1.БРАТ БАРАБАНЩИКА.
– Как поживает хитроумный идальго? – спросил Рауль.
– Я еще не дошел до хитроумного идальго, – сказал Гримо.
– А что ж так?
– А то! Разве с вами почитаешь спокойно? Я застрял на ''Прологе'', в десятый раз читаю одно и то же.
– Что именно?
– А! Умная фраза, по латыни – Non bene prototo libertas venditur auro. Намотайте на ус, мой господин. ''Свободу не следует продавать ни за какие деньги''.
– Золотые слова, – согласился Рауль, – Да пошли ты этот ''Пролог'' к чертовой бабушке! На кой он тебе сдался? Не лень тебе читать? Этак ты до Алжира первый том не одолеешь.
– Разве вы "Пролог" не читали? – спросил Гримо.
– В первый раз, конечно, нет. В первый раз я читал только про приключения. Муру – а я тогда считал любовь мурой – я, как всякий нормальный десятилетний мальчишка, пропускал. И сейчас совершенно искренне советую тебе начать с первой главы. Вот потом, через некоторое время, не будем уточнять, когда именно…у меня текли слюнки в тех местах, где речь шла о рыцарской любви. Мура это, Гримо, не забивай голову, старина. Сервантес высмеивает этот вздор.
– И правда, почитаю "Пролог" в другой раз. Сонеты вы тоже читать не советуете? Даже это – ''Неистовый Роланд – Дон Кихоту Ламанчскому''.
– Это тем более, – засмеялся Рауль, вспомнив утреннюю полемику с неистовым барабанщиком насчет ''Неистового Роланда ''и ''китайской принцессы''.
Но Гримо, еще не дойдя до первой главы, в душе присвоив себе эпитет ''хитроумный'', продекламировал:
Я – тот Роланд, который много лет,
С ума красой Анджелики сведенный
Дивил своей отвагой неизменной
Запомнивший меня навеки свет!
Сонет Роланда в устах Гримо прозвучал так комично, что Рауль с хохотом воскликнул:
– Пощади, Гримальди, ты меня доконаешь!
Гримо опять стал чесать лысину. Мимо! Имя м-ль де Бофор вызвало у его господина только взрыв хохота. Но развеселило Рауля не имя Анжелики, а старательное подражание Гримо декламации трагических актеров. Чем больше старик старался, тем смешнее получалось.
– Читай, читай, – сказал Рауль, смеясь, – С тобой, право, не соскучишься. Лучше всего там лошадиный сонет. Это ты оценишь, старина.
– "Диалог Бабьекки и Россинанта"? – спросил Гримо.
– Нашел? Бабьекка – лошадь Сида.
– Это я знаю. И Россинанта знаю.
– Еще бы ты не знал! Что ж ты замолчал? Читай, я послушаю. Даже аккомпанемент подберу. А ''неистовый Роланд'' у нас уже есть.
– Барабанщик?
– А кто же еще. Поехали. Но, коняшки!
Б.-Эй, Россинант, ты, что так тощ и зол?
Р. -Умаялся, и скуден корм к тому же.
Б.-Как? Разве ты овса не видишь, друже?
Р.-Его мой господин и сам уплел.
– Какой ужас! – сказал Гримо, – Неужели несчастный идальго дошел до такой жизни!
– То ли еще будет, – лукаво сказал Рауль, продолжая извлекать из гитары невероятные звуки, даже воспроизвел нечто напоминающее лошадиное ржание.
Б.-Кто на сеньора клеплет, тот осел.
Попридержи-ка свой язык досужий!
Р.-Владелец мой осла любого хуже:
Влюбился и совсем с ума сошел.
– Прекрасные стихи, – сказал Гримо, – Я проникаюсь уважением к дону Мигелю Сервантесу Сааведра!
– Вместе со всей Европой, – усмехнулся Рауль.
Б.-Любовь, выходит, вздор? Р. -Притом – опасный.
Б.-Ты мудр. Р. -Еще бы! Я пощусь давно.
Б.-Пожалуйся на конюха и пищу.
