– Вам что, люди, головной боли мало? – спросил Оливье, – У нас есть начальство, наш милый герцог и его генералы. Пусть они и думают. Пусть они и приказывают. А наше дело маленькое. Отдохните, люди, расслабьтесь! Играйте в карты, в кости, для интеллектуалов – шахматы. И ни о чем не думайте. А потом, без всяких заморочек: "так точно'', ''никак нет'', ''будет исполнено, мой герцог''.

– Я так и хотел, – пробормотал Рауль.

– Да, ты так и хотел! Я напомню тебе твои вчерашние слова – ты собирался лежать как колода до самого Алжира и обрастать пиратской бородой. Можешь обрастать на здоровье, пока время есть.

– Не получается, – вздохнул Рауль.

– У тебя и не получится, – улыбнулся Серж, – Уж я-то тебя знаю.

– Так и свихнуться недолго, – проворчал Оливье, – Вот и Люк свихнулся. Он оденется арабом и нарисует план Джиджелли! Бред безумца!

– В этом все-таки что-то есть, – заметил Серж.

– Пусть только Люк не вздумает идти в баню – Восток же славится подобными заведениями, – пробурчал Оливье.

– Да! – сказал Серж, – Тогда хана необрезанному гяуру Люку Куртуа.

Пираты переглянулись и захохотали.

– Почему? – спросил Ролан.

– Почему? – спросил Вандом.

– Я вижу, наша молодежь представления не имеет о некоторых обычаях жителей Востока, – сказал Рауль с иронией, – А, серьезно, на этом запросто можно запалиться.

– На чем? – спросили паж и барабанщик.

– Могу объяснить, мои юные друзья, – усмехнулся Оливье.

– Я сам объясню Ролану, – сказал Жюль.

– Но по тем же ''особым приметам'' и мы можем вычислить мусульманского лазутчика, – предположил Шарль-Анри, – Они, может, тоже что-то замышляют и готовят своих шпионов!

– Какие у них особые приметы? Татуировки? – спросил Анри – это первое, что он предположил, припомнив, что к мусульманам примкнуло отребье со всей Европы.

– Да-да, – отшутился Рауль, – Татуировки. Полумесяц на левом плече.

– О, я вижу в этом помещении нечто интересное! – Оливье дотянулся до стаканчика с костями, – Вот сейчас, если выпадет 12 очков – я прав! И мой метод правильный – надо послать все к черту, расслабляться и ни о чем не думать! К черту все – это мой девиз!

Он побренчал костями в стаканчике.

– Два очка! – крикнул Ролан.

Оливье развел руками.

– Бросил кости – два очка.

Не ругайте дурачка.

– Оливье, ты неправ! – хором сказали Пираты.

Шарль-Анри потянулся за колодой.

– А я загадаю на красное-черное. Если красное…

Он вытащил червонного туза.

– У меня червонный туз,

Я реисов не боюсь! – продекламировал Шарль-Анри.

– ''Пиратский Кодекс" запрещает играть в карты на деньги, – покосившись на колоду в руках гвардейца, сказал Гугенот.

– А мы и не будем играть на деньги.

– Если не на деньги, то на что? Рауль, это слишком.

– На исполнение желаний! – предложили желторотые.

– Вот и играйте на здоровье, детки.

– Мы возьмем вашу колоду? У наших парней есть карты, но они засаленные, и прострелен король треф. А ваши новенькие.

– Берите, – разрешил Рауль, добавив насмешливо: ''Король умер, да здравствует король''.

– Мы вернем. И постараемся не запачкать, – пообещали желторотые.

– Можете не возвращать. У меня есть еще колода. Нераспакованная.

– Запасливый ты парень.

– Это Гримо запасливый. Он собирал мои шмотки.

– Твой Гримо потрясный мужик! – сказал Серж.

– Мы Гримо обожаем! – воскликнули желторотые.

– Я тоже Гримо обожаю! – сказал Анри, – Он такой…/ чуть не сказал "душка"/…замечательный!

– Популярная личность, одним словом.

– Я передам Гримо ваше лестное мнение о его персоне, но только прошу вас не приставать к моему старикану со всякими расспросами о его полной приключений жизни, потому что Гримо занят важным делом, и его не надо отвлекать.

