© Пряникова С., 2016

© DepositPhotos.com / bezzznika, обложка, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2016

***

 

Глава 1

Виктория осторожно раздвинула кустарник и вышла на берег.

Впереди показалась широкая гладь Днестра. Могучий поток воды неудержимо мчался вдаль. Спускаясь со склонов, река плавно огибала поросший ивняком берег и, тихо вздыхая, лениво разливалась в долине. Журча, она оставляла за собой маленькие песчаные островки и тихие, подобные райским уголкам заводи. В этих местах из-под воды виднелись корни деревьев и острые, покрытые темным зеленоватым мхом камни.

Виктория сняла туфли и осторожно пошла к реке.

Залитый солнцем берег утопал в зелени. Над землей витал головокружительный, наполненный пьянящим ароматом весенний дух. Вокруг яркими брызгами горели желтые головки мать-и-мачехи и светло-голубые незабудки. Зацепившись за берег, над рекой одиноко, словно от усталости, склонилась старая, но жаждущая жизни ветвистая ива. Спрятавшись в ее тени, вдоль берега курчавились пушистые изумрудные перья папоротника. Тихая, заросшая камышом заводь пестрела белоснежными кувшинками и ярко-желтыми калужницами. Невдалеке, в зарослях осоки, плавали невзрачная серая уточка и горделивый, с ярким зеленовато-синим оперением на шее селезень.

Делая осторожные, маленькие шаги, Виктория переступила подгнившие, укутанные илом корни и оказалась на старом, слегка накренившемся деревянном мостике.

– Ура! – радостно крикнула девушка. – Скоро лето!

Прищурив глаза, она восторженно посмотрела в небо. Медленно, словно вразвалочку, высоко над ней проплывали белоснежные облака. Вырвавшись из заточения, над ними ярко светило солнце. Вздохнув, Вика запрокинула голову и подняла руки. Яркие солнечные лучи скользнули по ее лицу. Словно заигрывая, ветер подхватил рыжевато-золотистые, переливающиеся на солнце пряди. Засмеявшись, девушка смахнула волосы с лица и села на мостик. Свесив ноги, она потрогала пальцами воду и сжалась.

– Ой! – воскликнула Вика и опустила ноги в воду.

Девушка вздрогнула и восторженно посмотрела по сторонам. Здесь было невероятно красиво! Она часто приходила сюда, чтобы побыть наедине с собой. Спрятавшись от людских глаз, Вика подолгу размышляла о своей жизни, читала увлекательные романы и мечтала о далекой, но такой долгожданной любви. Вдумчиво, по частичкам она лепила в своем воображении образ единственного, самого лучшего на свете парня. Девушка была уверена, что, увидев однажды, сразу же узнáет его.

Улыбнувшись, Виктория задумчиво опустила голову. Отражаясь в реке, на нее смотрела юная девушка. Засмеявшись, она весело забила по воде ногами. В воздухе рассы́пались легкие, переливающиеся на солнце брызги. Блеснув, они плавно опустились в воду и растворились в ней. Вздрогнув, отражение снова стало таким, как прежде. Виктория внимательно посмотрела на него. А она, кажется, ничего – хорошенькая! На смуглом, покрытом легким румянцем лице светились большие темно-зеленые глаза, окруженные густыми, загнутыми кверху ресницами. У Вики были красивые, чуть приподнятые у висков брови, немного курносый нос и пухлые, кокетливо изогнутые губы. Когда девушка улыбалась, на ее щеках появлялись очаровательные маленькие ямочки. У нее были необыкновенно изящная, тонкая шея и хрупкие, худенькие плечи. Выпрямив спину, Вика подняла голову и мечтательно улыбнулась.

Виктория родилась и выросла в живописном селе Калиновка, белоснежные хатки которого стояли на берегу Днестра. Щедро одаренное матушкой-природой, утопающее в зелени, умытое чистыми речными водами, село казалось маленьким островком счастья и благополучия. Имея богатое подсобное хозяйство, люди здесь жили достойно и совсем не бедно. Днем обрабатывали землю, а по вечерам собирались небольшими компаниями, чтобы поговорить, узнать сельские новости и просто отдохнуть. Тихо, словно туман по лугу, лились нежные украинские песни. Хорошее село Калиновка! Только почему-то в последнее время радость на лицах его жителей сменилась задумчивой грустью. Было над чем подумать сейчас и Вике.

Заканчивался последний день апреля. Не по-весеннему жаркий весенний день 1994 года. До конца учебного года оставался месяц. Всего один месяц – и она окончит школу. Свобода! Но что делать дальше? Этого Вика пока не знала. Лучшая ученица в классе, она вполне могла рассчитывать на золотую медаль, если бы не эта абсолютно не интересная химия. Ну, не любила ее Вика – и все тут! Только из уважения к родителям старалась, чтобы ее знания были хотя бы на уровне четверки. И даже увещевания директрисы, которой Виктория портила показатели по успеваемости, не давали ожидаемого результата.

– Я не буду зубрить то, что мне неинтересно! – гордо заявила Вика.

– Вот и поступай тогда, глупая, в институт на общих основаниях! – бросила озлобленная директриса, преподававшая химию. – Вспомнишь меня еще! Не знаешь ты, что ждет тебя впереди!

Но запугать Вику было довольно сложно. В свои семнадцать лет она мало кого боялась. То ли оттого, что ее особо никогда не баловали, то ли оттого, что у нее был такой характер. Девушка была уверена в себе. Единственную дочь в семье, выросшую без бабушек и дедушек, ее никогда особо не опекали. С раннего детства Вика отвечала за домашнее хозяйство, пасла норовистую козу Фросю, отчитывалась перед отцом за полученные оценки и, сколько себя помнила – лет, наверное, с пяти, думала о том, как обратить на себя внимание Кравченко Сергея.

И только мама, милая, очень добрая женщина – Любовь Петровна, работавшая в колхозной столовой поваром, искренне жалела Вику. Веселая, приветливая, мама была самой красивой в селе. Статная, с золотистой пышной косой, уложенной вокруг головы короной, она постоянно ловила на себе колючие взгляды завистливых подруг. Оглядывались на Любашу и сельские мужики. Но для нее семья была на первом месте. Особенно Любовь Петровна любила свою дочь. Часто по вечерам женщина гладила натруженные руки Вики и горько вздыхала.

– Бедная моя девочка, как мне тебя жалко! Как я хочу, чтобы ты была счастлива! – задумчиво говорила она.

– А что такое счастье, мамочка? – глядя в ее глаза, спрашивала несмышленая девочка с рыжими, переливающимися на солнце кудрями. – Какое оно, счастье? Как его узнать?

– Счастье… – попробовала объяснить мать и на мгновение задумалась. – Счастье нельзя увидеть. Его можно только почувствовать. Оно обволакивает тебя со всех сторон. Счастье как шар – просторный, уютный, теплый и очень светлый. Из этого шара, как из сказочного окна, всё, что ты видишь вокруг, вдруг становится необыкновенно ярким и очень красивым – солнце, деревья, люди. Все-все! И ты всех их любишь! Просто так, даже не зная, кто они! Понимаешь, счастье – это состояние души. Возвышенное, легкое, очень чистое.

Мама всегда была для Вики лучшим другом. Окружая девочку лаской, Любовь Петровна искренне хотела, чтобы жизнь дочери сложилась лучше, чем у нее. А вот отец Виктории – Иван Федорович, работавший в колхозе механиком, – этого не поощрял. Выросший в детдоме, взрывной, суровый и немногословный, он был строг и к дочери, и к жене. Привыкший к порядку и дисциплине, он приучал к этому и Вику. Так и росла девочка: окруженная строгостью отца и робкой, скрытой от людских глаз материнской любовью.

Виктория выросла веселой, жизнерадостной, улыбчивой девушкой. Она притягивала к себе открытой душой и не по возрасту сильным, волевым характером. Правда, близких подруг в школе у нее не было. Единственным и очень надежным другом для Вики был Кравченко Сергей. Он был старше ее на три года и уже работал в селе шофером. В армию Сергей не пошел из-за травмы стопы. А уезжать из села, учиться он не хотел. Особой старательности за ним никто не замечал. Вместо учебы парень целыми днями бездельничал. Красивый, высокий, голубоглазый, он обладал легким, но свободолюбивым характером. Сергей жил одним днем. Раздумья о смысле жизни его не посещали. Окончив школу, он сел за баранку старого грузовика. Повесив на лобовое стекло талисман в виде обнаженной русалки, парень лихо промчался по ухабистой сельской дороге и понял: быть шофером – его призвание! Но несмотря на бесшабашность Сергея, половина девчат в Калиновке тайно и даже открыто тосковала по нему. Девушки писали ему письма, звонили по телефону и, тяжело вздыхая, признавались в любви.

Однако никто, кроме рыжеволосой соседской бестии, как он ее называл, Сергея не интересовал. Вику он любил столько, сколько себя помнил. Больше всего на свете ему нравились ее зеленые озорные глаза, пышные рыжевато-золотистые волосы и заливистый, неудержимо радостный, звонкий смех. Живя по соседству, Сергей часто приходил к Вике в гости, помогал ей по хозяйству – таскал ведра с водой. Вместе они пасли на лугу коз, вместе ходили на рыбалку. Завидный кавалер, Сергей часто подвозил Вику домой и даже учил ее водить грузовик. Признаться честно, ради нее он был готов на все! Тяжело вздыхая, Сергей ждал, когда она подрастет.

А Вика? Девушке льстило, что среди сельских девчат он выбрал именно ее. Но вряд ли их отношения можно было назвать любовью. Да, Сергей был ей дорог. Дорог как друг. И все. Подумаешь, пару раз поцеловал! Вика же мечтала о настоящей любви. Большой-большой! И такой, чтобы навсегда! Зажмурившись, девушка задумчиво улыбнулась. А что значит любить? Любить по-настоящему? Так, как пишут в книгах и показывают в кино. Когда ради любимого ты готов на все. Когда голос дрожит, когда сердце бьется как сумасшедшее… Когда…

Виктория широко открыла глаза. Она с улыбкой вспомнила случай, который произошел с ней минувшим летом. Прошел год, а этот эпизод все никак не выходил у нее из головы. Воспоминания о нем были как сон, как наваждение. Это была маленькая тайна Вики и самая сокровенная ее мечта. Мечта о любви.

Как-то вечером Виктория отправилась на речку: мама попросила ее набрать ряски для утят. На улице почти стемнело. На небе блеснула первая, едва заметная звезда. Сбросив платье, девушка неторопливо зашла в воду. Зачарованно глядя по сторонам, Вика остановилась возле зеленого ковра, плавающего на поверхности реки. Неожиданно вдали показался свет. Удивившись, девушка осторожно пошла в ту сторону, где горел огонь. Раздвинув листья осоки, Вика увидела большую деревянную лодку. Жадно прижимаясь друг к другу, в лодке лежали красивые мужчина и женщина. Отбрасывая легкие, игривые блики, их обнаженные тела освещала маленькая свеча. Стыдливо вздрогнув, Вика хотела убежать. Но не смогла. Словно зачарованная, она была не в силах пошевелиться. Не отводя глаз, Виктория смотрела, как изгибаются их тела, как дрожат руки и блестят глаза. Столько страсти, красоты и нежности она еще никогда не видела. Внезапно послышался низкий, гортанный крик. Сильный, сладостный, очень протяжный. Задрожав, он повис в воздухе и растворился. Не помня себя, Вика выскочила из воды. Ее сердце билось как сумасшедшее, руки дрожали. И только дома, переведя дыхание, она почувствовала, как кружится голова. Как же это было прекрасно!

Виктория вздрогнула и вытащила ноги из воды. Вечерело. Укутанное ярким багряным заревом, солнце неудержимо клонилось к закату. Подул легкий прохладный ветер. Поверхность реки покрылась густой задиристой рябью. Зашелестев, забилась о берег волна. Почуяв приближающуюся прохладу, в камышах запели царевны-лягушки. Белой пеленой на землю опустился туман. День близился к концу.

Но Вика не торопилась. Ей было над чем подумать. В последнее время ее все меньше тянуло домой. После распада Советского Союза их колхоз постепенно развалился. Привыкший к уважению окружающих, уверенный в себе, отец Вики, к сожалению, остался не у дел. Фермер, взявший в аренду их некогда большой колхоз, заморачиваться неприбыльным хозяйством не стал. Уменьшив площадь зерновых, он засеял поля рапсом, закрыл животноводческую ферму и сократил число работников. После увольнения отец Вики какое-то время трудился на рыбозаводе, но, не сойдясь характером с начальством, хлопнул дверью и больше заработка не искал. Властный, амбициозный, он замкнулся в себе. Целыми днями отец пропадал на рыбалке и беспробудно пил. А вечерами, дождавшись с работы жену, устраивал ей скандалы и даже бил ее. Виктория вставала на защиту матери, старалась унять отца, пыталась поговорить с ним, но это еще больше разжигало его злость. Поэтому все чаще и чаще девушка задумывалась над тем, чтобы уехать из дому и поступить в институт.

Вздохнув, Виктория поднялась с мостика. Вытерев ноги о траву, девушка натянула старенькие, стертые на носках туфли, поправила платье и неторопливо пошла вверх по тропинке. Виляя между кустарником, тропинка поднималась к полю и уводила к селу. Опустившись, солнце поцеловало землю и обняло горизонт. В воздухе кружил аромат цветущих деревьев. Маленькими бриллиантами в траве блестела роса. Из зарослей кустарника послышался дрожащий стрекот цикад. Вдохнув полной грудью, Вика на мгновение остановилась и закрыла глаза.

– Какая красота! – восторженно протянула девушка.

Вечерело. Минуя соседские участки с зеленеющими грядками, Виктория неторопливо подошла к дому. Отворив калитку, она насторожилась. Во дворе никого не было. Окна дома были непривычно темными. Вика заволновалась и, нахмурившись, побежала в сарай. Но и там, кроме животных, никого не было. Умостившись на жердочке, куры устало свесили головы набок и, слегка приоткрыв глаза, посматривали на Вику. Не привязанная, по хлеву бродила коза. Увидев хозяйку, она подняла голову и жалобно заблеяла.

– Отстань, вредина! Не до тебя, – буркнула Виктория и, закрыв за собой дверь, выбежала во двор.

Обогнув дом, девушка поспешила к веранде.

– Мам, пап! Есть кто-нибудь? – с тревогой позвала она.

В ответ послышался прерывистый лай Арни. Подбежав к Вике, пес лизнул ее ногу и, виляя хвостом, заскулил.

Виктория потрепала собаку за ухом и повторила:

– Мам, пап, вы где?!

– Не ори, – сердито отозвался прокуренный, хриплый голос. – И без тебя тошно!

Обернувшись, девушка заметила одинокую фигуру отца. Опустив голову, Иван Федорович стоял на крыльце и курил.

– А что это ты в темноте? – удивленно спросила девушка. – И где мама?

– Мама, мама… – раздраженно пробормотал отец и, сделав глубокую затяжку, нервно добавил: – Увезли ее!

– Куда увезли?

– В больницу увезли, в район. Скорая ее забрала, – мрачно ответил Иван Федорович.

Выбросив окурок, он тяжело поднялся и подошел к дочери.

– А что с ней? – слегка заикаясь, спросила взволнованная Виктория.

Глотнув воздуха, девушка хотела еще что-то сказать, но не смогла. Сердце ее сжалось в дурном, страшном предчувствии. По телу пробежал мороз. Мысли кубарем пронеслись в голове.

– Что, что? – раздраженно повторил отец и громко икнул. В лицо девушке ударил едкий, неприятный запах спиртного. – Ваши бабские дела. Ребеночка она, видите ли, мне хотела родить! Да только стара она детишек вынашивать. Ей скоро тридцать семь. Поздно уже! Не вышло у нее ничего. Все говорила, что хочет меня к себе привязать, к жизни вернуть. Зачем? Не надо мне никакого ребеночка. Самим жрать нечего! Куда тут еще лишних едоков плодить?

– Прекрати! – резко перебила отца Виктория. Сжав кулаки, она со злостью глянула на него. – Когда ее забрали?

– Часа два, кажется, прошло, – пробормотал Иван Федорович и ухватился за стену. – Давай, дочка, собери что-нибудь на стол. Я есть хочу! А то бросили меня все…

– Сам собирай, – на ходу крикнула девушка и выбежала на улицу.

Тяжело дыша, Виктория помчалась к дому, где жил Сергей. Не раздумывая, решительно открыла калитку.

Пройдя несколько метров, Вика услышала голоса, доносившиеся из летней кухни. Разговаривали Сергей и его отец. Обогнув пышные кусты сирени с набухшими бутонами, Вика вошла во двор.

Сидя за столом, мужчины заканчивали ужинать. Рядом хлопотала хозяйка – полная добродушная тетя Шура.

– Здравствуйте! – переведя дух, выпалила Виктория и взволнованно затеребила поясок платья. – Приятного аппетита! Простите, что так поздно. Сережа, можно тебя?

– Здравствуй, моя хорошая! – ласково ответила тетя Шура, расплывшись в радушной, приветливой улыбке. – Нечего тебе извиняться. А ну, быстро садись за стол! Смотри, каких я котлет нажарила. Поешь с нами! Потом с Сереженькой поговоришь. Он от тебя точно не убежит!

– Нет, нет, тетя Шура, спасибо. Я не могу. Мне помощь нужна, – смущенно замялась девушка и прикусила губу.

– А что случилось? – поинтересовалась тетя Шура и нахмурилась. Вытерев руки о фартук, женщина взволнованно посмотрела на Вику.

– Мою маму в больницу увезли, в район. Уже часа два прошло, а я не знаю, что с ней. Меня дома тогда не было, – пояснила Виктория и перевела взгляд на парня. – Сереж, ты бы не мог меня в район отвезти? Мне надо срочно в больницу попасть. Я очень за маму волнуюсь.

Ничего не говоря, Сергей кивнул и торопливо поднялся из-за стола.

– Идем! – дожевывая на ходу, пробормотал он и схватил Вику за руку.

Недалеко от железных ворот стоял его старенький грузовик.

– Давай запрыгивай в кабину! – скомандовал Сергей и открыл дверь.

Виктория быстро забралась на высокое сиденье.

– Стойте! – крикнула тетя Шура. Подбежав, она торопливо протянула Вике большой пакет. – Это матери от меня передай. Тут молочко парное, котлетки и пирожки с картошкой. Свежее все, бери!

– Теть Шур, спасибо, конечно, но не надо… Может, мы ее сразу домой заберем, – неуверенно ответила Вика.

– Бери, тебе говорю! – не отступала женщина. – Заберешь, не заберешь, не надо гадать. А организму, чтобы с болезнью бороться, силы нужны. Передавай Любаше привет! Скажи, пусть поправляется.

– Не спорь с матерью, – вмешался в разговор Сергей и, подхватив пакет, положил его Вике на колени.

Отступив назад, тетя Шура шмыгнула носом и, выдавив из себя улыбку, махнула рукой.

– С Богом! – благословила она. – Езжайте!

Тяжело гудя, машина остановилась возле старого трехэтажного здания районной больницы. Во дворе было безлюдно. В окнах было темно, только на третьем этаже горел непривычно холодный, неоновый свет.

Спрыгнув на землю, Виктория подхватила пакет и внимательно посмотрела на Сергея.

– Сережка, ты меня подождешь? – спросила она.

– Конечно подожду. Иди! Только не знаю, пустят ли тебя в больницу. Скоро полночь. Видишь, все уже спят, – задумчиво произнес он.

– Ничего. Прорвусь! – уверенно ответила девушка. – Главное – узнать, что с мамой, как ее дела.

Обогнув здание, Виктория остановилась возле старой, обшарпанной двери с выцветшей надписью «приемное отделение». Выдохнув, девушка решительно потянула дверь на себя. Но та была заперта. Не раздумывая, Вика нажала кнопку звонка. В ответ – тишина. Приложив ухо к двери, девушка надеялась услышать шум, чьи-то шаги. Однако с той стороны не доносилось ни звука. Виктория в отчаянии топнула ногой. Но ведь так не должно быть! Это же больница! Разозлившись, девушка изо всех сил, не переставая, стала стучать в дверь.

– Иду! Иду! – наконец послышался раздраженный охрипший голос. – Какого лешего тарабанишь?

Распахнув дверь, на Викторию уставилась полная пожилая женщина в когда-то белом, а теперь замызганном халате. Наверное, санитарка.

– Чего надо? – зло буркнула тетка и прищурила маленькие заспанные глазки-пуговки. – Привезла кого?

– Нет, – умерив боевой пыл, ответила Виктория и искренне, стараясь хоть немного понравиться этой злой, раздраженной тетке, улыбнулась. – Простите, что так поздно. Но я только что приехала из Калиновки. Сегодня вечером скорая привезла к вам мою маму. Тетенька, пожалуйста, помогите мне к ней попасть!

– Ты на часы, девка, смотрела? – спросила санитарка и равнодушно зевнула. – Это больница. Государственное учреждение! А не проходной двор. Все больные уже спят.

– Тетенька, миленькая, пожалуйста! – жалобно попросила девушка и посмотрела на женщину таким лучезарным взглядом, что под его светом растопились бы ледники Арктики.

Но сердце санитарки было гораздо прочнее.

– Нет, тебе говорю. Завтра с девяти утра приходи!

– Тетенька, мне бы хоть узнать, что с моей мамой, – ухватившись за дверь, протянула Вика и, слегка наклонив голову набок, ласково предложила: – А давайте я вас пирожками угощу! Вкусные. С картошечкой! Хотите? Будут вам к чаю!

Слово «пирожки» подействовало на санитарку словно магическое заклинание. Тетка порозовела, выпятила необъятную грудь и расплылась в счастливой улыбке.

– Ладно, заходи! – махнув рукой, бросила она и неторопливо пошла вперед. – Я сейчас в журнале регистрации посмотрю.

Девушка торопливо прикрыла дверь и пошла следом.

В полутемном больничном коридоре горел тусклый мерцающий свет. В воздухе стоял тяжелый, удушливый запах лекарств и туалета. Даже в полумраке на стенах можно было разглядеть потрескавшуюся, облупившуюся штукатурку. На полу пестрели разноцветные лохмотья линолеума, под ними виднелись куски цемента. У стены стояла ржавая каталка, рядом – ведро, полное грязной, зловонной воды, и старая деревянная швабра.

– Посиди здесь! – не оглядываясь, велела Вике санитарка и скрылась за дверью.

Виктория покорно опустилась на скамейку. Обхватив руками пакет, она брезгливо огляделась по сторонам. Как же здесь было убого! А ведь это порой последнее место, куда человек приходит с надеждой. Как могут вылечить в больнице, где пол моют тряпкой из мешковины и сутками не работает туалет? Девушка тяжело вздохнула.

– Эй, девка, иди сюда! – выглянув из-за двери, окликнула ее санитарка.

Виктория торопливо вошла в кабинет.

Маленький, перегороженный шторкой, он вмещал в себя узкую, застланную клеенкой кушетку, белый, наполненный медикаментами шкаф и полированный стол. Горел мягкий, приглушенный свет, на столе стоял телефон.

– Здравствуйте! – взволнованно проговорила Вика и уставилась на молодую дородную медсестру, сидевшую за столом.

– Здравствуй! – равнодушно буркнула женщина. – Ну, говори, кто твоя мать? Из-за кого ты нам спать не даешь?

– Войтенко Любовь Петровна, пятьдесят седьмого года рождения, из Калиновки, – наклонившись над столом, выпалила Вика и напряглась. – Пожалуйста, скажите, где она, почему ее сюда привезли?

– Успокойся! Сядь на стул. Сейчас поищу, – ответила медсестра.

Открыв большой, похожий на амбарную книгу больничный журнал, она деловито нахмурила брови и медленно провела пальцем по строкам.

Затаив дыхание, Виктория внимательно следила за ее пухлой белоснежной рукой.

– Так, Войтенко, Войтенко, Войтенко… Нашла! – весело воскликнула медсестра и тут же нахмурилась. Кашлянув, приподняла правую бровь и как-то виновато посмотрела на девушку.

– Что? – тут же заметив ее реакцию, с трудом выдавила из себя Вика.

– Вот: привезли с сильным кровотечением. Выкидыш. Диагноз – миомы матки. Недавно закончили операцию. Гистерэктомия, – тихо, нараспев ответила женщина и смущенно опустила глаза.

– Гистеро… – попробовала повторить девушка и запнулась. – Что это такое?

– Удаление матки, – пояснила медсестра. – Не волнуйся. Я сейчас в послеоперационную позвоню, узнáю, как у твоей мамы дела. А ты иди, посиди в коридоре. Только не плачь. Я все тебе сообщу!

– А меня пустят к маме? – неуверенно спросила Вика и поднялась. Глазами, полными слез, она испуганно смотрела на медсестру. – Возьмите, это вам. Все.

– Не надо нам ничего, – буркнула молодая женщина, но торопливо забрала пакет. – А провести тебя к матери я не могу. Нельзя! Не пускают туда никого.

– Хорошо, – обреченно ответила девушка. – Только, пожалуйста, узнайте, как она. Я вас очень прошу!

Не помня себя, Виктория выскочила в коридор. Сев на скамейку, она стиснула зубы. Как же так? Ее мама совсем одна. Какая-то операция… Что это значит? А она ничем, абсолютно ничем не может ей помочь! Опустив голову, Вика тихо заплакала.

Через несколько минут медсестра, как и обещала, вышла в коридор. Увидев ее, Виктория поднялась. Шмыгнула носом, потерла заплаканные глаза.

– Не волнуйся, девочка! – подойдя ближе, успокоила ее женщина. – Я все узнала. Мама твоя приходит в себя после наркоза. У нее все хорошо! Но операция была необходима. У нее были множественные и очень крупные миомы матки. Завтра к обеду ее переведут в общую палату гинекологии. Это на первом этаже. Так что ты сможешь ее увидеть, сможешь с ней поговорить! И пожалуйста, успокойся, слышишь! Хоть гистерэктомия и не самая легкая операция, но осложнений после нее практически не бывает. Угрозы для здоровья твоей мамы нет. Свари ей бульон, только не жирный. Можешь добавить туда немного манки. И все. Больше ей ничего нельзя. А пока возвращайся домой!

– Спасибо, – с трудом выдавила из себя Вика. – А может, надо купить лекарств или еще чем-нибудь помочь?

Женщина смущенно улыбнулась.

– Пусть утром приедет твой отец. Врач скажет ему, какие лекарства надо купить. Понимаешь, мы, когда привозят больных, используем свои препараты, – пояснила медсестра. – А потом их надо вернуть. Нам уже сто лет ничего, даже бинтов не дают. Да и врачей надо отблагодарить! Зарплата у них мизерная, а ответственность, как у Господа Бога.

– Да-да! Понимаю. Я скажу папе, – взволнованно ответила Вика и несколько раз кивнула. – Спасибо вам. Спасибо за все! До свидания.

– Пока, милая, пока! – устало вздохнув, ответила медсестра. – Не переживай, все будет хорошо!

Вымученно улыбнувшись, девушка поплелась к выходу.

 

Глава 2

Виктория долго не могла заснуть. Несмотря на уверения медсестры, девушку не покидало ощущение непонятной, обволакивающей тревоги. Вика металась по постели, не находя себе места. Перед ней все время стояло лицо матери. Нежная, добрая улыбка, прекрасные, как небо, глаза. Только под утро, усталая и измученная, Вика погрузилась в сон.

Ее разбудила веселая мелодия первомайского марша. Открыв глаза, девушка первым делом подумала о маме. Как она себя чувствует, как прошла для нее эта ночь? Тяжело вздохнув, Виктория торопливо сунула ноги в старые тапки и поспешила к отцу.

Открыв дверь в его комнату, девушка почувствовала резкий запах дыма и перегара. Развалившись на поломанном диване без спинки, отец смотрел телевизор. Прямо перед ним на табуретке был, так сказать, накрыт праздничный стол: килька в томате, бутылка пива и полная окурков жестянка из-под кофе «Pele». Равнодушно посмотрев на дочь, Иван Федорович вытащил из кармана сигареты и закурил.

– Сколько можно валяться? Скоро семь часов. Иди хоть козу подои, – снова переведя взгляд на телевизор, буркнул он. – Не повезло мне с бабами! Одна спит круглые сутки, другая рожать решила на старости лет…

Виктория с ужасом смотрела на человека, в которого превратился ее отец: небрежно одетый, небритый, волосы клочьями. Опухший от пьянства, Иван Федорович казался значительно старше своих лет. Худое, вытянутое лицо, покрасневшие глаза, длинный, заостренный книзу нос и тонкие, злобно сжатые губы. Щеки пересекали две длинные глубокие морщины. А когда-то это были такие красивые ямочки! Виктория стыдливо опустила глаза. И это ее отец? Тот, кем она раньше гордилась? А ведь ему всего сорок один год! Как же это произошло? Почему он, одинокий, беззащитный детдомовец, с малых лет привыкший бороться за выживание, окончив техникум и отработав столько лет в колхозе, вдруг сломался и опустил руки? Почему не устоял перед жизненными испытаниями? Почему не сопротивлялся? Почему, забыв о чести, стыде и даже любви, с таким безразличием относился к семье?

Виктория подошла к окну. Ей не хотелось отвечать отцу. Распахнув окно, девушка впустила в комнату свежий весенний воздух. Ворвавшись в помещение, ветер стал трепать накрахмаленную, немного выцветшую от времени сиреневую занавеску. С улицы послышалось мычанье коров и крики голосистых петухов. Оглянувшись, девушка снова брезгливо посмотрела на отца.

– Папа, миленький, ну перестань ты пить! Так же нельзя. Маме сделали операцию, ей нужна твоя помощь! А ты?! – с укором сказала она и махнула рукой.

– Что ты несешь? – пьяным голосом, картавя, крикнул отец и ухватился за бутылку с пивом.

– Стой! – потребовала Вика и подбежала к отцу. Выхватив у него из рук бутылку, поставила ее на сервант. – Ты слышишь, что я тебе говорю? Маме сделали операцию. Приведи себя в порядок и поезжай к ней. Ты должен купить лекарства и рассчитаться с врачами.

– А что с ней случилось? – рассеянно поинтересовался Иван Федорович и удивленно развел руками.

Старясь быть терпеливой, Виктория рассказала ему все, что знала об операции. Глядя в глаза отца, она все время гладила его по спине. Постепенно происшедшее начало доходить до Ивана Федоровича. Его лицо сделалось каменным. Сузив глаза, он задумчиво уставился в потолок и молчал. Что творилось у него в душе, понять было сложно. Наверное, ему было тяжело.

– Уйди, дочь, – наконец тихо, сквозь зубы, процедил он. – Мне надо подумать, переодеться. Поеду я к матери, так уж и быть. Автобус через сорок минут. А ты пока обойди хозяйство. Мне сейчас, дочка, не до него!

– Хорошо, хорошо, папочка, я все сделаю! Ты ни о чем не переживай. Я приготовлю обед. Передай маме привет. А я после двенадцати к ней приеду. Хорошо, что сейчас праздники, в школу идти не надо. Я помогу тебе по хозяйству, – произнесла Вика и, улыбнувшись, добавила: – Ты только, пожалуйста, больше не пей!

Кашлянув, Иван Федорович поднялся и вышел из дому.

После разговора с отцом Вика немного успокоилась. Она видела, что он расстроился. Значит – переживал. А это хорошо! Может, пожалеет мать, возьмется за ум, бросит пить. А там и работу найдет.

Торопливо одевшись, девушка выбежала во двор. К ней сразу же подбежали голодные куры, засеменили уточки и, широко раскрыв крылья, приземлился петух. Набрав полный совок зерна, Вика насыпала корм и налила птицам воды. Услышав ее шаги, в загоне пронзительно завизжали свиньи. Поспешив в сарай, Вика взяла в углу табурет и уселась возле козы. Подставив ведро, погладила Фросю по боку. В ответ та нервно стукнула передним копытом и вопросительно глянула на молодую хозяйку.

– Фросенька, не дергайся, моя хорошая! – ласково, стараясь не разозлить козу, произнесла девушка. – Стой, пожалуйста, спокойно! Понимаешь, ты должна потерпеть. Мама в больнице. Выбора у тебя, моя хорошая, нет. Пожалуйста, дай мне молочка!

Все утро Виктория занималась домашним хозяйством. Обойдя животных, принесла воды и приготовила обед. Прибрав в доме, спрятала на чердак самогон. Но что бы девушка ни делала, все ее мысли были о маме. Как она там? Скоро ли ее переведут на первый этаж? А может, она уже выглядывает ее, свою Вику? Посматривая на часы, Виктория все время ждала, когда они покажут одиннадцать.

Собрав все необходимое, ровно в двенадцать часов Вика была в больнице. Остановившись на крыльце, девушка оглянулась и поискала глазами отца, но его нигде не было. Тяжело вздохнув, Виктория вошла в холл. Покрутив головой, начала вчитываться в надписи: «Терапевтическое отделение», «Травматологическое отделение», «Гинекологическое отделение»… Сердце Виктории тревожно сжалось. Набрав полную грудь воздуха, она решительно вошла в гинекологическое отделение.

В узком полутемном коридоре было безлюдно и очень тихо. Здесь почему-то стоял сильный запах жареной рыбы и хлорки. Вспомнив о том, что она сегодня еще ничего не ела, девушка сглотнула слюну. Вглядываясь в дверные проемы, Вика осторожно пошла по коридору. Пройдя несколько метров, она заметила небольшое углубление в стене. Наклонившись над белым письменным столом, там сидела дежурная медсестра.

Вика вежливо поздоровалась и остановилась.

– Здравствуй! – сняв с переносицы очки, ответила пожилая худощавая женщина. – Тебе кого?

– Я ищу Войтенко Любовь Петровну. Ее должны были после двенадцати перевести к вам в отделение, – пояснила девушка и вымученно улыбнулась. – Я ее дочь.

Женщина нахмурилась и встала из-за стола.

– Понимаешь, девочка, твою маму перевели в другое отделение, – виновато ответила она и пожала плечами.

– В какое? – с тревогой спросила Виктория.

– В психиатрическое, – мрачно ответила женщина и опустила глаза.

– Почему? Что с ней случилось?! – взволнованно крикнула девушка. Глазами, полными слез, она растерянно смотрела на медсестру. – Ответьте, пожалуйста, что с моей мамой? Как мне ее найти?

– Ты не сможешь ее увидеть. – Женщина задумчиво вытянула губы трубочкой и добавила: – Туда никого не пускают.

– Что с моей мамой? – требовала ответа Вика, схватив женщину за рукав халата. – Здесь должен был быть мой отец! Он собирался поговорить с врачом. Где он?

– Успокойся, деточка. Я тебе все сейчас расскажу, – строго ответила медсестра и отдернула руку. – У нас с самого утра переполох из-за вашего семейства.

Виктория растерянно шмыгнула носом.

– Почему?

– Лучше бы твой отец сюда не приходил, – возмущенно буркнула женщина и опустилась на стул. – Мать твою к нам еще утром, часов в десять перевели. Шов у нее хорошо заживал, осложнений не было. Врач разрешил ей встать, немного пройтись по палате. В третьей палате было только двое пациентов – на праздники у нас всегда мало народу. Так вот, сделала я твоей мамке укол, помогла сходить в туалет. А тут, вижу, мужик, злой, как демон, влетает в отделение. Сначала он ринулся в ординаторскую, к дежурному врачу. Я слышала, как он там ругался, что-то орал. Потом, хлопнув дверью, побежал в третью палату. Оказывается, к твоей матери! Правда, пробыл он у нее недолго, минуты две-три. Затем выскочил как ошпаренный – и на выход! Тут слышу, мать твоя начала дико голосить. Я в палату, а она на полу. Упала лицом вниз и руками стучит. Все повторяет: «Нет, нет, нет», – и кричит. Я к ней, а она глаза закатила, вокруг рта пена. Страх! Она у вас эпилептик?

– Не-ет, – удивленно протянула Вика и напряглась.

– Понятно, – сочувствующе сказала женщина. – Слушай дальше! Значит, я это увидела и сразу к врачу. Мы твою маму на кровать уложили и вызвали фельдшера из психиатрического. Тот сделал ей какой-то укол и увез на каталке к себе в отделение. Сказал, дня на два. Капельницу ей поставит, пролечит. Не переживай, детка, не переживай!

– Так что же там все-таки произошло? – округлив глаза, спросила Вика.

– А об этом я узнала чуть позже, – тяжело вздохнув, ответила медсестра. – Мне ее соседка по палате рассказала. Оказывается, отец твой, как только вошел, подбежал к жене и ударил ее по лицу. Она в это время как раз у окна стояла. Слабая, после операции, она сразу же упала на пол. А твой отец наклонился над ней и как заорет: «Что, хотела мамкой молоденькой стать? А стала старухой! На хрен ты мне такая нужна? Запомни, нет у меня больше жены». Вот и все.

Женщина тяжело вздохнула и вытерла пот со лба.

Виктория не шевелилась. То, что она услышала, было для нее словно гром среди ясного неба. Девушка не верила собственным ушам. Она не могла представить, что ее отец способен на такой поступок. Да, в последнее время он очень сильно изменился, постоянно пил, стал очень жестким, злым. Но чтобы бить больную женщину, недавно перенесшую операцию? Это было уже слишком! А что означают его слова: «Нет у меня больше жены»? Да он без нее пропадет! Сидит у жены на шее… Вика вздрогнула и глянула на часы. Мама! Что же с ней случилось? Чем вызвано ее состояние? Последствиями операции? Обидой? Отчаянием? Что это? Что?

Девушка взволнованно посмотрела на медсестру.

– Скажите, как мне найти психиатрическое отделение?

– Голубушка, тебя туда никто не пустит. Там все закрыто. Езжай, милая, домой! Мамку твою подлечат. А там, глядишь, и к нам переведут.

– Пожалуйста, подскажите, где психиатрическое отделение? – настойчиво повторила Вика.

– Хорошо, хорошо, – засуетилась женщина. Подхватив девушку под руку, она подвела ее к окну в конце коридора. – Вон, видишь узкую дорожку?

– Да! – вглядываясь вдаль, ответила Вика.

– Иди по ней до конца. Слева будет небольшое двухэтажное здание, это ЛОР-отделение, а справа – длинное, одноэтажное, похожее на барак. Вот там и находится психиатрия. Поняла?

– Поняла, – кивнув, ответила девушка и, подхватив сумку, побежала к двери. – Спасибо вам. Спасибо!

Виктория миновала узкую дорожку с растущими вдоль нее цветущими яблонями и свернула направо. Переведя дыхание, остановилась возле длинного, действительно похожего на барак здания. Старое, выкрашенное в серый цвет, оно выглядело довольно угрюмо. Внизу, ближе к земле, стены были изъедены грибком. Огромные мокрые пятна переходили в зияющие дыры осы́павшейся штукатурки. Низкая, до половины прикрывающая окна крыша. Рядом ни скамейки, ни цветника. Чем-то это здание напоминало тюрьму. Вздрогнув, девушка пошла ко входу.

Ухватившись за ручку, Виктория потянула дверь на себя, но та была заперта. Не раздумывая, девушка нажала маленькую выпуклую кнопку звонка. Однако к ней никто не спешил. Рассердившись, Вика решила заглянуть в окна, но, обойдя здание, не увидела ни одного открытого окна. Надежно зарешеченные, все они были плотно закрыты. И только в одном она заметила маленькую, слегка приоткрытую форточку. Из узкой, едва заметной щели доносились веселые мужские голоса и взвизгивающий женский смех. Тонкой белесой струйкой выплывал сигаретный дым.

С трудом сдерживаясь, Виктория вытащила из сумки ключ и стала стучать им по оконной раме. Долго, настойчиво. За окном замолчали. Отодвинув занавеску, на нее удивленно уставился немолодой обрюзгший мужчина в белом халате. На красном одутловатом лице горели гневом большие глаза.

– Тебе чего? – зло крикнул он.

Виктория отступила назад и заставила себя улыбнуться.

– Простите. Мне нужен врач, – вежливо ответила она. – Недавно сюда из гинекологии перевели мою маму. Войтенко. Войтенко Любовь Петровну. Я хочу знать, что с ней.

– Идите к двери. Я сейчас подойду, – раздраженно ответил мужчина и опустил занавеску.

Через несколько секунд Виктория снова была у входа.

Загромыхали замки, и в дверях показался все тот же мужчина.

– Нельзя, голубушка, себя так вести! Нехорошо, – тут же заявил он, заслоняя вход. – У нас тяжелые больные лежат, им тишина нужна!

– Я больше не буду, – изображая раскаяние, произнесла Виктория и отступила.

Девушка понимала: мужчина ей лгал. Она просто мешала ему веселиться. В кабинете его ждали друзья. Ему явно было не до нее! От врача сильно пахло спиртным. И даже мускатный орех, который он все время жевал, не помогал ему избавиться от этого запаха.

– Вы мне только скажите, пожалуйста, что с моей мамой!

– Значит, так, – по-деловому, нахмурив брови, начал врач. – У вашей матери истерический психоз. Это следствие стресса, случившегося во время визита ее мужа. Хотя, не исключаю, провоцирующими факторами могли быть операция, слабость организма, последствия наркоза. Мы провели терапию. Сейчас ваша мама спит. Пока, голубушка, я не берусь прогнозировать. Скажу одно: ей нужен покой. Пусть она отдохнет, наберется сил. Приходите завтра. Сегодня я вас к ней не пущу.

– Ну пожалуйста! – вкрадчиво, с мольбой протянула Вика. – Я знаю, что мама меня ждет. Я смогу ее успокоить, помочь ей. Впустите меня, я вас отблагодарю.

– Слушай, девочка, я все сказал! – сердито крикнул мужчина и побагровел. – Это тебе не терапевтическое отделение. У меня тяжелые больные! Мне надо идти.

– Тогда передайте маме этот пакет, – попросила девушка. Испуганно, сквозь слезы она взглянула на врача. – Там бульон, больше ничего.

– Ладно! – пробурчал мужчина и, схватив пакет, закрыл дверь.

Виктория не помнила, как добралась домой. Несмотря на жаркий, погожий день, ее постоянно знобило. Перед глазами все время стоял жуткий больничный барак и врач – пьяный и злой.

Дома во дворе было неестественно тихо и пусто. Вбежав в комнату, Виктория увидела отца. Уткнувшись в подушку, Иван Федорович крепко спал. Рядом с ним валялась пустая бутылка из-под красного столового вина, сигаретные окурки и перевернутый табурет.

– Папа, папа, проснись! – склонившись над ним, закричала Вика. – Что ты наделал? Зачем? Папа, я тебе этого не прощу! Слышишь, никогда не прощу!

Проворчав что-то бессвязное, Иван Федорович перевернулся на другой бок и захрапел. Застонав от бессилия, девушка выбежала во двор. Счастливого, радостного, солнечного мира ее детства больше не существовало.

Сжимая в руках пакет с горячим бульоном, Виктория торопливо вошла во двор больницы. Точнее, она почти бежала, словно что-то подталкивало ее туда, где была ее мама. Неожиданно послышались глухие раскаты грома. Подул сильный порывистый ветер. В воздухе закружили тяжелые клубы пыли. На лицо девушки упало несколько крупных дождевых капель. Вокруг потемнело. Повисли свинцовые облака. Огромные, мрачные, казалось, они хотели задушить землю. Вздрогнув, Виктория ускорила шаг.

Подбежав к психиатрическому отделению, она машинально потянула дверь на себя. К удивлению Вики, та была не заперта. В ярком, освещенном лампами дневного света коридоре царил переполох. Было очевидно: здесь что-то произошло. Выкрикивая непонятные слова, знакомый Виктории врач ругал молоденькую медсестру. Испуганная, побледневшая, та даже не шевелилась. Рядом стояло еще несколько врачей. Невдалеке, опершись о стену, плакала какая-то пожилая женщина, по-видимому санитарка.

Увидев Викторию, врач резко замолчал, и все опустили головы.

Девушка виновато улыбнулась и робко подошла к врачу.

– Здравствуйте, – растерянно протянула Вика и, потупив глаза, тихо пробормотала: – Простите, что я ворвалась! У вас было открыто. Пожалуйста, пустите меня к маме! Я принесла ей теплый бульон. Я так спешила!

Ничего не ответив, врач сосредоточенно посмотрел на девушку и стал покусывать губы. Казалось, у него пересохло во рту.

– Понимаете, – с трудом проговорил он, – произошло ЧП, беда. Вашей мамы больше нет.

– Как нет? – изо всех сил стараясь понять услышанное, переспросила Виктория. Ее глаза наполнились слезами. – Ее опять куда-то перевели?

– Нет, – выдохнув, произнес врач. – Ваша мама умерла. Простите. У нее случился инфаркт.

– Да вы что?! – удивленно воскликнула девушка и повернула голову. – Вы ее с кем-то путаете! Моя мама Войтенко Любовь Петровна. Ее перевели к вам из гинекологии. Какой инфаркт? У нее абсолютно здоровое сердце. Этого не может быть!

– Простите, – повторил врач и опустил голову. – Я не ошибся. Ваша мама умерла. Мы сделали все, что могли.

Виктория не шевелилась. Не отводя глаз, она изумленно смотрела на испуганного врача. Тяжело дыша, девушка не могла, нет, не хотела понять того, что он ей говорил. Качая головой, она отступила назад и обессиленно прислонилась к стене. Ее лицо исказила гримаса невыносимой боли. Побледнев, Вика открыла рот и глотнула воздух, как-то неестественно, словно рыба, выброшенная на берег. Загремев о холодный бетонный пол, у нее из рук выпал пакет со все еще теплым бульоном, и по коридору растеклись витиеватые ручейки.

– Нет! – разрывая тишину, наконец выкрикнула Виктория и, опустив дрожащие веки, медленно сползла по стене. – Это неправда! Мамочка!..

У нее перед глазами все поплыло. Стены накрыли ее пустотой, навалившись на плечи. Сидя на полу, девушка бессильно опустила веки.

Несколько следующих дней для Виктории прошли как во сне. Похоронив маму, девушка замкнулась в себе. Так и не простив отца, она с нетерпением ждала, когда ей выдадут аттестат. Оставаться в селе Вика больше не хотела и не могла. То, что она уедет в Синегорск, Виктория решила сразу после похорон мамы. Здесь ее уже ничто не держало. Ничто и никто. Будущее отца ее не интересовало. Девушка была уверена: именно он виноват в смерти мамы. Да он и сам, наверное, это осознавал. Стремясь забыться, Иван Федорович все время пил. Поднявшись рано утром, он на целый день уходил из дому. Ловил на реке рыбу и хлестал спиртное. Вернувшись поздно вечером, на цыпочках шел в летнюю кухню, жарил рыбу, а затем, поужинав, прятался на сеновале. Казалось, Иван Федорович избегал собственной дочери. С тех пор как не стало его жены, он ни разу не поговорил с Викой. Лишь однажды, после поминок, проходя мимо нее, кинул:

– Ты это, Викочка… продай всю живность. Мне ничего не надо. Деньги забери себе.

И все.

С нетерпением дождавшись последнего экзамена, Виктория сложила вещи в сумку и купила билет до Синегорска. Дожидаться выпускного бала она не хотела и не могла. Во что бы то ни стало девушка стремилась быстрее уехать в город. Рано утром, как только открылась школа, она получила свой аттестат. Красивой ровной колонкой в нем выстроились пятерки и только одна, со злостью написанная четверка по химии портила картину. Но Вика не расстроилась. Она была уверена: даже на небесах мама радуется за нее. Опустив голову, девушка пошла на кладбище, чтобы с ней проститься. Упав на колени, Виктория поцеловала маленький овальный портрет самого дорогого для нее человека и горько заплакала.

– Мамочка, я уезжаю! Но ты не переживай, я буду к тебе приезжать. Прости меня, если я перед тобой виновата. Я очень, слышишь, очень тебя люблю. Пожалуйста, мамочка, помоги мне в жизни! Это я с виду смелая. Такой я, наверное, была рядом с тобой. А теперь я немного боюсь. Понимаешь, мамочка, я совсем одна! Я не знаю, как быть дальше. Не знаю, что ждет меня впереди. Мама, мамочка, если бы ты была жива!.. Все было бы по-другому. Прости меня, мамочка!

Поднявшись, Виктория погладила портрет и, не оборачиваясь, направилась к кладбищенским воротам. Неожиданно ее кто-то окликнул. Остановившись, девушка увидела пожилую женщину – бабушку Славу, сидевшую на скамейке возле могилки.

– Стой, детка! – позвала она Вику и нахмурилась.

Виктория торопливо подошла к женщине.

– Здравствуйте, бабушка Слава! – приветливо произнесла она.

– Здравствуй, деточка! – ответила та и с трудом, кряхтя, поднялась. – Я давно хотела с тобой поговорить. Идем, мне тоже пора домой! Я тебя провожу.

Вика удивленно посмотрела на женщину. У них с бабушкой Славой не было ничего общего. Они не были родней, да и жили далеко друг от друга. Кивнув, Виктория молча пошла вперед.

– О чем вы хотели со мной поговорить? – равнодушно спросила девушка.

– О твоей матери, царство ей небесное! – Женщина перекрестилась. – Я все не решалась об этом рассказать. Но больше молчать не могу! Ходят слухи, что ты уезжаешь. А я старая, не хочу уносить тайны с собой. Ты должна знать. Но никому об этом не говори, поняла?

Виктория остановилась как вкопанная. Что это еще за мисс Марпл? Какие детективные истории в голове у этой пожилой сельской женщины?

Приподняв брови, девушка внимательно посмотрела на бабушку Славу.

– Поняла, – удивленно ответила Вика и кивнула.

– Слушай меня, – бодро проговорила женщина и, взяв Викторию под руку, медленно, переваливаясь с боку на бок, засеменила к выходу из кладбища. – У моей дочери в районе есть подруга. Медсестра. Работает в психиатрическом отделении. Зная о том, что моя Юленька из Калиновки, она рассказала ей, что произошло с твоей мамой. И строго-настрого запретила тебе об этом говорить. Но так ведь нельзя! Ты же Любашина дочь, должна знать!..

– Бабушка Слава! – глядя на пожилую женщину, взволнованно воскликнула Виктория. – Пожалуйста, говорите быстрее!

– Ладно, ладно! – обиженно буркнула старушка. – Так вот, именно эта медсестра рассказала моей Юленьке о том, от чего умерла твоя мать. И инфаркт, девочка, тут ни при чем. Не было у Любаши инфаркта! Это ведь первого мая произошло, на праздники. Начальства в больнице не было. Врачи хотели посидеть за праздничным столом, рюмочку пропустить. И в психиатрии было то же самое. Врачи закрыли отделение, им было не до больных. Как раз в разгар пьянки им пришлось прерваться: из гинекологии попросили помочь твоей матери. Что с ней было, разбираться никто не стал. Укололи сильное успокоительное и положили в палату к буйным больным. Пустую палату врачи оставили для себя, чтобы было где после гулянки отдохнуть. Короче, запрятали они твою мать подальше, в конец коридора, чтобы им никто не мешал. И только поздно вечером, разнося градусники, сестричка нашла ее у двери. Мать твоя была уже мертва. Оказывается, проснувшись, она стала звать на помощь, кричать. Наверное, она разозлила теток, лежавших вместе с ней в палате. Взбесившись, те начали ее бить, отталкивать от двери. Падая, твоя мать ударилась виском о кровать. Говорят, что ее еще можно было спасти. Но врачи в это время праздновали… Вот так, дочка. Прости, может, зря я тебе открыла правду. Прости…

Рассказ бабушки Славы вызвал у Виктории шок. Широко раскрыв глаза, девушка не могла пошевелиться.

– Это бесчеловечно, – наконец произнесла она. По ее щекам ручьем потекли слезы. – Я подозревала, что со смертью моей мамы не все чисто. Она ведь никогда не болела. А тут – инфаркт.

– Конечно, можно подать в суд, провести медэкспертизу. Но твоей мамы уже не вернуть. Да и одна ты не сможешь ничего доказать. А я туда не ходок. Меня не трогай! Мне волноваться нельзя. Давление, – раздосадованно протянула женщина и тяжело вздохнула. – Пусть Бог им будет судьей. В нашей стране простому человеку правды никогда не найти. А ты держись, детка, держись! У тебя вся жизнь впереди!

– Спасибо, бабушка Слава, спасибо, что все мне рассказали, – сказала девушка. – Простите, но мне надо идти.

Опустив голову, она побрела к автобусной остановке.

 

Глава 3

Виктория взволнованно глянула на часы. Скоро двенадцать! Оставалось всего десять минут. Девушка поправила темные, сползающие с носа очки и посмотрела по сторонам.

Собравшись маленькими группками, во дворе толпилось много людей. Через несколько минут деканат должен вывесить на стендах списки зачисленных абитуриентов. Вика была уверена, что увидит там свою фамилию, но все-таки волновалась. Ведь не повезло же ей в прошлый раз! А она-то была абсолютно уверена, что пройдет на государственную форму обучения. И экзамены она сдала на «отлично», и рейтинг у нее был выше, чем у других. Но не прошла. Только платная форма обучения – и все! А чем ей платить? У них в доме была не просто бедность, а нищета. Нет, платная форма обучения была не для нее. Девушка тяжело вздохнула. Хорошо, что она тогда написала заявление на апелляцию, к ректору пошла. Наивная, хотела отстоять свое доброе имя, справедливость восстановить! Ректор, конечно, ее принял, похвалил, говорил о торжестве справедливости, но ничем не помог. Сказал, что у него много льготников – чернобыльцев, детей инвалидов войны. Видела Виктория этих детей! У всех, кто поступил на гособучение, родители были либо какими-нибудь начальниками, либо директорами фирм. Куда уж ей до них? Хорошо, что ректор посоветовал написать заявление на заочное отделение. Так она сможет зарабатывать и за учебу платить. Вот и ждет Вика, зачислят ее или нет.

Неожиданно по толпе прокатился шум. Отпрянув в стороны, люди пропустили вперед привлекательную женщину в строгом сером костюме. Открыв замочек на стеклянном стенде, дама старательно прикрепила к доске листы со списками счастливых абитуриентов, зачисленных на заочное обучение Синегорского юридического института. Перешептываясь, собравшиеся терпеливо ждали, когда она отойдет. Повесив списки, женщина закрыла замок и торопливо выбралась из плотного кольца столпившихся людей.

Виктория осторожно пробиралась вперед. Внутри у нее все сжалось. Подойдя к доске, девушка подняла очки на лоб и сосредоточилась. В списке группы «1 Ю» ее не было. Переведя взгляд на список «2 Ю», Вика затаила дыхание и зашептала: «Анапенко, Авдеева, Василишин, Васильева, Войтенко…» Выдохнув, перечитала еще раз: «Войтенко В. И.» Все сходилось. Это она!

Девушка облегченно выдохнула и выбралась из толпы. Особой радости у Виктории не было, ведь все складывалось не совсем так, как она хотела. Наверное, у нее просто был тяжелый день. Кисло улыбнувшись, Вика вернула очки на прежнее место и вытерла пот со лба. Жара была невыносимой. Остановившись у ворот, Вика подхватила в ладошки копну своих непослушных волос и, быстро подняв их, закрутила в узел. По плечам девушки пробежал ветерок. Облегченно вздохнув, она вышла на улицу.

Прошло два месяца, как Виктория переехала в Синегорск. Расположенный в предгорье Карпат, на широкой равнине возле Днестра, это был уютный, небольшой и очень зеленый городок. Синегорск вобрал в себя культуру многочисленных народов, проживавших на этой живописной земле. Здесь гармонично сочетались польская, армянская, австрийская и украинская архитектура. Вика не переставала любоваться австрийскими особняками, украшенными вычурной лепниной и фигурами древних атлантов, и изящными польскими костелами, построенными в стиле барокко. Вике нравилось гулять по узким старинным улочкам, отдыхать в тенистом парке, засаженном вековыми деревьями, и смотреть на зеркальную гладь маленького городского озера. Она искренне любила Синегорск и хотела, чтобы он ответил ей взаимностью.

Остановившись у маминой двоюродной сестры, Виктория изо всех сил старалась угодить этой злой и невероятно жадной тетке. Тетя Аня была немолода (ей было сорок восемь лет) и жила одна. Описать ее было сложно. Тетка была совершенно безликая (о таких говорят – «серая моль»): высокая, худая, с жидкими прядками испорченных химией волос и на редкость тонкими, заостренными чертами лица. Муж тети Ани был геологом, летал на заработки в Сибирь. Искал нефть. Наверное, хорошо искал. Потому что нашел не только нефть, но и бурятку Алтану (она работала у них в бригаде). Забыв о семье, мужчина домой не вернулся. Так и жила тетя Аня: трудилась на заводе, ухаживала за огородом, растила сына. Прошло время. Муж о ней не вспоминал, сын вырос, жил отдельно, завод закрылся. Но беда не приходит одна. Когда развалился Союз, на сберегательной книжке у тети Ани лежала большая сумма. Пять тысяч рублей! Муж раньше привозил домой хорошую зарплату, а в те времена на пять тысяч рублей можно было купить автомобиль «жигули»! И тут грянула «павловская реформа» и сбережения тети Ани обесценились. Вот и лишилась она не только мужа, но и работы, и денег. Стараясь выжить, женщина устроилась продавцом в магазин секонд-хэнда. Торговала ношеным барахлом. То ли от обиды, то ли от безысходности тетка начала пить. Не часто, но если «входила в пике», то пьянствовала по три дня. Плакала, пила и курила. Типичная история для постсоветской страны. Тяжело было тете Ане. Очень тяжело. Вот и предложила она Вике после похорон мамы пожить у нее. Девушка согласилась.

Особого выбора у Виктории не было. Она всегда мечтала переехать в Синегорск, а, кроме тети Ани, у нее здесь никого не было – ни родственников, ни друзей. Девушка думала, что, поступив в институт, сможет переселиться в общежитие, что там у нее появятся новые знакомые. Но права была директриса: не знала Вика, что ждет ее впереди! Вот и старалась она во всем угождать тетке. Как-то незаметно работа по дому легла на плечи Виктории. У нее не было времени даже на то, чтобы готовиться к экзаменам. Каждую неделю Вика привозила из села огромные сумки с продуктами: с салом, яйцами, тушенкой, картофелем. Но тетка все больше и больше была ею недовольна. Все чаще твердила, что племянница жжет по ночам свет, часто принимает душ, не экономит газ. А вчера заявила, что если Вика хочет и дальше оставаться у нее, то обязана платить, как все квартиранты. И это несмотря на то, что племянница работала на нее и привозила продукты. О том, что они родственники, уже никто не вспоминал.

Виктория задумчиво подошла к тускло-бежевой пятиэтажке, именуемой в народе «хрущевкой». Отворив скрипучую, висящую только на верхней петле дверь, торопливо вошла в подъезд. В нос Вике ударил затхлый запах подвала. Неожиданно выскочив из-под лестницы, мимо прошмыгнула кошка. Отпрянув, девушка весело засмеялась и побежала наверх. Поднимаясь по лестнице, она с интересом вчитывалась в тайны жителей этого подъезда, описанные на стенах. Вика уже хорошо знала, на каком этаже проживает Лена, которую любит Вова. Знала, в какой квартире жила баба Катя – «дура». Стрелка четко указывала туда, где то ли варят, то ли продают самогон. В очередной раз улыбнувшись народному творчеству, девушка поднялась на четвертый этаж. Достав ключ, быстро открыла дверь.

К ее удивлению, тетя Аня была дома. Из комнаты доносился надрывный голос Валерия Леонтьева: «К новой судьбе, вверх по тропе дай мне уйти с тобой…» Подпевая, его старательно пытались перекричать тетка и какой-то мужчина.

Виктория осторожно вошла в гостиную.

В комнате был беспорядок и непривычная для полудня темнота. За столом, щедро уставленном тарелками, сидели тетя Аня и незнакомый мужчина лет сорока пяти. Крепкого телосложения, со скуластым лицом и аккуратно зачесанной назад шевелюрой, он был похож на военного. Увидев Вику, мужчина поднялся и, одернув выпущенную наверх рубашку, кивнул. Уменьшив звук магнитофона, тетка жеманно улыбнулась и откинулась на спинку дивана. Было заметно, что она очень пьяна.

– А мы тут празднуем! – старательно надув тонкие, покрытые алой помадой губы, протянула женщина и весело захихикала. Отбросив волосы назад, она уставилась на племянницу глупым, стеклянным взглядом. – Это мой старый друг. Дальнобойщик. Недавно развелся с женой. Вот, приехал в родные края. Представляешь, он у меня в магазине джинсы покупал!

– Михаил Иванович! – отрекомендовался мужчина и заискивающе улыбнулся.

– Вика, – ответила девушка.

– Племянница моя! – гордо добавила тетка и, резко изменив выражение лица, спросила: – Ну, поступила?

– Да, – сказала девушка и повернулась к двери. – Простите, мне надо идти.

– Посиди с нами, красавица! – предложил мужчина. – Это дело, то есть поступление, надо обмыть!

Подбежав, он бесцеремонно обхватил Вику руками за талию и прижал к себе.

– Нет! Мне надо идти, – решительно повторила девушка, вырываясь.

– Оставь ее! – приказала тетка. Застыв, женщина злобно прищурила глаза. – Нечего ей с нами сидеть. Буду я ее кормить! Живет у меня два месяца и ничего не платит. Ни копейки не дала!

– Ань… – Остановившись посреди комнаты, Михаил Иванович удивленно развел руками. – Не жадничай! Все, что на столе, купил я. Имею я право угостить?..

– Кого? – выпалила тетка и перешла на крик. – Меня или ее? Ты к кому, Мишка, пришел? Увидел молоденькую и сразу обо мне забыл? Ты же мне только что говорил: давай попробуем!

Виктория стремительно выбежала из гостиной. Нет, это уже слишком! Теперь тетка к ней ревновала! Было ясно: надо искать собственное жилье. Ну, не в село же к отцу возвращаться. Нет, нет и еще раз нет! Заскочив в другую комнату, Вика тяжело вздохнула. Ей надо начинать новую жизнь, искать работу, обзаводиться друзьями. Сбросив одежду, девушка решительно открыла шкаф. Выбор был небольшой. Перебрав вещи, она быстро переоделась в батистовую блузку цвета слоновой кости, строгую, чуть выше колен серую юбку и старые черные босоножки со сбитыми каблуками. Грустно вздохнув, внимательно посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она вроде бы неплохо. Только как-то не так, как девушки в Синегорске. Проще, что ли. Вздохнув, Вика достала из косметички тушь, поплевала в коробочку и, растерев тушь кисточкой, быстро накрасила ресницы. Затем старательно, так же, как это делала ее учительница физики, нарисовала две толстые черные стрелки вокруг глаз. Теперь Виктории казалось, что она выглядит солиднее. Все-таки ей предстояло встретиться с работодателями. Распустив волосы, Вика стянула их на макушке в конский хвост и ярко накрасила губы. Еще раз покрутившись перед зеркалом, сделала серьезный, напыщенный вид и, игриво выпятив грудь, выбежала из квартиры.

Ах лето! Какое же оно прекрасное! Когда высоко в небе светит солнце, вокруг зелено, на клумбах полыхают цветы, брызжут фонтаны, повсюду звенит смех, а тебе всего семнадцать или почти восемнадцать лет, и вся, вся жизнь впереди! Улыбнувшись, Вика прищурилась и, весело размахивая сумочкой, побежала по улице.

Еще вчера, стараясь не терять времени, девушка купила газету с объявлениями о приеме на работу. Жирным красным фломастером она обвела три организации, в которых был нужен помощник юриста, секретарь и делопроизводитель. А что? Она уже студентка юридического факультета! Через месяц у нее установочная сессия. Почему бы не попробовать себя на этом поприще? Вика была уверена, что очень скоро станет настоящим профессионалом. Мечтательно улыбнувшись, девушка решительно подошла к телефону-автомату.

Отвернувшись от шумной толпы, плывущей мимо нее, Виктория набрала номер предприятия, которое значилось у нее под номером один. Ответившая на звонок дама начала расспрашивать ее об образовании, опыте работы, о возрасте и о том, где она живет. Стараясь быть честной, девушка рассказала о себе все. Но, по-видимому, ее рассказ даму не впечатлил. Помолчав несколько секунд, она глубоко вздохнула и произнесла:

– Нет. Простите, вы нам не подходите. Вы молоды, без опыта работы, без жилья. Нам, уважаемая, нужны гарантии.

Виктория не верила собственным ушам. А как же «молодым везде у нас дорога»? Или это уже в прошлом? Хлопнув ладошкой по телефону, она набрала следующий номер. Но и там ей ответили «нет». В отчаянии девушка обзвонила все предложения, где был нужен секретарь, консультант, продавец. Однако везде ей отвечали отказом. Только один мужчина, с легким грузинским акцентом, сказал, что может взять ее продавцом на базар, торговать дынями и арбузами. Вика недоумевала. Везде, везде, куда бы она ни звонила, ее не хотели брать на работу! Взволнованно прикусив губу, девушка повесила трубку. Что же ей теперь делать?

Опустив голову, растерянная Виктория шла по улице. Почему, почему ей так не везет? Словно удача отвернулась от нее. Девушка во второй раз вспомнила слова директрисы: «Не знаешь ты, что тебя ждет!» И что, что теперь делать? Возвращаться в село? Да, Вика любила родные места. Но это всего лишь эмоции. Жить надо там, где есть перспектива, где можно себя реализовать. А что в селе?

Перейдя дорогу, Виктория вышла на центральную городскую площадь. Осторожно промокнув заплаканные глаза, девушка внимательно посмотрела по сторонам. По краю площади были высажены полукругом разлогие, тенистые каштаны. Рядом с ними стояли невысокие кованые скамейки. На небольших, похожих на острова цветниках благоухали розы. Словно муравьи, вокруг сновали люди, носилась неугомонная детвора. Умостившись на скамейках, в тени деревьев сидели молодые мамы и старушки. В центре площади, окруженный плотной толпой, возвышался фонтан. Высоко вздымаясь, струйки воды плавно изгибались и падали вниз. Приложив ладошку ко лбу, Вика прищурилась и восторженно посмотрела на завораживающий, безудержный танец воды.

Неожиданно послышался крик:

– Берегись! Осторожно!

Повернув голову, Виктория увидела, что прямо на нее несется мальчишка на самокате. Потеряв одно заднее колесо, чудо техники дало крен, и, прежде чем Вика что-либо сообразила, самокат врезался в нее и повалил на землю.

– Ой! – крикнул перепуганный мальчик и, спрыгнув на землю, остановился. – Простите!

– Ничего страшного, не переживай, – сказала Вика, стоя на четвереньках.

Виновато улыбнувшись, мальчишка бесследно исчез.

Виктория стыдливо посмотрела по сторонам и поднялась. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то видел ее в таком положении. Но окружающим, похоже, было не до нее. Скривившись от боли, девушка отошла в сторону и глянула на ноги. Из правого колена сочилась кровь. Достав из сумки платок, Вика аккуратно промокнула рану, но кровь не остановилась. Нахмурив брови, девушка окинула взглядом первый этаж недалеко стоящих зданий. Ей надо было срочно найти магазин или кафе, чтобы купить воды и промыть рану. К счастью, метрах в пятидесяти Вика увидела небольшое кафе с летней площадкой. Слегка прихрамывая, девушка поплелась в его сторону.

Окруженная невысокой деревянной изгородью, летняя площадка была затенена сводчатым шатром. К краю изгороди были прикреплены ящики с пышными яркими петуниями. Над входом висела яркая вывеска с названием кафе – «Бристоль». На площадке стояли круглые, плетенные из рогозы столы и такие же стулья. Раскинувшись в непринужденных позах, сидели люди. Между столиками бегала худенькая темноволосая девушка-официант. В воздухе витал головокружительный аромат кофе.

Подойдя ближе, Виктория нерешительно остановилась. Она еще никогда не бывала в таком роскошном месте! Но нога по-прежнему болела. На разбитом колене алела кровь. Вздохнув, девушка вошла на террасу. Поискав глазами, увидела пустой столик. Стыдливо опустив голову, Вика пробралась к краю площадки и села на стул. Из колонок доносился нежный голос Ирины Аллегровой: «Суженый мой ряженый, мне судьбой предсказанный…» Облегченно вздохнув, девушка огляделась. Здесь было уютно и очень чисто. Защищая столешницу, на столе лежало стекло. Посредине на подставке стояло маленькое меню. На каждом столе – солонки, сахарницы, салфетки и даже пепельницы. Вика глянула на меню. Там было все: водка, пиво, солянка, борщ, отбивные, картофель-фри. Не было в этом списке только воды.

Заерзав на стуле, взволнованная Виктория вытащила из сумки кошелек, туго набитый купоно-карбованцами. В нем лежало двенадцать купюр номиналом 1000, две по 20 000 и одна номиналом 200 000 – на молоко. Обреченно вздохнув, Вика положила кошелек в сумку. В этот момент, лавируя между столами, к ней подошла молоденькая, лет двадцати девушка-официант. На бейджике, прикрепленном на груди, было написано: «Оксана Радковская». Девушка была худощавой, среднего роста. У нее было миловидное лицо, густые, темные, коротко подстриженные волосы, красивые, похожие на вишенки карие глаза, необыкновенно нежная, словно мраморная кожа и нос с маленькой, едва заметной горбинкой. Официантка была одета в белоснежную блузку с короткими рукавами, юбку и длинный зеленый фартук. Девушка с сосредоточенным видом застыла у стола, за которым сидела Вика.

– Здравствуйте! – приветливо улыбнулась официантка.

– Здравствуйте! – немного неуверенно ответила Вика и напряглась.

– Что желаете: чай, кофе, обед? – услужливо предложила девушка и обворожительно улыбнулась.

– Нет, – вежливо ответила Виктория. – Принесите воды.

– «Перрье», «Боржоми», «Моршинскую»?.. – начала перечислять официантка.

– Простите, – стыдливо опустив глаза, произнесла Вика. – Мне ту, что подешевле.

Ничего не ответив, официантка внимательно глянула на нее и понимающе кивнула.

– «Моршинская» – 25 000 карбованцев!

– Бутылка? – заливаясь пурпурной краской, уточнила Вика.

– Стакан, – тяжело вздохнув, ответила официантка и сжала губы.

– Простите, – засуетилась Виктория, – я лучше пойду!

– Сиди! – остановила ее официантка и торопливо оглянулась. Затем, наклонившись над столом, тихо, с заговорщическим видом шепнула: – Я тебе сейчас простой воды, из крана, принесу. Будешь пить?

– Буду, – потупив взгляд, прошептала Вика. – Спасибо вам, Оксана!

– Да не за что! – махнув рукой, весело ответила девушка-официантка и искренне улыбнулась. – Разве я не понимаю, как сейчас тяжело? Я вон сама и работаю, и учусь. Подожди, я сбегаю на кухню, пока шеф не пришел!

Боясь привлечь внимание окружающих своей бедностью, Вика сделала вид, будто внимательно изучает меню. Из колонок уже громче продолжала звучать завораживающая песня Аллегровой:

«Только коснулись друг друга тела, словно земля из-под ног уплыла!

Суженый мой ряженый, мне судьбой предсказанный…»

Виктория задумчиво улыбнулась. Ей безумно нравилась эта песня! А какие искренние слова… И неужели так действительно бывает, когда, касаясь любимого, ты словно исчезаешь, растворяешься во вселенной? А что значит «суженый мой ряженый, мне судьбой предсказанный»? Может, любовь – это тоже судьба? И каждый наш шаг, все, что происходит с нами на Земле, не является нелепой случайностью, а заранее спланировано наверху? Вика задумчиво улыбнулась. Ну, она дает! Философию развела. Каждый шаг! А грохнулась она что – тоже, получается, не случайно? Значит, кому-то было надо, чтобы она разбила ногу до крови? Усмехнувшись, девушка откинулась на спинку стула.

Весело улыбаясь, к ней подбежала официантка Оксана.

– Вот, пей! – быстро проговорила она и поставила перед Викой невысокий широкий стакан. – Я тебе туда лед бросила. На улице такая жара!

– Спасибо! – смущенно ответила Виктория. – Сколько с меня?

– Да ты что? – махнув рукой, ответила девушка. – Ничего!

– Спасибо, – повторила Вика и виновато глянула на официантку. – Пожалуйста, прикройте меня слева. Мне надо намочить платок.

– Хорошо, – округлив глаза, сказала официантка. – А зачем?

– Вот! – Вика для наглядности показала разбитое колено.

– Какой кошмар! – ужаснулась Оксана. – Идем со мной! Рану надо промыть и обработать перекисью. Пошли, пока нет шефа!

Виктория обреченно кивнула и поднялась. Слегка прихрамывая, она растерянно пошла следом за официанткой. На ходу подобрав пустые тарелки, Оксана подтолкнула ее вперед.

Войдя в кафе, Виктория остановилась как вкопанная. Такое она видела только в кино. В зале горел чуть приглушенный свет. Интерьер был оформлен в классическом английском стиле. Стены были выкрашены в спокойный зеленый цвет. В углу был уютный кирпичный камин. Сверху светили кованые фонари. В глубине зала возвышался танцпол. На стенах висели черно-белые фотографии английских улиц, снимки группы «Битлз». За маленькими столиками, застланными белыми скатертями, сидело несколько пар. Чуть дальше, возле стойки, стоял симпатичный парень – высокий, широкоплечий, голубоглазый, со светлыми кудрями. На груди у парня был бейджик с надписью: «администратор Эдуард».

– Идем, что стоишь! – окликнула Вику Оксана и повернулась к парню. – Эдик, я подругу отведу в туалет. У нас тут маленькая авария… Посмотри за летней площадкой.

– Ладно, идите. – Парень искренне улыбнулся.

Войдя в туалет, Оксана остановилась у двери.

– Давай, быстро промывай колено!

Кивнув, Виктория торопливо подбежала к раковине. Открыв кран, девушка намочила платок и приложила его к ране. Один раз, потом другой.

– У вас так красиво везде. Даже в туалете! – бросив беглый взгляд, восторженно заметила она и снова прижала платок к разбитому колену.

– Еще бы! Нас шеф за любую провинность готов убить. Это лучшее в Синегорске кафе. Вот, наша уборщица уволилась, пошла торговать сигаретами в павильон. Так мы уже три дня вместо нее пашем. Моем посуду, трем полы, убираем. И все должно быть идеально! Виктор, шеф наш, очень строгий. Но платит хорошо. Да и чаевые здесь неплохие дают! Вот мы и стараемся. Скорее бы шеф новую уборщицу нашел, нам без нее тяжело!

Забыв о разбитом колене, Вика выпрямилась и взволнованно уставилась на Оксану. Мысли кубарем пронеслись у нее в голове. Девушка понимала: это ее единственный шанс устроиться на работу. Ну и что, что уборщицей? Лишь бы платили! Лишь бы остаться в городе, а не ехать в село.

– Оксана, – округлив глаза, произнесла Вика и взволнованно прижалась к стене, – мне очень работа нужна! Может, ваш шеф возьмет на эту должность меня?

Нахмурившись, официантка на мгновение замолчала и внимательно, стараясь оценить ее шансы, посмотрела на Вику.

– Тебя как зовут?

– Виктория.

– Ты из Синегорска?

– Нет, я приехала из Калиновки. А что, это плохо?

– Да нет! – махнув рукой, девушка усмехнулась. – Я тоже из села. Из Езуполя. Но, понимаешь, ты вроде бы и красивая, и фигура хорошая, но настолько зажата, макияж у тебя какой-то странный, хвост как у лошади… А как ты одета? Это же прошлый век! Не обижайся. Просто по тебе сразу видно, что ты из села. А наш шеф таких не любит.

– И что же мне делать? – огорченно пробормотала Виктория. Глазами, полными слез, она растерянно смотрела на девушку.

– Умывайся, бегом! – решительно ответила Оксана. – Убери с глаз эти дикие двухэтажные стрелки. Я тебе сейчас помогу сделать макияж, дам свою футболку и джинсы. Только быстрее! А то Виктор скоро придет. Я пока выгляну в зал, посмотрю, как там обстановка. А потом будем делать из тебя человека! Идет?

– Идет, Оксаночка! Идет! Спасибо тебе! – радостно воскликнула Вика и снова открыла кран.

– Называй меня Ксюша. Меня все друзья так зовут, – сказала девушка и хлопнула дверью.

Не теряя ни минуты, Виктория старательно умыла лицо. Ей в глаза попала тушь. Но, ничего не замечая, девушка была готова на все, лишь бы понравиться этому Виктору и устроиться на работу. Она была уверена: это ее последний шанс.

Через несколько минут дверь туалета открылась.

– Ну, ты как? – пристально глядя на Викторию, спросила Ксюша. – Так, нормально! Шефа еще нет. У нас на все про все десять минут. Бегом за мной!

Ни на шаг не отставая от новой знакомой, Вика вошла в маленькое полутемное помещение, на дверях которого висела табличка с надписью «Подсобка». Небольшая, около пятнадцати квадратных метров комната с одной стороны была заставлена шкафами и широким столом. С другой стороны стояли многоярусные стеллажи высотой до самого потолка, доверху забитые продуктами.

– Садись! – скомандовала Ксюша и включила свет. – Снимай свое допотопное барахло. Вот, бери мои «варенки» и топ. Волосы распусти. Лицо у тебя в веснушках. Это никуда не годится. Нанеси немного тонального крема. Красной помадой больше не пользуйся. Это вульгарно. Тебе сколько лет?

– Через месяц будет восемнадцать, – сбросив блузку, ответила Виктория.

– Ну, ты, мать, даешь! Ты же юная совсем! Кстати, я старше тебя на год. Мне девятнадцать, – гордо произнесла Ксюша и поставила перед Викой туго набитую косметичку. – Краситься надо обязательно. Но нельзя забивать свою красоту чересчур ярким макияжем. Ее надо подчеркивать. А ты красишься как последняя шлюха!

Не возражая, Вика быстро переоделась в светло-голубые джинсы и розовый топ, едва прикрывающий пупок. Одежда подошла ей идеально! Наверное, у них с Ксюшей был одинаковый размер.

– Так, распусти волосы! – продолжала командовать та. Отделив несколько боковых прядей, она аккуратно закрепила их заколкой на затылке у Виктории. – Возьми у меня в косметичке зеленые тени и слегка подкрась веки. Едва заметно, слышишь?! Ну, с тушью, думаю, ты разберешься. На губы нанеси только розовый блеск. Все. Я в зал. Через пять минут вернусь. Будь готова!

– Оксана… – Поднявшись, Вика взволнованно глянула на девушку. – Почему ты мне помогаешь?

– Понравилась ты мне! – весело ответила та и залилась звонким, как колокольчик, смехом.

– Спасибо, Ксюша. Я тебя не подведу, правда!

Оксана улыбнулась и скрылась за дверью.

Достав из косметички зеркальце, Виктория нанесла на лицо тональный крем и тени. Вытащив тюбик с тушью, внимательно посмотрела на него. Красивыми золотистыми буквами на нем было написано: «L’oreal Paris». Такой косметикой Вика еще никогда не пользовалась.

– Какая прелесть! – восхитилась она и, широко открыв глаза, начала наносить тушь.

Глаза девушки сразу преобразились. Большие, яркие, обрамленные пушистыми длинными ресницами, они даже изменили цвет, стали еще немного темнее: зеленые, с маленькими черными крапинками, как малахит. Подкрасив губы, девушка подошла к зеркалу, висящему на стене. Виктория не могла поверить собственным глазам. Это была не она. Перед ней стояла настоящая красавица!

В этот момент, резко отворив дверь, в подсобку стремглав влетела Оксана и удивленно округлила глаза.

– Ух ты! – воскликнула она. – Тебя не узнать! Идем скорее. Шеф пришел. Я ему уже все о тебе рассказала. Не волнуйся. Он сейчас слегка пьяненький, значит, добрый!

Вдохнув полной грудью, Виктория решительно вышла из подсобки.

Пройдя по узкому коридору, девушки остановились возле широкой коричневой двери, на которой висела красивая золотистая табличка с надписью «Директор».

– Идем! – насупив черные бровки, строго велела Оксана и, постучав в дверь, зашла в кабинет.

Опустив голову, Виктория перекрестилась и вошла следом.

 

Глава 4

Стоя спиной к двери, у окна курил высокий худощавый мужчина.

– Вот, Виктор Иванович, знакомьтесь! Это моя подруга Виктория. Ищет работу. Очень аккуратная девушка. Я за нее ручаюсь! – с порога затараторила Оксана. Подтолкнув Вику вперед, она тихо спросила: – Мне можно идти?

– Иди работай! – не оглядываясь, ответил мужчина. Сделав глубокую затяжку, он мельком посмотрел на Вику и повернулся боком.

Оставшись наедине с директором, Виктория боялась даже пошевелиться. Оторвав от него взгляд, она с любопытством посмотрела по сторонам.