Р.-К нему пойду я с жалобой напрасной,
Коль конюх и хозяин мой давно
Два жалкие одра, меня почище?
– Жалость-то какая, – вздохнул Гримо, – Да разве уважающий себя рыцарь сядет на клячу?
– В том-то и соль… Да что тебе объяснять, читай, потом поймешь.
– Не пойму! – возразил Гримо, – Ваш Люк ошибся, сравнив меня с Дон Кихотом. Я отродясь на клячах не ездил.
– Я закажу Люку твой портрет, старина. В натуральную величину на фоне ветряка. Когда вернемся домой. Вопрос только в том, где достать клячу.
– Для клячи подошла бы лошаденка гасконца, да ее давно в живых уже нет.
– Еще бы! Столько лет прошло. Итак, ты дошел до первой главы, старина?
– Я еще раз перечитываю ''лошадиный сонет'', – сказал Гримо, – Душевно написано. Но не издевайтесь вы над несчастной гитарой.
– Да это большое барре, – сказал Рауль.
– А клички лошадей – ваши инициалы, – заметил Гримо.
– Совпадение,- фыркнул Рауль.
Гримо стал читать и вскоре увлекся описанием жизни ламанчского идальго, а Рауль ''с головой ушел'' в чтение ''Записок''. Так прошло несколько минут. Рауль закончил чтение рукописи и спрятал в шкатулку, закрыв на ключ. О документах, предназначенных герцогу де Бофору, он и не вспомнил, находясь под впечатлением Шевреттиных ''Записок''.
"И вот, – произнес Гримо, – когда он уже окончательно свихнулся, в голову ему пришла такая странная мысль, какая еще не приходила ни одному безумцу на свете, – а именно: он почел благоразумным и даже необходимым как для собственной славы, так и для пользы отечества сделаться странствующим рыцарем, сесть на коня и, с оружием отправившись на поиски приключений, начать заниматься те же, чем, как это ему было известно из книг, все странствующие рыцари, скитаясь по свету, обыкновенно занимались, то есть искоренять всякого рода неправду и в борении со всевозможными случайностями и опасностями стяжать себе бессмертное имя и почет''.
– Абсолютно согласен с уважаемым автором, сударь. Воистину Мигель де Сервантес – здравомыслящий человек. С превеликим удовольствием пожал бы его руку.
– Автор "Дон Кихота" давно умер, Гримо.
– Жаль. Тогда… Царство ему Небесное!
– Аминь. Полагаю, автор ''Дон Кихота'' пребывает в Раю. Как, впрочем, и все, кто создает шедевры.
– Воистину верно. Но либо я – осел, либо вы очень хитро научились притворяться.
– Да понял я все твои намеки. А сейчас дай отдохнуть своему языку. Заболит с непривычки. И можешь по-прежнему изъясняться жестами, если тебе так удобнее. Привычка – вторая натура.
Гримо кивнул.
– Что же до нашей попойки, не вздумай меня выслеживать, понял?
Гримо опять кивнул.
– То-то же, – сказал Рауль.
– Да пейте, жалко, что ли! Видно, ваше время пришло. Уж на что господин граф, ваш отец, был сумасброд в ваши годы, а и он перебесился. Все повторяется, сударь. Видно, мне на роду написано служить пьяным сеньорам. Пейте, а я подожду.
– Чего?
– Пока вы перебеситесь.
В дверь робко постучали. Гримо открыл дверь и пропустил молодого человека в бело-синем мундире Королевской Гвардии. Рауль сразу узнал гвардейца. Это был Жюль де Линьет, старший брат "неистового Ролана''. В одной руке виконт де Линьет держал бумажку с планом ''Короны'', в другой – бутылку вина.
– Я вам не помешал, сударь? – спросил де Линьет, – Если вы заняты, не стесняйтесь, так и скажите, я зайду попозже, в любое время, когда вам будет угодно.
И де Линьет поклонился.
– Заходите и присаживайтесь, господин де Линьет, – приветливо сказал Рауль,- Я как раз дохну со скуки, не знаю, как убить время до ужина.
