Заканчивались последние дни осени. Конец ноября. Быстро и не по календарю на улице выпал первый снег. Много снега. Он несколько дней не переставая кружил в воздухе и маленькими белыми пушинками падал на землю. Приукрасившись, город стал торжественным и очень светлым. Деревья оделись в роскошные белые накидки. На обочинах появились высокие снежные сугробы и узенькие, похожие на лыжню, пешеходные дорожки. В Киев пришла зима.
Глядя вокруг, Лена искренне радовалась первому снегу. Как-то повелось, что большинство людей, уставших от осенней серости, свято верило в то, что с появлением снега их жизнь начнется с нового, чистого листа. Так и Лена. Протянув руку, девушка с восторгом ловила пушистые белые снежинки. Вглядываясь в них, она по-детски зажимала варежку и загадывала желание. Сейчас оно у нее было только одно.
Прошло больше двух месяцев, как Лена вернулась из Ферганы. Постепенно жизнь вошла в привычное для нее русло. Целыми днями она пропадала на работе. В первых числах декабря у нее начиналась зимняя сессия. До поздней ночи девушка сидела над курсовыми и контрольными работами, писала рефераты и лабораторные задания. Учиться заочно было значительно сложней. Радовало то, что это был последний учебный год. Весной предстояла последняя сессия и защита диплома.
Выбрав тему дипломной работы «Повышение уровня экономической деятельности предприятий пищевой промышленности», Лена занялась поиском объекта своих научных исследований. Недолго думая она обратилась к руководству одного из киевских хлебокомбинатов. С раннего детства она любила запах свежего, только что вытянутого из печи хлеба. Душистого, ароматного, горячего. На удивление, на комбинате ее приняли весьма доброжелательно. Вопрос фамилии «Бондаренко» и «Борисовны» там почему-то не возник. Правда, руководство предприятия потребовало от нее не только анализа их экономической деятельности, но и конкретных, обоснованных предложений, направленных на улучшение результатов работы хлебокомбината.
Заключив договор, девушка начала самоотверженно готовиться к дипломной работе. Вдумчиво, глубоко, серьезно. К тому же, глядя на ее старания, директор комбината, пожилой и добродушный фронтовик Иван Егорович, пообещал, что если защита дипломной работы пройдет на отлично, то он с удовольствием пригласит ее на работу. А это для Лены был бы головокружительный успех! К тому же ее личный успех.
А ей так хотелось, чтобы она достигла чего-то сама. Без опеки и блата, без чьего-то важного и нужного звонка. Лена стремилась доказать, что в этой жизни она не пропадет. Не умрет с голоду, не бросит университет. Получит достойную работу. Создаст хорошую и дружную семью. И пусть, видя ее успех, родители поймут, что были неправы. Что зря не приняли Гришу, зря не поверили ей. Лена была уверена, что именно так и произойдет. Настанет день, и они, покаявшись, примут их и поймут! Потому что единственным ее и Гриши преступлением перед родителями была любовь. Но разве за это можно карать?
Радуясь своим маленьким достижениям, девушка старательно занималась. Но, как только выпадала свободная минутка, она сразу садилась за свое любимое занятие – написание письма. Письма для ее Гриши. Искренне, порой наивно, она рассказывала ему о своей жизни. Девушка писала о работе в садике, о подготовке к новогоднему утреннику и о том, как у Ванечки Захарова случился приступ аппендицита. Лена рассказывала о том, что научилась делать вареники и варить борщ. По секрету, не выдержав, написала, что скоро, к Новому году, она закончит вязать для него шапку и шарф. Только бы она могла ему их переслать! А еще она с гордостью рассказывала, что директор хлебокомбината обещал взять ее на работу. Что еще немного, и она станет экономистом! Вот красота! Но самым большим ее желанием было то, чтобы он вернулся домой и она стала его женой.
Каждый день, как и обещала, Лена писала ему письма. Письма от Гриши теперь приходили редко. Правда, иногда сразу три. Разложив по датам, она их по очереди открывала и читала. У Гриши всегда все было хорошо. Про службу он писал мало. Говорил лишь, что попал в воздушно-десантные войска. Так же тренируется и бегает по горам. Часть их находится недалеко от Кабула. Писал, что служит вместе с Димой и тот передает ей большой привет. Рассказывал, что их хорошо кормят, что, несмотря на скорое приближение зимы, здесь все еще очень тепло. А недавно у них был даже полевой концерт. В конце письма, как всегда, писал, что очень скучает и хочет скорее ее обнять.
