Ленинградская публичная библиотека – одна из самых больших в мире. «Публичная» означает «народная», то есть библиотека для всех, для многих. Тысячи и тысячи различных книг хранится в Ленинградской публичной библиотеке.
Много всегда здесь читателей. Даже в самые тяжелые дни ленинградской обороны, когда наступили страшные холода, когда прекратилась подача воды, когда погас электрический свет в Ленинграде, не закрылась, продолжала работать Публичная библиотека. При фонарях, при свечах, при керосиновых лампах работала Ленинградская публичная библиотека.
Появились новые читатели у библиотеки. Библиотекарша, старушка Гликерия Сергеевна, как и всегда, стояла на выдаче книг. И вот как раз входит один из таких новых читателей. Молодой. Рослый. В военной форме.
Говорит:
– Здравствуйте!
Спрашивает:
– Можно у вас получить книгу Николая Островского «Как закалялась сталь»?
– Можно, – отвечает Гликерия Сергеевна.
– А можно – повесть «Дубровский» и стихи Александра Сергеевича Пушкина?
– Можно, – отвечает Гликерия Сергеевна.
– А можно – романы Александра Дюма «Три мушкетера» и «Двадцать лет спустя»?
– Можно и «Три мушкетера». Можно и «Двадцать лет спустя».
– А можно… – И военный стал называть книгу за книгой. Тут и роман «Война и мир» Льва Толстого, и роман «Тихий Дон» Михаила Шолохова, и стихи Михаила Лермонтова и Тараса Шевченко, и басни Крылова, книги Жюля Верна, Джека Лондона, «Хижина дяди Тома» американской писательницы Бичер Стоу и много других книг, даже детская книга «Приключения Тома Сойера».
Смотрит удивленно Гликерия Сергеевна на военного – впервые такой читающий у нее читатель.
– Это все вам? – спрашивает библиотекарша Гликерия Сергеевна.
– Мне, – отвечает военный.
Стала Гликерия Сергеевна доставать книги. Достала «Как закалялась сталь» Николая Островского, достала «Войну и мир» Льва Толстого, достала стихи Александра Сергеевича Пушкина.
– Простите, – говорит военный, – а нет ли у вас Пушкина на армянском языке?
Посмотрела Гликерия Сергеевна искоса на военного.
– Есть, – говорит, – и на армянском языке.
– Отложите мне на армянском.
Продолжает пожилая библиотекарша подбирать для военного книги. Достала Толстого, достала Шолохова, достала стихи Тараса Шевченко.
– Простите, – вдруг говорит военный, – а нет ли у вас Тараса Шевченко на грузинском языке?
Вскинула Гликерия Сергеевна глаза на военного:
– На грузинском?
– Да, на грузинском.
– Простите, должна проверить.
Проверила.
– Есть, – говорит, – стихи Тараса Шевченко на грузинском языке.
– Будьте любезны, отложите, – просит военный.
Принесла Гликерия Сергеевна стихи Тараса Шевченко на грузинском языке.
– И на украинском тоже, – сказал военный.
Принесла на украинском. Вновь подбирает книги. Достала Жюля Верна, достала Джека Лондона, вынула «Хижину дяди Тома».
– Простите, – вдруг говорит военный, – а нет ли у вас «Хижины дяди Тома» на татарском языке?
Вскинула снова Гликерия Сергеевна удивленно глаза на военного:
– Минутку. Должна проверить.
Куда-то ушла. Вскоре вернулась.
– Есть, – говорит, – на татарском языке «Хижина дяди Тома».
Принесла она «Хижину дяди Тома». Смотрит опять на военного. Поразительный из поразительных прямо читатель.
– Это все вам? – спрашивает библиотекарша.
– Мне, – отвечает военный. И уточняет: оказывается, лечится он в одном из ленинградских госпиталей, пришел в библиотеку с просьбами от раненых товарищей.
– Ах вот как, – сказала Гликерия Сергеевна.
Засуетилась она, заторопилась. В стопки собрала книги. Перевязала, дает военному.
– Приходите, – говорит, – приходите. Рады всегда вас видеть.
Из многих ленинградских госпиталей приходили в те дни за книгами в Публичную библиотеку. Просили книги на русском и украинском языках, на белорусском, армянском, киргизском, узбекском, азербайджанском, башкирском, таджикском и многих других языках.
Поражалась Гликерия Сергеевна. Сколько разных бойцов, сколько разных национальностей защищает ее родной Ленинград.
И это верно. Вся страна помогала Ленинграду. Вся страна Ленинград защищала.