Гримо, прихватив "Дон Кихота", стал пятиться к двери. Де Линьет внимательно посмотрел на название книги, затем окинул взглядом фигуру старика, опять на книгу и закусил губу, сдержав улыбку. Молчаливый с достоинством поклонился посетителю и вышел.
– Похож, не правда ли? – спросил Рауль смеясь.
– Ваще похож! – воскликнул де Линьет, – Это и есть ваш знаменитый Гримо?! Наслышан, наслышан!
– От кого? От самого герцога, наверно?
– Что вы, господин де Бражелон! Герцог меня и знать не знает. О вашем Молчаливом я слышал от друга, Шарля-Анри де Суайекура. Знаете такого?
– Дай Бог памяти…мне встречалась эта фамилия. Суайекур…главный ловчий, что ли?
– Мимо, сударь, мимо. Шарль-Анри – это из другой оперы. Бывший паж вашей матушки.
– Вспомнил! Теперь ясно, откуда Шарль-Анри знает Гримо. А как поживает молодой Суайекур?
– Хорошо поживает. Сейчас он сочиняет письмо своей кузине, с которой обручился накануне нашей экспедиции.
– Как? Шарль-Анри здесь?
– Гвардейский Королевский Полк, – важно сказал де Линьет.
– Не рано ли, – пробормотал Рауль.
– Самое время! – заявил де Линьет, – Представляете, Шарль-Анри поклялся писать своей невесте каждый день.
– Каждый день? – удивился Рауль, а потом вздохнул и пожал плечами.
– Он уверен, что сдержит клятву. Уже сейчас Шарль-Анри настрочил целых три листа.
– Бедняга, – опять вздохнул Рауль, – Стоит ли его кузина такой клятвы? Но не буду издеваться над возвышенными чувствами Шарля-Анри де Суайекура. Всему свое время. В ''Стране Нежных Чувств'', описанной Скюдери, появляются новые обитатели.
– Он же дал кузине Слово Дворянина, – сказал де Линьет, – И сдержит его, вот увидите!
"Но дождется ли кузина Шарля-Анри, – подумал Рауль, – Очень сомневаюсь. Выскочит замуж за какого-нибудь богатенького женишка, вопреки обручению и всем этим наивным клятвам''.
Он понимал, что неожиданный визитер, как и его товарищ, пребывает в мире иллюзий и оставил без ответа реплику де Линьета.
– Вы не сочтете бесцеремонностью мой визит к вам, господин де Бражелон? – робко спросил де Линьет.
– Не сочту, – сказал Рауль добродушно, – Мы ведь уже знакомы.
– Я еле нашел вас – мы разместились на другой стороне кормы корабля. Вот и бродил, как Тезей по Лабиринту. А план был моей нитью Ариадны.
– Минотавр здесь, к счастью, не обитает.
– Минотавр поджидает нас за морем, – вздохнул де Линьет, – Я пришел выпить с вами. Вы это пьете?
Винцо было так себе, но Рауль мужественно ответил:
– Я все пью!
– Отлично! – обрадовался де Линьет,- Выпьем?
– Выпьем! За победу над Минотавром!
Бокальчики стукнулись и разом опустели.
– Прошу, – сказал Рауль, – печенье, фрукты, сладости.
– Спасибо, – ответил де Линьет, с аппетитом уплетая предложенное угощение, – Я пришел поблагодарить вас за моего Ролана, сударь. Я зашел было к малому, но он спал. Умаялся, бедняга. Мне наши ребята все рассказали.
– Ваши ребята – Королевская Гвардия?
– Да-да, гвардейцы Королевского Полка графа Д'Аржантейля. Дело в том, что я спал как сурок и проспал все самое интересное. Полковник нам посоветовал спать, чтобы преодолеть морскую болезнь. Сначала мутило немного, но уже прошло. Так я и проспал визит вашей матушки и поиски моего братишки. И Шарль-Анри проспал свою госпожу, расстроился, бедняга. Очень он, Шарль-Анри, вашей матушкой восхищался. Будете писать ей, привет от пажа передайте.
Рауль кивнул.
– А проснулся я час назад. Я и не знал, что Ролан пробрался сюда на корабль.