Кабинет выглядел довольно внушительно. На стенах висело множество черно-белых старинных гравюр. Возле окна – широкий письменный стол и кожаное кресло на колесиках. Рядом приставной столик и стулья для посетителей. У стены – книжный шкаф и разлогая, с большими рваными листьями монстера. У противоположной стены стоял диван с такой же обивкой, как и у кресла. В углу светился полукруглый, вмонтированный в нишу аквариум.

Виктория вздохнула и перевела взгляд на директора кафе. Не обращая на нее никакого внимания, тот продолжал курить. Виктору Ивановичу было около тридцати пяти. Несмотря на не такой уж зрелый возраст, он был уже седой. У директора было длинное, вытянутое лицо, впалые, слегка небритые щеки и крупный, заостренный книзу нос. Погасив сигарету, мужчина неторопливо повернулся и внимательно, с головы до ног, еще раз окинул девушку взглядом, словно она стояла на подиуме. Не отводя глаз, директор уселся в кресло.

– Садись, – прищурив глаза, приказал он.

Виктория послушно опустилась на стул, стоящий возле приставного столика. Внутри у нее все сжалось. Еще ни разу в жизни она так никого не боялась. Уверенная в себе, в последнее время девушка начала осознавать, что ее жизнь во многом зависит от посторонних людей. И с ними надо уметь ладить, порой даже подыгрывать им, приспосабливаться, угождать. Раньше Вика об этом не думала. Сейчас ее это пугало.

– Как тебя зовут? – наконец, нарушив молчание, поинтересовался директор.

– Виктория Войтенко.

– Сколько лет, где живешь, какое у тебя образование? – засы́пал ее вопросами Виктор Иванович и открыл небольшой блокнот, лежащий на столе.

Виктория изо всех сил старалась не волноваться. Она коротко и честно рассказала о себе. Будь что будет! Она, конечно, готова была немного слукавить, что-то приукрасить или даже солгать. Но если бы она знала, что нужно говорить! Поэтому девушка сказала все как есть. Слушая, мужчина с загадочным видом что-то записывал в свой блокнот.

– Студентка, говоришь? – задумчиво протянул директор. – Это нехорошо. На сессии я тебя отпускать не смогу.

– У заочников лекции по вечерам. Я узнавала. Я буду работать. А когда надо будет сдавать экзамены, попрошу, чтобы меня подменили, – взволнованно затараторила Виктория. – Пожалуйста, возьмите меня! Вы не пожалеете! Я никакой работы не боюсь.

Виктор Иванович поднял голову и задумчиво посмотрел на нее. Долго, внимательно.

– Ладно, давай попробуем! – приподняв брови, произнес он и вздохнул. – Но запомни: здесь не ясли. Я никого ничему не учу. Фронт работы – уборка. Идеальная чистота. Дальше, запомни: клиент всегда прав. Внешний вид – куколка! Опоздание, прогул – разбираться не буду, уволю. Понятно? Шаг влево, шаг вправо – расстрел!

Виктории стало не по себе от того, что она услышала.

– Хорошо. Я вас поняла, – кротко ответила девушка и встала. – Когда можно приступать к работе?

– Завтра! – Откинувшись на спинку кресла, директор едва заметно улыбнулся. – Иди!

– Спасибо! – радостно воскликнула Вика. Выбежав из кабинета, она крепко сжала кулаки и тихо, так, чтобы никто не услышал, воскликнула: – Ура!

Девушка была невероятно счастлива. Ну и что, что уборщица? Зато в таком шикарном кафе, среди людей! Ничего, она будет еще и учиться. Может, потом ее переведут на должность официанта или даже администратора. Главное – хорошо себя зарекомендовать. Вбежав в зал, Виктория поискала глазами новоиспеченную подругу. Ксюша была на летней площадке. Помахав рукой, Вика остановилась у входа. Взяв деньги у клиента, Оксана торопливо подошла к ней.

– Ну? – пытливо спросила она.

– Завтра выхожу на работу! – ликуя, ответила Вика. – Спасибо тебе, Ксюшенька! Я так рада!

Виктория переоделась в свою одежду и поторопилась домой. Несмотря на успешное трудоустройство, у нее оставался ворох нерешенных проблем. Больше всего ее волновало то, что скажет тетка. Судя по всему, тетя Аня вряд ли разрешит ей и дальше оставаться у нее. Вика тяжело вздохнула. Надо было срочно искать новое жилье. Возвращаясь домой, она внимательно вчитывалась в объявления, висевшие на фонарных столбах. Но в большинстве своем они пестрели словами «ищу», «найму» или указывали неподъемную для нее цену.

Виктория медленно подошла к дому и остановилась. Ей надо было купить какой-нибудь еды. Девушка понимала, что столоваться у тетки она больше не сможет. Вздохнув, Вика зашла в маленький гастроном, расположенный на первом этаже жилого дома. Булочки с молоком ей вполне хватит на целый день. Оглянувшись, девушка неторопливо подошла к прилавку и посмотрела на ценники. В последнее время они менялись почти каждый день. Рядом, складывая продукты, стояла пожилая женщина.

– Подходите, юная леди! – повернув голову, пригласила она Вику и слегка отодвинулась в сторону.

Виктория вспыхнула румянцем и с благодарностью посмотрела на женщину. Так к ней еще никто не обращался.

– Спасибо! – поблагодарила Вика и перевела взгляд на продавца. Подумав, попросила: – Пожалуйста, дайте литр молока и украинскую булочку.

Не глядя на нее, продавец поставила на прилавок бутылку с молоком и положила булку.

– Оберточной бумаги нет! С тебя двести тридцать тысяч карбованцев, – раздраженно буркнула продавщица.

Виктория торопливо рассчиталась и выбежала на улицу. На дорожке недалеко от входа стояла та пожилая женщина, которая назвала ее «юной леди». Ей было около семидесяти пяти, но, несмотря на преклонный возраст, она имела довольно ухоженный вид. Женщина выделялась из толпы. И даже не благодаря холеному лицу или дорогой одежде. Нет! Она выделялась своей статью. Невысокого роста, немного полноватая, с большой грудью, она демонстрировала такую горделивую осанку, какую не всегда можно увидеть даже у очень юных девушек. С аккуратной высокой прической, в элегантной, выпущенной поверх брюк блузке, она выглядела весьма импозантно. Сжимая в одной руке трость и сумку, женщина пыталась спрятать кошелек.

Виктория не раздумывая подошла к ней.

– Простите, позвольте вам помочь. Давайте я донесу вашу сумку.

Женщина улыбнулась и подняла на нее красивые, чуть выцветшие голубые глаза.

– Благодарю! – раздельно произнесла она и протянула Вике сумку. – Мне очень приятно. Здесь недалеко. Я живу в соседнем доме.

– Даже если и далеко, ничего страшного! – приветливо ответила Виктория и внимательно посмотрела на женщину. – Простите, а может, вы обопретесь на мою руку? Прошу вас! Вдвоем-то всегда легче!

Пожилая женщина усмехнулась и взяла Вику под руку.

– Вы добрая девушка, – сказала она и поинтересовалась: – Как вас зовут, мой ангел?

– Виктория. Только, пожалуйста, не говорите мне «вы». Я не привыкла к такому обращению.

– Хорошо, Виктория. Постараюсь! Но мне тоже непросто малознакомых людей, даже очень юного возраста, называть на «ты». – Женщина, приостановившись, слегка подняла трость. – Нам сюда, налево!

Вика кивнула и, прижав ее руку локтем, неторопливо, подстраиваясь под шаг женщины, направилась к старинному дому, являвшемуся образцом австрийской архитектуры.

– А как вас зовут? – учтиво поинтересовалась она.

– Виолетта Генриховна, – представилась женщина и доброжелательно улыбнулась.

– Очень приятно! – искренне сказала Виктория.

Ей действительно приятно было это знакомство. Пожилую женщину окружала необыкновенная аура – светлая, добрая. Интеллигентная, степенная, благородная, Виолетта Генриховна даже шла по-особому. В ее глазах не было ни откровенной радости, ни старческих мук. Она смотрела на мир с почтением. Спокойный, уверенный взгляд, мелкий, но твердый шаг. На лице – легкий макияж. На руках – маникюр.

– Виктория, а вы, то есть ты, живешь здесь неподалеку? – спросила Виолетта Генриховна. – Я почему-то тебя раньше никогда не видела.

– Да я тут временно, в гостях, – честно призналась Вика. Обманывать эту очаровательную женщину ей совершенно не хотелось. – Я из Калиновки. Приехала поступать в институт. Вот, пока остановилась у тети. Она живет в том же доме, где находится гастроном. Но скоро я буду отсюда съезжать.

– Почему? – удивленно спросила пожилая женщина и остановилась.

– Как вам сказать… – замялась Виктория. – Простите, мне неудобно об этом рассказывать. А лгать я не хочу.

– Понятно, – вздохнув, протянула Виолетта Генриховна и остановилась у двери. – Вот мой подъезд!

Виктория с восторгом посмотрела на дом. Старинный, трехэтажный, он удивлял своей изысканной красотой и роскошью. Над широким арочным входом виднелись витые, словно вязаные вензеля: «А» и «В». Сверху было скульптурное изображение семейного герба. Наверное, когда-то здесь жили аристократы. Входные двери обрамляли две высокие, украшенные резьбой колонны. Окна второго этажа были отделаны элегантными треугольными фронтонами, балконы ограждены причудливыми балюстрадами. На третьем этаже вместо привычных окон виднелся эркер. Крышу, подпирая, держали крепкие, мускулистые атланты.

– Помочь вам подняться до квартиры? – оторвав взгляд от дома, предложила Виктория. – Сумка у вас все-таки тяжелая!

– Помоги, милая, помоги! – улыбнувшись, ответила пожилая женщина.

Девушка радостно кивнула. Открыв деревянную дверь, она пропустила Виолетту Генриховну вперед и зашла следом за ней.

– Ого! – не совладав с эмоциями, воскликнула Вика. Перед ней раскинулся просторный парадный холл с широкой полукруглой лестницей и высоким, метра в два витражным окном. – Вот это подъезд!

– Нравится?! – весело осведомилась женщина и пошла вперед.

Быстро догнав Виолетту Генриховну, Вика подала ей руку.

– Держитесь!

– Спасибо, не надо!

Девушка пожала плечами и неторопливо пошла следом. Пройдя первый марш, Виолетта Генриховна остановилась. Тяжело дыша, женщина устало оперлась на подоконник. На ее лице выступила нездоровая испарина. Побледнев, женщина виновато посмотрела на Вику.

– Что-то мне нехорошо. Все эта проклятая жара, – сказала она. – Деточка, посмотри, в боковом карманчике сумки есть маленькая стеклянная баночка. Там нитроглицерин. Пожалуйста, дай мне одну таблетку.

– Не волнуйтесь, я сейчас! – засуетилась Виктория и, достав таблетку, протянула ее женщине. – Может, вызвать скорую? Или позвать ваших родных?

– Не переживай, милая! – с трудом улыбнулась Виолетта Генриховна. – Скоро пройдет. Идем потихоньку! Еще один марш. Я живу на втором этаже.

– Как скажете, – ответила Виктория и, взяв с подоконника сумку, твердо сказала: – Но обязательно обопритесь на меня!

Виолетта Генриховна одобрительно прикрыла веки и ухватилась за ее руку. Медленно, с трудом преодолевая каждую ступеньку, они поднялись на второй этаж. Не отпуская руку пожилой женщины, Вика взволнованно вглядывалась в ее лицо.

– Вот и добрались! – облегченно вздохнув, проговорила Виолетта Генриховна и подошла к широкой двустворчатой двери под номером пять.

– Я пойду? – спросила Вика и протянула ей сумку.

Виолетта Генриховна оглянулась. В ее усталых глазах промелькнула немая грусть.

– Ты спешишь?

– Нет, – растерянно ответила Виктория.

– Тогда заходи! – пригласила женщина и распахнула дверь. – Побудь немного со мной. Я живу одна. Не стесняйся, проходи! Попьем чайку!

– Хорошо, – согласилась девушка.

Виктория переступила порог и остановилась. Она никогда прежде не видела такой большой и красивой квартиры. У нее перехватило дыхание. Вика даже не подозревала, что бывают такие высокие потолки. Из коридора были видны просторные комнаты. Под потолками висели большие хрустальные люстры, на стенах были похожие на свечи бра. Вся мебель в квартире была невероятно красивая, как на обложке журнала, украшенная резьбой и немного блестящая. Посреди зала стоял открытый черный рояль. На окнах висели золотистые, подхваченные лентами шторы. Растерявшись, девушка не решалась зайти.

– Что же ты стоишь, Виктория? Проходи! – ласково позвала Виолетта Генриховна.

– Да-да! – торопливо отозвалась Вика и стыдливо опустила глаза. Человеку плохо, а она, словно в музее, рассматривает интерьер. – Уже иду! Вы только скажите, как вы себя чувствуете? Может, все-таки нужно вызвать скорую?

– Спасибо, милая, мне уже лучше! Но я все же немного отдохну, прилягу на диван. А ты помоги мне, пожалуйста, похозяйничай! Слева, в конце коридора – кухня. Выложи в холодильник продукты и принеси мне, будь любезна, холодной воды. Все-таки это из-за жары! Я немного отдохну, а потом мы с тобой почаевничаем. Идет?

– Идет! – весело ответила девушка и, подхватив сумку, направилась в кухню. – Я все сделаю, не переживайте!

Виктория искренне хотела помочь этой невероятно приятной, доброй женщине. Выложив в холодильник продукты, девушка открыла кран и набрала в кружку холодной воды. Немного подумав, сняла маленькое полотенце, висевшее на крючке, и намочила его. Отжав, взяла кружку и побежала в комнату.

Тяжело дыша, Виолетта Генриховна лежала на диване. Под головой у женщины была большая шелковая подушка.

– Вот, пожалуйста, вода! – наклонившись, скороговоркой произнесла Вика и протянула женщине кружку. – Вам помочь?

– Не надо, – смущенно ответила Виолетта Генриховна и, опершись на локоть, приподнялась.

Выпив воду, она плавно опустилась на подушку и вымученно улыбнулась.

– Спасибо тебе, мой ангел! Спасибо большое!

– Да что вы! Не за что! Молодежь обязана помогать людям старшего возраста, – ответила Виктория и немного замялась. – А давайте я вам на грудь мокрое полотенце положу? Так наша соседка тетя Шура делает, когда на улице жарко. У нее часто сердце болит и давление скачет.

Виолетта Генриховна слегка улыбнулась и расстегнула блузку.

– Давай! – ответила она. В глазах женщины блеснула чуть заметная слеза. – А ты не стой, деточка! Садись в кресло. Расскажи мне немного о себе. А я расскажу о себе. Хорошо?

– Хорошо! – весело ответила девушка и умостилась в кресле.

Виктория тяжело вздохнула и начала рассказ. Искренне, ничего не скрывая, она поведала женщине о своей жизни. С любовью говорила о прекрасном селе Калиновка – о месте, где родилась и выросла. Со слезами на глазах рассказала о своей беде. О трагедии, которая произошла с ее мамой. С болью в сердце описала, во что превратился ее отец. Стыдливо опустив голову, призналась, почему вынуждена уйти от тетки. Мечтательно улыбаясь, девушка поделилась с Виолеттой Генриховной своими планами. Поведала о том, чего хочет добиться в жизни. Виктория говорила и говорила. Словно была на исповеди. Наверное, она хотела, чтобы ее услышали, дали совет. Она чувствовала, что умудренная жизненным опытом женщина найдет что ей ответить.

И не ошиблась.

Выслушав ее, Виолетта Генриховна взволнованно приподнялась.

– Бедная деточка, – медленно покачивая головой, проговорила она. – Тебе нет еще и восемнадцати, а ты пережила уже такое количество бед, что хватит не на одну судьбу. А ведь впереди у тебя целая жизнь! И кто знает, что еще тебе предстоит. Хорошо, что, несмотря на испытания, ты не озлобилась, не опускаешь рук. Ведь это только в сказках можно лежать до тридцати лет на печи и получить полцарства в приданое. В жизни все гораздо сложнее. В жизни за все надо бороться! Не зря в Библии сказано: «Кто ищет, всегда найдет; и откроется дверь перед тем, кто стучится». Но даже достигнув цели, не закрывай от людей своего сердца. Благодари. Всех и за все. Господь дает тем, кто умеет отдавать. Но я вижу, что ты добрая девочка… А что скажешь, если я предложу тебе жить у меня?

Виктория на мгновение замерла. Это было так неожиданно! Широко раскрыв глаза, она растерянно посмотрела на Виолетту Генриховну.

– Здесь? – не придумав ничего более умного, спросила она.

– Можно и здесь, а можно и на моей даче! У меня есть прекрасная дача за Синегорском, на берегу Днестра! – весело рассмеялась женщина. – Ну, что скажешь?

– Я… я очень рада, – неуверенно пробормотала Виктория. – Простите, но это настолько неожиданное предложение, что я даже растерялась. Спасибо вам огромное. Спасибо! Но мне пока что нечем заплатить…

– А мне и не надо платить. Просто – живи! – улыбнулась Виолетта Генриховна. – Ты же сама сказала, что вдвоем всегда легче. Вот и будем жить вместе! Я женщина одинокая. Здоровье у меня, сама видишь, шалит. Мне семьдесят семь лет. Муж два года как умер. Детей у меня, к сожалению, нет. Есть двоюродная племянница во Львове, но она редко меня проведывает. Поэтому мне будет спокойнее, если рядом со мной будешь ты. Ну что, согласна?!

– Да! – радостно кивнув, ответила Виктория. – Спасибо вам, Виолетта Генриховна, еще раз! Обещаю быть аккуратной, делать по дому все-все, заботиться о вас, помогать. Я умею готовить борщ, жаркое, вареники, пироги. Я вас не разочарую! Спасибо! Я даже не знаю, что бы сейчас делала, если бы не вы. Мне так повезло, что я вас встретила!

– Ну что ты! – Женщина плавно махнула рукой и поднялась. – Еще непонятно, кому из нас повезло больше. Идем на кухню пить чай. У меня варенье вишневое есть. Будешь?

– Ага! – радостно блеснув глазами, ответила Вика. – Только я все сделаю сама. Вы отдыхайте! Вам здоровье надо беречь. Вы мне просто говорите, что делать. Расскажите, чем можно пользоваться, а чем нельзя. Я без вашего разрешения никогда ничего не возьму.

Виолетта Генриховна умиленно улыбнулась.

– Деточка, все, что в этой квартире, для нашей жизни. Табу у меня только на плохие поступки. А вещи… вещи не главное в жизни. Со временем ты это поймешь. Идем!

– Сейчас, – сказала Вика и задумчиво остановилась. – Я купила в магазине молоко и булочку. Надо все отнести в кухню. Намажем булочку вареньем и будем пить чай. А вечером я испеку блинчиков. Вы не против?

– Что ты, моя хорошая, конечно нет! – радостно согласилась женщина.

Усевшись за круглым, покрытым белой накрахмаленной скатертью столом, они начали пить чай, продолжая прерванный разговор.

С тихой грустью Виолетта Генриховна рассказала о своей жизни. Кто бы мог подумать, что у этой ухоженной, красивой женщины была такая нелегкая, полная испытаний судьба. Родилась она в далеком 1917 году. Тогда Синегорск был под властью Австро-Венгерской империи. Отец Виолетты Генриховны был поляком и происходил из семьи богатых промышленников. Мать – Ярослава, украинка, ее родители были учителями. Познакомились Генрих и Ярослава во Львове. Вместе учились в университете. Узнав о том, что сын хочет жениться на украинке, родители Генриха категорически воспротивились этому браку. Богатые католики, владеющие стекольным заводом в Кракове, они не желали принимать Ярославу в свою семью. Пытаясь запугать сына, родители грозились лишить его наследства. Противостояние усилилось, когда в 1918 году в Галиции началась польско-украинская война, а ректор университета издал указ, согласно которому на обучение принимались только поляки. К счастью, Ярослава к тому времени уже была студенткой, да и муж поляк позаботился о том, чтобы гонения ее не коснулись. Генрих очень любил свою молодую жену и родившуюся со временем дочь. Окончив университет, в Краков он не вернулся. С 1921 года Синегорск перешел под управление Польши. У Генриха здесь появилось много друзей – украинцев, поляков. Начав в Синегорске свое дело, он преуспел, открыл небольшую фабрику. Маленькая Виолетта пошла в гимназию. Ее отец купил большой трехэтажный дом. Правда, первый этаж тогда был отведен под гостиницу. Семья жила дружно, в достатке и очень большой любви. А когда Виолетте исполнилось восемнадцать лет, ее дед скончался. Отец вынужден был уехать в Краков к больной матери – помочь уладить дела, нанять управляющего на завод.

Более двух лет он жил на два города. Это было нелегкое время. По Галиции тогда прокатилась волна антипольских протестов. На фабрику отца напали сторонники украинской военной организации – УВО, был совершен поджог. Виолетта в это время была уже студенткой, училась в Синегорском университете. В отсутствие мужа мать начала болеть. Когда девушке исполнилось двадцать лет, ее мать умерла от туберкулеза. Отец очень сильно по ней тосковал. Правда, недолго. В конце 1938 года он снова женился. Виолетта перенесла это тяжело. Отец остался жить в Кракове. Окончив филологический факультет, девушка пошла работать в театр суфлером. Вскоре Виолетта познакомилась с Богданом. Добрый, внимательный, заботливый, он быстро влюбил ее в себя.

В начале лета 1939 года они поженились. Инженер по образованию, муж Виолетты вскоре возродил дело ее семьи. Но тут начались перемены. Грянула Вторая мировая война. Западная Галиция была присоединена к Украинской ССР. Как раз в это время Виолетта узнала о том, что ждет ребенка. Но радость быстро сменилась страхом. Фабрика отца была национализирована, конфисковали родительский дом, оставив им лишь одну квартиру. Узнав о том, что Виолетта – полька, ее забрали в тюрьму. Именно там произошло самое страшное событие в ее жизни: не выдержав испытаний и унизительных допросов, она потеряла ребенка. Молодой муж делал все, чтобы ее спасти. Именно он нашел свидетельство о рождении ее матери, где было указано, что она украинка. И только запоздалая телеграмма Сталина, которую он отправил руководству Галиции в начале июля 1940 года, прекратила этот страшный лавинообразный террор против поляков.

Так и не простив Советской власти бед, которые она принесла в их семью, Богдан вступил в ряды сторонников организации украинских националистов – ОУН. Он ненавидел власть, отобравшую у него все, лишившую его счастья иметь детей. Молодой, горячий, вместе с друзьями он решил противостоять существующему режиму. Но очень скоро Богдан был арестован НКВД. Почти тринадцать лет он провел в тюрьме сибирского городка Томск. Лишь три раза за это время Виолетте разрешили свидание с мужем. Только после смерти Сталина Богдан был амнистирован и отпущен.

С болью в сердце и с мыслями о своей искалеченной жизни они прожили вместе еще почти сорок лет. Виолетта Генриховна служила в театре, долгие годы работала помощником главного режиссера. Богдан Федорович трудился на механическом заводе. Отличный специалист, он «дорос» до должности главного инженера. Все вроде бы у них было хорошо. И только осознание того, что никогда в их доме не будет звучать детский смех, сделало их жизнь бессмысленной, пустой.

Виолетта Генриховна вздохнула и грустно посмотрела в окно.

– Вот такая она, жизнь, – поднеся чашку ко рту, проговорила она.

Виктория молчала. То, что она услышала, ее потрясло. Протянув руки, девушка сжала ладони Виолетты Генриховны. Неожиданно по щекам женщины потекли слезы. Вздрогнув, Вика поднялась и нежно обняла ее за плечи.

– Не надо, не плачьте! Пожалуйста, поберегите себя. Это я во всем виновата: разбередила ваши раны. Вы прожили такую тяжелую жизнь… Но я постараюсь сделать все, чтобы вам жилось хоть немного легче, – произнесла девушка с улыбкой. Стараясь развеять грусть, она затараторила: – Правда, правда! Хотите, я вам буду и за дочку, и за внучку? Согласны?

Улыбнувшись сквозь слезы, Виолетта Генриховна погладила ее по руке.

– Ангел мой, я согласна! – с грустью ответила она и посмотрела в окно. – Поздно уже, скоро будет темнеть. Беги к своей тетке, забирай вещи. Пора начинать новую жизнь!

 

Глава 5

Прошло полгода. Жизнь Виктории начала постепенно налаживаться. Но долгожданной радости она так и не приносила. Целыми днями девушка пропадала на работе. С ее приходом кафе заметно преобразилось. Но чаще всего она видела его только из проема двери. Не выпуская тряпки из рук, Вика мыла посуду, убирала кабинет директора, чистила туалет. Стараясь быть идеальной во всем, девушка работала на износ. Завязав волосы на макушке, бóльшую часть времени она стояла у мойки. Кому тут нужна ее красота? Кожа на руках покраснела. От горячего пара тушь на глазах размазывалась и текла. С тихой грустью Вика начищала полы, убирала золу в камине. Словно была Золушкой. Только главный бал в ее жизни пока что не состоялся.

Вечерами, вернувшись домой, Вика помогала Виолетте Генриховне, готовила что-нибудь вкусненькое, пекла пироги. Не раз она приносила пожилой женщине оставшуюся после банкета еду. С огромным списком бегала то в аптеку, то в магазин. Затеяв ремонт, переклеила в прихожей обои, побелила потолки. Каждый день Вика что-то делала: выбивала ковры, стирала портьеры, мыла хрусталь. Красивый, но поблекший от времени дом засиял чистотой. Окруженная вниманием и заботой, пожилая женщина не могла на нее нарадоваться.

Так и не простив Ивана Федоровича, Виктория все равно каждые выходные наведывалась в село. Бросить его одного она не могла – все-таки это был ее отец. Засучив рукава, девушка работала в огороде, наводила порядок в доме и готовила еду на неделю. Но, потеряв интерес к жизни, отец, казалось, не замечал Вику. Есть она или нет, ему было все равно. Где она работает, как учится, с кем живет – Ивану Федоровичу это было безразлично. Он даже не разговаривал с дочерью. Только раз, вспомнив о том, что у нее был день рождения, оторвав голову от подушки, попросил жалобным тихим голосом:

– Дочь, тебе на прошлой неделе стукнуло восемнадцать лет. Ты это… денег можешь мне не давать. Обойдусь. Купи лучше мне у бабы Гали самогон. Литр. Выпить за твое здоровье хочу!

И все. Ни поздравлений, ничего.

С приходом зимы Иван Федорович уже не ходил на рыбалку. Целыми днями он лежал на диване. Пил, курил и спал. Теперь он больше ни от кого не прятался, пил в одиночку дома. Этим ограничивалась его жизнь. Страшная и омерзительная. И что бы Вика ни говорила, как бы ни старалась его вразумить, отец не реагировал на ее слова. Утратив человеческий облик, он пустил свою жизнь под откос.

Несмотря на занятость, Виктория хорошо училась. Порой до самого утра сидела над конспектами и контрольными работами. Друзья ей помогали: Оксана подменяла, отпуская на лекции; интеллектуал Эдик выручал с английским; влюбленная в философию Виолетта Генриховна подбирала материал для курсовой. Но Вику это мало радовало. Погруженная в дела, она жила совершенно неинтересно, нигде, кроме работы и института, не бывала. У нее было мало друзей. Простушка, провинциалка, в скромной одежде, с деревенским акцентом, старающаяся всем угодить, она заметно отличалась от чопорной городской молодежи. Вика понимала, что так продолжаться не может. Но она совершенно, совершенно не знала, как разорвать этот замкнутый круг.

Неожиданно ее жизнь изменилась.

Это произошло ранней весной, в начале марта. Напевая под нос веселую песню, Виктория мыла посуду. Неожиданно распахнулась дверь и в кухню влетела Оксана.

– Викочка, к тебе пришли, – глядя на подругу испуганными, бегающими глазами, выдавила она из себя.

– Кто? – удивленно спросила Вика и поставила тарелку на стол. На работу к ней никто никогда не приходил.

– Какой-то Сергей. Сказал, что из твоего села, сосед… – Не договорив, Ксюша опустила голову и шмыгнула носом. – Викусь, выйди к нему, пожалуйста!

Сердце девушки сжалось от дурного предчувствия. Виктория сразу поняла: что-то произошло с отцом. Сняв фартук, она выбежала в зал, но Сергея там не было. Не раздумывая, девушка выскочила на улицу. Ее сердце выпрыгивало из груди. Недалеко от входа Вика увидела соседа. Угрюмо опустив голову, он курил. Подбежав, она схватила его за руку.

– Сережа, что случилось? – взволнованно спросила Виктория.

Развернувшись, парень положил руку ей на плечо и пристально посмотрел в глаза.

– Викуся, держись. У меня для тебя плохие новости. Твой отец… – На мгновение замолчав, Сергей тяжело вздохнул и продолжил: – Твой отец погиб. Понимаешь, был пожар…

– Как? Когда? – растерянно проговорила девушка.

– Сегодня ночью. Мы заметили слишком поздно. Дом выгорел дотла. Пожарные и милиционеры сказали, что он курил на диване. Наверное, был пьян, заснул…

Виктория не проронила ни слова. В ее сердце перемешались боль, отчаяние, обида, стыд. Перед глазами промелькнуло лицо матери – красивое, веселое, доброе. Залитый солнцем двор. Размахивая крыльями, за Викой несется петух. Затем послышался громкий голос отца и смех. Посадив на мотоцикл, он везет ее по селу. Большой, красивый, статный. А она звонко хохочет!.. Отец сидит на лугу. Стыдливо смахивая слезы с лица, бормочет о том, что все потерял, что у него нет работы. Постепенно радость Вики растворяется. Перед глазами встают похороны матери. Низкое, тяжелое небо. Пьяный отец. И все. Пустота. Веселое, счастливое детство закончилось. Теперь она абсолютно одна. Теперь у нее никого нет.

Похороны Ивана Федоровича прошли неестественно тихо, без причитаний и слез. Людей собралось не много. В основном это были соседи и подруги его жены. Своих друзей Иван Федорович давно растерял. Стоя возле могилы родителей, Виктория боялась поднять глаза. Она испытывала сильную боль, но еще больше ее мучил стыд. Стыд за отца. За то, что он не выдержал испытаний. За то, что так быстро сдался. За то, что погубил и жену, и себя. Не поднимая глаз, Виктория стояла посреди поникших, угрюмых односельчан. Подхватив комок влажной, пушистой земли, девушка поклялась никогда, что бы с ней ни случилось, не опускать рук и из последних сил бороться за жизнь.

Следующие несколько недель Виктория провела в раздумьях. Оставшись совсем одна, она уже по-другому смотрела на жизнь. Девушка понимала: что бы с ней ни произошло, за все отвечать будет только она. За все надо будет платить! А какой ценой? Неужели она так же, как и отец, смирится со своей жизнью, пустит ее на самотек? Вика понимала: надо что-то менять. Но что? Этот вопрос не давал ей покоя.

Ответ пришел совершенно неожиданно.

Как-то вечером Виктория убирала в зале. Кафе было уже закрыто. Собравшись в кабинете директора, официанты сдавали кассу. Смеясь, рассказывали какую-то забавную историю. Не вслушиваясь в слова, Вика старательно отжимала тряпку над ведром. Неожиданно девушка почувствовала, как кто-то схватил ее сзади и скользнул рукой по ноге. Выпрямившись, она увидела Диму. Невысокого роста, но крепкий в плечах, парень работал у них кладовщиком.

– Отвали! – возмутилась Вика и с размаху, не выпуская тряпки из рук, ударила его по плечу.

Парень округлил глаза и удивленно скривился, отчего уголки его губ опустились. Он не привык к сопротивлению.

– Подумаешь, строишь из себя недотрогу. Уборщица! Да кто еще тебя захочет? Село! – бросил он и вышел из зала.

Опустив тряпку в ведро, Виктория не шевелилась. Ей было наплевать на то, что сейчас произошло. Ей было наплевать даже на Диму. В одно мгновение она все поняла. Теперь она знала ответ на вопрос, который мучил ее больше всего. В ушах звенело обидное слово: «село, село, село». Именно сейчас девушка поняла, что ей надо менять.

– Себя, – зло, сквозь зубы произнесла она.

С этого дня Виктория начала усиленно работать над собой. Откровенно побеседовав с Ксюшей, она попросила подругу о помощи. Договорившись, девушки решили в выходные отправиться по магазинам. Вика хотела полностью обновить свой гардероб. Благо, денег она уже накопила. Теперь Виктория не спешила после работы домой. Делая большой крюк, она гуляла по центру, смотрела на модных девушек, на то, кто и как одет. На работе Вика наблюдала за посетителями. Теперь ее прежде всего интересовало, как они ведут себя за столом, как общаются между собой и даже то, как они сидят. Беседуя с клиентами, Виктория с интересом рассматривала красивых женщин: их макияж, прическу, маникюр. К своему удивлению, она заметила, что те, от кого порой невозможно было оторвать взгляд, одарены природой гораздо меньше, чем она. Но, модно одетые, стильные, уверенные в себе, они умели себя подать.

Виктория часто покупала в киоске глянцевые журналы. Она сидела над ними, словно это были учебники. А впрочем, они ее тоже учили! Правда, не юриспруденции, а жизни. Ее интересовало все: модная одежда, аксессуары, этикет. Теперь курсовые, контрольные работы были позабыты. Ничего, она и так училась лучше всех в группе!

Виолетта Генриховна радовалась переменам, которые происходили с Викторией. Не раз пожилая женщина просила ее жить по-другому, уделять больше внимания себе, а не ей. Вздыхая, она твердила о том, что молодость быстротечна, что надо радоваться жизни, любить. Поэтому, когда Виолетта Генриховна заметила, что интересы девушки начали наконец меняться, она решила с ней поговорить.

Вечером, дождавшись, когда Виктория вернется домой, Виолетта Генриховна предложила ей выпить чаю. Девушка искренне обрадовалась. Достав из духовки пирог, Виолетта Генриховна щедро посыпала его сахарной пудрой. Ей так хотелось хоть иногда побаловать Вику своей стряпней. Включив чайник, женщина накрыла стол белоснежной скатертью и расставила красивые фарфоровые чашки и тарелки. Рядом разложила начищенные мельхиоровые ложечки, маленькие десертные вилки и ножи. Возле тарелок поставила хрустальные розетки с вареньем, сахарницу и молочник, а в центре стола водрузила пирог.

Виктория зашла в кухню и удивленно застыла.

– Как вкусно пахнет! – воскликнула она. – А как изысканно накрыт стол! Вы ждете гостей?

– Да, девочка! Тебя! – ответила Виолетта Генриховна и расплылась в счастливой улыбке. – Мы с супругом всегда любили сидеть за красиво накрытым столом. Вот я и подумала: почему бы нам с тобой себя не побаловать, не почувствовать себя королевами?

– Ну вы даете! – засмеялась Вика и махнула рукой. – Королевами… Вы – да! А я? Какая из меня королева?

– Неправда! – строго произнесла женщина и, хитро улыбнувшись, добавила: – А ты, моя девочка, стремись к совершенству!

Усевшись за стол, они приступили к чаепитию. Аккуратно отламывая вилкой кусочки пирога, Виолетта Генриховна начала вспоминать свою молодость. Мечтательно улыбаясь, рассказывала о посиделках с друзьями и о драматическом кружке.

– Ах, как я обожала театр! – с грустью протянула она и задумчиво улыбнулась. – Наша классная дама всегда по понедельникам рассказывала о театральных премьерах, о том, где она бывала на выходных. Наверное, поэтому я и полюбила театр. И даже популярные в те времена кинофильмы не затмили мою любовь к сцене, к живой, настоящей игре. Деточка, а ты бывала в театре?

– Нет, – оробев, тихо ответила Вика и отвела взгляд. – Никогда.

– Ничего, это можно исправить, – успокаивающе произнесла Виолетта Генриховна. Стараясь быть деликатной, она очень боялась ее обидеть. – Составишь мне компанию? С тех пор как умер Богдан Федорович, я ни разу не посещала театр. А ведь я всегда могу взять контрамарки!

Виктория застенчиво улыбнулась.

– С удовольствием!

– В следующее воскресенье в театре премьера. «Скупой» Мольера. Читала?

– Нет, – еле слышно ответила Вика и опустила глаза. – Я читала только то, что было в школьной программе.

Виолетта Генриховна задумчиво помолчала. Казалось, она не решалась что-то сказать. Глядя на Вику, женщина тщательно подбирала слова.

– Деточка, как бы тебе сказать, чтобы ты не обиделась? – тихим голосом начала она. – За те полгода, что ты живешь у меня, ты стала мне очень дорогим человеком. Я привязалась к тебе как к родной! Но я не имею права требовать от тебя постоянной заботы, точнее, не имею права ее принимать. Это жертва! Ты все время что-то делаешь по дому, часами сидишь возле меня. Да, мне хорошо, я не одинока. Но это нечестно! У тебя ведь своя, только твоя собственная жизнь, и ты не имеешь права приносить ее в жертву директору кафе или мне. У тебя совершенно не остается времени для себя. Но ты ведь еще так молода! Ты должна радоваться жизни, любить!

А учеба? Зачем столько сидеть над учебниками? Зачем тебе этот красный диплом? Что дала тебе школьная программа, если ты не читала Мольера? Милая моя, открою тебе один небольшой секрет: я совершенно не помню теорему Виета, которую прекрасно знала в гимназии. Правда! В жизни она мне совершенно не пригодилась! Жизни меня научили Достоевский, Франко, Чехов. Я выросла на Шекспире. На морали Тургенева. На чувствах Жорж Санд. И если ты не будешь инженером, запомни: о точных науках достаточно иметь лишь общее представление. Учить надо профилирующие предметы и литературу. Именно в ней вся жизнь! Чем больше ты будешь читать, тем больше будешь, деточка, развиваться. У тебя расширится кругозор, появится богатый словарный запас. Скажи, ты не обиделась на меня?

– Нет, – ответила Вика. – Наоборот! Спасибо вам за этот разговор.

Виктория не кривила душой. Искренне уважая Виолетту Генриховну, она все время думала над ее словами. Девушка понимала, что прежде всего ей необходимо изменить собственный внутренний мир. Пересмотрев свою жизнь, она начала много читать, записалась на бальные танцы. Не было ни одной недели, чтобы она не посещала театр. Беседуя с Виолеттой Генриховной, Вика внимательно слушала, как та произносит слова, с какой интонацией говорит. Тайком, останавливаясь возле зеркала, старалась копировать ее мимику, жесты и даже манеру сидеть. Постепенно Вика изменилась до неузнаваемости. У нее появилась легкая, упругая походка, смелый, горящий взгляд. Кардинально изменив гардероб, она стала одеваться стильно и очень эффектно. Виктория уже не боялась ни мини-юбок, ни обуви на каблуках. Ее осанка преобразилась. Без сожаления обрезав волосы, она сделала себе модную прическу – каскад. Уложенные пышными кольцами, ее рыжие волосы теперь едва доходили до плеч. Тонкие руки с маникюром были украшены браслетиками. Викторию невозможно было узнать.

Но больше всего окружающих удивляло то, насколько девушка эрудированна. Вика с легкостью могла поддержать любой разговор. Свободно говорила о политике, экономике и кулинарии. Она даже начала критиковать власть! С интересом, непринужденно Виктория рассказывала о прочитанных книгах, новых фильмах и театральных премьерах. К ее мнению в коллективе начали прислушиваться. На глазах у всех она потребовала у директора сделать в кухне ремонт и обязательно установить кондиционер. Сказала, что, если он не создаст нормальных условий, она будет вынуждена уволиться. Она больше его не боялась!

Теперь после работы Виктория не спешила домой. Вместе с Ксюшей они ходили в кино, на дискотеки, гуляли по парку. Не раз на улице к ним подходили молодые, вполне симпатичные и веселые парни. Шутили, приглашали в кино. Но Вике абсолютно никто не нравился. Она все время ждала только ЕГО. Девушка не знала, как он будет выглядеть: русоволосый или брюнет, низенький или высокий. Ей было все равно! Одно Вика знала точно: он будет самый лучший! Она была уверена: встретив ЕГО однажды, она сразу поймет: это – ОН. А пока что Виктория продолжала усиленно работать над собой. Сдав летнюю сессию, записалась на компьютерные курсы. Она понимала: ей надо срочно менять работу.

Однако шеф опередил Вику. Как-то в начале июля Виктор Иванович вызвал ее к себе. Виктория была уверена: шеф хочет ее уволить – в последнее время она слишком многое себе позволяла. Несмотря на это, девушка была совершенно спокойна. К концу лета она должна была окончить компьютерные курсы, у нее за плечами год института. Скоро ей исполнится девятнадцать лет. А это какой-никакой, но все-таки актив! Теперь она имела значительно больше шансов найти достойную работу. Одного было жалко – терять коллектив.

Вздохнув, Виктория сняла фартук и поплелась в кабинет к директору. Подойдя к двери, она поправила волосы и постучала в дверь.

– Войдите! – донеслось из кабинета.

Девушка переступила порог и остановилась у входа.

– Вызывали, Виктор Иванович? – спросила она.

– Садись! – велел директор.

Отодвинувшись в кресле от стола, мужчина демонстративно закинул ногу на ногу.

Виктория послушно опустилась на стул. Одернув юбку, девушка внимательно посмотрела на шефа. Идеально выбритый, в светло-голубой тенниске, он как-то по-особому пристально глядел на нее. Долго, не отводя глаз. Так на нее еще никто не смотрел. Жадно, хищно. Словно она была жертвой. Вика напряглась и выпрямила спину.

– Я слушаю вас, – готовясь держать удар, произнесла она.

– Виктория, скоро год, как ты у нас работаешь, – расплывшись в доброжелательной улыбке, начал шеф. – За это время ты многому научилась. Скажу честно, хоть характер у тебя и тяжелый, но работаешь ты хорошо! В последнее время ты очень изменилась. Похорошела! К тебе тянется коллектив. Вот я и подумал: негоже такой алмаз на кухне держать. Пора тебе выйти в люди, показать себя. Что скажешь?

– Простите, я вас не совсем понимаю, – ответила Вика и замялась. – Что вы имеете в виду?

– Что я имею в виду?! – ухмыльнувшись, переспросил шеф, но тут же сосредоточился. Лицо его сделалось серьезным и деловитым. – Я расширяю свой бизнес. Мои дела пошли в гору. Мне нужен еще один официант, точнее, официантка. Ну, что скажешь, пойдешь на эту должность? Глядишь, скоро и до администратора дорастешь! Правда, если будешь слушаться. Ну?

Вика округлила глаза. Это было так неожиданно! Сказать, что она обрадовалась, девушка не могла. Все-таки она хотела работать по профессии. Впрочем, после первого курса института ее вряд ли возьмут даже помощником юриста… Но и оставаться уборщицей она не хотела. Нахмурив брови, девушка задумчиво посмотрела на шефа.

– Я согласна, – ответила она наконец и заставила себя вежливо улыбнуться.

– Вот и хорошо! – хлопнув ладонями по столу, воскликнул шеф и встал из-за стола. – Уверен, ты не пожалеешь. Зарплата у тебя будет больше в два раза, да и чаевые в последнее время посетители неплохие дают.

Виктор Иванович подошел к Виктории. Остановившись сзади, словно невзначай, положил руки ей на плечи и погладил.

– Все будет хорошо, лапочка! – понизив голос, протянул он и тут же резко отошел в сторону. – Иди! Завтра твоя смена.

Виктория быстро вышла из кабинета. Что это было? Что сейчас произошло? Предложение новой работы, пристальный взгляд, поглаживание по плечам… А что означают слова «алмаз», «лапочка»? Так шеф не называл никого из подчиненных. А может, он к ней пристает? Задумчиво подняв брови, девушка отругала себя. Вот дура! Бред! Человек протягивает ей руку помощи, а она дает волю своим эротическим фантазиям. Да ему скоро тридцать семь. У него жена-красавица, семья! Улыбнувшись, Вика торопливо пошла в зал.

Так она перевернула еще одну жизненную страничку.

Прошел месяц. Радуясь переменам, Виктория бóльшую часть времени работала на летней площадке. Что ни говори, а обслуживать людей было гораздо интереснее, чем мыть посуду! К тому же их кафе считалось одним из лучших. С каждым днем посетителей становилось все больше и больше. На обед к ним приходили солидные деловые люди, бизнесмены, чиновники; по вечерам, слушая музыку, засиживалась молодежь. Однажды в «Бристоле» даже обедали туристы из Польши. Один из них подарил Вике блокнот. Ей нравилась эта работа! К тому же в благодарность за хорошее обслуживание клиенты действительно оставляли неплохие чаевые.

Одно смущало Вику – поведение шефа. Все чаще и чаще девушка замечала его неравнодушный, пристальный взгляд. Усевшись на летней площадке, Виктор Иванович просил, чтобы она принесла ему то кофе, то воды, то сигарет. Не отводя взгляда, директор все время наблюдал за ней. Иногда, рассчитываясь, слегка дотрагивался до ее ладони или обнимал. Сначала это смущало девушку, затем начало злить. Теперь это раздражало. Даже Ксюша заметила, что шеф слишком часто пялится на ее подругу. Вика чувствовала: очень скоро что-то произойдет.

И она не ошиблась.

Как-то в конце августа к шефу пришли гости: двое молодых мужчин и женщина. Закрывшись в кабинете, они долго о чем-то болтали: за дверью слышался оживленный разговор и веселый смех. Не обращая на это внимания, работники кафе занимались своими делами. Подобные посиделки происходили у шефа довольно часто. Через некоторое время, выглянув из кабинета, Виктор Иванович распорядился, чтобы ему накрыли стол. Мол, надо обмыть новый контракт. Обслуживать гостей он велел Вике.

Не глядя на присутствующих, девушка начала сервировать стол. Она даже не задумывалась над тем, почему из всех официантов шеф выбрал именно ее. Не прислушиваясь к разговору, она приносила блюда, забирала посуду. Разомлев от принятого на грудь спиртного и вкусной еды, гости быстро расслабились и осоловели. За столом начались пошлые шутки и глупые разговоры. Засуетившись, первой ушла женщина. Следом за ней распрощались и двое мужчин.

Проводив гостей, Виктор Иванович вернулся в кафе. То ли от жары, то ли от выпитого спиртного его лицо стало красным, как свекла. Упав на диван, шеф нервно закурил. Наблюдая за Викой, он все время менял позы: то опирался на подлокотник, то клал руки на колени, то откидывался назад. Не глядя на него, девушка торопливо убирала со стола остатки еды и посуду. Но все это начинало ее раздражать. Она постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд шефа. Жадный, липкий. Собрав со стола посуду, Виктория поспешила к двери.

– Стой! – грозно окликнул ее шеф.

– Что-то еще нужно? – удивленно спросила Вика.

Ухмыльнувшись, Виктор Иванович быстро поднялся. Ничего не ответив, он подошел к двери и, ловко повернув ключ, закрыл ее изнутри. Виктория испуганно сжалась. Обернувшись, шеф развел руки и как-то не по-доброму улыбнулся. В голове у девушки загудел рой дурных мыслей. Не выпуская из рук поднос, она медленно попятилась. Виктория понимала – сейчас что-то произойдет.

– Ты что? – расплывшись в блудливой улыбке, спросил шеф. – Не бойся! Я просто хочу с тобой поговорить. Поставь поднос. Слышишь, поставь поднос и сядь на диван.

Виктория остановилась. Она совершенно не знала, что делать. Будь это кто-то другой, она бы грохнула подносом об пол и закричала. Оттолкнув, выбежала бы в коридор. Но в зале было полно людей, рядом работали ее друзья. Что они о ней подумают?

– Хорошо, я сейчас вернусь, – стараясь избежать конфликта, проговорила Вика и натянуто улыбнулась. – Отнесу посуду и сразу назад!

– Нет, – протянул шеф и, подойдя ближе, вырвал поднос у нее из рук. Затем, схватив ее за локоть, другой рукой поставил поднос на стол. – А ты умная девочка!

– Виктор Иванович, – взмолилась Вика, – пожалуйста, разрешите мне выйти в зал! Клиентов много, ребятам тяжело без меня!

– Лапочка моя, какое нам до них дело? – хищно улыбнувшись, пропел шеф и с силой схватил ее за плечи.

Вывернувшись, Виктория отпрянула и, зацепившись за стол, задела поднос. Он перевернулся, и посуда упала на пол.

– Отпустите меня! – крикнула Вика.

– Киска, ты сводишь меня с ума, – не обращая внимания на ее протест, протянул Виктор Иванович низким воркующим голосом. От него противно пахло перегаром и табачным дымом. – Ты лучшая из всех, кого я когда-либо встречал. Пожалуйста, не отталкивай меня! Я сделаю тебя администратором. Только, прошу тебя, будь со мной!

Не умолкая, шеф быстро наклонился и, подхватив Вику под коленки, перенес ее на диван. Стараясь вырваться, Виктория сжала кулаки и изо всех сил ударила его по плечам. Поймав ее руки, шеф похотливо засмеялся и, навалившись на девушку всем телом, жадно поцеловал ее в губы. Казалось, он готов был ее проглотить. Брезгливо сморщившись, Вика завертела головой. Отстранившись, мужчина с наслаждением смотрел на то, как она сопротивляется.

– Ну, не дури! Все будет хорошо. Тебе понравится! – пробормотал он и, сунув руку ей под юбку, погладил по животу. – Какая ты роскошная! Какое тело, какие волосы, какие глаза!

Не помня себя, Виктория резко подняла ногу и изо всех сил ударила его в самое чувствительное место.

Виктор Иванович взвыл.

– Сучка! – выдавил он из себя и, опустив руки между ног, нагнулся.

Не теряя времени, девушка открыла дверь и выскочила в коридор. Оглянувшись, она облегченно вздохнула. Хорошо, что рядом никого не было. Скорее всего, никто ничего не слышал. Поправив юбку, Вика стремительно забежала в туалет и закрыла дверь. Открутив кран, она тихо заплакала. Ее переполняла обида. Почему? Почему шеф с ней так поступил? Почему он так легко готов был ее оскорбить? Ведь за все время работы она не дала ему для этого даже малейшего повода. Вика никогда не вела себя фривольно. Тогда почему?.. Опустившись на унитаз, Виктория горько, навзрыд заплакала.

Неожиданно в дверь постучали. Громко, настойчиво, без остановки.

– Викусь, ты тут? – послышался взволнованный голос Оксаны. – Пожалуйста, открой!

Виктория не раздумывая поднялась и открыла дверь. Именно сейчас она хотела, чтобы подруга была рядом с ней. Заскочив в туалет, Ксюша глянула на нее и торопливо закрыла дверь на защелку.

– Так, говори, что случилось, почему ты ревешь? Тебя уволили? – требовательно спросила она и подошла ближе.

– Нет, я сама ухожу, – не переставая плакать, ответила Вика и снова уселась на унитаз. Темными извилистыми ручейками по ее щекам потекла тушь.

– Опаньки! – воскликнула Оксана и присела на корточки. Вглядываясь в глаза подруги, погладила ее по руке. – А ну, признавайся, что стряслось?

Вытерев слезы, Виктория откровенно рассказала о том, что произошло.

– Так, – задумчиво протянула Ксюша и поднялась. – Понятно. Вот похотливая тварь! На молоденьких его потянуло! Думает, что за деньги все можно купить! Ладно, подруга, не переживай. Мы еще покажем ему кузькину мать! Я тоже вместе с тобой уйду. Пусть ищет себе новых рабынь!

Замолчав, Вика несколько раз всхлипнула и посмотрела на Ксюшу.

– А ты-то чего?

– Из солидарности! – гордо подняв голову, ответила Оксана и, блеснув красивыми глазами-вишенками, погладила ее по спине. – Так, умойся, пожалуйста! Приведи себя в порядок. В зале полно людей. Не хочется Эдика подводить. Давай доработаем сегодня. Как раз заканчивается наша смена… И все!

– А шеф? – передернув плечами, спросила Вика.

– Да он уехал! Вылетел, как укушенный, из кабинета, крикнул, что сегодня уже не вернется, сел в такси – и привет! – ответила Оксана. Подойдя к зеркалу, она внимательно посмотрела на свое отражение. Поправив воротничок блузки, весело улыбнулась. – Так, прекрати хандрить! Все будет хорошо! У меня даже наметки насчет новой работы есть. Меня несколько раз заведующая цветочным магазином «Эдельвейс» к себе на работу звала. Знаешь, такая темненькая кареглазая дама – Наталья Рожко! Ну та, у которой муж – стоматолог. Помнишь? Она к нам часто на кофе приходит. Так вот, она говорила, что у нее увеличились продажи и ей нужны симпатичные девчонки. Мы же симпатичные, да?!

Виктория вымученно улыбнулась и кивнула.

– Так, я побегу в зал, а то народ озвереет! Там три большие компашки сидят. А ты приведи себя в порядок и тоже выходи в зал. Хорошо? И пожалуйста, надень на лицо улыбку! Мы обязательно расскажем все нашим. Все-таки народ должен знать своих героев в лицо!

Улыбнувшись, Ксюша весело подмигнула и скрылась за дверью.

Махнув подруге рукой, Вика старательно умыла лицо холодной водой, поправила бретельку бюстгальтера и поплелась в подсобку. Как бы ей ни было плохо, подводить друзей она не могла.

 

Глава 6

Тяжело вздохнув, Виктория закрыла окно. Да, день явно не удался. Одно радовало – Ксюша ее поддерживала. Хорошая все-таки у нее подруга! Даже работу для них двоих уже нашла. Не зря говорят, что в жизни не бывает безвыходных ситуаций! Главное – этот выход искать. А она найдет! Она не сдастся, как ее отец.

Расправив плечи, Виктория уверенно подошла к зеркалу. Насупив брови, девушка внимательно посмотрела на свое отражение и недовольно скривилась. Да, выглядела она сейчас неважно. А ведь нужно было отработать еще половину смены. Ничего, привести себя в порядок не составит для нее никакого труда. Выходить в зал в неприглядном виде было не в ее правилах. Весело подмигнув своему отражению, Вика закрыла глаза и завертела головой из стороны в сторону, словно хотела сбросить с себя негатив. Настроение сразу улучшилось. Старательно расчесав волосы, Виктория нанесла на лицо тонкий слой тонального крема и бежевые румяна. Распахнув глаза, подкрасила ресницы, а затем освежила губы нежно-розовой помадой. Посмотрев еще раз на свое отражение, девушка с облегчением выдохнула. Теперь она выглядела хорошо, что ни говори! Ее лицо снова стало привлекательным. Только покрасневшие белки глаз выдавали, что недавно она плакала. Вздохнув, девушка надела фартук и пошла в зал.

В кафе, как всегда, было полно людей. Негромко, не заглушая голосов, в зале играл саксофон. Отовсюду слышались разговоры и заливистый смех. Недалеко от входа компания молодых женщин поздравляла мужчину, единственного среди них. Раскрасневшись от удовольствия, тот все время радостно кивал головой и улыбался. Устроившись в дальнем углу, что-то отмечала компания молодых людей. Все были такие серьезные, деловые. Наверное, даже скучные. Веселее всего было за столиком у окна. Там все время выкрикивали тосты – скорее всего, это были коллеги по работе. Покачиваясь в такт музыке, в углу танцевали две пары.

Виктория задумчиво улыбнулась и погрузилась в работу. Судя по взглядам сотрудников кафе, Ксюша им уже все рассказала. Подтвердив догадки Вики, Эдик, проходя мимо, дружески хлопнул ее по плечу и подмигнул.

– Викуся, держись. Мы с тобой. Доработай смену, пожалуйста! Хорошо?

– Угу, – кивнула девушка и стыдливо опустила глаза.

Пытаясь забыться, Виктория весь вечер бегала между столиками. Такого количества посетителей в «Бристоле» давно не было. Даже Эдик, схватив поднос, помогал обслуживать клиентов. Через некоторое время, насытившись, гости начали танцевать. Выполняя пожелания клиентов, музыканты исполняли песни из репертуара Игоря Николаева, групп «Boney M» и «АВВА». Подпевая, народ отплясывал под любимые мелодии. Вечер подходил к концу. Остановившись возле барной стойки, Вика с удовольствием смотрела на то, как посетители веселятся.

Неожиданно в зале погас свет. Остановив музыку, музыканты тихо запели знаменитую «Happy Birthday to You, Happy Birthday to You…» Торжественно подняв поднос, Эдик неторопливо, делая маленькие шажки, вынес в зал торт. Высокий, двухъярусный, торт был украшен горящими свечами. Затаив дыхание, присутствующие восторженно захлопали в ладоши.

– Дорогие друзья, – закончив петь, заговорил музыкант в микрофон, – сегодня среди нас присутствует именинник. Александру Сторожеву исполнилось двадцать семь лет! Уважаемый виновник торжества, примите этот торт в подарок от ваших друзей. И вдобавок – искренние пожелания крепкого здоровья и успеха в бизнесе. А еще ваши друзья желают вам, чтобы вы в этом году женились!

Виктория внимательно посмотрела на именинника. Поднявшись из-за стола, навстречу Эдику вышел высокий парень в серых льняных брюках и белой, расстегнутой на груди рубашке. Он заметно выделялся из толпы благодаря крепкой спортивной фигуре: широкому, накачанному торсу, крепким плечам. Густые черные волосы парня были аккуратно зачесаны назад. Только челка, короткая и непослушная, словно взбунтовавшись, торчала в разные стороны. У именинника было довольно смуглое продолговатое лицо и тяжелый выпирающий подбородок. Черты его лица казались грубоватыми: широкие темные брови, карие, немного навыкате глаза с густыми, загнутыми кверху ресницами, широкий, слегка приплюснутый нос и большие яркие губы. Александра Сторожева сложно было назвать красивым. Но почему-то от него невозможно было оторвать глаз. В нем чувствовалась огромная мужская сила, а взгляд был цепким, глубоким. Слегка опустив голову, парень крепко сжал губы и едва заметно кивнул. Ни улыбки, ни слов благодарности не последовало. Наклонившись, именинник набрал полную грудь воздуха и на одном дыхании задул свечи.

В зале снова послышались аплодисменты.

Поставив торт на стол, Эдик быстро ушел. Не шевелясь, именинник стоял на месте, сведя брови на переносице. Казалось, он о чем-то сосредоточенно думал. Торт его сейчас явно не интересовал. Неожиданно, развернувшись к сцене, Александр взобрался на танцпол. Перекинувшись несколькими словами с музыкантами, он взял микрофон и вышел на середину. Как настоящий профи, Александр несколько раз ударил пальцем по микрофону и внимательно посмотрел в зал. Наблюдая за ним, присутствующие замолчали. Все были уверены: именинник собирается петь.

– Здравствуйте, – сухо, несколько раз кашлянув, произнес Александр Сторожев и прищурил глаза. – Спасибо за поздравления. Но я не об этом. Да, мне двадцать семь лет. Кто-то скажет, что я еще молод. Нет. Я загнанный волк. Усталый. Одинокий. Мне некогда отдохнуть. А тут… Друзья говорят, что я никогда не женюсь. Да, я весь в работе, согласен. И конфетно-букетные периоды не для меня. Мне некогда. Короче. – Тяжело вздохнув, парень на мгновение замолчал и пристально, исподлобья посмотрел в зал. – Если здесь среди вас есть девушка, которая так же одинока, как и я, и которой я нравлюсь, прошу ее выйти ко мне. Я готов полюбить ее и жениться на ней. Это не шутка. Ну, вот, как-то так!

В зале повисла звенящая тишина. Несколько минут присутствующие молчали. Потом послышался слабый гул и шепот: «он ненормальный», «это же Сторож», «наверное, перебрал лишнего».

Не слушая никого, медленно, словно в забытьи, Виктория скинула с себя фартук и не оглядываясь пошла к танцполу. Она ни о чем не думала. Она не могла думать. Какая-то невидимая сила, окутав, подтолкнула ее вперед и повела за собой. Не глядя по сторонам, девушка видела только ЕГО. Все было словно в тумане. Спрыгнув, парень быстро пошел ей навстречу. Схватив за руку, остановился и внимательно посмотрел девушке в глаза. Внутри у Вики все сжалось. Она не ошиблась: это был ОН. Вспыхнув румянцем, Виктория не могла пошевелиться. Казалось, время замедлило ход. Минута, две, три… Молча, не отводя взгляда, они взволнованно смотрели друг на друга.

– Спасибо! – наконец произнес именинник и поцеловал ей руку.

Виктория смущенно опустила глаза.

Стиснув ее ладони, Александр слегка повернул голову и широко, искренне улыбнулся.

– Идем! – решительно произнес он и, взяв Вику за руку, повел ее за собой.

В зале послышались аплодисменты, шум, музыка.

Но Вике и Александру было уже не до того.

Взявшись за руки, они торопливо выбежали на улицу.

Пробежав несколько метров, парень резко остановился и сосредоточенно посмотрел Виктории в глаза. Его взгляд казался непривычно суровым, обжигающим. У девушки перехватило дыхание. Слегка отступив назад, Вика испуганно опустила голову.

– Тебя как зовут? – поинтересовался Александр.

– Виктория, – подняв глаза, робко ответила она.

– Виктория. Какое красивое имя! Символическое. Победа! А я Александр. Сторожев Александр Владимирович, – пристально вглядываясь в ее лицо, представился парень.

– Очень приятно, – не придумав ничего более оригинального, сказала Вика.

– А почему ты вышла ко мне? – поинтересовался он.

– Не знаю, – честно призналась девушка. – Мне сложно объяснить. Я просто почувствовала, что должна выйти. Я дура, да?

– Нет, что ты! Нет! – воскликнул Александр и впервые за все это время весело засмеялся. – Наоборот! Ты лучшая. Смелая и очень красивая. И ты мне нравишься!

Александр замолчал и подошел ближе. Наклонившись, он с силой схватил Вику за плечи и посмотрел ей в глаза. Девушка не сопротивлялась. Ей было приятно чувствовать его теплые руки, слышать добрые, искренние слова. Блеснув глазами, она задорно улыбнулась. На щеках Виктории показались очаровательные маленькие ямочки.

– Скажи, а ты не пошутил? – спросила она и прикусила губу. – Я имею в виду насчет женитьбы…

– Да ты что! – возмущенно произнес Сторожев и насупил брови. – Я, солнышко, такими вещами не шучу. Сказал – женюсь, значит – женюсь! Завтра идем в ЗАГС. Лишь бы ты, малышка, не передумала!

Виктория весело засмеялась и, обернувшись, глянула по сторонам. Словно искала свидетелей своего счастья. «Малышка», «солнышко» – так ее еще никто не называл!

Но прохожим было не до нее. Несмотря на то что уже наступил вечер, на улице было много людей. Собравшись вокруг фонтана, они радовались последним дням уходящего лета. Визжа, по площади бегала детвора, маленькими группками прогуливалась молодежь. Вздохнув, Вика с интересом посмотрела на Александра.

– Уже темнеет, – с грустью протянула она.

– Ты куда-то спешишь? – заволновался он.

– Нет! – улыбнувшись, ответила девушка.

– Тогда давай немного прогуляемся. Расскажешь о себе, – предложил он и ухмыльнулся. – Ты ведь моя невеста. Мы просто обязаны знать друг о друге все!

– Хорошо, – скромно опустив глаза, ответила Вика. Рядом с ним она чувствовала себя совершенно спокойно. Ей казалось, что она знает его всю жизнь. – Расскажу. Все расскажу. Но и ты тоже. Идет?

– Идет! – кивнув, согласился Саша и стиснул ее ладонь.

Взявшись за руки, они неторопливо пошли по городу. Опустив голову, Виктория начала рассказывать о себе. Вспомнила счастливое детство, родителей, которых уже нет в живых. Ничего не утаив, девушка рассказала о том, как прожила этот год в Синегорске, о Виолетте Генриховне, о своей любимой подруге Оксане Радковской, даже о том, какой подонок ее шеф и что с завтрашнего дня она осталась без работы. Ощущая прикосновение крепкой руки Александра, Вика говорила и говорила. Она чувствовала, что может быть с ним откровенна. Не отводя от нее глаз, Саша внимательно слушал ее рассказ. Улыбался, когда Вика вспоминала о чем-то веселом, сжимал руку, если она говорила о том, что было для нее тяжело. Ему была не безразлична ее история. Останавливаясь, парень наклонял голову набок и ласково, не произнося ни слова, гладил Вику по волосам. Нежно, словно она была ребенком. Он умел слушать. И это было приятно.

Оставив позади шумную толпу, они неторопливо вышли на центральную аллею городского парка. Укутавшись в полумрак, вокруг высились разлогие темные кроны деревьев. Словно стройные оловянные солдатики, выстроенные на плацу, вдоль дороги стояли уличные фонари. Мерцая, они отбрасывали на тротуар едва заметный голубой свет. Рядом на обочине стояли изогнутые скамейки. Невдалеке виднелись скульптуры диких зверей.

Закончив рассказ, Виктория остановилась.

– Вот и все, – с грустью сказала она. – Такова моя жизнь. Теперь ты все обо мне знаешь.

Сторожев угрюмо насупил брови. Он был потрясен услышанным. Александр никогда не думал, что в таком юном возрасте можно пережить столько бед. Глядя на Вику, он впервые не знал, что сказать. Как такая худенькая, одинокая, беззащитная девочка смогла все это пережить? Выстоять, не очерстветь. Смотрит на него – рыжая, пушистая, как белка, и улыбается! Прищурившись, он сосредоточенно взглянул на нее и улыбнулся в ответ. А какие у нее необыкновенные глаза! Огромные, зеленые, как изумруды. А какой веселый, озорной взгляд… Опустив голову, Александр вздохнул. Больше всего на свете он хотел сейчас привлечь эту девчушку к себе, обнять ее. Но нельзя – он боялся ее напугать. Она ведь совсем еще ребенок. Удивительно: он, взрослый, умудренный жизненным опытом мужчина, не мог понять, как всего за несколько часов почти незнакомая девушка вдруг стала ему понятна и близка.

– Бедная моя девочка! – наконец произнес Александр. – Да, тебе пришлось нелегко. Но теперь все изменится, теперь у тебя есть я!

Виктория улыбнулась и неторопливо пошла вперед.

– А сейчас твоя очередь рассказать о себе!

– Без проблем, – догнав ее, решительно сказал Сторожев. – Расскажу. Правда, моя жизнь была куда легче. Я родился и вырос в Синегорске. Жили мы неплохо. Моя мама – генеральская дочь. Окончив исторический факультет, она работала в горкоме партии. Отец из простой рабочей семьи. Родом из Бурштына. После института работал учителем физики, затем стал завучем. Сколько его помню, он все время чем-то занимался, писал. Жили мы с родителями моей мамы: мама, папа, бабуля, дед и я. Когда мне было двенадцать, дед умер. Совершенно неожиданно. Он был такой здоровый, крепкий, никогда не болел. А тут – инфаркт. Я его очень любил. Всегда, сколько себя помню, дед возился со мной: играл и даже брал с собой на учения – таскал с бойцами на полигон. Говорил, что я его адъютант!

Вскоре после его смерти в нашем доме все изменилось. Что именно произошло, я понял спустя много лет, когда немного подрос. Знаешь, моя мама была довольно красивой женщиной: высокая, черноволосая, статная. Говорят, что я похож на нее. Правда, не такой красивый… Как-то на партийной конференции в Киеве она познакомилась с кубинским послом. У них завязался роман. Мама это долго от нас скрывала. Но мир не без добрых людей: отцу все донесли. Узнав об измене жены, он тихо, без сцен и скандалов, ушел. Ушел от жены – понимаю. Но он забыл обо мне! Уехав в Бурштын, батя вскоре женился, у него появились дети. Двое, мальчик и девочка. Представляешь, они совсем рядом, а я их никогда не видел! Ну, да ладно. Я не об этом.

Дома разразился настоящий скандал. Бабуля готова была убить маму. Думаю, если бы не я, она бы все-таки это сделала. Шучу, конечно! Бабушка за меня очень переживала. Она единственный человек на земле, который меня любит. Я это знаю точно. Мама – нет. Недолго думая, она вышла замуж за своего посла. Оставив меня на бабушку, мама улетела на Кубу. Когда уезжала, обещала, что через пару месяцев вернется. Говорила, что будет по мне скучать, что заберет с собой. Но вышло как вышло.

Пять лет мама не приезжала. Все говорила, что должна стать на ноги, накопить денег. Сначала она работала гидом, затем в редакции центральной кубинской газеты. Первый раз мама приехала, когда я поступил в институт. Второй – в прошлом году. Упрашивала бабулю продать квартиру. После развала Союза на Кубе начался кризис. Мамин муж потерял должность; роскошную ведомственную квартиру в центре Гаваны, конечно, забрали. Вот мама и просила, чтобы бабуля ей помогла. Она считала, что четыре комнаты нам с бабушкой не нужны. Теперь я о маме ничего не знаю. Разругавшись с бабулей, она о нас даже не вспоминает.

Понимаешь, мной почти все время занималась бабушка. Она была мне и матерью, и отцом. И, думаю, они бы не смогли дать мне того, что дала бабуля. Она делала для меня все! Учительница французского, она занималась со мной иностранным языком, проверяла уроки. Ворча, заставляла ходить на плаванье. Когда я подрос, записала меня на борьбу. Шутила, что я должен охранять ее вместо деда! Она все время ставила мне его в пример. Заставляла убирать в квартире, вставать по часам, обливаться холодной водой. Никогда не разрешала плакать. Даже если я падал, даже если мне было больно. Хотела сделать из меня мужика! Я так благодарен ей за все…

Правда, ее французский мне так и не пригодился. В старших классах, наверное, проявились папины гены. Я любил точные науки, физику. Ходил в технический кружок. Как результат – поступил в политехнический институт. Специальность «машиностроение». После института немного поработал на автомобильном заводе. А тут – развал Союза! Предприятия начали закрываться. Не прошло и года, как меня сократили. Тем временем в стране поднялась волна предпринимательства. Задействовав свои связи, я открыл фирму. Занимаюсь приемкой и продажей металлолома. Фирма небольшая, но дела идут вроде бы неплохо. В моей компании работают только друзья. Те, кому я доверяю. Бизнес в Украине, сама понимаешь, не очень простой и не всегда прозрачный. Поэтому рядом должны быть надежные люди. Это они меня сейчас поздравляли в «Бристоле». А также пугали нелегкими холостяцкими буднями. Все были уверены, что я никогда не женюсь. А я взял и сделал этот отчаянный шаг. Может, это выглядело глупо. Но я ни о чем не жалею! Я рад, что встретил тебя! Вот так. Обо мне вроде бы все.

Сторожев тяжело вздохнул и остановился.

– Спасибо, спасибо тебе за откровенность, – с грустью сказала девушка и замолчала. – Нет, Саша, тебе тоже пришлось нелегко. И я даже не знаю, кому сейчас тяжелее: мне, у которой нет родителей, или тебе, которого все оставили.

Замолчав, Виктория взволнованно глянула на часы.

– Прости, но мне пора возвращаться домой.

– Так быстро… – огорченно протянул Сторожев. – Всего двенадцать часов. Я не хочу с тобой расставаться, малышка! И больше не буду.

Вика задумчиво прикусила губу.

Нежно коснувшись ее подбородка, Александр приподнял ее голову.

– Ну так что, Виктория Войтенко, выйдете за меня замуж? – торжественно спросил он и сузил глаза.

Девушка испуганно пожала плечами. Такого напора она не ожидала. Кажется, он просто сошел с ума!

– А разве такое бывает? Разве можно?.. – пролепетала она. – Вот так, за один вечер…

– Девочка моя, – ласково произнес Александр и привлек Вику к себе. – Какой же ты еще ребенок! Конечно, можно! Но только в том случае, если сердце говорит «да»! А что оно тебе говорит?

От этих слов, от его прикосновений сердце девушки забилось как сумасшедшее. Словно в калейдоскопе, в нем перемешались и радость, и страх, и восторг. Оно не говорило, оно кричало: «Да!» Уткнувшись в широкую грудь парня, Вика чувствовала, что вот-вот задохнется. Но боялась даже пошевелиться: слишком хорошо ей было в его объятиях.

– Ну, отвечай! – требовательно произнес Сторожев и сжал ее руки. – Выйдешь за меня?

– Да! – чуть слышно ответила Вика и стыдливо опустила глаза.

– Спасибо, моя хорошая! – произнес он со счастливой улыбкой.

Наклонившись, Александр обнял девушку за талию и поцеловал в губы. Нежно, едва касаясь. Виктория не сопротивлялась. Закрыв глаза, она подняла лицо ему навстречу. Ей так нравились его ласки. Ее так еще никто не целовал. Нежно-нежно, трепетно-трепетно! По-настоящему.

– Девочка моя, как же ты прекрасна! Сегодня мой лучший день рождения. И ты мой подарок! Виктория! Подарок судьбы, – торопливо, взахлеб проговорил Александр и, подхватив ее на руки, закружил. – Ты легкая как пушинка!

– Ой! – испуганно воскликнула девушка и обхватила его за шею. – Поставь, поставь меня на землю, пожалуйста. Я боюсь!

– Со мной никогда ничего не бойся, – остановившись, строго сказал Сторожев и снова попробовал ее поцеловать.

Увернувшись, Вика засмеялась.

– Сашенька, это неправильно. Так нельзя. Нехорошо! Опусти меня.

Приподняв брови, Сторожев осторожно поставил ее на землю.

– Девочка моя, что нехорошо? Целоваться? – удивленно спросил он.

– Да, – решительно ответила Вика. Несмотря на то что ей безумно нравились его объятия и поцелуи, она была вынуждена это сказать. Так ее учила мама: целоваться в первый вечер знакомства нельзя. Вздохнув, девушка твердо добавила: – Мы еще мало знакомы.

– Ну, раз нехорошо, значит – нехорошо! А завтра можно?

– Можно, – с какой-то детской обидой ответила Вика и вымученно улыбнулась.

– Викочка, – нежно произнес Сторожев. – Какой же ты еще ребенок! Ты не такая, как все. Ты светлая и такая чистая! Не бойся! Я тебя не обижу. Ты мне очень, очень нравишься. Знаешь, мне кажется – я влюбился! Нет, не кажется. Правда! Влюбился сразу, с первого взгляда. Как только тебя увидел.

– Я тоже, – тихо шепнула Вика и опустила голову.

Услышав эти слова, Александр наклонился и, нежно обхватив ладонями ее лицо, приподнял его.

– Что тоже? – требовательно, не отводя взгляда, спросил он.

– Влюбилась! – дрожа, ответила девушка.

– Моя ты хорошая! – радостно воскликнул Александр и, тяжело вздохнув, прижал девушку к себе. Вика спрятала лицо на его крепкой груди. Наклонившись, Александр с упоением поцеловал копну ее пышных рыжих волос. – Спасибо тебе за все! Тогда завтра я познакомлю тебя со своей бабушкой, затем подадим заявление в ЗАГС, а потом, – Александр хитро улыбнулся, – потом поцелуемся?

– Поцелуемся! – согласилась Виктория и сердито надула губки. – А сейчас мне надо домой!

– Ладно, идем домой, – с грустью ответил парень и тяжело вздохнул. – А ты где живешь?

– На улице Франко, возле Дома офицеров, – ответила она и снова глянула на часы. – Ой! Уже половина первого. Виолетта Генриховна будет переживать.

Взявшись за руки, молодые люди поспешили к выходу из парка. Они завели разговор о школьных годах и об институтских преподавателях. Поддерживая девушку под руку, Александр также вспоминал о любимых местах, о том, где побывал. Казалось, они перестали следить за временем. Наконец впереди показалось шоссе. Подняв руку, Сторожев бесстрашно вышел на середину. Навстречу ему приближалась красная «девятка». Словно окаменев, парень не шевелился. Затем, подняв руки над головой, помахал ими. Скрипнув колесами, машина остановилась.

– Братишка, выручай, дети дома одни! – подбежав к ней, попросил Саша, наклонившись к водителю. – Жена переживает, подкинь на Франко. Плачу двойной тариф!

– Садитесь, – буркнул водитель и открыл дверь.

– Викочка, садись! – позвал Саша и снова повернулся к водителю. – Только, братишка, останови на Мельника. Мне надо кое-что купить.

– Ладно, – ухмыльнулся мужчина. – Ты хорошо платишь, я хорошо везу.

Умостившись на заднем сиденье автомобиля, Виктория украдкой посматривала на Александра. Он рассказывал о своей работе и жизненных планах так спокойно, рассудительно… Глядя на него, девушка не верила сама себе. Неужели это ее жених? А может, это шутка? Может, завтра, проснувшись, Саша забудет о ее существовании? Ну неужели так бывает, чтобы влюбиться за один день? Нет, это в высшей степени несерьезно. Но ведь она же влюбилась! И ей так хотелось, чтобы все, что говорил Александр, было правдой! Вике на глаза навернулись слезы. С грустью вздохнув, девушка стыдливо отвернулась к окну. Она так не хотела, чтобы этот вечер заканчивался.

Неожиданно замолчав, Сторожев похлопал водителя по плечу.

– Братишка, пожалуйста, останови здесь! – попросил он.

Резко затормозив, «девятка» припарковалась у обочины. Рядом, выстроившись в ряд, стояло множество павильонов. Несмотря на запрет, тут круглосуточно торговали пивом, сладостями, сигаретами и прочим. Рядом маленькими кучками толклась загулявшаяся молодежь.

– Я быстро! – выскочив из машины, крикнул Александр и исчез.

Обернувшись, водитель внимательно посмотрел на девушку.

– Хороший у вас муж, заботливый! – сказал он. – За деток переживает! А сколько их у вас?

– Двое, – не раздумывая солгала Вика и начала поправлять босоножку. Продолжать этот разговор было некрасиво и даже опасно. А что делать? Еще высадит их из машины! Опустив голову, она не заметила, как вернулся Сторожев.

– Викочка, открой дверь! – постучав в окно, попросил он.

Открыв дверцу автомобиля, девушка удивленно отпрянула. Наклонившись, Александр протянул ей огромный букет роз. Красные душистые цветы на высоких стеблях были аккуратно завернуты в целлофановую бумагу. Их было очень много, не меньше тридцати! Такого роскошного букета Вике еще никто никогда не дарил. Да что там… Ей вообще никогда не дарили цветов! С трудом обхватив букет, девушка с восторгом посмотрела на Сторожева.

– Спасибо! – чуть слышно проговорила она и не раздумывая чмокнула его в щеку.

– Не за что, моя белочка! – самодовольно улыбнувшись, ответил он и, наклонившись к водителю, скомандовал: – Поехали!

Виктория не спала до самого утра. Ворочаясь с боку на бок, она вспоминала прошедший день. Такого у нее еще никогда не было. Куда-то далеко от нее отодвинулось разъяренное лицо шефа, словно просто приснилось. Почему-то о нем совсем не хотелось думать. Перед глазами Вики все время стоял Александр. Парень казался ей необыкновенно мужественным, серьезным, сильным. Он не был тем, кого называют «душой компании». Не говорил лишних слов, не рассыпáл комплиментов. Но, глядя в большие, немного угрюмые глаза Александра, можно было почувствовать его искренность и честность. Такие, как он, не солгут, не предадут. И еще Саша Сторожев был добрым и очень щедрым.

В голове у Вики звенели его слова: «Ну так что, Виктория Войтенко, выйдете за меня замуж?» Как это было приятно! Словно наяву она ощущала прикосновение его губ, слышала его дыхание. Зажмурившись, девушка вздрогнула. А если это просто игра? Если он лишь посмеялся над ней? Нет! Этого не может быть! Саша так не сделает! Он не такой! Уткнувшись лицом в подушку, она всхлипнула и прикусила губу. Нет! Ведь он говорил: «Я, солнышко, такими вещами не шучу». Вздохнув, Виктория погрузилась в сон.

 

Глава 7

Девушку разбудил протяжный, надоедливый звонок, дребезжащий в коридоре. Вздрогнув, Виктория испуганно глянула на часы. Было почти девять. Кто бы это мог быть? Виолетта Генриховна в это время всегда в церкви. Да и не звонила она никогда, всегда открывала дверь ключами, чтобы не беспокоить Вику. Может, сантехник? Может, что-то случилось? Приподнявшись, Виктория сосредоточенно прислушалась к тишине. Может, уже ушли? Ей так не хотелось вставать! Подняв руки, Виктория выгнула спину и потянулась. Сладко, счастливо, как в детстве. Хорошо! Но в дверь опять позвонили. Громко и непрерывно.

– Иду! – тряхнув головой, буркнула Вика и поднялась с кровати.

Накинув халат, она с озабоченным видом поплелась в коридор. Подойдя к двери, прижалась к ней ухом и прислушалась. Жаль, что у Виолетты Генриховны не было глазка.

– Кто там? – зевнув, спросила девушка и замерла, напряженно ожидая ответа.

– Викочка, это я! – послышалось за дверью. Голос был похож на Сашин. – Открой!

