Рита проанализировала произошедшее и пришла к выводу, что ничего позорного не сделала. Это не она пьяной прыгала из окна, не она выдавала наглые реплики. По сути, Рита просто присутствовала в компании, и потому стесняться ей нечего. В отличие от Иринки… Та уже вечером хваталась за голову, удивляясь самой себе, но потом вспоминала Игоря и принималась безудержно смеяться. В таком состоянии бестолку взывать к совести. Правда, к вящей радости, Рита без усилий выяснила, что с Игорем у подруги до секса дело так и не дошло. Спор она выиграла, осталось только дождаться, когда и Игорь то же самое сообщит другу, ведь Рита эту тему поднимать была не намерена.

Иринка на себя не походила. Когда вышли от Матвея Владимировича всей толпой, оставив только невесту, долго не могли распрощаться. Итогами смотрин все остались довольны, кроме Игоря. Он долго возмущался о боли в боку — Иринка активно затыкала ему рот всякий раз, как только он пытался перейти к искреннему допросу. Новоявленная парочка уже возле такси из-за этого разругалась, а потом договорилась созвониться сразу же, как только окажутся дома. Рите Игорь не слишком нравился: он производил впечатление неугомонного прямолинейного шалабола — такие мужчины обычно очень нравятся девушкам тем, что умеют красиво заливать. И они же редко отличаются искренними привязанностями. Но мнение пришлось оставить при себе: Иринка на глазах расцветала. Даже если позже ее постигнет разочарование, то сейчас уже ничего не изменить. А Димыч на влюбленность сестры и вовсе внимания не обращал, но он вообще вел себя немного странно. И, помогая разместиться в такси, приобнял Риту — наверное, решил и перед Игорем разыгрывать жениха. Однако самой ей от подобных жестов с непривычки было неловко.

Иринка весь вечер трепалась по телефону с Игорем, зато у Риты была возможность все взвесить. Во-первых, надо честно сказать Диме, что его объятия и поцелуи ее смущают — хоть она и понимает причину, но получать подобное от близкого друга ей не по душе. Во-вторых, следует убедиться, что Матвей Владимирович не положил на нее глаз. Это будет видно по его поведению уже в понедельник. И если вдруг подозрение усилится, то лучше вовсе уйти с работы, чем постоянно ощущать подобное давление от начальника. Открытых домогательств она так и не смогла себе представить, как ни силилась. Или Димыч прав: Рита способна видеть в людях только хорошее и потому спотыкается о подводные пороги. Здесь же вопрос стоял принципиально: такие отношения невозможны. Веря в искреннюю любовь, она не допускала мысли стать чьей-то любовницей. Такой факт обрушил бы ее представления и о романтике, и о самой себе. Да и на работе не место флирту, будь хоть начальник ее первой и последней любовью. А это совершенно точно было не так: Рита восхищалась Матвеем Владимировичем, но в ее восхищении не было и грамма от девичьих грез.

Но уже в понедельник все ее тревоги улеглись. Матвей Владимирович ни взглядом, ни словом не намекнул о какой-то симпатии. Он обращался так же вежливо, как всегда:

— Маргарита, вы забронировали гостиницу? Они прилетают сегодня вечером.

— Конечно. Два отдельных номера класса люкс, даже немцы останутся довольны. Виталию Семеновичу сообщила, они с переводчиком встретят в аэропорту.

— Хорошо. Хотя нет, я поеду с ними.

— Не получится. Сегодня у вас ужин с Надеждой Михайловной.

Матвей Владимирович повернулся к окну, но Рита все равно заметила появившуюся улыбку:

— Мама вас достала?

— Не то чтобы… — Рита тоже начала улыбаться. — Но с четверга она мне звонила каждый день, чтобы напомнить. Боюсь, если вы не появитесь сегодня у нее, то мне ничего не поможет.

Она рассмеялась, чтобы подчеркнуть шутку. Однако Матвей Владимирович снова посмотрел на нее и уже без тени веселья на лице:

— Точно. Я еду встречать немцев, а вы сходите на ужин к моей матери — составьте ей компанию.

— Что?

— У вас со слухом плохо?

Как пить дать, издевается. Но Рита заставила себя говорить спокойно:

— С превеликим удовольствием, Матвей Владимирович. При условии, что я сойду за ее сына.

— Ей просто нужна компания!