– Да, он от вас скрывался. Но вам не за что меня благодарить. Мне не удалось вернуть вашего брата домой. Мальчишка добился-таки своего. Он у вас упрямый. Теперь его включили в состав экспедиции, несмотря на все мои аргументы.
– Ролан у нас такой. Младшенький, общий любимец, балованное дитя.
– Вы не переживайте, де Линьет. Мы за ним присмотрим. Мальчишка будет при Штабе герцога.
– Да я и сам за ним присмотрю, зачем вам-то беспокоиться, господин адъютант! Вы и так для Ролана сделали все, что могли. Но сейчас он это еще не может понять.
''За де Линьетом-старшим еще нужно присматривать'', – подумал господин адъютант, – и зачем герцогу понадобились эти желторотые?''
– Не может, – сказал Рауль, – Сейчас ваш воинственный братец считает меня коварным интриганом, не способным оценить рыцарский пыл потомка доблестного Жоффруа де Линьета.
Виконт де Линьет покраснел и пробормотал:
– Он и вам болтал про нашего Жоффруа? Он всем уши прожужжал с этим нашим предком! А ведь я запретил ему, паршивцу! Мало я в детстве за уши драл негодяя!
– Я слышал впервые от Ролана имя доблестного Жоффруа де Линьета еще в прошлом году, если не ошибаюсь. Но что вы сердитесь? Он еще ребенок, и вполне понятно, что он гордится своим предком.
– Это профаниция, – нахмурился де Линьет-старший, – Ролан становится смешным, и, несмотря на мой запрет, то и дело его нарушает.
– Запретный плод сладок, сударь. Запретите запрещать – мой вам добрый совет. И никто не думал смеяться над рыцарскими подвигами соратника Людовика Святого, крестоносца Жоффуа де Линьета. Я серьезно.
– Так вы давно знаете моего малька? – спросил Жюль де Линьет.
– Около двух лет, – ответил Рауль, – Но вас-то я узнал значительно раньше.
– Тогда, в монастыре Сен-Дени, вы меня узнали?
– Не сразу. Вы выросли за то время, что мы не виделись. Потом припомнил, что мы и во времена Фронды встречались.
– Вы ведь не приняли за розыгрыш мои слова о похищении м-ль де Бофор, хотя мы и встретились 1 апреля?
– Какой тут розыгрыш! Кстати, как ваше самочувствие? Рана зажила?
– Как на собаке, – сказал Жюль де Линьет, – Но с де Вардом я еще сведу счеты. Давайте выпьем за это!
– Давайте выпьем за вашего бабабанщика!
– Он у нас такой сорванец! – вздохнул Жюль де Линьет, – Ролан вбил себе в голову две идеи – он предается по ночам сочинительству и помешан на войне. Началось все с детства. Матушка читала ему вслух, покупала всякие книжки, сама носила старые платья, но Роланчику нанимала учителей, да и я, чтобы помочь семье, разоренной негодем де Фуа, давал частные уроки.
– Латыни или французского?
– Черт возьми, господин де Бражелон! Фехтования!
– Ясно. Ваши уроки фехтования, быть может, спасли вам жизнь, господин де Линьет. Де Вард – человек очень озлобленный. Он чуть не убил де Гиша и Бекингема! Вам повезло, господин де Линьет.
– Мне не повезло, господин де Бражелон. Я вызову его на дуэль, когда война закончится.
– Простите, но следует уважать право первенства. Полагаю, я имею больше прав на дуэль с нашим общим врагом.
– Не надо меня прикрывать, господин де Бражелон. Вы? После визита вашей матери на ''Корону''? Вам-то с ним драться с какой стати? Стал бы кто-нибудь драться на дуэли, если бы кому-нибудь вздумалось говорить, что солнце восходит не на востоке, а на юге? Что земля плоская? Что за весной следует зима и подобные истины наизнанку?
– Смотрите-ка! Вы, видимо, в курсе всех событий нашего Двора?
– Да это мой сумасшедший мемуарист, ваш пламенный поклонник Ролан мне поведал. Он же тоже путешествовал с вашей компанией в Гавр встречать принцессу Генриетту.
