– Вы меня удивляете и даже возмущаете, господин де Вандом! – заявил барабанщик.

– Чем это? – печально спросил Анри.

– Зачем это вы говорили такие гадости?

– Какие гадости?

– Э… о фрейлинах. Я удивляюсь, как вас виконт не убил на месте!

– Он первый заговорил о фрейлинах! Да плевать я хотел на этих шлюх! Еще обвинения будут?

– Будут! Вы паж или кто? Вы как себя ведете с начальством? То есть… с Вожаком!

''Или кто, – усмехнулся Анри, – Вот именно ''или кто''. О Роланчик, Роланчик, если бы ты знал, как ты близок к истине, и как трудно гордой избалованной принцессе играть роль беззащитного пажа''. Но меньше всего мнимый паж хотел поссориться с барабанщиком, единственным обитателем столь густонаселенного объекта как ''Корона'', с которым в силу обстоятельств могла общаться юная герцогиня. Анжелика де Бофор чувствовала себя самым несчастным, одиноким и заброшенным существом на корабле. Герцог де Бофор был в центре внимания и мельком перемигивался с ней, а так большую часть проводил со своими на полуюте или в капитанском салоне. Разгул Пиратов приводил девушку в ужас. Все оказалось не так просто, как представлялось раньше Бофорочке, обожающей приключения, переодевания и розыгрыши. Она не будет своим парнем в этой пиратской шайке.

Наивная Анжелика прежде идеализировала подобную публику. Галантные и очаровательные дворяне, какими были прежде ее знакомые в обществе милых дам, превратились в настоящих разбойников! Могла ли она раньше подумать о том, что Оливье, красавец, рыцарь, изящный кавалер, дойдет до такой жизни? Предоставленные сами себе Пираты ругались, пили, играли в карты и рассказывали непристойные истории. Шайка повес внушала ей ужас, и она не могла на равных по правилам игры пить с ними ни по-тамплиерски, ни по-мушкетерски.

А Ролан чувствовал себя как рыба в воде в обществе Пиратов. Когда эти ужасные господа горланили свои дикие песни, Ролан отбивал ритм на своем барабане. С лютней и гитарой это уже был целый оркестр! Но песни были подстать певцам. А она привыкла к нежным балладам. И музыкальное сопровождение не уступало содержанию – резкие, отрывистые гитарные аккорды и нервный, тревожный ритм роланова барабана. Правда, порой они и Ролана выпроваживали. Пока сия публика спала или когда месса Бахуса была в разгаре, барабанщик писал свои мемуары или беседовал со своим новым другом Вандомом. А именно барабанщик был единственным, кому она / кроме Бофора / могла бы довериться в чрезвычайных обстоятельствах. Но Бофорочка не считала нужным даже Ролана посвятить в свою тайну. Но, если бы все-таки пришлось, она доверилась бы только барабанщику. Разочаровавшись в молодых дворянах, герцогиня де Бофор, до которой долетали обрывки чудовищных Пиратских историй, в которых было больше похвальбы, чем правды, перешла к другой крайности. Ей стало страшно за себя, и теперь она вообразила, что любой из компании, собирающейся на шканцах, узнав, что она – женщина, вернее, девушка – начнет к ней приставать, и даже – что казалось ей хуже смерти! – применит силу, домогаясь ее любви…Об этом она и подумать боялась. В любом случае от такой опасной публики надо было держаться подальше.

Все это усугубляло грусть печальной и одинокой Бофорочки. Все были заняты, все в компании, но она-то, дочь Бофора – тоже важная персона, не знала, куда себя деть, где приклонить голову.

Счастливый мечтатель Ролан этого не понимал! Вот и сейчас он набросился на мнимого пажа с упреками, защищая своего кумира. Скорее невольно, чем сознательно, но де Бражелон отнимал у бедного пажа его единственного друга. И Анри ревновал на этот раз своего дружка-барабанщика к виконту. Во время путешествия Анри привязался к мальчику и полюбил как своего младшего брата. Ролан был слишком молод, чтобы на равных участвовать в оргиях этих разбойников. Это недолго, Ролан подрастет и будет таким же головорезом и повесой как все они. У будущего мушкетера многообещающие задатки. Ролановы развлечения в Фонтенбло говорят сами за себя. Но пока он был единственным обществом, достойным переодетой герцогини.

– Я очень сожалею, – тихо сказал Анри.

– Наконец-то, – заметил Ролан.

