Четверка переместилась в шлюпку и направилась в сторону от шумного порта. В Золотом Крабе их могли узнать, и неизвестно, были ли там еще доносчики. Потому сам корабль вместе с королевскими гвардейцами должен был остаться, а друзьям предстояло для начала заглянуть к Сари – узнать последние новости.

Но даже до близкого замка пришлось добираться через приключения – это вам не какое-нибудь Правоморье! Зима тут, хоть и недалеко от моря, уже была заметно морознее, а ведь известно: чем больше тягот выпадает, тем люди злее. А под меховыми капюшонами трудно разглядеть, стоят ли путники внимания.

Первым напрягся Кристофер, но Лю уже через секунду рванул к девушкам и прижал обеих к земле, закрывая собой. Рядом с ним в промерзлую землю вошел арбалетный болт – наверняка осознанно целились мимо, потому что следом из зарослей раздался крик:

– Вы окружены! Положите рюкзаки на землю и идите дальше, тогда никто не пострадает!

– В гостях, как говорится, хорошо, – размеренно ответил кустам Кристофер, – но дома весело.

– Эй, чудила! – не поняли кусты. – Нам для убедительности одного прикончить? Мы заложников не берем, кормить нечем.

– Просто уходите. А то от общения с вами у меня аппетит просыпается.

– Ребят! – раздалось с другой стороны. – Вырубаем мужиков!

И после короткой паузы полетели стрелы. Кристофер от своей увернулся легко. Лю же только теснее сжал девушек, но сам положения не изменил, ведь Нанья затряслась и напрочь позабыла о своей непроницаемой стене. Тогда кровопийца мгновенно оказался перед его спиной, получив одну стрелу в ногу, а две других в воздухе отмел рукой. После этого Лю уже смог поднять голову и бегло осмотреться:

– Человек десять, не больше. Ты бери со своей стороны, а я вправо.

И сразу кинулся в обозначенном направлении.

– Раскомандовался, – отозвался Крис, но распоряжению подчинился и скинул капюшон.

Разбойники разом охнули – причем сразу с двух сторон. Управились быстро – для хорошего зевка требуется больше времени. Большинство, кто посообразительнее, просто сбежали. Это такой естественный отбор: живой разбойник – быстрый разбойник!

Лю последнему пойманному шею свернул и подбежал к своим. Долго смотрел на стрелу, до сих пор торчавшую у Криса над коленом. Подумал и сказал:

– Спасибо.

Тот почему-то тоже долго размышлял над ответом:

– Я слышу в твоем голосе удивление, перевертыш. И это… странно.

– Ты прав, – кивнул Лю. – Несмотря на все наши разногласия, я для тебя сделал бы то же самое.

– Не сомневаюсь.

Да уж, они вроде бы и оставались друзьями, но до нормальных отношений придется потерпеть.

Зато в замке Сари их ждали теплые постели, нормальная пища и передышка.

– Кристофер? Весьма рады.

Отрава уже и забыла, какими бывают кровопийцы, на долю коих не выпало счастья много общаться с другими людьми. Теперь она ясно видела, насколько сильно изменился сам Крис – на фоне этих полумертвых особ он выглядел живчиком.

– Не присылали ли в ваш замок писем из Столицы? – Лю перешел к делу, как только они вошли в гостиную.

Господа медленно и синхронно покачали головами – как марионетки, прицепленные нитками к одной палке. Нефертити с Клеопатрой вообще к гостям не вышли: то ли затаили обиду, то ли уверовали в тщетность своих надежд. Но и сами господа не выглядели радушными. Отрава решила, что она просто отвыкла от странного темперамента кровопийц, но, очевидно, Кристоферу в голову пришло то же самое:

– Могу ли я узнать причины вашей настороженности?

Сари не ответили, только продолжали сверлить его холодными взглядами.

– Мои родители ведь оплатили долги? – назвал Кристофер один из возможных доводов.

