Странно, но нам все же удавалось отвлечься. Да и фильм, к нашей удаче, оказался презабавной комедией, после которой мы еще долго смеялись, пока добирались до дома. Конечно, на откате волны этой несколько наигранной радости мысли то и дело спотыкались о ненужное. Просто само собой становилось внезапно немного тоскливо:

— Вот что ты в Мире нашел? Она красивая, я понимаю, но ведь красивых девушек предостаточно. У тебя-то вроде бы не должно быть проблем…

— Потому что она другая, ни на кого не похожа. Мы же с тобой только после узнали, насколько сильно они другие. К их особенности привыкаешь настолько, что потом остальные люди кажутся слишком нормальными. Скучными.

Подумала над этим и согласилась:

— Точно. Макс, наверное, именно поэтому так на женщин и действуют — на подсознательном уровне глупые бабехи чувствуют силу… и эту самую необычность.

— Глупые бабехи? — смеется Белов. — Это ты о себе сейчас?

— В том числе! — ну, а что скрывать?

В любом случае, день прошел куда лучше, чем мы оба могли ожидать. В воскресенье мы договорились вместе поехать в кафе, чтобы забрать его расчет. Конечно, было бы нелепо продолжать строить из себя труженика — Белов на карманные расходы получал в разы больше, чем его заработная плата. К тому же, сам себе он успел уже доказать нечто важное, а мнение остальных его не особо заботило.

Позвонила и Мире. Извинилась, что пока не могу к ней приехать и выразила надежду, что все очень скоро придет в норму. Она была заметно расстроена — даже и не знаю, чем именно: тем, что «домашний питомец» вырвался на свободу, тем, что Васильев целуется куда хуже Белова, или все же тем, что она очень боится потерять нас обоих из-за своей глупой ошибки, хотя природу этой самой ошибки до сих пор не очень понимала.

Белов зашел за мной, а отец предложил подвезти нас до кафе. Пока я натягивала куртку, мама не выдержала:

— Слушайте, дети мои, — почти торжественно обратилась она к обоим. — Я все понимаю, если есть что понимать. Что у вас происходит? Не хочу влезать в ваши дела, но и переживать больше не могу.

Я взглянула на широко улыбающегося «напарника»:

— Мария Сергеевна, а о чем переживать-то? Мы с Дашей проводим время… вместе. Вы против этого?

— Да нет, — смутилась она, толком и не поняв его ответ. Но вопросов задавать больше не решалась.

В кафе мы решили заодно и перекусить, раз уж так кстати там оказались. Улучив свободную минутку, к нам подсела и Светлана:

— Девушка твоя? — она обратилась к Косте, хоть и смотрела приветливо на меня.

— Ага. Это Даша, — ответил Белов. Мы со Светланой виделись раньше, но общаться не приходилось, поэтому я тоже улыбнулась.

Она представляла из себя, на мой взгляд, женскую версию самого Белова — очень милая внешне, сияющая и бесконечно болтающая обо всем подряд. Они бегло обсудили с ним какие-то происшествия, в курсе которых были оба. Я наблюдала за ней и не видела ничего, что бы выдавало тщательно скрываемую печаль по безвременно почившему в ее судьбе Максу. Она о нем вообще ни разу не упомянула! Возможно, просто прошло достаточное время, но я склонялась к тому, что она и сразу не сильно-то переживала, прекрасно понимая изначально, что из себя представляют их отношения. Вот только таких девушек Максу и стоит выбирать — замечательно проведенное время, доставившее обоим только радость, и никаких сожалений. Или, может, именно по этой причине он и задержался на ней дольше, чем на всех остальных? Хм, «задержался на ней» в этом контексте звучит явно двусмысленно.

В любом случае, я понимала, чем она ему понравилась — даже я, несмотря на объяснимую ревность, уже заряжалась ее легкостью.

— Ну вот чего ты увольняться надумал? Тут без тебя тоска зеленая будет! — она вернулась к главному вопросу. — Подработку получше нашел?

