§ 1.1. История возникновения и развития отечественной судебной системы

Из философии и социологии мы знаем, что общество развивается по спирали. Очевидно, что и общественные институты претерпевают те же изменения, нанося свой оттиск на материю права. Поэтому обращение к изучению памятников права – это не только следование научной традиции познания истинной природы вещей, но и способ наглядно продемонстрировать поступательную повторяющуюся изменчивость отечественной судебной системы, ее закономерности и причины, движущие по спирали. Познание циклического развития и выявление факторов, оказывающих влияние на движение по спирали, позволит прогнозировать динамическое развитие отечественной судебной системы и принимать адекватные и своевременные меры, направленные на уравновешивание системы.

Суд как орган власти обладает исключительной компетенцией по рассмотрению и разрешению правовых споров (дел), а судебная система, имеющая сложную иерархию, обеспечивает правосудность судебного акта внутренним правовым механизмом пересмотра и проверки правосудности судебных актов. Уделяя внимание праву осуществления правосудия и правовому механизму исправления судебных ошибок, проследим за иерархией судебной системы: за полномочием окончательного разрешения дела и за обеспечением задач правосудия как проявлением (государственной) власти.

Однако исследование осуществления правосудия государственными органами власти без анализа правовой природы возникновения таких полномочий и порядка их осуществления не позволило бы в полной мере постичь истинность правовых явлений и сделать верные выводы. Поэтому обратим наше внимание на истоки правосудия.

В связи с этим, отправной точкой эволюции отечественной судебной системы можно считать народное вече. Это был единственный орган, разрешающий споры в обществе на основе обычаев и норм морали. Как отмечал Ю. Готье, «право в глазах человека древности было одновременно и высшей правдой, справедливостью», поэтому «всякий раз, когда он апеллировал к праву, он в то же время апеллировал и к богам, и к живой совести «добрьж мужей» и «старцев», стерегущих и вещающих перед лицом народа священную «правду» незапамятных времен». Как правило, решения, принятые на вече, олицетворяли собой единодушие членов общества с результатом разрешения спора и не подлежали пересмотру, поскольку это входило бы в противоречие с нравами и религией. Как утверждал Б.И. Сыромятников, слово «суд» тогда было тождественно слову «правда».

Однако по мере социального расслоения и расселения населения по территории право отделялось от норм морали и религии, формализуясь в отдельные институты, а рассмотрение споров общим сходом народа уже представлялось затруднительным. Поэтому для решения текущих дел формируются первые судебные органы, а за вечем сохраняется право рассмотрения вопросов, которые касаются всех. Намечается тенденция делегирования полномочия осуществления правосудия князю. Но личное осуществление им правосудия ввиду занятости и обширности владений было затруднительным, поэтому князь передает свое право другим лицам (посадники, туины, наместники). Поэтому наравне с судом князя действовал суд владельческий – наместников (бояр) и волостителей. Поскольку они содержались (кормились) населением на вверенной им территории и князем за счет его военных трофеев, то для рассмотрения дела судом жалобщику надо было наряду с челобитной принести судье подать. С вверением князю и его поверенным людям осуществления правосудия, суд стал для них источником постоянного дохода, поэтому судьи были заинтересованы в рассмотрении ими любого спора. Решение по спору было окончательным и не подлежало оспариванию.

Усиление влияния бояр на местах обусловило появление двух центров власти в каждом княжестве.

В период нашествия Золотой Орды право сбора податей с населения княжества делегировалось князю. Политическая и военная поддержка (ярлык) князя со стороны монголов обеспечило ему титул Великого. По мере утраты Золотой Ордой влияния на удельные княжества последние приобретали относительную независимость, и князья стремились сохранить за собой власть и судебные полномочия, приносящие постоянный доход их казне. Поскольку суд князя распространялся лишь на его земли, то наметилась тенденция к централизации власти посредством оммажа и покупки уделов. В тоже время на землях вотчины, боярщины и церкви осуществляли суд их собственники, что нашло отражение в судебных грамотах. Как указывал Б.И. Сыромятников, в этот исторический период суд «сделался предикатом земельной собственности». Распространение власти князя на земли подкреплялось грамотами, устанавливающими в том числе его судебные полномочия. Так, в 1397 г. в уставной Двинской грамоте Великий князь Василий Дмитриевич, стремясь ограничить произвол и хищения наместников-бояр, установил правило обращения к нему населения с жалобами на судей. Грамота обязывала князя своевременно рассмотреть такую челобитную. Одновременно вводилась санкция для судей, уклоняющихся от разбирательства жалоб. Аналогичные положения воспроизводились в Белозерской грамоте (статьи 20 и 23). Грамоты возвысили суд князя над иными судами и наметили тенденцию к инстанционному порядку рассмотрения дела. Споры рассматривались уже в двух инстанциях: в качестве суда первой инстанции выступали наместники и волостители, а судом второй и последней инстанции был князь (за исключением споров «торговых людей», которые разрешались только судом князя в качестве суда первой и единственной инстанции). Однако рассмотрение дела в двух инстанциях было не на постоянной основе, а являлось исключением из общего правила. Поводом к передаче дела являлись также обращения спорящих сторон, а также судей в случаях невозможности разрешения дела в силу противоречий в законе либо наличия пробелов в праве. Как указывал Л.В. Черепин, институт «доклада» в Русском государстве XV–XVI в. был «своеобразной формой надзора над осуществлением правильности отправления правосудия, сосредоточивавшегося в руках великих князей или уполномоченных ими лиц». Тандем наместника и князя сохранялся вплоть до образования московского княжества.

Созданию централизованного государственного (судебного) аппарата послужил пересмотр Иваном III судных грамот Новгорода, Пскова и других удельных княжеств. Издание Судебника 1497 г. «князем Великим Иваном Васильевичем Всея Руси»свидетельствует об утрате независимости судебных учреждений удельных земель и возвышении московского князя как высшей судебной инстанции на Руси, а также об утрате вече права рассмотрения дел. Поэтому этот момент можно считать возникновением государственного суда, поскольку осуществление правосудия окончательно переходит сюзеренам, а последнее слово в разрешении спора – суверену, правовое регулирование рассмотрения дел уже считается сферой публичных интересов обеспечения стабильности власти. Сочетание в одном органе власти административных, судебных и законодательных функций, централизация и бюрократизация государственной власти создавали предпосылки для упрочнения властеотношений, как основы управления государственными делами, в том числе судебными. С объединением удельных княжеств под началом московского князя произошло значительное укрупнение государства и как следствие усложнение судебной системы, которая уже состояла из трех звеньев: наместника как суда первой инстанции, приказного суда, боярской думы или суда князя в качестве высшей судебной инстанции. Судебник санкционировал выработанный к тому периоду пересмотр дел князем как высшей судебной инстанцией. При этом высший суд рассматривал жалобу по существу, являясь, по сути, судом апелляционной инстанции. Впервые устанавливалось положение, предусматривающее основание для направления дела в высшую судебную инстанцию: если «жалобника а непригоже управити», то есть в случае возникновения необходимости устранения неясности или восполнения неполноты закона. Допускались обращения как самих судей «сказати великому князю», так и сторон по делу «или к тому его послати». При этом Судебник не допускал пересмотр всех дел: дела по спорам о земле и дела, цена иска которых была менее одного рубля не подлежали пересмотру, что свидетельствует о стремлении, во-первых, не допустить пересмотр права собственности на земли и, соответственно, перераспределение власти, а во-вторых, сократить число обращений к князю. Князь выступал в качестве высшей судебной инстанции, но вместе с тем являлся главой законодательной власти, восполнял пробелы в праве, выявленные в процессе, и давал аутентичное толкование закона, формируя судебную практику. Для принятия прошений в адрес государя был учрежден Челобитный приказ.

В Судебнике 1550 года воспроизводятся правила обращения к князю по судебным делам, которые дополняются указанием на соблюдение последовательности обращений в судебные инстанции. Впервые вводилась санкция в виде тюремного заключения для жалобщика, в случае если он обращался не по существу спора либо подавал немотивированные жалобы: «не по делу и бояре ему откажут, и тот жалобник учнет бити челом, локучати государю», то «вкинути в тюрьму», что свидетельствует о тягостях князя самому вникать в суть дела и рассматривать судебные споры.

Окончательное формирование инстанционного порядка рассмотрения дел завершилось в ХVI веке с принятием Земским Собором Уложения, в котором были кодифицированы все ранее изданные судебники, указные книги приказов, царских указов и думских приговоров, решения Земских соборов. Дифференциация общества способствовала созданию специализированных судов для каждого сословия «служивых», «пашенных», «торговых людей» и «государевых богомольцев», что, в свою очередь, обусловило становление института подведомственности и подсудности. Детализируется порядок пересмотра судебных решений. Уложение закрепило условие приемлемости жалобы на судебное решение, согласно которому прошение о пересмотре дела подается непосредственно в суд, его вынесший, «в каком приказе ведом», «а не бив челом в приказе, ни о каких делах государю челобитен не подавати». Лишь в случае невозможности разрешения дела в приказе, оно направлялось на доклад государю или уполномоченным им лицам «и к его государевым бояром и околничим и думным людем». Таким образом, устанавливался порядок последовательного обжалования решения суда, предусматривающего запрет непосредственного обращения населения с жалобами на судебные решения к главе государства, минуя обычные судебные инстанции. Пересмотр дел осуществлялся коллегиально в случае неправосудного решения или в случае пробелов или противоречий в праве «вершити будет не мощно, и в том деле дати суд 3 головы». При этом рассмотрение дела заново осуществлялось в пределах первоначальных требований и оснований иска, новые доводы оставлялись судом без внимания. Жалобы докладывались непосредственно государю только в случае затруднений в разрешении дела нижестоящей судебной инстанцией или ее отказа в правосудии, или же в случае несправедливости решения. Суд бояр эволюционирует в судебную коллегию. Намечается тенденция делегирования государем части своих полномочий осуществления правосудия.