– Оплатили, – наконец, госпожа соизволила разомкнуть бледные губы. – И твоя матушка тепло поблагодарила за помощь. Прекрасная, добрая и достойная женщина. С тех пор мы переписываемся. Но, кажется, я оскорбила ее… своей честностью, так как последний ответ задерживается. Передай ей от меня искренние извинения. В конце концов, вряд ли она виновна, что у ее сына такие серьезные отклонения.

Кристофер мельком взглянул на Отраву, а Нанья понимающе и неуместно хихикнула. Вот все и встало на свои места: дочери рассказали о странных наклонностях Криса матери, та передала это Кирами. Возможно, тешила еще надежду, что родители его образумят. А Отраве стало неловко – нет, не за себя. Ей впервые пришлось понять, под каким серьезным давлением сам Крис находился. Хорошо, что они решили навсегда закрыть эту тему! Она посчитала себя обязанной сказать:

– Уважаемые господа Сари! Пусть будет ласкова ночная звезда к вашим детям! Вы должны кое-что знать: тот… инцидент был обманом! Просто Крису…

– Не смей говорить за меня, возвращенка, – от ледяного тона Кристофера даже кровь в жилах мгновенно остыла. И тем же голосом обратился к господам: – Мы можем остаться на ночь тут, или теперь это неуместно?

– Безусловно, можете, – отозвался господин. – Кровопийцы от своих не отворачиваются, как бы ни была плачевна судьба кого-то из них. Тем более сейчас, когда все больше наших погибает. Связи с Северной Территорией у нас нет, но было бы прискорбно, откажи мы сегодня тебе в приюте, а завтра узнать, что и тебя убили.

Крис только кивнул. Отрава не могла прочитать, насколько он зол. Но это и без того было понятно.

Им, как и в предыдущий раз, выделили две комнаты – те же самые. Быть может, Нанья рассчитывала остаться наедине с Лю, но Отрава не позволила об этом подумать, ведь иначе ей бы пришлось пойти к Кристоферу. А это вряд ли улучшит его теперешнюю репутацию. Так и разбрелись по двум комнатам.

Наверное, с этим замком что-то не так! Например, заколдованная атмосфера, располагающая к конфликтам на ровном месте. Хотя этот спор вряд ли можно было описать как «на ровном месте». Уже через час сначала прислушалась Нанья, а потом и Отрава уловила приглушенные толстыми стенами крики. Не сговариваясь, они рванули на шум.

– Перевертыш, перестань.

Казалось бы, Кристофер говорил спокойно, но картину несколько портил вид сползающего по стене Лю. Тот не переворачивался, но если они не успокоятся до восхода ночной звезды, то уже смогут беседовать на равных.

– Да мне проще прикончить тебя прямо тут! – кричал Лю. – Потому что ты как бочка с порохом – сегодня друг, а завтра предашь императора!

– Перевертыш! – в тоне прозвучало почти ощутимое раздражение. – Если твой император убивает кровопийц, то это нужно остановить. Любым способом.

– А если это не император?! – Лю сжимал кулаки, но теперь на его шее повисла Нанья в попытке успокоить или задержать.

– Разве я предлагал действовать сгоряча? Хочу разобраться – с тобой. И если это не император, а, например, Великий Кудесник, убьем его. Мне лично все равно.

Отрава закусила губу – она-то точно знала, что Великий Кудесник непричастен. И с большей долей вероятности кровопийц убивают именно по приказу Их Величества: корона уже две жизни назад считала их злейшими врагами! А Великий Кудесник уже тогда был слишком стар, чтобы играть в политические игры – он поддерживал баланс в ожидании, когда явится она, Отрава, и наконец изменит расстановку сил. Теперь ей было очевидно, что не она сама должна явиться во дворец, неся возмездие, а привести туда готового к возмездию кровопийцу.

Нанья неожиданно подлила масла в огонь:

– А разве не ты говорил о своих сомнениях, Лю? Великий Кудесник уже настолько немощен, что сотню лет не покидает дворец! За ним должность держат только из-за народной любви – ведь благодаря ему было остановлено несколько эпидемий чумы. Разве он такой человек, который стал бы вырезать целую расу, даже если бы мог? Тот самый, который сообщения для тебя всегда передавал через кровопийц, поскольку им доверял, а они доверяли ему?