— Да нет, — улыбался ей Белов. — Домой вернулся.

— Домой? — видимо, она не знала подробностей, поэтому я решила оценить ее реакцию:

— Так Костя-то у нас — богатый наследничек. Принц вдоволь набомжевался и вернулся в свой мрачный замок.

Белов рассмеялся, она же сначала окинула его удивленным взглядом, но потом присоединилась к веселью:

— А ведь несложно было догадаться! Ладно одежда, но ты ж породистый, как элитный щенок, — она толкнула его в плечо.

Я достала свой телефон:

— Свет, сфотографируй нас, пожалуйста.

А что, гулять так гулять! Та с удовольствием выполнила просьбу, жестом нам показывая приблизиться друг к другу. Фотография получилась отменной — два счастливых человека, с какой-то хитрецой поглядывающие друг на друга. Я тут же залила ее на аватар вместо старой, зимней, на которой он обсыпал меня снегом. Ведь даже не удосужилась заменить за это время, наверное, ждала новой, аналогичной.

Светлана вынуждена была нас оставить, возвращаясь к работе. Но чуть позже принесла пару коктейлей. Не знаю, то ли я пропустила, когда Белов сделал заказ, то ли это был ее подарок в честь его увольнения. Я просто поражаюсь тому, как все вокруг приходят от него в восторг, где бы он ни появился! Конечно, всей его изнанки они не знают, а фантик на самом деле блестящий.

Коктейли оказались алкогольными, что неудивительно. Больше того, потом мы заказали еще по одному. Мы проводили время максимально прекрасно, насколько вообще могла позволить наша измученная психика. По Белову теперь вообще невозможно было сказать, что только два дня назад его кинула любимая девушка. И продолжалось это до тех пор, пока на его телефоне не обозначился входящий от Миры. Он заметно потускнел, глядя на экран, потом все же скинул вызов. Это однозначно свидетельствовало о том, что вся его показушная радость зиждется на прочном отчаянии.

Тут обязательно надо было вставить что-то, чтобы его отвлечь:

— Так, дорогуша, и кто же тебе там названивает? — тоном ревнивицы заявила я.

— Бывшая названивает. Или кто она там мне была, — его попытка отшутиться с треском провалилась.

— Бывшая, значит?! — я продолжила фарс. — Ну-ка отключай телефон, а то я тебе устрою!

Он слабо улыбнулся, а потом добавил:

— Она тебе теперь позвонит, — указал на мой аппарат, лежавший на столе.

Я демонстративно выключила и свой. Мира Мирой, но своего парня поддержать — святое дело.

Притворись, что тебе легко — и тебе станет легче. Никогда бы не поверила, что это действительно работает. Настроение возвращалось в прекрасное состояние, правда, для этого необходимо было на него воздействовать небольшим усилием воли. А это проще, когда вдвоем. Мы даже не стали вызывать такси, а решили поехать на троллейбусе. Но там нам пришлось пристыжено притихнуть под угрожающими взглядами бабулек. Уселись на последнее сиденье.

Чтобы снова не погружаться в ненужное, я достала из сумки плеер, вставила один наушник в ухо Белова, второй — в свое, ткнула на первую попавшуюся песню. Он тут же выхватил девайс из моей руки и сосредоточенно начал рыскать по плей-листу.

Я смотрела на его профиль. Он качал головой в такт музыке, через каждые десять секунд переключая на новый трек. Если отвлечься от того, насколько хорошо я знаю его темную сторону, Костя был потрясающим. Красивый, хоть на обложку журнала прямо сейчас, особенно когда он так чем-то увлечен. Почему же сердце не замирает? Почему в моей улыбке сейчас нет ничего на самом деле настоящего? Как и в его улыбке, адресованной мне:

— Вкус у тебя, прямо скажем, отстойный. Даш, ну что за голимая попса?

— Вот-вот, оставь эту, — отвечаю ему.

— Да мы после нее вообще обрыдаемся!