— Ваша!

— Любая!

— Ошибаетесь! О чем нам с ней общаться?

— Не общайтесь. Принесите ей удачу.

Резкий выдох, медленный вдох, натянутая улыбка.

— Удачу? Мне послышалось?

— Нет. Почему же? Чем дольше я наблюдаю за этим вашим даром, тем сильнее склоняюсь к мысли, что он существует. Игорь плел против меня заговор, а вляпался сам. Я еще ни разу не видел друга в таком состоянии. Не удивлюсь, если вы спровоцировали начало самой настоящей любви у прожженного ловеласа!

— Игорь?.. — растерялась Рита, но спорить на эту тему ей до смерти осточертело. — Ладно! Если вы серьезно, то давайте адрес. Я поеду к вашей маме и постараюсь скрасить ее вечер, раз у нее родных детей нет!

— Вот и славно.

— Вот и славно!

Рита, поняв, что они снова начали разговаривать совсем не так, как положено по правилам официальности, взяла себя в руки и легко улыбнулась:

— Будет сделано, Матвей Владимирович. Все претензии Надежды Михайловны запишу и передам, Виталия Семеновича предупрежу, чтобы заехал сегодня за вами. До конца дня я успею закончить сводку по выкладке товара. Еще распоряжения?

— Нет, спасибо.

Рита уже открывала дверь, когда он вдруг окликнул:

— Кстати, я вам должен десять процентов от вашей зарплаты, переведу на карту. Кажется, вы приносите удачу выборочно. Или кому сами захотите.

Она улыбнулась, но не оглянулась. Конечно, Игорь уже признался другу. А Рита приносит удачу только тем, кто сам себе удачу приносит — и никакой магии!

Вечером она отправилась к матери Матвея Владимировича. Женщина открыла сама, окинула ее взглядом, но не слишком-то удивленным.

— А он, естественно, очень занят?

— Занят, Надежда Михайловна! Важная встреча с деловыми партнерами из Берлина!

— Верю, верю… — спокойно проговорила женщина, и именно от этого спокойствия Рите ее стало особенно жаль. — Заходи, Рита, хоть в карты перекинемся.

Рита, кроме дурака, ни во что играть не умела, но с радостью приняла приглашение. Дом у Надежды Михайловны был еще больше, чем у сына, и обставлен изысканнее. Но здесь еще и присутствовали работники — девушка накрывала на стол, а количество блюд явно не рассчитывалось на двух человек.

Они прекрасно поужинали, выпили немного вина, а потом пересели к маленькому столику. Надежда Михайловна не смогла скрыть разочарования от неумения играть Риты, но все равно как будто не хотела ее отпускать. Рита осмелилась заговорить о личном, когда надоело по десятому кругу перечислять все дела в офисе:

— До свадьбы осталось совсем немного. Волнуетесь?

— Да, все слишком быстро. До сих пор не могу определиться, хорошо это или плохо.

— Вы довольны выбором сына?

Женщина устало вздохнула:

— Довольна. Вероника вчера вечером ко мне заходила, рассказывала, как сын ее с толпой непонятных друзей знакомил. С тобой в том числе! — она смотрела доброжелательно. — Не понимаю толком, что там произошло, но у Матвея есть единственный друг — Игорь. Где он набрал остальных, и самое главное — зачем, неясно. Но чем бы дитя ни тешилось, лишь бы женилось.

— Понятно, — Рита тихо рассмеялась. — Но раз уж я там все равно присутствовала, то замечу — Вероника очень приятная девушка. Я не увидела под внешним лоском ни капли высокомерия.

Она на самом деле так считала. Даже если Вероника только разыгрывала радушие, то все равно ее рвение было достойно похвалы. Ни Димыч, ни Иринка так и не придумали, к чему бы придраться, а это многого стоило.

— Не будь наивной, девочка, — Надежда Михайловна теперь тоже тихо смеялась. — Вероника высокомерна ровно настолько, насколько ее обязывает положение. Здесь ей было на руку понравиться приятелям Матвея — она им и понравилась. А если ей будет на руку растоптать вас всех, то даже не оглянется.

Рита нахмурилась:

— Не могу понять, то есть вы ее считаете не слишком приятным человеком?

— Я такого не говорила! Просто констатирую факт. Мнение самой Вероники роли не играет, всем заправляет ее отец. А она удачно отыгрывает отсутствие всякого мнения, поскольку знает, что в этом нет смысла.