– И ты, Нанья?! – Лю закричал теперь на кудесницу и оторвал от своей шеи. – Я говорил с тобой об этом не для того, чтобы ты мне нож в спину воткнула!

– Но ведь… говорил же! – Нанья почти рыдала – ей совсем не хотелось портить отношения с Лю. – И это не нож! Это… может быть, последний способ уберечь тебя от ошибки!

– Какой ошибки? Да, Великий Кудесник уже стар, но у него по-прежнему длинные руки! – Лю с бешенством глянул сначала на нее, а потом перевел пылающий взгляд на Отраву: – Она должна спасти императора! Отрава будет спасать того, против кого вы теперь уже так предубеждены! Твоя, Кирами, любимая Отрава! Через нее тоже переступишь?!

Отрава молчала, не в силах сказать, что он давно в меньшинстве. И только ее слово способно поставить точку в этом споре. Поэтому она закрыла на мгновение глаза и глубоко вздохнула:

– Нет.

– Что? – она даже не поняла, кто именно это спросил, да это было и неважно.

– Нет. Я не буду спасать императора. Великий Кудесник искал меня по другой причине. Прямо противоположной, – на этих словах Лю бессильно рухнул на пол. – Императорская династия уже давно не справляется с управлением, видимость порядка только Великий Кудесник поддерживал. И да, его путь на исходе, потому он и предпринял последнюю попытку что-то изменить.

Долгая-долгая тишина. Никому и в голову не пришло злорадствовать или уточнять детали. Все смотрели, как Лю, зажав рот ладонью, качается и обводит рассеянным взглядом комнату. Дали ему время смириться. Или хотя бы уместить в голове.

Через долгое время к Кристоферу и Отраве подошла Нанья, прошептала:

– Скоро ночная звезда взойдет. Сейчас уйдите оба, не хочу, чтобы кто-то пострадал, – и специально добавила для Криса, не позволив ему снова впасть в приступ высокомерия: – Я не хочу, чтобы Лю пострадал!

– А это не опасно – тебе оставаться тут? – Отрава спросила тоже шепотом.

Но ответа не требовалось, перевертыши не способны причинять боль любимым. А Нанье уже удавалось с ним справиться – верный знак искренней симпатии. И уж точно его нельзя оставлять в такой момент без поддержки.

Как только они вошли в соседнюю комнату и захлопнули за собой дверь, Отрава тут же начала с главного:

– Как думаешь, он привыкнет к этой мысли?

– Надеюсь, – Кристофер сел на кровать и на Отраву не смотрел. – Мы в любом случае не позволим ему уйти. Если понадобится, силой потащу. И буду убеждать, пока не смирится.

– Потому что он твой друг, или ты боишься, что он вернется в Столицу и успеет там все подготовить?

– А почему нельзя рассматривать обе причины, чтобы считаться хорошим человеком? Разве нельзя в один мешок складывать эмоциональное и рациональное?

Отрава усмехнулась:

– Так ты вдруг захотел стать хорошим человеком, Кристофер Кирами? Не думала, что дождусь такого момента в ближайшие пару тысяч лет!

– Не знаю. Но если и захочу, то у меня тоже будут минимум две причины.

На этот раз он посмотрел в ее глаза, лишь на мгновение. Молча поднял тяжелое пыльное покрывало, скинул на пол, а сам – вот так, прямо в одежде – нырнул под одеяло и отвернулся. Посыл принят – господин изволит отдыхать, разговоры окончены. Да вот только кто заканчивает на самом интересном месте?

Отрава улеглась с другой стороны, но никак не могла утихомирить волнение. Значила ли его фраза, что Кристофер всерьез пересматривает свое отношение к другим в том числе и из-за нее? Из-за симпатии к ней. Лю он считает другом – и хоть прямо об этом не скажет, но некоторые вещи не нуждаются в доказательствах. Но рациональная часть тоже есть – пусть и Отрава посмотрит на него с этой стороны? А если бы посмотрела? А если ей уже и не нужно смотреть на Кристофера с иных сторон, чтобы увидеть?