С остановки мы идем, уже в голос подпевая. Голос у Белова отличный, но он слов не знает, поэтому, демонстративно закатывая глаза и изображая фальшивый восторг от песни, он мычит свою часть. Я свою, пусть и не очень хорошо, но стараюсь вытягивать. Мы эту песню слушаем уже по третьему кругу, поэтому нормально у нас получается только припев:

— Слушай, Дашка, а ты же в апреле родилась? — вдруг до него дошло. — Жаль, что я не в октябре, а то бы прямо про нас было!

— Да она и так про нас! Ты в слова вникни! — смеюсь. — Давай по новой!

— Я больше не могу это слушать! — ржет Белов, но нажимает «реплей». - She was like April sky…

Закатываюсь от смеха потому, что он наконец-то запомнил первую строчку. Белов неожиданно наклоняется к моему уху, свободному от наушника:

— Если хочешь, я его уведу отсюда.

— Кого? — я не понимаю, но следую направлению его взгляда.

Чуть поодаль от моего подъезда припаркована черная машина. Макс уже вышел и стоит, облокотившись на капот и погрузив руки в карманы, чуть сутулится. Настроение проваливается сквозь землю настолько резко, что я от неожиданности даже застываю. Ну вот, теперь сердце почему-то замирает. Я люблю даже его расслабленную позу, не подразумевающую никаких лишних движений. Так всегда было, а сейчас, когда он ждет меня, мысли только о том, насколько нелепо я этому рада.

— Макс, привет! — орет счастливый Белов, хотя мы уже практически подошли вплотную.

— Да я смотрю, ты не особо-то убиваешься, — Макс, конечно, видит, насколько сильно этот Белов отличается от пятничного. — А мы уже в МЧС звонить собрались. У вас обоих телефоны отключены.

— А, точно, — я действительно только вспомнила об этом. Достаю аппарат. Один входящий от Миры и один — от Макса. Белов, сделав то же самое, комментировать, что у него там накопилось, не стал.

Я решаюсь вступиться за нас обоих:

— Да мы что-то… как-то, — не особо хорошо получается, поэтому меняю тему: — Наш оболтус в порядке. Или скоро будет в нем. Мира как?

— Терпимо, — теперь Макс смотрит прямо на меня, но отвечает Белову: — Костя, вам с ней надо поговорить. Это будет лучше для обоих.

— Поговорим, — легко соглашается тот. — Давайте завтра к вам? В «Тысячу» давно не резались!

Теперь Макс переводит слегка удивленный взгляд на него. Поражен, что у того петли нет на шее? Или сейчас думает, что на самом деле Белов не так уж и сильно был привязан к его сестре? Или чувствует исходящий от нас «аромат» алкоголя?

— Я домой, — нахожу я выход для собственной персоны. — Смотри-ка, Костя, как тебе повезло. И ты прокатишься сейчас с ветерком.

Макс кивает, соглашаясь подвезти того до дома, что логично, но говорит:

— Садись пока в машину. Мне с Дашей надо парой слов перекинуться.

Белов отдает мне наушник, который до сих пор торчал из его уха, а потом добавляет:

— Давай, короче, до завтра слова учим и идем на площадь баблосики рубить! Ну ее, эту гимназию! — и направляется к машине танцующей походкой. — This fatal love was like poison…

Невольно смеюсь. Потом затихаю под пристальным взглядом в надежде на то, что насиловать меня на глазах у свидетеля не собираются.

— Даш, у тебя все хорошо? — он задает странный вопрос.

Пожимаю плечами и отвечаю максимально честно. Сейчас действительно все настолько хорошо, насколько возможно. Лишь бы в глаза ему не смотреть, а то все сразу станет плохо.

— Да, Макс. Все нормально. И Белов скоро окончательно оклемается, у него прямо повышенная стрессоустойчивость. Завтра мы к вам придем, может, они и поговорят уже.

— Ну и отлично, — он долго думает, но потом разворачивается и идет к машине.

…радуя тем, что сегодня не будет психологических атак. Оставляя внутри тянущее чувство тишины.

