Мокорито, Мексика

– Как сегодня Ваш рот? – доктор Герберт Венсан аккуратно убрал повязки с носа Уолтера, с улыбкой отмечая быстрое заживление.

– Отек уже прошел, – щеки и подбородок Уолтера уже не выглядели воспаленными, импланты в них смотрелись вполне естественно. Оставался лишь небольшой дискомфорт во время еды, и то только тогда, когда пища оказывалась слишком твердой. Поначалу было трудно даже говорить. А носовые ходы были так раздражены, их стенки так опухли после ринопластики, что даже дышать было трудно.

Уолтер молча указал в сторону столика у двери, там стояло увеличивающее зеркало. Доктор услужливо поднес его Оуэнсу, чтобы тот взглянул на нового себя.

– Что скажете?

– Сойдет, – проговорил он, довольный увиденным. – Не важно, как я выгляжу.

Припухлость под глазами почти исчезла. Уолтер никак не мог привыкнуть к разительным переменам в своей внешности. Вместо привычного скошенного подбородка он теперь видел вполне солидную, даже тяжеловатую челюсть, а высокие скулы теперь казались куда шире, что делало его ближе к идеальному образу, к собственным представлениям о выразительном мужском лице.

Конечно, Уолтер надеялся, что врачу удастся что-нибудь сделать со шрамом. Впрочем, дермабразия дала некоторые результаты: кожа выглядела гораздо ровнее.

Операция длилась два часа. Рассечения, сделанные для установки имплантов, не были заметны: для импланта, который увеличивал подбородок, потребовалось сделать разрез в нижней губе, а два других импланта,для щек, были вставлены через верхнюю губу. Языком Уолтер еще чувствовал швы, но они уже начали рассасываться, как и те, которые доктор наложил, когда расширял носовые ходы и корректировал форму ноздрей.

Результат оказался куда лучше, чем ожидал Уолтер. Когда его высадили у неприметной клиники, он приготовился к худшему. Но выбора не было – повсюду висели его изображения. Нужно было сильно изменить внешность, и как можно скорее, а прием врача в обычной больнице, тем более, консультация именитого пластического хирурга, была сопряжена со значительным риском. Уолтер мысленно благодарил того человека, который доставлял ему незаменимых «доноров». У того оказалось достаточно связей в преступном мире Мексики, чтобы быстро найти выход на хирурга, который мог сделать все необходимое тихо и не задавая лишних вопросов.

К удивлению Уолтера, врач оказался американцем и вдобавок мастером своего дела. Доктор Венсан был очень ценным специалистом – он создавал новые лица для криминальных авторитетов в бегах. Человек, который привез Оуэнса в клинику, сказал, что какое-то время Венсан практиковал то же самое в Штатах, пока у него не изъяли лицензию за фальсификацию медицинских свидетельств.

Уолтер проникся уважением к доктору. В отличие от врачей, которых Уолтер помнил с детства, Герберт Венсан не был нелюдимым и отстраненным. Доктор, казалось, искренне заботился о благополучии Оуэнса и даже предложил ему остаться в течение периода заживления в отдельной комнате в пристройке клиники, чтобы не рисковать лишний раз, регистрируясь в гостинице.

– Вот, через пару дней можно будет выписываться, – Венсан снова улыбнулся. Уолтер запустил ком грязной марли в мусорное ведро.

– Со всем остальным – тоже порядок? Не нужно ли еще обезболивающего?

– Спасибо.

– Скажу Бетти, чтобы принесла вместе с обедом, – Венсан поднялся со стула. – Я приду через минуту, только принесу новое фото для паспорта.

Как Венсан и обещал, вскоре явилась его супруга, медсестра Бетти, и принесла поднос с буррито.

Помимо того человека, который отвез его к доктору, и четы Венсанов, Оуэнса никто не видел. Бетти редко заговаривала с ним и никогда не смотрела в глаза, когда приходила к нему в палату. Уолтер не мог понять, чем вызвано такое поведение: банальной робостью или тем, что Бетти узнала его по фотороботу ФБР. «Теперь это вопрос всего нескольких часов», – говорил он себе. – «Когда я уеду отсюда, узнать меня будет невозможно. Я сяду в самолет, и никто, никто не достанет меня».

v

Колорадо

Рысь ждала Атэра. Он должен был принести ей необходимое для задания оборудование. Она стояла у окна в кабинете Дэвида и смотрела на территорию комплекса. Осень вступила в свои права – и просторные открытые площадки между краснокирпичными корпусами были усеяны яркими осиновыми листьями.

Было обеденное время – на улице никого, не считая патрульных, будущих выпускников, обходивших территорию через неравные промежутки времени.