Указом от 22 февраля 1711 года Петр I учреждает Правительствующий Сенат как чрезвычайный орган «для управления» государственными делами в случае «отлучек Наших». Позднее уточняется его компетенция, к которой относятся судебная и организационно-судебная деятельность, финансовый и налоговый контроль, внешнеторговые и кредитные полномочия. С учреждением Правительствующего Сената количество судебных инстанций возросло с трех до четырех: ландрихтеры, надворные суды, Сенат в лице коллегии и общего собрания, монарха как высшей инстанции; а для «торговых людей» – до трех судебных инстанций. Вводятся единые правила судопроизводства, кодифицируется законодательство. Устанавливается порядок ревизии дел после апелляционного рассмотрения, в случае несогласия стороны по делу с постановленным судом решением. Проверка правосудности судебных актов осуществлялась в пределах доводов жалоб. Император выступал в роли судьи лишь по политическим делам и в качестве апелляционной инстанции по отношению к решениям Сената. Указом от 27 апреля 1722 года «О должности Сената» устанавливался порядок подачи обращений, согласно которому жалобы «за неправый суд» подавались рекетмейстеру или в коллегию Сената, к компетенции которой относится конкретный спор. К каждому делу канцелярия составляла краткую выписку, по которой дело докладывалось государю, а случае его отсутствия – Сенату. При ревизии дела каждый сенатор мог высказать свое мнение, которое заносилось секретарем в протокол заседания и подписывалось ими. В случаях сложности дела или срочности допускалось рассмотрение одного дела до трех часов. Решение ставилось на голосование. С учреждением в 1722 году прокуратуры круг лиц, наделенных правом обжаловать судебные решения, в том числе Сената, расширился.

Впоследствии создание Верховного тайного совета в 1726 году увеличило количество судебных инстанций до пяти и четырех соответственно. Изменился порядок направления жалоб на судебные акты, которые направлялись непосредственно в Сенат. В период постоянных смут и народных волнений возникла необходимость непосредственного разрешения дел сувереном при участии ему приближенных лиц. Однако этот порядок просуществовал недолго. После упразднения Верховного тайного совета жалобы снова адресовались государю, которого уже тяготило их непосредственное рассмотрение. Свидетельством этого является установленная система наказания кверулянтов, согласно которой за игнорирование порядка подачи жалоб в учрежденные судебные инстанции и обращение непосредственно к государю в первый раз каралось каторгой в течении месяца, второй раз – публично отсылали на годовую каторгу, а третий раз – публичное наказание плетьми и ссылкой на каторгу навечно «в Нерчинск, с зачетом крепостным помещикам их в рекруты».

С изменением административного деления государства в 1775 году реформируется и судебная система, которая уже состоит из шести инстанций: уездный суд в качестве суда первой инстанции, земский суд, палаты губернского суда, Сенат в лице коллегий и общего собрания, император как высшая инстанция. В губерниях палаты проверяли решения по уголовным и гражданским делам в апелляционном и ревизионном порядке. Ревизия отличалась от апелляции тем, что дела рассматривались с точки зрения соблюдения установленных законом форм и порядков судопроизводства, а по уголовным делам еще и «для оправдания невинности, столь для приведения в ясность преступления, или для обличения преступника». Впервые устанавливается срок для принесения жалоб, который был равен одной неделе. Вместе с жалобой подлежала уплате госпошлина. Основанием ревизионной проверки решения суда служило его несоответствие законам и регламентам, т. е. нарушение норм материального и процессуального права. Прокуроры и губернаторы также наделялись правом опротестования судебных решений. Учреждение палат губернского суда децентрализовало судебный контроль. Противоречивая судебная практика и медлительность движения дел в судах вызывали недовольство общества, и как следствие – отрицание им такой организации судебной системы.

Для лучшего управления государственными делами учреждаются 8 министерств, в числе которых Министерство юстиции. В его компетенцию входило право надзора за правильностью разрешения споров и движением дел в судах, составление статистических и аналитических отчетов, содержащих причины динамики роста дел. В результате этого преобразования прокуроры вошли в систему органов юстиции, а министр юстиции одновременно являлся Генерал-прокурором. Принятые государством меры не улучшили ситуацию в судах, а способствовали лишь уяснению причин нарушения закона и судебной волокиты. Поэтому через четверть века снова меняется порядок направления донесений о нарушении законов империи и жалобы на судебные постановления с упразднением Особенной канцелярии Министерства внутренних дел и учреждением «Собственная Моя Канцелярия». Правом обращения в Канцелярию обладали лица, участвующие в деле, и их представители. Предусматривались требования к форме и содержанию жалобы. Основаниями к оставлению без движения жалобы, помимо несоблюдения ее формы и содержания, было истечение установленного указом срока обращения, а также «писанные безпорядочно или безсмысленно, на клочках бумаги или с неприличными выражениями». Для исправления выявленных недостатков прошений назначался срок, который не мог превышать одного месяца. Надлежаще оформленные жалобы направлялись в Особое Государственное Присутствие для предварительного рассмотрения.

Несмотря на то, что главой государства уделялось внимание вопросам надлежащего осуществления правосудия, принимаемые им меры не были достаточно эффективны. Они напротив, порождали еще большие трудности. Так, например, Манифестом «о всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей, и об устройстве их быта» от 18 февраля 1861 года приветствовалось создание в каждой губернии и уезде Мировых Посредников и Мировых Съездов для рассмотрения на местах споров в связи с исполнением нового Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Однако их создание на местах не было повсеместным и стремительным, что обманывало ожидания общества в сникании справедливого правосудия более быстрым и простым способом.

В 1864 году был введен институт мировых судей, что повлияло на количество судебных инстанций, которое возросло до семи: мировые судьи, съезды мировых судей, уездные суды, палаты губернского суда, Сенат в лице кассационных департаментов и общего собрания, император как высшая судебная инстанция. Принимаются процессуальные кодексы, регламентирующие в том числе апелляцию, кассацию и пересмотр судебных актов. При этом рассмотрение дела по существу допускалось лишь в двух инстанциях (в суде первой и апелляционной инстанций). Сенат не рассматривал дела по существу, а наблюдал «за охранением точной силы закона и за единообразным его исполнением всеми судебными установлениями Империи», и осуществлял, по сути, также функции конституционного суда. Уставы (гражданского и уголовного) судопроизводства предусматривали виды просьб об отмене решения суда: о кассации, пересмотре решения, а просьбы не участвующих в деле лиц были знакомы лишь гражданскому процессу. Основанием к отмене решения (приговора) суда в кассационном порядке являлось явное нарушение смысла закона или неправильного его толкования, несоблюдение подведомственности рассмотрения спора. Поводом для пересмотра судебного решения являлось обращение сторон по делу либо протест прокурора. Пределы проверки были ограничены доводами кассационных жалоб (протестов). Отличия реформенного суда от прежнего заключались в том, что упразднялась сословная подсудность дел вместе с соответствующими судебными инстанциями, а судебный процесс строился на демократических принципах: равенство и состязательность сторон, устность, непосредственность, гласность и право на защиту.

Однако нарастающие революционные настроения в обществе и практика мировых судей, которая складывалась не в пользу сюзеренов, обусловили проведение властями контрреформы уже через 7 лет после ее начала. В число ее мер вошли ограничение демократических институтов судопроизводства: независимости и несменяемости судей, гласности и состязательности процесса, рассмотрение уголовных дел присяжными заседателями, а также ограничение права подсудимого на защиту, изменение порядка расследования и рассмотрения политических дел, почти сведена на нет компетенция мировой юстиции. Значительный рост количества политических дел привел к изменению правил их подсудности, которые теперь передавались судебным палатам губернского суда от Сената, с которыми последний не справлялся. Создание специального верховного суда по уголовным делам в 1878 году окончательно нивелировало достижение реформенного суда, равного для всех.

Массовое недовольство медлительностью осуществления правосудия и его качеством, множественностью судебных инстанций снова привело к отрицанию обществом такой судебной системы. Воплощением общественных настроений того периода можно считать «Революционный катехизис русского эмигранта» М. Бакунина. Критикуя новый подход к решению имеющихся проблем, В.П. Безобразов писал, что в «самых «передовых» (?) современных революционных учений, прямо и буквально заявлено, что «истинный революционер должен отказаться от всякой науки нынешнего мира, предоставить ее будущим поколениям. Он должен знать только одну науку разрушения. <…> Конечно, нельзя себе вообразить, чтоб какая бы то ни была человеческая мысль могла дойти до более крайнего самоотрицания. ужасен этот умственный хаос в понятиях, нельзя однако не радоваться, когда зло в человеческом обществе достигает последней ступени логического абсурда, когда оно доходит до подобного самоотрицания или внутреннего противоречия. Эту неизбежную логическую и историческую последовательность революционных движений, разлучившихся с успехами наших наук в самом ее существе, – можно только приветствовать как добрый признак времени, как предвестие может быть близкого криза в недугах нашего времени». Его слова как нельзя точно отражают нарождающуюся тенденцию отрицания существующей системы государственного управления, в том числе судебной системы. Учитывая то, что они были изложены за тридцать восемь лет до полного крушения государственной системы органов власти, можно утверждать, что философия разрушения самодержавного уклада управления государственными делами прочно вошла в сознание революционеров и позиционировалась ими как новая идеология.

Свидетельством этого может служить Декрет Совета Народных Комиссаров от 24 ноября 1917 года № 1 «О суде», которым упраздняются все существующие судебные установления. Вместо упраздненных судебных учреждений осуществляют правосудие выборные из народа судьи, которые разрешают правовые споры не на основе законов, а на основе «революционной совести».

Здесь следует остановиться в изложении истории эволюции отечественной судебной системы, поскольку мы подошли к исходной точке – вече. Разумеется, на новом витке спирали этот орган уже именовался революционным трибуналом или местным судом, который разрешал правовые споры на основе норм морали и революционного сознания, а не формального права.

