Больше пяти лет Лена проработала на хлебокомбинате. Здесь она нашла не только дружный коллектив, но и, как Иван Егорович, второй дом. Женщина жила его успехами и достижениями, радовалась новой продукции и добрым отзывам киевлян. Она с гордостью говорила: «Мой комбинат». Елена Борисовна, как теперь ее стали величать, не была сухой повелительницей цифр. Нет. Даже наоборот! В любом начинании она требовала анализа поставленных задач. И только после получения бизнес-плана с конечными результатами работы, после экономических выводов и лабораторных экспертиз она визировала новый проект.
Несмотря на то что ситуация в стране была тяжелой, ни она, ни ее коллеги не опускали рук. Их главная задача заключалась в том, чтобы комбинат жил. Из-за распада Союза развалилась вся экономика страны. Десятилетиями налаженная система снабжения и сбыта перестала существовать. Приходилось все начинать с нуля. Распутывая бартерные ребусы, они меняли муку на бензин, сахар – на газ. Готовой продукцией гасили задолженность в бюджет. Но самым тяжелым для них было время, когда везде отключали свет. Несмотря на то что печи работали на газу, ни производственные цеха, ни миксеры, ни конвейеры работать без света не могли. Комбинату срочно была нужна своя электроподстанция. Но где взять деньги для ее приобретения, никто не знал. Долго думая, они приняли решение продать базу отдыха в Ялте. Просчитав все «за» и «против», взгрустнув по ласковому Черному морю, Елена Борисовна одобрила это решение. И уже через две недели, не останавливаясь ни на минуту, на комбинате пекли хлеб.
Да, Лена любила свою работу. Но больше всего на свете ее интересовала дочь. В Наташеньке была вся ее жизнь. Все, что она ни делала, было только ради нее. Лена хорошо помнила свое суровое детство. До сих пор с замиранием сердца она вспоминала железную дисциплину и муштру своего отца. Стараясь не повторить его ошибок, она делала все, чтобы детство дочери было не такое, как у нее. Развивая девочку как личность, Лена позволяла ей иметь свои детские радости и совершать ошибки. Она не ругала ее за грязные коленки или неожиданно обнаруженного в комнате щенка. Лена не торопилась отдавать дочку в престижную секцию фигурного катания или на бальные танцы. Она хотела, чтобы свой выбор Натка сделала сама. Главное, считала молодая женщина, дать девочке правильные ориентиры в жизни. Но больше всего Лена хотела, чтобы они были друзьями. И это ей удалось.
Наташка была послушной и неприхотливой девочкой. Веселая, озорная, доброжелательная, она была невероятно похожа на Гришу. Овал лица, цвет волос, губы девочки были точь-в-точь как у него. Особенно у них были похожи глаза. Большие, раскосые, с длинными, загнутыми вверх ресницами. Взгляд Натки тоже был как у отца. То цепкий, то озорной. Порой от этого взгляда Лену бросало в дрожь. Словно на нее смотрел Гриша. Только цвет глаз – голубой – и курносый нос достались девочке от мамы.
Лена с радостью смотрела, как растет дочка. Заметно повзрослев, Наташа уже ходила в третий класс. Круглая отличница, девочка училась без особых проблем. Правда, ее поведение учителям нравилось не всегда. Непоседа, заводила, лидер, она всюду совала свой нос. Ее интересовало все: кто выкинул маленького щенка, почему Сережа Ищенко не выходит гулять, кто поломал в школьном дворе забор? А недавно Натка записалась на секцию айкидо. Сама. Лена не возражала. Восточные единоборства она уважала всегда. По ее мнению, это было больше чем спорт. Помимо здорового тела, эти занятия воспитывали здоровый дух. В них была своя философия, мудрость и даже цель. Да и свою энергию теперь Наташа могла правильно реализовать.