– А чем же он занят таким важным?

– Гримо следит за стукачом.

– У пиратских капитанов было в обычае иметь своего доверенного человека.

– Да. Гримо мой тайный советник.

– Консул! – сказал Ролан.

– Консультант, – поправил Гугенот.

– Господин Вогримо внесен в списки пассажиров как ''военный советник'', – сообщил Анри де Вандом.

– Гримо делает карьеру! – Рауль припомнил старикана в парике алонж и хихикнул.

В каюту с хохотом ввалился Люк в съехавшей набок бандане.

Не переставая смеяться, Люк втиснулся между желторотыми.

– Что с тобой, Апеллес? – спросил Гугенот.

– Смешной случай… – проговорил Люк, вытирая слезы.

– Так поведай! – сказал Рауль.

– Я рисовал-рисовал – чувствую, выдохся. Пошел отлить. /Об этом мог бы и не говорить, – подумал Анри./…Подхожу к известному месту, именуемому гальюн, слышу из-за двери хохот.

Кого это так разбирает, думаю? А тут наш милый герцог направляется, держит курс прямо на гальюн. Из гальюна выходит – кто бы вы думали?

– Ну не Нептун же…

– Нет, не сам морской царь, а его верный рыцарь… капитан – и посмеивается. ''Монсеньор, – говорит капитан, – взгляните на художества ваших ''львят'', как вы их называть изволите''. – "Какая-нибудь похабщина?'' – спросил герцог и устремился в гальюн. И тоже расхохотался.

– И пукнул! – добавил Оливье.

Все захохотали. / Анри, сдерживая возмущение, тоже хихикнул./

– Нет, – сказал Люк, – Что нет, то нет.

Оливье торжественно продекламировал:

– Ода Бофору!

– Только не это! – с притворным ужасом завыли Пираты.

– Пощады!

– Милосердия!

– Успокойтесь, в моей оде две строки! Внемлите, что поведала мне моя Муза!

Если пукнет наш Бофор,

Враг бежит во весь опор!

– Точно, де Невиль сегодня в ударе!

– Не перебивайте Апеллеса. Продолжай, Люк.

– Герцог вышел из гальюна, стараясь сохранить серьезную мину и важно сказал капитану: "Дорогой капитан, я наведу порядок и не буду ЦУЦУКАТЬСЯ с этими разгильдяями''.

– Как сказал герцог?

– Не буду цуцукаться с разгильдяями.

– А капитан?

– А капитан только рукой махнул и, смеясь, пошел по своим делам.

– Что же их так рассмешило?

– Надписи, появившиеся сегодня на стенах этого помещения:

Заходи, и стар и юн,

В комфортабельный гальюн.

А также:

Прощайте, бордели родной Парижухи,

А нас уже ждут мусульманские шлюхи.

И потрясное ню! Эти самые дамы с огромными сиськами и невообразимыми задницами.

– Мы пойдем, посмотрим! – вскочили гвардейцы.

– Я с вами, – сказал барабанщик.

– Занятно, что рисунки были выполнены моим художественным углем, хотя я непричастен к их созданию – у меня алиби. Да я, если бы и хотел, ТАК не нарисую. Это нечто. Это надо видеть.

– Оливье, твоя работа? – смеясь, спросил Рауль.

– Бофор и сам пачкал стены! – заявил Оливье, – Бофор поймет.

– Бофор не будет с тобой цуцукаться, – угрожающе сказал Серж.

– Ага! На рее повесит! – хмыкнул Оливье, – Он только раков вешать умеет, наш милый герцог!

– Это не в ваш огород камушек, виконт? – спросил Шарль-Анри.

– О нет, – улыбнулся Рауль, – Речь идет о настоящем красном раке, повешенном мессиром Бофором в Венсенском замке. Шутка была еще и в том, что Мазарини действительно Рак по гороскопу.

– У тебя и день рождения в один день с кардиналом – 14 июля, – сказал Серж.

– Да, такое забавное совпадение – 14 июля. Но сейчас я хотел бы попросить господина Гугенота зачитать пиратский кодекс поведения, а мы выработаем свой, с учетом того позитивного, что можно взять от пиратов, какими бы дикими вам не показались мои слова.

