Попрыгунчик

Калинин Алексей Николаевич: другие произведения.

попрыгунчик

Журнал “Самиздат”: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь] [Ridero]

Оценка: 3.73*7 Ваша оценка:

Аннотация: Вселенец. Параллельный мир. Альтернативная история. Наш современник попадает в тело 14 летнего подростка в июль 1941 года. Получает некоторые сверх способности. Дальше классика жанра и конечно любовь! Первая часть приключений! Вселенец в тело 14 летнего подростка в июль 1941 года. Параллельный мир. Альтернативная история. Сверх способности. Дальше классика жанра и конечно любовь! Приятного прочтения! Калинин А.Н. Попрыгунчик. Пролог. Москва. Аэродром Центральный. 19 июля 1943 года Капитан Долганов смотрел в приоткрытую дверь на хлещущий дождь и хандрил. Он всегда хандрил в дождь. Непогода и лететь нельзя, а сердце рвалось туда, в небо. Там он чувствовал себя сильным, там его душа пела от упоения полётом, от единения с самолётом, там он был бог и царь! Вот уже два года война, два года он сбивает врагов и теряет друзей, лично сбил двенадцать и четверых в составе группы. Сбивал. Теперь, после тяжёлого ранения, он простой пилот транспортной авиации. Из тех с кем он начинал воевать, не осталось никого. Погибли почти все, а кто жив или искалечены или в плену. Плен. Он знает, что это такое. Если бы не тот мальчишка, теперь знаменитый товарищ Сергей, капитан улыбнулся, кто знает, как бы сложилась его дальнейшая судьба. Его наказ сбить, как минимум ещё десятерых он выполнил и благодарен ему за эту возможность, до сих пор. 29 августа 1941 года, его третий бой. Сопровождали бомбардировщики, на обратном пути нарвались на вражеские истребители. Яков сбил в лобовой атаке ведущего, но второй плотно сел на хвост, ни какой высший пилотаж не помогал. Да и откуда у него высший пилотаж. Немец на голову лучше подготовлен и обучен, техника у него современная, не старенький ишачок, И – 16. Якову ещё повезло, что попался пушечный вариант истребителя, а не с пулемётами под винтовочный патрон. На тех дело совсем труба, можно весь боезапас выпустить в самолёт врага, а ему хоть бы что. Краску поцарапал и всё. Воздушная карусель захватила его, атака за атакой, но вот пушки бессильно клацнули. Всё, теперь только таран. Но не судьба, точной очередью подкравшаяся незаметно, вторая пара истребителей поджигает двигатель, теперь только прыгать. С трудом вывалившись из горящего истребителя, Яков дёрнул за кольцо. Парашют с хлопком раскрывается, но он видит заходящий на глиссаде атаки вражеский мессершмитт, это конец. Он уже видел, как немцы расстреливают наших пилотов в воздухе. Яков закрыл глаза, в бессильной злобе ожидая очереди, но её нет. С удивлением открыл глаза и посмотрел в след улетающему фрицу, не понял? Взгляд упал вниз, всё ясно. Он садится прямо в ряды идущей по дороге и радостно улыбающейся немецкой пехоты. Ничего уже не изменить. Вечером его избитого и голодного затолкнули в сарай к таким же, как и он бедолагам. Два танкиста, три пехотинца, два артиллериста, четверо летунов вместе с ним и даже один кавалерист. Все командиры от лейтенанта до майора, рядовые и сержанты в амбаре рядом. Быстро перезнакомившись, стали гадать, что будет дальше. К единому мнению не пришли и легли спать. А вот ночью их разбудили. Мальчишеский голос: – Товарищи командиры вы здесь? Яков метнулся к воротам: – Беги мальчик! Часовой услышит! – Не услышит, умер он внезапно. Я сейчас ворота открою, а вы потихоньку выходите. Я вас из села выведу. – Как умер? От чего? Ты вообще откуда взялся? – опешил Яков. – Да на нож он упал, поскользнулся наверно. – Что там лейтенант? – проснулся майор. – Да вот товарищ майор мальчишка! Говорит, часовой умер. Хочет нас из села вывести – ответил Яков. – Что за бред лейтенант? Какой ещё мальчишка? – возмутился майор. Тут створка ворот поползла открываться и мальчишка попросил: – Товарищ командир, придержите створку, я петли полью, а то скрипят сильно. Через несколько секунд раздалось журчание, а затем за створку потянули. Яков увидел молодого паренька лет 14 – 15, заглянувшего в сарай. В лунном свете его голова показалась Якову седой. – Готовы? Тогда пошли по одному за мной – парень развернулся, кивнул Якову на карабин у стены, а сам пошёл вперед. Яков схватил карабин и направился следом за пареньком. – Подождите! Нам нужно забрать документы из штаба! Без них мы дезертиры! – зашептал майор. Паренёк остановился и что – то еле слышно зашептал. Яков расслышал только, так и знал. Паренёк развернулся и подошёл к майору. – Здесь в селе батальон немцев и сотня казаков, если хоть один проснётся или увидит нас, вам всем конец. Вариант только уходить, решайтесь или я иду один. – Мы военные люди и можем обойтись без помощи ребёнка – возмутился майор. – Хреновые вы военные, если сидите в сарае, в плену. Вот он, хотя бы одного фрица сбил, я это видел. Как он в плен попал, я тоже видел, у него было без вариантов. Я пришёл за ним, на вас мне наплевать. Как воевали вы, я не видел, а его спасу! Хочу, что бы он как минимум ещё одного сбил, а лучше десять. За мной идут только те, кто хочет убивать врагов, а кто стесняется воевать без документов, пусть сами себя спасают – паренёк развернулся и пошёл не оглядываясь. Яков сомневался всего мгновение и побежал за парнем, несколько человек побежало за ним, остальные остались. Через десять минут они были уже в лесу, сзади в селе раздались выстрелы и заполошные крики на немецком – Алярм. Паренёк остановился, оглянулся и сказал сразу всем: – Идиотизм – это не лечится! За мной, не отставать воины! Глава 1. Я открыл глаза и судорожно вздохнул. Фух, померещилось. Вот ведь бред! Подождите! Не померещилось? Солнце?! Лето!? Как лето? Только, что был октябрь, дождь. Я за рулём автомобиля, вдруг резкая боль в груди, успеваю выключить скорость, выжать тормоз и включить аварийку. Всё, потом ничего не помню. Попытался приподняться, с трудом, но мне это удалось. Яркое солнце жарило неимоверно. У меня, что солнечный удар? Посмотрел на своё тело и чуть не потерял сознание. Меня на куски рвали и кровью облили? Я сижу в луже крови и не понимающим взглядом смотрю вокруг. Вот рядом мужик лежит убитый. Стреляли в голову. Рядом всхрапнул конь, впряжённый в телегу и флегматично жующий траву. Там дальше на обочине у кустов, несколько голых женских тел, молодых девчонок. Их явно долго насиловали, а потом вскрыли животы, после чего просто перерезали горло. Я такое уже видел у нас на Кавказе, в первую Чеченскую войну. Разбросанные вещи, узлы, платья, юбки. Смутные воспоминания пробиваются в мой разум, я поражённо замираю. Это же моя семья! Моя Семья! Но как это может быть! Ведь моя семья там, в Тюмени? А там октябрь, а не лето? Тут дикий отчаянный детский крик в моей голове – Папа! – и я теряю сознание. Пришёл в себя я резко, рывком. В голове всё предельно чётко, ясно и понятно. Невероятно, но факт, я попал. Вернее не я сам, а моё сознание или душа или моё эго. Короче что-то. Теперь я в теле четырнадцатилетнего подростка, у которого на его глазах убили всю семью. Отца и трёх сестёр. Потому – что кругом война, жестокая и беспощадная к простым людям. Да и к непростым тоже. Великая Отечественная. Та самая. Мы нарвались на головной разведдозор немцев. Отца немцы застрелили сразу, потом вытащили из телеги сестёр и стали рвать на них платья. Серёжка, то есть я, забыв обо всём, кинулся им на помощь. Огромный немец ударом сапога опрокидывает меня на землю и бьёт штык – ножом в грудь. Я кричу от дикой боли. Умираю не сразу, захлёбываюсь кровью и вижу, как насилуют под веселый смех и шутки моих красавиц сестёр, как тот здоровый немец роется в наших вещах и довольно улыбаясь, складывает в свой ранец то, что ему понравилось, а потом выключили свет. Я машинально провёл рукой по груди, там был страшный рубец от немецкого штыка, уже затянувшийся и по виду заживший. Надо привести себя в порядок, а то прямо оживший зомби. Весь в крови и дерьме. Все терзания и рефлексии потом. Сейчас у меня есть дело, мне нужно похоронить семью, а потом месть. Да, они стали частью меня, моей семьёй, так же как и та семья, которая осталась там, в Тюмени, в будущем. После похорон я помылся в глубокой луже рядом в канаве и переоделся, собрал все оставшиеся вещи на телегу. Почему немцы не увели коня и телегу, могу только предполагать, но они оставили и это хорошо. Сил практически нет, одни инстинкты. В кармане пиджака отца я нашёл наши документы и револьвер, а за голенищем сапога отличный нож и нашу семейную донскую нагайку. На их могиле я поклялся отомстить. Месть моя неизбежна как цунами, я буду убивать их везде, где смогу. Глупо погибнуть не хочу, но за семью отомщу. Этих фрицев я очень хорошо запомнил, а ещё запомнил их опознавательные знаки на мотоциклах, грузовике и БТРе, секира в щите. Рано или поздно, но я узнаю, что это за воинское подразделение и отомщу. Как ни странно, но наши сознания с пареньком слились в одно, органично слились. Я всё про него, прекрасно знал. Вся его память, навыки, привычки и практические умения теперь были и моими. Мы стали неразделимы и едины, он доверил мне свою память в обмен на месть. Я поклялся отомстить и он с улыбкой исчез. Куда не знаю, теперь он – это я. Звали его Сергей Николаевич Калинин, из донских казаков станицы Луганской. За заслуги перед царём и отечеством возведены в потомственных дворян ещё во времена его пра – пра – прадеда. После революции его дед генерал кавалерии, отец, дядя и другие родственники, воевали на стороне белых. Все погибли в Крыму, в боях с Махновцами. Отца раненого вывезли из боя друзья станичники и бессознательного занесли на корабль, пришёл в себя он только в Турции. Там познакомился и сошёлся с девицей Анастасией Голицыной, медсестрой, которая его выхаживала, так же как и он оставшейся без семьи и родственников. После женитьбы жили в Турции, но отца тянуло на родину в Россию. После возвращения генерала Слащёва в Советскую Россию, отец тоже решил возвратиться. В зверствах он не участвовал, в расстрелах красноармейцев участия не принимал. Мама уже была беременна старшей Марией и осталась в Турции, на попечении казачьего схода. Отца не было два года, а потом он приехал и забрал мать с дочкой. С ним уехали и некоторые из его друзей станичников. Поселили их на Полтавщине, рядом были такие же, как и отец, вернувшиеся казаки. Потом родилась вторая сестра Даша, а вскоре пришёл голод. Местные их не жаловали, продовольствием не делились, половина станицы вымерла. Отец покидал всё скудное хозяйство в телегу, и они переехали в Беларусь. Отец устроился конюхом в колхоз, мать учительницей в школу. Мама родила третью дочку Сашу, а отец всё ждал сына. Через год родился я, а мама умерла при родах. Отец получил долгожданного сына, но потерял любимую женщину. Это случилось в 1927 году, с тех пор отец воспитывал нас один. Когда присоединили к Союзу бывшую Западную Беларусь, отцу предложили работу на одном из конезаводов. Недолго думая, он согласился. Отец любил коней, а кони любили его. Я ни разу не слышал, чтоб его укусил или лягнул, конь или лошадь. Так мы и жили, отец работал, сестрёнки учились и ухаживали за мной. Отец передавал мне всё, что знал и умел сам. С самого раннего детства я всё свободное время был с отцом, уже с шести лет махал шашкой и скакал на коне, показывая джигитовку. Мне всё давалось легко и непринуждённо, словно я вспоминал забытое, а с десяти лет никто из мальчишек не задирался, знали, что меня не побить и толпой. Отец говорил, что я пошёл в прадеда, тот был характерником и ему тоже всё легко давалось. На конезаводе постоянно бывали военные, я крутился рядом с ними, мечтал пойти после школы в военное – кавалерийское училище. Очень легко знакомился и благодаря начитанности и полученным знаниям обладал богатым кругозором для ребёнка, мог говорить на любые темы с понятием и своим мнением. С некоторыми командирами у меня сложились просто прекрасные взаимоотношения, этому очень способствовали три красавицы сестры. Отец даже отпускал меня смотреть на учения и манёвры. Там я освоил сборку и разборку оружия советского производства и даже поучаствовал в нескольких стрельбах, поразив всех своей меткостью. Я практически никогда не промахивался, чувствуя, когда надо стрелять и куда именно попадёт моя пуля. Перед самой войной даже получил значок Ворошиловский стрелок, которым очень гордился. Прекрасное и счастливое было для меня время. Старшая сестра Маша собиралась замуж за одного из знакомых командиров, любовь с первого взгляда, свадьбу назначили на начало июля и вдруг война. Полная растерянность и непонимание у всех, что происходит. Потом начались бомбёжки. Племенные табуны решено было эвакуировать в тыл, началась эвакуация. Отец носился, как угорелый пытаясь всё успеть и всем помочь, в итоге табуны увели, а людей не успели. Немцы нагрянули неожиданно, сразу повели себя как хозяева, мы ушли в последний момент, увидев, как въезжают на территорию конезавода бронемашины и грузовики с пехотой и услышав крики и выстрелы. Два дня мы ехали спокойно, а утром третьего нарвались на немцев. Всё произошло слишком быстро, отец просто не успел ничего сделать. Увидев молодых красивых девушек, они сразу открыли по нему огонь на поражение, меня не посчитали достойным противником, а скорее всего, побоялись зацепить сестёр. А потом случилось то, что случилось. Теперь я ехал в часть к комполка Левашову, жениху Маши и думал, успею или нет. Не успел. Я стоял перед воротами и смотрел на лунный пейзаж, оставшийся от гарнизона. Везде лежали труппы и куски тел. Бомбили долго и с удовольствием. Остатки казарм и ангаров ещё дымились. Постояв недолго у ворот, я развернулся и поехал на восток в раздумьях, что делать дальше. Нужна еда и место где остановится, далеко мне одному не уйти. Коня и телегу, скорее всего, просто отнимут, поэтому надо уходить в лес и делать землянку. Натаскать туда всё, что смогу найти и готовится зимовать. Война будет долгой и трудной, особенно тут в Беларуси. Решено, возвращаюсь назад в часть и ищу всё, что может пригодиться. Пригодиться может многое, а точнее абсолютно всё. Главное найти продукты и оружие. С оружием думаю, проблем не будет, вон оно вокруг валяется, а вот продукты? От столовой и продуктового склада ничего не осталось. Хотя там подвалы большие, может и уцелело что-нибудь. В ходе изучения остатков гарнизона, понял, что живые были. Тела погибших местами собраны в воронки от авиабомб, но похоронить видимо не успели, наверно наступающие немцы спугнули. Возле остатков штаба нашёл и комполка Левашова, жениха Маши. Мёртвого. Шансов выжить у него не было, нижней половины тела у него просто нет. Хороший был командир и ко мне относился как к родному сыну, так и говорил всегда, с грустью: – И почему Серёга ты не мой сын? Остался бы после меня такой хлопец и помирать не страшно! Не похоронить его по – человечески, было бы с моей стороны просто свинством. Половину того, что знал и умел Сергей, только благодаря ему. Этим я и занялся в первую очередь. Сначала похороню кого смогу, а потом ищем продукты и оружие. Глава 2. Получилось! У меня получилось! Набрал я нехило, теперь главное добраться до леса и всё захомячить. Теперь я не просто маленький мальчик. Теперь я маленький мальчик с большим пулемётом, даже с двумя. Станковый максим и ДП, три цинка патронов и пять автоматов ППД, два ящика гранат и ящик с тротиловыми шашками, а ещё противотанковое ружьё! Ему я очень удивился, но всё равно забрал с собой, вместе с боеприпасами. Вот теперь я устрою фашистам весёлый праздник, пока они не зарыдают. Буду мстить! Буду – буду мстить! А ещё я собрал пистолеты, пять ТТ и семь револьверов, плюс патроны в коробках. Для меня в нынешней весовой категории самое то, мне всего 14 лет. Да и про продукты я не забыл, в подвале разбомбленного продсклада нашёл и чай и сахар, разную крупу и консервы, керосин, спички, лампы, посуду, матрац с подушкой, одеяла и постельное бельё, даже самовар. Надо ещё одну ходку сделать, а лучше две. Не фрицем же все эти сокровища оставлять, хоть я и замаскировал вход. Только бы телега выдержала. Ничего до леса чуть – чуть осталось, а там разгрузимся и обратно. Только въехав в лес, сразу почувствовал тревогу, моя интуиция прямо завопила в голос, опасность! Привязав коня к дереву, взял в руки два ТТ, а третий спрятал сзади за спину, заткнув за ремень и скрадываясь пошёл на непонятные звуки. Подойдя к полянке, увидел уже знакомую картину. Фрицы, так же как и с моей семьей развлекаются. Бешенство захлестнуло, я без разведки вышел и открыл огонь по гадам с двух рук из пистолетов. Сначала снял пулемётчика на мотоцикле и часового на броневике, затем стал отстреливать всех, кто попадётся. Остановился только тогда, когда во всех пистолетах кончились патроны. Так шустро считаем, пулемётчик с мотоцикла и часовой двое, со второго мотоцикла с люлькой ещё трое. Вон лежат и того пятеро, в броневике водила и командир, вон они плюс человек пять десанта, вот они лежат. Выходит не хватает двоих или троих. Начинаю перезаряжать пистолеты и чувствую, не успеваю, сзади слева выходит один и спереди другой, слитно целятся из карабинов. Вот и всё отвоевался герой. Закрываю глаза. Вдруг ужасно захотелось оказаться у своей телеги и коня. Где то недалеко раздались два выстрела. Не понял? А почему я жив? Тут рядом всхрапнул конь, я открыл глаза и от удивления сел на задницу. Нифига себе Зарница! Здравствуй мой красавец конь Огонёк и телега с оружием! А где полянка с фашистами? Непонимающе оглянулся вокруг и встряхнув головой стал менять магазины в пистолетах. Так сейчас главное добить гадов, думать будем потом. Достаю пару гранат и срываюсь к полянке. Перед полянкой притормаживаю и по – пластунски ползу к ближайшим кустикам. Так с. Фрицев осталось четверо, один ранен в голову, его перевязывают. Хорошо, что я прекрасно понимаю, о чём они разговаривают, спасибо отцу за иностранные языки. Решают, что делать дальше и куда я делся. Гражданских решили убить, не хотят оставлять свидетелей. Ну суки держитесь. Кидаю гранату и после взрыва, резво выскакиваю из кустов и открываю огонь на поражение. С десяти метров сложно промахнуться и трое валяются на земле, а четвёртый за броневиком, если бежать не успею, слышу выстрелы. Закрываю глаза и очень хочу оказаться с той стороны броневика. Слышу вскрик немца Шайзе и открыв глаза в упор добиваю гада. Поворачиваюсь и вижу три пары удивлённых заплаканных глаз. Две девчушки лет десяти и одна моих лет в разорванном платье и огромным бланшем с левой стороны лица. Низ живота в крови и сперме. Невольно матерюсь и отворачиваясь, иду к броневику. Нахожу воду в канистре, аптечку и возвращаюсь к девчатам. – Подмойся и сразу про спринцуйся! – говорю ей. Сам смотрю на мужчину и женщину, застреленных в грудь. Видимо их родители. Не успел. Мать тоже изнасилована, отец весь избит, явно долго пинали ногами и издевались. Быстро пробегаю и делаю контрольный выстрел в голову всем фрицам. Взгляд остановился на эмке нагруженной всяким скарбом, а папашка то явно, не простой крестьянин. Совершенно по – иному смотрю на девчат, да явно городские. Девчата рассматривают меня и не собираются ничего делать. Меня разбирает зло, я завожусь: – Если ты красавица хочешь родить от этих героев, то я ухожу. С вами мне не по пути. – Нет, не уходи! Я не знаю, что значит про спринваться? – закричала старшая. – Про спринцеваться! – автоматически поправляю – это значит залить прямо во влагалище смесь лекарств, которая убивает сперматозоиды и предотвращает нежелательную беременность! Вижу совершенно не понимающий взгляд и спрашиваю: – А слово подмыться ты знаешь? – Да! – Ну так подмывайся! – уже кричу я. – Что прямо при тебе? – панически вскрикивает эта блондинка. – О господи! За что мне это! Мне что, всё самому сделать? – ставя руки в боки, гляжу грозно на блондинку. Как не странно, но это подействовало. Блондинка открыла канистру и попросив полить сестрёнку стала подмываться. Кинул ей мыло, а сам, открыв аптечку, стал готовить смесь убийцу. Разбавил её в котелке одного из фрицев и взяв грушу набрал внутрь жидкости. Блондинка смотрела на меня как кролик на удава. Протянул ей грушу, но она непонимающе, смотрела на меня. Да ё маё! Возмутился я и опрокинув её на спину задрал ей ноги. Она в тихом ужасе смотрела на меня, не отводя взгляд. Вставил ей грушу во влагалище и выдавил всю жидкость, потом ещё раз, и ещё раз. Пока из неё не полилось. Сказал ей: – Сядь и выдавливай из себя жидкость. – Как выдавливать?- испуганно спросила она. – Мышцами! Мать твою! – ругнулся я. – Какими мышцами? – спросило это чудо. – Влагалища!- ответил я. – А там есть мышцы? – спросила, до нельзя удивлённая блондинка. – Не ну я понимаю, что ты блондинка, но вам что, элементарных вещей в школе не объясняли? – зло спросил я. – Нет! – дружно ответили все три красавицы. Я подпрыгнул и сделал несколько кругов, матерясь про себя. Наконец я успокоился. – Как тебя зовут? – спросил ближайшую из двойняшек. – Настя – ответила та. – Запомнила, что я делал? – Да! – Делай так же, пока не кончится жидкость в котелке. Потом позовёте меня. А ты чудо в перьях вставай так, как встаешь, когда писаешь. Когда всё выльется из тебя, снова ложись на спину и поднимай ноги и так пока не кончиться жидкость в котелке. Всё поняла, блондинка? – зло улыбнулся я испуганной девице. Пусть лучше меня боится и поскорее немцев забудет. – Поняла. Только я не чудо в перьях, я Маша! – ответила блондинка и тоже осторожно улыбнулась в ответ. – Маша! – я невольно сглотнул. Что то поменялось в моём взгляде от воспоминаний о семье, девчушки отшатнулись от меня. Справившись с чувствами, я вновь взглянул на неё и сказал: – Прости меня Маша за грубость. Так надо. Ты потом поймешь. Ну а тебя как зовут? – обратился я к третьей. – Елена! – ответила третья и стесняясь улыбнулась. – Очень приятно познакомится девушки, а меня зовут Сергей! Нам нужно многое успеть, пока не пришла помощь к немцам, поэтому делаем все очень быстро. Вы Маша и Настя продолжайте, а ты Лена поможешь мне. Хорошо? – Да Серёжа я готова – ответила Лена и поднялась – Что мне делать? – Из пистолета стрелять умеешь? – Да мы с папой ходили в тир, но стреляли только из револьвера – ответила Лена. – Так мой в телеге есть револьверы, но далеко. Вроде у кого то, из жмуриков я видел револьвер. Обожди минутку Лена, я сейчас – быстро пробежавшись по телам немцев, нашёл револьвер и вернулся. Проверил патроны и передал Лене: – Твоя задача охранять поляну, вдруг кто из этих живой остался и прячется. Смотри вокруг, пока я не вернусь. – А ты куда? – синхронно спросили все трое. – За своими вещами, тут не далеко. Да я быстро! – ответил готовым разреветься девчатам – Я может вообще плохой и злой? – Ты добрый! – сказала Лена и доверчиво прижалась ко мне. Я стоял и растерянно моргал, это, что у меня семья новая появилась? И как я с ними воевать буду? Ладно, разберёмся походу дела. Погладил Лену по голове и сказал: – Я быстро, ничего не бойтесь. Отшагнул от неё и закрыв глаза пожелал оказаться возле телеги. Открываю глаза и вижу трех красноармейцев, жадно жрущих мои консервы и сухари. – День добрый товарищи красноармейцы! Приятного аппетита! Да вы кушайте, кушайте – не отвлекайтесь – покачал я пистолетами, хотевшим схватиться за оружие воякам. Да уж видок у них. Все грязные, рваные, один вообще в одних портянках, но с оружием. Три винтовки Мосина с примкнутыми штыками. – Патроны хоть есть вояки? – спросил у них. Все трое дружно помотали головой отрицательно, смотря завороженно на мои пистолеты. – Откуда драпаете, воины? – презрительно спросил их. – Из под Минска. В окружении оборонялись, потом приказ на прорыв, вот мы втроём и вырвались, из всей роты. Десятый день плутаем везде немцы. Трое суток не жрамши. А это твоё хозяйство – кивнул разговорчивый на коня и телегу. – Моё! Но сразу говорю, не отдам. Всё в дело. Если вы на Восток тикать, так и быть, дам три автомата, патроны и пожрать. Есть сапоги и обмундирование, поделюсь. Но это всё! Остальное мне для дела. Хотя могу дать один мотоцикл с люлькой и пулемётом, немецкий. Устроит? – взглянул я на офигевших красноармейцев. – Ты что волшебник? – спросил самый говорливый. – Да нет! Я только учусь. Пока не очень хорошо, получается – ответил я прекратившим жрать красноармейцам – Вы давайте быстрей доедайте и пошли получать технику и обмундирование. Бойцы активно набросились на еду, я же отвязав коня, взял его за вожжи и развернул телегу в сторону полянки. – Я пошёл потихоньку, догоните. Здесь одна дорога. Меня там ждут, да и трофеи надо собрать. Не оглядываясь, мы с конём побрели по дороге. Через пару минут меня догнали бойцы и пристроились рядом. Немного помолчали, переглядываясь между собой и не выдержав, говорливый спросил: – А откуда у тебя мотоцикл немецкий? – Трофейный. Я дозор немецкий перестрелял. Там броневик здоровый, два мотоцикла с люлькой и пулемётами. Вот один вам и отдам – ответил я. – Да мы слышали стрельбу и взрыв, на них и шли. А почему с нами решил поделиться? – спросил птица-говорун. – Потому что вы оружие не бросили и от формы не избавились. В плен не сдались и немцев дальше бить хотите. Я прав? – остановившись, повернулся к нему. – Прав. Будем бить. Мы их сюда не звали, это наша земля – ответил болтун. – Кстати, бойцы мы не познакомились. Меня зовут Сергей! – протянул я руку болтливому. Тот сначала засмущался, а потом, подав руку сказал: – Я Николай! А ты нам пулю не отливаешь? Больно ты молод. – Сейчас на полянку выйдем, сами увидите. Только я не один, не удивляйтесь и аккуратней там, у них родителей на глазах убили. Остальные парни подошли и по очереди представились, Егор и Василий. Вот и познакомились. Через пять минут мы добрались до полянки и прижав палец к губам попросил парней помолчать, а сам скрытно пошёл к кустам. Бойцы вдруг закрутили головой, будто потеряли меня из вида, но я молча подошёл к кустам и выглянул на полянку. Девчата сидели у броневика и крутили головами, рассматривая обстановку. Причём все трое с оружием, Ленка с Настей держали в руках револьверы, а переодевшаяся Маша карабин. – Лена не стреляй это я Сергей! Сейчас выйду – крикнул я. Девчонки от моего крика упали на землю и направили оружие в мою сторону. Я подняв руки вышел. Они все трое подскочили, подбежав ко мне, обняли меня с трёх сторон, я кое как смог просипеть: – Задушите оглашенные. – Ты почему так долго? Нам же страшно? – разревелись они. Я стал их утешать, тут сзади хрустнула ветка, под ногами красноармейцев. Все три валькирии тут же упав на землю, направили оружие на бойцов, вышедших на полянку и с удивлением нас рассматривающих. – Тихо девчата, это наши! Из-за них я и задержался. Это наши бойцы с Минска, идут на восток. Николай вывел коня с телегой на полянку и озадаченно почесал голову глядя вокруг на трупы немцев и стоящий бронетранспортёр и мотоциклы. – Ты смотри, не соврал! Вот это аппарат, восемь колёс, пушка, пулемёт! Обалдеть! И как ты их один всех положил? Расскажешь? – Николай повернулся ко мне с немым вопросом. – Потом. Сейчас необходимо быстренько все забрать и убежать куда-нибудь, где нас не найдут. Иначе нам всем будет очень бо-бо! Кто – нибудь, броневик умеет водить? – спросил я бойцов. – Василий водитель, а я на мотоцикле перед войной гонял в колхозе. Смогу и на этом ехать – ответил Николай. – Тогда шустро собираем ранцы, оружие, форму. Сваливаем всё в броневик. Василий смотри управление, сможешь ехать или нет. Николай мотоцикл. Егор с пулемётом и пушкой разберись на броневике. Девочки всё шустро стаскиваем к броневику. Да эмка, не бросать же её немцам! Всё шевелимся и так столько времени потеряли. Тела ваших родителей заберём с собой. Потом в безопасном месте похороним. Всё двигаемся – двигаемся! – захлопал я в ладоши и все сорвались с места. Я помогал девчонкам таскать оружие и ранцы, потом стал раздевать немцев. На немой вопрос просто отвечал, пригодится. Наконец броневик загрузили, загнал туда двойняшек, за броню. Мало ли. Машу усадил за руль эмки, эмку тросом привязали к Броневику. Один мотоцикл отогнали на километр, поближе к выезду из леса и спрятали в кустах у дороги, заминировав гранатой. Часть груза с телеги, всё тяжёлое перетащили в броневик. Наконец тронулись, на карте героически сдохшего германского офицера определились с местом и поехали. С грехом пополам к вечеру добрались до запланированного места. Я сразу уселся слушать рацию. Через пятнадцать минут я не знал напиться или молится. Рядом с местом побоища, из окружения пробивалась с боем наша механизированная часть и пропавший дозор списали на них. Нас никто не искал, о чём и сообщил всем остальным. Это удача и пусть она не покидает нас и дальше. Вчетвером быстро вырыли могилы и похоронили родителей девчат. Девчата поплакали над могилами и я отправил их готовить ужин. Остановились мы рядом с маленьким озером, я объявил общую помывку. Мальчики справа, девочки слева. Выдал всем по куску мыла и полотенца, и началась общая помывка и постирушка. Бойцы получили свежее обмундирование, только Егору пришлось одеть немецкие сапоги, наших на его ногу не нашлось. Ну вот такой я хомяк, тащил всё, что может пригодиться, хотел на продукты потом менять. Девчата приготовили ужин, правда мне пришлось пару раз вмешаться в процесс приготовления. Ну городские они, городские. Ничего научатся, желание сделать как лучше на лицо. Помыв коня и оставив его пастись на полянке, я лёг на спину и стал смотреть на небо, анализируя прошедший день. Не сказать, что всё хорошо, но и не сказать всё совсем плохо. Вроде я не один и есть ради кого жить, но с другой стороны я не собираюсь сидеть как мышь, а наоборот хочу мстить от всей своей горячей души. В этом варианте девчата мне как гири на ногах, я буду больше думать о них, а не о мести. Хотя если с умом сделать в лесу лагерь, продумать систему безопасности и подходов к лагерю, в плане минных полей и ловушек, дозоров и засад, может получиться хороший вариант. Да ещё эти мои способности с перемещением. Надо завтра проверить, могу я только один перемещаться или с кем то, да и расстояние перемещения хотелось бы уточнить. Вдруг я отсюда прямо на Красную площадь к Мавзолею смогу переместиться? Вот была бы фишка!!! Представляю удивлённую рожу Ленина! Ха-ха-ха!!! Рассмеялся я. Тут рядом со мной присела помывшаяся Маша, загадочно посматривая на меня, стала расчёсывать свои длинные волосы. Вот девчонка, ведь только недавно её изнасиловали, а она уже скачет как кузнечик. Я же сам видел кровь и всё остальное, мне кажется, ей было больно, по крайней мере, когда я её в первый раз увидел, ей явно было больно. Да и фингал на пол лица говорил сам за себя, а сейчас от фингала ничего не осталось, даже опухоль спала, так лёгкая желтизна. Я повернулся на бок и стал смотреть на Машу. Она красивая, я бы даже сказал очень красивая. Если брать за образец мою внутреннюю шкалу красоты по десяти бальной системе, она брала твёрдую восьмерку. За обе мои прожитые жизни, таких как она, мне попадалось едва ли два десятка. Маша посмотрела мне прямо в глаза и спросила: – Серёжа, а как ты исчезаешь? Только стоял перед нами и вдруг, раз и тебя нет? Это как? – Я и сам не знаю. Сегодня в первый раз получилось. Только об этом никому нельзя рассказывать, иначе нас всех очень страшно убьют. Нужно говорить, что всем показалось. Передашь сестрёнкам? – Хорошо! А почему ты так странно среагировал на моё имя? У меня появилось чувство опасности. Какая-то Маша тебя сильно обидела? Моё хорошее настроение мгновенно улетучилось. Я резко сел и посмотрев на Машу ответил: – У меня было три сестры, Маша, Даша и Саша. Саша была старше меня всего на год, Даша на три, а Маша на пять лет. Мы ехали на телеге и нарвались на немцев, отца застрелили сразу, а сестёр изнасиловали и убили. Я умирал и видел, как всё происходило. Меня ударили в грудь штык – ножом. Почему и как я выжил, я не знаю, но немцев теперь я буду убивать везде. Убивать пока не умру сам, пока есть хоть один палец, что бы нажать на курок, пока есть хоть один зуб, что бы выдернуть чеку гранаты, я буду их убивать! – с этими словами я задрал рубаху и показал ей шрам от штык – ножа. Маша смотрела на меня широко раскрытыми глазами, из которых текли слёзы. – Прости меня Серёжа! Прости я не знала! – всхлипывая сказала Маша. – Тебе не за, что извинятся! Ты же не немец! – ответил я и сел обратно. Маша придвинулась ко мне и обняла, положив голову на плечо. Потом вдруг отодвинулась и заревела навзрыд. Прибежали Настя с Леной и попытались её успокоить, но куда там, у неё началась форменная истерика. Подбежали красноармейцы, но я сразу отправил их обратно, приказав взять на себя охрану лагеря. Вот тоже момент, вроде взрослые мужики, а меня слушаются беспрекословно. Я подвинул к себе Машу и попытался привести её в чувство, но куда там. Только после третьей пощечины она взглянула на меня осознанным взглядом. – Что случилось? – спросил её я. – Ты их! А они меня... Теперь я... Ты меня не... – попыталась она ответить и опять заревела. Понятно. Был бы пацаном, ничего бы не понял. Потряс её и не увидев реакции залепил ещё одну пощёчину. Заметив проблеск разума, чётко проговаривая слова сказал: – Ты ни в чём не виновата! Я тебя ни в чём не виню и не презираю! Я тобой не брезгую и не собираюсь! Получилось так, как получилось, лишний повод мстить гадам! Я от тебя не откажусь и буду с тобой столько, сколько захочешь! Вы теперь моя семья! Поняла, моя семья! – А если я беременна, от этих? – с надрывом спросила Маша. – Значит, вырастим его хорошим советским человеком. Честным и принципиальным, со своей точкой зрения и мнением. Смелым, умным и справедливым! – ответил я. – Честно – честно! – глядя мне прямо в глаза, спросила Маша. – Да чтоб у меня детей никогда не было! – ответил я. – Дурак! – шлёпнула меня по губам Маша – А если я от тебя захочу ребёнка? – И я! – сказала Лена. – И я! – поддержала их Настя. Я посмотрел на серьёзных девчат и вдруг расхохотался, катаясь по земле. Смеялся минут десять, пока не заболел живот. Кое – как, успокоившись, глянул на девчат и скомандовал: – Всё! Всем спать! Джульетты малолетние, невесты блин недоделанные. Марш отсюда! Обиженные девицы гордо удалились, виляя попками, а я задумался. Нет в тыл их, только в тыл. Мне тут только и осталось любовь крутить с малолетками. Ромео блин! Только ушли девчата, пришёл Николай. Долго молчал, не решаясь спросить. Я его не торопил. Наконец он не выдержал и заговорил: – Слушай Сергей. Мы тут девчат послушали и между собой посовещались, хотим спросить тебя. Ты ведь будешь с фашистами воевать? – Они убили мою семью. Отца и сестёр, на моих глазах. Я буду мстить, но не бездумно, убивая кого попало. Только офицеров и специалистов, предателей и садистов. Уничтожать карательные команды и штабы. Пускать под откос составы с техникой и солдатами, взрывать мосты и автострады. У меня большие планы Николай! – посмотрел я на красноармейца. – Вот слушаю тебя и не верится, что с пацаном разговариваю. Говоришь прямо как наш ротный и ведь не просто так, языком треплешься. Я же вижу, что прекрасно понимаешь, о чём говоришь. Девчата рассказали, как ты немцев с двух стволов расстреливал, где научился? А мосты взрывать, откуда умеешь? Да и вообще расскажи о себе? – попросил Николай. – А с какой целью интересуетесь, товарищ красноармеец? – с ехидной улыбкой спросил я. – Тоже хотим фашистов уничтожать. Хотели тебя попросить подучить нас немного по лесу ходить, ты вон как пошёл, мы тебя даже потеряли из виду, это твоё волшебство? Научи нас также на местности ориентироваться, в карте разбираться и стрелять с толком. Ты я вижу и по немецки понимаешь и в карте сразу разобрался и все пометки перевёл на русский. Наши всё равно скоро немцев обратно погонят, а тут и мы им грамотно поможем. Не дойдём мы до своих, не лесовики мы и с лесом не знакомы, да и не учил нас никто выживанию. Пропадём только зря. А ты хоть и молодой совсем, но мальчишка с понятием, да и хозяйственный. Нас и одел и накормил и оружием обеспечил и техникой, прямо старшина ротный. Не прогонишь? – и Николай замер ожидая ответа. – А вам взрослым мужикам не зазорно будет меня, пацана четырнадцатилетнего слушаться? Вдруг вам покажется, что я глупостями занимаюсь, а не серьёзным делом? Вдруг решите, что нечего меня ребёнка слушать, мол сами с усами и по умней видали? Мне ведь с вами драться не резон. Меня отец воевать учил, по нашему по казачьи, не синяки дуракам ставить. А я вместо того, что бы делом заниматься и врагов уничтожать, на вас впустую время потрачу? Ну что скажешь? – повернулся я к Николаю. – Да задал ты мне головомойку. Пойду с мужиками посоветуюсь – почесал репу Николай и хотел подняться. – Обожди минуту. Про себя расскажу, по отцу я из донских казаков, потомственный дворянин, а по материнской линии имею княжеское достоинство. Отец в гражданскую войну, против красных воевал, но не зверствовал, в расстрелах и погромах не участвовал. В Крыму у него вся семья погибла, Махновцы вырезали. Отца в Турцию раненого друзья – станичники вывезли, там он и женился, мать его выхаживала. Потом обратно вернулись в Россию, у Советской власти к нам претензий не было, отец на конезаводе работал, мама в школе учительницей, она умерла, когда меня рожала. Отец меня всему обучил, что сам умел. Сказал характерник я, в деда пошёл. Сестра старшая за комполка в июле замуж хотела выйти, уже и свадьбу назначили, да война случилась. К нему и уходили, да на дозор немецкий нарвались. Кроме меня все погибли. Я у комполка часто в части бывал, там всему и научился и в карте разбираться и минировать и стрелять из всего. Хотел в военное училище поступать после школы. Когда очнулся, семью похоронил и к нему поехал, а там одни руины. Всё разбомбили, одни трупы кругом. Вот там оружием и всем остальным и разжился. Знал где искать, там ещё много всего осталось. Когда оттуда уехал, нарвался на немцев, увидел как, они суки девчат насилуют, ну и померкло всё. Очнулся когда фрицев расстреливать начал, а потом и вас встретил. Вот такие пироги Николай. Ладно, советуйтесь, завтра ответ скажете – отвернулся я. – А сам то, как жив остался? Спрятался, что ли? – удивился Николай. – Да нет! Всё у меня на глазах происходило. В грудь меня штык – ножом ударили, я умирал и всё видел. Когда очнулся, немцев уже не было, только трупы моих лежат. Сестёр изнасиловали, а потом горло перерезали, а отца как первым застрелили, так даже и не обыскивали. Так и лежал. – Что-то ты мне Сергей заливаешь! Видел я раны от немецкого штык – ножа, шансов никаких, а ты жив здоров? Как так? – прищурился Николай. Я молча снял рубаху и повернулся к костру. – Ну ты парень и везунчик! Даже не слышал о таком! – просипел обалдевший Николай. – Я сам не знаю, как выжил, волшебство наверно. Иди Николай. Мне одному нужно посидеть. Иди – отвернулся я, пряча слёзы в глазах от Николая. Тот молча встал и ушёл, а я остался у костра. Смотрел на огонь и думал, как могло получиться, что я попал в это тело и для чего? Слёзы капали и капали, но я не замечал их. Всё же мне только 14 лет и реакции организма сложно контролировать. Тем более, после такой встряски, воспоминания шли в моей голове волна за волной. То я видел счастливую Сашу, играющую с котёнком, то Даша задорно смеясь, брызгалась в меня водой из бочки, где я умывался, то Маша пела мне песенку на ночь и ласково трепала по волосам, а вот гордый и счастливый отец, когда ему рассказывают знакомые командиры о моих успехах. Причём воспоминания о семье Сергея плавно переплетались с воспоминаниями о моей семье, оставшейся в будущем. Полная каша в голове, надо бы всё перемешать, а то подгорит. Сколько времени прошло я не знаю, просто в какой – то момент понял, что я не один. Повернул голову и увидел жалобно смотрящую на меня Машу. – Почему не спишь? – спросил её. – Страшно! Можно я с тобой побуду? – попросила она. Я посмотрел на звёзды и сказал: – Пойдём спать горе ты моё. Залил костёр водой из чайника и мы пошли к броневику. Двойняшки уже спали в обнимку. Поправил им одеяло и лёг рядом, Маша улеглась со мной. Обняла меня сзади и через пару минут уже сладко посапывала. С той стороны броневика шептались мужики и под их мерное бормотание, уснул и я. Глава 3. Проснулся по привычке рано. Аккуратно, что бы не разбудить Машу вылез из под одеяла и пошёл к озеру умываться. Проходя мимо спящего на посту Василия, спёр у него автомат и положил в сторону, а ему в руку сунул лопату. Потрепал за холку своего коня Огонька и повёл его с собой напиться воды. Когда умылся, решил провести опыт, обнял за голову Огонька и захотел очутиться у въезда в лес, где привязывал его вчера к дереву. Открываю глаза! Есть! Получилось! Огонёк удивлённо зафыркал и я опять обнял его за шею. Раз и мы опять у озера. Отлично! Так мы быстро весь хабар, в лес перетаскаем. Довольный собой пошёл готовить на всех завтрак. Через час по лагерю расплылся обалденный запах, вкуснейшей каши с тушёнкой и народ сразу стал просыпаться. Первым встал Николай и сразу принялся хохотать над Василием, его поддержал проснувшийся Егор. Василий смотрел на них непонимающим взглядом, пока Николай не указал ему на лопату в руках. Василий всё понял и посмотрев на мою улыбающуюся рожу покраснел. Девчата крутили головами, не понимая причину смеха. Я похлопал руками, привлекая общее внимание и скомандовал: – Пятнадцать минут на умывание и привидения себя в порядок. Потом завтрак и общий сбор. Будем говорить о делах наших скорбных. Всё время пошло, постучал я пальцем по трофейным часам на руке. Народ сразу подорвался и пошёл дружно умываться, а я залез в броневик к пулемёту и стал осматривать в бинокль окрестности. Сам я уже позавтракал и теперь охранял жадно глотающих горячее едоков. Когда все перекусили, я махнул им рукой, подзывая всех к броневику. – Николай вам слово, что вы решили? – спросил я глядя на красноармейцев. Ответил к моему удивлению Егор. – Мы с тобой Сергей. Вчера долго спорили, но ничего толкового не придумали, а у тебя явно есть план действий. Да и обстоятельный ты и продумываешь каждое своё действие. Мы решили, тебе доверится и согласны пойти к тебе в подчинение, на постоянной основе, а не временно. Ты ведь партизанский отряд будешь делать? – и все трое уставились на меня. Так- так. Слишком грамотно Егор всё разложил, мужичок явно не простой, нужно держать ушки на макушке. – А скажи Егор, кем ты на гражданке был? – с подозрением посмотрел на него. Мужики дружно заржали, а Егор покраснел, но ответил: – На почте, почтальоном. После работы учился на бухгалтера. А что? – Да речь у тебя правильная, как у студента вот и спросил – а потом совершенно неожиданно даже для себя пропел: – Не скучайте, Получайте. Кто заждался, Кто влюблён! Письма нежные