А еще девочка любила рисовать. Все стены ее комнаты были увешаны рисунками. На них было все: мама, подружки, школа, пейзажи, дома́. Глядя на то, как неудобно, наклонившись над столом, Наташа рисует, Лена купила дочке мольберт. Обрадовавшись, девочка не знала, куда его поставить. Схватив мольберт, она ставила его то возле кровати, то ближе к столу. Столько радости в глазах дочери Лена еще никогда не видела. Даже конькам, подаренным ей в начале зимы, девочка радовалась куда меньше. Наконец, пристроив мольберт возле окна, Натка прикрепила к нему бумагу и задумчиво насупила брови. Глядя на муки творчества дочери, Лена уселась за стол.
– Мам, а знаешь, что я хочу здесь нарисовать? – вкрадчиво спросила Наташа. Опустив глаза, девочка стыдливо пожала плечами.
– Что? – удивленно спросила молодая женщина и, подперев голову рукой, вопросительно глянула на дочь. «Наверное, меня», – подумала она.
– Я хочу нарисовать нашу семью. Тебя, меня и папу!
По телу Лены пробежала дрожь. Резко выпрямившись, она подняла голову и округлила глаза. Да, она, конечно, понимала, что такой вопрос когда-то прозвучит. Но именно сейчас она его не ждала. Она была уверена, что Натка для него была еще слишком маленькой. Оказывается, нет. Дети быстро растут. Не моргая, Лена растерянно смотрела на дочь.
– Мам, а где мой папа? Расскажи мне о нем! – не отступала Наташа.
Положив карандаш на подставку, девочка медленно подошла к ней. Улыбнувшись, она ласково погладила Лену по ноге. Как и Калетник, склонив голову, Натка ласково смотрела в глаза матери.
– Мам, ты чего? Почему ты молчишь?
Тяжело вздохнув, Лена поднялась.
– Хорошо, доченька, я тебе все расскажу, – тихо произнесла она и подошла к двери. – Присядь на диван. Я сейчас вернусь.
Забежав в свою комнату, Лена вытащила из-под стекла фотографию Григория. Со старой, слегка пожелтевшей фотографии Калетник смотрел на нее как живой. Красивый молоденький лейтенант в полосатой тельняшке и берете, опущенном на правый бок. Все тот же цепкий, немного дерзкий взгляд. Гриша смотрел пристально и проникновенно, словно хотел что-то сказать. По телу женщины пробежала дрожь. Прошло десять лет, как он пропал. Ждала ли она его еще? Наверное, нет. Точнее, она уже не надеялась, что он вернется, что даст о себе знать или кто-то его найдет. Скорее всего, Гриша действительно погиб. Лена не сомневалась, что, если бы он был жив или даже в плену, он все равно нашел бы способ дать о себе знать. Вздохнув, женщина поднесла фотографию к лицу и с нежностью поцеловала.
– Ну что, Гришенька, идем знакомиться с дочкой, – с грустью сказала она и, прижав фотографию к груди, поспешила назад.
Словно прилежная ученица, сложив на коленках руки, Наташа терпеливо сидела на диване. Присев рядом, Лена погладила ее по спине и протянула фотографию ее отца.
– Вот, доченька, это твой папа! Калетник Григорий, – пояснила она и тяжело вздохнула.
– А где он сейчас? – всматриваясь в его лицо, спросила девочка.
– Наташенька, – Лена взволнованно прижала дочку к себе, – твой папа был военным, десантником. Когда ты еще была у меня в животике, он служил в Афганистане. Это далеко. Тогда там была война. Он помогал жителям этой страны. Воевал. Там во время боевого задания твой папа пропал без вести. Но тебе, моя хорошая, об этом еще рано знать. Я только скажу тебе, что он самый лучший, он добрый, смелый… Твой папа – герой! А об остальном я тебе расскажу, когда ты подрастешь. Но знай, ты можешь им гордиться!
– Мама, – девочка взволнованно посмотрела на Лену, – а можно фотография моего папы теперь будет стоять у меня в комнате?
– Да! – радостно, не раздумывая ответила молодая женщина. – Конечно! Пусть стоит у тебя. Ты знаешь, он очень любил бы тебя. Это он назвал тебя Наташей!