Теперь Рита окончательно растерялась. Матери нравилась идея о свадьбе, но в каждом ее слове звучали отрицательные отзывы. Это совсем не дело секретарши, потому она решила свернуть тему:

— Лишь бы они с Матвеем Владимировичем были счастливы. Верьте в это!

— Счастливы? Вряд ли. Вероника — молчаливый инструмент. Мой сын умеет пользоваться инструментами. Они будут полезны друг другу, но вряд ли счастливы.

— И вы… притом довольны выбором сына?

— Что ты на меня так смотришь? — женщина перестала улыбаться и откинула карты, забыв об игре. — Мне нравится Вероника, потому что я прекрасно понимаю, каково быть женой человека, у которого главная и единственная любовь — его дело. Эмоции тут и не нужны. Мне было бы намного легче, если бы вообще никаких чувств не было! Потому мне Вероника очень нравится. Если у нее вместо сердца кусок льда, то так даже лучше!

Какой неприятный разговор выходит. Рите стало не по себе. Она собиралась поддержать Надежду Михайловну, да и то по приказу шефа, но, видимо, втягивать ее в личные вопросы — это у них семейное.

— Не думаю, что меня это касается, — сказала суше, чем собиралась.

— Шутишь? Тебя это совершенно точно касается. Если мой муж на стороне утешения начал искать только со временем, то у Матвея еще более рациональный подход. Он ведь и сам даже не пытается сблизиться с Вероникой. Думаю, ты понимаешь, на что я намекаю.

Рита поняла прекрасно. Но не слишком ли многие об этом говорят? Она резко встала:

— Мне пора, Надежда Михайловна. Хорошего вечера.

— Обиделась? — та заметно встревожилась. — Подожди, я не собиралась тебя обижать! Просто предположила! Сначала он берет тебя на работу безо всяких рекомендаций, а потом в каждом разговоре: «Маргарита приносит удачу», «Маргарита варит отвратительный кофе», «Маргарита нашла ошибку в последнем отчете», «Маргарита», «Маргарита»… Если бы он имя невесты так часто упоминал, то было понятнее. Прости, если я ошиблась!

— Вы ошиблись, — спокойнее ответила Рита. — И вы меня простите. Просто… знаете, вот каждый первый почему-то уверен в том, что у нас с вашим сыном любовь! Каждый первый! Это уже даже не смешно.

Надежда Михайловна тоже поднялась и поспешила схватить Риту за локоть.

— Тогда прости еще раз. Давай вина выпьем? Не представляешь, как бывает одиноко в таком огромном доме.

Это был крик о помощи — Рита четко это уловила. Хоть и недоумевала, почему богатая, все еще красивая женщина так сильно страдает от одиночества, что рада любой компании. И она действительно очень добрая и открытая, Матвей зря так мало внимания уделяет матери — общается только по телефону… и, похоже, только о работе. Однако Надежда Михайловна чуть позже снова подкинула ей новую пищу для размышлений:

— Я не прошу тебя шпионить за сыном. Но раз уж у вас нет романа, и ты заметишь что-то, что могло бы ему навредить, то сделай одолжение — сообщи мне. Не потому что обязана, а ради хорошего поступка.

Рита не была уверена, что такая необходимость когда-нибудь появится, но кивнула — только лишь для того, чтобы не спорить. Женщина же своей откровенностью ее убивала:

— Я хорошо понимаю, что в Веронику он не влюблен, но и от брака не откажется. Вот только не хотелось бы, чтобы он повторил ошибку отца. Слыхала, наверное, что у Матвея есть сводный брат? В первый класс в этом году пошел… Я много лет заталкивала ревность в горло, но именно это и может вылиться боком. Мать его о доле не забывает, она ее отдала в управление Матвея и пока довольствуется отчислениями с прибыли. Но когда пацан подрастет, то начнет думать своей головой, и он растопчет нас, как наследник первой очереди на целую четверть активов. Не знаю, чем думал Володя, но явно не головой…

— Зачем вы мне об этом рассказываете?

— Не знаю… Потому что это не такая уж и большая тайна, многие об этом знают.

Рите не нравились подобные разговоры, и искренность Надежды Михайловны считала неуместной, потому поддерживала разговор, постоянно пытаясь смягчить остроту темы:

— Они общаются? Я имею в виду Матвея Владимировича и брата?