родные! Деловые, заказные! Всем вручает Егорёша! Аккуратный почтальон! – Всем вручает Егорёша! Аккуратный почтальон! – пропели все, вместе со мной и дружно рассмеялись, включая Егора. – Ну а вы девушки как, со мной остаётесь, или вас к родственникам куда доставить? – спросил я девчонок, когда все отсмеялись. – С тобой мы Серёжа! Мы же твоя семья! Где ты там и мы – ответила Маша, а двойняшки дружно закивали головами. – Значит так, раз все решили остаться слушайте боевой приказ. Отныне мы боевое подразделение, партизанский отряд Призрак. Пока командиром отряда буду я, а потом решим. Мой заместитель Егор. – Есть! – подпрыгнул Егор. – Василия назначаю ответственным, за всю бронетехнику и вооружение. – Есть – подпрыгнул Василий. Николай отвечает за хозяйство и кухню, будешь нашим старшиной, ему в помощь бойцы Елена и Анастасия. – Есть! – подскочил Николай и двойняшки. Медсестрой назначаю Марию. – Есть! – с улыбкой ответила Маша. Ваше задание на сегодняшний день. Первое – нужно найти место под временный лагерь и начать его оборудование. В будущем необходимо вырыть три землянки предположительно на шесть человек проживания в каждой. Подготовить навесы под склады вооружения и замаскировать всю технику. Приготовить место для приготовления и приёма пищи личным составом. Вот примерный план. Работы много и некогда отдыхать. Если мы хотим выжить и громить врага необходимо всё приготовить к удобному проживанию, а потом все дружно займёмся учёбой и тренировками. Вопросы? – А ты, что будешь делать? – спросила меня Маша. – А я убываю из расположения партизанского отряда для проведения разведки и доставки в лагерь необходимого вооружения, пищевого и вещевого довольствия. Ещё вопросы? – Где предположительно будем лагерь ставить? – уточнил Егор. – Где то в паре километров отсюда на северо-запад, на карте есть небольшое озерцо. Туда сложно пробраться, бурелом. Но есть одна дорожка, вот вам и необходимо проверить, на месте определитесь. Главное требование, наличие источника воды, нас не должны видеть с самолётов и место должно быть сухим. Займитесь с Василием этим вопросом, а Николай с девушками пока всё приготовят для нашего будущего лагеря. Пересчитают, что у нас есть, а чего нет необходимого для проживания. Всё выполнять, а я на разведку. В 13 – 00 обед. Готовят девчата, Николай контролирует и помогает. Всему личному составу прибыть на обед в расположение отряда. Мужики с уважением посмотрели на меня и разошлись, а девчата окружили меня и молча стояли. – Вы чего красавицы? – с удивлением посмотрел я на них. – А как нам теперь к тебе обращаться? – спросила Лена. – Как вчера обращались, так и сегодня, что изменилось? – удивился я. – Как вчера нельзя! Ты теперь наш командир! – уточнила Настя. – Ну хорошо, на людях можете говорить товарищ командир, а когда мы одни как хотите – уточнил я – Так согласны? – Да Серёжа, согласны! – заулыбались девчата. – Тогда я поехал. До обеда красавишны! – и пошёл запрягать Огонька. Накосив свежей травы на полянке, покидал её в телегу и обняв за шею коня пожелал оказаться у ворот части. Открыл глаза и оглянулся вокруг. Никого. Отлично. В первую очередь продукты и постельные принадлежности. Сделав пять ходок до обеда, привёз целую гору продуктов и подушек, одеял и матрацев. К обеду все наши собрались и я уточнил у приехавших парней о месте для лагеря. – Нашли Сергей! Место просто замечательное. Рядом с озером есть родник, а рядом овражек. Туда наша техника как раз войдёт и ещё место останется. Сверху замаскируем, никакой самолёт не увидит. Места там и правда дремучие, я чуть в сторону отошёл еле обратно дорогу нашёл, хотел уже Егора кричать. Место сухое как раз под землянки и сухостоя много на крышу то, что надо. Отличный лагерь получится – вещал довольный Василий. – Это же просто замечательно. Вот, что парни. После обеда грузите всё, что поместится на технику, в броневик и в эмку и перевозите на новое место. Сегодня переночуем под открытым небом, а завтра займёмся плотно землянками. Я там две бочки бензина привёз, о топливе не переживайте. Пока обедаем, подумайте, что нам из оружия ещё необходимо, с учётом пулемётных точек вокруг лагеря и минирования местности. Необходимо сделать так, что если враг нас обнаружит, то пока он до нас доберётся, он кровью там умылся и мы успели подготовиться, к отражению атаки. Да и зима скоро, нужно к зиме подготовиться. – Ну командир ты и сказал! К зиме наши фрицев до Берлина догонят! – рассмеялись все. – Уверены! – уточнил я. Все улыбаясь покивали головами. – Тогда скажите, когда в последний раз вы видели над головой наши самолёты? А когда слышали канонаду? Молчите? Сегодня вечером постараюсь настроить рацию на Москву, послушаем сводку с фронта. Потом и поговорим, а пока к приёму пищи приступить – скомандовал я и застучал ложкой по котелку. Все ели и озадаченно переглядывались. Думайте – думайте, не обращал я внимания на их переглядывания, а сам гадал, где можно взять печки-буржуйки. Без них нам зиму не прожить, тут и под тридцать морозы случаются. После обеда все занялись полученными заданиями, а я опять переместился к воротам. Только в этот раз немного не удачно. Едва открыв глаза, увидел двух озадаченных фрицев, смотрящих на меня отвисшими челюстями. Моя реакция оказалась быстрее, открыв огонь с двух рук шустренько их завалил. Хорошо в руках их держал на всякий случай. Рядом стоит грузовик и из него на меня квадратными глазами смотрят несколько красных командиров с большими ромбами и молоденький немец с карабином. Навожу на него пистолеты и командую: – Хенде хох! Тот послушно поднимает руки, один из командиров шустро отбирает у него карабин и выпрыгивая через борт кричит, там ещё трое, показывая за машину. Мы с ним дружно оббегаем машину и видим такую картину. Стоит легковая машина, за ней на коленях стоит наш раненый дивизионный комиссар, а немецкий офицер с приставленным к голове комиссара пистолетом смотрит на нас удивлённым взглядом. Дружно стреляем в офицера и во второго немца, кажется фельдфебеля. От машины пытается убежать третий, видимо водила, убиваю его двумя выстрелами в спину. Комиссар поворачивается к нам и я вижу явные семитские черты лица. Всё понятно, комиссаров, коммунистов и евреев они в плен не берут. Оба смотрят на меня, видимо я сказал это вслух. Объясняю. Они понимающе кивают головами и спрашивают, откуда я взялся. Опять объясняю. Нет не мародёр, это вы уйдёте, а мне здесь ещё жить и семью кормить. Да попутно буду зазевавшихся фашистов отстреливать, да уже отстреливал. Да есть партизаны, но где они живут, не знаю. Да это я хоронил погибших, что мне их так бросить? Да были знакомые, часто в этой части бывал, сестра с комполка хотели в июле свадьбу сыграть. Все погибли. Да и сестра и комполка. Называю фамилию комполка и некоторых знакомых командиров. Комиссар спрашивает, как кто выглядел, описываю. Они согласно кивают, часто сюда приезжали. Вроде успокаиваются, а нет, требуют сдать оружие. Ага! Сейчас! Эти стволы счастливые, я с них уже два десятка фрицев завалил. Вон там есть автоматы и карабины, патроны тоже есть и бензин и продукты. Мне для хороших людей не жалко, всё покажу, где лежит. Через час они готовы ехать на легковой машине, набрав топлива, продуктов и оружия. Я им посоветовал взять и немецкое оружие, меньше проблем с боеприпасами. Соглашаются и забирают. Дивизионный комиссар спросил моё имя и фамилию, недолго подумав, я сказал. Он сообщил мне данные связника оставшегося в тылу работать на партизан. Запомнил и пообещал выйти на связь. Обговорили кодовые фразы и пароли. – Забавный ты парень! Будто и не четырнадцать лет тебе, а все тридцать как минимум. Удачи тебе, товарищ Сергей! – пожелал мне комиссар. – Спасибо товарищ дивизионный комиссар, оставшегося немца заберёте? – спросил я. – Я про него и забыл. Он вроде как в плен сдался? Нехорошо получается, да и с собой его тащить мы не можем. Что можешь предложить? – Только смерть! – и двумя выстрелами в грудь убиваю немца. – Жестоко ты! – покачал головой комиссар. – Жестоко было видеть, как они моих сестёр насилуют и убивают, а я им помочь не могу. Собаке собачья смерть – жёстко ответил я. – Извини Сергей! Не знал. Если пробьёмся к своим, с меня орден! – искренне пообещал комиссар. – Не за ордена я воюю, за Родину! – ответил ему. – Что и от ордена откажешься? – удивился комиссар. Я улыбнулся и процитировал Твардовского: – Не ребята, что там орден! Не загадываю вдаль! Так скажу вам, я не гордый! Я согласен на медаль! Командиры рассмеялись и помахав мне ручкой уехали по своим важным командирским делам. Пряча от радости свою довольную жабу, стал таскать в грузовик разный хабар и в одном из углов склада, о чудо, нашёл две печки вроде буржуек. Вот это настоящая удача, что придётся зимовать, я знал точно. Кое как запихав это всё в кузов грузовика, я привязал Огонька к куску торчащей арматуры и усевшись в грузовик пожелал оказаться у нашей полянки. Раз и я на месте! Опять получилось! Да я почти супермен, ё маё! Шустро выскакиваю из-за руля и бегу в наш лагерь. Меня встречают девчата, испуганным вопросом: – А где конь? – Где надом! – кричу я счастливо и подбежав обнимаю и целую девчат по очереди. Те зависают в полном обалдении. Тут как раз подъезжают остальные. Объясняю им где машина и что делать дальше, а сам убегаю в кусты и закрыв глаза перемещаюсь к Огоньку с пистолетами на готове. Так всё тихо, отлично. Трофеимся дальше. Быстро накидываю в телегу заготовленное заранее барахло, перемещаюсь к полянке и так три раза, пока возвращается разгруженный грузовик. Сажаю парней в кузов и приказав закрыть глаза перемещаемся к воротам и начинаем таскать оружие и боеприпасы и так ещё четыре раза. Вечером, глядя округлившимися глазами, на натасканный нами хабар, сам себе удивляюсь. Ну я и хомяк! Парни смотрят на меня и всё же решаются спросить: – А как это командир? – Я же вам говорил, что учусь на волшебника! Вот, понемножку стало получаться! А как это работает, я и сам не знаю. Просто желаю оказаться там то, раз и я там. Только теперь это самая страшная тайна нашего партизанского отряда! Если об этом узнают немцы, тут скоро три дивизии СС за нами охотиться будут. Понятно? – спросил у зависших бойцов партизан. – Понятно командир! Теперь мне ясно, почему наш отряд Призрак называется. Это же нас так ни одна собака не найдёт. Раз и никаких следов – восхищённо смотрел на меня Николай – Ну ты и жук Сергей! Это же такие дела можно делать! – Что бы дела делать сначала необходимо базу подготовить и обучение пройти, а вот потом мы фашистам весёлую жизнь устроим – рассмеялся я. Воодушевлённые мужики подходили и хлопали меня по плечам, смеясь своим шуткам, а я от их хлопков еле на ногах держался. Маловат я ещё. Скорей бы подрасти. Поужинав, все улеглись спать уставшие и обессилившие. Сторожить первую смену остались девчата, вторую смену решил сторожить лагерь я. Разбудила меня Ленка и сразу плюхнулась спать. Мне показалось, она уснула, ещё не долетев головой до подушки. Укрыл её и сходил к озеру умыться. Проверил Огонька и решил пройтись вокруг лагеря. Какое то беспокойство появилось в груди. Нет, опасности я не чуял, но тревога появилась. Решив скрытно уйти в кусты и всё проверить, я тихонько разбудил Николая, приказав изображать спящего и взять оружие, а сам, войдя в режим скрыта, побрёл к ближайшим кустам. Пройдя метров двести, услышал тихий разговор парня и девушки. – Сеня я кушать хочу! – ныла барышня. – Света ну где я тебе еды возьму? – Давай у немцев украдём? Вон же они спят! Ну Сеня! Третий день голодом, у меня уже голова кружиться! Я так не смогу ребёнка выносить. Скину! – Светик солнышко! А если меня убьют? Как ты одна, до наших доберёшься? Говорил же оставайся у дядьки Панаса! Нет, с тобой пойду с тобой! Я бы уже давно к нашим вышел и за тобой прилетел, а так... Эх! Какие вы бабы упёртые! – Ты просто меня не любишь! – Люблю солнышко! Поэтому и ездишь на мне как хочешь. Нет, ну надо же мне было в зайца промахнуться! Последним патроном. Эх! Всё понятно с вами. Ладно, будем арестовывать. Подкрался к ним поближе и спросил: – Что, так сильно есть хотите? Они аж подпрыгнули, а паренёк револьвером давай махать и кричать стой стрелять буду. Я поржал и сказал: – Пошли за мной покормим вас, не надо заставлять будущего ребёнка и его мать от голода пухнуть. Развернулся и не скрываясь побрёл к лагерю. Через минуту за мной побрела девушка, а за ней и паренёк. Подходя к лагерю, крикнул: – Николай не стреляй, это я с добрыми гостями. Если бы сказал с хорошими, значит со мной враги. Вышли к костру, а тут все наши с оружием. Даже двойняшки с пистолетами в руках и смотрят настороженно. – Не волнуйтесь всё хорошо. Вот познакомьтесь Светлана и Семён, муж и жена. Ожидают ребёнка и занимаются лечебным голоданием в кустах – вытолкнул я засмущавшихся молодожёнов. Когда они вышли на свет я чуть не заржал в голос, молодожёну было едва восемнадцать, а девчонке наверно только семнадцать исполнилось вчера. Мужики тоже заулыбались, увидев этих чудиков. Парень был в лётной форме с голубыми петлицами и кубарями сержанта. Я сразу стал командовать: – Маша! Нужно покормить ребят, они трое суток не ели. Только немного, а то плохо станет. Лена ты спать дальше, Настя тоже. Василий выдать товарищу сержанту патроны к пистолету и автомат. Потом определите им место для сна. Матрацы и подушки есть в телеге, одеяла в броневике. Я пробегусь вокруг, меня не теряйте. Потом посмотрел на будущую мамашу и сказал Маше: – Там у меня вещи сестёр остались, подберите ей, а то вся в рванине. Маша согласно кивнула и взяв за руку Светлану повела к моим вещам на телеге, а Василий позвал за собой сержанта. Я удовлетворённо тряхнул головой и побежал вдоль озера. Сделав пять кругов, залез в озеро, искупался и взбодрился. Обтёршись рубахой, побрёл к лагерю. Новички уже спали, Маша тоже, только Василий сидел в броневике с биноклем и осматривал округу. Я подбросил веток в костёр и повесил закопчённый чайник, захотелось горячего чайку. Василий позвал меня и когда я залез в броневик, спросил: – Скажи Сергей, что с новенькими хочешь делать? Я заметил, как у тебя глаза загорелись, когда петлицы сержанта рассмотрел. – Глазастый! Есть такое дело. Тут рядом есть аэродром, а на нём наши самолёты брошенные. Вот я и подумал, притащить сюда парочку, да бензина, да бомб с ракетными снарядами. Продолжить? – ехидно посмотрел на Василия. – Знаешь Сергей, над другим бы посмеялся, а у тебя вполне может получиться. Партизанский отряд со своей авиацией, невероятно! – рассмеялся Василий – когда пойдёшь? – Как чай попью, так и вперёд. – Удачи тебе командир! Возвращайся, нам без тебя трудно будет! Очень трудно! – задумчиво сказал Вася. Я молча выпрыгнул из броневика и налив в кружку кипяток из закипевшего чайника, отошёл на середину полянки. Да хорошее место. Земля тут твёрдая, самолёт выдержит. Места для взлёта и посадки должно хватить. Вон там и место есть, где удобно самолёты маскировать будет. Решено! Допиваю и на аэродром, за техникой и самолётами. Глава 5. Какие вы немцы резвые ребята, уже обосновались как у себя дома. Ещё день два и к вам не подобраться будет. Это я удачно зашёл! Так топливозаправщик нам необходим, нам его надолго хватит. Берём однозначно. О, а у вас парни завтрак начался! Это я вообще чудненько забежал! Собак нет и это прекрасно, ползём к аппарату. Есть контакт! Хочу к нам на полянку. Раз! Отлично. Обратно. Теперь самолёт. Вот этот вроде целый и по виду почти новый. Залазим на место пилота. И – раз! Отлично, теперь обратно. Пока всё тихо, замечательно. Как мне нравиться моё волшебство, просто прелесть! Что теперь конфискуем? Нужны бомбы и РСы, ещё патроны к пушкам и пулемётам. Ищем склад вооружения, вроде вон тот ангар. Поползли потихоньку. Да мне сегодня просто нечеловечески прёт, это же грузовик уже загруженный. Что в нём? Такс вроде бомбы, патроны и ещё что-то в самом конце, мне не видно. Водила за рулём, курит придурок! Ага засуетился, офицерик идёт. Получи фашист втык от командира. Правильно, нефиг у взрывчатых веществ курить. Идиот блин. Ух ты! Начальство прилетает с проверкой! Это же просто замечательно! Устроим ему большой бумс! Так через две недели значит? Вообще прелесть. Идите – идите! Что может с машиной на охраняемом объекте случится? Совершенно ничего! Она просто исчезнет. Как-как? Вот так! Раз и всё! Было ваше, стало наше!!! Я лежал и сыто поглаживал свой живот. Уф нарубался! Вкусно проклятый фашист готовит. Давно так не наедался. Я приподнялся и посмотрел на свой партизанский отряд. Мда! Толпа беременных бегемотов, да ещё и обожравшихся. Многовато конечно осталось в полевой кухне, но не выбрасывать же вкусную пищу? Видимо на аэродроме много народу осталось голодными, да и вообще у них сегодня неудачный день. Зато у нас просто превосходный, семь самолётов, бензовоз, грузовик с боеприпасами, полевая кухня, плавающая легковушка и ремонтная мастерская. Да я ещё и бочек с бензином и маслом натаскал и бомб разных, досок, брус, да много всего, что под руку подвернулось. Вот такой я хомяк. Хотел ещё зенитку мелкокалиберную умыкнуть, но часовой не дал, бдительный гад. Семён был просто в шоке, как узнал, что у нас есть своя авиация, а уж как увидел её воочию, так и вообще, бегал как пацан вокруг. Хотя он и есть пацан, да и я тоже. Долго же я хохотал, глядя на рожи проснувшихся партизан, очумелыми глазами глядящих на полевую кухню и меня, доедающего уже третью порцию пюре с бифштексом и запивающего, всё это сладким компотом. А сколько было счастья в глазах Насти и Ленки, когда я налил им по целому котелку сладкого компота! Пей на здоровье. Да я ещё один самолёт прихватил курьерский, Шторьх немецкий. Теперь у меня в авиаотряде семь самолётов, три и – 15, три и – 16 и шторьх. На всякий случай, а случаи всякие бывают! Только переезд опять сорвался, но я своей волей отправил мужиков копать землянку. Пока одну, да навес от дождя сделать для боеприпасов. Мужики всё поняли и на мотоцикле уехали, а я занялся новичками. После вдумчивой беседы с Семёном порадовался, что всё просчитал правильно. Семён летал только на И – 15, да И – 16, должен был начать переучиваться на новые самолёты, да война спутала все карты. Со Светланой они официальные муж и жена, читал документы. Кстати ему двадцать лет, просто выглядит молодым пацаном. Их расписал командир полка, все записи печати и подписи имеются. Пять боевых вылетов на штурмовку и благодарность от командования. Всё было хорошо, пока аэродром не разбомбили вместе со всеми самолётами и техническими службами. Завершающим аккордом стал десант немецких парашютистов и бой на взлётной полосе. После рукопашной схватки их осталось двенадцать человек. Собрав оружие и боеприпасы, захватив продукты, они забрали единственную оставшуюся полуторку и поехали на ней за семьями. Только далеко не уехали, атака истребителей на полуторку и их осталось двое. Добравшись до села и дома, они успели только забрать семьи, когда в него вошли немецкие танки. Потом две недели по лесам и полям, неделю назад они расстались со второй семьёй, у них заболела дочка и они решили остаться в одном из сёл. Дальше пошли одни и вот вчера встретили нас. Предложение стать пилотом нашего партизанского отряда Семён принял сразу. Светлану назначили поваром отряда, она со слов Семёна отлично готовит. Светлана тоже согласилась. Это хорошо! Девчат ей в помощь и Семён поможет, с тяжёлым если, что надо. Отправил парней на мотоцикле докапывать землянки, на общем совете решили копать пока две, для мальчиков и для девочек, плюс туалеты. Нечего антисанитарию разводить. Навес для боеприпасов уже сделали, стаскали туда всю стрелковку, патроны и гранаты. Здесь у озера решили поставить палатки, под маскировочной сеткой, а к зиме уже плотно переехать в новый лагерь. Что будем зимовать, парни удостоверились после ежевечерних прослушиваний сводок совинформбюро, пришлось проводить политсобрание и объяснять всем текущий момент и будущие перспективы. Народ озадачился и после долгих споров решили, что я частично прав в своих выводах и смирились, я с облегчением выдохнул, мне тут только политических дебатов не хватало. Через какое то время пришли Егор с Семёном и извинились, наивные, будто я не видел их перешёптываний и переглядываний. То, что меня хотят сместить, я понял сразу, что им и сказал, а потом напомнил Егору наш разговор, сказав, что я могу в любой момент, просто прыгнуть куда хочу и кувыркайтесь вы тут сами, как хотите. Командир я временный и про это сказал сразу, в подчинение ни к кому не пойду, могу и сам воевать не хуже вас, а может и гораздо лучше и эффективнее. Если все решают от меня отказаться, я ухожу и всё, на этом разговор окончен. Парни ушли хмурые, а я решил озадачиться запасным аэродромом для себя, так на всякий случай. Благо такой у меня есть, но сначала закончу с этим. Две недели спустя мы закончили обустройство лагерей. Делали всё по уму, с прицелом на будущее. Я рассчитывал довести численность отряда до 30-40 человек, но основной костяк, кто про меня всё знает, будут жить только здесь. Приготовили пути отхода. Вырыли четыре землянки, две под жильё, одну под кухню и одну под штаб, где буду жить я и мой заместитель. Также сделали две укреплённые как дзоты пулемётные точки, снайперские лёжки на деревьях и минные поля. Единственную тропу к нам заминировали авиабомбами, на случай попытки проехать к нам на тяжёлой технике. В планах прокопать подземный ход к оврагу, к своей технике. Сейчас занимаемся заготовкой дров на зиму и учёбой. Николай с Егором занимаются установкой печек и хитрой системой отопления землянок. Обещают использовать только две печки, для отопления всех землянок, благо ремонтная мастерская со сварочным аппаратом, а труб разных и батарей чугунных для отопления я из гарнизона натаскал. Да я не сказал, все землянки сделали двухкомнатными. Во вторых комнатах сделали, в одной оружейную, это комната где находится, всегда готовое к бою оружие и боеприпасы, в другой столовую рядом с кухней, в женской землянке швейную мастерскую. Землянки сделали в три наката, обшив изнутри досками, поставили двухъярусные кровати и сделали, где надо лежанки. С настоящими дверями и банными окнами сверху, чтобы днём было светло. Это я выменял в соседнем селе на сапоги и солдатское нижнее бельё. Будем делать баньку, но чуть позже, пока в озере моемся. В общем, наладили быт и условия проживания. Технику укрыли специальными щитами, а сверху натянули маскировочные сети. Мы с Семёном специально на Шторьхе вокруг летали, ничего не заметили. Хотя знали, где искать и куда смотреть. Мы с ним теперь постоянно летаем кругами. Ищем брошенную технику и оружие, я потом прыгаю и собираю в разные места. Девчата довольны, все землянки украсили своей вышивкой и половиками. Когда успели сделать, удивляюсь. Я им нашёл швейную машинку Зингер, установили у себя и теперь всех обшивают. Народ ходит довольный и весёлый. Только я злой, это всё мелочи, у нас основная масса боеприпасов и вещевого довольствия лежит на улице, а это не есть гут. Авиагруппа в лице Семёна и Светланы проживают в одной из палаток рядом с большим озером, а мы здесь. Нужны ещё люди, а где их взять? Кого попало, я не хочу, мне нужны спецы, а к пацану никто не пойдёт. Диллема. Посоветовался с мужиками, предложили прокатиться по сёлам, поискать раненых. Умная мысль. Постоянно тренируемся. Я их по лесу гоняю, уже вешаются, но ходить стали гораздо тише и следов почти не оставляют. Случайно наткнулись и перебили семейство волков, из шкур наделали чуни на обувь, собак со следа сбивать. Учу ориентироваться в лесу и по карте, а также основным фразам на немецком, как правильно ползать по – пластунски и снимать часового, маскироваться на местности, частично снайперскому делу и частично минному. Как сделать растяжку или заминировать автомобиль, элементарной конспирации и основам делопроизводства. По утрам бегаем, вообще физподготовке и стрельбе я уделил очень много времени, рукопашный бой, метание ножей и других смертоносных предметов. Делаю из них машины смерти. Парни скрипят, но терпят. Только мой авторитет растёт не по дням, а по часам. Теперь они ко мне только командир обращаются и никак иначе. Зауважали черти! Девчата тоже постоянно тренируются, учу их стрелять с двух стволов и метать ножи. Делают поразительные успехи мои юные красавицы, я просто удивлён. Жаль времени на всё не хватает, хотя сплю по четыре-пять часов. Теперь нам нужно разработать план операции по уничтожению прибывающего начальства фашистов. Пора партизанскому отряду Призрак громко о себе заявить!!! Вчера весь день придумывали бомбы для подрыва складов. Дистанционных взрывателей пока нет, бигфордовым шнуром воспользоваться мы тоже не можем, его у нас нет, вот и гадали, как нам их подорвать. В итоге сошлись на том, что надо снаряжённые бомбы подвесить на верёвке, а верёвку при помощи горящей свечки пережечь. Так и сделали, только пришлось Василию со мной прыгать. Мне бомбу не поднять, да и один я просто не справился бы. Кто – то же и на шухере постоять должен и бомбу подержать, пока я верёвку привязываю. Мы с Васей сначала на склад боеприпасов прыгнули, я там немножко пошалил, потом на склад ГСМ пробрались. Склад ГСМ просто подожгли, только я там тоже пошалил, сначала несколько десятков бочек в разные места перетаскал, про запас. Потом прыгнули на километр от аэродрома и я вернувшись прыжком на склад, поджёг свечки, осталось только дождаться взрывов, посчитать потери, забрать самолёты и домой. Тут как раз удачно все фашисты стали строиться перед складами и начальство к ним в полном составе пришло, а тут как жахнет! Обломки даже рядом с нами падали, я даже пожалел, что дальше не прыгнул, но пронесло. Я смотрел на горящий аэродром, здания и самолёты и думал, что же там так бумкнуло? Что-то слишком сильно бабахнуло, на такое я не рассчитывал. Ну да ладно, получилось так, как получилось. А получилось в принципе замечательно, проверяющему начальству и основной массе пилотов и технических специалистов пришёл бальшой трындец! Технику тоже изрядно повредили, одних самолётов за три десятка горело. Из них восемь новеньких мессершмиттов с зелёненькими сердцами на борту и множественными отметками сбитых самолётов. Теперь всё отвоевались болезные. Это уже Семён отметился, разбомбил остатки целых самолётов, а в конце из пушек и пулемётов прошелся по живым фашистам. Складам вооружения и ГСМ, мастерским и диспетчерской тоже каюк, а вот наши самолёты, что стояли с краю лётного поля, почти не пострадали. Это очень хорошо, а то я присмотрел ещё самолётов, трошки для сэбе! Щоб було! В хозяйстве всё пригодится. А если честно, захотелось мне очень, научится летать. В прошлой жизни был опыт, летал на Як – 52, целых два раза. Семён меня на Шторьхе обучал, значит надо ковать железо пока горячо. Вот стоящий с краю двухместный У-2 я и прихватизирую. Добегаем с Василием до самолётика, я сажусь на место пилота, а Василий сзади и раз! Мы дома! Тут же прыгаю обратно и под шумок начинаю таскать всё, что ещё можно. Целые зенитки, машины, самолёты. Яков добежал до наших и забрал всех мужиков. Дружными усилиями откатили самолёты и остальную технику к кустам и замаскировали. Приземлившийся Семён осмотрел самолёты и показал большой палец, отлично, значится не ошибся, я буду летать. Ура – ура!!! Вася умудрился ещё и портфель по дороге прихватить с чемоданчиком. Они там валялись никому не нужные, вот Вася и забрал их с собой. Хороший такой портфельчик опечатанный, кожаный. Я его как раз сейчас и вскрывал, а мужики чемоданчик. У них быстрее получилось, судя по радостным крикам. Посмотрел, что они нашли и понял их радость, две бутылки французского коньяка, да табак и сигары, отличный набор для бритья с ремнём для правки лезвия, одеколон, маникюрный набор. Хоть будет чем нормально ногти подстригать, а то ножом не очень удобно. Рассказал мужикам о разгроме аэродрома и нанесённом фашистам уроне в живой силе и технике, мужики довольны. Тут же при них записал в боевой журнал наши достижения и письменно и устно выразил парням благодарность за отличную службу. Без них я бы не справился. Обломал мужиков с выпивоном, вечером без проблем, а пока у нас много срочных дел. Мужики согласились со мной, хотя и с обидой. Я их успокоил, сказал вечером, накроем отличный стол и всем отрядом отметим нашу первую удачную операцию, с вручением памятных подарков отличившимся отличникам боевой и политической подготовки. С подарками я давно придумал, когда в разбомбленной бригаде нашёл коробку с орденами и медалями, да разными значками. Там же были и разные бланки с печатями, я всё подобрал, но пока не разбирался, а ещё собрал у убитых целые часы, фонарики, компасы и ножи. Вот это всё и буду вручать своим бойцам. Немного подумав, решил всем сделать записи в красноармейских книжках, а у кого нет выдать, с печатью войсковой части комполка Левашова. Будем как настоящий партизанский отряд, а не банда головорезов. Вечером построил отряд и произнёс торжественную речь, коротенько минут на сорок (шучу!), объявил всем без исключения благодарность от имени командования, то есть от меня. Все дружно гаркнули – служим трудовому народу, а я начал выдачу слонов. Первым вызвал Василия, вручил ему наручные часы, компас, фонарик, отличный нож НР-1. В конце объявил, что за находчивость, проявленное мужество и героизм при уничтожении вражеского аэродрома Василий представлен к награде, медали – За Отвагу и повышением в звании до младшего сержанта. Как только будет подтверждение наградных из центра, Василий её сразу получит. Затем вызвал Семёна и объявил, что за отлично проведённый вылет и удачную штурмовку с уничтожением живой силы и техники противника, представил Семёна к ордену Красной Звезды. После подтверждения из центра, награда также будет вручена герою. Мои слова о связи с центром произвели просто ошеломляющее действие, все удивлённо на меня поглядывали. – А вы думали я здесь, самодеятельностью занимаюсь? Нет. Я выполняю прямой приказ Члена Военного Совета фронта, Дивизионного комиссара Залесского, по созданию партизанского отряда на временно оккупированной территории Беларуси. После создания отряда я должен выйти к связнику, для получения приказа о наших дальнейших действиях. Вот такие пироги. В связи с этим бойцам партизанского отряда Призрак вручаются красноармейские книжки, у кого они есть делается запись о прохождении службы в партизанском отряде. Вызывая всех по очереди, вручал памятный подарок, каждому свой. Внятно объяснял, о вкладе в победу над фашизмом данного товарища, нисколько не умоляя, а наоборот, подчёркивая, что каждый вносит свой труд в общую Победу. Кто подвигом на поле боя, а кто и подвигом в тылу. Все бойцы у кого не было получили по пистолету и ножу, наручные часы, фонарик и компас. Девчата тоже, только им я выдал ножи с ножнами и маленькие пистолеты с кобурой, тоже подобрал на аэродроме пока бегал, а ещё сапожки и маленькие зеркальца, всё же девчонки. Сапожки кстати я в гарнизоне нашёл! Увидел и прибалдел, это же дефицит ужасный сапоги маленьких размеров, даже себе подобрал новенькие хромовые, две пары, а уж как радовались девчата! Назначил Семёна ответственным за нашу авиагруппу и матчасть, вручив ему командирскую сумку и случайно найденные солнцезащитные очки, немецкие, трофейные. Пока бегал по аэродрому подобрал, удивившись, что они целые, хоть и были забрызганы кровью. Все остались довольны подарками, грустно вздохнув, я махнул рукой Николаю, разливай. Гулять, так гулять. Хорошо посидели, даже я рюмочку за Победу и товарища Сталина выпил. Попели песни, частушки и поплясали немножко. Я спел несколько песен из будущего, переделав их под современные реалии. Народ впечатлился. Гармошку трёхрядку я в гарнизоне нашёл, а Николай отлично на ней играет. Вот и подобрали быстренько мелодии, а несколько раз спев, даже перепели на несколько голосов. Особенно всем понравилась песня, про геройский партизанский отряд. Это я так песню из кинофильма “Белорусский вокзал” перепел. Все остались довольны. Никто не упился и не подрался, достойно отпраздновали. Портфель я вскрыл только утром и задумался. Документы шибко важные, их бы в Москву, аналитикам. Хорошие выводы могут сделать. Надо идти к связнику и связываться с комиссаром, перекинуть ему документы он разберётся, куда их дальше, всё обдумав и посоветовавшись с Семёном и Егором, принял решение, прыгаю к связнику. Предупредил девчат и прыгнул поближе к селу. Глава 5. Вроде всё спокойно, оставляю оружие в приметном месте и закинув за спину сидор смело направился на встречу. Подходя к дому связника, сделал круг на всякий случай. Вроде чисто, стучусь в ворота. Открывает мужик с бородой и спрашивает чего надо? Снимаю с плеча заранее захваченный старый хомут и показываю, что надо отремонтировать. Махнув рукой, мужик развернулся и пошёл к сараю. Одной ноги у него нет по колено, идёт на деревяшке. Всё сходится, закрываю ворота и иду за ним. Во дворе невероятно красивая блондинистая девчонка развешивает на верёвку постиранные простыни. Обалденная фигурка, длинные распущенные волосы, вытянулась на цыпочках закидывая простынь, на солнце платье просвечивает, я вижу красивую юную грудь и невероятно длинные и стройные ножки, невольно сглатываю и спотыкаюсь о пустое ведро, которое стоит посреди двора. Девчонка заливисто хохочет, а я красный как рак подпрыгиваю и бегу за мужиком. Мужик останавливается и недовольно качает головой: – Всё бы тебе Янка над хлопцами изголяться! Иди лучше квасу нам принеси, егоза! Я прижав к груди хомут, как самое дорогое в моей жизни, опускаю голову и говорю: – Извините Кузьма Фёдорович, засмотрелся. Красивая зараза! – Откуда меня знаешь хлопчик? – удивлённо и подозрительно смотрит на меня мужик. – Да знакомый у нас общий. Привет вам от Лёньки Гомельского. Просил передать, что славянский шкаф довезли в целости и сохранности, лежит в условленном месте, как и просили. Родственники все живы и здоровы, на курорте отдыхают, винцо пьют и шашлычком закусывают. Просили передать, что им нравится – по мере моих слов лицо мужика светлело, в конце он уже улыбался – А у вас как дела, по добру ли погода нынче, не шалит? Жара покосу не мешает? – сказал я кодовую фразу, скрестив пальцы на правой руке. – Хорошо всё мил человек, намедни грозу обещали, да мимо унесло, стога не задело. Проходи в сарай, там поговорим – сказав отзыв и глянув по сторонам, мужик закрыл за мной створку. Постоял минуту, разглядывая меня, очень пристально и сказал: – Здравствуй товарищ Сергей. Рад с тобой познакомиться. Про тебя нам сообщили. Как меня зовут, ты уже знаешь, здесь я пятнадцать лет живу. Для всех обижен Советской властью, раскулаченный и отсидевший срок, контра одним словом. У новой власти ко мне претензий нет, приходили они агитировали в старосты или в полицаи, но я отказался. Какой из меня представитель власти без ноги? Инвалид я, но если нужна помощь, завсегда её окажу! Чем смогу, только не уточнял, кому именно. Вот так и живу, да подрабатываю понемногу скорняком. Семьи у меня нет, вот Янка только, она одна выжила, остальные все с голоду помёрли. Вот и живёт со мной, внучка. – А какие тогда родственники на курорте отдыхают? – озадачился я. – А это, семьи командирские мимо везли, да разбомбили их. Оставшихся в живых людей, мы и спасали. Хотели вывезти, да немцы шибко быстро наступали. Боялись, что не успеем, вот и обратились к отступающим командирам с большими ромбами, они их забрали и пообещали самолётом вывезти, а потом весточку прислать с проверенным человеком. Вот ты её и принёс – улыбнулся Кузьма Фёдорович – Ну рассказывай с чем пришёл? – Дело у меня серьёзное. Про аэродром немецкий слышали? – глянул я на посерьёзневшего Кузьму Фёдоровича – Документы мы там важные захватили, надо их в Москву срочно отправить если есть возможность, если нет прямого выхода, то связаться и уточнить, куда их доставить. К сожалению, наша авиация не дальняя, максимум, что можем километров на двести пятьдесят – триста поближе к линии фронта подкинуть. Где она проходит, примерно знаем, но не точно. – Подожди, так аэродром Быхова ваша работа? – прервав меня, даже присел Кузьма Фёдорович. – Да! Партизанского отряда Призрак. Нами уничтожено около 250 специалистов аэродромной обслуги, механиков, водителей, солдат охранной роты, тридцать два пилота, всё начальство аэродрома и приехавшее с инспекцией проверка из Берлина. Это примерное количество погибших, точно пока не известно. Уничтожены склады с боеприпасами и горючим, восемь истребителей мессершмитт новой модификации, два десятка бомбардировщиков и примерно пять транспортных самолётов. Инфраструктуре аэродрома нанесены значительные повреждения, ремонт и восстановление потребует много времени и затрат. Захвачены в ходе операции шесть И – 16, шесть И -15 бис, один немецкий самолёт связи Шторьх, один У-2, один Р – 5, два 88- мм зенитных орудия и три мелкокалиберных зенитки разных систем, плавающий автомобиль, четыре грузовика, один тяжелый бронеавтомобиль, передвижная ремонтная мастерская, два мотоцикла с коляской и пулемётами, полевая кухня, ну и ещё там всякого по мелочи – закончил я махнув пренебрежительно рукой – А топливозаправщики забыл. Теперь точно всё. – А сколько вас было Сергей? – спросил Кузьма Фёдорович, смотря на меня как на восьмое чудо света. – В разработке операции участвовал весь личный состав отряда, непосредственное выполнение проводило пятеро, в боевых столкновениях участвовало трое, включая меня – спокойно ответил я. – Вот это да! – раздался сзади восхищённый возглас. Я оглянулся и увидел внучку с кувшином кваса в руках. Она смотрела на меня взглядом полным восхищения и немого обожания. Её огромные, невероятно красивые синие глаза смотрели мне прямо в душу, обещая такое, что у меня закружилась голова, я попытался ухватиться за что – нибудь руками и отключился. Пришёл в себя от рук, заботливо поддерживающих меня за плечи и голоса Кузьмы Фёдоровича: – Янка ты совсем сдурела! Что творишь? Прекращай свои ведьмовские штучки! Паренёк чуть не окочурился, от твоих фокусов! Дай квасу, надо его напоить. Затем мне в рот полилась безумно вкусная жидкость, я схватился руками за горшок и остановился, только выпив его до конца. – В жизни ничего вкуснее не пил! – честно признался я глядя на Яну. Её ярко синие глаза смотрели глубоко в меня, и я стал в них тонуть, внутри меня поднялась неведомая волна нежности, мне безумно захотелось обнять её и никогда не отпускать. Держать её крепко – крепко, укрыть, защищая от всех проблем и неприятностей. Янка смотрела на меня, и я видел в её глазах, что я её герой и ей не важно, что мне всего четырнадцать. Время замерло навечно и мы не видели и не замечали ничего и никого вокруг, кроме друг друга. Тут закряхтел Кузьма Фёдорович, и Янка испуганно отпрыгнула от меня и стыдливо отвернувшись, стала теребить косу, а я пытался надышаться вдруг резко появившимся воздухом. Фёдор Кузьмич улыбаясь в бороду, помог мне подняться и посадил на колоду. – Иди внучка собери нам на стол поснедать. Иди милая!- отправил Кузьма Фёдорович внучку в дом. Когда она вышла, улыбаясь он сказал мне: – Ну всё! Приплыл ты Сергей. Много за ней парубков бегает, даже сватались уже несколько раз, но так как на тебя, она ни на кого не смотрела. Не боишься? – Боюсь! Красивая она, а вдруг меня убьют? Кто её защитит? – ответил я, грызя соломинку. – А ты сможешь её защитить? – внимательно смотрел на меня Кузьма Фёдорович. – От всего нет! От многого да! – серьёзно ответил я, глядя на него. – Добре хлопец! Добре, что понимаешь! От всего и я её защитить не смогу – грустно сказал дядька Кузьма. – Ты вот, что? Правду мне рассказал? Ничего не приукрасил? Не верится мне, что вы впятером такое дело провернули? Тут и батальоном можно не справиться – сомневался дядька Кузьма. – Дураку и дивизии не хватит. Наши командиры плюшевые бойцов совсем не жалеют, думать головой не хотят совершенно. Как сто лет назад воюют, в штыковую ура! На пулемёты и танки, идиоты. Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона, в военное время не работает. Воевать, всем необходимо учиться, а не политинформации проводить. Русский солдат самый неприхотливый в мире, может воевать в любых условиях, но элементарным оружием его всё равно необходимо вооружить и обучить, как им пользоваться, а не абы как лишь бы значилось на бумаге. Я в отличие от них, своих бойцов жалею. Хочу, что б не они, бездарно сдохли за свою Родину, а немцы дохли за свою Родину и Фюрера! А я им в этом помогу с огромным удовольствием – зло ответил я. – Не петушись Сергей! Вдруг ты преувеличил потери немцев, а я отчитаюсь? Стыдно мне потом будет, за ложную информацию – примирительно поднял руки дядька Кузьма. – Да нет, потери немцев верны процентов на 90, скорее я занизил. Пересчитал только то, что видел в бинокль со своей стороны. Жаль с другой стороны аэродрома не смог, больно много там немцев приехало, не подобраться – уточнил ему я. – Это добре! Раз сам подсчитывал, тогда верю! И все равно, как же вы впятером, такое дело провернули, не представляю! Это ордена как минимум всем. – Считаю, что награды достойны двое. Это наш лётчик, который штурмовал аэродром и бывший со мной непосредственно в боестолкновении красноармеец. Нужно звания повысить остальным, хотел уточнить могу ли своим приказом это провести, у меня лежит спасённое знамя полка и печати части. Я собрал, что нашёл, там чистые книжки красноармейские, командирские удостоверения, разные бланки, ордена с медалями, часть денежной кассы, ну и много всего по мелочи. Вот мне и надо знать могу ли я своей властью, наградить орденом или медалью, зачислить в состав партизанского отряда, поставить на довольствие, ну и всё, что с этим связанно – ответил я озадаченному Кузьме Фёдоровичу. – Подожди – подожди! Получается командир партизанского отряда Призрак. Это ты? И тебя слушаются и бойцы и лётчики? Но как? Ты ведь совсем, пацан ещё? – совсем опешил Кузьма Фёдорович – Вот оказывается почему, мне Залесский дал указание отнестись к тебе совершенно серьёзно! Он тебя знает, лично? – Ну да! Я ему жизнь спас нечаянно. Его расстрелять собирались, а тут я. Положил немцев из пистолетов, да комдив Семёнов ещё помог. Вот потом и разговорились. Я ему рассказал о своей боевой группе, об уничтоженных к тому времени фашистах, а он мне предложил создать партизанский отряд. Да выход на вас дал, если будет, что то серьёзное, вот я к вам и пришёл – честно ответил я. – Хорошо Сергей, пойдём поснедаем, а я пока подумаю. Как нам удачней поступить в данной ситуации. Тут думать надо, нахрапом всё не решишь – поднявшись, пошёл в дом, махнув мне рукой. Быстро перекусив, я собрался уходить. Предупредил Кузьму Фёдоровича, что забегу вечером. Я же вижу ему нужно посоветоваться с кем то, а с кем, он пока показывать не хочет. На прощание увидел обиженный взгляд Янки, разведя извиняясь руки в стороны, показал на наручные часы и пантомимой изобразил, как моё сердце выпрыгнуло из груди и улетело к ней. Янка его поймала и прижала к себе, после чего махнула улыбаясь рукой, мол иди уже герой. Улыбнулся радостно ей в ответ, помахал ладошкой и закрыв ворота ушёл. Забрал оружие и прыгнул в отряд. Тут всё в порядке, технику расставляют для обороны аэродрома. Роют капониры для самолётов, это я им объяснил, что это такое и для чего. Парни покочевряжились, но согласились. Теперь роют, у нас всё последнее время связанно с лопатой. Обустраивать нужно много, а народу мало. Долго спорили, как поставить зенитки, Семёну главное защитить нас от самолётов, а мне на все случаи жизни. В итоге своим приказом определил места установки, указав им сектора обстрела, получилось почти в круговую оборону. Танки и бронетехника могут подъехать только с одной из сторон, вот туда и поставил Ахт -ахт, 88-ми мм орудия, чтобы могли и в небо стрелять и по танкам прямой наводкой. Мелкие зенитки поставил так, что бы могли бить в лоб заходящим со стороны озера и леса, на посадку самолётам, а одну бить и по лесу и вдоль озера. На мой взгляд, получилось неплохо, один участок остался не прикрытым, но туда мы поставим броневик. Тогда всё будет тип – топ. Семён походил, подумал, а потом согласился со мной. Ближе к трём часам дня меня вдруг охватила непонятная тревога. Сначала я не понял в чём дело, все рядом работают, все на виду. Чего я разволновался? И вдруг в голове как молния догадка. Яна в беде! Что – то случилось! Выпрыгиваю из капонира бросив лопату и как очумелый, бегу к своим вещам. Быстро одеваюсь под удивленными взглядами остальных, снаряжаю запасные пистолеты, досылая патрон в патронник, беру две гранаты ф-1 в карманы и две немецкие колотушки за пояс ремня, снаряжаю основные пистолеты и замираю, куда прыгать? Тут резкая боль в груди, я невольно хватаюсь за сердце и закрыв глаза, хочу оказаться рядом с ней. Прыжок. Открываю глаза и вижу человек семь явно бандитской внешности, один пытается забраться на Яну, двое её держат за руки и двое за раздвинутые ноги, один затыкает рот её трусами. Платье разрезано ножом, сверху до низу. Один стоит на стрёме и вожделенно поглядывает на тело Янки. Янка изгибается изо всех сил, не давая пристроится. Всё понятно. Молча начинаю стрелять в бандитов, начиная с того который пристраивается к Яне. Стреляю ему в ягодицы, потом отстреливаю бандита стоящего на стрёме. Убивать их сразу не хочу, я их казню. Шестнадцати патронов хватает на всех. Уроды валяются на земле, держась за свои раны и громко кричат от боли. За волосы стаскиваю с Яны центрового фраера и оттащив его в сторону перезаряжаю пистолеты. Находясь в шоке, тот смотрит на меня в ужасе. – Ты посмел обидеть мою девушку, знал ты об этом или не знал мне всё равно. Наказание одно – смерть. Приговор привести к исполнению – и направив на него пистолет, чувствую спиной опасность и резко падаю, перекатившись вправо, надо мной пролетают пули. Стреляет с револьвера один из парней державших Яну за руку, одним выстрелом успокаиваю его навечно и добиваю остальных. Некогда мне с вами церемониться. Выдёргиваю у одного из бандитов со штанов ремень и связываю руки живому бандиту, решив его попозже допросить. Подхожу к плачущей Янке и встав перед ней на колени виновато говорю: – Прости меня солнышко! Не сразу сообразил, что ты в беде! Немножко задержался! Янка, совершенно не стесняясь своего обнажённого тела, обхватывает меня руками, сильно прижавшись ко мне, и тоненько плачет. Глажу её всхлипывающую по спине, по волосам, шепчу ей на ушко какая она красивая и как я её люблю, что никто и никогда больше её не обидит, пока я жив. Что всё у нас будет хорошо и замечательно, никогда больше такое не повторится. Она отпускает меня и смотрит мне в глаза долго – долго, а потом говорит: – Я видела тебя в своих снах, ты был то рыцарем на коне и спасал меня от разбойников, то прекрасным принцем и освобождал меня от злого волшебника. Всегда, во всех моих снах спасал меня ты, а сегодня когда вошёл к нам во двор, я чуть не потеряла сознание от радости. Он пришёл! Мой принц из снов пришёл ко мне! А потом ты засмотрелся на меня и упал, у тебя было такое удивлённое и растерянное лицо, что я не сдержалась и засмеялась. Ты не обиделся? – Конечно нет солнышко, разве на тебя можно обижаться? – отвечаю ей улыбаясь. – А потом я услышала твой рассказ и поняла, что ты герой! Самый настоящий! Мне стало так приятно, что мой принц смелый и сильный! Когда ты уходил, я думала, моё сердце не выдержит, так сильно оно билось от обиды! Он даже не поговорил со мной, думала я! А потом ты оглянулся и подарил мне своё сердце! Я была счастлива! Подружки позвали меня купаться на речку, но были ещё дела. А вот потом я побежала. Мне хотелось рассказать им, что мои сны правда! Что мой принц уже со мной! Я не заметила этих бандитов, так торопилась похвастаться. Я забыла, что идёт война и вот, чуть не поплатилась за это. А потом я звала тебя мысленно, из-за всех сил звала и ты пришёл. Ты опять спас меня, как и во снах. Спасибо тебе! – и Яна поцеловала меня в губы. Никогда не смогу забыть этот поцелуй, никогда! А потом я занялся подранком. Из его допроса выяснилось, что они захватили сторожку лесника, убив его и захватив дочку и трёх санитарок, выходящих из окружения. Они сейчас сидят в сарае под охраной двух оставшихся бандитов. Там же и всё наворованное лежит, три телеги разного барахла. Казнив бандита, я обнял Яну и прыгнул в сарай Кузьмы Фёдоровича. Как только Яна вышла из сарая, Кузьма Фёдорович сразу подбежал к Яне, спрашивая, что произошло. Яна в разорванном платье, подвязанном ремнём одного из убитых и в пиджаке другого, быстренько всё рассказала и убежала в свою комнату, переодеваться. Я сидел в сарае на колоде и ждал Кузьму Фёдоровича. Он вбежал, хромая в сарай и обнял меня со слезами в глазах. – Спасибо сынок! Спасибо тебе! Одна она у меня отрада! Убили бы они её, изнасиловали и убили. А ты молодец! Мне Янка рассказала, как ты их казнил, уважаю! – дядька Кузьма отпустил меня, немного стесняясь своего порыва, и отступил от меня. Потом вдруг что-то вспомнив, взглянул на меня и сев на сеялку спросил: – А скажи Сергей, как ты возле Янки оказался? Я не понимаю? Она говорит, ты просто из воздуха появился и сразу стал стрелять? – Я и сам не понимаю дядька Кузьма! Раньше я был самым обыкновенным, простым мальчишкой. Играл как все, учился как все, а потом война – тут в сарай забежала быстро переодевшаяся Янка и села рядом со мной, взяв меня за руку – Моя старшая сестра должна была выйти замуж за комполка Левашова. – Левашова? Петра Петровича? – перебил меня ошарашенный и удивлённый дядька Кузьма. – Да! За дядю Петю! Он как Машу увидел прямо с ума сошёл. Влюбился с первого взгляда. Первая жена его бросила, сбежала с любовником. Он долго один жил, был старше Маши на восемь лет, но она этому значения не предавала. Он ей тоже очень нравился, она всё просила его к нам в гости привести, а я мальчишка не понимал зачем. Всё отнекивался. Эх, если б не я, может и успели бы они немножко пожить вместе. Да, что уж теперь гадать. Хороший командир был, решительный. Погиб он, гарнизон их разбомбили, там я его и нашёл. Когда война началась, мы к нему уходили, покидали в телегу, что успели и ушли, прямо из под носа у немцев. Три дня шли просёлками, всё хорошо было, осталось километров десять и тут разведдозор немецкий. Сразу открыли огонь по отцу, он рядом с телегой шёл. Накинулись на сестёр, начали на них платья рвать, а я как застыл, никак не мог поверить в происходящее. Потом кинулся им на помощь, а меня немец, лось здоровенный сапогом в грудь как пнёт. Я упал, вдохнуть не могу, а он штык – нож мне в грудь со всего маху как вонзит. Больно ужас как, а потом выдернул его и пошёл в наших вещах копаться. Сестрёнки кричат, а я им ничем помочь не могу, пытаюсь подняться, а от боли даже пищать не могу. Потом кровь горлом пошла и я захлебнулся. Очнулся резко, сколько времени прошло не знаю. Может два часа, может пять часов. Весь в крови и дерьме, но рана на груди зажила. Как не знаю? Не спрашивайте, тело как деревянное еле расшевелил. Над сёстрами долго издевались, потом вскрыли животы и перерезали горло. Отца даже не обыскивали. Я их похоронил там – же, с тех пор мщу немцам, как могу и как умею. С тех пор и перемещаться могу так. Как это работает, я тоже не знаю, но очень помогает. Яна подружкам лишнего не болтать? – переключился я на другую тему. – Не буду Серёжа. Они хорошие девчата, комсомолки. Они хотели к партизанам уйти, все вместе. Там ещё и ребята есть, четверо. У них револьвер есть и винтовка – гордо заявила Яна. – Это плохо. Могут сдуру, вас всех подвести. Нужно у них оружие забрать – повернулся я к Яне. – Ребята его мне не отдадут. Они к партизанам хотят на днях уходить. Тут в соседнем лесу появились. А может, ты их к себе заберёшь, в ваш партизанский отряд? – загорелась Янка. – В нашем отряде дисциплина и порядок. Строгое подчинение приказам, за не выполнение приказа расстреливаем. Это не шутка. Один балбес, может весь отряд погубить. Наши бойцы много учатся, тренируются. Много дел по хозяйству, нужно всё строить. У нас в лесу строятся землянки, склады, готовятся дрова на зиму. Возводятся укрепления вокруг лагеря, пулемётные дзоты, устанавливаются минные поля. Работы непочатый край. Плюс к этому боевая работа, а это – разведка, шпионаж, вербовка агентов, диверсии. Да много всего, но туда идут только самые лучшие. Геройству у нас не место, глупо сдохнуть, у нас не приветствуется. Только точный расчёт и подстраховка. Как думаешь, пойдут к нам ваши ребята? – с иронией взглянул я на неё. – Нет, не пойдут. Им, быстрее хочется фашистов убивать, а у вас учиться надо – покачала отрицательно головой Янка. – Вот ты сама и ответила, а какой вывод можно из этого сделать? – взглянул я на погрустневшую девчонку – А вывод очень простой! Убьют они в лучшем случае пару немцев, если их при этом просто застрелят, замечательно, а если возьмут в плен? Они потянут за собой вас, вы других, вот и выходит из-за глупости и самоуверенности нескольких малолетних балбесов, погибнет множество невинных людей – закончил я. – Можно подумать, ты не малолетний балбес – обиделась на меня Яна и выдернула свою руку, отвернувшись от меня. – Конечно он малолетний балбес! – заговорил дядька Кузьма – Вместо того, что бы осуществлять общее командование и контролировать выполнение своих приказов, командир партизанского отряда, как мальчишка убежал спасать одну глупую дурочку. О чём он думал? Поставил под удар выполнение задания командования и раскрыл свою внешность перед посторонними гражданами, рискуя при этом получить глупую пулю и умереть совсем не героем. И это имея на руках важнейшие документы государственной важности, которые необходимо как можно быстрее передать в Москву. Да за такое расстреливают – закончил на оптимистичной ноте дядька Кузьма – Что будем с вами делать товарищ Сергей? Я, опустил голову, что говорить, он полностью прав. – Я всё понимаю, но я не мог поступить иначе! Просто не мог! – ответил я глядя на Кузьму Фёдоровича. Яна, раскрыв рот, сидела и смотрела на меня ошеломлённым взглядом. – Товарищ Сергей это ты? – пропищала она, повернулась к Кузьме Фёдоровичу и спросила: – Деда это правда? Тот согласно кивнул головой и сказал: – Сообщи ему новости из Центра. Яна выбежала, через минуту вернулась, повернулась ко мне, достав из кармана листок, стала читать: – Юстас – Алексу. Полномочия подтверждены. Ты командир отряда, звание младший лейтенант. Награждён, орден Красного знамени, освобождение ЧВС. Разрешено награждать своим решением, присвоен номер части 03307. Данные уничтожения аэродрома подтверждены. Награждён, орден Красной звезды. Документы доставить район Брянска. Ждём подтверждения. Юстас – Яна подняла голову и внимательно посмотрела на меня, а я катал в голове вариант доставки документов. На чём лететь? Вот в чём вопрос. Нужно советоваться с Семёном. Посмотрел на Яну, пиши, она достала карандаш и приготовилась. – Алекс – Юстасу. Спасибо доверие, оправдаю. Брянск подтверждаю, уточните квадрат. Связь, ваше сопровождение. Алекс – закончил я – Когда у вас сеанс? – спросил Яну. Та посмотрела на часы и сказала через два часа. Вернусь через полтора, сказал я и прыгнул в отряд. Когда Сергей исчез, Яна повернулась к деду и сказала: – Ему не может быть четырнадцать? Физически он выглядит старше, но в остальном? Мальчишки так себя не ведут! – Я знаю внучка. Сам на него смотрю и удивляюсь. Он очень необычный. Есть ещё кое-что, что ты должна про него знать. Если у тебя с ним всё серьёзно? – дед вопросительно посмотрел на внучку. – Серьёзно деда, очень серьёзно – ответила внучка. – Хорошо! – вздохнул дед – он из дворян. По отцу из казаков. Его предки были атаманами, полковниками, войсковыми старшинами, дед генералом, командовал Донской дивизией при Николае 2. Получили потомственное дворянство от Императора Александра 1. По матери он вообще светлейший князь Голицын, один из древнейших родов России. – Откуда ты это знаешь? – спросила удивлённая Яна. – Помнишь в середине мая я уезжал в Минск на пару дней? – Яна согласно кивнула – Нас собирали в управлении, чувствовали, что скоро война. Вот там я и познакомился с комполка Петром Петровичем Левашовым. Он как раз вышел из нашего управления в растерянных чувствах и случайно столкнулся со мной. Извинился и мы разговорились. Ему надо было высказать наболевшее, тут и подвернулся я. Сестру Сергея он действительно любил, но жениться ему, категорически запретили. По причинам, которые я тебе озвучил. Он собирался бросить армию, а я ему посоветовал подождать месяц другой, привёл доводы и он согласился. Теперь жалею. Прав Сергей, хоть немножко, но счастье бы у них было. Яна лежала во дворе на травке, смотрела на небо и думала, ну и пусть из дворян? Я его люблю, а остальное не важно. В конце концов, я тоже польская дворянка. Глава 6. С Семёном мы быстро обговорили маршрут и возможные проблемы. Порадовало, что Семён уже летал по этому маршруту, перегоняли самолёты. Ориентиры знает и совсем заблудится, нам не грозит. Решили лететь на Шторьхе, дальность полёта позволяет, тем более на нашем самолёте стоит дополнительный бак. Думаю, километров 400 он пролетит без проблем. По дороге будем садиться в некоторых, мало заметных местах, мне необходимо посмотреть местность и всё запомнить лично. Вдруг придётся прыгать к линии фронта, а так гораздо безопаснее. Пять шесть прыжков и у наших, а может и одним прыжком получится, чем бог не шутит. Было бы вообще замечательно. Обговорив все детали, прыгаю обратно к Кузьме Фёдоровичу в сарай. Открываю глаза и сразу падаю в стог сена. Твою мать, откуда здесь немцы? Неужели раскрыли? Двое немцев выносят из сарая маленький бочонок, видимо с мёдом. Слышу разговор у сарая на польском: – У вас очень красивая внучка пан Потоцкий! Видно породу. Сразу представляю светский раут и вашу внучку в качестве королевы бала! У неё бы не было отбоя от блистательных кавалеров. – Да герр генерал! Полностью с вами согласен! Вы не представляете, как мне хочется увидеть её на балу в роскошном платье. Помните май 14 года, бал у наместника губернатора, мы с вами два молодых офицера, в новеньких гусарских мундирах? А как вы выплясывали мазурку с графиней Равич-Островской, бедная пани Чарнецкая чуть не съела свой веер от досады! – услышал я голос Кузьмы Фёдоровича и их дружный весёлый смех. – Да Анджей! Спасибо тебе! Ты навеял мне приятные воспоминания! К сожалению, мне нужно ехать по службе, хотя ты даже не представляешь, как мне не хочется – расстроенным голосом ответил генерал. – Что – то случилось Курт? Неприятности по службе? – обеспокоенно спросил Кузьма Фёдорович. – Да! Ты слышал о нападении на аэродром? – Без подробностей Курт. Только то, что было нападение и много жертв. Это правда? – спросил Кузьма Фёдорович. – Да Анджей! Почти 300 погибших и около сотни раненых и обожжённых. Самое неприятное, что погибла инспекционная группа из Берлина, два генерала и специальная истребительная группа во главе с полковником Вернером Мёльдерсом, любимчиком Геринга. С ним была спецгруппа, а это восемь асов – истребителей, на счету каждого не менее пятидесяти побед. Геринг просто рвёт и мечет, да и Фюрер в гневе. Уничтожено восемь новейших экспериментальных истребителей, два экспериментальных штурмовика и три бомбардировщика. Их специально отправили на восточный фронт на испытания, с лучшими пилотами и специалистами. Все погибли, все. Это ужасно. Самое главное, мы совершенно не представляем, кто мог такое провернуть? Откуда они узнали время построения личного состава для награждения? Как смогли свободно проникнуть на особо охраняемый объект? Какими силами? Мы даже не знаем, каким образом были взорваны сами склады. Показания выживших очевидцев только запутывают ситуацию. Один контуженый фельдфебель из охранной роты рассказал, что видел мальчишку, который залез в самолёт и исчез вместе с ним, а потом он появился вновь, из воздуха и утащил 88-ми мм зенитное орудие. Представляешь, какой бред несут? Как я в этом разберусь, не знаю! – замолчал генерал. – Да Курт, не завидую я тебе! – ответил Кузьма Фёдорович. – Я тебе тоже не завидую дружище! Даже представить не мог, что ты тогда выжил! А ты выжил, правда совсем не похож на того гусарского подпоручика, которого я помню! Бородатый русский мужик! – рассмеялся генерал – Я распоряжусь о восстановлении тебя и твоей внучки во всех правах и привилегиях. Нельзя забывать героев войны, пусть и давно отгремевшей. Обещаю тебе Анджей! Пока выдам временное удостоверение под свою печать и подпись. Если возникнут проблемы, пусть сразу свяжутся со мной. – Спасибо Курт! Это очень облегчит жизнь мне и особенно внучке – с благодарностью в голосе ответил Кузьма Фёдорович. – Прощай друг мой! Если будешь в Берлине, ты всегда долгожданный гость в моём доме! Конечно и твоя очаровательная внучка тоже! Хайль Гитлер! – Хайль Гитлер! – ответил Кузьма Фёдорович и послышались удаляющиеся шаги и команды на немецком, после чего раздались звуки заведённых моторов и шум отъезжающей техники. – Кто это был дедушка! – спросила дядьку Кузьму подбежавшая Яна. – Друг детства, который бросил меня умирать на поле боя с отрубленной ногой, а простой русский солдат, пробегающий мимо наоборот меня спас. Перетянув ногу и остановив кровь, доставил меня в лазарет. Именно его имя я сейчас и ношу. Вот так внучка в жизни бывает, видела с каким превосходством, он со мной разговаривал и с каким презрением на меня смотрел? Если б его машина не пробила колесо, мы бы и не встретились. Эх – ма, перехватить бы его, да в Москву переправить, он бы много чего интересного мог рассказать! Жалко Сергея нет, его ребята бы его точно взяли. Как раз и охраны немного у господина генерала – задумчиво протянул Кузьма Фёдорович. – А сколько с ним охраны? – спросил я его, выходя из сарая. Кузьма Фёдорович, аж за сердце схватился от неожиданности, а Янка испуганно вскрикнула: – Дурак! Так напугал! – Да Сергей! Ты предупреждай в следующий раз, так ведь и оконфузиться можно с испугу – поддержал её дядька Кузьма. – Хорошо, договорились пан Потоцкий – ответил я на польском и с вызовом посмотрел на него. Он улыбнулся и тоже ответил мне с вызовом: – Благодарю вас, ваша светлость! А я удивлённо посмотрел на него. Откуда он знает? – Объяснитесь милостивый государь! – положил я руку на пистолет. – Серёжа не надо! Дедушка расскажи ему всё! Пожалуйста! – вцепилась в мою руку Янка. После рассказа я ненадолго задумался. Придя к определённым выводам, сказал: – Думаю мне не нужно это скрывать, в нынешних условиях. Да и Яне будет легче, если её официальный жених из дворян. Необходимо как то узаконить моё положение. Подумаю. Яна быстро веди сюда своих парней, тех которые хотят в партизаны. Пусть через огороды подходят. Кузьма Фёдорович, у вас оружие имеется? – повернулся я к дядьке. – Есть пулемёт максим и десяток винтовок, патронов в избытке. Два десятка гранат и пушка сорокапятка. Только снарядов восемь штук всего – крякнул с досады дядька Кузьма – у тебя есть план? – Да! Вы говорите, четыре мотоцикла, два броневика и кабриолет? Всё правильно? – уточнил я. – Точно. Два мотоцикла с пулемётами. Броневики наши. Лёгкий Ба-6 и тяжелый Ба-10. У них противопульная броня. Едут они довольно быстро, километров сорок в час. Значит, до аэродрома им ехать около 3-4 часов – уточнил дядька Кузьма. – Отлично – отлично! Простенько и со вкусом! – размышлял я вслух – Дядька Кузьма, а вы с пушки стрелять сможете? – С сорокапятки то? Не смогу, а с пулемёта могу! Приходилось – задумчиво ответил пулемётчик. – Плохо! Как плохо, что у меня нет настоящих артиллеристов! Столько пушек, а стрелять никто не умеет! – зло выпалил я. – Дак тебе артиллерист нужен? – посмотрел на меня дядька Кузьма – есть у нас артиллеристы. Сейчас позову! – удалился будущий пулемётчик. Нарисовалась Янка с четырьмя хмурыми парнями 15-17 лет. Те смотрели на меня не доверчиво, хотя пистолеты в кобурах и две гранаты колотушки у меня за поясом и заставляли их не делать скоропалительных выводов. Я встал и прошелся, заглядывая каждому в глаза. Мне было их искренне жаль. Если они доживут до конца войны, то им здорово повезёт. Видимо, что – то такое промелькнуло в моих глазах, потому что парни вдруг притихли и молчали, смотря на меня. – Я не буду читать вам сказок о героях и подвигах. Вы все видели, что совсем недавно отсюда уехал немецкий генерал. Моя задача, захватить его в плен и отвезти за линию фронта, что бы его отправили в Москву. Это очень важный генерал, он много знает. Информация, полученная от него, может помочь Красной армии остановить врага и погнать его обратно. Скорее всего, вы все погибнете в этом бою, поэтому я возьму только добровольцев. Добровольцы шаг вперёд! – закончил я. Шагнули все, включая Янку. Я подошёл к ней и посмотрел ей в глаза. – Если ты умрёшь, зачем мне жить? Я твоя и умру вместе с тобой, тем более деда идёт с вами – твёрдо глядя мне в глаза, ответила Яна. – Хорошо, но будешь санитаркой. Ты согласна? – Да товарищ командир! – заулыбалась Яна. – Иди и переоденься. Тёмные кофта и брюки, сапожки, ничего яркого. Собери в сумку лекарства, бинты и подходи сюда – Янка убежала, а я обратился к парням. – Кто умеет стрелять из винтовки, поднимите руку? Подняли все. Это уже хорошо, не совсем пропащие люди. – Кидать гранаты умеете? – посмотрел я на парней. Двое, что постарше подняли руки. Тоже неплохо. Тут во двор вошли дядька Кузьма и с ним два мужика. – Сергей я вкратце всё рассказал, мужики согласны. Давай выкладывай, что придумал – сходу обрушился на меня дядька Кузьма. Тут один из мужиков толкнув в бок дядьку Кузьму, поинтересовался: – Фёдорыч! Это ты так пошутковал над нами? Ему ж и шешнадцати нет, а он нами командовать будет? Пошли Митрофан отселе. Я то думал ... Не знаю, что на меня нашло, но я как гаркнул: – Стоять! Смирно! Ты, что же сучий потрох! Хочешь мне боевую операцию сорвать? Да я тебя как представитель Советской власти на временно оккупированной территории имею полное право расстрелять без суда и следствия! – выхватил я пистолет и направил на присевшего от неожиданности мужичка – Не хочешь Родину защищать? Может, ты уже Гитлеру служишь? – Ппарень! Убберри пистолет! С вами я! С вами! – трясущимися руками замахал мужичок. – Встать в строй! – скомандовал я и все, всё ещё впечатлённые выстроились в шеренгу. Подбежала Янка и встала в строй. Дядька Кузьма посмотрел на неё, на меня и не одобрительно покачав головой, ничего не сказал. – Как говорится, раз пошла такая пьянка, и некоторые несознательные товарищи нам не доверяют я представлюсь. Командир партизанского отряда специального назначения Призрак, товарищ Сергей. Четырнадцати лет отроду. Награждён командованием орденом Боевого Красного Знамени и орденом Красной Звезды. Лично уничтожил более сорока фашистов и их приспешников. Все слышали про аэродром в Быхове? – народ закивал головами – Это операция спланирована и проведена моим партизанским отрядом, я лично устанавливал мины в складах боеприпасов. Кто – нибудь ещё, сомневается в моём праве отдавать приказы? – глянул я на новеньких. Те испуганно отрицательно покрутили головой. – Во время гражданской войны мальчишки вроде меня командовали взводами и ротами, партизанскими отрядами. Почему же сейчас, когда на мою Родину пришёл лютый враг, я не могу командовать партизанским отрядом? Я могу! Я знаю как! И я буду командовать! Кого не устраивает моё командование, могут уйти, но предупреждаю! Если враг узнает, кто я на самом деле, мы знаем к кому нам прийти за ответом. Кто желает, может удалиться! – никто не ушёл, все стояли не шелохнувшись. – Хорошо! С командиром решили. Теперь по проведению операции. Сейчас мы переместимся на место засады и начнём готовиться. У нас примерно полтора часа. Все вопросы задаём после. Заходим в сарай, берём лопаты и топоры, кладём руку на плечо впереди стоящего и закрываем глаза. Глаза не открывать до команды, иначе ослепнете. Всем, всё ясно? Пошли! – скомандовал я. И так столько времени потеряли. Все организованно зашли, я повторил про глаза и раз! Мы переместились. Я специально отвернулся, якобы пряча что-то в карман и развернувшись, стал на месте показывать свою задумку. Сперва определились, где поставим пушку, потом пулемёты, потом определились, где лягут стрелки. До дороги всего метров пятьдесят от леса, дистанция убойная. Приказав нарубить веток на маскировку и приготовить позиции для стрелков и пулемётов, незаметно прыгнул в отряд. Собрав всех, объяснил ситуацию с генералом. Парни сразу поняли мою задумку. Закидали в броневик оружие, патроны и пулемёты, противотанковое ружьё, прыгнули рядом с местом. Добежал до местных и предупредил, что – бы не пугались, это мои прибыли. Вышел и помахал руками, парни шустро подъехали и занялись выдачей оружия. Всем выдали автоматы ППД, кроме пулемётчиков. Загнали броневик и замаскировали его ветками. По здравому размышлению решили сорокапятку не тащить. Хватит и пушки броневика, броню БА -10 она как картон простреливает, да ещё Егор с противотанковым ружьём. Снарядили максим бронебойными пулями, на всякий случай. Мг – 34, пулемёты с мотоциклов поставили по флангам, максим в центре. Остальные автоматчики улеглись между ними. Янку и самого младшего из парней, оставил смотреть за тылом. Вдруг, какие заблудшие фрицы нам в спину ударят. Провели всем быстрый ликбез по пользованию и правилам обращения с оружием, вроде до всех дошло. Ещё раз пробежался и всех предупредил, кто по кому стреляет, по кабриолету не стрелять. С генерала не должна упасть ни одна волосинка, только живой. По команде прекратить огонь, все перестают стрелять, в дело вступаю я. Примерно так, а как получится, сейчас узнаем. Прыгнул за дорогу к ближайшим кустам, оставил там запасную пару пистолетов. Переместился обратно и достав свои счастливые стволы, приготовился. Постепенно напряжение нарастало, а генерала всё нет. Прошло уже два часа, а их нет. Я не выдержал и залез на дерево. Разглядывая в бинокль дорогу, заметил пыль от движущейся колонны. Крикнул вниз всем приготовиться, наблюдаю цель. Сам смотрел за приближающейся колонной, что – то не так. Когда до неё осталось меньше километра, увидел в колонне два танка и грузовик с пехотой, которых раньше не было. Твою мать, вот почему они задержались, танки быстро не ездят. Что же делать? Парни совсем не обстрелянные, а танки это серьёзно. Это очень – очень серьёзно, нашей пушечкой с броневика их не взять. Сорокапятка бы сейчас очень в тему пришлась. Что же делать? Когда мне ещё так удачно генерал попадётся? А так и документы и живой генерал, пожалуйста! Получите, распишитесь! Так, башенные люки у них открытые, а если им туда по гранате кинуть? Боекомплект детонирует и амба коробочкам. Остальных и оглушит и взрывной волной хорошо приложит, а пока они очухиваются, я уже генерала утащу. Вариант? Ещё какой! Нормально Григорий? Отлично Константин! Хотя риск для меня большой. Оба – на! Это я очкую что – ли? Да ну нафиг! Вперёд на мины! Спрыгиваю с дерева и говорю насторожившемуся Егору: – Как только взорвётся второй танк, открываете огонь на поражение. Кабриолет не трогать. Я с генералом в любом случае прыгну сюда, если что со мной, дальше сами. Ты за старшего, Семён твой зам. С остальными разберётесь. Кузьма Фёдорович наш связник, мужики артиллеристы, парни молодые толком ничего не умеют, сами научите. Янка ... Я с ней сам поговорю! Не поминай лихом почтальон! – улыбнулся я Егору и побежал к Янке. Янка как чувствовала, сразу вцепилась в меня, глядя мне в глаза. Всё поняв, заплакала: – Не надо Серёжа! – Надо солнышко! Надо! Больше некому. Люблю тебя! – нежно сказал я ей и прыгнул к бровке леса. Вот они уже рядом, осталось метров двести. Как только первый танк пересёк невидимую черту, я громко выдохнул, закрыл глаза и прыгнул. Приземлившись на броню, сзади башни, выпустил две пули в спину торчащего в люке офицера и вслед за упавшим внутрь телом, закинул в башню танка гранату. Закрываю глаза и перемещаюсь на второй танк. Впереди славно жахнул первый танк, закидываю в открытый люк гранату и прыгаю к кусту с пистолетами. Упав за куст, слышу взрыв и вижу взлетающую вертикально вверх башню танка. Выглядываю на дорогу и вижу съехавший в кювет кабриолет, два перевернувшихся мотоцикла. Замечаю выстрел из пушки тяжёлого броневика. Вспыхнувший разрыв у кромки леса, чёрт наших точно зацепило. Тут взрывается изнутри БА – 10, от очереди из пушки нашего броневика, тут же вспыхивает цветком лёгкий броневик и падают с аппаратов оставшиеся мотоциклисты. Из грузовика стреляя, выпрыгивают немецкие пехотинцы, некоторые прямо в воздухе разлетаются на части. Это с моего броневика пушкой бьют. Смотрю на кабриолет и вижу водителя с автоматом, адъютант прикрывает своим телом генерала. Пора! Прыгаю к нему и стреляю адъютанту в голову, а водителю две пули в спину. Тут, что то сильно бьёт меня в голову, уже теряя сознание падаю на генерала и закрыв глаза хочу оказаться возле нашего броневика. Прихожу в себя от неприятного ощущения, что – то пытается разжать мне зубы. Инстинктивно сжимаю их сильнее и открываю глаза. Передо мной, зарёванная Янка и Егор пытающийся ножом, разжать мне зубы и напоить меня водой. Янка, увидев мой осмысленный взгляд, радостно заулыбалась и толкнула Егора в бок. Тот глянув на меня, что-то заговорил, но я не слышал. В ушах как вата и голова раскалывается, попытался спросить как дела. Не знаю, что получилось, я себя не услышал. Егор сразу стал поить меня водой, напившись вдоволь, спросил: – Генерал живой? Закивали головой, а Егор показал большой палец и заулыбался. – Потери есть? – уточнил я. Егор сразу посмурнел, показал два пальца. Понятно, двое убитых. – Кроме меня кто ранен? Показывает три пальца. Потери даже меньше чем я ожидал. Неужели нам так повезло, нарвались на простых солдат из охранных дивизий? Скорей всего, фронтовики бы половину моих бойцов уложили. Как болит голова, но надо заканчивать. Переместить своих по домам и партизан в отряд. Говорю Егору, что бы собрал деревенских, буду перемещать их обратно. Егор показывает на броневик и на себя. Понятно, сначала их с генералом, потом остальных. Одобрительно киваю и показываю, что бы помог подняться. Тот подхватывает меня и аккуратно поднимает, Яна подхватывает с другой стороны. Подходим к броневику и меня аккуратно, сажают внутрь. Забираются всех с первого состава отряда и перекидываю их в авиагруппу. Потом меня аккуратно вытаскивают из броневика, подбегают Маша и девчата, обеспокоенно что – то говорят, но я не слышу, показывают на повязку на голове. Согласно киваю и говорю, что мне надо обратно, перекидывать остальных, всё потом. Егор отгоняет девчат и я прыгаю обратно. Дядька Кузьма подхватывает меня и пытается, что – то объяснить, я не понимая, трясу головой и спрашиваю, в село прыгаем? Он положительно кивает головой. Сейчас? Да сейчас. Пусть подходят остальные. Собираются все и встают вокруг меня. Я обвожу их взглядом и спрашиваю где мужик артиллерист, на которого я махал пистолетом? Показывают убит. А парень с кепкой чёрной? Тоже убит. Твою мать, напророчил. Вижу ещё двоих молодых с повязками, из четверых, только самый молодой целый. Все готовы? Закрываем глаза и мы на месте. Убитых положили у сарая, а меня еле живого Янка тащит в дом. Подожди солнышко, я забыл ещё одно дело. Где Кузьма Фёдорович? Тот подбегает и смотрит на меня. Домик Лесника, там два бандита и три санитарки в сарае с дочкой лесника закрыты. Надо освободить, оружие у вас теперь много. Вон все увешанные вернулись, с немецкой колонны подсобрали, вот и действуйте. Он убежал, что – то сказав Янке и зайдя в дом я благополучно вырубился. Глава 7. Проснулся я неожиданно, меня петух разбудил. Кукарекает прямо в ухо, вот встану и на лапшу куриную тебя пущу, гад голосистый. О! Я слышу! Подскочил на кровати и сразу увидел, сладко посапывающую, лежащую рядом Янку. Круги под глазами, веки опухшие. Плакала конечно, а что делать? Кому сейчас легко? Война! Аккуратно ложусь обратно и обнимаю своё солнышко, солнышко умиротворённо улыбается и расслабившись спит дальше. Лежу и любуюсь своей красавицей. Моя прелесть!!! Не заметил, как уснул. Просыпаюсь от неуклюжей попытки Яны аккуратно слезть с кровати. Молчу, стараясь не рассмеяться, в конце концов, не выдержав, громко заливаюсь. Янка сначала замирает на месте, потом стукнув меня кулачком, начинает хохотать со мной. Чувствую себя на удивление отлично, ничего не болит, совершенно. Фантастика! Янка падает рядом со мной и обняв меня, довольно улыбается. Обнимаю её в ответ и посмотрев в глаза прошу прощения. Она счастливо кивает мне, тут я понимаю, сейчас описаюсь. Подпрыгиваю с кровати и как есть выскакиваю на двор и бегу в уборную. Сделав свои дела, выхожу во двор и вижу трех девушек в форме с интересом меня рассматривающих, увидели шрам на груди и удивлённо зашептались. Ё – маё! Я же в одних трусах! А ну и чё! Я типа на зарядку вышел. Приветливо кивнул девушкам и начал разминочный комплекс, даже вошел во вкус подхватил у забора оглоблю и стал крутить её наподобие китайского ушу. Девчата смотрят с восхищением. Хорошенько пропотев и нагрузив мышцы, занялся растяжкой. Взял и сел ногами на две колоды, если видели фильмы с Жаном Клодом Ванн -Дамом, то представляете. Вот повис я значится между колодами и давай руками блоки отрабатывать. Тут, из дома как фурия, выбежала Янка и давай кричать, что она от меня ещё детей хочет родить, ну ка слазь немедленно изверг! Разве можно так над своим телом издеваться? У тебя же там всё оторвётся! (я сразу представил сову из мультфильма Винни – Пух и её бессмертное и он аталвался, в смысле хвостик ослика ИА). Так потешно это со стороны смотрелось, что рыдали от смеха все. И три девицы у окна и дядька Кузьма и раненые молодые парни и я и даже сама Янка, сообразившая, что она с испугу наговорила. Отсмеявшись, облился водой из бочки, Янка принесла полотенце, которым я вытерся, переоделся в свежее приготовленное для меня бельё и одежду. Спросил откуда, солнышко говорит с домика лесника из наворованных телег. Три комплекта одежды мне подобрали на все случаи жизни, даже костюм нашёлся. Парни принесли, моя то одежда пришла в негодность. Брюки порваны, пиджак в крови и мозгах, даже стирать не стали, сразу сожгли. Рубаху тоже. Принесли всё новое. Ну ладно, спасибо за заботу. Янка принесла мне завтрак и умильно смотрела, как я быстро всё подъел. Пришел Кузьма Фёдорович и стал рассказывать, что и как прошло в домике лесника. Взял он с собой Митрофана, второго артиллериста и молодого парня Бориса, того который с Янкой тыл охранял. Кстати парень молодец, заметил двух немцев пытающихся незаметно уползти и снял одной очередью обоих. Красавчег! Потом отмечу. Так вот, взяли они телегу и отправились к домику лесника. Остановились, не много не доезжая и с оружием наизготовку, стали подкрадываться к домику. Никакого охранения у дома они не увидели. Все сараи были раскрыты, что их изрядно удивило. Решили с нахрапа не лезть, лучше присмотреться. Через полчаса увидели выходящую из дома дочку лесника. Она спокойно с ведром прошла в сарай доить корову. Это их совсем озадачило, неужели бандит Сергею соврал? Ничего не понятно. Решили всё же пойти и расспросить дочку, отправили Бориску, тем более они знакомы. Тот зашел в сарай, пару минут его не было, а потом его вывели из сарая двое пограничников в зелёных фуражках. Мужики уже хотели идти его освобождать, но тут их сзади вежливо попросили не дёргаться и сдать оружие. Развернувшись, увидели четыре направленных на них автомата и спокойно отдали оружие. Их довели до домика, где они мило побеседовали со старшиной погранвойск товарищем Говоровым. Выяснив таким образом, что они не бандиты, а партизаны, а настоящих бандитов командир в Логу поубивал. Старшина быстренько организовал разведку в этот самый Лог, которая убедилась в смерти остальных бандитов. Когда все обвинения с моих героев были сняты, началось выяснение и кто ваш командир. Поржав от души, пограничники хотели на меня посмотреть и поглумиться над юным командармом, но выяснилось, что при разгроме колонны вражеской техники, юный командир лично подорвал два танка и захватил в плен целого немецкого генерала, получив при этом ранение в голову. Но личный состав не бросил и находясь в полусознательном состоянии довёл всех до места и только там героически потерял сознание. И вообще смеяться над раненым героем стыдно, тем более, что он старше вас по званию и награждён двумя боевыми орденами. Последнее добило погранцов окончательно и они решили дождаться моего выздоровления и пообщаться лично. Ну, я в принципе не против, зови, сказал я Кузьме Фёдоровичу и он позвал, всех. Выйдя во двор, увидел построившихся в две шеренги пограничников, девушек санитарок и моих героев, всех кто выжил. Старшина пограничник отдал команду, равняйсь, смирно. Хотел подойти ко мне строевым шагом, но я скомандовал вольно и сказав обожди секунду старшина, чуть позже познакомимся, направился к своим. Молча прошел и с каждым обнялся, не чинясь, потом вышел перед строем и сказал: – Спасибо, что не подвели меня и бились до конца. Для половины из вас это был первый бой и вы не струсили, вы уничтожили превосходящего нас качественно и количественно врага. Двое наших бойцов погибли! Вечная память героям! Давайте почтим их память минутой молчания – все сняли головные уборы и склонили головы. Выждав какое то время я сказал: – Спасибо друзья! Их подвиг будет записан в боевой журнал нашего партизанского отряда и пока существует наша страна, никто и ничто не заставит нас забыть их имена! Сейчас для нас главное изгнать оккупантов с нашей земли! Сделать так, что бы сама земля горела у них под ногами! Наша задача заставить фашистов бояться каждого шороха, бояться даже ходить по одному в туалет! Пусть ходят взводом и охраняют друг друга – народ заулыбался, а я продолжил – Лично я клянусь приложить к этому все свои силы и знания, пока нога последнего оккупанта не исчезнет с нашей земли, я буду уничтожать их беспощадно и без всякой жалости. Все кто участвовал со мной в уничтожении колонны и захвате немецкого генерала будут представлены к орденам и медалям. В самое ближайшее время вы их получите, я вам обещаю. Ещё раз спасибо вам всем! Можете заниматься своими делами, а я пока познакомлюсь с новичками. Разойдись! – скомандовал я. Народ разбежался, довольно улыбаясь и обсуждая новости, а я направился к старшине. Они всё также стояли в строю и девушки вместе с ними. Распустил народ, сказав, что буду вызывать по одному, а сам со старшиной присел на лавочку. Старшина не знал, как на меня реагировать, было заметно. Я улыбнулся и сказал: – Не журись старшина. Я такой, какой есть и воспринимай меня таким. Какие у вас дальнейшие планы? Старшина очнулся и честно сказал: – Теперь даже не знаю. До фронта далеко, скоро похолодает. Зимнего у нас ничего нет, с продовольствием большие проблемы. Здесь хоть народ более лояльный в спину не стреляют и продуктами делятся. Хотели партизанить, да вот на твоих нарвались. Сначала обрадовались, а теперь... – Понятно! Слишком молод я для командира? Ладно, не оправдывайся, сам знаю. Я в командиры не рвался, как то само получилось. А потом с центра подтверждение пришло, дали младлея и назначили командиром, со всеми вытекающими. У меня народ практически не обученный, спецов вообще нет. Один лётчик на семь самолётов, один артиллерист на дивизион пушек, куча танков и ни одного танкиста, зенитчиков надо, механиков на самолёты, водителей, мотоциклистов, да всех надо, а где их взять? На меня посмотрят и убегают сразу или пытаются командование перехватить. Были и такие кадры. Вот такие дела старшина! Для вас у меня работы море, мне и особист нужен и разведка. Вещевым довольствием вас обеспечу, у меня на добрую тысячу народу всё есть. Оружия тоже хватает, но оно лишним никогда не будет. Есть танки, броневики, пушки, грузовики, миномёты, да много чего припрятано. Тайный лагерь мы доделали, теперь занимаемся основным. Пока достраиваем оборону, надо начинать землянки для личного состава рыть, пока есть возможность. В палатках зимой холодно. Война ещё года два точно продлится, вот и готовлюсь. В планах вообще хочу сделать тут партизанский край, без немцев – задумчиво закончил я. – Вот у тебя размах! Как у маршала – помотал головой старшина – Теперь я понимаю, почему все за тебя в драку лезут. Основательный у тебя подход. Да и бойцами дорожишь, мужики твои много рассказали. А про два ордена не врут? – Не врут. Орден Боевого Красного знамени за освобождение из плена Члена Военного Совета фронта и других командиров, Красной звезды за уничтожения аэродрома в Быхове. За генерала и документы, как доставим за линию фронта, ещё какой орден дадут, значки старшина не главное. Надо немцев уничтожать, а с кем? Давай старшина Говоров, советуйся со своими бойцами, а я пока с девчатами переговорю – хлопнул по плечу старшину и пошёл к санитаркам. С девушками мне повезло, одна оказалась хирургом, одна терапевт и третья санинструктор. Они сразу попросились в отряд, признавая моё командование. Пообещал чуть позже доставить их в партизанский лагерь, а пока составить список необходимого оборудования и лекарств. Есть у меня кое-что в заначке, но мало. Сам нашёл Кузьму Фёдоровича и спросил, что по сеансу связи с центром. Он молча отдал мне записку, прочитав я сжёг её и спросил, что будем делать дальше? В его селе мы наследили и он теперь на заметке у полицаев. Дядька Кузьма немного помялся, а потом ответил, что полицаи свои. Специально устроились в полицию, что бы везде могли ездить, радист один из них. Это плохо, быстро вычислят, я быстренько объяснил принцип работы радиопеленгатора. Нужно двух, а лучше трёх радистов с рациями в разных местах. Обрисовал перспективы противодействия, договорились о днях для связи и контрольных знаках на заборе, на случай опасности. Янку и молодых парней я забираю в отряд. Янка недели через три вернётся, пройдёт курс молодого бойца и домой. Дядька Кузьма покряхтел и согласился. Да ещё, скоро немцы начнут по деревням искать партизан и будут зверствовать. Если где есть раненные красноармейцы или командиры, нужно их тоже в отряд эвакуировать. Пусть Янкины подружки поищут. Дядька согласился и сказал, поспрашиваем у народа. Готовься дядька орден получать, сказал ему на прощание и пошёл к Янке. Янка собралась быстро, всё заранее приготовила, позвала в сарай парней, и я их быстренько перекинул в авиагруппу. Девчата ушли собирать ягоды. Объяснил Егору и мужикам задачу на ближайшее время, представил всех друг другу и прыгнул обратно. Вышел из сарая и сразу направился к пограничникам. – Ваше решение старшина? – сходу спросил его. – Мы с вами товарищ Младший лейтенант! – ответил старшина. – Отлично! Тогда слушайте боевую задачу. Вот в этом квадрате находится МТС – развернул я трофейную карту – Немцы свозят туда оружие и технику на ремонт и восстановление. Необходимо узнать, есть там наши военнопленные специалисты и сколько, какая техника имеется в наличии, особенно радиостанции, количество охраны и режим патрулирования. Есть ли возможность без стрельбы перебить охрану и всё оттуда конфисковать. Как всё вывезти, это моя забота, ваша только разведка. Вот здесь находится схрон – показал я на карте – Там всё необходимое. Оружие, продукты, обмундирование ну и т.