Два дня пролетели в веселых хлопотах. Ноэ с упоением изобретал велосипеды, Николай вновь приказал всем братцам собраться на чаепитие и в ходе его обучил родню играть в простые карточные игры. Они все равно оставались угрюмыми и замкнутыми, даже ставки делали так, будто Коля их принуждал. Но он решил, что не все сразу, и отпустил товарищей на вольные хлеба – сеять по замку разумное, доброе, вечное. Быть может, без принуждения они и постигнут истинный смысл подобных развлечений. Особенно после того, как Николай лишил их некоторых обычных занятий, за которыми они привыкли коротать вечера.

Свидетельством первых изменений стала вопиющая сцена, когда Коля застукал одного из герцогов впихивающим красавице-служанке полузавядший букет синих цветов.

– Возьми, сказал!

– Не хочу брать, господин, – довольно смело отнекивалась та.

– Возьми, раздери тебя демоны!

– Ну да. Раз возьму, два возьму, а потом вы посчитаете, что получили мое согласие… – заметив первых шорсир, она глубоко склонилась, приветствуя черного лорда.

Герцог тоже склонился, но уж больно явственно скрипел зубами. Николай поинтересовался у Трины:

– Это его отказы так злят, что он меня проклинает?

– Конечно, злят, Киан. Жизнь во дворце превратилась в пыточную камеру. Я имею в виду тех, кто до сих пор ни в чем себе не отказывал.

– Ну, ничего страшного, – Николай развел руками. – Пусть еще цветы дарит, пока она не сдастся.

– Сомневаюсь, что его надолго хватит, мой лорд. Цветы эти ему доставили с черных скал, стоимость такого букета вышла в круглую сумму. Ему дешевле было усыпать ее драгоценностями. Твое распоряжение завоевывать девушек букетами – в черной империи то еще развлечение. Особенно непонятно, почему и как девушки должны реагировать на эти растения – вот они и не реагируют.

– Серьезно? – Колю новость только рассмешила. – Тогда кто-то рано или поздно догадается, что работают не только цветы. Точнее, раз цветы не работают, в ход пойдут колечки и серьги. У нас тоже давно перешли на такие денежные единицы при завоевании женщин. Но не будем подсказывать, пусть помучаются.

Она тихо уточнила:

– Неужели ты это делаешь для того, чтобы спасти девиц от похотливой знати?

– Нет, конечно! Просто люблю издеваться. А над знатью куда прикольнее издеваться, чем над девицами.

Черного лорда боялись все, и тем не менее нашлись такие, кто не смог сразу перестроиться. Сминая колпак от волнения, возле покоев Коли мялся один из пекарей. И забубнил сразу, как только перед ним остановился правитель:

– Вы приказали докладывать, мой лорд. А кому докладывать, куда докладывать не приказали. Вот я и прибежал сюда, не знаю, куда еще… Вообще бы не прибежал, да жена говорит, а вдруг лорд сам узнает, а потом и нас всех казнит за молчание? Вот и… того…

– Докладывай, – великодушно разрешил Николай. – Только покороче.

– Маркиз… управляющий наш… он ослушался. А мне что, недостойному, делать? Кого слушать? Племянница моя сегодня на кухню опять зареванная пришла. Спрашиваем – молчит. А еще спрашивать начали – совсем разрыдалась. Не оставил ее господин Оллен, а с голодухи так совсем озверел… она ходить-то едва может, а я ее с кухни даже отпустить не могу, потому что он там… вроде как начальство… Не велите казнить, государь, – и мужик снова согнулся в три погибели.

Николаю стало холодно. До сих пор казалось, что он ведет главную роль в комедийном фильме, а все остальные дружно подыгрывают. Но в реальности люди не перестраиваются в мгновение ока, кому-то показалось, что достаточно будет прилюдно не нарушать правила, а по ночам да в спальнях – никто и не узнает. Не сама же девица побежит докладывать, особенно если ее припугнуть. Николай не задумывался о том, что до его появления все было еще хуже, но теперь-то он тут самый главный, хотя бы формально, человек. И при его же присутствии какую-то девчонку насиловали…

Трина отвлекла его от мыслей, коснувшись локтя и прошептав:

– Я бы посоветовала…

– Тихо, Трина, – прервал Николай. Ему стало еще холоднее. В родном мире насильников в тюрьму отправляют, но здесь такая мера покажется слишком мягкой – ни на кого не подействует. С каждой секундой он будто льдом изнутри заполнялся, но заговорил громко: – Взять маркиза Оллена, вывести во двор перед замком, привязать к столбу, отсечь ему достоинство и оставить так, пока не истечет кровью. Хотя и потом не убирайте – пусть три дня труп там торчит, чтобы все успели полюбоваться.

