"Все без исключения моряки, в том числе и пираты, знали, что самая важная вещь на борту корабля – это дисциплина''. Вы что-то хотели возразить, господин де Невиль?

– Отнюдь, – зевнул Оливье, – Я внемлю гласу разума. Не отвлекайтесь, милейший, и продолжайте свою проповедь.

''Перед выходом в море и поднятием паруса команда давала клятву, что будет следовать таким принципам:

– Каждый должен подчиняться приказам.

– Добыча должна распределяться следующим образом: одна доля идет каждому моряку, полторы – капитану, одна с четвертью – мачтовому плотнику, лоцману и оружейнику". А поскольку мы господа сухопутные, я предлагаю делить добычу – если она все-таки будет, в чем я очень и очень сомневаюсь – поровну.

– А как же иначе? – спросил Ролан.

– Принято? – спросил Рауль, – Возражений нет?

– Принято! – ответили Пираты.

– Дальше идут довольно забавные вещи, и все-таки стоит послушать. Хотя бы для общего развития. Итак:

"Каждый, кто имеет секреты от других или попытается дезертировать, будет высажен на необитаемый остров. Он может взять с собой только небольшое количество пороха, бутылку воды и ружье''.

– Тогда надо всех высадить на необитаемый остров! – возмутился Анри, – Я уверен, что у всех есть свои секреты, свои тайны.

– Речь идет не о вашей личной жизни, а о том, что представляет интерес для всей команды. А! Вот это забавно! Я не комментировал пунктик пиратского кодекса насчет приказов, и тут воздержусь от комментариев. No comment, как, бывало, говаривал в прелестном парке Хэмптон-Корта милейший герцог Бекингем.

"Наказание за драку на борту – 40 ударов плетью, – добавил зловещим голосом, – По голой спине''.

– Живодерство, – проворчал Шарль-Анри.

– Пираты, и то людей не вешали, а наш милый герцог грозиться реем!

– Хрен редьки не слаще!

Конечно, благородные Пираты Короля-Солнца решили, что такая отвратительная кара не может быть применена ни к кому из них. Все были против.

– Драк на борту не должно быть ни в коем случае, и все тут! – заявил Рауль.

– Все, да не все, – протянул Серж.

– В себе я уверен. А ты?

– Я тоже. И в тебе, и в себе, и в Гугеноте. Учитывая наш, какой-никакой жизненный опыт. Но во всей ораве – отнюдь. Несколько минут назад ты разнял этих мальчишек. Они чуть не бросились друг на друга.

– Да мне не впервой. Жизненный опыт.

– Я помню, как вы в Гавре, когда Бекингем, – заикнулся Ролан.

– Не только в Гавре и не только ''когда Бекингем''. Но не будем отвлекаться. Если драка на борту все же произойдет, предлагаю бойкот нарушителям.

– Бойкот? Это как?

– Прекращаем общение.

– Это значит, не разговаривать, не отвечать на вопросы, словно человек не существует?

– А как еще учить идиотов? Что там у нас дальше?

''Каждый, кто ленится и не чистит оружие, теряет свою долю добычи''.

''Каждый имеет право на свою долю от получения свежих продуктов и питья''.

– Да на камбузе, где я прятался от герцога, этих продуктов – век не съесть! – сказал Ролан.

– Это сейчас. А в пустыне или в горах? О, слушайте! Жуткая вещь!

''Каждому, кто будет воровать от своих товарищей по команде, отрежут нос и уши, и тот будет высажен на берег''.

Пираты расхохотались.

– Можно вопрос насчет отрезанных ушей, милый Рауль? – спросил Оливье.

– Пожалуйста.

– Меня посетила сейчас одна думка, лучше сказать, воспоминание. Когда г-н Д'Артаньян рассказывал нам о своей бурной юности, насколько я помню, ваш уважаемый отец, граф де Ла Фер, в те годы грозился кое-кому отрезать уши. `'Я тебе уши отрежу!" – это была одна из любимейших угроз господина Атоса.

