что предлагаешь?

— Внимательнее смотреть договор я предлагаю. Наверняка там будут вписаны хитрые пункты. Или наоборот не вписаны. Ты видела, сколько зрителей было на концерте?

— Ну, да. Много. И что?

— Ой, Вероника… Вот ты умная, но иногда…

— Ну, ну? Продолжай…

— Ну, не куксись, я же любя. Но ты в основном мыслишь шаблонами привычного для тебя мира. Я же себя этим не ограничиваю. Так вот… В зале было как минимум шесть тысяч зрителей. Теперь представь, что они купили на концерт билеты по одному рублю…

— И? — судя по замершей Веронике, до неё начало доходить.

— Вот тебе и 'И'… Шесть тысяч рублей уже получается, солидно. А если брать не по рублю, а по два? Или если сделать такую схему, например — визуально поделить зал на три части. На ближайшие места продать билеты по три рубля. На средние — по два, а на оставшиеся места по рублю? Прибыль возрастает кратно. А если минимальную стоимость билета сделать не рубль-два, а больше — от десяти рублей, например? У них там уровень жизни выше и покупательная способность денег тоже значительно выше, чем у рубля. Кстати, именно подобными схемами они и пользуются.

— Мда… Ну, определённые схемы со стоимостью билетов и у нас применяются. Кто ближе — тому дороже, ну и так далее. Но вот твои цифры…

— Сколько они предлагают дать концертов? По пять в нескольких городах? Ты представила их прибыль?

— Это огромные деньги, Богиня, — задумалась Вероника.

— Это не просто огромные — это гигантские деньги, — согласилась я, — И брать они будут не по рублю. Там другие критерии и другие расценки. На концерты они ходят не только послушать музыку или песни — это шоу, это тусовка… Ну, развлечение, в общем. И нам они предлагают от своих щедрот — 'обеспечить проезд, питание и всё необходимое для выступлений'. А на счёт денег? Видела, как он замялся? Что-то про обычный стандарт начал лепетать, типа — 'ваши выступали, всё их устраивало'. Значит, сто процентов хотят, чтобы мы за бесценок там выступали. Офигеть, да?

— Богинька, тебе надо в министерстве финансов работать с твоими мозгами, или дипломатом от казначейства, — запыхтела Вероника, всё-таки сумев развернуться ко мне носом, — Хорошо, что предупредила. Теперь хоть будем знать, что и где смотреть.

— Да ладно, вы там у себя тоже молодцы, только узко мыслите. Но это ещё не всё. Например, есть такая вещь, как право на интеллектуальную собственность. Ну, или как ещё говорят — авторское право. Знакома с таким понятием?

— Что-то слышала. А что это? Вроде это изобретений касается? У нас же тоже есть подобное.

— Это у нас касается изобретений. Да и то, как я знаю, регистрируется авторство, но собственником является государство. В моём понимании, это абсолютно неверный подход, стимула нет. Ну, да ладно, с мысли съехала… Так вот, у них это касается всего и собственником является именно то лицо, которое зарегистрировало своё авторство в соответствующем учреждении. Кто бы и чтобы не придумал — бежит брать патент на изобретение. Чтобы потом, если кто кроме него посмеет использовать это изобретение для своего обогащения — поиметь с него денег. Захочет человек запустить производство какого-то товара, а глядь — там что-то уже запатентовано. И придётся делиться деньгами с тем человеком, который имеет патент на какую-то фиговину. Да и то, если тот ему разрешит. Вдруг в цене сойдутся или еще, по какому поводу. Как ты думаешь, музыка и песни, которые я пишу — это интеллектуальная собственность?

— Ну, да… Если смотреть с твоей точки зрения.

— И с моей и с их, Вероника. Но вот возникает вопрос, а каким нормативным актом закреплено право на эту мою собственность?

— И… Ты предполагаешь…

— Я не предполагаю. Я прямо говорю. Они тупо запишут мои выступления на грампластинки, размножат их и получать миллионные прибыли. Вот тут мы возвращаемся к слову — брэнд. Например, как тебе — 'Привет из Сибири' или 'Из России с любовью'? Нравится? Вижу, не поняла. Имени моего нет в названии? Нет. Может на мою музыку и песни есть авторское право? Нет. Значит юридически всё в порядке. Нет авторского права — нет хозяина, значит можно безбоязненно пользоваться. Это как минимум. А как максимум, они спокойно могут запатентовать право на мои музыку и песни на кого-то из своих музыкантов. Тут вообще, на нас просто наплюют. А потом ещё и ноту протеста выкатят СССР и деньги потребуют — типа, как вы смеете петь наши песни, дикие варвары!

— Вот же сволочи, — возмутилась Вероника, — Да как они, могут!

— Могут, могут. Они — могут, потому что мы для них глупые, дикие варвары. И на международной арене нас просто нет. Нет как состоявшихся конкурентов, нет как юристов, нет как торговцев. Если мы ушами будем хлопать и мух ловить, то именно так они и поступят. Так мне говорит моя интуиция. Поэтому, наша задача — предусмотреть все подобные варианты. У вас же есть грамотные юристы и финансисты? Вот пусть думают, зарплату отрабатывают. Надо, чтобы и СССР с этого денег поимело, ну и меня, бедную и несчастную не забыть.

— Бедную и несчастную?! — хрюкнула от смеха Вероника, — Хорошо, провентилирую этот вопрос. Что ещё?

— Ну, на заключение договоров обязательно меня бери. Я должна прочитать, что там будет прописано. Вдруг чего не заметите, а я гляну, хоть одним глазком. И мне обязательно валюты отсыпьте побольше. Есть у меня мысли некоторые, а для этого валюта нужна.

— Ну, про это не знаю, на валюту у нас как-то жмутся. Но спрошу, разумеется. Что-то ещё?

— Ага. Спать давай, — чмокнула Веронику в нос и отпустила.

— Вот засранка, я чуть не упала, — возмутилась Вероника, а я спряталась под одеяло и хихикала.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, вредина.