Рита проснулась по привычке в шесть. До рейса оставалось много времени, но через час надо будет будить Матвея и собираться. Она вела себя как можно тише и не включала телевизор, чтобы не привлекать к себе внимания. После душа долго-долго стояла у окна и наблюдала с высоты за оживленной в такое ранее время улицей.

Теперь уже придется думать, некуда откладывать. И чем больше она размышляла, тем сильнее винила себя. Ведь Димыч предупреждал! А Матвей практически открытым текстом предложил ей стать любовницей. Каким местом она смотрела, если ничего не видела? Да видела, конечно. Все она видела — и взгляды его, и повышенное внимание, только верить не хотела. Потому что дура наивная. И если абстрагироваться от некоторых обстоятельств, то непременно бы влюбилась — он бывает таким, в которого сложно не влюбиться. Вчера именно таким и был, несмотря на детские и эмоциональные выходки. Таким она его уже давно и знала: сдержанный на работе со всеми сотрудниками, кроме нее самой, но вдруг срывающийся в пропасть гиперкомпенсации. Такому сыну и мать хотела другой судьбы, видя, что он всегда балансирует на острие ножа, а потом летит в сторону, чтобы чуть позже снова восстановить равновесие. Впечатляющий, странный, красивый, смешной, умный, нелепый, прямолинейный, замкнутый — у него наличествовали все взаимоисключающие черты, чтобы заполучить любую девушку, не только Риту. Однако абстрагироваться от обстоятельств не получалось: Рита стала бы чьей-то любовницей, лишь полностью поправ все свои принципы. И неважно, какими чертами наделен мужчина, потому что речь всегда идет о личном выборе конкретного человека. Без отговорок наподобие «ее подвело тело», «без него и жизнь не жизнь» и прочей чуши. Если один ломается под другого, то это что угодно, только не любовь.

Но ведь вчера он говорил не о любви и даже не о сексе. Но этот его «единственный поцелуй» почему-то звучал еще отчаяннее. Намного беспросветнее, чем все остальное. Рита не злилась на Матвея — ну, может, только в самом начале. Сейчас она злилась только на себя, потому как отчетливо увидела всю картинку. В истории буквально все сыграли свою роль, но больше всех вложили Матвей и она сама.

— Ты не спишь? Завтрак заказала?

Рита от неожиданности вздрогнула, но почти сразу натянула улыбку и повернулась, намереваясь больше никогда не говорить с начальником без должной официальности:

— Нет, Матвей Владимирович, еще не заказала. Если вы хорошо себя чувствуете, то можем позавтракать на первом этаже.

Он, конечно, все нужное уловил. Едва заметно поморщился, но смотрел прямо. И подхватил ее интонацию:

— Хорошо. Сейчас я в душ, потом перекусим и сдадим номер. Маргарита, если вы ждете извинений, то их не будет. Для извинений я не чувствую себя в достаточной степени виноватым. И напомню про ваше обещание. Пусть личное не путается с работой.

Рита ничего от него и не ждала. Все, что она могла узнать, уже узнала. Любые слова не помогут.

— Как скажете, Матвей Владимирович.

Они позавтракали, добрались до аэропорта и прилетели в родной город, не обменявшись при этом и десятком фраз. И Рите так было спокойнее. Хоть она и понимала, что между ней и начальником теперь пролегла непроницаемая стена, которую со временем придется рушить или все-таки сбегать, но прямо сейчас общаться была не готова. Она настолько погрузилась в себя, что невольно напряглась, когда Матвей Владимирович уже на выходе из аэропорта сказал сухо:

— Возьмете себе другое такси? Я собираюсь сразу в офис, а у вас до конца дня отгул.

— Нет, Матвей Владимирович, я тоже еду в офис. С завода должны были прислать факс, я разберусь, поскольку это моя работа.

— Не смею останавливать, — сказал без сарказма. Скорее устало.

Рита отнюдь не рвалась побыть в его компании как можно дольше. Она попросту не знала, что сейчас делать. И привыкла в таких ситуациях сначала излить душу друзьям — они помогут успокоиться и принять решение. Всегда так было! А Зорины находятся именно в офисе, дома Рите пришлось бы или сходить с ума в одиночестве, или смотреть в глаза Веронике. Она не была готова ни к тому, ни к другому.

