Кима Мурзич — 12 лет.

Сейчас — регулировщица радиоаппаратуры.

Живет в Минске.

Нас было три сестры — Рема, Майя и Кима. Рема — это Электрификация и Мир, Майя — это Первого мая, Кима — это Коммунистический Интернационал Молодежи. Такие имена дал нам отец, партийный работник. В доме у нас было много книг с портретами Ленина и Сталина. В первые день войны мы закопали их в сарае, я оставила себе только «Дети капитана Гранта» Жюль Верна. Всю войну я ее читала и перечитывала.

Мама ходила в деревню под Минском, меняла платки, свое крепдешиновое платье на продукты. Мы с Майей сидели и ждали маму: вернется или не вернется? Старались друг друга отвлечь от этих мыслей; вспоминали, как до войны ходили на озеро, как танцевали в школьной самодеятельности. Такое все было далекое, такое все хорошее. Говорили о Реме, старшей сестре. Всю войну мы думали, что она погибла. Как ушла двадцать третьего июня на работу на завод, так и не вернулась домой. Кончилась война, мама кругом посыпала запросы, искала Рему. Был такое адресный стол, там всегда было много людей, все друг друга искали. Я носила и носила туда мамины письма. А нам письма не было.

Однажды вернулась с работы мама, и заходит к нам соседка. Она говорит маме: «Танцуйте», — и что-то держит в руке за спиной. Мама догадалась, что это письмо… И упала…

Так сестра нашлась. Мама стала улыбаться. Всю войну, пока мы не нашли сестру, мама наша не улыбалась…