– Да? – удивленно протянула девочка и посмотрела на маму.
Поднявшись с дивана, Наташа подошла к книжному шкафу и, поцеловав фотографию отца, поставила ее за стекло. Лена вздрогнула.
– Я, мамочка, тоже его люблю! – повернувшись к ней, сказала девочка. – Да, жалко, что его нет с нами. Но теперь я буду с него брать пример! Мам, а ты мне еще расскажешь что-то о папе, какой он был, как вы жили, пока он не ушел на войну?
– Хорошо, – кивнула Лена и погладила дочку по голове. – Рисуй, мое солнышко. А мне надо еще поработать. Скоро конец года. У меня отчет на носу.
– Конечно, мамуля, иди! – отозвалась девочка. – А я буду рисовать.
Закрыв дверь, Лена поплелась в свою комнату. Настроение ее было на нуле. Включив компьютер, женщина уставилась в светящийся экран. Зайдя в программу, попыталась сосредоточиться, но не смогла. С трудом проверив баланс, Лена закрыла файл. Разговор с дочерью никак не выходил из головы. Как Натка хорошо сказала – «семья». Семья – это хорошо. Теперь Лена поняла, что ее дочери не хватает отца.
Поначалу, после развода, Палладин иногда приходил к ним в гости. Порой он на целый день забирал Наташу к себе. Они долго гуляли по городу, вместе ходили в парк. Затем, постепенно осознав, что прошлого не вернуть, Владимир стал приходить реже. С тех пор прошло уже пять лет. Наташа помнила его плохо. Теперь у него двое детей – сыновья. Палладин сделал блестящую карьеру, прошел в Верховный Совет. Депутат. Сейчас Владимир очень походил на своего отца. Хотя во многом Палладин-младший его превзошел. Иногда, по праздникам, Владимир ей звонил. Спрашивал, как дела, чем помочь. Три года назад он помог им сделать капитальный ремонт. И все. А впрочем, продолжать было нечего. Владимир был счастлив. У него прекрасные детки, хорошая жена. Так и не полюбив, Лена не имела права напоминать о себе. Но молодая женщина знала – что бы ни произошло, Палладин для нее друг.
А большего она и не ждала. Ее решение поставить на личную жизнь табу оставалось неизменным. Подруги не раз ругали ее за затворничество. Твердили, что лучшие годы уходят, что прошлого не вернуть, что она молодая женщина и должна любить. В ответ Лена лишь смеялась. Говорила, что если они будут доставать ее, то она вообще уйдет в монастырь. Отвечала, что ее единственная любовь – это дочь. Только ночью, обняв подушку, Лена не сдерживала слез и плакала от одиночества и потерянной любви. Ну что ей было делать, если она не могла никого полюбить? Все, кого она встречала, были абсолютно не похожи на ее Гришу. А с ним она сравнивала всех. Встретить похожего на Калетника, хотя бы немного, ей так и не довелось. Да и зачем?
У Лены была прекрасная дочь, много хороших друзей. Она была мудрым руководителем, ее окружал дружный коллектив. Перешагнув через тридцатилетний рубеж, она стала более уверенной в себе. При виде налоговой инспекции или сотрудника ГАИ молодую женщину уже не бросало в дрожь. Наоборот, зная букву закона, Лена легко доказывала свою правоту. Будучи уверенной, что нет безвыходных ситуаций, она всегда добивалась своего. Зная ее характер, директор комбината не раз посылал ее на штурм городской администрации. Выбивать разрешения, лицензии и заключать выгодные договоры в большинстве случаев ходила она. Красивая, деловая, амбициозная, она попадала в любой кабинет. Она на удивление легко кокетничала, умела давать взятки, а если не срабатывало, давила на жалость – последним козырем у нее была боль за страну. Причем абсолютно искренняя. Этот аргумент срабатывал всегда.