Отпрянув от двери, девушка залилась краской. Неужели это Сторожев? А может, кто-то другой? Повернувшись к зеркалу, Виктория испуганно взглянула на себя. Какой кошмар! По ее лицу сразу можно было догадаться, что еще недавно она крепко спала. Поправив волосы, девушка потерла кулачками глаза. Затем, приоткрыв дверь, внимательно посмотрела в щелку. Широко улыбаясь, перед ней действительно стоял Александр. Несмотря на жару, парень был одет в строгий темный костюм; на груди у него красовался ярко-сиреневый галстук. Саша был идеально выбрит, застегнут на все пуговицы (что было, в общем, не очень правильно). В одной руке он держал торт, в другой – маленький горшочек с розовой орхидеей.

– Ты? Что случилось? – удивленно проговорила Вика. Стянув на груди халат, она растерянно отступила. – Проходи!

Александр сдержанно улыбнулся.

– Пришел пожелать белочке доброго утра! – смущенно ответил он и, переступив порог, протянул ей подарки. – Это тебе!

– Спасибо! – радостно воскликнула Вика и прижала к себе горшок с цветком. – Мне очень приятно!

Сторожев самодовольно улыбнулся.

– Я разбудил белочку. Ты еще спала? – ласково спросил он и погладил девушку по голове. – Солнышко, собирайся!

– Куда? – округлив глаза, поинтересовалась Вика.

– Доброе утро еще раз! – обиженно буркнул парень и скривил губы. – Как это куда? Я оставил бизнес, «забил» на партнеров. А ты – «куда»? Забыла? Жениться будем? Собирайся, Викуся! Я на машине. Сначала едем к моей бабушке, потом в ЗАГС.

Виктория растерянно остановилась посреди коридора. Прикусив губу, она чуть не закричала от радости. Девушка ликовала. «Стоп», – приказала она себе. Замуж она хотела. Очень хотела! Тем более за Александра. Но ей не следует суетиться. Она должна себя сдерживать. Нельзя показывать ему свой восторг. Вдохнув, Виктория набрала полную грудь воздуха и медленно, через нос выдохнула. Значит, так: вести себя степенно, достойно и интеллигентно. Так учила ее Виолетта Генриховна. Она замуж выходит, а не коров на лугу пасти собирается. Девушка спокойно перевела взгляд на Александра.

– Хорошо, я быстро, – обронила она и кокетливо, так, что у парня сжалось сердце, кивнула. – Проходи! Я сделаю для тебя кофе, а сама в ванную. Завтракать будешь?

Виктория подхватила торт и неторопливо пошла на кухню.

– Нет, спасибо, я не голоден. Не переживай! К тому же дома нас ждут пирожки. Бабуля для тебя печет, – идя следом за ней, пояснил парень.

Зайдя на кухню, Александр внимательно осмотрелся.

– Красиво у вас и очень уютно! – произнес он и сел за стол.

Все время оглядываясь на гостя, девушка начала суетиться по кухне. Насыпав в турку молотый кофе, она добавила туда немного соли и корицы. Пока нагревалась вода, Вика разрéзала торт. Улыбаясь, спросила о том, как Александр спал, как начался его день. Выбежав на минутку, Виктория принесла свежее полотенце. Она двигалась так быстро и грациозно, что у парня перехватывало дыхание. Чмокнув Александра в щечку, девушка поставила перед ним красивую фарфоровую чашку, десертную тарелку, сахарницу и молочник. Когда Виктория наклонилась, ее халатик слегка распахнулся, обнажив красивую девичью грудь. От напряжения Александр сжал кулаки. Его еще никто так не заводил, как эта неискушенная, юная девочка.

– Пожалуйста, твой кофе, – гордо произнесла Виктория и старательно пододвинула к нему ложечку. – Угощайся!

Забыв о торте, кофе и обо всем белом свете, Сторожев кивнул и вымученно улыбнулся. От волнения у него почему-то пересохло во рту. Такого с ним еще никогда не происходило. Выругавшись про себя, парень быстро взял чашку и выпил глоток кофе.

– Спасибо, – тихим гортанным голосом произнес он. – Вкусный.

– Тогда я в душ, – облегченно вздохнула Виктория. – Если придет Виолетта Генриховна, не волнуйся. Я рассказывала ей о тебе. Она очень хорошая женщина.

Девушка ласково улыбнулась и скрылась за дверью.

Очутившись в ванной, Виктория наконец дала волю чувствам. Она была готова прыгать от счастья, кричать! От радости ее сердце выскакивало из груди. Наверное, она действительно еще ребенок. Но она была так рада, что Александр к ней пришел! Она так ждала этой встречи. Так хотела любви! Посмотрев в зеркало, Вика скорчила веселую рожицу, улыбнулась сама себе и торопливо открыла кран. Ступив под душ, девушка восторженно зажмурила глаза, подняла руки и тихо, так, что невозможно было услышать, крикнула: «Ура!» По ее телу пробежала приятная, обжигающая прохлада.

Выйдя из ванной, Виктория на секунду остановилась и прислушалась. Из кухни доносились спокойные голоса – мужской и женский. Значит, Виолетта Генриховна уже вернулась. Тихо, на цыпочках, девушка побежала в свою комнату. Она так хотела сегодня выглядеть неотразимой! Так хотела понравиться Александру!

Вика открыла шкаф. Ее глаза перебегали с одной яркой новой вещи на другую. Конечно, у нее не было изысканной брендовой одежды, как у барышень из глянцевых журналов, но вместе с тем в последнее время ее гардероб заметно преобразился. Взяв в руки вешалку с веселым оранжево-красным платьем, Вика прищурила глаза и грустно вздохнула. Платье, конечно, было красивое, яркое, модное. Но вряд ли его оценят бабушка Александра и работница ЗАГСа. Нет! Нахмурив брови, Виктория снова посмотрела на вещи. Улыбнувшись, взяла нежно-голубой брючный костюм и белый топ. Наклонившись, достала с нижней полки белые босоножки на высоченных шпильках и лакированную белую сумку. Глаза девушки весело заблестели. В этом наряде она будет неотразима!

Уложив непослушные волосы, Вика сделала макияж и старательно покрыла ногти лаком. Без макияжа и маникюра выходить на улицу было нельзя: Виолетта Генриховна говорила, что это дурной тон! Лак долго не высыхал. Поднеся пальцы ко рту, девушка изо всех сил начала дуть на них. Побежав в ванную, она открыла кран с холодной водой и подставила пальцы под струю. Девчонки на работе говорили, что так лак быстрее сохнет. Пока ногти то ли высыхали, то ли мерзли, Виктория внимательно смотрела на себя в зеркало. Выглядела она сегодня действительно великолепно! Признаться честно, еще лучше, чем раньше. Почему? Улыбнувшись, она удивленно пожала плечами. Почему она сегодня такая красивая? Что в ней изменилось? Прищурившись, Виктория внимательно всматривалась в свое отражение. Ее украшали глаза! Зеленые, большие, опушенные густыми черными ресницами, они горели радостным светом, изменяя ее лицо до неузнаваемости. Улыбнувшись, девушка закрыла кран и осторожно прикоснулась к ногтям. Лак уже высох. Вздохнув, она решительно пошла на кухню.

– А вот и я! – открыв дверь, воскликнула Вика.

Сидя за столом, Александр и Виолетта Генриховна пили чай. Увидев Викторию, парень быстро поднялся и восторженно улыбнулся. Словно перед ним стояла английская королева. Затем, переведя взгляд на пожилую женщину, задумчиво свел на переносице брови и кашлянул.

– А мы вот чаевничаем! – улыбнувшись, сказала Виолетта Генриховна и незаметно подняла большой палец левой руки. – Пока ты приводила себя в порядок, мы с Александром познакомились и даже подружились!

Вежливо улыбнувшись, Сторожев кивнул и снова перевел взгляд на девушку. Не сводя с нее глаз, он выбрался из-за стола и подошел к Вике.

– Виктория! – взволнованно проговорил Александр и быстро застегнул пуговицы на пиджаке. Улыбнувшись, взял девушку за руку. – Вчера был один из самых счастливых дней в моей жизни: я встретил тебя. Всего один день. Но у меня такое ощущение, что я знаю тебя всю жизнь. Ты самая лучшая, такая светлая и невероятно красивая! Веришь, я очень, очень боюсь тебя потерять. А я… Я такой, какой есть. Может, я и не умею ухаживать. Но я тебя не обижу. Обещаю в присутствии Виолетты Генриховны! И, как полагается, прошу у нее твоей руки. Пожалуйста, отдайте за меня вашу Викочку!

Широко открыв глаза, девушка растерянно посмотрела на Виолетту Генриховну. Реакцию пожилой женщины было сложно предугадать. Но от ее слов, ее выводов и взглядов сейчас зависело очень многое. Ее мнению Вика доверяла полностью.

Виолетта Генриховна медленно встала из-за стола.

– Дети, все это так неожиданно! – проговорила она и взяла их за руки. – Единственное, в чем я уверена – вы искали друг друга давно. Все произошло быстро? Да, согласна! Очень быстро. Но говорят, что любовь с первого взгляда самая сильная. И, поверьте, даже мне, человеку с огромным жизненным опытом, очень тяжело об этом судить. Бывает, люди встречаются много лет, а затем расстаются. Почему? Наверное, они не так уж хотели быть вместе, просто коротали время. А вы? Когда вы встретили друг друга, вас озарила вспышка. Я вижу это по моей девочке. Открою вам, Александр, секрет: она рассказывала мне о вас до утра! Я вижу, она влюбилась. А сейчас, молодой человек, я смотрю на вас. Вы взрослый, уравновешенный, у вас есть определенные жизненные цели. Вы уже руководитель, бизнесмен. И, несмотря на это, вы тоже влюбились, как мальчуган!

Дети, я очень за вас рада! И мне приятно, Александр, что вы обратились ко мне как к близкому человеку. Поверьте, Викочка дорога мне как дочь. Я очень рада за вас! Благословляю!

Вздохнув, женщина смахнула с лица слезы и улыбнулась.

– Спасибо, Виолетта Генриховна! Я вас не подведу. Я все сделаю для Викочки! И мы вас никогда не забудем. Обещаю! – произнес Сторожев и, расстегнув пиджак, засунул руку во внутренний карман. Что-то зажав в ладони, он слегка прищурился и лукаво посмотрел на девушку. – А это, Вика, тебе! Это фамильное кольцо, оно принадлежало моей бабушке, а ей досталось от свекрови. Дай мне правую руку!

Виктория медленно подняла руку и вздрогнула. Все, что сейчас происходило, было настолько необыкновенным, захватывающим, красивым, словно это была сказка! Улыбнувшись, парень подхватил ее тонкую, словно прозрачную ладошку и аккуратно надел на безымянный палец небольшое колечко с маленьким зеленоватым камнем. Обрамляя его, вокруг камешка переливались крошечные осколки.

– Какая прелесть! – воскликнула Виолетта Генриховна и хлопнула в ладоши. – Это же изумруд в окружении бриллиантовой россыпи!

Но Вика не услышала ее слов. По щекам девушки ручьем потекли слезы.

– Спасибо, – тихо проговорила она и опустила голову.

– Спасибо тебе, моя белочка, спасибо, что приняла мое предложение! – самодовольно улыбнувшись, сказал Александр и поцеловал Викторию в щеку. Посмотрев на часы, виновато пожал плечами. – Простите, Виолетта Генриховна, нам надо идти. Нас ждет бабушка!

Попрощавшись, они торопливо вышли из дома.

Спускаясь по ступеням, Виктория, казалось, не шла, а летела, словно согретая солнцем бабочка. Все, все, что было сейчас вокруг нее, казалось ей совершенно другим. Люди, дома, деревья, солнце, небо – все было красивым, торжественным и очень ярким. А самое главное, рядом был лучший мужчина на свете – ее Александр! Наверное, это и было счастье, о котором говорила ей мама.

Весело болтая, они сели в машину – новую, последней модели бордовую «ладу». Опустив стекло, девушка, радостно улыбаясь, смотрела по сторонам. За окном мелькали знакомые дома, парки и скверы. Теперь это был ее самый любимый город, ее Синегорск! Город, в котором она нашла свое счастье, город, который подарил ей любовь.

Довольно быстро, минут через двадцать, машина остановилась на тихой тенистой улице Шевченко.

– Приехали! – крикнул Сторожев и радостно улыбнулся. – Вот, здесь мои пенаты. Идем!

Подхватив с заднего сиденья коробку конфет, Вика подошла к строгому трехэтажному дому, именуемому в народе «сталинкой». Монументальный, без архитектурных излишеств фасад был украшен крупной коричневой плиткой. Вдоль дома были разбиты маленькие цветники. Все было чистым, аккуратным, ухоженным. У входа стояли высокие скамейки из множества узеньких реек. Невдалеке было припарковано несколько машин, среди них даже одна иномарка.

– Викочка, проходи! – предложил Александр и открыл перед ней дверь. Пропустив девушку вперед, весело подмигнул. – Поднимайся наверх, я только машину закрою. И не волнуйся, белочка, все будет хорошо!

Лучше бы он этого не говорил. Переступив порог подъезда, Виктория испуганно прижала конфеты к груди и тяжело вздохнула. Не глядя по сторонам, она медленно пошла наверх. Второй раз в жизни Вика боялась встречи с незнакомым ей человеком. Прежде всего она очень хотела понравиться бабушке Александра. Но удастся ли ей это? Из разговора со Сторожевым она знала, что его бабушка – интеллигентная женщина, вдова генерала. А кто она, Вика? Простая сельская девушка. Ну, учится в институте. До недавнего времени работала официанткой. Вздохнув, Виктория остановилась на втором этаже. К ее удивлению, на каждом этаже была только одна квартира. «Значит, здесь живут очень солидные люди», – решила она. Девушка глянула на Александра. Догнав, парень обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Вот мы и пришли! – весело воскликнул он и нажал звонок.

Виктория расправила плечи и подняла голову.

За дверью послышались торопливые, уверенные шаги и приятный, с хрипотцой, женский голос:

– Иду, иду!

Распахнув дверь, на пороге застыла привлекательная пожилая женщина – шатенка среднего роста с аккуратной короткой стрижкой. У нее была довольно стройная для ее возраста фигура. Черты лица женщины были правильные и утонченные. Но она была совершенно не похожа на Александра. Небольшие серые глаза, тонкие, едва заметные дуги бровей, маленький, заостренный на конце носик, узкие, с кокетливым изгибом губы… Судя по рассказу Александра, женщине было около семидесяти. Несмотря на это, морщин на ее лице было немного. На ней были серые брюки строгого фасона и синяя трикотажная кофта с короткими рукавами. На груди – небольшая ниточка жемчуга, в ушах – такие же серьги. Выглядела бабушка Александра действительно очень интеллигентно.

– Проходите, – приветливо пригласила она и отступила назад. Не сводя с Вики глаз, широко улыбнулась и весело добавила: – А я вас уже заждалась!

– Бабуль, знакомься, это моя Виктория! – гордо произнес Сторожев.

– Здравствуйте! – смущенно сказала девушка, вспыхнув ярким румянцем. – Виктория Войтенко.

Сжав губы, она несколько раз растерянно моргнула и пожала плечами. Словно была в чем-то виновата.

– Очень приятно! Да, Сашенька говорил, что вы красавица, но чтобы настолько – я даже не ожидала! – умиленно протянула женщина и, слегка наклонив голову набок, положила руку на грудь. – А я Любовь Андреевна. Проходите, пожалуйста.

– Спасибо! – ответила Вика.

Было заметно – бабушке Александра она понравилась. Облегченно вздохнув, девушка вручила ей конфеты.

– Пожалуйста, возьмите. Это для вас!

– Как приятно! – Расплывшись в счастливой улыбке, Любовь Андреевна взяла коробку и, подойдя ближе, обняла девушку. – Заходите, Виктория, в дом! – повторила она. – Будем пить чай.

– Разрешите я вам помогу, – предложила девушка.

– Еще успеешь, милая, мне помочь! А сегодня ты для меня долгожданная гостья. – Поцеловав ее в щеку, Любовь Андреевна незаметно перешла на «ты». – Я все сделаю сама. К тому же у меня уже все готово!

Отстранившись, женщина радостно улыбнулась. В ее глазах блестели слезы. Вздохнув, она опустила голову и вышла на кухню.

Сторожев самодовольно улыбнулся и прижал Вику к себе.

– Ты сто процентов понравилась бабуле! Не переживай, я ее знаю. Впрочем, я и не сомневался, что так будет! – наклонившись, шепнул он и предложил: – Идем в зал!

Виктория кивнула. Квартира Александра была еще больше, чем у Виолетты Генриховны. Правда, потолки здесь были чуть ниже и вместо коридора – широкий холл. Из него просматривались все комнаты и маленький, уходящий вглубь коридорчик. Наверное, он вел в кухню. Интерьер квартиры казался легким и современным. Обои, мебель, портьеры были подобраны в песочных и светло-коричневых тонах, на окнах – полупрозрачная тюль. На стенах висели картины с красивыми пейзажами и фотографии в золотистых рамочках. Повсюду было много цветов. В основном это были фикусы, раскидистые пальмы и диффенбахии. Было уютно и очень чисто.

Девушка неторопливо вошла в зал. Большой, просторный, он был обставлен изысканно, со вкусом. Слева стояла мебельная стенка. В серванте была красивая золотистая посуда и оригинальные статуэтки, в книжном шкафу – книги. У окна стоял широкий коричневый диван, рядом – журнальный столик. У стены справа – два кресла. Между ними – широкий, выложенный коричневой керамической плиткой камин. Аккуратной стопкой в нем лежали сухие дрова. Рядом, на кованой черной подставке, висели маленькая кочерга и щипцы. Сверху на камине были выставлены фотографии и два старинных изогнутых подсвечника.

Виктория подошла ближе и посмотрела на снимки.

– Это мой дед! – гордо произнес Александр и протянул ей небольшую фотографию в коричневой рамке.

– Вот это да! – воскликнула девушка и обернулась к Александру. – Да ты же его копия! Только глаза у него светлые.

В ответ Сторожев расплылся в самодовольной улыбке.

– Дед у меня был то, что надо! Настоящий мужик!

– Как его звали?

– Егором, – с грустью ответил парень. – Егор Федорович Фирсов. Он был русский, родом из Ставрополя, казак. После войны дед приехал сюда служить. В конце пятидесятого года познакомился с бабушкой. Она тогда в пединституте училась. На инязе. Она родом из Ивано-Франковской области. Родилась и выросла в живописном селе Ланчин. Это в Карпатах. Какая там красотища! Не описать словами! Потом они много путешествовали по свету. Дед учился в Московской академии, служил в Чехословакии, Иркутске, Харькове. Ближе к отставке перевелся сюда. Он очень любил Синегорск. Это был город их молодости. Конечно, он скучал по Кубани, но жить все-таки хотел здесь.

– А где твоя мама? – переведя взгляд на другие фотографии, спросила Вика.

– Вот! – грустно сказал Александр и показал на дальний снимок.

– Как ее зовут? – не решаясь взять фотографию в руки, поинтересовалась Виктория.

– Людмила Егоровна, – равнодушно ответил парень и подошел к окну. Было понятно: о матери он говорить не хотел.

В этот момент в комнату вошла Любовь Андреевна.

– А вот и я! – радостно воскликнула бабушка, держа в руках поднос с маленькими румяными пирожками. Рядом стояли чашки, чайник и лежали подаренные ей конфеты. – Прошу всех к столу!

Подбежав к ней, Виктория быстро взяла с подноса салфетку и расстелила ее на столе. Любовь Андреевна не стала возражать. Она поставила поднос, и они вместе с Викой расставили посуду. Александр пододвинул кресло.

– Ну что ж, пробуйте! – предложила женщина и уселась в кресло.

За чаем завязалась легкая, непринужденная беседа. Любовь Андреевна с интересом расспрашивала Вику о том, какие у нее планы на будущее, поинтересовалась, где находится ее родное село, как часто она там бывает. Затем задала вопрос о ее увлечениях. Женщине было интересно, что она читает, как обстоят у нее дела в институте. Было понятно: Любови Андреевне уже известно то, что Виктория рассказывала Александру. Внимательно слушая, пожилая женщина то улыбалась, то тяжело вздыхала. Она оказалась необыкновенно открытой, доброжелательной женщиной, в ней не было ни капли чопорности и фальши. Любовь Андреевна обладала изысканными манерами, была начитанна, свободно говорила о политике, искусстве и литературе. Познания Виктории ее удивили. Было заметно, что Любови Андреевне интересно беседовать с девушкой. Наблюдая за ними, Александр бóльшую часть времени молчал. Лишь изредка он вставлял пару слов, когда речь заходила о деде и о работе.

Улучив удобный момент, Александр взял Вику за руку и быстро поднялся. Девушка тоже встала.

– Бабуль, – начал он. – Будем считать, что твои переживания закончились. Как видишь, я познакомился с прекрасной девушкой. Думаю, тебе она тоже понравилась.

– Очень! – ответила Любовь Андреевна и искренне улыбнулась.

– Вот видишь, я же говорил! – усмехнулся Александр и восторженно посмотрел на Вику. – Так вот, продолжу. Знакомы мы недолго. Но это не важно. Бабуль, твой внук попал. Точнее – влюбился! Веришь, в первый раз и с первого взгляда! И это в двадцать семь лет. Бабуль, я хочу жениться. Спешу. Боюсь, что уведут! Сама видишь, какая она у меня. Так вот, сегодня мы с Викой хотим подать заявление в ЗАГС. Что скажешь, бабуля?

Любовь Андреевна встала. Подойдя к Виктории, внимательно посмотрела ей в глаза.

– Викочка, скажи, девочка, ты любишь моего внука?

– Очень люблю! – не отводя взгляда, ответила девушка.

– Тогда благословляю вас! Будьте счастливы, мои дети! – проговорила Любовь Андреевна и тихо заплакала.

– Бабуль, бабуль, – заволновался Сторожев, – а ну перестань! Сейчас опять поднимется давление. Успокойся, пожалуйста! А то я передумаю и не буду жениться! Не хватало еще, чтобы у тебя опять случился гипертонический криз.

Погладив бабушку по голове, Александр заботливо помог ей прилечь и дал таблетку. Затем поцеловал в висок и улыбнулся.

– Так, лежи, бабуля! – скомандовал он.

– Любовь Андреевна, вы, пожалуйста, отдохните, а я все приберу, – предложила Вика.

Устало махнув рукой, женщина вымученно улыбнулась.

– Делайте что хотите! Теперь это ваша квартира. А я лишь ваш помощник, – грустно сказала она.

Кивнув, Виктория быстро убрала со стола и помыла посуду. Расставив сервиз на полотенце, девушка вернулась в комнату. Склонившись над журнальным столом, Александр что-то считал на калькуляторе. Любовь Андреевна дремала.

Увидев Вику, Сторожев быстро поднялся.

– Идем, я покажу тебе нашу квартиру, – предложил он.

– Идем, – согласилась Виктория.

Сжимая ее руку, Александр неторопливо водил девушку из комнаты в комнату. Дольше всего они задержались в рабочем кабинете Егора Федоровича. Саша продемонстрировал его боевые ордена и медали, показал снимки, на которых дед был сфотографирован вместе с космонавтами: Егор Федорович прогуливался по Звездному городку вместе с Леоновым и Терешковой. На съезде комсомола он сидел возле Микояна. Было заметно, что Александр очень гордился своим дедом.

Покинув кабинет, Саша с Викой вышли на широкий, обшитый деревом балкон. Улыбаясь, Александр указал на двор, зеленый, тенистый, с большой деревянной беседкой, спортивными турниками и маленькими качелями-лодочками.

И только в конце «экскурсии» Сторожев пригласил Викторию в свою комнату. Залитая светом, она выходила окнами на оживленную улицу. Комната была большая и просторная. Справа у входа стоял диван с широкими деревянными подлокотниками, рядом – тумбочка и торшер, у окна – письменный стол. Справа два шкафа – платяной и книжный. Вместо ковра на полу лежала огромная медвежья шкура. Широкая, темно-бурая, с черными лапами. Глядя на нее, Виктория растерянно остановилась.

– Это настоящая? – испуганно осведомилась она.

– Настоящая! – ухмыльнулся Саша. – Не бойся, можешь по ней пройтись. Это моему деду подарили в Иркутске на день рождения. Он там командовал дивизией. Помог однажды спасти охотников, заблудившихся в тайге. Мишка настоящий, сибирский. Не бойся! Честное пионерское – он тебя не укусит. Тебя съем я!

Сторожев осторожно привлек Вику к себе. Лукаво улыбнувшись, он заглянул ей в глаза и ласково, едва касаясь, погладил по волосам.

– А поцеловать тебя уже можно? А то как-то нехорошо: идем подавать заявление в ЗАГС, а я еще не знаю, умеешь ты целоваться или нет…

– А ты научи! – не растерялась Виктория.

– Ух ты какая дерзкая! – воскликнул парень и обхватил ее за талию. – Ты нравишься мне все больше и больше!

Наклонившись, Александр трепетно поцеловал ее. Не сопротивляясь, девушка обняла его за плечи и закрыла глаза. Обхватив ее лицо ладонями, парень медленно провел языком по ее губам. Нежно, игриво, едва касаясь. По телу девушки разлилась сладостная волна. Подняв голову, Виктория взволнованно приоткрыла губы. В ответ Сторожев сильно, так, что у Вики перехватило дыхание, прижался к ним. Жадно, до боли, страстно. Он сомкнул руки у нее на талии, а затем плавно опустил их на бедра. Саша с силой прижал Вику к себе. Вздрогнув, девушка впервые в жизни ощутила прикосновение крепкого мужского тела, налитых крупных мышц, почувствовала сильную мужскую плоть. На миг ей показалось, что она потеряла рассудок. Оторвавшись от ее губ, Сторожев поцеловал шею Вики и опустился к груди. Затем, подхватив девушку на руки, быстро положил на кровать.

– Викуся, моя Викуся, какая же ты красивая! Моя белочка, – тихо прошептал он и, слегка отодвинув топ, коснулся губами ее груди. – Ты просто роскошна!

Тяжело дыша, Александр опустил руку под топ и поцеловал живот. От неожиданности Виктория вздрогнула и прикусила губу. Но уже через мгновение отстранилась и села. Одернув пиджак, Вика поставила ноги на пол и несколько раз, качая головой, выдохнула. Удивленно и растерянно глядя на нее, парень опустился на корточки. Его глаза округлились. Он ласково погладил Викторию по ноге.

– Сашенька, – тихо произнесла девушка, – я не хочу тебя обидеть. Правда! Мне очень хорошо с тобой. Но прошу, не делай пока того, к чему я не готова. Давай оставим это для самых счастливых дней нашей жизни. Не надо спешить. Я буду твоей после свадьбы.

Подперев голову руками, Сторожев удивленно посмотрел на нее.

– Вик, прости. – Он опустился на медвежью шкуру и скрестил ноги. Было понятно, что он не решался что-то сказать. Затем, выдохнув, Александр пристально посмотрел на Викторию и спросил: – У тебя что, никого не было?

– Нет! – ответила Вика и встала с дивана.

Подойдя к окну, она поправила волосы и, грустно вздохнув, добавила:

– Давай, Саша, больше не будем об этом. Может, я и дура, может, я из прошлого века. Но я такая как есть! И по-другому не могу.

Сторожев удивленно вытянул губы трубочкой и быстро поднялся.

– Что ты! Ты самая светлая, самая лучшая на земле! Самая чистая! Таких, как ты, не бывает! – выдохнул он и, убрав волосы с ее лица, нежно поцеловал девушку в шею. – Не переживай! Обещаю: раньше, чем наступит брачная ночь, я тебя домогаться не буду, – произнес Александр и спросил: – Но целовать-то мою девочку можно?!

– Можно! – наигранно обиженным тоном ответила Вика.

Резко обернувшись, она обняла Сторожева за плечи и поцеловала в губы. Первая!

– Девочка моя, как я тебя люблю! – задыхаясь от счастья, прошептал он. – Никогда никому, слышишь, никому тебя не отдам!

– А я и не собираюсь убегать к другому! – весело рассмеялась Вика и вырвалась из его рук. – Ты же говорил, что тебе надо на работу. Не забыл?

– Да, девочка моя, и правда надо! Ребята меня уже, наверное, заждались! Но сначала заедем в ЗАГС, подадим заявление, а потом – в фирму. Я теперь обязан много денег зарабатывать! Скоро у меня будет жена, а там и детишки пойдут, – мечтательно протянул он и, сняв со стула пиджак, лукаво посмотрел на Вику. – Да?

– Да! – ответила Виктория и выбежала из комнаты.

Попрощавшись с Любовью Андреевной, Александр и Вика торопливо вышли из дома.

– Идем, моя маленькая! – глядя на девушку восторженными глазами, сказал Сторожев и протянул ей руку.

Улыбнувшись, они зашагали навстречу будущему.

 

Глава 8

Заканчивались последние дни сентября.

Окутав землю туманами, в городе правила осень. Сырая, промозглая, грустная. Над Синегорском повисли унылые тучи. Все чаще и чаще моросил дождь. Плавно кружа, на землю падали листья. Высоко в небе виднелись стайки перелетных птиц. Лишь изредка, вырвавшись из заточения, на небе светило солнце. В такие дни в воздухе летали тонкие, едва заметные паутинки. Словно прощаясь, природа дарила последние нежные дни бабьего лета.

Для Виктории это было самое счастливое время. Не было ни дня, чтобы они с Сашей не виделись. Прощаясь с ним на несколько часов, девушка с нетерпением ждала новой встречи. Глядя в его глаза, она мысленно благодарила Бога за то, что он послал ей Александра. Благодарила за дарованную ей любовь!

Сторожев был невероятно ласковым, внимательным, заботливым. Его ухаживания были не такими, как показывают в кино или пишут в книгах. Не было ни маленьких, украшенных яркими бантиками коробочек, ни романтических ужинов при свечах. Вместо этого он приглашал Вику в горы, устраивал пикники. Поднявшись на вершину Говерлы, он водрузил флаг с надписью «Саша + Вика = Любовь». Как в этот момент горели его глаза! Широко расставив огромные руки, он во все горло кричал о том, что любит ее. Громко-громко, как сумасшедший. Это было так необыкновенно! Спустившись в долину, Александр подхватывал Викторию на руки и переносил через реку. Бережно, прижимая к себе, – он боялся, что она намочит ноги. Шаловливо, по-детски брызгал ей в лицо чистой горной водой и с наслаждением, обняв ее за плечи, нежно, обжигая губами, снимал со щек капли. В такие мгновения Вике казалось, что она уплывает. Куда-то высоко-высоко, к облакам! Туда, где она еще никогда не была. Вечером, сидя у костра, Саша заботливо чистил для нее печеный картофель и кормил из рук. Чтобы она не испачкалась! Он был для нее и возлюбленным, и старшим братом. Так ласково, трепетно к ней еще никто не относился. Саша не читал ей стихов, не пел для нее песен. Он просто жил ради нее. Виктория это видела и понимала.

Заботы о предстоящем торжестве Александр полностью взял на себя. «На нашей свадьбе ты должна быть королевой! Не царское это дело – заниматься кухней!» – шутил он. Саша был щедр и не ограничивал ее ни в чем. Он искренне хотел подарить Вике праздник. Единственное, что он разрешил ей сделать самостоятельно, – выбрать свадебное платье. Причем самое красивое! Все остальное (аренда ресторана, меню, музыканты) ее интересовать не должно, – утверждал парень. Доверившись любимому, Вика не сопротивлялась. Признаться честно, ей это было даже приятно!

Узнав о том, что девушка уволилась с прежней работы, Сторожев не раздумывая предложил ей в своей фирме должность юриста. Правда, он очень просил Викторию подождать до свадьбы. Мол, у нее и без того будет полно дел. Александр очень хотел, чтобы Вика занималась только собой. Новая должность ее радовала и немного пугала. Ведь, отучившись в институте всего год, Виктория только постигала азы юриспруденции. Никакого практического опыта она не имела. Поэтому каждый день втайне от Сторожева девушка занималась самообразованием. Больше всего ее интересовало законодательство, связанное с его бизнесом, налогообложение. Вике так хотелось, чтобы Александр ею гордился! Она старалась прислушиваться к тому, что он говорил. Только одного Сторожеву так и не удалось добиться: Виктория категорически не соглашалась переехать к нему. «Нет! – твердо отвечала она. – Я войду в твой дом женой, а не приживалкой». Вздыхая, Сторожев терпеливо ждал, когда состоится их свадьба.

Каждый день они с Викой обсуждали планы на будущее. Как они будут жить, сколько у них будет детей. Александр хотел, чтобы сначала у них родился сын, а потом дочка. Ничего не отвечая, Виктория лишь улыбалась. Такому мужчине, как Сторожев, она готова была родить десятерых! Взявшись за руки, они подолгу бродили по городу. Гуляя в парке, Александр собирал пожелтевшие кленовые листья и плел из них венки для Вики. Высокие, золотистые, остроугольные, похожие на корону. Водрузив венок ей на голову, Саша подхватывал девушку на руки и, кружа, кричал: «Ты – моя королева!» Словно малые дети, они катались на «чертовом колесе». Смеясь, кормили друг друга мороженым, облизывали друг другу запачканные носы и целовались, целовались, целовались. До самого утра. Им не хватало времени, чтобы насладиться счастьем. Вздыхая, они с нетерпением ждали, когда же наступит четырнадцатое октября.

Александр с гордостью познакомил Викторию со своими друзьями. Искренние, веселые, доброжелательные, они с радостью приняли ее в свою компанию. Девушке они тоже понравились. Оказывается, Юра Никитенко был одноклассником Александра. С третьего класса они сидели за одной партой. Вместе решали задачки, вместе дрались на переменах, вместе бегали на дискотеки. Невысокого роста, худощавый, голубоглазый, Юра уже успел не только жениться, но и произвести на свет сына. Виктория сразу поняла, что семья была для него на первом месте. Не стесняясь, Юра Никитенко с гордостью рассказывал ей о своей жене – преподавательнице французского Ирине. А как восторженно он говорил о сыне! Именно Юра настаивал на том, чтобы Александр заканчивал с холостяцкой жизнью. Архитектор по образованию, Юра Никитенко был на редкость спокойным, вдумчивым и прагматичным. Друзья называли его «сдерживающей силой» и даже «балластом» компании.

Андрей Коваль был соседом Александра по дому. Несмотря на то что парень был младше Сторожева на два года, он уже успел несколько лет поработать в Польше. Геолог по образованию, там он был и официантом, и ремонтником, и даже гитаристом в ночном клубе. Вернувшись домой, Андрей без проблем влился в компанию старых друзей. У худого, долговязого, с шевелюрой черных, как смоль, волнистых волос и с карими, немного раскосыми глазами Коваля была типичная татарская внешность. Впрочем, парень с уверенностью утверждал, что его корни – на Прикарпатье. Веселый, общительный, заводной, Андрей всегда был душой компании. Александр утверждал, что все девушки Синегорска были от него без ума. Но Коваль не спешил обременять себя узами Гименея. Смеясь, он говорил, что среди друзей он самый младший и у него еще есть время, чтобы найти свою половинку.

Николай Гончаренко был другом Александра, что называется, с песочницы. Еще в раннем детстве их познакомили бабушки. В молодости Любовь Андреевна и бабушка Николая были самыми близкими подругами. Не потеряв с возрастом связь, женщины познакомили и своих внуков. Николай был старше Александра на год. Профессиональный историк, он был типичным представителем интеллигенции. Спокойный, уравновешенный, рассудительный, начитанный, Гончаренко обладал совершенно не соответствующей его характеру внешностью. При первом знакомстве с ним все думали, что это настоящий бандит. Высокий, грузный, с коротко подстриженными волосами и огромными длинными руками, похожими на медвежьи лапы, он выглядел угрожающе. Лицо его тоже не соответствовало образу современного педагога: тяжелое, скуластое, с выступающим вперед подбородком и маленькими, глубоко посаженными глазами. Николай довольно умело воспользовался контрастом между внешностью и характером. После окончания института он пошел служить на два года в армию. Именно там, заметив выдающееся, неординарное сочетание его личных качеств, Гончаренко заинтересовались в СБУ, куда он и пошел служить после того, как вернулся домой. Вполне состоявшись в профессии, Николай дорос до капитана, женился на такой же скромной, как он, сокурснице Лене и хвастался, что уже посадил дерево и даже родил сына.

Четвертый товарищ – Максим Таргонин – был другом Сторожева по институту. Правда, учились они на разных факультетах: Максим – на финансовом, Сторожев – на механико-машиностроительном. А познакомились они в секции восточных единоборств. Оказавшись однажды на ринге в качестве соперников, после поединка ребята стали друзьями. Таргонин был среднего роста, отличался крепким телосложением; у него была спортивная, накачанная фигура. Коротко подстриженный, с большими серыми глазами, он был на удивление улыбчивым и добродушным. По словам Александра, по Максиму вздыхало если не пол-института, то финансовый факультет – точно. Поэтому неудивительно, что после окончания института Таргонин сразу женился на кареглазой красавице, студентке пединститута Ольге.

Получив диплом, каждый из ребят попробовал найти свою дорожку. Но ничего особенного у них, кроме Гончаренко, не получалось. Работать от звонка до звонка, за оклад, под неусыпным оком строгого начальника им, если честно, не очень хотелось. Молодые, горячие, безбашенные, они, конечно же, мечтали о собственном бизнесе. И вот как-то во время праздничных посиделок Сторожев выдвинул идею довольно интересного и прибыльного дела – закупки и сбыта металлолома. Среди друзей Александр всегда был генератором и воплотителем самых смелых и порой даже дерзких замыслов. Подумав, друзья первым делом подсчитали свой стартовый капитал. Начать этот бизнес с нуля в нашей стране было невозможно. А получить кредит – нереально. С помощью самого надежного (родительского) тыла они попробовали кое-что собрать. Но денег все равно катастрофически не хватало. Львиную долю средств тогда Александру дала бабушка – Любовь Андреевна. Вдова генерала, она имела приличные сбережения. Это кардинально изменило ситуацию. Получив рекомендации нужных людей, Сторожев побывал на нескольких металлургических комбинатах и перерабатывающих заводах. Правдами и неправдами заключив договоры о поставке металлолома, парни с головой окунулись в работу. Директором фирмы единогласно был избран Александр. Именно он сводил, разводил и порой сжигал деловые мосты. Вотчиной Никитенко была заготовка и закупка металлолома. Коваль отвечал за реализацию и сбыт. Таргонин курировал финансовую часть предприятия. Будучи человеком служивым, Гончаренко всегда был в курсе их дел и в любую минуту готов был прийти на помощь. Так родилась их молодая бизнес-команда. Команда, как оказалось, самых близких друзей.

Виктория искренне восхищалась товарищами Сторожева. Смелые, предприимчивые, трудолюбивые, они обожали свою работу. Ей нравилось, что, став деловыми партнерами, они все равно оставались друзьями. Вместе с ребятами и их женами Александр и Виктория отпраздновали месяц своего знакомства. Смеясь, Сторожев благодарил друзей за то, что они так настойчиво заставляли его жениться. Если бы не они, наверное, он не встретил бы свою Победу.

Александр открыл Вике секреты своего бизнеса, рассказал о его жестоких реалиях и невидимых, но огромных, как айсберг, подводных скалах. Слушая его, Вика не верила, что в нашей стране предпринимателям приходится так нелегко. Запутанное законодательство, коррупция, конкуренция заставляли бизнесменов пускаться на хитрости. Стараясь вникнуть в дела Александра, девушка искренне хотела быть для него не только любимой, но и надежным помощником. До свадьбы оставалось всего две недели.

Виктория открыла глаза и мечтательно улыбнулась. На календаре было третье октября. До свадьбы осталось всего десять дней. Скоро она станет женой Александра! Закрыв глаза, девушка потянулась. Хорошо! Сегодня вторник. Еще вчера Сторожев уехал по делам в Черновцы. Он все время думал о том, как раскрутить свою фирму, сделать ее успешной. Вместе с Никитенко Александр сопровождал большую партию груза – три вагона металлолома. Для них это был очень выгодный заказ. К вечеру Саша обещал вернуться.

Уезжая, Сторожев оставил Вике деньги и настойчиво попросил, чтобы она наконец купила себе свадебное платье. Виктория выбрала его еще на прошлой неделе. Оно было такое красивое, легкое, элегантное! Но ей очень хотелось, чтобы кто-то посмотрел на нее со стороны. Улыбнувшись, девушка вспомнила о том, как она выглядела в свадебном наряде. Какая была красивая-красивая! Настоящая невеста! Жаль только, что нельзя было показать платье Александру. Говорят, это плохая примета, если жених увидит наряд невесты до свадьбы. Вроде бы к разлуке. Правда это или нет, Вика проверять, конечно же, не собиралась. Лучше посоветоваться с подругой. Оксане Радковской Виктория доверяла полностью. Ксюша не раз доказывала ей свою преданность, из солидарности даже ушла вместе с ней из кафе. Так что пусть посмотрит на платье, оценит. Скажет, идет оно Вике или нет. Ровно через час девушки договорились встретиться возле ратуши, в центре. Виктория задумчиво улыбнулась. Главное – купить к возвращению Александра все необходимое.

Вика помотала головой и встала. Зажмурившись, девушка сунула ноги в тапки и поплелась в ванную. Но остановилась на полпути. Из кухни доносился головокружительный аромат. Виолетта Генриховна всегда старалась приготовить утром ей что-нибудь вкусное. Уходя в церковь, женщина оставляла для Вики на столе завтрак. Вот и сейчас на тарелке посреди стола, накрытые выпуклой стеклянной крышкой, лежали пушистые, с румяной корочкой яблочные оладьи. Рядом в маленькой, изящной креманке было клубничное варенье. Сглотнув слюну, Вика на всякий случай оглянулась и, приоткрыв крышку, подхватила пальчиками два оладушка. Макнув в варенье, не раздумывая отправила их в рот. Закрыв глаза, девушка с наслаждением съела еще один оладушек. Ну и что, что она не умылась? Никто ведь не видит! А оладушки такие вкусные! Дожевывая на ходу, девушка забежала в ванную.

Ровно через час Виктория была в центре города. Радуясь последним погожим дням, на площади возле ратуши прогуливалось много людей. Покрутив головой, девушка поискала глазами подругу. Не глядя по сторонам, Ксюша сидела на высокой скамейке. Нацепив на нос большие солнцезащитные очки, она опустила голову и бросала голубям семечки – осторожно, чтобы не распугать птиц. Улыбнувшись, Виктория направилась к ней.

– Привет, – тихо поздоровалась она.

– Привет, Викочка! – ласково ответила Ксюша и поднялась. Мило улыбнувшись, она отбросила с лица темные густые волосы и подхватила подругу под руку. – Ну что, идем? Доверяешь мне первой увидеть твой свадебный наряд?

– Конечно! – радостно воскликнула Вика. – Ты же моя дружка!

Расправив крылья, голуби испуганно отлетели в сторону и, опустившись на землю и обиженно нахохлившись, засеменили к оставшимся на асфальте семечкам.

Весело болтая, девушки подошли к свадебному салону. Переступив порог, Ксюша восторженно округлила глаза и замолчала. Затаив дыхание, она остановилась перед витриной с белоснежным шелковым платьем, украшенным камнями Сваровски. Рядом с ним сверкала свадебная диадема. Словно застыв в воздухе, висела фата, белая, нежная, прозрачная. Накрыв невидимой пеленой, подруг захватил сказочный мир девичьей романтики и волшебных грез.

– Это самое красивое платье, какое я видела! – восхищенно произнесла Виктория и опустила глаза. – Но оно такое дорогое, что я даже не желаю о нем думать! Я выбрала себе тоже очень хорошее платье. Правда, оно значительно дешевле. Не хочу, чтобы Саша думал, будто я расточительная. Он для меня и так ничего не жалеет!

Ксюша понимающе кивнула.

Вздохнув, подруги пошли вглубь салона. Миновав несколько рядов со свадебными нарядами, Вика приблизилась к продавцу.

– Здравствуйте. На прошлой неделе я примеряла у вас платье. Модель – «Лилея». Размер сорок шесть. – Девушка широко улыбнулась. – Вот, решила его купить! Пожалуйста, принесите это платье. Хочу еще раз примерить его и показать подруге.

– Конечно-конечно, – засуетилась женщина-продавец. – Заходите, пожалуйста, в примерочную, я сейчас принесу.

Виктория махнула подруге рукой и торопливо скрылась за ширмой. Быстро переодевшись, девушка застегнула сзади тонкий замок-молнию и посмотрела на себя в зеркало. Ей даже не верилось, что это она. Ее невозможно было узнать, она выглядела как королева! Идеально скроенное, зауженное книзу, платье удивительным образом подчеркивало ее утонченную фигуру. Лиф и облегающие рукава были сшиты из тонкого гипюра. Края небольшого выреза-лодочки были отделаны маленькими, едва заметными жемчужинками. Шелковая юбка плавно струилась вниз, переходя в широкий, украшенный органзой шлейф. Радостно улыбнувшись, Вика подняла волосы на макушку и закрепила их заколкой. Ее шея обнажилась. Отодвинув штору, девушка решительно вышла к подруге.

Ксюша медленно встала с дивана. Ее глаза восторженно блеснули. Хлопнув в ладоши, она подбежала к Вике и обняла ее.

– Какая же ты красивая! – выдохнув, воскликнула Ксюша. – Ты самая красивая невеста на свете! Ой, скорее бы уже свадьба!

Виктория смущенно и счастливо улыбнулась. На ее щеках появились очаровательные маленькие ямочки.

– Значит брать?

Потеряв дар речи, подруга кивнула и затем произнесла:

– Ты пока не переодевайся. Давай подберем фату, перчатки и туфли!

Виктория вернулась домой к обеду. Показав Виолетте Генриховне покупки, девушка побежала в кухню. Александр должен был прийти с минуты на минуту, а ей так хотелось побаловать его своей незамысловатой стряпней. Веселая, счастливая, она начала возиться у плиты. Нажарив драников, девушка залила их домашней сметаной, посыпала белыми обжаренными грибами и поставила томиться в духовку. На улице начало смеркаться. Время тянулось невыносимо медленно. Отчего-то на душе у Вики нарастала тревога. Поглядывая на часы, девушка все время вздыхала.

Внезапно послышался телефонный звонок. Обрадовавшись, Виктория выбежала в коридор.

– Слушаю, – схватив трубку, выпалила она. То, что это был Александр, она даже не сомневалась.

– Вик, – послышался голос Коваля. Тихий и очень обеспокоенный. – Прости, но у меня для тебя плохие новости.

– Что случилось? – сжавшись, спросила Виктория.

– Вчера ночью Саню и Юрку задержала милиция. Они перевозили цветной металл. – Андрей на мгновение замолчал. – Бракованный медный провод и латунь. У нас не было лицензии. Ребята ужасно рисковали. Юрку отпустили с подпиской о невыезде. Сторожева, как директора, арестовали. Наверное, нас кто-то сдал. Сейчас Саней занимается следователь. Через неделю материалы дела хотят передать в суд. Сторож просил, чтобы мы тебе позвонили. Просил, чтобы ты не переживала. Вика, прости.

Замолчав, парень растерянно вздохнул.

– Спасибо, – как-то глупо, некстати ответила Виктория и прислонилась к стене. Подумав, тихо спросила: – Чем ему можно помочь? Может, нанять адвоката, может, нужны деньги?

– Викусь, самое страшное, что их задержала «шестерка». Ну, то есть бывший ОБХСС. Понимаешь? Боюсь, что мы уже ничем не поможем. Наш офис, склады опечатала милиция. Мы все сегодня были у следователя. А адвоката мы Сторожу нашли! Он уже работает… Но дело настолько очевидное, что выкрутиться из него, наверное, нельзя.

Ничего не ответив, девушка закусила губу. На ресницах Вики повисли тяжелые слезы. Казалось, весь мир перестал для нее существовать. Яркий, светлый, красивый, он вдруг стал для нее чужим и неинтересным.

– Продиктуй мне номер своего телефона, – с трудом сдерживая рыдания, попросила она. – Мне надо подумать. Я тебе позвоню. Только, пожалуйста, передай Александру, что я его никогда не брошу, я буду его ждать! Я очень его люблю!

Положив трубку, Виктория опустилась на пол. Обхватив голову руками, девушка горько, навзрыд заплакала. Она никогда не думала, что беда может так дерзко, без спроса и приглашения, ворваться в ее жизнь, лишить счастья, любви, забрать у нее Александра. Разбившись, как хрустальная туфелька, рассыпалась ее волшебная мечта. Мечта о любви. Девушка понимала: счастливая сказка в ее жизни закончилась.

Уткнувшись лицом в подушку, Виктория думала над тем, как быть дальше. Пустить все на самотек девушка не могла. Она должна бороться за Сашу. Она обязана ему помочь. Но чем? Ответа на этот вопрос у нее пока не было. Так и не приняв решения, Вика решила посоветоваться с Виолеттой Генриховной.

– Бедная моя девочка! Как я тебя понимаю, – внимательно выслушав ее рассказ, ответила женщина и тяжело вздохнула. – Не знаю, за что Господь испытывает тебя. Но, говорят, Он дает человеку ровно столько, сколько тот может выдержать. Мужайся, милая! Это еще не самое страшное. Ты знаешь, я своего мужа тринадцать лет ждала. Но я не говорю, что ты должна опустить руки. Нет, наоборот, борись! Встреться с адвокатом, поговори со следователем. Узнай, чем можешь помочь своему жениху. Не думаю, что Александр совершил что-то ужасное. Он у тебя парень ответственный. Просто в нашей стране такой бардак! А ты сильная девушка, ты все выдержишь. Только и о бабушке его не забывай. Прости, но мне кажется, что ей сейчас гораздо сложнее, чем тебе. Проведай ее, успокой!

Обнявшись, они проговорили до самого утра.

Всю неделю Виктория металась от одного дома к другому. Узнав о том, что случилось с ее внуком, Любовь Андреевна слегла. Глядя на пожилую женщину, девушка едва сдерживала слезы. Стараясь взять себя в руки, она поила бабушку Александра лекарствами, готовила для нее еду и даже пыталась шутить. Вика уверяла Любовь Андреевну в том, что Сашу скоро отпустят, что адвокат обещает ему помочь, что ничего страшного ему не грозит. Улыбаясь, она так искусно лгала, что женщина поверила ей. Постепенно ее давление пришло в норму, сердцебиение нормализовалось.

Больше не волнуясь за Любовь Андреевну, Вика бегала то к следователю, то к адвокату, встречалась с друзьями Александра. Девушка изо всех сил пыталась помочь любимому. Так и не договорившись со следователем, она передала Саше письмо. Она просила его не падать духом, уверяла, что скоро его отпустят. Обещала любить и ждать. Измученная, исхудавшая, Вика целый день была на ногах. Она сама не знала, откуда брала силы. Но ради Александра Виктория была готова на все. Жаль только, что увидеться с ним она не смогла.

И вот наступил день суда.

Не глядя по сторонам, Виктория мчалась по улице Грушевского. Через полчаса должно было начаться судебное заседание. Наконец впереди показалось голубоватое здание городского суда. С трудом справившись с тяжелой входной дверью, девушка вошла внутрь. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, она оказалась в просторном холле. Переведя дыхание, Вика растерянно остановилась посередине узкого длинного коридора с множеством высоких массивных дверей. На обшарпанных деревянных стульях сидело несколько усталых посетителей. Высоко подняв головы, по коридору прохаживались серьезные мужи и изящные дамы. В руках у них были толстые папки, на которых большими черными буквами было написано короткое слово: «Дело». Дело, за которым стояла человеческая жизнь, а порой – искалеченная судьба. «Театр абсурда», – подумала Вика и поискала глазами двести седьмой кабинет. В каком зале будет слушаться дело Александра, ей сказали его друзья. Их всех пригласили в качестве свидетелей. Заседание было открытым. Виктория хотела поддержать Сашу.

Пройдя через весь коридор, Виктория наконец увидела нужную ей дверь. Распахнув ее, девушка оказалась в просторном зале заседаний. Маленькими группками в нем сидело человек двадцать. Поискав глазами, девушка заметила друзей Александра, чуть правее, недалеко от скамьи подсудимых – Любовь Андреевну. Помахав рукой ребятам, Вика направилась к бабушке Александра.

– Здравствуйте, Любовь Андреевна! – заставив себя улыбнуться, произнесла девушка и села рядом. – Не переживайте, все будет хорошо. Адвокат сказал, что Саше грозит лишь условный срок. Постарайтесь не волноваться. Я с вами!

– Спасибо, моя дорогая девочка, – ответила пожилая женщина и вытерла покрасневшие глаза. – Будем надеяться!

Через несколько минут зал наполнился новыми людьми. Из внутренней двери вышла худощавая женщина-секретарь. Пройдя вдоль трибуны, она уселась у окна за небольшим письменным столом. Разложив на столе папки, женщина поправила на носу очки и глянула на часы. В зале все замолчали. Следом за женщиной в окружении охраны вошел Сторожев. Виктория приподнялась. С трудом сдерживая крик, она одной рукой зажала себе рот, а другой махнула Александру. Он на мгновение остановился. Подтолкнув его в плечо, охранник впихнул подсудимого в клетку и снял с него наручники. Затем, закрыв решетку, стал рядом.

Подняв голову, Сторожев посмотрел в зал. Молча, угрюмо, спокойно. Поискав глазами Викторию, подмигнул ей и слегка улыбнулся. Наверное, он хотел ее успокоить. Было заметно, что Александр изменился. Его лицо потемнело, стало неестественного, земляного цвета. Щеки впали, морщины на лбу стали глубокими и частыми. Но, несмотря на это, его осанка оставалась такой же горделивой.

Что-то шепча, Любовь Андреевна не отрывала взгляда от внука.

– А если я к нему подойду? – не глядя на Вику, спросила она.

– Не надо. Сейчас начнется заседание. Если вы нарушите дисциплину, вас могут вывести из зала, – опустившись на сиденье, ответила Вика. – Потерпите. Скоро Александр будет на свободе. Тоже мне преступление – вез металл без лицензии!

В этот момент снова с грохотом открылись внутренние двери зала. Один за другим на трибуну поднялись двое мужчин и пожилая женщина, облаченные в черные судейские мантии.

– Встать, суд идет! – громко произнесла секретарь.

Присутствующие поднялись.

Более трех часов председатель суда опрашивала свидетелей. Один за другим друзья Александра выходили для дачи показаний. Все шло по заранее оговоренному сценарию. Устроив перекрестный допрос, адвокат предоставил копию заявления на получение лицензии для реализации цветных металлов, подтвердил, что компания-получатель работала с ним впервые, делал ссылку на то, что оплата за разрешительные документы тоже была произведена до момента вывоза металла. Судя по реакции председателя суда, Виктория была уверена, что Александра оправдают. Даже Любовь Андреевна немного успокоилась. Ее щеки порозовели, дыхание стало ровнее. Тут взял слово прокурор. Устроив показательное выступление, он обвинил Александра в нарушении украинского законодательства и воровстве. В подтверждение этого прокурор предоставил справку с Механического завода о пропаже латуни и медного провода именно такой марки. Причем объем тоже совпадал. Зал загудел. Прокурор обвинил Сторожева в хищении. Поднявшись, Александр крикнул, что это фальсификация. Подойдя к членам суда, адвокат предоставил документы, свидетельствующие о приобретении данного металла. Не раздумывая, Юра Никитенко выбежал к свидетельской трибуне. Не слушая доводов прокурора, он старался объяснить, как их фирма приобретает металл. Изо всех сил он пытался убедить суд в том, что этот металл им сдало физическое лицо. Но было заметно, что судьи приняли сторону прокурора. Дело начало приобретать совершенно иной характер. Наконец суд удалился в комнату для совещаний, чтобы вынести приговор. Объявили перерыв на час. Александра вывели из зала.

Не веря в происходящее, Виктория растерянно смотрела по сторонам. Народ начал медленно расходиться. Собравшись у окна, друзья Сторожева о чем-то взволнованно шептались. Принеся с собой выписки из уголовного кодекса, Гончаренко подсказывал ребятам, что и как говорить. Опустив голову, Виктория молча сидела возле Любови Андреевны. Глядя на нее, девушка хотела что-то сказать, но не могла. Мысли путались. Стараясь сохранять спокойствие, Вика непрерывно гладила пожилую женщину по исхудавшей, сморщенной руке. Побледневшая Любовь Андреевна сидела, словно окаменев, и угрюмо молчала.

– Любовь Андреевна, я вас очень прошу, не переживайте! Это недоразумение. Наверное, Александра подставили, – неуверенно прошептала Виктория и отвела взгляд. – Если его осудят, мы подадим апелляцию. Мы не оставим его без помощи!

– Мой внук никогда не был вором, – монотонно, чеканя каждое слово, протянула пожилая женщина и наконец зарыдала.

Услышав плач, ребята испуганно оглянулись и, подойдя к Любови Андреевне, окружили ее. Каждый из них пытался ей что-то сказать, как-то ее успокоить. Присев на корточки, Юра взял Любовь Андреевну за руку.

– Пожалуйста, не переживайте! Это какая-то ерунда. Нас, наверное, фирма Кондратюка подставила. Чую, их рук это дело. Уж очень нас хотят убрать с рынка, поэтому и пытаются задвинуть Саню подальше. Теперь мы начинаем кое-что понимать. Уже больше недели, как на работе не появляется наш кладовщик Петр. Именно он принимал этот металл. И то, что мы едем в Черновцы с левым товаром, Петр тоже знал. Вот гаденыш! Это наверняка он нас и сдал.

– Как его найти? – встрепенулась Виктория.

– Да мы ходили к нему в общежитие. Он сам из Кричек, из-под Богородчан. В общаге сказали, что выселился. Уехал в Россию на заработки.

– А трудовая книжка? – поинтересовалась Любовь Андреевна.

– Да какая там трудовая книжка! – воскликнул Андрей Коваль. – Кто сейчас людей оформляет? Налоги пятьдесят процентов от заработной платы! Не оформляли мы его, конечно!

От этих слов пожилая женщина снова зарыдала.

– Что делать? Что делать, мальчики? – жалобно спросила она.

Постепенно в зал начали возвращаться люди. Ровно через час из комнаты для совещаний вышла секретарь. Открыв дверь, она строго обвела взглядом присутствующих и горделиво прошла к столу. Следом за ней в зал ввели Александра. Когда с него сняли наручники, он устало встряхнул отекшими руками и опустился на скамейку в железной клетке. Ни разу не посмотрев в зал, Александр опустил голову.

– Встать, суд идет! – громко произнесла женщина-секретарь.

Засуетившись, ребята побежали к своим местам.

– Не отчаивайтесь! Мы что-нибудь придумаем, – на ходу повторил Таргонин, обращаясь к Любови Андреевне.

Загремев стульями, присутствующие поднялись.

Сжимая в руках папки, члены суда не спеша поднялись на трибуну.

– Прошу садиться! – велела председатель. – Продолжаем слушание дела. Для вынесения приговора прошу всех встать.

Не успев сесть, собравшиеся снова поднялись. Не глядя на членов суда, Александр слегка прищурил глаза и, ухватившись за железные прутья, что-то пробормотал себе под нос. Подняв голову, он, не отводя глаз, смотрел в окно. Виктория пыталась уловить его взгляд, но не могла. Казалось, Сторожев окаменел. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Сдвинув брови, он спокойно ждал приговора. Того, что навсегда изменит его судьбу. Вслушиваясь в слова судьи, девушка перевела взгляд на бабушку Александра. Опустив голову, Любовь Андреевна что-то шептала. Глаза ее были закрыты, лицо стало еще бледнее, губы слегка дрожали.

– И прости нам долги наши… – уловила Виктория. – Аминь.

Девушка поняла: бабушка Александра молилась.

Но Бог, видимо, ее не услышал. А может, Он решил распорядиться судьбой Александра по-своему. Так, как было угодно Ему. Не нам об этом судить. Уже через полчаса судебное решение огласили: Сторожева признали виновным и приговорили к трем годам лишения свободы.

 

Глава 9

Прошло два месяца. Но для Виктории время словно остановилось. Ее не радовал ни первый снег, ни приближающийся новый, 1996 год. И только чувство ответственности не давало девушке опустить руки. Она обязана быть сильной ради спасения Александра, ради того, чтобы помогать его бабушке и Виолетте Генриховне.

Наняв нового адвоката, они подали апелляционную жалобу на решение суда. Но Сторожева уже отправили в исправительную колонию. Каждую неделю Виктория получала от него письма и отвечала на них. Правда, в последнее время послания Александра стали какими-то сухими и очень короткими. Даже слово «люблю» он перестал писать. Но Вика понимала: ему сейчас тяжело. Наверное, любить, находясь в исправительной колонии, было значительно сложнее, чем на воле. Свою нерастраченную энергию девушка старалась направить в нужное русло. По просьбе друзей Сторожева она открыла фирму на свое имя, ведь по решению суда фирма Александра была закрыта, а его друзья все еще находились под следствием. Товар милиция конфисковала. Как и Вика, друзья Сторожева остались без куска хлеба. Подумав, они поставили в городе несколько лотков, с которых торговали видео-и аудиокассетами. Устроив подпольную студию видеозаписи, по ночам они делали копии зарубежных фильмов и эстрадных концертов. К концу года их дела понемногу начали налаживаться.

Но в канун новогодних праздников пришло ужасное известие. Пересмотрев дело Сторожева, суд оставил приговор без изменения. Адвокат заявил, что ничем больше помочь Александру не может. Потеряв последнюю надежду, Любовь Андреевна слегла. Она теперь хотела лишь одного – собравшись с последними силами, приватизировать квартиру и оформить ее на Вику. Женщина очень боялась, что не доживет до освобождения внука, что Александр останется без жилья. И как девушка ни старалась ее разубедить, как ни разыгрывала перед ней радужную безмятежность, Любовь Андреевна таяла на глазах. Ей не помогали ни дорогие лекарства, ни забота Вики. В тот день, когда документы на квартиру были оформлены, у Любови Андреевны случился инфаркт. Несмотря на то что Виктория была рядом с ней, помочь измученной переживаниями женщине она не смогла.

– Викочка, – лежа на диване, позвала Любовь Андреевна. Ее дыхание стало прерывистым, губы посинели. – Подойди ко мне! Что-то мне совсем плохо. В груди печет. Дай мне, пожалуйста, таблетку.

Положив ей в рот таблетку, Вика вызвала скорую помощь и открыла окно. То ли от холодного воздуха, то ли из-за высокого давления пожилая женщина сильно задрожала. Слегка приоткрыв веки, она посмотрела на девушку блуждающим горящим взглядом.

– Девочка моя, я умираю, – произнесла она. – Спасибо тебе за все! Я тебя очень прошу, дождись Сашеньку, не оставляй его. Обещаешь?

– Обещаю! – сжимая ее руку, ответила Виктория.

Любовь Андреевна глубоко вдохнула, вздрогнула и перестала дышать. Приехав, врачи скорой констатировали ее смерть.

Виктория и друзья Александра достойно проводили Любовь Андреевну в последний путь. Только когда закончились поминки, Вика дала волю слезам. Слишком много в последнее время было в ее жизни тяжелых, непоправимых потерь. Понять и принять это было сложно. Лишь любовь, большая, чистая, светлая, заставляла ее жить и не опускать рук.

Придя в себя, девушка написала Александру о смерти бабушки. Коротко, без эмоций, сообщила о том, как это произошло. Виктория понимала: пережить это сообщение даже такому крепкому мужчине, как Саша, будет тяжело. А ведь он к тому же находился в колонии… Каждый день, заглядывая в почтовый ящик, она ждала, когда Саша ей ответит. В последнее время он писал нечасто. На этот раз ответ пришел очень быстро. Открыв конверт, девушка замерла. Неровным, дрожащим почерком там было написано несколько коротеньких предложений:

«Вика, извини меня, я ошибся. Я тебя никогда не любил. Не надо меня ждать. Устраивай свою жизнь без меня. Прости».

– Нет! – крикнула Виктория и отшвырнула письмо в сторону. – Это неправда. Ты лжешь! Лжешь! Лжешь! Ты жалеешь меня! Сашка!..

Упав на диван, девушка зарыдала. Яркий, теплый, светлый, счастливый шар, о котором говорила ей мама, лопнул. Померкнув, мир стал тусклым, неинтересным. Виктория не видела будущего без Александра Сторожева. Она любила его, верила ему, знала, что он ни в чем не виновен! Сжимая подушку, Виктория до боли в висках думала о том, как ей поступить. И, едва забрезжил рассвет, сообщила друзьям, что едет к Саше в колонию. Она должна была увидеть его во что бы то ни стало. Она должна была расставить все точки над «i». Немного волнуясь, Виолетта Генриховна помогла ей собрать сумку.

– С Богом, деточка! Пусть тебе повезет. Не отступай. Постарайся его увидеть, поговорить. Пожалуйста, будь терпелива. Саше сейчас тяжело. Наберись мужества и борись, да, моя девочка, борись за свою любовь! – Вздохнув, женщина перекрестила Викторию и повторила: – С Богом!

До небольшого поселка Камянка Вика добралась только к двенадцати.

– Приехали! Зона! – крикнул шофер и оглянулся в салон.

Опустив голову, девушка подхватила сумку и выбежала из автобуса.

– Такая молодая, а уже по колониям ездит! – жалостливо протянула сердобольная старушка.

– Просто так там не держат! – ответила худощавая тетка и сделала логическое заключение: – Значит, у ее хахаля рыльце в пушку!

В спину девушки иголками вонзились колючие взгляды попутчиц. Оставив ее, автобус медленно скрылся за поворотом.

Как назло, день выдался холодным и очень ветреным. Виктория накинула капюшон и внимательно посмотрела по сторонам. Напротив, с противоположной стороны дороги, стояло длинное трехэтажное здание серого цвета. На обочинах виднелись высокие сугробы и выстроившиеся в ряд ели. Не было ни военизированной охраны, ни злобно рычащих собак. Только огромные серые ворота, над которыми в несколько рядов тянулась устрашающая колючая проволока, свидетельствовали о предназначении данного заведения. Немного дальше виднелась сторожевая вышка. У входа в здание стояло несколько людей, у ворот были припаркованы красные «жигули». Значит, зона находится здесь. Девушка поежилась и перешла дорогу.

Виктория поднялась на крыльцо и потянула двери на себя. Сделанные из железа, они были невероятно тяжелыми. Оказавшись в маленьком зарешеченном коридорчике, Вика неуверенно прошла вперед. Прямо перед ней были ступеньки, разделенные на несколько зон толстой, выкрашенной в серый цвет решеткой. Слева находилась небольшая комната.

Переступив порог, Виктория посмотрела по сторонам. Наклонившись над широким столом, стоявшим посередине комнаты, сухонькая старушка старательно укладывала что-то в сумку. Рядом стояла беременная женщина. Справа, из оконного проема, сделанного в стене, выглядывал молодой, довольно полный для своего возраста парень – контролер. Наверное, это была комната, где принимали передачи. Виктория решительно подошла к окну.

– Простите, я могу передать посылку?

– Кому? – лениво протянул парень и широко, по-детски зевнул.

– Сторожеву Александру Владимировичу, второй отряд! – отчеканила Вика.

– А разрешение есть?

– Какое разрешение? – растерянно спросила девушка, расширив глаза.

– От начальника колонии или его зама, – устало объяснил контролер.

– Нет, – дрожащим от волнения голосом ответила Вика.

– Тогда отходите в сторону, не мешайте! – напустив на себя важность, буркнул парень.

– А где мне найти начальника колонии? – взволнованно спросила девушка, понимая, что впереди ее ждут новые проблемы.

– Выйдете отсюда, повернете налево. Подниметесь по широким ступенькам. Попадете на проходную. Там находится кабина дежурной. Попрóсите ее помочь вам пройти к начальству, – монотонно выдал охранник заученные фразы и, ехидно улыбнувшись, добавил: – А там как повезет!

– Спасибо большое! – ответила Вика и опустила глаза.

То, что теперь многое в ее жизни будет зависеть от таких, как этот толстяк, она поняла сразу, как только здесь очутилась. Чрезмерная строптивость могла тут лишь навредить. К тому же не только ей. Вздохнув, девушка накинула на плечо ремень сумки и побежала к выходу.

О том, что добиться свидания или передать посылку не так уж просто, Вика, безусловно, слышала. Правда, что делать в таких ситуациях, она пока не знала. Друзья Александра говорили, что в колонии существуют свои неписаные законы. И за их нарушение приходится платить. Одни расплачиваются деньгами, другие – здоровьем, третьи – жизнью. Кто платит на воле, кто – на зоне. С кого берут больше, с кого – меньше, никто не знал. Но ради Александра Вика была готова на все.

Поднявшись по широким ступенькам, Виктория оказалась в маленькой заставленной стульями комнате – проходной. Справа были двери с надписью «дежурная часть», слева, возле лестницы, ведущей наверх, находилась нужная ей кабина. Тихо переговариваясь, словно у кабинета врача, на стульях сидели угрюмые посетители. Вика уверенно подошла к дежурной.

– Здравствуйте! – произнесла девушка и наклонилась к вырезанному в стекле полукруглому маленькому окошку.

На нее без всякого выражения смотрела облаченная в строгую военную форму молодая худощавая женщина. В ее темных усталых глазах было столько безразличия, что Виктория сначала даже растерялась.

– Драсте! – наконец выдавила из себя дежурная, подперев кулаком выдающийся вперед острый подбородок. – Чего вам?

– Простите, мне необходимо попасть к начальнику колонии, – произнесла Виктория и нервно сжала губы. – Очень надо!

– Зачем? – пробормотала женщина, еле открывая рот, и поправила сползший на лоб берет.

– Я приехала к Сторожеву Александру, из второго отряда. Хочу увидеться с ним и передать ему посылку. А для этого мне нужно получить разрешение начальника колонии.

– Начальник занят, – отрезала дежурная и опустила голову.

– Я понимаю. Но я приехала издалека, из Синегорска! – жалобно протянула Вика.

– Повторяю, начальник занят, – напустив на себя строгий, деловой вид, сказала дежурная.

– Да-да, – чуть слышно пробормотала девушка и смахнула со щеки слезу. Сдаваться она не собиралась. – Но я вас очень прошу, помогите, пожалуйста! Все равно, не получив свидания, я отсюда не уеду! Мне нужно его увидеть. Очень нужно! Вы ведь тоже женщина, красивая женщина! Ну неужели вы не любили? Пожалуйста, помогите мне!

Кажется, последние слова юной посетительницы все-таки задели дежурную за живое. Она приподняла брови и внимательно, оценивающе посмотрела на Вику.

– Вы вписаны в дело? – впервые проявив человечность, поинтересовалась она.

– Простите, я не знаю, о чем вы говорите, – откровенно призналась Вика и заплакала. Горько, отчаянно, навзрыд. В данный момент ничего другого она сделать не могла.

– Понятно, – задумчиво протянула дежурная и подняла брови. – Кто вы ему?

– Невеста! – уверенно ответила Виктория и протянула справку из ЗАГСа. – Вот, посмотрите! Мы подали заявление, но нас просто не успели расписать. Александра арестовали.

– Паспорт у вас есть? – устало спросила женщина.

– Конечно! – обрадовалась Вика.

– Давайте! – строго приказала дежурная.

Достав паспорт, Виктория протянула его женщине. Ничего не ответив, та забрала паспорт и взяла телефонную трубку.

– Катя, привет! Кустицкий на месте? – поинтересовалась она и, набрав полную грудь воздуха, тяжело выдохнула. – К нему одна молодая особа рвется. Да объясняла я! Напористая очень. Войтенко. Помоги! Ага. Я ей сейчас пропуск выпишу.

Положив трубку, дежурная выписала пропуск, протянула его Вике и нажала маленькую, встроенную в боковую панель кнопку. Перед Викой, щелкнув, открылись железные двери.

– Идите! Третий этаж. Двадцатый кабинет. Начальника нашей исправительно-трудовой колонии зовут Кустицкий Андрей Владимирович, – сказала дежурная и улыбнулась.

– Спасибо! – радостно воскликнула девушка и побежала вверх по лестнице.

Виктория быстро поднялась на третий этаж и оглянулась. В длинном полутемном коридоре горели всего две лампочки. Внимательно всматриваясь в номера кабинетов, она наконец увидела нужную ей табличку.

– Можно? – робко постучав в двери, спросила Вика.

Переступив порог, девушка оказалась в небольшой приемной.

– Войтенко? – коротко спросила секретарша.

– Войтенко! – ответила Виктория и протянула ей пропуск.

– Заходите, – велела секретарша, указывая на дверь, находящуюся справа.

Дрожащей рукой Виктория открыла дверь и совершенно неожиданно оказалась в темном тамбуре. Девушка на мгновение остановилась. Обычно за такими дверями сидят не совсем простые люди. Разжалобить их сложно. Угадать, что нужно сделать в следующую минуту, тоже тяжело. Впрочем, плакать и умолять Виктория была готова в любое мгновение. И этим полет ее фантазии не ограничивался. Однако сейчас робкий взгляд был наиболее уместен.

Стараясь успокоиться, Вика глубоко вдохнула и уверенно нажала на ручку следующей двери.

– Здравствуйте! – тихо произнесла девушка, оказавшись в просторном продолговатом кабинете.

Почти во всю длину кабинета стоял огромный полированный стол. С двух сторон его окружали непривычно высокие, с изогнутыми спинками стулья. На окнах висели тяжелые шторы с воланами. Вдоль стен выстроились высокие книжные стеллажи. Правда, вместо книг на них стояли широкие черные папки. Стены кабинета были украшены портретами Грушевского и Кучмы. Между окнами немного под наклоном был прикреплен желто-голубой флаг Украины. На полу лежали широкие ковровые дорожки бордового цвета. Под потолком висели две большие, с белыми плафонами люстры. В углу стояла высокая пальма в кадке. Виктория невольно приподняла брови. Этот кабинет роскошью не уступал кабинету ее бывшего шефа, Виктора Ивановича.

У окна, расположившись за широким, массивным столом, сидел лысоватый мужчина лет сорока пяти в военной форме. Судя по погонам, он был в звании майора. У него было угрюмое грубоватое лицо с мясистыми, крупными чертами: немного приплюснутым носом и широкими губами. Под косматыми бровями светились темно-карие глубоко посаженные маленькие глаза. Подняв голову, хозяин кабинета внимательно посмотрел на посетительницу.

– Здравствуйте! – строго произнес он и, прищурившись, добавил: – Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Слушаю вас.

– Спасибо, – ответила Вика и торопливо опустилась на краешек стула. – Я Войтенко Виктория Ивановна. Приехала из Синегорска. Хочу получить разрешение на свидание со своим женихом Сторожевым Александром Владимировичем.

– Понятно, – задумчиво изрек Кустицкий и замолчал. Затем тяжело вздохнул, приподнял бровь и медленно, растягивая слова, добавил: – Но это невозможно! У нас есть свои внутренние директивы. Насколько мне известно, вы не вписаны в его личное дело. Почему ваш, так сказать, жених был против этого, я не знаю. Право на краткосрочное свидание имеют только близкие друзья и родственники. Думаю, что я не смогу вам помочь. Во всяком случае, сегодня. Мне необходимо соблюдать процедуру!

– Я все понимаю, – покорно ответила Вика и, положив руку на грудь, пристально посмотрела на Кустицкого. – Просто Александр не хочет связывать меня ожиданием, вот и не сообщил обо мне. Понимаете, он ни в чем не виноват, его подставили. Он очень хороший человек! Его арестовали как раз перед нашей свадьбой. А недавно умерла его бабушка. Понимаете, Александру сейчас очень тяжело. Я должна его увидеть, успокоить! Пожалуйста, Андрей Владимирович, разрешите! У вас такие добрые глаза. Я же вижу… Я вас очень прошу!

Виктория опустила голову и тихо заплакала.

Начальник колонии самодовольно улыбнулся, затем поерзал в кресле и облокотился на стол.

– Ну, голубушка, перестаньте сырость разводить, – успокаивающе произнес Кустицкий. – Повезло же вашему Сторожеву! Видел я его. Не знаю, что вы в нем нашли! Правда, никудышний пацан!

– Пожалуйста, – видя, что сердце начальника начало оттаивать, попросила Вика, – разрешите нам свидание! Я знаю, что вы отзывчивый человек, пожалуйста, помогите! Я вас обязательно отблагодарю! А неточности в деле Саша устранит. Поверьте, он обязательно впишет меня как невесту!

Виктория быстро достала из сумки заранее приготовленный конверт и положила его на стол. Не отводя взгляда, девушка спокойно, без всякого смущения смотрела в глаза начальнику колонии. О том, как давать взятки, ей рассказала Виолетта Генриховна. Это умение пожилая женщина прививала ей, как уроки светского этикета. Правда, прежде Вика ограничивалась конфетами и шоколадками. Но тут была совершенно другая ситуация.

Глаза начальника алчно заблестели. Но неожиданно он отодвинул конверт и изменился в лице. Ухмыльнувшись, мужчина сузил глаза и посмотрел на Викторию таким хищным, горящим взглядом, что девушке стало не по себе.

– На измор меня берете? Ничего я у вас не приму, – процедил он и медленно, плавными движениями пододвинул к ней лист бумаги, а затем и конверт. – Ладно! Не могу смотреть, когда такая красота страдает. Бегом пишите заявление!

– Спасибо вам огромное! – ликуя, воскликнула Вика и взяла ручку. – Не знаю, как вас и благодарить!

– Да чего уж там. Обращайтесь, – ухмыльнулся Кустицкий.

Он взял ее заявление, завизировал и строго произнес:

– Идите на КПП, подождите на проходной. Вас вызовут.

– А передачу у меня возьмут? – не унималась Виктория.

– Возьмут! – раздраженно ответил мужчина. – И запомните: краткосрочное свидание раз в месяц, длительное раз в три месяца. Понятно?

– Понятно, товарищ начальник! – еле сдерживая радость, ответила девушка. – Спасибо вам! Спасибо огромное!

Когда Виктория вернулась на КПП, в помещении для приема передач негде яблоку было упасть. И посетителей становилось все больше и больше. Люди стояли небольшими группками, кто-то упаковывал вещи, кто-то писал письма. От оконного проема тянулась длинная очередь. Протиснувшись между людьми, Вика узнала, кто последний, и застыла возле двери. Нервно кусая губы, девушка не отводила глаз от оконного проема, зияющего в стене. Наконец подошла ее очередь.

– Передачу для Сторожева возьмете? – вежливо осведомилась она у контролера.

– Теперь возьму, – процедил толстяк и добавил: – Выкладывай содержимое!

Виктория быстро высыпала на стол продукты, собранные утром. Возле небольшой горки яблок скромно лежали пачка грузинского чая, три упаковки печенья, банка тушенки и две банки сгущенного молока.

– Нехитрая передача! – протянул контролер и ухмыльнулся.

– У меня не было возможности купить что-то еще, – смущенно ответила Вика.

– Да ради бога! Мне нет никакого дела до вашей передачи. Главное, чтобы ее вес был не больше восьми килограммов и туда не пихали ничего недозволенного. Вот и все, – бросив передачу в тележку, ответил парень и лениво перевел взгляд на мужчину, стоявшего позади Вики. – Дальше!

Виктория стыдливо опустила голову и выбежала в коридор.

– Простите, а вы не слышали, Войтенко еще не вызывали? – спросила она беременную женщину, стоявшую у стены.

– Войтенко? – Женщина на секунду задумалась. – Нет, не слышала.

В этот момент раздался низкий протяжный гудок. Охранник, прогуливающийся по коридору, быстро подошел к кабине, встроенной в стене, взял какую-то бумажку и, спустившись на несколько ступенек, громко спросил:

– Войтенко есть?

– Есть! Есть, есть! – что было сил закричала Виктория и, раздвигая толпу, начала пробираться к входу. – Я Войтенко!

– Паспорт с собой? – насупив брови, поинтересовался охранник.

– Да! – взволнованно ответила девушка и протянула ему паспорт.

– Потом покажешь, на проходной, – буркнул охранник и нехотя спустился к двери. Толстый, похожий на борца сумо, мужчина неуклюже переминался с ноги на ногу и тяжело дышал. Наконец обвел собравшихся внимательным взглядом и гаркнул: – Всем отойти назад! Войтенко остаться у входа.

Толпа испуганно отпрянула. Затаив дыхание, Вика боялась пошевелиться. Наконец дверь открылась и девушка оказалась в замкнутом зарешеченном пространстве.

– Оружие, наркотики, колющие, острые предметы есть? – монотонным голосом спросил охранник и посмотрел на девушку цепким испепеляющим взглядом.

– Нет, – растерянно ответила она.

– Куртку расстегните, руки положите за голову! – приказал он и ухмыльнулся.

Расстегнув молнию, Виктория подняла руки. Значит, ее будут обыскивать.

