Чем ближе Волошин подходил к офису, тем неспокойнее становилось у него на душе. Опустив голову, он вошел в здание. Прямо перед ним на стене в массивной черной раме висел огромный портрет Ермакова. С радостным выражением лица и добродушной, немного лукавой улыбкой Валерка смотрел на него, как живой. Рядом на столе горела небольшая лампадка, окруженная множеством цветов, перевязанных жуткими траурными лентами. По спине Волошина пробежали мурашки.

– Братишка, – со стоном выдавил он и побежал наверх.

Тяжело дыша, как-то по-воровски заскочил в приемную и закрыл за собой дверь.

Дрожащими руками Сергей вытащил сигареты и, сделав глубокую, жадную затяжку, устало упал в кресло.

Усевшись за стол, Волошин первым делом открыл ящик, в котором лежали документы, связанные с поставкой рапса. Что-то в этой математике у него явно не сходилось. Не спеша, вчитываясь в каждый договор, он сверял его со счетами и банковскими платежками.

Вооружившись ручкой, Сергей вытащил белый лист бумаги и, как в старые студенческие времена, стал длинными, прямыми стрелками старательно вычерчивать схемы отработанных поставок. Если верить цифрам и бумаге, то разница между закупкой рапса и его отгрузкой на экспорт составляла три миллиона евро. Зачем Ермаков оплатил такое количество сырья? Да и поставщики зависшего рапса были Волошину незнакомы.

Встав из-за стола, Сергей вытащил сигареты, сделал глубокую затяжку и, меряя пространство огромными, нервными шагами, стал взволнованно ходить по кабинету. Он не верил в то, что Ермаков был способен на предательство. Искренний, добродушный Валерка, всегда готовый поделиться с ближним, не мог так поступить с друзьями. Ведь три миллиона евро зависли в каком-то небольшом сельхозпредприятии Тернопольской области, о котором они раньше никогда и не слышали.

А может, Ермаков просто ошибся? И поняв это, потребовал вернуть деньги? Может, за это его и «грохнули»?

От нахлынувших мыслей и напряжения голова буквально раскалывалась.

– Дим, зайди ко мне, – растерянно пробубнил Волошин. – По-моему, я что-то нашел.

Положив трубку, Сергей внимательно посмотрел на часы. Почему до сих пор не звонит Марина? Скоро двенадцать, она обещала долго не задерживаться.

Не успел он об этом подумать, как ожила трубка мобильного телефона. «Ростик», – высветилось на дисплее.

– Да! – выкрикнул Волошин.

– Шеф, у нас новые проблемы, – вырвалось из трубки.

– Что? Что случилось? Что-то с Мариной?

– Нет, с Мариной все хорошо. Надежде Петровне плохо. Вас… как это сказать… – взволнованно начал Ростик и замялся. – Вас ограбили! А может и не ограбили. Но бардак оставили исключительный!

– Что с мамой Надей?

– Сейчас все нормально. Она уже пришла в себя. Говорит, голова кружится и очень болит. Я только что заехал к вам домой, продукты завез. Смотрю, дверь открыта, в квартире погром, а Надежда Петровна на полу лежит. Она без сознания была. Я первым делом вызвал «скорую».

– Правильно! – с облегчением вздохнул Сергей. – Она уже что-то рассказала?

– Да, – овладев собой, успокоился парнишка, – сказала, что приходил молодой парень, курьер. Принес авиабилеты на ваше имя. Она, конечно же, ему открыла. А пока расписывалась о доставке, он брызнул ей чем-то в лицо.

– Понятно, – задумчиво протянул Волошин. – И куда я лечу?

– В Москву.

– Когда?

– Сегодня, в половине третьего.

– Понятно. Я сейчас буду. Нигде ничего не трогай, – быстро приказал Сергей и отсоединился.

Открыв сейф, Волошин вытащил пистолет, проверил обойму и аккуратно уложил его в кобуру. Все его движения были спокойными и размеренными. Эмоции отступили на задний план, уступив место здравому смыслу и прагматичному расчету. Он понимал: это война. С кем и за что, он пока не знал. Однако в том, что на карту поставлена жизнь дорогих и близких ему людей, а также его жизнь, он больше не сомневался.