– ''На ходу'' – "Я тебе уши на ходу отрежу", – сказал Рауль, улыбаясь, – И не кое-кому, а гасконцу. Это из ''Мемуаров''. Отец мне читал. И еще амьенскому трактирщику. Это когда мушкетеров обвинили в том, что они фальшивомонетчики.

– Вот бы хоть одним глазком взглянуть на ''Мемуары графа де Ла Фера''! – мечтательно сказал Ролан.

– Да уж! Сам граф де Ла Фер пишет мемуары, и ты туда же! Я уверен, Атос написал шедевр! – воскликнул Жюль.

– Мне трудно быть объективным, я, наверно, слишком пристрастен, – сказал Рауль, – Но мне мемуары отца очень нравятся. Вам, наверно, тоже понравились бы. Что до Ролана, думаю, каждый имеет право писать мемуары, если ему есть что сказать людям. Было бы желание.

– А может, Атос знал ''Пиратский Кодекс''? И играл в пиратов, когда был мальчишкой?

– Да, играл. Со своим кузеном Мишелем. Мишель, кстати, посвятил свою жизнь морю. Вы что-то еще хотели спросить?

– Мы хотим прочитать мемуары вашего отца! – взмолились желторотые, – Как бы это устроить, сударь?

– Мемуары еще не закончены. И рукопись в одном экземпляре.

– К нашему возвращению граф закончит мемуары?

– И напечатает, не так ли?

– Не так все просто, как вам кажется.

– А вы выпросите для нас, виконт! Вам Атос не откажет. Попробуете?

– Попробую… – пробормотал Рауль.

– Как-то вы уклончиво это говорите, – вздохнул Ролан, – Я больше года в бытность мою королевским пажем вертелся вокруг мушкетеров господина Д'Артаньяна и все расспрашивал, вынюхивал, выведывал, все, что они знали о приключениях знаменитой четверки, по крупицам собирал, а, оказывается, уже есть мемуары Атоса! Скажите, умоляю: там есть про осаду Ла Рошели?

– Да.

– А про Фронду? – спросил де Невиль.

– Да. И про Фронду.

– А про побег Бофора? – спросил Вандом.

– И про Бофора. И про похищение кардинала Мазарини. И про реставрацию Карла Второго. Насколько я помню, на ''Реставрации Карла Второго'' отец и застрял.

– И вся эта история с Монком в ящике и миллионом золотых в Ньюкастле? Вау! Нет, вы от нас не отделаетесь!

– Видите, – сказал Жюль де Линьет, – Ролан уже начал вас доставать. Впрочем, коль речь зашла о мемуарах Атоса, да продлит Бог его дни, и я буду доставать вас! Уж не взыщите!

– Пообещайте, что мы прочтем мемуары!

– Мы все тебя достанем!

/ Уже "достали", подумал Рауль./

– Но я же не могу решать за отца!

– Решать вы не можете, но вы можете убедить Атоса, что мы – свои, что нам можно доверить его драгоценную рукопись, и что вся наша орава горит желанием познакомиться с жутко интересными приключениями четырех друзей, написанными к тому же одним из главных участников событий.

– Я… постараюсь, – сказал Рауль мягко, – Мне раньше это и в голову не приходило. Даже де Гишу я рассказывал своими словами. Но в моем перессказе, конечно, не то! Это надо читать! Остроумные диалоги, живое действие…

ОСТРОУМНЫЕ ДИАЛОГИ, ЖИВОЕ ДЕЙСТВИЕ – именно такие книги любил читать Анри де Вандом!

– И счастливая развязка? – спросил Анри.

– Рукопись же незакончена, говорят тебе.

– А насчет отрезанных ушей – это, как вы понимаете, не всерьез.

– Конечно, понимаем! Это шутки юмора!

– Но я продолжаю.

''Запрещается играть в карты на деньги''.

– Это мы уже решили!

''Запрещается пребывание женщин на борту''.

''Полагается смертная казнь всякому, приведшему на борт переодетую женщину''.

– Таковых не имеется, – сказал Вандом.

– Сурово. Лучше бойкот.

– Бойкот так бойкот.

''Музыкантам полагается иметь один выходной день в неделю''.

– Барабанщик может считаться музыкантом?

– Конечно, может, успокойся, Ролан.