В условиях отсутствия согласованного законодательства и единой системы судов, а также в большинстве случаев отсутствия образования, в том числе юридического у судей, порождалась противоречивая судебная практика. По сути, повсеместно творился произвол, поскольку каждый судил исходил из своего представления о революционной справедливости. Отличие этих судебных решений от вечевых заключалось в том, что у населения отсутствовало единодушие с результатом рассмотрения дела. Отрицание буржуазного права и основ государственного устройства, в том числе судебной системы, привело к отрицанию вновь созданного суда, что предопределило движение по новому витку развития.

Многочисленные жалобы населения на судебный произвол привели к тому, что уже через полгода идеологами революции принимается решение об учреждении кассационных судов и органа Верховного судебного контроля, которые должны были формировать единообразную кассационную практику и предлагать законодательным органам принимать новые законы в случае «обнаружения неустранимого противоречия между действующим законом и народным правосознанием». Однако Верховный судебный контроль так и не был создан. Вновь созданные суды кассационной инстанции рассматривали дела как по доводам жалобы, так и в полном объеме. Основаниями к отмене судебных решений в кассационном порядке было нарушение закона, а также если кассационная инстанция признает, что «обжалованное решение явно несправедливо». Однако учреждение двухзвенной судебной системы не могло исправить положение повсеместного судебного произвола, поскольку кассационные суды были децентрализованы, что, в конечном счете, предопределило централизацию судебной системы. Как ни парадоксально, но революционным законодателем, по сути, частично воспроизводится прежняя правовая модель исправления судебных ошибок. Наименование вышестоящего суда кассационным также не случайно, поскольку в памяти людей еще сохранилось представление об обеспечении качества правосудия буржуазной кассационной инстанцией.

Декретом от 10 марта 1921 года в целях «установления правильного и единообразного применения всеми судебными органами законов РСФСР и соответствия их деятельности с общим направлением политики Рабоче-крестьянского Правительства» на Народный комиссариат юстиции (далее – НКЮ) возлагается право проверки вступивших в законную силу решений и право дачи руководящих разъяснений всем судебным органам «по действующему советскому праву». При этом дача «руководящих указаний судебным учреждениям по вопросам судебной практики осуществляется Народным Комиссариатом Юстиции через Верховный Суд». Возложение надзора за справедливостью судебных решений на несудебный орган власти, по сути, воспроизвело феодальную модель организации власти, сочетавшую законодательную, исполнительную и судебную власть. Этот функциональный симбиоз оказал мощное влияние на методы проверки судебных решений и ее процедуру. Наравне с НКЮ правом возбуждения надзорного производства обладали центральные и областные органы власти, губернские исполнительные комитеты Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Допускались ходатайства от местных учреждений, организаций, должностных и частных лиц, которые подавались в губернский отдел юстиции либо непосредственно в НКЮ. Однако отдел высшего судебного контроля принимал такие обращения лишь после получения заключения коллегии соответствующего губернского отдела юстиции. Основанием к отмене судебных решений и приговоров в порядке судебного надзора служили «явные нарушения или неприменение узаконений Советской власти; принятым судебным органом к своему производству дел, не подлежащих судебному разбирательству; явное противоречие решения или приговора руководящим началам советского законодательства и общей политике рабоче-крестьянского правительства». C учреждением прокуратуры в 1922 году расширился круг лиц, обладающих правом начать проверку судебных решений в кассационном и надзорном порядке.

Сопоставляя установленный порядок подачи жалоб на неправосудные решения и их проверку с прежними процедурами, можно сделать вывод, что он схож с моделью московского княжества в части подачи процессуальных обращений в специально учрежденный орган, который, в свою очередь, доносит их до высшего органа власти в государстве. Таким образом, как не отрицали революционеры идеологически чуждые буржуазные правовые институты, они почти воссоздали устаревшую модель общения населения с властью по вопросам судебной защиты через бюрократический фильтр. Кроме того, из сферы судебной компетенции были исключены споры между организациями, которые рассматривались арбитражными комиссиями вплоть до 1992 года, а также некоторые правонарушения, которые рассматривались милицейскими «тройками» и «тройками» НКВД до Великой отечественной войны.

Интервенция и гражданская война обусловили создание союзного государства, это повлекло укрупнение и усложнение государственного аппарата управления, в том числе судебной системы. В 1922 году образован Верховный Суд РСФСР, на который возлагалось осуществление надзора над всеми судебными органами.

Следует отметить, что данная идея ставилась современниками под серьезное сомнение, поскольку в ту пору считалось, что формирование единства судебной практики и приведение судебных решений в соответствие с советскими законами является функцией управления, поэтому вверение судебного надзора за всеми судебными местами означало «не только принципиальное смешение функций двух ныне раздельно действующих органов, но и прямой подрыв принципа приоритета НКЮ как органа правительства, руководящего судами и отвечающего за судебную политику». Такая точка зрения многое объясняет, например, почему административный порядок проверки законности судебных решений, вступивших в законную силу, санкционировался в процессуальных кодексах того времени.

Воспроизведение административной процедуры проверки судебных актов в порядке надзора в УПК РСФСР и ГПК РСФСР предопределило особенности производства в суде надзорной инстанции. К их числу следует отнести: исключительное право должностных лиц суда и прокуратуры начать проверку в порядке надзора, их дискреционные полномочия по распоряжению судьбой надзорного протеста, существенное ограничение демократических принципов судопроизводства (диспозитивности, состязательности, и равноправия сторон, гласности), право на защиту. Ограничение принципов судопроизводства заключалось в том, что производство в суде надзорной инстанции начиналось и прекращалось помимо воли сторон по делу, им не направлялись копии протестов, а дело проверялось без их участия. Закрепление централизованного порядка проверки вступивших в законную силу судебных решений по протестам должностных лиц суда и прокуратуры в процессуальных кодексах призвано было обеспечить законность и единство судебной практики. Вводился пресекательный срок, в течение которого можно было проверить вступившее в законную силу судебное постановление (приговор). Основаниями для отмены решения суда в порядке надзора в гражданском процессе были «особенно существенные нарушения действующих законов или явные нарушения интересов рабоче-крестьянского государства или трудящихся масс», а в уголовном процессе – основания к отмене в кассационном порядке, что, по сути, дублировало кассационную инстанцию, но на более высоком уровне. При этом кассационная инстанция губернского суда проверяла законность судебного акта, и в случае выявления нарушения направляла дело в порядке надзора в Верховный Суд РСФСР (ст. 403 УПК РСФСР, гл. 28 ГПК РФСР), в котором оно таким же образом проверялось и могло дойти до должностных лиц, обладающих правом принесения протеста. Право давать разъяснения принадлежало Пленуму Верховного Суда.

Впоследствии круг должностных лиц полномочных приносить протест на вступившие в законную силу судебные акты расширяется делегированием этого права сначала Председателю Верховного Суда РСФСР и его заместителю, прокурору республики и его помощнику при Верховном Суде РСФСР, а затем – Народному комиссариату юстиции, прокурору республики, области, края и округа. Также децентрализуется судебный контроль: президиум областного и соответствующего ему суданаделяется полномочием вынесения нового решения по делу.

С организацией Прокуратуры СССР в 1934 году, расширением функций Верховного Суда СССР и образованием в нем Судебно-надзорной коллегии расширился круг лиц, обладающих правом принесения протеста, а также увеличилось число судебно-надзорных инстанций с трех до пяти соответственно. Правом рассмотрения протеста наделялись Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР и Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР, Судебно-надзорная коллегия Верховного Суда СССР и Пленум Верховного Суда СССР.

16 августа 1938 года Законом о судоустройстве СССР право принесения протеста в порядке надзора предоставлялось лишь Председателю Верховного Суда СССР и председателям верховных судов союзных республик, Прокурору СССР и прокурорам союзных республик. При сохранении круга надзорных инстанций ограничивались полномочия прокурора края, области и района, а также председателей окружных, областных и краевых судов. Эти лица могли лишь истребовать дело, для окончательного решения вопроса о наличии оснований принесения протеста вносили представление уполномоченным на то лицам. Министерство юстиции и его местные органы также могли обращаться с представлением к Председателю Верховного Суда СССР или к председателю верховного суда союзной республики и должностным лицам Прокуратуры СССР.

Этот период развития отечественной судебной системы схож с периодом дореформенного суда, когда на проблемы чрезмерной загруженности судов, медлительности процесса и судебные ошибки государство отреагировало введением новых органов юстиции, которые по замыслу власти должны были устранять имеющиеся затруднения. При увеличении количества должностных лиц, которые могут инициировать проверку законности судебных актов, таким правом не обладали лица, участвующие в деле, что частично повторяет предыдущей этап развития механизма исправления судебных ошибок и формирования единства судебной практики. Таким образом, возрастание количества судебных инстанций и круга лиц несудебных органов, которые могли инициировать проверку законности судебных актов, рассматривалось и рассматривается как традиция права.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 августа 1954 года «Об образовании президиумов в составе верховных судов союзных и автономных республик, краевых, областных судов и судов автономных областей» были внесены изменения в иерархию судебного надзора, судебный контроль был децентрализован, и, как следствие, произошло количество судебных инстанций выросло с пяти до шести.

