Николай отстраненно и почти уныло соображал, с кем обязан попрощаться. Бывшие девушки явно не горели желанием слышать его голос, бывшие коллеги по работе – еще меньше. Друзья и напарники по карточным столам обрадовались бы его звонку только в том случае, если бы Николай в первые пять секунд сообщил о выгодном дельце или выплате долга. Как так вышло, что он – в сущности, хороший человек – не обзавелся в родном мире никем, кто хотя бы заметит его отсутствие?

Он все же набрал номер Петюни – больше это требовалось самому Николаю.

– Сдурел?! Пять утра! – поприветствовал его старый друг.

– Петь, я хотел извиниться за те неприятности. Хотя и сам удивился не меньше твоего.

– Пять утра! – зачем-то повторил товарищ. – Даже для первых извинений в твоей жизни время неподходящее! Стой-ка, ты же не из СИЗО звонишь?

– Послушай, я уезжаю. Надолго или навсегда.

– Вот так решил? – уже спокойнее заговорил Петюня. – Логично после вчерашнего. Да я сам со вчерашнего дня все думаю, что глупостями мы занимались – у меня ж работа шикарная, чего не сиделось на месте, пока в неприятности не вляпался? Вот ты понятно чего, у тебя ж серьезного дела никогда и не было. А я-то зачем?

– Звучит так, будто я тебя на приключения силой тащил. Как какой-нибудь дьявол в неприятности.

– Не тащил, конечно, – Петюня задумался. – Сам шел, по дружеской инерции. Не я первый, не я последний, кто по дружеской инерции в неприятностях тонет. Но давно пора завязывать. Куда едешь-то?

– Сначала в Питер, там осмотрюсь и подумаю.

– Ну, счастливого пути, приятель. Пусть на новом месте у тебя все будет намного лучше, чем на старом. Это я тебе от всей души желаю.

– Спасибо.

После этого разговора Николаю стало совсем нехорошо. Он отправился в душ, чтобы в последний раз насладиться благами современной цивилизации. Проигнорировал Ноэ и Трину, которые тоже почему-то не спали и шушукались на кухне. После неспешно выгладил новую рубашку, которую берёг для особых случаев, почистил пиджак, натер ботинки. Вероятно, он мог взять с собой все что захочется, но оказалось, что и брать-то нечего: пару фотографий на память (мамы и групповое институтское фото), часы (отличную подделку под дорогой оригинал), зачем-то зубную щетку и пасту, как если бы всерьез не верил, что в черной империи уже придумали аналоги, а уточнять не хотел. Собственно, на этом все. Даже в смартфоне смысла не было, разрядится к вечеру и можно выбрасывать. Он не успел нажить ничего особенно ценного, но сейчас оглядывался с грустью, прощаясь то с чайником, то с холодильником, то со старым радио на стене, которое уже давно не включал. Как же странно устроены люди: они часто ворчат и не понимают, что живут в мире магии, где столько разных чудес. А заметить это способны, только если вдруг окажутся в месте, где подобного не существует.

Поняв, что дальше тянуть время попросту глупо, вышел к гостям и заявил:

– Ну и чего вы расселись? Мы идем мир спасать или продолжим гонять чаи?

Трина, уже одетая в свой синий костюм, серьезно кивнула, а Ноэ молча улыбнулся. Николай, оценив прикид этой парочки и в очередной раз ужаснувшись, предложил:

– Я машину подгоню к подъезду, крикну, чтобы выходили. А до тех пор не показывайтесь – не будем соседей до инфаркта пугать, мы же с вами не злобные садисты.

На последнее они тоже не ответили, лишь многозначительно переглянулись.

Ноэ растерял всю свою самоуверенность, стоило автомобилю рвануть с места.

– Невероятно! – перемешивал он в крике восторг и панику. – Просто невероятно! Я летал на драконе, но это же совсем другой уровень впечатлений! На драконах-то каждый дурак летал и подтвердит, как неприятно, когда ветер бьет в лицо с такой силой, что нос в щеки вжимает.

