Сайгон

Оуэнс вышел из здания банка «ANZ», расположенного в центре Сайгона. Он снял со своего счета «GC» достаточно денег, чтобы несколько месяцев ни в чем не нуждаться, и мог больше не появляться в городе. Шум машин, пробки и постоянные косые взгляды ужасно досаждали ему.

Едва он сошел с поезда, он принялся искать таксофон, чтобы связаться с человеком, которого знал как Аджаи. Он был из среды контрабандистов и уже долгое время занимался перевозками живого товара. Они переписывались с Аджаи по email в течение нескольких месяцев.

Голос на другом конце провода назвал Оуэнсу адрес бара, где его должны были встретить.

Поблизости не было ни одного такси, но у тротуара стояло два тук-тука. Это были вело-рикши на трех колесах: под хлипким тентом позади вьетнамца, крутившего педали, размещалась пара посадочных мест. Уолтер подошел к ближайшему тук-туку и назвал адрес. Они влились в поток на центральных улицах. Движение было затруднено, то и дело они вставали в пробку. Уолтеру приходилось собирать все свое терпение, потому что укрыться от навязчивых взглядов было негде. Отовсюду на него смотрели печальные лица с выражением любопытства, отвращения или жалости.

Какая-то девушка, переходившая дорогу на перекрестке, напомнила ему одну из его «доноров», на чьем лице он увековечил выражение приятного удивления. Другая девушка, которая попалась ему на глаза чуть позже, смотрела на него с мрачным выражением решимости, которое он запечатлел на одной из более ранних масок. Когда на него взглянула она, Уолтер не отвернулся. О, она пыталась скрыть отвращение, как и многие из них. Ей, в отличие от других, это удавалось неплохо. И все равно он видел ее насквозь.

Уолтер часто впадал в это депрессивное состояние, когда был вынужден подолгу обходиться без пополнения своей коллекции. Но теперь это чувство стало куда острее и мучительнее – постоянно находиться в толпе, под взглядами множества людей и без маски. Слишком давно не было маски. Скоро.

Если повезет, работа над новым шедевром будет начата уже в ближайшие часы.

Минут через сорок Уолтер подъехал к тому самому бару. У входа ждал высокий мужчина в костюме. К нему-то, и направился Уолтер, выйдя из тук-тука. У мужчины была темно-оливковая кожа и сильный акцент, что выдавало индийское происхождение.

– Как приятно, наконец, встретить Вас лично, – вежливо поприветствовал он Оуэнса. – Я Аджаи.

Когда индус заговорил, Уолтер заметил, что два верхних зуба у него были золотыми, хотя остальные выглядели идеально белыми и естественными.

– Это был всего лишь вопрос времени, – отозвался Оуэнс.

– Я провел все необходимые приготовления для Вас, сэр.

– Я очень хочу как можно скорее увидеть свой новый дом, Аджаи. А второе место? – Уолтеру едва удавалось сдерживаться. Его переполняли эмоции. Счастливое ожидание.

– И там тоже все готово, сэр. Они в двух шагах друг от друга.

– Отлично, – сказал он и поставил у ног чемодан. Тем утром он купил еще немного одежды и кое-какие повседневные мелочи. Все остальное уже ждало его в новом убежище.

– С Вашего позволения, я бы хотел спросить, а для чего нужно второе помещение? – уточнил Аджаи. – Там ведь жутко, а с Вашими деньгами можно позволить себе что-нибудь соответствующее.

– Своим хобби я предпочитаю заниматься в уединении.

– Даже если так, я мог бы найти другое место, где…

– Я вполне доволен тем. Спасибо, это все.

– Очень хорошо, сэр, – мужчина поклонился. – Ваша встреча с мистером Хангом в шесть.

– Отлично. А теперь, будьте так добры, проводите меня в мою новую квартиру.