– Ролан? С нами? Я там его не помню.
– Да неужто вы, один из руководителей нашего посольства, обратили внимание на маленького пажа!
– Тогда не обратил. Но Ролана я приметил раньше.
– Ролан впутался в какую-то интригу?
– Как вам сказать… Не Ролан, а скорее…Жоффруа…
– Вы говорите загадками. Он, что ли, под именем Жоффруа сопровождал короля в Шайо?
– Ролан сопровождал короля в Шайо?
– А разве вы не знали? Мой Ролан, Д'Артаньян, Маликорн и Маникан – вся эта компания помчалась забирать из Шайо несостоявшуюся монахиню Луизу де Лавальер.
"Луиза-монахиня! Что может быть более невероятное?!"
– Об экспедиции в Шайо за несостоявшейся монахиней я знал, но не знал состав участников экспедиции, – сдержанно сказал Рауль.
– От Лавальер?
– О нет.
– Значит, от гасконца? Или от ваших приятелей – придворных?
– Мимо, виконт. От прелестной герцогини Орлеанской. Давайте-ка за нее выпьем! Вот женщина! Дай ей Бог счастья!
– Это уже наш третий тост. Мы не опьянеем?
– Бог троицу любит. За принцессу, виват!
– Виват! – сказал Жюль де Линьет, – А за Лавальер пить не будем?
– Ни в коем случае, черт побери!
– Браво! Я тоже ни в коем случае не стал бы пить за эту особу. Так вот, мой Роланчик вбил себе в голову, что он непременно заработает себе мушкетерский плащ. Кстати, ведь место при Дворе – должность пажа Короля-Солнца Ролан получил благодаря любезности вашей матушки. Она замолвила словечко королеве-матери, та шепнула Людовику, и Ролана пристроили в королевские пажи. Нам бы нипочем не купить мальку эту должность. Но мальчишка сбежал на войну, безумное созданье! Мне кое-какие высказывания братишки внушали тревогу, но я и представить себе не мог, что малыш доберется до самого Тулона и проникнет на флагманский корабль.
– Да вы не переживайте, – повторил Рауль, – Двор Короля – не самое безопасное место на свете для таких как ваш ''Неистовый Ролан''. Сейчас его подселили к корабельному врачу, за ним присмотрит и сам капитан, а на суше будет при Штабе.
– Так-то оно так, да у семи нянек дитя без глазу. Может, лучше перевести Ролана в наш полк, как вы думаете?
– Оставьте его при Штабе. Там все же поспокойнее.
– Я знаю, но ведь он может выкинуть какой-нибудь фокус.
– Я ему объясню насчет фокусов.
– Спасибо, – вздохнул де Линьет-старший, – Я вас не задерживаю?
– Нет, – сказал Рауль, – А теперь с меня бутылка. Прошу!
Жюль де Линьет поднял бокал.
– Вы помните, что я вам сказал 1 апреля в Сен-Дени? Вам и монахине, которая привела меня в чувство?
– В чувство вас привела аббатисса монастыря Сен-Дени, госпожа Диана де Роган. А сказали вы: ''Похищена дочь Бофора!''
– Мой тост – за дочь Бофора! – сказал де Линьет восторженно, – За Анжелику де Бофор!
– Виват! – кивнул Рауль.
– Мои слова о похищении Анжелики де Бофор вы приняли как руководство к действию, не так ли, господин де Бражелон?
– Почему вы так решили?
– Не такой же я тупой! Когда я поправился, а я уже через неделю вполне очухался, наши ребята мне рассказали о прощальном бале, данном герцогом де Бофором в честь своей прелестной дочери…А вы соглаcны, что дочь Бофора – прелесть?
– Ангел во плоти, – прошептал Рауль.
– И вы знаете о клятве этого ''воплощенного ангела'' выйти замуж за спасшего ее незнакомца, скрывшего свое имя под псевдонимом "Шевалье де Сен-Дени". А поскольку именно там меня подобрали монашки, именно там я, единственный свидетель похищения девушки, рассказал вам о происшествии, я понял, КТО спас дочь Бофора. Или вы будете отрицать это, виконт?