— Нет, конечно. Кто же станет общаться со своим будущим врагом, даже если пока он первоклассник?

— Неприятная история. И не мне судить, кто в ней прав.

— Не тебе! Еще бы! — вдруг гораздо громче заговорила Надежда Михайловна. — Мне судить! Ведь это я выходила замуж за человека, у которого ничего не было. Я стояла за каждой его победой и поражением. Я проглотила гордость, лишь бы сохранить семью. И именно я теперь смотрю, в каком шатком положении оказался единственный сын. Ты ведь образованная, понимаешь, что если его братец затребует причитающуюся ему четверть имущества, то в текущих условиях это будет означать развал всей сети! Матвей вынужден идти на любые сделки, чтобы подготовиться к удару. Потому я и сужу! Думаешь, он был бы таким, если бы не вся эта мерзкая ситуация? Никого близких, никому не доверяет. И друзей у него не было бы, если бы Игорь сдался, он сам не оставляет Матвея. Мой сын выкручивается! Потому что я сама, своими ошибками поставила его в такое положение! Не без участия его отца, конечно…

Рита уже не знала куда деться. Но потом подумала и решила говорить прямо:

— Очень жаль, что вам все это пришлось пережить. Но вы все это не просто так мне рассказываете. Так можете уже сказать, чего конкретно вы ждете от меня?

Надежда Михайловна улыбнулась широко и отставила бокал:

— Я верю, что ты ему не любовница. И вижу, что ты об этом даже всерьез не задумывалась. Но Матвей выделяет тебя из прочих — вот потому все подряд вас неправильно и понимают. Не хочешь быть ему любовницей, стань другом. Помоги Игорю в его нелегкой миссии! Я прекрасно разбираюсь в людях, дорогая моя, прекрасно. И совершенно точно знаю, что твое общество Матвею будет только на пользу. А иначе его или понесет, как отца, или сердечным приступом догонит!

— Другом? — теперь Рите хотелось смеяться. — Я работаю на вашего сына!

— Ну и работай, кто мешает? А заодно и вытаскивай из скорлупы, поддерживай, когда можешь, будь рядом. Не увольняйся ни в коем случае. Даже если тебе предложат огромную зарплату в другом месте — не увольняйся. Приди ко мне и скажи. Я гарантирую тебе возмещение любых альтернатив. И не думай, что я тебя покупаю! Когда сама станешь матерью, то очень хорошо поймешь…

Рита перебила странную речь резким выдохом.

— Хорошо. Я и так постоянно с ним рядом. И поддерживаю, если правильно понимаю, что вы имеете в виду. Завтра заявлю, что он просто обязан после работы заехать к вам, а если откажется, то накричу на него. Не смейтесь, я не боюсь его реакции. А если узнаю, что ваш сын подсел на наркотики, подумывает о суициде или еще что-то запредельное замышляет, то первым делом позвоню вам. Не потому что обязана, но признаю за вами право знать. Но на этом все, что я могу вам предложить.

— Посмотрим, — и подмигнула.

Настроение после этого ужина словами передать было сложно. Снова Риту втягивали в какую-то игру. Но при том, что на этот раз она понимала смысл и чаяния бедной женщины — та приходила в точности к тем же выводам, что и Рита, но сама слежка за боссом претила. Более того, мысль о том, что мир буквально насильно толкает ее все ближе и ближе к Матвею Владимировичу, игнорировать было уже невозможно. Как сговорились все!

* * *

Игорь — исключительная свинота. Надутый, самовлюбленный, эгоистичный индюк, который считает себя вправе вмешиваться в чужие судьбы! Нет, это подумать только — он решил, что если Матвею показать Риту в непривычной обстановке, так он сразу и влюбится? Бредятина! Матвей полночи не мог уснуть, пока наконец-то не дошел до мысли: во всем виноват Игорь!