– А художникам полагается выходной?

– О художниках кодекс умалчивает.

''Никто не имеет права покинуть корабль, пока каждый член команды не получит свою долю – 1000 золотых''.

''Компенсация за потерянную во время сражения конечность – 800 золотых''. No comment.

Вот. Вроде все. Если подредактировать и кое-что добавить…

– А что именно? – спросил барабанщик, – Драться нельзя, в азартные игры играть на деньги – тоже, женщин не водить – и без них хорошо, делить добычу поровну, необходима дисциплина, важные вопросы решать сообща, дезертирам, предателям и стукачам здесь не место, не обманывать своих, держать оружие в боевой готовности – я верно изложил наши принципы?

– Редакция Ролана вполне приемлема. У малька отличная память. Как, люди, кодекс ''Пиратов Короля-Солнца'' в редакции Ролана? – спросил Рауль. Все были за.

– Я только не понимаю, что еще можно добавить? – опять влез Ролан.

– Много чего, – сказал Гугенот. / Он вошел, когда Рауль дочитывал последние ''пиратские принципы''./ – Вы все о себе. А про врагов вы забыли.

– Не все сразу, Гугенот, – сказал Рауль, – Есть еще время подумать.

– Проповедь о пиратах подошла к концу? – спросил Оливье, потягиваясь.

– Тебе надоело? Потерпи еще немного. Тут есть еще интересные сведения. Ты заценишь. Отрывок из неизвестного судового журнала: ''Ром кончился. Наша компания в дьявольском замешательстве''.

– Еще бы! – сказал Оливье.

– Только когда удалось захватить судно с большим запасом ликера, капитан смог записать: ''Снова все идет хорошо''. И вот что – не делай такую ''кислую физиономию'',* мой друг, это уже конец главы.

…. * Реплика Д'Артаньяна у Дюма. Слова относятся к самому Раулю.

…

"Как ни удивительно, пираты считали себя порядочными людьми и даже гордились своей честностью. Они всегда держали слово и не могли нарушить ни при каких обстоятельствах. Капитанские привиллегии были незначительными. Команда, недовольная решениями своего предводителя, требовала его заменить. Случались и заговоры. Такие провинности, как невыполнение приказа капитана, самовольные отлучки, пьянство, наказывались не так сурово, как предательство. Предателей ожидала смертная казнь. Пираты старались поддерживать между собой приятельские отношения, живя по принципам равенства и братства. Всю работу и всю добычу они делили между собой поровну.

Пираты использовали различные трюки, чтобы застать противника врасплох. Один из самых незамысловатых заключался в том, чтобы вывесить на мачте флаг дружественного государства. Еще одним трюком было переодевание. Морские разбойники переодевались даже в женщин''. Все! Проповедь окончена.

– Предлагаешь переодеться в женщин?

– Предлагаю запастись знаменем Пророка и мусульманскими одеяниями.

– А ведь они лица закрывают всякими покрывалами, мусульманки! Чадра, что ли? В форс-мажорных обстоятельствах можно и мусульманками одеться.

– Сто пудов, друзья мои, мы не раз попадем в форс-мажорные обстоятельства, – вздохнул Гугенот, – Ну теперь-то ты мне дашь книгу, Рауль! – и Гугенот углубился в чтение.

– Не каркай! – взвыл Оливье.

– А он и не каркает. Он реально смотрит на вещи. И всерьез готовится к будущему форс-мажору, – заметил Рауль.

– Тоска меня берет от твоих слов, мой капитан, – вздохнул де Невиль.

– Но я же уже просил так ко мне не обращаться, – протянул Рауль.

– А как? – спросил Оливье насмешливо.

– Хотя бы по имени, – ответил Рауль.

– А я обращаюсь по званию, чем ты недоволен? Мой капитан. Ты ж у нас старший по званию.

– Ты не солдат, чтобы обращаться ко мне по званию. И общение у нас здесь и сейчас дружеское, а не официальное. Пираты жили по законам равенства, о каком равенстве может идти речь, если ты обращаешься ко мне как какой-то новобранец? И, позволь заметить, ты занимаешь не менее важный пост, чем я. Быть может, самый важный.