Не глядя ей в лицо, охранник бесцеремонно облапил ее своими огромными грязными ручищами, с особым усердием проверив ягодицы и ноги. Раскрасневшись, он медленно поднялся и похотливо посмотрел Вике в глаза. Было ясно: он ликовал! Девушка брезгливо поежилась.

– Иди вперед! – выдавил из себя возбужденный мужчина и снова ухмыльнулся.

Виктория послушно пошла следом за ним. Ее сердце радостно забилось. Скоро, скоро она увидит Сашу! Недавнее испытание тут же было забыто.

Один за другим перед ней щелкали дверные замки. Со скрипом, протяжно постанывая, открывались и закрывались железные двери.

Поднявшись по лестнице, охранник остановил Викторию возле кабины, встроенной в стену. В окошке показалось суровое женское лицо под темным беретом.

– Предъявите паспорт, – потребовала дежурная.

– Пожалуйста! – Вика достала паспорт и протянула его в окно.

– Идите! – приказала женщина. – Документы получите на выходе.

Девушка растерянно кивнула и глянула на охранника.

– Пшли! – выдавил он из себя и, изображая суровость, насупил брови. – Налево.

Переступив порог, Виктория оказалась в небольшом коридоре с выкрашенными темно-зеленой краской стенами. С одной и другой стороны были две коричневые двери с маленькими белыми табличками. Черными печатными буквами на них было написано: на той, что слева, – «прием передач», на той, что справа, – «комната свиданий».

– Направо! – громко скомандовал охранник. – Заходи!

Виктория потянула ручку на себя и оказалась в просторной, довольно светлой комнате.

– Садись, жди! – гаркнул мужчина и скрылся за дверью.

Сделав несколько шагов, девушка оглянулась. Комната действительно была очень большая, около сорока квадратных метров. Внимание Виктории сразу привлекли окна, расположенные высоко над полом. Они были узкие и зарешеченные. На потолке светились продолговатые люминесцентные лампы. Стены комнаты были выкрашены в спокойный бежевый цвет. Деревянный пол был покрыт темно-коричневой краской. На стенах висели маленькие картины с пейзажами и огромный стенд с правилами поведения.

Почти все пространство комнаты занимали два длинных стола, стоявших на расстоянии около метра друг от друга. Рядом стояли деревянные табуретки. Столешницы были разделены на секции. Каждая секция спереди и по бокам была огорожена невысокими – сантиметров тридцать – планками. Никаких стеклянных кабинок, переговорных устройств, которые показывают в кино, там не было. Справа недалеко от входа возвышалась деревянная трибуна надзирателя и тяжелая железная дверь, выкрашенная в такой же, как и пол, коричневый цвет. У окна стоял широкий, похожий на двустворчатый шкаф сейф.

Виктория устало опустилась на табурет. Скорее бы привели Александра! Время тянулось невыносимо медленно. С каждой минутой ее радость все больше сменялась волнением. Вика не знала, как ее встретит Саша, хотя в глубине души догадывалась. Постепенно девушка начала беспокоиться. Вслушиваясь в каждый звук, она смотрела на двери, находившиеся за трибуной. Именно через них, решила Вика, сюда вводят заключенных.

Интуиция ее не подвела.

 

Глава 10

Через несколько минут послышался скрежет засова.

Виктория прикусила губу и приподнялась. Не отводя глаз, она взволнованно смотрела на двери. Наконец в узком дверном проеме показался Александр. Он стоял, опустив голову, и даже не глядел на нее. Сердце девушки сковал ужас. Разве можно было так измениться за два месяца? Сашу невозможно было узнать.

– Пшел! – приказал конвоир, подталкивая парня. – Побалакай, Сторожев, с невестой!

Виктория испуганно отпрянула. Перевернувшись, табурет упал на пол и загремел.

– Посетительница, немедленно сядьте! – крикнул конвоир и ударил кулаком по столу. – А то свидание будет прекращено еще не начавшись!

Не отводя взгляда от Александра, Виктория подняла табурет и села. С трудом сдерживаясь, она изо всех сил старалась не закричать.

Медленно пройдя через комнату, напротив нее сел совершенно другой человек. Только глаза, большие, темные, окруженные густыми ресницами, говорили о том, что это ее Саша. На похудевшем лице были ссадины, слева на подбородке – шрам. В черном рабочем костюме из грубой ткани и такой же черной кепке он казался еще бледнее.

– Привет! – с трудом выдавила из себя Виктория.

– Привет, – ответил Александр и опустил глаза.

– Сашенька, что они с тобой сделали? – тихо, шепотом спросила девушка и прикусила губу.

– У меня все хорошо. Просто я недавно упал, – спокойно ответил он и ухмыльнулся. Жадным, бегающим взглядом парень всматривался в ее лицо. В одно мгновение его глаза блеснули, но сразу погасли. Насупив брови, он раздраженно крикнул: – Зачем ты сюда приехала? Я же написал: все кончено! Да, я подонок. Я тебя не любил. Все, уходи! Я не хочу тебя видеть.

Виктория на несколько секунд перестала дышать. Округлив глаза, девушка растерянно повернула голову. Да, она была готова к тому, что он это скажет. Но чтобы так, сразу, не поговорив, – этого она не ожидала. Было понятно: Александру тяжело продолжать эту пытку. Выдохнув, девушка выпрямила спину и с силой скрестила пальцы.

– Я тебе не верю, – произнесла она, вглядываясь в лицо Александра. – Ты же лжешь! Ты жалеешь меня. Не надо! Ты сам говорил, что не шутишь такими вещами. Зачем ты это делаешь, зачем? Мне не нужна свобода. Мне нужен ты! Я люблю тебя, я без тебя не смогу, слышишь?

Из глаз Вики ручьем полились слезы. Искренние, горячие.

Сторожев снова опустил голову.

– Прости, Виктория. Но это правда. Я подонок. Пожалуйста, уходи!

– Нет! – воскликнула она и поднялась. – Что бы ни случилось, я буду тебя ждать! Год, два, три, сколько потребуется. Я готова ждать тебя всю жизнь. Не надо меня жалеть! Пожалуйста, Сашенька, не гони меня! Не гони! Я люблю тебя!

– Посетительница, сядьте на место! – прикрикнул на Викторию конвоир и начал прохаживаться между столами.

Вика снова послушно опустилась на табурет. Не обращая внимания на охранника, она пыталась поймать взгляд Александра. Но он избегал смотреть ей в глаза.

– Как там ребята? – тихо спросил он, наконец взглянув на нее исподлобья.

– Держатся, – ответила девушка и вымученно улыбнулась. – Передают тебе огромный привет. Говорят, что соскучились по тебе! Я вижу, что им тебя не хватает. Жаль, что они пока не могут к тебе приехать. После Рождества следователь обещал закрыть их дело. Подходит к концу проверка в налоговой. Юре Никитенко светит условный срок. Коваль с Таргониным дали подписку о невыезде. Как только все закончится, они сразу же приедут к тебе!

– А как ваш новый бизнес? – с интересом спросил Саша.

Неожиданно его глаза загорелись прежним, живым светом.

– Ой! – Вика смущенно махнула рукой. – Ничего, торгуем потихоньку. Хорошо идут триллеры и боевики. Правда, места у нас не самые лучшие. Но нам обещали поставить лоток на Днестровской, у входа в базар. Только там арендная плата в три раза выше. Но это все равно хорошо! А еще Таргонин договорился насчет места в универмаге. Так что надеемся на лучшее.

– Ребята тебе помогают? – поинтересовался Александр.

– Да, конечно, – ответила Вика. – Представь, я у них директор! Это они меня попросили. Им же пока нельзя заниматься бизнесом. Но и я без них бы не обошлась! Любовь Андреевну они тоже не забывали…

Стараясь вернуть Сашу к жизни, Виктория все говорила и говорила. До боли сжимая руки, она рассказала о том, как умерла его бабушка, как ее похоронили. Затем, помолчав, сменила тему разговора: похвасталась своими успехами, тем, как закончила зимнюю сессию. Улыбаясь, Вика начала вспоминать их походы в горы. О том, как Александр кричал на вершине Говерлы. О том, как называл ее королевой.

Внезапно девушка замолчала. То, что пришло ей в голову, было так неожиданно, что она сама удивилась. Моргнув, Виктория задумчиво свела на переносице брови и прикусила губу. Было понятно: она не решалась что-то сказать. Почувствовав ее напряжение, Сторожев сузил глаза и напрягся.

– Что-то случилось? – с тревогой спросил он.

– Саша, пожалуйста, давай поженимся, – спокойно глядя на него, предложила Виктория и замерла. Наклонившись вперед, быстро добавила: – Я знаю, что это возможно. Мы можем расписаться прямо в колонии! Пожалуйста, не отталкивай меня. Очень тебя прошу!

Сторожев резко поднялся.

– Все, свидание окончено! – не глядя на Викторию, крикнул парень и, сложив руки за спиной, поспешил к двери. – Прощай, Вика!

– Я буду оформлять документы! – не отступала девушка и закричала вдогонку: – Пожалуйста, впиши меня в свое личное дело! Возьми меня в жены, Сторож! Сашенька, я люблю тебя!

Не оборачиваясь, парень прошел через комнату и в сопровождении охранника скрылся за дверью. В воздухе повисла звенящая тишина. Прислонившись к холодной стене, Виктория чуть слышно завыла, словно раненый зверь.

– Все равно я выйду за тебя замуж, чего бы мне это ни стоило!

Скрипнув дверью, в комнату заглянул охранник. Посмотрев на Вику, он удивленно расширил глаза и брезгливо скривил губы.

– Хватит скулить. На выход! – раздраженно приказал он.

Словно в забытьи Виктория отошла от стены и, слегка покачиваясь, вышла из комнаты. Перед ней все время стояло лицо Александра. Бледное, исхудавшее, в ссадинах. Что же здесь происходит? Что в колониях делают с людьми? Да, она и раньше слышала о том, что тут царят совершенно другие законы, что на зоне выживают те, кто сильнее. Но Сторожев тоже не из робкого десятка. Может, поэтому и подрался с кем-то из соседей по бараку. А ей сказал, что упал. Врет, конечно! Наверное, просто не хочет ее расстраивать. А ведь все это время Саша был один. К нему никто не приехал, не поддержал. Вика не отходила от Любови Андреевны, ребята дали подписку о невыезде. И это не отговорки. Только Александру от этого не легче. Правильно она решила: им надо немедленно расписаться. Во-первых, они любят друг друга. Виктория была в этом уверена! А во-вторых, тогда они смогут видеться чаще. Ведь длительные свидания, теперь она это знала, разрешают только самым близким. А у Сторожева, кроме нее, никого нет. Опустив голову, девушка вышла на улицу.

Виктория с наслаждением вдохнула чистый морозный воздух и опустилась на краешек невысокого железного ограждения, возвышающегося вокруг клумбы. Застегнув куртку, девушка задумалась. Ей необходимо было срочно решить, как поступить дальше. Пока она знала только одно: от Саши она не откажется. Неожиданно кто-то похлопал ее по плечу. Повернув голову, Вика увидела дежурную, которая помогла ей попасть к начальнику колонии.

– Привет, невеста! Ты чего здесь сидишь? Повидала своего хахаля?

– Здравствуйте, – с грустью ответила Виктория и поднялась. – Да, спасибо. Повидала.

– Чего же такая грустная?! – не отступала женщина.

– Он не хочет меня больше видеть, – честно призналась девушка и опустила глаза. – Говорит, что не любил. Но я понимаю, что он лжет. Зачем? Наверное, жалеет меня. Не хочет связывать ожиданием.

– Ясно, – задумчиво протянула дежурная и помолчала. – Такое у нас бывает. А сколько ему дали?

– Три года.

– Слушай, это, конечно, немало. Но не так уж и много. Он вполне может рассчитывать на УДО. Знаешь, что это такое?

– Знаю. – Виктория встрепенулась и посмотрела на женщину. – Но как этого добиться?!

Дежурная подняла воротник бушлата.

– Ладно, слушай меня внимательно, – многозначительно улыбнувшись, женщина подошла ближе. – Только я тебе ничего не говорила! Прежде всего перестань выгораживать своего орла. Он должен раскаяться и признать свою вину. Так надо! Затем пусть напишет обращение к тебе как к будущей жене, что, мол, просит тебя как можно быстрее компенсировать нанесенный государству ущерб – штраф, кражу и так далее. Ты должна приложить этот документ к его делу. Дальше. Он должен примерно себя вести, заниматься в спортивной секции и еще каких-нибудь кружках. Он мог бы найти общий язык с администрацией… Без одобрения начальника колонии ходатайство на УДО никто не подпишет. Но на зоне «кукушек» не любят. От этого твоему жениху может быть только хуже… Ты, красавица, попробуй поговорить с начальником колонии сама. Вы ведь уже знакомы! Все заявления на досрочку идут через него. Заявление на УДО можно подавать после того, как твой хахаль отсидит половину срока. Не раньше. Поняла?

– Поняла! – кивнув, воскликнула Виктория. Она едва сдерживала желание обнять дежурную. – Скажите, а если мы с Сашей распишемся? Прямо в колонии. Я знаю, это возможно!

– Это вообще было бы замечательно! Бракосочетание в ИК всегда считается важным этапом возвращения осужденного в социум. Это гораздо больший плюс для получения УДО, чем занятия в спортивной секции!

– Ясно! – сказала девушка. – Я все сделаю! Спасибо вам за совет. Вы мне очень помогли. Очень!

– Ну, все, невеста, мне пора! – поежившись, проговорила дежурная и усмехнулась. – Обед заканчивается. Тебя как зовут?

– Виктория Войтенко! – ответила Вика и надела капюшон.

– А я Ирина Петровна.

И, снова усмехнувшись, женщина торопливо направилась в сторону проходной.

Вернувшись домой, Виктория первым делом проконсультировалась у адвоката. Узнав о всех тонкостях бракосочетания в местах лишения свободы, девушка начала забрасывать Александра письмами. Порой она отправляла их по три в день. А на Новый год прислала ему смешную открытку с целующимися пингвинами. Написала, что это она и он! Вика не сообщала ни о работе, ни о погоде, ни об учебе, темой ее писем было только одно – чувства к Саше. Несколько раз она даже присылала ему стихи, причем свои и о нем. Любя, Вика просила лишь об одном – чтобы он на ней женился. Взывая к его порядочности, девушка твердила, что это не по-мужски – не выполнять своих обещаний. Александр упрямо молчал. И только на Рождество Виктория получила от него ответ.

«Моя маленькая девочка Викочка! Спасибо тебе за все. Спасибо, что ты меня не оставила. Ты самая лучшая! Я живу только тобой! Каждую ночь мне снятся твои глаза, я чувствую запах твоих волос, слышу твой голос, твой заливистый смех. Если бы ты знала, как мне тебя не хватает! Как безумно я тебя люблю! Но я не вправе пустить твою жизнь под откос. Это слишком большая жертва! Ты молодая, красивая. А кто я? Зэк с весьма заурядной внешностью и сомнительной перспективой. Что я могу тебе предложить? Ждать? Подпирать стены колонии? Копить крохи на передачи? Да, я пытался тебя прогнать, освободить. Но ты не слушаешь. Не скрою, мне это приятно! Несмотря ни на что, у меня теплится надежда на то, что не все еще в моей жизни потеряно. Пройдет время, и я выйду на свободу. Знаешь, в колонии хорошая библиотека. Я много читаю. По вечерам думаю над тем, чем займусь, когда окажусь на воле. Я строю планы. И если, несмотря на то что я тебе написал, ты все-таки хочешь остаться со мной, я сделаю все, чтобы ты почувствовала себя счастливой! Взвесь все хорошенько. Твой Александр».

Прочитав письмо, Виктория спрыгнула с дивана и закружилась по комнате.

– Ура! – радостно воскликнула она и подняла над головой сложенный вдвое лист бумаги. – Ура!

Не теряя времени, Виктория достала из тумбочки заранее заготовленный бланк заявления о заключении брака и квитанцию об уплате госпошлины. Заполненная ею половинка была заверена работником синегорского ЗАГСа. Оставалось заполнить заявление Сторожеву, заверить его у начальника колонии и отослать в ЗАГС. Когда будет назначена дата росписи, Виктории должны будут сообщить. Всю процедуру она выучила наизусть.

Несмотря на то что уже наступил вечер и на улице был мороз, девушка побежала на почту. Ждать наступления утра она не хотела и не могла.

С этого дня на ее лицо вернулась улыбка. Что бы Вика ни делала, она делала только ради своего Саши. Теперь он писал ей совершенно другие письма: нежные, трепетные, ласковые. Причем каждый день. Объявив ребятам о том, что они с Александром все-таки поженятся, Виктория начала готовиться к этому событию. И пусть оно будет не таким торжественным, как она мечтала, – без свадебного платья, без музыки, без гостей. Но в этот день она станет женой самого лучшего на свете мужчины. После того как они с Сашей поженятся, она сможет быть вместе с ним целых три дня! Сможет его обнять, обогреть, накормить. Отказывая себе во всем, Виктория копила каждую копейку, чтобы купить продукты для передачи. Она больше не хотела краснеть перед контролером, как в прошлый раз. Ровно через десять дней девушка получила уведомление о том, что их с Сашей бракосочетание состоится седьмого февраля.

В суматохе время пролетело незаметно.

Виктория приехала в Камянку первым автобусом. На улице было уже светло. Захватив солнце в плен, тяжелые низкие тучи угрюмо обняли землю. С неба сыпались маленькие, похожие на манку снежинки. Протяжно завывая, между домами бродил ветер. Злой, колючий, промозглый. Разгулявшись, по дороге перекатывалась поземка. Подхватывая с земли снег, ветер поднимал его и, кружа в порывистом, диком танце, уносил за собой. Февраль лютовал.

Оглянувшись, Вика подхватила сумки и побежала в сторону проходной. Ее глаза взволнованно горели. Их бракосочетание было назначено на двенадцать часов. А ей надо было еще так много успеть. И так хотелось выглядеть сегодня красивой! Чтобы Александр ни на секунду не усомнился в том, что принял правильное решение, согласившись взять ее в жены.

Подбежав к широким ступенькам, Виктория нерешительно остановилась. Опустив сумки на землю, девушка встряхнула руками и облегченно вздохнула. В день бракосочетания с заключенных снимали многие ограничения. Поэтому сегодня она привезла кучу гостинцев, теплую одежду и даже свадебный костюм для жениха. А что? Саша тоже должен почувствовать, что у него праздник!

Мечтательно улыбнувшись, Вика прищурила глаза и посмотрела в небо.

– Мама, мамочка, я выхожу замуж! Я так счастлива! Не сердись на меня, мамочка. Я не могу по-другому. Честное слово, он самый лучший! Мамочка, благослови нас!

Опустив голову, девушка подхватила сумки и побежала по лестнице наверх.

Открыв двери, она вдохнула тяжелый, спертый воздух. Постучав ногами, Вика очистила их от снега и осторожно переступила огромную серую лужу, расплывшуюся возле двери. На проходной было полно людей. Как в улье! Кто-то сидел на стуле, кто-то шептался в углу. Возле кабины дежурной стояло трое мужчин. Не выпуская сумки из рук, Вика решительно направилась к ней. Стоять в очереди Вика не могла: ей надо было срочно узнать, что делать дальше. Обойдя мужчин, Виктория прижалась лицом к стеклу. Насупившись, надвинув на лоб берет, за окном сидела Ирина Петровна. Увидев Вику, женщина улыбнулась.

– Здравствуйте! – приветливо произнесла девушка.

– Ой, невеста приехала! У нас все только о вашей свадьбе и говорят! – весело воскликнула Ирина Петровна и перевела взгляд на мужчин. – Так, ребята, подождите немного. Отойдите, пожалуйста, в сторону.

Пробурчав что-то невнятное, мужчины пропустили Вику к окну.

– Скажите, пожалуйста, что мне делать? Надо написать заявление?

– Не переживай, голубушка, не надо! Сторожев уже написал! – весело ответила дежурная и подмигнула. – Иди на КПП. Твое имя есть в графике свиданий. Контролер проведет тебя на досмотр, затем в красный уголок. Только вещи жениха отдай на проверку.

– Спасибо вам! Вы мне очень помогли! – сказала Виктория и побежала к двери.

Так же, как и в прошлый раз, Вика сдала сумку с вещами Александра контролеру. Все, что она взяла на длительное свидание, ей велели отнести на досмотр. Затем девушку провели в комнату личного досмотра. Особо не церемонясь, женщина-контролер заставила ее раздеться и даже присесть. Это было очень унизительно. Проверяя вещи, контролер прощупывала швы, выворачивала карманы. Правда, она была вежлива и немногословна. Так же тщательно она проверила еду. Женщина выборочно разрезáла отбивные, курицу, колбасу. Отламывала куски печенья, крошила хлеб, пробовала сок. Сжавшись, Виктория молча наблюдала за тем, как проходит досмотр. Девушка понимала: этого не избежать. Вздыхая, она все время посматривала на часы. Вика так хотела, чтобы это скорее закончилось! Выслушав указания, она заплатила в бухгалтерии за комнату для свиданий, отдала документы, необходимые для бракосочетания, и отнесла свои вещи в выделенную им с Сашей комнату. Правда, осмотреться как следует не успела. Стрелки часов приближались к двенадцати. Закрыв дверь, охранник провел Вику в так называемый красный уголок, расположенный в том же корпусе, только на втором этаже.

– Так, заходи. Пока побудешь одна. Жениха приведут, когда приедут представители ЗАГСа, – сказал охранник и весело подмигнул. – Удачи тебе, невеста!

Щелкнув, за ним закрылся замок. Облегченно вздохнув, Виктория посмотрела по сторонам. Комната напоминала студенческий зал для лекций. Правда, столы-парты, которые раньше, видимо, стояли посредине, были сдвинуты к стене. Только стол преподавателя одиноко стоял в центре, недалеко от доски. На окнах висела старая выцветшая тюль, на подоконниках росли, точнее, чахли цветы. Над доской висели портреты президента и членов правительства. Сбоку на стене – множество стендов и ярких плакатов. Бóльшая часть из них носила воспитательный характер. В общем, комната выглядела как обыкновенный учебный зал, если не обращать внимания на зарешеченные окна.

Покрутив головой, Виктория поискала место, куда можно было бы сложить одежду, но ни вешалки, ни крючка здесь не было. Недолго думая, Вика сбросила пальто и положила его на парту. Сняв сапоги, вытащила из сумки красивые серебристые туфли на шпильках и стала переодеваться. До назначенного времени оставалось всего десять минут. От волнения руки девушки начали немного дрожать.

Достав из косметички зеркальце, она поправила макияж и расчесала волосы. Золотисто-рыжие пышные пряди легли на плечи легкой волной. Подняв зеркало повыше, Вика попыталась увидеть себя полностью, но не смогла. Вздохнув, девушка поставила зеркальце на стол и отошла к окну. Уловив свое отражение, сделала шаг в сторону и радостно улыбнулась. Выглядела она сегодня великолепно! Нежно-сиреневое платье очень ей шло. Строгого покроя, чуть выше колен, оно идеально подчеркивало фигуру Вики. Небольшой полукруглый вырез был украшен тонким серебряным ожерельем с фианитовыми камешками. Слегка расширенные в плечах, рукава платья плавно сужались книзу и плотно облегали запястья. Облегченно вздохнув, девушка спрятала вещи в сумку и подошла к окну. Ждать оставалось недолго.

Наконец в коридоре послышались тяжелые, уверенные шаги. Сердце Виктории забилось в предчувствии встречи с любимым. Вспыхнув, лицо девушки залилось нежным румянцем. Волнуясь, она подбежала к двери. Вопреки ее ожиданиям, в комнату вошел начальник колонии – Кустицкий и незнакомая, лет сорока пяти дама. Полная, с короткой мужской стрижкой, в строгом сером костюме, женщина оценивающе посмотрела на Вику и остановилась.

– Невеста? – сузив глаза, коротко спросила она.

– Да, – робко ответила девушка.

Отчего-то ее настроение сразу испортилось. Взгляд женщины был настолько пренебрежительным и даже брезгливым, что Вике стало не по себе. И эта дама станет свидетелем их счастья? Виктория застыла на месте.

– Пожалуйста, Марьяна Петровна, проходите, располагайтесь! – любезно предложил женщине начальник колонии.

Не оборачиваясь, та засеменила к столу. Разложив папки, устало опустилась на табурет. Было заметно, что подобные мероприятия ей неприятны.

– А вы сегодня превосходно выглядите, Виктория! – подойдя к девушке, восторженно заметил Кустицкий. Слегка отступив в сторону, он открыто, без всякого стеснения посмотрел на нее сверху вниз и слегка приподнял бровь. – Такую невесту в стенах колонии я вижу впервые!

– Спасибо! – скромно ответила Вика и выдавила из себя улыбку.

Поведение, взгляд, комплименты начальника показались ей неприличными. Но она сделала вид, будто ей это приятно. Девушка твердо запомнила слова Ирины Петровны о том, что заявления на УДО идут только через Кустицкого, поэтому задирать перед ним нос было не в ее интересах.

– Так, вам разрешили пронести сладости и воду? – строго, по-деловому спросил начальник колонии.

– Да, – взволнованно ответила девушка и затараторила: – Я привезла с собой конфеты, печенье и кока-колу. Так мне Саша написал.

– Хорошо, – важно протянул Кустицкий и снисходительно улыбнулся: – А стаканчики одноразовые взяла?

– Да!

– Тогда быстро выкладывай все на стол!

Ухмыльнувшись, начальник подошел к даме, скучающей за столом. Подхватив ее под руку, Кустицкий стал рассказывать что-то веселое. Прыская от смеха, женщина по-детски замахала руками и громко засмеялась. Не прислушиваясь к разговору, Виктория начала раскладывать на столе угощение.

Время тянулось мучительно медленно. Тяжело вздохнув, Вика воровато глянула на часы. Стрелки показывали четверть первого. Взволнованно сжав губы, девушка подошла к окну. Словно на ладони, перед ней лежала разделенная на секторы зона. У каждого барака был свой внутренний дворик. Везде было чисто, ухожено. Вдоль стен виднелись посеревшие кустарники и высокие кучи снега. Дорожки были идеально расчищены. Но все-таки это была закрытая территория. Слева, почти на краю, возвышалась церковь, небольшая, выкрашенная в голубой цвет. От нее тянулась узкая дорожка длиной около ста метров, заканчивавшаяся воротами. Наверное, отсюда осужденные выходили на свободу. Виктория тяжело вздохнула. Теперь она понимала, что расстояние до свободы тут было намного длиннее, чем эта дорога, ведущая из церкви.

Внезапно Виктория почувствовала прикосновение – кто-то обнял ее за плечи. Вздрогнув, девушка обернулась. Глядя на нее восторженными глазами, рядом стоял Сторожев. Он выглядел намного лучше, чем в предыдущую встречу. Коротко подстриженный, аккуратно выбритый, парень уже надел белоснежную рубашку и темно-серый костюм, который она привезла.

– Девочка моя, какая ты красивая! – тихо прошептал он и взял Вику за руку. Улыбнувшись, добавил: – Спасибо тебе за все! Я этого никогда не забуду.

Глаза Александра светились от счастья. Глянув на начальника, он быстро поцеловал Вику в щечку и отстранился. Пожав плечами, девушка широко улыбнулась и тоже глянула на Кустицкого. Она совершенно не знала, как вести себя в такой ситуации.

– Сашенька, не надо о грустном! Сегодня у нас самый счастливый день. Ну что, берешь меня в жены, Сторожев? – пошутила она.

– Беру? Нет, хватаю! – улыбнулся парень. – И никому не отдам!

Глядя друг другу в глаза, они не заметили, как к ним подошел незнакомый мужчина с шевроном на груди. Это был заместитель начальника по воспитательной работе, капитан Юхно Владимир Игоревич.

– Ну что, не передумали, брачующиеся? – строго спросил он.

– Нет! – дружно, как пионеры, ответили Александр и Виктория и засмеялись.

– Тогда подходите к столу, – насупив брови, предложил капитан.

В этот момент в комнату вбежала Ирина Петровна. Следом за ней вошли знакомый конвоир и еще какой-то молоденький лейтенант. Улыбнувшись, Виктория радостно посмотрела на Ирину Петровну. Подмигнув, дежурная махнула ей рукой.

– Одну минутку, я только возьму кольца и фотоаппарат, – встрепенулась девушка и на ходу спросила: – Товарищ капитан, вы нас сфотографируете?

– Сфотографирую, – коротко ответил Владимир Игоревич и, переведя взгляд на Сторожева, свел на переносице брови. – Осужденному кольца носить не положено.

– Знаю, – грустно ответил Александр. – Это так, для фотографии. Я потом сразу сниму.

– Я тоже! – сказала Вика.

Вернувшись, Виктория отдала капитану фотоаппарат и поставила на стол маленькую коробочку с серебряными кольцами. На золотые ей не хватило денег.

– Позже мы купим другие, – произнесла девушка.

– Начинаем! – кашлянув, объявила Марьяна Петровна.

Взявшись за руки, Виктория и Александр подошли к столу.

Остальные, пройдя вглубь зала, стояли недалеко от них. Наверное, присутствовать на подобных мероприятиях им приходилось не так уж часто. Подхватив папку, Марьяна Петровна вышла из-за стола и внимательно посмотрела на молодых. Сдержав обещание, капитан начал их фотографировать.

– Сегодня вступают в брак граждане Украины Сторожев Александр Владимирович и Войтенко Виктория Ивановна. Хочу вас спросить: является ли ваше решение обоюдным? У вас, жених? – Марьяна Петровна строго посмотрела на Сторожева.

– Да, – твердо ответил Александр.

Представительница ЗАГСа перевела взгляд на девушку.

– У вас, невеста?

– Да! – решительно сказала Вика и взволнованно посмотрела на Сашу.

Улыбнувшись, он с силой сжал ее руку.

– Согласно закону Украины о государственной регистрации актов гражданского состояния сегодня ваш брак регистрируется, – монотонно, заученными фразами отчеканила женщина и, гордо подняв голову, добавила: – Прошу вас расписаться в книге регистрации актов гражданского состояния.

Переглянувшись, молодожены по очереди расписались.

– Брачующиеся, можете обменяться кольцами, – предложила Марьяна Петровна и отступила назад.

Сторожев быстро взял кольца и подошел к Виктории. Осторожно, все время глядя ей в глаза, он надел на ее безымянный палец тонкое серебряное колечко. От волнения у девушки перехватило дыхание. Звенящая тишина казалась ей прекрасной мелодией вальса. Виктория ликовала, ее сердце было переполнено счастьем. Наклонившись, Александр подхватил ее узкую ладонь и с наслаждением поцеловал.

– Я люблю тебя, белочка! – тихо прошептал он и выпрямился.

Открыв ладонь, Александр протянул ей свое кольцо.

– Ты самый дорогой для меня на земле человек, – улыбнувшись, шепнула Вика и надела кольцо ему на палец.

– Объявляю вас мужем и женой! – громко объявила строгая представительница ЗАГСа.

Ни красочной речи, ни слов поздравления не последовало.

Неожиданно, сунув руку в карман, Сторожев вытащил оттуда маленький, скрученный белыми нитками букетик немного помятых фиалок. Розовые, голубые, сиреневые, они были такие красивые!

– Викуся, это тебе! Прости… роз не было, – виновато сказал Александр и сдержанно улыбнулся. – Но я исправлюсь!

В ответ послышались аплодисменты.

– Сторожев, – нарочито громко произнес Кустицкий, – ты что, все подоконники в бараке опустошил?

Но Вика уже ничего не слышала. По ее щекам текли слезы. Прижимая к груди букетик, девушка счастливо смотрела на своего мужа.

 

Глава 11

– Все, можете отдыхать, – буркнул охранник.

Закрыв за собой дверь, ведущую в отделение для длительных свиданий, мужчина устало опустился за стол и сладко зевнул.

– Спасибо, – вежливо ответила Вика и огляделась.

Отделение начиналось с маленького квадратного холла. Тут была идеальная чистота и порядок. Обстановка чем-то напоминала домашнюю. С одной стороны стоял маленький диван с яркими, сшитыми из разноцветных лоскутков подушечками, с другой – телевизор. Со стен свисали вьющиеся цветы, высаженные в смешные горшки-березки – белые с маленькими черными полосками. Между цветами было множество простых, но очень милых детских рисунков. Чуть дальше начинался длинный коридор. Стены его были выкрашены в зеленый цвет, на полу лежал новый темно-коричневый линолеум. К удивлению Вики, все двери, выходящие в коридор, находились только с левой стороны.

Неожиданно, крикнув что-то непонятное, навстречу им выскочили два мальчика, наверное, близнецы. Хорошенькие, с крупными белыми кудрями. С виду мальчикам было лет по десять. Не обращая ни на кого внимания, они подбежали к дивану и весело плюхнулись на подушки. Размахивая ногами, дети громко завизжали и начали бороться. Услышав крик, к ним выбежала полная женщина лет сорока в красном замызганном на животе халате и с железными бигуди на голове. Сжимая в руке сковородку с салом, она бесцеремонно прошла мимо Александра и Вики и, наклонившись над детьми, сердито гаркнула:

– Какого хрена вы здесь шастаете? Я же сказала вам сидеть в комнате. А то наберетесь еще какой-нибудь заразы!

Толкнув Вику в плечо, женщина угрюмо насупила брови и, гордо подняв голову и переваливаясь, как утка, поковыляла назад.

– Идем! – позвала девушка, обращаясь к Саше. – У нас пятая комната.

– Идем! – ответил Александр и опустил голову.

Молча пройдя коридор, они остановились возле нужной двери. Открыв замок, Сторожев сдержанно улыбнулся и пропустил Вику вперед.

Переступив порог, они оказались в небольшом номере, чем-то напоминающем бокс в студенческом общежитии. В нос ударил тяжелый запах сырости и въевшегося в стены дыма сигарет. Опустив сумку на тумбочку, девушка с интересом посмотрела по сторонам. Маленький коридорчик, разделенный небольшой полукруглой аркой, переходил в кухню. Справа от входа была ванная, слева – спальня. Все помещения были такие миниатюрные, словно игрушечные: коридорчик был около четырех квадратных метров, спальня немного больше. В ней с трудом разместились двуспальная кровать, небольшой платяной шкаф и стул. Кухня тоже была крохотная. Возле окна стоял холодильник «Норд», чуть дальше, прижавшись друг к другу, две тумбочки. На них была посуда и старенький электрический чайник из нержавейки. У стены стоял маленький, всего на два человека, стол. Над ним висела большая икона, по-видимому, нарисованная самоучкой. Она была непривычно яркая и очень грустная. Казалось, большие глаза Богородицы, изображенной на ней, плакали. Наверное, тот, кто рисовал эту икону, в чем-то сильно раскаивался.

– А здесь неплохо! – солгала Виктория и обернулась.

Опустившись на стул, Сторожев задумчиво смотрел в пол.

– Саша, – тихо окликнула его Вика, – что с тобой? Что-то случилось? Ты что, не хочешь меня обнять, поцеловать? А может, ты и правда меня не любишь?

Встрепенувшись, парень быстро поднялся. Быстрыми широкими шагами он подошел к Виктории, схватил ее за плечи и сжал их крепко, почти до боли.

– Девочка моя, никогда так не говори! – воскликнул Александр. – Как я могу тебя не любить? Даже не думай об этом, слышишь? Ты для меня все! Никто никогда не был мне так дорог. Ты для меня словно глоток воды! Ты для меня все!

Глубоко вдохнув, он продолжил:

– У мужчин не принято так говорить, но я должен признаться: мне стыдно перед тобой. Понимаешь? Ты этого не заслуживаешь! Твоя свадьба должна была быть как сказка, а не как кошмар в этом гадком бараке. Прости меня, белочка, за это!

Сторожев слегка повернул голову и посмотрел в окно. Девушка понимала: ему сейчас тяжело. Сильный, успешный, он не привык перекладывать свои проблемы на чужие, тем более женские плечи. Но люди не зря говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Это испытание они обязаны пройти вместе. Это ее выбор. Виктория нежно обхватила ладонями лицо Александра и повернула его к себе. Сосредоточившись, девушка заглянула в его глаза. Большие, темные, они были бесконечно грустными и погасшими.

– Сашенька, миленький, самый родной, я тебя понимаю. Поверь, мне ничего не страшно. Я так сильно тебя люблю, что готова пройти с тобой через все! Чем бы это ни было, адом или бараком, я все равно хочу быть рядом с тобой. Хоть иногда. Я хочу хоть немного скрасить твои будни. И не от того, что жалею тебя. Нет! Я просто хочу быть с тобой! Понимаешь? Я не желаю терять ни минуты нашего счастья! Ты думаешь, мне плохо, я расстроена из-за того, что у нас не состоялась пышная свадьба? Нет! Это не так! Ведь что такое свадьба? Всего лишь один день. И пусть он будет прекрасный, веселый, яркий, но если он перечеркивает годы большой любви, даже проведенные в колонии, я отрекаюсь от него. Сознательно. Я выбираю любовь, а не свадебное застолье! Ты понимаешь меня, любимый?

– Понимаю, моя девочка! – тихим гортанным голосом ответил Сторожев и слегка отстранился. Сузив глаза, он смотрел на Вику таким жарким, испепеляющим взглядом, что у нее внутри все сжалось. – Ничего, будет еще и на нашей улице праздник! Ради тебя, моя белочка, я все сделаю. Мы еще прорвемся, я тебе обещаю!

Александр погладил Вику по щеке и улыбнулся. Его большие руки были шершавыми и очень теплыми. Вздрогнув, Виктория слегка поежилась. Словно предчувствуя что-то грандиозное, девушка испуганно округлила глаза и затаила дыхание. Их взгляды встретились, и Вика с Александром замерли. Казалось, они растворились друг в друге.

– Девочка моя! Я так сильно тебя люблю! – наконец произнес Саша.

Обхватив Викторию руками, он с силой привлек ее к себе. Его ладони сжали ее талию и опустились вниз. Вздрогнув, девушка подняла голову и обняла Александра за плечи. Прижавшись к нему, она почувствовала, как напряглось его тело, как, перекатываясь, заиграли мышцы. Опустив голову, Сторожев с наслаждением вдохнул нежный аромат ее пышных волос и застонал. Тихо, чуть слышно. Затем, наклонившись, он осторожно взял Викторию за подбородок и несколько раз поцеловал в губы. Сначала ласково, игриво. Затем сильно, до боли. Его дыхание стало прерывистым и горячим. Виктория закрыла глаза и задрожала. Приоткрыв рот, она почувствовала его теплый, чуть влажный язык. По ее телу разлилась сладостная волна. Казалось, еще немного – и она упадет. Предчувствуя это, Александр подхватил ее на руки и понес в спальню.

– Белочка моя, как же ты прекрасна! – прошептал он. – И ты – моя жена! Моя!

Бережно опустив ее на кровать, Сторожев взволнованно склонился над девушкой. За окном догорал закат. Лицо Виктории казалось немного испуганным. Рассы́павшись по подушке, ее волосы блестели, словно червонное золото. Чуть вздрагивая, на шее билась тонкая голубоватая жилка. Изумрудные глаза наполнились прозрачными, едва заметными слезинками. Вика, казалось, не дышала. Протянув руку, Александр бережно, едва касаясь, провел пальцами по ее шее и опустился к груди.

– Не бойся! Я не причиню тебе вреда! – произнес он и страстно поцеловал Викторию.

– С тобой я ничего не боюсь! – с трудом переведя дыхание, ответила она.

Не отрываясь от ее губ, Сторожев сбросил пиджак на пол. Следом полетела рубашка. Девушка затрепетала от волнения. Все-таки ЭТОГО она боялась.

Виктория погладила мужа по груди и вымученно улыбнулась. Снимая с нее одежду, Александр осыпáл поцелуями каждую частичку отвоеванного им тела. От его прикосновений девушка вздрагивала и тихо стонала. Ее глаза взволнованно блестели. Неожиданно Сторожев застыл. Перед ним лежала богиня! У Вики было грациозное, красивое, словно выточенное из мрамора тело. Девушка тяжело дышала, ее грудь вздымалась и опускалась, маленькие коричневые бутоны сморщились и напряглись. Бедра Вики раздвинулись, и показался маленький, зажатый между ними пушистый холмик. Судорожно сглотнув, Александр поднялся и, не отводя от нее взгляда, снял брюки.

Натянув на себя простыню, Виктория округлила глаза и приподнялась.

Впервые в жизни она видела обнаженное мужское тело. Александр был подобен статуе Дорифора – высокий, широкоплечий, с рельефными мышцами. Мускулистая грудь была покрыта маленькими темными волосками. На руках выступали синие жилы. Могучий торс плавно переходил в узкие округлые бедра. Чуть ниже, под животом, вырвавшись на свободу, вздымалось могучее мужское естество.

– Викочка, – с трудом сдерживая себя, простонал Сторожев, – если бы ты знала, как я тебя хочу!

Наклонившись, Александр поправил ее волосы и игриво, лаская кончиком языка, поцеловал в ушко. Несмело подняв руки, Виктория погладила его по спине и уткнулась в плечо. Ей было так хорошо! Обнявшись, они плавно опустились на кровать.

Скользя, его руки взволнованно ласкали ее тело. Нежное, шелковистое, оно дышало любовью. От каждого прикосновения девушка вздрагивала и напрягалась. Александр посмотрел ей в глаза и нежно поцеловал в шею, а затем опустился к груди. Прильнув к ней, он услышал, как взволнованно стучит сердце Вики, словно выбивая набат, гимн вечной любви. Сжав ее руки, Александр с наслаждением обхватил губами маленький твердый бутон и поиграл с ним языком. Прикусив губу, Виктория откинула голову и застонала. Солнечный свет за окном погас. Комнату окутали сумерки.

На какое-то мгновение, словно перед прыжком, Александр замер и посмотрел на девушку. Закрыв глаза и тяжело дыша, Виктория напряглась в ожидании новых ласк. Ее грудь по-прежнему высоко поднималась и опускалась. Наклонившись, Александр отпустил ее руки и ласково поцеловал розовый выпуклый пупок. Поглаживая бедра Вики, он опускался все ниже и ниже. Не останавливаясь, осыпáл поцелуями ее нежный живот, а затем прильнул к маленькому пушистому бугорку.

Виктория прикусила губу. Изогнув спину, она словно в забытьи отвернулась в сторону. Приоткрыв рот, девушка откинула голову назад и судорожно задрожала. Ее дыхание становилось все более глубоким и частым. Неожиданно она почувствовала, как внизу живота разлилось приятное, обволакивающее тепло. Казалось, там забилось еще одно маленькое, но очень горячее сердце. Вика не помнила себя, не понимала, что с ней происходит. Она куда-то летела, летела, летела… Ее тело окутала упоительная, сладкая волна. Лаская, она то поднимала Викторию на гребне, то опускала. Разливаясь, волна захватывала ее тело, сознание, разум. Вике казалось, что ее впустили во врата вселенского рая, она плыла над облаками, дотрагивалась до солнца. Каждая частичка ее существа жаждала одного – чтобы это никогда не заканчивалось. Виктория с силой обняла Александра за плечи и застонала. Протяжно и очень громко. Такого наслаждения она еще никогда не испытывала.

Через несколько мгновений Александр медленно, стараясь отвлечь любимую ласками, вошел в нее, нежно, словно играя. Сжавшись, девушка почувствовала внизу живота острую горячую боль. Вскрикнув, Вика ухватилась за простыню и замерла. У нее из глаз потекли тонкие обжигающие ручейки слез. Она испуганно посмотрела на мужа.

– Девочка моя, – склонившись над ней, прошептал Александр. – Тебе больно? Прости меня, маленькая, прости, моя белочка! Мне очень тебя жалко!

Подняв руку, он вытер с ее лица мокрые дорожки и поцеловал в щеку. Его переполняло счастье. Такого вихря радостных эмоций он еще никогда не испытывал. Эта девушка была как горный родник – чистая, светлая, непорочная. И это его жена, его женщина. Его Виктория! Задрожав, Александр обнял ее за плечи. Словно обезумев, он стал осыпать ее поцелуями. Всю, с головы до ног. С трепетом согревал ее руки, плечи, шею, живот. К каждому пальчику на ее ногах Александр прикасался губами так, словно это был божественный дар. Чудесный, великий…

– Девочка моя, спасибо тебе за все! – задыхаясь, произнес Александр. – Сегодня ты отдала себя мне. Мне одному! Спасибо, моя малышка! Спасибо, моя девочка!

Улыбнувшись, Виктория погладила мужа по голове.

– И тебе спасибо!

– Скажи, маленькая, тебе все еще больно? – приподнявшись, заботливо поинтересовался Александр.

– Уже нет, все прошло. Не переживай, – ответила Вика и, томно изогнув спину, закинула руки за голову. Ее глаза светились от счастья. Только теперь, став женщиной, она поняла, что означало слово «любить».

– Я люблю тебя, Викочка! Слышишь, я люблю тебя, моя маленькая жена! – крикнул Сторожев и крепко обнял ее.

– И я люблю тебя, Сашенька, – взволнованно ответила она. – Очень тебя люблю!

Комнату залил нежно-голубоватый свет. Бесстыдно подглядывая в окно, на них смотрела таинственная луна. Казалось, она улыбалась. Может быть, радовалась вместе с ними. Повернувшись на бок, Александр с грустью посмотрел на свою молодую жену. Он трепетно погладил ее шелковистое, нежное тело и тяжело вздохнул. Подняв голову, Виктория ласково взглянула на него и улыбнулась. Не отводя глаз, они восторженно смотрели друг на друга. И было в их взглядах столько силы, любви и нежности, что никакие слова на свете не смогли бы это выразить. Прижавшись друг к другу, Вика и Александр постепенно вернулись на землю.

Неожиданно за стеной послышались ругань, женский крик и жалобный детский плач. Что-то упало и зазвенело. Завизжали дети. Затем, хлопнув дверью, кто-то выбежал в коридор.

Виктория вздрогнула и прижалась к мужу.

– Прости, малышка! Что поделаешь, здесь как в коммуналке, – угрюмо заметил Александр и погладил жену по голове.

Виктория слегка отстранилась и сердито нахмурилась.

– Сашенька, но ты же голодный. А я тебе столько вкусного привезла! Давай я сейчас быстренько сбегаю в душ, а потом накрою на стол, – проговорила она и, подхватив простыню, спрыгнула с кровати. – Хотя нет, наверное, сначала иди ты. А я пока поколдую на кухне.

– Как скажешь! – рассмеявшись, ответил Александр и приподнялся.

Не моргая, он как завороженный смотрел на жену. Улыбнувшись, Виктория кокетливо вильнула белоснежными бедрами и обернула тело простыней. Затем подбежала к стене и ударила ладонью по выключателю. В комнате вспыхнул свет. Девушка зажмурилась, а следом за этим по-детски приоткрыла сначала один, потом другой глаз и посмотрела на мужа. У него был настолько смешной, удивленный вид, что она рассмеялась. Вымученно улыбнувшись, Александр опустил голову и тихо, чуть слышно выдавил из себя:

– Викочка, ты меня мучаешь! Иди, пожалуйста, ко мне!

– Нет, сначала надо поесть! – строго ответила она и выбежала в коридорчик.

Из-под входной двери медленно сочился холодный воздух. Вздрогнув, Виктория открыла сумку и достала пакет с одеждой. Накинув на себя тонкий китайский халат, сшитый из ярко-красного шелка, девушка слегка поежилась и поискала тапки. Конечно, лучше бы сейчас облачиться в свитер и вязаные носки, но ей так хотелось выглядеть привлекательной. Сунув ноги в красивые, бордового цвета тапки с меховой опушкой, Вика взбила волосы рукой и бросила взгляд в зеркало. Маленькое, с темными разводами, оно все-таки говорило правду: Виктория выглядела великолепно! Самодовольно улыбнувшись, девушка вытащила пакет с вещами Александра и поспешила в комнату.

Натянув на себя брюки, Саша задумчиво стоял у окна.

– Сашенька, возьми. Это твои вещи! – сказала Вика и протянула ему пакет. Затем нерешительно добавила: – Наверное, ты хочешь переодеться…

Быстро повернувшись, Александр схватил Викторию за запястье и притянул ее к себе. Пакет выпал у нее из рук.

– Девочка моя! Викочка! – с болью воскликнул Александр и встал на колени. Обхватив руками ее бедра, прижался головой к ее животу и произнес: – Спасибо тебе, родная! Спасибо за все! Ты моя декабристка! Ты как Мария Волконская. А ведь тебе нет еще и двадцати…

– Да ладно! – усмехнувшись, ответила Вика и погладила мужа по голове. – Мне до нее далеко! Я лишь приезжаю к тебе время от времени, а она жила рядом с супругом постоянно. К тому же, кажется, Волконская родила в ссылке детей.

– И мы родим! – подмигнув, уверенно сказал Александр и, подхватив с пола пакет, направился в ванную.

Виктория была на седьмом небе от счастья. Ее переполняла энергия, она словно летала на крыльях. Вика любила и была любима и не обращала внимания на трудности. Ее не страшили ни этот барак, ни холод, ни маленькие убогие комнаты. Наверное, не зря говорят, что с милым рай и в шалаше! Больше всего на свете Виктория хотела сейчас сделать Александру приятное. Ей так хотелось устроить для него праздник. Пусть маленький, пусть скромный, но Саша должен почувствовать, как она его любит! Подхватив клетчатую сумку с продуктами, Виктория торопливо достала оттуда пластмассовые судки и небольшие свертки, обернутые фольгой. Спрятав еду в холодильник, Вика похлопала ладошкой по столу. Рука прилипала к столешнице. Вытащив предусмотрительно захваченную с собой тряпку, девушка налила на стол ароматное жидкое мыло и старательно вымыла его. Мурлыча под нос веселую детскую песню, Виктория накрыла столешницу белой накрахмаленной скатертью и поставила на нее одноразовые тарелки. Затем положила рядом ярко-красные салфетки. Быстрыми легкими движениями разложила пластиковые вилки, ножи и поставила маленькие стаканчики с гофрированными краями. Отойдя в сторону, Виктория повернула голову набок и окинула сервировку внимательным взглядом. Все выглядело вполне пристойно! Виолетта Генриховна похвалила бы ее. Облегченно вздохнув, Вика прислушалась к звукам, доносящимся из ванной. Вода уже не лилась. Значит, Саша скоро оттуда выйдет.

Виктория встрепенулась. Вытащив из сумки еще один пакет, девушка аккуратно развернула белое вафельное полотенце и осторожно, по одному, выложила на стол любимые Сашины пирожки с капустой. Золотистого цвета, с румяной корочкой, они так чудесно пахли! Следом за пирожками Вика разложила на тарелках куриные окорочка, отбивные, сыр, колбасу и даже селедку с лучком. Достав голубцы, девушка переложила их в маленькую кастрюльку и поставила на тумбочку – их можно будет разогреть на кухне. Вытащив из холодильника полиэтиленовый пакет, Виктория торжественно водрузила в центре стола пушистый пучок зелени. Петрушку с укропом она купила на последние деньги, оставив мелочь себе на дорогу.

Вздохнув, Виктория задумчиво посмотрела в зарешеченное окно. Оно выходило на спортивную площадку. За окном ярко горели фонари. Расчищенная от снега площадка была пуста. Вика сосредоточенно посмотрела вдаль. Сверху, над железной сеткой, разделяющей площадку с бараками, были видны круги широкой колючей проволоки. Чуть дальше она заметила сторожевую вышку. Задернув шторку, Виктория стянула на груди халат и отошла от окна.

Хлопнув дверью, Александр вышел из ванной. Порозовевший, свежий, он был одет в привычные для него джинсы и серый вязаный свитер. От него так приятно пахло! Посмотрев на жену, Александр быстро перевел взгляд на стол и судорожно сглотнул.

– Сашенька, можешь начинать без меня, – быстро сориентировавшись, проговорила Вика и побежала в ванную. Затем, вспомнив, распахнула дверь и крикнула: – С легким паром, любимый!

Сбросив халат, девушка открыла кран и встала под душ. Ласково обнимая ее тело, сверху полилась теплая вода. Неожиданно ржавый поддон душевой кабинки задрожал и накренился. Виктория усмехнулась. Временные трудности ее совершенно не беспокоили. Главное, что она вместе с любимым! Намылив мочалку, девушка старательно потерла все тело. Отныне оно принадлежит не только ей! Улыбнувшись, Вика погладила себя по груди и вздрогнула. Как ей было сейчас хорошо! Задумавшись, она растерла кожу до красноты. Пышная белая пена начала пузыриться и падать в поддон. Подхватывая, вода уносила ее за собой. Отгоняя воспоминания, Вика открыла холодную воду и решительно подставила тело под струю обжигающей прохлады. Это отец приучил ее закаляться…

Приведя себя в порядок, Виктория поспешила на кухню.

Наклонившись над столом, Александр перекладывал в тарелку горячие голубцы. Маленькие, аккуратно завернутые, они так аппетитно пахли, что Александр почувствовал спазм в желудке. Сглотнув, он быстро сунул голубец в рот и торопливо проглотил. Подхватив вилкой еще один, Саша не заметил, как Вика вышла из ванной.

– Я не вытерпел! – виновато, с набитым ртом, начал оправдываться Александр с голубцом за щекой, вздувшейся, как от флюса. – С леким паом!

Виктория прыснула от смеха. Подбежав к мужу, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в надутую, выпуклую щеку.

– Солнышко мое, ешь на здоровье! – весело воскликнула она. На ее щеках играли маленькие очаровательные ямочки. – Ты их уже подогрел?

– Угу, – с трудом ответил мужчина и обнял ее за талию.

– Умница! Ты мой помощник! – похвалила его Виктория и опустилась на табурет. – Садись, Сашенька, садись! Сейчас я буду тебя кормить.

Кивнув, Александр проглотил голубец и сел возле нее.

– Ну что, Викуся, выпьем за наше счастье кока-колы? – немного грустно спросил он и открыл бутылку. Наполнив стаканы, Александр торопливо поднялся и произнес: – За нашу любовь! За тебя, моя девочка! А шампанского мы еще выпьем. И много. Я тебе обещаю!

Девушка сдержанно улыбнулась и осушила стаканчик.

Особо не акцентируя внимание на том, что сегодня у них вроде бы праздничный день, Вика старалась отвлечь Сашу от того, что его окружало. Поставив перед ним тарелку, она все время подкладывала ему еду и говорила, говорила. Не умолкая, Виктория рассказывала мужу, чем закончились уголовные дела, открытые на его друзей. Говорила о том, как их бизнес пошел в гору, о том, как им не хватает его, Александра. Достав из сумки тетрадь, зачитывала послания, которые передали ему друзья. Смеясь, призналась, что получила на экзамене по английскому двойку. И это всего лишь за выпавшую из кармана шпаргалку! Гордо подняв голову, Виктория рассказала о том, как пережила проверку инспекции по ценам.

Улыбаясь, Александр пристально всматривался в ее глаза. Казалось, он не верил своему счастью. Виктория возвращала его к жизни. Загоревшись, его глаза наполнились светом, на впалых щеках появился едва заметный румянец. Любимая женщина, вкусная еда, приятный разговор мягко обволакивали и согревали его сердце.

– Викочка, спасибо тебе за этот роскошный ужин! – сыто откинувшись и опершись спиной на подоконник, произнес Александр и широко улыбнулся. – Да, мне несказанно повезло. Мало того, что жена у меня красавица, так она еще и умница! Но и это тоже еще не все! Как она готовит… Нет, мне надо скорее возвращаться домой. Я просто обязан тебя охранять!

Виктория счастливо улыбнулась.

– Да, Сашенька, я уже консультировалась с адвокатами. – Вздохнув, она заговорщически перешла на шепот: – В марте следующего года, когда пройдет половина твоего срока, ты можешь подавать на УДО. Конечно, тут есть нюансы. В каждой колонии свои порядки. Многое мне рассказала дежурная с КПП – Ирина Петровна. Это та, что была сегодня на нашем бракосочетании. Оказывается, она очень даже неплохая женщина.

Александр тревожно посмотрел на Вику.

– Девочка моя, как ты за меня переживаешь!

Виктория подняла глаза. Мягко опустив ладонь, она сжала его руку и задумалась. Всматриваясь в глаза Александра, Вика торопливо рассказала ему все, что знала о правилах досрочного освобождения. Волнуясь, девушка показала мужу образец обращения, в котором он якобы просит ее погасить штраф, назначенный ему судом.

Взглянув на это, Сторожев резко поднялся. Его лицо окаменело, на скулах заиграли желваки.

– Как я могу тебя об этом просить?! – возмущенно воскликнул он. Его глаза полыхали гневом. – Нет! Это огромные деньги. Где ты их возьмешь? Лучше я буду сидеть до конца!

– Глупости! – возразила Виктория. Поднявшись, она подошла к мужу и обняла его. Вика изо всех сил старалась побороть его упрямство. – Саш, ты не переживай из-за денег. Все расходы твои друзья берут на себя, мы с ними это уже обсудили. Ты ведь сидишь здесь не только за себя, но и за них. Думаешь, они этого не понимают? Понимают, мой хороший. Ребята тоже хотят, чтобы ты скорее отсюда вышел. То, что ты тут находишься, на совести у всех нас. Даже у меня! Если бы не пышная свадьба, которую ты хотел для меня устроить, может быть, ты и не стал бы ввязываться в эту аферу!

Сторожев не шевелился. Он не верил собственным ушам. Виктория говорила так красноречиво, так мудро, так проникновенно! Все ее аргументы были неоспоримы. Ему даже нечего было возразить. Сжав ее плечи, Александр посмотрел жене в глаза. Они горели, как два изумруда. В них было все: тепло, любовь, свет, радость, сила.

– Спасибо тебе, родная! Я выберусь отсюда. Я в этом не сомневаюсь! – заявил Александр и подхватил Вику на руки. – Ведь теперь у меня есть Виктория! Моя победа.

 

Глава 12

Прошел год. Для Виктории это было не самое легкое время. Но в то же время оно было необыкновенно счастливым. Это было время ее любви. Вороватой и безграничной.

Девушка жила короткими встречами с мужем, длинными письмами и ожиданиями. Каждый вечер, закрыв глаза, она с трепетом вспоминала о тех прекрасных минутах, которые провела с Александром. Как, засыпая в его объятиях, прижималась к его груди, ощущала прикосновение его губ, слышала биение его сердца, чувствовала его дыхание. Это было словно наваждение. В его руках она таяла, растворялась, исчезала. Их любовь была подобна черному шоколаду – сладкому, но с привкусом горечи. Однако это ничуть ее не уменьшало. Наоборот! С каждым днем, с каждой новой встречей чувства Виктории становились еще более сильными и глубокими. Александр разбудил в ней женщину – страстную и очень нежную. Вика изменилась до неузнаваемости. Смеясь, Александр сравнивал ее с рысью – красивой, бесстрашной и очень умной.

Виктория успешно оканчивала третий курс института. Стараясь идти в ногу со временем, она также окончила курсы вождения. Но больше всего внимания она уделяла бизнесу. Вика была уверена в себе и хорошо знала законы, поэтому быстро ориентировалась в ситуации, из которой надо было найти выход. А в нашей стране, где весь бизнес работает в тени, избежать неожиданных ситуаций было практически невозможно. Виктория ловко давала взятки представителям власти и даже подружилась с бандитами. Немного разбогатев, она открыла салон видеопроката и маленький кинозал, где показывали стереофильмы.

Не забывая о тех, кто когда-то протянул ей руку помощи, Виктория часто проведывала Виолетту Генриховну. Вика полюбила ее как родную! Мудрые советы пожилой женщины стали для нее жизненно необходимыми. К тому же Виктории было с ней очень интересно. Она ездила к Виолетте Генриховне на дачу, помогала ей по дому. Устраивая вечерние чаепития, они подолгу засиживались, говорили о своих планах и даже делились рецептами. Волнуясь о здоровье Виолетты Генриховны, Вика водила ее к врачам, покупала ей дорогие лекарства. Благодаря Виктории пожилая женщина была окружена заботой и вниманием.

Вика также с удовольствием бывала в гостях у Ксюши Радковской. Правда, у ее подруги была уже другая фамилия. Еще в прошлом году Ксюша вышла замуж за совсем молоденького и очень симпатичного парня – Ванечку Палийчука. Молодой, перспективный врач-стоматолог, Иван часто приходил к ней в цветочный магазин вместе с мужем начальницы Николаем (оба работали в стоматологической клинике). Совсем не похожий на мачо, сдержанный и галантный, Ванечка никак не решался заговорить с Ксюшей. Вот Наталья Евгеньевна и отправила девушку лечить зуб к одному из лучших докторов Синегорска. Оказав Ксюше медицинскую помощь, Иван Васильевич осмелел и, пригласив девушку в ресторан, без колебаний сделал ей предложение. Оксана согласилась. Вот так, нежданно-негаданно, Ксюша вышла замуж. Виктория искренне радовалась за подругу.

Но приятнее всего Вике было встречаться с любимым. Каждый месяц она ездила к Александру в колонию. Эти свидания были подобны путешествиям по заморским странам – прекрасным и неизведанным; они напоминали вспышки салюта – огромные, яркие, но очень короткие. Виктория по-прежнему тщательно собирала любимому передачи. Желая сделать ему приятное, вязала Александру теплые вещи, рисовала для него забавные, смешные картинки. Вика делала все возможное, чтобы он получил условно-досрочное освобождение. За время поездок она еще больше укрепила хорошие отношения, которые завязались у нее с Ириной Петровной. Стараясь задобрить дежурную, Вика никогда не приходила к ней с пустыми руками. Проработав всю жизнь в колонии, ловкая и опытная, Ирина Петровна многое ей рассказала. Раскрыв секреты УДО, она поведала о том, что происходит на зоне на самом деле. Эта колония была «красной зоной» – в ней правила администрация. Тут царили жестокость, беззаконие и издевательства над людьми. Очень часто заключенные заканчивали жизнь самоубийством. Но это всегда преподносили как несчастный случай или травму на производстве. Когда Вика слушала рассказы Ирины Петровны, ее сердце сжималось от ужаса. Дежурная советовала ей как можно быстрее вытащить Сторожева из колонии. Впрочем, добавляла она, это не так уж легко, как может показаться постороннему человеку.

Александр тоже старался сделать все, чтобы вырваться на свободу. Сильный, волевой, грамотный, он быстро дорос до бригадира столярного цеха. Сторожев активно занимался спортом, выиграл первенство отряда по вольной борьбе. Видя его старания, заместитель начальника колонии дал Александру положительную характеристику и пообещал поговорить с Кустицким. В начале месяца Сторожев написал заявление на досрочное освобождение. Виктория была так этому рада! Оставалось дождаться, когда начальник колонии напишет ходатайство и передаст документы в суд. Казалось, никаких препятствий на пути досрочного освобождения Александра не было.

Наступил конец марта.

Виктория с самого утра торчала на проходной. Сегодня у нее должно было состояться очередное длительное свидание с мужем. Готовясь к нему, она приготовила любимые блюда Александра. Желая сделать ему приятное, купила деликатесы – благо, теперь финансовое положение ей это позволяло. Но, как говорится, не хлебом единым. Пирожки, котлеты, вареники… Все это, конечно, хорошо. Но Вике так хотелось, чтобы больше всего на свете Саша ждал именно ее. Перед поездкой к мужу Виктория загорела в солярии, сделала новую прическу, маникюр и даже нарастила ресницы. Осмелев, она купила очаровательный комплект нижнего белья: соблазнительные трусики-стринги из красного кружева и такой же кружевной бюстгальтер с маленькой перламутровой бусинкой посредине. Всю дорогу Виктория представляла, как встретит ее муж, как она будет перед ним раздеваться, как загорятся его глаза. Честно говоря, она сама себе удивлялась. Но ей так хотелось, чтобы Александр восхищался ею, чтобы его лицо сияло от радости. Ведь в последнее время оно было такое грустное.

До назначенного времени оставалось всего несколько часов.

Как всегда, Виктория приехала в Камянку первым автобусом – сначала она хотела попасть на прием к начальнику колонии. Прислушавшись к совету Ирины Петровны, Вика приготовила для него пламенную речь и солидное денежное вознаграждение. Но ей пока не везло: Кустицкого на работе не было. На КПП ответили, что он уехал в район, вроде бы на совещание. Правда, сменщица Ирины Петровны Галина по секрету сказала Виктории, что к десяти часам начальник должен вернуться. Женщина симпатизировала Вике. Она выписала девушке пропуск и строго велела ждать.

Виктория топталась у окна. Сидеть возле шумных, крикливых теток, умостивших свои грузные тела на стульях, ей не хотелось. К тому же все они тоже ждали Кустицкого. Был у них пропуск или нет, Вика, конечно, не знала. Но на всякий случай держалась подальше. Тетки то и дело бросали на нее недобрые, колючие взгляды и шушукались. Может, они чувствовали, что она хочет пройти без очереди, а может, она им просто не нравилась? Да и разве может вызвать у них симпатию молодая, красивая, эффектная женщина, у которой вся жизнь впереди? В белой короткой куртке с отороченным меховой опушкой капюшоном, в синих облегающих джинсах и белых полусапожках на высоких шпильках, она вряд ли могла понравиться матронам пятидесяти с лишним лет, у которых сто килограммов веса и мужья – отъявленные рецидивисты.

Облокотившись на подоконник, Виктория задумчиво смотрела вдаль. Наконец она заметила, как недалеко от входа остановился зеленый, с вылинявшим обвисшим тентом военный «бобик». Широко открыв дверь, из машины выскочил начальник колонии. Наверное, он очень спешил. Кустицкий обернулся, что-то крикнул шоферу и перепрыгнул через маленький посеревший бугорок снега. Неожиданно для самого себя начальник колонии оказался посреди большой, разлившейся у порога лужи. Выругавшись, мужчина подтянул брюки и побежал к ступенькам.

Виктория прыснула от смеха и поспешила к двери.

Кустицкий размашисто открыл дверь и остановился. Посмотрев в сторону сбившихся в кучу теток, он презрительно сжал губы. Было заметно, что настроение у него не очень хорошее. Почуяв недоброе, женщины замолчали. На проходной повисла напряженная тишина. Пользуясь случаем, Виктория решительно подошла к Кустицкому.

– Здравствуйте, Андрей Владимирович! – пролепетала она и невинно улыбнулась. На щеках девушки появились две маленькие обворожительные ямочки. – Напомню, я жена Сторожева. Мне очень надо попасть к вам на прием. Скажите, когда вам будет удобно со мной поговорить?

Кустицкий медленно свел на переносице мохнатые брови и посмотрел на Вику. Злость в его глазах постепенно сменилась изумлением.

– Через пять минут, – ухмыльнувшись, коротко ответил он и поспешил к лестнице.

Виктория взвизгнула от радости. Подхватив сумку, она торопливо переставила ее к стене и подошла к кабинке дежурной. Рядом никого не было. Наклонив голову, Галина что-то писала. Вика взволнованно постучала в стекло.

– Разрешил? – подняв голову, кратко спросила женщина.

– Да! Спасибо! – Глаза Виктории искрились радостью. – Я вас, Галочка, хочу попросить. Пока я буду в кабинете у начальника, пожалуйста, посмотрите за моей сумкой. Вон та, клетчатая, что стоит у стены. Хорошо?

– Ладно, посмотрю! – буркнула дежурная.

Виктория облегченно вздохнула. Открыв железную дверь, она неторопливо пошла по лестнице. Тщательно, словно готовясь к экзамену, девушка повторяла про себя речь, которую приготовила для Кустицкого. Саша писал, что начальник почему-то медлит с подачей его документов на досрочное освобождение. Почему? Может, ждет, когда ему выразят личное почтение и дадут вознаграждение? Виктория тяжело вздохнула. Опустив в сумку руку, еще раз нащупала толстый, набитый купюрами конверт и тихо, стараясь не стучать каблуками, вошла в приемную.

– Здравствуйте, – вежливо произнесла она и подошла к секретарше. – Я Сторожева Виктория Ивановна. Я договорилась об аудиенции с начальником. Вот мой пропуск.

– Заходите, – сухо ответила женщина-секретарь и, чиркнув на пропуске неразборчивую закорючку, вернула его посетительнице.

– Спасибо! – сказала Вика и поспешила к двери.

Она совершенно не волновалась. Словно играя в прятки, девушка прошла через узкий темный туннель и, ухватившись за ручку следующей двери, решительно вошла в кабинет начальника. Сделав несколько шагов, Вика удивленно застыла на месте. Опустив голову, Кустицкий взволнованно ходил по кабинету. Его китель небрежно валялся на столе, рубашка была расстегнута. Удавкой, заколотой медной булавкой, у него на животе болтался темно-зеленый галстук. Услышав, как кто-то вошел, мужчина поднял голову и резко остановился.

Растерявшись, Вика во второй раз поздоровалась с ним. Ее решительность как ветром сдуло.

– Простите, я не вовремя? Может, мне лучше подождать?

– Нет, не стóит, – ответил начальник колонии и, не отводя от нее глаз, улыбнулся. Улыбка его казалась какой-то неестественной, похожей на волчий оскал. – Проходи. Садись.

Виктория послушно опустилась на стул. Внутри нее начала нарастать тревога. Придвинув к себе стул, начальник сел рядом с посетительницей. Широко расставив ноги, он откинулся на спинку стула и начал рассматривать Викторию. Молча, не произнося ни слова. Его взгляд был снисходительным и наглым.

– Слушаю. Что тебе надо? – наконец выдавил из себя Кустицкий.

От него сильно пахло спиртным.

– Товарищ майор… – начала девушка и взволнованно поднялась.

– Сиди! – грозно приказал он.

Виктория смущенно улыбнулась и снова села на стул.

– Мой муж Сторожев Александр Владимирович, – сказала она, – подал заявление в суд на рассмотрение дела о сокращении периода его пребывания в исправительной колонии и о досрочном освобождении. Дисциплинарных взысканий у него нет. Ваш заместитель написал ему хорошую характеристику. Штраф, назначенный по решению суда, погашен. Мой супруг искренне раскаивается в содеянном и просит, чтобы вы написали на него ходатайство. Пожалуйста, помогите нам! Я буду вам благодарна!

Замолчав, Виктория взволнованно прикусила губу.

Кустицкий быстро поднялся. Ответа не последовало. Вике показалось, что этот разговор ему неприятен. Выпятив губы, начальник тяжело засопел. Его лоб покрылся легкой, едва заметной испариной. Неторопливо подойдя к книжному шкафу, мужчина открыл секретер. Нервными движениями он вытащил оттуда коньяк в красивой граненой бутылке и широкий хрустальный стакан. Не обращая внимания на посетительницу, начальник налил почти половину стакана и залпом, без единого глотка, перелил в себя коньяк.

– У меня сегодня тяжелый день, – наконец процедил Кустицкий и, вытерев рот ладонью, зло ухмыльнулся. – И как же ты готова меня отблагодарить?

Виктория встала и вымученно улыбнулась.

– Андрей Владимирович, – сказала она, – я знаю, что вы прекрасный человек, искренне стараетесь изменить жизнь осужденных к лучшему, но в наше нелегкое время это так сложно… Мне известно, что финансирование исправительных учреждений мизерное. Поэтому, пожалуйста, примите от меня эту небольшую благотворительную помощь для колонии. Прошу вас, возьмите, сделайте мне одолжение!

Виктория суетливо сунула руку в сумку и выудила оттуда конверт. Мило улыбнувшись, девушка протянула его Кустицкому.

– Пожалуйста, не откажите! – мягко попросила она.

Лицо начальника залилось краской. Прищурившись, он с силой ухватил Вику за запястье и притянул ее к себе. Она вздрогнула от неожиданности. Ее глаза испуганно округлились. Конверт выпал из рук и, ударившись уголком о стол, затем о стул, плавно опустился на пол. По ярко-бордовой дорожке рассы́пались новые стогривневые купюры.

– Я не откажу тебе, если ты не откажешь мне, – тяжело дыша, прошипел начальник и наступил на деньги. Его ноздри раздулись, глаза налились кровью.

– В чем? – наигранно беспечно спросила Вика, отстраняясь.

– Мне не нужны деньги. Я хочу тебя!

Кустицкий сжал ее плечи. Вика попробовала отстраниться, но не смогла. Низкорослый, но широкоплечий, начальник обладал огромной силой. В его руках Виктория чувствовала себя беззащитной жертвой. Опустив руки на ее бедра, Кустицкий крепко прижал девушку к себе и поцеловал в губы. Его глаза горели от возбуждения. Он так тяжело дышал, что, казалось, вот-вот задохнется. Виктория брезгливо передернула плечами и отвернулась. У нее в голове пролетел ураган мыслей. Ударить его… Вырваться… Убежать… Закричать… Что делать?

– Ты мне сразу понравилась, – вглядываясь в лицо девушки, процедил Кустицкий и быстро расстегнул ее куртку. – Я давно на тебя глаз положил.

– Не надо, не надо! – взмолилась Вика.

Все-таки отстранившись, она попыталась вызвать у него жалость. Опустив голову, Виктория тихо заплакала.

– Андрей Владимирович, пожалуйста, отпустите меня. Вы прекрасный человек, интересный мужчина, но я очень люблю своего мужа!

– Кого? Сторожева? – взвыл начальник. – Этого неотесанного зэка? Да ты хоть знаешь, сучка поганая, сколько баб хотело бы быть на твоем месте? Да кто ты такая, чтобы мне отказывать? – сердито крикнул он и с силой оттолкнул девушку. Не устояв, Виктория зацепилась за стул и ударилась о стену. – Да ты уже год шастаешь по колонии, как последняя проститутка. Не можешь без мужика, да? А мне отказываешь? Знаешь, сколько я таких, как ты, повидал на своем веку? А ты – «люблю»! Шалава! Не парь мне мозги своей любовью. Запомни: ни одна нормальная баба не выйдет замуж за зэка. В колонию приезжают либо конченые заочницы, либо последние шлюхи. А ты строишь из себя девочку!

Обжигая, Викторию захлестнула волна грязи – липкая, удушливая, клокочущая. Она еще не слышала таких слов. Казалось, еще немного – и она захлебнется от ужаса. Широко открыв глаза, девушка хотела что-то сказать, но не смогла. Побледнев, она ухватилась за стол и слегка наклонилась. У нее в голове загудело, к горлу подступил неприятный ком. Самое ужасное заключалось в том, что она не знала, что делать дальше, что ответить Кустицкому. Ведь каждое ее слово, хорошее или плохое, могло отразиться на судьбе Саши, Вика давно это поняла. Подняв голову, она испуганно попятилась к двери. Из ее глаз ручьем полились слезы.

– Не разводи здесь сырость! – раздраженно крикнул начальник. – Не надо давить на жалость, устраивать истерики. Подумаешь, покушаются на ее честь! Да это для тебя честь, что я посмотрел на тебя. Дура! Я раздавлю твоего Сторожева, как таракана! УДО хочешь для него, да? – Мужчина положил руку на грудь и истерически засмеялся. – Я покажу ему УДО! Благодаря тебе он вообще отсюда не выйдет. Никогда! Я сгною его в карцере! Сначала накину срок за драку, потом за побег, затем – за убийство. Я все могу! Он будет сидеть здесь пожизненно, пока не помрет от туберкулеза. Я все могу! Понимаешь, глупая шлюха, все!

– Вы бог? – прижавшись к стене, спросила Виктория.

Ее руки и ноги дрожали.

– Да, я бог! – ликуя, воскликнул Кустицкий. – Я сделаю с твоим мужем все, что захочу! Судьбы всех этих никчемных людишек в моих руках! Только в моих!

– Я вас поняла, – тихо ответила девушка и медленно, стараясь не зацепиться за завернувшуюся дорожку, подошла к двери и ухватилась за ручку. – Простите, мне надо идти.

– Ну, ну, иди, – саркастически ухмыльнулся начальник. Его лицо перекосилось от злости. – Если что, заходи. Всегда рад тебя видеть!

Виктория не помнила, как выбежала на улицу. Спрятавшись за крыльцом, девушка прижалась к стене и заплакала. Нет, она выла! Умная, смелая, предприимчивая, она совершенно не знала, как ей поступить дальше. Да, ради любимого она готова была на все, но отдать себя другому, отдать то, что принадлежит Александру, она не могла. Слишком преданно, слишком страстно она любила своего мужа. Близость с ним была для нее праздником, волшебной, пленительной сказкой. Виктория не могла представить, что кто-то, кроме Саши, дотронется до нее. Нет, она этого не допустит!

Виктория набрала полную грудь воздуха. Брезгливо передернув плечами, достала из сумки салфетку и вытерла лицо, так старательно, что причинила себе боль. Ей казалось, что на нем отпечатались губы Кустицкого. Щеки Вики побагровели, на нежных сочных губах появился вкус крови. Виктория сердито швырнула салфетку в кусты и глянула на часы. До свидания с Александром оставалось всего двадцать минут. Ей надо было спешить.

Вздохнув, Виктория вытащила косметичку и посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она, конечно, ужасно. Глаза покраснели и опухли, на щеках появились извилистые темные дорожки засохшей туши. На губах виднелись запекшиеся капли крови. Предстать в таком виде перед Александром она не могла. Повесив сумку на плечо, Виктория постаралась привести себя в порядок и, сморщив маленький нос, попыталась себе улыбнуться. Александр ни в коем случае не должен догадаться о том, что с ней что-то случилось. Ничего, она что-нибудь придумает! Помотав головой, словно стряхивая с себя паутину дурных мыслей, Вика снова побежала на проходную.

Неожиданно подул резкий, промозглый ветер. Небо затянуло тяжелыми свинцовыми тучами. В лужах заиграла мелкая, похожая на рыбью чешую рябь. Девушка миновала пушистые ели и стремглав влетела на КПП.

К счастью, людей там было мало. В комнате для приема передач стояли две женщины – румяная круглолицая толстуха и сухонькая бабулька с маленькими перепуганными глазами. У входа, ведущего на зону, ожидал привлекательный интеллигентный мужчина с аккуратно подстриженной бородкой. Чуть дальше, между зарешеченными дверями, топтался охранник.

Виктория стремглав подбежала к двери. Прильнув к холодным железным прутьям, она жалобно глянула на охранника.

– Моя фамилия Сторожева! – крикнула она. – У меня на сегодня назначено длительное свидание с мужем. Но я немного задержалась. Простите, меня еще не вызывали?

Насупившись, охранник задумался. Его мясистые щеки заколыхались от напряжения, брови то сходились на переносице, то взлетали вверх.

– Ваше свидание не состоится! – наконец важно изрек он.

– Как это не состоится? – растерянно переспросила Вика. Ее губы испуганно задрожали, в глазах блеснули слезы. – Мы же включены в график на сегодня!

– Дамочка, – гневно прошипел охранник и побагровел, – я вам четко и ясно ответил: ваше свидание отменили. Больше я вам ничего не скажу. Не положено по уставу. Все. Идите к начальнику, если что-то не ясно!

Виктория окаменела. Ее гордость смыло нахлынувшей волной страха. Глаза девушки расширились от ужаса. Вика сразу поняла: все, что сейчас происходит, дело рук Кустицкого. Словно набат, в голове гудели его слова: «Я раздавлю твоего Сторожева, как таракана», «сгною его в карцере». Викторию охватило отчаяние. Значит, начальник перешел от угроз к делу. Отпрянув от дверей, она испуганно прижалась к стене. Как можно было отменить свидание? Что могло произойти с Александром? Ответа на этот вопрос она пока не знала.

Дрожащей рукой Виктория торопливо достала из сумки блокнот. Оторвав страницу, прижала ее к сумке и написала неровным, размашистым подчерком: «Галочка, помогите! Мое свидание со Сторожевым отменили. Я не знаю, что произошло. Пожалуйста, узнайте, в чем причина отказа. Я вас отблагодарю».

Через несколько минут Виктория была у кабинки дежурной. Девушка торопливо протянула через окошко записку и замерла. Опустив голову, Галина прочитала и медленно, приподняв правую бровь, удивленно посмотрела на Вику. Затем, приложив палец к губам, строго свела брови и опустила глаза.

– Подожди! – велела дежурная и задвинула шторку на стекле.

Выбежав из кабины, женщина скрылась за дверью дежурной части.

Виктория застыла на месте. Побледнев, она судорожно стиснула зубы и задрожала. Ее тело словно вибрировало. Вика изо всех сил старалась не рухнуть на пол. Так страшно ей еще никогда не было. Не за себя, за Александра. Ее сердце сжималось от ужаса. Длинными, глубокими корнями он проник в ее тело и оплел его. Казалось, время замедлило бег. Минута, три, пять…

Наконец в дверях показалась Галина. Не глядя на девушку, она сунула ей в руки скомканную бумажку и мимоходом шепнула:

– Сразу порви!