В дальнейшем своем развитии в УПК РСФСР и ГПК РСФСР механизм проверки исправления судебных ошибок не претерпел принципиальных изменений, за исключением формулировки оснований к отмене судебных постановлений и упразднения процессуального срока для обжалования судебных актов в порядке надзора. Регламентация надзорного производства, призванного обеспечивать исправление судебных ошибок и законность на территории страны, дополняется рядом положений, регулирующих вопросы принесения протеста и его отзыва, порядка рассмотрения протеста, полномочий суда надзорной инстанции и обязательности его указаний. Вводились положения о сообщении мотивов отказа лицу, подавшему жалобу, в случае отсутствия оснований к принесению протеста в порядке надзора и о направлении копий протестов, принесенных по делу, и извещении о времени и месте его рассмотрения заинтересованным лицам. Как видно, происходит постепенное возвращение в правовое регулирование демократических принципов судопроизводства на этой стадии процесса при полной их реализации в двух нижестоящих судебных инстанциях. При этом указание на руководящий характер разъяснений Верховного Суда сохраняется и в Законе о судоустройстве РСФСР. Именно руководство судами по соблюдению законности и формированию единства судебной практики было и оставалось одной из задач высшего судебного органа.

С принятием Концепции судебной реформы и Конституции Российской Федерации 1993 года происходят кардинальные перемены в структуре судебной системы: учреждаются Конституционный Суд Российской Федерации и конституционные суды субъектов Российской Федерации, проверяющие на соответствие Конституции России и конституций субъектов Российской Федерации соответственно принимаемых нормативных правовых актов, а также арбитражные суды, в компетенцию которых входит рассмотрение гражданских дел субъектов экономической деятельности и осуществление нормоконтроля в сфере регулирования бизнеса. Для регламентации судебного процесса в вновь созданных судах законодателем принимаются соответствующие нормативные правовые акты.

В результате этих преобразований судебной системы гражданские дела рассматривались и рассматриваются в двух параллельных судебных системах: в судах общей юрисдикции и арбитражных судах. При этом в иерархии судов общей юрисдикции функционировало 6 судебных инстанций (районный суд в качестве суда первой инстанции, кассационная инстанция и 3 надзорные инстанции в лице президиума верховного суда области и соответствующего ему суда, Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР и Президиума Верховного Суда РСФСР), но фактически надзорных инстанций было больше, поскольку правом принесения протеста на вступивший в законную силу судебный акт обладал Прокурор РСФСР, Председатель Верховного Суда РСФСР и его заместители. Поэтому надзорную жалобу можно было подавать кратно количеству этих должностных лиц. В системе арбитражных судов было 3 судебных инстанции (суд первой инстанции, кассационный суд и Высший Арбитражный Суд России в качестве высшего органа судебного контроля, осуществляющего проверку в коллегиальном составе).

Уголовные дела рассматривались судами общей юрисдикции также в 6 инстанциях, поэтому ситуация с множественностью судебных инстанций была схожей.

Дела об административных правонарушениях рассматривали несудебные и судебные органы власти, и, соответственно, постановления по делам об административных правонарушениях могли быть проверены лишь в одной судебной инстанции.

На этом фоне децентрализуется право дачи разъяснений нижестоящим судам по вопросам судебной практики, а именно им обладает Верховный Суд России и Высший Арбитражный Суд России. Конституционный Суд России дает толкование лишь положений Конституции России.

С учреждением мировой юстиции в системе судов общей юрисдикции в 1998 году и введения апелляционного производства в 2000 году количество судебных инстанций в системе судов общей юрисдикции возросло до 8: мировой судья, районный суд как суд апелляционной инстанции, областной и соответствующий ему суд в качестве кассационной и надзорной инстанции, председатель областного и соответствующего ему суда, Верховный Суд России в лице Судебной коллегии, Президиума, Председателя и его заместителей.

В арбитражных судах учреждается апелляционная инстанция и количество судебных инстанций возрастает до 4.

Множественность судебных инстанций, неоднократность проверки судебных актов и ее медлительность в системе судов общей юрисдикции, которая могла длиться годами, вызывала критику не только со стороны населения, но и со стороны наднациональных органов. Так, Европейский Суд по правам человека (далее – Европейский Суд) вынес ряд постановлений, в которых констатировал нарушение статьи 6 Конвенции, а Комитет Министров Совета Европы (далее – Комитет) дал рекомендации Резолюциях ResDH (2005/20) от 5 октября 2005 года и ResDH (2006)1 от 8 февраля 2006 года по совершенствованию процессуального законодательства.

В 2002 году обновляется процессуальное законодательство, согласно которому гражданские дела, подведомственные судам общей юрисдикции, рассматриваются в 9 судебных инстанциях, а подведомственные арбитражным судам – в четырех; уголовные дела – в девяти, дела об административных правонарушениях – в трех. Система проверки законности судебных актов состоит из апелляционного, кассационного и надзорного порядков. Отличие установленного порядка рассмотрения надзорных жалоб на вступившие в законную силу судебные акты судов общей юрисдикции от прежнего заключалось в том, что был санкционирован наработанный практикой алгоритм изучения надзорных жалоб (представлений прокурора) судьями судов надзорных инстанций «по поручению» все тех же должностных лиц суда надзорной инстанции. Также вводился годичный срок, в течение которого можно было обратиться с соответствующей просьбой. Вследствие этого количество надзорных инстанций в гражданском и уголовном процессе возросло до 12, поскольку должностные лица суда каждой надзорной инстанции вправе «не согласиться» с «отказными» определениями судей, выносимыми по результату изучения надзорной жалобы (представления прокурора) и истребованного дела. Основаниями для отмены или изменения судебных актов в порядке надзора были существенные нарушения права. При этом ГПК РФ не давал расшифровки, что понимается под существенностью нарушения закона, тем самым отдавая решение этого вопроса на усмотрение суда надзорной инстанции. Президиум Верховного Суда России обеспечивает единство судебной практики через рассмотрение «мотивированных представлений о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора» должностных лиц этого суда (статья 389 ГПК РФ). Аналогичный порядок проверки законности был установлен и в отношении приговоров, а количество надзорных инстанций по отношению к количеству судов, разрешающих дело по существу, было также беспрецедентным.

В 2007 году вносятся изменения в порядок проверки вступивших в законную силу судебных актов судов общей юрисдикции: сокращается процессуальный срок на обращение в суд надзорной инстанции с одного года до шести месяцев, а также сокращается количество судебных инстанций до 5, а именно упраздняется право должностных лиц судов надзорной инстанции «не согласиться» с «отказными» определениями судей. Однако это не устранило чрезмерную медлительность, многократность надзорной проверки и нарушение принципа правовой определенности.

В 2010 году произошла децентрализация судебного контроля: упраздняется возможность обжалования вступивших в законную силу судебных актов мировых судей в Верховный Суд России и переименование надзорного производства в кассационное, а прежняя кассационная инстанция стала называться апелляционной. По сути, принципиально ничего не меняя в проверке вступивших в законную силу судебных актов в гражданском процессе, законодатель попытался привести систему судебного контроля в судах общей юрисдикции к знаменателю числа проверяющих судебных инстанций в системе арбитражных судов. Однако такое преобразование не привело к желаемому результату, поскольку численность судебных инстанций в системе судов общей юрисдикции и в системе арбитражных судов разная, а также разные основания для отмены или изменения судебных актов в апелляционном и кассационном порядках, что не позволило создать единый уровень процессуальных гарантий судебной защиты субъектов экономической деятельности и населения. Это, в свою очередь, повлекло внесение научно обоснованных предложений по устранению «новых» проблем после очередного «совершенствования» процессуального законодательства. Аналогичные процессы по децентрализации произошли в уголовном процессе.

Децентрализация надзорной проверки произошла и по делам об административных правонарушениях посредством наделения правом Судебной коллегии Верховного Суда России рассматривать надзорные жалобы (представления прокурора). Однако эта децентрализация судебного контроля обусловлена тем, что изначально Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях правом проверки вступивших в законную силу судебных актов наделялись лишь должностные лица судов надзорных инстанций, которым было затруднительно справляться с нагрузкой. Особенно она ощущалась в Верховном Суде, где Председатель и его заместители (а в действительности лишь один заместитель) рассматривали жалобы на постановления по делам об административных правонарушениях со всей страны. По этой же причине ответственность за формирование судебной практики по административным делам была очень велика, поскольку формировалась единолично. Однако это бремя было разделено с Судебной коллегией Верховного Суда уже в 2011 году.

В завершение исследования истории возникновения и развития отечественной судебной системы остановимся на Законе Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 05 февраля 2014 года № 2-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации», которым упраздняется Высший Арбитражный Суд России вместе с надзорной инстанцией, действовавшей в нем. Как отмечает Г.Т. Ермошин, реализация этих изменений «потребует отмены, изменения или дополнения 28 перечисленных в пояснительной записке федеральных конституционных и федеральных законов. По сути дела, на высшем уровне руководства России заявлено, что пересмотру подлежит все законодательство о судебной власти, включая правовое регулирование судоустройства, судопроизводства, финансирования судебной власти, статуса судьи». Однако нас уверяют лишь в техническом слиянии высших судебных органов для формирования единства судебной практики.

Вместе с тем объединение Высшего Арбитражного Суда России и Верховного Суда России уже обусловило увеличение судебных инстанций в системе арбитражных судов: с 4 до 5 соответственно, поскольку Судебная коллегия Верховного Суда России, по сути, дублирует кассационную инстанцию в системе арбитражных судов.

Изучение истории возникновения и развития отечественной судебной системы в контексте законов диалектики позволяет сделать следующие выводы.

Линией, образующей спираль, является иерархия судебной системы. При этом она как линия более низкого порядка представляет собой унификацию и дифференциацию специализации судей по рассмотрению и разрешению дел, подсудности и подведомственности споров, централизацию и децентрализацию судебного контроля, и, как следствие, перераспределение полномочий между судебными инстанциями.

Уменьшение или увеличение количества судебных инстанций происходит одновременно с изменением административно-территориального деления государства и принципов государственного управления.

В зависимости от того, какой орган власти (судебный или несудебный) возглавляет судебную систему и осуществляет проверку решений (приговоров) суда, происходит корреляция ее принципов и порядка исправления судебных ошибок.