Так она и жила. Эффектная, успешная, жизнерадостная, Лена успевала везде. После работы она забирала с продленки Натку, вместе они ехали в магазин, два дня в неделю у них был бассейн, по выходным – дача. Продав родительскую «Волгу», Лена купила новый автомобиль «Opel Vektra», сделала в квартире капитальный ремонт. Летом они отдыхали на море. Правда, Наташенька очень хотела попасть в Артек. Но это, Лена была уверена, у нее впереди.
И все было бы хорошо, если бы не одно «но». Все чаще и чаще Лена стала замечать на себе пристальный взгляд директора хлебокомбината – Петренко. Не раз, словно невзначай, он то гладил ее по руке, то по-дружески, но как-то по-особому страстно обнимал. Лене это не нравилось. Если честно, то даже начинало раздражать. Она чувствовала, что может сорваться. Но женщина действительно не знала, как поступить.
Евгений Александрович был деловым и строгим мужчиной. С виду! Несмотря на то что ему исполнилось сорок семь лет, этот смуглый брюнет с правильными чертами лица имел подтянутую и довольно спортивную фигуру. А еще у него были необыкновенно красивые глаза – светло-серые, с темными крапинками, – которые сводили с ума многих женщин. Да и директор, поговаривали, был еще тот ловелас! Правда, Лена в эти сплетни не вникала, ей было не до того. Ее интересовали производственные дела. Хотя то, что шеф был уже трижды женат, на комбинате знали все.
А завтра у них на работе должна состояться маленькая вечеринка. В канун Нового 1998 года комбинат запустил новый цех, закупил современные хлебопекарные печи, расстоечные шкафы и даже хлеборезки. Лена просчитала, что новое оборудование должно было дать хороший результат. Во-первых, оно увеличивало выход готовой продукции, и во-вторых, значительно уменьшало расходы на электроэнергию. А это был огромный успех! Лена не раз ловила себя на мысли, что последнее время ее все больше и больше интересовали производственные дела. Не покладая рук она работала на результат. Тайно от всех она мечтала начать свой бизнес. Но пока это было всего лишь мечтой. А пока она – подневольный человек.
Выключив компьютер, Лена легла спать.
Весь день на работе был переполох. К торжественному мероприятию готовились все. Шеф поручил Лене украсить актовый зал. При этом заметил, что на торжественную часть вечера приедут представители районной администрации и КМДА. Стараясь угодить властям, Елена Борисовна взялась за дизайн. С двух сторон сцены рабочие установили флаги. Хорошо подумав, она нашла панно, на котором было нарисовано огромное желтое поле и голубое небо. Повесив его в глубине сцены, Лена распорядилась разместить в центре панно украинский герб. На столе президиума Лена поставила украшенный колосьями пшеницы каравай. Подобрав соответствующую случаю музыкальную заставку, она оставила кассету оператору. Заглянувший в актовый зал Петренко насупил брови, обвел взглядом сцену и, ничего не сказав, коротко кивнул.
До начала торжества оставалось несколько минут.
Быстро заскочив в свой кабинет, Лена посмотрела на себя в зеркало. Казалось, время ее не меняло. Все так же ярко горели ее огромные голубые глаза. На нежной бархатистой коже не было ни одной морщинки. Все тот же курносый нос. Только губы, слегка округлившись, стали более чувственными и яркими. Лена удачно изменила прическу. Вместо длинных, распущенных по плечам волос теперь она сделала «каре». Как и подобает бизнес-леди, стиль ее одежды был исключительно деловой. Джинсы, батники она носила по выходным. Вот и сейчас на ней было красивое черное платье с маленьким вырезом-«капелькой» на груди. Слегка облегающее, чуть выше колен платье удачно подчеркивало ее роскошную фигуру. Из украшений – небольшое ожерелье и серьги из жемчуга. И только маленькое бриллиантовое кольцо неизменно было на безымянном пальце ее правой руки. Гришино кольцо. Это был ее оберег.