Вырулив на окружную дорогу, Николай еще прибавил газа, отчего крики «Невероятно!», «Храни меня тьма, это просто прекрасно!» с заднего сиденья стали еще громче.

– Вам бы, хоасси, немного у Трины самообладанию поучиться, – съязвил Николай.

Та в самом деле сидела с непроницаемым лицом и только следила за тем, чтобы машина ехала в правильном направлении. Но Ноэ парировал:

– Самообладание красит тех, у кого оно главная или единственная характеристика. Мне уж точно позволено иметь пару сотен недостатков, поскольку я обладаю такими качествами, которые никто не осмелится поставить под сомнение. Так зачем изображать спокойствие в любых ситуациях, если я не шорсир?

Николай усмехнулся:

– Слыхала, Трина? Наш самовлюбленный советник прямо заявляет, что спокойствие – твое главное достоинство.

– Он утрирует, но прав, – заявила она холодно. – Нам следует повернуть туда, но сможет ли этот механизм двигаться через чащу?

– Не сможет, – вздохнул Николай. – Сейчас объедем лесной массив, оттуда придется добираться пешком. То есть это не обидно, что тебя считают механизмом, наподобие чайника или машины, у которой есть заданные функции и ничего больше?

– Мне совершенно не обидно, Киан. У всех живых существ есть заданные функции. Даже у тебя, как ты должен был успеть понять.

А вот Николаю подобное сравнение было обидно, потому он и возмущался:

– И все равно! Неужели у тебя даже сомнений не возникает? Или личных желаний: улыбнуться, расплакаться, да хотя бы большой скорости удивиться? Откуда ты вообще взялась такая, что все по барабану, кроме единственного хозяина и его приказов?

Трина ответила так же раздражающе монотонно:

– Шорсир берутся из специальной школы для шорсир, Киан.

– Сама туда поступила? С высшим баллом по ЕГЭ? – не унимался Николай.

– Нет, конечно. Еще в младенчестве с помощью магии отбирают лучших из лучших, способных стать идеальными шорсир. Забирают от матерей и привозят в специальное заведение, где учат не реветь и не улыбаться без повода, а также…

– О нет, отложим эти страшилки на другой раз. Я за рулем! – прервал Коля ее объяснения. Ему хватило представления плачущей матери, у которой из рук вырывают новорожденную дочку. Подумал и добавил уже тише: – Вот в этом все и дело, господа плохиши. Некоторые вещи я принять не способен, да и не стану. Я обычный мошенник – у меня куча моральных принципов!

Ответил хоасси:

– К сожалению, мой лорд, это уже не имеет значения. Будем надеяться, что со временем все человеческое из вас вытравится, а иначе вам же будет плохо от собственного положения.

Подобные надежды Николай разделить не мог, но продолжать дискуссию не захотел. Он и так был на грани того, чтобы передумать и вернуться домой. И пусть все миры горят синим пламенем, он сделает вид, что катастрофа произошла не по его вине.

По лесу пришлось идти километров пятнадцать, о чем тоже лучше бы заранее предупредили. Николай, до мозга костей городской житель, проклял за эти часы все на свете и был готов упасть ничком в землю и больше никогда не двигаться. Вот только не сомневался, что его подхватят бережные рученьки и потащат дальше, а это немного унизительно. Потому проклинал все на свете и шел дальше.

Уже смеркалось, когда он увидел вдалеке, между ветвями, странное свечение. Теперь уже с любопытством пошел дальше, забыв об усталости. Врата оказались самыми настоящими вратами: огромной аркой с вертикальными столбами внутри, наподобие решеток, и вся эта громоздкая бандура светилась синим, как клинок Трины. Он остановился, задрав голову вверх и погружаясь в какое-то немыслимое благолепие необъятной для сознания красоты.

– А если кто-то из грибников сюда явится? – спросил он тихо.

