Ограничились.
И очень правильно сделали.
То есть, получился такой безобразный шнобель, что не только Черепашка — мать родная меня бы не узнала.
Я не шучу: одна лишь эта метаморфоза сделала мое лицо совершенно неузнаваемым.
Вы смотрелись когда-нибудь в круглый бок никелированного чайника?
Вот такой у меня получился визаж.
Встревожившись, я принялся выправлять свой поруганный нос, но с каждой новой попыткой он становился всё более жутким.
Размеры я более или менее восстановил, но оказалось, что хитрость не в размерах, а в мелочах: то горбинка маловата, то переносица слишком широка, то крылья носа чересчур симметрично расположены.
А от этого зависел весь рисунок лица.
В итоге я попеременно становился похож на гнусного подлеца, на мелкого ябедника, на непотребного мафиозо, на бесстыжего поджигателя войны — словом, на кого угодно, только не на себя самого.
Хуже того: после сотни метаморфоз из моей памяти выветрилось, с каким, собственно, носом я шагал по жизни до сих пор.
На просьбы "Верни мой прежний нос, я всё тебе прощу" ноосфера злорадно выдавала мне одну из предыдущих проб и ошибок.
Чем-то эта работа походила на изготовление фоторобота, но врагу не пожелал бы я делать это с собственным лицом.
Я топтался перед зеркалом полтора часа и вконец уже отчаялся, пока не вспомнил, что в кармане стеганой куртки у меня лежит кошелек, а в кошельке — моя фотография паспортного размера, которую мама посоветовала мне взять на всякий случай.
Трясущимися руками я достал фотографию, взглянул на нее (она была прошлогодняя, но тут уж как?) и приказал ноосфере:
— Вот, поняла? Сделай из меня этого человека.
В ЮНЕСКО удивились, но заказ выполнили вполне удовлетворительно.
Во всяком случае, если завтра кто-нибудь спросит, с чего это я так дико помолодел, — можно будет найти пристойное объяснение.
А потом — ничего, привыкнут.
Бедная Черепашка… сколько ей пришлось трудиться над собою, пока не получился приемлемый результат. Плакала, наверно, и не однажды. Рыдала.
Нет, ребята, не мужское это дело — вертеться у зеркала.