Начальник охраны Великого Адмирала Франции иронически усмехнулся.

– Вообще-то ты имеешь право на звание полковника, приятель, – сказал Серж де Фуа Раулю.

– Сегодня полковник – завтра покойник, – сказал Рауль.

– Ну, у вас и шуточки, сударь! – возмущенно воскликнул Анри.

– А вы уверены, что я шучу, Анри?

– Нет, правда, тут ошибочка вышла, – сказал Серж, – Ты ж был при Дворе капитаном королевской гвардии. В сей армаде милого герцога ты должен быть полковником.

– Вам-то что до этого? – спросил Рауль.

– Я не склонен думать, что это чьи-то интриги. Скорее всего, обычное головотяпство. Забыли или упустили из виду. Все делалось наспех, шаляй-валяй, впопыхах.

– Забыли – и, слава Богу, перебьюсь как-нибудь.

– Он перебьется! – пожал плечами Серж, – Забавный ты парень, Бражелон. Сколько я тебя знаю, не перестаю на тебя удивляться.

– Тебя что, моя карьера беспокоит?

– Представь себе.

– Но это несправедливо! – воскликнули желторотые, – Герцогу нужно напомнить, указать на ошибку.

– Так я и побежал! – фыркнул Рауль.

– Мы напомним! – заявили желторотые, – Должна же быть справедливость, черт побери!

– Ни в коем случае, – сказал Рауль, – Даже не думайте, а то всерьез рассоримся.

– Как скажете, – пискнули желторотые, но упрямо переглянулись. / "Скажем герцогу", – шепнул брату барабанщика воспитанник католического коллежа в Блуа – ''Когда случай подвернется"./

О том же подумал Анри де Вандом.

– Да перестаньте, – сказал Рауль, – Списки утверждены, бумаги подписаны, что вам неймется. И плевать я хотел на всякие чины и звания.

– И это изрек господин де Бражелон с самым гасконским видом.

– Да, парень, ты даже больше гасконец, чем сам Д'Артаньян, – сказал Серж, – Я и не думал, что такая живность водится в долине Луары.

– Он хочет быть маршалом, – сказал Люк, – Что там полковник.

– О нет, Апеллес, – возразила ''живность из долины Луары'', – Маршальский жезл – это заветная мечта Д'Артаньяна. Настоящего гасконца. А мне такие цацки ни к чему.

За пару дней, что ''разгильдяи'' провели на ''Короне'', они образовали неформальное сообщество, назвав свою компанию ''Братством Пиратов Короля-Солнца'' и наш герой, хотел он этого или не хотел, стал их лидером. Это сразу заметили капитан и герцог, и это объясняли Пираты Раулю, который как мог, отказывался от власти в Пиратском Братстве.

– Но почему я? – воскликнул Рауль, – Есть более достойные – Серж де Фуа, например.

– Серж де Фуа собирается грабить арабов и отвоевывать сокровища, – заявил Серж.

– Все равно не верю, что ты ввязался в эту войну только из-за сокровищ, – сказал Рауль.

– Ну не из-за славы же, – усмехнулся Серж, – Конечно, из-за сокровищ. Из-за чего же еще? Милейший Бражелон, когда ты прекратишь быть идеалистом? Мне надоело прозябать в нищете! Цитирую: "Высокочтимое собранье! Стучится в вашу дверь нужда…''*

… * Цитата из пьесы Тирсо де Молина ''Благочестивая Марта''.

…

– А я считаю, что ты должен быть нашим лидером, – настаивал Рауль.

– Но почему я? – Серж так похоже передразнил интонации Рауля, что все рассмеялись.

– Объясню. Во-первых, ты из нас самый старший. У тебя больше боевого опыта. Господин де Фуа изволит скромничать, но мне-то известны кое-какие факты его биографии.

– Да, – мрачно усмехнулся Серж, – Меня хотели повесить.

– Мы знаем, вы уже говорили, господин де Фуа, – пролепетали желторотые.

– Ты тоже гасконец – хвастаешься виселицей, которая тебе угрожала.

– Почти – я же южанин, – сказал Серж.