– Не буду. Это я и есть. Правда, я выбрал псевдоним, руководствуясь другими мотивами. Но прошу вас молчать о моем псевдониме.
– Теперь вы женитесь на Анжелике де Бофор? Поздравляю! От души поздравляю! Она прелестна, и она достойна вас, виконт де Бражелон.
– С чего вы взяли, что я собираюсь жениться?
– А разве нет?
– А разве да? Разве я похож на жениха или кого-нибудь в этом роде?
– Но она же вас любит! Неужели вы откажетесь от ее руки?
– А мне никто не предлагал ее руку.
– Да вы же сами должны были это сделать.
– Я вас не понимаю, господин де Линьет. Мне кажется, что мадемуазель де Бофор произвела на вас очень сильное впечатление.
– Вы очень деликатно выразились, господин де Бражелон. Я скажу сильнее, как оно есть: я влюблен в дочь Бофора!
Бражелон пожал плечами, пождал губы и опять вздохнул.
– Да, я понимаю, у меня нет шансов. Но я не стремлюсь к взаимности. Я готов обожать ее, любить ее издалека. Понимаете?
– Если вы готовы обожать ее, зачем вы ввязались в эту войну? Ваша рана давала вам возможность остаться в Париже.
– Да? Как отнеслись бы ко мне наши ребята? Меня сочли бы трусом! Или – выражусь покрепче – дезертиром. Я уже подписал контракт. Обратной дороги нет. И еще – вы знаете, что мне показалось? Дочь Бофора – где бы вы думали, она находится?
– Представления не имею. Где-нибудь в замках герцога. Может, в Ане, может, в Вандоме.
– Она здесь. Правда, она здесь.
– Вы… в своем уме? Простите, господин де Линьет, я не имею ни малейшего намерения оскорбить вас, но, видимо, рыцарские романы, которые запоем читал ваш младший братишка, отпечатались и в вашем сознании.
– Я ее видел. Рядом с герцогом.
– Рядом с герцогом было много народу.
– И среди этих людей златокудрый паж в голубом бархатном берете с белым пером. Вы видели этого пажа?
– Анри де Вандома? Видел, конечно.
– А вам он никого не напомнил?
– Самого Бофора, – сказал Рауль, мягко улыбнувшись.
– А Анжелику?
– Да, пожалуй… Анри похож на м-ль де Бофор. Но не настолько же герцог безумец!
– Почему же безумец? – спросил де Линьет.
– Взять молодую девушку на войну?
– А Орлеанская Дева?
– Это слишком, господин де Линьет!
– Да. Я увлекся. Но не будем заноситься так высоко, вспомним Фронду и фрондерских амазонок!
– М-ль де Бофор мечтала стать чем-то вроде фрондерской амазонки, когда была маленькой и когда была Фронда. Принц Конде так и называл ее когда-то: "Юная Богиня Фронды".
– Да? В самом деле? Значит, вы давно знакомы c "Юной Богиней Фронды''?
– О, то было детство. Нет, все-таки не могу поверить, чтобы Бофор настолько обезумел.
А ведь Анжелика де Бофор приглашала своего рыцаря в это ''путешествие'', и ''Шевалье де Сен-Дени'', заметая следы, сболтнул принцессе, что готов защищать ее, но в скором времени сам уезжает в…Китай. Рауль в тот момент вспомнил, как когда-то гасконец направил его самого по ложному следу, послав Атоса вместо Лондона в Константинополь. И он, поверив Д'Артаньяну, засобирался в Турцию, даже раздобыл карты и начал брать уроки турецкого языка. Рауль не подозревал, как из одного слова ''Китай'', случайно слетевшего с его уст, фантазия Анжелики настроит целые пагоды воздушных замков в китайском стиле, как и он когда-то, наивный молокосос, интересовался ''турецким вопросом''.
– Да нет же, – сказал он, – Это абсурд. Фронда – это совсем не то. Бофор не мог бы взять девочку на такую войну. Восток!
– А что в ней такого особенного? – спросил де Линьет.