Не успел Волошин подойти к двери, как та резко распахнулась и перед ним, чудом избежав неожиданного столкновения, застыл Корниенко.

– Серый, меня ограбили! – на одном дыхании выпалил Корней. – Галка вернулась из магазина – дома бардак, как после ядерной войны. Все перерыто, и Сэм на полу дохлый валяется.

– О-па! – воскликнул Волошин. – Меня тоже.

– Кошмар! – нервно выкрикнул Корниенко и устало упал в кресло. – Что нам делать? Я боюсь, что мы будем следующими!

– Дим, не каркай. Лучше бери «пушку» и дуй домой, успокой Галчонка. Об остальном поговорим потом. По-моему, нас тоже хотят убрать.

– Кто? – заорал Корниенко. – Кому мы мешаем, Серый?!

– Пойдем, – подтолкнув товарища к двери, приказал Волошин. – По дороге поговорим!

Не успели друзья выйти из кабинета, как туда ворвался Усенко. Следом за ним втиснулись четверо вооруженных до зубов бойцов подразделения «Сокол». В темной камуфляжной форме, в бронежилетах и черных, с небольшой прорезью, масках, они имели такой устрашающий вид, что Волошин невольно огляделся по сторонам, ища грозного противника, укрывшегося где-то рядом. Широко расставив ноги, бойцы застыли в горделивой позе американских солдат.

Перепугано вжавшись в кресло, Корниенко боялся пошевелиться. Удивленно посмотрев по сторонам, Волошин остановил взгляд на следователе и приветливо улыбнулся.

– Чем обязаны, Юрий Иванович? У вас есть хорошие новости?

– Для кого как! – ухмыльнулся следователь.

Сделав несколько размеренных шагов и поправив прилипшие ко лбу волосы, Усенко задумчиво остановился. Ухватив себя за подбородок, сжал губы и внимательно посмотрел на Волошина.

– Гражданин Волошин, обязан вам сообщить, что вы обвиняетесь в совершении убийства Ермакова Валерия Андреевича, – монотонно, не отводя глаз, отчеканил следователь. – Имея ряд фактов и улик, свидетельствующих о вашей причастности к данному преступлению, зная о том, что вы планируете покинуть страну, мы вынуждены вас арестовать. Прошу ознакомиться с постановлением о вашем аресте.

Волошин не верил своим ушам. На какое-то время у него пропал дар речи. Он – убийца?!

– Этого не может быть! – первым нарушив молчание, выкрикнул Корниенко. – Это какая-то ошибка.

– Успокойтесь! Мы не маленькие дети. У нас есть неопровержимые факты. Я не обязан вам это рассказывать, но если вы настаиваете – пожалуйста! Во-первых, на зажигалке, найденной на месте преступления, обнаружены ваши отпечатки пальцев. Во-вторых, за несколько минут до убийства от вас на мобильный телефон Ермакова пришло сообщение с угрозой физической расправы. В-третьих, к нам поступили показания, свидетельствующие о том, что убийство совершили вы. А в-четвертых, желание покинуть страну во время проведения следствия косвенно доказывает ваш страх перед законом. Я уже не говорю о том, что вы даже не захотели отдать дань почтения своему погибшему другу и, не дождавшись, пока его тело предадут земле, решили срочно вылететь в Москву. Поверьте, даже одного из вышеперечисленных доводов достаточно для вашего задержания!

Слушая эту обвинительную тираду, Волошин не мог шелохнуться.

– Серый, ты что, оглох?! Почему ты молчишь? – выкрикнул Корниенко, пытаясь подойти к Волошину ближе. Но дорогу ему быстро преградил шустрый боец «Сокола». – Да скажи же ты что-то, не молчи!

– Дим, успокойся, они разберутся. Поверь, братишка, я ни в чем не виноват, – спокойно сказал Сергей и опустил голову.

Не видя никого перед собой, Волошин протянул руки, выполняя приказ следователя. Что-то холодное, железное, страшное щелкнуло на запястьях, сковав и руки, и тело, и разум. Он больше не слышал того, что говорил Усенко, вынимающий из его карманов пистолет и патроны, не слышал разрывающих душу криков Корнея. Уставившись в потолок, он сосредоточенно думал над тем, что произошло.