– Но ты умалчиваешь о том, что, прикрывая отступление Принца, ты спас свободу Конде, и, быть может, даже жизнь.

– Солдат всегда прикроет грудью генерала, – сказал Серж насмешливо.

– Ты был тогда не солдатом, а адъютантом его высочества Принца Конде, – уточнил Рауль, – Маленькая разница.

– Совсем маленькая, – сказал Люк.

– Это я образно говорю, – сказал Серж, – А ты-то, откуда знаешь?

– От верблюда, – усмехнулся Рауль, -

Господа офицеры! Было б не худо

Скинуться герцогу на верблюда.

– помню, как ваша компания скандировала эти стишки на отвальной мессира де Бофора.

– А все-таки? – спросил Серж, – Дело прошлое, но все ж таки интересно. Поведайте, благородный господин де Бражелон, какая сорока на хвосте вам принесла такие факты из биографии висельника и мятежника Сержа де Фуа?

– Поведаю. Но не висельнику и мятежнику, а не менее благородному графу де Фуа. Я знаю об этом от самого принца Конде. Но я хотел посвятить наших друзей в другие детали твоей биографии. Да будет вам известно, что Серж участвовал в битве под Рокруа.

– Слышишь звон, да не знаешь где он. Не участвовал! В обозе сидел! Тогда я был совсем мелким. Моложе барабанщика нашего.

– Но все-таки, Серж, ты всегда был с принцем Конде, с самого начала его блистательной карьеры. А Конде – гениальный полководец.

– Ты и сам знаешь Конде не хуже, – заметил Серж.

– Я не всегда находился подле принца, – возразил Рауль, – Как знать, может быть, сейчас для нас важнее не дни побед, а годы скитаний.

– Я не собираюсь скитаться по горам Кабиллии, – ответил Серж, – Можешь бродяжничать, ежели тебе охота.

– О золоте и алмазных россыпях мы уже слышали, Серж! Не будь эгоистом.

– Я охотно поделюсь своим скромным опытом с нашими юными друзьями, но на большее не расчитывайте. Какой из меня к чертовой матери лидер? Я не гожусь на эту роль даже на дружеской пирушке. Лидер должен быть человеком общительным, энергичным, с активной жизненной позицией. Нам нужен именно такой лидер. А ты именно такой. Я прав, Пираты?

– Да! – гаркнули Пираты.

– Нет! – воскликнул Рауль, – Нет, вы ошибаетесь! Я уже давно не такой!

/…Вялый, расслабленный, апатичный меланхолик, слоняющийся из угла в угол, лишенный энергии, воли, жизненной силы – какой из него лидер? Они помнят его прежнего. ''Мне все равно''…''Пропади все пропадом''…''Скорее бы все кончилось''…''Мне что, больше всех надо?"…- вот до какой жизни докатился г-н де Бражелон, сам себе стал противен. И такого человека Пираты Короля-Солнца, полные юношеского задора и героического энтузиазма, хотят сделать своим лидером?!/

– Это напускное, Рауль, – сказал Серж, – Поверь, это пройдет. Перемелется – мука будет. Так-то вот, дружище. Ты встряхнешься, и все вернется на круги своя. Быть может, ты уже встряхнулся. Мы все отлично знаем твои былые дела.

"Но вы все ничего не знаете о моем нынешнем отчаянии".

– Не так уж все и плохо, – продолжал Серж, – Бревно или колода, с которой ты себя сравнивал – да ты, говоря это, даже немного рисовался. Ты, может, сам еще не понял.

"Теперь еще и Серж будет меня утешать! Кошмар!''

Но он не мог ответить резкостью на добрые слова старого друга.

– Я не справлюсь, Серж, – сказал он тихо.

– Отлично справишься. Кто, черт тебя дери, заготавливал всю нашу провизию?

''Если все едут туда затем же, за чем я еду, то в провианте недостатка не будет''*, – вспомнив, какую глупость он ляпнул отцу, выходя из дворца Бофора, Рауль ужаснулся. Но теперь не скажешь Атосу: ''Я только шутил''. А Пираты не ужаснулись бы, они сочли бы это одной из острот ''гасконца'' из долины Луары.