На обеденный перерыв она опоздала, потому в самом деле сначала выполнила свои обязанности, но в конце рабочего дня созвонилась с друзьями и договорилась о встрече в кафе. Очень натянуто попрощалась с шефом и ушла.

Иринка с Димычем уже ждали за столиком. Оба выглядели недовольными, как будто успели заразиться ее настроением и по-дружески разделить.

— Ребят, я сначала с вами хочу переговорить, а уже потом с Вероникой…

— Да что ты говоришь! — Иринка вроде бы и возмущалась, и притом с любопытством ее разглядывала. — Неужели в командировке случились типичные командировочные дела, про которые теперь надо с невестой начальника говорить?

— Нет! Ничего такого не произошло! — Рита повысила голос от возмущения. — Вы что тут себе придумали?

Дима молчал. Но хотя бы оторвал взгляд от окна и посмотрел на Риту. Иринка шумно выдохнула:

— Совсем ничего? Вот даже чуть-чуть?

Рита помотала головой:

— Если ты про нежности какие… или там поцелуйчики, то ничего подобного!

— Ну, я даже не о поцелуйчиках думала… Но это прекрасно! Тогда с чего ты такая Биг Боссом придавленная?

Игнорируя насмешку, Рита повторила уверенно:

— Ничего подобного не случилось. Только разговоры. Я сейчас точно знаю, что нравлюсь начальнику. Возможно, сильно. Или просто проходное увлечение на один раз. Я подробностями не интересовалась.

— Хм… — опять за обоих друзей хмыкнула Иринка. — Неужели план Игоря сработал?! Вот ведь гад ползучий!

— Сейчас это неважно. Еще дело в том, что я пообещала не увольняться. До сих пор не понимаю, как я — вот именно я — оказалась втянута в подобное. Вот и подскажите, что мне делать?

— Увольняться, — впервые с начала встречи Димыч открыл рот. — Какие еще могут быть обещания? Если не хочешь на него работать, то никто тебя не заставит. Представь себе, как все просто. Вопрос-то в другом, Ритуль: а ты точно хочешь уволиться?

И его сестра подхватила:

— Димыч прав. Ладно, ты нравишься Биг Боссу. Это вообще не проблема, или проблема решаемая: уволиться или остаться ради хорошей зарплаты, игнорируя все его поползновения. Походит кругами и отстанет, никуда не денется. И перед Вероникой твоей вины нет, если только тебе самой он ни капельки не симпатичен. Так что вопрос действительно только в этом.

Зорины попали в больную точку. Рита опустила глаза и уставилась на свои руки. Обелять себя в глазах друзей она не собиралась. Только если будет честной, они смогут дать дельные советы. Говорила медленно, тихо:

— Я думала об этом. Вчера… я не ушла. Он провоцировал меня, выбивал почву из-под ног, злил до жуткого раздражения… Но я не ушла. Как не уехала тогда из его дома, когда Игорь пытался нас свести. У меня каждый раз находились оправдания, понимаете? Как если бы мне больше нравилось злиться от нападок Матвея… Владимировича, — она запнулась на отчестве, — чем быть в спокойствии без него.

— У-у… — протянула подруга, — плохой знак.

Рита кивнула — она и сама понимала, как это звучит:

— Вот только я на себя это не примеряла, понимаете? Я видела его привлекательность, мне даже его эмоциональные бури нравились, но я не смотрела на него с этой стороны. И еще одно, очень важное: я ведь вижу, что он остается самим собой только в моем присутствии. Как только появляется другой человек — сотрудник, партнер, невеста, неважно — у него даже улыбка другая и ни одной настоящей эмоции! Это выделение меня из всех людей… подкупает! И сегодня утром вдруг явно дошло, что если бы он не женился, если бы не был моим начальником, то я обязательно бы посмотрела…

Иринка охнула. Димыч молча встал и вышел из-за стола. Не оглядываясь, уверенно пошагал к выходу.

— Что это с ним? — не поняла Рита.

Подруга некоторое время думала над ответом:

— Возможно, ему не нравится ситуация. Ведь это ты, Рит! Самый близкий нам человек! Мы с Димой обязательно станем теми, кто будет громче всех орать «Горько!» на твоей свадьбе. И уж точно мы не те, кто впадет в восторг, если ты влюбишься в женатика и всю жизнь под откос пустишь.

Так, само собой, и было. Но Рита все равно посчитала реакцию Димыча уж слишком резкой:

— Я не влюбилась в женатика, не преувеличивай! Я лишь сказала, что в других обстоятельствах Матвей Владимирович мог бы мне понравиться! Это совсем не одно и то же!