Правовой механизм исправления судебных ошибок возникает в условиях инстанционности судебной системы и сосредотачивается в высшем органе власти государства. После разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, он функционирует только в тех судебных инстанциях, которые считаются верховными в соответствующем субъекте страны (союза, федерации). Его ретрансляция обусловлена воспроизведением особенностей государственного устройства и стремлением суверена через исправление судебной ошибки обеспечить единство судебной практики и единство правового пространства.

Таким образом, механизм исправления судебных ошибок обладает диалектическим триединством:

1) защита прав, свобод и законных интересов человека и гражданина;

2) формирование единства судебной практики;

3) обеспечение единства правового пространства.

Заинтересованность власти в отдельных категориях дел и субъектному составу лиц способствует установлению эффективных правил судебной защиты (например, дела «торговых людей», дела по экономическим спорам, политические дела). Отсутствие же заинтересованности государства обуславливает проблемы в правовом регулировании судебной защиты.

Внешняя и внутренняя политика государства предопределяют правила подсудности дел, касающиеся публичного интереса, и порядок их рассмотрения, механизм исправления судебных ошибок и методы проверки судебных актов.

Обычно исследователи, проведя анализ повторяющихся объективных явлений, делают выводы об их периодизации, в основу которой положен какой-либо классифицирующий признак. Поэтому в трудах по историческим наукам периодизация обычно идет по датам знаменательных событий; в исследованиях по философским наукам – по научным школам и их влиянию на новые течения; в диссертациях по политологии – по смене политических формаций; а в работах по юридическим наукам периодизация проводится либо по институтам права у ученых, занимающихся проблемами материального права, либо по осуществлению деятельности судом у ученых, исследующих проблемы процессуального права. Каждый ученый в своей научной специальности будет прав, предложив свое видение по результату феноменологического описания эволюции отечественной судебной системы.

Однако задача автора не в том, чтоб спорить о количестве циклов, их продолжительности и датировке, а в том, чтоб через выявленные причины изменчивости механизма исправления судебных ошибок определить закономерности развития отечественной судебной системы и факторы влияния на нее, проанализировать принятые государствам меры реагирования на проблемы, чтоб использовать их в качестве индикаторов оценки состояния судебной системы для ее уравновешивания. Мы сознательно уклоняемся от построения идеальных моделей судебной системы, поскольку разделяем убеждение С. Капицы о том, что при «стремительном развитии все время увеличиваются социальные и экономические градиенты, поскольку нет времени на установление равновесия». Поэтому нет смысла в создании идеальных моделей судебной системы, так как они будут основываться на опыте прошлых лет, когда течение процессов было иным, и, вследствие этого, будут заведомо отставать от реальной действительности. На проблему устойчивости судебной системы и ее эффективности следует посмотреть с точки зрения парадокса состояния судебной системы и принимаемых государством мер реагирования на имеющиеся трудности. В связи с этим особую актуальность приобретает инструментарий оценки состояния судебной системы для правильного выбора решений, которые уравновесят судебную систему в динамике.

Судебная система с 1917 года по настоящее время повторила гипервиток своего предыдущего развития (хотя и в более сжатые сроки) и снова достигла критического значения в количестве судебных инстанций. Сейчас она находится в точке бифуркации, и следующая стадия еще не наступила. Подтверждением этому служат предложения об упразднении судебных инстанций, учреждении единой судебной системы и прочие.

Текущий цикл связан с обеспечением единства судебной практики посредством объединения Верховного Суда России и Высшего Арбитражного Суда России. Действующая система является переходной (нестабильной).

К внешним факторам воздействия на судебную систему следует отнести внешние угрозы безопасности, смену политического режима и экономического курса, изменение методов государственного управления и административно-территориального деления страны, циклы деловой активности и инвестиционный климат.

К внутренним факторам трансформации судебной системы можно отнести: увеличение правовых споров, находящихся в производстве судов; значительную судебную нагрузку и неэффективность механизма исправления судебных ошибок; правила подсудности и подведомственности споров; множественность судебных инстанций; длительность судопроизводства и неоднократность проверки вступивших в законную силу судебных актов.

В результате влияния внешних факторов происходят структурные изменения судебной системы и изменения в правилах осуществления правосудия, в механизме исправления судебных ошибок, компетенции судебных инстанций и в качестве правосудия. Этот процесс рассматривается не как линейный, а как спиралевидный, имеющий свои закономерности и циклы.

Поступательность развития и повторение кризисов судебной системы дает основание сделать ряд теоретических и практических выводов о закономерностях ее диалектического развития: повторения, самоподобия, усложнения и упрощения, унификации и специализации и т. д. Это облегчит понимание процессов, происходящих в судебной системе и даст возможность делать прогнозы, строить планы по уравновешиванию судебной системы с целью повышения ее эффективности.

 

§ 1.2 Феномен судебной системы в юридической науке

В предыдущем параграфе было показано, что суд возник как подлинное народное начало разрешения споров всеми членами общества. Он долго развивался в условиях единства ветвей власти в руках суверена, обретя независимость как отдельная ветвь власти лишь недавно. Ввиду этого в юридической литературе встречается неоднозначное понимание и толкование дефиниции «судебная система». Необходимо уяснение подлинной ее природы и функций, чтоб разрешить целый ряд проблем структурного и функционального плана.

Создание в России судебной системы и принятие мер по повышению ее эффективности требует осмысления используемого понятия. Поскольку в дефиниции имеется слово «система», предполагается смещение акцента именно на эту составляющую термина «судебная система». Поэтому следует рассматривать структурные связи и совокупность элементов судебной системы с точки зрения системного анализа.

Новый энциклопедический словарь дает понятию «система» 18 определений, в числе которых «нечто целое, представляющее собой единство закономерно расположенных, взаимно связанных частей», «совокупность каких-либо элементов, единиц, частей, объединенных по общему признаку или назначению».

Согласно пункту 3 статьи 118 Конституции России судебная система Российской Федерации устанавливается Конституцией и федеральным конституционным законом.

Однако Конституция России не определяет структуру и состав судебной системы, а лишь упоминает в отдельных своих статьях о Конституционном Суде России (статья 125), Верховном Суде России (статья 126), и сферы их компетенции. Как полагает В.М. Савицкий, в действующей Конституции России «в отличие от прежней не изложен исчерпывающий перечень судебных инстанций. Это объясняется тем, что в настоящее время продолжается реформирование судебной системы, не закончена еще проработка в деталях структуры отдельные ее звеньев и отношений между ними».

Структуру и состав судебной системы устанавливают федеральные конституционные законы, а именно Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», Федеральный конституционный закон от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации», Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», Федеральный конституционный закон от 23 июня 1999 г. № 1-ФКЗ «О военных судах Российской Федерации», Федеральный конституционный закон от 7 февраля 2011 г. № 1-ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации».

Судебная система Российской Федерации является сложной многоуровневой системой, состоящей из самостоятельных систем судов общей юрисдикции и арбитражных судов, а также обособленных Конституционного Суда России и конституционных уставных судов субъектов Российской Федерации. При этом система судов общей юрисдикции состоит из районных судов, городских судов, межрайонных судов (далее – районные суды); верховных судов республик, краевых, областных судов, судов городов федерального значения, судов автономной области, судов автономных округов; военных судов. Система судов общей юрисдикции представляет собой совокупность не милитаризованных судов (для гражданского населения) и военных судов.

В систему арбитражных судов входят арбитражные суды первой инстанции в субъектах Российской Федерации; арбитражные апелляционные суды; арбитражные суды округов (арбитражные кассационные суды), и специализированные арбитражные суды. После упразднения Высшего Арбитражного Суда России Верховный Суд России возглавляет две самостоятельные судебные системы: судов общей юрисдикции и арбитражных судов, осуществляя «в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за деятельностью этих судов и дает разъяснения по вопросам судебной практики». Система судов общей юрисдикции и система арбитражных судов обладают иерархией судебных инстанций, которые ни по их количеству, ни по основаниям для отмены или изменения судебных актов не совпадают.

Анализ судебной системы в смысле триединства цели механизма исправления судебных ошибок выявляет необходимость повышения качества правосудия, в первую очередь, в суде первой инстанции, и его мониторинг проверяющими судебными инстанциями. Это обусловлено тем, что сначала качественные изменения в судебной практике происходят на уровне суда первой инстанции, передаваясь последовательно в проверочные судебные инстанции, и лишь затем они влияют на формирование единой правовой позиции высшего судебного органа по тому или иному вопросу правоприменения. Основываясь на этом принципе функционирования судебной системы, можно сделать вывод о том, что приоритетной государственной задачей в области правосудия является снижение количества судебных ошибок и поиск эффективных способов их устранения. Способы их реализации будут рассмотрены во второй главе настоящей работы.

Конституционный Суд России и конституционные уставные суды субъектов Российской Федерации не обладают иерархичными связями и занимают обособленное место в судебной системе Российской Федерации. Вместе с тем осуществление деятельности конституционным уставным судом субъекта Российской Федерации предполагает анализ судебной практики иных уставных судов для выработки единого подхода по одному и тому же вопросу права для обеспечения единства правового пространства на территории России. Однако он пока не рассматривается в науке в качестве задачи.

Представленная картина судебной системы России была бы неполной, если бы мы не упомянули еще и о том, что законодательство о судебной системе предусматривает возможность создания специализированных судов в рамках системы судов общей юрисдикции, которая в настоящее время не реализована.

Законодательство о судебной системе предусматривает не только разделение по горизонтали (равные среди равных), но и дихотомию судебной системы на два уровня: федеральный и уровень субъекта Российской Федерации.

К федеральным судам отнесены Конституционный Суд России; Верховный Суд России; верховные суды республик, краевые, областные суды, суды городов федерального значения, суды автономной области и автономных округов, районные суды, военные и специализированные суды, составляющие систему федеральных судов общей юрисдикции; арбитражные суды округов, арбитражные апелляционные суды, арбитражные суды субъектов Российской Федерации и специализированные арбитражные суды, составляющие систему федеральных арбитражных судов.