Теперь от предыдущего восторга не остается и капли. Я знаю, зачем он приезжал. Лишить меня воли. Парализовать мое сознание. Сделать меня счастливой. Будь ты проклят, Белов, со своей идеей уйти от реальности.

* * *

К понедельнику мне все же удалось немного успокоиться, но я уже не сомневалась в том, что Макс в нашу ложь не поверит. Он ведь видит меня насквозь.

Танаевы с утра заехали за мной, как это всегда было раньше, а потом и за Беловым.

— Готовы к контрольной? — вместо приветствия поинтересовался Костя. Идиотский вопрос, если учесть, к кому он обращается.

Мира, сидевшая рядом с Максом, повернулась к нему.

— Костик, прости меня. Я дура.

— Миррррочка, — промурлыкал тот. — Я прощаю тебя! Ты дура! Но давай уже просто обо всем этом забудем?

— Забудем? — она опешила.

— Ну да, потрахались и отлично. Попробуем теперь дружить вне постельки, по рукам?

— По… рукам, — не думала, что увижу Миру в таком смятении. Но ее этот вариант, очевидно, устраивал. — Правда?

— Правда, правда, — милостиво отозвался Белов.

Возможно, только я знала, насколько сложно было произнести ему эти слова. Незаметно накрыла его ладонь своей, почувствовав нервную дрожь. Он через пару секунд убрал свою руку, обозначая, что акцент на его выдержке сейчас лишний.

В гимназии он уселся рядом со мной, а на вопросительный взгляд Макса заметил:

— Ну пощадите мое сердце! — обозначая, что ему находиться с Мирой пока рановато. Макс понял.

Мы, как и договаривались, весь день друг от друга не отходили. Уверена, что Танаевы это заметили, но отнесли на счет «периода отвыкания». Это нам обоим берегло нервы — хотя бы не приходилось отвечать на неловкие вопросы.

Ну, а вечером мы с Беловым вместе поехали к Танаевым. Думаю, это было самым серьезным испытанием, обозначающим, получится ли нам когда-нибудь в будущем нормально взаимодействовать. Мира еще раз извинилась, попыталась что-то объяснить, но Костя в очередной раз отшутился. В «Тысяче» снова выиграл Макс, все как в старые добрые времена. Вроде бы все проходило неплохо, хоть напряжение ощущалось каждым присутствующим. Но это как раз было объяснимо — еще слишком мало времени прошло.

В перерыве между раздачами я пошла заварить чай. И вздрогнула, ощутив резкое приближение абсолютно бесшумного Макса. Попыталась развернуться, но пауки не любят, когда муха летает вне паутины. Поэтому он поставил руки на стол по обе стороны от меня, но не стал прижиматься к спине, оставляя между нами, наверное, миллиметровую дистанцию. Сказал, положив подбородок мне на плечо:

— Даш, может, поговорим уже? Сколько можно бегать?

Наверное, он слышал, как мое сердце стучит. Эта поза прошибающе интимна, и он это понимает. Как и раньше — просто сбивает с толку. Чтобы я поддалась, прижалась к нему сама, а не убегала. Но я настраивалась на этот разговор:

— Макс, а если мне кто-то понравится? Ты тоже будешь меня преследовать?

Резкий выдох.

— Я… преследую тебя?

— Конечно.

Он тут же отступил на шаг. Пришлось повернуться и посмотреть на него.

— Даш… Я не думал, что это так выглядит. Извини. Ты не должна меня бояться.

Нет, именно должна. Но на самом деле не боялась, а наоборот, хотела, чтобы он снова приблизился, обнял, поцеловал. До одури хотелось прикоснуться кончиками пальцев к его шее. Или волосам. Отвела взгляд в сторону, понимая, что он все это прекрасно осознает. И он не стал бы меня «преследовать», если бы увидел, что я на кого-то другого смотрю такими же глазами. Это же Макс. Он не причиняет осознанно боль тем, кого оберегает. А в этот небольшой круг лиц я точно вхожу.