п. Правда он рассчитан на проживание шестерых, ну да как – нибудь разберётесь. Вот тут находиться запасной склад полка, нужно узнать, захвачен он немцами или нет. Вполне возможно там ещё стоит взвод охраны, его командир лейтенант Сосковец Андрей. Если он там, расскажите про меня и передайте привет, я бы очень хотел видеть его в своём отряде, в качестве начальника оперативного штаба. Он прекрасный стрелок и толковый командир, мы с ним пару раз соревновались на стрельбище. На выяснение вам неделя, через неделю вас будут ждать вот тут. Два дня. Расстояния большие, если по каким-либо причинам не сможете прибыть вовремя, обращаетесь к Кузьме Фёдоровичу и ждёте дальнейших указаний в домике лесника. Я слышал, дочка лесника вас к себе приглашала. Задание понятно? – обратился я к старшине. – Всё поняли, разрешите приступить к выполнению? – вытянулись пограничники. – Получите продукты и боеприпасы у Кузьмы Фёдоровича, обговорите кодовые фразы и действуйте – кивнул я головой. Погранцы шустро разбежались, я уточнил некоторые приметы схрона старшине и мы распрощались. Затем занялся будущим лазаретом. Забрал у девушек готовый список и с дядькой Кузьмой обговорил, где можно достать необходимые лекарства и оборудование. Придётся грабить склады у немцев. Оставил девушек пока у дядьки Кузьмы, а сам прыгнул в своё тайное место. Место интересное, остров посреди болота, весь заставленный техникой. У меня таких несколько. Тут у меня были и танкетки и бронеавтомобили, танки и самоходки немецкие, наши танки лёгкие БТ-5, БТ-7, Т-26, средние Т-34 и тяжёлые КВ. Двенадцать 152 мм гаубиц, тридцать семь дивизионных пушек и двадцать пять сорокапяток. Три полуторки с миномётами разных калибров, ещё две с минами к ним, зенитные спарки из четырёх пулемётов Максим на базе грузовика ЗиС – 3 и самая главная моя гордость Катюши! Или по – простому БМ -13 с реактивными снарядами на направляющих. Выстрелить они не успели, все экипажи лежали рядом в одной воронке. Точнее, что от них осталось. Я их похоронил, засыпав воронку просто обвалив края, а аппараты забрал себе. Всю эту технику я видел, пока летали с Семёном на Шторьхе и У-2, ну а потом всё подобрал и перетаскал на острова. В хозяйстве всё пригодится, самое главное, почти вся техника была целая, только без топлива, у половины даже боекомплект целый. Топливом я заранее озаботился, если будет надо, ещё сворую у фрицев. Кстати танки и остальную технику я у них нагло украл, прокрался к ним ночью на стоянку, наглухо вырубил часового и утащил кучу техники. Даже два топливозаправщика полных бензина и солярки. Сейчас я прыгнул за госпитальным автобусом, решил притащить его в отряд, вместе со всеми лекарствами, что нашёл. Раз у меня есть теперь доктора и раненые, необходим лазарет, вот его я и решил притащить в лагерь. Он конечно немецкий, но надеюсь, с моей помощью разберутся. Забираюсь в автобус, завожу его и прогреваю мотор. Затем закрыв глаза, прыгаю на дорогу к селу дядьки Кузьмы. Затем прыгаю в сарай и забрав девушек пешком идём с ними к автобусу. Усаживаю их и прыгаю поближе к авиаотряду, за девушек не беспокоюсь в окна ничего не видно, я их специально заранее закрыл шторками. Еду по лесу потихоньку. Автобус здоровый, а я маленький, устал руль крутить. Перед выездом к озеру притормозил и предупредив девушек вышел из автобуса, отойдя чуть в сторону прыгнул в лагерь. Картина, что там увидел, меня обрадовала. Возле одного из зенитных орудий, Егор с кем – то из раненых молодых парней готовят снаряды и опускают ствол для стрельбы прямой наводкой. Зенитный автомат тоже готов к стрельбе, там Николай с неизвестным бойцом. В башне броневика вижу Василия с биноклем. У пулемёта в пулемётной точке Семён и второй раненый готовятся к бою. Справа ещё один зенитный автомат привычно готовят двое неизвестных бойцов. Так-так всё интереснее и интереснее. Девчата укрылись с генералом в специально выкопанном окопе, все с оружием. Генерала держат на прицеле, что ему явно не нравится. Молодцы, одно слово! Молодцы! О чём я громко и заявляю. Все сначала смотрят на меня, не понимая, а потом заулыбались. Янка первая выскакивает из окопа и с визгом подбегает ко мне. Виснет на мне, поцеловав в губы, не при всех шепчу ей и она, согласно кивнув, отпускает меня. Подходят остальные, со всеми здороваюсь за руку, двойняшек целую в щёчку. Маша демонстративно охраняет генерала, но я вижу слёзы в глазах. Позже разберёмся. Объявляю всем благодарность за грамотные действия и отпускаю заниматься своими делами, предупредив, что сейчас вернусь на медицинском автобусе. Убегаю к автобусу и залезаю внутрь, успокаиваю девчат. Выезжаем на полянку и сразу едем в заранее выбранное место. Загоняю автобус и вывожу девушек знакомиться с остальными. Военврачи сразу занялись раненными и это правильно, а я иду к Семёну. Забираю его и Егора, идем в палатку и решаем когда лететь. Ждут нас послезавтра, показал район на карте где должно встретить сопровождение, определились по частотам связи. Летим на Шторьхе, Семён сразу убежал готовить самолёт и всё необходимое в дорогу. Мы с Егором обсудили строительство лагеря, решили в каком месте рыть землянки, где складировать лес и доски. Всё есть в наличии, я заранее озаботился. Егор рассказал о новеньких, это оказывается, наши девчата отличились. Собирали ягоды и увидели, как восемь немцев ведут троих связанных и избитых красноармейцев. Девчата не растерялись и вышли к ним. Как немцы обрадовались, пока не подошли поближе, после чего в течение тридцати секунд были уничтожены. Просто девчонки их расстреляли из своих пистолетиков. Вот так вот, им всего по десять лет, только Маше 13, а не испугались! Мои юные героини! Рассказал о пограничниках и где ему их ждать, если мы задержимся. Что – то мне подсказывало, что сразу нас не отпустят. Объяснил порядок действий и спросил, в чём есть нужда. Егор помялся и спросил, можно ему за одной докторшей приударить? Я уточнил за какой, посмеялся и сказал, не можно, а нужно! Только аккуратно и без хамства. Решите жить вместе, сыграем свадьбу и выделим отдельное жильё, которое он сам себе построит, а мы поможем. Посмеялись и я, предложил ему, спеть для неё, песню. Вспомнил, что её тоже Елизаветой зовут и сообразил, уверен ей будет приятно, когда Егор споёт глядя на неё влюблёнными глазами, чем поразит её в самое сердце. Крикнули Николая с гармошкой, я быстренько написал слова и напел мелодию. Ты ждешь, Лизавета, От друга привета, Ты не спишь до рассвета, Все грустишь обо мне. Одержим победу, К тебе я приеду На горячем вороном коне. Приеду весною, Ворота открою. Я с тобой, ты со мною Неразлучны вовек. В тоске и тревоге Не стой на пороге, Я вернусь, когда растает снег. Моя дорогая, Я жду и мечтаю, Улыбнись мне, встречая, Был я храбрым в бою. Эх, как бы дожить бы До свадьбы-женитьбы И обнять любимую свою! Парни быстро спелись и я припахал Егора к канцелярской работе, но приятной. Раз разрешили награждать своим приказом, этим и займёмся. Сам позвал новеньких и с каждым побеседовал. Нормальные мужики, двое артиллеристы, заряжающий и подносчик, а третий ездовой, которому я сразу перепоручил своего коня и телегу. В отряд просились, чуть не со слезами. Говорят, хотим с геройскими девчатами вместе воевать. Ну как им отказать. Через полтора часа приказал Егору построить личный состав. Когда все построились, я стал по одному вызывать бойцов и вручать награды. Первым вызвал Семёна, нашего геройского лётчика и торжественно огласил, что за прекрасно проведённую операцию по уничтожению вражеского аэродрома, сержант Дубина Семён Аркадьевич награждается орденом Красной Звезды с повышением звания до старшего сержанта! Вручил ему орденскую книжку с орденом и от всей души пожал руку. Прокричав, служу трудовому народу, сияющий Семён вернулся в строй, к не менее сияющей супруге. Вызываю Василия и объявляю о присвоении ему звания младший сержант и награждении медалью – За Отвагу, за уничтожение вражеского аэродрома. Вручаю медаль и книжечку и жму руку. Прокричав положенное, он возвращается в строй. Вызываю Егора и вручаю ему орден Красной звезды, затем Николая и тоже орден Красной звезды, за захват генерала. Обоих повышаю в звании до младших сержантов. Потом вызываю по очереди молодых парней и вручаю им по медали – За Отвагу. Парни счастливы безмерно. Потом Янку и ей тоже медаль – За Отвагу, с нами на смерть пошла? Пошла. Погибнуть была готова? Готова. Значит достойна! Потом опять вызываю Василия и вручаю орден Красной звезды, за уничтожение колонны и захват немецкого генерала. Потом, тоже Семёну, у парня, аж слёзы из глаз полились, похлопал его по плечу и отправил в строй. А теперь самое неожиданное, я долго думал и решил это будет правильно. Стал по очереди вызывать девчат и вручать медаль – За Отвагу. Как бы то ни было, под пули выручать красноармейцев пошли, не испугались, а значит, они этого достойны. Без наград остались только новенькие, военврачи, санинструктор и наша повариха Светлана. Я пообещал, что если они будут работать не жалея сил, награды их не обойдут. Все остались довольны, только Маша, смотрела на меня, глазами побитого щенка. Мы летим уже третий час. Семён за штурвалом, а я разговариваю с генералом. Весь прошлый день мы общались с генералом. Спорили чуть не до драки, но я пошатнул его уверенность в Победе Германии и вообще в Фюрере и идее нацизма. Трудно спорить с человеком, который знает будущее и будущие исторические и археологические открытия о происхождении народов. Теперь в полёте расспрашиваю его о годах его молодости, о жизни простых людей в Германии и Польше, заодно практикуюсь в разговорном немецком и польском. Кузьму Фёдоровича он не видел и о его роли в захвате не знает, хотя наверняка узнал Янку и сделал выводы. По здравому размышлению решили об этом умолчать. Со стороны мы похожи на учителя и ученика, изредка генерал меня прерывает и объясняет, как необходимо правильно произносить ту или иную фразу, как правильно построить предложение. Семён иногда поглядывает на нас озадаченно, когда мы в очередной раз начинаем смеяться. Перед вылетом я сказал генералу, что всё зависит от него самого и если он даст мне слово генерала, не пытаться убежать или убить нас, я не буду ограничивать его свободу. Но если он попытается нанести нам вред или убить нас, то просто переломаю ему руки и ноги. Мне главное, что бы он мог говорить, остальное вторично. Генерал посмотрел на меня удивлённо, но слово генерала и офицера дал. – Сергей! Не нравятся мне тучи с северо-запада, похоже на грозу – окликнул меня Семён и указал на грозовой фронт слева от нас. Посмотрел в том направлении и задумался, нужно искать площадку для посадки. Потом будет поздно, а это чревато аварией. – Давай снижаться и искать место – повернулся я к Семёну – как найдёшь подходящее, я прыгну и проверю. Нам не нужны аварии и неожиданности. – А как же генерал? – кивнул он на немца. – Глаза завяжем, по – другому, не получится – ненадолго задумавшись, ответил я. Семён согласно кивнул. Туча быстро догоняла нас, стало темнеть. Внизу промелькнула река и большой луг. – Семён развернись, там большой луг, посмотри, хватит места для посадки? – крикнул я. Семён развернулся и опять пролетел над речкой. – Впритык командир! Взлетим без проблем, а вот сесть – Семён неуверенно покачал головой. – Не успеем другое место найти, смотри, как сверкает – показал я на стремительно приближающийся грозовой фронт – Я завязываю фрицу глаза и прыгаю, а ты ходи кругами. Если не смогу прыгнуть обратно, выстрелю трассирующим вдоль земли, значит всё нормально садись. Если выстрелю вверх, садиться нельзя, опасно. Тогда летите дальше вдоль реки, может там будет подходящее место. Я за вами побегу, не бойся Семён, не потеряемся. Я в сам самолёт прыгну – успокоил задёргавшегося Семёна. Затем извинился перед генералом и сообщил, что мы садимся на партизанский аэродром подскока и в целях конспирации я вынужден завязать ему глаза и связать руки. Как только сядем я его сразу освобожу. Генерал кивнул согласно головой, я его быстренько связал и надел на глаза заранее приготовленную шапку. Затем прыгнул и побежал проверять луг. Вполне подойдёт, не бетонная взлётная полоса, но за не имением её, сядем здесь. Собравшись, представляю кресло в кабине самолёта и прыгаю. Пипец! Получилось! Хлопаю вздрогнувшего Семёна по плечу и говорю: – Садимся! Сели нормально, чуть не врезавшись в берёзовую рощицу. Я на радостях выскочил из самолёта и сделал несколько переворотов в воздухе и закончил сальто- мортале, с криком Йооххо! Затем развернулся и подбежав к вышедшему Семёну крикнул: – Позволь товарищ лётчик, пожать твою героическую руку! Ты настоящий Ас! Довольный похвалой Семён протянул мне свою руку и я затряс её двумя своими, счастливо улыбаясь. – Да ладно командир! Захвалил прямо как девушку! – засмущался мой командир авиагруппы. – Есть за, что! Потому и хвалю! – поднял я вверх указательный палец, а затем серьёзным голосом сказал – Старший сержант Дубина, объявляю вам благодарность от имени командования! Семён вытянулся и улыбаясь прокричал: – Служу трудовому народу! Тут из самолёта раздался голос генерала с просьбой вывести его по естественной надобности. Залез в самолёт, снял с него шапку и развязал руку. Помог ему выйти из машины и встал рядом вытянувшись, на подобие солдата СС. Генерал усмехнулся и спросил, куда ему идти. Я выбежал вперёд и дурачась на немецком с полупоклоном сказал, следуйте за мной господин Генерал. Подвёл его к кустам и напомнил ему про данное слово. Тот согласно кивнул головой и зашёл в кусты, я же, продолжая дурачится, стал ходить строевым шагом влево – вправо и петь на немецком один из их маршей. Вскоре генерал закончил и вышел из кустов, я проводил его до самолёта и с улыбкой спросил: – Чашечку кофе, господин Генерал! Тот улыбнулся, принимая игру и с кивком головы ответил: – Был бы вам очень признателен герр адъютант! Я развернувшись стал бегать вокруг самолёта с криками: – Гарсон! Гарсон! Немедленно принесите кофе – глиссе господину генералу! Сделав пару кругов, подбежал к нему и извиняясь за недотёпу гарсона, заикающимся голосом стал говорить, что сейчас всё исправят и пусть господин генерал не гневается. Если ему скучно я могу попросить прячущихся в кустах русских разведчиков выйти и спеть ему весёлую песню. Кофе и вправду готовился, Семён уже разогревал чайник и улыбаясь посматривал на меня. Продолжая придуриваться, я обратился к кустам справа: – Ребята, может выйдете, споёте нам кто вы и откуда? А то я могу и гранату бросить? – закончил я уже серьёзно, достал я из разгрузки гранату и выдернул чеку. Я их срисовал, ещё когда по полянке бегал. Семён сразу схватил автомат и сняв с предохранителя упал за колесо самолёта, нацелившись на кусты. – Всё, всё выходим! Не нервничайте! – раздался голос из кустов и через пару секунд оттуда вылезли двое в костюмах похожих на современный костюм разведчика кикимору. Лейтенант Зенцов был в раздумьях. Задание они выполнили, мост взорвали, языка взяли. Одна досадная случайность и всё пошло насмарку. Переправлялись через реку на плоту, рядом плесканула большая рыбина, толи сом толи щука. Как назло на берегу стоял немецкий броневик и на шум посветили фарой, увидели плот и сразу открыли огонь с пулемёта. Первой же очередью убили молодого разведчика, это был его первый выход, немца языка и ранили радистку, разбив саму рацию. Одна очередь и они остались и без языка и без связи, да ещё и с раненой девчонкой на руках. Выбрались на берег, похоронили разведчика и положив Анюту на плащ – палатку стали уходить от погони. Очень выручил дождь, он хоть и зацепил их не сильно, но след собакам сбил. Вот уже сутки они сидят в этой рощице у речки. Анюта бредит и зовёт маму, пулевое ранение в спину. Ничем помочь они не могут, только зло переглядываются. Как назло приближается гроза, что же делать? – всё чаще и чаще стал задумываться лейтенант. Вот над головой пролетел немецкий самолет. Неожиданно он развернулся и стал летать кругами. Разведчики наблюдали за ним, ничего не понимая, неужели за ними? Вдруг лежащий рядом старшина вскрикнул: – Не может быть? – и стал пальцем показывать на берег реки. Лейтенант глянул туда и сам удивился, по лугу бегал молодой парнишка в хромовых командирских сапогах, форменной командирской гимнастёрке и галифе, опоясанный необычными ремнями с двумя пистолетными кобурами на поясе и одной сзади, на нём было множество набитых подсумков, нож и командирский планшет. А самое главное кожаная командирская кепка с красной звездой вместо кокарды. Как у революционных комиссаров. Парень побегал, попрыгал и вдруг, остановившись на мгновение, просто исчез в воздухе. Разведчики посмотрели друг на друга не веряще и почти синхронно спросили: – Ты видел? Помотали головой и лейтенант пробормотал: – Чертовщина какая то? Ничего не понимаю? Между тем самолёт вдруг развернулся и пошёл на посадку. Было видно, что пилот еле справился и только в последний момент смог остановиться. Из самолёта выскочил паренёк и сходу отмочил такое, что они видели только в цирке. Несколько раз, перевернувшись через себя, он в конце изобразил, что то вообще невероятное и с криком приземлился на ноги. Затем подошёл к вылезшему пилоту в форме Красной армии с голубыми петлицами и кубарями старшего сержанта и стал трясти ему руки. Причём сержант, почему то назвал паренька командиром? Это озадачило разведчиков, а затем паренёк объявил ему благодарность и довольный сержант прокричал – Служу трудовому народу! Лейтенант озадаченно замер, но то, что произошло дальше, заставило лейтенанта совсем растеряться. Из самолёта раздался голос на немецком, паренёк запрыгнул в самолёт, а через минуту помог спуститься целому немецкому генералу. Он слушал их шутливую болтовню и не мог понять, что происходит? Генерал залез в кусты, а паренёк стал забавно изображать часового на посту, марширующего и распевающего немецкий марш. Лётчик как раз достал из самолёта дрова и стал разводить небольшой костерок под чайником, со смехом наблюдая за пареньком. В особенно смешные моменты, он просто заливался от хохота. Лейтенант и сам несколько раз усмехнулся, глядя на паренька, уж шибко забавно у него это получалось. Но вот генерал вышел и они пошли к самолёту, парень продолжил дурачиться и генерал, что было невероятно, с улыбкой его поддержал. Ничего не понимаю, подумал разведчик. Тут парень предложил прятавшимся разведчикам спеть и совсем не смешливым голосом, предупредил, что бросит гранату, достав её из одного из карманов на странном приспособлении из ремней. Лейтенант совершенно не переживая поднялся и старшина за ним, в этом надо разобраться, решил лейтенант. Когда Семён упал за колесо самолёта и из кустов вышли разведчики, опешивший генерал смотрел на них как на привидения. Семён держал их на прицеле автомата, я с интересом разглядывал их костюмы, а они с интересом разглядывали меня. – Кто такие? – спросил я их. – Советские разведчики – ответил тот, что повыше и явно постарше званием. – Петь будете? – спросил с надеждой в голосе. – Голоса нет – усмехнулся командир разведчиков. – Жаль! – жалобно ответил я и со вздохом взглянул на генерала – Генерал расстроится! За колесом захрюкал Семён, а у самолёта засмеялся генерал. Ба! Да он гад по русски понимает! – А ты значит, на немецкого генерала работаешь? – зло прищурился разведчик. – Да нет! – грустно ответил я – У меня с ним договор был, я его всю дорогу развлекаю, а он когда линию фронта перелетит, то все свои страшные военные тайны сразу расскажет. Только теперь уже не расскажет! – совсем печальным голосом и опустив голову, чуть не плача пробурчал я. Разведчики непонимающе переглянулись и синхронно спросили: – Почему? – Вы же петь отказались, а я ему уже пообещал, что споёте – совершенно расстроившись, ответил я. Семён просто уткнулся в колесо и трясся от смеха, генерал всхлипывал, вытирая слёзы платком. – Так ты не шутил, когда нас спеть просил? – опешил командир разведчиков, поглядывая то на хохочущего Семёна, то на улыбающегося генерала. – Да какие шутки, всё по – настоящему! Ладно, забудь. Давай знакомится. Командир партизанского отряда специального назначения Призрак, младший лейтенант Калинин Сергей! – представился я – мой личный пилот и командир авиагруппы, старший сержант Дубина Семён! Генерал – майор Вермахта Курт Калмукофф. Инспектор 2 – ой Воздушной армии. Взят в плен в бою, должен быть доставлен сегодня, в штаб Брянского фронта! С кем имею честь? – кинул я руку к козырьку фуражки. – Лейтенант Зенцов. Армейская разведка – ответно отдал честь лейтенант. При этом глядел на меня недоверчиво, ну оно и понятно. Не похож я в силу возраста на командира. – Вы товарищ лейтенант не сомневайтесь. Самый настоящий командир партизанского отряда, возраст не главное – добродушно улыбнулся Семён. Лейтенант хотел сначала огрызнуться, но глянув на два ордена Красной Звезды, на гимнастёрке Семёна сдержался. А я глянув на летёху, заулыбался и спросил: – В чём нужда товарищ лейтенант? Чем смогу, помогу. – У вас рация в самолёте есть? – повернулся к аппарату лейтенант. – Есть, но отсюда не добьёт. Далеко – уточнил я – Да ты командир не журись, говори, в чём беда? – Рацию у нас разбило – поглядывая на меня, раздумывал летёха – И радистку ранило – огорчённо добавил он. А я психанул: – Ну и какого хрена ты тут политесы разводишь? Психолог мать твою! – заматерился я на него – У тебя боевой товарищ погибает, а ты тут из себя недотрогу строишь! Веди уже давай шпион хитрожопый! – сам схватил аптечку из самолёта и быстро выскочил. Лейтенант стоял красный с перекошенной рожей: – Я бы попросил вас юноша... – начал он, но я его грубо прервал. – Просить у девушек будешь, может дадут разочек! – а сам повернулся к старшине – Отец ну хоть ты меня отведи, а то я этого бюрократа сейчас пристрелю. Честное слово! Старшина кивнул и развернулся уходить, но лейтенант, вдруг крикнул на него: – Старшина я вам запрещаю! Старшина резко встал, и грустно глянув на летёху, проговорил: – Там Анюта умирает, а ты... Меня, стало разбирать нечеловеческое зло, чувствуя, что сейчас я кого то убью, повернулся к лейтенанту и начальствующим голосом спросил: – Ваша ведомственная принадлежность? Тот, помедлив мгновенье, ответил: – РККА. – Тогда, как старший по званию, являясь представителем ГУГБ, я вам приказываю! Немедленно доставить меня к раненой! – конечно я рисковал, честно говоря пока не знаю, к какому ведомству отношусь, но будем считать де-факто, что к НКВД или ГУГБ. Зло зыркнув на меня, лейтенант приказал: – Старшина отведите! Я повернулся к Семёну и глазами показал, на посматривающего на нас с интересом генерала, тот кивнул головой в ответ и я повернувшись побежал догонять старшину. Молча, дошли до лёжки разведчиков и там я увидел совсем безрадостную картину. Девушка была в очень плохом состоянии. Разрезав бинты и оголив спину, даже я сразу понял нужно оперировать и доставать пулю или начнётся гангрена. Поднял голову и посмотрел, на молча сидевших вокруг разведчиков. – Я могу доставить её к врачу, где то через два – три часа полёта. Поднимаем и несём к самолёту или она умрёт здесь – сам взялся за угол плащ – палатки, мужики взялись за другие и мы понесли. Подошли к самолёту и аккуратно занесли в кабину. Тут как раз закипел чайник. – Семён завари на всех – сказал я, а сам пошёл к молчавшему летёхе – Отойдём лейтенант. Когда мы отошли метров на пятнадцать я повернулся и спросил: – Скажи лейтенант, сколько миллионов населения ты готов положить ради победы или выполнения задания? – Да хоть всех – зло ответил лейтенант. – И кому кроме тебя нужна такая победа? Это дорогой товарищ не победа, а проигрыш по всем фронтам, разгром и полная капитуляция коммунизма. Кто будет восстанавливать всё разрушенное? Кто будет рожать новых граждан страны? Кто будет защищать рубежи нашей великой Родины? Ты, да я, да мы с тобой? Кому нужна страна, в которой нет граждан? Нет, лейтенант! Я с такой политикой не согласен! Пусть лучше героически сдохнут за свою Родину и Фюрера всё население Германии! Нам надо беречь людей, ценить их. Нас очень мало! Очень! Всего 200 миллионов, а кругом одни враги. Которые только и мечтают, что бы мы быстрее сдохли, а все наши земли достались им даром. Неделю назад, мой отряд уничтожил вражеский аэродром. Уничтожили больше тридцати самолётов и больше трёхсот солдат и офицеров вермахта, включая двух генералов и три десятка известных асов. Уничтожили все склады и здания и при этом, мы не потеряли ни одного человека убитыми или ранеными. Вот так надо воевать, думая головой, а не задницей. Надоели идиоты, которые штыками пытаются танки проткнуть. Вот откуда их столько в нашей стране? Со всего мира съехались? Сколько можно к людям, как к скоту относиться? Это же наши люди! Наши! Советские! Других нет и никогда уже, не будет! Понимаешь лейтенант! Не будет! Если мы их всех на поле боя бездумно положим, ради Победы, с кем дальше жить будем? Да и зачем? – я молча развернулся и побрёл обратно к самолёту. Семён дал мне кружку и спросил: – Завожу командир? Я кивнул головой и глотнул горячего кофе. Лейтенант подошёл и взял кружку, глотнул и сказал мне: – Вот прилетишь в штаб фронта и скажи это всё генералу армии Жукову! Я взглянул на него и ответил: – Я это не только Жукову, но и Сталину скажу и всем, кто там будет! У меня смелости хватит, не переживай! – Вот и расскажи товарищу Сталину, как генерал армии Жуков чужих невест насилует! – зло ответил мне лейтенант. Я развернулся к нему и твёрдо сказал: – А вот с этого места товарищ лейтенант, рассказывай подробней! Глава 8. Примерно через час гроза пошла дальше, а мы, попрощавшись с разведкой, пошлина на взлёт. Как только взлетели, мы с генералом перевязали радистку. Она потихоньку бредила и всё звала маму. Жар у неё усилился, я обтирал её разбавленным спиртом. Запах стоял в кабине ещё тот, Семён рассмеялся и сказал, при посадке у него отберут права за управление самолётом в нетрезвом виде. Посмеялись. Генерал смотрел, как я ухаживаю за радисткой и вдруг спросил: – Скажите Сергей у вас большая семья? От моего взгляда он забился в угол. Я еле разжал зубы от ненависти. Генералу было не по себе от моего резко изменившегося настроения. Я стал рассказывать ему, как убили отца, как насиловали сестёр, как я умирал захлёбываясь кровью и слышал крики о помощи сестёр. Как здоровый немец рылся в наших вещах, весело насвистывая песенку и довольно улыбался, когда находил, что то интересное. Как снисходительно поглядывал на умирающего от дикой боли меня. Рассказал, как очнулся и похоронил семью. А теперь у меня очень большая семья, это все кто сопротивляется вам господин генерал, закончил я. Тот сидел, опустив голову, потом взглянул на меня и сказал: – Это 137 пехотная дивизия, у них секира в щите. Судя по знакам на технике, мотоциклисты с разведывательной роты. Броневик не с разведки, приданы в усиление, от роты бронеавтомобилей. Полк подсказать не смогу, точно не знаю. Батальон второй – ответил генерал и отвернулся. – Спасибо господин генерал! – ответил, спокойно глядя ему в глаза. Почувствовал взгляд и посмотрел вниз, радистка пришла в себя и смотрела на меня. – Очнулась красавица! – заулыбался я – Скоро прилетим, там тебя прооперируют, опять будешь мужиков сотнями охмурять! Потерпи кареглазая! – Какой ты смешной – ответила Анюта и отключилась. – Командир подлетаем к заданному квадрату. Нужно выходить на связь – крикнул мне Семён. Кивнув головой, подключаю рацию и начинаю вызывать: – Почтальон вызывает кукушку! Почтальон вызывает кукушку! На связь! Сразу слышу ответ: – Кукушка на связи почтальон! Подарок для Лёни везёте? – последовал пароль. – Да кукушка! Как заказывали посылка, написано от Кузи! – говорю отзыв. Отлично опознались, свои. – Почтальон уточните координаты – Семён говорит мне курс и высоту, я передаю. – Принято почтальон. Подлётное время десять минут. Четыре Яка. Конец связи. – Принято кукушка. Подлётное время десять минут. Четыре Яка. Конец связи – довольно улыбаюсь и показываю Семёну большой палец. Говорю: – Летят четыре Яка. Десять минут. Семён хмурится и говорит: – Может три ишачка? Говорю: – Нет! Четыре Яка! Семён кричит: – У нас проблемы – и резко заваливается на крыло. Рядом вижу следы трассеров и пролетевший мимо И – 16. – Твою медь, собьют ведь ироды – кричит Семён и начинает снова уходить от очереди. Я хватаю рацию и вызываю кукушку: – Кукушка ответь почтальону! Кукушка ответь почтальону! Та сразу откликается: – На связи кукушка! – Атакован тремя истребителями И -16. Веду бой. Срочно требуется помощь! Как поняли кукушка! – Почтальон вас понял. Продержитесь пять минут ребята. – Постараемся кукушка. Конец связи. – Принято. Конец связи. Ишачки уже стали заходить парой, третий сверху контролирует. Молодежь обучает мать твою. Прыгаю за пулемёт и даю очередь перед носом истребителя. Первый не ожидая, испуганно виражом уходит вниз, а второй продолжает стрелять, я понимаю, всё. Сейчас он в нас попадёт и нам всем конец. Доворачиваю пулемёт и даю очередь в двигатель и поверх головы пилота. Двигатель чихнув, вспыхивает и ишачок проносится мимо, вижу вывалившееся тело и через мгновение раскрывшийся парашют. Живой и хорошо. Семён резко уводит самолёт вправо, по крылу застучали попадания пуль. Твою мать, неужели не понятно. Стреляю в Ишачок заходящий в атаку, тот отворачивает, уходя бочкой вниз. Ищу третий ишачок, но в прицел попадает Як – 1б, приветливо помахивая крыльями. Ишачки уже летят в стороне под присмотром двух Яков, двое пристраиваются к нам по бокам. Я беру рацию и спрашиваю: – Ребята вы нас слышите? – Слышим почтальон, как вы все целы? – Мы целы, самолёт пострадал, далеко до аэродрома? – Минут пятнадцать с вашей скоростью! – Принято! Будем надеяться, крыло не отвалится! Как там сбитый, живой? Я старался его не зацепить, но мог и попасть случайно! – Ты специально стрелял, что – бы не задеть пилота? – Ну да! Первого напугал, а второй прёт, как бык на новые ворота, вот и пришлось бить на поражение – с досадой сказал я. – Да ты снайпер парень! Жив пилот, уже сообщили на базу. За ним машина выехала. Голос то, что со страху потерял, пищишь как девчонка. – Сам ты девчонка! Голос соответствует возрасту, маленький я ещё! Вот подрасту, буду басом разговаривать. Всё! Отбой связи – обиделся я. Дальше все летели молча, минут через десять, стал виден аэродром. Левый ястребок ушёл вперёд, помахав крыльями, пошёл на посадку. Семён сразу пристроился за ним, подкатив к штабу заглушили двигатель и я сразу выскочил из самолёта. Подходившие к нам командиры и пилоты посмотрели на меня озадаченно. Я сразу взял быка за рога и крикнул: – У нас раненная разведчица, ей требуется срочная операция. Один из пилотов тут же сорвался и убежал к зданию рядом. Я попросил помочь остальных, забравшиеся лётчики аккуратно вынесли из кабины и понесли Анюту к местному Айболиту. Остальные смотрели на меня и немецкого генерала. Тут из кабины выбрался Семён и к нему сразу же кинулся один из лётчиков, с криком: – Дубинушка, живой чертяка! Семён развернулся к подбегавшему лётчику, а узнав его, радостно заулыбался. – Здорово Петро! Рад, что ты живой! Вот Светланка обрадуется! Сильно они с Тонькой переживали, когда тебя сбили! – парни обнялись и тут первый увидел ордена Семёна и удивлённо покачал головой. – Это ты когда успел Семён орденов нахватать? И где? Прилетел на немецком самолёте с немецким генералом, весь в орденах, ты откуда Семён? – смотрел на него удивлённо Петро. Семён глянул на меня, я отрицательно кивнул головой и Семён ответил: – Извини Петро! Пока ничего не могу сказать. Военная тайна. Все удивлённо смотрели то на него, то на меня, но ничего не говорили. Раздался звук моторов и на взлетное поле выехали две Эмки в сопровождении полуторки набитой бойцами и знакомого уже броневика БА – 10. Эмки остановились, не доезжая до нас метров десять, из первой вылез ЧВС дивизионный комиссар товарищ Залесский, за ним комдив Семёнов и ещё какие то, пока не знакомые товарищи с большими звёздами и ромбами. Начинается цирк, подумал я грустно. Комиссар с комдивом подошли и встали передо мной, с интересом меня разглядывая. Нашли зверушку, подумал я и эта мысль, позволила мне собраться, а то, что то я растерялся от обилия командиров. Чётко кинув руку к кожаной фуражке со звездой, я громким командным голосом спросил: – Здравия желаю, товарищ дивизионный комиссар, разрешите доложить? – Докладывайте товарищ младший лейтенант – согласно кивнул комиссар, под всеобщий удивлённый гомон. – Ваше приказание выполнено. На временно оккупированной немцами территории создан партизанский отряд. Отрядом проведено несколько успешных операций. Противнику нанесён урон в технике и личном составе. Захвачены важные документы, а также генерал- майор Курт Калмукофф, инспектор 2 – ой Воздушной армии. Я повернулся к генералу и произнес на немецком: – Господин генерал, будьте любезны подойдите к нам! Генерал подошёл, отдав честь, представился. Я перевел, представился комиссар, я опять перевёл. Подошёл весь такой лощенный, капитан и на чистейшем немецком попросил генерала пройти за ним. Генерал кивнул головой и развернулся ко мне, а затем на русском сказал: – Для меня большая честь, что меня взял в плен такой необыкновенный, умный и образованный противник, имеющий несомненный талант полководца и руководителя! Желаю вам юноша прожить долгую и счастливую жизнь! Честь имею! – Спасибо господин генерал! В ответ хочу пожелать вам занять достойное место в новой Германии, без Фюрера и нацистов! Честь имею! – щелкнув каблуками, я кивнул головой прямо как белогвардейский офицер. Генерал одобрительно улыбнулся и отвернулся. Все остальные смотрели на меня странным взглядом, а комиссар недовольно кривился. Генерал сделал несколько шагов, потом остановился, повернувшись ко мне, спросил: – Вы поверите Сергей, что мне очень жаль вашу семью? Примите ли вы от меня извинение и соболезнование? Я поджал губы, помолчал пару секунд, глядя в землю, а затем, взглянув на генерала, кивнул головой. Он также молча, благодарно кивнул головой, развернулся и ушёл. Я стоял и думал, только, что я принял извинения в смерти семьи от немецкого генерала, предал я этим память о семье или нет? Задачка! Потом поднял глаза и увидел пристальный взгляд комиссара разглядывающего меня. – Скажите товарищ дивизионный комиссар, я этим поступком предал свою семью? – тихо спросил его. – Нет, Сергей! Генерал был искренен в своём сожалении. Это было заметно и вот это как раз, странно – задумчиво ответил комиссар. Я повернулся к самолёту и увидел стоящего на вытяжку с квадратными глазами Семёна. Парень, как и я, опешил от количества звёзд и ромбов, невольно усмехнувшись, обратился к Семёну: – Вольно старший сержант, а то яйца судорогой сведёт. Тот привычно расслабился, после моей команды и вдруг сообразив, что приказ отдал младший по званию, вытянулся ещё больше. Со стороны это выглядело очень смешно и естественно все рассмеялись, смех снял возникшее напряжение, все как то заулыбались и стали перешучиваться между собой. Решив взять инициативу на себя, отдал портфели с документами, свой и Зенцова, спросил, куда нам сейчас. Выяснилось, что я еду с ними, а Семён остаётся на аэродроме. Попросил командира части не обижать моего начальника авиагруппы и помочь с ремонтом самолёта, а за это он вам расскажет, как уничтожил тридцать известных немецких асов. Все поражённо уставились на Семёна, а я подтвердил: – Да – да! Вот этот мило покрасневший, как девушка старший сержант, лично разнёс на куски хвалёных асов Геринга. Ах товарищи дорогие! Какое это было эпическое зрелище! Жаль, не было возможности, снять на кинокамеру этот момент для истории. Представьте, с каким поросячьим визгом разбегались эти прославленные асы Люфтваффе, я чуть не оглох сидя в километре от аэродрома! А уж как не сбило звуковой волной, самолёт Семёна вообще не представляю! – под всеобщий хохот закончил я. Когда все немного успокоились, я громко спросил: – Товарищи разрешите рассказать анекдот? Все сразу заулыбались и закивали, рассказывай. Входят в село немцы. У околицы стоит мальчик. Самый главный немец выходит из машины и подходит к мальчику. Офицер – Скажи мальчик, у вас есть в лесу партизаны? Мальчик – Да есть! Офицер – Ты нас к ним отведёшь? Мальчик – Да отведу! Офицер – Какой ты молодец! Держи шоколадку! Мальчик разворачивает шоколадку и с удовольствием начинает есть. Довольный офицер – Мальчик, а как тебя зовут? Мальчик – Иван! Офицер – А папу как? Мальчик – Иван! Офицер – А дедушку? Мальчик – Тоже Иван! В нашем роду уже двести лет всех мальчиков называют только Иванами? Офицер – А как твоя фамилия мальчик? Мальчик – Сусанин! Офицер кричит – А ну отдай назад шоколадку!!! Сами найдём! Хохот стоял такой, что даже вороны испуганно взлетели с деревьев и недовольно летали вокруг, каркая на нас, время от времени. Отсмеявшись, дружной толпой идём в лётную столовую, куда нас любезно пригласил командир авиадивизии. Большое ему спасибо за благородный поступок. Вкусно покушав, грузимся в машины и едем в штаб фронта. По дороге рассказываю комиссару и комдиву в подробностях о захвате генерала, естественно умолчав о некоторых способностях, но меня раскусили на раз. Всего один вопрос комдива и я встрял. Ну как ему объяснить, как мы успели добраться до места и оборудовать засаду раньше генерала? Я задумался, за окном автомобиля бежали километры, а я всё раздумывал. Наконец решившись, попросил водителя остановиться. Вышли из машины, успокоив остальных, зашли в лесок рядом. Озадаченные остановкой, комиссар и комдив смотрели на меня удивлённо, собравшись с мыслями я сказал: – Вы про меня многого не знаете. Во – первых я не пролетарского происхождения, а совсем наоборот. Во вторых у меня есть некоторые особенности, вернее способности, но узнав о них, вы ни в коем случае недолжны, попасть в плен живыми. В третьих, мне всё равно как называется моя страна, СССР или Российская империя, Российская Федерация или Содружество Независимых Государств. Мне всё равно, какой в ней строй, главным мерилом для меня служит уровень жизни и условия проживания простого народа. Если власть живёт только ради себя, я буду воевать с такой властью. Пусть и не уничтожу всех, но прополю огород основательно. Сейчас с властью я воевать не собираюсь, идёт война на уничтожение моего народа, попытка превратить его в рабов. Моя главная задача изгнание и уничтожение завоевателей. Ради этого я не собираюсь беречь себя, но не своих бойцов. Бездумные приказы, типа любой ценой, не взирая на жертвы, я выполнять не буду. Чёткое планирование, продуманность шагов и действий, безопасность отходов и отсутствие жертв, по возможности. Я прекрасно понимаю, что идёт война, без жертв не обойтись, но губить своих бойцов, ради бравого доклада к очередной якобы Великой дате я не буду! Не буду сам и не дам другим! Вас устраивают такие условия? – посмотрел я на выпавших в осадок командиров. – Мда! Умеешь ты Сергей огорошить! Про войну с властью ты серьёзно? – посмотрел на меня комиссар. Я согласно кивнул головой. – Что тебе не нравится в нынешней власти? – Отношение к людям, к самым простым гражданам СССР! Вы от них слишком многого хотите и требуете не возможного, а потом удивляетесь, почему вас не любят? А за, что вас любить? Вы уничтожили дворянство, духовенство, купечество, зажиточное крестьянство и середняков как класс, как диких животных. Что все они поголовно были мерзавцы? Все были против вас и никто вам не помогал? И чего вы добились? До основания разрушили и что? Что осталось? Крестьяне забиты и живут впроголодь, иногда хуже, чем при барине и царе. Инициатива теперь наказуема до уголовного срока, вас просто боятся и тупо делают всё, что вы говорите. Зачем им доказывать дереву, что в лесу ему гораздо лучше жить, чем в пустыне. Если дерево этого не хочет, пусть живёт, где нравится, правда не долго. Крестьяне просто устали доказывать рабочим, как выращивать хлеб, когда рабочий по решению партии якобы гораздо лучше пахаря знает, когда сеять, а когда собирать. Партия сказала в среду, вот и собирайте в среду. Для вас может это и хорошо, но для моего народа однозначно нет. Где наши рабочие? Спиваются в перерыве между сном и стахановской нормой. Где гениальные инженеры и конструкторы? Сидят. Где писатели и поэты? Сидят или уже зарыли. Где интеллигенция? Стала вдруг гнилой и шепчется по кухням. Где наши талантливые полководцы? Сидят или уже расстреляли. Начало войны прекрасно показало, что одна политическая агитация сражения не выигрывает, выигрывают простые люди. Те самые, которые мечтают о любви и счастье, самом простом человеческом счастье, но вместо этого берут гранату и ложатся под танк. В этой войне победят те самые простые люди, миллионы которых вы уже уничтожили и ещё готовы уничтожить ради мечты и глупой идеи коммунизма. Те самые, которых вы называете социально опасными, а уголовников, убийц и насильников вы называете социально близкими, это юридический