Поправив прическу, Лена посмотрела в окно. Хотя календарь указывал на начало зимы, на улице был унылый осенний пейзаж. Голые деревья, черная земля, грустные, угрюмые облака. Даже мороза еще не было. Так, иногда по ночам минус два. Ни снега на улице, ни холодов. А Натка так ждала, что скоро запустят каток! Рано, наверное, она подарила дочери коньки.
Ее размышление прервал настойчивый стук в дверь. Лена обернулась. В проеме двери застыло очаровательное личико ее заместителя – Анны Петровны Сикорской. Девушка была очень красивая. Она обладала удивительно правильными, точеными чертами лица и красивой фигурой. Грациозная, она чем-то напоминала гречанку.
– Леночка Борисовна, идемте быстрей! Гости уже приехали! – взволнованно затараторила она и заскочила в кабинет. Подбежав к зеркалу, девушка слегка подняла на макушке волосы и тряхнула головой. – Ой! Некогда даже на себя посмотреть! Кручусь аки пчела! Да и Руслан говорит, что после того, как я поменяла цвет волос, он меня не узнает. Как вы считаете, это хорошо или плохо?
– А ты у него спроси! – весело засмеялась Лена и, схватив девушку за руку, потянула ее за собой. – Идем, Анечка! А мужу скажи, что совершенству предела нет. Раньше ты была шатенка, теперь блондинка, значит, впереди у тебя как минимум еще три варианта: брюнетка, рыжая и… Не знаю, как правильно сказать.
– Говорите как есть! – требовательно произнесла Анюта и ускорила шаг.
– Ладно! – Лена весело махнула рукой. – Хоть ты и младше меня, скажу прямо. Третий вариант называется «хрен знает что». И хоть это далеко не комильфо, в большинстве случаев он как никакой другой притягивает к себе мужиков!
Весело засмеявшись, женщины зашли в актовый зал.
В зале было полно народу. Гомон людей слился с музыкой, льющейся из колонок. Именно Лена сочла нужным, чтобы музыкальной заставкой сегодня звучали песни знаменитого хора имени Веревки. Его творчеством в семье Бондаренко восторгались все. Любовь к украинским песням у Лены была с детства. Особенно девушка любила слушать, как эти песни поют в селе: под звук цикад, тихо, нежно, словно туман на лугу, там лились вышедшие из сердца простого украинца слова.
Усевшись в первом ряду, Лена огляделась по сторонам. Народ прибывал. Наконец медленно, вальяжно, переваливаясь с боку на бок, в зал вошли трое мужчин, представителей КМДА. Следом за ними, грозно обведя всех взглядом, вошел Петренко. Следуя протоколу, все расселись по своим местам. Снисходительно улыбнувшись, директор пригласил Елену Борисовну в президиум. Выступив с докладом, Петренко предоставил слово главному бухгалтеру. Большого интереса к ее выступлению зал не проявлял. Особенно задние ряды. И только когда Лена пообещала к Новому году погасить долг по зарплате, народ оживленно захлопал в ладоши. Эта новость для них, наверное, была куда важнее, чем новая хлебопекарная печь. Народу, что ни говори, сейчас очень трудно жилось.
После выступлений директор снова взял слово. Подведя итоги, Евгений Александрович принялся награждать грамотами передовиков. К удивлению Лены, в этот почетный список попала и она. Как-то по-особому пожав ей руку, Петренко вручил ей почетную грамоту и конверт.
– Спасибо огромное! – радостно ответила Лена.
– Леночка, за вами должок, – чуть слышно шепнул директор и уже громко добавил: – Елена Борисовна, я искренне рад, что самый лучший главный бухгалтер Киева работает на нашем комбинате!
Сдержанно улыбнувшись, Лена вернулась на свое место.