Шорсир склонились, две отправились выполнять распоряжение, лишь только Трина смотрела удивленно и одобрительно – не верила, что он когда-нибудь созреет до настоящей казни. По ее мнению, давно было пора сделать нечто подобное, чтобы укрепить славу тирана. Но Николаю для того потребовалось чуть больше, чем просто необходимость репутации. Он чуть было не пожалел о решении – все-таки не каждый день такие приказы отдаешь, пусть даже и по поводу мерзавца, – но осекся и не стал останавливать шорсир. Заставил себя думать о пострадавшей девушке – если уж выбирать, кому отдать свою жалость, то тут сомнений быть не может. А шаблоны никогда не рвутся безболезненно. Николай, сам согласившись на главную роль, уже отступать права не имел.

Мужчина смотрел на него с облегчением – он явно опасался, что придется теперь столкнуться и с гневом маркиза. Николай продолжил:

– Вторая, будь любезна, запиши новый указ. Будем разводить стукачество, раз уж тут обитель зла. Каждому заявителю о нарушениях моих приказов выдавать по монете. А если заявит сама жертва – три монеты. Но без моего ведома не казнить, с каждым случаем придется разбираться отдельно, чтобы не допустить клеветы. И этого пекаря поставьте пока главным по кухне, без управленца меня еще накормят невесть чем.

Мужчина теперь от радости сиял, на такой исход он и не рассчитывал, мечтал целым хотя бы день дожить. А Николай буквально до смерти устал за пару минут, отмахнулся и вошел в свою комнату.

Трина заговорила сразу, как только закрыла за собой дверь:

– Возможно, я представляю, насколько сложно это далось тебе, слишком мягкотелому и испорченному своим тряпичным миром. Но это было блестяще, Киан! Советую казнить еще нескольких – за любую ерунду.

Николай упал в кресло.

– Прекращай, Трина, я все равно не стану таким, каким ты хочешь меня видеть.

– Уже становишься! – она была явно в восторге, просто умело скрывала свои эмоции, но сейчас они проглядывали в блеске глаз. – Ты отправил на казнь человека за то, что тот посмел ослушаться! Наконец-то кто-то умрет во славу твоего имени!

– Ты ошибаешься. Я отправил его не за это… Неважно, ты вряд ли поймешь. Но пусть все думают, что я только рад убивать во славу моего имени.

– Пусть, – она опустилась перед ним на пол. – Киан, почему ты выглядишь расстроенным, как будто не считаешь преодоление себя победой?

Он усмехнулся над ее формулировкой:

– Считаю. Просто я заодно и взвалил на себя кучу обязанностей – теперь придется разбираться со всеми доносами. А не всегда найдутся свидетели и явные доказательства… Я придумал себе новую игру, но по ее правилам нельзя казнить того, кто не совершил преступления против моего слова.

Она коротко пожала плечами:

– В самых сложных случаях можно привлекать хоасси – любой из них без труда отличит правду от лжи. Насколько я могу судить, первый советник любит твое общество – он вообще на закате жизни, похоже, заинтересовался всем новым и необычным, потому не откажет в помощи.

– Тогда у меня нет причин переживать, – отмахнулся Коля сразу от всего. – Порежемся в карты?

– С большим удовольствием, мой лорд.

Играть с Триной было интересно и неинтересно одновременно. С одной стороны, ее зашкаливающая, почти магическая внимательность не оставляла пространства для маневров, что держало в тонусе. Но с другой – у шорсир не было денег и личных вещей, кроме оружия и одежды. А играть без ставок Николай принципиально не любил. В его-то мире в таких случаях всегда находились выходы – веселые или сексуальные, но он боялся оскорбить ее шорсирскую гиперответственность неуместными предложениями.

– Может, на желание? – лениво перебирал он вслух.

– Я исполню любое твое желание, мой лорд.

– Это и бесит… Безропотность твоя фальшивая. Хотя нет, постой! Давай на желание!

– Как прикажешь, Киан.

В первый раз он выиграл. Велел Трине влезть на стол и трижды прокукарекать, это для того, чтобы она правила игры уяснила. Правда, после этого двенадцать шорсир влетели в покои в полной боеготовности, потому пришлось обозначить звуки, которыми Трина начнет их призывать в случае настоящей беды. Шорсир, извинившись, покинули спальню. Второй раз Коля опять выиграл – да что ж такое, все козыри к нему идут, а при внимательной Трине в рукав не припрячешь. Он заставил ее встать на одну ногу и спеть песенку. Трина послушно тихим голосом пропела какой-то неизвестный Коле куплет.

В третий раз ему повезло – выиграла Трина. И предсказуемо уставилась на него, не зная, что делать.

– Твое желание, – поторопил Николай, чтобы вытащить ее из заморозки.

– Я… не могу тебе приказывать… – окончательно растерялась она.

– Ты отказываешься соблюдать правила игры? – Коля деланно выпучил глаза. – Ну приехали, здесь и так скука смертная, последнее удовольствие лорда на нет сводят…

– Я… не… Ладно. Киан, издай звуки, как эта твоя птица.

– Петух. Но ты повторяешься – а так нельзя. На первый раз прощаю, – ответил Коля и самоотверженно прокукарекал. Все это время Трина наблюдала за ним круглыми глазами. – Раздавай.