– Конечно, – Аджаи указал на потрепанный зеленый «Matiz», припаркованный у тротуара. – После Вас, сэр.

v

Нинь-Бинь

Джек приняла холодный душ, но это плохо помогало сохранять вертикальное положение. С тех пор как она вылетела из Штатов, ей не удавалось ни поспать, ни собраться с мыслями. И Джек знала, что причиной тому была Кэссиди. «Найти Оуэнса по заказу русского, просто чтобы отвлечься» – это было не той задачей, которая могла заставить ее сосредоточиться. Тем более, когда Кэссиди была рядом, внезапно оказывалось, что у тела и разума Джек – свои собственные планы.

Нужно держаться подальше от Кэссиди, если я хочу выполнить задание. Но, лежа в кровати той ночью, Джек думала только о том, что зря так обошлась с девушкой. У нее были все причины полностью в ней  разочароваться.

Каким бы сильным ни было желание, близость с Кэссиди была исключена. Сознание этого приводило Джек в отчаяние. И все равно сколь бы вескими ни были причины оттолкнуть Кэссиди тем вечером, причинять столько боли Джек не имела права.

По поезда оставалось еще несколько часов. Она схватила сумку и пошла вниз, в ресторан. Выпить кофе было просто необходимо.

Кэссиди сидела за столиком, устремив невидящий взгляд в окно. На улице царил хаос. Выглядела Кэссиди так, словно ей тоже не удалось поспать. Джек почувствовала себя ужасно виноватой. Не унижаться!

У Кэссиди могло быть множество причин потерять сон. В первую очередь, Оуэнс. Но что-то подсказывало Джек, что и она имела к этому отношение.

Джек подошла к столику Кэссиди и встала возле нее. Та подняла взгляд.

– Мне очень жаль, что так вышло вчера ночью.

– Вам не за что извиняться, Джек, – проговорила Кэссиди голосом, лишенным эмоций. – Вы достаточно взрослая, чтобы самой знать, что Вам лучше. Если спать в одной постели Вам было неудобно, Вы все сделали правильно.

– Дело вовсе не в том, что я тебе не доверяю.

– Да, Вы так и сказали.

Джек почувствовала, что с тем, что у Кэссиди пропал к ней всякий интерес, ничего нельзя было поделать.

– Послушай, я не хочу, чтобы ты сердилась на меня.

Кэссиди отвернулась. Она смотрела в окно.

– Какая Вам разница, честное слово.

– Потому что дело во мне, и я не хочу, чтобы ты думала иначе.

– А я и не думаю, – ответила Кэссиди, не оборачиваясь. – Потому что я терпеть не могу игры. А Вы играли со мною с нашей первой встречи. Как я уже говорила, я предпочитаю быть прямолинейной, насколько жизнь позволяет. Поэтому меня смущает находиться рядом с таким сложным человеком, который шлет противоречивые сигналы. А смущаться мне крайне неприятно, Джек.

– Мне очень жаль, что я вызываю у тебя такие чувства.

Кэссиди посмотрела на часы.

– Похоже, для сожалений уже поздновато. А теперь простите, мне нужно идти.

Она встала, но Джек не отступила ни на шаг.

Останови ее.

– До поезда еще несколько часов.

– Тогда мне нужно найти кого-нибудь другого, с кем скоротать их, – отрезала Кэссиди.

Джек чувствовала, как росла ее ненависть к себе самой. У нее сжались кулаки, пришлось убрать руки за спину.

Что ей нужно было от Кэссиди?

Она подошла только чтобы извиниться за вчерашнее. И она это уже сделала. Почему нельзя было теперь оставить все как есть и исчезнуть? Потому что я не хочу ее отпускать. Только не так.

Кэссиди была раздражена, а Джек все не могла придумать, как изменить ситуацию.

– Можно? – Кэссиди сделала шаг вперед, но Джек не нашла сил заставить себя отойти.

Кэссиди смерила ее полным злобы взглядом, губы ее были плотно сжаты. Предел терпения.

– Выпей со мной кофе, – сказала Джек.

– Я свой кофе уже выпила.

– Закажи еще, – Ты же ее просто упрашиваешь.

– Ну вот Вы опять, Джек. Довольно. Просто прекратите.