Она снова перевернулась на другой бок, завидуя сну кровопийц – не засыпают, а будто умирают на время. Лучший способ отдохнуть от мира! Она протянула руку и дотронулась пальцем до плеча Кристофера, а потом осмелела и коснулась шеи. Есть такое неуместное и неконтролируемое желание – быть ближе. Неизвестно для чего, без капли рациональности, так воспеваемой Крисом. Он не проснулся, поэтому Отрава немного пододвинулась. Потом еще чуть-чуть. И еще. Затихла. Прислушалась. Никаких признаков жизни, кроме дыхания – настолько медленного, что интереснее за стрелками часов наблюдать. Снова протянула руку и тут же одернула, вскрикнув от неожиданности – Кристофер открыл глаза:

– И чего тебе неймется? Я ведь лежу, терплю, но ты все успокоиться не можешь.

Щеки у Отравы запылали от стыда, но она заставила себя не отвернуться:

– Знаешь, Крис, мне кажется, что ты хороший человек…

– А это важно? – он смотрел на нее. – Для чего?

– Дай договорить! Я хотела сказать, что ты лучше, чем был раньше, но совсем хорошим – таким как Лю – никогда не станешь. Потому что ты изначально другой. И не нужно! Ты заносчив и жесток – в деталях, но в важном принимаешь верные решения. А Лю пытается быть хорошим во всем – и это его главный недостаток. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, что из-за такой ерунды ты мне спать не даешь. Небесного Света на тебя нет.

Но Отрава, позволив себе говорить, уже не могла остановиться:

– И еще: если бы ты не был кровопийцей, то все вокруг тебя бы любили! Точнее, уже сейчас любят, но ты сам не позволяешь людям в этом признаться: словно это проигрыш в какой-то игре – признаться в симпатии к тебе и нарваться на циничную насмешку! Но все к тебе привязываются: и Кадж, и Нанья, и даже Лю!

– Плевать мне на Лю. А ты?

Надо же, она столько вывалила, а он расслышал только одно! Отраве пришлось медленно вдыхать, а потом выдыхать, чтобы успеть с мыслями собраться:

– И я.

– Ясно, – Кристофер приподнялся на локте.

Отрава, почуяв неладное в его движении, поспешила объяснить лучше:

– Но про нас с тобой еще запутанней. Между нами эта стена, которую одной привязанностью не сломать…

– Ясно, – он вдруг пододвинулся ближе и снова замер.

У Отравы от паники последние мысли перепутались:

– Конечно, я видела, какими глазами сегодня Сари смотрели на тебя! Это должно быть непросто, но…

– Ясно.

– Что ты делаешь, Крис?

Он уже навис над ней, но чего-то ждал. Или наслаждался ее волнением, бешеным стуком сердца.

– Я ничего не делаю, Отрава. Я просто слушаю тебя, чтобы ни слова из твоего очень важного монолога не пропустить.

– Крис!

– Что?

– Не будь таким!

В его глазах плескалась непонятное: то ли радость, то ли жажда, то ли их гремучая смесь. Притом Отрава не давала повода ни для одной из этих эмоций!

– А каким мне быть, Отрава? Я был спокойным – ты хотела вытрясти из меня эмоции. Я был заинтересованным – ты сказала, что интерес между нами невозможен. Я отошел в сторону – и что ты делаешь? Не можешь уснуть от мысли, что мне все равно. Так каким мне быть, Отрава, чтобы тебе стало комфортно?