— Понимаю, не злись. Можешь Веронике вообще ничего не говорить. Она тысячу раз повторила, что ей все равно.

— А что делать с работой? Увольняться? Раз у меня есть такие сомнения, то я лучше уволюсь, чем каждый день его видеть. Тем более, когда знаю про его мысли!

— Какие там мысли, Ритуль? Начальник возжелал секретаршу? Такое в мире каждые полторы секунды происходит. Если хочешь увольняться, то мы тебя поддержим и с голоду помереть не дадим. Так что решай сама.

— Я уволюсь. Завтра напишу заявление. И плевать на обещание — я ему ничего не должна!

— Вот и славно. И забей… эх! А ведь какая была работенка — будто специально для тебя! Но ничего, найдем лучше! Тебе не надо самой быть удачливой, Ритуль, достаточно приносить удачу нам, а мы уж вывезем и за тебя.

* * *

Кажется, Дима все время точно знал, что Рита нравится Биг Боссу. Но держался только на том, что ей начальник безразличен. Даже несмотря на предупреждение и заведомую готовность сопротивляться любым поползновениям, она все равно… Узнать это оказалось слишком сильным ударом.

Дима злился, как никогда прежде. Как раз сейчас было самое время признаться в чувствах — это именно тот знаменательный час, когда Рита их наверняка бы приняла. Чтобы сбежать от собственных эмоций. Но Дима понял, что его это не устраивает. Он хотел Риту, ценил ее, знал каждое ее достоинство и примирился с каждым недостатком, но ему не нужна была часть Риты. Она была слишком идеальной, чтобы навязать ей неидеальные отношения! Именно поэтому Дима так и злился.

Он не знал, куда едет, не думал ни о чем, потому по инерции вышел на знакомой остановке и направился к дому, где еще совсем недавно они жили втроем — неразлучные, так прекрасно друг друга дополняющие и никогда не скучающие. А потом он с сестрой вдруг решил устроить Ритулю на хорошую работу… Именно тогда обозначилась трещина, которой теперь только расти и расти. Обратно не склеишь. Еще совсем недавно они были хотя бы друзьями, а теперь Дима не мог даже усидеть с ней за одним столом.

— Дима!

Вероника окликнула от подъезда — только вышла из машины и ждала, когда он подойдет, чтобы зайти вместе. Еще и эта. Такая же потеряшка в жизни, как и сам Дима. И он вообще не собирался этим вечером ехать к сестре. Теперь же пришлось подойти:

— Слушай, я думал, что от своей квартиры ключи тут оставил, а потом в кармане нашел. Девчонок еще нет, не буду подниматься.

— Почему? Хоть чаю выпей. Как Рита в Москву слетала?

О, Рита слетала прекрасно! У Риты теперь бабочки в животе столичные, откормленные. А эта стоит тут и интересуется так искренне, как будто ей действительно по барабану.

— Нормально. Ладно, Вероник, я домой.

— Подожди, давай хотя бы подвезу!

Он не стал отказываться. Но и разговаривать не хотел. Вероника сама уловила его настроение и спросила тихо, когда они уже подъезжали к нужному дому:

— Ты очень расстроен, Дим. И речь вряд ли о работе. Рита?

— Рита, Рита, — он устал сам себе сопротивляться. Когда машина остановилась возле его подъезда, повернулся к Веронике. — Нет у меня больше Риты. И никогда не было. Сейчас уже переживаю только о том, что и близкого друга потерял.

— Они… переспали?

Вероника умна и проницательна. Привыкла со стороны молча наблюдать за людьми, а тут еще впервые обзавелась друзьями — теперь не заткнешь.

— Нет. Не думаю. Рита не пошла бы на такое, но теперь и у нее есть симпатия, пусть в зародыше.

— То есть Матвею она давно нравится? Я догадывалась. Он улыбаться начинает каждый раз, когда говорит о работе.

— Понятия не имею. Тебе же все равно.

— Теперь нет!

Дима забыл о своих переживаний и вглядывался в ее лицо еще пристальнее:

— В смысле?

— В смысле, мне не все равно. Что непонятного? Если именно я стою между Ритой и Матвеем, то как мне может быть все равно?

— Что? — он выдавил резко, с ядом. — То есть теперь тебя будет мучить совесть из-за того, что рушишь такую замечательную пару?!