Аккуратными невысокими стопками в столе у девушки лежало сто двадцать два письма. Правда, последние два пришли еще восемнадцатого ноября. Но Гриша предупреждал, что не всегда сможет писать. Ведь он на войне. Тяжело вздыхая, Лена отрывала листки календаря. Стараясь убедить себя, что у Гриши все хорошо, она все-таки начала переживать.
Проснувшись, девушка лениво потянулась и открыла глаза. На улице было еще темно. Вытянув из-под одеяла ногу, Лена быстро спрятала ее назад. Вылезать из теплой постели ей совершенно не хотелось. В комнате было прохладно и немного сыро. Но надо было вставать. Сначала бежать в садик, после обеда – в университет. Сегодня у нее был знаменательный день. Начиналась зимняя сессия. Впереди предстояли начитки, зачеты, затем экзамены. Но ей к этому было не привыкать. Училась она всегда с удовольствием и легко.
Откинув одеяло, Лена тяжело вздохнула и решительно встала. Надев тапки, девушка не спеша подошла к окну. Вдали, озаряя город, загорался утренний рассвет. Медленно кружа, за окном не переставая падал пушистый снег. Посередине двора, прямо напротив ее окна, стояла большая снежная баба. Слегка накренившись на правый бок, она по-стариковски оперлась на свою метлу.
– Какая красота! – восторженно протянула Лена и, опустив занавеску, поплелась в ванную. Надо было спешить.
Приняв душ, девушка зашла на кухню. Включила чайник, вытащила из холодильника колбасу и сделала бутерброд. Сегодня она жила! Всегда, получив аванс, она платила за квартиру и покупала любимую «докторскую» колбасу. Копченая, «московская», теперь была не для нее! Положив на хлеб тоненький кусок колбаски, Лена налила чай и посмотрела в окно. На улице было уже светло. Отодвинув горячий чай, она взяла бутерброд и, не отводя взгляда от окна, машинально отправила его в рот.
В ту же минуту к горлу подступил неприятный клокочущий ком, а за ним – сильный спазм. Отбросив бутерброд в сторону, девушка побежала в туалет. Опустившись на пол, она наклонилась над унитазом. Тяжело дыша, вырвала. Прислонившись к стене, Лена старалась глубоко дышать. Через несколько минут ей стало легче. Медленно поднявшись, девушка зашла в комнату и легла на кровать.
Чем же она могла отравиться? Вчера она ела только в детском саду. А придя домой, за чаем съела две маленькие шоколадные вафли «Артек». Наверное, это от них! Подсунули в вафли просроченный шоколад! Даже хруст у них был не такой, как всегда.
Немного полежав, Лена медленно поднялась. Голова уже не кружилась, тошнота прошла. На удивление, чувствовала она себя прекрасно. Только бледность, застывшая на лице, была какая-то неестественная. Глянув на часы, девушка быстро собрала сумку. Вместе с косметичкой положила несколько чистых тетрадок и конспект. Посмотрев за окно, Лена надела шубку и обмотала шею своим любимым толстым полосатым шарфом. Напоследок она глотнула чаю и выбежала во двор.
На улице была настоящая зима. Снежная, холодная, искристая. Вдохнув чистый морозный воздух, девушка не спеша вышла со двора. Под ногами весело, в такт ходьбе, хрустел снег. Над дорогой повисли белые, замерзающие в воздухе клубы пара. Медленно, боясь зацепиться, машины ехали по обледеневшей дороге. Опасливо семеня, люди внимательно смотрели себе под ноги. Только безбашенная детвора, весело разгоняясь, скользила по накатанным, похожим на лужи ледяным дорожкам.
Забежав в группу, Лена сразу закрутилась в водовороте нового трудового дня. Помогая детишкам раздеться, она на ходу прятала в шкафчики одежду, раскладывала на батарее влажные варежки и шарфы, вытирала красные, замерзшие на морозе носы. Хватая ее за руки, дети тянули нянечку к игрушкам. Кто-то хотел играть, кто-то – читать, кто-то – петь. Немного поиграв с ребятами, девушка побежала на кухню. Пора было подавать завтрак.
Достав из тумбочки тарелки, Лена перенесла их на раздаточную тележку. Весело напевая, она подхватила большую алюминиевую кастрюлю, стоящую на столе. В нос ударил приятный, слегка сладковатый аромат. «Наверное, молочная каша», – подумала девушка и открыла крышку. Поблескивая желтыми маслянистыми пятнами, в кастрюле действительно была манная каша. Наклонившись, Лена вдохнула приятный аромат и в ту же секунду отпрянула назад. К горлу снова подкатил неприятный ком. Прижав руку ко рту, девушка почувствовала, что сейчас вырвет. Закрыв крышкой кастрюлю, Лена понеслась в туалет.