В окружении экипированных бойцов «Сокола» Сергей не спеша вышел из своего кабинета.

Автоматически выполняя приказы, Волошин залез в автобус с темными затонированными стеклами. Покачнувшись, потерял равновесие, и, окруженный со всех сторон спецназовцами, неуклюже упал на твердое сиденье транспортера.

Машина медленно ехала в неизвестном направлении. Наконец автобус остановился. Подгоняемый в спину, Волошин согнулся и выпрыгнул на улицу.

В затекших руках ощущалось неприятное покалывание. Немного разжав пальцы, он попробовал расправить плечи, но не смог.

Торопливыми шагами, подгоняемый экипированными бойцами, Сергей поднялся по лестнице. Глядя себе под ноги, он начал осознавать, куда и зачем его привезли.

Переступив порог, Волошин оказался в небольшой прокуренной комнате.

Бледный, с осунувшимся лицом, он совершенно не был похож на того респектабельного и вальяжного мужчину, каким был всего несколько дней назад.

– Снимите с него наручники! – скомандовал следователь. – И можете нас оставить.

Что-то щелкнуло, освободив руки. Наконец Волошин почувствовал, как горячий поток крови побежал по его венам. Онемевшие пальцы стали оживать. Тяжело вздохнув, он посмотрел на Усенко.

– Садись, – то ли предложил, то ли скомандовал тот.

Волошин сел.

– Значит так, гражданин Волошин, – протянул следователь и, прищурив глаза, посмотрел на него презрительным, даже брезгливым взглядом. – Давайте не тратить наше драгоценное время. Недавно я изложил имеющиеся против вас факты, поэтому предлагаю: сделайте чистосердечное признание.

– Я ни в чем не виноват, – глядя ему в глаза, спокойно и твердо произнес Волошин.

Встав из-за стола, Усенко нервно зашагал по кабинету. Внутри него все кипело. Больше всего он ненавидел дела, когда при наличии явных улик подследственные отказывались делать признание. Такие дела закрывать опасно. И вообще, не нравилось ему эта история. Как-то все легко и просто. С виду этот мужик вроде не дурак, а сделал все примитивно, хотя и зверски. Засветился так, что любой школьник расколет. Но факты – упрямая вещь. А факты были против него. Да еще этот утренний звонок: какая-то баба конкретно заявила, что убийца – он. Значит, надо ломать. А по закону ломать сложно. Послушать министра, так ему не помешало бы сейчас перед этой сволочью извиниться за то, что он перешел на «ты». Конечно, Усенко был против таких приемов, как подвешивание подозреваемых на «лом», «ласточку» или искусственное утопление. Когда-то в молодости он даже имел конфликт со свои шефом, сумевшим «расколоть» одного парня при помощи бейсбольной биты и книги Уголовного кодекса. Положив книгу на темечко, тот заботливо уберег голову нерадивого бедняги от неприятного месива размазанных мозгов и крови. После таких допросов задержанные всегда становились значительно покладистее и разговорчивее. К этому Усенко относился весьма осторожно. Но врезать по самое не хочу таким бы не помешало. Но нельзя. Сейчас демократия везде, не только в политике. Вот теперь и изощряйся, чтобы довести дело до прокуратуры. А этот грамотный, еще может и шестьдесят третью статью вспомнить. Тогда дело зависнет очень надолго. А за «висяки» начальство всегда карает.

Вернувшись за стол, следователь неторопливо вытащил бумагу, написал «шапку» протокола дознания и, впившись глазами в Волошина, медленно процедил:

– Попрошу отвечать на мои вопросы, которые я с ваших слов заношу в протокол.

– Хорошо, – довольно спокойно произнес Сергей.

Усенко самодовольно ухмыльнулся и, повернувшись к сейфу, стоящему рядом, вытащил оттуда маленький пластиковый пакет.

– Скажите, это ваша зажигалка? – спросил он, протягивая пакет.

Лицо Волошина покрылось холодной испариной. Он сразу узнал свою любимую зажигалку американской компании Zippo, сделанную из золота 750‑й пробы. Лет пять тому назад он купил ее в США.