— Ты говоришь так, потому что сам в нее влюблен. Про Матвея новость не слишком шокирующая, а вот про Риту я не знала.

Она говорила уверенно, сама убежденная в каждом слове.

— Отличный поворот, Вероника! Как же быстро ты слила мои интересы! А я уж было подумал, что мы с тобой друзья.

— Друзья, — она улыбалась виновато. — Но я решила никого из вас не ставить выше остальных, включая Матвея, конечно же. Теперь буду наблюдать за Ритой, и если ты прав, если у них взаимное чувство, то я выберу просто по сумме интересов.

— Какое еще взаимное чувство? — не понимал Дима. — Твой будущий муж хочет ее трахнуть, а потом жениться на тебе! Ты ведь самая лучшая для него партия! Он может иметь время от времени всех согласных на это девушек, а ты даже слова не скажешь!

— Знаешь, Дим, следи за тоном. Я не пыталась тебя обидеть, просто хочу поступать правильно.

— Как правильно? Отменить свадьбу, выйти замуж за мафиозника из круга отца, утонуть в слезах, а этим двоим открыть дорогу?! Да Матвей твой и не подумает жениться на простушке типа Риты! Не его уровень! Если ты уйдешь, то он найдет другую выгодную инвестицию!

— Наверное, ты прав.

Дима прикрыл глаза, стараясь успокоиться. Вероника точно не виновата в этой истории — единственная сторона, которая не виновата. Даже сестра свою роль сыграла, связавшись с Игорем. Он произнес тише:

— Прости, просто настроение плохое. Зайдешь?

— Зайду, если пригласишь. И выслушаю все, что у тебя накипело. Можешь даже поплакать, тогда мы будем квиты. Или не зайду, если сейчас тебе не нужна компания.

Он благодарно улыбнулся:

— Тогда я лучше один побуду.

Вероника положила руку ему на плечо и немного сжала пальцы:

— Но если тебе понадобится выговориться, то ты сразу позвонишь.

— Конечно.

Он вышел из машины и обернулся, чтобы махнуть рукой отъезжающей Веронике. Потом медленно направился к подъезду. Из темноты вынырнула фигурка. Дима лишь зубами скрипнул — не слишком ли много женщин вертится вокруг него?

— Анюта? Ты откуда мой адрес знаешь?

— Делов-то, — она многозначительно посмотрела в сторону быстро удаляющегося автомобиля. — Решила, что сложно будет намылить тебе шею по телефону!

У Димы не было настроения выяснять отношения, он мечтал как можно скорее избавиться от настырной напарницы:

— За то, что не сообщил про их командировку? И что бы ты сделала? Отправилась бы следом?

— Что-нибудь бы сделала! Ты совсем идиот? Они полетели на день, а остались там на ночь! И, конечно, подружка тебе об этом сообщила! Можно было устроить диверсию в офисе или ложный звонок о родителях — что угодно, лишь бы выдернуть оттуда одного или вторую!

Дима поморщился:

— Успокойся уже. Ничего там такого не случилось…

Он соврал. На самом деле случилось намного больше, чем просто секс — Рита посмотрела на начальника с другой стороны. Возможно, тот и сам не понимает, чего добился за эту ночь. Зато Дима это прекрасно осознавал, потому что Риту знал не первый день и никогда не замечал за ней подобной растерянности, даже когда она мимолетно влюблялась в институтских одногруппников. Матвей Владимирович пинком сбил ее с ног и теперь, если только не отступится, то свое получит. А потом бросит бедняжку в отчаянии, потому что Рита вполсилы любить не умеет.

Анюта же беспокоилась о другом:

— А я еще думаю, почему ты такой спокойный — меня опрокинул, сам ничего не сделал. А оно вон как выходит: решил утешиться невестой? Глупая месть, если я правильно поняла их отношения! Или Рита тебе уже даром не нужна, когда можно такую барышню приручить? Давай, давай, отрывайся! Всегда знала, что на мужчин полагаться нельзя! Вы же плана придерживаетесь, только пока в штанах не зазудело!

Дима ведь и не подумал, что можно сделать такие выводы. Это он Вероникой утешается? Как объяснить прожженной меркантилистке, что в мире существует обычная дружеская поддержка? И у него сдали нервы — просто потому, что Анюта была последней и самой огромной каплей во всем произошедшем:

— Вали отсюда, — говорил тихо, сухо. — Просто исчезни. И никогда больше со мной не разговаривай. Упустила ты своего Матвея, забудь.