Виктория отбежала в строну и развернула записку. Это был все тот же, маленький, помятый листочек бумаги, на котором она писала Галине. На обратной стороне девушка увидела несколько коротких предложений: «Надсмотрщик нашел под матрасом заточку. С. все отрицал, началась драка. Он в карцере».

– Сволочь! – в сердцах выругалась девушка.

Глядя перед собой, Виктория порвала записку на маленькие кусочки и выкинула их в урну, стоявшую возле двери. Постаравшись отбросить эмоции, девушка глубоко задумалась. Ради Александра она обязана взять себя в руки. Постепенно страх, тревога, волнение растворились в ее решимости спасти любимого человека. Вздохнув, она уверенными шагами направилась к кабинке дежурной.

– Галина, я могу подняться к Кустицкому? – спокойно спросила Вика.

Кивнув, женщина нажала кнопку и, слегка опустив голову, прикрыла глаза. Она понимала Викторию. Щелкнув, перед девушкой снова открылись двери. Обхватив руками железные прутья, Виктория потянула дверь на себя и стремительно побежала по лестнице наверх. Она трепетала при мысли о том, что Александру угрожает опасность. Она была уверена, что сможет привести Кустицкого в чувство и напугать его.

Вика стремглав поднялась на третий этаж.

– Сторожева! – напомнила она о себе, влетев в приемную. – Начальник разрешил мне вернуться.

– Проходите, – безразлично ответила секретарша.

Виктория быстро проскочила темный туннель и оказалась в кабинете начальника колонии. Насупившись, Кустицкий сидел за столом. Его маленькие глаза-пуговки были закрыты и лишь иногда приоткрывались и поблескивали устрашающим, огненным жаром. Рядом с ним стояла коробка конфет и чашка. Правее были разбросаны документы. Денег, выпавших из рук Вики, на полу уже не было.

– Слушаю, – безразлично глядя на нее, протянул начальник и жеманно, словно изображая аристократа, опустил в рот конфету.

– Значит, так, – строго, чеканя каждое слово, начала Вика, – я сейчас выхожу отсюда и еду в прокуратуру. Там я напишу заявление о домогательстве и о том, что вы угрожали моему мужу. И это еще не все. Я много расскажу о вашей деятельности и о происходящем в колонии. Или… Или немедленно выпустите из карцера моего мужа.

Кустицкий торопливо проглотил конфету и, подняв брови, удивленно застыл. Не отрывая взгляда, он несколько минут сосредоточенно смотрел на строптивую красавицу. Постепенно на его лице появилась улыбка: губы задрожали и показались неровные желтые зубы. Откинувшись на спинку кресла, начальник рассмеялся. Громко, истерично, до слез.

– Она решила меня напугать! – воскликнул мужчина сквозь слезы. – Дура! Да кто тебе поверит? Ты же жена зэка. А я друг прокурора! У меня будет сотня свидетелей того, что твой Сторожев – наркоман, стукач и извращенец. Асоциальный тип! Он вор, бандит, ненавидящий свою страну. Он попирает закон! Он избил работника колонии. Он уже сегодня заработал дополнительные два года! Хочешь меня напугать? Да ты сама отсюда не выйдешь!

Багровея, Кустицкий резко встал из-за стола. Подойдя к Виктории, он с силой, до боли сжал ее руку и ухмыльнулся.

– Ты деньги на полу видишь? Те, что мне принесла? – сверля ее пристальным, испепеляющим взглядом, спросил начальник.

– Нет, а что? – удивилась девушка.

– Я уже написал заявление в СБУ. Сейчас сюда приедут ребята, которые повяжут тебя за взятку. На купюрах, моя хорошая, остались твои пальчики. Моих, замечу, там нет! А подкуп должностного лица, да еще в особо крупных размерах, – это уже статья! Так что пойдешь ты по этапу так же, как и твой Сторожев. И никто ни ему, ни тебе передачи носить не будет. Вот такое я вам приготовлю УДО! Сгною вас обоих!

Подняв ее руку, Кустицкий с силой отшвырнул девушку от себя. Пошатнувшись, Виктория ударилась о ребро столешницы и опустилась на пол. Сжавшись, она тихо заплакала. Циничности этого человека не было предела. Он был машиной. Злой, беспощадной.

– Пожалуйста, не делайте этого! – взмолилась Вика и ухватилась за стул. В голове у нее закружилось. Качнувшись, стены навалились на нее и поплыли. – Простите, я погорячилась. Я просто хочу спасти своего мужа!

– А я хочу тебя! – бесцеремонно крикнул начальник колонии и гневно нахмурился. – Теперь уже из принципа! Понимаешь, сучка? Хо-чу!

Наклонившись, он подхватил Вику под руки и легко, словно пушинку, положил на стол заседаний. Девушка попыталась вырваться.

– Лежи, – грозно скомандовал начальник и ударил ее в лицо.

Навалившись на нее, Кустицкий схватил Вику за волосы и потянул вниз. Его глаза сверкали, словно молнии. Что-то шепча, мужчина быстро расстегнул ее куртку, затем джинсы. Обнажился белоснежный животик. Взвыв, начальник на мгновение остановился и уставился на девушку безумным, воспаленным взглядом.

– Пожалуйста, отпустите меня! – содрогаясь, взмолилась Виктория. По ее щекам не переставая лились слезы. – Я отдам вам квартиру в Синегорске, хорошую, четырехкомнатную. Пожалуйста, оставьте нас в покое. Пожалуйста!

Но Кустицкий ее не слышал. Рыча, резкими, порывистыми движениями он спустил с нее джинсы. Следом упали красные кружевные стринги. Увидев красивое молодое тело, начальник поднял голову и застонал. Тихо, протяжно. Этот звук был подобен реву дикого зверя. Виктория испуганно сжалась и закричала.

– Не ори, сучка, тебя здесь никто не услышит! – зловеще произнес начальник и размашисто ударил ее по голове, чуть выше виска. Затем с силой толкнул в грудь. – Меня еще никто так не заводил, как ты! Стерва!

Торопливо расстегнув ширинку, Кустицкий обхватил ее упругие, нежные бедра и потянул на себя. Виктория попыталась вывернуться. Но не смогла. Навалившись на нее, мужчина с силой развел ее ноги и стремительно овладел ею. Виктория затрепетала и взвыла от боли. Казалось, ее тело швырнули на горящие угли. Дрожа, она судорожно извивалась и плакала. Но это еще больше разжигало страсть Кустицкого. Тяжело дыша, он подхватил ее изящные ноги и задрал их вверх. Виктория брезгливо вздрогнула и попыталась подняться. Но не успела. Сильный, тяжелый удар полоснул ее по лицу. Затем последовал еще один. Упав на стол, девушка запрокинула голову. Ее потухший взгляд был устремлен в никуда. Потеряв ощущение реальности, она видела только, как перед ней мелькали маленькие обезумевшие от страсти глаза начальника исправительной колонии и расположенный немного под наклоном красивый желто-голубой флаг, водруженный позади стола для заседаний.

Виктория больше не чувствовала ни боли, ни страха. Казалось, что все, чем она раньше жила и дышала, было растоптано и убито. Убито вместе с ее растерзанным телом. Раскинув руки, она безмолвно, словно распятая, лежала посреди стола. Девушка не могла ни шевелиться, ни говорить.

– Что, понравилось?! – словно издалека услышала она голос Кустицкого. Его щеки порозовели, изо рта тоненькой струйкой стекала слюна. – Одевайся! Нечего здесь валяться. Вставай!

С трудом заставив себя двигаться, Виктория попыталась подняться. Ее глаза были пустыми, тело – тяжелым, непослушным, словно его залили раскаленным свинцом.

– Ладно, выпущу я твоего Сторожева. Будет тебе через час свидание. Только рот свой поганый закрой. Поняла? Вякнешь кому-нибудь хоть слово, закрою вас в этих стенах навсегда. Поняла? А завтра я напишу ходатайство, – похотливо хихикнул Кустицкий и застегнул ширинку.

– Только, пожалуйста, не забудьте, – тихо произнесла Виктория и медленно сползла со стола.

– Я же сказал! – недовольно воскликнул начальник колонии и неожиданно громко взвыл. Его глаза зло уставились на Вику. – Ты наступила мне на палец! Это мое самое больное место!

– Я думала, оно у вас между ног, – безразлично ответила девушка и натянула на себя джинсы.

– Много ты понимаешь, сучка! – выдавил из себя Кустицкий. – У меня с рождения было два сросшихся пальца на ноге. Вот, только недавно операцию сделали. А ты!..

– Хватит! – собравшись с силами, крикнула Виктория и застегнула куртку. Слегка пошатываясь, девушка подошла к двери и оглянулась. – Надеюсь, мы с вами больше никогда не увидимся. Прощайте!

 

Глава 13

Виктория проснулась от нежного прикосновения губ к ее лицу.

– Солнышко мое, просыпайся! – послышался ласковый, родной голос.

Девушка слегка приоткрыла глаза и потянулась.

Улыбаясь, над ней склонился Сторожев.

– Доброе утро! – радостно воскликнула Вика.

– Доброе утро, моя королева!

Наклонившись, Александр с трепетом погладил ее пышные золотисто-рыжеватые пряди волос и поцеловал в губы. Закрыв глаза, девушка обвила его руками и прижала к себе. Какое же это счастье – быть вместе с любимым! Неожиданно она почувствовала головокружительный аромат, витающий по комнате. Жадно вдохнув, Вика повернула голову и округлила глаза. Недалеко от нее, на тумбочке, стоял маленький серебристый поднос, накрытый белой накрахмаленной салфеткой. Благоухая восточными пряностями, на подносе стояла чашка кофе и лежал маленький круассан. Поднос, кровать, пол спальни были усыпаны лепестками пурпурных роз. Это было невероятно красиво!

– Викочка! – произнес Александр и, опустившись на корточки, ласково обхватил руками ее ладошку. – Это для тебя! Сегодня ровно месяц, как я на свободе. И это произошло только благодаря тебе. Спасибо, моя девочка!

– Да что ты, Сашенька! Не надо преувеличивать. Я так тебя люблю! – чуть слышно ответила девушка и опустила глаза.

– Солнышко, пожалуйста, завтракай и собирайся, – строго велел он и чмокнул ее в щечку. У него был загадочный, лукавый взгляд. – Сегодня мы едем за город. Я приготовил для тебя сюрприз!

– Какой сюрприз? – удивленно спросила Вика и приподнялась.

– На то он и сюрприз, чтобы ничего не говорить о нем раньше времени! – продолжая изображая строгость, буркнул Сторожев и ухватил девушку за ушко. – Не спрашивай у меня ни о чем, хорошо? Договорились, моя белочка?

– Угу! – кивнув, ответила девушка. Взявшись одной рукой за блюдце, другой она медленно поднесла ко рту изящную маленькую чашку от сервиза «Мадонна» с изысканным позолоченным рисунком в виде полуобнаженных красавиц. – А форма одежды какая?

– Любая! Только возьми с собой куртку. Ночи еще прохладные. Все-таки май.

– А мы что, будем ночевать не дома?

– Все как захочет моя королева! – ухмыльнувшись, ответил Александр и скрылся за дверью. – Это я так, на всякий случай!

Умостившись на переднем сиденье автомобиля, Виктория украдкой смотрела на мужа. Она не верила своему счастью. Ее Александр был на свободе! Известие о его освобождении пришло очень быстро и неожиданно. После того что произошло в кабинете Кустицкого, ей действительно разрешили длительное свидание с Сашей. Сдержав обещание, начальник колонии написал ходатайство о его освобождении и передал документы в суд. В середине апреля выездное заседание районного суда вынесло решение о досрочном освобождении. Узнав об этом, Александр сразу прислал Вике телеграмму. Радости девушки не было предела! Она танцевала от счастья.

Сторожев вышел из колонии двадцать пятого апреля. Виктория встречала его одна. Так было задумано. Вручив Александру ключи от его старой машины, она пересела на пассажирское сиденье и, поглядывая на часы, стала воплощать в жизнь составленный ею сценарий. Придумывая разные причины, она тянула время: то целовала мужа, то рвала на лугу цветы. Они должны были появиться на окружной дороге ровно в девять вечера. К счастью, проблем не возникло: Александр готов был ради нее на все.

Вечерело. Ровно в девять часов они выехали на окружную и повернули на широкую трассу, ведущую к Синегорску. Виктория сказала Саше, что ей нехорошо, болит голова. Взволнованно поглядывая на жену, Александр сбросил скорость. Машина ехала медленно и осторожно. Разрезая темноту, фары освещали мокрую, блестящую от дождя дорогу. Встречных автомобилей было не много. Неожиданно непонятно откуда появился зеленый джип. Обогнав их, внедорожник постепенно уменьшил скорость и начал плавно вилять. Его зигзаги становились опасными и настораживали.

– Ненормальный! – прокомментировал Сторожев и попробовал обогнать джип. В этот момент, зажав их с обеих сторон, машину окружили старая белая «волга» и красные «жигули» четвертой модели. – Что это за придурки? – еще больше сбрасывая скорость, буркнул Александр. Прищурившись, он с удивлением всматривался в странные виражи загадочных попутчиков.

Виктория с волнением наблюдала за происходящим.

Неожиданно, словно сговорившись, машины начали громко сигналить. На «волге» загорелась синяя сигнальная лампа. Встречные машины прижимались к бордюру.

– Наверное, местная власть едет с гулянки, – встревоженно произнес Александр и мельком посмотрел на жену.

В этот момент люк джипа открылся и из него медленно, словно перископ, показалась долговязая мужская фигура в красной бейсболке и черных очках. Из машины послышалась громкая тяжелая музыка. Казалось, что от встроенных в салоне сабвуферов задрожала дорога. В длинных руках мужчины были две бутылки шампанского, из которых сочилась густая белая пена.

– Ура! Саня вернулся! – неожиданно воскликнул он и начал поливать дорогу шампанским.

Следом за этим из открытых окон соседних машин загремели ракетницы, замигали фонарики, показались знакомые лица, руки друзей. Перегородив дорогу, первым из «волги» выскочил Гончаренко. Нажав на тормоз, Александр резко остановил машину. Из джипа высыпали Палийчуки и Никитенко. Последними, придерживая полуотвалившуюся дверь старой «четверки», показались Таргонин с Ольгой.

– Идиоты! – радостно воскликнул Сторожев и выбежал из машины.

Это была феерическая встреча. Таким счастливым Александр, наверное, еще не был. Пройдя через горнило колонии, теперь он по-другому смотрел на жизнь. Только сейчас он понял цену настоящей мужской дружбы и истинную значимость беззаветной любви. Не пряча слез, он надрывно, во все горло кричал от счастья. Громко-громко, до хрипоты. Шампанское, салют, друзья – все перемешалось в его голове… Свобода была для Александра слишком крепким напитком. Радуясь, он пил ее взахлеб, жадно, большими глотками. Виктория так радовалась за любимого! О том, какой ценой далась ей свобода Александра, она не сказала никому, даже Ксюше. Вика хотела забыть об этом, стереть из памяти, выбросить из головы, как страшный сон, как наваждение. Словно все это было не с ней.

Вернувшись домой, Сторожев не стал отсыпаться, смотреть телевизор, ездить по гостям, нет. От хотел жить. Работать и любить. В первый же вечер он рассказал Виктории о своих планах на будущее. А планы у него были грандиозные. В колонии Александр познакомился с интересным человеком. Главный инженер крупнейшей строительной компании Киева, тот попал за решетку после несчастного случая, происшедшего на производстве. Именно он зарядил Сторожева новой идеей – начать строительный бизнес. Не умолкая, Александр рассказывал о том, что хочет возвести в Синегорске лучший в Украине торгово-развлекательный центр. Разложив перед Викой исчерченные листы, он показал ей свой масштабный проект. Глаза Александра горели так ярко, словно освещали строительную площадку его новостройки. Казалось, он уже видел переливающийся на свету гранитный фасад, плавную спираль подземного паркинга, бутики, рестораны, ледовую арену, аквапарк, кинотеатры. А с каким восторгом Александр говорил о благоустройстве! Его интересовало не только сооружение здания, но и то, что его будет окружать: дороги, аллеи, скверы. Он искренне хотел подарить своему городу кусочек Европы!

Попросив жену о поддержке, Александр предложил ей возглавить их новую фирму. Руководить компанией сам он пока не мог. Виктория, конечно же, согласилась. Но категорически заявила, что, как только с Александра снимут судимость, она передаст ему бразды правления. Фактически же руководить компанией с самого начала, разумеется, будет Саша. Вопрос о членах их команды не обсуждался. Коваль, Таргонин и Никитенко всегда были рядом с Александром. Еще во время первой встречи друзья уверили Сторожева, что единогласно поддержат любое его начинание. В организаторских способностях Саши они ни минуты не сомневались. Не желая оставаться в стороне от грандиозных замыслов друзей, Николай Гончаренко обещал поддерживать их в информационной и прочей борьбе.

Итак, на следующий день после возвращения из колонии Александр погрузился в работу. Виктория все время была возле него. Она всегда хотела трудиться, творить вместе с любимым. Переодевшись в строгий костюм и собрав волосы на затылке, девушка превратилась не только в делового партнера своего мужа, но и в прекрасную бизнес-леди. Вместе с Александром она вела переговоры, давала юридические советы и иногда сдерживала его боевой пыл. Порой ее муж становился несдержанным и даже агрессивным. Виктория заметила, что после возвращения из колонии у него обострилось чувство справедливости, он стал более ответственным. Александр был нетерпим к алчности, его раздражали поборы и вымогательства. Да, он понимал, что без этого в нашей стране бизнес наладить нельзя. Но понять и принять – это разные понятия. И балансировать между ними ему помогала Виктория. Зарегистрировав компанию «Синегорскбуд», они разработали бизнес-план, утвердили строительный проект и с головой погрузились в работу. Им предстояло решить два самых важных вопроса: привлечение инвесторов и получение разрешения на аренду земли. Этим они и собирались заняться после выходных.

Опустив стекло, Виктория с восторгом смотрела по сторонам. Далеко позади остался высокий Торуньский перевал. Кружа, дорога спускалась извилистым, крутым серпантином. Улыбаясь, девушка с упоением вдыхала чистый, напоенный запахом смолы воздух Карпат. С обеих сторон дороги виднелись зеленые горные вершины. Как будто усталые призраки, они угрюмой, темной грядой подпирали облака и исчезали в небе. Иногда, зажатая среди высоких деревьев, дорога сужалась и создавалось впечатление, будто ты попал в сказочный, волшебный туннель. Подобно лапам злодея, над дорогой нависали раскидистые мохнатые ветви сосен. Исполины-деревья закрывали небо и устрашающе колыхались. Подножия гор были окружены стремительными потоками рек, переходящими в бурлящие каскады грозных, клокочущих водопадов. Постепенно, словно устав, горы лениво сползали вниз, превращаясь в пологие извилистые склоны. Дорога в таких местах была более ровная и открытая. Иногда, прорываясь, между деревьями появлялись острые, ярко очерченные солнечные лучи. В низине горные холмы, похожие на волны, были едва различимы.

Наконец впереди показалась долина. Яркая, усыпанная нежными кляксами цветов и разрисованная извилистыми, витиеватыми ручейками, она казалась полотном талантливого художника, настолько она была нереальна! Обласканные солнечными лучами, весенние луга колыхались, переливаясь изумрудным волшебным цветом. Чуть дальше показалось огромное поле, усыпанное белыми нарциссами. Взмахивая крыльями, над поляной кружили аисты. Порой казалось, что они висят в воздухе.

– Какая красота! – восхищенно крикнула Виктория и хлопнула в ладоши.

Улыбнувшись, Александр плавно нажал на тормоза и остановил машину.

– Девочка моя, ты мне доверяешь?

– Конечно, – удивленно ответила Вика и обворожительно улыбнулась. Ее глаза блеснули малахитовым, чарующим переливом. – А что?

– Понимаешь, белочка, – Александр смущенно замялся, – как я и говорил, тебя ожидает сюрприз. А ты помнишь, что нам закрывали в детстве, когда хотели преподнести что-нибудь неожиданно?

– Глаза, что ли? – ответила Виктория и засмеялась.

– Ага! – радостно кивнул Александр. – Согласна?

– Ладно, давай! – игриво произнесла Вика. – Ты только на границе меня не продай, хорошо? А то еще в рабство попаду.

– Викочка, по-моему, ты уже давно в рабстве! – засмеялся Саша и выбежал из машины. – У меня! И я тебя никому не отдам!

Продолжая смеяться, он вытащил из бардачка плотный розовый шарф и, закрыв им глаза жены, завязал его на затылке. Улыбнувшись, Александр ласково потрепал ее по волосам и поцеловал в щечку. Вытянув шею, девушка не сопротивлялась. Эта игра была ей интересна.

– Не давит? – поинтересовался Александр и заскочил в машину.

– Все нормально! А долго мне так придется ехать?

– Нет, солнышко! Минут десять, не больше, – произнес Александр и нажал педаль газа. – Только, пожалуйста, ни о чем меня не спрашивай. Молчи. И делай все, что тебе говорят. Просто знай: я всегда рядом с тобой!

– Хорошо, – ответила Вика и задумчиво прикусила губу.

Не имея возможности видеть, Виктория внимательно прислушивалась к звукам. Через несколько минут девушка поняла, что они свернули с трассы и теперь едут по проселочной, мощенной булыжниками дороге. Сбавив скорость, машина слегка покачивалась и подрагивала. Закрыв солнце, на лицо девушки упала густая тень от деревьев. Воздух стал более насыщенным и прохладным. Из открытого окна доносился дурманящий запах душистых трав. Слышался переливистый щебет птиц. Виктория поняла, что они въехали в лес. Сжав кулаки, девушка сосредоточилась. Она была уверена, что Александр привезет ее на широкую, залитую солнцем поляну и устроит веселый пикник. Другого варианта быть не могло. Ну, не переправит же он ее и вправду через границу, как куклу!

Замедлив движение, машина плавно сделала полукруг и остановилась. Опустив руки на колени, Виктория взволнованно затаила дыхание. Она ведь обещала молчать! Изо всех сил девушка старалась уловить звуки, которые ее окружали. В следующее мгновение она услышала, как Александр открыл дверь и вышел из машины. Под его ногами тихо шуршал гравий. Странно, но ей показалось, что его шаги удалялись. Девушка напряглась. Неожиданно кто-то ласково взял ее за руку.

– Викусь, выходи! – послышался знакомый голос.

– Ксюша, это ты? – удивленно спросила Виктория. – Что же вы задумали?!

– Викочка, пожалуйста, дай мне руку и иди за мной, – вкрадчивым, таинственным голосом попросила Оксана Палийчук. – Только, пожалуйста, ни о чем меня не расспрашивай. Саша скоро вернется. Прошу тебя, доверься мне!

– Хорошо, – безропотно ответила Вика и протянула руку.

Ступая маленькими, осторожными шагами, она шла рядом с подругой. Не было слышно ни голосов людей, ни шума машин, ни лая собак, только пение птиц и шелест деревьев. Миновав небольшую насыпь из гравия, они вышли на ровную, выложенную шлифованным камнем дорожку. Глубоко вдохнув, Виктория почувствовала тонкий, пьянящий аромат своих любимых цветов – чайных роз. Пройдя еще несколько метров, подруги замедлили ход и приостановились. Скрипнув, перед ними открылась тяжелая дверь. Уличный свет погас. Они вошли в коридор. Через плотное полотно шарфа не было видно даже отблеска света. Тело Виктории окутала приятная, обволакивающая прохлада. Ксюша шла не останавливаясь, продолжая крепко держать подругу за руку. Через несколько метров они повернули направо и снова открыли дверь. Вздохнув, Оксана остановилась. Куда же ее привезли?

– Викочка, мы здесь одни. Нас никто не видит, даже Александр. Пожалуйста, сними одежду. Мне надо тебя переодеть! – нарочито строго сказала подруга. Голос Ксюши немного дрожал. Наверное, она все-таки волновалась.

Кивнув, Виктория начала раздеваться. На пол упали батник, футболка, джинсы. Оставшись в одном белье, девушка вздрогнула.

– Все? – спросила она и обхватила себя руками.

– Нет, раздевайся полностью, – велела Оксана и пояснила: – У меня для тебя есть и белье, и платье. Не переживай, голой точно не останешься! Только давай договоримся: одевать тебя буду я. Ты разведи руки в стороны и ни к чему не прикасайся. Делай то, что я попрошу. Ты не должна узнать раньше времени, во что я тебя одеваю. В этом и заключается сюрприз, который задумал твой Сторожев. Договорились?

– Договорились! – ответила Вика, не имея ни возможности, ни желания отступать. – Наверное, вы решили устроить карнавал. Прошу только об одном: не делайте из меня клоуна!

– Обещаю, клоуном ты не будешь! – звонко засмеялась ее подруга и, кашлянув, строго повторила: – Раздевайся!

Скинув белье, Виктория почувствовала, как ее начали одевать. Следом за бельем Ксюша надела на нее нечто похожее на платье, затем повесила что-то на грудь, расчесала волосы и что-то в них вплела. Осторожно, сжав локоны на макушке, прицепила ей что-то на голову – Вике показалось, что это была шляпка. Наклонившись, подруга надела на ноги Виктории туфли на каблуках. Фигура Вики сразу подтянулась и преобразилась. Что же Александр для нее приготовил? Мысли в голове у Виктории начали путаться и ускользать.

Вздохнув, она слегка вздрогнула. Виктория не могла даже предположить, что задумал ее муж. Может, он действительно решил устроить карнавал? А вдруг она будет в костюме пиковой дамы – в черном, переливающемся на свету платье и красной, обжигающей взгляд маске, скрывающей лицо? Или в наряде цыганки? Этих «вдруг» было бесконечное множество. Вика только не понимала, зачем Сторожеву эта таинственность. Ну, сказал бы ей, во что переодеться, – и все! Она ведь всегда с радостью поддерживала его начинания. И маленький балаган, устроенный им в честь освобождения, ни ей, ни ему сейчас точно не помешал бы.

– Все! – радостно воскликнула Ксюша. Голос подруги был таинственным и восторженным. – Теперь можем идти! Но я с тобой не пойду. За дверью я передам твою руку Ванюше. Моему Ивану. Он отведет тебя к Сторожеву. Все поняла?

– Да, – чуть слышно ответила Вика и поежилась. Легкая, невидимая пелена волнения окутала ее тело. Голос девушки задрожал. Словно предчувствуя что-то грандиозное, ее сердце сжалось, пропустило удар, а затем застучало как сумасшедшее. – Поняла.

Переступив порог, Виктория почувствовала, как ее ладонь подхватила чья-то рука. Крепкая, жилистая, широкая.

– Вика, привет! – услышала она голос Палийчука. – Идем со мной. Не бойся!

Натянуто улыбнувшись, девушка пошла следом за ним. Сжимая ее руку, Иван заговорщически молчал, в тишине слышались только их шаги. Ударяя о каменный пол, каблуки Виктории стучали, словно маленькие молоточки, и эти звуки таинственным, звонким эхом повисали под потолком. Наконец девушка увидела слабый свет. Даже через полотно шарфа было заметно, что он становится все ярче и ярче. Наверное, они вошли в зал. Правда, Вика не заметила, как переступила порог, не услышала скрипа дверей. Пройдя еще несколько метров, Ваня поднял ее руку и замедлил шаг.

Неожиданно Виктория услышала слабый, еле уловимый звук. Постепенно он становился все громче и громче. Воздух наполнился нежным соло скрипки. Через мгновение к ней присоединилась другая, третья. Это была любимая мелодия Вики – «Весна» Антонио Вивальди. Чарующие звуки ударялись о потолок и осыпáлись дождем счастья. Это было похоже на взрыв блаженства. Мелодия захватывала слушателей и уносила их за собой в мир невидимого наслаждения. По спине Вики пробежала дрожь. В голове промелькнула невероятная догадка. Задрожав, Виктория остановилась. Ее рука бессильно упала. Неожиданно кто-то подхватил ее ладонь и прижался к ней губами. С лица девушки слетела розовая повязка. В глаза Виктории ударил яркий свет. Зажмурившись, она слегка отпрянула, но кто-то подхватил ее сзади. В воздухе медленно растворился последний аккорд.

Открыв глаза, Виктория вздрогнула от неожиданности. Она была в настоящей сказке! В роскошном свадебном платье, переливающемся на свету, она стояла посреди огромного старинного зала. На голове у нее блестела изящная серебряная диадема. Длинная пышная фата обвивала ее стан и плавно ниспадала на пол. Опустившись перед Викой на колено, рядом с ней стоял Александр. В черном элегантном фраке, с бабочкой, подчеркивающей белоснежный, накрахмаленный воротник рубашки, он выглядел взволнованным и очень счастливым. Глаза его блестели от радости, на лице сияла улыбка. С обеих сторон от них вдоль окон стояли гости. Чуть дальше возле широких стеклянных дверей виднелась высокая, украшенная цветочными гирляндами арка. Наверное, это был импровизированный алтарь. В подтверждение этого предположения девушка увидела рядом священника, облаченного в праздничную, вышитую золотыми нитями рясу. Проход к алтарю был застелен широкой красной дорожкой. Смущенно улыбаясь, на краю дорожки стояли прекрасные детки: мальчик лет пяти, одетый во фрак, и девочка чуть постарше в белом ажурном платье. В руках у девочки была круглая плетеная корзинка, наполненная разноцветными лепестками роз, в руках у мальчика – высокая голубая подушечка, на которой лежали золотые обручальные кольца.

Сквозь пелену слез Вика рассеянно рассматривала зал.

– Викочка, – сжав ее руку, громко начал Александр. Голос его звенел и отражался эхом. – Больше года назад я был удостоен чести стать мужем самой лучшей девушки на земле – твоим, моя Виктория. Ты протянула мне не только руку, ты отдала мне свое сердце: горячее, нежное, такое большое. Ты подарила мне любовь: искреннюю, чистую, беззаветную. И только благодаря тебе я выжил. Теперь я свободен. И обязан выполнить то, что не сумел раньше. Я хочу сделать тебе предложение, хочу взять тебя в жены! И нет ничего прекраснее, величественнее, выше, чем таинственный, светлый обряд венчания. Когда, проверив свои чувства, два человека дают перед Господом обещание верности и безграничной любви. Именно для этого я привез тебя в этот старинный замок. Скажи, моя единственная, родная, самая любимая женщина на земле, ты готова стать моей женой перед Богом? Ты отдашь мне свою руку и сердце?

– Да! – с трудом шевеля губами, ответила Виктория.

Ее голос дрожал. Из глаз не переставая лились слезы.

В зале послышались аплодисменты. Подхватив их, воздух наполнила величественная мелодия марша Мендельсона.

Поднявшись, Сторожев бережно взял Викторию под руку и осторожно, вглядываясь в ее горящие глаза, повел к алтарю. Рассыпая на полу лепестки роз, впереди шли белокурая девочка и серьезный маленький мальчик. Начался таинственный обряд венчания.

Глядя на горящую свечу, Виктория внимательно вслушивалась в слова, которые произносил священник. Опустив голову, девушка самозабвенно, искренне повторяла за ним проникновенные слова молитвы. Взявшись за руки, Вика и Саша внимали словам Евангелия о непорочной семейной жизни и щедром чадородии. Наконец, окропив Александра и Викторию святой водой, священник протянул им обручальные кольца. С трепетом они по очереди надели их друг другу. Послышались тихие аплодисменты. Завершив обручение, священник начал обряд венчания. Обведя брачующихся строгим, пронзительным взглядом, он спрашивал их о том, не связаны ли они обещаниями с кем-нибудь другим, насколько крепки их чувства. Затем, возложив им на головы позолоченные короны-венцы, священник троекратно, зычным голосом произнес:

– Господи Боже наш, славою и честию венчай их!

Поднеся Виктории и Александру широкую церковную чашу, наполненную красным душистым вином, он попросил их трижды по очереди отпить из нее. Соединив руки влюбленных, священник покрыл их золотистой епитрахилью и, опустив сверху руку, медленно, слегка улыбаясь, повел к свадебному алтарю.

– Перед Господом Богом Отцом нашим объявляю вас мужем и женой! – поднеся Вике и Саше иконы Спасителя и Богородицы, торжественно произнес он и обвел брачующихся вокруг арки. – Мир вам и многие благие лета!

Первой к Александру и Виктории подошла Виолетта Генриховна и обняла их.

– Поздравляю вас, мои дорогие дети! Будьте счастливы и берегите друг друга!

Раздались громкие аплодисменты. Послышались крики: «Ура!» Какофония голосов слилась с нежными звуками скрипки. Стремительным, страстным вихрем закружила в воздухе мелодия вальса. Обступив Викторию и Александра плотным кольцом, друзья начали поздравлять их со светлым обрядом венчания. «Горько! – громко кричали в зале. – Горько!» Отовсюду слышались поздравления, мелькали вспышки фотоаппарата, звенели бокалы с шампанским.

Подхватив ладошку жены, Александр, изображая строгость, насупил брови и чопорно поклонился.

– Разрешите пригласить вас на танец, моя королева?

Улыбнувшись, Виктория слегка присела в поклоне. Не обращая внимания на гостей, они закружили в вальсе. Крепко обнимая жену, Александр светился от счастья. Неожиданно он наклонился и заговорщически прошептал:

– Давай удерем отсюда?

– Давай! – заливаясь веселым смехом, ответила Вика.

– Бежим! – произнес Александр и потянул ее за собой. На мгновение приостановившись, он посмотрел на гостей. – Друзья, спасибо за все! Пожалуйста, отдыхайте. А нам пора. Мы слишком долго были в разлуке.

Звонко смеясь, молодожены помчались к широким стеклянным дверям и выбежали из зала. Перед ними раскинулась широкая, вымощенная из камня дорожка, посредине которой стоял невысокий круглый фонтан. С обеих сторон виднелись зеленые лужайки с шелковистой, нежной травой в окружении ровно подстриженных кустов самшита.

– Девочка моя, – вглядываясь в глаза Виктории, проговорил Александр и запнулся. Улыбнувшись, он ласково погладил ее по волосам и вздохнул. – Моя королева! Какая же ты красивая! Лучше тебя нет никого на земле.

Опустив глаза, Виктория радостно улыбнулась.

– Спасибо тебе, Сашенька! Спасибо за этот праздник!

– Викочка, но праздник лишь начинается, – сузив глаза, тихо сказал Александр и ласково обнял ее за плечи. – Скажи, а может, ты все же предпочитаешь остаться здесь, за столом с друзьями? Или, может, хочешь пуститься вплавь по реке? Когда-то ты мне рассказывала, что мечтала об этом. Выбирай, чего желает твоя душа.

– Прежде всего я хочу быть с тобой, – тихо ответила Вика. На ее ресницах застыли слезинки. – С друзьями мы всегда будем вместе. Но сегодня я бы предпочла уединиться с тобой. Давай поплывем по реке. Но на чем?

– А это, моя белочка, уже мои проблемы! – уверенно сказал Александр и быстро поднял руку.

Несколько раз махнув, он внимательно посмотрел вдаль.

Оглянувшись, Виктория посмотрела туда, куда был устремлен взгляд ее мужа. Неожиданно она увидела, как из-за деревьев выехала белая, украшенная причудливым золотистым рисунком карета с двумя белыми лошадьми. Перейдя на бег, белогривые красавицы пронеслись мимо летней беседки, высоко поднимая тонкие копыта, и резко остановились у крыльца замка. Спрыгнув с козел, кучер вежливо поклонился Виктории и Александру и распахнул перед ними дверь.

– Прошу, моя королева! – приподняв бровь, произнес Сторожев и, слегка наклонившись, протянул жене руку.

Подхватив платье, Вика осторожно поднялась в карету. Александр торопливо запрыгнул следом. Ударив копытами, лошади понеслись вскачь.

 

Глава 14

Медленно покачиваясь по ухабистой сельской дороге, карета проехала небольшое село Вышково и остановилась возле красивого двухэтажного дома. Его архитектура чем-то напоминала старинные венгерские постройки. Светлые, выбеленные известью стены были украшены тяжелыми пересекающимися балками из темно-коричневого дерева. Оконные рамы, входные двери со стеклянными вставками и крыша тоже были коричневые. Фасад дома выглядел непривычно, такие Вика раньше видела только на картинках для детей. Возле крыльца, кокетливо улыбаясь, стояли два сказочных гнома в красных шапочках-колпачках. Над входными дверями висела полукруглая деревянная вывеска «Усадьба Марека», по бокам от нее – кованые уличные фонари с темными гранеными колпачками и маленькими, похожими на колоски, бугристыми и острыми шпилями. На каждом подоконнике виднелись светлые продолговатые горшки с яркими разноцветными цветами сурфинии. Вдоль стен стояли деревянные, с блестящими металлическими обручами кадки, в них росли сиреневые петунии и темно-зеленые туи.

– Как тут красиво! – восторженно воскликнула Вика. – Выходим из кареты?

Сторожев кивнул и, самодовольно улыбнувшись, открыл дверь.

– Но, малыш, мы здесь надолго не задержимся, – виновато сказал он и спрыгнул на землю. Подав руку жене, пояснил: – Сейчас мы переоденемся и хорошенько перекусим, а потом спустимся к Тисе. Нам предстоит еще долгий путь по реке. До заката мы должны успеть доплыть до городка Хуст. Там сделаем остановку. Хорошо? Дальше спускаться не стоит: ниже течение становится стремительным и очень опасным, начинаются плавни, выступают пороги.

– Как скажешь, Сашенька! Я этих мест совершенно не знаю, поэтому полностью полагаюсь на тебя, – ответила Виктория. Подхватив подол пышного платья, девушка стремительно, словно взлетев, поднялась на крыльцо и обернулась. Слегка подпрыгивая на ухабах, карета повернула обратно. – Прощай, моя сказка!

– Что ты, моя девочка! – воскликнул Александр. Обняв Вику сзади, он слегка наклонился и поцеловал ее в шею. Не отпуская жену, Сторожев взялся за ручку входной двери и потянул ее на себя. – Сказка лишь начинается. У нас все еще впереди! Идем, наш номер на втором этаже.

Заливаясь веселым смехом, они вбежали в номер. Виктория первым делом поспешила к зеркалу, ведь она до сих пор не видела своего отражения! Девушка восторженно округлила глаза и замерла. Она была невероятно красива, словно принцесса. Сверкая яркими алмазами, ее голову украшала маленькая диадема. В золотисто-рыжие локоны были вплетены белоснежные ландыши. Фата походила на пышное прозрачное облако. Серебристый корсет изящного шелкового платья плотно облегал высокую красивую грудь и обрисовывал тоненькую талию, а пышная юбка была усыпана камнями Сваровски. На груди у девушки сияло изысканное колье в форме кленовых листьев.

Виктория вздрогнула и прикрыла глаза. Она вспомнила тот день, когда милиционеры задержали Александра. Накануне она покупала в салоне платье. Сведя на переносице брови, она старательно воспроизводила в памяти, как это платье выглядело. Нет, ну это же не оно! Затем, словно молния, в ее голове промелькнуло воспоминание о другом платье: пышном, изящном, которое было бережно спрятано за стеклянной витриной. Вика оглянулась на Александра. Хитро улыбаясь, он молча сидел на диване.

– Саша, – растерянно протянула Виктория, – но это же не то платье, которое я купила себе на свадьбу.

– Да, белочка, не то. Это платье, которое тебе понравилось!

– Да! Но откуда ты об этом знаешь? – удивленно спросила Вика. – Ведь именно в тот злосчастный день тебя задержала милиция. Это невероятно!

– Викочка, я знал, что ты пойдешь выбирать платье с Ксюшей. Еще я знал, что ты очень экономная. Вот и попросил твою лучшую подругу сделать так, чтобы в день свадьбы ты чувствовала себя самой прекрасной. Уезжая, я оставил ей деньги. Проводив тебя до дома, Ксюша вернулась в салон и купила платье, которое тебе больше понравилось, – улыбаясь ответил Сторожев. – Вот и все, никакого волшебства!

Моргнув, Виктория подбежала к мужу.

– Сашенька, миленький, ты у меня самый лучший! Самый хороший, самый любимый! Ты мой единственный! – Наклонившись, она обняла его и поцеловала.

– Я рад, что тебе понравилось, – слегка нахмурившись, важно ответил Сторожев и сдержанно улыбнулся. – Но нам надо спешить. Переоденься, пожалуйста. Твои вещи в шкафу.

Оторвавшись от мужа, девушка подошла к деревянному, украшенному резьбой шкафчику и распахнула его. Аккуратно сложенная стопочкой, на полке лежала одежда Вики, на вешалке висела ее куртка.

– Но как эти вещи здесь оказались? Как они могли нас опередить? – снова удивилась Виктория.

– Мы ехали в карете живописными тропами. А вещи прилетели на ковре-самолете! – пошутил Сторожев и искренне засмеялся.

– Сашка, ты все продумал, все подготовил! – восторженно проговорила Вика и ласково улыбнулась. – Когда ты это успел, ведь мы целыми днями были заняты делами нашей фирмы?

– Малыш, я готовился к этому дню с той минуты, как увидел тебя! – поднявшись, ответил Сторожев и чмокнул ее в щеку.

Переодевшись, они торопливо спустились на небольшую, крытую черепицей террасу, расположенную на заднем дворе отеля. Восхищенно оглянувшись вокруг, Виктория с упоением вдохнула чистый, насыщенный тонким запахом сосны и цветущих акаций воздух. Усевшись за круглый плетеный столик, девушка прислушалась к звуку, доносящемуся снизу. Прячась в тени вековых деревьев, журча и переливаясь, шумела Тиса.

Не теряя ни минуты, услужливый парень-официант накрыл их стол белоснежной скатертью, края которой были украшены замысловатой красно-черной вышивкой. Словно на скатерти-самобранке, быстро появились аппетитные венгерские блюда: зеленый овощной салат с львиной долей жгучего красного перца; жареный, с золотистой румяной корочкой закарпатский сыр; острый наваристый бограч; банош из кукурузной крупы с брынзой и огромный, на всю тарелку, сложенный вдвое и политый грибным соусом драник, который официант почему-то назвал «тайстра». Сглотнув слюну, молодожены без особого стеснения набросились на угощение.

С аппетитом уплетая все, что приносил официант, Александр, словно опытный гид, рассказывал жене легенды этого края, говорил об интересных местах Закарпатья, в которых он уже побывал. Глаза Сторожева горели. Любовь, свобода, жизненные перспективы, окружающая природа – все это перемешалось в его сознании, рождая в сердце безудержную, звонкую симфонию большого человеческого счастья. Не перестав радоваться жизни, Александр теперь смотрел на нее по-другому. Он наслаждался ею, пил ее, словно измученный жаждой странник, – ненасытно, взахлеб.

Виктория с восторгом смотрела на мужа. Она была искренне удивлена его глубокими познаниями, умением увлечь беседой и особенно его ораторским искусством. Так доносить до слушателя мысли, взгляды и переживания мог далеко не каждый. Слушая увлекательные рассказы Александра, Вика с удовольствием пробовала блюда, которые подавал официант. Но съесть все это было попросту невозможно.

– Саш, я больше не могу! – насытившись, воскликнула девушка. Вымученно улыбнувшись, она устало откинулась на спинку плетеного кресла. – Здесь так вкусно готовят, но я сейчас лопну.

– Тогда оставь! – весело сказал Сторожев и, отломив вилкой увесистый кусок драника, старательно обмакнул его в густой грибной соус. Отправив лакомство в рот, торопливо проглотил и строго добавил: – Ты мне нужна целая и невредимая!

Хорошо отдохнув, они поспешили к реке. Крепко сжимая ладошку жены, Александр уверенно шел вперед. Все время оглядываясь, он заговорщически смотрел на Вику прищуренными глазами и загадочно улыбался. Извиваясь, узенькая дорожка пролегала среди зарослей деревьев и пышных колючих кустарников. Оберегая любимую, Сторожев старательно отодвигал мохнатые еловые лапы и пропускал Вику вперед. Подхватывая на руки, переносил девушку через ручейки и поваленные на землю деревья. Останавливаясь, Виктория рвала лесные цветы, курчавые листья папоротника, душистую мяту и ароматные ягоды земляники. Глядя под ноги, девушка на ходу плела пышный лесной венок.

Наконец в лучах света показался узкий глинистый берег реки. Напоенная влагой, земля под ногами слегка прогибалась, и на ней оставались глубокие следы от кроссовок. Приближаясь, убаюкивающий шум воды становился все более отчетливым. Однако деревья не исчезали. Казалось, они уходили под воду. В этих местах русло Тисы было довольно узкое, плотно окруженное деревьями и кустарниками. Ветви деревьев плавно окунались в воду.

Наконец, кружа, дорога вывела их на маленькую, спрятанную в тени глинистую поляну. От воды веяло легкой обволакивающей прохладой. Недалеко от берега, примостившись на старом широком пне, поросшем темно-зеленым мхом, сидел мужчина лет сорока пяти. Вытянув худые костлявые ноги, обутые в высокие резиновые сапоги, он задумчиво курил.

– Здравствуйте! – весело произнес Александр. – Вы Золтан?

Подняв голову, мужчина бросил на них лукавый взгляд и, отбросив окурок в сторону, встал.

– Так! А вы молодята? – с интересом, прищурив глаза, спросил он и, подойдя ближе, подал Сторожеву руку.

– Молодожены! – переглянувшись, дружно ответили Виктория и Александр.

– Оце я розумію: весільна подорож! – воскликнул мужчина и весело подмигнул. – Гайда, покажу вам вашу красуню! Борше, борше, ходімо за мною!

Не оборачиваясь, мужчина повернул направо и, отодвинув ветки высокого кустарника, вышел на берег. Опустив голову, Виктория и Александр пошли следом за ним.

Выйдя на берег, девушка удивленно округлила глаза и остановилась как вкопанная. Такого она не ожидала! На берегу у самой кромки воды лежал широкий деревянный плот. Сделанный из крепких досок, он был старательно соединен с четырьмя рядами высоких, накачанных воздухом автомобильных камер. Задняя часть плота была огорожена невысоким деревянным бортиком, окружавшим большой надутый матрац, покрытый толстым клетчатым пледом. С обеих сторон этого чудо-сооружения были прикреплены деревянные весла. Рядом с веслами лежали оранжевые спасательные круги, намотанная на доску веревка и две пары высоких резиновых сапог. В передней части плота виднелся разный скарб: дрова, фонарь, казанок, чайник и какой-то невысокий, похожий на сундучок коричневый ящик. Впереди, на так называемой корме, возвышалась деревянная мачта, с которой свисала большая, похожая на уличный фонарь лампа. Чуть выше, на самом верху мачты, девушка увидела белый, развевающийся на ветру флаг с большими красными буквами. Прищурившись, она медленно прочитала: «ВИКТОРИЯ». Это было так неожиданно!

В глазах Вики полыхнули слезы, на лице загорелся нежный румянец.

– Сашенька, этот плот назван моим именем! Спасибо тебе за это! – воскликнула она. Подбежав к мужу, девушка радостно бросилась ему на шею и, не обращая внимания на присутствие постороннего мужчины, поцеловала в губы, затем в щеки. Она радовалась, как ребенок.

Улыбнувшись, Сторожев крепко обнял жену за плечи и ласково потрепал ее по золотисто-рыжим пышным кудрям.

– Я рад, Викочка, что тебе понравилось! – самодовольно ответил он. – Ну что, отчаливаем?

– Да! – весело ответила девушка и подбежала к плоту.

– Ну, тоді застрибуйте, молодята, на пліт! Я вас підштовхну, – погладив длинные свисающие усы, усмехнулся мужчина и повернулся к Сторожеву. – Що робити та як, ти знаєш! Ти тут не вперше. Гарного вам сплаву!

Осторожно, словно перед ней было не деревянное сооружение, а хрустальная чаша, Виктория поднялась на плот, названный ее именем. Колыхнувшись, он слегка накренился.

– Ой! – испуганно крикнула девушка и, как цирковая эквилибристка, балансируя, взмахнула руками.

– Не бойся! – сказал Александр и, заскочив следом, крепко обнял ее сзади. – Расставь ноги пошире!

Улыбнувшись, Золтан ухватился за плот и неторопливо, то и дело поглядывая на молодоженов, подтолкнул его. Плавно спустившись на воду, плот медленно, нырнув дощатым углом, выровнялся и отплыл от берега. Взяв в руки весло, Александр уверенными движениями направил «Викторию» на середину реки. Подхватив плот, вода неторопливо понесла его вниз по течению.

– Ура! – радостно воскликнула девушка и надела на голову пестрый, полыхающий лесными травами и яркими цветами пышный венок. Подняв руки, Виктория радостно крикнула: – Мы плывем!

– Ура! – подхватил Сторожев. – Мы вместе!

Обнявшись, они плыли по загадочному зеленому коридору. Буковые деревья, окружавшие красавицу Тису, стояли вперемешку с разлогими темными соснами и притаившимися внизу зарослями кустарника. Девственные, непроходимые леса создавали чарующую атмосферу таинственности и волшебства. Порой заросли были настолько густыми и непроходимыми, что казалось, будто на эти нетронутые, первозданные холмы еще никогда не ступала нога человека. Отражая небо, водная гладь искрилась и переливалась множеством маленьких солнечных зайчиков. Тихо журча, река завораживала красотой и убаюкивала.

– Сашенька, я никогда не думала, что здесь такие прекрасные места, – тихо произнесла Виктория и вздрогнула.

– Малыш, ты не замерзла? – взволнованно спросил Александр.

– Нет, все хорошо. Наверное, я дрожу от восхищения. Просто я впервые плыву по этой реке.

– Викочка, а ты знаешь легенду о том, как она появилась?

– Нет, – ответила девушка и приготовилась слушать.

– Сейчас я тебе ее расскажу, – ответил Александр и оглянулся. Крепко сжимая руку жены, предложил: – Садись на спасательный круг. А я сейчас…

Кивнув, Виктория медленно, держась за его руку, села на круг.

Нахмурившись, Александр оглянулся и неторопливо, стараясь удерживать равновесие, маленькими шагами подошел к надувному матрацу. Подхватив коричневый клетчатый плед, мужчина бережно укрыл плечи жены и опустился на ящик. Виктория в ответ ласково улыбнулась и чмокнула его в щеку.

– Значит, так, слушай легенду, – сосредоточенно всматриваясь вдаль, начал Александр и погладил Вику по спине. – Когда Господь создавал землю, Он щедро разбрасывал на ее поверхности рéки. Только одна, маленькая, чистая, прозрачная, все время была у Его ног. Он очень ее любил! Она была послушная и ласковая. Но ангел сообщил Господу, что на земле не хватает рек. Волнуясь, он начал упрашивать Господа, чтобы Он отпустил Тису на землю, обещал за ней проследить, утверждал, что, в отличие от своих подруг, она будет спокойной и очень послушной. Согласившись, Господь отправил ангела на землю, чтобы тот приготовил для Тисы русло и как следует вспахал землю. Обрадовавшись, ангел очень спешил! Он так боялся, что Господь передумает. Взяв в помощь осла, ангел впряг его в плуг и не переставая, забыв об отдыхе и еде, гнал ослика вперед, желая быстрее отправить Тису на землю. От непосильной работы ослик очень устал, проголодался. А ангел все никак не давал ему отдохнуть. Ноги ослика начали заплетаться, русло для речки стало извилистым. Вот так в Закарпатье рассказывают о происхождении своей самой любимой реки Тисы.

– Как интересно! – прошептала Виктория и, не отводя глаз от воды, улыбнулась.

Вечерело. Тихо переговариваясь, Виктория и Александр с восхищением смотрели по сторонам. Унося плот за собой, река несла их к далеким, неизведанным берегам. Залив небо багряной краской, солнце перекатилось по верхушкам деревьев и задрожало над горизонтом. С гор плавно сползали сумерки. Берега стали темными, словно сотканными из бархата. Неожиданно девушка увидела двух красивых белых птиц с пушистыми хохолками. Сжимая коготками ветку, свисавшую над водой, они наклонили головы и клювиками жадно, словно втягивая через соломинку, пили чистую, сбежавшую с горных вершин воду. Увидев плот, птицы испуганно вздрогнули и, расправив крылья, тут же перелетели на берег. Это было так красиво: темные заросли деревьев и две белые птицы. Девушку охватил невероятный восторг. Она даже не представляла, что такие маленькие эпизоды могут сделать человека счастливым!

Вздохнув полной грудью, Виктория устало опустила голову на колени мужа. В ответ он, словно она была маленьким ребенком, погладил ее по волосам. Нежно-нежно. На Вику нахлынуло не знакомое ей прежде чувство умиротворения и защищенности. Ей было так хорошо! Вздрогнув, девушка тихо заплакала.

– Малыш, ты не замерзла? – снова спросил Александр.

Поправив на ее плечах плед, он наклонился к жене и ласково поцеловал в ушко.

– Нет, все хорошо! – не поднимая головы, шепнула Виктория.

– Скоро будет совсем темно, я зажгу фонарь, – задумчиво произнес Александр и, осторожно подняв ее голову, встал.

Широко расставляя ноги, Александр подошел к мачте и, чиркнув спичкой, приподнял колпачок фонаря. Река заполыхала, загорелась маленькими, переливающимися огоньками. В тот же миг солнце устало скатилось с деревьев и окунулось в воду. Из леса послышался глухой, тревожный крик ночного филина. Над рекой повис таинственный сумрак. Освещая себе путь, плот медленно плыл по реке.

Постепенно русло стало более широким, течение замедлилось. Горные холмы плавно опускались в долину. Они раскрывали жадные, темные объятия, а затем щедро бросали под ноги путешественникам огромное, яркое, переливающееся миллионами огней звездное небо. Обнявшись, Виктория и Александр как завороженные смотрели на воду.

– Боже, какая красота! – не отрывая взгляда, восхищенно воскликнула девушка. – Как бы я хотела, чтобы это путешествие никогда не заканчивалось!

– Девочка моя, я очень рад, что тебе понравилось, – подхватив весло, ласково сказал Александр. – Но, к сожалению, мы вынуждены причалить. Вон, видишь, наверху дрожат маленькие огоньки? Это Хуст! Скоро на берегу покажется старая мельница. Можем остановиться возле нее. А можем проплыть еще километр до Хуста. Дальше нельзя. Это опасно.

– Хорошо, – тихо ответила Вика и вздохнула.

– Белочка, говори, где мы остановимся на ночь? Переночуем в доме у мельника или дотянем до Хуста? Там есть неплохая гостиница.

– Я не хочу никуда отсюда уходить! – призналась девушка.

– А темноты не боишься? – лукаво повернув голову набок, усмехнулся Саша.

– С тобой я ничего не боюсь! – решительно сказала Виктория. – Эту ночь я хочу провести на берегу.

– Ну, как скажешь, моя королева. Сегодня я исполняю любые твои желания, – рассмеялся Александр и, плавно повернув плот вправо, начал подгребать к большой, глубоко врезавшейся в берег, тихой илистой заводи. – Остановимся здесь, в этом укромном месте. А там посмотрим.

Слегка покачиваясь, плот медленно огибал заросли камышей и извилистые коряги, торчавшие из воды. Ухватившись за весла, Александр старательно пробирался вперед. До берега оставалось всего несколько метров. Неожиданно плот остановился. Свесившись, Александр внимательно посмотрел в воду и выругался.

– Викочка, не волнуйся. Наверное, мы зацепились за дерево. Ты посиди, пожалуйста, не вставай, – сбросив с себя футболку, строго, по-деловому распорядился Александр и начал накручивать на руку веревку. – А я спрыгну в воду и оттащу плот на берег. Тут осталось всего-то несколько метров! Ты только не бойся, тебя не унесет. Течение здесь очень слабое. К тому же мы застряли. Но на всякий случай я намотал веревку на руку.

Виктория с трудом оторвала взгляд от воды и замерла от неожиданности. Ночь, река, камыши, огонь, полуобнаженный мужчина… Ее сердце пропустило удар, а потом застучало как сумасшедшее. По телу пробежала волнующая, зыбкая дрожь. Казалось, когда-то в ее жизни это уже было. Это было видение из ее юности, являвшееся ей в мечтах…

– Саша, пожалуйста, не уходи! – с трудом шевеля губами, попросила Вика.

– Ты боишься?! – удивленно спросил Александр и подошел к ней ближе.

Девушка слегка приоткрыла рот и задрожала. Она хотела что-то сказать, но не смогла. Ее дыхание стало прерывистым и глубоким. Глаза взволнованно заблестели. Тысяча маленьких горячих сердец забились в ее теле. Нахлынув, Вику окутала невидимая волна страсти. Никогда раньше она не испытывала такого желания. В ней родилась женщина. Женщина, жаждущая любви.

– Нет. Не боюсь, – словно зачарованная, с усилием произнесла она, набрала полную грудь воздуха и посмотрела на мужа блуждающим горящим взглядом. – Просто я… я хочу, чтобы ты меня поцеловал. Слышишь, Сашенька? Здесь! Сейчас! Я хочу раствориться в этой тишине. Обними меня, миленький… Слышишь? Обними!

Александр вздрогнул. Кровь ударила ему в голову. Сняв с руки веревку, он торопливо подхватил Викторию на руки.

– Девочка моя, ты сводишь меня с ума! – низким, гортанным голосом произнес он и осы́пал ее лицо поцелуями. – Ты колдунья!

– Это не я колдунья, – чуть слышно ответила девушка и обвила его руками. – Это ночь колдовская!

Опустив Викторию на плед, Александр замер в немом исступлении. Как завороженный, не отрывая взгляда, он смотрел на самую роскошную в мире женщину. С ярким душистым венком на голове перед ним, казалось, лежала владычица Карпат – дикая, страстная красавица Мавка. Аромат пышных волос смешался с запахом мяты и земляники. В глазах Вики отражались звезды, ее ресницы дрожали. Открывшись, манящие губы требовали поцелуя. Высокая девичья грудь приподнималась, тяжело дыша. Сжавшись, тело Виктории напряглось в ожидании чуда. Чуда любви. Несколько мгновений Александр не мог пошевелиться. Его тело налилось желанием. Сознанием завладело дикое, неподвластное рассудку вожделение. Казалось, Александр стал одержимым. Одержимым любовью.

Неожиданно разорвав тишину, из зарослей кустарника послышались заливистые соловьиные трели. Соловью начала подпевать камышевка. Из илистых заводей донеслось монотонное пение голосистых лягушек. Поднявшись высоко в небо, луна осветила берег холодным серебряным светом. На воду легла узкая сверкающая дорожка. Легкая колышущаяся тень упала на лицо Виктории.

Не в силах совладать с собой, Александр крепко обхватил жену руками. Наклонившись, он прижался к ее сочным, алым губам. Жадно, сильно, до легкой, приятной боли. Тело девушки задрожало от волнующих прикосновений. В ее глазах заблестели слезы неистового восторга. Разомкнув губы, она ощутила настойчивый, теплый язык Александра, его тяжелое, возбужденное дыхание. Казалось, еще немного – и она задохнется. Охваченная вихрем любви, Виктория крепко сжала его плечи и застонала от упоения. В ее теле забились и разлились маленькие роднички счастья.

Александр нежно погладил девушку по щеке. Затем его горячие руки заскользили по ее телу. Не помня себя, он торопливо, рывками сбросил с Виктории одежду и, опустившись на колени, начал осыпать любимую поцелуями. Всю, сверху донизу, от мочек ушей до пальцев ног. Казалось, он потерял рассудок. От каждого прикосновения тело Виктории вздрагивало и изгибалось. Ее губы слегка покалывало и жгло. Словно в забытьи, она тихо шептала жаркие слова признания и мольбы. Это было испытание любовью. В следующее мгновение, вырвавшись из плена его объятий, Виктория торопливо помогла Александру раздеться. Ее движения были решительными и шаловливыми. Затем, упав на матрац, она томно забросила руки за голову и с вожделением посмотрела на мужа.

При свете луны он был особенно прекрасен: высокий, плечистый, с могучим торсом, крупными, рельефными мышцами, узкими бедрами и сильными накачанными ногами. Под животом, вырвавшись наружу, смело вздымалась его крепкая мужская плоть. Расширив глаза, девушка страстно обхватила руками спину Александра и задрожала. Ее охватило безудержное желание. Тяжело вздохнув, она опустила руки ниже и с силой сжала его бедра. Казалось, она куда-то спешила, потеряв ощущение реальности. Ее дыхание стало прерывистым, тело слегка изогнулось, маленькие бутоны набухли от напряжения. Сверкая, в широко открытых глазах отражалась вселенная. Виктория не хотела нежных прелюдий, сегодня она жаждала страсти. Безудержной, всепоглощающей. Но Александр не спешил. Он изводил ее ласками. Разжигая ее чувства, он хотел, чтобы она стала жадной, бесстыдной, развратной. Но при этом принадлежала только ему!

Всматриваясь в глаза жены, Александр вытащил из ее венка курчавый листок папоротника и медленно, едва касаясь, провел им по изящному изгибу ее шеи, затем опустился к сжавшейся от напряжения груди. Мужчина лукаво улыбался; казалось, он играл с ней. Тело девушки задрожало еще сильнее. Глаза широко открылись. Она словно застыла. Наклонившись, Александр провел листком по таинственной узкой ложбинке между ее грудей.

– Какая же ты красивая! – умиленно пробормотал он. – Самая лучшая женщина в мире! Моя Виктория, моя девочка… Моя единственная!

Склонившись над женой, Александр с упоением обхватил губами ее набухший, твердый бутон и жадно втянул его в рот. Закрыв глаза, слегка прикусил его зубами и поиграл языком. Блуждавшая по ее животу рука решительно устремилась вниз. Горячие пальцы мужчины дотронулись до пушистого треугольника. Судорожно задрожав, Виктория прикусила губу. Из ее груди вырвался стон. Тихий, протяжный, сладкий. Страстное желание пульсировало в ее теле. Закрыв глаза, девушка почувствовала, что куда-то летит, что еще немного – и она просто сойдет с ума от этого упоительного наслаждения. Это было выше ее сил. Ее тело жаждало, требовало кульминации…

– Возьми меня! – взмолилась Виктория. – Пожалуйста! Я не могу больше!

Но Александр не слушал ее. Не сводя с жены восторженных глаз, он жадно прильнул губами к маленькому розовому пупку и, ласково обведя его языком, решительно переместился ниже. Из груди девушки вырвался тихий протяжный стон. Откинув голову назад, Виктория томно закрыла глаза. Из-под дрожащих пушистых ресниц скатились маленькие слезинки. Улыбнувшись, Александр погладил ее пальцем по губам и нежно, едва дотрагиваясь, прикрыл их ладонью. Вдруг, приоткрыв рот, девушка обхватила его пальцы губами и сжала. Нежно прикусив кончики пальцев, она страстно, повинуясь инстинкту, начала ласкать их языком. Это было так неожиданно и так прекрасно! По телу Александра разлилось приятное тепло. Удары его сердца стали глухими и частыми.

Почувствовав, как нарастает напряжение в его теле, Александр жадно обхватил жену за спину и, быстро перевернувшись, усадил ее на себя. Стройные бедра девушки плавно скользнули по его ногам и уперлись в налитую мужскую плоть. В глубине глаз Вики промелькнули радость, восторг, а затем – счастье. Это были невероятные, будоражащие ощущения! Запрокинув голову, Виктория плавно изогнула спину, взяла Александра за руки и сжала их. Переливаясь при свете луны, ее рыжевато-золотистые локоны рассы́пались по плечам и заполыхали. Словно обжигающие, яркие языки пламени, они устремились к телу мужчины. Казалось, еще немного – и Виктория сгорит от изнеможения! Глядя на нее, Александр больше не мог сдерживать нахлынувшие на него эмоции. На его лице смешались противоречащие друг другу выражения – страшная, невыносимая боль и первобытный чувственный восторг. Это было райское наслаждение! Обхватив Викторию за талию, Александр слегка приподнял ее над собой и, вглядываясь в изумрудные, сверкающие глаза, стремительно овладел ею.

Слившись воедино, они потерялись во времени и пространстве. Оставив бренную землю, стали яркими, маленькими звездочками, вспыхнувшими во вселенной. С каждым новым толчком, с каждым новым прикосновением Викторию уносило все выше и выше. Глаза девушки возбужденно блестели. Тело наполнилось нежным, теплым наслаждением. Повинуясь движениям Александра, Виктория бессознательно поднималась и, опустившись, прижималась к любимому. Их движения становились все более резкими и ритмичными. Ощущения были настолько яркими и острыми, что в какой-то момент девушке показалась, будто она этого больше не выдержит. Вика ни о чем не думала, ничего не видела. Внезапно какая-то безудержная сила, взорвавшись, вырвалась из ее сердца и разлилась по телу обжигающей волной упоительного блаженства. Изогнувшись плавной дугой, Виктория запрокинула голову и, судорожно задрожав, закричала. Громко, протяжно, томно.

Вокруг все замолчало. Ее голос повис над рекой и медленно, слившись с туманом, растворился в долине.

Мерцая завораживающими огнями, над Викторией и Александром раскинулось огромное звездное небо.

 

Глава 15

Почувствовав небольшое облегчение, Виктория обхватила руками живот и медленно, переваливаясь с боку на бок, легла на кровать. Подтянув к себе табурет, взволнованный Александр сел возле нее.

– Солнышко мое, как мне тебя жалко! – в сердцах воскликнул он и погладил любимую по голове. Вытерев со лба жены испарину, Александр бережно взял ее мягкую ладонь и трепетно поцеловал. – Пожалуйста, родная моя девочка, постарайся хоть немного поспать. Тебе нужны силы. Я же вижу, как тебе тяжело. Я слышал, что роженицы терпят огромную боль, но что им больно настолько, я, белочка, даже не ожидал. Девочка моя, если бы я мог тебе чем-то помочь!

– Ты и так помогаешь, – вымученно улыбнувшись, ответила Виктория. – Ты ведь рядом со мной!

– Ты сейчас больше думаешь обо мне, чем о себе! Боишься меня напугать! – воскликнул Александр. – Ты даже не кричишь, как женщины в соседних палатах. Кричи, милая, кричи, если тебе от этого будет легче. А то ты вон уже все губы себе искусала.

– Сашенька, перестань! – улыбнулась Вика.

– Почему это «перестань»?! Кричи, говорю! А хочешь, будем кричать вместе? Тогда ты не будешь стесняться!

– Сторожев, ты с ума сошел! – забыв о недавней боли, засмеялась Вика.

– Ладно, малыш! Не переживай, конечно, я пошутил. А то меня вместо родильной палаты отправят в дурдом, – сказал Александр и, приподнявшись, старательно поправил на жене одеяло. – Врач сказала, что к вечеру ты обязательно родишь. Поспи, моя маленькая, поспи, моя девочка.

– Хорошо, я попробую, – вымученно улыбнувшись, ответила молодая женщина и закрыла глаза.

Виктория попыталась заснуть, но не смогла. Нет, она не боялась рожать. Такой боли, как ей рассказывали другие женщины, она не испытывала. Да, болело, очень болело. Но все это вполне можно было потерпеть. Скорее всего, заснуть ей не давала радость. Радость самой долгожданной встречи в ее жизни. Встречи с ее малышом! Вика так хотела скорее его увидеть, узнать, кто у них родился. Виктория хотела дочку, Саша мечтал о сыне. А впрочем, какое это имело значение? Лишь бы ребеночек был здоров! Они даже во время УЗИ попросили не говорить им, какого пола ребенок.

О своей беременности Виктория узнала сразу после возвращения из Хуста – буквально через два дня ее начало сильно тошнить. Девушка побледнела, стала какая-то вялая, ела без аппетита. У нее даже случалась рвота. Испугавшись, Александр подумал сначала, что она отравилась. Он усиленно поил жену травяными отварами, заставлял принимать таблетки, но ей ничего не помогало. И только Ксюша, которая была уже на сносях, сразу догадалась, в чем причина такого недомогания. Ухмыльнувшись, она уверенно вручила Вике узкий, недавно появившийся в аптеках тест на беременность. Это чудо-изобретение Виктория увидела впервые. Какова же была ее радость, когда в маленьком окошке теста появились две тонкие красные полоски. Ее эмоции просто зашкаливали. Вика плакала от счастья! Она так ждала этого дня! Признаться честно, она уже начала беспокоиться, что не сможет забеременеть, ведь они с Александром были женаты больше года. И тут такая новость!

С трудом сдерживаясь, чтобы не рассказать об этом по телефону, Виктория дождалась Александра с работы. Не умея лукавить, девушка с порога сообщила ему о том, что скоро он станет отцом. Сначала Александр растерянно заморгал, затем пробормотал что-то невнятное, потом насупил брови и почему-то прислонился к двери… Наверное, у него был шок. Но уже через несколько секунд его глаза светились от счастья. Подхватив Викторию на руки, он осы́пал ее поцелуями. Александр бегал с ней по квартире, выкрикивал разные глупости, рассказывал малышу о себе, о его маме, все время твердил, что очень его любит. Александр описывал ребенку его будущую квартиру, то, что сейчас у них за окном. Он словно сошел с ума! Таким счастливым Виктория мужа еще не видела.

Но, к сожалению, радость и беда очень часто ходят в обнимку. В начале августа, не перенеся очередного сердечного приступа, умерла Виолетта Генриховна. Для Виктории это была огромная потеря. Виолетта Генриховна стала для нее и искренним другом, и мудрой советчицей, и заботливой, доброй бабушкой. Очень многим в своей жизни Вика была обязана этой прекрасной женщине. Стараясь оградить жену от переживаний, заботы о похоронах Сторожев взял на себя. Они проводили Виолетту Генриховну в последний путь согласно христианскому обряду. Каково же было их удивление, когда сразу после поминок адвокат зачитал им завещание. Все свое имущество: квартиру, дачу, сбережения, – Виолетта Генриховна передала в наследство Виктории. Такой щедрости девушка не ожидала, ведь во Львове у Виолетты Генриховны жила двоюродная племянница. Правда, та почему-то даже на похороны не приехала. А впрочем, это было на ее совести. Глядя на портрет ушедшей из жизни женщины, Виктория искренне поблагодарила ее за великодушие и, вытерев покрасневшие от слез глаза, пообещала никогда не забывать ни ее, ни ее мудрых наставлений.

Но, к счастью, жизнь не стоит на месте. Поставив перед собой грандиозные задачи, Александр и Виктория снова погрузились в работу. И пока нельзя было догадаться о ее интересном положении, девушка упорно продолжала штурмовать узкие и порой совершенно непроходимые лабиринты власти. Она кокетничала с мэром, разносила дорогие подарки, оплачивала счета чиновников и с легкостью давала взятки тем, от кого зависело будущее их фирмы. Пускать в этот террариум Александра Вика пока не решалась – слишком обостренное чувство справедливости было у него после колонии. Для того чтобы привыкнуть к волчьим законам жизни, требовалось время. Выступая на сессии городского совета, Виктория сделала блестящий доклад о строительстве торгового центра «Виктория» и о будущих инвестициях компании в развитие инфраструктуры Синегорска. Как результат на горсовете было принято решение: выделить им три гектара земли, расположенной в центре города. Это была первая и самая грандиозная победа Виктории!

Тем временем Александр пытался привлечь новых инвесторов. Заложив все имеющееся у них с Викой имущество, он получил в банке льготный кредит. Благо, управляющая банком была его одноклассницей. Но это были крохи по сравнению с той суммой, которая была необходима для начала строительства. Поэтому, внедряя в практику новый метод под названием «маркетинговая стратегия», их команда погрузилась в работу. По радио, по телевидению шла реклама лучшего в Западной Украине торгового центра. Красочная, яркая, она пестрела на домах, уличных билбордах и маленьких лайтбоксах. В городе начали судачить о том, что в Синегорске появились «крутые». Людская молва оказалась пророческой. Вскоре строительством их торгового центра заинтересовались поляки и толстосум из Донецка. А это были настоящие, серьезные инвесторы. Обрадовавшись, Сторожев договорился о встрече. Вместе с женой они провели успешные переговоры, во время которых постарались убедить потенциальных партнеров в том, что инвестиция в их бизнес – надежное и очень выгодное вложение. И это им удалось! Разровняв строительную площадку, Александр дал команду к началу работ. Теперь уже все праздновали общую победу.

Стараясь во всем помогать мужу, Виктория порой забывала о том, что беременна. Чувствовала она себя хорошо. Токсикоз, мучавший ее первые два месяца, бесследно исчез. Девушка заметно расцвела и даже немного поправилась. От этого она стала еще более женственной и красивой. И если бы не Александр, который дрожал над ней, она бы и не вспоминала о своем положении. Муж контролировал ее, словно маленького ребенка: следил за ее рационом, пичкал заморскими фруктами и аптечными витаминами. Каждый вечер перед сном выводил на прогулку: вечерний моцион был так же необходим, как и здоровый восьмичасовой сон. Беспрекословно выполняя указания врачей, Александр водил Вику на обследования, на гимнастику для беременных и на психологическую подготовку к родам. Все это время он был для нее и главврачом, и лучшим другом, и заботливым отцом.

И вот наступил самый долгожданный день в их жизни.

Схватки у Виктории начались еще ночью. Сначала они были нечастыми. Она даже подумала, что это так называемые «ложные схватки», ведь по подсчетам врачей рожать она должна была двадцать пятого декабря, а сегодня было только двадцатое. Но когда под утро у нее отошла слизистая пробка, а боли внизу живота начали отдавать в спину, Виктория поняла, что у нее начались настоящие роды. Постанывая и кряхтя, она тихонько разбудила мужа.

С трудом сдерживая волнение, Александр настоял на том, чтобы она немедленно отправлялась в роддом. Всегда спокойный, рассудительный, сейчас он был совершенно не похож на самого себя. Его глаза расширились от испуга: наверное, Александр думал, что Вика родит прямо здесь и сейчас. Он отказался вызывать скорую и вскоре подогнал к дому свою машину. Хорошо, что к этому событию они с Викой подготовились заранее. Принимать роды должна была врач, которая наблюдала Викторию во время беременности. Девушка ей полностью доверяла. Подольская Александра Николаевна считалась в Синегорске самым опытным и внимательным гинекологом. Немолодая, ответственная, она помогла многим женщинам, которые мечтали произвести на свет здоровеньких деток. Именно Александра Николаевна посоветовала Вике рожать в присутствии мужа. Сначала девушка категорически отвергла эту идею: она совершенно не одобряла этого нового и непонятного для нее веяния. Прежде всего Виктория не хотела, чтобы Александр видел ее в момент родов. Почему-то она была уверена, что искаженное от боли лицо, кровь, крики на всю палату оттолкнут его. Но ее мужу так понравилась эта идея, что он даже не хотел слушать ее возражений. В борьбе между рассудочностью и страхом победила его любовь к жене. Александр, не умолкая, твердил, что обязан ее поддержать, что хочет первым встретить своего малыша. Да и Александра Николаевна настаивала на этом. Стараясь рассеять сомнения Вики, врач рассказала, что обзор с того места в родзале, где находится молодой отец, ограничен, поэтому увидеть все, что происходит с женой, он просто не сможет. Главная задача мужчины – быть возле роженицы, поддерживать ее, заботиться о ней во время потуг. Выслушав доводы Подольской, будущая мама согласилась рожать в присутствии Александра.

Окунувшись в воспоминания, Виктория постепенно погрузилась в сон. Сколько она спала, сказать было сложно – может, пару минут, может, пять. Неожиданно девушка почувствовала сильную тупую боль. Широко открыв глаза, Вика обхватила руками живот и встала с кровати.

– Ой! – воскликнула молодая женщина и побежала в туалет.

– Что, опять?! – взволнованно спросил Александр и побежал следом за ней. – Может, позвать Александру Николаевну?

– Не надо пока, – закрыв перед ним дверь, с трудом выдавила из себя Вика и застонала. – Не суетись! А то врачи будут заниматься не мной, а тобой. Я сейчас выйду.

Прижавшись ухом к двери и прикусив губу, Александр внимательно прислушивался к звукам, доносящимся из туалета. Казалось, он перестал дышать. Искренне переживая за жену, Сторожев хотел контролировать каждое ее движение, быть в курсе всего, что с ней происходит. Глядя на нее, он, прищурив глаза, всматривался в ее лицо, прислушивался к ее дыханию. Разделяя ее страдания, делал все, чтобы она чувствовала: ее боль – это и его боль, он никогда, ни за что на свете не оставит ее без своей помощи.

Открыв дверь, Виктория медленно, переваливаясь с боку на бок, вернулась в палату. Скривившись, молодая женщина едва сдерживала крик.

– Саша, сядь на табуретку! – попросила она и положила руку на поясницу. – Я хочу походить.

– Давай вместе! – насупив брови, предложил Сторожев и обхватил ее за плечи. Наклонившись, он бережно погладил ее округлый живот и нежно добавил: – Матрешечка ты моя маленькая!

Натянуто улыбнувшись, Виктория больше не стала с ним спорить.

Они то бродили по палате, то облокачивались на подоконник, то опускались на пол. Александр ни на секунду не отходил от любимой, он был ее тенью. Даже дыхательную гимнастику они делали вместе. Став на четвереньки, Сторожев сосредоточенно смотрел Вике в глаза и медленно, как учили на курсах, дышал вместе с ней. Целуя ее живот, очень нежно просил малыша пожалеть маму и не проказничать.

Но ни ласки Александра, ни его забота не могли облегчить страдания Виктории. Схватки становились все более частыми и болезненными. То и дело бегая в туалет, она стонала от боли, металась по палате, принимая различные позы. Виктория не могла найти себе места. Стараясь ее отвлечь, Сторожев нес всякую чепуху, массировал ей поясницу, гладил живот и целовал. Это были невероятно трепетные прикосновения. В них не было страсти, только нежность, сострадание и забота. С каждым новым касанием Александр отдавал Вике свои силы, дарил частичку своей жизненной энергии. Он невероятно о ней беспокоился! Вдруг боль стала просто невыносимой. Виктории показалось, что у нее внутри что-то перевернулось. Подбежав к окну, она слегка приоткрыла форточку и, подняв голову, задышала. Тяжело, глубоко и часто. Глядя на ее муки, Александр чувствовал, что его сердце разрывается на куски. Он был готов сейчас сделать все, лишь бы облегчить ее страдания. Сняв с вешалки шарф, он набросил его на плечи жене и, обхватив ее сзади, заботливо заслонил от холодного зимнего воздуха, ворвавшегося в палату.

– Викуся, я боюсь, как бы ты не простыла! – мрачно сказал Саша и погладил любимую по голове.

Ухватившись за подоконник, Виктория хотела что-то ответить, но не успела – в этот момент внизу живота что-то лопнуло и разлилось. Опустив голову, она увидела, как по ее ногам потекла светлая жидкость.

– Саш, позови врача, – сжавшись, попросила Вика и облокотилась на подоконник. – Кажется, у меня отошли воды.

Не помня себя, Сторожев выбежал в коридор.

– Позовите Подольскую, мы рожаем! – крикнул он.

Отодвинув его в сторону, в палату вбежали врачи. Прислонившись к стене, Александр с замиранием сердца смотрел, как Викторию повели в смотровой кабинет, затем в кабинет, на дверях которого висела табличка «Родильный зал № 1». Боясь пропустить самое важное, Сторожев не отрывал взгляда от этой двери. Наконец оттуда вышла Подольская и торопливо засеменила к нему.

– Итак, папочка, – впервые так к нему обратившись, произнесла Александра Николаевна и свела на переносице брови, – скоро мы будем рожать. Шейка открылась на десять сантиметров. Вы как, хорошо себя чувствуете? Не передумали участвовать в родах жены?

– Нет! – с деланной беспечностью ответил Александр и покачал головой. Удивленно приподняв брови, он изо всех сил старался не показать своего волнения. – Все нормально. Я буду рядом с женой.

– Ну и хорошо! – улыбнулась Подольская и облегченно вздохнула. – Мы пока ее подготовим к родам, а вы, голубчик, переоденьтесь. Подождите в палате. Санитарка вас позовет.

Потеряв дар речи, Александр молча кивнул. От переживаний у него пересохло во рту. Его сердце выскакивало из груди. Казалось, оно бьется в каждой частичке его тела, даже в пальцах. Проводив взглядом врача, Александр растерянно поплелся в палату. Стараясь взять себя в руки, он начал усиленно отжиматься от пола. На счете восемьдесят пять в палату заглянула молоденькая санитарка. Распахнув дверь, девушка удивленно застыла в проеме двери и округлила глаза. Повернув голову, Александр обессиленно рухнул на пол.

– Простите, – быстро встав, виновато пробормотал он и приподнял брови.

– Да ничего, я еще и не такое видела! – махнув рукой, весело ответила кареглазая санитарка. – Александра Николаевна сказала, чтобы вы через пять минут заходили в родзал. И не забудьте надеть халат и бахилы. Понятно?

– Да, все понятно! – выпрямившись, громко ответил Сторожев и посмотрел на часы. – Спасибо!