– Не могу. Я не знаю, как, – ответила она едва различимым шепотом.

– Тогда я покажу, как, – Кэссиди толкнула ее в грудь и вышла из-за стола. – Видите, как все просто.

Она направилась к лифтам.

v

У Рыси было так мало одежды и личных вещей, что на сборы у нее ушло не более пары минут. До отправления поезда оставалось три часа. И, хотя у нее возникло желание остаться в ресторане и провести это время с Джек, она решила больше не подвергать себя этой пытке. Агент Бюро или нет, Джек должна была решить какие-то важные вопросы, из-за которых ее послали во Вьетнам.

А Рыси предстояло вскоре отправиться в Сайгон и отыскать Оуэнса, и она не могла позволить чему бы то ни было встать у нее на пути. А риск вновь пересечься с Джек был немалый, особенно если она все же была федералом, и ее тоже послали за Оуэнсом. Но игры кончились. У Рыси не было больше ни времени, ни терпения даже думать о Джек. Такая красивая, такая таинственная, Джек слишком отвлекала. И Рысь не могла позволить ей стать препятствием на пути к выполнению задания. Кэссиди никогда не позволяла эмоциям вмешиваться в ход миссии, потому что, помимо музыки, у нее была лишь одна страсть – работа.

Интересно, где она сейчас. Но мысли снова возвращались к Джек. Господи, да забудь ты о ней уже. Что с тобой? Пролежать остаток утра в постели, уставившись в стену и думая о Джек. Это могло свести с ума. Рысь надела рюкзак и вышла из номера, намереваясь убить время, просто гуляя по окрестностям. Едва она приехала на железнодорожную станцию, зазвонил телефон.

Монтгомери Пирс. Последние новости по делу.

– Час назад Лик вышел из банка в Сайгоне. Он снял деньги со своего счета в «GC». – Пирс дал ей адрес отделения. У нее была зацепка, пусть и не особенно надежная. По крайней мере, она теперь точно знала, что Лик в Сайгоне. И хотя Рысь отчаянно пыталась сконцентрироваться на задании, она никак не могла прекратить изучать толпу пассажиров в поисках Джек. Когда поезд отошел, а Джек все еще нигде не было, Рысь начала беспокоиться. Почему она еще не здесь? Если Джек опоздала на поезд, Рыси было куда легче избежать очередной встречи с ней и можно было спокойно продолжать искать Оуэнса. Казалось бы, Рысь должна была испытать облегчение, но вместо этого она ощущала разочарование. Она встала с сиденья, глядя в окно. Множество людей – казалось, добрая половина населения земного шара, сходило с поезда. В то же время, другая половина норовила, растолкав их, пробиться в вагоны. И ни следа Джек. Контролер, а потом и вагоновожатый прокричали, что поезд готов был отправиться. Рысь еще раз внимательным взглядом окинула станцию.

В вагоне Джек тоже не было. Купе, которое Рысь забронировала, было тесным, точно обувная коробка со спальными полками. И все же это было лучше, чем стоять в загроможденной вонючей сауне вместе с кучей народа.

v

Джек старалась держаться как можно дальше от Кэссиди. Увидев, как та приехала на станцию, Джек спряталась в тени небольшого ларька с различными мелочами для туристов; он был как раз через улицу – отличная позиция для наблюдения.

Продолжать это безумие не имело смысла, да и Кэссиди дала понять, что с нее довольно. Джек была ужасно расстроена, что все закончилось таким образом, но, возможно, это было к лучшему. И потом, самое время было собраться с мыслями перед тем, что ей предстояло. Джек достала телефон и набрала Фэлпсу на мобильный в Вашингтон.

– Новости есть?

– Сегодня утром Оуэнс снял деньги в Сайгоне, – сообщил ей федеральный агент.

– А еще?

– Во Вьетнаме наши люди.

– Федералы? – уточнила она.

– Джоики, – этим словом обозначали агентов под прикрытием. – Похоже, дело Оуэнса пахнет керосином. Выяснилось же, что нашему начальству надо обелить свое имя, так что он им нужен когда? Правильно, вчера.