К судам субъектов Российской Федерации относятся мировые судьи и конституционные (уставные) суды. Следует отметить, что в настоящее время конституционные уставные суды образованы и действуют не во всех субъектах Российской Федерации. Их создание отдано на усмотрение субъекта Российской Федерации.

На этом основании судебную систему Российской Федерации нельзя считать завершенной – еще возможно создание ее дополнительных элементов.

Сложная структура судов Российской Федерации и сложности разграничения их компетенции проистекают из пункта 2 статьи 118 Конституции России о том, что судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства, а также пункта «о» статьи 71 Конституции России, перечисляющего виды судопроизводства в качестве исключительного предмета ведения Российской Федерации.

Федеральный законодатель, осуществляя преобразования судебной системы, постарался максимально реализовать конституционные положения о судебной власти, вводя соответствующие суды и правовые регламенты их функционирования, в том числе учитывая центростремительные настроения субъектов Российской Федерации, а также полный отказ от прежнего устройства судебной системы. В.М. Жуйков отмечал: «Несмотря на указание в федеральном конституционном законе «О судебной системе Российской Федерации» на единство судебной системы (ст. 3), фактически таковой нет. Она имеет самостоятельные и независимые друг от друга две системы (судов общей юрисдикции и арбитражных судов) и один обособленный судебный орган – Конституционный Суд РФ. Наряду с традиционными видами судопроизводства, Конституция РФ устанавливает конституционное и административное судопроизводство. В связи с созданием арбитражных судов появилось и понятие арбитражное судопроизводство. Все это ослабляет судебную систему, затрудняет доступ заинтересованных лиц к правосудию и защиту их прав, нарушает конституционное положение о равенстве всех перед законом и судом, не обеспечивает единства судебной практики». Данный тезис будет справедлив и в отношении реализации положений Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, который с сентября 2015 года вступил в действие, усилив конкуренцию среди судов по вопросам подведомственности дел, что затрудняет доступ в суд, а также формирование единства судебной практики и единого правового пространства.

Смещение приоритета публичных интересов лишь подчеркивает повторяющуюся изменчивость развития общества и права. Если ранее в конкурентной борьбе за сферу разрешения спора «духовенство забирало все в свои руки, узурпировало власть суда и нарушало порядок правосудия. Оно претендовало на ознакомление со всеми судебными делами, так как тут есть грех, а ни один здравомыслящий человек, говорил папа Иннокентий III в капитулярии о судьях, не может не знать, что знакомство с грехом относиться к нашему служению», то в настоящее время при выдвижении на первый план экономического развития страны в теории права утверждается, что почти все дела имеют экономический характер. Теперь на смену этого тезиса приходит новый – о необходимости усиления публичной власти, что обуславливает тенденцию к администрированию многих сфер отношений. С ним соперничает за первенство тезис о становлении в России информационного общества и выдвижение, в связи с этим, на первый план проблемы защиты интеллектуальных прав. Об этих тенденциях свидетельствует создание Суда по интеллектуальным спорам и введение Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, а также огромный массив административных регламентов.

Таким образом, устраняя одно конкурирующее начало, государство вводит новое, которое влечет новый виток борьбы за компетенцию, и, следовательно, порождает противоречивую судебную практику, основанную на «уникальности» правового регулирования судебного процесса, еще далекого от совершенства.

В связи с этим представляется резонной идея Д. Бахраха, согласно которой нужна специализация судей, а не судов, поскольку учреждение новых судов потребует значительных материальных средств, затруднит доступ граждан в суд и создаст серьезные трудности в формировании единства судебной практики и усложнит организацию судебной системы. Но, к сожалению, рациональные предложения остаются без должного вниманию со стороны власти.

Анализируя судебную систему Российской Федерации как сложную совокупность судов, необходимо уделить внимание цели их деятельности и задачам судопроизводства.

Центральное место в определении задач правосудия занимает статья 18 Конституции России, согласно которой права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими и определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления, и обеспечиваются правосудием. Данная статья не только закрепляет обязательность ряда правовых гарантий человека, но и устанавливает, что последнее слово в разрешении правового конфликта в случае их нарушения органами власти и должностными лицами принадлежит суду. Это накладывает определенную ответственность на государство, которое должно установить порядок разрешения споров, который должен соответствовать концепции справедливого судебного разбирательства.

Положение пункта 2 статьи 118 Конституции России предусматривает, что судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Исходя из этой дифференциации судопроизводства и учреждения соответствующих судов, были приняты процессуальные кодексы (ГПК РФ, АПК РФ, УПК РФ, Кодекс административного судопроизводства РФ). Исключением являются конституционные суды, в отношении которых специальным федеральным конституционным законом и законами субъектов Российской Федерации предусмотрены порядки создания и правила производства по делам.

Как было отмечено в первом параграфе данной главы, заинтересованность государства в быстром и правильном рассмотрении экономических споров оказывало влияние на правовое регулирование, цели и задачи судебного процесса. Поэтому начнем анализ целеполагания судопроизводства с арбитражного процесса.

В АПК РФ1992 года цель и задачи судопроизводства не определялись, но уже через 3 года они были сформулированы как «защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов предприятий, учреждений, организаций и граждан в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности; содействие укреплению законности и предупреждению правонарушений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности». В АПК РФ 2002 года цель и задачи судопроизводства звучат, как:

«1) защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, а также прав и законных интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц в указанной сфере;

2) обеспечение доступности правосудия в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;

3) справедливое публичное судебное разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом;

4) укрепление законности и предупреждение правонарушений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;

5) формирование уважительного отношения к закону и суду;

6) содействие становлению и развитию партнерских деловых отношений, формированию обычаев и этики делового оборота».

Расширение задач судопроизводства в арбитражных судах связано не только с осознанием значимости судебной защиты прав субъектов экономической деятельности, которые являлись и являются движущей силой устойчивого динамичного развития страны, и установлением в качестве задач правовых гарантий судебного разбирательства, но и с приведением задач и цели судопроизводства в соответствие с ожиданиями общества и с требованиями концепции справедливого судебного разбирательства.

Обновление задач и цели судопроизводства в гражданском процессе происходило не так стремительно. Лишь спустя 10 лет (в 2000 году) после принятия Конституции России законодатель произвел рокировку в ранжировании публичных и частных интересов и упразднил упоминание о политической составляющей судопроизводства. Теперь в ГПК РФ «задачами гражданского судопроизводства являются правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, других лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых или иных правоотношений. Гражданское судопроизводство должно способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к закону и суду».

Аналогичное обновление целеполагания происходило и в уголовном процессе. Сначала УПК РСФСР 1961 года, который продолжал действовать вплоть до 2001 года, устанавливал, что «уголовное судопроизводство должно способствовать укреплению социалистической законности и правопорядка, предупреждению и искоренению преступлений, охране интересов общества, прав и свобод граждан, воспитанию граждан в духе неуклонного соблюдения Конституции СССР, Конституции РСФСР и советских законов, уважения правил социалистического общежития». После принятия УПК РФ задачи и цели уголовного судопроизводства законодателем видятся в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод; уголовном преследовании и назначении виновному справедливого наказания, отказе от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитации каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.

Схожее обновление произошло и в законодательстве об административных правонарушениях. Сначала Кодекс РСФСР об административных правонарушениях 1984 года предусматривал, что «законодательство РСФСР об административных правонарушениях имеет задачей охрану общественного строя СССР, социалистической собственности, социально – экономических, политических и личных прав и свобод граждан, а также прав и законных интересов предприятий, учреждений и организаций, установленного порядка управления, государственного и общественного порядка, укрепление социалистической законности, предупреждение правонарушений, воспитание граждан в духе точного и неуклонного соблюдения Конституции СССР, Конституции РСФСР и советских законов, уважения к правам, чести и достоинству других граждан, к правилам социалистического общежития, добросовестного выполнения своих обязанностей, ответственности перед обществом». Затем в 2001 году законодатель определил, что «задачами законодательства об административных правонарушениях являются защита личности, охрана прав и свобод человека и гражданина, охрана здоровья граждан, санитарно-эпидемиологического благополучия населения, защита общественной нравственности, охрана окружающей среды, установленного порядка осуществления государственной власти, общественного порядка и общественной безопасности, собственности, защита законных экономических интересов физических и юридических лиц, общества и государства от административных правонарушений, а также предупреждение административных правонарушений».

Как видно из содержания приведенной нормы, произошло не только выдвижение на первый план прав и свобод, законных интересов человека и гражданина, но и перечисление тех сфер общественных отношений, соблюдение и охрана правил которых являются приоритетными для государства. Анализ сфер правового регулирования, подпадающего под охрану государством, приводит нас к мысли о том, что их большая часть следует из главы 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции России. Учитывая то, что рассмотрение дел об административных правонарушениях осуществляют как несудебные, так и судебные органы власти, то последние, а точнее арбитражные суды, в своей деятельности также руководствуются процессуальным законодательством. Суды общей юрисдикции не используют ГПК РФ для восполнения пробелов правового регулирования при рассмотрении и разрешении дел об административных правонарушениях.

С сентября 2015 года вступил в действие Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации, в котором цель и задачи судебного процесса определены как: «1) обеспечение доступности правосудия в сфере административных и иных публичных правоотношений; 2) защита нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, прав и законных интересов организаций в сфере административных и иных публичных правоотношений; 3) правильное и своевременное рассмотрение и разрешение административных дел; 4) укрепление законности и предупреждение нарушений в сфере административных и иных публичных правоотношений». Примечательно, что в названном Кодексе отсутствует в качестве традиционной задачи судопроизводства формирование уважительного отношения к закону и суду, которое осуществляется всеми органами государственной власти посредством ежедневной деятельности во благо человека и гражданина, что может свидетельствовать об отсутствии понимания у его авторов прямой связи нарастания количества правонарушений с проблемами воспитания правового сознания у населения.

