Тетя Полли, как известно, заставила Тома Сойера красить забор как раз в день субботнего отдыха. И именно в тот далекий день Том «открыл великий закон», который звучит так:

«…для того чтобы мальчику или взрослому захотелось чего-нибудь, нужно только одно - чтобы этого было нелегко добиться». Ленька не очень твердо помнил законы физики, которые он проходил в школе, но закон Тома Сойера знал наизусть.

Получилось так, что мастерская «Что сломалось - все починим!» назначила первый пробный ремонт парадного в первом подъезде как раз на воскресенье, то есть, как и тетя Полли, на день отдыха. А еще накануне Ленька узнал, что в воскресенье только на одном-единственном девятичасовом сеансе идет новая детская картина, о которой девчонки во дворе говорили: «Бесподобная!..» Еще накануне Ленька купил билет. Он решил, что если начать работу в восемь утра, то к девяти вполне можно освободиться.

Мастерская «Что сломалось- все починим!» старательно подготовилась к тому, чтобы уничтожить во всех парадных дома написанные на стенах «имена и другие всякие неприличности», как выразился дворник дядя Семен. Целые десять дней будущие маляры обучались у самого настоящего маляра, жившего в квартире номер шестьдесят один. В стройконторе, что была недалеко от дома, с трудом выпросили на время кисти и стремянки. Достали известь и краски… Итак, все было готово!

Решили начать с первого подъезда, с того самого, в котором жил Ленька. По предложению Тихой Тани каждый должен был работать на своем этаже, чтобы прежде всего уничтожить свои собственные художества. Особенно Тане хотелось, чтобы Ленька повозился со стеной своего этажа, потому что именно на этой самой стене года три назад он нарисовал уродца с косичками и подписал: «Танька - дура!» Ровно в восемь утра Ленька установил стремянку, подтащил ведро с известью и кистью и приступил к делу. Он припомнил все советы, которые давал настоящий маляр из шестьдесят первой квартиры. Но Тихая Таня и здесь проявила вредность характера: она никак не хотела исчезать со стены. Ленька наложил на нее уже несколько слоев извести, а косички и вытаращенные глаза, чуть побледневшие, все смотрели и смотрели на него.

Ленька трижды вынимал из кармана куртки узкий синий билетик, любовно разглядывал его - и трижды убеждался, что начало сеанса именно в девять часов утра, а не в десять и даже не в девять тридцать, как хотелось бы Леньке. Времени до девяти оставалось все меньше и меньше. Что было делать?

Тут-то Ленька и вспомнил знаменитый закон Тома Сойера. Вообще он часто обращался за советами к знаменитому озорнику, выдумщику и фантазеру. И сейчас тоже решил воспользоваться его примером. Ленька вспомнил, как Том Сойер заставил-таки своих приятелей красить забор, сделав вид, что ему самому это дело очень по душе и что права на такую почетную работу нелегко добиться.

Лепька вспомнил, что бедняга Том тащил к забору ведро с известью в солнечное весеннее утро, когда так хорошо было гулять, бегать, прыгать - одним словом, делать все, что угодно, но только не красить забор. И в это утро тоже сияло весеннее солнце, и Леньке тоже хотелось заниматься всем, чем угодно, но только не белить стену возле своей квартиры. Но больше всего ему, конечно же, хотелось пойти в кино. Узкий синий билетик, казалось, прожег карман куртки и добрался до самого Ленькиного сердца. Наконец из двух квартир на этаже один за другим появлялись ребята, которые не состояли еще в БОДОПИШе, не работали в новой мастерской - и потому могли легко и свободно бежать на улицу.

Но они не бежали. Каждый останавливался возле Леньки, с удивлением разглядывал стремянку, кисть и даже совал нос в ведро с известью. И каждый обязательно восклицал:

- Ой, что это ты делаешь?!

Первым воскликнул Гарик, добрый и веселый паренек, который не только разрешал, но даже сам предлагал всем во дворе кататься на своем двухколесном велосипеде и носить свою «капитанку» с якорем и лакированным козырьком.

Гарик долго и с завистью глядел на Леньку, хотя по натуре своей вовсе не был завистлив. Он намазал известь на палец, понюхал и чуть было не попробовал ее на вкус.

- Не стоит: отравишься! - остановил его Ленька.

- Дай-ка я тоже попробую, - сказал Гарик. Лепька взглянул на него с жалостью:

- Очень хочется, да? Понимаю! Всем хочется! Не ты, как говорится, первый, не ты последний. Меня уж тут десять человек просили. Прямо умоляли, в ножки кланялись. - Ленька, как всегда, начинал увлекаться. - Но я не могу…

Доброму Гарику этот отказ был совершенно непонятен:

- Не можешь? Почему?

Ленька таинственно огляделся по сторонам:

- За-пре-ще-но! Мы ведь учились у самого настоящего маляра! А ты не учился… Целый месяц опыт перенимали! - Ленька незаметно для самого себя увеличил срок обучения ровно в три раза. - Тебе-то уж, Гарик, я бы разрешил… Но это же уметь надо!

Отказывать Гарику было очень неудобно: Ленька до того накатался однажды на его двухколесном велосипеде, что лопнули камеры сразу на двух колесах. И все же он решил немного помучить своего доброго соседа по этажу:

- Пойми: это же не всем доверяют. А только лучшим… Ну, тем, кто состоит в БОДОПИШе и вообще чем-нибудь отличается!..