А начал он размышлять с того, почему не предложил Веронике остаться. Ему было непонятно, что невеста сама не горит желанием лишний раз встречаться, но только сегодня он задал себе вопрос: а разве он сам горит? Вероника красивая — от таких девушек мужчины слюной захлебываются, о таких многие даже мечтать не смеют. Но надо признать, осознанного сексуального влечения Матвей так и не почувствовал. До сих пор он этому не придавал значения, а теперь впал в ступор. Вспомнил о Наташе, своей недавней любовнице. Она веселая, раскованная, довольно привлекательная, но исключительной красотой не обладает. И тем не менее Матвея два года подряд она полностью устраивала. А теперь и найти Наташин номер не было никакого желания… Возможно, он окончательно погрузился в бизнес, на личное не остается сил. Отсюда и эта холодность. И все бы ничего, если бы не… если бы он ко всем без исключения был так же холоден.

Матвей перевернулся на другой бок, снова закрыл глаза и попытался уснуть. Рита такая нерешительная, вовсе не из тех, от кого «в зобу дыханье сперло». Веронике в подметки не годится. А когда танцевала с ним, то иногда поднималась на цыпочки, то ли чтобы казаться выше, то ли неуверенно себя чувствовала. Смешная в своей неумелости. Рита, поднимающаяся на цыпочки, чтобы быть на два сантиметра ближе… Матвей лег на спину.

Она влюблена в Диму, туда ей и дорога. А тот весь из себя шустрый, стишки сходу сочиняет, еще недавно нормальный парень, отличный сотрудник, а теперь раздражающий каждым словом. Девушки любят симпатичных брюнетов, это факт. Рита как раз ему подходит, тоже факт. Факт и в том, что она и без Димы никогда бы не согласилась на роль любовницы — до отвращения правильная. Матвей не переносил неуверенных в себе девиц, захороненных под грудой условностей и ханжества. Рита сошла бы за такую, факт, факт. И у Риты нет отца, владеющего финансовой империей. От последнего факта Матвей перевернулся и уткнулся лицом в подушку.

Во всем виноват Игорь. Кажется, Матвею с самого начала просто нравилось ее присутствие в офисе. Приносит ли она удачу — дело десятое, важнее уверенность, что приносит. Ему просто стало спокойнее. Она с самого начала импонировала ему, как человек, но никогда не нравилась, как женщина. И тут вдруг Игорь решил показать Риту в непривычной обстановке. Показать вот в этом ее платьице, купленном за копейки, но почему-то так хорошо сидящем. С распущенными волосами, на которые с утра без слез невозможно было смотреть. Нет, Игорь просчитался — она не стала вдруг в глазах Матвея привлекательнее. Она просто теперь не давала уснуть. Не влюбленностью и не желанием, ничего подобного не было, а мыслью, почему он даже не подумал предложить Веронике остаться.

Исключительная свинота, надутый, самовлюбленный, эгоистичный индюк, который только называется другом. Зачем ему была нужна эта сумятица в мыслях Матвея? Ведь свадьба уже скоро, он на попятную не пойдет. Даже если влюбился бы в эту девочку на цыпочках, все равно бы не отступил от Вероники. Утром он позвонил Игорю и высказал ему все придуманные во время бессонницы эпитеты. Друг почему-то не огорчился, а чтобы отомстить, еще раз поинтересовался о споре и заверил, что Матвей проиграл. Матвей вообще не любил проигрывать, но в данном случае он проиграл именно Рите — и это неожиданно быстро успокоило. Жаль, что он никак не может на нее всерьез разозлиться, можно было бы раскачаться и на порыве уволить. Пусть бы шлепала обратно в свою школу, зла на нее не хватает. Но идея эта ни разу в голове так и не прижилась.

В офисе он вел себя сдержанно, а от Маргариты кульбитов и вовсе не ожидал. Это ее свойство и злило: Матвею было достаточно единственного кульбита, чтобы прийти уже хоть к какому-то решению. Потом зачем-то отправил ее на ужин к матери, в этом решении не было скрытых мотивов, он просто решил, что компания Риты ей понравится. Мама от секретарши вообще была в восторге: не зря же любой разговор сводился именно к ней. О чем бы они ни болтали, рано или поздно переключались на секретаршу. Вот и пусть дружат, раз у них такая симпатия.

Матвей хорошо разбирался в себе и не мог игнорировать общее изменение настроения. Спокойствие, которое приносила Рита ему еще совсем недавно, сменилось на постоянно растущее раздражение. Во вторник утром она еще осмелилась ему высказывать претензии о матери! Той, дескать, никакие деньги не нужны, если она родного сына слышит только по телефону. Ну да, много секретарша понимает. Это был удачный момент, но до того, как Матвей успел сказать эпичное «выметайтесь», она вдруг сменила тон:

— Я не собираюсь лезть в ваши дела, Матвей Владимирович! Но вы сами сделали меня посредником в ваших с Надеждой Михайловной…

— Так это я виноват?