Движение привлекло внимание Рыси к жилому корпусу, где размещались курсанты помладше и где когда-то жила она, только-только поступившая из белфастского приюта. В углу площадки одиноко раскачивались качели. Рысь, точно под гипнозом, погрузилась в воспоминания, не в силах оторваться от мерного покачивания тонкой перекладины на цепочках. Тогда она была просто Кэссиди, еще не Рысь.

Она так любила скрипку, что после отбоя, когда отключали свет, она частенько сбегала из спальни в музыкальную аудиторию, которая находилась прямо за ее жилым корпусом. Акустика была великолепная, как и звукоизоляция, позволявшая Кэссиди часами играть, стоя посреди внушительной сцены, воображая, что зал полон ликующих слушателей.

Однажды, когда ей было одиннадцать, она встала ночью, чтобы продолжить тайно практиковаться, и увидела, как темные фигуры направлялись через всю территорию к корпусу, который называли «запретная зона». Кэссиди не разрешалось там появляться, но это место всегда вызывало ее интерес, ведь она видела, как ребята постарше и взрослые, которых она не знала, входили в здание в разное время суток. Она задавала вопросы учителям, но в ответ слышала, что это что-то вроде еще одного курса обучения, высшего, на который она непременно попадет. Такое объяснение совершенно не устраивало Кэссиди, и той ночью ее врожденное любопытство взяло верх. Короткими перебежками она пробралась к зданию по самым темным местам, памятуя о камерах и постовых, и пролезла внутрь через боковое окно. Она подозревала, что внутри тоже установлены камеры, и приняла все меры предосторожности, чтобы не быть замеченной.

Неслышно ступая по темному коридору, она заглядывала во все незапертые двери. В некоторых помещениях люди работали за компьютерами, в других, дальше вглубь корпуса, были как будто палаты лазарета, за ними – тренировочные залы. В одном из них, где пол был устлан гимнастическими ковриками из пенки, занимались курсанты постарше. В следующем был оборудован тир – и  мальчишки, почти ее сверстники, оттачивали навыки стрельбы из разных типов оружия. Все мишени были человеческими силуэтами.

Она впитывала новые впечатления, подобно губке, но нигде не задерживалась подолгу, пока не дошла до одного из  последних залов. Там женщина и двое мужчин метали ножи и фехтовали. Казалось, Кэссиди смотрела на них целую вечность, прячась всякий раз, когда кто-нибудь проходил мимо. Потом все трое ушли.

Убедившись, что никто из них не собирался возвращаться, Кэссиди зашла внутрь.

Освещение было приглушено, пол был застелен ворсистым ковролином, мебель практически отсутствовала, если не считать столов по стенам, где на бархате и коже лежали ножи. Еще была пара стеллажей с держателями для мечей и три привинченные к полу фигуры в человеческий рост, выполненные из сосны.

Внимание Кэссиди не могла отвести глаз от мечей. Ее тянуло к стене, где они висели. Клинки были самым красивым из всего, что ей доводилось видеть в жизни. Конечно, не считая ее скрипки.

Встав на цыпочки, она осторожно сняла один меч с крюков. Подняла его, точно готовясь к атаке, и ощутила себя такой могущественной, как будто превратилась в самого короля Артура. Только когда руки заныли от напряжения, Кэссиди нехотя вернула оружие на место.

Она сделала пару шагов к столу, где лежали ножи. Фантастическое разнообразие!

Она взяла обоюдоострый метательный с кожаной рукоятью и покачала в руке, оценивая его вес. Снова возникло чувство могущества. Она оглянулась на мишени, которыми пользовались взрослые, и на отметки на полу, откуда они бросали.

А смогу ли я? Она нутром чувствовала, что сможет. Конечно! – пришел мгновенный ответ из подсознания. У Кэссиди не было сомнений, что она должна была сразу же поразить цель.

Пытаясь имитировать то, как вставали другие, она подняла нож и крепко зажала его в правой руке так, что лезвие оказалось у нее почти за головой.

«Десятку» при выключенном свете трудно было даже разглядеть. Лунный свет, проникавший в окно, был слишком слаб, а тени от веток бродили по мишени, не давая сосредоточиться. Закрыв глаза, Кэссиди представила себе вожделенную точку в центре круга и напрягла все свои чувства так же, как когда пыталась повторить на скрипке услышанную где-то мелодию. Зажмурилась и сделала бросок. Тынк! В полной тишине желанный звук, с которым клинок вонзается в дерево. Кэссиди не удивилась. Она была горда собой. Вытащила нож, а потом стала пробовать еще и еще, с разных углов и с разного расстояния.

И хотя чаще всего она не попадала, некоторые попытки были удачными, нож оказывался на границе с «десяткой» или втыкался намертво в самый центр. Она приготовилась бросить еще раз, когда кто-то шепнул в самое ухо:

– Ты, малышка, хорошо себя показываешь, но можешь значительно лучше, – проговорил женский голос.