— Упустила? То есть у них все-таки…

— Вали, — повторил он, отодвинул девушку с пути и вошел в подъезд.

Пусть дальше действует без него. Она не пропадет. Ему бы с ней не пропасть.

* * *

Матвей места себе не находил. Остыв вне присутствия самой Риты, которая отключала в нем рассудок, он с трудом признал, что миссию провалил. Ведь все иначе собирался делать! Его конкретно занесло, и теперь придется начинать сначала, еще и с худшими условиями. Но провал миссии не означает, что миссию не нужно пытаться пройти снова!

Его последнее признание прозвучало полным бредом, но Рита восприняла все однозначно — дескать, он втрескался на всю оставшуюся жизнь без права амнистии. Все не так! Хотя почему-то именно так и прозвучало… Сам виноват.

Вечером он успокоился, все себе объяснил, решил теперь надолго затаиться, чтобы ее бдительность усыпить и не спугнуть окончательно, утром приехал на работу чуть раньше и успел придумать для помощницы кучу заданий на день — пусть чувствует себя нужной и загруженной. А потом услышал, как она в приемную заходит, каблучками своими стучит, и все настройки на спокойное ожидание полетели псу под хвост. Как ребенок, которому уже сказали про купленный на день рождения подарок, но пока не показали, визжит от счастья и любопытства и ничего не может с этим восторгом поделать. Вот примерно так себя ощущал и Матвей, разве что в ладоши не хлопал — пришла! Как если бы он подсознательно боялся, что она вовсе не явится. Сейчас заглянет в кабинет. Пальто только снимет, кофеварку включит и зайдет. Пять, четыре, три, два…

— Матвей Владимирович, вы уже здесь? Здравствуйте!

— Доброе утро, Маргарита, — он успел уставиться в бумажки, чтобы она не заметила его улыбки.

Подошла ближе, остановилась перед столом и сказала, но так тихо и уверенно, что Матвей забыл про документ и недавний восторг:

— Я увольняюсь. Прошу понять меня правильно, Матвей Владимирович. Вот заявление. Я не имею никаких претензий к вам, просто мне это не подходит. Я помню, что дала обещание и теперь с полным осознанием дела… его нарушаю. Приношу вам за это свои извинения.

Она еще что-то говорила, Матвей толком не расслышал. Встал, заправил руки в карманы брюк и посмотрел на окно. Внутри стало тихо. Но не давяще тихо, а наоборот — неожиданно легко. Все ведь правильно! Он сутки выдумывал новую стратегию, но Рита все выдумала за него. Лишь на секунду упавшее настроение взметнулось вверх. На этот раз Матвей улыбку не сдерживал:

— Принуждать на меня работать я права не имею. Забудьте об обещании, все это глупости. Оставьте заявление и приготовьте кофе, пожалуйста.

— Вы… подпишете? — она неловко переминалась с ноги на ногу и отводила взгляд.

— Вы новости не смотрите? Рабство на днях отменили. Конечно, подпишу.

— Спасибо! — она чуть было не глянула на него прямо, но снова уставилась на свои руки.

— Не за что. Про две недели отработки помните?

Рита, конечно, закон прекрасно знала. А теперь болезненно поморщилась, но по-прежнему избегала смотреть на Матвея.

— Я надеялась, что вы…

— Простите, Маргарита, но останавливать рабочий процесс из-за ваших личных переживаний я не стану. Две недели отрабатываете, я пока ищу нового секретаря, потом вы передаете ему дела и получаете расчет. Добро пожаловать в реальный мир.

— К… конечно. Я сделаю кофе.

Она сбежала слишком быстро — не позволила насладиться ее растерянностью. Итак, она сама сделала шаг навстречу! Теперь Матвей уже не связан страхом, что она уволится. И если даже за две недели никаких подвижек не случится, то потом он перестанет быть ее начальником. Кто на всем белом свете запретит двум людям, не связанным рабочими обязательствами, просто общаться? Пусть потом только попробует ему выкнуть! Хотя до этого еще целых две недели — четырнадцать восхитительных дней, за которые Матвей успеет многое. Про скорую свадьбу, как основной сдерживающий элемент, он пока думать не собирался — это ведь обстоятельство непреодолимой силы, даже Рита когда-нибудь поймет!