– Мне помогали. Отец и Гримо. Один я ничего не сделал бы. Вполне возможно, меня обжулили бы какие-нибудь коммерсанты, предприниматели и прочие ушлые людишки.

… * А. Дюма.

…

– Хорошо, – сказал Серж, – А к кому пошли люди с прошениями, адресованными герцогу – родственники всех этих несчастных, пропавших без вести людей, похищенных алжирскими пиратами? И ты записал всех, и не ушел, пока не закончил. А народ собрался со всего побережья – человек двести было, не меньше. Когда наш милейший герцог и все его окружение ждали тебя на банкете.

– Но я же пришел, – сказал Рауль.

– Только затем, чтобы попросить герцога выйти к народу. И милый герцог, выйдя на балкон тулонской ратуши, освещенный факелами, в состоянии этакой ажитации со своим очаровательным косноязычием заверил народ, что наша доблестная армада вернет им их близких из мусульманского плена – да что там плен, это ж не военные, мирное население, – из рабства, лучше сказать. Что-то тебя заставило выслушивать этих людей, взять их прошения, записать сведения – ты мог и не заниматься ими, тебе этого не приказывали. И ты хочешь мне сказать, что ты – ленивое бревно?

– Просто-напросто моя физиономия уже примелькалась жителям побережья. Они меня знали наглядно, вот и все. И, справедливости ради, переходя на морской жаргон, скажу, что и в этом случае РУЛЬ ДЕРЖАЛ ГРАФ ДЕ ЛА ФЕР, Я Ж ТОЛЬКО НАПРАВЛЯЛ ПАРУС.

– А теперь берись за руль,

Не отвертишься, Рауль! – сказал Оливье.

Но Рауль все еще не сдавался. Он взял лист бумаги, несколько раз свернул, острием клинка своего кинжала разрезал лист на маленькие билетики.

– Что это ты задумал? – спросил Гугенот.

– Апеллес, дай каждому по угольку, – сказал Рауль.

– Прошу, – сказал Рауль, переворачивая свою шляпу вверх дном, – Тайное голосование. Пишите все имя лидера. Сворачивайте бумажки и бросайте в шляпу. А самый юный Пират нашего Братства под- считает голоса.

Через пару минут все было готово.

– Можно читать? – спросил Ролан, – Внимание! Я читаю!

Ролан, прижав к животу шляпу, стал разворачивать бумажки:

"Бражелон",

"Бражелон".

– О! – сказал Ролан, – Тут еще ''Бражелон'' с восклицательным знаком и улыбающаяся рожа в бандане – дружеский шарж неизвестного автора.

Он показал рисунок.

– Определенно, есть сходство. Эта ''рожа'' знакома многим жителям Лазурного Берега, – сказал Серж.

– Этот тип с веселой рожей

На Рауля был похожий, – сказал де Невиль.

– Что, скажешь, нет? Итог, Ролан, дитя мое, – попросил Гугенот.

Ролан пересчитал бумажки.

– Восемь голосов за господина де Бражелона, – торжественно сказал Ролан, – один голос за господина де Фуа. Извините, если бы я знал, что мы будем выбирать лидера, непременно взял бы свой барабан. Может, сбегать?

"Все за меня, только я против. Я за Сержа", – подумал Рауль, машинально взяв свою шляпу, которую церемонно подал ему Ролан.

– Что ты сказал? – спросил он Ролана.

– Сбегать за барабаном? Для торжественности?

– Остынь.

– Тогда… можно, я сохраню эти билетики для истории?

– Ну конечно, возьми, – сказал Рауль, встряхнулся, раскланялся перед Пиратами, сделав изящно-лихое движение своей шляпой.

"Друзья отыщутся в беде бездонной", – припомнилась ему вийоновская строка.

– Высокочтимое собранье! Благодарю вас за оказанную честь!

За этим последовали аплодисменты и поздравления. Ролан чихнул. Ему, конечно, дружно пожелали здоровья.

– Младенец чихнул, – заметил старший брат, – Вот и правда!

– Не младенец, – поправил Серж, – Малек!