– Вы меня не так поняли, Ролан. Я очень сожалею, что втянул вас в эту авантюру. Я надеялся, что мы подружимся. Там, в Тулоне, где я познакомился с вами, вы мне казались таким несчастным и одиноким, и я, поддавшись естественному чувству сострадания, помог вам. Но – ни одно доброе дело не остается безнаказанным! Спасибо, господин барабанщик! Кто я такой? Бедный паж, на которого никто не обращает внимания…

Анри де Вандому стало до слез жалко себя. И слезы опять покатились по его щекам.

– Да что вы ноете, Анри? – спросил мальчик, – Прекратите свое нытье! Вдруг увидят? Если вам не стыдно за себя, не будьте настолько эгоистом. А скажут, что я довел вас до слез!

После того как Ролан слово в слово повторил фразу Рауля, паж заплакал в три ручья.

– Вы даже фразы Бражелона повторяете, как попугай! Вот вы какой, Ролан! Конечно, для вашей карьеры дружба с адъютантом важнее.

– Не смейте так говорить, я не карьерист!

– Я же вижу, как вы подлизываетесь к виконту! Смотреть тошно!

– А я вижу, как вы задираете виконта! Тоже тошно смотреть!

– Я больше не буду, – сказал Анри де Вандом, – Я поразмыслил и понял, что вел себя очень глупо.

– Вот и слава Богу! – искренне сказал Ролан, – Но почему же вы плачете, в таком случае?

– Почему я плачу? – всхлипнул Анри, – Я разочаровался в человечестве!

– Сильно сказано!

Счастливые минуты доверия и признательности остались в прошлом. А в настоящем – злые, отталкивающие слова. Как она старалась помочь Ролану, с каким самоотверженным энтузиазмом, рискуя прослыть наивной идеалисткой, оправдывала все действия Рауля, спорила с герцогом. И вот итог – эти господа с цветущим видом расхаживают по кораблю, и совсем-то они не похожи на несчастненьких, которым нужна чья-то помощь, сочувствие, доброе слово. Но за все хорошее она получила суровый урок. Родной отец обозвал ее сегодня ''зареванной лахудрой''.

– Увы! Люди такие лицемеры! Я и не думал, что они такие…

– Я вас не понимаю, Анри! С чего вы взяли, что все кругом лицемеры?

Анри вздохнул.

– Вы помните, какой свинятник мы тут обнаружили? Бутылки, кожура, обглоданные кости…

– Ну, вы прямо как девчонка! Могло быть и хуже! – сказал Ролан.

– Куда же хуже? Хуже, по-моему, некуда! Мы с вами, Ролан, дворяне, убирали апельсиновые корки, все эти чудовищные объедки, потому что… я не мог видеть такую мерзость!

– Ну и что? – пожал плечами Ролан, – Вы полагаете, мы уронили свое достоинство?

– Я не о том. Вы помните, как красиво и поэтично начиналось наше плаванье?

– Как я могу помнить – я спал в сундуке. Вы о визите Шевретты?

– Могли ли мы тогда подумать, в какой хлев превратится палуба, усыпанная цветами? Если бы Шевретта увидела оставленный Пиратами свинюшник…

– При даме – свинюшник? О нет! Но здесь нет дам.

– Вот! – вскричал Анри, – Теперь я знаю, что мужчинам нельзя верить. Может, когда и были благородные рыцари, но все они остались в далеком прошлом. В Столетней войне и крестовых походах. А сейчас, предоставленные сами себе, эти ужасные люди…

– Глупо, – сказал Ролан, – Рыдать, словно настал конец света из-за пары обглоданных костей и апельсиновой кожуры.

– И еще, – сказал Анри, вытирая слезы, – Все мы, в сущности, пираты. И это уже не игра.

– С чего вы взяли?

– А разве нет?

– А разве да?

– Ну, подумайте, Ролан, ради чего Бофор велел поднять красный флаг на корме?

– Бить мусульман.

– Зачем их бить? Что вам лично, бретонцу, сделали мусульмане?

– А вы не знаете? Отобрать обратно все наши сокровища, которые они награбили. Мусульманские государства всегда грабежом промышляют, общеизвестный факт.

– Наши?!

– Ну… не только наши. Испанские. Английские.

– Вот у вора дубинку украл.

– Что за чушь! Надо же их проучить.

– А потом кому достанутся сокровища?

– Королю. Адмиралу.

– Вам не приходило в голову, что главное сокровище – люди? А что выиграют простые люди в этой войне? Матросы? Простые солдаты?