Кэссиди замерла, сердце бешено колотилось. Она не слышала, чтобы кто-то входил, а оглянуться не решилась.

– Держи вот так, – продолжила незнакомка и положила ладонь поверх ручонки Кэссиди, осторожно помогла той перехватить оружие. Женщина коснулась ног и плеч Кэссиди, помогая принять правильную позицию и держать нужную осанку.

– Теперь попробуй еще раз, только не закрывай глаза.

Кэссиди сделала бросок, безо всяких усилий отправляя нож в «десятку». Она рассмеялась от счастья и повернулась к незнакомке. Женщина сделала шаг назад, различить ее лицо в полутьме было невозможно. Кэссиди видела только силуэт.

– Вы, правда, думаете, что у меня хорошо получается? – спросила она, улыбаясь своей нежданной наставнице.

– У тебя, крошка, инстинкты убийцы, – ответила женщина.

– Покажите мне еще.

– Я не учитель.

– А кто же?

Незнакомка помедлила с ответом.

– Я та, кем когда-нибудь станешь и ты, – наконец, проговорила она.

– Но я хочу стать скрипачкой! – с гордостью сказала Кэссиди.

Еще одна долгая пауза, и женщина заговорила вновь. В голосе ее почему-то звучала грусть:

– Не важно, кем ты хочешь стать. Важно – кем ты станешь.

Прежде чем Кэссиди удалось решить эту шараду, незнакомка исчезла – так же внезапно и тихо, как появилась.

В коридоре, за дверью кабинета Атэра послышались шаги; Рысь, погрузившаяся было в воспоминания, пришла в себя, отвернулась от окна. Ее бывший учитель вошел и поставил у ног Кэссиди небольшую, но увесистую черную сумку.

Рысь когда-то немало времени проводила с начальником отдела боевой подготовки, для нее он был вроде дяди. И хотя Атэр обычно не позволял себе выделять любимчиков среди курсантов, он все же часто оказывался свободен и уделял ей время, когда Кэссиди нужны были индивидуальные, специальные занятия. Это было самым близким к выражению привязанности или эмоций вообще, в той форме, в какой они существовали в ОЭН.

– Думаю, тут все, что может понадобиться тебе, Рысь, – Атэр склонился над своим столом, где лежала распечатка спутниковой карты пограничного района около Ногалеса.

– Машину, которую угнал Оуэнс, нашли здесь, в нескольких милях от КПП. Неплохое место для пересечения границы, там же сплошная пустыня. А значит, скорее всего, на той стороне его встречали. Наверное, кто-нибудь из тех, кто поставлял ему девушек из Азии. Отыскать этих мерзавцев – это, пожалуй, лучшее, что ты можешь сделать. Кроме, конечно, поимки самого Оуэнса.

Из бокового кармана своих защитных брюк Атэр достал еще одну распечатку и передал Рыси.

– Это список известных нам борделей и стрип-клубов, чтобы тебе было с чего начать. Оуэнс не станет показываться на людях, раз повсюду висит его лицо. Он на какое-то время уйдет в тень, возможно, побудет у кого-то из этих людей, пока не уляжется шумиха. А еще он может попробовать изменить внешность. Еще одна интересная зацепка для тебя, проверь.

– У меня Рено уже работает над списком пластических хирургов в радиусе трехсот километров, – проговорила Рысь.

Он одобрительно кивнул.

– На базе ВВС Петерсон тебя ждет вертолет до Ногалеса, а там будет ждать машина. Пограничников снова поставили на уши, когда федералы поняли, что у них оказался не тот. Так что Бюро выделяет тебе сопровождающего из своих людей, чтобы ты спокойно перешла границу со всем своим арсеналом.

Атэр взглянул на часы.

– Уже должен быть готов твой паспорт. Посиди минутку, я сейчас приду.

Рысь выучила наизусть досье Уолтера Оуэнса и в деталях запомнила все, что на обсуждении сказал Монти. Для нее наступил важный момент. Она была готова.

Она знала, что могла быть более уверена в себе, чем когда бы то ни было, что найти этого маньяка было непросто, но время играло ей на руку. Терпения Рыси было не занимать. И, к счастью, у этого задания не было «кранего срока». Если для того, чтобы найти Оуэнса, ей пришлось бы перевернуть каждый камешек в пустыне, она была готова. Что угодно, лишь бы его выследить.

Девиз ОЭН звучал так: «Провал – не вариант». Рысь чувствовала, что начинала нервничать, но ее волнение было вызвано, скорее, счастливым ожиданием.

Перед отъездом у Кэссиди выдалось несколько свободных минут – она могла побыть наедине с собой и собраться с мыслями. Она воспользовалась возможностью сделать то, что всегда делала перед большими концертами: закрыла глаза и попыталась выбросить из головы абсолютно всё, чтобы ни одна эмоция не помешала совершенному исполнению.