– Да, – судорожно сглотнув слюну, пробормотал он, – моя.

Теперь он наконец понял, о какой зажигалке вот уже несколько дней говорит следователь. Железными тисками страх снова сдавил его горло. Тяжело дыша, он уставился на маленький пластиковый пакет. Стало ясно: его подставили.

Волошин тяжело вздохнул: он даже не успел рассказать Димке о поставках рапса. Но он четко понимал, что именно там прячется ниточка, способная развязать этот запутанный, страшный клубок. И эту ниточку нужно передать только в надежные, преданные руки.

– Так вот, – кивнув головой, продолжил следователь. – Она была найдена возле трупа Ермакова Валерия Андреевича. А на ней куча пальчиков. И все, смею заметить, ваши. Как вы это объясните?

– Не знаю, – мрачно ответил Волошин и пожал плечами. – Она недавно у меня пропала.

– Значит, она туда сама залетела! Значит, отказываешься. Ничего, скоро по-другому поговорим! Тогда переходим ко второму вопросу. На предыдущем допросе вы сказали, что в момент убийства, после праздничного банкета, вы находились дома. Однако, допросив вашу консьержку и просмотрев видеозапись перемещений в подъезде той ночью, мы увидели, что вы вернулись домой только под утро. Так все же, где вы были в момент совершения убийства?

Волошин нервно заерзал на стуле.

– Ну, – поторопил следователь, – я жду ответа!

– Да, я сказал не всю правду, – ответил он. – И не потому, что хотел что-то скрыть, нет. Просто в тот вечер я познакомился с одной замечательной девушкой. Я ведь вам говорил, что уже два года живу один. Так вот, всю ту ночь я провел с ней. Вам же сказал обратное только потому, что не хотел втягивать ее в это дело.

– Как ее зовут?

– Самойленко Марина Леонидовна.

– Ну-ну! – ухмыльнулся Усенко и хитро прищурил глаза. – И где же вы были?

– После банкета я заехал за Мариной на Тарасовскую.

– Вы были за рулем? – засуетился следователь.

– Нет, за рулем был Ростик, мой шофер.

– Да-да, мы никак не могли с ним связаться! Ни вчера, ни сегодня днем его не было ни дома, ни на работе.

– Он у меня дома!

– Почему?

– У меня там проблемы. Это правда! Можете поехать и проверить. Да и вообще ваши парни там будут не лишними! – Волошин почувствовал, как внутри него все закипает. – Сегодня утром кто-то ворвался ко мне в квартиру и ограбил ее. Хотя, возможно, там просто что-то искали.

– Интере-есно! – протянул Усенко и, оторвавшись от бумаг, задумчиво уставился в окно. Посмотрев на Волошина, он впился в него цепким, изучающим взглядом. – Но мы проверим ваши показания. Поэтому особо фантазировать не стоит!

– Фантазировать?! – возмущенно выкрикнул Сергей. – Да у меня весь дом перевернут, пожилая домработница в тяжелом состоянии, билеты куплены невесть кем и невесть куда! А Корниенко не только ограбили, но и любимую собаку, преданного сенбернара, убили!

– Спокойно! – перебил его следователь. – Мы во всем разберемся. Давайте не отвлекаться от поставленных вопросов. Кто еще знает о вашем местонахождении в ту ночь?

– Еще? – переспросил Сергей и на мгновение задумался. – Охранник.

– Какой охранник?

– Из яхт-клуба. Трофим. Нас с Мариной туда Ростик привез. Это яхт-клуб «Юниор».

– Знаю такой, знаю. И с директором тамошним хорошо знаком, – чуть заметно и немного загадочно улыбнулся Усенко. – В котором часу это было?

– Где-то в половине первого ночи, – выдохнул Волошин и, опустив голову, добавил: – Как раз в это время убили Ермакова.

– А во сколько вы отправили ему сообщение? – не унимался следователь.

– Кому? – не понял Сергей.

– Ермакову.

– Какое сообщение?

– Какое? – разозлился Усенко. – Читаю: «Валер, не лезь не в свое дело. Лучше помолчи. За мной стоят очень большие люди. Поднимешь шум – грохнут и тебя, и Ленку. А прикроешь глаза – получишь бонусы».