– Ну,… им тоже что-то достанется. Призовые деньги, так, кажется.

– Боюсь, что большинству достанется смерть.

– Всех не убьют. А кому-то повезет. Но, если думать об этом день и ночь, так и спятить недолго. Я стараюсь не думать, и вам то же советую. Лучше бы вы дома сидели.

– Война из-за сокровищ – грязная война!

– Не только из-за сокровищ. Грабежи нашего цветущего побережья должны прекратиться раз и навсегда!

– Я слышал, о чем болтают солдаты.

– И я слышал. Все как помешались на сокровищах.

– Вот видите! И еще называют это Девятым Крестовым Походом! Не нравится мне вся эта затея.

– Зачем же вы поехали?

– Черт попутал.

– Плохое у вас настроение, друг мой.

– Куда хуже. Ролан, но разве я не прав?

– Отчасти. Просто я вспомнил, что Шевретта привезла Бофору какие-то важные бумаги. Они могут изменить весь характер войны.

– Как так?

– Я говорю только то, что слышал. Я же был совсем рядом. Я и сам не понимаю, в чем суть.

– Что же могло быть в этих бумагах? – удивился Анри.

– Говорю же вам – не знаю! Какая-то важная тайна. Но скоро, наверно, мы все узнаем. Вы же знаете, что Шевретта тайны просто обожает. Она без тайн жить не может, прекрасная графиня!

– Мне от этих тайн ни жарко, ни холодно.

– Вам – конечно. Но тем, кто замешан в ее тайны, и жарко, и холодно. Да какие у вас могут быть тайны, Анри, дорогой мой!

Паж возмущенно охнул.

– И у Бофора нет тайн, вы полагаете?

– У Бофора? О нет! Милейший герцог тоже любит тайны. Вот эти секретные бумаги Шевретты – одна из них.

– Это их общая политическая тайна, это не в счет.

– А что в счет?

Анри загадочно улыбнулся.

''Самая главная тайна Бофора – это я!''

Ролан взглянул на приятеля, но не стал наседать с расспросами. Барабанщик был смышленым мальчиком и не раз замечал переглядки и перемигивания пажа и адмирала. Ролан сделал именно тот вывод, которого боялась герцогиня де Бофор. Хотя внешнее сходство пажа с адмиралом и вызывающее поведение с важными персонами утвердили Ролана в его предположениях. И Ролан, желая поднять настроение друга, затянул буканьерскую песенку:

– Грести на галерах, болтаться в петле -

Удел буканьеров на этой земле…

Но мы – буканьеры! Нет выше карьеры…

– Прекратите! – воскликнул Анри, – Что за ужасы! Каторжники, повешенные! В песне, что пели моряки, таких слов не было!

– Да она очень длинная, буканьерская песенка, – сказал Ролан, – Все куплеты просто невозможно запомнить. Вы меня перебили, а ведь дальше речь пойдет о том, как буканьеры идут на любой риск, чтобы выручить своих. Конечно, при Шевретте моряки исполняли песенку с купюрами. Но после шторма мы имели удовольствие услышать все ее куплеты. Даже этот:

– Красотка-креолка, ты мне отдалась.

Морская помолвка, минутная страсть…

– Боже мой! – ахнул Анри.

– Ну вот, забыл, – вздохнул мальчик, – Вы меня сбили… Смысл в том, что буканьер обрюхатил креолку и…,кажется, так -

Родится девчонка – пойдет по рукам,

Родится мальчишка – в пираты отдам…

А дальше я забыл! Вспомню, допою!

– Не напрягайте свою память, дорогой Ролан. Скажите, вы вдумывались в смысл буканьерской песни? Вы… отождествляли себя с ее… лирическим героем?

– Я просто пел! Чтобы развеселить вас!

– А стали бы вы петь буканьерскую песню вашей матери? И сестре?

– Ни в коем случае! – сказал Ролан, – Но вы мне не мать и не сестра, вы мой друг, разве нет?

– Спасибо. Вы очень подняли мое настроение вашими галерниками, повешенными и креолками в интересном положении.

Ролан пожал плечами.

– Куда хотел залезть де Невиль? – вдруг спросил Анри.

Барабанщик указал ему на салинг. Анри, задрав голову, посмотрел ввысь.

– Сумасшедший, – прошептал он.

– Не такой уж и сумасшедший, – сказал Ролан, – Матросы-то залезают.

– На то они и матросы, – возразил паж.

– А чем мы хуже? – пробормотал барабанщик, – Идея! – воскликнул он.