Вернувшись на кухню, она устало опустилась на стул. Так плохо ей еще никогда не было. Посмотрев на пустые тарелки, она попыталась встать, но не смогла. Прижимая руки к груди, она закрыла глаза.
– Эй, Лен, что случилось? – услышала девушка и открыла глаза. Глядя на нее, рядом стояла воспитательница ее группы – Боженко Людмила Ивановна.
Людмила Ивановна была приятной, довольно полной женщиной лет сорока пяти. Но полнота ее ничуть не портила, а, наоборот, придавала некий легкий шарм. Яркая шатенка, идеально подкрашенная, с маникюром на руках, она всегда имела ухоженный, холеный вид. Веселая и дружелюбная, она с первых дней работы привязалась к Лене. Несмотря на большую разницу в возрасте, они быстро подружились. Мать троих детей, дважды сходившая замуж, Людмила Ивановна имела неплохой жизненный опыт. Именно ей Лена открывала свои самые сокровенные секреты, именно к ней обращалась за искренним дружеским советом.
Людмила Ивановна подошла ближе и пристально посмотрела на девушку.
– Ленка, да ты бледная, как стена! Что с тобой? – заволновалась она.
– Не знаю, – тихо, сквозь зубы протянула девушка. – Меня все утро почему-то тошнит. Я, наверное, отравилась.
– Только этого нам не хватало! – насупив брови, пробурчала воспитательница. И задумчиво добавила: – Иди в коридор, подыши у окна. Я сама детей покормлю. И никому пока ничего не говори. А то нам сразу санстанцию пришлют.
Лена вымученно улыбнулась и медленно поднялась. На дрожащих ногах девушка поплелась к двери.
– Спасибо! Я немного подышу воздухом и вернусь.
– Иди! – махнув рукой, ответила Людмила Ивановна и, наклонив голову набок, задумчиво прищурила глаза. – Я налью малышам каши и подойду к тебе.
Медленно, держась за поручни, девушка спустилась на лестничный пролет. Стараясь не греметь, Лена открыла тугие, тяжелые створки окна. В лицо ударил свежий морозный воздух. Закрыв глаза, она начала часто и глубоко дышать. Постепенно слабость и тошнота прошли. По телу пробежала дрожь. Почувствовав холод, Лена закрыла окно.
Сверху, из открытой двери, показалось румяное личико Людмилы Ивановны.
– Лен, ну как ты? – участливо поинтересовалась она.
– Уже хорошо, – вымученно промямлила девушка и не спеша поднялась по лестнице. – Сама не понимаю, что со мной!
– Иди-ка сюда, – велела женщина и, схватив девушку за руку, усадила на стул. – Сядь. Посмотри за детьми. Я тебе сейчас что-то принесу.
Положив руки на колени, Лена устало оперлась о стену.
Гремя ложками, детишки дружно доедали кашу. Вредное «не хочу» здесь никто не кричал. Аппетит был почти у всех. Просто кто-то ел медленно, а кто-то быстрей. Отодвинув тарелку в сторону, Витя Марухин допивал чай. Забыв о каше, Аллочка Сазонова рассматривала свой новый красочный фартучек. Уронив в чай печенье, Оленька Ковалева старательно вылавливала его из чашки рукой. И только Саша Кит, застыв над тарелкой, все еще досыпал. Улыбнувшись, Лена решила ему помочь.
– Подожди, – остановила ее Людмила Ивановна. Хитро улыбаясь, женщина держала в одной руке блюдце с порезанным лимоном, в другой – крепкий, почти черный чай. – А ну, съешь лимончик и запей чаем.
Лена послушно взяла лимон. Один, второй, третий кусок… Запив крепким, терпким на вкус чаем, девушка непроизвольно скривилась.
– Ой, – надув губы дудочкой, протянула она. – Вроде пошло!
– Ну-ну! – многозначительно произнесла женщина и подняла бровь вверх. – Давай покормим детей, а потом я с тобой поговорю.
– О чем? – удивилась Лена.
– О тебе! – буркнула Людмила Ивановна и поставила блюдце на стол.
После порции лимона и крепкого чая девушка действительно почувствовала себя намного лучше. Тошнота, дрожь в теле полностью прошли. Покормив детишек, Лена не спеша убрала в столовой и вымыла посуду. Освободившись, решила поесть. Налив каши, она одиноко уселась за стол. Наклонившись над тарелкой, девушка с наслаждением втянула в себя приятный ванильный аромат. В ту же минуту она почувствовала, что голодна. Облегченно вздохнув, Лена взяла ложку и начала есть.