Остаток вечера прошел еще более оживленно, чем день. После торжественной части руководство хлебокомбината поехало в ресторан. Сидя за столом, Лена постоянно посматривала на часы. Время было позднее. Почти десять часов. Молодая женщина начала переживать. Никогда раньше она не оставляла Натку одну так поздно. И, хоть дочка уже была не маленькая и вполне могла подогреть себе еду, Лена тревожилась за нее. Перезвонив домой, она пообещала, что скоро убежит. Но, радуясь хорошей компании, подогретые градусом коллеги никак не хотели ее отпускать. Особенно шеф. На удивление доброжелательный, Петренко весь вечер осыпал ее комплиментами и приглашал танцевать.
Недолго думая Лена решительно подошла к нему.
– Евгений Александрович, спасибо вам за приятный вечер, – мило улыбнувшись, сказала она. – У нас сегодня знаменательный день, прекрасный вечер. Мне все очень понравилось! Простите, но мне надо идти. У меня дочь дома одна.
Шеф быстро поднялся.
– Леночка Борисовна, голубушка, ну так нельзя! У нас же коллектив, – обиженно протянул Петренко и широко развел руками. Затем, задумавшись, хитро посмотрел на нее. – А впрочем, давайте я вас провожу. К тому же у меня к вам разговор есть.
– А коллектив? – попыталась вразумить его Лена. Предчувствуя что-то недоброе, она уже пожалела, что не ушла сама.
– Коллективу и так хорошо! А вы, пожалуйста, идите в холл, я вас сейчас догоню! – задорно, словно пионер, проговорил Евгений Александрович и, весело подмигнув, добавил: – Уйдем по-английски.
Злясь на себя, на шефа и всю вселенную, Лена выбежала в холл. В роскошном, выложенном мраморной плиткой зале было тихо и почти безлюдно. Огромные хрустальные люстры светили мягким, приглушенным светом. Вдоль стены, между широкими, разлогими пальмами, стояли коричневые кожаные диваны. В углу, тихо журча, лился невысокий фонтан. Устало вздохнув, Лена обреченно опустилась на мягкий диван, который словно обнял ее. Тяжело вздохнув, Лена посмотрела на дверь.
В этот момент вальяжной царской походкой в холл вышел Петренко. Остановившись возле дверей, он поискал глазами Лену. Увидев ее, Евгений Александрович самодовольно улыбнулся и направился к ней.
– Леночка, – отбросив официоз, начал шеф и плюхнулся рядом. На минуту замолчав, Петренко лукаво посмотрел на нее. – Я говорил, что у меня к тебе разговор.
– Слушаю вас, – настороженно ответила Лена и затеребила ремешок сумки. Разговор с шефом начал ее напрягать.
– Леночка, – ласково, словно ребенку, повторил шеф. – По секрету хочу сказать, что сегодня в администрации утвердили мой запрос на новую вакансию. Я писал докладную на ввод в штатное расписание нашего хлебокомбината финансового директора. Что скажете на этот счет, Елена Борисовна?
– Евгений Александрович, я не имею права давать оценку вашим решениям. Вам виднее, какие должности вводить. Вы директор, – спокойно ответила она.
– А что ты скажешь, Леночка, – сладко, будто он находился в будуаре, протянул шеф и схватил ее за руки, – если я эту должность предложу тебе, то есть вам, Елена Борисовна?
Лена удивленно округлила глаза. В ту же минуту шеф плавно опустил руку на ее колено.
– Ну, Леночка, решай, – многозначительно глядя ей в глаза, прошептал Петренко и, не обращая внимания на окружающих, погладил ее по ноге.
– Карьерному росту, Евгений Александрович, я всегда рада, – натянуто улыбнувшись, ответила Лена и, аккуратно сняв его руку, встала. – Но мне пора домой. Давайте поговорим об этом завтра. До свидания.
Лена решила, что шеф сильно пьян. Хотя, зная его давно, она видела, что соображал он вполне нормально. Конечно, он и раньше многое себе позволял. Избалованный властью, Петренко думал, что ему можно все. Обнять за талию, ущипнуть, погладить по плечу сотрудницу – это для него было как пожатие руки. Да и женщинам в большинстве своем это всегда нравилось. Глупышки думали, что этим шеф оказывал им честь. Правда, раньше так открыто Евгений Александрович к Лене никогда не приставал. Во-первых, она не давала ему повода, во-вторых, он был женат, а в-третьих, разница в возрасте, а это целых семнадцать лет, должна была сдерживать его. Так думала Лена. Но то, что произошло сейчас, ее немного напугало. Она чувствовала – это было больше, чем флирт. Развернувшись, молодая женщина пошла в гардеробную.