– Что вы задумали?

– Великолепная идея! Вы скучаете, Анри, вам грустно, вы даже плакали. Предлагаю бесподобное приключение. ''Завтрак на грот-мачте''. На салинге!

Вандом с ужасом посмотрел на барабанщика.

– Что? – спросил он.

– Вот так когда-то и на Атоса в Ла-Рошели смотрели.

– При чем тут Атос?

– Вы знаете про ''Завтрак под пулями''?

– Кто этого не знает?

Будущий мушкетер толкнул приятеля локтем.

– Ну какой же вы недогадливый! У мушкетеров был завтрак под пулями, у нас будет завтрак… на грот-мачте! Я предлагаю вам приключение, героическое морское приключение, а вы на меня смотрите как на безумца. Мы всем докажем, чего мы стоим! Ну, решайтесь же, Анри, мальчишка вы или нет, черт побери! Вы хотели доказать свою храбрость!

Ролан еще что-то говорил. На современный молодежный жаргон слова Ролана можно было бы перевести как ''слабо''. Да, трус на салинг не полезет! Анри решился. Глаза Вандома вспыхнули.

– Я не сдрейфил, Ролан! Мы докажем! – Анри пожал руку барабанщику, – Мы докажем и морякам, и капитану, и адмиралу, и сыну Атоса – всем им! Но я все-таки уточню ваш план. Вы очень хотите есть?

– Нет. Вообще не хочу.

– Давайте лучше – наперегонки. Не сидеть и лопать, а просто забраться – и сразу вниз. Кто быстрее?

– Принято! – воскликнул Ролан.

Паж и барабанщик ударили по рукам.

– А на что спорим, Анри? У вас есть деньги?

– Нет.

– У меня тоже.

– Давайте на желание.

– Давайте. Ваше условие?

– Если вы, Ролан, выиграете, я буду сшивать все листы ваших мемуаров, что вы еще изволите написать, так, как сделал это с вашей последней главой. И, если этого мало, стащу для вас еще пачку бумаги.

– Идет! – радостно сказал Ролан, – Ну, а я чем могу быть вам полезен? Что я должен сделать, если вы выиграете наше состязание?

– Вы? И вы еще спрашиваете? Паж Короля-Солнца?

– Вчера – паж, сегодня – барабанщик, завтра – мушкетер.

– Безусловно, – кивнул Анри, – С каких пор вы при Дворе?

– Когда король женился на Марии-Терезии.

– То, что надо! Вы напишете еще одну главу мемуаров. Лично для меня.

– О чем?

– О событиях при Дворе Короля-Солнца. До тех пор, как вы удрали к нашему герцогу.

– Зачем вам это надо?

– Мне нужна информация.

– Зачем, о ком и о чем?

– Об интригах, дуэлях, романах.

– Тьфу! Тоска! И все-таки зачем?

– Какой вы настырный!

– Вы еще настырнее!

''А ведь я тоже бывший придворный'', – вспомнила Бофорочка грустные слова Шевалье де Сен-Дени и решила любой ценой вытрясти из пажа хронику событий Двора Короля-Солнца. Если Ролан изложит ей все события, о которых она имела очень смутное представление по беседам с отцом и сжатому и не очень-то понятному рассказу де Невиля, она все-таки вычислит, кто скрывается под таинственным псевдонимом ''Шевалье де Сен-Дени''. А этот неизвестный господин, подумала Бофорочка, печально улыбаясь, тоже, как Бофор и Шевретта, обожает тайны…

– Хроника Двора Людовика XIV? Вам?

– Да, мне.

– Я похож на чокнутого?

– Похож. Разве здравомыслящий человек предложит ''Завтрак на грот-мачте''?

– Скажем иначе. Я похож на предателя?

– Нет. Кого вы предаете?

– Если я вам выложу хронику Двора, я дам вам оружие против нашего Вожака.

– Он как-то скомпрометировал себя при Дворе?

– Не он, а особа, которую он любит.

– Все еще любит?

– Кто его знает! А вы еще издеваться начнете…

– Я не из-за него вас допрашиваю. Мое бутылочное письмо…Ваша "Хроника" может, имеет отношение к тому, кому мое письмо адресовано.

– Вашему таинственному другу?

– Да.

– Это правда?

– Клянусь вам!

– Тогда я согласен! Ваше условие принято! Итак, Вандом – пора! Поспешим, пока никто не явился мешать нам.

Отступать было поздно.

– Раз, два, три! – скомандовал Ролан.