Гугенот сказал: ''Счас найду'' и принялся листать книгу о морских разбойниках Средиземноморья.

– Кыф, – сказал Рауль и протянул руку за книгой.

– Я еще не нашел кодекс, – возразил Гугенот, – это еще о викингах.

– Викинги мне и нужны, – сказал Рауль, забирая книгу.

– Разве викинги ходили в Средиземноморье? – удивился Вандом.

– Викинги и в Америку ходили, – ответил Рауль, – Вот – Винланд – Страна виноградной лозы.

– К Франции такое наименование больше подошло бы, – заметил Оливье, – Прости, я тебя перебил. Вещай!

– Викинги использовали классическую пиратскую тактику: СКОРОСТЬ, УЖАС, ВНЕЗАПНОСТЬ.

– Что же ты замолчал?

– Зарубите на носу, как говорит наш милый герцог. Чтобы потом применять на практике.

– На суше, что ли?

– Нет, в воздухе, – фыркнул Рауль, – На летательных аппаратах вроде тех, что изобретал Леонардо да Винчи. Конечно, на суше! Классическая тактика викингов может пригодиться и нам в войне с арабами. Итак, извольте повторить!

– Скорость, ужас, внезапность!

– Запомнили? – спросил Рауль.

– Разбудите меня ночью, сразу отвечу! – воскликнул барабанщик.

– Спасибо викингам. Иногда опыт древних дает свежие идеи. А наши юные друзья, сделав свои делишки, могут занять свои места и послушать господина Гугенота.

Желторотые расхохотались. Ролан и вовсе улыбался во весь рот.

– Что, – спросил Рауль, – Понравились художества Невиля?

– Не то слово, – сказал Жюль де Линьет, – Но мы, как вы выразились, СДЕЛАЛИ ДЕЛИШКИ!

– Жюль хочет сказать, что мы внесли свою лепту в украшение стен гальюна.

– Еще что-нибудь накарябали? – усмехнулся Рауль, – Ну, говорите же!

– А что говорить, сами увидите, – сказал Шарль-Анри.

– Мы написали ваше двустишие… про Европу, – заговорщицким шепотом поведал Жюль.

– А я проиллюстрировал, – добавил Ролан, – Я нарисовал такого потешного человечка со шпагой. В бандане и в плаще мушкетерском. Как он протыкает ж… реису! Даже Жюлю понравилось.

– Не хочу его расхваливать, но рисует он здорово! Смешно!

– Талант! – Шарль-Анри поднял большой палец.

– Вы слишком добры, господа гвардейцы, – голосом пай-мальчика кротко сказал барабанщик.

Пираты захохотали.

– А я увековечил ваше двустишие, господин де Невиль, – сказал Шарль-Анри: ''Если пукнет наш Бофор…''

– Какое свинство! – прошипел Анри де Вандом, – Гнусная клевета! Бофор никогда не пукает!

Пираты захохотали еще громче.

– Не бывает таких людей, милейший Анри, – улыбаясь, сказал Серж и продолжил тоном педанта, – В процессе газообразования, вполне естественном для человека во время распада пищи образуется сероводород, который…

– Хватит, Серж, – попросил Рауль, – Дорогой Анри, вы самое что ни на есть наивное и невинное существо на нашей посудине, ангелочек, одним словом. ''Клянусь былой невинностью'', слушать вас очень трогательно. Я, право, расчувствовался, – и он сделал вид, что вытирает мнимые слезы хвостиком банданы.

– ''Былой невинностью'' клялась кормилица Джульетты, – отрывисто сказал Анри.

– Можете взять мои слова в кавычки, но я клянусь СВОЕЙ былой невинностью, а не невинностью Джульеттиной кормилицы, вы просто прелесть, Анри!

– Лучше бы вы смеялись надо мной, виконт, как все они, чем вот так утонченно издеваться!

– Бог с вами, Анри, и не думал я издеваться над вами, невинный вы наш!

– Да, сударь, вы ''только шутили". Невинность – это смешно! А мусульманские женщины… легкого поведения с большими… формами на стене, это…

– Еще смешнее! – закончил Ролан, – Но знаешь, Вандом, это женщины тяжелого поведения, увидишь сам!