Руководство Бюро не ожидало, что придется подтягивать хвосты после стольких провалов.

– Но это еще не все.

Джек знала, что этим дело не ограничивалось, если уж ввязались джои.

– Конечно, как всегда, – подтвердил Фэлпс. – Они хотят найти Оуэнса через торгашей, так что внедряют агентов на нужные позиции.

– Невидимок или включенных? – Джек имела в виду, установление наблюдения или же участие в сделке под видом покупателей.

– Последнее.

– Так что, они в процессе хотят еще взять парочку барыг?

– Да, капля в море, – сказал он. – И тем не менее.

– В этой цепочке каплей не обойдешься. Похоже, им без разницы, выживут эти девицы или нет.

– Потому-то мы и хотим взять их за задницу. У нас есть основания полагать, что некоторые жертвы – из Штатов или из Европы. Я не говорю о тех, кто пошел на это добровольно.

– То есть похищенные?

– Именно. Мы на их след уже много лет пытались выйти.

– А откуда ты знаешь, что это те самые?

– А мы и не знаем – сказал Фэлпс. – Но если даже не те, мы же заставим их указать нам верное направление, правда? Очень немногие цепочки занимаются поставками одноразовых… продуктов.

Джек сжала телефон крепче, борясь со внезапным приступом злобы.

– Я надеюсь, вы этого так не оставите.

– Прости. Я знаю, что это противно, но у них-то именно такой подход.

Фэлпс был совсем не плохой малый. У Джек был достаточный опыт работы с ним, чтобы понять, что это за тип. И он держался, скорее, как профессионал, оставляя за скобками все личное.

– И все-таки не говори об этих женщинах так. Не при мне.

– Добро, – уже мягче отозвался он.

– И сколько у нас агентиков под прикрытием?

– Двое. В смысле, один в юбке.

– Я на связи, – Джек повесила трубку.

Когда она бронировала билеты, все спальные вагоны уже разобрали, но ей повезло урвать сидячее место, пусть оно и было самым жестким за всю историю человечества.

На улице было под тридцать, когда она садилась в поезд. А в момент отправления, когда Джек зашла в вагон, там оказалось еще жарче. И, конечно же, было невыносимо душно и тесно. Держа рюкзак над головой, она протиснулась между стоящими пассажирами, переступая через ящики и сумки. Джек искала свое место.

Конечно же, оно было занято.

Мужик, усевшийся туда, с трудом выдержал пронзающий взгляд Джек и нехотя поднялся, встал неподалеку от нее. Ехать так целые сутки было сущим адом. Майка была уже насквозь сырая. Вокруг потели все, казалось, даже куры. В воздухе висел немыслимый смрад, дополненный дымом дешевых сигарет. Джек мутило.

Она отчаянно нуждалась в чем-нибудь, на что можно было отвлечься. Приходилось думать о том, как отыскать Оуэнса. С каждым днем ситуация становилась все сложнее. И переживала Джек вовсе не только из-за русского и Кэссиди. Теперь добавились еще и федералы. Не то чтобы у нее был на них зуб, или наоборот. В конце концов, пару лет назад она и за ними кое-какие дела подчищала.

В свое время ФБР уличили ее в связи с контрабандой оружия и пообещали отпустить при условии, что она поможет им взять лидера группировки. Так она оказалась их информатором. Она помогала тайному агенту Скотту Фэлпсу внедриться в группировку контрабандистов. Конечно, осознавая, насколько это было опасно.

Если бы Фэлпс нарушил прикрытие, за ее задницей была бы погоня. Но благодаря ее помощи он справился, и в целом все вышло для Джек более чем выгодно.

Ей удалось сблизиться с Фэлпсом, а когда его повысили, он оказался ценным источником инсайдерской информации.

У Джек быстро затекла задница от неудобного сиденья. И складной нож она себе в бедро втыкала не для того, чтобы увеличить напряжение и сосредоточиться на деле Оуэнса, а чтобы почувствовать хоть что-то. Хотя бы боль. Другую.