Белов стоял в дверях. Он ничего не говорил, но пришел, чтобы поддержать меня хотя бы своим присутствием. Макс посмотрел на него, заметно сосредоточился, а потом снова на меня:

— Подожди-ка. Когда ты говорила, что тебе кто-то может понравиться, ты имела в виду Костю?

Мы с Беловым переглянулись, но не спешили отвечать. Макс опустил голову и неожиданно рассмеялся. Тихо, но так искренне, с пронизывающей простотой. Конечно, он не поверил в это, сначала решила я. Но, оказалось, что все совсем наоборот. Он смеялся, потому что поверил:

— Черт возьми… Почему мне это в голову не пришло? Ведь самый логичный вариант! Вас так долго женили, что это первое, о чем вы должны были подумать в этой ситуации. Просто попробовать, попытаться. Или… — он на секунду задумался и говорил уже словно сам с собой, ни на чем не останавливая взгляд. — Или притвориться. Для нас, например, чтобы просто оставили вас в покое. Это настолько логично, что даже смешно, что я только сейчас допер! Причем неважно — притворяетесь вы или нет. Со временем не придется даже притворяться. Если вы перестанете воевать, то очень скоро обнаружите, что это и был изначально самый лучший вариант.

— И что, Макс? — теперь вмешалась и подошедшая Мира. Белов заметно поежился от того, насколько близко к нему она сейчас находилась. — Что с того? Если мы с тобой перестанем быть такими эгоистами, то тоже признаем, что это лучший выход для всех нас! Мне лично важнее их присутствие в моей жизни, чем какие-то там страсти. А тебе?

Макс поднял ладони вверх:

— Сдаюсь, сдаюсь! Нет, ну как же все правильно вырулилось, а? И ведь я никогда не стану «преследовать» твою девушку, Костя. И Мира тебя только ей отдаст без боя. А когда-нибудь все успокоятся. Я серьезно, только так мы все и успокоимся, — он двинулся на выход. — А сейчас я лучше пойду попреследую кого-нибудь еще. Доиграете «Тысячу» без меня.

Сказал совершенно спокойно, ни одной ненужной эмоции. Прекрасный в своей монолитности Макс. И теперь для всех все было понятно. Да вот только он обесценил ту радость, которой мы с Беловым добились за последние два дня. Эта игра была забавной, только пока была игрой. А Макс только что сделал ее чем-то очень значимым. Как точка, за которой мы будем жить дальше по-новому.

После хлопнувшей двери я просто не знала, что сказать. Но эту задачу взяла на себя Мира. Она подошла ко мне и обняла, прошептав:

— Он быстро придет в норму. Дальше тебе придется сопротивляться только самой себе, без его участия, — она обозначила этим, что прекрасно понимала, что между нами происходит. — И я тоже говорила совершенно серьезно. Если у вас получится, я постараюсь этому радоваться. И даже если не смогу, вы об этом не узнаете. Вы с Костей — это наш новый этап социализации. Если мы упустим настолько важных для себя людей или начнем вас ломать под себя, значит, нам уже и не суждено стать людьми.

Она повернулась и к Косте:

— Ты можешь вернуться сюда. Сегодня или когда захочешь.

Вид у него, как и у меня, наверное, был подавленным. Он покачал головой:

— Нет. Если я буду так часто уходить из дома, то родители помрут от сквозняка.

Вот такой странной ситуацией и обернулся наш план. Вроде бы, все так, как мы и хотели — они приняли наше решение и любой исход, в который могут вылиться наши с Беловым «отношения». Но только мы двое знаем, что того исхода, который они подразумевают, не будет никогда. Нас связала боль, и она всегда будет стоять между нами. Я не посмотрю на него, как на мужчину, он всегда будет для меня бывшим парнем Миры, а он не посмотрит на меня, как на женщину. Эта игра перестала иметь значение, и мы это поймем очень скоро. Пауки снова победили мух, хотя даже не собирались этого делать.

Комментарий к Глава 19. Пауки против мух

   Сопли, сопли, больше соплей!!! Меня рвет радугой от этой ванили, но и остановиться не могу)