Наиболее удивительная ситуация сложилась вокруг целеполагания конституционного судопроизводства. В Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде Российской Федерации» нет статьи, посвященной цели и задачам конституционного судопроизводства. Обращает на себя внимание то, что названный закон изначально их не предусматривал. Несмотря на то, что конституционное судопроизводство впервые воспроизведено в качестве самостоятельного вида судебного процесса и реализации судебной власти в Конституции России, и при перманентном подчеркивании важности и актуальности данного вида судопроизводства в защите прав и свобод человека и гражданина в юридической литературе в судебных актах Конституционного Суда России, с 1993 года по сей день законодатель не сформулировал цели и задачи этого вида судопроизводства.

Отчасти этот правовой пробел является причиной научных поисков постижения сущности конституционного судопроизводства, его цели и задач. Те научные исследования, которые имеются на сегодняшний день и посвящены целям и задачам конституционного судопроизводства, предлагают их понимать, как совокупность действий суда и правоотношений, которые складываются между судом и участниками процесса. Если экстраполировать этот тезис на другие виды судопроизводства, то мы не почувствуем разницы и справедливо посчитаем его приемлемым в отношении, например, гражданского или уголовного судопроизводства. Это не достоинство универсальности дефиниции, а отсутствие оригинальной специфики, присущей лишь конституционному судопроизводству. Немного забегая вперед, отметим, что несовершенство нормативного правового регулирования накладывает отпечаток на теорию процессуального права. Так, например, В.В. Цибульский утверждает, что стадиями конституционного судопроизводства являются «обращение в КС РФ; предварительное рассмотрение; принятие решения КС; исполнение решения КС», что, по сути, повторяет алгоритм правового регулирования деятельности суда в названном конституционном законе и не отражает сущностную специфику нормоконтроля, осуществляемого Конституционным Судом России. Если сопоставить названное утверждение с классическим пониманием стадии судебного процесса, то станет очевидным ошибочность его утверждения.

Отсутствие в нормативном правовом регулировании определения начала производства в судебной инстанции при наличии нормы права о том, что заинтересованные лица вправе обратиться в суд, не раз становились причиной ошибочных выводов о том, что соответствующее производство начинается подачей процессуального обращения. Так, например, В.М. Лебедев полагает, что первым этапом производства в суде надзорной инстанции является принесение надзорной жалобы (представления прокурора). Однако подача жалобы не влечет безусловного возбуждения названного производства, поскольку она должна соответствовать установленным в законе требованиям, а судебные ошибки должны отвечать тем критериям, которые влекут отмену или изменение судебных актов.

Как не прискорбно признать, на этом поприще в юридической науке еще изящно не обосновано принципиальное отличие нормоконтроля, осуществляемого Конституционным Судом России, от нормоконтроля, осуществляемого судом общей юрисдикции или арбитражным судом, до сих пор не получилось, как, впрочем, и четко определить цели и задачи конституционного судопроизводства. Поскольку и в том и в другом случае оспариваемый нормативный правовой акт проверяется на соответствие акту, занимающему более высокое положение в иерархии норм права (в первом случае проверяется на соответствие Конституции России, а во втором – федерального законодательства), что, с нашей точки зрения, не является поводом для выделения в отдельный вид судопроизводства, обладающего иной целью и задачами, чем те, которые указаны в гражданском судопроизводстве.

Выявленные правовые пробелы в целеполагании судопроизводств не только затрудняют уяснение их истинных целей и задач, но и создают препятствия при реализации права на судебную защиту прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, а равно организаций, а также ее эффективности. Таким образом, несовершенство нормативного правового регулирования судопроизводств является фактором, дестабилизирующим судебную систему, создающим препятствия в достижении конституционных задач правосудия. В связи с этим требуется адекватная корреляция нормативного правового регулирования структуры судебной системы и правил ее функционирования, которые обозначаются в целеполагании судопроизводства и в компетенции судов, конституционным целям правосудия.

Более того, законодателем не определены задачи и цели конституционного судопроизводства. Несмотря на этот досадный правовой пробел, судебную систему Российской Федерации можно считать целенаправленной.

В судебную систему входят только государственной органы судебные власти (Федерации и ее субъектов), что исключает включение в нее негосударственных институтов разрешения правовых конфликтов.

Однако при всей, казалось бы, очевидности дефиниции «судебной системы» в юридической литературе встречается различное ее понимание: в судебную систему включают третейские суды, медиаторов и другие несудебные органы и институты. Распространение широкого толкования понятия «судебная система» происходит и в юридической науке. Так, например, Ю.М. Гайдидей полагает, что в судебную систему включается «система судов, как центральный элемент судебной системы, без которого эта система была бы не судебной; судейский корпус; органы судейского сообщества; третейские суд; работники аппаратов судов; арбитражные и присяжные заседатели; судебно-правовая культура; судебное и судейское право».

В связи с чем считаем верным утверждение тех ученых, которые исходят из того, что правосудие является деятельностью суда по реализации функции государства, а судебная система является частью системы органов государственной власти. Наличие негосударственных организаций, осуществляющих содействие разрешению правовых споров, и увеличение их вариативности форм свидетельствует о неэффективности существующей государственной судебной системе, правила функционирования которой не в полной мере соответствуют запросам современного общества. При наличии эффективного государственного механизма разрешения споров не было бы необходимости в создании вспомогательных альтернативных процедур, проводимых негосударственными организациями.

На основании изложенного можно сделать вывод о том, что судебная система является открытой, многоуровневой, целенаправленной и динамичной системой, состояние которой меняется при взаимодействии с внешними и внутренними факторами. В результате чего наблюдаются структурные изменения самой судебной системы, компетенции ее частей и качества правосудия в целом.

 

§ 1.3. Значение и роль судебной системы в системе органов государственной власти

Судебная система является частью системы органов государственной власти, то есть частью системы более высокого порядка, поэтому рассмотрим ее значение и роль в контексте концепции разделения властей.

Статья 18 Конституции России устанавливает, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.

Исходя из названной статьи, мы понимаем цель судебной системы в системе органов государственной власти как конституционную гарантию признания и соблюдения прав, свобод и законных интересов человека и гражданина и их действенного обеспечения правосудием. Поскольку именно судебная система обеспечивает верховенство права в государстве, если его не обеспечили органы законодательной власти посредством установления в правовом законе потребности человека как реального права и свободы или законного интереса, и органы исполнительной власти, органы местного самоуправления посредством издания подзаконных нормативных правовых актов и исполнения законодательства, которое должно применяться и толковаться в контексте приоритета прав и свобод человека и гражданина.

Защита прав, свобод, законных интересов человека и гражданина обеспечивается как судебными, так и несудебными (административными) органами государственной власти. При этом Конституция России и международные договоры предусматривают гарантии судебной защиты прав и свобод, законных интересов человека и гражданина как на государственном уровне – судами Российской Федерации, так и на наднациональном уровне – межгосударственными органами по защите прав и свобод человека, например, Европейский Суд. Не касаясь наднационального уровня, рассмотрим подробнее роль и значение судебной системы в системе органов государственной власти России.

Концепция разделения власти в правовом государстве предполагает не только распределение властных полномочий на законодательную, исполнительную и судебную власть, но и «сотрудничество между властями в целях достижения максимальной эффективности в управлении обществом». Как верно отмечено Ю.А. Тихомировым, «разделение властей нельзя доводить до крайностей и противоборства… надо повышать авторитет судебной власти и защиты с ее помощью прав и законных интересов граждан и юридических лиц». Баланс ветвей власти достигается включением определенных функций в компетенцию каждой власти в отдельности, предполагающих контроль за другими. Суды Российской Федерации наделены широкими полномочиями по рассмотрению возникающих правовых споров, функцией нормоконтроля и правотворчества. Последние две функции производны от первой.

Разрешая правовые конфликты, суд не только восстанавливает нарушенное право посредством применения закона, но и восполняет его в тех случаях, когда обнаруживаются правовые пробелы. Правовосполнительная функция наиболее ярко проявляется, когда суд отменяет неправовую норму закона, объясняя, почему именно она таковой является, а также в случае восполнения правового пробела.

С.С. Алексеев отмечает, что восполнительную функцию суда по отношению к закону играет судебная практика. При этом он отмечает, что тенденция придания значимости судебной практики как источнику права наблюдается не только в системе общего права, в которой она традиционно занимает главное место, но и в системе континентального права, где господствует закон, и судебная практика обретает «собственные, исконные функции».

Полагаем, что такой же функцией обладают разъяснения высших судебных органов, поскольку единство правовой природы форм судебного контроля предопределяет характер, которые носят его виды. Ввиду этого научная дискуссия об обязательности разъяснений Верховного суда государства порождена наличием либо отсутствием указания на это обстоятельство в законах, которые менялись под влиянием теории государственного управления в советском праве. Право дачи разъяснений нижестоящим судам по вопросам судебной практики Верховным судом государства уходит корнями в глубь веков, когда такие функции осуществлял суверен, сочетавший в себе все ветви власти, разрешая спор, восполнял пробел в праве или устраняя неясность закона. В этом свете было бы немыслимо утверждать, что решения суверена, разъясняющее неясность закона или восполняющее пробел в праве, являются необязательными для нижестоящих судов, т. е. для его подданных (его вассалов). Ранее такая гипотеза могла бы стоить ее автору головы. Однако с разведением полномочий по трем ветвям власти стали возникать сомнения в обязательности разъяснений высшего судебного органа страны, которые представляются надуманными. Более того, теперь звучат предложения о введении «наставников» судей, которые будут ими руководить, как это ранее делал НКЮ. С этим предложением нельзя согласиться В.М. Жуйков указывает, что правовая основа для признания судебной практики источником права – прежде всего Конституция России, провозгласившая, что Россия – правовое государство (статья 1), обязывающая законодателя издавать только правовые законы, а суды – разграничивать право и закон, обеспечивать верховенство права и исключение возможности применения нормативных актов, противоречащих праву. При этом он указывает, что суд, выполняя свою конституционную обязанность, истолковывая закон, оценивая его на предмет соответствия Конституции России, общепризнанным принципам и нормам международного права, которые имеют приоритет, в тех случаях, когда законодатель принял закон с нарушением этих актов, обязан воспрепятствовать его реализации, отказав в применении такого закона. «Восполняя пробелы и разрешая противоречия в законодательстве, суд в настоящее время зачастую вынужден создавать (творить) право, иначе его деятельность станет не просто неэффективной, а приведет к результатам, противоположным тем, которых от него вправе ожидать общество: он будет не защищать права, а способствовать их нарушениям».