Он не жульничал. Когда выигрывал – требовал что-то сделать, но сам ждал другого – ее выигрышей. Каждый из которых вгонял девицу в полный ступор.

– Я даже не знаю, чего потребовать, – она немного покраснела от волнения, но все еще пыталась держать лицо. – Танец? Я могу потребовать танец?

– Ты выиграла, моя повелительница, так что требуй.

И Коля заправски отчебучил гопака. Трина уже места себе не находила – ей определенно не приходилось бывать в такой роли. Да что уж там, она и в страшном кошмаре не могла вообразить подобного положения. И из этого тупика не было выхода, поскольку Коля не собирался униматься:

– Раздавай, Трина! Кстати, в этом мире уже изобрели алкоголь?

– Странный вопрос, Киан. Именно в этом мире его и изобрели, а потом он уже попал в другие. Хочешь вина?

– Очень хочу! Распорядись, чтобы принесли, это мое желание.

В следующий выигрыш он попросил и ее присоединиться к распитию. Трина расслаблялась: не от вина, конечно, от пары глотков не расслабишься, а от того, что в больше не могла находиться перенапряжении.

– Проползи на четвереньках до кровати, Киан! – она почти поймала азарт. – Разумеется, если подобное желание допустимо…

– Трина, ты все еще тормозишь? Все допустимо, если физически возможно и не связано с вредом здоровью! Вот если прикажешь выпрыгнуть из окна, то я заявлю, что ты заигралась!

– Я никогда подобного не прикажу! – выдала она страх.

– Да знаю я! В этом мире музыку уже изобрели?

– Обижаешь. Музыку тоже изобрели именно здесь, а потом…

– Мог бы и догадаться. Только алкоголь и музыка вытрясают из человека все человеческое. Как ее врубить?

Трина задумалась:

– Наложницы обучены пению и игре на инструментах, но ты их разогнал.

– Какой дурацкий я… Тогда давай снова пой – выучу слова и будем петь вместе.

И она снова затянула все ту же – быть может, других песен и не знала:

– Чудесно! Колыбельная? Если исполнять не так заунывно, можно и потанцевать. Трина, иди сюда, покажу как.

– Еще чего! Я уже исполнила желание, раздавай! – сказала, осеклась, а затем покраснела еще сильнее.

Коля ликовал. До полной реабилитации еще уйма работы, но даже первый опыт показал: из бронебойной шорсир можно сотворить человека, в смысле, обычную молодую девчонку, творящую всякие глупости. Забегал и хоасси – хотел схему механизма показать для проверки, но окинул взглядом творящийся бедлам, почесал затылок и так же молча исчез. Настроение портили только крики жертвы, сильно приглушенные толстыми каменными стенами. Трина на это даже внимания не обратила, но Коля уселся на пол и хлебнул еще вина.

– Тебе на диване спать удобно? – спросил он у шорсир, когда та разместилась напротив – тоже на полу.

– Я не оценивала свое удобство, Киан.

– Так я потому и спрашиваю.

Она тоже сделала глоток.

– Да, удобно.

– А удобно постоянно находиться рядом? Ты даже в комнату для омовений уходишь только после того, как я ложусь спать.

– Ты слышал? Но я передвигаюсь бесшумно.

– А глаза мне на что? Ты открываешь дверь, впускаешь одну из сестер, а сама удаляешься, чтобы привести себя в порядок и приготовиться ко сну.

– Прости! Я больше не потревожу твой сон.

– Прекрати извиняться за такие мелочи. Это тоже приказ.

– Ты сначала выиграй – потом приказывай, – ответила она совсем уж немыслимое и улыбнулась, чтобы подчеркнуть шутку.

А Коля рассмеялся:

– Вот только теперь я чувствую себя в своей тарелке. Трина, если можешь, будь всегда такой. Сарказм еще ни одну красотку не испортил. Я б его в младшей школе обязательным предметом ввел… Черт возьми, а я ж теперь могу здесь ввести и младшие школы, и сарказм обязательной дисциплиной!

– Ты считаешь меня красивой? – она вмиг нахмурилась.

Николаю надоело притворяться, или общая расслабленность сказалась:

– Естественно, считаю. Что за глупости вообще? Трина, хватит на этом зацикливаться. Ей-богу, только все усложняешь!

– Я бы хотела…

– Хватит. Я мыться, потом спать. А ты можешь не пробираться в ванную крадучись. Сожительствуем мы тут на равных. Это тоже мое желание! Давай хотя бы притворимся, что мы нормальные люди в нормальной обстановке! Мне будет легче. Если тебе действительно хочется угодить, прекращай подстраиваться под каждое мое телодвижение.

– Как прикажешь, мой лорд.

Больше Николай ни о чем спорить не хотел. Он и так добился сегодня большего, чем мог рассчитывать. Трина еще долго будет звать его «лордом» и бездумно склонять голову при любой просьбе, еще долго даже в туалет не будет ходить, пока не убедится, что он спит под контролем другой сестры, но не так уж она и далека от того, чего Николай хотел бы в идеале.