Гарику пришлось скромно признать, что ничем особенным он пока еще не отличился.

- Ну что ж, - грустно сказал Гарик. - Я пошел… Он сделал несколько медленных шагов вниз по лестнице. И лишь тогда Ленька сжалился:

- Погоди ты…

Гарик просветлел и вернулся на площадку. Но тут открылась дверь десятой квартиры и вышла сестра Гарика, строгая, подтянутая семиклассница Лида, которая свысока смотрела на всех мальчишек во дворе и постоянно упрекала своего младшего брата в «бесхарактерности и мягкотелости». Лида хотела, как всегда, гордо пройти мимо, слегка кивнув головой. Но не смогла, остановилась и тоже заглянула в ведро, перепачканное известкой:

- Что это ты делаешь, Леня?

- А вот крашу стену. У нас из всего дома отобрали самых достойных и поручили это дело!

Лиде никогда и в голову бы не пришло заниматься малярными работами, но то, что она не попала в число «самых достойных», больно ранило девочку.

- А кто это, интересно узнать, отбирал?

- Комиссия! - тут же нашелся Ленька. - Очень ответственная комиссия!

- И по всем квартирам ходили?

- По всем! Тебя, наверное, не было дома…

- Очень странно. Я, между прочим, два раза помогала маме делать ремонт и умею красить не хуже тебя. Хочешь, покажу?

- Нельзя, нельзя! - Ленька с отчаянным видом закрыл собой и ведро, и стремянку, и черного уродца с косичками. - Сказали, что никому нельзя доверять!

- А тебе можно?

- А мне можно.

- Ну знаешь, уж если тебе доверили, то мне и подавно можно!

В это время вышел на площадку Веня, мальчишка, который больше всех пользовался добротой и бескорыстием своего соседа Гарика и которого все в доме звали «Занудой». Увидев ведро, кисть и стремянку, Веня не удержался от вопроса:

- Ой, что это ты делаешь?

- Не видишь, что ли? Ремонтирую!

- Ле-онь, а Ле-онь, дай мазнуть! Хоть разочек! - сразу заныл Веня.

- Ну что с вами поделаешь?! - бессильно взмахнув руками, сдался, наконец, Ленька, заметив, что маленькая стрелка на ручных Лидиных часах угрожающе приближалась к девяти. - Ладно уж: валяйте! Только так: красить будете по очереди. Сначала Гарик полчаса покрасит, потом - Лида, а ты, Веня, в последнюю очередь.

- Почему-у? А, Ле-онь! Почему-у я в после-еднюю? Гарик, уступи мне, а?

Добрый Гарик уже готов был безропотно уступить, но Лида вырвала у Леньки кисть и крепко вложила ее в руку своему бесхарактерному брату:

- Держи! И не будь тряпкой!

- Так…- сказал Ленька и вынул из кармана синий узкий билетик. - Значит, через полтора часа я вернусь, - и чтобы стена была как новенькая!

Счастливый Гарик стал уже забираться на стремянку, но в эту минуту показался «отдел технического контроля» в составе Тихой Тани и Фимы Трошина. Вслед за ними не спеша, вытирая пот со лба, поднимался по лестнице и Олег Брянцев.

- Ага! - злорадно воскликнула Тихая Таня. - Наш Ленечка уже устроился: эксплуатирует наемную рабочую силу!

- Да что вы, ребята! Я просто…- растерялся Ленька.

- Ведь было же русским языком сказано, что неопытных, не прошедших курс обучения не допускать! - уже спокойным, деловым голосом наставительно произнесла Таня.

Гордая Лида презрительно взглянула на Таню:

- Мы с Гариком два раза сами ремонтировали свою комнату. Вместе с мамой…

Так что, пожалуйста, не беспокойся.

- И потом, я… я передал им свой опыт, - промямлил Ленька. Но потом вдруг воспрянул духом: - И вообще, сами же вы говорили: «Надо всех приобщать к общественно полезному труду!» Вот я и приобщаю! Весь свой этаж приобщаю!

Таня осуждающе оглядела Леньку с головы до ног и тут заметила у него в руке узкий синий билетик:

- А это что такое?

По праву представителя «отдела технического контроля» она взяла билет, перевернула его:

- Ага, все ясно: сам собрался развлекаться, а другие за него будут работать! Олег вот в семь часов поднялся - и все уже на своем этаже сделал!

А ты…

- А что я?.. Я вот на свои деньги купил билет, чтобы вручить его как премию, тому, кто первый закончит! Значит, Олегу! Получай, пожалуйста, Олег, заслуженную тобой награду! Мне не жалко… И скорей беги: через пять минут начинается.

Вот!.. Вот что я придумал! Плохо, а?

Все это Ленька выпалил одним духом, сам еще толком не понимая, хороша или плоха его выдумка.

- Это ты очень хорошо придумал, - первым поддержал Леньку добрый Гарик, свесившись со стремянки.

Ленька сунул билет в руку растерявшемуся Олегу и гордо воскликнул:

- Что?! Неплохая идея?!

- Кажется, первая, которую ты не перехватил на ходу у Тани, - неожиданно съехидничал всегда скромный и застенчивый Фима Трошин.