Неожиданно дверь резко распахнулась. Глядя на нее взволнованным взглядом, на пороге застыла Людмила Ивановна.
– Ну как ты? – заботливо спросила она. – Все хорошо?
– Ага! – весело ответила Лена и встала из-за стола. – Все в полном порядке! Спасибо вам, Людочка Ивановна! Вы меня спасли.
– Послушай, детка, – начала женщина и, резко повернув голову назад, посмотрела на детей. Затем тихо, заговорщически, спросила: – А у тебя, дорогуша, когда были последние дела?
Лена растерянно захлопала глазами.
– Не знаю. Вернее, не помню. А что? – медленно проговорила она. Нахмурив лоб, девушка начала старательно что-то вспоминать.
– По-моему, ты беременная! Тебя тошнит по утрам. Бледная. А посмотри, как твой организм хорошо реагирует на лимон! А ну, подруга, давай, соображай!
Наморщив лоб, Лена стала еще бледнее. Тяжело вздохнув, девушка опять опустилась на стул.
– Подожди! – выкрикнула Людмила Ивановна и торопливо убежала в зал. Быстро вернувшись, остановилась в проеме дверей. – Ну, говори! Были после Ферганы у тебя дела?
– Кажется, нет, – задумчиво протянула девушка и испуганно округлила глаза. – Но мы же были вместе всего несколько дней!
– Дорогая! – Женщина весело засмеялась и махнула рукой. – Для этого нехитрого дела не надо несколько дней! Порой достаточно нескольких минут!
Опустив руки, девушка взволнованно затеребила беленький накрахмаленный фартук.
– И что же мне теперь делать? Как это узнать?
– Так, – сосредоточенно нахмурив брови, сказала женщина и снова отвернулась, бросив взгляд на детей. – Ты иди в зал, посмотри за детьми, а я сейчас своей подруге перезвоню. Климончук Оксана Михайловна. Она врач-гинеколог. Супер специалист! И человек очень хороший. На Печерске, в первом роддоме, работает. Я попрошу ее, чтобы она приняла тебя. Хорошо?
– Хорошо, – ответила Лена и взволнованно прикусила губу.
Поднявшись, девушка задумчиво направилась в игровой зал.
Весело играя с детьми, она старалась отвлечься от своих мыслей, но не могла. И даже напевая песни о крокодиле Гене, она все равно думала о своем. Тогда, усадив детишек на стульчики, девушка начала читать сказку: «В далеком прекрасном краю жила красивая и очень добрая девочка…» Открыв рот, дети внимательно слушали ее. «Юный благородный принц посмотрел на нее…» – продолжала она. «Даже детские сказки, и те про любовь», – подумала про себя Лена. «И стали они жить-поживать да добра наживать», – закончила девушка.
В группе стояла тишина. Задумавшись, детки сосредоточенно молчали. Каждый из них представлял себя красивой и очень доброй девочкой или юным благородным принцем. В красивых детских сказках всегда жила любовь, а добро побеждало зло. Только в жизни в большинстве случаев все было далеко не так. Но им этого говорить пока было нельзя.
Тяжело вздохнув, Лена посмотрела на дверь. Скрестив руки на пышной, высокой груди, на нее умиленно смотрела Людмила Ивановна. Улыбнувшись, женщина весело тряхнула головой и позвала ее. Поднявшись, Лена быстро подошла к ней.
– Значит так, – строго, по-деловому сказала женщина. – Я договорилась. Быстро одевайся и беги к ней. Повторяю – первый роддом. Арсенальная, 5. Но заходи со стороны Лескова. Увидишь во дворе шлагбаум. Рядом, справа, дверь в гинекологическое отделение. Она на первом этаже, в ординаторской, тебя ждет. Скажешь, что от меня. Оксана Михайловна сказала, что сделает тебе УЗИ.
– Это что? – испуганно спросила Лена и округлила глаза.
– Да ерунда! Диагностика современная. Поводит какой-то фигней по животу, а на экране телевизора покажутся твои потроха!
– Что? – еще больше испугалась девушка.
– Что-что, – буркнула Людмила Ивановна. – Внутренности твои все на телевизоре будут видны.
– Понятно, – с облегчением ответила девушка и побежала к своему шкафу. – Тогда я пошла!
– С богом! – бросила вдогонку женщина и, что-то шепча, перекрестила ее.