— А кто же?

Было непонятно — шутит она или снова осуждает. Матвею до дрожи в пальцах захотелось, чтобы и она погрязла в том же раздражении, в котором прибывает он уже два дня:

— Маргарита, мама хорошо к вам относится — ума не приложу, с чего.

— Да ваша мама почти ко всем хорошо относится, не замечали?

— Почему вы до сих пор говорите о моих семейных делах? Может уже, наконец, перейдем к невыполняемым обязанностям?

— О чем вы?

— Я попросил передать партнерам болванку договора!

— Я и передала! Матвей Владимирович, неужели они не получили?

— Получили! Кое-как нашли в почтовой пересылке! У вас не нашлось нескольких листов для распечатки?

Она злилась. Говорила ровно, но порозовевшие щеки подтверждали догадку. Матвей был доволен непонятно чем.

— Да, Матвей Владимирович, — заговорила медленнее. Видимо, чтобы не сорваться на крик. — Я не сделала распечатки, потому что вы мне сказали отослать по электронке. И смею напомнить, что вчера, когда эти самые партнеры прилетели, я все равно не смогла бы отдать им болванку, потому что в это же время — вы представляете себе? — ужинала с вашей матерью. И снова — нет, вы только вслушайтесь! — по вашему распоряжению.

— И мы опять говорим о моих семейных делах? Вы бы рабочим делам столько внимания уделяли, как моей матери.

Она так зыркнула, что Матвею захотелось расхохотаться — от ее раздражения почему-то перестало невыносимо чесаться в груди. Он поднял обе руки вверх, сдаваясь с неожиданно ставшим легким сердцем:

— Простите, Маргарита. Я был неправ. Сделайте кофе.

— Конечно, Матвей Владимирович.

Он вошел в кабинет и прижался спиной к двери. Легкость постепенно исчезала, а в груди снова начало немного чесаться. Почему она уже две минуты не несет ему кофе? Сидит там себе, злится, наверное, о нем думает… Пусть со злостью, лишь бы думала. Матвей закрыл глаза и взял себя в руки. Глупая выходка, такое не должно повторяться.

Но он ничего с собой не мог поделать. Даже в дела с головой не мог погрузиться, пока считал, что Маргарита там за стенкой о нем перестала думать. Потому он провоцировал мелкие стычки, тем успокаивался и потом некоторое время мог спокойно работать. Хотелось поступать так чаще и кричать громче, но ему удавалось себя сдерживать. А если вдруг он перегнет палку, и Маргарита однажды не выдержит и уволится, то… Матвей не представлял, что тогда будет. Он не собирался этого представлять.

В среду вечером зуд в груди достиг такой стадии, что он чуть было не предложил ей подвезти до дома. Конечно, чтобы она отказалась, как и положено секретарю. Но он остановил себя и от этого порыва. Спокойно попрощался и сел в машину, включил музыку погромче и вывернул со стоянки, пока она не вышла из здания. Если бы он увидел, что она идет одна, без своего жениха, то непременно бы вышел и предложил бы… конечно, чтобы она отказалась. Он очень многое уже готов был ей предложить — лишь бы она ни в коем случае не соглашалась, а в груди свербило еще сильнее.

Музыка и скорость остудили мысли, и стало даже смешно. Что на него нашло? Как пацан, которому до смерти хочется дергать одноклассницу за косички! Хорошенько все обдумав, Матвей решил: он, само собой, женится на Веронике, Рита лучше бы поскорее выходила замуж за Диму. И тогда, если она продолжит его так раздражать, то Матвей начнет атаковать. Ведь между ними будет все честно! Он женат, она замужем, все довольны. Ему, быть может, нужно всего лишь раз с ней переспать. Или поцеловать. Точно — этого вполне хватит. Он не нравится ей, в этом нет сомнений. Так ведь и она ему не нравится до такой степени, чтобы ночи из-за нее не спать. Матвей не слишком умеет увлекать женщин. Но почему-то именно в этом случае казалось, что ему все под силу. Придется просто подождать, это ерунда. Придумав и утвердив в голове бизнес-план, Матвей наконец успокоился.