Забежав в ванную комнату, он старательно вымыл лицо и шею холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Выпустив адреналин, теперь он выглядел значительно лучше: взгляд его стал уверенным, сердце билось спокойно, лицо приобрело прежний, здоровый вид. Тщательно, несколько раз подряд Александр вымыл руки с мылом и протер их дезинфицирующим раствором. Улыбнувшись, он представил, что очень скоро в этих руках будет лежать его новорожденный ребенок. Мальчик или девочка. Сердце мужчины сжалось в томительном ожидании.

Ровно через пять минут свежий, спокойный, переодетый, Сторожев вошел в родильный зал номер один. Приподняв очки, Александра Николаевна махнула ему рукой и широко улыбнулась.

– Ну, что стоите, папаша? Смелее подходите к жене! Вы сейчас ей очень нужны! – весело произнесла она.

Уверенными, широкими шагами Александр подошел к тому месту, где лежала Виктория. Возле нее суетилась бригада врачей. Чуть дальше, у окна стоял широкий белый стол с маленькими детскими весами и пеленальницей. Справа от Вики была небольшая белая ширма, поэтому видеть то, что именно делали врачи, Сторожев просто не мог.

Повернув голову, Виктория вымученно улыбнулась и посмотрела на мужа.

– Привет, белочка, ты как? – стараясь казаться беспечным, поинтересовался Александр и взял ее за руку.

– Нормаль… – попыталась сказать она и скривилась от боли. – Ой!

– Так, – закричала Подольская, – вижу головку! Тужься, деточка, тужься! Набери полную грудь воздуха и тужься!

Ухватившись за поручни, Виктория немного приподнялась и потянула их на себя. Ее лицо покраснело, на лбу появилась испарина. Не теряя времени, Александр начал массировать ей спину. Глядя в лицо жены, он то и дело посматривал на врача – наверное, боялся пропустить момент, когда появится на свет их ребенок. Закричав, Виктория обессиленно рухнула на спину. Ее руки дрожали, губы были искусаны, на белках глаз появились тонкие красные жилки.

– Девочка моя, как мне тебя жалко! – наклонившись над ней, воскликнул Александр и вытер с ее лица пот. Поправив прилипшие ко лбу волосы, он торопливо поцеловал ее в щеку и участливо поинтересовался: – Хочешь воды?

– Да, – тихо сказала Вика и застонала. – Только один глоток. Меня тошнит.

Неожиданно, ухватившись за кресло, Виктория скривилась от боли и громко, так, что у Сторожева пробежали по спине мурашки, закричала. Голос ее повис под потолком и задрожал мощным, звенящим эхом. Засуетившись, Подольская громко, словно на военном плацу, начала выкрикивать команды. Наклонив голову, Виктория глубоко вдохнула и снова ухватилась за вожжи. Стакан с водой выпал у Александра из рук. Подбежав к креслу, он поддержал Викторию за спину и помог ей согнуться.

– Девочка моя, как я тебя люблю, как мне тебя жалко! Если бы я знал… Ты самая лучшая… – глядя ей в лицо, не умолкая повторял он.

– Так, молодец, хорошо, хорошо! Набирай полную грудь воздуха! – командовала акушерка. – Прижимай голову к груди и тужься изо всех сил, тужься! Пошли потуги! Молодец!

Не выпуская из рук поручни, Вика выпучила глаза и с силой согнулась. Ее лицо исказила нечеловеческая боль, глаза налились кровью. От ее крика дрожали стены, воздух, стекла. Глядя на муки жены, Александр подумал, что у него поседели волосы. Он то ли поддерживал свою жену, то ли держался за нее.

– Так, показалась рыженькая головка. Очаровательная, как у мамочки! – комментировала Александра Николаевна. – Пошла правая ручка. Тянем. Так, пошла левая!

Застонав, Виктория упала на кресло.

– Я больше не могу, – бессильно простонала она.

Казалось, еще мгновение – и она потеряет сознание. Подбежав ближе, акушерка нажала ей на живот и начала осторожно выдавливать малыша. Теряя грань между реальностью и бредом, Александр машинально гладил руку жены и что-то бессвязно бормотал. Постепенно картинка перед ним покачнулась и медленно поплыла в сторону. Искаженное болью лицо Вики, пять круглых глазниц больничной лампы… Выдавив из себя блаженную, неестественную улыбку, Александр едва успел ухватиться за кресло, чтобы не рухнуть на пол. Сторожев услышал пронзительный детский крик. Крик своего малыша. Тряхнув головой, мужчина округлил глаза и замер, не веря чуду. Его восприятие мира обострилось. Взгляд устремился на сморщенный багрово-красный комочек с мокрыми рыжими кудряшками.

– Девочка! – радостно воскликнула Александра Николаевна и подняла ее. – А какая красивенькая! Поздравляю вас, молодые родители, с рождением дочери!

Из глаз Сторожева ручьем полились слезы. Но он этого не стеснялся, ведь у него родилась дочка! Его маленькая принцесса! Протянув руку, Александр осторожно прикоснулся к ее ладошке и задрожал. Крошечные пальчики с силой сжали его палец и потянули к себе. Разве это было не чудо?

Наклонившись к Виктории, Александр с благодарностью целовал ее щеки, глаза, губы. Вымученно улыбнувшись, молодая мама тихо заплакала.

– Девочка моя, спасибо тебе за дочку, спасибо, моя хорошая! Ты у меня настоящая героиня! – не переставая твердил Сторожев. Его глаза светились от счастья. – Спасибо тебе за Любушку!

Перерезав пуповину, врачи обтерли их новорожденную красавицу от слизи и положили на маленькие детские весы. Затаив дыхание, Александр гладил руку Виктории и, не отрывая глаз, восторженно наблюдал за дочкой.

– Так, рост сорок девять сантиметров, вес три двести. Здоровенькая, хорошая! – вещала молодая врач-неонатолог. Неожиданно она замолчала. Наклонившись над новорожденной, женщина начала внимательно рассматривать ее ножки. Наконец, облегченно вздохнув, сказала: – У девочки синдактилия двух пальцев правой ноги. Но это не страшно!

– Что это? – приподнявшись, испуганно спросила Виктория и замерла.

– Ничего, что угрожало бы ее здоровью, – мило улыбнувшись, ответила неонатолог и поднесла ей девочку. – На правой ножке у вашей дочери два сросшихся пальчика. Это наследственность. Наверное, это было у кого-то в вашем роду. Но это не болезнь. В этом случае делают небольшую косметическую операцию – и все. Говорят, такое часто бывает у неординарных людей. Знаю, синдактилия была даже у Сталина. Не переживайте, ваша девочка абсолютно здорова. Возьмите ее!

– Нет! – изо всех сил закричала Виктория и забилась в истерике.

Перед ее глазами всплыли страшные воспоминания: колония, разъяренный Кустицкий, стол для заседаний и она – раздавленная, униженная. Затем, как набат, как гром среди ясного неба – его хриплый, гнусавый голос: «У меня с рождения было два сросшихся пальца на ноге». Виктория поняла: это ребенок Кустицкого. Закрыв глаза руками, она неистово мотала головой из стороны в сторону и, словно обезумев, повторяла только одно:

– Нет, нет, нет!

Подбежав к жене, Александр схватил ее за плечи и сжал их.

– Викочка, милая, перестань. Ну, тебе же сказали врачи, в этом нет ничего страшного. Пожалуйста, успокойся! Возьми нашу Любушку на руки! – жалобно попросил он. – Прошу тебя, успокойся!

Отодвинув его, к Виктории подошла Подольская.

– Э, дорогая, так не пойдет! – строго прикрикнула на роженицу врач. – А ну перестань! Тебе совершенно нечего плакать! Ваша девочка абсолютно здорова. Пальчики могут рассоединить в поликлинике. Это не проблема! Слышишь, успокойся! Успокойся, пожалуйста, а то у тебя еще молоко пропадет. Если не возьмешь себя в руки, мы будем вынуждены уколоть тебе успокоительное!

Всхлипнув несколько раз, Виктория открыла глаза и задрожала. Ее взгляд рассеянно блуждал по комнате. Она испуганно смотрела то на Александра, то на Подольскую, то на дочку.

– Не надо мне ничего колоть, – глухо проговорила Вика и отвела глаза. – Простите, пожалуйста. Я, наверное, испугалась.

– Вот и хорошо, молодец! – ответила Александра Николаевна и облегченно вздохнула. – Возьмешь дочку?

– Конечно, возьму, – подняв на нее глаза, безропотно согласилась Вика и, слегка приподнявшись, протянула навстречу малышке руки.

Словно в пушистом облаке, ей на грудь положили завернутое в пеленку крошечное рыжекудрое существо, похожее на ангела. Опустив голову, Виктория внимательно посмотрела на дочку. Глаза их встретились. И в этот миг мир словно перевернулся. Сердце Вики сжалось от счастья. Приоткрыв припухшие веки, девочка пытливо смотрела на нее голубенькими, немного мутными глазками. Самые лучшие, самые родные глаза! Они были такие красивые, такие умные! Широко разевая крошечный ротик, малышка высовывала розовый язычок и причмокивала. Это было волшебное зрелище!

– Доченька! – низким голосом произнесла Виктория и, обхватив руками дочку, нежно прижала ее к себе. – Будь счастлива, моя Любушка!

 

Глава 16

– Друзья, сегодня у нас знаменательный день! – громко начал Евгений Иванович и на мгновение замолчал. Насупив брови, мэр пристально обвел взглядом присутствующих и несколько раз кашлянул. – Позвольте и мне теперь сказать несколько слов. Да, глава нашей областной администрации правильно отметил: сегодня в Синегорске большой праздник. У нас открылся грандиозный объект, современный торговый центр «Виктория». Такому объекту, друзья, могут позавидовать даже в Киеве! Это сооружение стало настоящим украшением нашего города. Несмотря на ультрасовременный вид, торговый центр гармонично вписался в старинную архитектуру Синегорска. Но это не только красивое четырехэтажное здание, сделанное из железобетона, мрамора и потрясающих «зеркальных» стеклопакетов. Это маленький городок, куда жители и гости Синегорска будут с удовольствием приходить для того, чтобы сделать покупки, встретиться с друзьями и хорошо отдохнуть. Я рад, что перед началом строительства компанией застройщика была разработана взвешенная концепция этого объекта. В торговом центре есть все: и множество маленьких магазинчиков, как принято сейчас говорить – бутиков, и огромный, самый большой в Западной Украине продуктовый гипермаркет, и детские игровые комнаты. А сколько здесь кафе, ресторанчиков и даже кинотеатров! Ну а ледовая арена и аквапарк стали его изюминкой. Друзья, я восторгаюсь этим проектом!

А еще как мэр должен сказать о том, насколько выгоден данный объект нашему городу. Признáюсь честно: благодаря его современной инфраструктуре в центре Синегорска появился маленький европейский город! Красивое здание объединило под своей крышей многоуровневые подземные и наземные паркинги, вокруг выросли роскошные скверы с оригинальными фонтанчиками и шелковистыми зелеными лужайками. Разве все это не Европа? Даже дороги – правда, пока только те, которые ведут к торговому центру, – наш застройщик сделал по европейским стандартам!

Поэтому сегодня, празднуя открытие этого объекта, я хочу искренне поблагодарить коллектив компании и лично – генерального директора Сторожева Александра Владимировича с открытием прекрасного детища, смею заверить – лучшего в Украине торгового центра «Виктория». Браво, господа!

В зале дружно захлопали. Но Евгений Иванович не спешил садиться на свое место. Подняв руку, мэр попросил тишины.

– А в завершение я хочу открыть присутствующим маленький секрет. Да, с начала строительства прошло долгих четыре года. Это немало. Но вместе с тем это время было максимально использовано для того, чтобы воплотить проект в жизнь. Правда, еще в начале лета, видя, что строительство находится на завершающем этапе, я просил Александра Владимировича ускорить работу. А он все искал отговорки: то уехал за плиткой в Испанию, то улетел за мрамором в Китай, то подрядчиков привез из Бразилии, мол, лишь там умеют строить дороги. Короче, генеральный все тянул, облагораживал территорию. И только сейчас я понял, в чем дело! Оказывается, у супруги Александра Владимировича, Виктории Ивановны, сегодня день рождения – ей исполняется двадцать пять лет! И, я думаю, именно поэтому «Викторию» открыли девятнадцатого сентября! Поскольку мы уже поднимали бокал за наш новый торговый центр, я хочу предложить тост за красивую, мудрую женщину, именем которой назвал свое детище наш уважаемый застройщик, – за Викторию Ивановну!

Молодая женщина залилась ярким румянцем. Виктория совершенно не была готова к такому повороту событий. Да, в последнее время она стала более известной. Но сейчас женщина растерялась, ведь вокруг было столько людей. Причем очень солидных. В зале ресторана присутствовал глава областной администрации, депутаты городского совета. Все они собрались отпраздновать открытие торгового центра, а тут, видите ли, она – именинница! Стараясь не выказать волнения, Виктория неторопливо подняла бокал с игристым шампанским и встала из-за стола. На ее лице появилась нежная, приветливая улыбка. К счастью, выглядела она сегодня великолепно. Густые рыжие волосы были уложены в элегантную прическу-ракушку. Длинная волнистая прядь, ниспадающая на лицо, придавала ей особый шарм. Искусный, едва заметный макияж делал лицо молодой женщины более выразительным. На имениннице было длинное шелковое платье насыщенного цвета морской волны с драпировкой на груди. Довольно открытое и облегающее, оно удивительно подчеркивало ее красивую стройную фигуру. Из украшений на женщине были только небольшое жемчужное ожерелье и такие же серьги.

Отодвинув стул, мэр торопливо обогнул Александра и подошел к Виктории.

– Я восхищаюсь вами, Викочка. Вы очаровательная женщина! Я понимаю вашего мужа, – тихо, чтобы никто не услышал, шепнул он и, наклонившись, галантно поцеловал Виктории руку. Улыбнувшись, мэр поднес к ее бокалу свою рюмку и громко добавил: – За здоровье именинницы!

– Благодарю вас, Евгений Иванович, – сдержанно ответила Виктория. – Мне очень приятно ваше внимание.

Поддержав мэра, гости с радостью подняли сверкающие бокалы. Приложив руку к груди в знак благодарности, Виктория пригубила шампанское и, слегка улыбнувшись, опустилась за стол. В зале послышался звон посуды. Возбужденно заговорив, гости принялись за угощение. Не мешая общению, со сцены полилась тихая мелодия – заиграл саксофон. Устало откинувшись на спинку стула, молодая женщина погрузилась в воспоминания.

С тех пор как Александр вышел из колонии, прошло долгих четыре года. Они переступили рубеж нового тысячелетия, и в их жизни многое изменилось. Самой большой радостью в их семье стало рождение дочери. Но для молодой женщины это было горькое счастье. Она никак не могла смириться с тем, что Сторожев не является отцом ее Любушки. Это было самой большой болью Виктории. Выписавшись из роддома, она хотела сразу во всем признаться Александру, хотела рассказать ему о том, как Кустицкий ее изнасиловал. Но чем дольше молодая женщина над этим думала, тем больше понимала: это известие не пройдет бесследно. Да, она была абсолютно уверена, что Сторожев не бросит ни ее, ни дочь. Но, зная его характер, Виктория не сомневалась: он этого Кустицкому не простит. Еще в роддоме она вспомнила разговор, который произошел в первые минуты после его освобождения из колонии.

Благодаря за поддержку, Александр тогда пытливо спросил ее:

– Викочка, скажи, за это время, что ты была без меня, тебя никто не обижал?

– Нет, что ты! – наигранно весело ответила тогда Виктория.

– Если что, скажи! – строго произнес он. – Я убью за тебя любого! Теперь я уже ничего не боюсь.

Вспомнив эти слова, Виктория не спешила открываться перед мужем. Если честно, она боялась. Не за себя. За него. К тому же буквально через неделю после того, как родилась Любочка, Вика узнала о том, что Кустицкий уехал из Камянки. Поздравляя ее с рождением дочери, Ирина Петровна сообщила, что теперь у них новый начальник, а старый шеф сделал блистательную карьеру – пошел на повышение в Киев. Виктория понимала: спустя столько времени доказать то, что Кустицкий надругался над ней, будет сложно. Зная его связи, можно было не сомневаться: он легко докажет в суде, что это она с ним заигрывала. И вряд ли подобные разбирательства пойдут на пользу ей или Любаше. Мечась, как загнанный зверь, Вика не знала, что делать дальше. Она так хотела услышать мудрый совет, но вместе с тем никому не решалась признаться в том, что случилось. Только на могиле матери, упав на сырую, покрытую снегом землю, Виктория рассказала правду.

– Мамочка, милая, скажи, пожалуйста, как мне быть? Мне так трудно молчать… Но я не хочу рассказывать об этом Саше. Не хочу ради него же. Желая отомстить за меня, он может убить Кустицкого. И что дальше? Опять заключение. Нет, я этого больше не выдержу. Мамочка, милая, что мне делать? Скажи, родная, как с этим жить? Мне так тяжело, мамочка!

Обнимая холодный гранит, она говорила и говорила…

Так и не приняв решения, Виктория пошла в церковь. Исповедуясь перед священником, молодая женщина искренне рассказала ему о своей проблеме. Обливаясь слезами, попросила у батюшки совета. Выслушав, он отпустил ей грехи и, поднеся крест, тихо сказал:

– Дочь моя, я не имею права тебе что-либо советовать. Знаю одно: ложь – это грех! Но жить надо так, чтобы не навредить. Не навредить своим близким, родным. Открывшись мужу, ты можешь подставить под удар и его, и дочку. Поговори с Господом Богом. Поставь свечу, помолись! Он подскажет тебе, как поступить дальше. Впереди у тебя длинная жизнь. Ты еще увидишь знамения, которые Отец наш пошлет тебе как искупление. Сей на земле добро! И оно вернется тебе сторицей. А я, не как священник, а как простой христианин, скажу, что ложь во благо часто бывает святой.

– Спасибо, батюшка! – поцеловав крест, ответила Виктория и перекрестилась. Теперь она знала: эта тайна останется в ней навсегда.

Со временем жизнь Виктории начала входить в прежнее русло. Любушка росла послушной, некапризной девочкой. Веселая, озорная, она как две капли воды была похожа на свою маму. Даже цвет волос у нее был точь-в-точь как у Вики. Молодая женщина в ней просто души не чаяла! Да и Сторожев любил дочку больше всего на свете. Несмотря на занятость, он всегда после работы спешил домой. Посиделки с друзьями его больше не интересовали. Поглядывая на часы, Александр не мог дождаться момента, когда возьмет на руки свою золотую принцессу – так важно величал он Любушку. Да и к Виктории после рождения дочери Александр начал относиться еще более внимательно и трепетно. Наверное, увиденные роды многое изменили в его сознании. Радуясь, Виктория всегда благодарила его за поддержку. Глядя на то, как муж относится к дочери, она постепенно начала забывать о том, что он ей не родной отец.

Жалея жену, Сторожев часто вставал к Любушке по ночам. Он купал ее, варил ей по утрам кашку и ходил в магазин. Вечерами Александр подолгу читал малышке сказки и даже пытался петь песни. По выходным, уложив дочурку в коляску, гордо гулял с ней у озера или в парке. Словно опытная няня, каждые полчаса Александр переворачивал Любочку с одного бока на другой, трогал носик и давал только стерильную соску. Виктория смеялась над его педагогическими талантами, но ей это было безумно приятно!

Тем временем строительство торгового центра набирало обороты. И когда Любушка сделала первые, неуверенные шаги, был закончен начальный и очень важный этап – вместе с фундаментом был залит нижний этаж подземного паркинга. Это было прекрасное время. Виктория купалась в любви! Еще никогда в жизни она не была так счастлива. У нее была прекрасная семья, уютный теплый дом, друзья, работа, достаток. Каждый прожитый день приносил молодой женщине только радость. Они с Любочкой и Александром всегда были вместе, втроем. Зимой ездили кататься на лыжах в горы, летом, собравшись за один день, летели купаться к морю. Они совершенно не могли друг без друга. Постепенно Виктория начала снова вникать в дела и проблемы фирмы. Доверяя ей, как никому, Сторожев поручал жене самые щепетильные, деликатные задания, отправлял вместо себя на переговоры, на встречи с дизайнерами и арендаторами. Она была для него не только любимой женщиной, но и настоящим, надежным партнером. Однако оставлять Любушку на соседку надолго Виктория, конечно же, не могла, поэтому, когда дочери исполнилось два года, родители отдали ее в садик. Общительная и любознательная, девочка с легкостью освоилась среди ребятишек. У нее появились новые увлечения и первые подружки. Радуясь за дочь, Виктория полностью включилась в работу.

И вот позади четыре года беспрерывной, кропотливой работы. Торжественно, с помпой, с разрезанием красной ленточки сегодня открыли их первый строительный объект – торговый центр, названный ее именем.

Улыбнувшись, Виктория внимательно посмотрела по сторонам.

Роскошный фешенебельный зал ресторана был полон людей. Радуясь общению, гости вели легкую, непринужденную беседу. Лавируя между круглыми столами, покрытыми накрахмаленными скатертями, услужливые официанты подносили новые блюда и дорогие, элитные напитки. Вдоволь насытившись, гости постепенно начали вставать из-за стола. Было заметно, что здесь собралась городская элита. Среди приглашенных были и представители местной власти, и серьезные бизнесмены, и политики, и даже журналисты. Присутствующие объединились в небольшие компании. Кто-то говорил о достопримечательностях торгового центра, кто-то с ужасом вспоминал теракт в Америке, кто-то обсуждал недавний кассетный скандал и исчезновение Гонгадзе, а кто-то, ударившись в политические дебаты, строил догадки по поводу того, какое будущее ждет бывшего премьер-министра Виктора Ющенко. Все было чинно и по протоколу.

Доверив организацию банкета Юрию Никитенко, Александр очень хотел, чтобы это событие прошло как можно торжественнее, чтобы о его успехах говорили не только в Синегорске, но и в столице. Не успев завершить первый объект, Сторожев уже работал над новым проектом. А торжественное открытие торгового центра и добрые отзывы о нем были лучшими рекомендациями для инвесторов.

Вздохнув, Виктория протянула руку к бокалу.

– Викочка, может, хочешь шампанского? – прервав разговор с мэром, поинтересовался муж.

– Нет, спасибо! Лучше налей мне боржоми, – скромно ответила женщина и, наклонившись ближе к нему, шепнула: – Пожалуйста, не обращай на меня внимания! У меня все хорошо, я отдыхаю. А ты удели внимание нашим гостям.

– Внимание я всегда уделял и буду уделять только тебе! – лукаво улыбнувшись, ответил Сторожев и налил Виктории воды. – Но общение – это тоже часть нашей общей работы. Спасибо, любимая, за понимание. Ты лучшая!

Заглушив их разговор, со сцены полилась надрывная, чувственная мелодия аргентинского танго. Обхватив руками бокал, Виктория задумчиво посмотрела в сторону сцены. Неожиданно молодая женщина услышала позади глухие уверенные шаги. Обогнув гостей, к ней неторопливо подошел начальник шестого отделения милиции Игорь Петрович Черкасов, высокий, подтянутый, с типичной восточной внешностью – смуглый брюнет с темными раскосыми глазами. В элегантном сером костюме и черной, с легким отливом рубашке мужчина выглядел довольно эффектно. Правда, ни с Викторией, ни с Александром Черкасов дружеских отношений никогда не поддерживал. Так, пару раз встречались в общих компаниях, обсуждали некоторые коммерческие вопросы. Игорь Петрович везде был своим человеком. Его считали отъявленным карьеристом и ловкачом. Все дела Черкасов вел с выгодой для себя, при этом не забывая делиться с начальством. Благодаря этому его карьера развивалась довольно стремительно и перед ним открывались очень большие возможности. В городе многие боялись Черкасова. Некоторые его сторонились. Никто не хотел с ним ссориться. Поговаривали, что у этого человека не было ничего святого. Он почитал только американский доллар, и то лишь тот, на котором был нарисован Бенджамин Франклин.

– Виктория, разрешите пригласить вас на танец? – вежливо поинтересовался Черкасов и, переведя взгляд на Сторожева, спросил у него: – Вы не возражаете?

– Пожалуйста! – слегка приподняв бровь, ответил Александр.

Признаться честно, танцевать с этим красавцем Виктория не хотела. Она знала, что о Черкасове в Синегорске ходила недобрая слава. Многие говорили о нем как о ловеласе, покорителе дамских сердец. В свои тридцать пять лет он уже дважды был женат и имел двух малолетних детей. Причем матери у детей были разные. Но Черкасов был их гостем, поэтому Виктория не могла не принять его приглашение на танец.

Поднявшись, она протянула Игорю Петровичу руку.

– Спасибо! – пристально посмотрев ей в глаза, произнес мужчина и, слегка наклонив голову, бросил на нее восторженный, пристальный, обжигающий взгляд. Игорь Петрович игриво, едва заметно сжал тонкие пальцы Вики и облегченно выдохнул. – Я польщен, что вы согласились танцевать со мной. Верите, я даже боялся, что вы откажете.

– Почему? – поддерживая его веселый тон, непринужденно спросила Виктория и остановилась посреди огромного танцпола.

Рядом никого не было.

– Вы такая красивая женщина! Вы лучшая среди присутствующих здесь дам, – произнес Черкасов. Его голос был очень нежным, скорее даже приторно-сладким.

– Благодарю вас, – коротко ответила молодая женщина.

Ничего не сказав, Игорь Петрович обхватил ее талию рукой и притянул к себе. Рывком мужчина поднял ее правую руку и не отрывая глаз, медленно, в такт музыке, маленькими шажками повел по мраморному танцполу. Экспрессия нарастала. Быстро повернув голову, Виктория резко остановилась и, взмахнув ногой, вытянула ее вперед. Повинуясь ритму, женщина порывисто потянула стопу на себя и, не отрывая ее от пола, словно нарисовала вокруг себя размашистый, плавный круг. Изогнувшись, Вика снова и снова повторяла эти невероятно грациозные, женственные движения. Черкасов уверенно поддерживал ее за спину. Их движения то замедлялись, то стремительно ускорялись. В следующий момент партнер подхватил Викторию за талию и, слегка приподняв, пронес в плавной, летящей поддержке. Вглядываясь в глаза друг другу, они создавали иллюзию нежных отношений, переходящих в дикую, будоражащую страсть. Глядя на них, зал затаил дыхание. Импровизируя, танцоры то отталкивались друг от друга, то, схватившись за руки, замирали в немых объятиях. Повинуясь последним аккордам, Виктория слегка приподняла ногу и, изогнув спину, мягко опустила руку. В зале раздались громкие аплодисменты.

В ту же минуту, артистично опустившись на левое колено, Черкасов подхватил ее руку и с упоением поцеловал.

– Браво, Виктория! Браво! Вы великолепно танцуете! – вглядываясь в ее глаза, восторженно воскликнул он и поднялся. – Вы богиня! Вы клад! Если бы вы знали, как я завидую вашему мужу!

– Спасибо, – сухо ответила Вика и повернулась в сторону. – Простите, я хочу отдохнуть.

– Может, выйдем на террасу, подышим воздухом? – испепеляя ее гипнотическим, горячим взглядом, предложил Игорь Петрович. – Я не могу с вами расстаться. Вы сразили меня наповал!

– Благодарю за предложение. Я хочу вернуться к своему мужу, – строго ответила молодая женщина и, не дожидаясь ответа, пошла вперед.

– Я вас проведу, – смиренно сказал Черкасов.

Быстро догнав Вику, он подхватил ее под руку и с ликующим, гордым видом пошел рядом с ней.

Не проронив ни слова, они подошли к Сторожеву.

– Александр Владимирович, спасибо, что разрешили мне потанцевать с вашей супругой, – напустив на себя серьезный вид, произнес Черкасов.

Сдержанно улыбнувшись, он словно невзначай провел рукой по спине Виктории.

Слегка вздрогнув, молодая женщина напряглась, но не подала виду.

– И вам спасибо, Игорь Петрович! Вы на удивление хорошо танцуете, – наигранно весело и беспечно ответил Сторожев.

– Тяжелое детство, – пошутил Черкасов, – бальные танцы! Еще раз спасибо. Благодарю вас за прекрасный вечер! Теперь я ваш должник. Обращайтесь, если будет нужна моя помощь.

С трудом выдавив из себя дружелюбную улыбку, Александр протянул ему руку.

– Ловлю вас на слове, Игорь Петрович! – прищурив глаза, ответил он. – Спасибо за предложение. А пока отдыхайте. Наслаждайтесь общением.

Многозначительно улыбнувшись, Черкасов высоко поднял голову и легкой, упругой походкой направился к своему столику.

– Ну, как я танцевала? – весело спросила Вика и подхватила бокал с минеральной водой.

– Нормально! – сузив глаза, коротко бросил Сторожев и посмотрел в сторону. Взгляд его был угрюмым и напряженным.

– Ну что ты, любимый! – кокетливо повернув голову, воскликнула молодая женщина и жадно, большими глотками выпила воду. – Да ты, кажется, ревнуешь!

– Не говори ерунды, – буркнул Александр и зачем-то застегнул пиджак. Наверное, он нервничал. – Просто, глядя на то, как этот мачо с тобой танцевал, я боялся, что он задушит тебя в своих грязных объятиях.

– Саша, перестань! – печально протянула Виктория и укоризненно покачала головой. Приподняв брови, она устало опустилась на стул. – Это же танец! Чувственный танец. Танго! Я не могла танцевать его, как гопак. Ты что, хотел, чтобы я тебя опозорила? Или надо было отказать ему?

– Да нет, малышка. Я все понимаю. Он наш гость. Ты все сделала правильно, – растерянно пробормотал Александр и, тяжело вздохнув, сел возле жены. – Просто когда я смотрел на вас, смотрел на то, как вы вошли в образ, мне действительно стало не по себе. Черкасов так на тебя уставился! Это было видно невооруженным глазом. Еще чуть-чуть – и он бы положил тебя на лопатки!

– Слушай, Сторож, это уже слишком! Никогда не думала, что ты способен на такие фантазии, – прищурившись, возмутилась Виктория. – Перестань, иначе я уеду домой!

– Нет, что ты! – испуганно воскликнул Александр и обхватил ее руки ладонями. – Прости, я был неправ. Все, проехали! Просто ты очень красивая. Я вижу, как на тебя смотрят мужики. Прости меня, белочка!

– Ладно! Давай прекратим этот бессмысленный разговор. Лучше расскажи, о чем ты говорил с мэром. Что-то уж очень он вьется вокруг тебя. Да и передо мной рассыпает жемчуг, словно я звезда Голливуда. А ведь еще недавно я не могла даже попасть к нему в кабинет.

– Да-да! – Сторожев хитро улыбнулся и быстро огляделся по сторонам. Его глаза заговорщически заблестели. – У меня для тебя есть новость!

– Какая? – поинтересовалась Виктория. Подперев подбородок ладонями, она сосредоточенно свела на переносице брови и вопросительно посмотрела на мужа.

– Викуся, не знаю, как ты к этому отнесешься, но мэр предложил мне идти в политику, – быстро, на одном дыхании выпалил Александр.

Его лицо вдруг изменилось, стало серьезным и напряженным.

– Как это? – не поняла Виктория.

– Малыш, в марте следующего года в Украине должны пройти очередные выборы. Сама видишь, что после отставки Ющенко расклад политических сил несколько пошатнулся. Время Кучмы и Медведчука, кажется, подходит к концу. К счастью, мы все больше и больше отрываемся от Совка. С тех пор как Союз распался, прошло десять лет. Это немаленький срок. Взгляды, ценности у людей заметно изменились. Многие успели побывать за «бугром», посмотреть, как живут люди в Европе, Америке. Народ собственными глазами увидел, как европейские ценности влияют на уровень жизни; многие поняли, что власть, по-настоящему народная, с высоким уровнем морали, может сделать для граждан своей страны. Ты же видишь, в Украине запросы тоже изменились. Люди хотят жить лучше, хотят работать, развивать свой бизнес, в конце концов хорошо отдыхать. И это нормально! Особенно эти настроения заметны среди молодежи…

Так вот, несмотря на то что мэр вроде бы беспартийный, ему необходима поддержка той политической силы, которая придет к управлению в городском совете после весенних выборов. Вот он и предложил мне подключаться к предвыборной кампании и, примкнув к блоку Виктора Ющенко «Наша Украина», баллотироваться в депутаты городского совета. Понимаешь, Викочка, я так понял, что Евгению Ивановичу нужны люди с именем, те, которые уже что-то сделали для Синегорска, – это обеспечит им победу на выборах. Короче, он спрашивал моего согласия. В случае положительного ответа обещал лично ходатайствовать о моем вступлении в блок «Наша Украина». Мэр не скрывает, что очень дружен с бывшим премьером. А в том, что Ющенко – наш будущий государственный лидер, уже не сомневается даже Кучма. Что скажешь, моя хорошая?

Не шевелясь, Виктория сосредоточенно смотрела на мужа. По ее лицу пробежала легкая, едва заметная тень волнения. Но уже через мгновение в глазах женщины загорелся восторг.

– Вот это поворот! – радостно воскликнула она. – А впрочем, если честно, я всегда видела тебя в политике. Правда, Саш! Ты у меня умница! У тебя есть харизма, ты лидер, можешь увлечь за собой людей. Ты великолепный оратор. Соглашайся, Сашенька! Ты победишь! Я верю в тебя! Хотя…

– Что «хотя»? Викочка, что тебя, милая, смущает?

– Я боюсь, что, уйдя в политику, ты станешь уделять меньше времени мне и Любаше, – уныло ответила она и опустила глаза.

– Глупости! – выпалил Александр. – Ты и дочь для меня на первом месте! Да, безусловно, свободного времени у меня станет меньше. Но я уверен: ты всегда будешь со мной. И даже во время предвыборной кампании мне понадобится твоя помощь. А в чем-то, может, даже и совет!

– Да ладно! – мягко махнув рукой, ответила Виктория и заразительно звонко, весело рассмеялась. На ее щеках появились две маленькие очаровательные ямочки. – Не подшучивай надо мной! А что касается помощи, я всегда была и буду рядом с тобой. Только…

Не договорив, Виктория взволнованно прикусила губу и боязливо посмотрела на мужа.

– Что «только»?! – настороженно спросил Сторожев.

Опустив глаза, молодая женщина тяжело вздохнула.

– Мэр знает о твоей судимости? – подняв глаза, осторожно спросила она.

– Да, конечно! Ему все известно. Не переживай, малышка! Моя судимость погашена. То есть закону мое желание баллотироваться абсолютно не противоречит. К тому же я освободился досрочно. Ошибка молодости, безрассудство… Статья моя не имеет отягчающих обстоятельств. И, знаешь, я думаю, что от избирателей ничего не стоит скрывать. Иначе, узнав о моей судимости, кто-то захочет на этом попиариться, нагреть руки, устроить скандал. Считаю, что вполне могу рассказать людям о происшедшем. Время тогда было лихое. А теперь я многое переосмыслил, изменил приоритеты, хочу искупить вину и перед близкими, и перед остальными людьми, хочу сделать что-то полезное для моего города! – вглядываясь в лицо жены, сказал Александр. Его глаза блестели восторженным светом. – Так что не переживай.

– Ты абсолютно прав, – произнесла Вика. – Люди ценят открытость, им импонирует то, что с ними делятся не только своими успехами, но и поражениями. И поверь, народ во сто крат больше уважает тех, кто, споткнувшись, смог не только подняться, но и взлететь. Я поддерживаю тебя, Сашенька! Ты победишь!

Счастливо улыбнувшись, Сторожев протянул руку и ласково погладил жену по волосам. Затем широкая, могучая ладонь плавно скользнула по шелковистой щеке женщины и опустилась к плечу.

– Милая моя девочка, я не перестаю благодарить Всевышнего за дарованное мне счастье быть рядом с тобой. Спасибо тебе за все! – страстно произнес он и, наклонив голову, поцеловал ее руки. – Спасибо, моя Виктория! С тобой я могу победить любого!

 

Глава 17

Викторию разбудил настойчивый, въедливый звонок телефона, лежавшего возле Александра. Открыв глаза, молодая женщина первым делом посмотрела на мужа. Несмотря на его уверения в том, что он не заснет до тех пор, пока не закончится телемарафон избирательной кампании, Сторожев крепко спал. За окном было совсем темно. Напротив кровати светился голубой экран телевизора. Электронные часы показывали пять двадцать восемь. Уткнувшись лицом в подушку, Александр тихо похрапывал. Подпрыгивая и светясь, мобильный телефон извергал энергичную, будоражащую мелодию.

– Саша, Сашенька, возьми трубку! – проговорила Виктория и осторожно тряхнула его за плечо.

– Что? – Подскочив на кровати, Сторожев растерянно округлил глаза и машинально схватил трубку. – Слушаю! Да, Павел Иванович! Да вы что! Спасибо огромное! Я ваш должник! Спасибо еще раз! Да, в семь буду!

Нажав кнопку отбоя, Александр небрежно бросил телефон на постель и медленно, словно не веря в происходящее, повернулся к жене.

– Викуся, мы прошли! Я опередил Матвиенко на восемнадцать процентов, – изумленно протянул он и несколько раз тряхнул головой. Из его груди вырвался довольно странный звук, похожий на удар в гонг, и следом раздался крик: – Ура! Мы победили! Ура!

Быстро перевернувшись, Сторожев соскочил с кровати и, подхватив Викторию на руки, весело закружил с ней по спальне. Его глаза горели безудержным восторгом.

– Сашенька, я тебя поздравляю! Вот это да! Вот это отрыв! Умница! Молодец! – восторженно воскликнула Вика и, обхватив руками его шею, с наслаждением, несколько раз подряд поцеловала в щеки. – А это точно?

– Конечно точно! – гордо произнес Александр и опустил ее на пол. Счастье лилось потоком из его глаз. – Ты же слышала, мне только что звонил сам Бойчук. У главы теризбиркома всегда самые последние новости. Так что не сомневайся: мы их сделали! Сделали! Сделали! Ура!

– Тише ты, депутат горсовета! – прикрикнула на мужа Виктория. И, прикрыв ладошкой его рот, строго добавила: – Дочку разбудишь!

– Ой, действительно! – прикусив нижнюю губу, прошептал Сторожев. Виновато пожав плечами, он на лету подхватил тонкую руку жены и обнял Викторию. Зажмурившись от наслаждения, поднес ее ладонь к своим теплым губам. Сквозь темные густые ресницы поблескивали его сияющие глаза. – Девочка моя, белочка… Как я тебе благодарен! Если бы не ты, я бы никогда не достиг того, что сейчас имею! Ты мой ангел, моя муза, моя единственная любовь! Моя Виктория!

Шепча жаркие слова признания, Александр страстно обвил гибкий стан жены и ласково привлек ее к себе. Она действовала на него завораживающе, притягивая, словно магнит. Будоражила его сознание, пробуждала к жизни. Александр обожал каждую частичку ее тела: золотисто-рыжие пышные волосы, тонкий стан, высокую грудь, упругие бедра… Все, все в этой женщине было великолепно! Она была красива, умна, хитра, смела… И это его жена, его Виктория! Крепкие мужские руки скользнули по шелковой ткани пеньюара, соблазнительно облегающего ее красивое стройное тело. Словно заблудившись, его ладони рассеянно блуждали по маленькой изящной ложбинке на ее спине, сжимали осиную талию и жадно, изголодавшись, обхватывали округлые, тугие бедра. Вздрагивая, руки снова убегали к белоснежным хрупким плечам и, будто вслушиваясь в удары сердца, замирали на пышной высокой груди.

Наклонив голову, Александр жадно вдохнул запах ее тела и застонал. Тихо, с упоением. Задрожав, Виктория обхватила руками его спину и с силой впилась в нее ногтями. Но Александр не почувствовал боли. Обжигая, его тело наполнило трепетное наслаждение. Александру казалось, что все земное покинуло его. Все, все, что было до этого момента, стало далеким и обыденным. И ничего более желанного, важного и необходимого, чем любовь этой рыжекудрой нимфы, в его жизни сейчас не было.

Обхватив ладонями лицо жены, Александр уверенным скользящим движением откинул назад ее непокорные, рассыпавшиеся по плечам волосы и заглянул в глаза. В них горели пленительная страсть и вопрос. Подняв голову, Виктория широко открыла глаза и, слегка разомкнув губы, задрожала в затаенном, трепетном предвкушении. Да, она понимала, что времени для утех у Александра сейчас не было. Понимала, что ему надо было спешить. Но ничего не могла с собой поделать: ее тело просило, ее тело кричало, ее тело требовало любви.

Сторожев стремительно обхватил ее стан и с силой привлек к себе. Наклонившись, мужчина приоткрыл рот и нежно, едва дотрагиваясь, коснулся ее сочных, манящих губ. Вглядываясь в блестящие, полные желания глаза, он, казалось, пил из ее уст. Сначала робко, по капле, упоительно, смакуя каждый глоток. Затем жадно, страстно, ненасытно, взахлеб. Обессиленно прикрыв дрожащие веки, Виктория почувствовала, как по ее телу пронеслась теплая волна упоительного блаженства. Застилая ее сознание, в лицо ударил горячий поток крови. Ее губы пылали, щеки полыхали румянцем. Дыхание женщины стало порывистым и глубоким. Теряя над собой контроль, она почувствовала, что ее тело стало податливым и очень слабым. Не в силах сдерживаться, Виктория томно открыла губы навстречу любви. В то же мгновение женщина ощутила, как теплый влажный язык коснулся ее неба и пощекотал его. Это было так необычно и так приятно! Слившись в едином, пленительном танце, их языки ласкали, обвивали друг друга трепетными игривыми прикосновениями.

Сердце Александра забилось глухими, тяжелыми ударами. Пульсируя, тело наполнилось жгучим, необузданным желанием. Он больше не мог совладать с охватившим его возбуждением. С каждым разом их близость все больше и больше захватывала его. С каждым разом он хотел Викторию все сильнее и сильнее. Это было как сумасшествие, как наваждение. Быстрым движением он сбросил с ее плеч тоненькие бретельки пеньюара и слегка отстранился. Скользнув вниз, ноги любимой обвила шелковистая красная ткань. Прикрыв блестящие от возбуждения глаза, Виктория стояла, словно окруженная полыхающими листьями тюльпана. Из груди Александра вырвался тихий стон. Опустившись на пол, он обхватил руками ее бедра и прильнул к маленькому, похожему на розовую перламутровую пуговку выпуклому пупку. Запрокинув голову, Вика с силой сжала плечи Александра и задрожала. Не останавливаясь, он осыпáл ее поцелуями. Лишаясь последних сил, молодая женщина плавно опустилась на белый пушистый ковер. Потеряв ощущение реальности, они растворились в другом, параллельном мире, полном сладостного удовольствия.

– Саша, Сашенька, ну хоть конфету возьми! Съешь по дороге, – выбежав на лестничную площадку, жалобно попросила Виктория. – Лови мой экспресс-завтрак! Там два пряника и твой любимый чернослив в шоколаде. – Свесившись через перила, она бросила в подставленные ладони Александра маленький завязанный полиэтиленовый пакетик и, звонко смеясь, добавила: – Вот, покормила я мужа перед работой!

– Еще как покормила! – торопливо спускаясь по лестнице, ухмыльнулся Александр и махнул рукой. – Завтрак, Викуся, был великолепный! Собирайся, я жду тебя в офисе.

– Хорошо, я быстро! – звонко ответила она и вернулась в квартиру.

Мурлыча под нос веселую детскую песенку, Вика первым делом забежала в ванную комнату. Настроение у нее было просто отличное! Включив душ, Виктория смело ступила под струю ледяной обволакивающей прохлады. Обжигая, вода медленно опускала ее с небес, возвращая к реальной, будничной жизни. Так начиналось для Вики каждое утро. Сжавшись, молодая женщина по-детски открыла рот и глубоко задышала. Кожа на ее теле покрылась пупырышками. Грудь стала упругой, налитой. Улыбнувшись своей необузданной чувственности, Виктория несколько раз вздрогнула и плавно перевела кран в левую сторону. По телу разлилось ласковое тепло. Облегченно вздохнув, она налила на мочалку ароматный французский гель и изо всей силы, самозабвенно начала тереть разомлевшее от тепла тело. Сегодня она просто обязана выглядеть великолепно.

Накинув на себя легкий китайский халатик, Виктория выбежала из ванной. Свежая, бодрая, розовощекая, женщина поспешила на кухню. Ее дизайном молодая хозяйка занималась сама. Яркая, функциональная, наполненная всеми доступными техническими новинками, кухня была выдержана в стиле модерн. На фоне белоснежной, с легким перламутровым блеском испанской плитки довольно эффектно смотрелась ярко-красная, с едва заметным серебристым отливом мебель. Экстравагантное сочетание металла и мягкой, струящейся подсветки создавало особый шарм и ощущение воздушности.

Вздохнув, Виктория нащупала выключатель и нажала на него. Пытаясь сосредоточиться, женщина первым делом подняла глаза на круглые, висящие над столом часы. Маленькая черная стрелка остановилась на чашечке с кофе, большая – на стакане с водой. Значит, было ровно семь. Наверное, Сторожев уже был в теризбиркоме. Вспомнив безумное начало сегодняшнего дня, Вика мечтательно улыбнулась. Как теперь сложится их жизнь? Будут ли эти перемены к лучшему? Задумавшись, Виктория достала из холодильника яйца и подошла к столу. Все ее движения были быстрыми и автоматическими. Включив чайник, она машинально отправила в тостер хлеб и поставила на варочную панель сковородку. Кинув туда маленький кусочек масла, женщина поспешила в детскую.

Широко раскинув ручки, Любочка сладко спала. Справа от нее лежал большой плюшевый медвежонок-панда, слева, сбившись к стене, – белое, пушистое, похожее на уставшее облако одеяло. Слегка приоткрыв ротик, девочка пошевелила губами и счастливо, словно увидела во сне что-то очень приятное, улыбнулась. На круглых розовых щечках показались две маленькие милые ямочки. Точь-в-точь как у мамы! Затаив дыхание, Виктория склонилась над дочерью. Глядя на ее очаровательное личико, обрамленное пушистыми рыжими кудряшками, женщина почувствовала, как сердце сжалось и пропустило удар. Порой в минуты отчаяния Виктория пыталась найти в дочери сходство с Кустицким. Но кроме двух сросшихся на правой ноге пальчиков, больше никаких признаков родства с ним у девочки не было. Это радовало Викторию. Не раз, вглядываясь в лицо дочери, Сторожев с радостью отмечал, что Любушка – вылитая мама. Ухмыляясь, говорил, что он далеко не Аполлон, что у него грубые черты лица. А жена у него – красавица, умница, настоящая леди. Конечно, он на себя наговаривал! Александр был довольно интересным мужчиной. Виктория не раз сравнивала его и Кустицкого. Безусловно, Сторожев выигрывал во всем. Правда, у обоих были крупные черты лица, крепкая кость. Но вот глаза… У Кустицкого они были маленькие, глубоко посаженные, а у Александра – большие, слегка навыкате. Слава богу, глазки у Любочки тоже были как у матери.

Улыбнувшись, Виктория ласково погладила дочку по голове. Не открывая глаз, девочка насупила бровки, вытянула губки и недовольно скривилась.

– Любушка, вставай, моя хорошая! Надо идти в садик, – чуть слышно произнесла Виктория. – Вставай, мое солнышко! Вставай!

Что-то невнятно пробормотав, девочка повернулась набок и, слегка приоткрыв глаза, вытянула вперед маленькие руки, сжатые в кулачки.

– Привет! – нежно шепнула она и лукаво закрыла один глаз.

– Привет, моя принцесса!

– А почему меня будишь ты? Где папа?

– Папа убежал на работу. Вставай, солнышко! Вставай! Ты ведь уже взрослая девочка – тебе пошел пятый годик. Сама понимаешь, опаздывать в садик нехорошо. Иди умываться. А я приготовлю тебе какао.

– Ладно, – угрюмо ответила Любочка, но встала. Сунув ноги в мягкие тапочки с опушкой из белой овечьей шерсти, девочка поднялась на цыпочки и радостно потянулась. На ее маленьком очаровательном личике наконец появилась улыбка. – Я так люблю тебя, мамочка!

– И я люблю тебя, солнышко! – поднявшись, ответила Виктория и поцеловала дочь в щечки. – Давай беги в ванную!

– Угу! – деловито ответила девочка и выбежала из комнаты.

О том, сможет ли Любушка привести себя в порядок, Виктория совершенно не волновалась: к утреннему туалету девочку приучали чуть ли не с рождения. Как только у нее появились первые зубки, Александр заботливо старался их почистить. Смеясь, Вика твердила, что это лишнее: три зуба никто не чистит. Но в этом ее супруг был неумолим. Гигиена для него – святое! Поэтому неудивительно, что, как только Любушка научилась ходить, она начала умываться сама. Самостоятельности и упрямства ей было не занимать. Это было так смешно! Не раз молодые родители наблюдали за тем, как, посапывая и пыхтя, девочка подтягивала к раковине небольшую детскую табуретку и, взобравшись на нее, старательно чистила зубы. А как Любушка умывалась! Она долго-долго мылила ладошки, а затем, крепко зажмурившись, так же старательно натирала личико, ушки и шею. Порой мыло попадало ей в глаза и жгло. Тогда, приплясывая на табуретке, девочка тихонько, чтобы никто не услышал, ойкала. Но никогда, что бы с ней ни случилось, она не плакала. Сторожев с гордостью заявлял, что это его гены. Виктория только кивала.

Задумчиво улыбнувшись, молодая мама вышла из детской.

Виктория появилась в офисе ровно в девять. Красивая, элегантная, подтянутая, сегодня она была просто неотразима. Не заходя в свой кабинет, женщина первым делом направилась в приемную. Больше всего сейчас ее интересовали последние новости, связанные с выборами. Торопливо открыв дверь приемной, Вика на мгновение приостановилась и округлила глаза. Огромный стол секретарши был уставлен вазами и даже невесть откуда взявшимися трехлитровыми банками с цветами. Такого количества букетов в приемной Виктория еще не видела. Везде, где было свободное место: на столе, на полу, на тумбах, – стояли розы, гвоздики, герберы и даже завернутая в целлофановую бумагу драцена. Сосредоточившись, Виктория начала вспоминать, какое событие она пропустила. Наверное, у кого-то из сотрудников сегодня был юбилей или свадьба.

– Инна, здравствуйте! – стараясь разглядеть между букетами новенькую, недавно появившуюся в офисе секретаршу, вежливо произнесла Вика.

– Здравствуйте, Виктория Ивановна! – выглянув из-за букета с высокой изогнутой стрелицией, пролепетала юная секретарша и расплылась в лучезарной улыбке.

– А что у нас сегодня за праздник? – поинтересовалась Сторожева.

– Да вы что! – вспыхнув румянцем, воскликнула девушка и поднялась. Старательно одернув короткую, плотно облегающую ее бедра юбку, Инна вышла из-за стола. – Разве вы не знаете? Александр Владимирович прошел в горсовет. Он победил! А это посыльные приносят ему поздравления!

– Понятно, – ответила Виктория и усмехнулась. – А он уже у себя?

– Да, недавно приехал! Велел, когда вы придете, все цветы отнести к вам в кабинет, – ответила Инна и, опустив огромные голубые глаза, вкрадчиво поинтересовалась: – Простите, Виктория Ивановна, а можно я оставлю пальму в приемной?

– Оставляйте! – обронила Вика и вошла в кабинет мужа.

Переступив порог, она сразу уловила головокружительный запах кофе, витающий в воздухе. Такой ароматный кофе не умела варить даже она – с корицей, пряный, душистый. Сидя в огромном директорском кресле, обитом мягкой зеленой кожей, Александр сосредоточенно смотрел на экран монитора. Аккуратно выбритый, в строгом темно-сером костюме от Воронина и ярко-сиреневом галстуке, он выглядел очень солидно. Сжимая в левой руке кружку с кофе, правой Сторожев что-то старательно записывал в толстый еженедельник.

Улыбнувшись, Виктория оценивающе, словно была здесь впервые, посмотрела вокруг. Да, кабинет мужа она обставляла особенно тщательно. Вдоль левой стены располагались тумба, два небольших шкафа – платяной и книжный. В центре между ними стоял представительный, обитый зеленой кожей диван и два кресла с невысокими изогнутыми спинками. Справа вдоль окон – стол для заседаний и широкий, с врезной кожаной вставкой письменный стол. Позади стола на стене висели четыре картины – летние пейзажи. Несмотря на простое обрамление, залитые солнцем картины создавали ощущение умиротворенности и комфорта. В углу возле окна высилась огромная раскидистая пальма – ховея, которую много лет назад им подарила Виолетта Генриховна. Несмотря на строгий декор, в кабинете Александра было довольно уютно.

Услышав, что кто-то вошел, Сторожев быстро поднял голову. Увидев жену, он широко, по-детски улыбнулся и встал из-за стола.

Сбросив на ходу пальто, Виктория пошла ему навстречу. Высокая, стройная, подтянутая, в черном деловом платье приталенного силуэта с элегантным шалевым воротничком, она выглядела просто великолепно. Вика улыбалась. Казалось, она шла по красной дорожке на церемонию вручения Оскара – так победоносно, гордо светились ее глаза.

– Привет, моя девочка! – восхищенно воскликнул Александр. Обхватив ее за плечи, он удивленно расширил глаза и, не отпуская, немного отступал назад. Повернув голову, заметил: – Слушай, Викуся, ты сегодня просто неотразима! А что это на тебе за платье? Ты в нем классно выглядишь! Слушай, ну ты вообще у меня роскошная женщина! Настоящая леди!

– Первая леди! – уточнила Виктория и весело засмеялась. – А это платье я купила специально к торжественному началу твоей политической карьеры!

– А откуда ты знала, что я обойду Матвиенко?

– Саня, миленький, где он, а где ты?! Я даже не сомневалась, что все будет именно так! Особенно после того, как побывала с тобой в студенческом общежитии. Да молодежь от тебя просто в восторге! Мне даже показалось, что за время твоей предвыборной кампании все студентки нашего университета успели в тебя влюбиться. Видимо, хорошо ты с ними позажигал тогда на вечеринке! А старушки в доме престарелых, глядя на тебя, не раз вытирали слезы со щек. Любят тебя бабы, что ни говори. И вообще, Сторож, ты у меня умница! Я была уверена в твоей победе на все сто процентов!

Ничего не ответив, Александр ошеломленно моргнул и судорожно сглотнул. Он не отрываясь смотрел на жену, словно на спустившуюся с небес богиню – восторженно, с благоговением. Поймав его взгляд, женщина решила покуражиться: кокетливо вильнув бедрами, жеманно раскинула руки и весело повертелась. Отпрянув, Сторожев даже слегка покраснел от восторга. Хлопнув в ладони, он весело рассмеялся.

– Ах ты моя шалунья!

Остановившись, Виктория чмокнула его в щеку и, схватив за руку, потянула к столу. Ее изумрудные глаза искрились от счастья. Не сводя с мужа взгляда, она по-хулигански уселась на стол и подчеркнуто элегантным движением забросила ногу на ногу. В разрезе платья показались изящные, словно точеные, обтянутые черными прозрачными чулками ножки. Мягко взмахнув рукой, молодая женщина опустила ладонь на колено. На фоне тонких черных чулок ярко-красный маникюр, украшавший ее утонченные руки, выглядел вызывающе дерзко и даже экстравагантно. Бессильно упав в кресло, Сторожев жадно посмотрел на ее ноги и, тяжело вздохнув, медленно поднял голову.

– Ну, говори! – наклонившись вперед, потребовала Виктория. – Что тебе сказал Бойчук?

– Вика, ничего не изменилось. Уже начали приносить протоколы с мокрыми печатями. Пока так и остается разрыв в восемнадцать процентов. Веришь, малыш, это очень много. Да, да, солнышко, мы победили!

Спрыгнув со стола, Виктория радостно, по-детски обхватила голову мужа руками и прижала ее к себе.

– Сторожев, ты мой герой! Я горжусь тобой! – воскликнула она и, наклонившись, несколько раз подряд поцеловала его в маленькую, сияющую на затылке лысину. – Умница! Умница моя! Я так за тебя рада!

Вырвавшись из ее объятий, Александр многозначительно улыбнулся и лукаво прищурил глаза.

– Подожди, Вика! Пожалуйста, только одну минутку…

Оттолкнувшись от пола, он сделал резкий поворот на сто восемьдесят градусов, повернувшись лицом к высокой широкой тумбе, расположенной в углу кабинета. Не оглядываясь, Сторожев машинальным движением подхватил со стола ключи и торопливо открыл дверцу тумбочки. За ней оказался большой металлический сейф. Набрав шесть цифр кода, который знали только он и его жена (это была дата их знакомства), Александр несколько секунд подождал и повернул ручку по часовой стрелке. Не оглядываясь, мужчина требовательно попросил:

– Вик, пожалуйста, закрой глаза!

– Что, опять повезешь меня в Закарпатье? – игриво поинтересовалась молодая женщина, но все-таки подчинилась.

– Закрыла?

– Закрыла! – крикнула она и звонко, весело рассмеялась. – Сторожев, не томи, что ты еще придумал?

Вместо ответа в комнате повисла звенящая тишина. Было слышно, как тикают настенные часы, как в приемной разговаривает секретарша.

– Солнышко, протяни ладошку! – наконец ласково попросил Александр.

Виктория послушно протянула руку и замерла.

Неожиданно на ее ладонь опустилось что-то маленькое и холодное.

Открыв глаза, она увидела на ладони ключи с брелком, на котором была изображена эмблема автомобильной компании Toyota. Не решаясь поверить своим глазам, Виктория пошевелила губами.

– Что это?!

– А это мой тебе подарок! Toyota Rav 4, второе поколение, пять дверей, белый цвет, стоит во дворе офиса. Номерной знак – четыре восьмерки. Дарю, мое солнышко! – быстро, на одном дыхании выпалил Александр и радостно, широко улыбнулся. – Знаешь, я тоже был уверен в своей победе. А все потому, что ты всегда была рядом со мной! Спасибо тебе, белочка!

Округлив глаза, молодая женщина растерянно переводила взгляд то на мужа, то на ключи. Постепенно ее удивление сменилось радостью, затем диким восторгом, затем смятением.

– Санька, хороший мой, спасибо! – ошеломленно протянула она. – Безусловно, это роскошный подарок! Я о таком даже и не мечтала. – И, тяжело вздохнув, тихо добавила: – Но ведь у нас еще не погашены кредиты. Не надо было влезать ради меня в новые долги.

– Викочка, какая же ты хорошая! – с нежной грустью произнес Сторожев и поднялся. Глядя в ее глаза, он нежно обхватил ее ладонь, на которой лежали ключи, и сжал ее. Крепко, не дав пошевелить даже пальцем. – Не переживай! В пятницу я все-таки подписал контракт с черновицкой компанией «ГудЛенд». Они одобрили наш проект! Так что ура: строим теперь бизнес-центр на Буковине. А благодаря полученному авансу я закрыл все наши кредиты!

– Да ты что! – восхищенно воскликнула Виктория и радостно прижала ладони к груди. – Вот это да! Вот это сюрприз! Саня, ну ты и хулиган – такое событие от меня скрыл. А за машину – огромное тебе, милый, спасибо!

– Не за что, – самодовольно ответил Сторожев и, протянув руку, ласково убрал с лица Вики волнистую прядь. Наклонившись, нежно поцеловал жену в ушко. – Ты только что сказала, что о таком подарке даже и не мечтала.

– Да, – задумчиво ответила женщина и, счастливо блеснув глазами, раскрыла ладошку.

– А о чем ты мечтала, Викочка? Скажи мне, пожалуйста! – настойчиво попросил Сторожев. – Я хочу знать!

– Понимаешь… – тихо начала женщина и запнулась. Смущенно опустив голову, медленно произнесла: – Я очень хотела бы когда-нибудь поехать в Париж! Я ведь, кроме Польши, еще нигде за границей не была.

– Заметано, ты обязательно будешь в Париже! Обещаю! – уверенно, чеканя каждое слово, ответил мужчина и опустился в кресло. Тяжело вздохнув, он задумчиво посмотрел в окно и с грустью добавил: – А пока я буду работать. Работать так, чтобы тебе не было стыдно за меня.

– Стыдно?! – Наклонившись к мужу, Виктория ласково обхватила ладонями его щеки. – Мне за тебя никогда не было стыдно. О чем ты? Тебя что-то тревожит?

– Как тебе это объяснить… – начал Александр и громко, в сердцах выпалил: – Понимаешь, милая, пока шла предвыборная кампания, я об этом особо не думал. У меня была цель, и я делал все, чтобы ее достичь. А теперь, после победы, понимаю, какая это огромная ответственность! С детства мой дед твердил о том, что для настоящего мужика превыше всего долг и честь. Долг перед Родиной, перед близкими, перед людьми, за которых он в ответе. Понимаешь, мой дед был военным. И не важно, что он был генералом. Он всегда называл себя солдатом. Честь мундира для него была важнее всего.

– Саш, я что-то тебя не понимаю, – нахмурилась Виктория.

– А я не могу понять, почему все, кто идет к власти, до выборов так искренне, самозабвенно рассказывают о любви к собственному народу, переживают за свою страну, осуждают коррупционеров и приспособленцев, а как только получают бразды правления, тут же меняются. Их просто невозможно узнать! Они сразу становятся сытыми, самодовольными, вальяжными, недоступными для народа. И самое интересное: все, что они вчера осуждали, сегодня начинают делать уже сами. Причем еще более нагло и жадно, чем их предшественники. Почему? – стукнув кулаком по столу, спросил Александр и крикнул: – Я так не смогу! Я пришел во власть, чтобы помочь людям. Я желаю гордиться своей страной – сильной, богатой и справедливой. Я не хочу, чтобы мои дети уезжали из нее в поисках лучшей жизни! Я, моя хорошая, не подведу ни тебя, ни память моего деда!

– Сашенька, любимый мой, не переживай! Я знаю тебя, знаю, что ты не способен на подлость и на предательство, – взволнованно произнесла Виктория и погладила мужа по голове. – И я уверена, что у тебя все получится. Такие люди, как ты, нужны нашей стране. Я верю в тебя, Сторож! И твой дед…

Неожиданно, прервав их разговор, в дверь настойчиво постучали.

Александр и Виктория отпрянули друг от друга. Он быстро повернулся к столу, она села на стул, стоявший сбоку.

– Войдите! – раздраженно крикнул Сторожев.

Широко распахнув дверь, в кабинет быстро, подталкивая друг друга, вошли Никитенко, Таргонин, Коваль и Гончаренко.

Улыбнувшись, Александр облегченно вздохнул и пошел навстречу друзьям.

– Сань, ты что же молчишь?! Мы сидим, как хомячки, по кабинетам, волнуемся! Ничего в голову не идет, кроме твоих выборов. Боимся даже зайти к тебе. А ты уже, наверное, коньяк без нас пьешь! – с порога проворчал Коваль и твердым, уверенным шагом направился к Сторожеву. Лукаво улыбнувшись, Андрей прищурил раскосые темные глаза и, набрав полную грудь воздуха, громко, от души крикнул: – Ты их сделал, братишка, сделал! Твой рейтинг самый высокий по Синегорску! Красавец!

– Спасибо, мужики! – радостно воскликнул Александр и, протянув Ковалю руку, заметил: – Моя победа – это ваша победа, а коньяк будем пить только вместе!

– Вот, братишка, подарок тебе, – деловито отодвинув долговязую фигуру Андрея в сторону, произнес Никитенко. Насупив брови, Юрий вытащил из-за спины большую деревянную булаву и быстро протянул ее Сторожеву. – Правь, государь, по совести и по уму. Не подведи нас, Саня! Дабы мы за тебя не краснели.

– Благодарю, батюшка, за доверие! Буду трудиться не покладая рук! – напустив на себя серьезность, произнес Александр. Затем, взяв булаву, гордо поднял ее и на одном дыхании выпалил: – Я вас, мужики, никогда не подведу! Спасибо, спасибо! Я буду стараться!

Сдержанно улыбнувшись, к нему подошел Макс Таргонин. Его большие серые глаза светились такой радостью, словно это он победил на выборах.

– Поздравляю, дружище! – коротко произнес он и хлопнул Сторожева по плечу. – Блестящая победа! – Искренне улыбнувшись, Таргонин крепко пожал Александру руку и, словно невзначай, бросил: – Кстати, твой тезка, Александр Максимович, тоже передает тебе поздравления.

– Какой Александр Максимович?! – недоумевая, спросил Сторожев.

– Какой-какой, – весело передразнил его Максим и, обведя присутствующих гордым восторженным взглядом, закричал: – Ольга моя сына два часа назад родила! Александра! Понимаете, сына! А это все ты, Сторож, виноват!

– Э, братуха, ты мне дело не шей, да еще при жене! – заявил Александр и обнял друга за плечи. – Поздравляю! От души поздравляю! Это, братишка, самая важная жизненная победа! – заметил он и, посмотрев на Викторию, весело подмигнул. – Так ты вроде бы говорил, что Ольга должна через неделю рожать. У нее и пацана все хорошо?

– Все нормально! – кивнув, ответил Таргонин и широко улыбнулся. – А родился он раньше действительно из-за тебя. Ольга все ждала, когда объявят первые итоги выборов. Вот от переживаний у нее и начались роды. А так все прошло абсолютно нормально, родила она без проблем. Хорошо, что у меня второй парень, а не девка! Но ты, братишка, не отвертишься, теперь ты обязан стать моему сыну крестным отцом.

– Не вопрос! – расплывшись в самодовольной улыбке, произнес Александр. – Для меня это честь. А отныне и обязанность!

– Так, – спокойно отодвинув Таргонина в сторону, произнес Гончаренко. – Разрешите мне как другу детства и представителю силовых структур похлопать нашего победителя по плечу. – Помолчав, Николай достал из внутреннего кармана пиджака маленький красный мешочек, похожий на тот, в котором дарят ювелирные украшения, и протянул его Сторожеву. – Экстренная сим-карта для связи со мной. Обращайся, дружище! Я всегда готов пособить!

Обнявшись, друзья начали искренне поздравлять друг друга. Глядя на них, Виктория умиленно улыбнулась и незаметно смахнула слезы с лица. Столько приятных событий, любви и радости в один день у нее еще не было. Видимо, на небесах мама молилась о ее счастье.

– Так, мальчики! А ну, бегом усаживайтесь за стол! – взяв себя в руки, громко скомандовала Вика и перевела взгляд на Таргонина. – Максим, закрой, пожалуйста, кабинет. Я полагаю, что нам пора начинать совещание.

Уверенно подойдя к шкафу, Виктория открыла бар и быстро достала оттуда бутылку коньяка «Метакса». Следом вытащила бокалы с зауженным верхом.

– А вот вам ручки, чтобы записывать самые светлые и мудрые мысли! – протянув бокалы, произнесла она и ловкими движениями поставила на стол коробку конфет и блюдечко с оливками. – Присаживайтесь, господа, присаживайтесь! Нам есть что обсудить!

Радостно ухмыльнувшись, мужчины переглянулись и послушно сели за стол.

 

Глава 18

Виктория тяжело вздохнула и вышла из детской комнаты.

В зале было темно и немного прохладно. Было слышно, как по подоконнику барабанил осенний дождь. Тихо, монотонно, въедливо. Протяжно завывая, на улице гудел разгулявшийся ветер. Стянув кофту на груди, женщина задумчиво подошла к окну. Словно смеясь над ней, ветер ударил в стекло холодными брызгами. Цепляясь за жизнь, желтый кленовый листок испуганно прижался к оконной раме и, вздрогнув, обреченно упал вниз. За пеленой густого дождя едва угадывалась дорога. Виктория не видела на проезжей части света автомобильных фар. Какая-то парочка, спрятавшись под широким мужским зонтом, пробежала в обнимку. Угрюмо опустив голову, Вика поправила штору на окне и перевела взгляд на часы.

На электронном табло высветилось время – ноль сорок восемь. Сжав губы, взволнованная Виктория вытащила из кармана тонкий, недавно подаренный ей коммуникатор с сенсорным экраном компании Nokia и дотронулась до строчки «Любимый». Прижав телефон к уху, она взволнованно вслушивалась в протяжные, безразличные к ее тревогам гудки. Сторожев не отвечал. По щекам женщины покатились крупные соленые слезинки. Накинув на себя плед, Виктория легла на диван и задумалась.

С тех пор как Александр победил на выборах, прошло почти полтора года. Это было не легкое, но очень интересное время. С головой погрузившись в дела города, Сторожев все больше и больше отдалялся от дел фирмы. Руководство компанией постепенно легло на плечи Виктории – так единогласно решили соучредители. Но женщину это ничуть не огорчало. Она как никто другой радовалась успехам своего мужа. В Синегорске об Александре говорили с изумлением и восторгом. Люди судачили о нем, словно он был кем-то вроде космического пришельца. Его подход к делам, честность и принципиальность просто выпадали из существующих шаблонов. Попасть на прием к Сторожеву могла любая старушка! Он помогал детским домам, ремонтировал студенческие общежития, ломал чиновничьи схемы откатов, отправлял лечиться больных детей в Израиль, лично раскрыл дело таможенников, крышующих контрабанду леса полякам. Для жителей Синегорска, привыкших отожествлять власть с поборами, это было удивительно и даже противоестественно. За глаза некоторые коллеги называли Александра чокнутым.

Бóльшую часть времени он отдавал работе в городском совете. Смеясь, Сторожев не раз говорил, что в горсовете он не работает, а воюет. Он боролся за правду, за справедливость, готов был отстаивать права каждого человека. Сразу после выборов Александр возглавил городскую организацию партии «Реформы и порядок», входившую в блок «Наша Украина». Учитывая его опыт работы в строительстве, Сторожева единогласно избрали главой комиссии по вопросам градостроения и архитектуры. Ему доверили создание генерального плана застройки города. В последнее время Александр стал правой рукой мэра. Именно Евгений Иванович все больше и больше втягивал его в партийную работу. Мэр постоянно твердил, что выборы президента не за горами и Ющенко нужна надежная команда во всех регионах. Поэтому Сторожев делал все, чтобы поднять рейтинг их партии. Виктория искренне гордилась достижениями своего мужа.

Вместе с тем молодая женщина осознавала, что Александр отдаляется не только от дел фирмы, но и от семьи. У него просто не хватало времени ни на что, кроме работы. Убегая из дому рано утром, он до позднего вечера задерживался в своем кабинете, ставшим также и его партийным офисом, и общественной приемной. Возвращаясь домой, Сторожев сразу ложился спать. Порой у них с Викой не было времени даже на то, чтобы поговорить. Любовью они тоже занимались теперь намного реже. Ужин при свечах, посиделки с друзьями стали для них большой редкостью. Нет, Александр все так же трепетно относился и к жене, и к Любаше. Он засыпáл кабинет Виктории цветами, дарил ей дорогие подарки и даже, как школьник, писал любовные СМС-ки. Летом Сторожев впервые отправил жену и дочь на отдых в Египет. Правда, они были там без него. Виктория старалась его понять, пыталась поговорить с ним, но Александр лишь отшучивался. Целуя ее, он твердил, что отдал ей в руки свою империю, что она его боевая подруга и обязана ему помогать. И Виктория старалась.

Она изо всех сил пыталась вывести их фирму в лидеры среди строительных компаний, работающих в Украине. Привлекая все новых и новых инвесторов, Виктория заключала контракты на строительство новых объектов не только на Прикарпатье, но и в центральных регионах страны. Смелая, решительная, коммуникабельная, она покоряла такие Олимпы, какие были не по плечу даже Сторожеву. Свои средства ей доверяли бизнесмены Донецка, владельцы Печерских холмов и власть имущие Златоглавой. Среди инвесторов были даже авторитеты столицы и руководители силовых ведомств. Одни доверяли Виктории как успешной бизнес-леди, другие видели в ней необыкновенно привлекательную женщину. Совокупность же этих качеств действовала неотразимо. Однако Викторию это ничуть не смущало. Признаться честно – ей это льстило. Она же ценила деловых, прагматичных и мудрых людей. Главными качествами ее партнеров были порядочность и надежность. А что было у них в голове и в прошлом, ее совершенно не интересовало. Поэтому ее бизнес-империя процветала.

Несмотря на это, семья для Виктории по-прежнему была на первом месте. Даже падая с ног от усталости, она старалась, чтобы в доме всегда было чисто, уютно, светло. Чтобы на плите была вкусная еда. Каждое утро она жарила для Сторожева оладушки с клубничным вареньем или картофель с укропом. По вечерам, стараясь угодить мужу, Виктория готовила свое коронное блюдо: мясо, запеченное по-французски, – с ломтиками помидора под сыром и майонезом. Если времени было больше, запекала лазанью или жарила пирожки с капустой. Александру так нравилось, как она готовила. Любаша же обожала ее пельмени. Она даже помогала маме их лепить! Нацепив фартук, девчушка так старательно сжимала пальчиками тесто, что порой оно даже рвалось. Виктория не признавала ни домработниц, ни нянечек. Только иногда соседка по дому забирала Любашу из садика, но и это было нечасто. Правда, чтобы подготовить дочь к школе, они с Александром нашли для девочки хорошую преподавательницу английского языка. Два раза в неделю женщина приходила к ним, чтобы заниматься с Любой лексикой и грамматикой. Со всем остальным Виктория справлялась сама.

Молодая женщина искренне надеялась, что после президентских выборов Александр сможет уделять больше внимания ей и семье. А может, забросив свое депутатство, Сторожев вернется в фирму? Честно говоря, в последнее время Вика даже ловила себя на мысли, что лучше бы он не шел в политику. Правда, вслух она этого не говорила. Но ей так хотелось, чтобы все было, как прежде: тихие вечера, совместная интересная работа, встречи с друзьями, поездки всей семьей в горы и на море.

Виктория натянула на плечи плед и снова глянула на часы. Они всегда говорили правду. На продолговатом темном табло светились четыре большие цифры: ноль, один, два, восемь. Вздрогнув, женщина поежилась. Она понимала: партийные дела так долго не обсуждают. У нее больше не было сомнений: Александр ей изменял. Вика начала догадываться об этом сразу же после возвращения из Египта. Сейчас она была в этом уверена. Придумывать отговорки, верить полету буйной фантазии Сторожева она больше не хотела и не могла. Лгать себе, своему сердцу было высшей степенью трусости.

Поднявшись, женщина взволнованно обняла себя за плечи и задрожала. Нет, ей не было ни страшно, ни больно. Она даже не злилась. Ей отчего-то было мучительно стыдно. И очень обидно. Гораздо в меньшей степени Викторию интересовал ответ на вопрос: «С кем?» Больше всего ее волновало: «Почему?» Все эти годы она была для Александра и преданным другом, и надежным партнером, и прекрасной женой. В постели она была как огонь. Да и не только в постели! Стараясь разнообразить свои сексуальные отношения, они с Александром без стеснения занимались любовью на берегу реки, в бескрайнем море подсолнухов, посреди соснового леса. А почему бы и нет? Они не стыдились своей наготы, их манила красота окружающей природы, романтика… Задумчиво улыбнувшись, Виктория с грустью вздохнула. Ну почему тогда он ей изменяет? Выглядела она безукоризненно. Подтянутая, стильная, ухоженная, в свои двадцать семь лет она легко могла дать фору восемнадцатилетним девчонкам. Так в чем же причина? Тряхнув головой, молодая женщина попыталась отогнать навязчивые, тяжелые мысли. А может, все совершенно не так? Александр всегда говорил, что любит ее, что она у него единственная. Так что же тогда происходит?

Убедить себя в том, что все хорошо, Виктория не могла. Факты свидетельствовали об обратном. Раньше, даже если Сторожев был очень занят, он всегда отвечал на ее звонки. Порой писал короткие СМС-ки или говорил, что позвонит позже. Опаздывая к ужину, предупреждал, что задержится на работе. Что же случилось сегодня? А впрочем, ничто уже не изменит главного – их семья рушится. Тяжело вздохнув, Виктория сбросила плед и устало поплелась на кухню.

Ее почему-то сильно знобило. Может, это сказывалось нервное перенапряжение, может, она просто замерзла. Задумавшись, женщина машинально включила чайник и достала банку с душистым чаем из мелиссы. Пить этот полезный успокаивающий напиток на ночь ее приучила еще Виолетта Генриховна. Бросив пакетик в кружку, Виктория налила туда кипятка и положила немного меда. Неожиданно она услышала легкое дребезжание и тихий всплеск воды – так ее телефон сообщал о полученных сообщениях. Запустив руку в карман, Вика торопливо вытащила оттуда телефон и разблокировала экран. Да, это действительно было СМС-сообщение. Но не от Сторожева, а от его секретарши Инны. Виктория заволновалась. Наверное, с Александром что-то случилось. А она здесь фантазирует! Дрожащими от волнения руками женщина торопливо открыла текст сообщения.

«Вика, мы с Александром любим друг друга. Уйдите с нашего пути. Так будет лучше для всех. Инна».

По телу Виктории пробежала ледяная и в то же время обжигающая волна ужаса. Округлив глаза, женщина снова дотронулась до погасшего экрана и, словно не веря собственным глазам, несколько раз подряд прочла сообщение. Едва шевеля губами, она как во сне повторяла зловещие слова, написанные на экране: «любим друг друга». Они звенели в ее голове как набат, как раскат грома. Открыв рот, Виктория хотела глотнуть воздуха. Но не смогла. Казалось, обхватив ее сзади, кто-то с силой сдавил ей горло. Руки женщины задрожали, как осенние листья. Сжавшись, сердце пропустило удар и застучало как сумасшедшее. Покачнувшись, Виктория ухватилась за стол и медленно опустилась на стул.

– Сторож, как ты мог! – глухо произнесла она.

По щекам женщины полились слезы. Мир рухнул.

Сжав губы, Виктория заскулила, как раненая собака. Только сейчас женщина осознала: все, о чем она пока что только догадывалась, было жестокой и абсолютно четкой реальностью. Но почему, почему тогда упрямое сердце доказывало ей обратное?! Встрепенувшись, Виктория поднялась со стула и медленно, вытирая заплаканные глаза, поплелась в ванную. Нет, она ни за что не покажет Александру, что страдает. Гордость в ее понимании всегда была основным качеством истинной женщины. Правда, Виолетта Генриховна советовала ей не путать гордость с гордыней… А впрочем, что именно сейчас говорило в ней, Виктории было не важно.

Умыв заплаканное лицо, она старательно намазала опухшие веки кремом и, словно смеясь правде в глаза, подкрасила тушью ресницы и даже подвела губы. Расчесав волосы, женщина уложила их в высокую стильную прическу и кокетливо заколола красивой шпилькой. Нет, она всегда должна выглядеть достойно! Даже в минуты поражения. Хотя от кого она потерпела поражение? От этой молоденькой секретарши? Глубоко вдохнув, Виктория почувствовала, как в ней просыпается пантера. Нет, она не сдастся без боя. Да и с кем там сражаться?

Инна пришла в их компанию два года тому назад, как раз накануне выборов. Двадцатилетняя студентка-заочница, она была дальней родственницей самого мэра – то ли ее мать была его двоюродной сестрой, то ли отец – двоюродным братом. Впрочем, это сейчас было не важно. Вела себя девушка так, словно она не двоюродная племянница Евгения Ивановича, а его дочь. Высокая, стройная, с огромными голубыми глазами и длинными, мелко завитыми волосами, она была чем-то похожа на куклу. Такая же неестественная, неживая. Под толстым слоем грима угадать черты лица юной нимфы было довольно сложно. Не зря в офисе ее называли Мальвиной. Болтливая, услужливая, улыбчивая, Инна старалась всем угодить, быть в курсе того, что происходило в фирме. Сторожева это злило. Ворча под нос, он все время грозился ее уволить. Сдерживало его только то, что и он сам, и его бизнес-проекты пока что очень зависели от отношений с мэром. Глупая и тщеславная, девушка не упускала случая напомнить окружающим о своих родственных связях. Никакими выдающимися деловыми качествами Инна не обладала. Да и работа как таковая ее особо не интересовала. На столе у девушки всегда был беспорядок, вести деловую переписку она не умела, иностранные языки знала плохо. За два года работы в офисе она даже не смогла как следует освоить компьютер. Зато амбиций у Инночки было хоть отбавляй! Сославшись на своего дядю, она настоятельно попросила Александра к названию ее должности «секретарь» добавить модное слово «референт». Сторожев вынужден был согласиться. Показав шефу модные журналы, девушка рекомендовала ему изменить интерьер приемной, мол, такому уважаемому бизнесмену и политику необходимо иметь достойный фон. Нахмурив бровки, Инна утверждала, что от этого зависит его имидж. Евгений Иванович и в этом поддержал племянницу. Александр снова пошел у нее на поводу. Правда, в благодарность за это Инна окружила его заботой. Она старательно варила для шефа кофе, приносила из дому эклеры, тортики и пироги. Вика только удивлялась такой услужливости. Александр же смеялся. Говорил, что Инна еще ребенок. И этот ребенок – ее конкурентка. Нет! В конце концов, это было даже забавно. Ведь если бы не рекомендация мэра, попросившего взять Инночку на работу, Сторожев вряд ли пригласил бы ее даже на собеседование. К тому же Александр был старше Инны на пятнадцать лет. А это очень много! Тяжело вздохнув, Виктория снова пошла на кухню.