Не теряя ни минуты, Лена побежала к станции метро. Сердце девушки взволнованно стучало. А если это правда, если она беременна, как ей тогда быть?! Гриша в Афганистане. Она одна. Тряхнув головой, девушка быстро спустилась в подземку. Впрочем, Гриша давно хотел иметь детей! Но как она будет рожать без него?! Слившись с толпой людей, Лена вошла в вагон метро. У ребенка обязательно должен быть отец. Ничего, Гриша приедет в отпуск, они распишутся. Все будет хорошо! А может, все еще обойдется? Может, она не беременна? От нахлынувших мыслей ей стало немного не по себе. В вагоне нечем было дышать. Развязав шарф, Лена подошла к двери. Стараясь отогнать навязчивые мысли, выругала себя. Сжав кулаки, решила раньше времени не паниковать. Нет, нет, нет. Это не могло так быстро произойти!
Выйдя из станции метро «Печерская», девушка уже через полчаса была возле первого киевского роддома. Пройдя шлагбаум, она быстро зашла в отделение гинекологии. В нескольких метрах от входа увидела дверь с табличкой «Ординаторская». Сделав глубокий вдох, тихо постучала.
– Можно? – вежливо спросила Лена.
В большом светлом кабинете, плотно заставленном столами, сидели три женщины в белых халатах, наверное врачи. Подняв головы, все дружно посмотрели на нее.
– Вам кого? – спросила одна из них.
– Я ищу… Оксану Михайловну Климончук, – запинаясь от волнения, ответила девушка и застыла у двери.
– Это я, – улыбнувшись, представилась красивая, высокая шатенка в очках, лет сорока пяти. Поднявшись, женщина не спеша подошла к ней. – Слушаю вас.
– Я от Людмилы Ивановны, – заговорщически сказала Лена.
Женщина поправила на переносице очки и доброжелательно улыбнулась.
– Понятно, – многозначительно ответила она и, взяв девушку под руку, добавила: – Идемте со мной!
Пройдя по длинному коридору, они вошли в небольшой кабинет. Высоко под потолком горел яркий неоновый свет. Посередине стояло гинекологическое кресло. Какое-то страшное, большое, похожее на вертолет. Рядом, в лотках, лежали выгнутые лопатки, железные пинцеты и шприцы. Оглядевшись вокруг, Лена снова почувствовала себя нехорошо. Расстегнув шубу, девушка испуганно округлила глаза и прижалась к двери.
– Не волнуйтесь! – нежно, почти нараспев сказала Оксана Михайловна. Улыбнувшись, женщина подошла ближе и погладила ее по руке. – Я вас не буду на кресле смотреть. Ложитесь на кушетку, я только сделаю УЗИ.
Быстро раздевшись, Лена опустилась на кушетку. Рядом на высокой деревянной тумбочке стоял небольшой серый аппарат, чем-то похожий на телевизор. К аппарату было подключено множество проводов. Такое Лена видела впервые. Глядя на это чудо техники, девушка испуганно прикусила губу.
– Успокойтесь, пожалуйста, – ровным голосом произнесла врач. Наклонившись, ласково посмотрела в ее глаза. – Пожалуйста, спустите брюки. Я посмотрю ваш живот.
Вымученно улыбнувшись, Лена оголила живот. Не отводя глаз, девушка взволнованно смотрела на врача. От Оксаны Михайловны веяло вселенским спокойствием и добротой. Внимательная, участливая, она в то же время была строга. Именно такими, по мнению девушки, должны быть настоящие врачи.
– Так, голубушка, смотрите на монитор, – строго, по-деловому велела она. – Сейчас я проведу датчиком по вашему животу. Это абсолютно не больно. Зато скоро мы будем все знать.
Лена послушно посмотрела на монитор. На маленьком экране хаотично переливались большие черно-белые пятна. Словно детский калейдоскоп, они становились то ярче, то темнее. Исчезали, затем появлялись вновь. Ничего не понимая, девушка перевела взгляд на врача. Насупив брови, Оксана Михайловна сосредоточенно смотрела на экран.
– Нашла! – наконец радостно воскликнула она и поправила на переносице очки. – Поздравляю! Вы беременны! Срок – десять недель.
«Срок – десять недель», – гудело в голове девушки.
Поднявшись с кушетки, Лена быстро оделась и подошла к двери. Машинально кивая, она выслушала рекомендации врача. Страх, волнение, тревога постепенно прошли. Осознание того, что в ней родилась жизнь, привело Лену в неописуемый восторг. Ее сердце просто выпрыгивало из груди. Теперь в ней живет частичка ее Гриши, их общая плоть и кровь.
Не помня себя от радости, девушка выбежала во двор. Разорвав небо, на землю упал тонкий солнечный луч. Вокруг царила тишина.
– Гришенька, я беременна! – глядя в небо, выкрикнула она.
По щекам девушки потекли счастливые ручейки слез.