За первые два часа пути Джек полностью переключилась с мыслей о маньяке снова на печальные размышления о Кэссиди. Где она была? Повезло ли ей забронировать мягкое сиденье? Или она тряслась в таком же безбожно вонючем душном вагоне? Джек хотела было встать и пройтись по поезду, чтобы хоть как-то размять затекшую ногу, но устраивать сражение за то, чтобы протиснуться в проход в этом хлеву на колесах, у Джек не было сил. И потом, что можно было сказать Кэссиди, что она еще не успела? Кэссиди была права. Сознательно или бессознательно она, так или иначе, играла, и Кэссиди имела полное право ее послать.

Пристроив сложенную косуху под голову на манер подушки, Джек прислонилась к окну и постаралась заснуть, что в такой жаре и шуме, и среди мерзких запахов было практически невозможно.

«Ты-дых, ты-дых» – мерное постукивание колес могло бы убаюкивать, но оно было слишком громким. А еще Джек хотелось убить парня, сидевшего позади нее и постоянно ржавшего над чем-то, как осел. Казалось бы, при такой монотонности и жутко низкой скорости езды можно было излечиться от суровейших форм бессонницы.

И действительно, к огромному удивлению Джек, она провалилась в сон. А проснулась тремя часами ближе к Сайгону и голодная, как волк.

Ее ужасно дразнил даже сильный запах рыбы, доносившийся откуда-то неподалеку. Джек заставила себя встать и оглядеться в поисках источника запаха. В паре рядов от нее сидела старушка, она отправляла в рот крохотных сушеных рыбешек одну за одной, точно чипсы. Выглядело это куда менее аппетитно, чем пахло. И почему ей не пришло в голову остановиться где-нибудь, чтобы купить еды в дорогу? Она слишком переживала из-за Кэссиди, поэтому забыла о завтраке. А питательные батончики – дурацкая привычка наемников – уже окончательно надоели.

Она оглядела толпу пассажиров в надежде найти кого-нибудь с чем-нибудь более съедобным, чем рыбные чипсы. Но большинство сидевших в вагоне людей спали. А те, кто стоял, свесили головы на плечо, пытаясь тоже задремать.

Желудок Джек издал громкое урчание. Да слышала я тебя – ничего не могу поделать, расслабься.

v

Рысь несколько минут боролась с древней рамой в своем купе, которую с трудом удалось открыть. Время было обеденное, солнце ослепительно сияло, причем свет падал аккурат в ее окно. Коробка с горячими крекерами едет по противню в раскаленной печи. Топ на Рыси был мокрым от пота. Она высунулась в окно, но скорость поезда была такой низкой, что это практически не помогло освежиться.

Хорошо хоть вид открывался красивый. Они ехали вдоль берега, перед Кэссиди раскинулась темно-синяя даль Южно-Китайского моря, кое-где виднелись кораблики. Временами попадались на глаза деревушки, пересеченные грязными проселочными дорогами. Ребятишки водили по лужам огромных быков, держа за кольцо в носу. Женщины на велосипедах с корзинами со всякой снедью. В полях селяне в конических шляпах из соломы гнули спины над посевами риса. Чуть дальше – бамбуковые сарайчики, старики, сидящие возле них за какой-то игрой, коротающие время беседой.

Между тем, Кэссиди думала о том, где была Джек и почему не села в поезд. Нашла другой способ попасть в Сайгон, быстрее? Неужели, найдет Оуэнса первой?

Когда из купе немного выветрился жар, Рысь устроилась на нижней полке и попыталась заснуть. Постоянно лезли в голову мысли о Джек. И они были отнюдь не о конкуренции в поиске «охотника за головами».

В воображении Рыси вились отрывочные воспоминания интимных моментов. Томная поволока в глазах Джек, когда она вышла из душа, словно сексуальная модель из рекламы чувственного парфюма… Как они смеялись… делили ужин… целовались под луной…

Рысь ударила кулаком по тощей комковатой подушке. Черт. Убирайся из моей головы, Джек. Что же ты со мной делаешь?