В этот момент в коридоре послышался шум. Хлопнув, закрылась входная дверь, затем зажегся настенный светильник. Значит, Сторожев все-таки вернулся домой. Виктория не шевелилась, она боялась даже дышать. Женщина чувствовала, понимала: сейчас произойдет то, что изменит ее жизнь навсегда. Набрав полную грудь воздуха, Виктория взяла кружку с остывшим чаем и торопливо села на стул. В коридоре раздался грохот – наверное, на пол упал зонт. Подняв голову, женщина выгнула спину и напряглась.

Время тянулось мучительно медленно. Минута, две, три… Наконец послышались тихие неторопливые шаги. Наверное, увидев свет, Александр направился на кухню. Через несколько секунд дверь медленно отворилась. Опустив голову, Сторожев нерешительно, слегка пошатываясь, зашел в кухню. Аккуратно закрыв за собой дверь, он ослабил на шее галстук и как подкошенный упал на табурет, стоявший возле двери. Было видно, что Александр пьян. Мокрые слипшиеся волосы торчали в разные стороны. Лицо покрылось густыми красными пятнами. Сузившись, глаза непривычно блестели и избегали встречи со взглядом жены. Брюки Александра были влажными и помятыми. Таким неопрятным Вика его еще не видела. Сторожев никогда не страдал чрезмерным пристрастием к алкоголю. Да и споить его было довольно сложно. Видимо, сегодня кто-то особенно постарался. А может, он сам напился? Вздохнув, Виктория брезгливо поморщилась.

– Привет, – виновато пробормотал Александр.

Виктория молчала.

Повернувшись к нему, она прищурила глаза и пристально, не отрываясь, смерила мужа взглядом с ног до головы. Засуетившись, Сторожев отвел взгляд и тяжело вздохнул.

– Почему? – с болью выдавила из себя Виктория.

Не отвечая, он растерянно расстегнул пуговицы на рубашке и, бросив на жену беглый пустой взгляд, снова торопливо отвел глаза.

– Почему? – требовательно повторила молодая женщина.

– Что «почему»? – нахмурившись, переспросил Сторожев и поднялся.

Подойдя к мойке, он рывком открыл кран с холодной водой и, демонстративно несколько раз облив голову, умылся. Полетели брызги, мебель, пол покрылись некрасивыми мокрыми пятнами. Не обращая на это внимания, Александр жадно глотнул воздух и, подхватив маленькое кухонное полотенце, начал с силой тереть голову. Виктория возмущенно округлила глаза, но промолчала. Так дико он себя раньше никогда не вел. А может, Сторожев хотел, чтобы она начала его ругать? Может, пытался направить разговор в нужное ему русло? Сдерживая эмоции, Виктория стиснула зубы и отвернулась к окну.

– Я это, Вика… – начал Александр и, тяжело вздохнув, замолчал. Подняв глаза, он виновато, по-детски пожал плечами и пробубнил: – Прости! Мы с Евгением Ивановичем в офисе засиделись. Разговор был серьезный. Понимаешь, Викочка, я перенервничал. Выпил лишнего. Прости!

– Александр, мы прожили с тобой восемь лет, – не глядя на него, начала женщина. – Нашу жизнь сложно назвать легкой, но она была невероятно счастливой. Во всяком случае для меня. Я не сомневалась, что мы любим друг друга. Знаешь, я верила, что так будет всегда! Для меня ты был самым лучшим на свете. Самым преданным, самым сильным, самым надежным. Ты всегда дарил мне радость. Ты был мне и другом, и любимым. Рядом с тобой мне всегда было спокойно. Я чувствовала себя уверенной, защищенной. А теперь все закончилось. Веришь, мне тяжело в этом признаться. Даже себе самой. Но это факт. Чтобы это понять, особого ума, Сторож, не надо. Пожалуйста, не лги мне. Это унизительно, бессмысленно и обидно. Ты сделал выбор, – спокойно, чеканя каждое слово, произнесла она и, поднявшись, попыталась выйти из кухни.

– Стой! – крикнул Александр и, бросив полотенце на стол, с силой схватил Вику за руку. – Это неправда!

– Неправда?! – удивленно повторила женщина и вытащила телефон. Открыв сообщение, присланное секретаршей, Виктория поднесла мобильник к его глазам. – А что же тогда здесь написано?

Насупившись, Сторожев несколько раз прочитал сообщение и побагровел. Его губы стали тонкими, как нити, глаза налились кровью.

– Вика, я очень тебя прошу, выслушай меня. Все не так. Это… Здесь написано… понимаешь… – растерянно пробормотал он и сжал ее плечи. – Да… то есть нет… я… я люблю тебя! Только тебя! Я запутался. Ты мне нужна! Понимаешь?

– Хватит! – остановила его бурный словесный поток Виктория. Вырвавшись из рук мужа, женщина резко отпрянула и снисходительно ухмыльнулась. – Ты можешь говорить нормально, по-человечески?

– Да, – смиренно ответил Александр и тихо, с робкой надеждой добавил: – Ты выслушаешь меня?

– Я тебя слушаю, – глядя на него строгим, испепеляющим взглядом, ответила Виктория и снова села за стол. – Но если ты намерен мне лгать, то даже не начинай. Я хочу знать только правду, даже если она будет для меня горькой.

Кивнув, Сторожев потер кулаками глаза и, отодвинув табурет, сел напротив нее. Положив руки на стол, он с силой, до красноты стиснул пальцы и сосредоточился. Взгляд его был тяжелым, руки заметно дрожали. Таким взволнованным Александр еще никогда не был. Даже на суде он выглядел намного спокойнее. Сжав губы, Виктория смотрела ему прямо в глаза. Наверное, в этот момент молодая женщина волновалась еще больше. Но она изо всех сил старалась сдерживаться. Обхватив руками кружку, стоявшую на столе, Виктория нервно передвигала ее по кругу.

– Вика, я виноват перед тобой, – тихо произнес Сторожев. Лицо его исказилось до неузнаваемости. Казалось, его обожгла боль. – Виноват. И я не ищу себе оправдания. Нет! Но то, что написано в СМС, неправда. Я люблю только тебя, только тебя, моя девочка.

Вздрогнув, Виктория встала из-за стола.

– Сторож, не делай из меня дуру! – взвилась она.

– Нет, что ты, Вика! Пожалуйста, не спеши делать выводы, выслушай меня до конца! Молю тебя! Не уходи, – попросил Александр. – Я хочу покаяться перед тобой. Я расскажу тебе все, правда.

– Говори, – сухо ответила Вика и опустилась на прежнее место.

– Летом, когда вы с Любашей были на море, Евгений Иванович попросил меня встретиться с руководством из Киева. К нам тогда приехали два серьезных туза с Печерских холмов и один перец из СБУ. Впрочем, это не важно. Понимаешь, до президентских выборов остался год. Вот они и ездят по регионам. Не столько чтобы оговорить детали, сколько чтобы пополнить партийный бюджет. Встретившись, мы сначала обсудили подготовку к выборам, утвердили состав команды. Когда дело дошло до финансовых вопросов, я, скажу честно, немного вспылил. Финансовый план, который довели до моего сведения, был вообще неподъемный. Мне предлагалось либо «наехать» на чужой бизнес, либо отжать чью-то собственность. Конечно, не своими руками. Для этого существуют налоговая, «шестерка», санстанция. Короче, государственная машина, гидра, которой я могу управлять. Поэтому лучший вариант, конечно же, – попросить бизнесменов заплатить добровольно. Но тогда я буду должен пообещать что-то взамен. А что надо предпринимателю? Земля, освобождение от налогов, победа в тендере, причем без конкуренции. Вик, я под таким не подписывался!

– Сторож, мы сейчас говорим о твоей гребаной политике или о нашей семье? – перебив его, вспылила Виктория.

– О семье, Викочка, – засуетился Александр. – Пожалуйста, выслушай, это важно. Тогда ты сможешь понять, в каком я был состоянии. Короче, мы немного повздорили. Но, в принципе, они нормальные мужики. Директивы, сама понимаешь, шли сверху. После этого мы хорошо посидели. Нам всем надо было снять стресс. Мы выпили почти три бутылки виски. Закуски у нас почти не было, только конфеты и сыр. Когда они ушли, знаешь, я просто бесился от безысходности. Меня загнали в угол. Все мои моральные принципы летели в мусорное ведро! Не зря говорят, что политика – грязное дело! Короче, я тогда никак не мог успокоиться, все как заведенный топтался по своему кабинету. В офисе было пусто. Ребята разошлись. Вас дома не было…

Неожиданно я услышал в приемной шум. Время было довольно позднее, кажется, около одиннадцати часов. Выглянув, я увидел Мальвину. Сидя за компом, она что-то скачивала из интернета – как оказалось, готовила шпаргалки к экзамену по сопромату. Короче, я попросил ее сделать мне бутерброды и заварить чай. Она, сама знаешь, барышня услужливая. А тут вообще – начала медом мазать, – глухо изрек Сторожев и встал из-за стола.

Виктория застыла. Опустив глаза, она обхватила голову руками. В этот момент ей хотелось спрятаться от всего мира. А может, она просто боялась услышать то, что вертелось на языке у мужа?

Подойдя к окну, Александр приоткрыл штору и посмотрел во двор. Наверное, пытался собраться с мыслями. Взгляд его устремился вдаль. Качаясь на ветру, уличный фонарь отбрасывал на его лицо голубоватые, холодные блики. От этого оно казалось бледным и нездоровым. Но Сторожев об этом не догадывался.

– Знаешь, Вика, меня с детства учили никогда не обсуждать женщин. Будь то уборщица в школе или соседка. Как-то не принято было в нашей семье говорить о женщине плохо, – вглядываясь в темноту, признался он. – Поэтому мне сейчас сложно. Но ради тебя я готов сказать то, чего никогда не сказал бы никому другому.

– Сань, давай без прелюдий, – тихо попросила женщина и задрожала. Подперев подбородок рукой, она задумчиво, не сводя глаз, уставилась на дно кружки. Словно там, внизу, можно было разглядеть свою судьбу.

– Хорошо, – выдохнув, обреченно произнес Сторожев. – В общем, Мальвина сделала мне бутерброды, заварила чай. Сказала, что рада помочь, что домой она не спешит. Стала расспрашивать о том, почему я до сих пор в офисе, что у меня случилось. Потом начала жалеть. Странно как-то… Я тоже, наверное, вел себя глупо. Сидеть в офисе ночью, откровенничать с ней однозначно было безумием. Видимо, я был слишком пьян. Я до сих пор этого не понимаю. Затем она начала рассказывать о себе, о том, как она одинока. Что ее не интересует никто, кроме одного мужчины. Я, поддерживая разговор, спросил ее о том, кто же этот неблагодарный. И тут произошло то, чего я не мог представить даже во сне. Подбежав ко мне, Мальвина начала меня целовать, объясняться в любви. Она так плакала, что я ошалел! Хотел все по-мирному разрулить, вызвать такси, отправить девчонку домой. Мне это сразу не понравилось. То ли от волнения, то ли по инерции я предложил ей коньяка. Налил и себе. Это было, конечно, еще одной ошибкой. Мальвина вошла в раж. Меня развезло. А дальше… Все произошло так быстро, что я даже не помню как. Наверное, я плохо соображал. Прости за детали! Но ты сама сказала, что хочешь знать правду.

Замолчав, Сторожев устало опустил штору, словно это был занавес. Его занавес. Свою сцену он уже отыграл. Наверное, не очень удачно. Аплодисментов, как и свиста, не было. Был ли это антракт или конец спектакля, пока сказать было сложно. В кухне повисла непривычная, звенящая тишина. Только часы, не обращая внимания на происходящее, настойчиво шли вперед: тик-так, тик-так. Нервно пригладив ершистые волосы, Александр нерешительно подошел к жене.

Опустив голову, Виктория тихо плакала. Ее плечи дрожали. По щекам женщины не переставая текли соленые тонкие ручейки. Горючие родники боли… Крупными дрожащими каплями они срывались с ее лица и ударялись об стол. Так больно Вике еще никогда не было. Прекрасный, радужный, светлый шар ее счастья, тот, о котором она мечтала с детства, лопнул. Пытаясь поймать ее взгляд, Сторожев попробовал заглянуть ей в глаза. Но не смог. Вздрагивая, веки Виктории были закрыты. Не отводя взгляда, Александр взволнованно опустился перед женой на колени. Его лицо напряглось. Сузившись, глаза лихорадочно, жарко блестели. Прикусив губу, Сторожев попытался схватить Викторию за руку. Но женщина ее вырвала.

Тяжело вздохнув, Александр устало поднялся.

– Мне очень жаль. Больно смотреть на то, как ты плачешь, Вика. Я всегда был готов убить любого, кто причинит тебе боль. И этой сволочью оказался я. Да, я сволочь, сволочь! Я знаю это. И не ищу себе оправдания, нет! – сокрушенно произнес он и побагровел. Александр тяжело дышал, казалось, он сейчас задохнется. – Мне стыдно, Викочка, перед тобой! Очень стыдно. Я виноват! Пожалуйста, если у меня есть хоть один шанс из тысячи, выслушай и прости. Не оставляй меня. Я без тебя не выживу, пропаду! Ты у меня единственная! Я люблю только тебя! Прошу, не уходи, прости меня! Прости, если можешь.

– А Инна? – шмыгнув носом, осторожно спросила Виктория.

– Между нами ничего нет. Это было всего один раз. Пьяный бред, помутнение. Это никогда ни с кем не повторится. В конце концов, мне этого не надо. Мне нужна только ты! Только ты! Слышишь?!

Повернувшись к мужу, Виктория подняла на него заплаканные глаза.

– И все-таки ты чего-то не договариваешь. Как в таком случае понимать это сообщение? И где ты был сегодня так долго?

Вздохнув, Сторожев опустил потускневшие глаза и задумчиво сжал губы. Было заметно, что он не решается открыться ей до конца.

– Вика, не знаю, как тебе это сказать… – начал он и замялся. Затем, глубоко вдохнув, Александр на одном дыхании выпалил: – С тех пор Мальвина не дает мне покоя. Она требует, чтобы я развелся с тобой и женился на ней. Бред какой-то! Целый месяц она угрожала, что расскажет о случившемся Евгению Ивановичу. А в обед устроила мне скандал и заявила, что сообщит обо всем тебе. Короче, сегодня я подписал приказ о ее увольнении. Будь что будет. Мне наплевать даже на мэра. Мне нужна только ты. Вот так. А потом я закрылся в своем кабинете и крепко напился. Один! Набрался по самое не хочу и заснул на диване. Я даже не слышал, как ты звонила. Это кошмар!

Округлив глаза, Виктория с изумлением глянула на мужа и несколько раз качнула головой.

– Допрыгался?

– Допрыгался, – согласился он и подошел к холодильнику. Открыв дверцу, Александр вытащил оттуда бутылку боржоми и жадно, большими глотками выпил всю воду, которая там оставалась. Бросив бутылку в мусорное ведро, Сторожев торопливо приблизился к жене и, опустившись на корточки, обнял ее колени. – Викочка, мне очень жаль, что я причинил тебе боль. Пожалуйста, прости меня!

– Простить?! – саркастически ухмыльнувшись, переспросила Виктория и, оттолкнув мужа, встала. Гордо подняв голову, она равнодушно посмотрела на него и уверенно, не отводя глаз, произнесла: – Как ты себе это представляешь?! Мое сердце без выключателя! Люблю, не люблю… Оно живое. Своим поступком ты вытеснил из него все, что жило в нем до этого времени. Теперь оно, Саша, пустое.

Тряхнув головой, женщина неторопливо подошла к двери и оглянулась.

– Завтра утром я уеду. Мне надо побыть одной. Любочку оставлю в садике на пятидневку. Меня не ищи, – строго, тоном, не терпящим возражений, произнесла Виктория и взялась за дверную ручку.

Глядя на жену воспаленными, усталыми глазами, Сторожев едва заметно кивнул и вымученно улыбнулся.

– Хорошо. Делай так, как находишь нужным. За дочку не переживай, я справлюсь. Только, пожалуйста, прости меня! – жалобно воскликнул он и опустил голову.

Виктория вышла из кухни и закрыла за собой дверь.

 

Глава 19

– Вот так, Ксюша, – закончив рассказ, с грустью произнесла Виктория и тяжело вздохнула.

Вечерело. В доме было тепло и уютно. За окном гудел порывистый, злой ветер. Тихо потрескивая, в камине догорали обуглившиеся поленья. Игриво переплетаясь, яркие языки пламени то обнимались, то убегали в разные стороны. По-детски поджав ноги, подруги сидели на стареньком, немного продавленном диване. Словно завороженные, они не отрывая глаз смотрели на этот магический огненный танец. Неожиданно комнату озарила вспышка. Вырвавшись из заточения, пламя испуганно задрожало, устало опустилось на тлеющие угли и, лениво скользнув вниз, погасло. Комната погрузилась в сумрак.

Скинув с коленей плед, Виктория нехотя встала с дивана. Подойдя к камину, взяла дрова, аккуратной стопочкой сложенные у стены, и положила их на тлеющие угли. Затрещав, огонь обхватил поленья жадными, яркими языками и разгорелся снова.

– И что ты теперь будешь делать? – задумчиво спросила Оксана.

– Не знаю, – честно призналась Виктория и поправила кочергой дрова. – Мне сейчас тяжело. Я, наверное, не умею прощать.

– А если человек ошибся? – не унималась подруга. – Запутался, потерялся, сбился с пути… Как быть в таком случае? Ведь он тебя любит. Я знаю. Очень любит! А мужики, Викуся, все сволочи. Выйдя из пубертатного возраста, все двадцать четыре часа в сутки, даже когда спят, они думают о сексе. И даже когда строят гигантские электростанции, и даже когда торгуют на фондовых биржах, и даже когда воюют! Все их рецепторы направлены на поиск нужного им объекта. Не зря ученые называют мужиков полигамными. Тысячелетиями смысл их жизни сводился к одному – размножаться! Это только для поддержки штанов они иногда охотились. Все остальное время думали об одном – кого бы им трахнуть! Они готовы прыгнуть на все, что движется! А если движется им навстречу… Тут они вообще мгновенно становятся податливыми. Это не то что мы, женщины. Главный орган в сексе для нас – мозг! Мы всегда поддерживали домашний очаг, рожали детей, готовили пищу. Мы и мужчины генетически разные! И все это и у нас и, к сожалению, у них происходит на уровне инстинкта. Убила бы их всех! – крикнула Ксюша и сердито насупила брови. – Но и без них тяжело…

В ответ Виктория звонко, до слез рассмеялась.

– Ксюшка, ну ты даешь! Если бы Палийчук слышал этот спич, он бы не поверил собственным ушам! Твой Ванюша таких слов точно не заслуживает. К нему сказанное не относится. У него только одна любовница – диссертация, – прикрыв кованую решетку камина, ответила она и села возле подруги.

– А у Александра – его политика! – не отступала Оксана. – Правда, Викуся, ну прости его! Черт мужика попутал! Ведь за восемь лет вашей совместной жизни это произошло впервые. Он признался тебе, что это была случайность. Я понимаю, тебе тяжело. Но не надо рубить сплеча! У вас отличная семья, дочка растет. Александр тебя любит! Поверь, многие, очень многие тебе завидуют. Может, именно поэтому Инна хотела отбить у тебя мужа? Думаешь, она его любит? Я тебя умоляю! Ей нужен был не столько он, сколько его положение и достаток. Соблазнив солидного мужика, эта наивная малышка хотела поудобнее устроить свою задницу. А получив категорический отказ, оставшись без работы, начала ему мстить. «Будь что будет», – решила она. Терять-то ей было уже нечего! А может, она надеялась, что, прочитав ее сообщение, ты Сашку бросишь?! Что, уйдя, оставишь в его сердце пустое место? А свято место пусто не бывает! И тут ее расчет, моя дорогая, довольно неплох! Пожалуйста, Викочка, подумай хорошо. Дай мужу шанс! Попытайся его простить. Ведь прошло уже целых семь дней, как ты ушла из дома. Поверь, Сторожев очень, очень переживает. Знаешь, вчера вечером, когда я встретилась с ним в садике, я его не узнала. На нем просто лица не было. Поседел, похудел, осунулся… Целыми днями сидит на работе. Говорит, что не хочет идти домой, что ему без тебя там плохо. Веришь, глаза у него, как у раненой собаки. Большие, темные и грустные. Прости, конечно, меня за сравнение, но, знаешь, очень похоже! Мне так жалко его стало. Он меня каждый день о тебе расспрашивает. Рассказывает о том, чем кормил Любочку вечером, какие ей на ночь читал книжки. Примерный отец! Знает, что я все тебе доложу. Все надеется на меня надавить, узнать, куда я тебя спрятала. Александр ведь знает, что мы с тобой самые близкие подруги. Но я тебя, конечно, не выдала. Ну, что скажешь?

– Ксюшенька, я не могу! – вздохнув, с болью выдавила из себя Виктория и сжалась. – Наверное, я слишком сильно его любила. А он меня предал. Я запуталась, не знаю, что мне делать. Самое страшное, что я одновременно люблю и ненавижу его.

Неожиданно на столе зазвонил телефон.

– Сторожев?! – взволнованно поинтересовалась Оксана.

Повернув голову, Виктория не торопясь глянула на светящийся экран мобильного телефона.

– Да, он, – задумчиво ответила она и нажала кнопку отбоя. – Сегодня это уже восемнадцатый звонок. А сообщения шлет каждые полчаса. Правда, я их вообще не читаю.

– Ну ты даешь! – восхищенно воскликнула подруга. – Я бы так не смогла! Ладно… Кстати, я приехала к тебе не с пустыми руками. А то смотрю, ты тоже форму теряешь. Под глазами круги, похудела. Кожа да кости! Оно тебе надо? Красивое тело – наше оружие. Легкая артиллерия! Поняла?

Кивнув, Виктория вымученно улыбнулась.

– Поняла!

– Тогда тащи фужеры из серванта! – скомандовала Оксана, копошась в сумке. – Наталья Евгеньевна – женщина хозяйственная. На даче у нее есть все, что надо для полноценной жизни. А я, подруга, привезла тебе французское вино. Красное, молодое – божоле-нуво. Очень хорошее!

Подтянув к дивану круглую табуретку, Виктория застелила ее кухонным полотенцем и поставила сверху два стареньких зеленых бокала.

– Еще дай две тарелочки! У меня есть кусочек рокфора и виноград.

– Сейчас, сейчас! – засуетилась Вика и побежала в кухню.

В этот момент снова зазвонил телефон. Правда, на сей раз Ксюшин.

Опустив руку в карман, женщина торопливо вытащила мобильный.

– Странно, это Таргонин, – вглядываясь в буквы, написанные на экране, прокомментировала она и удивленно пожала плечами. Кашлянув, уверенно ответила: – Да, Максим, слушаю! Что? Когда? Еще не окончилась? Хорошо, хорошо. Я ей передам.

Нажав на кнопку отбоя, Оксана несмело подняла глаза на подругу и прикусила губу.

Словно предчувствуя что-то недоброе, сердце Виктории тревожно сжалось и застучало в ускоренном, бешеном темпе.

– Что случилось? – вглядываясь в испуганные глаза Ксюши, спросила она.

– Викусь, ты только не переживай. Сторожев в больнице. Ему сейчас делают операцию. Больше пока ничего не знаю, – испуганно прошептала Оксана.

– В какой больнице? – еле шевеля губами, выдавила из себя Виктория. Казалось, внутри нее все оборвалось. Руки, ноги дрожали. В глазах застыла неподдельная, искренняя тревога.

– В городской хирургии, на Трускавецкой.

– Это, наверное, все из-за меня, – ошеломленно протянула Вика и, сжав кулаки, решительно добавила: – Я еду к нему. Я должна быть рядом с ним.

Суетливо открыв шкаф, она начала собирать вещи.

– Конечно, конечно, все верно! – кивнув, согласилась с ней подруга и неуверенно предложила: – Может, я поеду вместе с тобой?

– Нет, не надо. Ты лучше Любочку забери из садика. Пожалуйста, – низким, осипшим голосом произнесла Вика и задумалась. – Может, мне придется остаться с Александром в больнице. Я обязана быть вместе с ним.

– Ты за Любушку не переживай, – блеснув глазами, взволнованно ответила Оксана и предложила: – А может, сядешь ко мне в машину? Я тебя подвезу к больнице и сразу поеду за детьми в садик. А то ты так разволновалась. Как ты в таком состоянии будешь вести машину?

– Нет! – решительно отрезала Виктория, на ходу набрасывая на себя пальто. Выбежав из дома, она на мгновение приостановилась и крикнула: – Ксюшенька, не переживай за меня. Я сейчас успокоюсь. Ты только, пожалуйста, погаси в камине огонь и закрой дом. А я тебе позже перезвоню. Спасибо, подруга!

На улице было совсем темно. Крепко сжимая руль, Виктория выехала на трассу, ведущую к Синегорску. Слезы неудержимо текли по ее лицу. Изо всех сил стараясь сдерживаться, она сосредоточенно всматривалась в дорогу. К счастью, встречных машин было мало: из-за разгулявшейся непогоды количество автомобилистов порядком поубавилось. Встречный ветер неустанно бросал на лобовое стекло пожелтевшие мокрые листья. Тихо и размеренно в машине работали дворники. Но даже их монотонный звук не приносил привычного ощущения умиротворения и комфорта.

Теряясь в догадках, Виктория все время думала над тем, что же произошло с Александром. Болезненным его назвать было сложно – организм у Сторожева был крепкий, здоровье отменное. Значит, он попал в аварию. Может быть, что-то себе сломал. Наверное, это была автомобильная авария… Саша ехал уставший, думал о ней, переживал. И вот, результат налицо! Точнее, на теле ее мужа. От этих предположений колени у Вики задрожали еще сильнее. Лишь бы его жизни ничего не угрожало! Сделав несколько глубоких вдохов, Виктория попыталась отогнать от себя шквал навязчивых, страшных мыслей.

Свернув с пригородной трассы, машина стремительно въехала в город. Сосредоточив внимание на дороге, молодая женщина попробовала прочитать вслух Блока, но сбилась уже на второй строчке. А может, она обошлась со Сторожевым слишком жестко? Хотя вряд ли! Узнав об измене, многие женщины уходят от мужей навсегда, а не на семь дней. Но у каждого своя жизнь. У многих в шкафу спрятаны маленькие скелеты, вынимать которые не хочется ни при каких обстоятельствах. Однако они никогда, никогда не исчезают из памяти.

Так может ли она простить Александру измену? Этот вопрос не давал Вике покоя. Она пока что не могла этого сделать. Вместе с тем в глубине души Виктория чувствовала и свою вину перед ним. За то, что не отстояла свою честь, за то, что не рассказала Александру о том, что Люба – дочка Кустицкого. Это было так сложно… Понимая свои ошибки, она не имела права быть категоричной и высокомерной. Она тоже грешна, тоже когда-то запуталась. И, несмотря на происшедшее, Виктория все-таки верила Александру. Верила его словам, верила его чувствам. Глотая соленые, стекающие по щекам слезы, Виктория поняла, точнее, призналась самой себе, что не хочет его терять. Слишком сильно она любила мужа.

Погруженная в размышления, женщина въехала на знакомый двор городской больницы. Часы на приборной панели показывали ровно девять вечера. Миновав сторожку охранника, машина плавно остановилась на небольшой парковке, расположенной вдоль больничного сквера. Чуть дальше от ее «тойоты» стояла карета скорой помощи и старенькие ярко-желтые «жигули». Людей во дворе не было, только молоденький врач, спрятавшийся от промозглого ветра под козырьком приемного покоя, торопливо, жадно делая одну затяжку за другой, курил. Подняв голову, Виктория посмотрела на старое четырехэтажное здание больницы. Почти в каждом окне горел свет. Значит, отбоя еще не было, значит, она еще сможет попасть к Александру. Подхватив сумку, женщина подняла воротник пальто и торопливо, перепрыгивая через лужу, выскочила из машины.

Миновав приемный покой, Виктория беспрепятственно поднялась на третий этаж. Она хорошо знала, где находится хирургическое отделение: проведывая друзей, Вика была здесь не раз. Глубоко вдохнув, она решительно потянула на себя широкую стеклянную дверь с белой порванной занавеской и перекрестилась. Стараясь ступать как можно тише, женщина осторожно вошла в длинный, ярко освещенный коридор, по обе стороны которого виднелось множество дверей, ведущих в больничные палаты. Вздохнув, Виктория сразу же почувствовала тяжелый, удушливый запах медикаментов и хлорки. Покрутив головой, она взволнованно глянула по сторонам. Ни больных, ни врачей в коридоре не было. Только с левой стороны, недалеко от входа, за широким письменным столом сидела молоденькая медсестра. Сосредоточенно вчитываясь в лист назначения, девушка внимательно раскладывала по колпачкам лекарства.

Поднявшись на цыпочки, Виктория быстро, почти бегом подошла к ней.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она и вымученно улыбнулась. – Простите за позднее вторжение. Мне недавно сообщили, что у вас после операции находится мой муж.

– Здравствуйте, – подняв на нее сонные голубые глаза, угрюмо буркнула девушка и старательно, наверное, для большей важности, свела на переносице брови. – У нас здесь, простите, все после операции. А визитеров, как видите, нет. Поздно уже. Через десять минут будет отбой, я обязана закрыть отделение. К тому же на вас нет халата!

– Понятно, – коротко, по-деловому ответила Виктория. – Прошу прощения. Только, пожалуйста, девушка, позовите дежурного врача. Чувствую, я сейчас упаду в обморок. Что-то мне совсем нехорошо!

Не желая отступать, она артистично вытерла лоб рукой и, не спрашивая разрешения, упала в инвалидную коляску, стоявшую у стола.

Испуганно расширив и без того огромные глаза, медсестра схватила Викторию за запястье.

– Что с вами? – заволновалась она и начала считать ее пульс.

– Позовите врача, – не глядя на медсестру, повторила Виктория и подняла глаза к потолку.

Кивнув, девушка торопливо вбежала в кабинет, расположенный недалеко от стола.

– Антон Леонидович, Антон Леонидович! Здесь какой-то женщине плохо. Пришла к мужу, а сама встать не может, – донеслось из кабинета.

В следующее мгновение послышались широкие уверенные шаги.

Опустив веки, Виктория изо всех сил постаралась изобразить на лице боль.

– Что с вами? – услышала она над собой приятный мужской голос.

Открыв глаза, молодая женщина рассеянно посмотрела на говорившего. Наклонившись, над ней стоял высокий темноволосый мужчина лет тридцати с цепким взглядом карих глаз и маленькой родинкой справа возле носа. Наверное, это был врач.

– Ничего, мне уже легче! – продолжая изображать слабость, протянула Виктория и поднялась. – Просто я очень разволновалась из-за того, что меня не пускают к мужу. Вот голова и закружилась.

– Понятно! – хитро улыбнулся доктор и приподнял брови. – Кто ваш муж?

– Сторожев Александр Владимирович, – выпалила Виктория и сосредоточилась. – Что с ним?

– А, Сторожев! – встрепенувшись, повторил врач и с любопытством посмотрел на нее. – Понятно.

Улыбнувшись, мужчина взял Викторию за локоть и степенно, с высоко поднятой головой пошел по коридору.

– Прежде всего представлюсь. Я врач и заведующий отделением, Антон Леонидович Билоус.

– Очень приятно, – торопливо буркнула Вика. – Виктория Ивановна.

– Так вот, Виктория Ивановна. Два часа назад мы прооперировали вашего супруга…

– Что с ним? – не дав врачу договорить, испуганно спросила она.

– Сейчас уже все хорошо, – задумчиво произнес Антон Леонидович и остановился.

Затаив дыхание, Виктория взволнованно всматривалась в его глаза.

– В семнадцать часов Александр Владимирович сам обратился в приемный покой с жалобой на резкую, невыносимую боль в правой стороне живота. Обследовав его на УЗИ и сделав анализ крови, мы никаких отклонений не обнаружили. Температуры, рвоты у него не было. Сначала мы даже подумали, что это банальная кишечная колика. Александра Владимировича в городе знают все. Поверьте, мы проявили к нему участие, обследовали, дали обезболивающие и противовоспалительные препараты. Но несмотря на это, боль не уменьшалась. Стала наблюдаться ярко выраженная локализация болевого синдрома в правой подвздошной области. Было очевидно, что это приступ аппендицита. К тому же сам Александр Владимирович рассказал нам о том, что его часто тревожит боль в правом боку. После согласования с ним, исходя из анамнеза, мы провели аппендэктомию, то есть операцию по удалению аппендицита. Однако ни флегмозного воспаления, ни абсцесса, ни перфорации мы не обнаружили. Я думаю, что у вашего супруга была легкая катаральная форма воспаления аппендицита на фоне пониженного болевого порога. Операция закончилась успешно. Здоровью вашего мужа ничто не угрожает! – облегченно вздохнув, резюмировал врач. – Буквально пару минут назад я был у него. У Александра Владимировича все хорошо. Сейчас он отходит от наркоза и отдыхает.

Задрожав, Виктория взволнованно сжала губы.

– Спасибо, Антон Леонидович, за помощь, – слегка покачивая головой, прошептала она и, прижав руку к груди, жалобно попросила: – Пожалуйста, разрешите его проведать!

– Да не вопрос! Пожалуйста! Идемте со мной, – великодушно предложил врач и, галантно подхватив Вику под руку, повел за собой. – Мы поселили вашего супруга в отдельной комфортабельной палате. У него есть все необходимые медикаменты. Не отходя ни на шаг, возле Александра Владимировича дежурит наша медсестра. Там есть и туалетная комната, и телевизор. В общем, у вашего супруга имеются все условия для полноценного лечения и отдыха.

Пройдя несколько метров, он остановился возле палаты номер семь.

– Пожалуйста, проходите! – пропуская Вику вперед, предложил Антон Леонидович и вежливо открыл перед ней дверь.

Сжавшись, Виктория осторожно вошла в небольшую светлую палату. Стены были выкрашены в нежно-голубой цвет. На полу лежала широкая синяя ковровая дорожка с витиеватым коричневым рисунком. На окнах висели вертикальные белые жалюзи. С правой стороны, у стены, стояла высокая больничная кровать с приподнятым подголовником. Рядом была тумбочка и какая-то медицинская аппаратура. Заслоняя лицо больного, возле кровати сидела дежурная медсестра. Услышав, что кто-то вошел, девушка быстро поднялась и обернулась.

Викторию словно отбросило назад.

На широкой больничной кровати, накрытый белоснежной простыней, лежал ее муж. Побледневшее лицо Сторожева изменилось до неузнаваемости. Похудевший, с впалыми щеками, Александр был совершенно не похож на себя. Вокруг его глаз были заметны темные, с синим оттенком круги. Побелевшие губы слегка потрескались и дрожали. На висках действительно была заметна первая седина.

– Антон Леонидович, у нас все хорошо! – шепотом отрапортовала девушка. – Больной несколько раз открывал глаза. Просил пить. Я слегка смочила ему губы водой. Температура тридцать семь и шесть!

– Молодец, Ирочка, иди отдохни! К Александру Владимировичу пришла супруга. Давай предоставим им возможность побыть вдвоем, – вежливо попросил врач девушку и, повернувшись к Сторожевой, тихо добавил: – Я оставлю вас, Виктория Ивановна, возле мужа. Сейчас девочки принесут вам халат, а вы пока, пожалуйста, располагайтесь! Только я вас очень прошу, не давайте Александру Владимировичу пить. Если попросит воды, лишь смочите ему губы. Вы меня поняли?

– Поняла, поняла! – как прилежная школьница, затараторила Вика и для большей убедительности кивнула.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно улыбнувшись, ответил врач и, подтолкнув медсестру вперед, вышел из больничной палаты.

Не оборачиваясь, Виктория бросила сумку на стул и медленно, боясь даже дышать, подошла к мужу. Глаза Александра были плотно закрыты. Веки слегка дрожали. На лице застыла мученическая гримаса боли. Длинные руки Сторожева были как-то неестественно ровно вытянуты вдоль тела и бессильно, не шевелясь, лежали на простыне. Из его груди доносилось тяжелое, прерывистое дыхание.

– Саша, – низким, гортанным голосом выдавила из себя Виктория и нерешительно склонилась над мужем.

Боясь ему навредить, женщина мягко коснулась плеча Александра и осторожно поцеловала в щеку. Скользнув по ее лицу, слезинка упала ему на губы.

– Ви-ка! – радостно, чуть слышно протянул Сторожев и приоткрыл глаза. – Ты… ты не броси-ла меня. Ты пришла ко мне. Де-девочка моя. Ви-ку-ся! Прос… прости меня. Иначе я у… умру. Я не мо-гу без тебя.

Не в силах сдерживаться, Виктория тихо заплакала.

– Сашенька, хороший мой! Как ты меня напугал. Мне казалось, что земля ускользает у меня из-под ног. Если бы с тобой что-то случилось, я бы этого не пережила. Не волнуйся, ты только, пожалуйста, не волнуйся, я от тебя никуда не уйду! Поправляйся и не болей, – словно в забытьи, осыпая его поцелуями, шептала Виктория.

– Спа-сибо тебе, моя де-вочка, – с трудом проговорил Александр. Ожив, на бледном, застывшем лице блеснули карие, полные счастья глаза. – Толь-ко ради этих слов, ради тво-е-го воз-вра-щения я по-шел на эту чер-то-ву опе-рацию.

– Как это «пошел»?! – не поняв, переспросила Виктория и, округлив глаза, отпрянула. – Как понимать твои слова? Ты что, нарочно лег на операцию, чтобы я вернулась к тебе?

– Да! – облегченно выдохнул Сторожев и виновато скривил губы. – Я прос-то не ви-дел дру-гого пу-ти по-мириться с тобой.

– Что?! – удивленно воскликнула молодая женщина и выпрямилась.

Только сейчас она поняла, чем было вызвано недоумение врача по поводу неспецифических симптомов. По телу Виктории пробежала дрожь. Казалось, внутри нее лопнул какой-то сосуд и из него фонтаном полились негодование, угрозы и, что удивительно, – искренность. Прищурив глаза, Вика внимательно глянула на мужа и, уперев руки в бока, крикнула: – Сторожев, ты идиот! Такое мог сделать только ты! Что ни говори, ты у меня оригинал! – И, покачивая головой, грозно добавила: – Но запомни: если ты еще когда-нибудь хотя бы попытаешься глянуть налево, я тебе этого не прощу. Даже если ты отрежешь себе голову. Понял?!

– Понял! – набрав полную грудь воздуха, на одном дыхании ответил Александр и расплылся в счастливой, полной радостного восторга улыбке. – Я о-бо-жаю тебя, Ви-ку-ся! Я бу-ду са-мым хо-ро-шим на свете мужем. Обе-щаю, я ни-ког-да, слы-ши-шь, ни-ког-да боль-ше тебя не оби-жу!

 

Глава 20

Прошло полгода.

Для Виктории это было прекрасное, очень счастливое время. Порой она даже радовалась тому, что произошло с Александром. Правда, этого она никому не говорила! Женщина понимала, что за восемь лет брака их чувства несколько охладели, а может, они просто потеряли остроту восприятия, которая была в первые годы совместной жизни. И если бы ничего не случилось, если бы они с Александром не ощутили леденящую кровь, тонкую, как лезвие ножа, грань разрыва, повисшего у них над головами, они бы никогда не поняли, насколько дóроги и необходимы друг другу. Только пройдя через кризис семейной жизни, Вика и Александр почувствовали истинный вкус и прелесть своих чувств. Их эмоциональная связь, созревшая со временем, теперь стала подобна выдержанному, с богатым ароматом и многогранным вкусом дурманящему вину. И они наслаждались ароматом, упивались вкусом!

Виктория более ни минуты не сомневалась в искренности и преданности мужа. После примирения она постоянно чувствовала на себе его безграничное внимание и заботу. Каждый день Сторожев торопился с работы домой. Уезжая в командировку, отправлял к Виктории посыльного с огромными букетами пурпурных роз и ее любимыми конфетами «Рафаэлло». Задерживаясь на совещании, Александр писал жене трепетные, полные любви и желания сообщения. Выходные они старались провести вместе. Втроем! Любаша никогда не мешала родителям. Она каталась с ними на маленьких лыжах, играла в боулинг и изо всех сил старалась догнать родителей в бассейне. Сверкая, как солнечный зайчик, она все время была вместе с ними. С приходом весны каждые выходные Сторожевы отправлялись на пикники, собирали подснежники и даже сумели набрать трехлитровую банку чистого, как слеза, березового сока. Они не могли быть порознь и наслаждались своим счастьем. Они купались в любви.

Чувствуя огромную поддержку друг от друга, Виктория и Александр еще больше отдавались работе. В начале весны 2004 года Виктория завершила строительство небольшого бизнес-центра в Полтаве, а летом заключила удачный инвестиционный договор на возведение современного гостиничного комплекса в селе Поляница, которое входило в горнолыжный курорт Буковель. За семь лет неустанной работы их компания стала лидером строительного рынка Западной Украины.

Организовав благотворительный фонд, Виктория вместе с Александром помогали многодетным семьям, инвалидам, организовывали выставки юных художников и заботились о стариках.

Политическая деятельность Александра тоже приносила результаты. Правда, его успех радовал далеко не всех. Принципиальность и честность Сторожева постепенно начали раздражать даже самого мэра. Евгений Иванович уже не скрывал, что очень сожалеет о том, что когда-то лично проложил Сторожеву дорогу в политику. Не щадя себя, Александр стал ярым борцом с коррупцией и контрабандой. Благодаря поддержке Гончаренко, получившего к тому времени звание подполковника, он устраивал неожиданные проверки на таможне, сорвал многомиллионные поставки за границу контрабандной сельхозпродукции, разоблачил схему ввоза в Украину огромной партии бытовой техники, которая по документам значилась как гуманитарная помощь – ношеная одежда. Обескуражив многих, Сторожев устроил грандиозный скандал, проверив, как используются средства из госбюджета, выделенные на новые дороги. Как строитель, он быстро увидел завышенный объем предполагаемых работ. Правда, к тому времени государственные денежки были уже «освоены». Последней каплей, переполнившей чашу терпения Евгения Ивановича, стало громкое дело, связанное с тендером предприятий, которые занимались размещением наружной рекламы. В канун президентских выборов это была золотая жила. И надо же было Сторожеву влезть и туда! Как результат, президентскую кампанию рекламировала не самая крутая в регионе фирма родной сестры зятя мэра, а никому не известное маленькое, креативное и совершенно не жадное агентство, предложившее интересные, более выгодные для казны условия сотрудничества. Не унимаясь, Сторожев выбил на сессии Синегорского совета финансирование ремонтных работ городской площади, инициировал сооружение инфекционной больницы, добился спонсорской помощи на строительство детского садика и ремонт крыши городского роддома. В Синегорске об Александре Владимировиче говорили все. Правда, по-разному. Простые люди хвалили, большинство коллег проклинали. Сторожева приглашали на телевидение, о нем снимали репортажи и даже писали в газетах. Виктория безгранично гордилась успехами своего мужа. Ей тоже, как и всем, хотелось жить в самодостаточной, справедливой и процветающей стране, где главная национальная идея – счастье ее граждан.

Однако последние несколько дней Александр почему-то замкнулся в себе. Он не задерживался на работе, не избегал встреч с женой. Нет. Он был бесконечно ласков, внимателен и заботлив. Он все так же готовил для Вики по утрам кофе, каждый вечер, вернувшись с работы, дарил ей роскошный букет роз или какой-нибудь маленький сувенир. Только почему-то после ужина Сторожев уходил в свой кабинет. До поздней ночи Александр сидел за компьютером. Виктория видела: его что-то мучает. Женщина понимала: у Сторожева что-то произошло. Несколько раз она пыталась с ним поговорить, но он только отшучивался. Твердил, что готовится к выборам. Но молодая женщина чувствовала: он ее обманывал. А ведь раньше Александр никогда ничего от нее не скрывал, даже свои проблемы с начальством всегда обсуждал с ней, поэтому затянувшееся молчание мужа встревожило ее по-настоящему. Виктория даже попробовала поговорить об этом с Таргониным – последнее время он был правой рукой Александра. Но Максим только пожал плечами и сказал, что, наверное, Сторожев просто очень устал.

Сжавшись, сердце женщины замерло в недобром предчувствии. И оно не ошиблось.

Как-то в начале апреля Виктория вернулась раньше обычного. Пятница у них на работе всегда была коротким днем. Дома никого не было. Любашу из садика обещал забрать Сторожев. Пользуясь случаем, молодая женщина решила приготовить вкусный ужин. Торжественный и изысканный. Вика любила конец трудовой недели. Как говорила ее подруга Оксанка, «пятница – развратница». Девчонками они часто по пятницам бегали на дискотеки, устраивали веселые чаепития с тортиками или ходили в кино. В пятницу у них всегда было особое настроение. Это было ожидание праздника, выходных, когда впереди два дня ничегонеделанья, когда можно проваляться до обеда в кровати, хорошо, от души отоспаться и целыми днями бездумно гулять по городу, зависать в кафешках и кинотеатрах. Это было так классно! Так и сегодня Вика жила ожиданием праздника.

Забежав на кухню, Виктория широко распахнула окно. Не спрашивая разрешения, в квартиру ворвался свежий порывистый ветер. В воздухе закружил пьянящий, нежный запах весны. Из зарослей набухшей, полной жизни сирени послышалось несмелое переливистое пение птиц. Набрав полную грудь воздуха, молодая женщина мечтательно вздохнула и закрыла глаза. Она обожала весну! Время возрождения жизни. Время рождения новых планов… Но мечтать сейчас было некогда.

Словно отгоняя от себя паутину невидимых мыслей, Виктория весело помотала головой и засмеялась. Мечтать она будет вечером вместе со Сторожевым. А сейчас надо было опускаться на землю! Александр с Любушкой должны были прийти через час. Накинув фартук, молодая женщина открыла широкую дверцу холодильника и сосредоточилась. Ей так хотелось приготовить сегодня что-то особенное. Вика любила готовить. Часто рецепты она придумывала на ходу. Особенно ей нравилось сочетание вкуса мяса и фруктов. Битки с ананасами, свинина, фаршированная черносливом, телятина под клюквенным соусом, курица с дыней… Сторожев обожал ее кулинарные шедевры! Сейчас же Вика решила приготовить рыбу, благо, в холодильнике лежал свежий, охлажденный кусок лосося. Мурлыча под нос веселую песенку Примадонны, молодая хозяйка быстро посолила рыбу с обеих сторон, слегка посыпала ее сахаром, сбрызнула соком лимона и добавила немного измельченного чеснока. Окутав лосося этим кулинарным хитросплетением, Вика оставила его мариноваться. Тем временем она решила сделать греческий салат. И в этом случае у нее была своя, особая интерпретация. Да, Виктория использовала в этом салате классические ингредиенты – помидоры, огурец, перец, фиолетовый лук и черные маслины. Но еще обожала добавлять в него недавно появившуюся в супермаркете зелень для салата – рукколу. Правда, на самом деле руккола – это капуста. Но объяснить это обывателю, с наслаждением поглощающему тонкую, нежную, похожую на лепестки одуванчика зелень, сложно. Да и не нужно.

Нарезав овощи, Виктория разложила их по салатницам, полила оливковым маслом, посыпала сверху ароматной приправой орегано и добавила небольшие кубики сыра фета. Повернув голову набок, она с восторгом глянула на свое творение. Затем молодая женщина достала из холодильника листья петрушки и, воткнув их в середину салата, самодовольно кивнула. До прихода Александра и Любушки оставалось всего пять минут. Обваляв в муке промариновавшиеся куски рыбы, Виктория положила их на раскаленную сковородку и включила чайник. По вечерам, после ужина, они очень любили посидеть за кружкой облепихового чая с добавлением маленькой душистой звездочки бадьяна, или, как его еще называли, звездчатого аниса. Особенно эту пряность с ярким сладковато-лакричным ароматом любил Сторожев. Он всегда имел при себе несколько маленьких высушенных звездочек. Как человек публичный, перед началом ответственных встреч он частенько отламывал кусочек бадьяна, в котором было семечко, и прятал под язык. Александр утверждал, что после этого дыхание сразу становится свежим. Так делать его научили китайцы – именно они рассказали Сторожеву о целебных свойствах бадьяна. Не зря на юго-востоке Азии его называют «звездочкой здоровья». Вздохнув, молодая хозяйка перевернула лопаткой рыбу и глянула на часы. Александр с Любашей отчего-то задерживались.

Взяв со стола телефон, Виктория набрала номер мужа, но Сторожев был вне зоны доступа. Пожав плечами, она упрямо нажала кнопку повтора. Абонент, как и прежде, был недоступен. Такого не было с тех пор, как они помирились. Женщина взволнованно сжала губы и сосредоточилась. Что же случилось? И где Любушка? Забрал Александр ее из садика или нет? Ведь сегодня детский сад работает до шести часов, а было уже начало седьмого. Вздрогнув, Виктория быстро выключила плиту и выбежала в коридор. Сбросив фартук, женщина надела элегантный плащ из черной кожи с красными вставками и натянула прикрывающие ее очаровательные коленки красные ботфорты. В этот момент послышался щелчок открывающегося замка.

– Фу! – выдохнула Виктория и облегченно опустилась в кресло, стоявшее в углу просторного коридора.

Через мгновение в проеме двери показался Сторожев. То, что у него что-то произошло, женщина поняла сразу.

– Привет, – тихо, не поднимая глаз, проговорил он и повернулся лицом к вешалке.

Словно в замедленном кино, он с трудом поднял руку и повесил на вешалку плащ. Затем, тяжело вздохнув, не спеша, опираясь на комод, снял туфли и надел тапки. Движения его были такими тяжелыми и медленными, что можно было подумать, будто несколько минут назад Александр закончил разгружать вагон, наполненный цементом.

Удивившись, Виктория сначала решила, что Сторожев заболел.

– Привет, – не отрывая от него взгляда, сердито протянула она. Словно из рога изобилия, посыпались волнующие ее вопросы: – Почему ты задержался? Что-то случилось? Ты заболел? Почему ты не отвечал на мой звонок? Любочка осталась во дворе?

Подняв голову, Александр посмотрел на нее усталыми, слегка покрасневшими глазами и тяжело вздохнул.

– Вика, Любаша у Палийчуков. Я в садике встретил Оксану. Обрадовавшись, она пригласила нашу дочку в гости, сказала, что ее мальчишки по ней соскучились. Я принял приглашение. Сказал, что не против, чтобы Любочка побыла немного у них, что у нас как раз неожиданно наметились очень серьезные планы, – грустно ответил Сторожев и, не дожидаясь ответа, пошел в комнату.

– Какие планы? – в недоумении протянула Виктория и встала.

Сбросив верхнюю одежду, женщина торопливо, вглядываясь в поникшее лицо мужа, последовала за ним в зал.

Александр устало сидел в кресле. Обхватив голову широкими ладонями, мужчина смотрел в пол.

– Саша, – осторожно произнесла женщина и застыла возле него. – Сашенька, у тебя что-то случилось?

– Вика, нам надо серьезно поговорить, – низким, глухим голосом произнес он и, набрав полную грудь воздуха, с болью посмотрел на жену.

В какой-то момент Виктории показалось, что в огромных темных глазах мужа блеснула слеза. Сторожев выглядел растерянным и даже немного испуганным. Словно кто-то загнал его в угол. Хотя, в принципе, этого не могло произойти. Александр из всех поединков выходил с честью, с высоко поднятой головой. Он был прирожденный лидер и победитель. Поэтому, судя по выражению его лица, можно было сделать вывод, что у Сторожева произошло что-то из ряда вон выходящее.

– Слушаю тебя, – опустившись в кресло напротив, проговорила Виктория и взволнованно, с силой сплела пальцы. С каждым ударом сердце женщины билось все быстрее и быстрее. – Говори!

– Вика, ты только, пожалуйста, не волнуйся, – сдвинув на переносице брови, начал Александр и на мгновение замолчал. Подняв голову, он, казалось, не решался сказать что-то страшное. Его лицо исказила гримаса отчаяния и боли. Сжавшись, мужчина с трудом выдавил из себя: – Две недели назад у меня родился сын. Его мать – Инна. Прости…

Округлив глаза, Виктория не шевелилась. Минута, две, три… Окаменев, женщина словно оказалась в параллельном мире. Видя себя со стороны, она полностью потеряла возможность думать, рассуждать, говорить. Она только дышала. Правда, тяжело и с трудом. То, что она услышала от Сторожева, подействовало на Вику не как гром среди ясного неба, не как удар молнии. Нет. Это был настоящий шок. Казалось, у Виктории наступила клиническая смерть. А может, конец света. Во всяком случае – конец ее, ее света.

Постепенно до ее сознания начали доходить слова, сказанные Александром. Тело женщины неестественно задрожало. Ее в буквальном смысле трясло. Похолодев от ужаса, она побледнела как полотно.

– Вика, – бросившись к ней, тихо позвал Александр, – ты меня слышишь?

– Да, – глядя на него невидящими глазами, ответила она.

– Вика, господи, не пугай меня! – закричал он и, обхватив ее поникшие хрупкие плечи, сжал их. – Девочка моя, пожалуйста, скажи же мне хоть что-то!

– Что? – глядя в никуда, безвольно ответила женщина. Сжавшись, ее губы стали тонкими, как ниточки.

Сторожев испуганно побежал в кухню. Вернувшись, протянул жене стакан с водой.

– Пей! – то ли попросил, то ли приказал он.

Виктория обхватила стакан дрожащими руками и выпила. Ее глотки были судорожными и жадными.

– Спасибо, – словно прилежная школьница, по привычке произнесла она и протянула мужу стакан.

– Ты как? – опустившись перед ней на колени, спросил Александр.

– Никак. Меня нет. Меня убили, – прошептала женщина и закрыла глаза. Из-под густых пушистых ресниц полились безудержные соленые ручейки.

Не зная ни что говорить, ни что делать, Сторожев растерянно сидел возле нее на полу.

– Не зря, наверное, говорится, что Господь воздает каждому по его заслугам. Наверное, я поступил с тобой тогда очень жестоко. Ты этого не заслуживала. Теперь эта боль вернулась мне, – задумчиво произнес он и обхватил руками ее холодную, словно безжизненную ладонь.

– Расскажи мне всю правду, – содрогаясь, произнесла Виктория.

Обведя комнату холодным, пустым взглядом, женщина задумчиво посмотрела в окно.

Вздрогнув пурпурными бликами, в стекле отразились огни догорающего заката. Комнату окутали сумерки.

– Да, да! – засуетился Сторожев. – Я расскажу тебе все. Хотя я от тебя действительно почти ничего не скрывал. Прости. Все, что я говорил о Мальвине, было правдой. Я действительно был с ней только один раз. Все ее дальнейшие домогательства и угрозы были для меня как индийское кино. Правда! Я без сожаления уволил эту маленькую интриганку с работы. Хотя, не скрою, винил и ругал я не только ее, а в первую очередь себя. Помирившись с тобой, я старался о ней даже не вспоминать…

– И что, это тебе не удалось? – ухмыльнувшись, перебила его Виктория.

– Не удалось! – с омерзением крикнул мужчина. – Буквально сразу после увольнения Инна снова начала меня доставать. Звонила, отправляла телефонные сообщения, слала письма по электронной почте. В каждом письме она сообщала о том, что беременна и что я обязан на ней жениться.

Замолчав, Сторожев устало поднялся с пола и подошел к окну. Вглядываясь в лиловую темноту, продолжил:

– Знаешь, я был на сто процентов уверен, что это ложь. Я ей вообще не отвечал. Однако Мальвина обо мне не забывала. Сначала она просила меня жениться на ней, потом начала угрожать, что напишет о моем поведении в Киев, попросит вынести его на рассмотрение политсовета партии. Я продолжал молчать. А две недели назад Инна заявилась ко мне с пузом. Признаться честно, я ошалел. Но все равно я ей не верил. Какой там ребенок? Да еще от меня! Разве так бывает?

– Дальше, – перебив его философские рассуждения, требовательно произнесла Виктория.

– Так вот. Инна сказала, что на следующий день ложится в роддом. Вытащив медицинскую карточку, Мальвина показала мне дату предполагаемых родов, которую определил врач. Она должна была рожать на следующий день, тридцатого марта. Вместе с тем я был удивлен, что дата родов вполне совпадала с предполагаемым исходом моей безрассудной глупости. Но я все равно упрямо не верил! Я был убежден, что это шантаж! Сначала я хотел выгнать Мальвину. Но по-тихому это не получилось бы: в приемной собрались люди, и я вынужден был вести себя более спокойно. Выслушав ее тираду о безграничной любви ко мне, я сказал, что никогда, ни при каких условиях не уйду из семьи. Тогда Инна ответила, что подаст на меня в суд, закопает мою политическую карьеру, опозорит на весь город и, не стесняясь, изложила план моего распятия. Я опять не повелся. Тогда, словно подведя итоги неудавшихся политических дебатов, Мальвина заявила, что, если я на ней не женюсь, она оставит ребенка в роддоме и уедет в Италию. Она извергла яд: сказала, что малыш был ей нужен только как инструмент! Понимаешь, как средство для того, чтобы выйти за меня замуж. Это было кощунство!

Знаешь, чем больше наглости и цинизма я видел в этом существе, которое сложно назвать женщиной, тем сильнее я его ненавидел. Дождавшись, когда приемная освободится, я выпроводил Инну из офиса. Но буду честен: после ее ухода мне стало немного не по себе. После разговора с Инной я не спал до утра. Однако следующий день заставил меня волноваться еще больше. После обеда мне позвонили с незнакомого городского номера. Приятный женский голос сообщил о том, что в пятнадцать часов Беликова Инна Игоревна родила мальчика, которого записала на мое имя. После небольшой паузы женщина добавила, что гражданка Беликова написала отказ от ребенка и что через две недели его переведут в дом малютки.

После этого я вообще не мог найти себе места. На следующий день вместо работы я первым делом поехал в роддом, хотя, если честно, мне было довольно неловко и даже стыдно. Благо, у меня там работает старый приятель, ты его помнишь – Миша Куленко. Заместитель главного врача по хозяйственной части. Мишка не раз обращался ко мне по многим вопросам, поэтому я был уверен, что он мне поможет. Да и, что было немаловажно, я знал, что он будет держать язык за зубами. Так и вышло. Я рассказал Михаилу о своей проблеме. Он связался с заведующей отделением. Та вроде бы неплохая женщина. Именно она посоветовала мне пройти генетический тест на отцовство. Заведующая пояснила, что после получения результата теста суд без проблем вынесет решение об исключении моих данных как об отце ребенка из акта о рождении сына Беликовой, что полностью снимет все волнующие меня вопросы. Обрадовавшись, я сразу же согласился. В тот же день у меня взяли пробы слюны.

Знаешь, будучи абсолютно уверенным в том, что Мальвина лгала, я даже немного расслабился. Правда, особой радости я все-таки не испытывал. Тем временем анализы мои и ребенка отправили в Киев. И вот сегодня в обед мне прислали ответ.

Судорожно вздрогнув, Виктория обхватила себя руками.

– И что там написано? – поникшим голосом спросила она.

– С точностью до девяноста восьми процентов я являюсь отцом этого мальчика, – на одном дыхании проговорил Сторожев.

Виктория вздрогнула.

– Скажи, ты уже его видел?

– Нет.

– Где мальчик сейчас?

– Пока в роддоме. Его готовят к переводу в дом малютки.

– А где его мать? – продолжала допытываться Вика.

– Не знаю, – раздраженно ответил Александр. Не оборачиваясь, мужчина угрюмо смотрел в окно. – Мне безразлична ее судьба. Инна написала отказ от ребенка. Она сделала свой выбор.

– А ты?

– В смысле? – встрепенувшись, переспросил Сторожев и повернулся к Вике. – Что ты имеешь в виду?

– Что ты будешь делать с ребенком? – не отступала она.

– Не знаю, – честно, с болью признался мужчина. – Не знаю. Прости, Вика. Я не готов ответить тебе на этот вопрос. Мне надо подумать.

Вздохнув, женщина взволнованно сжала губы. Стемнело. В комнате повисла звенящая тишина. Не шевелясь, Александр задумчиво стоял у окна. Сидя в кресле, Виктория смотрела в далекое прошлое. Наверное, сейчас им было тяжело, как никогда. Кому больше, в этот момент сказать было сложно – сердце каждого разрывалось от нестерпимой, обжигающей боли.

– Саша, мне надо побыть одной. Я хочу прогуляться, – твердо сказала Виктория и встала.

– Уже темно. Может, мы пойдем вместе? – робко предложил Сторожев.

– Нет, – отрезала женщина и вышла из комнаты.

Хлопнув, закрылась входная дверь.

Опустив голову, Александр торопливо поднялся на третий этаж роддома и оглянулся. Его дыхание было прерывистым и тяжелым. Лицо покраснело. Темные, с редкой проседью волосы были немного взъерошены и прилипли к мокрому лбу. Взгляд казался сосредоточенным и неподвижным. Было заметно, что он волновался.

– Пожалуйста, наденьте бахилы! – вежливо попросила дежурная медсестра. – Даже несмотря на разрешение Татьяны Романовны, мы обязаны соблюдать правила!

– Конечно, конечно! – кивнув, пробормотал Сторожев и, наклонившись, суетливо натянул бахилы на ноги.

Выпрямившись, Александр старательно оправил полы узкого больничного халата, выданного ему в раздевалке, и сосредоточился. Дрожащими руками мужчина попытался втиснуть пуговицы в узкие маленькие дырочки, но руки его не слушались. С трудом застегнув две пуговицы, Александр виновато посмотрел на медсестру и вымученно улыбнулся.

– Идемте за мной! – вздохнув, велела она ему и, отворив дверь, повела по коридору.

Затаив дыхание, Сторожев шел следом. После разговора с женой прошло больше двух часов. Виктории дома еще не было. На телефонные звонки она не отвечала. Все это время Александр отчаянно думал. О себе, о Виктории, о Любушке, о малыше. Мужчина понимал: во всем, что произошло, виноват только он. Он один. Переводить стрелки на кого-то другого было неправильно. Да и нечестно. Расслабившись, он получил по заслугам. Но в чем виноват ребенок? Что совершил этот маленький человечек, которого произвели на свет? Он же сюда, в этот мир, не просился! И что теперь его ждет? Вдруг Сторожев остро, до страшной, мучительной боли захотел увидеть эту ни в чем не повинную кроху. Своего сына. Несмотря на позднее время, он все-таки перезвонил заведующей отделением и уже через полчаса был возле городского роддома.

А теперь, теперь до встречи с сыном оставалось всего несколько метров.

– Пожалуйста, Александр Владимирович, проходите! – широко распахнув дверь, воскликнула медсестра и пропустила его вперед. – Ваш мальчик находится здесь! Я подожду вас в коридоре.

Сделав шаг, Сторожев неожиданно остановился и округлил глаза.

Прижимая к груди младенца, напротив него стояла Виктория. Его Виктория. Склонившись над очаровательным розовощеким малышом с темными непослушными завитками и длинными, загнутыми кверху ресницами, она задумчиво улыбалась. В ее теплых, лучистых глазах горел безудержный свет счастья. Рыжие пышные волосы женщины были аккуратно собраны в пучок на затылке. Удлинившись, ее лицо стало еще более утонченным. Вздрогнув, уголки губ слегка приподнялись и расплылись в легкой, едва заметной улыбке. Такой прекрасной Виктория еще никогда не была. Она была подобна Мадонне Да Винчи. Мадонне с младенцем.

– Ты?! – наконец обретя дар речи, ошеломленно спросил Александр. – Я… я не ожидал тебя здесь увидеть.

– А я приехала познакомиться с Егором, с нашим Егором! – умиленно глядя на малыша, ответила Виктория и медленно, с трудом оторвав взгляд от мальчика, подняла на Сторожева огромные изумрудные глаза.

– С Егором?! – переспросил Александр и стыдливо отвернулся. На его удивленных глазах блеснули скупые мужские слезы. Вытерев ладонью щеки, он набрал полную грудь воздуха и медленно, с упоением произнес: – Если на земле и есть ангел, то имя его – Виктория. Спасибо тебе за все! Я этого никогда не забуду!

 

Глава 21

– Вика, Викуся! – услышала она издалека голос мужа. – Вика!

– Ой! А я что, уснула?! – открыв глаза, ответила женщина и торопливо перевела взгляд на Егора, а затем посмотрела на часы. – Ого! Наш бурундучок спит уже три часа! Заснул только в четыре. А я сначала немного убралась, а потом прилегла вместе с ним. Думала, на пять минут, и заснула. Я сейчас встану!

– Ничего, ничего, милая, отдыхай! Ты всю ночь не спала, – склонившись над ней, ласково вполголоса произнес Сторожев и погладил Викторию по голове. – Любочку я забрал. Она в своей комнате, переодевается. В школе у нее все хорошо. Учительница ее очень хвалила. Одно плохо – после обеда Люба начала кашлять. Правда, ни насморка, ни температуры у нее нет.

– Да ты что! Надо ей раствор для полоскания сделать, – встрепенулась женщина и, отбросив одеяло, встала с кровати. – На улице, наверное, холодно?

Томно потянувшись, Виктория подхватила со стула тонкую розовую кофту и темно-сиреневый спортивный костюм. Вздрогнув от холода, женщина начала торопливо одеваться.

– Да, холодно. И самое неприятное – очень сыро. Высокая влажность и ветер, – с грустью заметил Александр и добавил: – Что поделаешь – скоро февраль.

Поднявшись, мужчина осторожно, на цыпочках подошел к кроватке, в которой лежал Егор. Умиленно улыбнувшись, Сторожев задумчиво склонился над сыном. Разбросав ручки, мальчик крепко спал. Рядом лежала его любимая обезьянка Микки и погремушка-кролик. Смотреть на Егора, как и на Любушку, Александр готов был до бесконечности. Он очень любил своих детей. Любушка все больше и больше становилась похожей на маму, Егор – на него. Мальчик был точной копией Александра, только значительно уменьшенной. На нежном, мягко очерченном лице горели огромные, карие, как и у Александра, глаза. Обрамленные густыми темными ресницами, они смотрели на мир с изумлением. Мальчик был не по возрасту любознательным и разговорчивым. Первое слово – «мама» – он произнес ровно в девять месяцев. К десяти месяцам Егорка заметно поправился. Аппетит у него был отменный. В отличие от многих детей, он любил даже манную кашу! Коротко подстриженный, с резко очерченными темными бровками, круглыми розовыми щечками и несколькими зубами, он действительно был очень похож на бурундучка. Если мальчик улыбался, в ответ ему улыбались все. Наверное, даже тучи! Глядя на него, просто невозможно было сдержать восторг.

– Что с нашим зубчиком? – шепотом поинтересовался Сторожев.

– Прорезался! – радостно сообщила Виктория, натягивая тапки. – Шестой! Теперь у него четыре зуба сверху и два снизу! Знаешь, он так, бедняга, намучился с этим последним зубом. Теперь наш Егор Александрович отсыпается!

– Класс! Растет, значит, мужик! – счастливо улыбнулся Сторожев и погладил Викторию по голове. – Зря ты поднялась. Полежи еще. Ты с Егором совсем замучилась. Смотри, как ты похудела! Да, пацан – это не девочка. Любаша была намного спокойнее. С ней ты хотя бы высыпалась. Мне так жалко тебя, белочка! Наверное, нам надо нанять няню – тебе пора выходить на работу, в люди.

– Вот как! – прыснула в ладонь женщина и проворчала: – Сторожев, ты демон! Я в декрете расслабилась. Мечтаю родить тебе еще двойню, а ты – на работу! Я что, не справляюсь?! – И, наклонив голову набок, лукаво спросила: – Пельмени сварить?

– Говорю тебе, Викочка, отдыхай, а я поджарю картошку. Как ты любишь – с беконом и чесночком. Идет?

– Балуешь ты меня, Саша! – кокетливо протянула женщина и как подкошенная рухнула на кровать. – Уболтал! Я еще поваляюсь. А ты, пока будешь жарить картошку, заодно согрей Любочке молока. Только смотри не перегрей. Чтобы было чуть теплым. А я на ночь заварю ей шалфей с ромашкой.

– Хорошо, моя девочка! – тихо шепнул Сторожев и поцеловал жену в лоб.

Мужчина вышел из спальни и аккуратно прикрыл дверь.

С тех пор как родился Егор, прошло десять месяцев. После того как Виктория услышала о его появлении на свет, первое, о чем она подумала, были слова святого отца, которому она исповедовалась после рождения дочери. Так и не дав ей тогда однозначного ответа, батюшка сказал: «Впереди у тебя длинная жизнь. Ты увидишь еще знамения, которые Отец наш пошлет тебе как искупление. Сей на земле добро! И оно вернется тебе сторицей». Именно в рождении этого мальчика, в том, что его судьба зависела от ее решения, Виктория увидела знак, который Господь послал как искупление за ее, известные только ей, грехи. Хотя это было не главное. Молодая женщина даже на мгновение не могла представить, что сын Сторожева, его родная кровинка будет воспитываться в доме малютки. И это при живом, здоровом, успешном, самодостаточном отце. Этого она бы ни за что не допустила!

Пропав на несколько месяцев, Виктория всем объявила, что ждет ребенка и ее самочувствие сейчас оставляет желать лучшего. Уехав на дачу, она полностью погрузилась в заботу о малыше. А в начале мая Александр торжественно сообщил, что Виктория родила сына. При этом не забывал говорить всем о том, что мальчик родился немного недоношенный. Тем временем Егорка стал для них самым важным, самым дорогим человечком. Ни секунды не сомневаясь в своем решении, Виктория полюбила его как родного. Она даже не думала об этом! Это был их сын – и точка! Узнав о рождении братика, Любочка тоже заметно изменилась и повзрослела. Девочка с удовольствием помогала маме его купать, грела молочные смеси, меняла памперсы и даже, когда родители уезжали, оставалась с Егором дома. Она так любила младшего братика, с удовольствием его целовала. В ответ Егорка смеялся. Весело, звонко, как колокольчик. Его заливистый смех заполнял пространство дома, как лучик света, как вода из маленького родничка. Любовь к малышу помогла Виктории и Александру понять смысл жизни, простить друг другу обиды и начать все сначала, с чистого, не измятого листа. Вместе с Егором в их дом снова вернулось счастье. А может, оно и не уходило, а, спрятавшись за дверью, устроило им испытание? Испытание жизнью. И они его с честью выдержали.

Только Александр, целыми днями пропадавший на работе, не мог в полной мере насладиться созерцанием того, как растет его сын. Через три месяца после рождения Егора началась предвыборная президентская кампания. То, что эта кампания обещала быть жаркой, предвещали многие политологи. Но то, что она будет грязной, догадывались лишь единицы. 5 сентября из достоверных источников Александр узнал о том, что Ющенко отравили. Состояние здоровья кандидата в президенты становилось с каждым днем хуже и хуже. Не имея возможности скрывать эту информацию от народа, 17 сентября с трибуны Верховной Рады вице-спикер Зинченко сделал публичное заявление об отравлении Виктора Андреевича неизвестным ядом. В результате этого происшествия страна еще больше разделилась на сочувствующих и радующихся. Слишком разные настроения и желания были у избирателей Украины. Одни хотели в Европу, другие – назад в Совок. Одни обожали шансон, другие воспевали Шевченко. Одни мечтали, чтобы все говорили на украинском языке, другие с этим категорически не соглашались. Это было главной проблемой. Вместе с тем в стране не было лидера, способного объединить народ. Но Сторожев верил в победу Ющенко, в его харизму, в его идеалы. Возглавив предвыборный штаб Синегорска, Александр стал ярым помощником Виктора Андреевича и его оплотом. Все свои силы, время и даже средства он вкладывал в победу этого молодого и проевропейски настроенного реформатора. Публичные выступления Сторожева, его непринужденные беседы и массовые мероприятия в поддержку, как он считал, самого современного и прогрессивного политического лидера начали давать неплохие результаты. Видя его успехи, даже Евгений Иванович изменил мнение о Сторожеве, стал относиться к нему более уважительно и даже почтительно. То, за что раньше мэр ругал Александра, теперь преподносилось как «единая стратегия и достижения команды Виктора Ющенко». И люди ему верили.

Как результат, в первом туре президентских выборов в Синегорске Ющенко одержал головокружительную победу. И если его рейтинг по Украине составил всего 39,87 %, то по их области он набрал почти 90 %. Окрыленный успехом, Сторожев с головой погрузился в работу. До второго и самого решающего тура выборов оставалось всего три недели. Но тот результат, который был оглашен после выборов 21 ноября, в буквальном смысле всколыхнул страну. Опережая события, глава ЦИК Кивалов объявил победителем президентских выборов Виктора Януковича.

Тогда, впервые за долгие годы, Александр не пришел ночевать домой. Он и его соратники испытали шок. Всю ночь они обсуждали свою стратегию и думали над тем, как быть дальше. Однако мудрый украинский народ опередил политических лидеров. Будучи уверенными в том, что выборы президента прошли с массовыми фальсификациями, уже на следующий день на главной площади страны – Майдане Независимости – стали собираться люди. 22 ноября в Украине началась Оранжевая революция. Под красочными оранжевыми флагами собирались сотни тысяч сторонников Ющенко. Не желая отступать, протестующие разбили на Майдане палаточный лагерь. Люди решили стоять до конца. До победы своего лидера. В выходные дни на Майдане Независимости собиралось до полумиллиона человек. И несмотря на это громкое слово – «революция», акция протеста была настолько открытой и миролюбивой, что число сторонников Ющенко начало расти с каждым днем. На импровизированной сцене, установленной на Майдане Независимости, выступали политические лидеры и артисты, представители общественности и профсоюзов. Такой душевной, радостной атмосферы в Киеве еще не было. Народ верил своему избраннику, как спасителю. Верил в его порядочность, верил в его честность, верил в его желание изменить жизнь страны к лучшему. И ради него люди были готовы на все.

Народ ехал со всех уголков страны, чтобы принять посильное участие в Оранжевой революции. Крупные бизнесмены и мелкие предприниматели, студенты и даже пенсионеры снабжали жителей палаточного городка продуктами, теплой одеждой. Каждый вечер, несмотря на раннюю и очень холодную осень, киевляне и гости столицы выходили на народное вече, рассуждали о будущем своей страны и думали над тем, как вырваться из оков прошлого. Протестуя, народ пел песни и танцевал. Улыбаясь, старался привлечь на свою сторону бывших противников. Это была не столько революция, сколько праздник свободы и безграничной веры.

Виктория тоже не могла усидеть дома. Всего на три дня она вырвалась в Киев. Оставив детей на Ксюшу, женщина поехала на Майдан вместе с мужем. То, что она увидела и ощутила, полностью перевернуло ее сознание. Виктория никогда не забудет, как через плотную толпу к ней протиснулась худенькая маленькая старушка и, протянув толстые вязаные носки, сказала:

– Вижу, дочка, обувка у тебя худая. Надень, детка, они не ношеные. Я их сегодня ночью связала! Для таких, как ты. Я старая, больше ничего сделать-то не могу. Одна надежда на вас, на молодежь. Надень, дочка, надень! Только когда Ющенко придет к власти, напомни ему, дочка, о тех, кто здесь стоял, кто ему верил! Хотя, я уверена, он нас не подведет. Разве можно обмануть так много людей?

Майдан стал главным событием в жизни Виктории. В некотором смысле это было даже важнее рождения детей. Ведь разве нормальная мать не хочет, чтобы ее дети жили в свободной и процветающей стране, той, которую Ющенко обещал построить? Ради этого Виктория, как и другие, готова была пойти на любые лишения. Не жалея сил, она помогала Александру, ездила с ним по регионам, писала сценарии встреч, тексты обращений и даже придумывала веселые четверостишия для выступлений в студенческих общежитиях.

Весь мир смотрел на украинцев как на великую нацию, способную, не проронив ни капли человеческой крови, изменить ход истории и открыть для себя дорогу к новому, светлому будущему. В каждом уголке мира слово «Ukraine» вызывало уважение и восторг. Один за другим главы европейских государств и США отказывались признавать результаты второго тура президентских выборов. Затаив дыхание, украинцы ждали перемен. А когда 3 декабря 2004 года Верховный Суд признал объявленные ЦИК результаты не соответствующими реальному волеизъявлению народа, Виктория плакала от счастья. Оставалось ждать совсем немного.

Какова же была ее радость (впрочем, как и всей их команды), когда 26 декабря, после повторного голосования во втором туре, Ющенко одержал блестящую победу, набрав 51,99 % голосов избирателей. 10 января 2005 года, в день, когда обновленный ЦИК объявил официальные результаты выборов, своего ликования не скрывал никто. Штаб Синегорска устроил тогда настоящий праздник! Не скупясь на комплименты, Евгений Иванович передал Александру личную благодарность от Ющенко. Виктория гордилась мужем. Теперь в Синегорске он стал лидером не меньшей величины, чем сам мэр.

После окончания выборов жизнь Сторожевых постепенно вернулась в прежнее русло. У Александра наконец появилась возможность больше времени уделять семье. Виктория полностью отдавалась детям. Осенью, когда Егорке исполнилось полгода, они на несколько дней, захватив окончание бархатного сезона, все же махнули на море в Крым. На более длительный отдых у Сторожевых пока не хватало времени. Александра очень мучило, что он никак не может воплотить в жизнь давнюю сокровенную мечту Виктории – поездку в Париж. Словно назло, им все время мешали непредвиденные обстоятельства: то Любушку надо было оздоровить на море, то они поссорились, то родился Егорка, то начались выборы президента. Часто, закрыв глаза, Виктория представляла, как бродит по Елисейским полям: вокруг – влюбленные пары, на разных языках звучат трепетные слова признания в любви, а издалека доносятся полная страсти и нежной романтики мелодия аккордеона и убаюкивающая своей монотонностью и простотой уличная шарманка. Париж! Париж! Париж! Город ее мечты.

Вздохнув, Виктория поднялась и посмотрела на малыша. Перевернувшись на бок, Егорка крепко обхватил ручками обезьянку и, слегка приоткрыв рот, спал.

В этот момент двери спальни медленно отворились. Счастливо улыбнувшись, Александр махнул жене рукой и тихо позвал:

– Идем, моя королева, ужинать!

Кивнув, Виктория поправила на сынишке сползшее покрывальце и поспешила на кухню.

Любаша сосредоточенно, насупив бровки, ходила вокруг стола, расставляя тарелки. Сервировать стол было ее обязанностью. Надев фартук ярко-желтого цвета, на котором был нарисован грустный, наклонивший голову набок Чебурашка, Сторожев колдовал возле плиты. Высокий, широкоплечий, сосредоточенный, с Чебурашкой на животе и маленькой деревянной лопаткой в руке, он выглядел очень забавно. Прыснув от смеха, Виктория прижалась к стене.

– Саша, я тебя обожаю! Ты самый лучший на свете повар!

– Обожаю! – весело подпрыгнув, повторила Любаша и, обхватив руками ноги отца, прижалась к нему.

– Так, так, барышни, усаживайтесь, пожалуйста, за стол! – скомандовал Александр, соскребая со сковороды слегка подгоревшую картошку. Заправски пересыпав ее на блюдо, он щедро посыпал картошку измельченным зеленым луком и торжественно, заложив руку за спину, водрузил в центре стола. По кухне поплыл головокружительный аромат – микс жареной картошки, бекона и чеснока.

– Папуся, мы сейчас эту картошку съедим вместе с тарелкой! – воскликнула Любаша, первая схватившая раздаточную лопатку.

– Да ладно, доча! – самодовольно ухмыльнувшись, протянул Сторожев. – Не позорь мою седину. Но вы с мамой обязательно должны все это доесть! А то вы у меня обе худенькие, как балерины. Вот, только на нашу украинскую картошку я и надеюсь. Не креветками же вас на ночь кормить. Даже если они королевские!

– Ага! – одобрительно кивнув, согласилась Любочка и, замолчав, начала старательно жевать. – А меня Коленька Палийчук не раз называл балериной. Говорит, когда я чуть-чуть подросту, он возьмет меня в пару на бальные танцы.

– Ешь, танцовщица! – ухмыльнулась Виктория и, став серьезной, поинтересовалась: – Как твое горлышко, болит?!

– Нет, уже все хорошо! Мне папусик купил «Стрепсилс» и дал теплое молочко, – насупив бровки, по-взрослому серьезно ответила Любаша и наколола картошку на вилку. – Как вкусно!

– Да! – засмеялась молодая женщина. – Умеет наш папа готовить!