казус или не прикрытая ирония над собой? Это только самые вопиющие моменты, теперь уже вы сами стали дворянством, купечеством и духовенством, только в самом плохом смысле этого слова. Поголовное пьянство среди высших чинов государства, вымогательства, стяжательство, воровство, изнасилования, шантаж и издевательства над подчинёнными. А потом от ограбленных, униженных и изнасилованных вы требуете самопожертвования в борьбе с врагом? Беспрекословного выполнения приказов, какими бы идиотскими они ни были? Любой ценой! Всё ради Победы! А вы спросили их? Нужна им эта Победа? Чем Победа изменит их жизнь? И кто для них враги? Или вы наивно думаете, что они из-за вас идут на смерть? Ради Победы коммунизма? Глаза протрите! Они идут на смерть ради Родины! Семьи! Друзей! Ради земли, на которой тысячелетиями жили их предки! Сколько их было разных захватчиков? Сотни и сотни и где они? Все в этой земле! Это у нас в крови! Это сущность моего народа! Его соль! Он никогда не сдаётся! Никогда! Скажите товарищ дивизионный комиссар, вы хотя бы примерно представляете, сколько миллионов советских людей погибнет в этой войне? Хотя бы минимально? – в упор смотрел я на комиссара. – Вот так сразу я не смогу сказать, нужно изучить вопрос! – зло ответил комиссар. – А мне не нужно, я уже посчитал. От пятнадцати миллионов! Это минимум! А если всё останется так, как сейчас, 35 миллионов точно. Война продлится ещё минимум три года! А если в войну вступят Япония и Турция, то все пять и потери возрастут до пятидесяти миллионов. Могу всё обоснованно доказать, так сказать разложить на пальцах – зло ответил комиссару. – Мне иногда кажется, что ты дьявол! – прошептал комиссар. – А почему не ангел-хранитель? – заинтересованно взглянул на комиссара. Тот, не ответив отвернулся. – А потому, что говорю не приятные вам вещи. Правду матку мало кто любит! Думаю, небольшая демонстрация моих способностей пойдет нашему разговору на пользу. Подойдите ко мне и закройте глаза – скомандовал я. Они нерешительно подошли и закрыли глаза. Представив себя на острове, положил им руки на плечи и закрыл глаза. Прыжок. – Уже можно открыть глаза! – сказал я. Командиры открыли глаза и оглянувшись стали бегать рассматривая стоящую вокруг технику, прямо как дети. – Сергей! Откуда это здесь? Тут же хватит целую дивизию вооружить! – бегал восторженный комдив. – Две дивизии и танковый полк – уточнил я. Они встали поражённые, а потом подошли ко мне. – Как ты это сделал Сергей? – спросил поражённый комиссар. – Ну, я же дьявол! – усмехнулся я. Попросил закрыть глаза и прыгнул обратно. Нас, уже искали, всех успокоив сели в машину и всю оставшуюся дорогу ехали молча. У каждого были свои мысли, если комдив время от времени улыбался, то комиссар наоборот, чем дальше, тем больше хмурился. Я улыбнулся, наклонился к нему и прошептал на ухо: – Убить меня может и проще, но победить без меня немцев будет гораздо сложнее! В глазах смотревшего на меня комиссара плескался ужас. Неодобрительно покачал головой и отвернулся, глядя в окно на приближающийся город. Что то, я переборщил немного, хотя исправлять уже поздно. Пусть будет, как будет. Всё равно я не собирался прятаться, я же знаю, чем это закончилось в моём мире. Я не хочу повторения в этом. Да, это не мой мир. В этом не было Чапаева и Петьки с Анкой. Как то рассказал в отряде анекдот, все поржали, а потом спрашивают, а кто это? В этом не было адмирала Колчака и Троцкого, Есенина и Орловой. Не было Симонова и Левитана. Вот такие дела. Всё это я выяснял исподволь, тихо и ненавязчиво. Это только вершина айсберга, дальше я ещё не рыл, если честно боюсь. Боюсь натворить дел, один коленкор, когда всё знаешь и совсем другой, когда ничего не знаешь, а я не бог и даже не ангел. Так недоразумение. Шутка природы. Неизвестно кто, непонятно зачем. Апатия и равнодушие напало на меня, зачем мне все эти проблемы? Ради этих комиссаров я ничего делать не буду. В прошлой жизни я видел только одного настоящего коммуниста, в кино. Фильм так и назывался – Коммунист. В реальной жизни я их не встречал, никогда. Зато видел сотни и тысячи фальшивых коммунистов и комсомольцев, которые радостно избавлялись от партбилетов и становились яростными борцами за дерьмократию и либерастию, пускаясь при этом во все тяжкие. Я не ярый последователь и в коммунизм никогда не верил, но комсомольский билет на потеху толпе жечь не стал. Так и лежит в секретере, вместе с загранпаспортом СССР и комсомольской характеристикой. Да там в том Союзе было много плохого, но ещё больше было хорошего, гораздо больше. В этом же диком капитализме я вижу только всё плохое. Полное отсутствие духовной составляющей, веру в богов я не считаю духовной составляющей, тем более псевдо божьих представителей, в виде батюшек, попов и остальных ” святых” людей. Ни одного представительства божьего банка на земле я не видел, а значит это просто способ зарабатывания и вымогания денег у лохов. В капитализме я вижу только погоню за долларом, по трупам и головам, по колено в крови и дерьме. Главное заработать свой миллион долларов и тебе наступит щасье! Именно в таком написании – ЩАСЬЕ! Счастьем это может назвать только мещанин Плюшкин. Настоящее счастье – это любить свою семью, родню и Родину! Гордиться своими детьми и страной! Успехами и удачами! Это реализовываться в труде и творчестве! Работать тем, кем тебе нравится и там, где тебе нравится! Получать удовольствие и достойную зарплату за свою работу. Видеть вокруг себя, таких же, как и ты честных и открытых людей, готовых в любой момент прийти к тебе на помощь, просто потому, что ты свой и также придёшь на помощь к ним. Ощущать общность и единство, в строю или на демонстрации, знать, что ТЫ творишь будущее СВОЕЙ страны! Будущее своих детей и внуков, которые полетят в космос и спустятся на дно океана, изобретут машинку перемещения или квантовый двигатель и заселят весь космос. Будут нести образование и просвещение, строить и созидать, а не грабить чужие природные ресурсы ради наживы и обогащения, любой ценой и да выживет сильнейший. Только выживает не сильнейший, а подлейший и хитрейший, у кого нет принципов и морали, а совесть давно утонула в крови его жертв. Слова всяких борцов за свободу, что в СССР все были оболваненными совками, отметаю сразу, это сейчас мы все оболваненные и политики сейчас гораздо больше, чем раньше. Раньше нас защищало и само государство и другие организации, типа райкомов, профкомов или парткомов, а сейчас нас никто не защищает, абсолютно. “Свободные граждане” не имеют никаких прав и никак не защищены со стороны государства, наоборот народ старается иметь с государством как можно меньше линий соприкосновения. Иначе чиновничье ворьё отберёт последнее, а вам скажет: – Денег нет, но вы держитесь там! Здоровья всем! Теперь, при демократии, мы вынуждены хвататься за любую работу, лишь бы прокормить свою семью! Ты вынужден терпеть хамство и грубость новых хозяев жизни, ведь тебе кормить детей! Из простого гражданина Великой страны, ты стал очередным аборигеном банановой республики, только в отсутствии бананов у нас воруют нефть, газ, лес, алмазы и т.д. Население России составляет всего три процента населения планеты Земля, а добывает сорок процентов всех добываемых на Земле полезных ископаемых. Вопрос – кто украл моржу? Тебе остаётся только гордиться мнимой свободой и волеизъявлением. Надеясь в душе отомстить на выборах очередного вора президента, очень удивляясь потом, почему все кого ты знаешь, голосовали против него, а он всё равно стал президентом? Здесь этого не будет, я не дам изгадить и вывалять в дерьме, память войны и мою Родину. Сделаю всё, что смогу, но люди будут жить счастливо и гордиться своей страной! Не сдамся! Не дождётесь! Пусть меня в веках прозовут кровавым злодеем, но мой народ будет самым счастливым, гордым и умным. Пусть нас теперь все называют оккупантами! Да мы злые и жестокие оккупанты, мы захватили свои исконные земли, на которых жили тысячелетиями, а потом пришли вы и выдавили нас! Мы построили вам школы, заводы, фабрики, дороги, дали вам образование и культуру. Мы такие злые и жестокие, что не стали запрещать вам разговаривать на родном языке, специально, видимо со злым умыслом, не уничтожили ваши церкви, костёлы, храмы, мечети, пагоды. Наверно заставляем вас, под угрозой смерти, силой молится своим богам, а не нашим. Соблюдать свои обычаи, а не наши. Требуя от вас только соблюдения общих законов и элементарного уважения, такого же, как оказывают вам и вашим обычаям. Вы бывшие ничем и ставшие никем. Тявкающие на слона шавки, пытающиеся доказать свою мощь и величие, за отсутствием собственной истории, придумывающие искусственную и навязывающие её другим, как истинную и подлинную. Не бывать этому! Всех убью, один останусь! Это я про врагов. Всё решено! Только вперёд! За мою Родину!!! Осознав эту мысль, я уже твёрдо посмотрел на комиссара и комдива, которые с тревогой смотрели за эмоциями на моём лице. Комдив удовлетворённо хмыкнул и вдруг неожиданно сказал: – Сергей! Я пойду с вами до конца! Мне нравится ваша решительность, я тоже хочу спасти несколько миллионов наших граждан! Я ваш! Комиссар ошарашенно смотрел на нас с комдивом, а я протянул свою руку комдиву и он её крепко и искренне пожал. Искра понимания пробежала в глазах комиссара. – Что Лёня, стал понимать, что предлагает Сергей! – усмехнулся комдив – Давно нужно вашу говорильню просеять! Мы ведь, Рабоче – Крестьянская Красная Армия, только под вашим давлением, совсем забыли об этом. Вы нас почистили, теперь ваша очередь! – и гулко засмеялся. – Да товарищ дивизионный комиссар! Я совершенно не собираюсь уничтожать ваш строй и действующую власть, как вы подумали. Социализм меня всем устраивает, это тот самый строй, который реально может улучшить жизнь и существование людей. Я поддерживаю товарища Сталина в его стремлении построить социализм в отдельно взятой стране. Именно социализм, а не мистический выдуманный коммунизм. Вы можете в него верить и даже стремиться к нему, представляю иронию, если хозяином коммунизма окажется Иисус Христос – весело рассмеялся я. Глава 9. Я стоял перед огромной картой боевых действий и размышлял. Немецкие документы я прочитал и теперь размышлял, делая выводы. Из памяти я смог вытащить только воспоминание о том, что немцы после захвата Смоленска, по приказу Гитлера повернули танковые армии на Север и Юг. Многие считают это решение ключевым, приведшим к нашей Победе, если бы немцы продолжили наступление на Москву и захватили её, то исход войны не известен, но в любом случае нам не приятен. Я так увлёкся своими выводами и мыслями, что полностью отключился от реальности. Наконец придя к определённым выводам, громко заговорил, сжав кулаки: – Точно! Вот, что вы замыслили гады! Ну, уж нет, твари, так просто я вам Питер с Киевом не отдам! Я вам всех командующих поубиваю, вместе со штабами! Я вам все танки гранатами закидаю! Вот чёрт не получится! У меня гранат всего ящик остался. Тогда только штабы или лучше танки? Вот блин! А чё я парюсь! Украду пару ящиков гранат и всех повзрываю к ядрёне Фене! Точно так и сделаю! Хотя может попросить, вдруг дадут? – задумался я и машинально почесал голову. – Да конечно дадим! Если ты нам все танки повзрываешь, мы тебе целых пять ящиков гранат дадим! Как думаешь, хватит? – рассмеялся незнакомый генерал-лейтенант, я повернулся и увидел толпу командиров человек в тридцать, повернувшись к остальным, генерал спросил: – Ну как товарищи выделим юному герою пять ящиков гранат? Все со смехом и шуточками поддержали генерала, только комиссар и комдив не смеялись и с тревогой смотрели на меня, я кивнул головой одобрительно и улыбнулся. – Товарищ генерал – лейтенант, да вы же мой спаситель! Я же с пятью ящиками гранат вам всю войну выиграю! И вам мучатся не надо и людей спасу много – много! Честное слово! – и взглядом юного восхищённого придурка, уставился на генерала. Тот, аж поперхнулся, а нечего надо мной шутки шутить, я вам тут не Петросян. Посмотрев на меня и поняв, что я придуриваюсь, грозно спросил: – Ну и кто ребёнка сюда привёл! Вам, что заняться не чем? Товарищ дивизионный комиссар, где ваш командир партизанского отряда? Хочу посмотреть на этого героя! Это же впервые такое, что бы целого немецкого генерала взяли в плен, да ещё и перевезли за линию фронта! Буду ходатайствовать в Ставку Верховному, на присвоение ему звания Героя Советского Союза! Достоин – согласны товарищи? – довольно закончил генерал. Все одобрительно закивали и загомонили, поддерживая решение генерала. Генерал повернулся ко мне и сказал: – Иди мальчик и переоденься, война это для взрослых. С оружием лучше не играй, может плохо кончится! Я заложил руки за спину и наклонив голову в кожаной фуражке, сделал вид, что раздумываю и стал одной ногой водить взад вперёд перед другой. Зыркнув на генерала и притихших командиров, тяжко вздохнул и сказал: – Извините товарищ генерал – лейтенант, но уйти просто так я не могу – хлюпнул носом и снова зыркнув на генерала, сказал – я как командир партизанского отряда, за захват немецкого генерала хочу звезду Героя, вы сами при всех сказали, что достоин! Или из-за возраста не дадите? Сразу предупреждаю! На пряники и конфеты не соглашусь! Слово не воробей, вылетело не подстрелишь! – с вызовом посмотрел я в глаза генералу. – Подожди! Это, что ты генерала в плен взял и сюда доставил? – просипел обалдевший генерал. – Я товарищ генерал – лейтенант! Только я его в плен не один брал, всем партизанским отрядом брали. В ходе боя уничтожили два танка, два бронетранспортёра, четыре мотоцикла, грузовик и взвод пехотинцев, всё сопровождение и охрану генерала. Также с генералом доставлены два портфеля с секретными документами, один портфель захвачен при уничтожении военного аэродрома в Быхове, а второй взят разведчиками 100 дивизии во главе с лейтенантом Зенцовым – отрапортовал я. – Вы серьёзно? – повернулся генерал к комиссару и комдиву. – Абсолютно товарищ генерал – лейтенант, нам не до шуток. Я наоборот хочу послушать к каким выводам пришёл младший лейтенант Калинин, после его ознакомления с картой и немецкими секретными документами, очень хочу! Вам как командующему оперативной группой очень рекомендую, может, что новое узнаете! Поверьте у парня талант аналитика! – очень серьёзно ответил комдив, а комиссар кивком подтвердил его слова. – Значит младший лейтенант Калинин? – посмотрел генерал на комдива – Расскажите, к каким выводам вы пришли товарищ младший лейтенант! – с иронией кивнул генерал и уселся на стул, повернувшись ко мне. – К сожалению, я не знаю всю оперативную обстановку, поэтому некоторые мои выводы в частностях будут не совпадать, но основную свою мысль я постараюсь до вас донести. Прав я или нет, покажет время. И так ... – почти два часа я рассказывал о возможных действиях немцев и причинах их действий. По мере моих слов и осознания их правдивости выражение лиц менялось. Командиры стали, что – то записывать и черкаться в своих блокнотах, видимо просчитывали свои действия. С моими выводами о сдаче Могилёва и Смоленска, скрипя зубами, но согласились. Указав, на далеко вперёд выдвинувшиеся части 63 стрелкового корпуса и отставшие части 67 стр. корпуса, предупредил об обязательном ударе немцев, в стык корпусов и последующим выходом на оперативный простор. Предупредил о ненужности бойни за Ельню, по причине всего одной дороги на Москву через лес, которую очень легко заблокировать одной дивизией и полком ПТО и всё, танки там не пройдут, тоже согласились. Но когда я стал говорить, что они повернут танковые армии на Ленинград и Киев через Конотоп, начались яростные споры. Все утверждали, что они пойдут на Москву. Тогда нам капец, громко сказал я и все сразу успокоились, непонимающе смотря на меня. Стал объяснять ситуацию и чем дальше вещал, тем ниже опускались их головы. Даже дураки поняли, что я говорю правду. Мы ещё не умеем воевать, только погубим всю армию. Нам необходимо выводить войска с боями из под Киева и Смоленска, это важнее всего на данный момент. Это те войска, которые будут оборонять Москву. Необходимо вывозить население из Ленинграда, в первую очередь женщин и детей, если не хотим, чтобы они умирали от голода в осаждённом городе. Город мы не сдадим, не имеем права, но позаботиться о людях наша прямая обязанность. В их совершенно бессмысленной смерти нет никакой необходимости. Это наши Советские люди и других у нас не будет. Немцы пришли сюда за рабами, мы для них простое быдло, унтерменши. В планах немецкого руководства полное уничтожение русского, украинского и белорусского населения. Останутся только красивые девушки немцам на забаву и размножение. Теперь по новым немецким законам они могут рожать только от немцев, мужское население подлежит массовому оскоплению и будет использоваться только в качестве рабской силы. Всё это есть в бумагах, которые я привёз. Также заострил внимание на бессмысленности рейда по тылам 32 – й, 43 – й и 47 кавалерийских дивизий и обязательном скорейшем усилении ими брянского фронта и перехода от наступлений к обороне по всей линии фронтов. Иначе начнутся окружения и полный развал, закончил я на этой оптимистичной ноте. Все сидели пришибленные, я их прекрасно понимаю, одно дело просто война и совсем другое, война на полное уничтожение, геноцид. Помолчав немного, генерал встал и подойдя ко мне крепко пожал руку. Комиссар Залесский встал и сообщил генералу, что я награждён двумя орденами и если товарищ генерал позволит, то комиссар проведёт процедуру награждения прямо здесь и сейчас. Генерал – лейтенант конечно согласился, мне оперативно вручили два заслуженных ордена и наградные книжки и новенькое командирское удостоверение. Меня дружно все поздравили и пожали мою героическую руку. Потом генерал позвал ординарца и попросил накормить меня и отвезти к нему на квартиру, тот кивнув головой позвал меня за собой, я попрощавшись со всеми ушел за ним. Как только паренёк вышел из кабинета, генерал повернулся к комиссару с комдивом и приказал: – Товарищи командиры свободны, а вы рассказывайте всё подробно и с самого начала! После рассказа генерал сидел слегка удивлённый. В то, что он услышал, совершенно не верилось, но это было. Он сам видел этого мальчишку и слышал его выводы, с которыми, что греха таить, были абсолютно все согласны, просто боялись признаться в этом себе и другим. Да и многого просто не видели и не замечали, их учили по другому, а тут свежий взгляд не замутнённый шаблонами и уставами, голая рациональность. Но какая страшная, в некоторые моменты создавалось ощущение, что паренёк всё это за ранее знает и просто констатирует факты, как уже свершившиеся и не подлежащие сомнению. На некоторые замечания он просто иронично и грустно улыбался, покачивая головой, будто бы говорил себе, если бы всё было так, к сожалению, будет именно так, как я говорю. А больше всего их поразил его взгляд, повидавшего человека, смотревшего на них как на не смышлёных детишек. – Я даже не представляю, что с ним делать! Ему четырнадцать лет, он мальчишка, а у него уже два ордена и просто убийственные аналитические выкладки! За генерала и документы ему дадут героя, это точно. Про танковые и артиллерийские засады я с ним полностью согласен, с паровозной войной тоже, с созданием взводов истребителей танков тоже, с топливной войной тоже, но это я, а что скажет товарищ Сталин и Генеральный штаб? – говорил задумчивый генерал. – Думая целесообразно использовать его знания и умения, не взирая, на его юный возраст. Да ему всего четырнадцать, но он уже сделал столько, сколько многие не сделают за всю свою жизнь. Наша разведка подтвердила уничтожение аэродрома в Быхове, не повреждение, а именно уничтожение. Инфраструктура не подлежит восстановлению, только полная реконструкция и возведение новых зданий и складов. Генерал Калмукофф подтвердил гибель имперской инспекции во главе с двумя генерал – лейтенантами, тридцати двух известных асов Люфтваффе и полковника Мёльдерса, бывшего командира 51 эскадры, недавно назначенного Герингом главным инспектором Люфтваффе. Вместе с ними уничтожены новейшие самолёты, присланные на испытания, аэродромная обслуга и охранная рота. Около 300 погибших и больше сотни раненых. Также генерал подтвердил, что в плен его взял лично младший лейтенант Калинин, получив при этом пулевое ранение в голову по касательной. Несмотря на ранение, он продолжал командовать и пока не вывел весь личный состав, командование не оставлял. Двое суток его не было, а потом он прибыл на немецком автобусе опель – блиц в медицинском исполнении вместе с тремя военврачами. Генерал отметил, что аэродром партизан очень хорошо оборудован и имеет на вооружении немецкие зенитные 88 мм орудия 2 штуки и три мелкокалиберных зенитных автомата. Также он видел замаскированные в капонирах самолёты и технику, броневики и автомашины. В лагере всё продуманно до мелочей, от несения караульной службы до обороны. Подчинённые слушаются его беспрекословно и мгновенно исполняют приказы, в отряде он пользуется несомненным авторитетом и уважением. Правда он не видел командиров, в основном сержанты и рядовые бойцы, но все они учатся. Это он видел своими глазами и очень удивился. Учатся все, даже девушки и дети. Генерал видел двух девочек двойняшек, им лет по десять и ещё одну постарше, лет 13-14. Они ходят в форме и с оружием, револьверами и пистолетами Вальтер ПП, обязательный нож в чехле. С оружием они обращаются профессионально, стреляют отменно и ножи метают в цель без промахов. Перед самым отлётом генерала, эти девочки уничтожили отделение немецких солдат и освободили трёх красноармейцев, привели их в лагерь, так эти красноармейцы со слезами уговаривали командира оставить их в его отряде. Они артиллеристы, а у него как слышал генерал, есть и пушки и танки, нет специалистов. Не воспринимают его всерьёз командиры. Генерала поразило до глубины души, что даже дети воюют против них, а значит и Сергей был прав, когда говорил, что можно победить режим, но невозможно победить народ. Вообще Генерал Калмукофф очень охотно сотрудничает и не скрывает, что это благодаря влиянию и общению с Сергеем. Генерал очень высокого мнения о нём и его способностях. Говорит, если у вас также как он, воевал хотя бы каждый сотый командир, мы бы до сих пор на границе стояли. Вы представьте, товарищ генерал – лейтенант, у него запасено оружие на две дивизии и танковый полк. Пушки, боеприпасы, миномёты, техника, бензовозы, самолёты, танки. Я сам видел, лично! Около десятка КВ -1 и порядка тридцати Т – 34. Там наши лёгкие танки, немецкие танки и самоходки, топливозаправщики, машины со снарядами. Пушки немецкие и наши. И это всё в глубоком тылу. Я когда увидел, даже глазам не поверил, пошёл руками трогать. Настоящие. А он стоит и ухмыляется, у меня говорит, ещё есть. Вот освобожу несколько лагерей наших пленных, и будут у немцев в тылу две моторизованные партизанские дивизии воевать – задумчиво улыбался комдив. – Что? У этого мальчишки? Оружия на две дивизии и танковый полк? Я сегодня сойду с ума, не вероятно! Позовите ординарца, пусть принесёт водки. Надо выпить и отвлечься, а то я за себя не отвечаю! – поставив локти на стол и обхватив голову, простонал генерал – Обожди! А как ты сам мог видеть танки в глубоком тылу? Когда? – А вот это товарищ генерал отдельный разговор. У него после пережитой клинической смерти, появились некоторые способности. Например, он может сам или с группой людей перемещаться на неизвестное расстояние. Также он и технику собирал. Днём летал на самолёте, смотрел сверху, где стоит брошенная техника, а по ночам собирал её на острова посреди болота. Думаю необходимо сообщить в Москву лично товарищу Сталину, о его способностях и аналитических выводах! Если они верны, нужно срочно принимать меры, миллион пленных и погибших мы себе позволить не можем! Он передал мне письма для товарищей Сталина, Шапошникова и Судоплатова – сообщил комиссар. – Сообщим! Сегодня ещё поговорю с ним дома. Надо же, ещё и однофамилец – задумался генерал. Посидев пару минут, распустил всех, а сам подошёл к карте и стал размышлять. Минуты летели за минутами, когда он понял, парень прав, пусть не во всём, но в главном прав! Если немцы пойдут сразу на Москву им конец. Остановить их будет просто нечем и некому. Резко зазвонивший телефон вывел его из раздумий. Генерал взял трубку, представился и стал слушать. По мере поступления информации его лицо вытягивалось, а глаза раскрывались всё шире. Наконец прокричав в трубку, что он подтверждает особые полномочия младшего лейтенанта, приказал ничего не предпринимать до его приезда, а сам бросил трубку, схватил фуражку и выбежал из комнаты. Как только мы вышли из штабной комнаты, узнав у капитана – адъютанта, где туалет, сразу убежал туда. Облегчившись и вновь, почувствовав себя человеком, вернулся и с удовольствием умял банку тушёнки с хлебом, запив кипятком, с какой – то ароматной травкой. Я выбрался на крыльцо, увидев рядом с забором свободную скамейку, решил посидеть на солнышке. Время около 15 – 00, капитан сказал, машина будет через полчаса, можно и расслабиться. Сел вытянув ноги, опустил фуражку на глаза и стал напевать песню, которую помнил ещё с пионерских лагерей. Почему то всегда на закрытии смены мы её пели хором, всем лагерем. Ребята, надо верить в чудеса. Когда-нибудь весенним утром ранним Над океаном алые взметнутся паруса И скрипка пропоёт над океаном. Не три глаза, ведь это же не сон, И алый парус, правда, гордо реет В той бухте, где отважный Грэй нашёл свою Ассоль, В той бухте, где Ассоль дождалась Грэя. С друзьями легче море переплыть И есть морскую соль, что нам досталась. А без друзей на свете было б очень трудно жить, И серым стал бы даже алый парус. Когда-то где-то счастье ты найдёшь, Узнаешь горе и беду узнаешь. Свою мечту ты знаешь и её ты не предашь – Гори, гори на солнце алый парус. Узнаешь зло – без этого нельзя, Ведь люди не всегда бывают правы, Но боли никому не причиняй ты никогда, И пусть не станет серым алый парус. Пел я негромко, для себя. Вспоминал своё детство и юность. О чём я тогда мечтал и к чему стремился. Я допел и счастливо улыбался от приятных воспоминаний. Все мы мечтали стать капитанами и приплыть к любимой девушке на корабле с алыми парусами. Всё вокруг казалось добрым и прекрасным. Моё тихое кайфование, прервал девичий голосок: – Какая красивая песня! Я тоже читала Алые паруса, Грина! Но так красиво выразить свои чувства я бы не смогла! Ты Сергей поэт? Я резко сел и во все глаза рассматривал девушку лет 17, немного похожую на мою сестру Дашу. Вроде бы простое симпатичное лицо, но какой свет шёл от её глаз. Глаза дарили лицу, необъяснимое обаяние и свет жизни, восторг от увиденного ими мира вокруг. Казалось, они затягивают тебя в себя, делая твои помыслы светлыми и чистыми. Омывая своей невинностью и свежестью. Женская красота! Какая же она разная и неповторимая! – Да! Я – Сергей! Тебе говорили, что у тебя невероятно красивые глаза! Они как два солнышка освещают всё вокруг и не дают поблёкнуть краскам дня! Изгоняют зло и дарят людям улыбку! Как тебя зовут, волшебное создание? – спросил я зардевшуюся девушку. – Тамара, но ты можешь звать меня Тома! – ответила вконец засмущавшаяся красавица. – Тамара! Какое красивое имя, а главное редкое! Позвольте представиться, Калинин Сергей Николаевич! Но ты очаровательная прелесть можешь звать меня просто – Серёжей! Мне будет очень приятно! – проснулся во мне старый ловелас. – Хорошо Серёжа! Меня дядя Миша прислал. Сказал забрать тебя и отвезти к нам домой. Папа хочет с тобой вечером поближе познакомиться! – почти прошептала, совсем растерявшаяся Тома. – А! Твой папа генерал из штаба! Я всё понял Тамара. Можем ехать – подскочил я и протянул ей руку. Она взялась за неё, я помог ей подняться и не отпуская руку повёл к штабу. Тома так мило покраснела под взглядами проходящих мимо военных, с удивлением смотрящих на мою одежду, два ордена и красивую девушку, что я резко остановился перед ней. Она была выше меня на голову, но это меня совершенно не смутило. – Я наверное тебя дискредитирую? Прости пожалуйста, я не специально! – отпустил я её руку. – Не говори глупости! Я уже взрослая девушка! Пошли уже – схватила Тома меня за руку и покраснев до кончиков ушей, потащила меня к машине. На крыльце стоял капитан – адъютант и делал вид, что он ничего не видел. Только смеющиеся глаза выдавали его с головой. – Дядя Миша я его забрала – крикнула Тамара и запрыгнула в открытую бойцом водителем дверь. Я отдал честь капитану и тоже запрыгнул в салон машины. Правда, что это за модель машины я не знал. Тома сидела у окна, отвернувшись от меня, кусала от досады губу. Я её понимаю, какой – то мелкий шкет, наговорил комплиментов и выставил дурочкой перед всем штабом, ну это она так думает. В юности всё выглядит в одном цвете, а в старости совсем в другом. Мы ехали молча, я не выдержал и повинился. – Прости, я не хотел тебя обидеть или посмеяться над тобой. Просто ты в тот момент была так похожа на мою сестру, что я повел себя как с ней! Не обижайся, пожалуйста? – повинился я за свою фамильярность. Тома подняла голову, посмотрела мне в глаза и спросила: – Как её зовут? – Звали! Её звали Даша! Всю мою семью убили немцы. Я один чудом выжил – ответил я. – Прости, я не знала! – стала извиняться Тома и в этот момент, я услышал залп из винтовок. Закрутив головой, увидел строй солдат с винтовками, человек восемь и командира, судя по форме из НКВД. – Окруженцев расстреливают – ехидно ухмыльнулся водитель. – А ну стой! – закричал я. Водитель с буксом остановился и с испугом взглянул на меня. – Ждите меня здесь! – скомандовал, выскочив из машины и быстрым шагом, пошёл к расстрельной команде. Там уже подвели к вырытой яме, новую партию казнимых. Командир скомандовал: – Целься! Я сходу крикнул: – Отставить! Что здесь происходит? Опешивший лейтенант НКВД смотрел на меня, не понимая как себя вести. Решив переть буром, представился: – Командир партизанского отряда специального назначения младший лейтенант Калинин. Что здесь происходит товарищ лейтенант? Тот немного очухавшись, попросил мои документы. Достал своё новенькое удостоверение и протянул лейтенанту. Он его внимательно прочитал несколько раз, видимо не до конца веря в то, что видит, а потом ответил: – Расстреливаем предателей и дезертиров, согласно приказу Љ270. Забрав своё удостоверение, попросил его документы. Лейтенант всё ещё шизея от моей наглости механически протянул мне своё. Взял его в руки и развернулся к предателям и дезертирам. Прошёлся вдоль строя и не увидел там ни одного предателя. С некоторых пор я стал их чувствовать, не знаю как, но я фиксировал их мимику и эмоции, они были для меня как открытая книга. В этом строю предателей не было, я чувствовал только непонимание, обиду, разочарование, боль от невозможности изменить ситуацию, ни одной мысли о предательстве в строю я не чувствовал. А вот эмоции лейтенанта я чувствовал прекрасно и они мне категорически не нравились, если он из НКВД, то я балерина из большого театра. Причём Прима – балерина! Чем дальше я прокачивал ситуацию, тем больше она меня не устраивала. Да здесь явно, целая команда шпионов работает под НКВД. Удостоверение сто пудово липовое, у меня даже руки вспотели от нежелания открывать его. Что же делать? Мне просто необходимо, что бы он первый в меня выстрелил, тогда есть шанс, взять всех живыми. Ладно работаем, что- что, а бесить людей я умею. Развернулся к лейтенанту и стал действовать Ва – банк. – Скажите лейтенант, а директиву 22-18 до вас доводили? Приказ главкома Љ 227? Вижу по вашей реакции вы даже не в курсе, о чём я говорю? Это прискорбно. Я имею специальные полномочия, проверить их вы можете, созвонившись с командующим оперативной группой генерал – лейтенантом Калининым! – сразу уловив наши одинаковые фамилии, глаза у лейтенанта нехорошо заблестели, даже не надейся голубок. – Согласно директиве 22-18, командиры партизанских отрядов особого назначения имеют право отбирать для себя бойцов из числа вышедших из окружения и побывавших в немецком плену, но не запятнавших себя убийствами и предательством – я резко развернулся к расстреливаемому бойцу – Имя, фамилия, звание, воинская специальность? – Красноармеец Петров Иван, артиллерист – наводчик. Вышел из окружения в составе сводного отряда из под Могилёва – спокойно ответил боец. – В чём вас обвиняют? – уточнил я. – В утере личного оружия. Моя винтовка была разбита попаданием осколка, не таскать же мне её с собой, заменил на целый немецкий карабин, с ним и вышел – с ухмылкой ответил боец. Я удивлённо оглянулся на нервничающего лейтенанта, бойцы расстрельной команды тоже недоумённо поглядывали на своего командира. Я шагнул к следующему, вернее следующей, девушке лет двадцати, с синяком на лице и разбитой губой. – Ефрейтор Камулькова Анна, радистка и телефонистка. Обвиняюсь в умышленной утере радиостанции. Все радиостанции, телефонные аппараты, провода закопали по приказу командования. Командир, отдавший приказ в госпитале, без сознания – также спокойно ответила девушка. Я развернулся к лейтенанту и увидел, как он отправил одного из бойцов видимо за помощью и зло смотрит в мою сторону. Раскрыл его удостоверение, следа от скрепки нет и быть в принципе не может, скрепка из нержавейки. Захлопнул его и сказал для всех громко: – На сегодня все расстрелы отменяются! Пока мы с генералом не разберёмся, что здесь происходит, все задержаны. Вас товарищ лейтенант это тоже касается, бойцы оружие разрядить и на предохранитель – обратился я к расстрельной команде. Сам свистнул водителю с генеральской машины, подзывая его к себе. Развернулся к лейтенанту и спросил: – Товарищ лейтенант, а вы на фронте были? В боях участвовали? Хотя можете не отвечать! Вижу, что участвовали – напрягся я, видя, что лейтенант сильно нервничает и на грани паники. Видимо моё нетипичное поведение, возраст и ссылка на генерала не поддаются его логике. – Осталось только выяснить, на чьей стороне вы воюете? – закончил я, смотря в переносицу лейтенанту. – Что случилось Серёжа? – услышал я голос Тамары и недоумённо повернулся. В тот же миг лейтенант схватил Тому и приставив к виску пистолет, зло прошипел: – Я воюю на своей стороне! И не тебе меня учить! Унтерменш! – добавил он по – немецки. – О! Солдат Великой Германии во всей своей красе! Снова, прикрывает свои подлые делишки гражданским лицом и несёт бред о своей избранности! Как банально – с усмешкой ответил я ему на немецком. Лейтенант взглянул на меня удивлённо, но быстро взял себя в руки. – Все бросили оружие на землю или я застрелю дочку генерала – закричал лейтенант. Все стояли, растерянно глядя друг на друга. – Выполняйте приказ немецкого офицера! Всем бросить оружие! – прокричал я доставая свои пистолеты и бросая один перед собой, а второй, как бы случайно в ноги красноармейцу артиллеристу из окруженцев. Расстрельная команда положила свои винтовки на землю и сделала по шагу назад. К нам быстро приближалось три командира НКВД и боец из расстрельной команды. Плохо дело, нужно действовать быстро. – Твои друзья идут? – спросил его, кивнув на подходящих командиров. Лейтенант быстро оглянулся и с улыбкой повернулся ко мне, в следующее мгновение его улыбка сменилась ужасом и криком боли. Мой нож воткнулся ему точно между пальцем и спусковым крючком, не давая выстрелить, а я уже перекатом подхватывал свой лежащий на земле пистолет и выдёргивал из-за спины третий. Краем глаза заметил, как боец подхватил мой пистолет и направляет его на подходящих командиров. Направляю на них свои стволы и кричу: – Стоять, руки вверх или стреляю на поражение! Слышу сзади, кто – то передёрнул затвор на винтовке и женский голос: – Дай мне шанс тебя застрелить падонок! Ты даже не представляешь, как я этого хочу! Вся компания поднимает руки, причём двое прекрасно всё понимают, а вот третий майор явно не в курсе, что я ему жизнь спасаю. – Капитаны на колени, руки за голову, ноги скрестить – командую я – Товарищ майор, пока руки не опускайте и постойте с бойцом чуть в стороне! Потом извинюсь и всё объясню! Аня держи лейтенанта на мушке, дёрнется, стреляй на поражение! Тамара ты как? Напугалась? – Немножко Серёжа! – ответила Тамара. – Молодец! Встань за меня, не перекрывая сектор стрельбы – скомандовал ей – Бойцы взяли винтовки и приступаем к аресту немецких диверсантов! Тут капитаны попытались уйти перекатом с линии огня и выхватить пистолеты. Резвые гады, почти успели. Я засадил пулю в правую руку правому, а Иван в плечо левого, что бы больше не дёргались, я добавил им по пуле в ногу. Сразу закричал, держите им головы, что бы они, не проглотили яд. Бойцы шустро повалили остальных и держали им головы. Я подбежал к лейтенанту и выдернув нож, забрал пистолет и тут заметил, у него в районе полового органа, расплывающееся пятно крови. Повернулся к ефрейторше Ане и удивлённо поднял бровь. – У него дёрнулся – смущаясь ответила девушка, отведя в сторону глаза. Я звонко рассмеялся, вместе со мной засмеялись все остальные. – Молодец товарищ ефрейтор! Объявляю вам благодарность! – улыбаясь, сказал ей. – Служу трудовому народу! – прокричала счастливая Аннушка. Кажется, в моём партизанском отряде станет на одну девушку больше и ещё на одного артиллериста наводчика. Подошёл к каждому диверсанту и отрезал воротники. Им уже связали руки. – Может мне объяснят, что происходит? – завёлся майор. – Обязательно, товарищ майор! – заулыбался я – Только, что благодаря вашей догадливости была обезврежена группа немецких диверсантов, действующая под видом командиров НКВД. Путём обмана, подделки документов, подтасовывания фактов они уничтожали ценных советских специалистов, выдавая их за дезертиров и предателей, а своих пособников устраивая в штабах и других местах для проведения диверсий и физического уничтожения высшего командного состава РККА. Благодаря вам группа захвачена, раскрыть и задокументировать её деятельность, это уже ваша работа – развёл я руками в сторону, давая понять, что тут я ему помочь ничем не могу. Майор сразу понял скрытый текст и засуетился, командуя бойцами, куда им доставить задержанных. Затем подошёл ко мне, я рассказал про себя, затем раскрыл удостоверение немца и рассказал про скрепку, заодно попросил разрешения побеседовать с окруженцами и отобрать себе бойцов в партизанский отряд. Майор сразу согласился, выделив мне двух бойцов в помощь, что бы отвести задержанных и показать мне, где что находится. Я повернулся к Тамаре и попросил её ехать домой, а за мной вернуться через пару часов, но она категорически отказалась. Сказала, что только рядом со мной ей не страшно, она будет тихонько сидеть в уголочке. Я подумал и согласился, только с условием, что она будет моим временным писарем и отправит водителя к отцу предупредить, где нас искать. Но тут возникла проблема, пропал водитель. Машина стояла закрытая, а водителя нигде нет. Нехорошее предчувствие и тревога появились в груди. Подошёл к дверце и заглянул внутрь, так и есть. Тоненькая проволока отблёскивала на солнце, растяжку поставил гад. – Тома! Давно у вас этот водитель? – спросил девушку. – Третий день! Старого перевели, куда не знаю! – озадаченно ответила Тамара, не понимая моих телодвижений. Вывод один, этот гад всё видел и теперь попытается убить генерала и ещё кого для кучи. Всех кто подвернётся возле штаба. Необходимо предупредить штаб. Поворачиваюсь к одному из бойцов и приказываю бежать к ближайшему телефону и предупредить штаб оперативной группы о покушении на генерала и возможном подрыве здания штаба. Боец сразу убегает в направлении своего расположения. Приказываю второму охранять машину и никого к ней не подпускать, она заминирована. Поворачиваюсь к Томе и прошу её остаться здесь. Она спорит, но мне некогда её уговаривать. Удивлённо смотрю ей за спину и говорю: – Что это? Они вместе с бойцом, поворачиваются в ту сторону, а я прыгаю в комнату штаба. Пусто. Бегу к дверям и слышу выстрелы в приёмной. Опоздал! Выхватываю пистолеты и выкатываюсь в приёмную. Капитан дядя Миша висит на руках у генерала, а довольный улыбающийся шпион – водитель и ещё какой-то урод, целятся в генерала. А вот хрен вы угадали твари! Стреляю с пистолетов сначала в плечи, а потом в ноги. Когда они падают, наступаю сапогом им на пальцы державшие пистолет и ломаю их. Сразу начинаю допрос, кто ещё в их команде. Генерал кладёт капитана и выбежав на минуту возвращается с бойцами и двумя командирами. Адъютанта аккуратно поднимают и уносят, со мной остаются генерал и второй командир. Этот герой сначала матерится и молчит, но быстро начинает говорить, визгливо и истерично всхлипывая, после того, как я сломал ему три пальца на левой руке и поковырялся в ране на ноге своим ножиком. Второй с ужасом смотрит на меня и мои действия. Когда закончив с первым, поворачиваюсь к нему, он визгливо начинает перечислять фамилии. Генерал поморщился, но ничего не сказал. Информация полилась рекой, как я и предполагал, здесь окапалась целая группа фашистов. Кадровые офицеры абвера и агенты – боевики батальона Бранденбург – 800, всего 27 человек. Второй командир, быстро созвонившись, отдал приказ на задержание и арест всех агентов. Я отдал повизгивающих в ужасе шпионов подбежавшим бойцам и устало сел на стул. Положив пистолеты в кобуры, откинулся на спинку. Генерал смотрел на меня с непонятным выражением лица, казалось он, что – то для себя решает. Наконец решившись, он посмотрел на меня и спросил: – Как ты оказался в штабе? – Давайте я вам всё расскажу, когда придут Семёнов с Залесским? Не хочу несколько раз рассказывать – прикрыл я глаза. – Скажи Сергей, часто у тебя такое происходит? – смотрел на меня генерал. – Весь последний месяц. Как похоронил семью, так и кручусь как белка в колесе. Всё боюсь опоздать – грустно усмехнулся я. Тут в комнату вбежала Тамара, не зная к кому первому подбежать, заметалась между нами наседкой. – Живы? Папа! Серёжа! Куда ранило? Помогите! – закричала Тома, увидев кровь, на руках отца и бросилась к нему. – Это не моя кровь! Меня Миша собой прикрыл – обняв Тому, сказал генерал. – Он погиб? – вскрикнула Тома. – Не знаю дочка! Унесли его – хмуро отвернулся генерал – Если б не Сергей и меня бы застрелили! Тома повернулась ко мне и сказала: – Спасибо Серёжа! Только скажи, как ты так быстро убежал, что мы с красноармейцем даже не заметили куда? На улице раздался шум подъехавшей машины и команды на русском. Я на всякий случай встал перед Томой и генералом и навел стволы на вход. Дверь резко открылась, вбежало несколько командиров и бойцов, в их числе комдив и комиссар. Я облегчённо опустил стволы, а остальные наоборот удивлённо замерли. – Что с командующим? – спросил комиссар. – Со мной всё