Выражая солидарность с его точкой зрения, отметим, что суд как правоприменительный орган наиболее остро и быстро ощущает недостатки и проблемы законодательства при осуществлении правосудия, поэтому у судов возникает объективная потребность в разъяснении норм закона. Нередки случаи, когда после введения в действие нового закона практика показывает неоднозначное понимание и применение его норм, что влечет разные правовые последствия для субъектов правового регулирования. Все чаще это приходиться наблюдать в последние годы, когда качество законодательства все больше оставляет желать лучшего.

В целях единообразного уяснения и применения норм закона при разрешении дел по спорам принимаются постановления Пленума Верховного Суда России. Разъяснения высшего судебного органа в системе судов общей юрисдикции и арбитражных судов являются не только способом устранения дефектов законов, но и методом корректировки правоприменительной деятельности судов и несудебных органов, поскольку последние обязаны выполнять решения первых в силу императивных предписаний процессуального законодательства и законодательства о судебной системе.

Часть 1 статьи 104 Конституции России предусматривает право законодательной инициативы Верховного Суда России по вопросам его ведения. Учитывая, что круг вопросов судебной практики судов общей юрисдикции и арбитражных судов весьма широк, то высший судебный орган как субъект законодательной инициативы может вносить проекты законов практически по любым отраслям законодательства, которые применяются при разрешении дел судами. Как правило, в основу таких положений законопроекта положена судебная практика применения законодательства. Как отмечалось В.М. Жуйковым, правоположения, выработанные судебной практикой в результате применения законодательства, воспринимались законодателем, тем самым устранялись дефекты нормативного правового акта. Аналогичный вывод напрашивается и в отношении определения круга вопросов ведения Конституционного Суда России.

Судебная система как целенаправленная система достигает конституционной цели правосудия посредством рассмотрения споров. Целями правосудия более высокого порядка являются укрепление законности и правопорядка, предупреждение правонарушений, формирование уважительного отношения к закону и суду. Достижение названных целей обеспечивает согласие и мир в обществе.

Ранее цели правового воспитания понимали как формирование уважения к праву и суду, означающее «признание социальной ценности права, включающее достаточную информированность о требованиях правовых норм и солидарность с принципами права». Проявление солидарности возможно лишь в условиях уяснения правовых предписаний предлагаемой законодателем и судом модели поведения, изложенных понятным языком, а информированности – доведения до сведения всех членов общества основополагающих идей и принципов. Полагаем это утверждение справедливым и сегодня.

Поскольку восприятие человеком ценностей идей происходит на протяжении всей его жизни, то процесс формирования ценностных установок следует рассматривать как длительный, направленный на сознание и поведение. В связи этим на первый план выходит задача влияния на правовое сознание личности. Для ясного понимания и уяснения исходных понятий последовательно рассмотрим понятия «правосознание» и «уважение». В узком понимании воспитание правового сознания подразумевает целенаправленную деятельность органов государственной власти и общественных институтов, направленную на формирование уважения к закону. Исходя из этого, в юридической литературе принято понимать правовое воспитание как разъяснение норм закона органами государственной власти. Однако такое понимание не дает возможности взглянуть на деятельность государственных органов иначе. В широком смысле правовое воспитание представляет собой процесс формирования правосознания и правовой культуры членов общества, включая влияние политических, экономических и социальных условий жизнедеятельности, системы законодательства и правоприменительной практики, нравственной и духовной атмосферы в обществе, уровня образования.

Что касается понятия «уважения» в контексте общепризнанных ценностей, то это следование и формирование стойких взглядов человека по их признанию и мотивации своего поведения в отношении ценностных ориентиров.

Ввиду того, что и в первом, и во втором случае процессы формирования воспитания и уважения длительные по времени, то они включают в себя и впечатление от работы и взаимодействия с органами государственной власти, в том числе судебной системы. Поскольку регламентация деятельности органов судебной власти регулируется нормативными правовыми актами, которые воспроизводят одной из своих задач воспитание уважение к праву и закону, то можно сделать следующий вывод.

Правовоспитательная функция (деятельность) органов судебной власти заключается в реальном обеспечении конституционных гарантий прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, а равно организаций, и своим неукоснительным соблюдением этих правовых идеалов формировать у каждого уважение к праву и суду. При этом воспитательная роль органов судебной власти заключается не только в разъяснении норм права посредством изложения в судебном акте мотивов его принятия, но и в уважительном отношении к каждому в судебном процессе, в создании условий конструктивного и вежливого диалога состязающихся сторон спора. Это важный аспект воспитания уважения к закону и формирования правового сознания, формирования позитивного образа представителей органов (судебной) власти, воспитания правовой культуры.

Однако правовые пробелы, в том числе в процессуальном законодательстве, не позволяют последовательно реализовать задачи и достигать цели правосудия. Так, например, требования уважительного отношения как к лицам, участвующим в деле, так и к суду, установлены правилами поведения и содержания процессуальных обращений в суд первой инстанции, однако таких требований нет в отношении процессуальных обращений в вышестоящие судебные инстанции, что на практике не позволяет судьям возвращать процессуальные заявления их подателям, в которых содержатся неуважительные формулировки. Непоследовательное проведение в жизнь целей правосудия, а равно игнорирование какого-либо их аспекта, негативно отражается на авторитете суда и всей системы государственных органов власти в целом как участников законодательного процесса выработки и принятия норм закона.

Отличительной особенностью судебной власти в воспитании уважения к закону является то, что в настоящее время суд не осуществляет воспитание в привычном понимании, то есть судьи не выступают с просветительскими лекциями на производстве и перед рабочими коллективами, как это было в советское время. Это обусловлено отказом идеологов судебной реформы от осуществления этой дополнительной функции судами. Аналогичная идея содержится и в Резолюции Комитета Министров Совета Европы № R (86) 12 относительно мер по недопущению и сокращению чрезмерной рабочей нагрузки на суды, согласно которой необходимо постепенно уменьшать количество не имеющих отношения к судебному разбирательству задач, возложенных на судей, поручая такие задачи другим лицам или органам. Кроме того, оказание правовой помощи вне судебного процесса нарушает фундаментальные принципы правосудия – состязательности и равноправия сторон. Несмотря на упразднение прежней практики публичных выступлений судей, воспитание уважения к закону и суду сохранилось в целевых установках судопроизводства, которые анализировались в предыдущем параграфе.

Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что данная целевая установка достигается выполнением задач правосудия. Иными словами, уважение к закону и суду формируется посредством правильного и своевременного рассмотрения и разрешения дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов, а также через ознакомление с правовым обоснованием принятого по итогу разбирательства судебного акта.

Судебный акт как результат процессуальной деятельности суда должен содержать нормы права, и давать ответы участникам разбирательства почему так, а не иначе решен спор, что в свете возложенных на государство обязанностей будет воспитанием через правовую пропаганду: доступное изложение правоположений в судебном акте, и аргументированность выводов суда применительно к конкретному правовому спору. Уяснение правовой позиции суда по делу способствует предупреждению правонарушений, укреплению законности и правопорядка, стабильности, что также служит достижению целей правосудия.

Было бы невозможно достижение названных целей правосудия, если бы, например, суд в уголовном судопроизводстве или конституционном судопроизводстве не утруждал себя изложением выводов и норм права, которые применимы в данном деле, а сразу констатировал результат. В таком случае неясно, почему именно такой итог слушаний дела, почему, например, совершенное деяние не влечет привлечение к уголовной ответственности виновного лица, или, почему нормативный правовой акт признан неконституционным или соответствующий Конституции России.

Отсутствие объяснения в судебном акте, почему так или иначе разрешен правовой спор и какие нормы права применимы в данном случае, не позволяет лицам, участвующим в деле, потенциальным участникам процесса, обществу в целом, а также субъектам законодательной инициативы понять отчего в рассматриваемом судом случае нарушены либо не нарушены права, свободы и законные интересы и как надлежит поступать, чтоб не допустить в будущем подобного нарушения. Отсутствие мотивов в судебном акте не дает названным лицам уверенности в том, что их дело разрешено справедливо.

На этом основании полагаем, что отказ законодателя от общего правила обязательного изложения мотивов судебного акта в гражданском и арбитражном процессе не соответствует задачам и цели правосудия, подрывает авторитет судебной власти, и не способствует укреплению законности и правопорядка в стране. Создается опасная практика легализации произвола суда, которая может распространяться и на вышестоящие инстанции.

Исходя из изложенного, можно сделать вывод, что судебная система является ключевым элементом системы органов государственной власти, обеспечивающим права, свободы и законные интересы человека и гражданина, единство судебной практики и единство правового пространства, стабильность государственных и общественных институтов. Судебная система как составная часть более сложной системы государственных органов власти выполняет функцию стабилизации циклов более высокого порядка посредством разрешения правовых конфликтов, корректируя законодательство через нормоконтроль и внесение законодательных инициатив.

В рамках предусмотренных законом полномочий органы других ветвей власти тоже принимают меры по стабилизации и нормальному функционированию государственной системы в целом, в том числе судебной системы. Однако сложный механизм принятия мер, а также их неадекватность или несвоевременность создают обратный эффект – дестабилизацию системы, и как следствие – кризис судебной системы, о чем будет сказано ниже.