– Чего? – ошеломленно выкрикнул Сергей. – Я никогда такого не писал! Что это за бред?!

– Не писали, говорите? Ну-ну! Это сообщение мы прочитали на его мобильном телефоне. Пришло оно ровно в ноль сорок ночи. Отправитель – Волошин. Номер сходится. Автоматика, хочу заметить, не ошибается. По-видимому, он все же успел его прочесть, так как сообщение было помечено как прочитанное. А уже в ноль сорок четыре из подъезда вышел человек, убивший Ермакова. Благодаря камере время его смерти установлено с точностью до минуты.

– Я не писал этого сообщения. Я не убивал Ермакова. Он мой друг! – монотонно, чеканя каждое слово, выдавил Сергей и устало откинулся назад.

– Хватит! – отшвырнув ручку в сторону, выкрикнул следователь. – Зачем упираться? Вас это не спасет. Я повторяю, все улики против вас! Сейчас вас отправят в СИЗО. А это, смею заметить, место, не особо располагающее к творчеству. Так что посидите, подумайте. Может, поумнеете!

Волошин молчал.

– Подпишите, – подвинув бумагу, буркнул Усенко.

– Я хочу перечитать, – вполголоса ответил Сергей.

– Это ваше право, – ухмыльнулся Усенко.

– А какие у меня еще права? – поинтересовался Волошин.

– Право на адвоката и на один телефонный звонок.

– Я уже могу позвонить? – обрадовался Сергей.

– Можете, – безразлично ответил следователь и подвинул допотопный телефон с круглым шатающимся диском. – Звоните!

Растерянно прикусив губу, Волошин ненадолго задумался. Кому звонить? Кто поверит ему, захочет и, самое главное, сможет ему помочь? Немного поразмыслив, он набрал рабочий телефон Корниенко.

– Слушаю вас! – послышался строгий голос секретарши.

– Юлия Алексеевна, это Волошин, – почему-то представился Сергей, – пригласите к телефону Дмитрия Ивановича!

– Это невозможно, – ледяным голосом ответила секретарша. – Сразу же после вашего ареста его забрала карета «скорой помощи».

Из телефонной трубки раздались холодные гудки.

Подняв голову, Волошин растерянно посмотрел на следователя.

– Корниенко забрали в больницу. Скажите, я могу еще позвонить?

– Звоните! – кивнув головой, ответил следователь и отвернулся к окну.

Дрожащей рукой Сергей набрал телефонный номер Кобрина.

– Да! – быстро ответили на другом конце провода.

– Юр, это Сергей. Меня арестовали. Обвиняют в убийстве Ермакова.

– Я знаю.

Волошин глубоко вдохнул воздух и выкрикнул:

– Братишка, я ни в чем не виноват! Меня подставили. И вообще происходит что-то странное.

– Я не знаю, что тебе сказать, – тихо, без интонации в голосе ответил Кобрин. Чувствовалось, что он тоже встревожен. – Но я не брошу дело на самотек. Мне надо подумать, хорошо подумать. Если бы я знал, с чего начать. Хотя…

– Ты только передай Елене фотоальбом, он у меня в верхнем ящике письменного стола лежит. Там последние Валеркины фотографии. Она еще вчера их у меня просила, – надеясь на сообразительность товарища, подсказал Волошин. Он понимал, что рискует, но это был единственный видимый путь к спасению.

– Я все понял, – не задавая лишних вопросов, ответил Кобрин. – Куда тебя забирают?

– Не знаю. Говорят, в СИЗО.

– Ладно, я сам все выясню и пришлю тебе хорошего адвоката. У меня есть надежный парень. Запомни: Калюжный Борис Юрьевич. Молодой, но ушлый парнишка. Можешь ему полностью доверять!

– Братишка, тебе видней, у меня нет выбора. Еще, пожалуйста, помоги одной очень хорошей девушке, Марине Самойленко. Она сейчас у себя дома. Думаю, ей тоже грозит опасность. Ростик знает, как ее найти. Помоги ей. Она очень для меня дорога, очень!

– Хорошо, я сделаю все, что смогу, – коротко ответил Кобрин и отсоединился.