Хоасси тоже едва слышно ответил из-за его спины:

– Никто из аборигенов не может увидеть врата, сотканные энергией нашего мира.

– Но я вижу.

– Что и является самым исчерпывающим доказательством, мой лорд. Более того, управление вратами является одним из свойств магии вашей крови. Больше никто, даже я, не способен переходить между мирами в любых направлениях и сколь угодно раз.

Коля медленно выдохнул. Он так и не озвучил очень важную мысль, но на самом деле именно она придавала сил все время после согласия. Он способен управлять вратами, и пределов у этого умения нет, а это означало, что если его существование станет совсем невыносимым, или покажется, что даже сохранение миров того не стоит, он сможет просто уйти. Любая необходимость душит не так сильно, если за спиной остается хоть один несожженный мост.

Он шагнул еще ближе.

– Я должен их открыть?

– Могу и я, – хоасси тоже выступил вперед и пожал плечами. – Но тогда это займет намного больше времени, нас может унести куда угодно и вовсе необязательно целыми.

– Тогда лучше я, – выбрал Коля. – Как?

– Для вас это не должно составить никакого труда. Просто раздвиньте решетки или прикажите им разойтись, пропуская тех, кого хотите провести.

Приказывать Коле было пока сложно. Он протянул руки вперед – голубое свечение никак не ощущалось кожей – и повел, раздвигая. Решетки поддались без малейшего физического усилия – просто разошлись в разные стороны. Николай ощутил на спине холодные мурашки, не страх, а колоссальное волнение – он все-таки обладает магией и способен сделать то, чего не могут другие. Тщеславие, не особенно претящее его природе, взметнулось вверх, к горлу, растянуло губы в неосознанной улыбке. Момент получился настолько впечатляющим, что он и не заметил, как прошел дальше, рядом с ним хоасси, а в шаге позади Трина.

Обернулся и вздрогнул от неожиданности: озаренные голубым свечением врата превратились в точно такие же, но уже желтые, цвета другого, его родного мира, ассоциирующегося с солнцем и чем-то очень приятным. Быстро же его догнала ностальгия… Николай взял себя в руки, выпрямился и снова развернулся к открывшейся панораме. Теперь он вздрогнул несколько раз подряд.

Из Трины вышел бы отвратительный военкор. Ее описания частично отражали действительность, но не передавали сути. Впереди распласталась долина, а за ней возвышались скалы неестественной, зубастой формы. Клыки скал пронзали небо, почти достигая луны. А та бесстыдно занимала полнеба, испещренная темными разводами, круглая и огромная, изливающая всепроницающий серый свет, отчего нигде не было достаточно темно. Это не черная империя, строго говоря, серовато-синяя, но от этого еще более жуткая. Николаю уже через минуту стало понятно, что спасение всех миров того не стоит.

Но до того как он успел развернуться к вратам, хоасси со всей силы ударил его по спине, роняя на землю. Первой мыслью Николая была очевидная: его сюда заманили и теперь не отпустят. Но Ноэ упал сверху, бегло объясняя:

– Бегите. Я отбил воздушную атаку, но чувствую приближение второй – пока не знаю, кто именно нанес удар, но я вас прикрою. Трина!

– Конечно, хоасси, – отозвалась та, тоже почему-то оказавшаяся сверху Николая.

– Куда бежать? – возопил пострадавший.

– Отсюда, – почти спокойно ответил советник. – Желательно до замка. А здесь через несколько секунд будет тьма летающих плотоядных тараканов. Или еще поговорим?

О плотоядных тараканах Коле говорить совсем не хотелось, как и встречаться с ними. Потому он, едва освободившись, вскочил на ноги и понесся что есть мочи. Через два шага Трина догнала его, схватила за руку и потащила в другом направлении. Николаю бежалось легко, как на привязи, а сзади успешно подгонял нарастающий шум – даже оглядываться не хотелось, так превосходно работал на расторопность один только звук. Если бы его записать, из любого человека с ногами можно было бы сотворить олимпийского чемпиона по бегу.