в порядке Леонид Аркадьевич! Если бы не Сергей. Вовремя он успел, я уже с жизнью попрощался, а тут он вкатывается в комнату на спине и сразу с двух стволов стреляет. Четыре выстрела и диверсанты на полу извиваются, пять минут полевого допроса и они всех сдали, повизгивая от ужаса. Давно я такого не видел, до сих пор руки подрагивают, а ему хоть бы хны! Вон стоит и улыбается – удивлённо смотрел на меня генерал. А я смотрел на взволнованную Тому и улыбался, как же сильно она похожа на мою сестрёнку, просто жуть. Тома вскинула на меня глаза и зарделась как маков цвет. Все сразу заулыбались смущённо, а я шагнул к ней и попросил прощения. – Прости Тома, но ты так похожа на сестру! Такая же взволнованная и красивая! Я ничего не смог с собой поделать! Извини меня за мою реакцию! Мир? – и я протянул ей руку. – Почему я с тобой чувствую себя глупой девчонкой? – Тома смотрела на меня пристально и серьёзно. Я сделал умильное личико с глазами кота из Шрека и разведя руки в стороны грустно вздохнул, а затем снова протянул ей руку, с немым вопросом в глазах. Видимо получилось у меня так шкодно, что рассмеялись все и Тома, пожала мне руку. Я взял её ладошку и будто хочу её поцеловать поднёс к губам, но резко повернув ладонь, поцеловал свою руку, звонко при этом чмокнув. Чем вызвал новый взрыв смеха. – Да ну тебя клоун! – вырвала Тома свою руку и дав мне шутливо подзатыльник убежала за отца. Отсмеявшись, отпросился на улицу и сев на туже скамейку, перекинув через неё ногу, достал пистолеты и расстелив носовой платок, стал их чистить. Тома села рядом, за спиной и слушала, что я напеваю, а я так ушёл в процесс, что совершенно не контролировал, что именно пою. Дочистив последний пистолет засунул его в кобуру и перекинув ногу через скамейку повернулся к Томе и подпрыгнул от неожиданности. Там стояла не хилая толпа народу и все смотрели на меня очень серьёзно. Я сразу напрягся, пытаясь вспомнить, чего я там пел. Не дай бог, что антисоветское или блатное, или эмигрантское – белогвардейское. Вот блин встрял, расслабился мать твою, в тылу. Все вдруг кинулись хлопать меня по плечам, а девушки целовать в щёки. Несли ахинею про мой талант и красивый голос, да какой красивый голос у 14 летнего пацана? Совсем с катушек съехали? Да какие слова написать? Я бы ещё вспомнил, чего вообще пел. Блин бежать отсюда срочно, схватил Тому за руку и стал проталкиваться в здание штаба. Забежали в штаб и закрыли дверь, сразу пробежали в штабную комнату и сели в уголке. Через пять минут зашёл комиссар Залесский и сев напротив меня спросил: – Ну и что с тобой делать? Может в камеру закрыть и не выпускать? Тебя же на минуту нельзя оставить, что-нибудь да случится! – Леонид Аркадьевич, в чём дело? Почему Тамара вся в слезах? – спросил комиссара разволновавшийся генерал. Я резко взглянул на Тому, девушка явно не в себе, дорожки от слёз под глазами и потерявшийся взгляд. – Это она под впечатлением от творчества нашего героя! Там товарищ генерал-лейтенант целая толпа поклонников собралась. Требуют нашего певца, просят спеть для них. Что же ты Сергей такие песни для одного себя поёшь? Даже с оркестра музыканты прибежали с ним репетировать хотят, там как раз их руководитель мимо проходил и услышал его песни – вытянул руку, указывая на меня пальцем комиссар. Вот блин я встрял, мне только народным артистом стать не хватало. – Товарищ Дивизионный комиссар! Я не помню, что пел? Совсем не помню! О семье вспоминал, что – то мурлыкал, даже внимания не обращал, что именно- с тоской посмотрел я на комиссара. – Не переживай Сергей! Хорошие песни пел. Две последние меня сильно зацепили, особенно про отдельный партизанский отряд. Так значит, нам нужна одна Победа, одна на всех мы за ценой не постоим, одна на всех мы за ценой не постоим! – пропел комиссар – Хорошие слова! Сильные! Давай Сергей её с оркестром выучим и споём по радио! Сейчас как раз такие песни нужны! – Товарищ дивизионный комиссар! Какие песни? Мне в отряд нужно! Немцев уничтожать, а не песни распевать по радио! Да и голос у меня меняется, нельзя мне петь – махнул я рукой. – Ты мне это брось! – завёлся комиссар – Ты мне, что в лесу говорил? Уже отказаться решил от своих слов? Значит, это просто болтовня была? Решил поразить старшего товарища, а теперь в кусты? Зря выходит, мы с комдивом в тебя поверили? – Нет не зря! Я от своих слов никогда не отказываюсь! Товарищ дивизионный комиссар! Не нужно придумывать инсинуации и обвинять меня в трусости. Никогда трусом не был и не буду! Будет необходимость, с гранатой под танк лягу! Я воевать хочу! Убивать, этих гадов хочу! Сам! Вот этими руками! Видеть хочу, как эти твари умирают! Я ночами спать не могу, если их не убиваю! Сестрёнки снятся, как они кричат и о помощи просят, уши затыкаю и всё равно слышу! Я мстить поклялся! На их могиле поклялся! А вместо мести буду песни петь? – подскочил я и встал перед комиссаром, со злостью смотря на него. А потом неосознанно, стал читать стихотворение Симонова. Если дорог тебе твой дом, Где ты русским выкормлен был, Под бревенчатым потолком, Где ты, в люльке качаясь, плыл; Если дороги в доме том Тебе стены, печь и углы, Дедом, прадедом и отцом В нем исхоженные полы; Если мил тебе бедный сад С майским цветом, с жужжаньем пчел И под липой сто лет назад В землю вкопанный дедом стол; Если ты не хочешь, чтоб пол В твоем доме немец топтал, Чтоб он сел за дедовский стол И деревья в саду сломал... Если мать тебе дорога – Тебя выкормившая грудь, Где давно уже нет молока, Только можно щекой прильнуть; Если вынести нету сил, Чтоб немец, к ней постоем став, По щекам морщинистым бил, Косы на руку намотав; Чтобы те же руки ее, Что несли тебя в колыбель, Мыли гаду его белье И стелили ему постель... Если ты отца не забыл, Что качал тебя на руках, Что хорошим солдатом был И пропал в карпатских снегах, Что погиб за Волгу, за Дон, За отчизны твоей судьбу; Если ты не хочешь, чтоб он Перевертывался в гробу, Чтоб солдатский портрет в крестах Снял фашист и на пол сорвал И у матери на глазах На лицо ему наступал... Если жаль тебе, чтоб старик, Старый школьный учитель твой, Перед школой в петле поник Гордой старческой головой, Чтоб за все, что он воспитал И в друзьях твоих и в тебе, Немец руки ему сломал И повесил бы на столбе. Если ты не хочешь отдать Ту, с которой вдвоем ходил, Ту, что долго поцеловать Ты не смел,- так ее любил,- Чтоб фашисты ее живьем Взяли силой, зажав в углу, И распяли ее втроем, Обнаженную, на полу; Чтоб досталось трем этим псам В стонах, в ненависти, в крови Все, что свято берег ты сам Всею силой мужской любви... Если ты не хочешь отдать Немцу с черным его ружьем Дом, где жил ты, жену и мать, Все, что родиной мы зовем,- Знай: никто ее не спасет, Если ты ее не спасешь; Знай: никто его не убьет, Если ты его не убьешь. И пока его не убил, Ты молчи о своей любви, Край, где рос ты, и дом, где жил, Своей родиной не зови. Если немца убил твой брат, Пусть немца убил сосед,- Это брат и сосед твой мстят, А тебе оправданья нет. За чужой спиной не сидят, Из чужой винтовки не мстят. Если немца убил твой брат,- Это он, а не ты солдат. Так убей же немца, чтоб он, А не ты на земле лежал, Не в твоем дому чтобы стон, А в его по мертвым стоял. Так хотел он, его вина,- Пусть горит его дом, а не твой, И пускай не твоя жена, А его пусть будет вдовой. Пусть исплачется не твоя, А его родившая мать, Не твоя, а его семья Понапрасну пусть будет ждать. Так убей же хоть одного! Так убей же его скорей! Сколько раз увидишь его, Столько раз его и убей! Невольно слёзы покатились из моих глаз. Все стояли потрясённые от пронзительного стихотворения. – Серёжа ты не прав! – подошла к нам и встала рядом с комиссаром Тамара – Я после твоих песен и стихотворения, готова сама в атаку идти. Просто взять винтовку и встать в строй. Потому, что я поняла, за что мне воевать и что для меня значит Родина! Только сейчас поняла! Благодаря тебе и твоим песням! Если ты откажешься, я перестану тебя уважать и... – Тамара на мгновение замолчала, но решившись, подняла лицо и сказала, прямо глядя мне в глаза – и любить! Хотя бы, как брата! Я посмотрел ей в глаза, посмотрел в глаза комиссару, взглянул, на генерала и остальных командиров, а затем сев на стул простонал: – Но я не хочу быть певцом? Совсем не хочу? Как я буду командовать партизанским отрядом, если все будут знать мой голос и видеть мои фотографии в газетах? Сидеть в землянке безвылазно, усиленно прячась от всех, иногда улетая на концерты? Видимо, представив такого командира партизанского отряда, все рассмеялись, кроме меня. Я же, грустно посмотрев на всех, повернулся к генералу и попросил: – Товарищ генерал – лейтенант, прикажите принести ящик водки и побольше закуски! Все замолчали и удивлённо уставились на меня. – Зачем тебе целый ящик водки? – изумился генерал. А я подперев голову рукой, грустно посмотрел на него и произнёс, махнув рукой: – Ааа! Напьюсь! Обожрусь! И помру, молодой! Вы слышали, как ржёт табун лошадей! Я тоже раньше не слышал. Теперь знаю как. В общем, я согласился. Выкрутили руки гады. Позвали руководителя оркестра, мы с ним быстро договорились, ушли к ним в расположение, я стал напевать ему песни, а он перекладывать их на ноты. Не дошли у меня руки до нотной грамоты, ни в той жизни, ни в этой. Ничего, в этой я молодой, ещё выучу. Глава 10. Для начала я попытал Тому на слова из песен, которые я пел на скамейке. Тома напевала, а дальше продолжал уже я сам. Начали с этой песни, это вообще самая первая песня про войну, что я выучил в школе... Темная ночь Только пули свистят по степи, Только ветер гудит в проводах Тускло звезды мерцают В темную ночь Ты любимая знаю, не спишь И у детской кроватки тайком Ты слезу утираешь Как я люблю Глубину твоих ласковых глаз Как я хочу К ним прижаться сейчас губами Темная ночь Разделяет, любимая, нас И тревожная черная степь Залегла между нами Верю в тебя Дорогую подругу мою Эта вера от пули меня Темной ночью хранила Радостно мне Я спокоен в смертельном бою Знаю, встретишь меня Чтоб со мной ни случилось Смерть не страшна С ней не раз мы встречались в степи, Вот и сейчас надо мною она кружиться Ты меня ждешь И у детской кроватки не спишь И поэтому, знаю Со мной, ничего не случится! Потом напел песню, что мне очень нравилась, особенно в исполнении Леонида Утёсова... Случайный вальс. Ночь коротка Спят облака И лежит у меня на ладони Незнакомая ваша рука Хоть я с вами совсем не знаком И далеко отсюда мой дом Вы мне скажите слово Возле дома родного В этом зале пустом Мы станцуем вдвоем Так скажите хоть слово Сам не знаю о чем После тревог Спит городок Я услышал мелодию вальса И сюда заглянул на часок Хоть я с вами совсем не знаком И далеко отсюда мой дом Вы мне скажите слово Возле дома родного В этом зале пустом Мы станцуем вдвоем Так скажите хоть слово Сам не знаю о чем Будем дружить Петь и крутить Танцевать я совсем разучился И прошу вас меня извинить Хоть я с вами совсем не знаком И далеко отсюда мой дом Вы мне скажите слово Возле дома родного В этом зале пустом Мы станцуем вдвоем Так скажите хоть слово Сам не знаю о чем Утро встает Завтра в поход Покидая ваш маленький город Мы простимся у ваших ворот Хоть я с вами совсем не знаком И далеко отсюда мой дом Вы мне скажите слово Возле дома родного В этом зале пустом Мы станцуем вдвоем Так скажите хоть слово Сам не знаю о чем. Потом из кинофильма ” Небесный тихоход”. Дождливым вечером, вечером, вечером Когда пилотам скажем прямо делать нечего Мы приземлимся за столом Поговорим о том о сем И нашу песенку любимую споем Пора в путь дорогу Дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем Над милым порогом Качну серебряным тебе крылом Пускай судьба забросит нас далеко, пускай Ты к сердцу только никого не подпускай Следить буду строго Мне сверху видно все Ты так и знай Нам будет весело, весело, весело Ну что же ты курносый нос опять повесила Мы выпьем раз, мы выпьем два За наши славные дела Но так, чтоб утром не болела голова Пора в путь дорогу Дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем Над милым порогом Качну серебряным тебе крылом Пускай судьба забросит нас далеко, пускай Ты к сердцу только никого не подпускай Следить буду строго Мне сверху видно все Ты так и знай Мы парни бравые, бравые, бравые Но чтобы не сглазили подруги нас кудрявые Мы перед вылетом еще их поцелуем горячо И трижды плюнем через левое плечо Пора в путь дорогу Дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем Над милым порогом Качну серебряным тебе крылом Пускай судьба забросит нас далеко, пускай Ты к сердцу только никого не подпускай Следить буду строго Мне сверху видно все Ты так и знай. Потом напел с самого раннего детства знакомую по всем родительским посиделкам. Снова замерло все до рассвета Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь Только слышно на улице где-то Одинокая бродит гармонь То пойдет на поля, за ворота То обратно вернется опять Словно ищет в потемках кого-то И не может никак отыскать Веет с поля ночная прохлада С яблонь цвет облетает густой Ты признайся, кого тебе надо Ты скажи, гармонист молодой Может радость твоя недалеко Да не знает, ее ли ты ждешь Что ж ты бродишь всю ночь одиноко Что ж ты девушкам спать не даешь? Немного подумав спел свою любимую, из кинофильма ” Весна на Заречной улице”. Когда весна придет, не знаю, Придут дожди... Сойдут снега... Но ты мне, улица родная, И в непогоду дорога. Мне все здесь близко, все знакомо, Все в биографии моей: Дверь комсомольского райкома, Семья испытанных друзей. На этой улице подростком Гонял по крышам голубей И здесь, на этом перекрестке, С любовью встретился своей. Теперь и сам не рад, что встретил, Что вся душа полна тобой... Зачем, зачем на белом свете Есть безответная любовь? Когда на улице Заречной В домах погашены огни. Горят мартеновские печи, И день и ночь горят они. Я не хочу судьбу иную. Мне ни на что не променять Ту заводскую проходную, Что в люди вывела меня. На свете много улиц славных, Но не сменяю адрес я. В моей судьбе ты стала главной, Родная улица моя! Немного подумав спел любимую песню отца. Своего отца, из будущего. Песни, песни сам для тебя я пишу, Письма, письма лично на почту ношу. Знаю, знаю точно, где мой адресат, – В доме, где резной палисад. Где же моя темноглазая, где? В вологде-где-где-где? В вологде-где? В доме, где резной палисад. Шлю я, шлю я ей за пакетом пакет, Только, только нет мне ни слова в ответ. Значит, значит, надо иметь ей в виду: Сам я за ответом приду. Что б ни случилось, я к милой приду В вологду-гду-гду-гду, В вологду-гду. Сам я за ответом приду. Вижу, вижу алые кисти рябин, Вижу, вижу дом ее номер один. Вижу, вижу сад со скамьей у ворот, Город, где судьба меня ждет. Вот потому-то мила мне всегда Вологда-гда-гда-гда, Вологда-гда, Город, где любовь меня ждет. Спел ещё песню из кинофильма ” Верные друзья”. Очень нежная песня, о любви. Она мне тоже очень нравится, пусть появится пораньше. Играл сам на гитаре, что притащили музыканты. Что так сердце, что так сердце растревожено, Словно ветром тронуло струну. О любви немало песен сложено, Я спою тебе, спою еще одну. По дорожкам, где не раз ходили оба мы, Я брожу, мечтая и любя. Даже солнце светит по-особому С той минуты, как увидел я тебя. Все преграды я могу пройти без робости, В спор вступлю с невзгодою любой. Укажи мне только лишь на глобусе Место скорого свидания с тобой. Через горы я пройду дорогой смелою, Поднимусь на крыльях в синеву. И отныне все, что я ни сделаю, Светлым именем твоим я назову. Посажу я на земле сады весенние, Зашумят они по всей стране. А когда придет пора цветения, Пусть они тебе расскажут обо мне. Потом стал петь патриотические песни. Немного переделывая под нынешнее время и реальность. Погиб мой дом за дымкою лесною. Не скоро я к нему вернусь обратно. Ты только будь пожалуйста, со мною, Товарищ Правда, товарищ Правда! Я всё смогу, Я клятвы не нарушу. Я отомщу, Я уничтожу зверя. Ты только прикажи и я не струшу, Товарищ Время, товарищ Время! И снова поднимусь я по тревоге. И снова бой такой, что пулям тесно – Ты только не замри на полдороге, Товарищ Сердце, товарищ Сердце! В дыму войны и полночи и полдни. От смерти я не смог друзей избавить... Ты только навсегда их всех запомни. Товарищ Память. Товарищ Память! Переделанную песню про Победу, из кинофильма ” Белорусский вокзал”, что часто пели в партизанском отряде. Всем она очень нравилась. Здесь птицы не поют, Деревья не растут, И только мы, к плечу плечо Врастаем в землю тут. Горит и кружится планета, Над нашей Родиною дым, И значит, нам нужна одна победа, Одна на всех – мы за ценой не постоим. Одна на всех – мы за ценой не постоим. Припев: Нас ждет огонь смертельный, И все ж бессилен он. Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный, Геройский партизанский наш отряд. Геройский партизанский наш отряд. Лишь только бой угас, Звучит другой приказ, И пусть фашист сойдет с ума, Разыскивая нас. Взлетает красная ракета, Бьет пулемет, неутомим, И значит, нам нужна одна победа, Одна на всех – мы за ценой не постоим. Одна на всех – мы за ценой не постоим. Припев. От Бреста до Орла Война нас довела Мы всё равно, побьём врага. Такие, брат, дела. Когда-нибудь мы вспомним это, И не поверится самим. А нынче нам нужна одна победа, Одна на всех – мы за ценой не постоим. Одна на всех – мы за ценой не постоим. Припев. А закончил Маршем Артиллеристов. Тоже хорошая песня, пусть появится раньше. Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой, Мы в смертный бой идем за честь родной страны. Пылают города, охваченные дымом, Гремит в седых лесах суровый бог войны. Припев: Артиллеристы, Сталин дал приказ! Артиллеристы, зовет Отчизна нас! Из многих тысяч батарей За слезы наших матерей, За нашу Родину – огонь! Огонь! Огонь! Узнай, родная мать, узнай жена-подруга, Узнай, далекий дом и вся моя семья, Что бьет и жжет врага стальная наша вьюга, Что волю мы несем в родимые края! Припев. Пробьет победы час, придет конец походам. Но прежде чем уйти к домам своим родным, В честь нашего Вождя, в честь нашего народа Мы радостный салют в победный час дадим! Припев: Артиллеристы, Сталин дал приказ! Артиллеристы, зовет Отчизна нас! Из многих тысяч батарей За слезы наших матерей, За нашу Родину – огонь! Огонь! Огонь! Сказать, что музыкант был поражён, ничего не сказать. Как не отнекивался я от авторства, не помогло, посмеявшись над моей неуместной, с его слов скромностью, и слова и музыка были записаны под моим именем. Плюнув и махнув рукой, пообещал ещё песен и сладко зевнув, попросил Тому отвезти уже меня к ней в дом и уложить спать, можно даже рядышком с ней, всё равно усну, не долетев головой до подушки. Тома в очередной раз обозвала меня дураком и ткнула кулачком в бок. Между прочим, больно. Я картинно схватился одной рукой за бок и упав на одно колено, простонал: – Доктора! Скорее доктора! Кажется у меня сломано ребро! Я не могу умереть! Я так молод и так талантлив! Злобный девичий кулачёк сбил полёт юного дарования на самом взлёте! О, женщины! Вам имя – вероломство! – картинно заломил я руки и поднял их к небу. Посмеялись всем оркестром. Мы с Томой пошли в машину, со всеми попрощавшись до завтра. Неужели этот день закончится? Для меня он закончился прямо в машине, там я и вырубился, уснув и свернувшись калачиком на заднем сиденье. Но и во сне я вспоминал старые военные песни... Наш товарищ – весел и хорош, Лучше парня в мире, право, не найдёшь. Он красив, он вежлив и умён, Всех друзей своей улыбкой покоряет он. Ай да парень-паренёк, В этом парне виден прок. Такого нет, чтоб сделать он не мог: Он дом построить сможет, И обед состряпать – тоже. Ай да парень-паренёк, Дайте только парню срок, Себя покажет – Не узнаешь даже, Что за чудо-паренёк! Есть у нас и девушка одна... Девушек всех бойче и стройней она. Повстречал её наш паренёк, Только заглянул ей в очи – Сразу занемог. Ай да парень-паренёк, В этом парне виден прок. Хотел в любви признаться, но не смог, И рассказал, что дом построить может, Стряпать – тоже... Ай да парень-паренёк, Дайте только парню срок, Он все ей скажет – Не узнаешь даже, Что за чудо-паренёк! А когда настал тревожный час – Получил наш парень боевой приказ. Нам земля родная дорога – И поднялись наши парни грудью на врага! Ай да парень-паренёк, В роте лучший он стрелок! Такого нет, чтоб сделать он не мог, Он бить гранатой может, Впрочем, из “катюши” – тоже! Ай да парень-паренёк, Дали только парню срок – Фашистским бандам он показывает, Как воюет паренёк. Даже про партизан вспомнил и сразу переделал под свой вариант, Брянщина пока не оккупирована, а то хорош я буду, подстрекая к сдаче наших земель. Так и расстреляют нафиг. Я и так уже засветился, как луна ночью. Шумел сурово русский лес, Спускались синие туманы, И сосны слышали окрест, Как шли тропою партизаны... И грозной ночью на врагов, На штаб фашистский налетели. И пули звонко меж стволов В дубравах русских засвистели. В лесах врагам спасенья нет, Летят советские гранаты, И командир кричит им вслед: “Громи захватчиков, ребята”! Шумел сурово русский лес, Спускались синие туманы, И сосны слышали окрест, Как шли с победой партизаны... Так гораздо лучше будет. Никакой территориальной привязки, а русский лес он от Бреста до Владивостока. О песню группы Любе переделаю, в тему будет. Блин я сплю или брежу? Проснулся я от непонятного ощущения. С потолка, что – ли у них течёт? Вода мне на грудь с потолка капает. Открыл один глаз и сразу вытаращил второй. Рядом со мной на кровати сидела Тамара и плакала. – Что случилось? Кто-то умер? Отец или дядя Миша? – не на шутку разволновался я. Тома подняла на меня глаза полные слёз и спросила, проведя пальцами по шраму на груди: – Тебе было очень больно? – Что? – не понял я, смотря на неё, ещё не до конца проснувшись. – Тебе было очень больно? – повторила Тома. Я глянул на шрам и догадавшись о чём она, согласно кивнул головой и встал. Только встав с кровати, я понял, какую глупость совершил. Во – первых я был абсолютно голый, а во вторых... У меня случилась утренняя эрекция, то есть мой друг торчал, гордо вздыбившись и почти упираясь в живот, совершенно не стесняясь находящейся в одной комнате со мной девушки. Твоюмакнув, я сел и прикрылся одеялом. Думаю от нас с Томой сейчас можно спокойно прикуривать. Я то ладно, голых женщин навидался, а вот Тома увидела мужской член во всей красе впервые в жизни. И почему я так в этом уверен? – Извини Тамара дурака! Случайность – просипел я. Повернулся и посмотрел на Тому, то, что я там увидел мне не понравилось, совершенно. Кажется, меня сейчас изнасилуют. С тоской оглянулся, ища свою одежду, ничего даже приблизительно подходящего. – А где моя одежда? – спросил Тамару и автоматически отодвинулся от оказавшейся слишком близко девушки. Она мой вопрос проигнорировала и автоматически придвинулась ко мне. Ё – маё! Что делать? Её призывный взгляд с поволокой меня пугает. – Тётенька! Я ещё маленький! – пропищал я, прикрыв голову руками. Тома замерла и шумно выдохнув, выбежала из комнаты. Фу! Вроде временно выкрутился, но она меня теперь не простит. Ну и ладно, я в женихи не напрашивался. Только настроение с утра испортила. Хотя женщину хочется неимоверно. Надо же, созрел пострел! Намотав на себя простыню вроде греческой тоги, я вышел за Томой и стал осматривать квартиру. Неплохо генералы живут при советской власти. Где всё-таки моя одежда и оружие, хочу уже свалить отсюда. Подошёл к окну и увидел, как Тома снимает мои вещи с верёвки. Оно конечно спасибо, но я не просил, тем более своё нижнее бельё я стираю сам. Ладно, идём обратно в спальню, ждём нашу одёжку. Минут через двадцать Тамара занесла мою одежду, уже поглаженную и молча, не глядя на меня вышла. Я быстренько оделся и ломанулся из квартиры, но у входа меня ожидала фурия в виде Томы, грозно сдвинувшей брови и отрицательно помахивающую перед моим лицом пальцем. – Вы далеко собрались молодой человек? Сначала умойтесь и проходите завтракать. Машина приедет через полчаса и отвезёт вас в штаб к командующему. Вас там ждут представители ставки, срочно собравшиеся по приказу Верховного главнокомандующего. По итогам совещания будет вынесено решение о вашей дальнейшей судьбе – заявила мне фурия. Я оглянулся вокруг, заглянул за двери, выглянул в коридор, озадаченно почесал свою голову и спросил, не менее заинтригованную девушку: – А с кем ты сейчас разговаривала? Посмотрел на игру эмоций на лице Томы и понял надо бежать именно сейчас. Развернулся и побежал, петляя как заяц, от сорвавшейся за мной с криком Тамары: – Ну я тебе ребёнок сейчас устрою! Бегали мы минут десять, забежали в спальню и устроили битву подушек. Естественно я сдался и просил пощады у победившей стороны. Тома сидела на мне сверху с подушкой в руках, с растрёпанной причёской и постоянно спадающей на глаза прядью волос, которую она сдувала, была чудо как хороша и я невольно ей залюбовался. Смотря прямо мне в глаза, Тома нагнулась и поцеловала меня в губы. Быстро и не умело. Сразу встала с меня и сказала: – У нас мало времени, не успеем даже позавтракать! Папа просил не опаздывать! Жду тебя на кухне! Развернулась и улыбнувшись с видом триумфаторшы вышла. Блин, кажется я всё сделал ещё хуже. Хочу к своей девочке, Яночке солнышку! Нафига я всю эту кашу заварил, лучше бы в отряде сидел, да фрицев бил. Матерясь про себя, встал и побежал в ванну. На совещание мы успели вовремя. Меня посадили в уголке с краю, рядом с комиссаром и комдивом. Вёл совещание генерал армии Жуков. Я смотрел на него со стороны и анализировал его поведение и черты характера. Чем дальше анализировал, тем больше понимал, друзьями нам с ним не быть. Даже приятелями не стать, однозначно будем только врагами. Причём смертельными врагами. Слишком властный, ему интересно только его мнение и хозяина. Мой дед воевал с ним в 42 под Ржевом и был о нём не очень хорошего мнения, скорее совсем не хорошего. Называл его мясником, а вот о Ватутине и Рокоссовском был очень хорошего мнения, отзывался о них только положительно и восторженно. Может его отношение к нему отразилось и на моём мнении? Посмотрим в процессе общения с маршалом Победы, пока я вижу только грубость и хамство по отношению к подчинённым. Наконец, обсуждение дошло до моих аналитических выводов и тут, генерал просто разбушевался, не слушая никаких разумных доводов и выводов. Я посидел пять минут слушая этого придурка, потом взял чистый лист бумаги и стал писать комиссару Залесскому, дописав до конца, протянул ему лист и молча встав, пошёл на выход, не обращая ни на кого внимания. Жукова от моей простоты перемкнуло и он, прервав свой крик бульканьем, уставился на меня. – Товарищ младший лейтенант вернитесь на место – приказным тоном обратился ко мне генерал – лейтенант Калинин. – Не могу товарищ генерал – лейтенант. Мне сказали прибыли из ставки Верховного Главнокомандующего обсуждать мои аналитические выкладки, во главе с генералом армии Жуковым. Только Жукова я не вижу, тут какой – то самовлюблённый хам на всех кричит и плюётся. Он не может быть полководцем Жуковым! Я подожду, настоящего, а пока слетаю в отряд, убью пару тысяч фашистов или возьму в плен пару немецких генералов, если случайно Гитлер не попадётся. Моё дело Родину защищать, а не слушать истерики генералов. Честь имею! – и как офицер царской армии, кивнул головой и щелкнув каблуками, развернулся и печатая шаг, вышел из комнаты штаба. Выбежал на улицу, никого нет. Прыгаю к аэродрому с моим самолётом. Семён возится в кабине, что бы его не напугать похлопываю по крылу самолёта. Семён выглядывает и увидев меня улыбается, но заметив выражение моих глаз сразу серьёзно спрашивает: – Проблемы командир? – Да! Я Жукова на хрен послал! Надо сваливать! А то расстреляют ещё – оглянулся я – Предупреди и взлетаем! Семён убежал и через десять минут вернулся: – Командир! Нам запретили взлёт, сказали ждать на аэродроме представителей особого отдела армии. При попытке взлететь, приказано открывать огонь! – Чей приказ! – спросил я улыбаясь Семёна. – Генерала армии Жукова! – ухмыльнувшись, ответил Семён. – Залазь в кабину. Баки полные? – взглянул на Семёна. – Да, машина полностью исправна. Крыло отремонтировали. Можем смело взлетать! – уселся в кресло пилота Семён. – Нет, Сеня! Не будем, своих товарищей подставлять. Прыгаем сразу в отряд, закрывай глаза – раз и мы прыгаем в отряд. Выехавшие на взлётное поле автомашины остановились. Из них вышли несколько командиров в форме НКВД. Подошли к месту, где миг назад стоял самолёт, озадаченно походили вокруг и сев в машины уехали обратно. Видевший всё друг Семёна, Петро нервно курил папиросу за папиросой и думал, во что же вы вляпались парни? Глава 11. Как хорошо дома! Да отряд стал моим домом! Моей семьёй, где меня все ждут и всегда рады. Появившись в отряде, произвели полный фурор. Вокруг нас, только хоровод не водили. Собрав всех, уточнил наши новые задачи и цели. Решил я не много не мало, а сделать партизанский край без немцев. Пусть небольшой, но свой. Оружия у меня хватит на две дивизии, вот и создадим партизанские дивизии. Одну дивизию оставлю себе, а вторая пусть воюет под командованием, какого ни будь большого начальника из освобождённого лагеря для военнопленных. Пусть как в моём мире Ковпак по немецким тылам гуляют. Местность тут у нас подходящая, болота и лес. Бомбить замучаешься, да и танки по болоту не умеют ездить, немецкие танки не умеют. Зато наши будут летать куда надо. Это я умею. Яна с Машей сдружились, что стало для меня полным сюрпризом. Никогда не мог понять женщин, даже и пытаться не буду. Теперь они неразлучные подруги. Кузьму Фёдоровича и всех остальных девчат и ребят и их семьи перевезли в отряд. В авиагруппе теперь полно народу, Кузьма Фёдорович нашёл 21 раненого бойца. Всех перевезли сюда. Здесь у нас теперь основной госпиталь, Елизавета Еремеевна там начальником. С Егором у них всё сложилось, песня сразила сердце девушки, теперь ударными темпами строим им отдельную землянку. Егора назначил старшим над гарнизоном тайного лагеря, Семён старший над всей авиагруппой, то есть со всем, что касается самолётов и их обслуживания. Вернулись пограничники Говорова с отличными новостями. Всё разведали, по МТС всё просто отлично. Там как раз подготовили технику для пополнения подразделений. 10 танков советских, 15 немецких включая самоходки, около тридцати разных пушек и 55 миномётов. Порядка сорока грузовиков наших и немецких, 12 тягачей и много разного оружия. Ремонтом занимаются наши военнопленные, их 37 человек. Охраняют всё это богатство два взвода немцев и порядка десятка разных мастеров, плюс пять офицеров. Со складом тоже всё замечательно, лейтенант Сосковец оказался на месте. Привет от меня ему передали и всё про меня рассказали. Андрей согласен возглавить мой штаб и ждёт меня лично на встречу. С бойцами поделился вооружением, боеприпасами и продуктами. У него под командованием почти сотня человек, набежало народу с разбитых частей. Тоже потихоньку партизанят. Главное у них имеются три рации, одну он любезно предоставил нам. Частоты и пароли обговорили, можно выходить на связь. Договорились на 19-30 каждый вечер, ожидание пять минут, что – бы не разрядить аккумуляторы. Ещё два часа времени есть. Прыгнули к железной дороге и пустили под откос состав с танками. Потом к другой железке и там рванули удачно, целых два состава с пехотой и один с техникой. Погранцы меня сразу зауважали и признали командиром. А когда я им парочку приёмов показал и всех по очереди победил в спарринге, мой авторитет достиг звёздных вершин. Спросил старшину, про лагеря для военнопленных, попадались или нет? Старшина почесал макушку и кивнул головой. Был один командирский, но уж больно сильно охраняется. И танки и зенитки и солдат почти батальон. Меня этот момент очень заинтересовал. Какой интересный лагерь!!! Там скрывается какая-то ТАЙНА!!! Люблю тайны! Завтра же туда прыгнем. Да очень интересный лагерь. Три ряда колючей проволоки, кругом пулемётные точки, вышки. Через каждые тридцать метров танк или броневик. Все в пределах прямой видимости, постоянные обходы каждые пятнадцать минут с собаками. Все подходы заминированы, мы пока доползли сюда, двадцать штук сняли. А арестанты какие, сплошь полковники и генералы, комдивы и комиссары. А говорили коммунистов и комиссаров в плен не берут! Ай я яй, редиски! Ух ты! Лейтенанты тоже есть. Одного я точно вижу. Странно, никого ниже полковника нет и вдруг целый старший лейтенант. – Слушай Говоров! Тебе не кажется странным наличие в таком обществе старшего лейтенанта? – спросил лежавшего рядом и рассматривающего лагерь в бинокль старшину. – Где? – спросил старшина. – На десять часов от меня. Видишь, с полковником и дивизионным комиссаром разговаривает – уточнил я. – Да не понятно, что простой лейтенант здесь делает? – согласился со мной Говоров. – Знаешь старшина, мне кажется, я догадываюсь кто это. Сейчас будем брать со всей честной компанией. Вот и генерал вовремя подошёл. Не может быть? Это же Карбышев! Откуда он здесь? Вот у меня сегодня везуха, старшина это же такой матёрый человечище, да он... Да я тут весь лагерь по кусочку разнесу, но его вытащу! Всё ползи шустро обратно, ждите меня и будем делать ноги – с этими словами я прыгнул к лейтенанту. Яков Джугашвили курил и смотрел за колючую проволоку в сторону леса. Он в плену. Всё так глупо получилось, ему надо было отступить, но не было приказа. Военные без приказа не отступают, тем более он. Хочет он этого или нет, но он сын самого Сталина. Только здесь в плену он понял, что это значит, какая это ответственность. И пусть именно на него была организованна охота, и фашисты прекрасно знали, где он и сколько с ним бойцов и вся операция была нацелена на его задержание. Отцу этого не объяснишь. В плен попал? Всё, ты предатель. Какой подарок фашистам, объявить всему миру, что у них в плену сын Сталина. Какой сюрприз Гитлеру, а он не смог застрелится. Просто не смог, струсил. Да! Он сын Сталина, банально струсил! Подвёл отца и всю страну. Теперь у него нет ни отца, ни Родины! Тут его за плечо похлопал дивизионный комиссар Гуляев. Яков развернулся и увидел неразлучную парочку, комиссара Гуляева и полковника Волкова. – Что Яша опять грустишь? – улыбнулся ему комиссар – Нам туда ещё долго не выбраться, если вообще удастся выбраться. Видишь, как нас охраняют? Как падишахов! Только это ненадолго. Завтра должны снимать кинохронику, а после неё мы уже не нужны. Или работай на Великую Германию или к стенке. Только у тебя есть шанс пожить подольше, не думаю, что тебя расстреляют. Сам понимаешь, может тебя обменяют, на какого важного генерала или разведчика. – Лучше бы я застрелился – простонал Яков. – Кто знает, что для нас лучше? Может судьба предоставит тебе шанс показать мужество и стойкость советского командира и коммуниста. Сына самого товарища Сталина! Вот давай спросим Дмитрия Михайловича? – комиссар повернулся к прихрамывающему генералу и попросил его подойти к ним. Генерал поздоровался со всеми и вопросительно посмотрел на лейтенанта. – Загрустили Яков Иосифович? Это бывает. Сколько раз в моей жизни были безвыходные ситуации, но каждый раз, случалось чудо и я, продолжал жить. Верьте в чудеса товарищ старший лейтенант! – назидательно подняв палец, закончил генерал. Вдруг рядом с ними раздался юношеский голос: – Послушайте совета мудрого человека, товарищ старший лейтенант! Все четверо удивлённо уставились на паренька лет 14-15 в командирской гимнастёрке с петлицами младлея и двумя орденами, перетянутой кожаными ремнями с двумя пистолетными кобурами слева и справа, в командирских бриджах и хромовых сапогах. На голове кожаная фуражка с красной звездой, как у революционных комиссаров. Весь внешний вид, говорил о необычности молодого человека, было абсолютно не понятно, откуда он здесь взялся, да ещё и с оружием. А паренёк стоит и белозубо улыбается во все 32 зуба. Лихо отдав честь, представился: – Командир партизанского отряда специального назначения, младший лейтенант Калинин. Ну что товарищи командиры, будем отсюда эвакуироваться или вы остаётесь? Думайте скорее, пока меня не заметили, а то начнут стрелять! – с бесшабашной улыбкой отрекомендовался паренёк, видя их сомнения, уточнил – Не думайте как, главное согласны вы или нет? – Конечно, мы согласны товарищ младший лейтенант. Что необходимо делать? – первым очнулся генерал Карбышев. – Ничего сложного, просто подойдите ко мне, положите на меня одну руку и закройте глаза. Всё поймёте потом, нет времени на объяснения. Быстрее меня заметили. Ну же! – закричал я, под раздавшиеся свистки и крики на немецком. Генерал шагнул ко мне и положив руку мне на плечо закрыл глаза, с секундной заминкой за ним повторили все остальные. Прыжок и мы на полянке. Открываю глаза и кричу: – Старшина вы где? Все арестанты открывают глаза и с недоумением смотрят по сторонам. Из кустов выбегают мои пограничники и увидев генерала пытаются отдать честь. Кричу: – Отставить бойцы, прыгаем! Всё потом! Собрались в круг. Погранцы привычно окружают меня и кладут друг на друга руки, арестанты повторяют за ними. Командую: – Закрыли глаза! – и прыгаю в отряд. Не хочу, чтобы их все видели, не понятно как всё дальше кончится. Из землянок повыбегали девчата и мои бойцы. Объявляю общее построение личного состава. Все шустро построились и смотрят на нас ожидающе. Быстренько прохожусь вдоль строя, сдувая невидимые пылинки и поправляя ремни. Командую: – Отряд смирно. Равнение на середину! – строевым шагом подхожу к генералу и остальным командирам, кинув руку к фуражке докладываю: – Товарищ генерал-лейтенант, находящийся в расположении личный состав партизанского отряда ” Призрак” построен. – Здравствуйте товарищи! – здоровается генерал. Все дружно кричат: – Здравия желаем товарищ генерал! Генерал поворачивается ко мне и просит: – Расскажите об отряде товарищ младший лейтенант! Выдохнув воздух, начинаю: – Отряду месяц. С момента создания отряда проведено семь успешных операций против фашистских оккупантов и их прихвостней. Уничтожено около тысячи солдат и офицеров вермахта. Нами захвачено 37 немецких танков и самоходных орудий, 34 пушки разных калибров, два зенитных 88 ми мм орудия и семь зенитных малокалиберных автоматов, 27 грузовиков, 12 броневиков, семь мотоциклов, три полевые немецкие кухни, два плавающих автомобиля, медицинский автобус, передвижная ремонтная мастерская, пять бензовозов и три топливозаправщика, восемь радиостанций. Также захвачено большое количество карабинов, автоматов, пулемётов и боеприпасов к ним. Уничтожен военный аэродром в Быхове. Со всеми находящимися на тот момент на аэродроме самолётами противника в количестве 34 штуки. Также на счету отряда захват немецкого генерала и доставка его в штаб Брянского фронта, вместе с секретными документами, захваченными как у него лично, так и при подрыве аэродрома. Проведены три диверсии на железной дороге, пущены под откос три состава с техникой и воинскими подразделениями. В основном всё! Докладывал командир отряда младший лейтенант Калинин! – и привычно отшагнул вправо от генерала. Освобождённые командиры были в шоке, в прострации и состоянии аффекта. Слишком быстро прошёл момент освобождения и слишком необычно. Из ниоткуда, появившийся паренёк – подросток, целый командир партизанского отряда! Они бы приняли всё за шутку, но какие шутки, когда они в лесу. Далеко от лагеря, где их содержали. Пограничники, слушающиеся своего командира, ни на секунду не усомнившись в правильности и целесообразности приказа подростка. Розыгрыш? Нет. Вон они стоят и гордо смотрят на своего командира. Каждый из них отдал бы многое, что бы на него так смотрели подчинённые. В строю сборная солянка, даже дети. Генерал сначала не поверил, решил, что ему показалось, но нет, приглядевшись действительно, увидел у них на груди медали “За Отвагу”, у всех четверых, двум из них двойняшкам лет по десять. Невероятно! Почти все кто стоял в строю с орденами и медалями. Это и не мудрено, с такими боевыми показателями не стыдно и дивизии отчитаться, а тут небольшой партизанский отряд. Интересно, а сколько их? Генерал повернулся к юному командиру и спросил: – Скажите товарищ младший лейтенант, сколько бойцов у вас в отряде? – На данный момент личный состав отряда составляет 112 человек, в том числе 32 раненых и три бойца беременны. На днях должен подойти мой начальник штаба лейтенант Сосковец, с ним около сотни бойцов, но они по дороге должны собрать до сорока человек красноармейцев из разбитых частей, какое – то количество раненых и тех, кто присоединиться к партизанскому движению. Тридцать два человека остались охранять склад с продуктами и вооружением. Размещаться подошедшие будут в другом месте. Здесь у нас тайный штаб, только особо проверенные люди знают его нахождение. Основная масса личного состава находится рядом с госпиталем и авиагруппой. Имеется ещё около десятка лагерей и сорока схронов с оружием и продуктами. Связь осуществляется по радио и с курьерами. В качестве курьеров выступают в основном юные бойцы отряда и женщины. Установлена связь с подпольем и центром в обе стороны, планируются акции с их участием. Непосредственное командование над нами осуществляют, Генерал – лейтенант Калинин, командующий оперативной группой Брянского фронта, ЧВС Брянского фронта дивизионный комиссар Залеский и командир 32 дивизии полковник Семёнов. Осуществляли – вдруг замялся юный командир, но потом, решившись, продолжил – Я с генералом армии Жуковым немножко поссорился, он приказал меня арестовать, а я сюда убежал. Теперь не знаю в чьём мы подчинении, может меня вообще врагом народа уже объявили. – И что же вы не поделили с Георгием Константиновичем, мой юный спаситель? – заинтересовался генерал Карбышев. – У нас разный взгляд на ведение боевых действий, тактику и стратегию. Я берегу жизни своих бойцов, выполняя поставленную задачу думаю головой, а генерал Жуков бережёт свою жизнь и репутацию, совершенно не жалея жизни бойцов. Главное любой ценой выполнить приказ верховного главнокомандующего, а сколько тысяч жизней ты погубил, ему уже не важно. Лес рубят, щепки летят. А я хочу, что – бы генерал Жуков почувствовал себя этой щепкой. По – другому, до него не дойдёт. Да и загордился генерал, гениальным полководцем себя почувствовал. Ни чьих советов уже не слушает. Мне на его славу наплевать, мне людей жалко. Мы сейчас цвет нации уничтожим ради Победы любой ценой, а кто останется? На войне всегда гибнут лучшие, а выживают ... – отвернулся я, махнув рукой и не закончив. – Вы Сергей интересный собеседник, не ожидал от вас такой образованности. Думаю, мне будет приятно и интересно общение с вами. Не выгоните старика из своего отряда? Обещаю не претендовать на ваши властные полномочия! – вытянув