– А я, когда вырасту, тоже такого, как наш папа, мужа найду! – словно между прочим заметила девочка. – Хочу, чтобы он меня любил, водил в зоопарк и жарил картошку!

В кухне повисла звенящая тишина.

– И все? – первая придя в себя, удивленно спросила Виктория. – Больше ты от своего будущего мужа ничего не хочешь?

– Детей, – потупив голову, скромно ответила Любочка и тяжело, совсем не по-детски вздохнула.

Приподняв брови, родители решили не продолжать этот разговор. Сторожев начал рассказывать о городских новостях, о формировании новой власти и возможном будущем премьере. Глаза его взволнованно, возбужденно заблестели. Было очевидно, что его что-то тревожит. Нахваливая ужин, Виктория с интересом слушала мужа. Изолированная от общества, она всегда с нетерпением ждала этих тихих вечерних бесед. Неожиданно Александр замолчал.

– Любань, ты поела? – ласково спросил он и погладил дочку по голове.

– Ага! – весело ответила девочка и поставила на стол увесистую кружку из-под молока. – Спасибо, мамуся, спасибо, папуся!

– На здоровье, принцесса! Но ты мне еще обещала повторить перед сном уроки, – строго напомнил Сторожев. – Беги к себе в комнату, солнышко! Пожалуйста, позанимайся и обязательно, как просила Мария Федоровна, повтори слова по английскому.

– Хорошо! – кивнув очаровательной рыжей головкой, ответила Любочка и выбежала из кухни.

Выпрямив спину, Виктория напряглась. Она чувствовала: Александр чего-то недоговаривает.

– Саша, у тебя все хорошо? – взволнованно поинтересовалась женщина и пристально посмотрела ему в лицо. – Мне кажется, что-то случилось.

Взяв кружку, Сторожев встал из-за стола и, нажав кнопку на пульте, выключил телевизор.

– Викочка, мне надо с тобой посоветоваться, – задумчиво наморщив лоб, произнес он и снова опустился за стол.

– Ну, – пытливо протянула женщина, – пожалуйста, не тяни! А то мне уже нехорошо. Говори! Что случилось?

Отодвинув тарелку, она облокотилась на стол и, взволнованно насупив брови, сосредоточилась.

– Викочка, дело в том, что Евгений Иванович, возможно, будет работать в правительстве. Четвертого февраля в парламенте должно состояться голосование по новому Кабинету министров. Если его утвердят, то на следующий день в Синегорске будет дан старт предвыборной кампании внеочередных выборов на пост мэра, – издалека начал Александр и покраснел.

– И?.. – протянула Виктория, сразу сообразив, куда клонит ее муж.

– От политсовета партии мне предложили баллотироваться в мэры, – быстро, на одном дыхании произнес Сторожев.

– Да ты что! – хлопнув в ладоши, воскликнула она. – Сашуль, это же большая честь! Соглашайся, соглашайся, любимый! Я полностью тебя поддерживаю! Уверена, ты победишь! Они и предложили твою кандидатуру только благодаря тому, что у тебя среди жителей Синегорска самый высокий рейтинг.

– То-то и оно! Они предложили, – многозначительно ответил мужчина и задумчиво, глядя в никуда, ухмыльнулся. – Понимаешь, если я буду баллотироваться от партии, то буду полностью от нее зависеть. Точнее, не от нее, а от ее руководства. А я этого не хочу. Я сам могу оплатить расходы. Что скажешь по этому поводу?

Расширив глаза, Виктория удивленно посмотрела на мужа.

– А почему ты не хочешь зависеть от руководства партии?

– Как тебе сказать, моя белочка… – замялся Сторожев и прикусил губу. – Слишком много расхождений между линией партии и моими личными взглядами. Особенно в последнее время. Прошло всего полтора месяца, а я уже вижу, что ошибся во многих людях. Очень во многих. Вместо реальных действий и конструктива начинается подковерная мышиная возня, дележ портфелей – их распределяют, ориентируясь не на профессиональные качества, а на личную преданность и родственные связи. Это ужасно. И я боюсь, что это только начало. Народ не за это мерз на Майдане. А сегодня я снова схлестнулся с Евгением Ивановичем…

– Из-за чего? – огорченно спросила Виктория.

– Подвыпив, мэр начал болтать лишнее, гнать на жидов и москалей. Плакался, что благодаря им скоро украинцев при власти совсем не останется, – ухмыльнувшись, буркнул Александр. – Сказал, что я зря поддерживаю Базаревского, что тот в последнее время начал чересчур выпендриваться, стал в обход него решать с руководством серьезные вопросы. Мол, очень уж хитрый и предприимчивый. А все, как заявил мэр, потому, что Базаревский наполовину поляк, наполовину жид. Что он даже толком на украинском языке не разговаривает.

– И что ты ему ответил?

– Сказал, что для меня на земле есть две нации: сволочи и порядочные люди. А какого цвета у них лица и на каком языке они говорят, мне все равно! И еще я сказал, что, по моему мнению, Базаревский – порядочный человек.

– Саша, ты договоришься! Мэр еще и тебя назовет предателем! – встревожилась Виктория.

– Я предатель? – побагровев, крикнул Сторожев. – Предатели те, кто служит не народу, а тому, кто им платит! Вот кто настоящие предатели. Те, кто разворовывает нашу страну! Поэтому я и не хочу идти на выборы под партийными флагами. Не хочу! Я вижу, что мой проступок, за который я почти два года отсидел в тюрьме, просто детское баловство по сравнению с тем, что творят наши державные мужи!

– Сторож, миленький, успокойся! – подбежав к Александру, ласково произнесла Виктория и погладила мужа по голове. – Я всегда на твоей стороне! Я верю тебя, в тебя верят люди. А что? Тогда иди на выборы самовыдвиженцем! На ногах мы стоим уверенно, сами сможем покрыть предвыборные затраты. А я обещаю, что все это время буду рядом с тобой! Правда, если ты этого хочешь…

– Что ты, любимая?! – радостно воскликнул Александр и прижался к ее груди. Заглянув жене в глаза, он радостно, искренне воскликнул: – Викуся, моя Викуся! Вместе мы сила! Уверен, с тобой я смогу победить всех!

С этого дня их жизнь изменилась. После 4 февраля Евгений Иванович действительно перешел на работу в правительство. В Синегорске был дан старт внеочередным выборам мэра. Долго не размышляя, Сторожев зарегистрировал свою кандидатуру. Правда, не от политической силы, а как самовыдвиженец. Это расстроило, а может быть и разозлило представителей партий, которые открыто предлагали Александру сотрудничество и поддержку. Заполучить в свои ряды человека, имевшего громкое, не запятнанное в коррупционных скандалах имя, были бы рады политические боссы, устроившиеся на Печерских холмах. Возможность манипулировать Синегорском и его электоратом прельщала всех: и правых, и левых. Но Сторожева не соблазнили даже самые льстивые предложения. Уверенный в себе, в поддержке своей команды, Александр пошел на выборы один.

Поставив перед собой великие цели, теперь каждую минуту, каждый прожитый день Сторожевы работали на успех. Пригласив в дом нянечку, Виктория подключилась к работе в предвыборном штабе мужа. Александру не надо было даже пиариться: никто из кандидатов не сделал для Синегорска больше, чем он. Все его свершения давно были на слуху у горожан. Главной задачей, стоявшей перед Александром, было донести до избирателя свою предвыборную программу. В отличие от своих соперников, он не строил за один месяц детские площадки, не раздавал гречку. Он нарочито говорил только о том, что сделал до этого времени и что планирует сделать после окончания выборов. Сторожев не покупал голоса, как его соперники. Не стесняясь, Александр открыто рассказывал о своей жизни, о лихих девяностых и о собственных ошибках. На встречах с избирателями рядом с ним всегда была его жена и верная подруга – Виктория. Однажды на встрече с работницами швейной фабрики она совершенно неожиданно рассказала историю их непростой любви. Искренне, откровенно. Присутствующие в зале журналисты быстро, с ее слов написали статью в городскую газету «Вестник Синегорска». И уже на следующий день к обеду весь недельный тираж издания разошелся. Уставшие от вранья, люди взахлеб перечитывали трогательный, вышедший из самого сердца рассказ будущей первой леди города Синегорска. Теперь о Сторожеве говорили не только как о политике и предпринимателе, теперь о нем еще говорили как о человеке – простом, со своими минусами и плюсами. Причем последние вызывали у жителей города особый, нескрываемый восторг.

До окончания выборов оставалось совсем мало времени – чуть больше двух недель.

Вместе со своей командой Александр с нетерпением ждал результатов последних социологических опросов. Он был уверен, что победа будет за ним. Однако полученный результат превзошел его ожидания. Как показало исследование, он имел шанс стать мэром Синегорска уже в первом туре. Его рейтинг доходил до шестидесяти двух процентов. Признаться честно, даже Виктория не верила, что такое возможно. Окрыленные успехом, Сторожев и его команда с еще бóльшим рвением взялись за работу. Благо, ждать оставалось недолго. Выборы должны были состояться 10 апреля.

 

Глава 22

В приподнятом настроении Виктория крутилась на кухне. Несмотря на то что дел в перевыборном штабе Александра было невпроворот, сегодняшний день она решила посвятить семье. Ведь завтра, 30 марта, Егору Александровичу исполнится год. Первый день рождения их сына! Отпраздновать его они решили в узком семейном кругу, но широко! Холодильник просто ломился от деликатесов и разносолов. Испуская головокружительный запах, на плите томился бульон для холодца. Вчитываясь в рецепт, Виктория взбивала крем для торта «Наполеон». Заглушая шум блендера, из приемника звучал надрывистый голос Киркорова: «А я и не знал, что любовь может быть жестокой…»

Подпевая, молодая хозяйка быстро обмакнула палец в густую белую смесь и попробовала ее на вкус. Затем, задумчиво наморщив лоб, взяла в руки стакан с сахаром и медленно, тоненькой струйкой добавила его в крем.

– Но все равно я тебе желаю счастья! – продолжала подпевать Виктория. – Нам незачем больше встречаться…

В этот момент женщина почувствовала, как в кармане ее джинсов вибрирует телефон. Выключив блендер, она торопливо уменьшила громкость проигрывателя и достала из джинсов трубку. Широко улыбаясь, на дисплее светилось веселое, озорное лицо Коваля.

– Да, Андрюшенька, слушаю! – радостно произнесла Виктория.

– Вика, ты только, пожалуйста, не волнуйся, – дрожащим голосом начал он и запнулся. – У нас небольшая проблема. Сторож попал в аварию.

– Он жив?! – побледнев, крикнула Виктория. Теряя опору, женщина ухватилась за столешницу и опустилась на стул.

Не выпуская из рук трубки, Вика изо всех сил замотала головой из стороны в сторону. Ударив себя по лицу, поднялась и выбежала в коридор. С трудом соображая, сбросила на пол фартук и поискала глазами ключи от машины.

– Да, конечно, – промямлил Коваль. – Просто от удара потерял сознание. Нам позвонили менты. Они вызвали скорую. Если хочешь, можешь подъехать. Мы уже направляемся туда.

– Где это случилось? Куда ехать? – сорвав с вешалки сумку, спросила Виктория и, не дожидаясь лифта, побежала по лестнице вниз.

– На Окружной, сразу за поворотом на Орехово, – буркнул Андрей и засопел в трубку. – Саня ехал на птицекомбинат. Немного опаздывал. У него там на три часа была назначена встреча с коллективом, – тихим, осипшим голосом произнес Коваль. – Машин на дороге не было. Вот он и летел как сумасшедший, разогнался до ста тридцати километров.

– Ну, продолжай! – взволнованно закричала женщина и выбежала во двор.

Глядя перед собой полными отчаяния глазами, она торопливо побежала к своей машине.

Открыв дверь любимой белой «тойоты», Виктория как подкошенная упала на водительское сиденье. Дрожа, она попробовала вставить ключ в замок зажигания, но руки ее не слушались. Прижимая телефонную трубку плечом, она обеими руками вцепилась в ключ зажигания и попробовала успокоиться. Царапая приборную панель, женщина с трудом попала в узкую щель замка и повернула его вниз. Загудев, машина быстро выехала на дорогу.

– Ну, Коваль, миленький, пожалуйста, не молчи! Что, что было дальше? – взмолилась Вика, с силой сжимая руль.

– Да-да. – Андрей несколько раз кашлянул. – Так вот, когда Саня подъезжал к дороге, ведущей на Орехово, ему навстречу неожиданно выехала грузовая «газель». Менты говорят, что там очень плохое место: сельская остановка и лесопосадка полностью закрывают выезд с дороги. Так вот, Сторож, наверное, просто не успел затормозить. Он влетел в этот гребаный грузовик.

– А что с шофером «газели»? – тяжело дыша, поинтересовалась Виктория.

– Говорят, ничего страшного. Шок и царапина на голове, – огрызнулся Андрей и осторожно поинтересовался: – Вик, ты сейчас где?

– Я на Симоненко, – пояснила женщина, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. – Скоро выеду с противоположной стороны Окружной.

– Милая, прошу тебя, успокойся хоть немного. Давай прекратим разговаривать, – ласково попросил Коваль. – Не дай бог, еще с тобой что-то случится…

– Хорошо, – низким, гортанным голосом ответила Виктория и, тяжело вздохнув, с тихой мольбой добавила: – Андрей, только я тебя очень прошу, если приедешь раньше, пожалуйста, помоги Саше! Слышишь, Андрюша? Если ему нужна медицинская помощь, договаривайся насчет вертолета и отправляй его прямо в Киев. Никаких финансовых вопросов с врачами не обсуждай. Делай все, что они говорят. Я для Саши ничего не пожалею! Только, мальчики, хорошие мои, пожалуйста, помогите ему!

Перевернувшись, трубка выскользнула и, ударившись о плечо, плавно упала на резиновый коврик. Экран телефона опять загорелся и тут же погас.

– Господи! – несколько раз ударив ладонями по рулю, изо всех сил закричала Виктория. – Ты же не можешь быть настолько жестоким! Ты забираешь у меня самых близких людей! Неужели я так виновата перед Тобой? Даже если я и грешна, прошу Тебя, Господи, не карай! Прошу, Господи, умоляю, спаси моего мужа!

Выехав на Окружную дорогу, Виктория с силой нажала на педаль газа. Загудев с новой силой, машина стремительно понеслась по пустой, окружающей город дороге. Встречных машин было мало. Стрелка на спидометре показывала сто сорок километров. Но женщина на нее не смотрела. Застилая взгляд, слезы градом лились по ее лицу. Сердце стучало как сумасшедшее, выскакивая из груди. Горло Виктории сжимало удушье, она не могла дышать. Словно тропические лианы, ее разум оплетали самые нехорошие, страшные мысли.

– Нет, Сторож! Нет! – ударив кулаком по рулю, крикнула Виктория и шмыгнула носом. – Ты никогда, никогда меня не подводил! Даже попав в дерьмо, ты всегда из него выбирался! Всегда. Пожалуйста, Саня, миленький, выберись и сейчас! Ты же мужик!

Тяжело вздохнув, Виктория вытерла ладонью заплаканные глаза и сбросила скорость. Затаив дыхание, она внимательно всматривалась в дорогу. Скоро должен был появиться указатель на небольшое село Орехово. За ним была эта злосчастная дорога. Прищурившись, женщина до боли прикусила губу и сжалась. Проехав несколько метров, действительно показался маленький придорожный знак – «село Орехово». Чуть дальше, с правой стороны, Виктория увидела большое скопление машин. Впереди стояли старенький автомобиль ГАИ, серебристый джип Коваля и скорая помощь. Чуть дальше, развернувшись поперек дороги, виднелись белая грузовая «газель» и перевернутый, помятый джип Сторожева. Сердце женщины пропустило удар и учащенно забилось. Застилая сознание, кровь ударила ей в лицо. Глухие удары пульса забились в ее висках и с жаром разлились по всему телу.

Нажав на тормоз, Виктория, не закрывая дверь, выбежала из машины. Безумными, бегающими глазами женщина искала Александра. Но его нигде не было видно. Заметив вдалеке Коваля, разговаривающего с милиционерами, Вика словно в молитве вытянула вперед сложенные ладони и громко, изо всех сил закричала:

– Где Саша?

Оставив стражей порядка, Андрей бросился ей навстречу.

– Викочка, миленькая, пожалуйста, успокойся, возьми себя в руки! Сейчас возле него работают медики. Подожди здесь! – попросил он и крепко схватил ее за руку.

Не обращая внимания на его слова, Виктория вырвалась и побежала к перевернутой машине. Невдалеке, лежа на весенней, нежной траве, распростерлось окровавленное тело ее мужа. Взволнованно склонившись над ним, рядом на земле сидел крепкий мужчина-врач и пожилая сухонькая медсестра. Изо всех сил нажимая Сторожеву на грудь, врач делал ему искусственное дыхание и массаж сердца.

– Тридцать! Раз! – громко считал мужчина. Затем быстро, не поднимая головы, скомандовал: – Кубик адреналина внутривенно, магнезию!

В этот момент, слегка шевельнув рукой, Сторожев медленно открыл залитые кровью глаза.

Задрожав, Виктория подбежала к нему и, сдерживая тяжелое, клокочущее дыхание, опустилась рядом на землю.

– Сашенька! – прильнув к мужу, воскликнула она и ласково обняла ладонями его голову.

– Женщина! – разозлившись, крикнул врач и выпрямился. – Пожалуйста, отойдите! Его ни в коем случае нельзя передвигать. Сюда едет реанимобиль!

– Я не буду, – не глядя на врача, тихо, безвольно ответила Виктория и погладила Сторожева по лицу. Улыбнувшись сквозь слезы, нежно поцеловала его в губы и ласково произнесла: – Сашенька, хороший мой, держись! Тебе сейчас обязательно помогут! Слышишь, уже едет реанимобиль…

Посмотрев на нее, Сторожев слегка приоткрыл рот и захрипел.

– Викочка, прости меня, пожалуйста, за все, – едва шевеля губами, чуть слышно произнес он. – Ты была единственной любовью моей жизни! Кажется, мне конец… Ты только, пожалуйста, держись, ты сильная.

– Сторож, – подложив руку ему под голову, сердито крикнула Виктория, – не говори этого! Ты же обещал, что всегда будешь со мной! Я без тебя не смогу, я не выживу! Не умирай! Пожалуйста, Сашка, держись!

– Девочка моя, – медленно, с трудом выговаривая слова, сказал он, – даже с небес я буду тебе помогать, не переживай. Я лю…

Слова застыли на его разбитых, окровавленных губах. Судорожно задрожав, Александр перестал дышать. Его тело обмякло. Глаза стали невидящими, пустыми. Стеклянный взгляд устремился вдаль.

– Нет! – разрывая тишину, закричала Виктория.

Голос ее задрожал над полями и растворился в воздухе. Испуганные птицы слетели с верхушек деревьев и закружили под облаками.

– Нет! – упав на бездыханное тело, тихо повторила женщина и зарыдала.

Несколько следующих дней для Виктории прошли словно в тумане. Проводить Александра в последний путь, казалось, вышел весь Синегорск. Но женщина этого не видела. Не отрывая взгляда, она все время всматривалась в холодное, восковое лицо мужа.

Похоронив любимого, Виктория замкнулась в себе. Казалось, ее жизнь остановилась. Теперь она жила только ради детей. Больше недели молодая женщина не выходила из дому. Она не кричала, не плакала, не причитала. Надев на лицо застывшую маску спокойствия, она заботилась о дочери и сыне и думала. Думала долго, до невыносимой, страшной, мучительной боли. Почему это произошло с Александром? Мог ли он избежать смерти? Сделала ли она и ее друзья все, чтобы его спасти? И почему, почему в этот момент она не была вместе с ним? Может, находись она рядом с мужем в машине, ничего бы не случилось? Может быть, она увидела бы эту проклятую «газель», может быть, не разрешила бы ему ехать с такой скоростью? С этими вопросами женщина вставала с постели и засыпала.

И только в церкви, во время поминальной службы на девятый день, Виктория дала волю слезам. Прильнув к алтарю, она громко, неистово зарыдала. Пламя свечи в ее руках вздрогнуло и затрещало. Медленно качаясь из стороны в сторону, огонь словно журил Викторию.

– Деточка, – дотронувшись до ее плеча, окликнул женщину священник. – Нельзя так убиваться! Отпусти, моя хорошая, его душу. Ты молодая, у тебя дети, ты теперь должна думать о них. Тебе еще долго их поднимать. Успокойся, пожалуйста, и тихо помолись. Поверь мне, тогда и твоему мужу будет там намного легче.

Вздрогнув, молодая вдова покорно кивнула.

Ровно через десять дней после похорон Виктория появилась в фирме.

В строгом черном костюме, с черной заколкой в волосах, она выглядела бледной и очень усталой. Миновав проходную, женщина поднялась в вестибюль и остановилась как вкопанная. На центральной стене, расположенной напротив входа, висела огромная черно-белая фотография Сторожева. Александр, словно живой, слегка прищурил правый глаз и широко, весело улыбался. Таким, наверное, его запомнили все. По телу Виктории пробежала дрожь. Опустив голову, она подошла к портрету и аккуратно поправила широкую траурную ленту, натянутую в уголке рамки.

Опустив залитые слезами глаза, Виктория поспешила в свой кабинет. Робко приветствуя ее в коридоре, коллеги выражали ей соболезнования и испуганно отводили взгляд. Видеть боль, застывшую на ее красивом молодом лице, было невероятно тяжело.

Устроив совещание, Виктория поблагодарила всех за поддержку. Оговорив план работы, женщина с головой окунулась в дела. Она была обязана продолжить то, что начал ее муж. Разложив на столе папки со строительными сметами, Виктория внимательно всматривалась в расчеты. В этот момент на столе зазвонил телефон. На дисплее показалось угрюмое лицо Гончаренко.

– Да, Николай, слушаю тебя, – сдержанно ответила Виктория и нажала кнопки на калькуляторе.

– Викочка, как ты? – спросил мужчина и кашлянул.

– Спасибо, Коля, держусь. Сегодня уже вышла на работу, – спокойно, монотонно ответила она и оторвала взгляд от бумаг.

– Понятно, – задумчиво протянул Николай и на мгновение замолчал. Тяжело вздохнув, добавил: – Я знаю, что ты уже вышла на работу. Поэтому и звоню. Вика, нам надо встретиться. Очень надо. Причем срочно.

Сердце женщины сжалось в дурном предчувствии. О том, что по телефону нельзя задавать Николаю лишние вопросы, она знала давно. Если он звонит, значит, это действительно важно.

– Когда и где? – коротко осведомилась Виктория.

– Через час иди по дороге вдоль здания типографии, я тебя подберу. Годится?

– Да, хорошо, – кратко ответила Сторожева и нажала на отбой.

Ровно через час Виктория была возле городской типографии. Подойдя к краю тротуара, женщина надела очки и, не оглядываясь, начала прогуливаться вдоль дороги. На улице было не по-весеннему жарко. Вырвавшееся из-за туч солнце поднялось высоко в небо и нещадно пекло. Казалось, его лучи проходили сквозь одежду и обжигали кожу. Вздохнув, Виктория устало вытерла ладонью лоб и поплелась дальше. Через несколько минут женщина услышала скрежет тормозов, затем хриплый, знакомый голос Гончаренко.

– Садись! – не заглушая двигателя, приказал он и открыл дверь.

Виктория не раздумывая забралась в салон «рено» с непривычно низкой посадкой.

– Привет! – произнесла женщина и облегченно вздохнула. – Ну и жара!

– На, выпей! – предложил Гончаренко. – «Моршинская», из холодильника. Только что купил на остановке в ларьке.

Кивнув, Виктория взяла бутылку и, не церемонясь, жадно, большими глотками стала пить из горлышка.

– Куда мы едем? – отдышавшись, спросила она и закрыла бутылку.

– Да, в общем, никуда, – неестественно скривив губы, произнес Николай и быстро, мельком посмотрел на Вику. – Нам надо поговорить наедине. Сейчас подъедем к стадиону и остановимся возле трибун. Голову даю на отсечение, там нас никто не подслушает. Не возражаешь?

– Не возражаю, – обреченно ответила женщина.

Задавать Гончаренко лишние вопросы она не хотела.

Проехав полуразвалившиеся ворота городского стадиона, Николай припарковался возле разлогих зеленеющих деревьев.

– Идем со мной, – словно позабыв о хороших манерах, строго велел он.

Вытянув из кармана сигареты, Николай задумчиво закурил и оглянулся.

– Руку дать? – коротко спросил он у Виктории и кашлянул.

– Спасибо, Коль, не переживай, я в порядке, – сдержанно ответила Виктория и поспешила следом за ним.

Миновав широкий прохладный вход, они поднялись на середину трибун, над которыми нависал балкончик для VIP-персон.

– Давай сядем в тени, – предложил Гончаренко и бесцеремонно взял женщину за руку.

– Давай, – обреченно согласилась она.

Пройдя несколько метров, они опустились на широкие, сделанные из деревянных разноцветных реек скамейки. Именно в этом месте была тень, дул легкий, освежающий ветерок.

– Ну, Пинкертон, говори, что стряслось? – стараясь отогнать волнение, спросила Виктория.

Но сосредоточенное, злое лицо Гончаренко свидетельствовало о том, что повод для волнения у нее скоро появится.

– Вика, то, что я сейчас тебе скажу, перевернет твою жизнь. Но ты должна отнестись к этому сдержанно и сохранить в тайне. Ради себя, ради своих детей; в конце концов, ради памяти Сторожа, – сурово, чеканя каждое слово, сказал Николай и прищурил свои и без того маленькие глаза. – Ты согласна?

– Да, – тихо, едва шевеля губами, ответила Виктория и нервно сглотнула. – Говори.

– Ты результаты вчерашних выборов знаешь? – словно невзначай поинтересовался Николай. – Знаешь, кто победил?

– Вроде бы Маляренко, – равнодушно ответила женщина. – Впрочем, мне это уже безразлично. А что?

– А то, что Александр однозначно бы его опередил. Причем не напрягаясь и еще в первом туре! – зло выкрикнул Николай и снова достал сигареты. Прикурив, мужчина сделал глубокую затяжку и повернулся к Виктории. Мягко положив ладонь на ее руку, он тихо, вполголоса произнес: – Вика, держись. Я знаю точно: Сашку убили.

– Как? – побледнев, прошептала женщина и, округлив глаза, выпрямилась. – Но ведь я сама видела аварию…

– Аварию подстроили, – выпуская столб сигаретного дыма, выдохнул Гончаренко и сердито свел брови. – Еще в пятницу вечером меня пригласил на встречу майор Титаренко из управления. Я его знаю давно. Он хороший мужик, человек чести. Я полностью ему доверяю. Титаренко знает, что мы с Александром были друзьями, вот и решил поделиться со мной информацией. Оказывается, еще на месте аварии, когда машина Сторожева лежала на левом боку, один из гаишников обратил внимание на то, что возле правого заднего колеса тормозной шланг был слегка перерезан. А может, просто пробит. Приближалась ночь, машину забрал эвакуатор. Всем было не до того, да и молодой гаишник слегка ошалел от увиденного. А на следующий день он рассказал об этом следователю. Как раз тому, что работает в управлении Титаренко. Однако наутро, проверив днище машины, ни возле одного из колес надреза не обнаружили. Все было в грязи, но целое. Следователь решил, что гаишнику померещилось. Такое часто бывает в состоянии стресса. А в это время сверху начали кричать о том, чтобы они не занимались самодеятельностью и закрывали дело. Мол, никаких фактов нет и нечего им изощряться, тянуть резину. К тому же шофер «газели» признался, что сам виноват в аварии. Поэтому, списав все на несчастный случай, дело Сторожева поспешили закрыть, а следователя в срочном порядке перебросили в Одессу. Машину со штрафплощадки довольно быстро перетащили на свалку. Ты ведь от нее отказалась! Именно эта спешка и насторожила Титаренко. Спорить с начальством он не хотел – ему до пенсии осталось всего несколько месяцев. Но Сторожева он уважал. Впрочем, как и все жители Синегорска. Поэтому Титаренко во что бы то ни стало хотел убедиться в своих предположениях. Ночью в четверг, вооружившись фонариком и прихватив палку, майор поехал на свалку, на которую перевезли Санину тачку. Дед, охранявший этот металлолом, пустил Титаренко без проблем. Подойдя к машине, майор проверил бак, в котором хранится тормозная жидкость. Ты же знаешь, что он находится ближе к лобовому стеклу. Короче, убедившись в том, что бак цел, майор опустил туда палку. Вытащив ее, Титаренко увидел, что палка совершенно сухая. Значит, гаишник был прав: вся тормозная жидкость вытекла. Понимаешь, Саня просто не смог затормозить, увидев перед собой «газель». Это была подстава!

На следующий день, полный решимости, Титаренко хотел написать рапорт о возобновлении дела. Но не успел. Из ночных сводок майор узнал, что свалка вместе с алкоголиком-сторожем сгорела. Причем дотла. И концы в воду. Вот так. Александра просто убрали с предвыборной гонки. Значит, он кому-то мешал. Очень мешал. Многие боялись его победы.

– Кто?.. – еле шевеля губами, выдавила из себя Виктория. – Кто это сделал?

– А это, Викуся, нам предстоит узнать. Но я тебе обещаю, клянусь своей честью, что доведу это расследование до конца, – со злостью произнес Гончаренко и сжал губы. – Ты только, пожалуйста, никому ничего не рассказывай. Слышишь: никому! Я выковырну этого крота из его уютной норки! Как бы далеко он ни спрятался.

– Хорошо, – тихо ответила женщина. – Не переживай: я буду молчать. Вместе с тем я желаю знать всю информацию, которая тебе известна. Я тоже не хочу сидеть сложа руки. Я отомщу за своего мужа.

– Ты можешь мне помочь.

– Как? – удивилась Виктория.

– Пожалуйста, проверь все документы, перечитай почту, взломай Санину электронку, – начал перечислять мужчина.

– Коль, мне не надо ничего ломать. Я знаю все шифры и коды, – хладнокровно ответила молодая женщина и, грустно усмехнувшись, добавила: – Саша от меня ничего не скрывал.

– Да, это редкий случай. Вы действительно были идеальной парой! Ну что ж, тогда договорились, – сдержанно ответил Гончаренко и, отбросив сигаретный окурок, встал. – А ты, Викочка, вместе с детьми приезжай на выходных к нам с Ленкой на дачу. Не прячься от людей, так нельзя. Да и детишкам не годится все время видеть, как мама плачет.

– Я не плáчу, – обиженно буркнула молодая женщина и поднялась. – А за приглашение – спасибо! Мы обязательно приедем, обещаю.

Вернувшись в фирму, Виктория первым делом пошла в кабинет мужа. Ее словно тянуло туда. Она не была здесь с тех пор, как Сторожева не стало. Переступив порог, женщина глубоко вдохнула и остановилась. Знакомый до боли кабинет вдруг стал непривычно пустым и холодным. Здесь не хватало самого главного – его хозяина. Насупленный или улыбчивый, ругающийся или смеющийся, Александр был настолько энергичным, точнее, энергетически сильным человеком, что, где бы ни находился, он заполнял собой все пространство. Порой казалось, что некоторым в его присутствии было даже немного тесно.

Вздохнув, Виктория подошла к столу и села в кресло мужа.

Ей в глаза бросились три фотографии: она в роскошном свадебном платье целует Александра в щеку; Сторожев держит на плечах маленькую Любашу; Виктория в церкви подносит к чану со святой водой Егора. Это было так трогательно! Застывшие мгновения их счастья. Раньше Виктория как-то даже не обращала на эти снимки внимания. Стоят себе и стоят! А ведь это Александр фотографии выбрал. Именно он поставил их перед собой. Смахнув слезинки, Виктория задумчиво насупила брови и сосредоточилась. С чего же начать поиски? Наверное, вот с чего. Достав из верхнего ящика стола ключи, она решительно повернулась на сто восемьдесят градусов и открыла дверь тумбы, в которой стоял сейф. Уверенными движениями женщина набрала код. Он не изменился; это по-прежнему были шесть цифр: день, месяц и год их знакомства с Александром. Подождав несколько минут, Вика повернула ручку по часовой стрелке и замерла. В следующее мгновение, щелкнув, тяжелая металлическая дверь открылась.

Наклонившись, Виктория посмотрела внутрь. Аккуратной стопкой, как и раньше, в сейфе лежали папки с самыми важными документами. Здесь были учредительные акты их предприятия, права на собственность и банковские выписки. Внизу в коробке хранились деньги. Все как всегда. Неожиданно Виктория обратила внимание на маленький конверт, лежавший на папке с документами их компании. Словно от какого-то предчувствия, сердце женщины томительно сжалось. Протянув руку, она достала простой почтовый конверт, на котором до боли знакомым почерком мужа было написано одно слово: «Виктории». Дрожащими от волнения руками Вика извлекла письмо. Затаив дыхание и прикусив губу, молодая женщина вчитывалась в слова, написанные размашистым наклонным почерком:

«Дорогая моя Виктория, если ты читаешь это письмо, значит, сбылись мои самые страшные предположения. Значит, меня уже нет. Родная моя девочка, пожалуйста, прости, что я оставил тебя одну, прости, что так и не съездил с тобой в Париж. Прости, что сознательно пожертвовал собой ради борьбы, которую начал. Но это был мой выбор. И ты всегда меня в этом поддерживала. Спасибо тебе!

Еще вчера я мог бы отступить и снять свою кандидатуру. Тогда бы ты не узнала об этом письме. Но я никогда, ты хорошо это знаешь, никогда не отступаю от того, за что берусь. Я шел на выборы, чтобы сделать что-нибудь толковое. А то, что я на это способен, многие уже видели. Наверное, именно это не понравилось моим конкурентам. Не скрывая, мне в лицо говорили о том, что я и власть – понятия несовместимые, что мне не дадут подняться. Таких, как я, убивают на взлете. А я так надеялся, так хотел, чтобы мной гордились мои дети и ты, моя дорогая девочка.

Но все это философия. Теперь по существу.

Буквально через неделю после того, как я зарегистрировал свою кандидатуру, мне на почту начали приходить сообщения от анонимного адресата под ником Арес (помнишь, в древнегреческой мифологии это имя носил бог войны), отправленные с одноразового «почтовика». Ты найдешь эти сообщения в корзине. Сначала мне предлагали снять свою кандидатуру взамен на банковский счет в миллион евро, открытый на мое имя в CIM банке Швейцарии. Я отказался. В следующем письме сверху накинули еще миллион. Я послал этого Ареса. На две недели он пропал. Затем мне прислали поддельные аудиофайлы с моими беседами: я якобы обсуждал распил навара с вывоза леса через таможню Чопа и благодарил за приобретенный на мое имя особняк в Конча-Заспе. Это было как раз в тот день, когда мы сажали в парке деревья. Тем же вечером я связался со своим нотариусом и узнал, что я действительно стал владельцем элитного дома в селе Козин, подаренного мне неким господином Акименко Владимиром Петровичем. Кстати, приобрел он мне его за один миллион двести тысяч долларов. Знаешь, тут я немного заколебался. Я понял: если меня не смогли купить, то захотят очернить. Затем, скорее всего, убрать. В подтверждение своих предположений я почувствовал слежку. Три дня меня пасут какие-то парни в темных очках на старом, убитом зеленом «Део Ланосе». Номерной знак СС 1493 ЕВ. Впрочем, я понимаю, что он поддельный. Сегодня я очень занят, а завтра попробую «пробить» его через Гончаренко.

Но если ты читаешь это письмо, значит, я не успел этого сделать. Прости. Не плачь, моя белочка, не убивайся по мне. Ты сильная, ты все выдержишь. Береги наших детей. Пожалуйста, всегда на ночь целуй их два раза – за себя и за меня. Скажи, что я их очень люблю и всегда буду охранять! Только, пожалуйста, не держи на меня зла, не ругай. Ты же всегда говорила, что я безбашенный! Видишь, наше расставание стало таким же неожиданным, как и знакомство.

Викочка, девочка моя, спасибо, что все эти годы ты была рядом со мной. Ты согревала меня в холодных тюремных стенах, развивала мой бизнес, сделала из меня политика, подарила мне дочку и сына. Ты, ты и никто другой! Ты была моим ангелом на земле! Я люблю тебя больше жизни! Я тебя никогда не забуду! Прощай и прости».

Задрожав, лист выпал из рук Виктории и опустился на стол. Медленно, словно перед грозой, на столешницу упали крупные, тяжелые капли.

– Я отомщу за тебя, Сторож, не сомневайся, я смету эту мразь с лица земли! – зло сказала женщина и сжала губы. – Я тебя никогда не забуду, любимый!

 

Глава 23

Слегка подпрыгнув, Виктория уселась на краю широкого четырехместного подъемника. Сдвинув на шапку горнолыжную маску с зеркальными стеклами, женщина прищурила огромные изумрудные глаза и задумчиво глянула вдаль. Искрясь белоснежным снегом, перед ней раскинулись скалистые вершины Пиренейских гор. Весело покачивая лыжами, возле нее сидела красивая молодая пара – испанцы. Импульсивно размахивая руками, они с восторгом обсуждали захватывающие пейзажи Андорры. Но на лице Виктории радости почему-то не было.

Прошло почти три года с тех пор, как погиб Сторожев. Это было для Вики самое тяжелое время. Первое, что почувствовала женщина, была боль. Она не проходила ни ночью, ни днем. Виктория ощущала ее постоянно, даже во сне. Вырвавшись из глубины сердца, боль окутывала ее тело и обжигала душу. Затем пришла пустота. Тяжелая, невидимая, гнетущая. В какой-то момент молодая женщина даже хотела уйти в монастырь. Слишком во многих бедах, происшедших за последнее время, она винила себя. Да и смысла в мирской жизни без единственного, самого любимого на земле человека Вика не видела. В какой-то момент окружающим показалось, что она сломалась. Но Виктория нашла в себе силы, чтобы подняться. Ради детей, ради дела, которое начал Саша. И еще у нее была цель – во что бы то ни стало найти убийцу мужа и наказать его. И ей это удалось.

Почти полгода Виктория вместе с Гончаренко разматывала запутанный клубок, который вывел их на след заказчика убийства. Используя факты, изложенные в последнем письме Сторожева, Николай узнал о том, что господин Акименко, подаривший Александру роскошный особняк в Конча-Заспе, был уже восемь лет как на небесах. Вместе с тем киевский нотариус, оформлявший сделку, любезно предоставил Гончаренко и Виктории видеосъемку оформления договора дарения этого дома. Оказалось, что в день смерти Сторожева договор дарения был расторгнут. Правда, у другого нотариуса, который спешно прекратил свою деятельность. Благодаря видео стало понятно, что Акименко Владимир Петрович и человек, запечатленный на фотографии поддельного паспорта, – одна и та же персона. Задействовав все свои связи, не один день покопавшись в архивах и картотеках, Николай вышел на этого гражданина. Им оказался дважды судимый за грабежи и разбой житель Ужгорода – Островский Марьян Дмитриевич. Интересен был и тот факт, что освободился он из колонии за месяц до убийства Сторожева.

На этом этапе расследования к ним присоединился майор Титаренко. Имея огромную агентурную связь в криминальном мире, он подослал к Островскому своего человека. Войдя в доверие к подозреваемому, тот выведал у Островского, по чьему заданию он оформлял сделку. Заказчиком оказался молодой, ничем не примечательный бизнесмен из Львова – Петрук Орест Иванович. Стараясь не спугнуть более серьезную рыбку, майор установил за ним слежку. Меняясь по нескольку раз на день, Петрука «пасли» люди Титаренко. Как оказалось, парень только два года назад окончил университет. До недавнего времени работал простым инженером на автомобильном заводе. Неожиданно Орест «поднялся», открыл небольшой автосервис, купил старенькую, но неплохую машину. Гончаренко это насторожило. Оставалось выведать, откуда Петрук взял для этого капитал. Окольными путями, из разговора с соседями и бывшими сослуживцами парня, они узнали, что Оресту начала помогать его родная старшая сестра – красивая, молодая, разведенная парикмахерша Яна. При этом все заметили, что в последнее время жизнь девушки тоже резко изменилась: Яна переехала в роскошную съемную квартиру, купила новую иномарку, открыла собственный салон красоты. Переключив основное внимание на львовскую красавцу, Титаренко направил своих ребят по ее следу.

Почти неделю Яна ничем себя не выдавала. Каково же было их удивление, когда в раннее субботнее утро она отправилась в сторону Синегорска. Не доезжая пятидесяти километров до города, женщина свернула в небольшое лесничество, в котором располагался фешенебельный клубный отель – «Заря Синегорска». Сутки Яна не показывалась из номера. И только на следующий день вышла на прогулку в сопровождении невысокого упитанного мужчины в темных очках и кепке. Несмотря на то что мужчина старался остаться неузнанным, Гончаренко был убежден, что это заместитель начальника региональной таможенной службы – Винник Юрий Михайлович. В подтверждение этого вечером его забрала служебная машина таможни. Автомобильные номера таможенников Николай знал наизусть. Кровавый пазл сложился: действующие персонажи нарисовали вполне понятную и правдивую картинку.

Винник давно был обижен на Сторожева. Ярый борец с контрабандой, Александр нещадно ломал его таможенные схемы получения сверхприбыли, открыто критиковал на сессиях горсовета. И если бы не высокие покровители, которые были у Винника в Киеве, он бы уже давно слетел со своего уютного места. Но приди Сторожев к власти – он бы посадил нечистого на руку таможенника. Наверное, Винник сделал все, чтобы Александр не дошел до финиша.

Исполненная решимости, Виктория хотела лично встретиться с убийцей. Но Гончаренко остудил ее боевой пыл. «Месть – блюдо холодное», – задумчиво произнес он. Не отступая от задуманного, теперь он решил взяться за шофера «газели». Виктория к парню претензий не предъявляла – она не хотела, чтобы его судили. Вот он и гулял себе на свободе. Николай чувствовал: это тоже зацепка. Так и вышло. Шофер «газели» оказался простым сельским жителем. За неплохое вознаграждение он рассказал Гончаренко все как на исповеди. Двадцатипятилетний отец двоих детей, Сидоренко Роман подрабатывал в городе частным извозом. Машина ему досталась от брата, уехавшего на заработки в Канаду. Как-то, когда Роман стоял в компании «бомбил» возле строительного рынка, к нему подошел пожилой мужчина, который таксовал на стареньких «жигулях». Они знали друг друга давно. Видя, что день у Сидоренко не удался, клиентов он не нашел, мужчина предложил ему заработать. Причем очень легко: просто помочь. Пояснил, что его друг недавно попал в аварию. Мол, его нагло подрезал один мажор. Побив тачку, мажор наорал на него и уехал. Ни денег, ни извинений. Вот он и просил Романа отомстить за его друга и тоже подрезать этого наглеца. При этом мужчина провел душещипательную беседу, рассказав о том, что это дело чести и распустившихся хулиганов надо наказывать. Он бы, мол, и сам это сделал, но у мажора джип, а он уже стар и тачка у него слишком легкая. Надо что-то покрупнее. Сначала Сидоренко отказался от этого предложения. Сказал, что не хочет портить ничье имущество. Но когда узнал, что за эту невинную шалость ему дадут целых пять тысяч баксов и в случае необходимости полностью восстановят его «газель», парень все-таки согласился. Для него это были не большие, а огромные деньги.

Дядечка, словно шутя, рассказал Роману, что надо делать. Мол, стой себе в кустах на выезде из Орехово, а когда я позвоню, выезжай. Парень так и поступил. Получив пять тысяч баксов, Сидоренко теперь уже думал не о том, что он совершает, а о том, куда пристроит полученные деньги. Когда раздался звонок, он на заранее оговоренной скорости выехал на Окружную дорогу. Что произошло дальше, Гончаренко знал хорошо. Оставалось найти мужичка-затейника. Это оказалось несложно.

Роман без колебаний указал на своего подельника. Им оказался ничем не приметный украинский пенсионер, Кулик Петр Иванович – лысый, с болезненным выражением лица и тяжелой одышкой. Прижимать его к стенке было опасно. Хорошо все обдумав, Гончаренко решил сначала пробить все данные – его и соответственно его родни. Каково же было удивление Николая, когда он узнал о том, что младший брат Кулика – Игорь Иванович был личным шофером заместителя региональной таможни Синегорска. Ниточка снова привела к Виннику.

Не выпуская Винника из поля зрения, люди Гончаренко заметили, что раз в неделю, в одно и то же ночное время к нему домой приезжает зеленый «Део Ланос» с номерами Закарпатской области. Заехав во двор, шофер «Ланоса» сбрасывал Виннику небольшую сумку и сразу же уезжал обратно. Установив слежку, люди Гончаренко вышли на жителя приграничного села Малые Лозы – немолодого венгра Яноша, который нигде не работал. Однако те хоромы, в которых он проживал, свидетельствовали о том, что во дворе у него как минимум нефтяная скважина. Правда, геологов там никто не заметил. Но несколько раз в неделю к Яношу приезжал один и тот же большой грузовик. Запустив над домом маленький летательный аппарат с видеофиксацией, ребята Гончаренко узнали об источнике невидимого богатства венгра. Разгрузив грузовик, через туннель, вырытый во дворе Яноша, на территорию Венгрии перебрасывали огромные партии сигарет и водки. Таким же путем груз шел со стороны Венгрии. В основном это была одежда и мелкая бытовая техника.

Круг замкнулся. Мелкие винтики этого механизма Николая не интересовали.

Рассказав детали Виктории, Гончаренко облегченно вздохнул.

– Вот так, Вика, теперь ты все знаешь. То, что заказчиком убийства Сторожева является Винник, не вызывает никакого сомнения. Остается вопрос: что нам с ним делать?

– Ты хочешь, чтобы его судили? – нерешительно спросила женщина.

– Виктория, – пристально глядя ей в глаза, удивленно протянул мужчина, – да ты что! Я хочу, чтобы Винник ответил за свои ошибки. Но не перед нашим продажным судом, а перед настоящим – Божьим. И, кстати, убивать я его не буду, он сам себя уничтожит. Остается придумать как.

– У меня есть неплохой план, – процедила сквозь зубы Вика. – Но без твоей поддержки я его не осилю. Поможешь?

– Я полностью в твоем распоряжении! – уверенно, на одном дыхании выпалил Николай. – Будем работать вместе.

Не жалея ни средств, ни времени, Виктория начала воплощать намеченный план в жизнь. Вскоре, затмив красавицу Яну, у Винника появилась юная сногсшибательная любовница Валерия. Виктория нашла ее в стареньком общежитии кулинарного колледжа. Предложив девушке взаимовыгодное сотрудничество, молодая вдова легко устроила ее знакомство с Винником. Потеряв голову от модельной внешности Валерии, бесстрашный таможенник потерял и бдительность. И уже через месяц на стол его добропорядочной супруги легли пикантные фотографии из жизни ее мужа. Причем помимо Валерии на фотографиях позировала и ее обольстительная подруга Юлия. Личная жизнь Винника потерпела крах.

Не успев прийти в себя после развода, таможенник с трудом пережил пожар роскошного особняка и, ненадолго удалившись от дел, загремел в больницу с сердечным приступом. Однако, подлатав подпорченное здоровье, уже через месяц он вернулся на свое рабочее место. Причем это место было золотым. Именно благодаря ему Винник был абсолютно уверен, что сможет вернуть утерянное богатство. С еще бóльшим энтузиазмом и нескрываемой жадностью он включился в работу. Неудивительно, что очень скоро во время получения отката в пятьсот тысяч долларов его задержали сотрудники службы безопасности и прокуратуры. И надо же было случиться, что вместе с ними работали въедливые журналисты. Сняв видеорепортаж, они рассказали о том, как Винник получал взятку, в деталях показали содержимое рабочего сейфа чиновника: семь упаковок дорогих брендовых часов, бриллиантовые запонки, женские кольца, серьги, цепочки и восемьсот тысяч евро, спрятанные в потертый целлофановый пакет. И пока люди, призванные стоять на стороне законности и правопорядка, только начинали уголовное делопроизводство, по центральным каналам страны вовсю показывали интереснейший видеоматериал из жизни высокопоставленных чиновников Синегорска. Не имея возможности замять это дело, Винника приговорили к десяти годам тюремного заключения. Но и там Виктория не оставила его без внимания. Обратившись за помощью к своей старой приятельнице – Ирине Петровне, она попросила, чтобы та через свои, внутренние каналы позаботилась о Виннике даже на зоне. Поэтому неудивительно, что уже через полтора года после заключения, не выдержав такой плотной опеки, бывший начальник региональной таможни скончался от инфаркта.

Так через два года после смерти мужа Виктория закончила нелегкую миссию, не выполнив которую она не смогла бы спокойно жить. Бог войны Арес был побежден. Огромный поток контрабанды, против которого боролся Сторожев, был перекрыт.

Бизнес Виктории процветал, дети росли. Постепенно авторитет женщины в Синегорске стал не меньше, чем у Александра. Бесстрашная и принципиальная, она начала открыто критиковать власть, говорить о том, что в стране ничего не меняется. Добрая и участливая, Виктория создала фонд помощи одаренным детям. Неожиданно ей, так же как и Александру, предложили идти в политику. Но власть женщину совершенно не интересовала. Вика ее презирала.

Несмотря на гнетущее одиночество, Виктория поставила жирный крест на личной жизни. За прошедшие годы она так и не смогла забыть Сторожева. Даже во сне молодая женщина искала с ним встреч. Пускаясь в бессознательные путешествия, она хотела увидеть его лицо, услышать его голос, почувствовать его прикосновение. Но, видимо, Александр этого не хотел. Сторожев снился Вике очень редко. Недавно, придя во сне, попросил ее больше не плакать. Сказал, что у него все хорошо. И, что поразительно, просил больше не хранить его обручальное кольцо. «Расстанься с ним», – произнес Саша и, улыбнувшись, ушел по длинному полутемному коридору.

Тихо окутав землю туманами, в город пришла осень 2007 года. Полностью погрузившись в работу, Виктория трудилась над сдачей нового объекта. Неожиданно на ее электронную почту пришло странное сообщение: «Я знаю, что это сделала ты. Хочешь отправиться к своему мужу? Или, может, я начну с твоих спиногрызов?» Это письмо, как и письма, приходившие на почтовый ящик Александра, было отправлено с одноразового «почтовика». Сказать, что Виктория не испугалась, было бы неправдой. Первым делом она рассказала об этом своему другу – Гончаренко. Умудренный жизненным опытом офицер СБУ, Николай, нахмурившись, сказал, что, по-видимому, Винник работал против Сторожева не один. Наверное, его подельник сидит значительно выше и найти его будет не так легко. Они вычислили Викторию очень быстро. А может, она, так же как и ее муж, не давала им спокойно жить?

Да, Виктория была готова снова начать войну. Если бы она была в этой жизни одна… Но вместе с ней были дети. Ее и Александра. Если с ней что-нибудь случится, с кем они останутся? Кто о них позаботится? Только она была в ответе за них перед Богом. Устав от вечной борьбы, Виктория решила немедленно отправить детей за границу. Тем временем, купив путевку в Европу, женщина уехала на месяц подальше от Украины. Спрятавшись далеко в Пиренейских горах, она хотела спокойно подумать над тем, как быть дальше.

И вот уже пятый день Виктория находилась в курортной деревушке Аринсаль. Женщина выбрала ее не случайно. Когда-то, катаясь на лыжах в Карпатах, Сторожев сказал, что есть на земле место, куда бы он очень хотел попасть – Аринсаль в княжестве Андорра. Мечтательно прищурив глаза, Александр тогда заметил, что эта деревня – сказка, место, где заканчивается земля и открывается вход в рай. Смеясь, он заявил: «Хочу увидеть Аринсаль и умереть!» Это, конечно, была шутка, но Виктория хорошо ее запомнила. Она чувствовала: это место ее спасет.

Улыбнувшись от нахлынувших воспоминаний, молодая женщина восторженно посмотрела вниз. Переливаясь в лучах солнца, под ее ногами раскинулось заснеженное горное ущелье. В некоторых местах скалистые обветренные хребты темнели каменистыми выступами и валунами. Чуть дальше, вцепившись в небольшое плато, росло несколько высоких темно-зеленых елей. Дальше виднелась широкая, но очень крутая трасса. Лыжников на ней было не много. Именно с этой трассы Виктория сейчас хотела спуститься. Тяжело вздохнув, молодая женщина достала из кармана два связанных красной ниткой обручальных кольца и, словно прощаясь, внимательно посмотрела на самых близких свидетелей своего счастья. Затем, опустив руку, резко открыла узкую, покрасневшую от мороза ладонь. Блеснув золотистыми огоньками, кольца стремительно полетели в ущелье.

– Сашенька, я выполнила два твоих пожелания! – не поднимая головы, шепнула Вика и закрыла глаза.

Слегка покачиваясь, подъемник привез Викторию на вершину заснеженной горной трассы. Это и правда была сказка! Отражая лучи, снег здесь был похож на алмазную россыпь. Небо было настолько близко, что казалось – протяни руку, и ты дотронешься до солнца. Вокруг слышался веселый человеческий гомон и заливистый смех. Преобладала английская и французская речь. Русскоговорящих здесь, кроме Виктории, наверное, не было.

Взявшись за руки, ее соседи дружно спрыгнули с сиденья и оглянулись.

– Бай-бай! – вежливо перейдя на английский, дружно протянули они.

– Бай-бай! – ответила Виктория и махнула рукой.

Спрыгнув на снег, женщина полной грудью, жадно вдохнула и закрыла глаза. Как же здесь прекрасно! Да, наверное, Сторожев был прав: именно тут она сможет и отдохнуть, и подумать над жизнью. А пока Виктория хотела еще раз испытать себя. Спуститься с самого сложного и крутого склона Андорры было мечтой Александра. Теперь это было ее целью. Конечно, каталась Виктория отлично. Но трассу с перепадом высоты в тысячу метров она еще никогда не покоряла.

Открыв глаза, Виктория внимательно посмотрела вниз. Людей на трассе было немного. Видимо, тут катались либо профессионалы, либо отчаянные безумцы. Кем была она, Вику в этот момент не интересовало. Именно здесь, именно сейчас она хотела выпустить свой годами накопленный адреналин, почувствовать прикосновение ветра и ощутить скорость. Катание на лыжах не было для нее спортом. Для Виктории это было удовольствие и острое, огромное желание забыться. Хотя бы на несколько коротких минут.

Обогнув пушку, разбрасывающую наверху снег, Виктория неторопливо приблизилась к спуску. Опустив на лицо маску, женщина немного согнула в коленях ноги и, упершись палками в снег, решительно оттолкнулась. Приняв Вику в объятия, ветер обхватил ее тонкое тело и загудел. Облегченно вздохнув, Виктория наклонила корпус вперед и, прижав палки к туловищу, понеслась вниз. В то же мгновение она ощутила безудержный восторг. Но Сторожев всегда советовал ей избегать критической скорости. Виляя в пологих местах, Виктория несколько раз умудрилась приостановиться. И только когда до окончания трассы осталось всего триста метров, она решила доехать до конца. Радуясь, как ребенок, Вика изо всех сил закричала и закрыла глаза. В этот момент она неожиданно на что-то наехала. Женщина потеряла палки и, несколько раз перевернувшись, упала лицом вниз. Лежа на снегу, Вика боялась даже пошевелиться.

– Какой кошмар! – произнесла она и, подтянув к себе лыжи, попробовала подняться. – Мне только инвалидности не хватало!

В ту же секунду Виктория почувствовала легкую боль в правой ноге. Приподняв голову, женщина испуганно посмотрела вниз. До окончания спуска оставалось чуть меньше двухсот метров. Но подняться самостоятельно она вряд ли сможет. Почему, почему ей все время так не везет? Спасатели, конечно, придут, но их надо дождаться. А Виктория больше не хотела ни ждать, ни убегать. Она устала! Устала от одиночества и бесконечной борьбы. Ей так хотелось хоть немного расслабиться. Но у нее даже здесь это не получилось. Приподняв маску, Виктория тихо заплакала. Не от боли, а от обиды. На себя, на свою судьбу. Ей вдруг стало очень жалко себя. Вике захотелось прижаться к широкой мужской груди, почувствовать большие крепкие руки, сунуть голову кому-нибудь под мышку и не дышать от счастья. Как раньше. Виктория заплакала еще громче. Нет, этого с ней уже никогда не будет…

Неожиданно обогнув ее снежной дугой, возле нее остановился мужчина в синем лыжном костюме и темно-сером шлеме. У него была профессиональная экипировка, да и катался он виртуозно. Подняв разбросанные на снегу палки, мужчина воткнул их в снег и встревоженно посмотрел на Викторию.

– Вам помочь? – на ломаном английском языке поинтересовался он и, сняв шлем, протянул женщине руку. – Вы наехали на чью-то кожаную перчатку. Она, наверное, лежит здесь недавно. Я проезжал тут полчаса назад, ее не было.

Подняв заплаканные глаза, Виктория внимательно посмотрела на незнакомца. Перед ней стоял высокий, довольно крепкий мужчина лет сорока. На смуглом скуластом лице светились приветливые светло-серые глаза, окруженные тонкими, едва заметными морщинками. У мужчины был правильный, немного длинноватый нос и довольно красивый, с плавно изогнутой верхней губой рот. Светлые, с проседью волосы были коротко подстрижены и аккуратно зачесаны назад. «Наверное, он француз», – подумала Виктория и, вымученно улыбнувшись, подала ему руку.

– Спасибо! Вы очень любезны, – на безукоризненном английском ответила она и, ухватившись за руку мужчины, встала. Скривившись от боли, Вика в сердцах, бессознательно перейдя на родной язык, выругалась: – Докаталась, дура безбашенная! Адреналина тебе в жизни мало!

Не отпуская ее руки, мужчина вдруг расширил глаза и весело засмеялся.

– Так вы, оказывается, наша матрешка! Вы из России? – обнажив в улыбке красивые, белоснежные зубы, радостно спросил он и с восторгом посмотрел на Вику.

– Нет, я из Западной Украины, – огрызнулась Виктория и добавила: – Где только нет нашего брата!

– И я из Украины, – перестав улыбаться, удивленно протянул мужчина и сосредоточился, – только не из Западной, а из Центральной, из Киева! – Затем, внимательно вглядываясь в ее глаза, представился: – Дмитрий Грицак.

– Очень приятно, – вежливо ответила женщина. – А я Виктория.

– Виктория, я вижу, что вам тяжело. Пожалуйста, возьмитесь за мою руку и не спеша разверните лыжи, – заботливо попросил Дмитрий и, согнув локоть, подставил ей руку. – Держитесь, не бойтесь! Так, хорошо! Очень больно?

– Терпимо, – обиженно, как маленький ребенок, буркнула Вика и шмыгнула носом.

С силой ухватившись за его руку, Виктория медленно развернула лыжи и выпрямилась. Неожиданно на ее ресницах снова повисли слезы. Они словно брызнули из глубины сердца. Впервые за много лет Вика смогла опереться на сильную мужскую руку. Только на мгновение она смогла почувствовать заботу о себе. Скоро это исчезнет. Раз и навсегда. «Почему?» – с болью спросила про себя женщина и испуганно подняла глаза.

– Я предлагаю вам спуститься вместе! – вглядываясь в ее лицо, произнес Дмитрий и, не дожидаясь согласия, крепко обхватил ее запястье. – Здесь осталось всего ничего! Не переживайте, я буду вас крепко держать. Если будет невмоготу, крикните, и я остановлюсь. А потом мы пойдем в медпункт!

Кивнув, Виктория опустила на глаза маску и осторожно наклонила корпус вперед.

– Поехали! – радостно воскликнул мужчина и оттолкнулся.

Его восторженный крик повис над серебристой трассой и тихим эхом зазвучал в голове Виктории: «Поехали, поехали, поехали!»

Через несколько минут они плавно спустились к подножью горы.

– Спасибо вам, Дмитрий! – переведя дыхание, поблагодарила Виктория. – Я пойду в свой отель. Мне уже легче. Наверное, у меня просто вывих. А вы возвращайтесь! Вас наверняка ждут друзья. Вы мне и так помогли. Не могу же я злоупотреблять вашей добротой!

Медленно сведя на переносице брови, Дмитрий сузил глаза и, изучая, пристально посмотрел на нее.

– Меня тут никто не ждет, – чеканя каждое слово, сурово произнес он и с грустью добавил: – Впрочем, как и в Украине.

Сжав губы, Виктория замолчала. Отчего-то, словно сорвавшись в пропасть, ее сердце безудержно забилось, и, зазвучав веселой, праздничной дробью, его стук отразился эхом во всем теле.

– Меня тоже, – честно призналась она и, виновато улыбнувшись, потупила взгляд.

– А я все не мог понять, почему меня уже несколько лет подряд так тянет в Аринсаль. Я ведь всегда катался в Куршавеле, – задумчиво протянул Дмитрий и, изменившись в лице, счастливо улыбнулся. – Виктория, пожалуйста, не сопротивляйтесь! Стойте спокойно и не шевелитесь!

Быстро наклонившись, мужчина уверенными движениями отстегнул ее лыжи от ботинок. Затем свои. Зажав в левой руке палки с лыжами, он слегка наклонился и, обхватив Викторию за ноги, легко, словно пушинку, забросил ее себе на плечо. Дмитрий сделал это так быстро и ловко, что женщина даже не успела понять, как это произошло.

– Ой! – повиснув на широком мужском плече, воскликнула Виктория и, незаметно перейдя на «ты», крикнула: – Поставь, пожалуйста, меня на землю!

– Тихо, тебе говорю! Отдыхай! – с деланной сердитостью прикрикнул на нее Дмитрий и крепче сжал ее ноги. – В каком отеле ты остановилась?

– В «Бесоли», – призналась женщина и, обхватив руками его мощную, крепкую шею, обреченно опустила голову. – Здесь недалеко, метров пятьсот.

– Знаю. Я тоже там остановился! – спокойно ответил мужчина и уверенно пошел по расчищенной от снега дорожке. – Странно, почему я тебя раньше не видел? Не заметить тебя невозможно. Ты давно здесь отдыхаешь? – поинтересовался Дмитрий.

– Я не отдыхаю, – в сердцах воскликнула Виктория, – я прячусь!

– Понятно, – лаконично ответил он и замолчал.

Пройдя узкую, плавно спускающуюся улочку, они миновали невысокие, выстроенные из каталонского сланца дома и подошли к отелю. Прижимаясь к широкой груди Дмитрия, Виктория от счастья закрыла глаза. Она ни о чем не думала. Казалось, она оторвалась от земли и полетела. Ей давно не было так хорошо! Неожиданно женщина испуганно задрожала. Она почувствовала, что боится. Боится его потерять, боится, что, открыв глаза, уже не увидит его. Такого сильного, спокойного, уверенного в себе… Как ее Александр. А может, эта встреча в ее жизни была неслучайной? Может, помогая с небес, ее привел сюда Сторожев?!

– Ты как? – минуя вымощенную из камней арку, кратко спросил Дмитрий и, повернув голову, внимательно посмотрел Виктории в глаза.

Приподняв голову, женщина ответила ему печальным взглядом.

– Хорошо, – чуть слышно протянула она и честно призналась: – Мне уже давно не было так хорошо!

Ничего не ответив, мужчина торопливо открыл дверь и вошел в холл.

Навстречу ему бросился молоденький парень – портье. Выхватив из руки Дмитрия снаряжение, он суетливо побежал следом за ними.

– Чем вам помочь? Вызвать врача? – нажав кнопку вызова лифта, услужливо спросил он.

– Спасибо, нам ничего не надо, – не глядя на портье, спокойно ответил Дмитрий и, войдя в маленький светлый лифт, поинтересовался у Виктории: – Какой у тебя номер?

– Четыреста двенадцатый, – дрожа от волнения, шепнула Вика. – Поставь, пожалуйста, меня на пол.

– Хорошо, – осторожно поставив ее в углу кабинки, произнес Дмитрий и быстро нажал кнопку под номером «5».

– Ты ошибся! Нажми цифру че… – Не договорив, Виктория испуганно замолчала.

Мужчина смотрел на нее таким обжигающим, пристальным взглядом, что внутри у нее все сжалось.

– Ты больше никогда не будешь плакать, – уверенно произнес он и аккуратно, подушечками пальцев вытер с ее лица застывшие ручейки слез. Затем, быстро обернувшись, нажал на панели лифта кнопку «-1».

Наклонившись, он с силой обхватил Викторию за плечи и поцеловал в губы. Это не было робким, нежным прикосновением. Нет. С его губ слетала безудержная, дикая страсть. Бессознательная, алчущая. Так новорожденные дети хватают грудь матери. Голодные, они неосознанно, на уровне первобытных инстинктов ощущают, что в этом маленьком коричневом родничке заключается единственный источник их жизни. По-видимому, потеряв источник счастья, Дмитрий впервые за долгие годы, так же, как и Виктория, почувствовал его в другом человеке. Встретившись далеко от родных мест, они поняли, что в скалистые Пиренейские горы приехали неслучайно. Их сюда забросила шалунья-судьба. Та, которая никогда не ошибается.

 

Эпилог

Включив дальний свет, машина медленно ехала по обледеневшей дороге. На обочинах виднелись высокие сугробы и узкие, похожие на лыжню, пешеходные дорожки. Словно в калейдоскопе, подмигивая множеством ярких огней, в окрестных домах загорались маленькие разноцветные окна. Редкие прохожие, опустив голову, торопливо убегали от промозглого, колючего ветра.

Такой лютой зимы давно не было.

Вглядываясь вдаль, Виктория задумчиво смотрела в окно.

С тех пор как она познакомилась с Дмитрием, прошло всего два месяца. Но даже спустя столь короткое время Вика уже не могла представить своей жизни без него. Рядом с этим мужчиной она снова почувствовала себя счастливой и защищенной. Доверившись ему, Виктория искренне рассказала Дмитрию о своей жизни. Приподняв завесу, Грицак тоже поведал ей печальную историю своей судьбы. Владелец мебельной фабрики, он уже больше десяти лет жил один. Во время тяжелых родов его жена умерла вместе с сыном. Спасение Дмитрий находил только в работе и лыжном спорте. Так же, как и Виктория, он был уверен, что уже никогда не полюбит. Но, увидев Вику в горах, понял, что приехал сюда только ради нее.

Признавшись Виктории в любви, Дмитрий предложил ей руку и сердце и пообещал заботиться о ее детях как о родных. Ради ее спасения он был готов на все. Умудренный жизненным опытом, мужчина понимал, что оставаться в Украине Вике больше нельзя. Но и потерять ее он не мог. После долгих размышлений они решили продать свой бизнес и, инсценировав смерть Виктории, выехать за границу. Да, это было тяжело для обоих. Но другого выхода у них не было.

Вздрогнув, женщина отвела взгляд от окна.

Тонкая пелена слез застилала ей глаза. Она больше никогда не увидит свой Синегорск. Город, в котором прошла ее молодость, город, в котором она любила…

– Викочка, ты замерзла?! – заботливо поинтересовался Дмитрий и обнял ее за плечи.

– Нет, – с трудом выдавив из себя улыбку, обронила она.

Сделав поворот, машина резко остановилась у ограды городского кладбища.

– Приехали! – ударив ладонями по рулю, воскликнул Гончаренко и обернулся.

– Я пойду с тобой, – пристально глядя в глаза Виктории, предложил Дмитрий.

– Нет, я пойду одна, – голосом, не допускающим возражений, ответила Сторожева.

– Вика, милая, скоро совсем стемнеет. Тебе не будет страшно одной на кладбище? – взволнованно проговорил он.

– Страшно среди живых, – не глядя на него, буркнула женщина и вышла из машины. – Я быстро!

Подняв воротник шубы, Виктория уверенным шагом направилась к воротам. Красивая, высокая, статная, она решительно шла туда, где навсегда осталась частичка ее сердца.

Озарив небосвод, на небе повис огромный загадочный диск луны. Отражаясь в снегу, он освещал дорогу мягким, еле заметным светом. Протяжно завывая, между могилами кружил ветер. На дорожках виднелись разбросанные букеты цветов и венки. Маленькими мерцающими огнями светились догорающие лампадки.

Вглядываясь в стройные ряды могил, женщина не спеша повернула направо. Пройдя несколько метров, она замедлила шаг и остановилась. На фоне посеревшего неба заметно выделялся красивый высокий памятник из светлого, почти белоснежного гранита. Словно живой, в полный рост, перед ней застыл образ самого дорогого для нее человека. Заложив руки в карманы, слегка прищурив левый глаз, на Вику хитро смотрел Александр. Ее Саня.

Сердце женщины тоскливо сжалось. Протянув руку, Виктория дотронулась до каменного изваяния своего мужа.

– Сашенька, я пришла проститься, – прошептала она и тихо, жалобно протянула: – Отпусти меня. Отпусти, пожалуйста! Отпусти, если можешь!

Слезы градом полились из ее глаз. Подхваченные ветром, словно хрустальные осколки, они ударялись о гранитное надгробие и осыпáлись на землю.

– Сторож, прости меня. Но я так больше не могу! Я устала. Устала от бесконечной борьбы и одиночества. Устала от своего могущества и бессилия. Я хочу быть женщиной. Я просто хочу любить! Любить, как смогу. Потому что сильнее, чем тебя, я не полюблю никого! – простонала Виктория и, убрав руку, тихо добавила: – А ведь мне всего тридцать один год. Сашенька, миленький, отпусти меня, слышишь? Отпусти!

Разрывая тишину, ветер загудел с новой, устрашающей силой. Рядом что-то загремело и опрокинулось. Невдалеке мелькнул чей-то загадочный силуэт.

– Кто здесь? – крикнула женщина и сжалась.

– Викочка, дорогая, это я! – послышался нежный знакомый голос.

Тяжело вздохнув, возле нее остановился Дмитрий.

– Зачем ты сюда пришел? – раздраженно спросила она.

– Я пришел сюда потому, что здесь ты, – спокойно и уверенно ответил мужчина.

– Но я ведь сказала, что пойду одна!

– Вика, я волновался! Пожалуйста, позволь мне самому принимать решения, как поступать в этой жизни, – тихо, чеканя каждое слово, ответил Грицак.

Виктория виновато пожала плечами и опустила голову.

– Ты что-нибудь слышал?

– Я даже ничего не видел, – ответил он и тихо добавил: – Ты еще долго?

– Нет. Сейчас пойдем, – виновато произнесла Виктория и слегка отступила назад.

Дмитрий нежно обнял ее за плечи.

– Хорошо, – прошептал он и перевел взгляд на памятник. – Подожди минутку.

В воздухе повисла звенящая тишина. Глядя на памятник, каждый из них думал о своем. О том, что было и чего уже никогда не вернуть.

Первым молчание нарушил Дмирий.

– Дружище, спи спокойно! – тихо произнес он и опустил голову. – Я ее никогда не обижу. И детям вашим помогу подняться. Не обессудь, но я ее очень люблю!

Виктория вздрогнула. По ее телу пробежал мороз. Такого она не ожидала. Пакт между живым и мертвым. Пакт между настоящим и прошлым. Значит, она не ошиблась. Значит, у нее есть будущее.

– А теперь идем! – уверенно сказал Грицак и протянул ей руку.

– Иди, я тебя догоню, – вполголоса ответила Виктория и отвела взгляд.

Ничего не сказав, Дмитрий кивнул и медленно пошел к воротам.

Опустив голову, женщина одиноко застыла возле могилы. Что-то тяжелое, страшное, холодное окутало ее сердце и стиснуло его. С трудом сдерживая крик, она до боли сжала губы и тихо, словно раненый зверь, завыла.

– Сторож, пожалуйста, прости меня. Знай, я тебя никогда не забуду! – разрывая пространство, крикнула Виктория и, резко повернувшись, не оглядываясь, пошла к выходу.

Сжав руки, Виктория задумчиво смотрела в окно. Машина все дальше и дальше уносила ее от родных мест. Словно в немом кино, перед Викой мелькали знакомые города и села. Каждая поляна, каждый лес, каждое придорожное кафе были ей до боли близки и дороги. Это была ее земля. Это была частичка ее жизни. Той жизни, в которую она уже никогда не вернется. Сердце женщины тоскливо сжалось. С трудом сдерживая слезы, она взволнованно прикусила губы.

Наконец впереди показались горы. Сбавив скорость, машина медленно заехала на перевал. Отражая луну, внизу блеснула серебристая гладь реки. Даже в мороз, зажатая с двух сторон льдами, бурлящая вода не успевала замерзнуть.

– Приехали, – тяжело вздохнув, произнес Николай и нажал педаль тормоза. – Как раз вовремя. Час ночи.

Виктория отвела взгляд от окна и, посмотрев на Дмитрия, спокойно сказала:

– Звони.

Кивнув, мужчина достал из кармана телефон и торопливо заговорил:

– Мы на месте. Да, все нормально! На выезде из города Вика была одна. С гаишниками схлестнулась лихо, поехала на красный свет! Думаю, они ее хорошо запомнили. Протокол составлен по всем правилам. Она даже впервые в жизни под ним расписалась. Хорошо, ждем!

Не теряя времени, Виктория достала сумку и начала переодеваться.

– Ну как? – лукаво улыбаясь, спросила она через несколько минут.

– Ух ты! – оглянувшись назад, удивленно воскликнул Гончаренко.

Вместо знакомой рыжеволосой женщины с малахитовыми светящимися глазами перед ним сидела кареглазая брюнетка. В розовой спортивной куртке и вязаной белой шапке она казалась почти девчонкой.

– Так, все. Начинаем! Выходим из машины! – заметив сигнальные огни приближающихся автомобилей, приказал Грицак. – Ребята подъезжают.

Тяжело вздохнув, Виктория быстро бросила на переднее сиденье шубу, уронила на пол сумку и вышла из машины.

– Документы, деньги, телефон в сумке? – уточнил Дмитрий.

– Да, – буркнула Вика и вытащила из кармана перчатки.

– Не надевай перчатки, подожди! – остановил он ее. – Возьми салфетку, протри руль и натыкай свои пальчики.

Сторожева удивленно округлила глаза.

– Мы не знаем, куда и как упадет машина. А если она не уйдет под воду? На руле должны остаться твои отпечатки! – пояснил Грицак.

– А если она взорвется? Тогда эта бутафория вообще не нужна, – задумчиво протянула Вика и села за руль.

– Нет, дорогая, если бак погрузится в воду, взрыва не будет, – пояснил Гончаренко. – Правда, обрыв здесь высокий, речка относительно глубокая. Это место мы выбрали неслучайно. Думаю, все будет хорошо!

В это время, резко затормозив, возле них остановились два автомобиля, «Toyota Land Cruiser» и «Kia Sorento». На фоне ее невысокой белой «тойоты» огромные черные джипы казались грубыми и даже устрашающими. Торопливо выскочив из машин, к ним приблизились трое мужчин – Никитенко, Коваль и Таргонин. Следом за ними, надевая шапку, выбежала Ксюша.

– Ну что, вы готовы? Вам надо поторопиться. Здесь не следует долго стоять! Нас никто не должен видеть, – быстро, по-деловому распорядился Юрий.

– Да, мужики, все нормально! – быстро кивнув, ответил Дмитрий и сосредоточенно посмотрел на Вику.

– Машина проверена, бак залит! – подключился к разговору Таргонин и весело похлопал ладонью по «киа». – Тачка хоть и не самая крутая, но надежная. Полный привод. Резина зимняя. Можете ехать спокойно! К утру, думаю, вы будете в Киеве. Ваш самолет вылетает в двенадцать. Так что еще успеете отдохнуть. В Варшаве будете в час с копейками. В Чикаго прилетаете в четыре утра. Вот ваши документы и деньги.

Вслушиваясь в разговор, Виктория торопливо вышла из своей машины.

– Спасибо, ребята, спасибо вам за все! – низким, чужим голосом проговорила она и пытливо глянула на друзей.

– Викусь, это мы должны сказать тебе спасибо! – взволнованно произнес Никитенко и улыбнулся вымученной улыбкой. – Даже в такой тяжелый момент ты подумала о нас.

Ничего не ответив, женщина опустила глаза.

– Ну что, начинаем? – вмешался в разговор Максим.

Все дружно посмотрели на Сторожеву.

– Да, – подняв голову, уверенно ответила она. – Начинаем.

Повинуясь команде, Гончаренко нервно пошевелил плечами и подошел к машине. Ласково похлопав ее по крыше, погладил капот и тяжело вздохнул. Казалось, перед ним стоял не железный автомобиль, а породистая скаковая лошадь. Лошадь, которую вели на бойню. Оглянувшись, Николай кисло улыбнулся и сел за руль. Загудев, автомобиль быстро набрал скорость и скрылся за поворотом. Боясь пошевелиться, друзья молча смотрели ему вслед. Через несколько минут послышался грохот падающего в реку автомобиля. Взрыва не последовало.

– По машинам! – громко скомандовал Дмитрий и побежал к «Kia Sorento».

Виктория поспешила следом за ним. Усевшись на переднем сиденье, женщина внимательно, прищурив глаза, всматривалась в темноту. Проехав триста метров, машина резко остановилась.

– Вот он! – радостно воскликнул Дмитрий.

Слева на обочине дороги стоял Гончаренко. Как всегда, с сигаретой в руке. Он даже не шевелился.

Виктория быстро выскочила из машины.

– Ты цел? – взволнованно спросила она, глядя на него пытливым, бегающим взглядом.

– Да, – устало протянул Николай и грустно добавил: – Жаль тачку. Хорошая машина у тебя была!

– Пожалуйста, не надо! – резко произнесла женщина. – Мне и так тошно.

Погладив Викторию по спине, Дмитрий неторопливо направился к краю дороги. Друзья молча пошли за ним. Вытащив из кармана фонарик, Грицак внимательно посмотрел вниз. Разорвав мглу, яркий луч света скользнул по обрыву и опустился к реке.

– Вот! – нервно выкрикнул Коваль, первый заметивший перевернутое днище автомобиля. Даже заднее колесо было видно.

– Удачное место мы выбрали! И не мелко, и не глубоко. Тачку отсюда точно не унесет, так что утром ее найдут, – задумчиво протянул Гончаренко и посмотрел на Вику. – Вот и нет больше Виктории Ивановны Сторожевой! Завтра секретарша объявит о ее исчезновении. Что ж, друзья, еще раз всем спасибо! Думаю, нам пора прощаться.

Крепко пожав всем руки, Дмитрий пошел к машине. Мужчина понимал: сейчас он здесь лишний.

Чуть ли не впервые в жизни Виктория не знала, что ей говорить, что делать. Она хотела что-то сказать, но не могла. Что-то тяжелое, удушливое подступило к ее горлу и не давало дышать. Оказывается, расставаться с друзьями, с теми, с кем прожито столько лет, было невыносимо тяжело и больно.

Перед глазами промелькнули яркие эпизоды их жизни. Высокая худощавая фигура Андрея, который, как перископ, вылез из люка старенького зеленого джипа и весело размахивает руками. Радостный крик Юрки, разбивающего шампанское о двери их обшарпанного строительного вагончика. Сияющие глаза Ксюши, разбрасывающей лепестки роз на ее свадьбе. Счастливая, искренняя улыбка Николая, светящаяся в окне роддома. Что бы ни происходило в их жизни, радость или беда, они всегда были вместе. Вместе падали и поднимались, вместе гуляли и вместе ругались, вместе хоронили, но никогда, никогда раньше им не приходилось расставаться. Расставаться навсегда.

Сжав губы, Виктория растерянно смотрела на своих друзей.

Понурив головы, они тоже стояли молча. На глазах у взрослых, умудренных опытом седых мужчин застыли предательские, обжигающие лицо слезы. Всхлипнув, Ксюша подняла голову и сжала губы. Глядя в лицо Сторожевой, Коваль что-то несвязно пробормотал и, тяжело вздохнув, отвернулся в сторону.

– Ребята, вы лучшие люди, которых я встречала в своей жизни. Спасибо вам за все. И… и не поминайте лихом! – ценой невероятных усилий, с трудом подыскивая слова, выдавила из себя Виктория. – Даст Бог, свидимся!

Вымученно улыбнувшись, она подошла к ним и как-то по-детски, неумело поцеловала. Нет, это был не поцелуй – сжатые губы не шевелились. Это было прикосновение. Чистое и жаркое. И было в нем столько любви и столько силы, что остальные слова были уже не нужны.

– Я вас никогда не забуду! – с болью крикнула Виктория. – Никогда!

– С Богом! – протянула Ксюша и смахнула с лица слезы. – Будь счастлива, подруга!

Опустив голову, Виктория торопливо пошла к машине. Запрыгнув на высокое сиденье джипа, она на мгновение замерла и пристально, стараясь запомнить лица друзей, глянула на них. Затем, тяжело вздохнув, опустила голову и резко закрыла дверь.

– Едем! – решительно произнесла Сторожева и тихо заплакала.

Впереди ее ждала новая жизнь.