– Господин де Линьет, сейчас я не могу ответить на этот вопрос, потому что, как и вы, не дрался с мусульманами. Это было бы слишком нелепо. Вы думаете, м-ль де Бофор решила подражать героиням популярных комедий?
– ''Дон Хиль Зеленые Штаны'' и ''Двенадцатая ночь''? – спросил де Линьет.
– Да это любимая фигура Семнадцатого Века – красавица в мужском костюме, – сказал ''малыш Шевретты'', припомнив ''Записки'' своей матушки, – И все же это не Анжелика де Бофор: волосы по плечи, голос хоть и звонкий, но интонации совсем не такие – не нежные, а задиристые, вид вызывающий, типа "кто против меня?" а не невинный и возвышенный, этакий ангельски-эльфийский, как у Анжелики, девушки с именем и внешностью ангела.
– Так вы полагаете, это не она? Может быть, виконт, может быть, вы правы, по всей вероятности. Вы больше с ней общались, вы старше и опытнее меня. Да вы, оказалось, в детстве еще знали дочь Бофора. Вы считаете, что Анри де Вандом – внебрачный сын адмирала?
– Ну, это уж не нашего ума дело, – уклончиво сказал Рауль, – Но малый избалованный, изнеженный, довольно самоуверенный, я сказал бы, нагловатый, с герцогом держится весьма фамильярно, что вам еще надо, де Линьет?
– Наверно, это так и есть. А я наивный дурак. Но я удивляюсь, что вы, будучи знакомы в столь юном возрасте с прелестнейшей дочерью Бофора, предпочли ей м-ль де Лавальер.
– А вы видели м-ль де Лавальер? – спросил Рауль, стараясь сохранять бесстрастный вид.
Де Линьет пожал плечами.
– Любовь зла, – вздохнул он, – Простите, я не хотел вас обидеть.
– Да вы меня и не обидели, де Линьет, – таким же равнодушным тоном сказал Рауль, но все-таки сердце его сжалось, – Я сейчас сам себе удивляюсь. О, как мы скоротали время! Скоро ужин.
Он хотел прекратить разговор на столь неприятную тему. Де Линьет почувствовал, что пора заканчивать визит, и Рауль оценил деликатность гостя.
– О, очень хорошо, – сказал Жюль де Линьет, – Пойду будить Ролана, он тут рядом помещается.
– А я вас приглашаю на пьянку. Познакомитесь со всей пиратской компанией.
– Неудобно как-то, – смутился де Линьет, – Вы же, наверно, скидываетесь, а я еще и жалованье не получал.
– Я вас приглашаю, де Линьет. И молодого де Суайекура. Насчет денег не волнуйтесь, я за вас внесу.
– Вы счастливчик, господин де Бражелон! Значит, я могу и Шарля-Анри позвать от вашего имени? – восхищенно спросил Жюль де Линьет.
– Зовите, зовите! Чем больше народу, тем лучше! И запомните: вы мне ничего не должны, виконт! Участвуя в этой гулянке наравне с вами, я доставляю удовольствие себе – а я эгоист, каких мало, вам, своему старому знакомому, Шарлю-Анри, маминому шустренькому пажу и своему знаменитому отцу – тем, что трачу деньги, черт возьми!
– А ваш батюшка не будет ругаться? – робко спросил де Линьет.
Рауль покачал головой.
– Мой батюшка, – сказал он, улыбаясь, – так и сказал: "Истратьте эти деньги, если хотите доставить мне удовольствие". Уверяю вас, это подлинные слова моего отца. А я, как послушный сын, это желание спешу выполнить.
– У вас идеальный отец, – сказал де Линьет.
– Но я-то не идеальный сын, – вздохнул Рауль.
– И все же вы счастливчик, – сказал Жюль де Линьет.
– Вообще счастливчик, – заявил "малыш Шевретты", – Допьем уж, чтоб не оставалось, и идите к своему братишке.
– За продолжение знакомства! – сказал Жюль.
Они допили вино, и виконт де Линьет тревожно спросил Рауля:
– А наш полковник? Получится неудобно, что мы и граф Д'Аржантейль будем пить вместе. Начальство, как-никак!