Кажется, именно таким, как сейчас. Но она скорее язык бы себе откусила, чем вслух призналась. Получилось только прошептать снова, но теперь совсем не возмущенно:

– Крис…

Наверное, это и было тем, чего он ждал – не в словах, в интонации. Наклонился ближе – поймал что-то нужное в глазах, поцеловал. Отрава уперлась ему ладонями в плечи, чтобы оттолкнуть. Но что-то пошло не так. Она случайно пропустила мгновение между яростным сопротивлением и обнаружением себя, утопающей в ощущениях. Сама обнимала, прижимала к себе еще ближе, сама не давала возможности отпрянуть. И уже через короткое время целовала – тоже сама. Попробуй, спиши потом на принуждение. Голова шла кругом от отсутствия мыслей.

Первый ее поцелуй, который в этом же замке когда-то случился, оказался в сравнении вообще не поцелуем. Ни грамма теперешнего напора, ни капли этого волнения. Когда от смешивающегося дыхания хочется кричать, но на крик не остается сил. Только бы никогда не кончалось, только бы не вернулась ни одна мысль! Кристофер будто познавал и себя – не только ее: сначала совсем ласковый, но скоро от ласки и следа не осталось. Он застывал, позволяя скользнуть языком по его клыкам, но надолго его терпения не хватало. Страсть вряд ли уживается с нежностью, да откуда Отраве это знать? Да и ей самой уже десять стуков сердца назад надоела нежность, теперь уже никому не нужная. Пусть только станет еще ближе!

Она изогнулась, когда его рука скользнула от лица по телу, сжала бедро – недостаточно сильно, чтобы довести до одури, но зато обещая впереди полное сумасшествие. И вдруг Отрава оцепенела. Кристофер в тот же миг оторвался от ее губ, посмотрел прямо – зрачки настолько огромные, что серых радужек почти не видно. Голос сдавленный, тихий:

– Я… Я спешу, Отрава? Но разве я спешу?

Он неправильно понял! Отрава вовсе не хотела его останавливать – наоборот, ей было уже невыносимо чувствовать, что он продолжает себя сдерживать! Как будто сам не видит, что она уже все границы и условности пустила темным хряком, что ей только его страсть сейчас нужна. Но в самый неподходящий момент появилась одна-единственная мысль – будь трижды неладен оживший мыслительный процесс – что кровопийцы совершенно точно не размножаются почкованием. Окажись сейчас Нанья в этом положении – на себе бы испытала, насколько огромную глупость ляпнула! Это не то чтобы сразу изменило взгляд на происходящее, просто… заморозило на один миг. Выяснилось, и этого хватило, чтобы все испортить.

Отрава обхватила руками его лицо и сказала с той прямотой, на которую вообще была способна:

– Нет, Крис. Я слишком сильно разволновалась… Такая ерунда в голову лезет…

– Боишься? – в его глазах промелькнула улыбка, но снова перемешанная с чем-то еще. – Надеюсь, не меня?

Она неловко улыбнулась в ответ:

– Тебя, кажется, никогда уже бояться не научусь. И еще кое-что… Крис, если ты когда-нибудь будешь целовать другую, то я, наверное, этого не вынесу. Хоть ты и кровопийца.

– Не откажись от своих слов утром. И тогда можешь быть уверена – других не будет. Ведь я кровопийца.

Он напоследок поцеловал ее мягко и оставил в покое, укладываясь на бок. И что в таких условиях полагается делать? Просить вернуться на прежнее место? Требовать? Пришлось пододвинуться, уместиться на его плече, поднять лицо и проверить, выдержит ли такую близость. Крис не выдерживал – целовал, но каждый раз Отрава внутри него улавливала ликование, которое теперь отчетливо могла обозначить. В глазах, в каждом поцелуе, теперь бережно-осторожном, чтобы снова не перейти границу, которую он сам себе зачем-то сегодня поставил, – ликование. Но при этом она ощущала то же самое – как эхо его эмоции. И чему они так радуются? Как дети малые, в самом деле! Ведь оба проиграли.

Сейчас бы выбраться из объятий, лампу потушить, в камин полено бросить и попытаться выспаться. Но такой силы воли ни у одного не нашлось. Только закрывать глаза, прижиматься сильнее и не думать о том, что утро когда-нибудь наступит.