О дни, преподнесённые в дар скуке,

И годы, посвящённые безделью!

И не живую воду я в скудель лью,

А разливаю мёртвую в докуке.

Зарёкся биографию поэта,

Созвездья над которым из другого

Календаря астрального, нагого

Я вспоминать. Снят Агнец с силуэта.

Ады и звёзды дали ему тело,

Которое не оставляет сына.

Коль выстоишь, то судные весы на.

Над Шивой поглумятся оголтело…

И слепота, а мрак – это застенок,

И старость, утро смерти. Пресловутость

Зовущаяся славой. Назовут ость

Стернёй: не золотист уже оттенок…

Новую Тантру ткать – десятисложник

Разматывать. Кружится мотовило…

В руку твою войдёт само то вило,

Если ты – Шива, а не мужеложник.

Любовь к эенциклопедиям и картам,

Тонка чья каллиграфия: слоновой

Цвет кости с бирюзой… Книгою новой

Свод атласов пахнул – сгинул Икар там…

Недуг есть – по латыни ностальгия.

Виденья Эдинбурга и Женевы…

Медаль, что шоколадна, из фольги я

Не нацеплю. Святого града вне вы.

Имён и дат забвенье. Культ Востока,

Который многолик и чьи народы

Не все культ этот чтут в роды и роды.

К основе поперечна нить утока…

Это закат мерцающей надежды.

Это этимологии обуза…

Свежи лобзанья мякоть как арбуза

И ярки разноцветные одежды.

Железо и силлабика саксонца,

Луна, что нас всё время удивляет,

И этот Буэнос-Айрес, ослепляет

Во снах который, снова полный солнца.

Вкус винограда и воды, какао

И мексиканской сласти. Звон монеты,

Песок мгновений… Как подобен мне ты,

Туземец дикий с острова Макао!

И вечер, что подобен стольким прочим,

Смиряется, стихам моим покорен,

А к старости песчинок ток ускорен…

Ученье мы своё не опорочим!