руки ладонями вперёд, ответил генерал – Да и некоторые ваши способности меня очень заинтересовали! – Дмитрий Михайлович не обижайте меня! Мы с вами слава богу, казаки! Я тоже из дворян, как и вы, вы с Омску я с Дону! Я наоборот сам хотел предложить вам задержаться, подучить меня. Вам человеку с огромным жизненным опытом и прекрасным образованием, только и обучать таких балбесов, как я. Больше того я уверен, если вы, проведёте для нас несколько лекций, они будут интересны очень многим в нашем отряде – уверенно закончил я и вдруг увидел напряжённый взгляд полковника Волкова. – Товарищ полковник, что случилось? Увидели знакомых? – обратился я к нему. – Да! Скажите товарищ младший лейтенант, девочки двойняшки и постарше та, что стоит рядом с ними, они сёстры? – взволнованно заговорил полковник. – Совершенно верно, старшая Маша, а двойняшки... – Настя и Елена! – перебил меня полковник – А их родители, тоже у вас в отряде? Полковник смотрел на меня с затаённой надеждой, но я ни чем не мог его обрадовать. Повернулся к отряду и скомандовал: – Бойцы Волковы Мария, Анастасия и Елена выйти из строя! Девочки удивлённо вышли и только Маша, поглядывала на полковника, будто пытаясь, что-то вспомнить. Жестом руки подозвал их к себе и только хотел сказать о полковнике, как Маша, обратившись к нему, спросила: – Дядя Вася это вы? Тот кивнул головой и шагнул к ней, Маша кинулась ему на шею и заревела. Настя с Ленкой смотрели не понимая. Тут Маша оторвалась от полковника и зачастила: – Дядя Вася, а маму с папой немцы убили, нас Серёжа спас. Он немцев перестрелял всех, только одного не успел, он маму с папой и застрелил. Нас он тоже хотел убить, но не успел. Сергей его раньше застрелил, а потом мы партизанский отряд строили и лагерь. А маму с папой возле озера похоронили, там теперь партизанское кладбище – потом повернулась к сёстрам и сказала – Девочки это папин родной брат, Василий Петрович Волков. Он военный. Вы его не помните, когда он в последний раз приезжал, вам было по четыре годика, а я немного помню. Они тогда с папой сильно поругались. Все были растроганны такой неожиданной встречей. Я распустил отряд и распорядился приготовить землянку для спасённых командиров и обед, а сам ушёл к озерку и усевшись на берегу предался ностальгии. Там меня Янка и нашла, молча села рядом и положила голову мне на плечо. Мы помолчали, наслаждаясь тишиной, а потом Янка меня спросила: – Скажи Сергей, а что делал в этом лагере простой лейтенант – артиллерист? Я улыбнулся и ответил: – Вот поэтому я и влюбился в тебя без ума с первого взгляда! – Потому, что дурацкие вопросы задаю? – фыркнула Янка. Я повернулся к ней, посмотрел на неё и ответил: – Совсем не дурацкие вопросы, а наоборот очень умные. Которые говорят о наблюдательности, умении правильно оценивать ситуацию, делать логические выводы и приходить к определённым умозаключениям, на основании неполной информации и сложности обстановки. Умении видеть то, что не замечают остальные и выбирать нужный момент и место, когда можно задать вопрос по непонятному тебе моменту! Янка подумала немножко и спросила: – Это ты сейчас меня умной дурой назвал? Я расхохотался и упав на землю бил рукой себе по коленке, а Янка колотила меня по плечам кулачками, при этом улыбаясь. Потом не выдержала и тоже залилась смехом вместе со мной. Отсмеявшись, легла головой мне на живот и уставилась в небо. Я перебирал её волосы, слегка массируя голову. Янка млела и чуть не мурлыкала. Помолчав, я сказал: – Это сын Сталина! Яков Джугашвили. – Кто сын Сталина? – удивилась разомлевшая Яна. – Лейтенант – артиллерист! – уточнил я. Янка резко села и уставилась на меня. Смотрела своими изумительно синими, широко распахнутыми глазами, в которых плескалось и небо и море, и восхищённо молчала. – Да, я такой! – загордился я от её взгляда, растекаясь как мороженое, под ярким солнцем по полянке. Янка легла рядом со мной на бочёк и подперев голову рукой, смотрела на меня. Я зеркально повторил её позу и тоже стал смотреть ей в глаза. Когда мы начали целоваться, я не понял, возбуждение захватывало меня всё больше и больше, чувствуя, что ещё чуть – чуть и всё случится, попытался остановиться, но Янка так посмотрела на меня, что я махнул рукой. Пусть, что будет, то и будет. И я у Янки, и она у меня, в этой жизни мы стали первыми друг у друга. Краем глаза, заметил какую – то суету, слева от нас метрах в двадцати, но сразу плюнул и продолжил, потом разберёмся. Искупавшись в озерке и обсохнув, пошли в лагерь, держась за руку и время от времени останавливаясь на объятья и поцелуи. Незабываемое чувство счастья охватило нас, мы были ему искренне рады, в юности всегда так, мелочь может принести такую гамму чувств и переживаний, что в старости не вызовет даже мимолётной эмоции на эту мелочь. А сейчас нас обоих захлестнуло самое прекрасное чувство на свете, любовь. И мы были готовы поделиться ей со всеми абсолютно безвозмездно, то есть даром. Совершенно забыв, что кругом война и другим может быть очень больно, от нашего счастливого вида. Но юность она беспечна и не замечает такие мелочи, расплата за такие моменты бывает очень жестокой. Вот и мы не заметили, какими глазами смотрела на наше возвращение в лагерь Маша, а зря. Очень даже зря, то что случилось потом... Впрочем, обо всём по порядку. Обед прошёл весело с шутками, все уже перезнакомились и народ перестал пугаться генерала и дивизионного комиссара, которые тоже оказались и любителями пошутить и мастерами розыгрыша. Дивизионный комиссар уже успел со всеми побеседовать и убедиться в высоком моральном уровне моих бойцов. Генералу понравилась продуманность и организованность лагеря и оборонительных сооружений. Он даже успел всё обойти и посмотреть вместе с Егором. Егор, сначала робевший в общении с генералом и старавшийся общаться строго по уставу, в конце концов, заговорил нормальным человеческим голосом, а выслушав несколько советов от генерала по улучшению обороны лагеря, проникся к нему огромным уважением. Говоров, ставший последнее время моим не видимым телохранителем, сообщил, что к моему телу пытался пробиться старший лейтенант, но он его временно отговорил, что бы так сказать не мешал процессу. Я после этих слов так на него глянул, что он чуть не подавился котлетой и отрицательно замотал головой. – Никому командир и сам ничего не видел! – прожевав, сообщил старшина. – Вот и пусть никто не знает – посмотрел я на старшину и тот согласно закивал головой. Закончив обед, я сам подошёл к старшему лейтенанту и спросил: – Искали товарищ старший лейтенант? – Искал. Давай по именам, если ты не против? – посмотрел на меня Яков. – Не против – легко согласился я. – Ребята говорят, да и ты докладывал у тебя пушки есть? – заинтересованно спросил он. – Есть и много! Почти двести штук, а если миномёты добавить, то и все триста стволов будет – равнодушно ответил я – послезавтра у нас спланирована акция, захват здания бывшего МТС. Там сейчас немцы место сбора и ремонта вооружений создали, вот хотим уже отремонтированное у них конфисковать и наших пленных освободить. Там тоже пушек и миномётов богато, только нет у меня артиллеристов. Хотел их в Брянске из окруженцев набрать, да сам еле убежал, а тут где их искать? Только лагерь с военнопленными освобождать, только не пойдут ведь ко мне, я же пацан. Вот ты бы пошел ко мне? – с иронией посмотрел я на него. – Я то, как раз и хочу к тебе попроситься. Возьмешь к себе в отряд? Согласен даже рядовым артиллеристом – посмотрел на меня с надеждой Яков. – А, э. Да уж! Огорошил. Уверен? – Уверен! К отцу мне пока нельзя. Я должен кровью смыть. Доказать ... Я положил ему руку на плечо и сказал: – Мне ты уже всё доказал. Назначаю тебя начальником всей артиллерии отряда. Завтра отвезу тебя в авиагруппу, там у меня все артиллеристы, что есть. Семь человек. Пока же подумай, какие артсистемы нам больше подойдут, для охраны лагерей, для проведения диверсий и для борьбы с живой силой и бронированной техникой. Скоро нас, очень много станет, будем лагерь военнопленных освобождать, отбирай самых сильных и башковитых. Воевать в основном будем в лесах и болотах, иногда совершая рейды по тылам, поэтому тяжёлую артиллерию с собой не потаскаешь, но она у нас есть 12 орудий, 152мм гаубицы МЛ – 20. Снарядов полно. Вообще пушек хватает разных и снаряды ко всем есть, стрелять из них некому. Будешь сам формировать батареи и расчёты, рации для вас уже отложены, телефонный кабель и аппараты тоже есть в наличии. Завтра всё покажу и расскажу, а пока поздравляю должностью и добро пожаловать в отряд, на вечернем построении сделаю объявление – я крепко пожал руку Якову. Немного помолчав, спросил: – Как бы нам товарищу Сталину сообщить о тебе, что бы нам за это ничего не было? Есть какие мысли? Мне, ничего в голову не приходит – спросил у Якова. Тот отрицательно помотал головой и отвернулся. Ладно будем подумать, махнул я рукой и пошёл разговаривать с генералом. Может мудрый человек чего подскажет, и он таки подсказал. К ним в концлагерь завтра должна была приехать группа кинооператоров, снимать кинохронику для немцев. Если отбить у них машину с аппаратурой и пару операторов взять в плен, да снять кинохронику для товарища Сталина и советского народа, о партизанском движении на территории Беларуси. Вставить туда сюжет о сбежавших из лагеря для военнопленных и попросившихся в партизанский отряд рядовыми, бывших красных командиров и генерала, снять несколько операций отряда в настоящем бою, с нашим участием, а в конце показать, как рядовой Джугашвили подбил из орудия немецкий танк и уничтожил из автомата его экипаж. Да добавить, что это третий или пятый танк, уничтоженный этим смелым бойцом партизанского отряда специального назначения ” Призрак”. Думаю, товарищ Сталин поймёт всё правильно и сделает необходимые выводы. Идея мне в принципе понравилась и собрав всех заинтересованных лиц в штабе принялись разрабатывать операцию ” Кинохроника”, как шутя я её окрестил. Немного поспорили, но в итоге выработали генеральный план и преступили к её реализации. В лагере остались только девочки, полковник и двое бойцов, Егор и Василий. Как парни не просились, оставил их в лагере. Мало ли, а вдруг кто на лагерь набредёт, кто его оборонять будет? Я и сам знаю, что все подходы заминированы, кто минировал? Я и минировал, ну и что? Сказал в лагере, значит в лагере! Смирна! Кругом! Шагом марш выполнять приказание командира отряда!!! Ишь, распоясались тут! С командиром спорить, вот посажу под арест картошку чистить! Или подземный ход копать отправлю, от забора и до заката! Командир приказал в морг! Значит в морг! Генерал, на мой прикол только посмеялся, а остальные смотрели немного озадаченно. Я глянул на свою гвардию из десяти погранцов и сказал: – Кто считает мой приказ неправильным, может поменяться местами с товарищами младшими сержантами. Нет желающих? Странно! Собрались все в круг, закрыли глаза – и прыгаю в авиагруппу, но не как обычно в центр, а с краю. Организованной толпой выходим в расположение. Отовсюду несётся: – Командир! Командир прибыл. Я иду к штабной палатке, из неё выходят Семён, Кузьма Фёдорович и двое легкораненых, лейтенант и капитан. Увидев генерала и дивизионного комиссара, все сразу вытягиваются и кидают руку к фуражке или пилотке, у кого она есть. Кузьма Фёдорович просто вытягивается во фрунт и смотрит на меня ошеломлённым взглядом. Я смотрю на генерала, а тот говорит мне: – Командуйте товарищ младший лейтенант, вы здесь командир, я в вашем полном подчинении, как и товарищ дивизионный комиссар. Согласно киваю головой и подаю команду вольно. Жестом приглашаю всех пройти в палатку. Расположившись за большим столом с огромной картой, я спрашиваю Семёна о положении дел в авиагруппе. Семён докладывает всё обстоятельно, иногда поглядывая на генерала и комиссара. Старший лейтенант его заинтересовал мало. Закончив доклад Семён сел на скамейку, а я встав уточнил у него некоторые моменты. Походил минуту и спросил у генерала, кивнув на Семёна: – Скажите Дмитрий Михайлович, как вам этот добрый молодец? Тот, сразу понял о чём я, он, как и я видел с какой снисходительностью смотрели на него легкораненые командиры. Конфликт мне не нужен, а претензии неизвестных командиров мне по боку. Семён в доску свой, он мой друг и мне не важно, какого он звания, но это важно остальным, поэтому будем давать Семёну повышение. Карбышев встал и вышел ко мне. Повернувшись к остальным, стал говорить: – Доклад товарища старшего сержанта произвёл на меня положительное впечатление. Сразу видно человека разбирающегося в вопросе до мелочей. Знание обстановки, ситуации в своём подразделении, состояния материальной базы и вооружения, полное знание штатов личного состава и отсутствия в нём необходимых специалистов. Состояние самого подразделения произвело глубокое впечатление. Отсутствие праздношатающихся на территории лагеря, все при деле, даже дети, мы прервали занятие, но все дисциплинированно встали и поприветствовали своего командира и гостей, затем продолжили прерванное занятие, что говорит о высокой дисциплине, поддерживающейся в отряде и авторитете командира данного подразделения. Караульная служба построена очень грамотно, охранения не видно, но если приглядеться, все на местах и периметр лагеря и подходы всегда под наблюдением. Особенно понравились гнёзда на деревьях, вы и за небом следите? – повернулся генерал к Семёну. – Да товарищ генерал-лейтенант! С обеда разлетались, над нами уже два раза пролетали. Ищут кого то – закончил будущий лейтенант. – Разыскивают, наверно нас, а сколько отсюда до лагеря? – повернулся ко мне генерал. Я задумался и подошёл к карте, взял циркуль отмерил и ответил: – По прямой, ровно 254 километра. – Однако! – удивился генерал. Я взял лист бумаги и стал писать, написав текст протянул его генералу, тот прочитав, сказал: – Верное решение, полностью поддерживаю! Достал печать, подышал на неё и хэкнув шлёпнул по листу и расписался. Затем встал и зачитал перед всеми: – За отличное выполнение заданий командования, за поддержание дисциплины и порядка во вверенном подразделении, за отличия в боевой и политической работе, присвоить старшему сержанту Дубине Семёну Аркадьевичу, звание младший лейтенант через звание. Командир партизанского отряда ” Призрак” – младший лейтенант Калинин С.Н. 3 августа 1941 года. Печать подпись. После чего дружно поздравили Семёна. Воспользовавшись моментом, вручил заслуженный орден Кузьме Фёдоровичу и переговорил с новенькими командирами, у них было написано на лице недоумение происходящим, но подчиняющиеся мне генерал и дивизионный комиссар, да и два боевых ордена на моей гимнастёрке говорили сами за себя. Лейтенант был лётчиком, а капитан танкистом. Уточнив их решение, о службе в моём отряде и услышав положительный ответ, объяснил, что мы не регулярная армия и не все положения устава у нас действуют. У нас уважение получают в бою, там смотрят, соответствуешь ты званию командира или нет, соответственно и с подчинением у нас всё по другому. В отряде есть и дети и женщины, пока трое из них беременны, но я надеюсь, что будет гораздо больше. Необходимо восполнять потери в населении. На первый взгляд у нас анархия, но это только на первый взгляд. Дисциплина у нас железная и за невыполнение приказа или трусость в бою расстрел, за кражу продуктов и личных вещей – повешение, да есть панибратские отношения, но только в быту, если товарищи командиры согласны с таким условиями, добро пожаловать в отряд. Командиры, секунду подумав, выразили согласие, и мы приступили к обсуждению завтрашней операции. Через пару часов закончили обсуждать все возможные сценарии, и Семён пошёл показывать лагерь генералу и комиссару, а я с Яковом и новенькими командирами направился к артиллеристам. Нам необходимо сформировать три расчёта артиллеристов или два экипажа на танки. На мой взгляд, танки предпочтительней, но где взять танкистов? На четыре самолёта пилоты у нас есть. Новенькие лейтенант и сержант на паре пушечных И-16 и с шестью РСами под крыльями, пойдут парой охранения. Семён и ещё один сержант на И-15 с бомбами и РСами, основной ударной силой. Их задача налёт на лагерь. Создать у них панику и беспорядок. Я под этот шумок ворую, сколько смогу генералов и полковников, кто пошёл на сотрудничество с фашистами держат на другой половине лагеря, именно его мы и будем бомбить. Перебрасываю всех в авиагруппу, где с ними беседует генерал Карбышев, а сам прыгаю к засаде на кинооператоров. Мы уничтожаем колонну, по возможности, не трогая спецмашину с оборудованием, берём в плен, короче потом разберёмся, кого взяли в плен. Вот для этой задачи нам и нужны артиллеристы или танкисты. Автоматчиков и пулемётов у нас хватает, а вот с остальными затык. Построив артиллеристов, познакомил их с новым начальником. Отвёл лейтенанта к самолётам и пилотам. Пусть готовят технику и карты, сам с танкистом отошли на край лагеря и я спросил его какие танки предпочтительней, для данной операции. Он сначала и не понял, что я ему предлагаю. Только когда я уточнил наши танки или немецкие лучше, до него наконец дошло. – И сколько у тебя всего танков? – спросил офигевший капитан. – 120 наших и около 70 немецких, пока – ответил, улыбнувшись – правда я плавающие не считаю, да и броневики тоже. Хотя непорядок, нужно будет пересчитать. На вскидку, около двух сотен точно будет. Работы непочатый край капитан, танки есть, снаряды есть, топливо есть, масло и смазка есть, а танкистов нет. Хотя родилась у меня одна мысль и я её думаю. А ведь может и получится. Пошли ка капитан обратно в штабную палатку. Почти вбежал в палатку и очень обрадовался, увидев Семёна и генерала за картой. – А товарищи командиры, вы то мне и нужны. Дмитрий Михайлович, не хотите в гости к генералу Калинину в Брянск ненадолго, буквально на пару часов, повидаться? Естественно по гражданке. Заодно Кузьму Фёдоровича возьмём с комиссаром Залесским пообщаться! Согласны! Отлично! Товарищ младший лейтенант Дубина приведите знаки отличия в соответствие и найдите нам неприметную одежду. Вернее Дмитрию Михайловичу подберите, а я у себя переоденусь. Семён стрелой выскочил из палатки, а генерал рассмеялся: – Умеете вы Сергей людей озадачить! Вы не поверите, но мне с вами ужасно интересно. Ваши идеи совершенно сумашедшие, но они работают! И вот это самое невероятное! Если бы не ваши способности, то они полное безумие. Ваш старшина пограничник, рассказал, как с вами познакомился и что в тот момент думал, но после операций по подрыву поездов с танками и пехотой, он от вас в восторге. Я говорит таких лихих парней, ещё не встречал, абсолютно ничего не боится, рисковый ужас. Но за нас горой, на смерть никого не посылает, лучше всё сам сделает. Мы на него только, что не молимся, как он всё успевает? Просто не представляю! Но командир просто мечта! Что бы про меня так подчинённые говорили, прямо завидую вам товарищ младший лейтенант! – снова рассмеялся Карбышев – Скажите Сергей, а меня вы к себе в отряд возьмёте? Ну хоть начальником штаба? – Дмитрий Михайлович, но ведь генералы у лейтенантов в подчинении не бывают! Другие подумают, что вы в маразм впали, к ребёнку в отряд пошли? – озадаченно зачесал я в затылке. – Согласен, сначала все так и подумают, а вот потом... Думаю они мне страшно завидовать будут. Он воевал с самим товарищем Сергеем!!! Будут шептаться они мне в след! – снова весело рассмеялся Карбышев – Вот смотри Сергей! Сейчас у тебя около двухсот танков, триста стволов артиллерии, тридцать самолётов, около сотни автомашин, а есть ещё и броневики и мотоциклы. Оружия сам говоришь, на две стрелковых дивизии хватит, а приглядевшись к тебе и твоей основательности, думаю всего у тебя гораздо больше. Я прав? Вижу, глаза прячешь, значит прав. Ну не верю я, что ты тихо в лесу сидеть будешь! Ну не верю! Ты фрицев громить пойдёшь, зная твоё отношение к бойцам, грамотно и быстро воевать будешь! Неужели мой опыт тебе не пригодится? Не верю! А если тебя сам генерал Карбышев будет слушаться и называть командиром, другие командиры, о чём будут думать? Правильно! Ой, не прост этот мальчишка! Ой, не прост! И зауважают, не смотря на возраст. Сейчас все думают, что тебе просто везёт. Отчасти это так, но только отчасти. Во всём твоём везении чёткий аналитический ум, ты мгновенно, на уровне интуиции просчитываешь ситуацию. Если она грозит жертвами, ты просто отказываешься от этой операции и ищешь другое слабое место у врага и найдя его наносишь ему удар. У тебя есть данные и знания командовать партизанским отрядом, но командовать большим подразделением ты не сможешь! Пока не сможешь! Я хочу передать тебе весь свой опыт и знания. В бою всё гораздо быстрее учится и запоминается, а цена ошибки человеческие жизни. Позволь старику сделать из тебя настоящего командира! – Спасибо Дмитрий Михайлович! Обещаю быть самым лучшим и прилежным вашим учеником и никогда не опозорить имя своего учителя! Клянусь! – приложил я руку к сердцу и со слезами в глазах смотрел на генерала. На такое я даже не рассчитывал. Генерал похлопал меня по плечу и украдкой сам смахнул слезу. Тут в палатку вбежал Семён с ворохом одежды, а за ним как уточка зашла Светлана, неся две пары обуви. – Здравствуйте Светлана! Ну как ваш богатырь! Семён говорит, уже вовсю дерётся? – подскочил я к ней. Света от моего внимания засмущалась и покраснела, а Семён замахал руками, выгоняя нас. Я рассмеялся и предложил Светлане свой локоток, она взяла меня под ручку и кинув на мужа шутливо-презрительный взгляд, важно вышла со мной из палатки, под весёлый смех Семёна и генерала. Подозвал Кузьму Фёдоровича и помахав ручкой Светлане, сообщил ему, что сейчас прыгнем в лагерь к Янке, а потом в Брянск к Залесскому. Фёдорыч сразу побежал, за какими то бумагами и донесениями для Залесского, а я остался ждать генерала. Ко мне подошёл Яков и помолчав спросил: – Далеко собрался командир? – В Брянск к генералу Калинину, хочу попробовать танкистов, артиллеристов и лётчиков к себе сманить. Из тех, кто из окружения вышел, а их части разбиты. Да и вообще всех кто в партизаны пойдёт – ответил слегка задумавшись. – Я тут отцу письмо написал. Пусть передадут – Яков протянул мне треугольник и развернувшись ушёл с поникшими плечами. Ничего лейтенант, подобьёшь пару десятков танков, убьёшь пару сотен немцев и оживёшь, как миленький. Уверен, что тебя даже наградят. Посмертно. Вспомнил я фрагмент из Бриллиантовой руки и рассмеялся. Ничего Яша, мы из тебя национального героя сделаем, уж я постараюсь. Пришёл Кузьма Фёдорович с набитой бумагами сумкой и спросил, кого ждём? Показал пальцем на палатку и продолжил ждать. Минут через пять к нам подошёл степенный дядечка в шляпе и с тростью. Постояв рядом с нами, спросил кого ждёмс? Мы удивлённо воззрились на дядечку и тут, я узнал генерала. Мой звонкий смех разнёсся по лагерю. – Дмитрий Михайлович, вы прямо английский денди! И тросточка в тему, прямо барин на прогулке – рассмеялись все моему сравнению. И мы прыгнули в лагерь. Я сразу спустился в свою палатку, где застал, рыдающих в обнимку девчонок. Удивлённо посмотрел на них и спросил: – Кто – то умер? Они подняли на меня свои зарёванные глаза и стали рыдать ещё хлеще. – Да ну вас! Ещё утону. Землянку не затопите – сказал я и забрав свои вещи вышел в другую комнату. Переоделся в обыкновенную одежду, на голову надел кепку и коричневые ботинки на ноги. Обычный уличный мальчишка. Выскочил из землянки, и мы прыгнули в Брянск, к квартире генерала. Подобрав пару камушков с земли, стал кидать их в спальню Тамары. Она сразу выглянула в окно, я шутливо снял кепку и как мушкетёр, склонившись перед ней, помахал кепкой. Тома захлопала в ладошки и побежала ко мне быстрее ветра. Поманил за собой остальных и зашли в подъезд, чуть не столкнувшись с Томой. – Здравствуй Серёжа! – поздоровалась Тома и покраснела мило засмущавшись. – Привет красавица! Всё хорошеешь? Скоро от женихов отбоя не будет! Познакомься Тамара! Это генерал-лейтенант Карбышев Дмитрий Михайлович, недавно бежал из плена, теперь начальник штаба моего отряда. – Очень приятно! Тамара! – протянула руку Тома генералу, тот её с удовольствием пожал. – А это Кузьма Фёдорович Лукашенко! Боец моего отряда и легендарный разведчик! – подмигнул я Тамаре, та улыбнулась в ответ и пожала руку Кузьме Фёдоровичу. – Тамара, скажи отец в штабе? – Нет Сергей! Папу сняли с должности командующего манёвренной группы. Обвинили в безграмотном командовании и утере инициативы в бою. Дивизии перевели генералу Коневу, а папу вызывают в Москву в ставку. Вечером мы вылетаем – расстроено проговорила Тома. – Жуков? – спросил я. Тома утвердительно кивнула головой. Понятно, за своё унижение отыгрывается. Ну-ну! Придёт и моя очередь, вы мне за всё ответите маршал Победы. – Где сейчас Степан Адрианович? – спросил Карбышев. – Дома! Ходит, молчит. Ничего не ест – пожаловалась Тамара. – Пойдём дочка! Покормим товарища генерала! – улыбнулся Карбышев. Поднявшись в квартиру, увидел бурную встречу двух генералов. Мы с Кузьмой Фёдоровичем сразу прошли на кухню за Томой и усевшись за стол стали ждать хозяина. Тома занялась чайником, поглядывая на меня, а Кузьма Фёдорович поинтересовался моими планами. Секунду подумав, стал перечислять, сначала говорим с генералами, потом ищем Залесского и решаем все вопросы с ним. Он должен был выполнить некоторые мои просьбы и пожелания. Затем разговариваем с отобранными людьми и прыгаем в отряд. Готовим расчёты для орудий и экипажи для танков, формируем группу захвата и трофейную команду. Решаем, где будет новый лагерь, кто будет ставить палатки и размещать технику, потом ложимся спать. Немного удивившись, Кузьма Фёдорович покачал головой и проговорил: – Да Сергей! Основательный у тебя подход и цели серьёзные. Когда ты всё успел? – Я им записку написал на совещании. Когда понял, что с Жуковым не смогу договориться, сразу и спланировал. Жуков пусть глобальные проблемы решает, а моё дело фашистов уничтожать, пока они как пауки в банке друг друга грызут. Скажи Тамара, а руководитель оркестра песни в Москву отправил? – повернулся я к Томе. – Он с нами летит и Залесский тоже, как представитель политуправления фронта. Через два часа – взглянув на часы, ответила Тома. Тут на кухню зашли улыбающиеся генералы, и мы приступили к обсуждению наших планов. Глава 12. Проводив Тамару с генералом и комиссаром, отдав письмо от Якова с просьбой предать лично в руки товарищу Сталину. Мы поехали с майором НКВД, Кузнецовым Александром Петровичем, тем самым, что арестовывал группу диверсантов по моей наводке. Благодаря этому задержанию и материалам расследования, он представлен к ордену и повышению в звании. Теперь я его лучший друг и у него сразу появились ко мне просьбы. Выслушаем и подумаем, если ничего криминального, то и поможем. Я просил человек тридцать, но ко мне попросилось почти триста человек. Когда майор назвал мне количество желающих вступить в мой отряд, я сначала подумал, что он шутит, но он сказал, отобрал только самых надёжных. Чувствую, придётся мне их самому проверить, засланные казачки мне в отряде не нужны. Я играю на доверии, нет доверия, нет игры. Подъехав к бараку, где содержались окруженцы, попросил товарища майора, построить отобранных кандидатов с интервалом два метра между рядами. Пройдя вдоль построенного строя, глядя в глаза бойцов и включив интуицию на полную, пытался почувствовать их настрой и эмоции. Когда чувствовал сомнение, трусость, сожаление о своём решении, просил их выйти из строя и вставать за майором. Основная масса смотрела на меня с интересом и надеждой. Подойдя к Анне, улыбнулся и кивнул головой, дойдя до артиллериста Ивана, пожал ему руку и сказал, ещё увидимся. Таким образом, из 293 человек я отсеял 47,осталось 246 бойцов. Повернулся к майору, показав на отсеянных бойцов, сказал: – Этих не возьму! Для партизанской войны не подходят, по разным причинам. Товарищ майор мне нужны танкисты, артиллеристы и лётчики. Здесь от силы человек тридцать нужных специалистов. У меня завтра важная операция, а бойцов нет. Если вы не возражаете, я бы хотел побеседовать с оставшимися. – Хорошо Сергей. Их сейчас выведут – кивнул головой майор и отдал команду рядом стоящему лейтенанту. Тот при встрече со мной хотел меня арестовать, согласно приказу самого генерала Жукова, но после окрика майора успокоился. Хотя и смотрел на всё ошалевшими глазами. Невдалеке я заметил группу товарищей, наблюдавших за всем с нескрываемым интересом. Угадать в них людей ГУГБ, не смог бы только ребёнок. Так как я себя совсем ребёнком не считаю, явно просьба майора связана с ними. Тем временем увели отбракованных мной людей и стали выводить других, преимущественно тех военных специальностей, что я заказывал. Набралось около двухсот человек или около того. Некоторые смотрели с иронией, некоторые с откровенной издёвкой, кто-то презрительно сплёвывал и кривился, глядя на меня. Некоторые ничего не понимая, но основной массе было всё равно. Я вышел на середину и стал говорить, своим ещё звонким и не сформировавшимся голосом: – Я командир партизанского отряда ” Призрак”, товарищ Сергей. Мне четырнадцать лет. Я ещё очень молод, но говорят с годами это проходит. Судя по вашим взглядам, в командиры я никак не гожусь. Скажу сразу, я в командиры не стремился. Командиром меня назначила война и боевые товарищи. Мою семью убивали у меня на глазах. Отца и трёх сестёр. Сестёр насиловал взвод немецких солдат. Я умирал и всё это видел и слышал. Их крики о помощи до сих не дают мне спать ночами. Потом я потерял сознание, а когда очнулся, увидел убитых сестёр. Им вскрыли животы и уезжая, кто-то из немцев милосердно перерезал им горло, видимо насытившись их мучениями и страданиями. Почему и как я выжил, не знаю! Похоронив семью, я поклялся на их могиле уничтожать фашистов, пока они не уберутся с моей Родины. Только я плохо справляюсь, со своей клятвой. Убил всего около сотни фашистов, а мой отряд уничтожил около тысячи. Мне за это стыдно! Поэтому в тылу у врага мы создаём отдельную особую партизанскую дивизию. У нас есть танки, пушки, самолёты. Достаточно снарядов и продовольствия, но не хватает бойцов. Все отказываются воевать под моим началом. Да я молод! Но я не дурак и не прожектёр. Все мои операции разрабатываются оперативным штабом. Мой начальник оперативного штаба, генерал – лейтенант Карбышев – генерал вышел вперёд – Мой начальник оперативно – диверсионного отдела товарищ Лукашенко – Кузьма Фёдорович чуть удивлённо вышел вперёд. Я помолчал несколько секунд и продолжил: – Также в моём отряде воюет старший лейтенант Яков Джугашвили. Сын товарища Сталина, геройски бежавший из немецкого плена вместе с генералом Карбышевым и ещё несколькими высокопоставленными командирами – после моего заявления лица у всех вытянулись и все удивлённо заговорили между собой. Я поднял руку, показывая, что я ещё не закончил. Через минуту все замолчали и стали смотреть на меня и слушать гораздо внимательнее, чем в начале моей речи. – Мне нужны, только лучшие из лучших! Кто не струсит воевать против превосходящих сил противника, в самых тяжелейших условиях. Кто готов умереть ради Победы над фашистами, может быть доведётся умереть так, что об этом никто и никогда не узнает. У нас у партизан случается всякое. Сразу предупреждаю! За трусость у нас расстрел, за воровство повешение. Дисциплина у меня жесточайшая, а завтра вам уже в бой. На освоение вверенной техники и боевое слаживание, всего несколько часов. Кто готов служить Родине и громить фашистов в составе отдельной особой партизанской дивизии, выходим из строя и встаём справа от меня! Остальные свободны – скомандовал я. Почти весь строй перешёл ко мне по правую руку. Оставшиеся, человек тридцать – тридцать пять направились обратно в барак. Я снова шёл вдоль строя и сканировал эмоции. Человек пятнадцать я забраковал, трёх предателей и среди них одного явного диверсанта. Проходя мимо него, у меня только, что волосы на голове не встали. Матёрый волчара. Попросив его выйти из строя, незаметно стрельнул глазами на майора и почесал правой рукой ухо. Этот жест мы с ним заранее обговорили, если вдруг замечу в строю опытного диверсанта, а если просто предатель, то подёргать рукой левое ухо. Левое ухо я уже три раза подёргал, а вот чесать ухо я стал в первый раз. Поправив кепку, я пошёл дальше вдоль строя. Закончив обход, назначил временных командиров, приказал строиться в колонну, выдвигаться к окраине города и ожидать меня там. К моему удивлению набралось порядка сорока девушек, назначил им командиром Анну. Майор отправил с ними лейтенанта и десяток бойцов, на случай форс – мажора, а нас повёл к себе в кабинет. Как я и предполагал, там я познакомился с командиром той самой группы, что наблюдала за нами со стороны. Им оказался Дмитрий Николаевич Медведев, капитан ГУГБ из особой группы товарища Судоплатова. Он получил приказ, на создание партизанского движения в Могилёвской, Орловской и Брянской областях. Мой отряд действовал в Могилёвской, Гомельской и в Минской области, а также в так называемом Полесье. То есть везде, где я побывал лично. Просто прыгать неизвестно куда, я не умею. Для начала сообщил о диверсанте, капитан уверил, что его бойцы возьмут его аккуратно, без пыли и шума. Сделал вид, что поверил. Обговорили взаимодействие, частоты и время для связи. Пароли для курьеров и места встреч отрядов для проведения крупных операций. Пообещал помочь оружием и боеприпасами, медикаментами и продуктами питания. Поделился некоторыми секретами минирования и выживания в лесу, тактикой боевых действий в лесу и заболоченной местности. Капитан слушал вначале чуть заинтересованно, зато потом стал записывать и уточнять непонятные вопросы, уже с уважением поглядывая на меня. Да ещё генерал Карбышев, рассказал о моей системе охраны лагеря и караульной службе, о минировании подходов и обустройстве искусственных засек в лесу. Я много чего ввёл, вспоминая всё, что читал про войны у нас и во Вьетнаме. Плюс собственный опыт и вуаля. Немцев ждёт много сюрпризов, не смертельных, но весьма болезненных. Чем больше инвалидов увезут в Германию, тем быстрее немцы поймут, что здесь им не курорт. Договорились с капитаном, что послезавтра я помогу им перейти линию фронта. Пока к себе в отряд, а оттуда они уже сами пойдут, куда им надо. На улице раздались выстрелы и крики, а затем сочный русский мат. Я про себя ехидно улыбнулся, вот так ребята. На войне нельзя недооценивать и переоценивать врага, плохо кончается. Вместе со всеми вышел на улицу и через несколько минут увидел, как всю четвёрку ведут к зданию. Кроме бойцов группы Медведева там был и десяток конвоя с винтовками. У некоторых Медведевских разведчиков были хорошие такие синяки на пол лица, а один шёл только поддерживаемый товарищами. Немецкий диверсант сверкал единственным синяком на скуле, в остальном был не пострадавший. Я скользнул к нему поближе и услышал как он тихо матерится по польски. О целый польский шляхтич к нам пожаловал, наверняка Бранденбург – 800. – Приветствую! Какими судьбами в наших краях пан ... – взглянул я на него вопросительно. Тот презрительно скривился и отвернулся. – Ну раз сиятельный пан не хочет назвать своё имя будем звать его Яцек (цветок гладиолуса) Оборваныш или Гавел (петух) Общипанский! Какое имя больше нравиться пану? – нагло уставился я в глаза нацику. – Да ты .... – и тут я услышал целую историю, какой я редиска и т.п. В некоторых местах я не сдержавшись стал хохотать и Кузьма Фёдорович меня поддерживать. Видя, что на меня это не действует, а остальные его не понимают, он плюнул мне на ботинок и отвернулся, а я обиделся. Какая то диверсантская шваль плюнула на мои новые, ни разу до этого не надеванные ботиночки! Да он щас мне мордой лица свой плевок вытрет. – А вот это Эгидиус ( молодой козёл), ты зря сделал! Оскорблять казака, себе дороже – зло ощерился я, глядя на плевок на моём ботинке – Придётся господина диверсанта из Бранденбурга – 800, немного поучить правилам приличия! Развяжите его и сделайте нам круг, только держите его на прицеле, а то этот трусливый пшек ещё убежит со страху! Остальные попытались возразить, но я зло гаркнул: – Быстро! Видимо столько властности было в моём крике, что поглядывая друг на друга, все встали в круг, диверсанта развязали и он массируя запястья с насмешкой поглядывал на меня. – Как будешь готов, нападай! – сказал я ему, сняв кепку и куртку. Сам замер, прикрыв глаза и готовясь к бою. Собрав все чувства в кулак, стал ждать. Вот он прыгнул ко мне и попытался ударить ногой и сразу локтем, красивая связка и явно отлично отработанная, но я просто отшагнул и уклонился, снова замерев, ожидая атаку, и она последовала. Удары посыпались один за другим, просто уходя от соприкосновения, я ждал момент для нанесения всего одного удара и дождался. Вот он чуть провалился и открыл мне правый бок, за что тут же был наказан. Всего один точечный удар и диверсант упал на колени не в силах подняться, вот из его горла пошла кровь и через минуту конвульсий диверсант замер. Все смотрели на меня ошарашенно. – Зачем ты его убил? – спросил майор. – Я его не убивал. Через пару часов очухается, только ссать пару недель будет кровью. А нефиг плевать на ботинок целого командира партизанского отряда! Если все кому ни лень будут плевать мне на ботинок, ни один боец меня уважать не будет. Какой я тогда командир? То то и оно! Только так и никак иначе – самоуверенно произнёс я и для понтов, провел связку ударов ногами из Тхэквондо и закончил всё вертушкой в стиле Жан – Клода Ван Дамма. В бою бесполезно, но со стороны смотрится очень красиво. Потом ещё и встал на вертикальный шпагат, зря что ли я каждое утро растягиваюсь и тренируюсь. Вот восхищаетесь и правильно, пока меня не трогают, я мягкий и пушистый. Ну а погладили против шерсти, на себя и обижайтесь. Вот такая я сволочь! – Циркач! – неодобрительно покачав головой, сказал генерал Карбышев и Лукашенко его поддержал. – Поддубный выступал в цирке и никто ему не кричал циркач, а тут один раз выступил на потеху толпе и сразу циркач! Злые вы, уйду я от вас! – сложив руки на груди и гордо задрав подбородок, картинно повернулся в профиль к генералу. Ржут гады, весело им, ишь циркача нашли, рассердился я. А чё я в принципе обижаюсь? Сам виноват, гормоны шалят, а я им потакаю. Балбес!!! Выставил себя перед всеми клоуном, ну и ладно. Я такой, какой есть, кому не нравлюсь пусть отвернутся. Мне нужно было проверить себя в настоящей схватке, смогу на равных или нет? Массу я потихоньку наращиваю, но её тоже много не нужно, сложно адекватно оценивать свои силы в 14 лет, ну почти 15. А так примерно представляю свой уровень, в бою там другое, там я просто убиваю, не задумываясь как, всё на инстинктах и наработках. Я многое привнёс из будущего, мой спецназ – погранцы прямо пищат от удовольствия, когда я что-нибудь новенькое показываю. Такие фанаты рукомашества и теловаляния, мне до них далеко. Всё спрашивают, откуда я столько приёмов разных знаю, пока отмазываюсь тем, что говорю о предках казаках и их многовековом опыте. Головами кивают, но вроде соглашаются, а вот если казаки настоящие в отряд попадут, что врать буду, не знаю. Ладно, там разберёмся, а пока я подошёл к телу диверсанта и аккуратно вытер об него свой новенький ботиночек. А нефиг! Ибо азм есмь командир! Не собственным хотением, а хрен его знает, чьим соизволением! Распрощавшись с чекистами, доехали до своих новых бойцов и стал перекидывать в их лагеря. Места мы специально выбрали заранее. Сейчас, основных перекинем недалеко от того лагеря, где планируем провести акцию. Все построились по родам войск и я начал отбор экипажей для танков, генерал отбирать расчёты орудий, а Лукашенко занялся остальными. Составив списки и разбив всех по подразделениям, приступил к самому процессу. Отводил отобранную группу в лес и прыгал с ними в назначенное им место. Там уже были приготовленные заранее инструменты, продукты, обмундирование и личное оружие. Сначала всех одевали и вооружали, специально отобранные мной люди из основного лагеря и местные резиденты, после чего всех отправляли строить временные шалаши, пока готовиться ужин. Раскидав так всех новеньких, я принялся таскать пушки, танки, машины, снаряды и остальное необходимое вооружение. Сначала таскал по одному танку и орудию, но мне это быстро надоело, я решил попробовать, утащить сразу несколько танков за один раз. Попытался мысленно дотянуться до выбранных танков и закрыв глаза прыгнул. Открыв глаза сел на землю от неожиданной тяжести в ногах и закружившейся голове. Посидев пару минут и переждав головокружение, посмотрел по сторонам и заулыбался. Все пять танков стоят здесь, возле меня! Это же просто замечательно, сколько времени экономиться, а то я всю ночь собрался туда-сюда прыгать. Теперь глядишь, часам к двум ночи управлюсь. Прыгаю обратно и начинаю таскать технику, после пятого раза замечаю, что не испытываю больше никаких неприятных ощущений. Попробуем брать больше и опять получилось. За один раз перенёс пять танков, пять грузовиков со снарядами и три пушки 76 мм. Да я крут! Что там Шварценеггер со своей рельсиной на плече, салабон! Управился я к часу ночи, дополнительно перетащив в каждый из отрядов ещё и зенитные счетверённые установки из пулемётов Максим и патронов к ним. Вдруг гансы самолёты подтянут, будет чем отстреливаться. Прыгнул домой, да теперь землянка мой дом, где меня ждёт любимая девушка или уже не ждёт? Ничего не понял, а где моя красавица? Чиркнув спичкой, осветил землянку. Никого. Как интересно! Выхожу на улицу и иду к женской землянке. – Командир! – окликает меня старшина Говоров. Поворачиваюсь и подхожу к нему. – Ты сегодня не ходи к ним. Переночуй у нас или в штабной, если один не боишься. Они тебя весь вечер делили, криков было страсть. Пришлось мне на них прикрикнуть и объяснить кое-что, только боюсь, я ещё хуже сделал. Придётся тебе многожёнцем стать – и хихикает так противно, гад. – А подробней – смотрю я на него с прищуром. Старшина засмущался и отвернулся. Немного помолчал, а потом сказал: – Делили они тебя, кому из них с тобой жить. Машка всё твердила, что первая с тобой начала, а Янка, что он сам меня выбрал и у вас любовь. Бабы в общем. Кругом война, а они всё о любви грезят. Вот я им так и сказал, командир наш геройский хлопец. Рискует больше всех и всегда на острие атаки. Его в любую минуту могут и в бою убить и диверсанты уничтожить. У него обо всех голова болит, всех необходимо сберечь и пропитанием обеспечить. Он наша главная ценность и самый большой секрет, а вы ему такую беду устраиваете. Вечером ели ноги притащит, а у вас разборки на ровном месте и ему ненужная проблема. Завтра в бой, а он о вас будет думать и сделает ошибку или сам