Олег Болдырев – 8 лет.
Сейчас – мастер.
Это вопрос… Что лучше – вспоминать или забыть? Может, лучше молчать? Я много лет забывал…
…До Ташкента добирались месяц. Месяц! Это был глубокий тыл. Отца направили туда, как специалиста. Туда перевозили заводы. Фабрики. Вся страна перемещалась в тыл. В глубину. Хорошо, что страна большая.
Там я узнал, что старший брат погиб под Сталинградом. Рвался на фронт, а меня не хотели даже на завод брать, потому что малый. «Тебе до десяти еще полгода расти, – качала головой мать. – Выбрось эти детские мысли из головы». Хмурился и отец: завод – не детский сад, работать надо, как все, по двенадцать часов. Да как работать!
Завод выпускал мины, снаряды, авиабомбы. Подростков допускали на шлифовку… Отлитые из металла заготовки шлифовались вручную… Способ простой – из шланга, под высоким давлением направлялась струя песка, раскаленного до ста пятидесяти градусов, отскакивая от металла, песок обжигал легкие, бил в лицо, в глаза. Редко кто выдерживал больше недели. Нужен был характер.
Но в сорок третьем году… Мне исполнилось десять лет, и отец все-таки взял меня к себе. Привел в свой третий цех. На участок, где сваривали взрыватели для бомб.
Работали мы втроем: я, Олег и Ванюшка, они всего-то на два года постарше меня. Собирали взрыватель, а Яков Миронович Сапожников (фамилия врезалась в память), отличный мастер своего дела, его сваривал. Потом надо было подняться на ящик, чтобы дотянуться до тисков, зажать муфту взрывателя и воротом с метчиком откалибровать внутреннюю резьбу муфты. Делать это мы наловчились… Быстро… А дальше и того проще: вставить пробку и – в ящик. Как полный наберется – на место его. Под погрузку. Тяжеловатый, правда, до пятидесяти килограммов весом, но вдвоем управлялись. Якова Мироновича не отвлекали: у него самая тонкая работа. Самая ответственная – сварка!
Самое неприятное – огонь электросварки. Вроде и стараешься не глядеть на синие сполохи, а за двенадцать часов наловишь «зайчиков». Глаза от этого будто песком засыпанные. Трешь, а все без толку. От этого ли, от монотонного ли гудения динамо-машины, которая давала ток для сварки, просто ли от усталости, только иногда по-страшному хотелось спать. Особенно в ночные часы. Спать! Спать!
Если Яков Миронович видел, что есть хоть малая возможность дать нам передышку, командовал:
– Марш в электродный!
Уговаривать не приходилось: не было на всем заводе уголка уютнее и теплее, чем тот, где сушили горячим воздухом электроды. Забравшись на теплую деревянную полку, мгновенно засыпали. А минут через пятнадцать приходил в электродный Яков Миронович, будил.
Однажды я проснулся раньше, чем он начал побудку. Вижу: дядя Яша смотрит на нас… Тянет минуты… И слезы рукавом вытирает…