– Помолчал бы лучше, молоко на губах не обсохло, а тоже, туда же,- прошипел Анри, – А вы, вы все тут совсем забыли правила приличия! Вы, все такие заносчивые перед капитаном и герцогом – кого ни возьми. Что вы пели герцогу на палубе о вашем благородном происхождении? Вы, граф де Фуа? Вы, барон де Невиль? Вы, шевалье де Линьет? Да полно, дворяне ли вы?

– Так развлекается с бодуна

Шайка пиратов, Бофора шпана! – продекламировал де Невиль.

– Шпана? – переспросил Анри, – Вы называете себя шпаной, потомок Ланкастеров? Вот именно, шпана! Так развлекается чернь, вот что я вам скажу!

– Слушай, пажик, ты бы лучше помолчал. Если ты на короткой ноге с Бофором, это еще не значит, что можно болтать, что на ум придет! – в голосе Шарля-Анри прозвучала угроза.

– Да вот, Анри, думай, что говоришь! – обиженно сказал Ролан, – ''Молоко не обсохло''? У меня уже усы начинают расти.

Еле заметный пушок над губой де Линьета можно было назвать усами с очень большой снисходительностью. Но, если Пираты вышучивали невинного Анри, над безусым Роланом никто и не думал смеяться. Оливье с самым серьезным видом заглянул в лицо барабанщику.

– Растут, растут, – серьезно сказал Оливье, – В Париж вернешься усатым. Д'Артаньян отдыхает!

– Вот так-то, – важно сказал Ролан.

– Вас, шевалье де Линьет, я не хотел обидеть, – сказал Анри, вспомнив, как обижался Ролан на всякие намеки на его юный возраст, – У вас я прошу прощения за ''молоко''. Но вы, господин де Суайекур, позволили себе намек на то, что я подлизываюсь к Бофору!

– А то нет? – спросил Шарль-Анри, – Все и так знают, что ты у Бофора в любимчиках ходишь.

– Любимчик, фаворит, может, вы меня еще как-нибудь назовете?

– Да ты, пажик, можешь запросто настучать Бофору…

– На вас, Суайекур?

– Хотя бы и на меня!

– Да вы дурак, г-н Суайекур! Самый что ни на есть ду-рак!

– Я могу потребовать у вас удовлетворения, – сказал Шарль-Анри.

Анри де Вандом расхохотался в лицо Суайекуру.

– У меня, – сказал Анри, – удовлетворения никто не может потребовать. Никто и никогда! У меня удовлетворения можно только попросить, – Анри тряхнул головой, – И не факт, что каждый, кто попросит у меня удовлетворения, его получит. Это слишком большая честь для вас, Суайекур!

– Вандом!

– Суайекур!

Паж и гвардеец вскочили на ноги.

– Кажется, мне пора вмешаться, – сказал Рауль, – Сели оба!

Они продолжали стоять.

– Черт возьми, – сказал Рауль, – Они, похоже, не понимают. Приказ подписывал? – спросил он Суайекура.

– Да.

– Тогда – сел! Быстро!

Суайекур сел, ворча: '' Много о себе понимает…''

– Кто – "много о себе понимает"? – спросил Рауль.

– Не вы, господин де Бражелон. Этот Вандомишко.

– А ты – сюда!

– Не хватайте меня! – Анри уселся рядом с барабанщиком.

– Все успокоились? Тогда слушайте Гугенота. Все никак начать не можем.

– Читай сам, – Гугенот протянул книгу, – От сих до сих. А я пойду, посмотрю на картинки. И добавлю что-нибудь по-арабски.

– Это похоже на массовый психоз, – Рауль покачал головой, – Гугенот, и ты туда же?

– И я, милый Рауль. Мне пришло на ум, что это не что иное, как наш ответ начальству.

– Пираты наносят ответный удар. А об экипаже вы не подумали?

– Экипаж заценил наше, с позволения сказать, творчество, – сообщили желторотые, – Мы сами слышали! Моряки смеялись и говорили, что мы классные пассажиры и еще что-то про ''шутки юмора''.

– Шутки юмора, скажете тоже, – пробормотал Рауль, – Бред сумасшедших. Все, слушайте!