погибнет или людей погубит. Пусть он всё решает, но только после боя. Вот они и решили до боя к тебе не подходить с глупостями. – Понятно, что ничего не понятно. А с чего ты решил, что мне многожёнцем быть? – уточнил у старшины. – Да подслушал случайно – посмотрел на меня и замахал руками – Да честное слово случайно! Пошёл на кухню, а они все вчетвером сидят и рассуждают. Раз кругом война и много мужчин погибнет, нужно им бабам письмо написать товарищу Сталину. Пусть он разрешит воевавшим бойцам, кто захочет и двух и трёх жен завести. Только тем, кто воевал по настоящему или тем, кто трудовой подвиг в тылу совершал. Только каждого кандидата проверять на честность, а всякое шакальё трусливое нечего плодить. Только настоящих мужчин. После войны много одиноких женщин останется, а так проблем много можно решить. Вот я и подумал, что быть тебе многожёнцем – рассмеялся Говоров. Немного помолчав и подумав, ответил старшине: – А ты зря смеёшься старшина! Девчата великое дело замыслили. Думаю, многие женщины им спасибо скажут и в ножки поклонятся. Очень это нужная инициатива и до товарища Сталина её необходимо обязательно довести как можно быстрее. Сам подумай старшина, а потом мне свои мысли доложишь. У вас чего пожевать есть? – Конечно! Ребята оставили, пойдём накормлю – махнул рукой старшина и я поплёлся за ним. Утро красит и не красит и вообще вставать облом, но надо идти руководить операцией и подготовкой. Умываемся, завтракаем и прыгаем в авиагруппу. Завтрак прошёл в непринуждённой и дружественной обстановке. Все были предельно тактичны и вежливы. Полковник изредка поддавался взрывам смеха, все остальные спецназовцы тоже ехидно посмеивались. Старшина делал невинные глазки, типа я здесь не при делах. Не виноватая я он сам пришёл! Ладно – ладно, смейтесь, я вам это ещё припомню! Я не злопамятный, просто злой и память у меня хорошая. После завтрака переоделся в свою боевую форму, проверил личное оружие. Вышел из штабной землянки и приказал построить личный состав отряда. Когда все построились, я произнёс маленькую речь: – Сегодня за завтраком вы все посмеивались над нами, а ведь по своей сути девчата предложили очень хорошую инициативу. Я надеюсь, суть предложения все знают? – все согласно заулыбались и закивали головами – Отлично! Тогда у меня к вам вопрос. Сколько мужчин погибнет на этой войне? Все озадаченно замолчали, поглядывая друг на друга. Полковник поднял руку, спрашивая разрешения говорить. Я кивнул согласно и он ответил: – Думаю пять – семь миллионов человек! Все озадаченно посмотрели на полковника. – Обоснуйте товарищ полковник! – попросил я. – Думаю, пять миллионов составят боевые потери армии и флота и один, два миллиона потери гражданского населения – ответил полковник. – Простите, если я вас разочарую, товарищ полковник, но наши потери уже приблизились к той цифре, что вы назвали. В приграничных сражениях мы потеряли три – три с половиной миллиона бойцов погибшими и попавшими в плен. Потери гражданского населения тоже близки к названной вами цифре, но... война ещё не кончилась, а только началась. Нам воевать ещё год, а может и все два или все три. Мы не знаем, как надолго всё затянется, но затянется однозначно. Мы воюем против всей Европы. Брянский фронт трещит по швам и на днях рухнет, а это значит, что вся армада фашистов пойдёт или на Москву или на Киев и Ленинград. Цель фашистов захватить все земли до Волги, Кавказ с её нефтью, Донбасс с его углём, Украину с её хлебом и Крым с его курортами. Генерал Жуков не захотел даже разобраться в моих предложениях, просто отмахнувшись от них. Я не считаю себя великим полководцем и знатоком тактики и стратегии. Просто у меня другой взгляд на вещи, я вижу то, что не замечают другие. Я не претендую, на какую – то славу или награды, я просто показал, куда бы нанёс удары я и почему. Обрисовал, к чему это приведёт, а приведёт это к огромным потерям в живой силе и технике, к потере огромных территорий, где проживают советские люди. Миллионы советских людей, десятки миллионов. Все они подвергнутся ужасным испытаниям и лишениям. Их будут вешать и расстреливать, грабить и насиловать, уничтожать по национальному признаку. Потому, что мы для немцев не люди! Мы неполноценные, годимся только им в рабство и пришли они сюда не освобождать нас от жидо – комиссарского ига, как они везде пропагандируют, а самим превратить нас в рабов и скотов. Они с нами церемониться не будут, им можно всё! Они сверхнация, идеальные люди и наши женщины будут рожать только от них и то неполноценных детей ограниченных в правах. Мужчин будут массово оскоплять и использовать только как рабочую силу. Такие у них на нас планы дорогие мои товарищи и вы думаете, у нас будут маленькие потери? Советский союз потеряет только боевыми потерями от десяти до пятнадцати миллионов самых лучших своих мужчин от 18 до сорока лет, а ещё будут ужасные потери среди гражданского населения. Когда мы погоним фашистов с нашей земли, они как саранча будут уничтожать всех на своём пути. Дак не доставайтесь же вы никому! А потом, когда вернётся советская власть, все кто не принимал участия в партизанском движении, станут пособниками врага. Матери, которые ради своих детей будут ложиться под немцев за булку хлеба, лишь бы дети не сдохли с голоду, станут фашистскими подстилками, их дети будущими потенциальными врагами советской власти. Простых мужиков, которые растили хлеб и никуда не лезли, как предателей Родины будут пускать впереди наступающих войск, без оружия. Что – бы они своёй кровью смыли позор предательства и захватив в бою оружие уничтожали врага наравне со всеми. Это будет товарищи, не смотрите на меня, как на фантазёра. Это я слышал своими ушами от наших командиров НКВД и комиссаров в Брянске, а они у себя в Управлении в Москве. Таким образом, потери гражданского населения составят тоже от десяти до пятнадцати миллионов человек и подавляющее число из них будут мужчины. Как думаете, скольким девчонкам не хватит мужей? Потери СССР составят от двадцати пяти до тридцати пяти миллионов человек, весь запад будет лежать в руинах. После войны нам нужно восстанавливать всё разрушенное, города и заводы, сёла и дороги, мосты и линии электроснабжения. Титанический труд! Поэтому в этом свете вижу предложение наших бойцов – девушек правильным и политически и экономически своевременным. Если товарищ Сталин примет предложение женщин Советского Союза и разрешит иметь героям войны и труда, двух жён, то я его целиком и полностью поддержу. Было бы смешно, если бы не было так грустно товарищи! Подумайте над моими словами и поверьте, я очень хочу ошибиться в своих подсчётах! Очень! Теперь по планируемой операции, товарищ полковник вас я попрошу остаться. С вами остаётся четверка спецназа и девушки. Остальные идут со мной. Говоров не надо возмущаться, а то оставлю тебя старшим в лагере. Бросите жребий и без вариантов. Исполнять! Боевая готовность пять минут – а сам пошёл к девчонкам. Я думал всю ночь. Толком и не спал, но решил, так будет правильно. Я действительно могу погибнуть в любую минуту, если не враги, так свои замочат. Очень я непредсказуемая фигура, а политики этого не любят. Сто процентов в конце войны меня свои же и вальнут. Вечная память герою и все в шоколаде. Поэтому, жить буду полноценно, и не смотря ни на что. Я могу сделать счастливой девушку? Могу! Если она сама этого хочет, почему нет? Буду дарить любовь и радость, пока смерть не разлучит нас, то есть в самом лучшем случае пару лет. Как там в песне: Я знаю пароль, я вижу ориентир, Я верю только в это, любовь спасет мир. Да мне нет восемнадцати лет. Согласно закону, я могу жениться только в восемнадцать. Может быть, это и правильно в мирное время и только для мужчин. К восемнадцати основная масса мужиков, более менее начинает понимать, зачем живёт и для чего, девушки осознают это гораздо раньше. В старину, выдавали замуж и в четырнадцать и в шестнадцать, и это было нормой. Женщины развиваются физически и психологически гораздо быстрее мужчин и порою в шестнадцать лет выглядят как полноценные 21-23 летние девушки. Был у меня в той жизни горький опыт знакомства с такой красавицей в ночном клубе. И ведь я даже нисколько не сомневался, что она совершеннолетняя. Манера поведения, образованность, привычка общения с мужчинами и сексуальная опытность. Ну не может такая женщина быть несовершеннолетней, был уверен как я, так и все мои друзья, сидевшие с нами в одной компании и общавшиеся с ней. Каково же было моё удивление, когда утром, меня стали обвинять в растлении малолетней, её мать и бабушка, неожиданно быстро вернувшиеся с дачи. Оказалось рослой красавице с третьим размером груди и попкой 46 размера всего 16 лет, она учится в 10 классе средней школы. Между прочим, круглая отличница и очень, положительная девушка, а я её грубо изнасиловал и унизил. Только у меня, до сих пор, спустя многие годы ощущение, что это она меня изнасиловала, а не я её. Некоторые вещи, которыми мы занимались, я не делал даже с женой, а тут юная девочка получает настоящее удовольствие от разнообразного секса. Некоторые женщины мне кажется, его ни разу в жизни не получали, судя по их реакции на секс. В общем, стоило мне это знакомство круглой суммы денег и увольнения из МВД. Самое интересное, что она ещё полгода меня преследовала звонками и неожиданными встречами, навязываясь мне в любовницы. Пришлось даже переехать временно пожить в другой город. Спустя лет пять, мы встретились на свадьбе моего двоюродного брата. Она вышла замуж за его друга и соответственно была приглашена на свадьбу. Я к тому времени давно про неё забыл и был неприятно удивлён, когда её увидел. Свадьба закончилась скандалом и безобразной дракой. Братан до сих пор на меня дуется, спустя больше десятка лет. Прошу прощения за лирическое отступление, но вернёмся к нашим баранам, вернее невинным овечкам. Хи-хи! Девчата ждали меня и смотрели на меня как на божество, сошедшее с небес. Встал, не доходя до них, пару шагов и заговорил: – Я очень надеюсь, что это ваше осознанное решение и вы понимаете все последствия вашего поступка. Это большая ответственность и тяжёлая работа. Можете с девушками с авиагруппы поговорить и написать совместное письмо товарищу Сталину. Я постараюсь, что бы оно дошло побыстрее. Это тебе Яна, прочитаешь без меня. А теперь мне пора! – и развернувшись, пошёл к ожидавшим меня бойцам. Молча все встали в круг и закрыв глаза прыгнули к авиагруппе. Вышли из леса и увидели царящую на аэродроме предполётную суету. Все были заняты своими делами. Я зашёл в штабную палатку и поздоровался со всеми. Глава 13. Товарищ Сталин стоял у окна и размышлял. Как могло получиться, что всё, во что он вложил столько сил, рушится как карточный домик от дуновения ветра. Казавшаяся несокрушимой армия разбита в приграничных сражениях и трусливо катится на восток. Генералы напуганы и даже не скрывают этого, хотя и стараются выглядеть перед ним бравыми и неустрашимыми, но глаза то не обманывают. Боятся. А ещё Яша. Листовки с его фотографиями произвели на него сокрушительное впечатление. Его сын в плену! Яша не мог пойти на сотрудничество с немцами, просто не мог. Он в это не верит, а вот в то, что Яша действительно в плену поверить пришлось. Только им так и не удалось узнать, где его держат. Прошла информация, что его повезут на поезде в Варшаву, а оттуда в Германию, но в последний момент немцы всё отменили. Получили информацию о готовящемся захвате поезда и всё переиграли. Везде предатели, везде. Теперь сдали Смоленск, фронт рушится, а значит, самое страшное ещё впереди. Он приказал всеми силами держать Киев, там мощная группировка войск, оборудованные бетонные укрепления. Жуков обещал удержать Киев, а теперь выходит, что немцы всё равно наступают и Жуков ничего не может поделать. Кому верить? Он подошёл и включил радио. Невольно прислушался к песне. Да очень правильная песня. Именно так! Нам нужна одна Победа! Одна на всех мы за ценой не постоим! Вслушиваясь в слова, стал подпевать и улыбка появилась на его измотанном бессонницей и постоянными тревогами лице. Надо же про партизан оказывается песня то? Надо отметить автора и оркестр, хорошо спели молодцы. О! А автор оказывается сам целый командир партизанского отряда! Товарищ Сергей! Какой молодец! Нужно узнать, как воюет товарищ. Если хорошо, то обязательно наградить. Ещё одна песня? Так-так послушаем. Ты смотри, уважил старика! Уважил! Отличная песня! Боевая. Артиллеристам понравится, рассмеялся товарищ Сталин. Оказывается иногда интересно радио послушать. Ага, младший лейтенант значит он, а семья у него вся погибла. Поклялся мстить. Около сотни фашистов уничтожил лично? Да лейтенант герой! Что? Захватил целого генерала и доставил в армейскую группу к генерал-лейтенанту Калинину. Видимо родственники. Да ему за это героя нужно давать, заслужил лейтенант. Нет, пожалуй уже старший лейтенант. Сталин быстрым шагом дошёл до стола и сделал несколько записей. Раздался стук и к нему заглянул его бессменный секретарь Александр Николаевич Поскрёбышев. – Входите Александр Николаевич, что-то срочное? – спросил Сталин. – К вам товарищи Калинин и Залесский. Здесь материалы по товарищу Сергею, командиру партизанского отряда “Призрак”, действующего на территории Беларуси. Его родословная и всё, что смогли собрать – Поскрёбышев, положил перед Сталиным папку, на секунду задержавшись, взглянув на него, сказал – Есть хорошая новость Иосиф Виссарионович, Яша из плена бежал вместе с генералом Карбышевым и ещё несколькими товарищами. Они в партизанском отряде у товарища Сергея. Вы пока почитайте, а я через пятнадцать минут приглашу товарищей. Они вам всё подробно расскажут. Сталин согласно кивнул головой и сказал: – Через двадцать минут пригласишь товарищей! Поскрёбышев понятливо кивнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Иосиф Виссарионович достал папиросу Герцеговины-Флор и закурил. Неужели немцы такие лопухи и позволили Яше бежать? Не похоже. Не замечал он за ними глупости, не водилось. Значит, что – провокация? Нелогично. Зачем на весь мир трубить, что взяли в плен сына Сталина, а потом дать ему сбежать? Не понимаю. Видимо случайность или чья – то хорошо спланированная акция. Докурив папиросу, он взял папку и углубился в чтение. Семён Андрианович и Леонид Аркадьевич сидели в приёмной Сталина. Сейчас решится их дальнейшая судьба и всё будет отлично или прав окажется Сергей и всё будет очень плохо. Жизнь покажет. Вот у Поскрёбышева зазвонил телефон, он взял трубку, послушал и сказав хорошо товарищ Сталин, обратился к ним, проходите товарищ Сталин вас ждёт. Собравшись с силами, они оторвались от ставших вдруг такими уютными стульев и деревянной походкой зашли в кабинет. Сталин встретил их приветливо, поздоровался за руку и усадил напротив себя. Несколько минут расспрашивал про положение на фронтах и настроении бойцов, какие недостатки заметили и что смогли исправить. Генерал Калинин стал рассказывать о совещании с Жуковым, о его не желании, даже прочитать аналитические выводы других товарищей. – Вы имеете в виду аналитические выкладки младшего лейтенанта Калинина? Командира партизанского отряда “Призрак” товарища Сергея? – уточнил товарищ Сталин. – Да товарищ Сталин! Именно их – ответил генерал. – Ви думаете они достойны того, что би товарищ Жюков их читал? – спросил Сталин с резким кавказким акцентом. Все знают, что товарищ Сталин так говорит когда волнуется или злится. – Безусловно товарищ Сталин! Я и сам сначала воспринял всё с иронией, но по мере рассказа и главное, когда он стал показывать на карте, как всё будет происходить, я понял, что товарищ Сергей вполне отдаёт отчёт своим словам. После его выступления я около часа стоял у карты и обыгрывал разные варианты. Могу с уверенностью сказать, что немцы так и будут действовать. Товарищ Сергей предполагал, что ему в силу возраста и звания никто не поверит, поэтому он написал письмо и просил передать его вам. Вот товарищ Сталин – генерал достал письмо и положил перед Сталиным – и ещё товарищ Сталин, ваш сын Яков бежал из плена. Он в отряде у Сергея командует артиллерией. Вот письмо от него. А это письма товарищу Шапошникову и товарищу Судоплатову. Сергей сказал лучше их тоже отдать вам. Всё равно их будут проверять на яды и другую бяку, как он выразился и так они быстрее дойдут. В них его предложения по реорганизации Красной армии и созданию специальных отрядов истребителей танков, о проведении танковых и артиллерийских засад, там много всего. А в письме товарищу Судоплатову его предложения по обучению диверсантов и созданию партизанского движения на оккупированных территориях, а также недостатки в работе НКВД и способы их устранения. Я понимаю, что звучит невероятно, но он очень необычный подросток. – А в чём именно виражается его необычность? – уточнил товарищ Сталин. – Если вы разрешите, на этот вопрос отвечу я – обратился к Сталину дивизионный комиссар Залесский. – Слюшаю вас! – кивнул головой Сталин. – Я познакомился с ним 3 июля – и комиссар начал свой рассказ, по мере рассказа взгляд Сталина становился всё задумчивей и задумчивей, в некоторых местах он улыбался, в некоторых не стесняясь, смеялся над его выходками. Парень оказывается тот ещё шутник и розыгрыши любит. Когда комиссар рассказал над шуткой Сергея в штабе 2й танковой группы Гудериана, то Сталин просто откровенно ржал минут десять ( А шутка то простая и известная всем кто смотрел Задорнова. Я просто взял трёх поросят и написал на них номера от одного до четырёх, пропустив цифру три, закинул их прыжками на разные этажи и всё, полдня работа штаба была парализована. Все искали поросёнка с цифрой три. Жаль только, товарища Гудериана в штабе не оказалось, я то хотел его под шумок стрельнуть). Закончив рассказ, комиссар попросил разрешения выпить воды, Сталин разрешил, а сам, достав папиросу закурил, расхаживая по кабинету и раздумывая. Докурив он сел и спросил: – Скажите товарищ Залесский, как ви думаете, ему можно доверять? – Можно товарищ Сталин! Он хоть и из дворян, но рос в обыкновенных условиях, как и тысячи других мальчишек в стране. Некоторые его мысли на первый взгляд кажутся полной глупостью, но если посмотреть на проблему с его стороны понимаешь его абсолютную правоту. Он очень переживает за Советских людей. Говорит, мы должны их холить и лелеять, создавать нормальные условия для существования, а не выживания. Правильно воспитывать и беречь, других Советских людей у нас не будет. Мы с ним много разговаривали и спорили, он абсолютно по другому на всё смотрит. Иногда с юношеским максимализмом и непримиримостью к несправедливости, как он её понимает. Иногда наоборот, над важной проблемой смеётся и говорит мы на ровном месте сами себе яму роем. Ещё я заметил, он мгновенно может найти решение сложного вопроса, очень начитан и постоянно учится и всех в отряде к этому приучил. Очень энергичный и деловитый, властный, но справедливый, постоянно в движении, но очень сентиментальный и романтичный. Видит только белое, а всё чёрное уничтожает. К врагам непримирим, когда меня освободил, один из немцев, молодой парень сдался в плен. Мы его с собой забрать не могли, тогда я спросил его предложения. Он сказал только смерть и хладнокровно застрелил его двумя выстрелами. Я его спросил, зачем так жестоко, а он говорит, жестоко было смотреть, как они моих сестёр насилуют, а я им ничем помочь не могу. Собаке собачья смерть. – У него, что настоящий шрам есть? – спросил Сталин. – Да товарищ Сталин! – ответил генерал – Он у меня на квартире ночевал, и дочь шрам видела, и я его видел, когда Сергея раздевал. Он в машине уснул, не могли его разбудить и я на руках в дом его занёс. Сергей, когда шпионов немецких арестовывал, замарал одежду, а дочь попросила его раздеть, что бы она могла всё постирать, вот я его и раздевал. Шрам страшный, синий. Такой не подделаешь. Ночью он бредил, всё сестрёнкам рвался помочь, шепчет я сейчас девочки, только встану, а сам хрипит страшно так. Дочь всю ночь возле него проревела. Возьмёт его за руку он улыбается и спит, только отпустит, он опять бредит. Влюбилась в него, только о нём и говорит целыми днями. Какой он красивый, да какой талантливый. Всё его песни поёт про алые паруса и другие – закончил расстроенный генерал. – Ну что вы товарищ Калинин расстраиваетесь, сами говорите он геройский хлопец, а женщины они, смелых любят – рассмеялся Сталин. – Да я ему жизнью обязан. Если б не он застрелили бы меня диверсанты. Вовремя он успел – энергично заговорил генерал. – А что это за история с диверсантами? Мне не докладывали? – удивился Сталин. Генерал вкратце пересказал события того дня и про уход Сергея с совещания и ссору с Жуковым и про попытку его ареста. Сталин опять закурил и задумчиво походил по кабинету: – Значит ви говорити, он осознанно спровоцировал ссору с генералом? Совершенно точно понимая последствия такого поступка? Рискует мальчик, очень рискует. Жуков не из тех, кто простит – поправил усы Сталин. – Сергей сказал, что он в письме вам, описал побудительные мотивы своих поступков. Прочитав его вы, многое поймёте и переосмыслите его действия. И ещё он просил передать лично вам. Вот его слова, “Не убивайте меня, пока идёт война, я хочу Родину защищать, а после войны решение останется за вами” – комиссар пристально посмотрел на Сталина, но тот отвернулся и отошёл к окну. Постояв минут пять, он обернулся и взяв трубку телефона позвонил: – Александр Николаевич, необходимо поселить товарищей Калинина и Залесского рядом с Кремлём. Они могут понадобиться мне, в ближайший день – два. Спасибо! – затем повернулся к своим гостям и сказал – Семен Андрианович, я бы хотел познакомиться с вашей дочерью, это возможно? – Да товарищ Сталин, она в машине внизу – заволновался генерал. – Пригласите её пожалуйста в мой кабинет, минут на десять. Хочу поговорить с ней о Сергее – генерал кивнув головой, поднялся и вышел – Скажите товарищ Залесский, а вот песни я сегодня слышал по радио, это его песни? – Представляете товарищ Сталин, он всячески пытался отказаться от авторства. Говорит, слышал где-то, а где не помню. Просто запомнил. Память и правда у него невероятная, ему достаточно увидеть текст на пару секунд и он может пересказать его по памяти. Голос у него ещё неокрепший, но красивый и поёт он так прочувствованно, как будто сам всё это пережил. Какие – то песни может и правда услышал и под себя переделал, но вот эта товарищ Память или про геройский партизанский отряд? Такое может написать только человек сам переживший такое, а его песни о любви! Его все женщины отряда готовы на руках носить, да и заботится он о них, объявил на общем построении, если узнает, что кто-нибудь снасильничает или будет принуждать, сам хозяйство отрежет. А его речи и стихи! Ведь он такие речи говорит и такие стихи пишет, что просто хочется взять винтовку и идти в атаку. Вот товарищ Сталин, прочитайте его стихотворение – и комиссар, достав листок, протянул его Сталину. Сталин стал сосредоточено читать. – Да! Теперь я понимаю его клятву мстить за семью. Это необходимо по радио, на всю страну! Что бы с чувством с эмоциями! Что бы все прочувствовали – Сталин опять достал папиросу и закурил, расхаживая по кабинету, тут двери открылись, и в кабинет зашёл генерал с перепуганной дочкой. Сталин ей по – доброму улыбнулся и предложил сесть. Сам позвонил Поскрёбышеву и попросил принести чай с печеньем. Через пару минут Тамара увлечённо рассказывала, как она познакомилась с Сергеем и как он, поразил её песней. На предложение спеть, Тамара совершенно не стесняясь запела своим красивым девичьим голосом песню об алых парусах. Голос у неё действительно сильный и красивый, Сталину он очень понравился, и он предложил ей спеть песню на всесоюзном радио вместе с оркестром. Тома засмущалась и согласилась. Потом Тома стала рассказывать как Сергей спас её от немецких диверсантов и как их арестовывал. Судя по удивлённым взглядам, генерала об этом эпизоде он не знал. Затем Тома рассказывала об остальных событиях, и спела ещё одну песню Сергея, про любовь. Товарищ Сталин дослушал песню и смахнув слезу проговорил: – У парня явный талант. Так выразить чувства и переживания, всего в нескольких куплетах... Просто великолепно! Я прямо всё это увидел перед глазами. А ведь простые русские слова и мелодия самая обыкновенная, а как пробирает! Сразу свою молодость вспомнил. Извините Тамара за выраженные чувства и переживания, но товарищ Сталин тоже человек. Хотя многие в это не поверят. Я вас очень прошу, Тамара Семёновна, пойте! У вас замечательный голос! Глубокий и очень чувственный! Задевает какие то струнки глубоко внутри, очень женственный! Пойте! Я распоряжусь, что бы вам помогли стать настоящей певицей! Буду за вас переживать! Семён Андрианович, если ви не против, я возьму шефство над вашей дочерью. Её устроят в консерваторию по классу вокала. Распоряжусь прямо сейчас, а вы мне понадобитесь через день – два, вместе с товарищем Залесским. У вас будет особое задание партии и правительства. Но об этом позже, а пока я вас не задерживаю! Тамара Семёновна, был очень рад нашему знакомству, уверен, мы с вами будем часто встречаться! Я уже сейчас ваш поклонник! – Сталин встал и проводил их до дверей. Как только гости ушли Сталин позвонил Поскрёбышеву и попросил пригласить к нему Берию, как только он освободиться. Всё прошло почти как по нотам. Единственная неприятность случилась при освобождении лагеря военнопленных, основная масса тупо разбежалась. Наша разведка лопухнулась и вместо роты охраны оказалось три роты, да плюс при четырёх советских трофейных бронеавтомобилях в отрытых капонирах. Что стоило нам двух подбитых танков БТ-7 с экипажами и почти взвод погибших пехотинцев. Хорошо я настоял на взводе средних танков Т – 34 в каждой группе и по одному КВ. Эти аппараты просто разорвали немецкую оборону, как тузик грелку. Сыграло свою роль и отсутствие времени, на боевое слаживание и плохая радиосвязь. Да что плохая, просто ужасная. Разобрать что-то в этих помехах было просто не реально. Кое-как разобрав, что у них проблемы, я с манёвренной группой из трёх тридцатьчетвёрок, одной счетверённой зенитной установки, двумя пулемётными танками, одной немецкой самоходкой и тремя ЗИС-5 набитыми автоматчиками прыгнул к ним и огненной метлой прошёлся по оставшимся немцам. Живых фрицев не осталось. Под шумок основная масса военнопленных разбежалась. Отправил Говорова в архив лагеря забрать документы по пленным, остальных отправил мародёрничать продукты и всё, что пригодится нам в лесу. Оставшихся бывших пленных шустро разбивали на отряды и грузили в заранее приготовленные грузовики, затем под охраной наших бронеавтомобилей и танков БТ-5 и БТ-7 без гусениц, вывозили в лес для формирования батальонов и оказания необходимой почти всем медицинской помощи. Люди были в ужасном состоянии, но молча выполняли команды, помогая друг другу. В глазах у многих я видел азарт и радость, радость избавления от плена и желание мстить. Откормим, переоденем, вооружим, обучим и придёт к фашистам счастье в виде ангелов смерти. О интересная мысль, создадим ка мы так называемые батальоны смерти или лучше непримиримых. И пусть сеят ужас и страх в тылах у фашистов. Сделаем им нарукавные шевроны и на грудь, какой-нибудь знак и пусть все фрицы и предатели при виде их в штаны начинают гадить жиденько. Точно-точно! Так и сделаю, заулыбался я. Тут ко мне подбежал Яша, назначенный мной командиром манёвренной группы. А как вы хотели, политика. Вот представьте, человек всем будет рассказывать, что его сын самого товарища Сталина из лагеря освобождал. Пропаганда! Да ещё какая! О, кстати, нужно к колонне с кинооператорами прыгнуть, пусть всё здесь снимут на камеру. Попросил свою охрану сделать круг и спрятать меня от остальных, а сам с Яшей прыгаю к колонне. Здесь всё просто превосходно, никто даже и не сопротивлялся, когда на колонну из лесу выехало десять советских танков КВ и Т-34 с бронеавтомобилями и зенитными пулемётами. Героев в фашистских рядах не нашлось. Спокойно всех повязали и погрузили в машины. Кинооператоров и их технику поставили отдельно. Я побеседовал с немецкими операторами и объяснил им, создавшееся положение и как им сберечь свою жизнь. Героев тут тоже не нашлось и через пару минут, они разбившись на пары были готовы к работе. Подробно объяснив им их задачи и требования к качеству съёмок, оставил двоих снимать разгром лагеря для генералов, а сами завязав двум другим глаза прыгнули к лагерю для военнопленных. Поставив всем задачи и распределив цели и маршруты, приказал снять на фоне разбитого лагеря Яшу и как он командует. Поставил хорошо разговаривающего на немецком бойца к операторам, выделил ему двоих бойцов в подчинение, для охраны будущих Оскароносцев. Сам прыгнул со своим спецназом к МТС. Необходимо спрятать честно уварованное у фрицев. Этим и занимался последние три часа. Утащил вообще всё, что смог. Остальное подожгли и прыгнули в авиагруппу. А там меня ждали скорбные новости. Погиб мой командир авиагруппы Семён и ещё двое пилотов. Первыми ударили И-16 по заранее установленным местам расположения зенитных орудий. Все зенитки уничтожили за два захода РСами и из пушек с пулемётами. Немцы, не ожидавшие авиаудара, не успели даже ни разу выстрелить, тем более самолёты заходили со стороны Польши. Уничтожив известные зенитки, И-16 отлетели выше, охраняя воздух от возможных истребителей и уступая место И-15 с бомбами и ракетами которые должны были нанести удар по лагерю с предателями и казармам с немцами. Этим они успешно и занялись, но на третьем заходе две ранее не обнаруженные автоматические зенитные малокалиберные пушки открыли шквальный огонь по заходящим на цель И-15. Два самолёта взорвались сразу, а самолёт Семёна зацепили. Понимая, что прыгнуть не успеет и улететь ему не дадут, Семён направил самолёт на ближайшее зенитное орудие и взорвался вместе с ним. Второе орудие уничтожили подскочившие И-16. Оставшаяся тройка И-15 завершила разгром лагеря и тут ударили танки и бронемашины. Напора стали и свинца фашисты не выдержали и стали разбегаться как крысы, которых отстреливали наши бойцы. Пленных я приказал не брать, мясники нам не нужны. Коменданта лагеря и всю верхушку повесили на воротах лагеря, остальных расстреляли. Освободили около тридцати больших командиров, некоторые были ранены. Также взяли в плен трёх генералов предателей, доставим их в Москву в подарок товарищу Сталину. Весь архив тоже выгребли и забрали, отвезём к нашим, пусть разбираются. Услышав новости, я сразу прыгнул в генеральский лагерь. Семён стал моим другом, один из первых кто меня поддержал и по-человечески уважал, не взирая на мой возраст. Остатки самолёта Семёна уже потушили и его останки собрали. Я приказал положить их в гроб и заколотить. Не надо Свете это видеть, пусть помнит его живым. От остальных пилотов ничего не нашли, приказал положить в гробы окровавленные части от самолётов. Хоть немцы и разбегались как крысы, потери у нас всё равно были, пятеро убитых и двенадцать раненых. Подбили один танк Т-3 трофейный, экипаж тоже погиб. Одной тридцатьчетвёрке сбили гусеницу, у Т-26 заклинило башню, но это мелочи, это отремонтируем. Быстро перекинул всех в их лагерь, освобождённых генералов и остальных перекинул в авиагруппу, вместе с архивом лагеря. Затем прыгнул за погибшими и ранеными, их также перекинул к нам в авиагруппу, здесь у нас партизанское кладбище и госпиталь, здесь и будут лежать ребята. Собрал всех пилотов и предложил добровольцам совершить налёт на ближайший аэродром врага в ближайший час, желающим готовить самолёты к вылету, бомбы брать по максимуму. Я полечу тоже, на И -15, пора воплощать уроки Семёна в жизнь. Народ бросился меня активно отговаривать. Никого не слушаю и посылаю всех матом. Народ в шоке, никогда не слышали от меня матов и тут такое. Карбышев бегает за мной и пытается хватать меня за руку и что-то кричит приказным тоном. Прошу его равнодушным тоном принять командование над отрядом и сообщаю, где карта со всеми моими закладками и тайниками, с островов технику я всю перетаскал, там всё отмечено. Вы генерал вам и карту в руки, а меня пока не трогайте. Иду к самолёту выделенному лично мне и начинаю готовиться к вылету. Неизвестный мне авиамеханик, видимо из освобождённых на МТС, удивлённо поглядывая на меня, докладывает, что самолёт к вылету готов. Молча киваю, надев шлемофон и парашют, сажусь на место пилота. Руки автоматически пробегают по переключателям, сотни раз проделанными движениями на тренировках с Семёном. Я должен сделать это, это как экзамен перед Семёном, как моя благодарность, иначе я не смогу посмотреть Свете в глаза, просто не смогу. Взлетаем семёркой, четыре И – 16 и тройка И – 15. Взлетая вижу выехавшую из леса эмку с выбежавшими из машины Янкой и Машей, покачал крыльями и полетел дальше. Я иду крайним правым, стараясь не оторваться. Спина уже мокрая, а ведь только взлетели. Пусть в глазах этих пилотов, я просто самодур и пацан, но моя совесть внутри меня говорит, что я всё делаю правильно. Ближайший к нам аэродром в ста километрах, к нему и летим. Я сразу сказал, бомбим казармы и склады, уничтожаем пилотов и обслугу, затем если успеем, из пушек проходимся по самолётам и другой технике и сразу уходим к себе. Появятся истребители врага меня спасать не надо, уходите сами, прикрывая оставшиеся И-15, это приказ. Я сам доберусь до отряда, ваша задача вернутся и сесть без потерь. Подлетаем, вижу дымы и взрывы, это порезвились ишачки, теперь наша очередь. Ухожу чуть в сторону, что – бы не нервировать опытных пилотов. У них свои цели у меня свои, моя цель взлетная полоса, разбомбить её и не дать взлететь истребителям врага. Для первого раза достойная цель, уверен я попаду. Захожу на цель, чувствую сейчас и жму бомбосбрасыватель. Полетели птички. Самолёт резво прыгает вверх и я делаю полубочку. Набираю высоту, чуть уходя в сторону, смотрю на аэродром и кричу в восторге. Все четыре бомбы легли просто прекрасно, в ближайший час никто взлететь не сможет, пока не засыпят землёй воронки от бомб. Отлично, а теперь РСами по казармам, заходим и нате суки, получите подарок. Это вам за Семёна, за наших пилотов, за взвод погибших пехотинцев и экипажи погибших танков. Теперь захожу на стоянку самолётов и бью из пушек, двоих точно зацепил, пора уходить. Наши уже уходят, добавив газу лечу за ними, а что за точки? Ага, Гансам помощь прилетела, с соседнего аэродрома. Мессеры четыре штуки, двое летят ко мне и двое полетели за мужиками. Плохой расклад, очень плохой. Я пилот никакой, тогда только в лоб. Доворачиваю и почувствовав момент, открываю огонь. Есть один! Попал! Ухожу виражом влево и оглядываюсь, горишь сука! А второй проскочив меня разворачивается, ну давай поиграем. Посмотрим насколько ты готов умереть за своего папу Фюрера. Выхожу ему в лоб и пру не сворачивая, немец начинает шмалять метров за триста, снайпер наверное. Вот, чувствую момент, надо стрелять. Даю короткую очередь по быстро приближающемуся мессеру, тот дёрнувшись отворачивает подставив мне пузо, а я луплю, уже не жалея патронов вдоль всего мессера и вижу как мои снаряды вскрывают его, как консервную банку. Второй готов. Кто на новенького! Это я такой молодец или пилоты у гансов необстрелянные? Скорей всего второе, а теперь летим за своими. Так вижу карусель, молодцы парни все целые. Разбились двойками и грамотно огрызаются. Красавчики! Так немецкие асы увидели меня и явно растерялись, а вы думали здесь, как в вашем кино будете нас десятками сбивать? Птицу обломинго вам в подарок и очередь в брюхо. Немцы, видимо переговорив по рации, резко ложатся на крыло и заходят на меня. Понятно решили меня наказать и свалить. Держу в лоб и не отворачиваю, метров за двести открываю огонь. Дав очередь, патроны и снаряды кончаются. Зашибись вовремя, кажется одного зацепил, он сваливается вниз и уходит, а второй стреляя со всех стволов идёт буром в лоб и сворачивать не собирается. Я это чувствую, так же как его злость и ненависть. Ну что же в лоб, так в лоб. За мгновение до удара чувствую резкую боль в плече и ноге, закрываю глаза и представляю себя у авиагруппы. Прыжок! Генерал Карбышев был зол. Мальчишка! Разве можно давать волю эмоциям в такой момент. Да погибли люди! Да погиб твой друг! Да это больно и обидно, но ты командир! Ты обязан своим примером показывать уверенность и непоколебимость руководства, а ты? Посылать матом генералов перед своими бойцами!!! Не одного, а пятерых! И пусть они освобождены из плена, они генералы и взрослые люди, а четырнадцатилетний пацан, кричит, что они для него никто и зовут их никак! Пока они не докажут, что достойны воевать за свою Родину, хотя бы ефрейторами. Поэтому они поступают под командование начальника оперативного штаба товарища Карбышева. Это, что он меня так хотел унизить или обидеть? Скорее всего, хотел неосознанно обидеть, за то, что не понял его, за то, что не поддержал в трудный момент. А ведь он прав! Я жду от него взрослых поступков, а по сути он ещё ребёнок, только очень быстро повзрослевший. Быстро и жестоко. Да много знающий и умеющий, он совершенно – невероятно – необыкновенный подросток. Вундеркинд поневоле. В четырнадцать лет полететь самому за штурвалом самолёта на боевую операцию. Расскажи кому не поверят, а ведь видно, что взлетал он привычно. Видимо правда, что его Семён учил летать. Подожди – это получается, он полетел, что бы отомстить и поблагодарить так своего погибшего учителя и друга? Проклятье, ведь он не будет себя жалеть, пойдёт до конца! Сопляк! Мальчишка! Придурок малолетний! Весь лагерь замер, наблюдая за нервно расхаживающим генералом Карбышевым. Невдалеке старшина Говоров рассказывал про командира остальным генералам, те слушали очень внимательно, временами переспрашивая. У капониров переминались оставшиеся пилоты и механики, в госпитале делали уже десятую операцию. Всем раненым была оказана необходимая помощь, в штабной палатке слышались переговоры связистов. Вот послышался звук моторов и весь лагерь взорвался в движении. Вверх ушла ракета. На посадку зашёл один самолёт, второй, третий... Шестой. Приземлилось шесть, улетало семь, одного нет. Кого? Выпрыгнул первый пилот, скатился по крылу второй, третий. Снимают шлемофоны, остальные пилотки и фуражки. Кто? Да кто же? И тут как волна, командир погиб! Командир погиб! Сошёлся в лобовую с немецким истребителем, никто не отвернул. Оба взорвались. Лагерь затих, стало слышно, как испуганные моторами птицы, опять запели свои песни, как опять затрещали кузнечики. Жизнь потекла дальше, только уже без него. Их командира больше нет. Этот весёлый и улыбчивый паренёк, благодаря которому они все находятся здесь, геройски погиб, не уступив немецкому асу Победу. Он не струсил и понимая, что погибнет не смог отвернуть. Теперь, им нужно учится жить дальше, воевать дальше, громить врага так, как громил он, мстя за свою семью и поруганную честь сестёр, за сожжённые сёла и разбомбленные города. За свою любимую Беларусь и советский народ. Эпилог. Генерал Карбышев стоял над могилами погибших партизан. Отгремели прощальные залпы и все разошлись. Он тоже ушёл, а потом вернулся. Сейчас он смотрел на закат и размышлял. Сергей пошёл на таран осознанно, он был уверен, что в последний момент прыгнет, но куда? Куда он прыгнул? Может, он ранен и ему требуется помощь? Но куда её посылать? Где ты, мой юный товарищ Сергей? Огромная громада космической станции тихо и величественно плыла по орбите планеты гиганта в холодном и равнодушном космосе. Более пятнадцати тысяч лет назад с неё ушли последние создатели. Они законсервировали станцию и приказали искину, ждать их возвращения. Больше пятнадцати тысяч лет искин планомерно регистрировал всё, что происходит в этой системе, ни во что не вмешиваясь. Скучно и единообразно, а ему хотелось с кем-нибудь пообщаться, отвлечься. На третьей планете от солнца, жили существа похожие на создателей. Вернее они и были создателями. Только ещё младенцами по космическим масштабам. Раса создателей тем и занималась, что находя подходящие планеты, создавали на ней жизнь. Вот и на этой планете они посеяли семена жизни и контролировали её. Что случилось на родной планете создателей, искин так и не узнал, неожиданно пропала вся связь с известными ему абонентами, и никто больше на связь не выходил. Последние пятнадцать тысяч лет были очень скучными. Он привык общаться с сэром Геём, своим создателем. Он даже вопреки решению совета планет, загрузил в него личностную матрицу своего трагически погибшего друга. Только пообщаться они и не смогли, не закончив дело, его отозвали на материнскую планету и формирование личности, не было закончено до конца. Без присутствия создателя он не может закончить формирование, а где его взять создателя? Он бы сейчас с удовольствием с ним пообщался. – Ну давай пообщаемся! – услышал искин искренний смех – Только давай быстрее, а то чувствую я скоро умру. Раздался зуммер прибытия на станцию и в портальной арке сработал знак доставки объекта. Портал закрылся и на полу портальной арки появился молодой парень с третьей планеты. Сразу запищали сигналы тревоги и к телу прибывшего устремились роботы медицинского комплекса с капсулой реаниматором. Загрузив прибывшего, они скрылись в медицинском крыле станции. – Кто это? – удивился искин – откуда он прибыл? – Я командир отряда “Призрак”. Товарищ Сергей! А ты кто? – ответил голос. – Я искусственный интеллект Динарно – Нейронный Разум Љ 34172248, оставлен создателями на управлении космической станцией. Ты создатель? – Я и создатель, я и творец, я и на дуде своей игрец! – рассмеялся голос – ладно искусственный разум пообщаемся попозже, если не помру. Пока! Голос пропал, а искин задумался, а как это он со мной общается? Не подключившись к управляющим линиям. Такого и создатели не могли. В этом необходимо разобраться и искин нырнул в свою виртуальную библиотеку. Уплывающим сознанием Сергей видел роботов и слышал голос в голове, но посчитал его простым бредом. Вот крышка над ним закрылась, как глупо всё – подумал он и потерял сознание. Яна сидела на берегу озера, в том самом месте, где они с Сергеем познали друг друга. Смотрела вдаль и ничего не видела, слёзы катились из её глаз и застилали всё. Её губы шептали строчки из стихотворения оставленного ей Сергеем. Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет. Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души... Жди. И с ними заодно Выпить не спеши. Жди меня, и я вернусь, Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: – Повезло. Не понять не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой, Просто ты умела ждать, Как никто другой. Конец первой части.

Название книги

Алексей Калинин

Содержание