– Спокойно, г-н де Линьет. Граф Д'Аржантейль, ваш полковник, пить будет не на шканцах. У меня верные сведения. Граф, герцог и его генералы организуют пьянку в другом месте. Я это знаю наверняка, из первых рук.
– Понимаю. Вы же адъютант самого герцога. А герцог не будет обижаться на вас, если вы и де Невиль, его начальник охраны, не присоединитесь к их обществу?
– Да де Невиль на нашей пьянке и будет "magister bibiendi"*. И мы пойдем к генералам, только если нам прикажут! А так – увольте! Мух, подохших от скуки, я насмотрелся на военных советах. Пить со старыми генералами – такая же тягомотина.
– Вы очень любезно мне все объяснили.
– Да вы и сами разберетесь. Так до встречи на шканцах. Грядет ''шторм'' – то есть попойка!
– Понял! Спасибо за штормовое предупреждение, вернее, за штормовое приглашение. Сколько баллов?
– Сколько хотите.
– А гитару вы возьмете? – спросил де Линьет.
– Какая же пирушка без музыки! – усмехнулся Рауль, – Возьму!
– Можно вас еще спросить? – заикнулся де Линьет, – Барон де Невиль – автор одной песни, которую мне очень хотелось бы услышать.
– Я понял, о какой песне вы говорите. Но не надо просить Оливье ее исполнять.
– Почему? Ведь ее поют! И она всех берет за душу!
… *magister bibiendi – распорядитель пира, вроде тамады./лат./
…
Я даже все слова не помню…что-то такое: ''Стрелять в свой народ – незавидная доля, уж лучше стать ветром, былинкою в поле…'' Можно вашу гитару на минутку?
С согласия владельца гитары Жюль де Линьет проиграл мелодию.
– А дальше у Оливье вот что, – сказал Рауль: ''Стрелять в свой народ – мало чести, поверьте, а я все ищу героической смерти…" А как вы узнали про ''Песню фрондерского подранка''? Оливье написал ее в минуты отчаяния, когда скрывался, тяжело раненый, в монастыре Святой Агнессы.
– Мне ее спели наши ребята – Королевская Гвардия. А они узнали у мушкетеров господина Д'Артаньяна. Но я с ними не знаком, а вы…
– А я вас давно знаю. Берите пример с вашего младшенького, не робейте! Вы незнакомы с Оливье и Монвалланом? Познакомитесь! На сегодняшнем ''шторме''. Что же до песни…может, и услышите когда-нибудь.
– Дело в том, господин де Бражелон, что я, хотя и не принимал участия во фрондерских баталиях, о которых говорится в песне де Невиля, и я в некотором роде фрондерский подранок. И это про меня тоже! "Оно не вернется, фрондерское детство, зачем же так быстро колотится сердце…''
– ''Я, бедный изгнанник, умру под забором, но так и не сдамся, останусь фрондером!" Не в некотором роде. Это про всех нас. И мне песня де Невиля очень нравится… Но Оливье нельзя просить ее исполнять. Я запишу вам слова, мне не впервой, последний, кому я записывал эти слова, был молодой адвокат Фрике, мой старый приятель еще со времен Фронды. Он, кстати, начинает собирать материалы, чтобы восстановить справедливость и покарать вашего обидчика-генерала. И вас найти хотел.
– Адвокат Фрике меня нашел. И за это вам спасибо! Ведь вы ему рассказали о нашей семье. Но я не смею вас больше утомлять своими просьбами. До встречи! Обещаю не просить у де Невиля его песню и не называть ваш псевдоним.
– А я обещаю записать вам слова. До встречи!
Де Линьет-старший раскланялся и направился со своим указателем в каюту младшего брата. Если бы Жюль де Линьет не сдержал обещание и разболтал своим ребятам тайну псевдонима Шевалье де Сен-Дени, дочь Бофора на второй день путешествия надела бы свое нарядное фрондерское платье с узорами из золотых колосков. Но виконт де Линьет очень уважал Бражелона и всегда держал слово.