Накинув на себя пальто, Лена выбежала на улицу. Повертев головой, она поискала глазами такси. В ту же минуту перед ней остановился черный BMW. От неожиданности молодая женщина отпрянула назад.
– Елена Борисовна, садитесь, нам как раз по дороге! – открыв широко заднюю дверь, выкрикнул директор. – Я вас с удовольствием подвезу!
Сжав губы, Лена обреченно пошла к машине. Послать посреди улицы своего руководителя она не могла. Хотя очень хотела.
– Спасибо, Евгений Александрович, – вежливо сказала Лена. Усевшись рядом, она поерзала на сиденье, предусмотрительно натянув на колени низ платья. – Мне, пожалуйста, на Дарвина.
– Без проблем! – не оборачиваясь, ответил водитель и, не спрашивая, на всю катушку включил музыку.
Из встроенных в панель колонок загремел тяжелый, буравящий мозг рок.
Искоса посмотрев на шефа, женщина отвернулась к окну. Шеф, словно невзначай, пододвинулся к ней.
– Елена Борисовна, а вы меня обидели, – наклонившись, прошипел ей в ухо Петренко. – Я к вам со всей душой, предлагаю новую должность, а вы мне – «до свидания». Запомните, «до свидания» последним говорю я.
Не поворачивая головы, Лена молчала. Где-то далеко, в глубине души, она еще надеялась, что это пьяный бред, что это пройдет.
– Так вот, я требую, чтобы вы немедленно дали мне ответ – да или нет? – требовательно спросил шеф.
– Простите, Евгений Александрович, если я вас обидела, – сдерживая себя от злости, протянула Лена и, повернувшись лицом к директору, добавила: – Если вы доверяете мне новую должность, я не откажусь.
В ответ Петренко самодовольно улыбнулся.
– Вот и молодец! Завтра подпишу приказ, – величественно произнес Петренко и, быстро сменив тон, воскликнул: – Дай я тебя поздравлю, Леночка!
В следующее мгновение директор обхватил ее за плечи и прижал к себе. Тяжело дыша, Петренко поцеловал ее в губы. Жадно, взахлеб, обмазывая вязкой несвежей слюной. Проведя рукой по груди, он начал гладить ее живот. Вжавшись в сиденье, Лена попробовала отвернуть голову, но не смогла. Все-таки, несмотря на возраст, Петренко был еще полон сил. Да и желаний, судя по происходящему, у него было хоть отбавляй. Женщину передернуло от брезгливости. Неожиданно, подняв низ платья, шеф быстро засунул туда руку и, пробежав по ноге вверх, остановился на самом пикантном месте.
Не помня себя, Лена вывернулась из его рук и со всего размаха влепила шефу пощечину.
Отпрянув в сторону, Петренко зло, как хищник перед броском, прищурил глаза.
– Сучка, корчишь из себя недотрогу! А сама вон девку нагуляла! Думаешь, я ничего не знаю про тебя?! Ведь у нее даже фамилия твоя девичья, – прошипел он и, хлопнув шофера по плечу, выкрикнул: – Останови машину! Дама уже приехала!
Скрипя шинами, машина резко остановилась. Подхватив сумочку, Лена быстро, почти на ходу выскочила из салона.
– А вы, товарищ Петренко, оказывается, большое говно! – крикнула она.
Сделав ударение на последнем слове, Лена подняла голову и гордо пошла вверх по Бессарабской площади. И только придя домой, она вдоволь, от души наревелась. Стыд, слезы, обида буквально переполняли ее. Так сильно ее еще никто не оскорблял.